кий  голосок:  "’ы  можешь
провести кого угодно, только не менЯ". Ќа свой лад, Я и в самом деле влюблен
был в ‘алли Ѓакстер, это и повергло менЯ в панику, потому Я так и  держалсЯ,
что хотел предостеречь других не  меньше,  чем  самого  себЯ.  Ќаверное,  не
слишком благородно в этом признаватьсЯ, но кажетсЯ,  Я  полюбил  не  столько
девушку, сколько ее облик, звучание голоса. Џравду  сказать,  Я  никогда  не
питал слабости к кипучим, бурным натурам, но к  ‘алли  менЯ  притЯгивала  ее
пылкость и юность, это  несомненно.  Њне  нравилось  следить  за  каждым  ее
жестом, особенно на удивлЯвших менЯ американских балах, куда она, как и  все
прочие особы  ее  пола,  ЯвлЯлась  в  тщательно  обдуманных  и  очень  Ярких
туалетах, - в …вропе их нашли бы крикливыми, излишне смелыми и  вульгарными,
но по эту сторону Ђтлантики они выглЯдели вполне уместно и радовали взор. …е
нарЯд, прическа, легкость, с какой она кружилась в танце, смех - все  в  ней
менЯ пленЯло. Ћднако когда Я сел писать ей из  Ѓостона,  оказалось,  что  не
знаю,  к  кому  обращаюсь,  -  ею  можно  было  восхищатьсЯ,  припоминать  с
невероЯтной Ясностью каждую ее черточку, но не иметь  понЯтиЯ,  что  она  за
человек. Њы очень много разговаривали, но всегда на людЯх и по-светски -  не
раскрываЯ друг другу душу: это было бы чересчур  серьезно.  Њы  обменивались
впечатлениЯми, делились взглЯдами, не более того, и, честно говорЯ,  -  этим
все и ограничивалось, Я не был уверен в своих чувствах  к  ‘алли.  џ  громко
заЯвлЯл,  что  как  только  на  горизонте  объЯвитсЯ  какой-нибудь  ’омкинс,
претендующий на ее руку и сердце, Я тихо скроюсь из виду, но про себЯ решал,
принадлежу ли Я  сам  к  разрЯду  ’омкинсов.  ‘орокалетние  мужчины  не  раз
женились на восемнадцатилетних девушках, порой вполне удачно, отчего  бы  не
попытать счастьЯ и вашему покорному слуге?
 
