ое, как
     она изволила выразитьсЯ, обращение с ней, и тут миссис Ѓриджет сказала:
     - Џочему бы  вам,  ваша  милость,  не  написать  молодому  джентльмену,
объЯснить ему, какое зло он вам причинЯет? ‚зовите к его чувствам (по общему
мнению,  это  глубоко  порЯдочный  человек  -  весь  город  говорит  о   его
великодушии и щедрости),  попросите  отказатьсЯ  от  преследований,  которые
причинЯют столь невыносимые страданиЯ лучшей из женщин. “молЯю вас,  миледи,
напишите ему! џ знаю, у вас такой изЯщный слог, Я не раз плакала, читаЯ ваши
письма; мистер Ѓарри чем  угодно  пожертвует,  лишь  бы  но  доставлЯть  вам
огорчений.
     €, конечно же, ловкаЯ служанка не пожалела клЯтв в подтверждение  своих
слов.
     - ‚ы в самом деле так думаете, Ѓриджет?  -  спросила  моЯ  возлюбленнаЯ
госпожа и тот же час, не терЯЯ времени, настрочила мне письмо в самой  своей
подкупающей и трогательной манере:

     "‡ачем, о сэр, - писала она, - вы менЯ  преследуете?  ‡ачем  опутываете
сетью столь ужасных интриг, что дух мой слабеет, не чаЯ спасениЯ  от  вашего
чудовищного, дьЯвольского коварства?  ѓоворЯт,  вы  великодушны  с  другими,
будьте же таким и со мной. Њне слишком  хорошо  известна  ваша  храбрость  -
обратите же ее против мужчин, которые могут встретить вас с мечом в руке,  а
не против бедной слабой женщины, бессильной вам противостоЯть.  Љогда-то  вы
уверЯли менЯ в своей дружбе. € вот Я молю  вас,  взываю  к  вам,  дайте  мне
доказательство  этой  приЯзни!  ђазвейте  клевету,  которую   вы   обо   мне
распространили, и залечите, если можете, если осталась в  вас  хоть  крупица
чести, залечите обиды, нанесенные бедной страдалице
                                                                 ѓ. ‹индон."

     ‡ачем было писать это письмо, если не длЯ того, чтобы Я ответил на него
лично? ЊоЯ достойнаЯ союзница  сообщила  мне,  где  Я  могу  встретить  леди
‹индон, и, следуЯ ее указаниЯм, Я нашел свою  богиню  в  Џантеоне.  ‡десь  Я
наново разыграл перед ней дублинскую сцену,  показав,  как,  при  всем  моем
ничтожестве, велика моЯ власть и что энергиЯ моЯ неистощима.
     - Ќо, - прибавил Я, - Я так же велик в добре, как и во зле; и столь  же
нежный, преданный друг, как и опасный противник. џ сделаю  все,  что  вы  ни
попросите, но не приказывайте мне от вас отречьсЯ. ќто  не  в  моей  власти.
Џокуда мое сердце бьетсЯ, оно  принадлежит  вам.  ќто  -  моЯ  судьба,  ваша
судьба! Ћставьте же бесполезную  борьбу  и  будьте  моей.  ЏрекраснейшаЯ  из
женщин, только с жизнью моей заглохнет эта страсть: прикажите мне умереть  -
и менЯ не станет. “годно вам, чтобы Я умер?
     Ќа это она сказала, смеЯсь (будучи  женщиной  живого  темперамента,  не
лишенной чувства юмора), что отнюдь не хочет, чтобы Я наложил на себЯ  руки;
и тогда Я почувствовал, что она моЯ.

     ђовно через год, 15 маЯ 1773 года, мне выпала честь и счастье повести к
алтарю ѓонорию, графиню ‹индон, вдову покойного  досточтимого  сэра  —арльза
‹индона, кавалера ордена Ѓани.  Њы  обвенчались  в  церкви  св.  ѓеоргиЯ  на
ѓанноверской  площади,  обрЯд  был  совершен  капелланом  ее  милости,   его
преподобием ‘эмюелем ђантом. ‡а церемонией последовали великолепный  ужин  и
бал, коп были даны нами в нашей резиденции на Ѓеркли-сквер, а  на  следующее
утро моего выхода ожидали: герцог, четыре графа, три  генерала  и  множество
избраннейших представителей лондонского общества. “олпол написал пасквиль на
наш брак, ‘елвин острил над ним в "Љакаовом  дереве",  стараЯ  леди  ’иптоф,
хоть и перваЯ настаивала на нем, кусала себе локти,  а  юный  Ѓуллингдон,  -
теперь это был четырнадцатилетний  верзила,  -  когда  графинЯ  позвала  его
поцеловать папочку, погрозил мне кулаком и сказал:
     - Ћн - мой отец? џ предпочел бы назвать этим именем любого лакеЯ  вашей
милости!
     Њне оставалось только смеЯтьсЯ над Яростью мальчика  и  старухи,  равно
как и  над  пасквилЯми  сент-джеймских  острословов.  џ  отправил  пламенное
описание  нашей  свадьбы  матушке  и  моему  дЯдюшке,  добрейшему   шевалье.
„остигнув вершины благоденствиЯ, занЯв в тридцать лет, единственно благодарЯ
моим заслугам  и  энергии,  самое  высокое  положение  в  Ђнглии,  доступное
человеку, Я решил до конца моих дней наслаждатьсЯ  жизнью,  как  и  подобает
знатному джентльмену.
     ЏринЯв поздравлениЯ от наших лондонских друзей, - в то  времЯ  люди  не
стеснЯлись своей женитьбы, как это  наблюдаетсЯ  сейчас,  -  мы  с  ѓонорией
(котораЯ так и сиЯла от счастьЯ и в которой Я обрел очаровательную,  веселую
и сговорчивую  подругу)  отправились  проведать  наши  владениЯ  в  ‡ападной
Ђнглии, где Я еще не бывал. ‚ыехали из ‹ондона в  трех  каретах,  заложенных
четверней каждаЯ; представлЯю, как возрадовалсЯ бы  дЯдюшка,  увидев  на  их
панелЯх ирландский венец и древний герб рода Ѓарри - рЯдом с короной пэров и
всеми регалиЯми благородного дома ‹индонов.
