ванным голосом. - џ... Я  пришла...  Я
расскажу тебе все...
   ЃеднЯжка не могла  продолжать;  она  сжала  руки,  и  по  ее  бледному,
изменившемусЯ лицу, залитому слезами, видно было, как страшно поразили  ее
смертельно искаженные черты †ака.
   Ћн  понЯл  причину  ее  молчаниЯ.  ‚глЯдываЯсь   в   свою   очередь   в
страдальческое, исхудалое лицо ‘ефизы, он сказал:
   - ЃеднаЯ девочка... на твою долю  пришлось  верно  тоже  много  горЯ...
нищета... џ также не узнаю тебЯ... нет... не узнаю...
   - „а, - отвечала ‘ефиза, - много горЯ... нищета и... хуже чем нищета...
- прибавила она, содрогаЯсь, между тем  как  краска  заливала  ее  бледное
лицо.
   - •уже чем нищета? - проговорил †ак с удивлением.
   - Ќо ты-то... ты...  тоже  страдал?  -  торопливо  заговорила  девушка,
избегаЯ отвечать на вопрос своего возлюбленного.
   - џ... сейчас,  Я  думал,  что  совсем  покончил  с  собой...  ’ы  менЯ
позвала... и Я ненадолго вернулсЯ... да... ненадолго... џ знаю, вот  то...
что Я чувствую здесь, - †ак схватилсЯ за грудь, - от этого  пощады  нет...
Ќо все равно... теперь... Я тебЯ видел... Я могу умереть спокойно...
   - ’ы не умрешь, †ак... Я теперь с тобою!
   - ‘лушай, девочка... если бы у менЯ... там в желудке...  был  костер...
из горЯщих углей, Я не мог бы... страдать сильнее... “ж больше месЯца... Я
горю... медленным огнем... ‚от этот господин... - и головой он  кивнул  на
Њорока, - этот милый друг...  очень  старалсЯ  раздувать  это  пламЯ...  Ђ
впрочем... мне не жаль жизни... џ потерЯл привычку  к  труду,  а  приобрел
привычку к пьЯнству... ‚ конце концов... Я сделалсЯ бы негодЯем... ’ак  уж
лучше доставить удовольствие моему другу, который разжигает огонь  в  моей
груди... Џосле того, что Я выпил... Я  уверен,  что  во  мне  все  пылает,
как... вот этот пунш...
   - ’ы сумасшедший и неблагодарный, - сказал Њорок, пожимаЯ плечами. - ’ы
протЯгивал стакан, а Я наливал!.. „а полно... не раз еще вместе чокнемсЯ и
выпьем!..
   ‘ефиза уже несколько минут не сводила глаз с Њорока.
   - џ повторЯю, что ты давно раздуваешь огонь, на  котором  Я  сжег  свою
шкуру, - слабым голосом возразил †ак. - Ќе надо  думать,  что  Я  умер  от
холеры... еще скажут, что Я испугалсЯ своей роли. џ ведь тебЯ не  упрекаю,
мой нежный друг, - с усмешкой прибавил он. - ’ы весело копал мне могилу...
Џравда...  бывали  минуты...  когда,  видЯ  перед  собою   пропасть...   Я
отступал... но ты, мой верный друг, ты толкал менЯ по наклонной  плоскости
и говорил: "„а иди же... шутник ты этакий... иди!", и Я  шел...  и  вот  к
чему пришел наконец...
   Џри этих словах ѓолыш  рассмеЯлсЯ  таким  смехом,  что  его  слушатели,
взволнованные этой сценой, оцепенели от ужаса.
   - ‚от что, братец, - холодно заметил  Њорок.  -  џ  тебе  советовал  бы
послушатьсЯ менЯ и...
   - ‘пасибо... Я знаю, каковы твои советы... и вместо  того,  чтобы  тебЯ
слушать...  Я  лучше  поговорю  с  моей  бедной  ‘ефизой...   Џрежде   чем
отправитьсЯ к червЯм, Я лучше... скажу ей, что у менЯ на сердце...
   - †ак!.. молчи... ты не знаешь, какое страдание  доставлЯешь  мне...  -
говорила ‘ефиза. - “верЯю тебЯ, что ты не умрешь...
   - Ќу, тогда, храбраЯ ‘ефиза... спасеньем Я буду обЯзан только тебе... -
серьезным и прочувственным голосом, удивившим всех окружающих, сказал †ак.
- „а... когда Я пришел в себЯ и увидал тебЯ в такой нищенской одежде,  мне
стало вдруг так отрадно на душе, и знаешь почему?.. Џотому  что  Я  сказал
себе: беднаЯ девушка!.. она мужественно сдержала  слово...  она  предпочла
труд, страданиЯ и лишениЯ - возможности получить от другого любовника  все
то, что ей нужно... все то, что давал ей Я, пока  был  в  силах...  €  эта
мысль менЯ оживила и подкрепила... Њне  нужно  было  это...  необходимо...
нужно... потому что Я горел... Я горю и теперь... - прибавил он, сжимаЯ от
боли кулаки. - Ќу, наконец, настала минута  счастьЯ,  мне  это  помогло...
‘пасибо, дорогаЯ... мужественнаЯ ‘ефиза... „а, ты, добра и  мужественна...
и ты честно поступила... ‚идишь, Я никого, кроме тебЯ, никогда не любил...
€ если среди всей этой  грЯзи...  этого  отуплЯющего  разврата...  у  менЯ
ЯвлЯлась... светлаЯ мысль...  сожаление  о  том,  что  Я  не  был  хорошим
человеком... эта  мысль  соединЯлась  всегда  с  воспоминанием  о  тебе...
‘пасибо, моЯ вернаЯ подруга... - и †ак протЯнул  ‘ефизе  холодеющую  руку,
причем его сухие, воспаленные глаза подернулись слезою. - ‘пасибо...  если
Я  умру...  Я  умру  довольный...  если  останусь  жив...  Я   буду   жить
счастливый... „ай твою руку... храбраЯ ‘ефиза... ты поступила как честное,
благородное создание...
   ‚место того чтобы пожать руку †ака, коленопреклоненнаЯ девушка опустила
голову и не смела даже поднЯть глаз на своего возлюбленного.
   - ’ы мне не отвечаешь? - сказал он, наклонЯЯсь к девушке. - ’ы не даешь
мне руки?.. Ћтчего?..
   ЌесчастнаЯ отвечала только заглушенными рыданиЯми... Љазалось, она была
раздавлена бременем стыда, ее поза  была  смиренна  и  полна  мольбы:  она
касалась лбом ног †ака.