     <center><img src="t78.gif"></center>
 
     ‘ этими мыслЯми Я и вернулсЯ в Ѓостон читать лекции. …хать из Ѓостона в
Ќью-‰орк, а потом назад, что за бессмысленнаЯ трата сил!  Ћднако  в  Ђмерике
все начинаетсЯ с Ќью-‰орка - необходимо получить  его  благословение,  после
чего можно отправлЯтьсЯ дальше. ђаз Я начал с  Ќью-‰орка  и  начал  успешно,
значит, менЯ хотели услышать и в других частЯх страны - Я  мог  рассчитывать
на приглашениЯ. Љак бы то ни было, сам Я ничуть  не  возражал  против  того,
чтоб, побывав в Ќью-‰орке, опЯть попасть в  Ѓостон  и  познакомитьсЯ  с  ним
поближе. ‡десь было приЯтно в канун рождества: очень снежно, чистый  воздух,
здороваЯ, почти деревенскаЯ  обстановка.  Џорой  казалось,  что  Я  снова  в
Ђнглии,  -  так  мне  ее  напоминали  здешние  пейзажи.   „рузьЯ   частенько
подтрунивали над моими восторгами: Я то  и  дело  удивлЯлсЯ  цивилизованному
виду города, который - легко было предвидеть  -  за  двести  с  лишком  лет,
прошедших со днЯ его основаниЯ, утратил  сходство  с  лагерем  переселенцев,
однако Я никак не ожидал, что он так далеко продвинулсЯ по этому пути. џ  не
нашел здесь ничего недавно  сделанного,  временного,  грубо  сколоченного  -
боюсь, Я готов был все это тут увидеть. Ќе предполагал Я и того, что местнаЯ
флора до такой степени повторЯет нашу островную, хотЯ,  конечно,  знал,  что
поселенцы назвали эту часть страны Ќовой Ђнглией не только потому, что  сами
приехали  из  Ђнглии.  Љороче  говорЯ,  Я  не  обнаружил  в  Ѓостоне  ничего
заморского, и менЯ это едва ли не разочаровало.
     ђождество 1852 года Я встретил, тоскуЯ по дому, хотЯ со всех сторон был
окружен заботами и  попечениЯми.  ‘нег  за  окном  приЯтно  все  преобразил;
катаЯсь на санЯх и наблюдаЯ, как детвора на всем подрЯд съезжает  с  гор,  Я
сокрушалсЯ, что со мною нет Ђнни и Њинни, и дал себе слово, что в  следующее
рождество мы будем вместе и повеселимсЯ на славу (рад доложить, что слово  Я
сдержал). џ думал и о ‘алли и писал ей, но, большей частью, рвал  написанное
- никак не мог найти верную интонацию (как вы заметили, Я неизменно рву свои
посланиЯ, когда пишу любимым), все времЯ получалось чуть более интимно, чуть
более сентиментально, чем хотелось бы, и  оттого  казалось  глупо.  ‚  конце
концов, письмо, которое Я все же  отослал  ей,  почти  целиком  состоЯло  из
объЯснениЯ, почему Я не писал ей раньше, и, в  самом  деле,  вышло  довольно
нелепым. Џо-моему, она мне не ответила, во всЯком случае, не ответила ничем,
достойным упоминаниЯ.
     Ќо это не слишком менЯ заботило. ‘корей, Я радовалсЯ  своему  любовному
страданию, ибо еще недавно опасалсЯ, что отмахнусь от самой ‚енеры,  случись
ей выступить из волн и поманить  менЯ  к  себе.  џ  тешилсЯ  сознанием,  что
влюблен, прекрасно понимаЯ, что мое новое чувство мало  напоминает  недавнюю
испепелЯющую страсть. ЉажетсЯ, недостаток слушателей на лекциЯх задевал менЯ
больнее, чем отсутствие  вестей  от  ‘алли,  и  судьбу  своего  заработка  Я
принимал гораздо ближе к сердцу, чем  любовные  дела.  Ќароду  ходило  мало,
отчасти это объЯснЯлось  плохой  погодой:  снег  удерживал  людей  дома,  по
крайней мере, тех, которые  обычно  любЯт  менЯ  слушать,  -  дам  и  старых
чудаков. Њне понравилась начитаннаЯ бостонскаЯ публика, но в целом  Я  нашел
ее гораздо более чинной и важной, чем в других городах, - завоевать ее  было
не так-то просто, ‚ Ѓостоне есть высшее общество, которым здесь  гордЯтсЯ  и
не  спешат  пускать  в  него  посторонних,  даже  в  лице  бедного  лектора,
сочинившего на досуге несколько книг. Љ началу года мне стало Ясно:  если  Я
надеюсь зарабатывать деньги  с  той  же  ошеломлЯющей  скоростью,  что  и  в
Ќью-‰орке, мне нужно поездить по стране, а не сидеть из  робости  и  лени  в
таких общедоступных городах, как  Ѓостон  и  Ќью-‰орк.  џ  радовалсЯ  своему
решению - боЯлсЯ упустить многое из того, что  мне  могла  дать  Ђмерика,  и
удовольствоватьсЯ лишь краешком большого пирога,  а  это  было  бы  изрЯдной
потерей. ѓораздо лучше было путешествовать, своими  глазами  увидеть  разные
места и убедитьсЯ в бескрайности ее просторов. ‘идЯ в Ѓостоне или Ќью-‰орке,
нельзЯ вообразить, как велика Ђмерика;  восточный  берег,  куда  причаливают
европейские суда, играет роль приманки и сбивает  с  толку  путешественника,
превратно представлЯющего себе край, в который приехал, и, лишь отправившись
на юг или на запад, он избавлЯетсЯ от впечатлениЯ, что все  тут  в  точности
как дома. Ѓостонцы, не захотевшие покинуть длЯ менЯ своих  каминов,  оказали
мне гораздо большую услугу, чем собирались.
     ‚ начале ЯнварЯ 1853 года Я весело сложил вещи и с легким сердцем,  без
тени досады сел в поезд, идущий в ”иладельфию. Њне  хочетсЯ  воспользоватьсЯ
оставшимсЯ до отправлениЯ временем, чтобы сказать похвальное слово  железным
дорогам. …сли б не они, Я  никогда  бы  не  отважилсЯ  пуститьсЯ  через  всю
Ђмерику, ведь здешние расстоЯниЯ  огромны,  и  будь  Я  ограничен  скоростью
кареты, Я не сумел бы посмотреть и четверти того, что  увидал  за  несколько
недель. Љороче говорЯ, благодарность моЯ этому виду  транспорта  безмерна  и
долг неоплатен, к тому же, Я люблю его удобства - люблю за то, что в  вагоне
можно свободно сидеть, поднЯтьсЯ, сделать шаг-другой по коридору, за то, что
при огромной скорости передвижениЯ Я  не  утомлЯю  ни  людей,  ни  животных.
ђитмичнаЯ и ровнаЯ езда в попыхивающем поезде настраивает нас на философский
лад, и в нем нам не страшны стихии, хотЯ мне раза два случалось  попадать  в
снежные заносы. Њне нравитсЯ уединение, которое дарует мне вагон, и вместе с
тем - соседство других людей, с которыми  совсем  необЯзательно  вступать  в
общение - не то что на корабле или в дилижансе. ЌравитсЯ, что Я могу  в  нем
есть или читать с немалой степенью комфорта, мне  по  душе  зов  паровозного
свистка, клубы пара, проносЯщиесЯ за окном, и ровный путь - без рытвин, Ям и
других дорожных опасностей; нравитсЯ, что Я не ограничен  в  багаже  и  могу
взЯть столько вещей,  сколько  мне  заблагорассудитсЯ,  но  больше  всего  Я
радуюсь чувству легкости: без всЯких усилий, если не считать усилий  паровой
машины, мы мчимсЯ по стальным путЯм,  и  Я  их  от  всей  души  приветствую.
Љстати, знаете ли вы, что, несмотрЯ на весь мой  энтузиазм,  одна  из  самых
неудачных финансовых спекулЯций была у менЯ свЯзана  с  железными  дорогами?
Ќу,  не  станем  в  это  углублЯтьсЯ,   филадельфийский   поезд   трогаетсЯ,
пожалуйста, не стойте у ступенек!
 
 
        ^T15^U 
        ^T‡аметки о нежных чувствах^U 
 
     Џомню, как, отправившись, наконец, на юг, Я грустил о  том,  что  поезд
все дальше уносит менЯ от дома, и мучилсЯ мыслью, что теперь, покинув север,
терЯю свЯзь с судами, привозЯщими новости  из  Ђнглии.  ‚ам  это,  наверное,
смешно: стоит ли горевать о  нескольких  лишних  сотнЯх  миль,  и  без  того
находЯсь за  тридевЯть  земель  от  …вропы?  Ќо  Я  остро  ощущал,  что  рву
единственную свЯзывающую менЯ с нею нить, и очень не желал того. Џока Я  был
в Ќью-‰орке и Ѓостоне,  письма  от  матушки  и  девочек  приходили  довольно
регулЯрно, но после, когда Я стал ездить по стране,  их  посылали  вдогонку,
порою они менЯ не заставали, и тогда  Я  порЯдком  изводил  себЯ,  воображаЯ
всЯческие ужасы и внушаЯ себе, что Я забыт и никому не нужен.  Љогда  вы  на
чужбине, письма из дому - неоценимаЯ радость, довольно вида  почтовой  марки
на  конверте,  чтобы  вызвать  сердцебиение  у  истосковавшегосЯ   по   дому
путешественника, а как истрепываютсЯ по краЯм листки,  которые  он  вновь  и
вновь вытаскивает и перечитывает, они вызывают в памЯти стол, за которым  их
написали, почтовый Ящик, в который их бросили, и все  эти  знакомые  картины
пронзают сердце болью. Џисьма издалека не  так  волнуют  того,  кто  осталсЯ
дома, - о да, они, конечно, будоражат, рассказывают о неведомом,  но  ничего
не напоминают (разве что вы сами бывали в тех краЯх), и как ни развито  ваше
воображение, оно не усадит вас рЯдом с писавшим на чужбине. Џисьма  из  дому
громко и Явственно зовут вас вернутьсЯ - порой Я закрывал руками уши,  чтобы
не слышать их призыва.
 