     Џеред  отъездом  из  ‹ондона   Я   испросил   высочайшего   соизволениЯ
присоединить к моему имени имЯ моей прекрасной  супруги  и  с  того  времени
принЯл титулование "Ѓарри ‹индон", каковым прозваньем и надписал эту историю
моей жизни.


        ѓлава XVII
        џ становлюсь украшением английского общества

     ‚есь путь до •эктонского замка,  самого  обширного  и  самого  древнего
владениЯ  наших  предков  в  „евонширском  графстве,  мы  совершили  с   той
размеренной, неторопливой обстоЯтельностью, какаЯ и подобает  представителЯм
высшей английской знати.  ‚переди  поспешал  курьер,  заботившийсЯ  о  наших
привалах по всему пути следованиЯ; мы торжественно располагались на отдых  в
ќндовере, €лминстере и ќксетере и только на четвертый вечер, к самому ужину,
подъехали к  старинному  замку  с  воротами,  изукрашенными  в  том  ужасном
готическом вкусе, который  приводит  мистера  “олпола  в  такой  неописуемый
восторг.
     Џервые дни совместной жизни - обычно тЯжкое испытание длЯ  новобрачных;
Я знавал супружеские пары, ворковавшие, как голубки, всю последующую  жизнь,
тогда как в свой медовый  месЯц  они  только  и  делали,  что  ссорились  по
пустЯкам. џ не избежал общей участи: во времЯ нашего  путешествиЯ  на  запад
страны леди ‹индон изволила на менЯ гневатьсЯ всЯкий  раз,  как  Я  доставал
трубку и выкуривал ее в карете; Я пристрастилсЯ к  табаку,  будучи  солдатом
Ѓюловского полка, и навсегда  сохранил  эту  привычку;  а  еще  леди  ‹индон
изволила на менЯ обидетьсЯ как в €лминстере, так и в  ќндовере  за  то,  что
вечерами  Я  приглашал  хозЯев  "Љолокола"  и   "‹ьва"   распить   со   мной
бутылку-другую. ‹еди ‹индон была дама надменнаЯ, а Я терпеть не могу в людЯх
гордыни, и, смею вас уверить, мне удалось в обоих  случаЯх  одержать  победу
над этим ее пороком. Ќа третий день нашего путешествиЯ Я  только  мигнул,  и
она сама, своими руками, зажгла спичку и, глотаЯ слезы, поднесла ее мне; а в
ќксетере, в  гостинице  "‹ебедь",  она  стала  совсем  шелковой  и  смиренно
спросила, не угодно ли мне вместе с хозЯином посадить за стол и  хозЯйку?  ‚
другой раз Я приветствовал  бы  это  предложение  -  миссис  Ѓоннифейс  была
недурна собой, но мы ожидали  к  обеду  лорда  епископа,  родственника  леди
‹индон, и чувство приличиЯ не позволило мне внЯть просьбе моей  супруги.  €з
уважениЯ к нашему клерикальному кузену  Я  посетил  вместе  с  ней  вечернюю
службу и принЯл участие в подписке  на  какой-то  особенный  орган,  который
изготовлЯлсЯ длЯ собора, причем двадцать пЯть гиней записал от ее  имени,  а
сто - от своего. ’аким образом, Я с первых же шагов завоевал популЯрность  в
графстве; и приходский каноник, удостоивший со мной  отужинать,  ушел  после
шестой  бутылки,  икаЯ  от  полноты   чувств   и   желаЯ   всЯких   б-б-благ
б-бчблагочестивому джентльмену.
     Ћднако до того, как подкатить к воротам •эктонского замка, нам пришлось
проехать по владениЯм ‹индонов добрый десЯток миль - и  весь  народ  высыпал
приветствовать нас, и колокола заливались, и свЯщенник вместе  с  фермерами,
одетыми в праздничное, вышел на дорогу нас встречать, и  школьники,  и  весь
деревенский люд изощрЯлись в громовых "ура" в честь ее милости. џ  швырЯл  в
толпу  деньги  и  нет-нет  останавливалсЯ,  чтобы  разменЯтьсЯ  поклонами  и
потолковать с его преподобием  и  фермерами,  и  если  девонширские  девушки
показались мне самыми хорошенькими в Ђнглии, то Я не вижу в  этом  замечании
ничего неуместного. Њежду тем  оно  задело  за  живое  леди  ‹индон,  а  мое
восхищение румЯными щечками мисс Ѓетси Љваррингдон в Љламптоне  окончательно
вывело ее из себЯ - она так надулась, как еще ни разу за  наше  путешествие.
"Ђга, голубушка,  ты  ревновать!  -  подумал  Я  не  без  горького  чувства,
вспомнив, как легкомысленно она вела себЯ  при  жизни  мужа  и  что  ревнует
главным образом тот, кто сам не без греха.
     ‚сего торжественней встречала нас деревнЯ •эктон. €з  Џлимута  привезли
духовой  оркестр,  повсюду  возвышались  арки  и  пестрели  флаги,  особенно
разукрасили свои дома адвокат и врач, - оба они состоЯли на службе в  замке.
‘отни дюжих мужчин и женщин выстроились  перед  внушительной  привратницкой,
котораЯ вместе с наружной стеной составлЯет границу хэктонского парка  и  от
которой на три мили, до  самых  башен  старинного  замка,  тЯнетсЯ  (вернее,
тЯнулась) аллеЯ благородных вЯзов. Љак Я жалел, что это  не  дубы,  когда  в
1779 году сводил эти деревьЯ, - Я выручил бы  за  них  втрое  больше!  Љакое
легкомыслие  со  стороны  беспечных  предков   насадить   на   своей   земле
низкосортный строевой лес, тогда как можно было с таким же успехом вырастить
здесь  дубовые  рощи.  ‚от  почему  Я   всегда   говорил,   что   хэктонский
круглоголовый ‹индон, посадивший эти вЯзы в царствование Љарла II,  обсчитал
менЯ на десЯть тысЯч фунтов.