   ѓолыш, удивленный  этим  молчанием  и  поступками  ‘ефизы,  смотрел  на
Љоролеву ‚акханок с возрастающим изумлением. ‡атем, с изменившимсЯ лицом и
дрожащими губами он прошептал, задыхаЯсь:
   - ‘ефиза!.. Я тебЯ знаю... ’ы не берешь моей руки... значит...
   “ него не хватило голоса, и он  глухо  проговорил  несколько  мгновений
спустЯ:
   - Љогда шесть недель  тому  назад  менЯ  повели  в  тюрьму,  ты...  мне
сказала: "†ак! клЯнусь жизнью, что Я буду жить честно, чего бы мне это  ни
стоило... Я буду работать... терпеть нужду!.." Ќу... теперь... Я знаю, что
ты никогда не лжешь... скажи мне... что ты  сдержала  слово...  и  Я  тебе
поверю...
   ‘ефиза  отвечала  только  рыданиЯми,  прижимаЯ  колени  †ака  к   своей
вздымающейсЯ груди.
   ‘транное противоречие...  но  встречающеесЯ  чаще  чем  думают...  ќтот
отупевший от вина и  разврата  человек...  человек,  предававшийсЯ  всЯким
излишествам, следуЯ пагубным внушениЯм Њорока, живший со времени выхода из
тюрьмы среди постоЯнных оргий,  почувствовал  страшный,  чудовищный  удар,
узнав по молчаливому признанию ‘ефизы о неверности этой  девушки,  любимой
им, несмотрЯ на ее первое падение,  которого  она,  впрочем,  от  него  не
скрывала. Џервое движение ѓолыша было ужасно;  несмотрЯ  на  слабость,  он
вскочил на ноги, схватил нож и, прежде чем могли ему помешать,  замахнулсЯ
им на ‘ефизу. Ќо в ту минуту, когда  он  хотел  нанести  удар,  несчастный
испугалсЯ убийства, бросил нож, закрыл лицо руками и упал навзничь на свое
место.
   Џри крике Ќини-Њельницы, который хотЯ  поздно,  но  все-таки  бросилсЯ,
чтобы отнЯть нож,  ‘ефиза  поднЯла  голову.  ЋтчаЯние  †ака  разрывало  ей
сердце; она вскочила, бросилась ему на шею, несмотрЯ на его  сопротивление
и, заливаЯсь слезами, воскликнула:
   - †ак! Ѓоже! Ћ! …сли бы ты знал!.. если бы ты  знал!..  Џослушай...  не
обвинЯй менЯ, не выслушав... џ все тебе скажу... клЯнусь, не солгу... ќтот
человек (и она указала на Њорока) не осмелитсЯ отрицать... он пришел... он
сказал мне: "€мейте настолько мужества, чтобы..."
   - џ тебЯ не упрекаю... Я не имею на это права...  Ћставь  менЯ  умереть
спокойно... это мое  единственное  желание...  -  прервал  ее  †ак  слабым
голосом, отстранЯЯ от себЯ; затем он  прибавил  с  горькой  улыбкой:  -  Љ
счастью... мои счеты сведены... Я  знал...  что  делаю...  когда...  делал
вызов... дуэль на водке.
   - Ќет... ты не умрешь... ты менЯ выслушаешь,  -  воскликнула  ‘ефиза  в
безумном порыве. - ’ы выслушаешь менЯ... и все они  также...  ‚ы  увидите,
виновата ли Я... Ќе правда  ли,  господа,  вы  увидите,  заслуживаю  ли  Я
жалости, вы заступитесь за менЯ перед †аком?.. Џотому что если Я вынуждена
была продатьсЯ, то под влиЯнием нужды и безработицы... не  длЯ  роскоши...
вы видите мои лохмотьЯ... но  чтобы  достать  хлеб  и  кров  моей  бедной,
больной и умиравшей сестре, еще более жалкой, чем  Я...  …сть  из-за  чего
менЯ пожалеть... так как  говорЯт,  что  продаютсЯ  ради  удовольствиЯ!  -
воскликнула несчастнаЯ с ужасным взрывом хохота.
   ‡атем с дрожью отвращениЯ она прибавила почти шепотом:
   - Ћ! …сли бы ты знал, †ак... как это отвратительно, какой это постыдный
торг... ‘ловом, Я решилась убить себЯ, чтобы только не прибегать  к  этому
вторично... и Я бы уже убила себЯ, если бы мне не сказали, что ты здесь...
   ‡атем, увидЯ, что †ак ей не отвечает, а только печально качает головой,
все более слабеЯ, ‘ефиза всплеснула руками и начала умолЯющим тоном.
   - †ак, сжальсЯ! Ћдно слово... прощениЯ!
   - ѓоспода, пожалуйста, удалите эту женщину! - воскликнул  Њорок.  -  …е
вид слишком тЯжел длЯ моего друга.
   - Џослушайте, голубушка, будьте благоразумны! - заговорили некоторые из
присутствующих, глубоко взволнованные сценой.  -  Ћставьте  его...  подите
сюда... …му не угрожает никакой опасности... успокойтесь...
   - Ђх, господа! - молила несчастнаЯ, заливаЯсь слезами и ломаЯ  руки.  -
‚ыслушайте менЯ... дайте мне вам сказать... Я сделаю все, что хотите...  Я
уйду... только помогите ему... пошлите за врачом... не дайте  ему  умереть
так... Џосмотрите!.. Ѓоже!.. какие судороги... он страшно страдает...
   - Ћна права! надо послать за доктором! - сказал кто-то.
   - ѓде его найти... они так занЯты теперь... - отвечал другой.
   - Ђ знаете, что лучше всего сделать? -  предложил  третий.  -  Ѓольница
напротив, перенесем беднЯгу туда... там ему окажут первую  помощь...  Ћдна
из досок стола послужит носилками, а скатерть - простыней...
   - „а, да, верно, - поддержали его несколько голосов.
   - Џеренесем его туда... пойдемте...
   †ак, отравленный алкоголем, потрЯсенный встречей с  ‘ефизой,  испытывал
нервный припадок. Ќесчастный был в агонии. …го пришлось привЯзать к доске,
служившей носилками; два человека  поднЯли  их,  а  ‘ефиза  выпросила  как
милостыню разрешениЯ проводить †ака до больницы.
   Љогда эта мрачнаЯ процессиЯ вышла из большого зала  трактира,  началось
всеобщее бегство. ‚се тщательно завертывались в плащи, чтобы не видно было
костюмов. Љ счастью,  нанЯтые  заранее  кареты  уже  стоЯли  у  крыльца  в
довольно большом количестве. „ерзкий вызов был доведен  до  конца,  смелаЯ
бравада выполнена, и можно было с честью удалитьсЯ с полЯ брани.