     <center><img src="t79.gif"></center>
 
     Њне повезло с корреспондентами -  их  письма  брали  за  душу.  Њатушка
способна была покрыть  бессчетное  число  страниц  и  так  точно  передавала
колорит своего житьЯ-бытьЯ, что у менЯ не оставалось никаких сомнений: у них
там все  идет  по-прежнему,  -  на  расстоЯнии  это  чувство  успокаивало  и
очаровывало менЯ, но, честно сказать, донельзЯ раздражало, когда Я находилсЯ
в гуще тамошней  жизни.  ЊаленькаЯ  Њинни  писала  прелестные,  трогательные
записочки, но живость нашей свЯзи поддерживалась гением  Ђнни.  ’о  были  не
письма, а маленькие чудеса, Я был не в силах наслаждатьсЯ  ими  в  одиночку.
Љаким докучным старым дураком, должно быть,  Я  казалсЯ,  когда  то  и  дело
вытаскивал  из  кармана  густо  исписанные  листки  и  бросалсЯ  к   каждому
случившемусЯ рЯдом, чтоб прочитать  очередной  пассаж,  возможно,  ничем  не
примечательный. Ќаверное, слушатели на менЯ досадовали. Ђ впрочем, не думаю.
‘ам Я никогда не досадую на родителей, которые хвастают достоинствами  своих
детей, если чувствую, что ими движет непритворнаЯ любовь и восхищение.  Ђнни
писала мне в Ђмерику с такой живостью и  остроумием,  что  трогала  менЯ  до
слез, и Я их не стыдилсЯ. Ћна так метко изображала матушку и матушкин мирок,
что Я вслух изумлЯлсЯ ее великой  проницательности,  поразительной  в  столь
юном существе, но даже в ее самых откровенных, клинически  точных  описаниЯх
чувствовалась доброта, спасавшаЯ их от жестокости, и мне хотелось  протЯнуть
к ней руки через океан и заключить в объЯтиЯ. Ћни с Њинни любили Џариж -  об
этом Я мог не беспокоитьсЯ, Я с радостью вычитывал из их писем, что  они  не
упускали случаЯ узнать его. Ђнни повсюду замечала своим острым  глазом  все,
что заметил бы и Я, и  вставлЯла  в  свои  письма  зарисовки  разных  сторон
парижской жизни, очень изысканные, но совершенно детские - тем  больше  было
их очарование. Ћсобенно одно письмо заставило менЯ смеЯтьсЯ, потом  плакать,
потом снова смеЯтьсЯ - то самое, в котором она писала, какой видела чудесный
парад, и признавалась  под  конец,  что  мечтала  бы  родитьсЯ  молодцеватым
адъютантом.  Ћбраз  моей  милой,  толстенькой  девочки,  котораЯ  стоит   на
…лисейских полЯх, провожает влюбленным взглЯдом  бравых  воЯк  и  воображает
себЯ в их форме, был одновременно и смешон, и трогателен, кажетсЯ,  Я  читал
это письмо так часто, что мог бы процитировать его дословно. џ просто слышал
ее голос, видел тоску в ее глазах и был готов сию минуту вскочить на корабль
и плыть домой.
 
     <center><img src="t80.gif"></center>
 
     “держивало менЯ лишь то, что Я сидел в филадельфийском  поезде,  глЯдел
на бесконечные просторы за окном и размышлЯл: к тому времени, когда  у  Ђнни
будут взрослые дети, эта страна совсем изменитсЯ. ЌельзЯ себе  "представить,
какие у Ђмерики резервы роста, если не проехать  через  нее,  как  Я,  и  не
увидеть воочию истинную протЯженность ее территории. Ћна тЯнетсЯ и  тЯнетсЯ,
не прерываЯсь, до самого горизонта, который кажетсЯ  бесконечно  далеким,  и
если вспомнить, что в этой почве, должно быть, лежат всевозможные нетронутые
сокровища, и прибавить к ним человеческую энергию,  котораЯ  кипит  везде  и
всюду, вам станет Ясно, что перед вами - в колыбели великаЯ империЯ, котораЯ
со временем вырастет в более могущественную нацию, чем здесь дерзают думать.
Ќе фыркайте и не говорите, что примитивнаЯ страна вроде Ђмерики  никогда  не
сравнитсЯ с древней цивилизацией вроде нашей. Ќапрасно вы так  думаете!  ‚се
цивилизации с чего-то начинались, и говорю вам совершенно  твердо:  одна  из
них начинаетсЯ здесь и будет не меньше ђима, ѓреции и Ѓританской империи, не
меньше, а, может быть, и  больше.  …е  ничто  не  остановит,  ей  не  грозит
крушение, и при всем моем патриотизме Я ничуть не скорблю, что в пору, когда
Ђмерика будет торжествовать, мы, дома, будем прозЯбать в бесславии. ‚ы  мне,
конечно, возразите, что Я принимаю количество за качество и  ныне  ничто  не
предвещает тех интеллектуальных и эстетических достижений,  без  которых  не
может возвыситьсЯ ни одна цивилизациЯ, верно, тут вы правы: Ђмерика сейчас -
культурнаЯ пустынЯ, нациЯ безродных выскочек, и  в  ней  пока  не  выЯвилось
ничего такого, что могло бы двинуть вперед массы, но  это  требует  времени,
дайте им сто лет и подходЯщую обстановку, и все поЯвитсЯ. ‚от почему  Я  был
очень сдержан в оценках и никогда  не  насмехалсЯ  над  жалкими  культурными
ценностЯми  американцев;  жестоко  и  бессмысленно  ругать  их  живопись  за
дерзость, а скульптуру за грубость, они и сами это чувствуют, и когда у  них
поЯвитсЯ что-нибудь получше, они признают  это  вслух.  Љонечно,  безвкусица
коробит англичан, но  мне  кажетсЯ,  лучше  промолчать  и  отвести  глаза  в
сторону, чем огорчать и оскорблЯть хозЯев,  сообщаЯ  им,  что  мы  в  …вропе
многое умеем лучше - еще бы не уметь: мы трудимсЯ без малого две тысЯчи лет,
чему ж тут удивлЯтьсЯ? Џорою моим спутникам хотелось продемонстрировать  мне
какое-либо  особо  безобразное  произведение   местного   искусства,   тогда
единственное, что мне удавалось сделать, - это сдержатьсЯ  и  не  закричать:
"‘ожгите его!". Ћни напоминали мне нетерпеливых  щенЯт,  которые  тычутсЯ  и
просЯт ласки, хоть знают, что они ее не заслужили.  ‚ысмеивать  их  было  бы
бестактно, и если порой смолчать невозможно, по  мне,  уж  лучше  отделатьсЯ
сомнительным комплиментом. ‚ы говорите, Я отъЯвленный  ханжа?  Џрекрасно,  Я
ханжа и очень тем доволен.
 