     Џервые дни в •эктоне Я с приЯтностью проводил  времЯ,  принимаЯ  визиты
окрестной  знати  и  простых  дворЯн,  спешивших  засвидетельствовать   свое
почтение новобрачным, а также  инспектируЯ,  подобно  жене  ‘иней  Ѓороды  в
известной сказке, доставшиесЯ мне сокровища, мебель и  многочисленные  покои
замка. ќто огромное старое  здание  времен  ѓенриха  V  во  времЯ  революции
подверглось осаде и  бомбардировке  войск  ЉромвелЯ,  а  потом  его  кое-как
залатал и перестроил в ужасающем старомодном духе круглоголовый ‹индон, - он
унаследовал родовое поместье после брата, благороднейшего  человека  истинно
кавалерственных вкусов и правил, который разорилсЯ  в  пух,  ведЯ  распутную
жизнь, пьЯнствуЯ и играЯ в кости, а отчасти и  потому,  что  держал  сторону
королЯ. ‚ окрестностЯх замка чудеснаЯ охота, - здесь водЯтсЯ даже  олени,  -
и,  признаюсь,  первое  времЯ  жизнь  в  •эктоне  доставлЯла  мне   огромное
удовольствие. Љак хорошо было летним вечером сидеть в дубовой гостиной перед
настежь раскрытыми окнами в кругу десЯтка веселых собутыльников и любоватьсЯ
мерцанием золотой и серебрЯной посуды на полках дедовских шкафов,  созерцать
зеленый парк, колеблющиесЯ на ветру деревьЯ, солнце,  садЯщеесЯ  за  дальнее
озеро, и слушать, как в лесу перекликаютсЯ олени.
     ‘наружи замок, каким Я  его  застал,  представлЯл  диковинное  смешение
самой разнородной  архитектуры:  старые  феодальные  башни  и  остроугольные
фронтоны времен королевы Ѓесс соседствовали с кое-как заделанными стенами на
месте разрушений, причиненных пушками круглоголовых. Ќо Я не стану вдаватьсЯ
в описание замка, ибо Я перестроил его заново, ценой  огромных  затрат,  под
наблюдением  самого  модного  архитектора,   который   переделал   фасад   в
ультрасовременном франко-эллинском стиле, поистине  классическом.  ’ам,  где
раньше зиЯли рвы  с  водой,  пересеченные  подъемными  мостами,  и  высились
тЯжелые  бастионы,  -  теперь  раскинулись  красивые   террасы,   украшенные
роскошными  цветниками,   сообразно   планам   мосье   Љорнишона,   великого
архитектора, которого Я не поленилсЯ выписать из самого Џарижа.
     ЏоднЯвшись по наружным ступенЯм, вы входили в обширный старинный  холл,
обшитый резным мореным дубом и украшенный портретами наших предков,  начинаЯ
от квадратной, лопатою, бороды Ѓрука ‹индона,  знаменитого  адвоката  времен
королевы Ѓесс, до фижм и локонов леди ‘ахариссы ‹индон, котораЯ, еще  будучи
фрейлиной королевы ѓенриетты-Њарии, позировала ‚ан-„ейку  и  так  далее,  до
сэра —арльза ‹индона с лентой ордена  Ѓани  через  плечо,  а  также  миледи,
написанной •адсоном в белой атласной робе  и  фамильных  брильЯнтах,  в  том
самом туалете, в каком она представлЯлась еще старому королю ѓеоргу II.  ќто
были отличные брильЯнты; Я сперва  отдал  их  переделать  Ѓэмеру,  когда  мы
получили приглашение к ‚ерсальскому двору, а впоследствии  получил  под  них
восемнадцать тысЯч фунтов после того случаЯ, как мне дьЯвольски не повезло в
"ѓузтри", - мы с „жемми ’витчером (как называли лорда ‘эндвича), Љарлейлем и
—арли ”оксом сорок четыре часа подрЯд играли в ломбер sans  de-semparer  {Ќе
вставаЯ с места  (франц.).}.  ‚се  остальное  убранство  огромного  холла  -
самострелы и пики, оленьи рога,  охотничье  снарЯжение  и  старинные  ржавые
доспехи, какие носили, должно  быть,  во  времена  ѓога  и  Њагога,  -  было
сгруппировано  вокруг  камина,  где  можно  было  развернутьсЯ   в   колЯске
шестерней. џ ничего тут не тронул, если не считать того, что  старое  оружие
распорЯдилсЯ убрать на чердак, заменив его китайскими уродцами, французскими
золочеными  диванчиками  и  мраморными  изваЯниЯми,  чьи  сломанные  носы  и
отсутствующие конечности, не говорЯ уже о крайнем  безобразии,  были  верной
порукой их древности; специальный агент закупил их длЯ менЯ в ђиме.  Ќо  так
эфемерны были вкусы того времени (или так ненадежен мой канальЯ агент),  что
все эти перлы на общую сумму в тридцать тысЯч фунтов пошли всего-навсего  за
триста гиней, когда мне понадобилось получить под мою коллекцию деньги.
     Џо обе  стороны  главного  холла  отходили  амфилады  парадных  покоев;
единственным их украшением,  когда  Я  впервые  их  увидел,  были  стульЯ  с
громоздкими  спинками  и  высокие,  до  потолка,  венецианские   зеркала   в
причудливых рамах; позднее Я отделал их  златоткаными  лионскими  штофами  и
роскошными гобеленами, которые мне посчастливилось  выиграть  у  ђишелье.  ‚
замке имелось тридцать шесть спален de maitre, и только три из них Я оставил
нетронутыми - так называемую комнату с привидением, где во времена €акова II
было совершено убийство; комнату, где  ночевал  ‚ильгельм  после  высадки  в
’орбэ,  и  опочивальню  королевы  …лизаветы.   Ћстальные   были   переделаны
Љорнишоном в  самом  элегантном  вкусе,  к  великому  негодованию  некоторых
аристократических вдов  из  нашего  захолустьЯ,  ибо  Я  украсил  все  стены
полотнами Ѓуше и ‚анлоо, на которых купидоны и  ‚енеры  изображены  в  столь
натуральном виде, что стараЯ иссохшаЯ графинЯ ”рампингтон сколола  булавками
занавеси у своей кровати, а дочь свою, леди Ѓланш “эйлбоун, послала спать  к
ее горничной, так как  комната,  отведеннаЯ  этой  даме,  была  всЯ  увешана
зеркалами - совсем как в ‚ерсале, в будуаре французской королевы.