   ’ем временем, когда еще  не  все  успели  выйти,  на  соборной  площади
раздались со страшной Яростью оглушительные крики. †ака донесли до  выхода
из трактира. ‚переди носилок Њорок и Ќини-Њельница старались проложить  им
дорогу. ‚скоре густой наплыв толпы  совершенно  преградил  путь,  и  новые
крики послышались на углу площади у самого собора.
   - —то там такое? - спросил Ќини-Њельница у  человека  с  отвратительной
наружностью, пробивавшегосЯ впереди него. - —то это за крики?
   - Ђ это опЯть режут отравителЯ... как искрошили и  первого,  брошенного
теперь в реку, - отвечал этот человек. - •отите _полюбоватьсЯ_...  так  не
жалейте локтей... а то опоздаете!
   …два негодЯй произнес эти слова, как ужасный вопль  покрыл  шум  толпы,
сквозь которую с  трудом  пробирались  носильщики  ѓолыша,  предшествуемые
Њороком, ќтот раздирающий вопль принадлежал ‘ефизе... †ак,  один  из  семи
наследников ђеннепона, испустил последний вздох на ее руках.
   ђоковое совпадение... ‚ ту самую минуту, как ‘ефиза отчаЯнно закричала,
заметив  смерть  †ака,  в  другом  конце  площади  раздалсЯ  жуткий   крик
убиваемого отравителЯ... ќтот дальний  умолЯющий  крик,  прерывавшийсЯ  от
ужаса и подобный последнему призыву человека, противЯщегосЯ ударам  убийц,
заставил Њорока похолодеть среди его гнусного триумфа.
   -  ЏроклЯтие!!!  -  воскликнул  ловкий  убийца,  избравший  длЯ  своего
преступлениЯ смертоносное, но  законное  орудие:  пьЯнство  и  разврат.  -
ЏроклЯтие!!! это голос аббата д'ќгриньи! …го убивают!


        9. Ћ’ђЂ‚€’…‹њ

   Ќадо бросить взглЯд назад длЯ  того,  чтобы  объЯснить,  каким  образом
Њорок в момент смерти †ака ђеннепона мог услыхать взволновавший  его  крик
отчаЯниЯ аббата д'ќгриньи.
   ‘цены, которые мы сейчас будем описывать, ужасны... „а будет  позволено
нам надеЯтьсЯ, что они когда-нибудь послужат уроком  и  что  эта  страшнаЯ
картина сможет предотвратить - благодарЯ ужасу, внушаемому ею, - крайности
чудовищного варварства, которым предаетсЯ слепаЯ, невежественнаЯ и  полнаЯ
самых мрачных заблуждений толпа, когда  она  позволЯет  тупым  и  жестоким
вожакам увлечь себЯ...
   Љак мы уже говорили, нелепейшие  тревожные  слухи  распространЯлись  по
Џарижу; рассказывали, что не только отравлЯют больных и воду  в  фонтанах,
но что было поймано несколько негодЯев в  тот  момент,  когда  они  сыпали
мышьЯк в жбаны виноторговцев, находЯщиесЯ обычно  на  прилавках,  наготове
длЯ клиентов.
   ѓолиаф должен был вернутьсЯ к Њороку, передав поручение отцу д'ќгриньи,
который ожидал его в одном из  домов  на  Ђрхиепископской  площади.  ‡айдЯ
освежитьсЯ к виноторговцу на улице Љаландр, ѓолиаф выпил два стакана  вина
и расплатилсЯ. Џока кабатчица готовила  сдачу,  ѓолиаф  машинально  и  без
всЯкого умысла положил руку на отверстие жбана.
   ѓромадный  рост  и  отталкивающаЯ,  грубаЯ  физиономиЯ   великана   уже
встревожили кабатчицу, наслушавшуюсЯ народных толков об отравителЯх.
   ‡аметив движение ѓолиафа, она с ужасом воскликнула:
   - ѓосподи! ‚ы, кажетсЯ, что-то бросили в вино!
   Џри этом громком и испуганном возгласе два или три посетителЯ, сидевшие
за столом, подбежали к прилавку, и один из них необдуманно закричал:
   - „а это отравитель!
   ѓолиаф, не имевший понЯтиЯ о мрачных слухах, распространившихсЯ в  этом
квартале, сперва не понЯл, в чем его обвинЯют.  Џосетители  все  больше  и
больше возвышали голоса, приставаЯ к нему, а великан,  уверенный  в  своей
силе, только  презрительно  пожал  плечами  и  грубо  потребовал  сдачу  у
растерЯвшейсЯ и бледной от испуга хозЯйки, котораЯ уже забыла о деньгах.
   - Ђх ты разбойник! - закричал  один  из  посетителей  так  громко,  что
многие прохожие остановились, прислушиваЯсь. - ’ебе сдачу дадут, когда  ты
скажешь, что бросил в жбан.
   - Љак, он что-то бросил в вино) - спросил какой-то прохожий.
   - Ѓыть может, это отравитель! - сказал другой.
   - …го бы следовало арестовать, - прибавил третий.
   - „а, да, - поддержали первые обвинители, честнейшие, быть может, люди,
но охваченные всеобщей паникой. - Ќадо его арестовать  непременно...  ведь
его поймали в то времЯ, как он бросал Яд в один из жбанов на прилавке.
   ‘лова "это  отравитель"  быстро  пробежали  по  толпе,  котораЯ  раньше
состоЯла из трех-четырех человек, а теперь с каждой минутой  возрастала  у
дверей виноторговца. Ќачали  раздаватьсЯ  глухие  угрожающие  возгласы,  и
первый обвинитель, видЯ, что его опасениЯ встречают такой сильный отклик и
оправдание, счел своим гражданским долгом схватить ѓолиафа за  шиворот  со
словами:
   - Џойдем к караульному, разбойник! ’ам разберутсЯ.
   ‚еликан, раздраженный бранью, настоЯщего значениЯ  которой  он  не  мог
себе объЯснить, пришел в Ярость от внезапного нападениЯ. “ступаЯ природной
грубости, он опрокинул своего противника на прилавок и начал его  дубасить
кулаками.
   ‚о времЯ этой свалки несколько  бутылок  и  оконных  стекол  со  звоном
разбились, а перепуганнаЯ кабатчица вопила изо всех сил:
   - Џомогите!.. Ћтравитель!.. “бийца!.. Љараул!..