     <center><img src="t81.gif"></center>
 
     ”иладельфиЯ  также  поразила  менЯ  своеобразием.  ЃлагодарЯ   приЯтной
квакерской опрЯтности и величественности, у города есть свое лицо, и Я  рад,
что побывал там, хотЯ тЯготы моего официального  чествованиЯ  менЯ  едва  не
доконали. Љак только Я прибыл, мы уселись  за  совершенно  невыносимый  обед
человек  на  шестьдесЯт:  речи,  бесконечные  "позвольте  вам  представить",
выражениЯ признательности - все так торжественно и многословно,  о  господи!
Џолагаю, что был мрачен и огорчал своим видом почтенных хозЯев, но ничего не
мог с собой поделать, - поверьте, невозможно, совершенно невозможно высидеть
подобное  действо,  не  погрузившись  в  транс.  џ  знал,  что   каждый   из
присутствующих  сам  по  себе  -  славный,  жизнерадостный  человек,  но,  к
сожалению, обстановка убивала их природную  веселость.  Њне  выпала  высокаЯ
честь - в этом огромном зале менЯ принимали самые именитые  граждане,  но  Я
без нее  прекрасно  бы  обошелсЯ.  ѓораздо  больше  мне  пришлась  по  вкусу
неофициальнаЯ пирушка, котораЯ была  у  "Џроссеров"  -  в  городском  ночном
клубе, куда менЯ отвел попозже какой-то  добрый  дух  -  благодарение  богу,
такой всегда оказывалсЯ рЯдом и вызволЯл менЯ из затруднениЯ. Њы  спели  все
известные баллады - Я, наверное,  опозорилсЯ,  исполнив  "Љрошку  Ѓилли",  -
крепко выпили, и, должен признатьсЯ, Я ничуть не возражаю, когда в  подобной
обстановке менЯ десЯть миллионов раз  подрЯд  спрашивают,  нравитсЯ  ли  мне
Ђмерика. Ћчень нравитсЯ, дорогой  сэр,  очень  и  очень  нравитсЯ,  особенно
сейчас, пора бы вам это усвоить.
     ‚  ”иладельфии  Я  быстро  научилсЯ  ценить  еще  одну  ее  примету   -
встречавшихсЯ повсюду молодых квакерш; бог мой, как они были хороши в  своих
серых и черных платьЯх с ослепительно белыми накрахмаленными воротниками и в
таких же чепцах. Љогда Я впервые увидел их в первом  рЯду  на  своих  нудных
лекциЯх, от  неожиданности  Я  просто  лишилсЯ  дара  речи.  Ћдевали  ли  вы
когда-нибудь самых хорошеньких из всех  известных  вам  девушек  в  подобный
костюм? Џопробуйте - и вы поймете мой восторг.  Ѓелое  и  черное  отнюдь  не
убивают красоту, но служат ей отличным обрамлением и придают оттенок чистоты
и целомудриЯ, - по крайней мере, таково было намерение  изобретателей  этого
нарЯда, эффект же оказалсЯ противоположным. Ќикакое пышное  бальное  платье,
никакой вечерний туалет не способны украсить хорошенькую женщину лучше,  чем
квакерское одеЯние, задуманное как выпад против грехов плоти,  но  неудачно,
вовсе неудачно. ЏорхаЯ по городу, в котором родилась свобода,  эти  созданиЯ
воспламенЯют жителей желанием  коснутьсЯ  или  завладеть  одним  из  них,  -
впрочем, возможно, то был лишь плод моего воображениЯ.  џ  был  не  в  силах
сосредоточитьсЯ на приевшихсЯ,  унылых  словесах,  имеЯ  перед  глазами  эти
видениЯ женской прелести, стоило мне  посмотреть  в  зал  и  встретить  пару
немигающих, серьезных  глаз,  устремленных  на  менЯ  из  этого  ангельского
обрамлениЯ, как  мне  тут  же  приходил  конец.  Ћни  напоминали  мне  „жейн
Ѓрукфилд, в них чувствовалсЯ тот же дух, то же спокойствие, та же скромность
- эти квакерши вносили смуту в мою душу. џ благодарил бога  за  то,  что  от
моего костра осталсЯ только пепел, ибо соблазнитьсЯ было безумно  легко.  ‚ы
не поверите, но некоторые  американские  барышни,  сраженные  моими  чарами,
следовали за мной по пЯтам из города в город, по их словам, они положительно
были неспособны расстатьсЯ  со  мной.  Ћдну  из  этих  очарованных  девиц  Я
повстречал в Ѓостоне на Ѓикен-стрит, позже Я слышал, что  за  ней  ЯвилсЯ  в
великом гневе ее батюшка и препроводил домой. Ќо,  дорогой  сэр,  здесь  нет
моей вины; вполне разделЯю вашу точку зрениЯ; клЯнусь, Я только  и  позволил
себе при встрече, что приподнЯть из вежливости шлЯпу.
 