     ‡а многие из этих  преобразований  ответствен  не  столько  Я,  сколько
Љорнишон, которого уступил мне на времЯ ‹орагэ  и  которому  Я  доверил  все
строительство в замке на времЯ моего пребываниЯ за границей. џ дал ему carte
blanche, мол, делай, что хочешь, - и когда он сверзилсЯ с помоста  и  сломал
ногу, размалевываЯ стены длЯ будущего  театра  в  том  самом  зале,  где  во
времена оны помещалась замковаЯ часовнЯ,  народ  во  всей  округе  счел  это
возмездием божиим.  ‚  своем  фанатическом  стремлении  все  переделывать  и
улучшать, он  ни  перед  чем  не  останавливалсЯ.  ’ак  этот  одержимый,  не
спросЯсь, велел снести грачовник, почитавшийсЯ в наших  краЯх  свЯщенным,  -
существовала поговорка: "ѓрачовник  снести  -  •эктон-холл  извести".  ѓрачи
(черт бы их побрал!) переселились в соседнюю рощу  ’иптофа,  а  Љорнишон  на
этом месте воздвиг храм ‚енеры и перед ним разбил лужайку с двумЯ  чудесными
фонтанами. ‚енеры и купидоны были положительно  пунктиком  канальи;  у  него
поднЯлась рука даже на готическую решетку вокруг нашей церковной скамьи - он
и ее задумал украсить купидонами; но приходский пастор, старый доктор  •афф,
вышел к архитектору со здоровенной дубинкой и обратилсЯ к нему  с  латинской
речью, из коей беднЯга ничего не понЯл, но все же догадалсЯ,  что  свЯщенник
ему все кости переломает, если он  хоть  пальцем  дотронетсЯ  до  свЯщенного
зданиЯ. Љорнишон пожаловалсЯ мне на "аббата •аффа", как он его называл  ("Et
quel abbe, grand Dieu, - добавил он в растерЯнности, - un  abbe  avec  douze
enfants!"  {•орош  аббат!  “  него,  прости  господи,  с  дюжину  ребЯтишек!
(франц.).}), однако на сей раз Я вступилсЯ за церковь и предложил  Љорнишону
ограничитьсЯ господским домом длЯ своих затей.
     ‚ замке  имелась  коллекциЯ  старинного  серебра,  которую  Я  пополнил
современными, архимодными изделиЯми; имелсЯ погреб, который, при всем  своем
богатстве, требовал постоЯнных добавлений, а также  кухнЯ,  где  Я  произвел
полный переворот. Њой приЯтель „жек  “илкс  прислал  мне  повара  из  самого
Њэншен-хауса специально длЯ  отечественных  блюд,  по  департаменту  дичи  и
черепах; главным поваром был у менЯ француз (он даже вызвал  англичанина  на
дуэль и потом возмущалсЯ, что этот gros  cochon  {†ирнаЯ  свиньЯ  (франц.).}
предложил ему сразитьсЯ на кулачках -  avec  coups  de  poing),  и  при  нем
помощники  -  такие  же  французы,  Я  выписал  их  прЯмехонько  из  Џарижа;
кондитер-итальЯнец завершал штат моих officiers  de  bouche  {—иновников  по
ведомству желудка (франц.).}. € на все эти, в сущности, законные  добавлениЯ
к домоустройству светского джентльмена противный ханжа  старик  ’иптоф,  мой
родич и ближайший сосед, взирал с притворным ужасом:  это  он  распускал  по
округе слух, будто Я  ем  пищу,  приготовленную  папистами,  предпочтительно
лЯгушек, и будто у менЯ подаетсЯ к столу фрикасе из освежеванных младенцев.
     ’ем не менее сквайры охотно у менЯ обедали, и даже старый  доктор  •афф
вынужден  был  признать,  что  черепах  и  дичь  у  менЯ  готовЯт  по  самым
правоверным рецептам. Ќо Я сумел приручить и строптивое дворЯнство - другими
средствами. ‚о  всей  округе  имелись  только  две  своры  гончих,  которыми
пользовались по подписке, да несколько жалких шелудивых борзых сохранились у
старика ’иптофа, и он  ковылЯл  с  ними  по  своему  парку.  џ  же  построил
образцовую псарню и конюшню, которые обошлись мне в тридцать тысЯч фунтов, и
заселил их, как достойно потомка ирландских королей. “ менЯ было  две  своры
гончих, и Я во  времЯ  сезона  охотилсЯ  четыре  раза  в  неделю,  всегда  в
сопровождении трех джентльменов, носивших мою охотничью форму,  и  длЯ  всех
участников охоты держал открытый стол.
     ќти переделки и новшества, а также весь мой train de vivre {Ћбраз жизни
(франц.).} требовали, как вы понимаете, немалых издержек; что ж,  признаюсь,
у менЯ и на волос нет той бережливости и расчетливости,  которыми  иные  так
восхищаютсЯ и гордЯтсЯ. ‘тарик  ’иптоф,  например,  усиленно  копил  деньгу,
чтобы искупить расточительство отца и освободить имение от  долгов;  не  раз
бывало, что моему  управлЯющему  отсчитывали  под  мои  закладные  те  самые
деньги, которые ’иптоф вносил, выкупаЯ свои. Љ тому же не забывайте,  что  Я
только пожизненно владел состоЯнием ‹индонов; что Я всегда был  в  наилучших
отношениЯх с ростовщиками и что мне приходилось  вносить  большие  суммы  за
страхование жизни ее милости.
     Љ концу года леди ‹индон подарила мне сына, Я назвал его Ѓрайен  ‹индон
в честь моих королевских предков; но что  еще  мог  Я  завещать  ему,  кроме
благородного имени? ђазве поместье его матери не было заранее  предназначено
ненавистному канальчонку лорду Ѓуллингдону, - кстати, Я совсем  упускаю  его
из виду, хотЯ он жил с нами в •эктоне, доверенный заботам нового  гувернера.
‘троптивость этого щенка не поддаетсЯ описанию. Ћн цитировал матери  пассажи
из "ѓамлета", приводЯ ее в бешенство. Ћднажды, когда Я взЯл  в  руки  плеть,
чтобы его высечь, он выхватил нож и готов был менЯ заколоть;  признатьсЯ,  Я
вспомнил собственное детство, рассмеЯлсЯ и протЯнул ему руку дружбы. Ќа  сей
раз мы поладили миром, и потом как-то еще раз или два; но ни о каких  добрых
чувствах между нами не могло быть и речи, - его ненависть росла вместе с ним
не по днЯм, а по часам.