   Џри  звоне  разбиваемого  стекла,  при  криках  отчаЯниЯ   сгрудившиесЯ
прохожие, из которых многие твердо  верили  в  существование  отравителей,
бросились  в  лавку,  чтобы  помочь  схватить  ѓолиафа.  ЃлагодарЯ   своей
геркулесовой силе последний, после нескольких минут  борьбы  с  семью  или
восемью  противниками,  повалил  некоторых,  из  самых  рьЯных,  оттолкнул
других, отступил к прилавку и, сделав могучий разбег, ринулсЯ, как  боевой
бык, нагнув голову, на толпу, котораЯ  загораживала  ему  дверь;  проложив
себе дорогу могучими плечами и кулаками атлета, он бросилсЯ со всех ног  к
площади собора Џарижской Ѓогоматери. Ћдежда его была в клочьЯх, голова без
шапки, а лицо бледное и разъЯренное. ‚ погоню за ним тотчас  же  бросилась
многолюднаЯ толпа, и сотни голосов восклицали:
   - •ватайте!.. хватайте отравителЯ!
   “слышав эти крики и увидев перед собою человека с мрачным,  растерЯнным
лицом, встретившийсЯ по дороге приказчик из мЯсной, недолго думаЯ,  бросил
под ноги ѓолиафу громадную пустую корзинку, которую нес на голове. ‚еликан
оступилсЯ о неожиданное препЯтствие и упал, а мЯсник, считаЯ свой поступок
геройским, словно он бросилсЯ навстречу бешеной собаке, кинулсЯ на ѓолиафа
и покатилсЯ с ним по мостовой, крича изо всей мочи:
   - Џомогите! ‚от отравитель... помогите!
   ќта сцена  происходила  уже  под  вечер,  недалеко  от  собора,  но  на
значительном удалении от толпы, теснившейсЯ  у  трактира,  где  находились
участники карнавала  холеры,  и  у  госпиталЯ.  Џри  пронзительных  криках
мЯсника от этой толпы отделилось  и  побежало  к  месту  борьбы  несколько
человек, во главе которых опЯть очутились  каменолом  и  –ыбулЯ.  ‘юда  же
успели добежать и прохожие, преследовавшие  мнимого  отравителЯ  от  улицы
Љаландр. Џри виде грозной толпы ѓолиаф, все еще не отбившийсЯ от  мЯсника,
который вцепилсЯ в него с упорством бульдога, почувствовал, что  погибнет,
если не избавитсЯ от противника. ‘трашным ударом кулака  он  раскроил  ему
челюсть и, освободившись от его  тисков,  успел  вскочить  на  ноги.  •отЯ
ѓолиаф чувствовал себЯ еще оглушенным, он все же  сделал  несколько  шагов
вперед, но внезапно остановилсЯ, увидев, что окружен со всех сторон. ‘зади
возвышалсЯ собор, а прЯмо на  него,  слева  и  справа  бежали  разъЯренные
враги.
   Љрики страшной боли, испускаемые мЯсником, обливавшимсЯ кровью,  только
способствовали возбуждению народной Ярости. „лЯ ѓолиафа наступила страшнаЯ
минута. Ћн оставалсЯ один среди все более сужавшегосЯ круга людей и  видел
только разгневанных врагов, которые бросались на него с  криками,  угрожаЯ
смертью.  Љак  загнанный  вепрь,   прежде   чем   начать   отбиватьсЯ   от
преследовавшей его остервенелой своры, ѓолиаф,  одурев  от  ужаса,  сделал
несколько порывистых, но нерешительных шагов. ‡атем, отказавшись от  мысли
о побеге, который был совершенно невозможен, великан, инстинктивно  понЯл,
что ему нечего ждать пощады от толпы, ослепленной и оглушенной  Яростью  и
тем более безжалостной, поскольку эти люди считали  себЯ  вполне  правыми;
ѓолиаф решилсЯ, по крайней мере, дорого продать свою жизнь. Ћн сунул  руку
в карман за ножом. Ќожа не  оказалось.  ’огда  он  встал  в  позе  атлета,
опираЯсь на левую ногу, выставил вперед  полусогнутые  руки,  которые  так
напрЯглись в мышцах, что стали тверже и  крепче  железа,  и  храбро  начал
ждать нападениЯ.
   Џервой из нападающих оказалась –ыбулЯ. Његера, запыхавшись, вместо того
чтобы  броситьсЯ  на  ѓолиафа,  остановилась,  нагнулась,  снЯла  с   ноги
громадный деревЯнный башмак и, ловко прицелившись, с такой  силой  бросила
его в голову великана, что он попал ему прЯмо в глаз  и  наполовину  вышиб
его из орбиты. ѓолиаф схватилсЯ за окровавленное лицо обеими руками,  и  у
него вырвалсЯ крик жестокой боли.
   - —то,  небось,  скосилсЯ  немножко?  -  сказала  –ыбулЯ,  разразившись
хохотом.
   Ћбезумев от боли, ѓолиаф ринулсЯ на толпу, не ожидаЯ  более  нападениЯ;
его  геркулесова  сила  удерживала  до  сих  пор  этих  людей,   так   как
единственный человек,  ЯвлЯвшийсЯ  ему  достойным  противником,  а  именно
каменолом, был оттиснут толпою.
   Љак ни силен был великан, - причем гнев и боль  удваивали  его  силу  и
борьба  его  была  ужасна,  -  долго  продержатьсЯ  он  не  мог...  Ћднако
несчастный пал не сразу... Ќесколько минут в куче борющихсЯ людей то  тут,
то там показывалась мощнаЯ рука атлета, опускавшаЯсЯ, как молот, на черепа
и на лица врагов, то его огромнаЯ окровавленнаЯ голова, в лохматые  волосы
которой вцеплЯлись, оттЯгиваЯ ее книзу, чьи-то вражеские  руки.  ’олчки  и
страшнаЯ сумЯтица в куче борцов свидетельствовали,  что  ѓолиаф  защищалсЯ
отчаЯнно. Ќо вот к нему пробралсЯ и каменолом... ѓолиафа повалили.
   „олгий крик  дикой  радости  ознаменовал  это  падение,  потому  что  в
подобных обстоЯтельствах упасть - значит... умереть.
   ’ысЯча задыхающихсЯ и гневных голосов повторЯла с восторгом:
   - ‘мерть отравителю... смерть!
   ’огда началась одна из тех  сцен  мучений  и  бойни,  котораЯ  достойна
людоедов. “жасное зверство, тем  более  невероЯтное,  что  среди  подобной
толпы пассивными свидетелЯми или даже действительными  участниками  бывают
нередко люди вполне честные и гуманные, но доведенные до самых  варварских
поступков своим невежеством и  суеверием,  заставлЯющим  их  думать,  что,
действуЯ так, они исполнЯют требованиЯ  непреклонной  справедливости.  Љак
это бывает, вид крови, струившейсЯ из ран ѓолиафа,  опьЯнил  нападающих  и
удвоил их Ярость.  ‘отни  рук  наносили  ему  удары;  несчастного  топтали
ногами, разбили ему лицо, продавили  грудь.  ‘реди  глухого  шума  ударов,
сопровождаемого сдавленными стонами, слышались крики: "‘мерть отравителю!"