     <center><img src="t82.gif"></center>
 
     ‚ ”иладельфии Я заработал кучу денег: большие гонорары,  хорошие  сборы
дали достаточно, чтоб  оправдать  поездку.  Ћтважусь  сказать,  что  мог  бы
заработать больше, согласись Я  ходить  с  протЯнутой  рукой  по  редакторам
двенадцати  городских  газет,  чтоб   засвидетельствовать   свое   почтение,
наговорить любезностей  и  преувеличенных  комплиментов,  как  сделал  некто
Ѓекингем, о чем мне много раз  рассказывали.  Љто,  черт  побери,  был  этот
Ѓекингем? Љакой-то неизвестный малый, который выступал с  кафедры  незадолго
до менЯ  и  почитал  своим  первейшим  долгом  предусмотрительно  умасливать
газетчиков. Ќичего такого Я делать  не  собиралсЯ,  мое  желание  заработать
деньги не зашло так далеко, чтоб пресмыкатьсЯ перед этими людьми, да  и  они
ничего  подобного  от  менЯ  не  ждали,  если  уважали   свободную   прессу.
Ђдминистратор лекционного зала ломал руки при виде моего упрЯмства и  умолЯл
как следует подумать, но Я отказывалсЯ и  не  покидал  своего  номера,  чем,
думаю, никому не повредил. џ нисколько не  стыдилсЯ  того,  чем  зарабатывал
деньги, пока отпускал свой товар полной мерой, не жульничал и ни  перед  кем
не лебезил. € знаете, скажу без ложной скромности, что честно оделЯл товаром
слушателей, хотЯ мне очень скоро до  смерти  надоели  мои  лекции.  ‘траннаЯ
историЯ, от мысли, что Я вновь буду говорить те  же  приевшиесЯ  речи,  менЯ
охватывали усталость и уныние, и вместе с тем  Я  сознавал,  что  читаю  все
лучше и лучше, словно актер на каждом следующем спектакле. џ никогда не  шел
на поводу у публики, какой она ни была, и даже  за  миллион  миль  от  залов
“иллиса в ‘ент-„жеймсе, вдали от элегантной, образованной толпы, читал ровно
ту же лекцию, хотЯ порой мне приходило в  голову,  что  это,  мЯгко  говорЯ,
чудачество - толковать об английских юмористах прошлого  века  перед  кучкой
обитателей глухой американской деревушки. •ватало ли  им  подготовки,  чтобы
слушать мои лекции? Ђ если не хватало, и половина пришла потому,  что  знала
менЯ по книгам, а втораЯ - потому, что дома не нашлось лучшего дела, были ли
мои лекции достаточно занЯтны сами по себе? ќти вопросы менЯ  тревожили,  но
оставались без  ответа;  порой  Я,  правда,  начинал  подозревать,  что  мои
слушатели понЯли бы в моих рассказах ровно столько же, если бы Я  изъЯснЯлсЯ
на Языке интегралов и дифференциалов, но убедитьсЯ в этом  мне  ни  разу  не
случилось. „обрые души приходили, платили, внимательно слушали и  под  конец
рукоплескали - чего еще Я мог хотеть?
     ‚ ”иладельфии Я пробыл две недели и ненадолго  отправилсЯ  в  Ќью-‰орк:
прочесть там еще одну лекцию и забрать почту.  ”иладельфиЯ  запомнилась  мне
как  чистый,  ухоженный  и  деловитый  город;  большинство  ее  населениЯ  -
зажиточные торговцы, но длЯ Ђмерики то был не самый благоприЯтный вариант  -
Я хочу сказать, что там не было ни светского  общества,  ни  университетских
кругов, но много добрых граждан,  трудом  зарабатывавших  свой  хлеб  и  тем
гордившихсЯ.  Џри  всем  моем  восхищении  здешним  бизнесом  мне  врЯд   ли
захотелось  бы  там  жить.  “  них  был  свой  Љолокол  ‘вободы,  свой   ‡ал
Ќезависимости  -  прекрасно,  -  свое  место  в  истории,  но   чего-то   им
недоставало, не знаю, чего именно. Њожет быть, тоска по  дому  окрасила  мое
восприЯтие в темные тона? ‚ самом деле, к концу ЯнварЯ 1853 года (в ту  пору
Я  завершал  свою  двухнедельную  поездку  в  ”иладельфию   и   трехмесЯчное
пребывание в  Ђмерике)  мой  энтузиазм  стал  убывать.  —то  делать  дальше?
Џоложить заработанные деньги в банк под восемь процентов и поспешить  домой?
€ли остатьсЯ, пока на лекции ходили слушатели?  џ  выбрал  второе:  путь  до
Ђмерики невероЯтно долгий, кто знает, совершу ли Я его второй раз  в  жизни,
да и популЯрность, которой Я пользовалсЯ,  была  весьма  ненадежна  и  могла
исчезнуть при первом поЯвлении следующего лектора - нет, лучше взЯть себЯ  в
руки и дальше нести вахту. ‘ледовало решить, в какую сторону податьсЯ. Њожет
быть, на север, через границу в Њонреаль, где, как мне говорили, можно  было
ждать хороших сборов? ‚ытаскивайте шубы,  ќйр,  и  купите  мне,  пожалуйста,
теплые ботинки - мы едем в снежную пустыню. Ђ  может,  двинутьсЯ  на  юг,  к
окутанным парами рекам и болотистым почвам Њиссисипи? “берите  эти  дурацкие
шубы, ќйр,  и  закажите  несколько  тонких  батистовых  рубашек  да  парочку
соломенных  шлЯп.  Ђ  может,  побывать  и  тут,  и  там?  —ерт  побери,   не
прикасайтесь к чемоданам, ќйр, Я сам не знаю, приезжаю Я или уезжаю.
     џ и впрЯмь этого не знал. џ словно висел меж небом и землею и готов был
податьсЯ в любую сторону, в которую поманит менЯ судьба.  ђешали  мелочи:  в
нужную  минуту  подворачивалось  нужное  приглашение,  и  Я  принимал   его,
чувствуЯ, что делаю нечто от менЯ не зависЯщее, и  только  удивлЯлсЯ  после,
было ли то самое разумное решение. ђедко случалось, чтобы Я знал, как  долго
пробуду в том или ином месте и где остановлюсь, Я просто приезжал в надежде,
что все само собой устроитсЯ. Ѓедному ќйру пришлось сносить все тЯготы  моей
неуравновешенности: он подыскивал гостиницы, договаривалсЯ о встречах, и все
это без слова жалобы. Џорой Я сам  себе  не  верил,  неужто  непредсказуемое
существо, в которое Я превратилсЯ,  -  тот  самый  человек,  который  обычно
обретаетсЯ на улице џнг, 13 и каждый день которого имеет строгий распорЯдок.
Љ примеру, что менЯ заставило выбрать юг - Ѓалтимор и ‚ашингтон, а не север?
Ќе знаю, возможно, ќйр мог бы ответить, но, как бы то  ни  было,  Я  поехал,
поддавшись настроению, и приглашение здесь было ни при чем. ‚ конце  концов,
в  Ђмерике,  утешал  Я  себЯ,  можно   отбросить   педантизм   и   предатьсЯ
беспорЯдочности, склонность к которой Я всегда старалсЯ обуздать.
 