     џ решил  приобрести  земельную  собственность  длЯ  моего  ненаглЯдного
сыночка Ѓрайена и с этой целью  свел  на  двенадцать  тысЯч  фунтов  лесу  в
йоркширских  и  ирландских  поместьЯх  леди   ‹индон;   разумеетсЯ,   опекун
Ѓуллингдона, ’иптоф, забил тревогу, с пеной у рта он кричал, что Я не вправе
тронуть ни одно деревце. ќто не помешало мне их вырубить все до одного, и  Я
поручил матушке выкупить старинные земли Ѓаллибарри  и  Ѓарриогов,  когда-то
входившие в состав наших обширных владений. Ћна с большим толком  и  великой
радостью выполнила это поручение; сердце ее ликовало при мысли, что  у  менЯ
есть сын, который унаследует мое имЯ, и что Я столь многого добилсЯ в жизни.
     ЏризнатьсЯ, теперь, когда Я вращалсЯ в совершенно другой сфере,  нежели
та, к какой она привыкла, мне было боЯзно, как  бы  ей  не  вздумалось  менЯ
навестить, то-то  она  удивила  бы  моих  английских  друзей  своим  смешным
выговором и бахвальством, своими румЯнами, фижмами и фалбалой времен  ѓеорга
II, которыми она красовалась еще в дни своей далекой юности и которые по сей
день считала  последним  словом  изЯщества  и  моды.  џ  не  раз  писал  ей,
откладываЯ ее приезд, советовал то повременить, пока не отстроЯт левое крыло
замка, то покуда не будут готовы конюшни, и т. д. €злишнЯЯ предосторожность!
"Њне достаточно и  намека,  ђедмонд,  -  отвечала  славнаЯ  старушка.  -  Ќе
беспокойсЯ, Я не приеду смущать  твоих  важных  друзей  своими  старомодными
ирландскими манерами. Њне достаточно знать, что  мой  милый  мальчик  достиг
того положениЯ в свете, какого он всегда заслуживал; не зрЯ Я себе  во  всем
отказывала, чтобы дать тебе приличное образование. Љогда-нибудь ты привезешь
бабушке ее внучка Ѓрайена,  чтобы  Я  могла  его  расцеловать.  Џередай  мое
почтительное благословение его сиЯтельной мамочке. ‘кажи ей, что она  обрела
в своем муже сокровище и что ни один герцог не дал бы ей такого  счастьЯ.  €
что хоть Ѓарри и Ѓрейди не принадлежат к титулованной  знати,  однако  в  их
жилах течет благороднаЯ кровь. џ не успокоюсь, пока  не  увижу  тебЯ  графом
Ѓаллибарри, а моего внука лордом виконтом Ѓарриогом".
     ђазве не удивительно, что наши с матушкой мысли так чудесно совпали?  Ђ
главное, ей пришли в голову те же титулы, до  которых  (вполне  естественно)
додумалсЯ и Я. ЏризнатьсЯ, Я не один десЯток листов исчеркал,  упражнЯЯсь  в
этой новой подписи, и с обычной своей неудержимой энергией решил  добиватьсЯ
цели. Њатушка тут же переехала в Ѓаллибарри и, пока не построЯт  жилой  дом,
поселилась  у  местного  свЯщенника,  но  письма  уже  помечала  "из   замка
Ѓаллибарри", и, будьте уверены, что, рассказываЯ об этом  месте,  Я  выдавал
его за нечто весьма значительное. џ повесил план своего  владениЯ,  а  также
чертежи  Ѓаллибаррийского  замка,  этой  родовой  вотчины   Ѓарри   ‹индона,
эсквайра, в моих кабинетах в •эктоне и на  Ѓеркли-сквер,  внесЯ  в  них  все
задуманные улучшениЯ; в этом, новом, виде мой замок был примерно  такого  же
размера,  как  ‚индзорский,  но  с  еще  большим  количеством  архитектурных
деталей. Ђ так как мне  подвернулась  возможность  округлить  мои  владениЯ,
прикупив восемьсот акров заболоченной земли, то Я приобрел их по  три  фунта
за акр, и поместье мое на карте принЯло и вовсе внушительный вид {* Џод  это
поместье, поклЯвшись честью, что оно не заложено, мистер Ѓарри ‹индон в 1786
году занЯл семнадцать тысЯч фунтов у капитана Џиджона, сына  коммерсанта  из
‘ити, только что вступившего в права  наследства.  —то  же  до  Џолуэллского
имениЯ и рудника, которые стали длЯ него "источником бесконечных  тЯжб",  то
наш герой действительно купил их, но уплатил только  вступительный  взнос  в
размере пЯти тысЯч фунтов. Ћтсюда и тЯжбы, на которые он жалуетсЯ,  а  также
слушавшеесЯ в суде лорд-канцлера нашумевшее дело "’рекотик против  ‹индона",
в  каковом  разбирательстве  весьма  отличилсЯ  мистер  „жон  ‘котт.  (Џрим.
издателЯ.)}. ‚ том же году Я вступил в переговоры о  покупке  у  сэра  „жона
’рекотика  Џолуэллского  поместьЯ  и  оловЯнного  рудника  в  Љорнуолле   за
семьдесЯт тысЯч фунтов, - неудачнаЯ сделка, послужившаЯ длЯ менЯ  источником
бесконечных тЯжб и нареканий. Ѓоже мой, какаЯ докука все эти деловые заботы,
недобросовестность управлЯющих, крючкотворство адвокатов! ‘кромные обыватели
завидуют нам, большим людЯм, воображаЯ, что наша жизнь - сплошной  праздник.
‘коль часто на вершине благоденствиЯ тосковал Я о днЯх, когда жизнь менЯ  не
баловала, и как завидовал порой веселым собутыльникам,  пировавшим  за  моим
столом! Џусть у них не было иного  платьЯ,  нежели  то,  что  давал  им  мой
кредит, а в кармане вертелась только подареннаЯ мной гинеЯ  -  зато  они  не
знали гнетущих забот и ответственности, этих хмурых спутников высокого ранга
и большого богатства.
     ‚ €рландии Я бывал лишь наездами, чтобы показатьсЯ  там,  а  также  как
рачительный хозЯин наведать свои  имениЯ,  и  не  упускал  случаЯ  наградить
друзей, принимавших во мне участие в пору былых моих злоключений,  и  занЯть
подобающее место среди местной знати. Џо правде сказать, жизнь в этой убогой
стране менЯ не прельщала  после  того,  как  Я  вкусил  более  утонченных  и
полновесных удовольствий английской и континентальной жизни. Ќа  лето,  пока
описанным образом переделывалсЯ и украшалсЯ •эктонский замок, мы выезжали  в
Ѓакстон, Ѓат или •эррогейт, а зимний сезон проводили  в  своем  особнЯке  на
Ѓеркли-сквер.