Љазалось, что всЯкий,  повинуЯсь  какому-то  кровожадному  безумию,  хотел
лично нанести удар, собственноручно вырвать клочок  мЯса.  †енщины...  да,
женщины... матери - и те с Яростью бросались на окровавленное тело.
   Ќаступила минута невыразимого ужаса.  ѓолиаф,  которого  толпа  палачей
считала уже мертвым, лицо  которого  было  все  в  кровоподтеках,  ѓолиаф,
забрызганный грЯзью, в одежде, превратившейсЯ в  лохмотьЯ,  с  обнаженной,
окровавленной, раздробленной грудью, ѓолиаф, пользуЯсь минутным утомлением
своих палачей, вскочил на секунду  на  ноги  с  той  силой,  какую  иногда
придают последние  конвульсии  агонии.  Ћн  был  ослеплен,  залит  кровью,
отмахивалсЯ  от  воображаемых  ударов,  и  из  его  уст  с  потоком  крови
вырывались слова:
   - Џощады... Я не отравитель... пощады!
   ќто неожиданное  воскресение  произвело  такой  потрЯсающий  эффект  на
толпу, что она невольно попЯтилась назад, и  вокруг  ѓолиафа  образовалось
пустое пространство. Љрики смолкли,  в  некоторых  сердцах  дрогнула  даже
жалость. Ќо каменолом,  при  виде  окровавленного  и  протЯгивавшего  руки
врага, крикнул, жестоко намекаЯ на известную всем игру в жмурки:
   - ќй! †арко!
   € затем страшным пинком ноги в живот он повалил жертву на землю, причем
голова ѓолиафа дважды стукнулась о мостовую...
   ‚ ту минуту, когда ѓолиаф упал, в толпе раздалсЯ возглас:
   - „а это ѓолиаф!.. Ћстановитесь... несчастный невиновен!
   € отец д'ќгриньи  -  это  был  он,  -  уступаЯ  великодушному  чувству,
пробилсЯ в первые рЯды участников  этой  сцены  и,  бледный,  возмущенный,
угрожающий, закричал:
   - ‚ы трусы! ‚ы убийцы! ќтот человек  ни  в  нем  не  виноват...  Я  его
знаю... вы ответите за его смерть!
   ’олпа встретила необузданным шумом пылкие слова отца д'ќгриньи.
   - Ђ! ’ак ты знаешь отравителЯ? - воскликнул каменолом, схватив  иезуита
за шиворот. - ’ы сам, быть может, отравитель?
   - ЌегодЯй! - кричал аббат, стараЯсь вырватьсЯ. - ’ы смеешь  прикасатьсЯ
ко мне?
   - џ... Я все смею! - отвечал каменолом.
   - Ћн его знает... это такой же отравитель! -  кричали  в  толпе,  густо
обступившей аббата, в то времЯ как ѓолиаф, череп которого  раскроилсЯ  при
падении, испускал предсмертные хрипы. Џри резком движении отца  д'ќгриньи,
старавшегосЯ  освободитьсЯ  от  каменолома,  из  кармана   иезуита   выпал
необычной формы  флакон  из  толстого  хрусталЯ,  наполненный  зеленоватой
жидкостью, и покатилсЯ по мостовой к трупу ѓолиафа.
   Џри виде этого флакона несколько голосов закричало разом:
   - ‚от и Яд... ‚идите... у него и Яд с собою!
   Џри этом обвинении крики удвоились, и  толпа  стала  так  наступать  на
аббата, что он закричал:
   - Ќе трогайте менЯ!.. Ќе подходите ко мне!
   - …сли это отравитель, - послышалсЯ голос, - так нечего его щадить... ‘
ним надо поступить точно так же, как и с первым.
   - ќто Я... отравитель? - с изумлением воскликнул аббат.
   –ыбулЯ в это времЯ набросилась на флакон, но каменолом перехватил  его,
откупорил и, сунув его под нос аббату, спросил:
   - Ђ это что?! Ќу говори, что это такое?
   - ќто не Яд... - отвечал отец д'ќгриньи.
   - ’огда... выпей это, коли так! - воскликнул каменолом.
   - „а... да... пусть выпьет! - орала толпа.
   - Ќи за что! - с ужасом возразил аббат и отступил, отталкиваЯ флакон.
   - ‚идите... значит, это Яд... он не смеет выпить! - раздавались крики.
   €, стиснутый со всех сторон, аббат споткнулсЯ о труп ѓолиафа.
   - „рузьЯ мои! - говорил иезуит, находившийсЯ в ужасном затруднении:  он
не мог исполнить требование толпы, потому что во  флаконе  был  не  Яд,  а
сильное лекарство, выпить которое было не менее опасно, чем  Яд.  -  Њилые
мои друзьЯ! ЉлЯнусь вам Ѓогом, вы ошибаетесь, это...
   - …сли это не Яд... так выпей! - наступал каменолом.
   - Ђ не выпьешь... смерть тебе,  так  же  как  этому  отравителю!..  ‚ы,
видно, вместе отравлЯли народ!
   - „а!.. ‘мерть ему!.. ‘мерть!
   - Ќо, несчастные, вы, видно, хотите  убить  менЯ!  -  воскликнул  аббат
д'ќгриньи.
   Ћт ужаса у него встали дыбом волосы.
   - Ђ все те, которых отравил ты с твоим дружком?
   - Ќо это неправда...
   - Џей тогда, - неумолимо твердил каменолом.  -  ‚  последний  раз  тебе
говорю... пей!
   - ЌельзЯ это пить... от этого можно умереть! - сказал аббат (*7).
   - Ђга! ‚идите... сознаетсЯ, разбойник!  -  волновалась  толпа,  теснЯсь
вокруг аббата. - ‘ознаетсЯ... сам сознаетсЯ!..
   - ‘ам себЯ выдал!
   - ЏрЯмо сказал: "‚ыпить - это... умереть!"
   - Ќо, выслушайте менЯ, - молил иезуит. - ќтот флакон... это...
   џростные крики не дали ему продолжать.
   - –ыбулЯ! Љончай с тем! - крикнул каменолом. - Ђ Я начну с этим!
   € он схватил аббата за горло.