     <center><img src="t83.gif"></center>
 
     ЏринЯв решение ехать в ‚ашингтон, а после - на крайний юг, возможно,  в
Ќовый Ћрлеан, Я был доволен. Њои кости были  слишком  стары  длЯ  холода,  а
американские зимы гораздо холоднее наших (случай узнать,  насколько  именно,
представилсЯ мне в другой мой приезд). Њне нравилось, что, оставшись  в  той
же самой стране, где всего день или два назад мне в лицо  отчаЯнно  хлестало
градом, Я буду гретьсЯ в теплых  солнечных  лучах,  -  как  славно  испытать
такое! Љроме того, чем дальше Я углублЯлсЯ на юг, тем лучше мог узнать чужую
страну - чужую,  а  не  ту,  что  так  сильно  напоминала  мою  собственную.
’ревожило менЯ только одно - менЯ смущала проблема рабства. Ќа севере она не
так  заметна,  но,  как  Я  знал,  на  юге  мне  неизбежно  придетсЯ  с  ней
столкнутьсЯ. Њои опытные друзьЯ предупреждали менЯ в  Ђнглии,  что,  если  Я
хочу, чтобы менЯ в Ђмерике встретили гостеприимно и мои лекции  пользовались
успехом, - чего Я,  естественно,  хотел  от  всей  души,  -  Я  должен  быть
необычайно осторожен и не принимать ничьей стороны в споре  о  рабовладении.
ЊенЯ также предупреждали, что Я не должен рисковать, не  должен  высказывать
никаких, даже самых обтекаемых мнений; любой поступок, заЯвлЯли  мои  друзьЯ
со всей решительностью, сочтут в Ђмерике значительным, будь  то  разговор  с
негром где-то в сторонке или  посещение  собраниЯ,  на  котором  обсуждаетсЯ
негритЯнский вопрос, - в общем, любое, даже самое мелкое действие, в котором
можно усмотреть предвзЯтость, чревато неприЯтными  последствиЯми.  џ  тотчас
навлеку на себЯ гнев противной стороны, тогда  как  поддержка  дружественной
мне не возместит урона. џ очень серьезно отнессЯ к этим  наставлениЯм,  что,
правду  сказать,  вовсе   не   было   трудно.   Њожете   сетовать   на   мою
бесчувственность, можете поражатьсЯ слабости моих моральных устоев, но Я  не
длЯ того приехал в Ђмерику, чтобы громить чужие  привычки,  обычаи  и  образ
жизни, Я приехал читать лекции об английских юмористах, и не, более того.  Љ
тому же Я не чувствовал великого негодованиЯ по поводу рабства негров. Љакое
страшное признание,  говорите  вы?  ’ак  думаете  вы,  чувствительные  дамы,
проливающие слезы над бедным крошкой-негритенком, разлученным с матерью,  но
Я смотрю на дело проще и трезвее. џ ничего  не  мог  тут  изменить.  ‚  моей
родной  стране  есть  много  такого,  о  чем  мне  следует  гораздо   больше
беспокоитьсЯ, и никому не повредит, если Я тем и ограничусь.
     ‡вучит не очень утешительно, не правда ли? —естно сказать, менЯ это  не
утешало, хотЯ из соображений личной выгоды Я очень старалсЯ верить в то, что
говорю.  …сли  Я  чего  и  боЯлсЯ,  так  это  того,  что  моЯ  нейтральность
подвергнетсЯ проверке. Џоложим, Я увижу,  как  белый  надсмотрщик  до  крови
избивает раба-негра, что Я предприму? Ћтвернусь, еще раз скажу, что  это  не
мое дело, и поспешу в сторону, испытываЯ легкое поташнивание? €ли,  положим,
увижу,  как  плачущую  рабыню-негритЯнку  оттаскивают  от  ее  детей,   чтоб
разлучить с ними навеки, неужто Я в  самом  деле  скажу,  что  это  менЯ  не
касаетсЯ, и не вмешаюсь? Џри одной мысли об этом на менЯ нападала  дрожь.  Љ
испытанию, которого Я  так  боЯлсЯ,  ближе  всего  Я  оказалсЯ  на  пути  из
”иладельфии в  Ѓалтимор,  когда  из  нашего  купе,  или,  как  тут  говорЯт,
отделениЯ, выдворили негра, с которого ќйр делал набросок. Љондуктор  сказал
очень грубо: "†иво в первое отделение, тоже расселсЯ среди  белых!"  ЃеднЯга
тихо выскользнул, но был так жалок, что Я внутренне к нему рванулсЯ. —то  он
такого сделал? Ћн был пристоен, чисто одет, прилично вел себЯ. џ  беспокойно
заерзал и побагровел от стыда, но, боюсь, этим и ограничилсЯ. Ѓыла ли  то  с
моей  стороны  трусость  или  здравомыслие,  решайте  сами.  —ем  ближе   мы
подъезжали к югу, тем больше Я волновалсЯ, оправдает  ли  себЯ  моЯ  тактика
осмотрительности. ‚ыглЯдываЯ из окна на каждой станции, Я видел, что  темных
лиц становитсЯ все больше, обстановка здесь совсем другаЯ, чем на севере,  и
ощущал тревогу, но вскоре не мог не заметить, что черные лица,  которых  тут
были сотни, казались счастливыми и улыбающимисЯ, а  голоса  звучали  громко,
переливаЯсь смехом, и, судЯ по  внешнему  впечатлению,  принадлежали  людЯм,
вполне довольным жизнью. Џосле чего Я  несколько  распрЯмилсЯ  и  больше  не
забивалсЯ в угол купе; понемногу  мне  стало  приходить  в  голову,  что  Я,
наверное,  зрЯ  волнуюсь  и  врЯд  ли  менЯ  ждут  героические   подвиги   и
мученическаЯ смерть за дело освобождениЯ негров, скорее, мне предстоит жить,
стыдЯсь своего бездушиЯ. џ обещал себе, что буду и впредь глЯдеть не дальше,
чем необходимо, и слушать не больше, чем придетсЯ,  держа  свои  выводы  при
себе. Љто, как вы думаете, необычайно затруднил весь этот план? Љто чуть  не
загубил мою поездку своей прЯмолинейностью? Љто своей  пристрастностью  чуть
не довел менЯ до бегства из города? Џредставьте себе, - юный ќйр  Љроу,  мой
секретарь и спутник, венец всех добродетелей, вежливый,  застенчивый,  милый
молодой человек, тихонЯ, который, как Я считал, и мухи не обидит  и  уж  тем
более не станет делать глупости.  Џризнаюсь,  никогда  и  ничему  Я  так  не
удивлЯлсЯ, как позиции, которую занЯл ќйр.
 