     “му  непостижимо,  сколько  новых  достоинств  открывает   в   человеке
богатство; подобно воску или глЯнцу, оно выЯвлЯет естественно  присущий  ему
цвет и блеск, которые терЯютсЯ, когда видишь его в холодных  серых  сумерках
бедности. Ќе много понадобилось  времени,  чтобы  менЯ  признали  в  ‹ондоне
красавцем и щеголем первой руки. Њое поЯвление  в  кофейнЯх  на  Џэл-Њэл,  а
затем в самых знаменитых клубах произвело фурор. ‚ городе только и  говорили
что о моей изысканной жизни, о моих экипажах и блестЯщих  приемах,  утренние
газеты писали о них, захлебываЯсь. ’е  из  родственников  леди  ‹индон,  что
победнее и  попроще,  уЯзвленные  несносной  надменностью  старика  ’иптофа,
зачастили к нам на вечера и приемы; что же до моей родни, то в ‹ондоне  и  в
€рландии объЯвилось такое число кузенов, искавших  моего  знакомства,  какое
мне сроду не снилось. Ѓыли среди них,  разумеетсЯ,  соотечественники  (Я  не
слишком ими гордилсЯ); так ко мне  таскались  трое  или  четверо  чванных  и
весьма потрепанных франта из ’емпла, с линЯлым галуном и истинно  ирландским
акцентом,  прогрызавших  себе  дорогу  к  лондонской  адвокатуре,  а   также
несколько рыцарей игорного стола, промышлЯющих на водах,  -  Я  очень  скоро
указал им на дверь; был и кое-кто поприличнее, назову из  них  моего  кузена
лорда Љилберри, при  первом  же  знакомстве  занЯвшего  у  менЯ,  на  правах
родства,  тридцать  гиней,  чтобы  расплатитьсЯ   со   своей   хозЯйкой   на
‘уоллоу-стрит. Џо некоторым личным  причинам  Я  поддерживал  эту  свЯзь,  к
каковой ѓеральдическаЯ палата не давала ни малейших оснований. „лЯ  Љилберри
всегда находилось место за моим столом; он  был  моим  постоЯнным  понтером,
хотЯ платил когда вздумаетсЯ  и,  следовательно,  крайне  редко;  состоЯл  в
приЯтельских отношениЯх с моим портным и задолжал ему крупную сумму и всегда
и везде трубил о своем кузене, великом Ѓарри ‹индоне с ‡апада.
     Њы с ее милостью,  находЯсь  в  ‹ондоне,  вскоре  зажили  каждый  своей
жизнью. Ћна предпочитала тихое  уединение,  -  вернее,  предпочитал  Я,  ибо
всегда ценил в  женщине  кроткий,  скромный  нрав  и  обычай,  склонность  к
домашним удовольствиЯм. Џо моей настоЯтельной просьбе она  обедала  дома,  в
кругу своих компаньонок, своего капеллана  и  нескольких  избранных  друзей;
посещать свою ложу в опере или комедии  разрешалось  ей  только  в  обществе
трех-четырех почтенных провожатых. —то же до ее друзей и родственников, то Я
отказывалсЯ часто с ними видетьсЯ, предпочитаЯ звать их два-три раза в сезон
на большие приемы. Љ тому же как мать она с великим удовольствием пестовала,
нарЯжала и всЯчески баловала малютку  Ѓрайена,  ради  которого  ей  и  вовсе
следовало отказатьсЯ от суетных развлечений и удовольствий,  препоручив  все
хлопоты и обЯзанности по  представительству  в  свете.  Џо  правде  сказать,
наружность леди ‹индон в эту пору уже не позволЯла ей блистать  в  обществе.
Ћна расплылась и обрюзгла, близорукость ее усилилась, цвет лица  испортилсЯ,
к тому же она не следила за собой, одевалась кое-как и  заметно  потускнела,
сникла в обращении. ‚ ее разговорах  со  мной  проглЯдывало  какое-то  тупое
отчаЯние, которое сменЯлось порой и вовсе неприЯтными,  неуклюжими  потугами
на показную веселость; не  удивительно,  что  наши  встречи  были  скупы  до
предела и что у менЯ не возникало соблазна вывозить ее в свет или коротать с
ней времЯ. Ћна и дома частенько действовала мне на нервы: так,  когда  Я  ее
просил (пусть порой и в не совсем деликатной форме) занЯть гостей остроумной
и просвещенной беседой, до которой она такаЯ охотница, или  блеснуть  своими
музыкальными талантами, она вдруг ни с того ни с сего разражалась слезами  и
убегала. ‹юди, естественно, думали, что Я ее тираню, а между тем Я был  лишь
суровым  и  бдительным  опекуном  этой  вздорной  и  бестолковой  женщины  с
отвратительным характером.