   Ћбразовалось две группы: одна под предводительством  –ыбули  кончала  с
ѓолиафом при помощи, камней и ударов ногами и деревЯнными башмаками,  пока
труп не обратилсЯ в нечто ужасное, изуродованное, бесформенное, не имеющее
названиЯ, в неподвижную массу грЯзи и  раздавленных  костей.  Љ  одной  из
вывихнутых ног привЯзали платок  –ыбули  и  потащили  кровавые  останки  к
парапету набережной, где с криками варварской радости сбросили в воду.
   ‘трашно подумать, что во  времЯ  народных  волнений  достаточно  одного
неосторожного слова в устах честного человека, слова, сказанного даже  без
всЯкой ненависти, длЯ того, чтобы вызвать ужасное убийство?!
   - _Ѓыть может, это отравитель?_
   ‚от что сказал один из посетителей кабачка на улице  Љаландр...  ничего
больше... и ѓолиаф был безжалостно растерзан...
   Љак  настоЯтельна  необходимость  распространЯть  образование  в  низах
темных масс!.. Ќеобходимо, чтобы этим несчастным дали возможность боротьсЯ
с  нелепыми  предрассудками,   с   гибельным   суеверием,   с   неумолимым
фанатизмом!..  Њожно  ли  требовать  спокойствиЯ,  рассудочности,   умениЯ
владеть собой, сознаниЯ справедливости  от  заброшенных  существ,  которых
отуплЯет невежество, развращает нужда, ожесточают страданиЯ  и  о  которых
общество вспоминает лишь тогда, когда  их  надо  ссылать  на  каторгу  или
сдавать палачу?


   “жасный крик, смутивший Њорока, вырвалсЯ у отца д'ќгриньи в тот момент,
когда громаднаЯ рука каменолома опустилась на его плечо и великан  крикнул
–ыбуле:
   - Љончай с тем... а Я начну с этим!


        10. ‘ЋЃЋђ

   Ќочь почти наступила, когда изуродованный труп ѓолиафа  был  сброшен  в
реку.
   „вижение толпы оттиснуло к  левой  стороне  собора  группу,  во  власти
которой находилсЯ аббат д'ќгриньи. Џоследний, сумев освободитьсЯ из мощных
объЯтий каменолома, отступал перед толпой, ревевшей "смерть  отравителю!",
стараЯсь  отражать  наносимые  ему  удары.  ЃлагодарЯ  присутствию   духа,
ловкости и смелости, а также той энергии,  которой  он  отличалсЯ  прежде,
когда был  военным,  аббат  не  сдавалсЯ;  главным  его  стремлением  было
удержатьсЯ на ногах. Џример ѓолиафа показывал, что упасть  -  значит  быть
обреченным на смерть. •отЯ аббат не надеЯлсЯ, что кто-нибудь ему  поможет,
он не переставал кричать "на помощь! караул!" и, отступаЯ  шаг  за  шагом,
старалсЯ держатьсЯ поближе к стене, пока наконец не добралсЯ до небольшого
углублениЯ за выступом пилЯстра, рЯдом с косЯком маленькой двери в стене.
   ќто положение было довольно выгодно. “пираЯсь в стену,  отец  д'ќгриньи
был защищен от нападениЯ сзади. Ќо каменолом, заметив это и желаЯ отнЯть у
несчастного последнюю возможность  спасениЯ,  бросилсЯ  на  него  с  целью
оттащить от  стены  на  середину  круга,  где  отца  д'ќгриньи  несомненно
затоптали бы ногами.
   Ћднако  страх  смерти  придал  аббату  необыкновенную  силу.  Ћн  успел
оттолкнуть  каменолома  и,  казалось,  врос  в  углубление,   к   которому
прислонилсЯ.  ‘опротивление  жертвы  удвоило  Ярость  нападавших.   ‚опли,
требовавшие смерти, раздались с новой силой. Љаменолом снова  бросилсЯ  на
аббата, восклицаЯ:
   - Љо мне, друзьЯ... слишком долго это тЯнетсЯ... надо кончать!
   €езуит сознавал, что погибает... силы его оставлЯли...  он  чувствовал,
как дрожат  колени...  перед  глазами  пронеслось  точно  облако...  крики
достигали его ушей как будто издалека. Ѓоль от ударов, нанесенных в  грудь
и голову во времЯ борьбы, давала себЯ  чувствовать...  два  или  три  раза
кроваваЯ пена окрасила губы... Џоложение аббата было отчаЯнное.
   "“мереть от рук этих скотов, после того  как  столько  раз  он  выходил
невредимым из битвы!"
   ’акаЯ мысль мелькнула в  голове  аббата  д'ќгриньи  в  ту  минуту,  как
каменолом снова бросилсЯ на него.
   Ќо в этот самый момент, когда, уступаЯ инстинкту самосохранениЯ,  аббат
в последний раз раздирающим голосом позвал на помощь, дверь, к которой  он
прислонилсЯ, вдруг открылась сзади него... и сильнаЯ рука  быстро  втащила
его в церковь.
   ЃлагодарЯ  маневру,  выполненному  с   быстротой   молнии,   каменолом,
бросившийсЯ на аббата, очутилсЯ лицом к лицу с человеком, ставшим  на  его
место. ‚еликан остановилсЯ, а затем даже отступил шага на два, пораженный,
как и всЯ остальнаЯ толпа, неожиданным поЯвлением нового лица  и  невольно
подчинЯЯсь чувству восхищениЯ и почтениЯ, внушаемому видом человека, столь
чудесно спасшего отца д'ќгриньи.
   ќто был ѓабриель.
   Њолодой  миссионер  оставалсЯ  на  пороге  двери...  …го  чернаЯ   рЯса
вырисовывалась  на  полуосвещенном  фоне  собора,   а   ангельское   лицо,
обрамленное   длинными   белокурыми   локонами,   бледное,   взволнованное
сочувствием и печалью, мЯгко освещалось последними лучами угасавшего  днЯ.
ќто лицо было так божественно  прекрасно,  оно  выражало  такое  нежное  и
трогательное  сострадание,   что   толпа   почувствовала   себЯ   невольно
растроганной, когда ѓабриель, с полными слез  голубыми  глазами,  умолЯюще
поднЯл руки и звонким, взволнованным голосом воскликнул:
   - ‘жальтесь!.. ЃратьЯ... будьте милосердны и справедливы!
   Ћпомнившись от первого впечатлениЯ и  справившись  со  своим  невольным
волнением, каменолом придвинулсЯ к ѓабриелю и закричал:
   - Ќет пощады отравителю! Ћн нам нужен... отдайте его нам... или мы  его
сами возьмем...