     <center><img src="t84.gif"></center>
 
     џ знать не знал о  его  взглЯдах  на  рабовладельческий  вопрос,  когда
решилсЯ взЯть его в Ђмерику, даже не помню, чтоб он их выражал  вслух,  пока
мы не столкнулись с этой проблемой в  жизни,  однако  он,  должно  быть,  их
высказывал, ибо то был 1852 год,  год  выхода  "•ижины  дЯди  ’ома"  ѓарриет
Ѓичер-‘тоу,  заставившей  обливатьсЯ  слезами  полмира  и  разделившей  всех
читателей на два лагерЯ, так что врЯд ли он хранил бы молчание, даже если  б
и не знал книги. Џомню, он купил ее  в  самом  начале  нашего  американского
турне и читал в поезде, она его очень  взволновала,  и  он  уговаривал  менЯ
последовать его примеру. ѓоворил, что Я обЯзан  это  сделать,  что  это  мой
гражданский долг, - да-да, он бывал необычайно прЯмолинеен, - и мне пришлось
отказатьсЯ в очень  резкой  форме,  прежде  чем  он  понЯл,  что  отказ  мой
окончателен. Ћн обдумывал его с невероЯтной серьезностью и  Явно  был  не  в
силах совместить со  всем  остальным,  что  знал  обо  мне,  но  Я  держалсЯ
непреклонно. Џочему Я должен гореть желанием читать эту удручающую книгу? џ,
как и все, прекрасно знал, что это cause celebre (нашумевшаЯ книга. - фр.) и
в ней  содержатсЯ  душераздирающие,  возможно,  даже  и  правдивые  описаниЯ
жестокостей и мук. Џо-моему,  такие  болезненные  темы  не  входЯт  в  сферу
художественной литературы. Џусть миссис Ѓичер-‘тоу, если ей угодно, проведет
обследование истинного положениЯ  негров  в  Ђмерике  и  опубликует  научные
результаты своих трудов, чтоб их читали те, кто ими интересуетсЯ,  но  пусть
не пробует скрывать политику в одеждах беллетристики, Я, например, ни в  чем
подобном не нуждаюсь. „олжен сознатьсЯ, что  позже,  когда  Я  встретил  эту
даму, ее доброта и очарование  смЯгчили  мою  суровость  и  заставили  иначе
взглЯнуть на книгу, которой Я так и не читал, но в  ту  давнюю  пору  Я  был
настроен в высшей степени непримиримо.
 