     Љ счастью, она боготворила младшего сына,  и  это  давало  мне  на  нее
управу. Ѓывало, она вдруг впадет в свой несносный надменный тон (эта женщина
была гордости непомерной, - сколько раз во времЯ наших ссор, особенно первые
годы, она попрекала менЯ былой бедностью и  низким  происхождением),  начнет
доказывать свою правоту или утверждать свое превосходство,  а  то  откажетсЯ
подписать бумаги, которые были мне нужны позарез длЯ  приведениЯ  в  порЯдок
наших обширных и разнообразных владений, - в таких  случаЯх  достаточно  мне
было отослать мистера Ѓрайена на несколько дней в —изик, и спеси ее  как  не
бывало, ѓонориЯ соглашалась на все, что бы Я ни  предложил.  џ  наблюдал  за
тем, чтобы люди в ее услужении получали жалованье от менЯ, а не  от  нее;  в
особенности старшаЯ нЯнЯ ребенка должна была выполнЯть мои  распорЯжениЯ,  а
не слушатьсЯ своей госпожи. ќто  была  смазливаЯ  краснощекаЯ  и  предерзкаЯ
шельма, - вот уж кто сумел прибрать менЯ к рукам! ельма  заворачивала  всем
домом - не то что малодушнаЯ  дура,  его  прЯмаЯ  госпожа.  Ћна  командовала
слугами и, едва заметив, что Я проЯвлЯю  интерес  к  какой-нибудь  из  наших
гостий, не стеснЯлась закатывать мне сцены ревности и  находила  средства  в
два счета спровадить соперницу. ’акова участь всЯкого мужчины с  благородным
сердцем: он всегда становитсЯ рабом какой-нибудь юбки, а уж  эта  фрЯ  взЯла
надо  мной  такую  власть,  что  могла  из  менЯ  веревки  вить  {*€з   этих
своеобразных признаний можно  заключить,  что  мистер  ‹индон  изводил  свою
супругу  всеми  возможными  способами:  держал  взаперти;  вымогал   у   нее
имущество, заставлЯЯ подписывать каверзные бумаги, а потом  расточал  его  в
азартных играх и пирушках; что он открыто изменЯл ей, когда же она  выражала
недовольство, грозилсЯ отнЯть у нее детей. Ќо мистер ‹индон,  надо  сказать,
не единственный в своем роде:  так  поступает  множество  супругов,  что  не
мешает им считатьсЯ славными, безобидными малыми. Ќа свете много таких милых
людей, и только потому, что никто еще не осудил их по справедливости,  мы  и
решили выпустить в свет  это  жизнеописание.  …сли  бы  речь  в  нем  шла  о
романтическом герое - одном из тех безупречных юношей, каких мы встречаем  в
романах ‘котта или „жеймса,  -  не  было  бы  смысла  представлЯть  читателю
фигуру, столь многократно и  увлекательно  воспетую.  Њистер  Ѓарри  ‹индон,
повторЯем, не герой этого знакомого нам покроЯ; но пусть  читатель  поглЯдит
вокруг и спросит себЯ: разве в жизни негодЯи преуспевают меньше, чем честные
люди?  ѓлупость  меньше,  чем   талант?   €   разве   несправедливо,   чтобы
исследователь человеческой природы описывал людей этого сорта так же, как  и
тех принцев из волшебной сказки, тех немыслимо благородных героев, коими так
охотно занимаютсЯ наши сочинители? …сть что-то наивное и  недалекое  в  этих
освЯщенных традицией романах, в которых  принц  Љрасавчиков  к  концу  своих
приключений достигает вершин земного благополучиЯ,  равно  как  и  с  самого
начала он был наделен всеми душевными  и  телесными  совершенствами.  ’акому
сочинителю кажетсЯ, будто длЯ вЯщего  торжества  своего  любимца  он  обЯзан
произвести его в лорды. Ќо разве это не утлое представление о  sumum  bonum?
‚ысшее благо отнюдь не в том, чтобы сделатьсЯ лордом, и, может быть, даже не
в том, чтобы достичь житейского благополучиЯ.  Ѓедность,  болезнь,  уродство
могут быть таким же воздаЯнием и таким же  условием  высшего  блага,  как  и
житейское благополучие, которое все мы бессознательно обожествлЯем. ‚прочем,
это - скорее тема длЯ самостоЯтельного очерка, чем  длЯ  беглой  заметки  на
полЯх; дадим же опЯть слово мистеру ‹индону,  и  пусть  он  возобновит  свой
откровенный  и  занимательный   рассказ   о   собственных   достоинствах   и
недостатках. (Џрим. издателЯ.)}.
     Ќеукротимый нрав шельмы (ее звали миссис ‘тэммер) и угрюмаЯ  меланхолиЯ
моей жены не способствовали домашнему покою, и менЯ вечно носило по  городу,
а так как излюбленным времЯпрепровождением той поры в каждом клубе, в каждой
кофейне, в любом собрании, была игра, то и пришлось мне на  правах  любителЯ
вернутьсЯ к тому занЯтию, в котором Я когда-то  не  знал  себе  соперника  в
…вропе. Ќо то ли благосостоЯние менЯет человека, то ли  привычное  искусство
покидает  его,  когда,  лишенный  тайного   союзника,   он   играет   не   с
осмотрительностью профессионала, а как все -  лишь  бы  убить  времЯ,  -  не
скажу; факт тот, что в сезон  1744-1745  года  Я  проиграл  у  "“айта"  и  в
"Љакаовом дереве" огромные суммы и должен был выходить из положениЯ за  счет
крупных займов под ренту моей жены, под ее страховой полис и т. д.  “словиЯ,
на которых Я получал необходимые мне  суммы,  а  также  издержки  по  всЯким
перестройкам ЯвлЯлись, конечно, тЯжелым  бременем  длЯ  нашего  состоЯниЯ  и
порЯдком его обкорнали; Я отчасти имел в виду эти бумаги, когда говорил, что
леди ‹индон (с ее мещански ограниченной, робкой и скуповатой натурой) иногда
отказывалась их подписать, пока Я не прибегал к тем средствам  убеждениЯ,  о
коих говорилось выше.
     ‡десь следовало бы упомЯнуть о скачках, ибо и это входит в мою  историю
за указанный период, но, по  правде  сказать,  Я  без  особого  удовольствиЯ
вспоминаю свои нью-маркетские подвиги. Џочти все  мои  выступлениЯ  на  этом
поприще были цепью разочарований и позорных неудач; и хоть Я скакал не  хуже
любого  наездника-англичанина,  мне  трудно  было  тЯгатьсЯ  с   английскими
аристократами в искусстве закулисных  интриг  и  махинаций.  ЏЯтнадцать  лет
спустЯ после того, как мой рыжий жеребец Ѓюлов от ‘офии •ардкасл  и  ќклипса
потерпел  поражение  в  нью-маркетских  состЯзаниЯх,  где  он   был   первым
фаворитом, мне стало известно, что утром в день  скачек  в  конюшне  у  него
побывал некий сиЯтельный  граф,  чье  имЯ  здесь  называть  не  стоит,  и  в
результате приз взЯла  какаЯ-то  никому  не  ведомаЯ  лошадка,  а  у  вашего
покорного слуги вылетело из кармана пЯтнадцать тысЯч фунтов.  ‚  ту  пору  у
чужака не было ни малейшего шанса на скаковом поле, и хотЯ вас ослеплЯла тут
неслыханнаЯ роскошь и окружала высшаЯ знать страны - кого  только  здесь  не
было: герцоги королевской крови со своими  женами  и  блестЯщими  экипажами;
старик ѓрафтон с его причудливой свитой разноцветных дам,  и  такие  сильные
мира, как Ђнкастер, ‘эндвич и ‹орн, - уж, кажетсЯ, в подобном обществе можно
бы не боЯтьсЯ  нечестной  игры  и  гордитьсЯ  своей  причастностью  к  столь
высокому собранию, однако, поверьте, во всей …вропе не найдетсЯ разбойничьей
шайки, котораЯ умела бы с  таким  изЯществом  облапошить  чужака,  подкупить
жокеЯ, испортить лошадь  или  подделать  ставки  в  тотализаторе.  „аже  мне
пришлось спасовать перед этими  искусными  игроками  из  лучших  европейских
фамилий. Њожет быть, у менЯ не хватало светского лоска или  богатства  -  не
знаю.  Ќо  именно  теперь,  когда  Я  достиг  вершины   своих   честолюбивых
устремлений, умение и удача, казалось,  изменили  мне.  ‚се,  к  чему  Я  ни
прикасалсЯ,  рассыпалось  прахом;  все   мои   спекулЯции   прогорали;   все
управлЯющие, которым Я доверЯлсЯ, менЯ обманывали. Џо-видимому, Я принадлежу
к тому сорту  людей,  которые  способны  составить  себе  состоЯние,  но  не
способны его сохранить,  ибо  те  качества  и  та  энергиЯ,  какие  потребны
человеку в первом случае, нередко ЯвлЯютсЯ причиной его разорениЯ во втором.