   - Џодумайте, что вы делаете, братьЯ? - отвечал ѓабриель. - ‚ храме... в
свЯтом месте... в месте убежища длЯ всех преследуемых!
   - Њы и с алтарЯ стащим отравителЯ, - грубо отвечал каменолом.  -  ‹учше
отдайте его по-хорошему!
   - ЃратьЯ... выслушайте менЯ! - говорил ѓабриель, простираЯ руки.
   - „олой  свЯщенника!  -  кричал  каменолом.  -  Ћтравитель  прЯчетсЯ  в
церкви... ‚али, ребЯта, в церковь!
   - „а, да!  -  волновалась  снова  увлекаемаЯ  Яростью  толпа.  -  „олой
свЯщенника!
   - Ћни заодно!
   - „олой церковников!
   - ‚алЯй прЯмо... как в архиепископский дворец!
   - Љак в ‘ен-†ермен л'Ћксерруа!
   - ќка важность церковь!
   - Љоли длиннорЯсые за отравителей... так в воду их!
   - „а!.. „а!..
   - ‚от Я вам покажу дорогу!
   € говорЯ это, каменолом, –ыбулЯ и еще  несколько  из  его  шайки  стали
наступать на ѓабриелЯ.
   Њиссионер, видЯ возрастающее озлобление толпы, был настороже, и, вбежав
в церковь, он успел захлопнуть дверь и заложить ее  поперечным  деревЯнным
засовом. ‘ам он изо всех сил уперсЯ в нее. ЃлагодарЯ этому дверь несколько
минут могла выдержать сопротивление.
   ‚ это времЯ ѓабриель крикнул отцу д'ќгриньи:
   - ‘пасайтесь, отец мой... спасайтесь через ризницу... остальные  выходы
все заперты!..
   €езуит, измученный, избитый, обливаЯсь холодным потом, думал,  что  уже
избежал опасности, и  свалилсЯ  почти  без  чувств  на  первый  попавшийсЯ
стул... Џри возгласе ѓабриелЯ  он  вскочил  и,  шатаЯсь,  пыталсЯ  достичь
хоров, отделенных от остальной церкви решеткой.
   - ‘корее, отец мой! - с ужасом говорил ѓабриель, изо всех  сил  напираЯ
на дверь. - ‘корее... еще несколько минут... и будет слишком поздно.
   € миссионер с отчаЯнием прибавил:
   - € одному... одному... противостоЯть этим безумцам!
   Ћн был действительно один. Џри первом шуме нападениЯ трое  или  четверо
причетников и служащих церковного совета в испуге  бросились  спасатьсЯ  -
кто в орган, куда они быстро взобрались по лестнице, а кто через  ризницу,
причем  последние,  заперев  двери  снаружи,  лишили  ѓабриелЯ  и   аббата
д'ќгриньи всЯкой возможности побега.
   Ђббат, скрючившись от боли  и  слыша  советы  миссионера  поторопитьсЯ,
делал тщетные усилиЯ, чтобы достигнуть решетки хоров, держась  за  стульЯ,
попадавшиесЯ  ему  на  пути...  Ќо  через  несколько  шагов,   побежденный
волнением и болью, он пошатнулсЯ,  ослабел  и  рухнул  на  плиты,  потерЯв
сознание.
   ‚ эту самую минуту ѓабриель, несмотрЯ на невероЯтную энергию, какую ему
придавало желание спасти отца д'ќгриньи, почувствовал, что дверь  шатаетсЯ
под  сильным  напором  и  сейчас  будет  выломана.  Ћн  обернулсЯ,   чтобы
взглЯнуть, успел ли отец д'ќгриньи по крайней мере покинуть церковь,  и  к
ужасу своему увидел, что тот лежит на полу недалеко от  хоров.  Ћтойти  от
полуразбитой двери, подбежать к отцу д'ќгриньи, поднЯть его и  втащить  за
решетку хор было длЯ ѓабриелЯ делом  мгновениЯ,  потому  что  он  закрывал
решетку именно в тот момент, когда каменолом и его банда,  выломив  дверь,
бросились в церковь. ‘тоЯ перед хорами и сложив на  груди  руки,  ѓабриель
спокойно  и  бесстрашно  ожидал  толпу,  рассвирепевшую  еще   больше   от
сопротивлениЯ, которого она не ожидала.
   Ќападающие бурно ворвались в церковь, но тут произошло нечто  странное.
Ќочь  уже  наступила.  ’олько  алтарь  был   слабо   освещен   несколькими
серебрЯными лампадами, углы же собора  тонули  во  мраке.  ‚бежав  в  этот
темный,  молчаливый,  пустынный,  огромный  храм,  самые  смелые  невольно
остановились, онемев и почти  в  испуге  при  виде  внушительного  величиЯ
каменной пустыни. Љазалось, они боЯлись пробудить  эхо  громадных  мрачных
сводов, с которых стекала могильнаЯ сырость,  словно  охладившаЯ  пылающие
гневом головы и опустившаЯсЯ на их плечи, подобно свинцовой пелене.
   ђелигиозные традиции, косность, привычки или воспоминаниЯ детства имеют
такую власть над иными людьми, что многие из  спутников  каменолома,  едва
войдЯ, почтительно обнажили головы и старались  осторожно  ступать,  чтобы
заглушить шум шагов по звонким плитам. ‡атем  они  обменЯлись  несколькими
словами тихо, боЯзливо, вполголоса.
   „ругие, робко пытаЯсь найти глазами на неизмеримой высоте терЯвшиесЯ  в
сумраке арки гигантского нефа,  чувствовали  почти  испуг,  сознаваЯ  себЯ
такими маленькими в этой необъЯтности, наполненной мглою... Ќо их волнение
быстро улетучилось  после  первой  же  шутки  каменолома,  нарушившей  эту
благоговейную тишину:
   - ’ысЯча чертей! -  воскликнул  он.  -  —то  это  мы  примолкли,  точно
собираемсЯ служить вечерню! …сли бы еще в кропильнице было вино! Ќу, тогда
бы куда ни шло!
   Ќесколько взрывов дикого хохота были ответом на эти слова.
   - Ђ разбойник успеет скрытьсЯ! - заметил кто-то.
   - € мы останемсЯ с носом! - прибавила –ыбулЯ.
   - Њожно подумать, что здесь  есть  трусы,  боЯщиесЯ  служек!  -  сказал
каменолом.
   - Ќикогда! - закричали все хором. - Ќикогда... мы не боимсЯ никого!
   - ’ак вперед!
   - „а... вперед... вперед! - кричали голоса.
   € возбуждение, на минуту было улегшеесЯ, казалось, только удвоилось.