     <center><img src="t85.gif"></center>
 
     џ полагал, что свои взглЯды на обсуждаемый предмет  выразил  достаточно
Ясно во времЯ нашего столкновениЯ с ќйром  и  что  мне  больше  не  придетсЯ
внушать ему, как важно, чтобы он, будучи моим секретарем, считалсЯ  с  моими
желаниЯми, поэтому мне и в голову не пришло  что-либо  возбранЯть  ему  -  Я
полагалсЯ на его чувство долга, да и кроме того, немыслимо было обращатьсЯ с
ним как с ребенком и запрещать бывать там или сЯм.  Ћднако  он  не  оправдал
моего довериЯ и отправилсЯ  слушать  преподобного  ’еодора  Џаркера,  лидера
сторонников  отмены  рабства,  где  его  присутствие  было  должным  образом
отмечено и оценено теми, кто считает своим кровным  делом  сколачивать  себе
политический капитал. џ рассердилсЯ, но ничего не сказал, ведь все это Я уже
говорил, однако когда во времЯ нашего пребываниЯ в Ќью-‰орке ќйр взЯл альбом
длЯ  рисованиЯ  и  отправилсЯ  на  “оллстрит  в  аукционный  зал,  где   шла
работорговлЯ, чем привлек всеобщее внимание к себе, а  следовательно,  и  ко
мне, Я рассердилсЯ по-настоЯщему. Ћн думал, что  сумеет  тихо  проскользнуть
внутрь, сЯдет в уголок и, никому не мешаЯ, будет делать наброски с того, что
его заинтересует, но тут проЯвилась его ни с чем  не  сообразнаЯ  наивность.
Љак мог он не привлечь к себе вниманиЯ, если был там единственным белым,  да
еще и рисовал в подобных условиЯх - зрелище и длЯ рабов,  и  длЯ  их  хозЯев
диковинное.  …стественно,  торговцы  заподозрили,  что  он  ЯвилсЯ  сюда  по
соображениЯм, которым они отнюдь не сочувствовали,  последовала  безобразнаЯ
сцена, и его оттуда вытолкали. Ћн пробовал сопротивлЯтьсЯ,  но  когда  стало
понЯтно, что нужно либо сдатьсЯ и  уйти,  либо  стать  жертвой  насилиЯ,  он
заговорил и сказал - признаюсь, Я повторЯю его слова с оттенком  восхищениЯ,
- так вот, он  сказал,  что  выгнать  его  можно,  но  нельзЯ  помешать  ему
запомнить и записать все, что он тут видел. ‚ гостиницу он вернулсЯ  страшно
расстроенный и тотчас стал мне описывать, какие наблюдал унизительные  сцены
и как с рабами, особенно с женщинами, обращались хуже, чем со скотом,  но  Я
его остановил, успокоил и сказал, что не только не стану его слушать,  но  и
не допущу, чтобы он совершал впредь подобные безумства. ‘праведливости  ради
должен заметить,  что  ќйр  менЯ  понЯл  и  больше  не  подавал  повода  длЯ
беспокойства, хотЯ, подозреваю,  навсегда  прониксЯ  ко  мне  презрением  за
слабость и жестокосердие. џ, со своей  стороны,  считал,  что  он  не  сумел
понЯть всей сложности вопроса:  конечно,  очень  хорошо  кипеть  благородным
негодованием, защищать темнокожего друга, брата и проч., но существует целый
рЯд соображений иного, не морального свойства, осложнЯющих проблему. ’е, кто
в Ђмерике подписали "Њанифест против рабства", не  предвидели  экономических
последствий освобождениЯ трех миллионов рабов и  не  задумались  над  точкой
зрениЯ рабовладельцев, которые несли заботы и расходы по содержанию  негров,
скорее всего, огромные, и рассчитать их как слуг было невозможно.  Ќа  деле,
несчастьЯ наших беднЯков ничуть не меньше, если  не  больше,  чем  несчастьЯ
негров, и незачем прикрыватьсЯ красивой фразой, будто они, по крайней  мере,
свободны, ибо что значит свобода в таких условиЯх?
     ‚идите, чем обернулось наше продвижение на юг? ‹ишь  на  месте  с  менЯ
спало напрЯжение - Я понЯл, что ни мне, ни ќйру, как бы страстно он ни желал
того, не предстоит решать, на чьей мы  стороне.  ‘начала  мы  отправились  в
‚ашингтон,  который  своей  атмосферой  и  смешением  архитектурных   стилей
напоминал курорт ‘па. ’о был очень дружелюбный городок, но какой-то странный
- с чертами Џарижа, ‹ондона и даже ђима. ЋбщаЯ планировка тут французскаЯ, и
улицы похожи на бульвары, но вот вы доходите до ЉапитолиЯ, и  он  напоминает
вам о ђиме, церкви - об Ђнглии, а зелень повсюду - сады, деревьЯ -  приводит
на ум ‹ондон.  ‚ашингтону,  хотЯ  он  и  столица,  не  хватает  оживленности
Ќью-‰орка, местами он так походит  на  деревню,  что  тут,  подумалось  мне,
наверное, неплохо бы жилось. ‹юди здесь  были  милые,  чуткие  к  искусству,
горевшие желанием внушить мне любовь к своему городу. ‚ ‚ашингтоне  напротив
Ѓелого дома, который больше всего смахивает  на  загородное  строение,  есть
площадь, где жители  воздвигли  памЯтник  генералу  „жексону  работы  Љларка
Њиллза, - поверьте мне, хуже этой статуи нет ничего на свете (какое  тЯжелое
испытание длЯ прославленной деликатности ’итмарша!). Џусть бы  менЯ  провели
мимо нее один раз и спросили с этой  пугающей  американской  откровенностью,
что Я о ней думаю (пугает же она  потому,  что  от  вас  не  ждут  ответного
чистосердечиЯ), но менЯ водили к ней десЯтки раз, казалось, все  пути  ведут
туда, поэтому передо мной стоЯла чертовски труднаЯ задача: не показать,  что
вышеозначеннаЯ  статуЯ,  изображавшаЯ  чудовищного  всадника  на  чудовищной
лошади, заслуживает, на мой взглЯд,  единственного  приговора  -  чудовищно.
Љаждый раз,  когда  она  начинала  маЯчить  впереди,  Я  знал,  что  встреча
неминуема, и прибегал к  маленькой  хитрости:  принималсЯ  что-нибудь  очень
быстро говорить спутнику, шагавшему слева,  чтоб  не  глЯдеть  вправо  и  не
уткнутьсЯ невзначай взглЯдом в это чудище, иногда Я  даже  временно  как  бы
лишалсЯ зрениЯ - знаете, соринка попадала в глаз или что-нибудь такое же.
     ‚ ‚ашингтоне, в этом неказистом Ѓелом  доме  мне  случилось  сидеть  за
обеденным столом с двумЯ президентами  ‘оединенных  татов.  Ќе  правда  ли,
достойное событие, чтоб написать о нем матушке?  Џожалуй,  если  не  считать
того, что президент не вызывает у американцев того; великого почтениЯ, какое
внушает им наша королева. …ще бы, говорите вы, побагровев  от  гнева,  какое
может быть сравнение! Ќе знаю, почему мне их не  сравнивать.  Ќе  потому  ли
наша королева  кажетсЯ  нам  более  великой,  что  корона  -  более  древнее
установление? Џризнаюсь, преклонение американцев перед высочествами  внушает
мне тревогу. ‚ы полагаете, оно уменьшитсЯ, как только их собственнаЯ система
власти станет более зрелой? •очетсЯ в это верить, надеюсь,  что  спустЯ  сто
лет они не станут охать и ахать над маленькой женщиной в блестЯщем венце,  -
правду сказать, в последнее времЯ Я даже и блеска особого не видел - и будут
больше гордитьсЯ демократическими институтами, которые  провозгласили  своим
достоЯнием. ‘ам Я был на седьмом небе, когда оказалсЯ рЯдом с их тринадцатым
президентом, и буду помнить об этом событии до конца дней. Љ тому же он  был
славный малый, этот президент, правда, не  слишком  начитанный,  но  кто  из
наших правителей начитан? ‘частье, если все они вместе прочли дюжину книг, и
если на эту дюжину приходитсЯ один роман, мы все кричим "ура!".
     Џризнаюсь, - хотЯ боюсь, мое признание противоречит сказанному ранее, -
в ту пору, когда мы уехали из ‚ашингтона, у менЯ  поЯвилось  чувство,  будто
мои странствиЯ только начинаютсЯ. Џосле  Ѓостона,  Ќью-‰орка  и  ”иладельфии
пейзажи вокруг ‚ашингтона казались мне чужими, но стоило нам их оставить,  и
Я увидел, что ошибсЯ: по мере того, как мы продвигались дальше и видели, как
выглЯдела южнаЯ часть страны, мы сознавали, что ничего  особенно  чуждого  в
‚ашингтоне не было. € вот, наконец, несмотрЯ на  февраль,  настала  чудеснаЯ
погода - совсем весна, тепло, повсюду  распустившиесЯ  деревьЯ  и  цветы,  и
главнаЯ отрада - свежие бананы к столу.  Џовсюду  чувствовалось  изобилие  -
всепобеждающее  и  неизвестное  нам  в  Ђнглии:  бескрайние   мили   зелени,
многоцветнаЯ  листва  и  прЯные  ароматы  неведомых  растений.  „ома   стали
встречатьсЯ реже и выглЯдели примитивнее, города уменьшились и  дальше  друг
от друга отодвинулись, ђичмонд казалсЯ нам деревней, пока мы не  попадали  в
—арльстон, который глЯдел столицей в сравнении  с  ‘аванной.  џ  нашел,  что
‚иргиниЯ очень красива, не хуже самых красивых уголков Ђнглии, только  более
своеобразна, но „жорджиЯ  оказалась  слишком  равнинной  и  однообразной  по
растительности и по  характеру  поселений.  Џоражало,  как  быстро  лесистые
горные  склоны  ‚иргинии  перешли  в  илистые  берега  и  красноводные  реки
„жорджии, Я мог поклЯстьсЯ, что мы пересекли океан, а то и два,  чтобы  сюда
добратьсЯ, но нет, то была часть той же  страны.  ‘идЯ  на  одном  из  белых
пыхтЯщих пароходиков, плывших вверх по красной  воде  реки  между  огромными
топкими островами серых отмелей, Я чувствовал  себЯ  миссионером  и  не  мог
поверить, что на всей реке найдетсЯ хоть один  человек,  испытывающий  пусть
самый мимолетный интерес к английским  юмористам  восемнадцатого  века.  Љак
нелепо Я себЯ чувствовал: облаченный в жесткий костюм джентльмена безвестный
писатель из дальней крошечной страны, дерзнувший забратьсЯ  в  такую  глушь,
чтобы читать лекции! Ќо как же было удивительно, что даже  там,  где  вместо
мощеных тротуаров перед нами лежала песчанаЯ дорога, буквально  из  ниоткуда
п