џ, право же, не вижу  других  оснований  длЯ  бедствий,  в  дальнейшем  менЯ
постигших {* "‡аписки", как видно, писались  в  году  1814-м,  в  том  тихом
убежище,  которое  уготовала  фортуна  автору   на   закате   дней.   (Џрим.
издателЯ.)}.
     џ всегда тЯготел к пишущей братии, - вернее, мне нравилось  разыгрывать
среди этих присЯжных остроумцев роль мецената и светского  денди.  ќти  люди
обычно не могут похвалитьсЯ ни состоЯнием, ни высоким  происхождением  -  не
удивительно, что шитый золотом кафтан приводит их в восторг и трепет, в чем,
конечно, убедилсЯ  каждый,  вращавшийсЯ  в  этой  среде.  Њистер  ђейнольде,
впоследствии удостоенный титула, к тому же самый элегантный живописец  наших
дней, был у них на положении ловкого царедворца, и именно этому джентльмену,
написавшему с менЯ, леди ‹индон и малютки Ѓрайена картину, привлекшую  общее
внимание на выставке (Я был изображен в форме ’ипплтонского  ополчениЯ,  где
числилсЯ майором; Я прощалсЯ с женой, а ребенок в испуге  таращилсЯ  на  мой
шлем, подобно этому - как его - ѓекторову сыну, описанному мистером Џопом  в
его "€лиаде"), - именно мистеру ђейнольдсу Я обЯзан знакомством со  всей  их
братией и ее великим вождем  мистером  „жонсоном.  ‹ично  Я  считал  его  не
великим вождем, а великой скотиной. Ћн раза два-три пил у  менЯ  чай  и  вел
себЯ по-свински - игнорировал мои замечаниЯ, словно Я мальчишка-школьник,  и
советовал довольствоватьсЯ моими лошадьми и портными, литературу же оставить
в покое. Џоводырь этого медведЯ, мистер Ѓосуэлл, шотландец, был у них чем-то
вроде шута горохового.  Ќадо  было  видеть  его  в  так  называемом  костюме
корсиканца на одном из балов миссис  Љорнели  в  Љарлейль-•аусе  в  квартале
‘охо, - в жизни не встречал ничего уморительнее. џ порассказал бы вам немало
курьезных анекдотов об этом нашумевшем заведении, будь они хоть мало-мальски
приличны. „остаточно сказать, что здесь собирались все городские  потаскуны,
сверху донизу - от сиЯтельного Ђнкастера и  кончаЯ  моим  соотечественником,
неимущим писателем мистером Ћливером ѓольдсмитом, а также все потаскухи - от
герцогини Љингстон до так называемой ђайской Џтички,  она  же  Љитти  ”ишер.
‡десь Я столкнулсЯ с колоритнейшими фигурами, которых со временем постиг  не
менее колоритный  конец:  мне  вспоминаетсЯ  беднЯга  •экман,  поплатившийсЯ
головой за  убийство  мисс  ђей;  а  также  его  преподобие  доктор  ‘аймони
(бывавший там, разумеетсЯ, инкогнито), которому  мой  приЯтель  ‘эм  ”ут  из
"Њалого театра" даровал вторую жизнь, после того как обвинение в  подлоге  и
петлЯ на шее преждевременно оборвали карьеру злополучного пастырЯ.
     „а, весело жилось в ‹ондоне в ту пору, ничего не скажешь! џ  пишу  это,
изможденный старостью и подагрой, да  и  люди  нынче  не  те  -  они  больше
привержены морали и жизненной прозе, чем это наблюдалось  в  конце  прошлого
века, когда  мир  был  молод  вместе  со  мной.  ‚  ту  пору  джентльмена  и
простолюдина разделЯла пропасть. Њы носили шелка и шитье. Ђ сейчас мужчины в
своих крапчатых шейных платках и шинелЯх с пелеринами - все на одно лицо, вы
не отличите лорда от грума. ‚ ту пору светский джентльмен  часами  занималсЯ
своим туалетом, и требовалось немало изобретательности и вкуса, чтобы хорошо
одеватьсЯ. Ђ какое разливанное море роскоши  ЯвлЯла  любаЯ  гостинаЯ,  любое
оперное представление или гала-бал! Љакие деньги переходили из рук в руки за
игорными столами!  Њой  золоченый  кабриолет  и  мои  гайдуки  в  сверкающих
зелено-золотых  ливреЯх  были  Явлением  совершенно  другого  мира,   нежели
экипажи, какие вы видите сейчас в парке, с тщедушными грумами  на  запЯтках.
Њужчина, настоЯщий мужчина, мог выпить раза в четыре больше, нежели нынешний
щенок, - но стоит ли распространЯтьсЯ о том,  что  ушло  без  возврата!  „а,
перевелись на свете джентльмены! Џошла мода на солдат и морЯков, и Я  впадаю
в грусть и хандру, вспоминаЯ то, что было тридцать лет назад.
     ќта глава посвЯщена воспоминаниЯм о самой счастливой и безоблачной поре
моей жизни, - не удивительно, что она не богата приключениЯми, ведь так  оно
и бывает, когда человеку лег