   Џри бледном свете серебрЯной лампады глаза, привыкшие уже к  полумраку,
стали различать внушительную фигуру миссионера, стоЯвшего  перед  решеткой
хор.
   - Ћтравитель должен быть спрЯтан здесь, в каком-нибудь углу, - закричал
каменолом. - Ќадо заставить свЯщенника отдать нам разбойника!
   - Ћн нам за него ответит!
   - ‚едь он его скрыл здесь!
   - …сли мы его не найдем, он расплатитсЯ за обоих!
   Џо мере того как  проходило  первое  впечатление  невольного  уважениЯ,
испытанного толпой, голоса звучали все громче, лица становились все  более
свирепыми и тем более разъЯренными, что каждый испытывал  стыд  за  минуту
колебаниЯ и слабости, проЯвленных перед этим.
   - „а, да! - закричало несколько дрожащих от гнева голосов. - Ќам  нужна
жизнь того или другого.
   - €ли обоих вместе!..
   - ’ем хуже длЯ тонзуры! ‡ачем он помешал нам прикончить отравителЯ!
   - ‘мерть ему! ‘мерть!
   € со взрывом диких криков,  гулко  раздавшихсЯ  под  огромными  сводами
собора, толпа, опьЯнев от гнева, бросилась к решетке хор.
   Њолодой миссионер, молившийсЯ  за  своих  палачей,  когда  его  распЯли
дикари ‘калистых гор, был слишком смел душою, слишком милосерден, чтобы не
пожертвовать тысЯчу  раз  своей  жизнью  длЯ  спасениЯ  отца  д'ќгриньи...
человека, обманувшего его с таким низким и коварным лицемерием.


        11. “Ѓ€‰–›

   Џодбежав к ѓабриелю во главе своей шайки, каменолом, сверкаЯ от  Ярости
глазами, закричал:
   - ѓде отравитель?.. Ћн нам нужен!..
   - Ђ кто вам сказал, что он отравитель, братьЯ  мои?  -  начал  ѓабриель
своим проникающим в  душу  звонким  голосом.  -  Ћтравитель!..  Ђ  где  же
доказательства?.. ѓде свидетели?.. ѓде жертвы?..
   -  „овольно...  ведь  мы  здесь  не  на  исповеди...  -  грубо  отвечал
каменолом, угрожающе наступаЯ. - Џодайте нам этого человека... надо с  ним
покончить... или вы заплатите за него...
   - „а... да! - закричало несколько голосов.
   - Ћни заодно!
   - Ќам надо того или другого!
   - ’огда берите менЯ! - сказал ѓабриель, поднимаЯ голову и выходЯ вперед
со спокойствием, полным величиЯ и покорности.  -  џ  или  он!  -  прибавил
юноша. - ‚едь вам все равно? ‚ы жаждете крови:  берите  мою,  братьЯ  мои;
ведь ваши головы затуманены роковым безумием!
   ‘лова ѓабриелЯ, его смелость, благородство  осанки,  красота  произвели
глубокое впечатление на нападающих. Ќо вдруг чей-то голос закричал:
   - ќй друзьЯ!.. ‚он где отравитель... за решеткой!..
   - ѓде он?.. ѓде?
   - „а вон глЯдите... лежит врастЯжку на полу!
   Џри этих словах стоЯвшие толпой люди рассыпались по церкви,  заглЯдываЯ
за решетку хор, последнюю и единственную преграду, котораЯ  защищала  отца
д'ќгриньи.
   Њежду тем каменолом, –ыбулЯ и еще несколько человек с злобной  радостью
наступали на ѓабриелЯ, восклицаЯ:
   - Ђ, попалсЯ!.. ’еперь он в наших руках! ‘мерть отравителю!
   ѓабриель позволил бы себЯ убить здесь, у дверей решетки, лишь бы спасти
отца д'ќгриньи; но так как решетка была высотой всего в четыре фута, через
нее можно было перелезть или разрушить; потерЯв всЯкую надежду на спасение
иезуита, миссионер все же закричал:
   - Ћстановитесь, несчастные безумцы!
   Ѓросившись вперед, он поднЯл руки к толпе.
   …ще раз  толпа  на  секунду  остановилась  в  нерешительности  при  его
возгласе, таком нежном и братском, но в  то  же  времЯ  властном.  Ќо  это
продолжалось только мгновение.
   ‘нова раздались крики, еще более Яростные.
   - ‘мерть! ‘мерть ему!
   - ‚ы хотите его смерти? - сказал ѓабриель, бледнеЯ.
   - „а!.. „а!..
   -  •орошо!  Џусть  он  умрет!..  -  воскликнул  миссионер  под  наитием
какого-то вдохновениЯ. - „а... пусть умрет сейчас же...
   ќти неожиданные слова так поразили толпу, что она, не двигаЯсь с места,
смотрела на молодого свЯщенника, молча, точно парализованнаЯ.
   - ‚ы говорите, он виноват? - продолжал ѓабриель  дрожащим  от  волнениЯ
голосом. - ‚ы его осудили без доказательств... без свидетелей?.. Ќичего!..
Џусть он умрет!.. ‚ы говорите, что он отравитель?.. Ђ где его  жертвы?  ‚ы
не знаете... но это все равно! Ћн осужден... у  него  отнЯто  даже  свЯтое
право  всЯкого  обвинЯемого  -  право  самозащиты!  ‚ы   не   хотите   его
выслушать?.. Ќичего... это все  равно!  Џриговор  произнесен!..  ‚ы  разом
ЯвлЯетесь и обвинителЯми, и судьЯми, и  палачами?..  •орошо,  пусть  будет
так! ‚ы никогда не видали этого несчастного, он  вам  не  сделал  никакого
зла, вы даже не знаете, причинил ли он кому-нибудь зло... но вы берете  на
себЯ ужасную ответственность за его  смерть...  слышите  ли...  за  гибель
человека! Ќо как бы там  ни  было,  это  дело  вашей  совести...  она  вас
оправдывает... џ хочу верить, что это будет так... ЋбвинЯемый умрет!..  Ћн
умрет, и свЯтость дома Ѓожьего не спасет его...
   - Ќет... не спасет... нет! - кричали остервенелые голоса.
   - Ќет, не спасет! - с еще большим жаром продолжал ѓабриель. - ‚ы хотите
крови и хотите пролить ее в  храме  Ѓожьем!  ‚ы  говорите,  что  это  ваше
право... ‚ы произносите приговор... Ќо зачем же столько сильных  рук,  длЯ
того чтобы добить умирающего? ‡ачем крики... Ярость... насилие? ђазве  так
должен происходить суд сильного и справедливого народа? Ќет...  нет: