чалилсЯ ѓрегорио, привлек к себе мальчика.
     - Ќехорошо говоришь,  сынок.  ’ак  мог бы  сказать какой-нибудь невежда
вроде Ќарини.  Ќо ты? Ћбразованный человек? - Њонах разгорЯчилсЯ. - Љакой ты
господин?  Ћттого, что унаследуешь гору золота, толпы подданных, дворцы?.. Ђ
к  чему тебе все это,  если ты  не  станешь господином над самим собой?  ‚от
когда  достигнешь этого,  тогда  и  впрЯмь станешь господином.  ‚  противном
случае ты, со всем твоим золотом, - сир и убог!..
     Џомолчав, Њигель тихо произнес:
     - Ќо Я хочу того,  чего ни у кого нет.  •очу большего, чем у всех. Ќет,
падре,  Я теперь говорю не о золоте.  џ о нем не думаю.  Ќо -  знать,  мочь,
уметь, значить...
     Њонах погладил его по голове:
     - џ  знаю,  ты не стЯжатель,  €  желание знать,  мочь и много значить -
хорошее желание ‡а него Я тебЯ не браню.
     - Ћ todo, o nada! ‚се - или ничего! - воскликнул мальчик.
     ѓрегорио стал серьезным.
     - Њне  известно это изречение,  но  не  хотелось бы  мне слышать его из
твоих уст,  Њигель.  ’воЯ бурнаЯ натура ничего хорошего из  него не  выбьет.
…сли речь идет о добре, полезном длЯ всех, тогда девиз этот уместен. Ќо если
дело коснетсЯ злого - горе и словам этим, и тебе!
     †елтым и розовым окрашиваетсЯ вечер,  пыль садитсЯ на листву -  садитсЯ
легко, как пух, и летит над ѓвадалквивиром стаЯ диких гусей.
     - Ѓоюсь, падре, - говорит Њигель, - что не стану таким, как вы хотите.
     - џ тоже этого боюсь, - отвечает монах так тихо, что мальчик не слышит,
и гладит его горЯчие виски. - џ буду с тобой, сынок. Ќе покину тебЯ.


        x x x

     ђассказывают,  бог  сотворил  все,  кроме  себЯ  самого,  ибо  пребывал
извечно.  ‘отворил он  ангелов,  и  некоторые из  них отпали от  него,  став
дьЯволами;  сотворил он солнце,  землю, вот эту красивую реку и мужчин на ее
берегах.  Ќо  он  сотворил и  женщину,  и  она вырвалась из-под власти его и
внесла в мир соблазн и грех. ’ак проповедуют иезуиты.
     —ерные столетиЯ,  покачиваЯсь,  проходили над горами,  текли в  потоках
крови,  во вздохах боли и радости по долине реки. ‘ловом, золотом и насилием
подчинЯли себе мужчины дочерей человеческих, и дьЯвол поддерживал их в этом.
     Ѓог!
     ‘атана!
     Љто кого? Љто чью сторону возьмет?
     ‹икуй,  ЂндалузиЯ, рождающаЯ прекраснейших дочерей человеческих и самое
гордое племЯ мужчин! ‚еселись, танцуй и люби, о колыбель любви!
     Ќа  колени,  андалузцы!  Ѓог трепещет от  гнева,  взираЯ на ваши грехи.
Љайтесь, дабы отступились от вас силы зла! - так проповедуют иезуиты.
     ‚сЯ ты -  одно брачное ложе, о ЂндалузиЯ! - так поют девушки на берегах
твоих рек.
     ’ы - преддверие ада, ЂндалузиЯ! - гремит братство €исусово.
     Љто любит - не стареет, - вот твоЯ древнЯЯ поговорка.
     Љто любит - предалсЯ пороку и вечному проклЯтию.
     “мереть за любовь!
     “мереть за слово божие!
     ‚сех вас - на костер! ‘палить до тла распутников!
     Љто в силах противитьсЯ любви - люди, ангелы, свЯтые угодники?
     Љ голосу света или к голосу тьмы прислушиваешьсЯ ты, Њигель?
     Ћ  человек,  в  котором столь резко чередуетсЯ свет и  тьма!  Џламенное
создание,  -  все,  что ты  чувствуешь и  делаешь,  переживаешь со страстью,
сжигающей тебЯ. —етки в одной руке, шпага - в другой. Њежду крайностью греха
и  крайностью  свЯтости  -   грань  тоньше  волоса.   €  неведома  тебе,   о
воспламенЯющаЯсЯ душа, простаЯ, радостнаЯ жизнь!
     “тром -  половодье смирениЯ и чистых помыслов, вечером - полыхает жажда
наслаждений.   Ќо  и  утро  и  вечер  -  равно  головокружительны.  ‚ечно  -
головокружение, и бег, и полет, и пылающий жар.
     ‚ огненном воздухе Ђндалузии человек тех времен становилсЯ фанатиком.
     Љ богу или к сатане,  но всегда без оговорок,  без границ,  до конца. €
ждет человека либо свЯтой ореол, либо мученический венец на костре.


        x x x

     ‚ойдЯ в часовню Џречистой „евы, Њигель преклонил колени у алтарЯ.
     Ќа алтаре -  большое изваЯние Њадонны,  на ней голубые и белые ризы, на
губах, алых, как надкушеннаЯ вишнЯ, - нежнаЯ улыбка.
     Љ лику Њадонны воспарЯет желание ЊигелЯ. ЏриблизитьсЯ к ней! ЉоснутьсЯ!
Џогладить!
     “жас! ЉакаЯ греховнаЯ мысль... Њолись! Њолись!
     ЉакаЯ молитва будет мила тебе, пресвЯтаЯ?
     € шепчут уста мальчика молитву свЯтого ”ранциска - первую пришедшую ему
на ум:

                        ‘ердце мое изнемогает от любви...
                        „ай умереть мне от любви, о всеблагаЯ!
                        ‹юбовь, любовь, о ЊариЯ, возьми же менЯ, любовь,
                        џвись мне на помощь, любовь!

     Љлонит голову коленопреклоненный Њигель, и сердце его дрожит, как вдруг
на глаза легли две мЯгкие маленькие ладони.
     - Љто, отгадай! - пропел девичий голос, трепетный, как крыльЯ бабочки.
     Ђх,  знаю,  кто это!  €нес!  Ќо  не хочу шевельнутьсЯ,  не хочу встать,
остановить тот поток, что льетсЯ в менЯ от прикосновениЯ маленьких рук.
     Џотом, внезапно вскочив и мгновенно обернувшись, он ловит ее руки.
     ’ак  стоЯт они,  мальчик и  девочка,  и  каждый ощущает на  лице  своем
дыхание другого, и оба молчат.
     ЃурЯ  проноситсЯ в  мозгу  ЊигелЯ.  ђевущие  адские  бездны  -  небеса,
открытые белоснежному блаженству...  ‚ мозгу его грохочет водопад - это что?
‘трах или желание? Ќо незнакомаЯ сила одолевает стесненность в груди и велит
рукам поднЯтьсЯ к щекам €нес.
     Ћни  гладкие,  как  персик.  €нес улыбаетсЯ,  но  лицо ЊигелЯ серьезно,
ладони его соскальзывают на  плечи девочки,  сдавливают их  до  боли,  потом
заходЯт вокруг шеи,  под волосы, стискивают, и мальчик рывком приникает к ее
губам и не отрываетсЯ, сжимает зубами ее губы до крови...
     ‚сей  силой  молодых  своих  рук  €нес  оттолкнула ЊигелЯ  и  спасаетсЯ
бегством.
     “  ЊигелЯ темно в  глазах.  ЏовернулсЯ резко к  Њадонне.  ‡абираетсЯ на
алтарь -  вот лицо его уже у лика статуи. € он прижимает губы к ее холодным,
истекающим кармином устам,  и  на  устах  Ќепорочной заканчивает первый свой
голодный поцелуй.


        x x x

     ‘идЯ на мраморной скамье под олеандрами,  тощий и  прЯмой,  ждал ’рифон
своего ученика, когда в патио поЯвилсЯ монах ѓрегорио.
     - Ђ, падре ’рифон, - приветливо произнес капуцин.
     ’рифон встал, поздоровалсЯ сухо:
     - •вала €исусу •ристу!
     - ’ак рано, падре ’рифон?
     - “ менЯ урок свЯтого вероучениЯ.
     - ’ак,  так, - кивает ѓрегорио, отираЯ рот со лба и присаживаЯсь в тени
на скамью. - “ менЯ тоже, друг мой. ѓреческий.
     - ѓреческий!  -  повторил ’рифон,  и в тоне его скользнула насмешка.  -
Ћднако, по моим предположениЯм, вы обучаете ЊигелЯ не только греческому.
     - ЏредположениЯ -  сродни предрассудкам, запрещенным свЯтой церковью, -
лукаво щурит глаза старик.
     - ‚ы излагаете графу Њигелю и учениЯ греческих философов?
     - Ђ как же, - кивает ѓрегорио. - ‘реди них есть весьма просвещенные...
     - Љто именно?
     - ...и менее просвещенные, - хитро заканчивает монах.
     - Ќо в основном вы,  верно,  преподаете Њигелю ѓераклита, - забрасывает
удочку ’рифон.
     ѓрегорио,   потЯнув  из  флЯги  божий  дар  андалузских  виноградников,
соглашаетсЯ:
     - € ѓераклита. …го не обойдешь.
     - ‚ том числе его еретическое положение,  что "мир не сотворил никто из
богов или людей, ибо он есть и вечно будет живым огнем"?
     - Ќу,  кое-что из этого мудрого положениЯ вы опустили,  падре ’рифон! -
укоризненно парировал монах.  -  € потом:  какой же ѓераклит еретик? ђазве в
пЯтом веке до рождества •ристова существовала свЯтаЯ инквизициЯ? Ђх, ’рифон,
’рифон!  "Ќадо пестовать многие размышлениЯ, но не многую ученость", - писал
„емокрит. Џомните это...
     - ’оже  мЯтежник!  …го  учение  идет  против  свЯтой  церкви.  ‚се  это
Языческие ереси,  их  надо сжечь на костре!  Њы,  иезуиты,  знаем,  что есть
истина! ‡а нами стоит бог!
     - ‡а „емокритом, любезный ’рифон, стоит дух!
     ‹ицо ’рифона побледнело, глаза вспыхнули жгучим фанатизмом:
     - ‚ы хотите этим сказать, что дух Язычника „емокрита выше духа божьего?
     - Ќет,  -  усмехнулсЯ монах.  -  џ  только хотел сказать,  что  мудреца
умалить невозможно.
     - Ђ это значит? - вскинулсЯ ’рифон.
     - ќто значит,  что ваше лицемерное воспитание убивает в Њигеле светлого
человека и отравлЯет длЯ него радости жизни.
     ‹ицо ’рифона сделалось серым, как листьЯ олив. Ћн взорвалсЯ:
     - “  вас  в  ’осинском  аббатстве  недавно  случайно  обнаружены строго
запретные книги! Ќе знаете, кто их подсунул монахам?
     - Ђй-ай,  - удивилсЯ ѓрегорио, а левое веко у него задергалось как бы в
испуге; но, отхлебнув еще глоточек, он спросил уже совершенно спокойно:
     - Љак вы узнали,  падре ’рифон? џ вот, смотрите, и не слыхал об этом. €
какие же именно книги?
     - Ћтлично вы знаете,  -  возразил иезуит. - ’омас Њор, ”ома Љампанелла,
ќразм ђоттердамский...
     - ‚он как!  ’омас Њор, говорите... Ќо разве наш великий поэт, украшение
‘евильи, ”ернандо ќррера, не сложил торжественной оды в честь ’омаса Њора?
     - „а, это вы распространЯете писаниЯ ќрреры! - страстно обвинЯет монаха
’рифон.  - ‚ы распространЯете также сочинениЯ ‘уареса, Ђльфонса де Љастильо,
даже •уана Њарианы, чью книгу в Џариже публично сжег палач!
     - Ќе  были ли Њариана и  ‘уарес такими же иезуитами,  как вы?  -  задал
старик коварный вопрос.
     - Ћни были отступники!  -  обличает ’рифон.  - €, как таковые, окончили
дни свои или в темнице,  или на костре!  Ђ этот ваш Њор!  Љакое бесстыдство!
"„ать  всем  гражданам  времЯ  длЯ  свободного  -  свободного,  слышите?!  -
образованиЯ духа!"  €  в  этом  будто бы  заключаетсЯ счастье жизни!  Њор  -
мЯтежник!..
     - Ђ вы читайте его, читайте - ума не убавитсЯ, и даже наоборот. ’о, что
он  пишет  о  нерадивых свЯщенниках,  которые только Языком...  •а-ха-ха!  -
весело расхохоталсЯ старик.
     - Ћн пишет вовсе не так! - сорвалось у ’рифона.
     - Ђх да,  правда,  у него не так.  џ только хотел узнать, читаете ли вы
эту книгу. •орошо, что читаете. —еловек образованный обЯзан ее знать.
     “  ’рифона перехватило дыхание,  гнев  парализовал его  мозг  -  он  не
способен был собратьсЯ с мыслЯми длЯ достойного отпора.
     - ‚ам,  видно,  жарко, - дружески осклабилсЯ монах. - •лебните капельку
моего винца.  ќто  -  божьЯ роса,  человек без  нее  увЯдает.  ’ем более что
Љампанелла  пишет  -   в  городе  ‘олнца  люди  старше  пЯтидесЯти  пьют  уж
неразбавленное вино.  Ќу  разве это  не  мудро,  хотЯ бы  подобный совет вам
преподал такой "изверг"? џ уважаю этот совет.
     - Ќе притронусь Я  к  вашему вину,  -  ’рифон уже перевел дух и  злобно
бросает слова. - Ќе желаю иметь с вами ничего общего!
     - Љак  угодно,  ваше преподобие,  -  спокойно отвечает ѓрегорио,  снова
прикладываЯсь к флЯжке.
     Ќо терпение ’рифона лопнуло, он кричит:
     - •ватит играть,  монах!  Њне  известно,  что  вы  отравлЯете душу дона
ЊигелЯ сочинениЯми еретиков!  —его вы  добиваетесь?  €ли  хотите,  безумный,
сделать будущего графа  ЊаньЯра мЯтежником?  •отите восстановить его  против
свЯтой церкви?
     ѓрегорио, поднЯвшись, серьезно ответил:
     - џ был бы в самом деле безумен,  если б желал этого.  џ же только хочу
дать  Њигелю  то,  чего  не  даете  вы:  образование  и  чувство.  ‘вободное
образование и человеческое чувство!
     ’рифон, оскорбленный, проглотил слюну.
     - ‚от человек, который кончит на костре!
     - џ в самом деле всего лишь человек,  -  мЯгко произнес ѓрегорио.  -  €
мечта ваша сбудетсЯ, если бог признает это справедливым.
     - Ќо  Ядовитые семена,  которые  вы  сеете  в  юной  душе...  -  ’рифон
захлебываетсЯ словами. - џ размышлЯю над этим ночи напролет...
     - Ќе делайте этого, - опЯть уже весело парирует старик. - ‘лишком много
размышлЯть по  ночам вредно длЯ  худощавых,  это  разрежает желудочные соки.
Џейте мЯту с  перцем,  ваше преподобие.  “  вас  неважный вид,  хотЯ лет вам
вполовину меньше, чем мне.
     - ‚  вашем  возрасте,  -  иезуит,  стараЯсь совладать со  своим гневом,
принимает высокомерное выражение,  - в вашем возрасте Я, конечно, не стал бы
вести столь богопротивные речи...
     - ‚  моем возрасте,  сыпок,  -  перебивает его ѓрегорио,  -  вы станете
чуточку мудрее.
     - ‚ы  много на  себЯ берете,  старый безбожник!  -  с  ненавистью цедит
’рифон.
     - „оброе утро, ваши преподобиЯ! - с этим возгласом Њигель, запыхавшись,
вбегает в патио.
     ’рифон,  бросив враждебный взглЯд на капуцина, отошел от него и обратил
к Њигелю свое угрюмое лицо.
     - ‚ы сильно опоздали, ваша милость, - строго выговаривает он ученику.
     - „оброе утро,  Њигелито,  -  улыбаетсЯ мальчику монах и  гладит его по
чернокудрой голове. - Џадре ’рифон давно тебЯ ждет и сердитсЯ. ‘тупай теперь
с ним.  џ подожду,  когда вы закончите урок.  …сли же случитсЯ мне задремать
здесь в холодке - будь так добр, Њигель, разбуди менЯ!


        x x x

     ‚  ритме  латинского  гекзаметра  вышагивает Њигель  по  патио.  ‘олнце
клонитсЯ к закату.  ‡агорелаЯ детскаЯ рука просунулась сквозь решетку двери,
и к ногам ЊигелЯ упал камень, обернутый бумажкой.
     Њигель развернул ее.
     Ќацарапанное свинцовой палочкой, корЯвыми буквами на грЯзном листочке -
как прекрасно оно, первое любовное послание!
     "Љак стемнеет, приходи к платану в конце аллеи. €нес".
     Ћ,  королевскаЯ грамота,  свЯщенное писание  -  каждаЯ  черточка в  нем
означает  сладостный выбор,  каждаЯ  криваЯ  буковка  -  ступенька  лестницы
€акова, достающей до небес!
     ‚  то времЯ как Њигель не сводит глаз с  песочных часов,  добрый сторож
Ѓруно передает донье •ерониме записочку €нес,  изъЯв ее  из шкатулки ЊигелЯ.
ѓоспожа принЯла решительные меры.
     ‚скоре  уже  заложена  карета,  и  она  увозит  €нес,  в  сопровождении
Џетронилы,  в  дальнее имение дона ’омаса под Ђрасенскими горами;  а  Њигель
торопливо доедает ужин, готовЯсь ускользнуть на свидание.
     ’емнота пала быстро - небо обложили тучи, пошел дождь.
     ‘овесть  черней  оперениЯ  ворона,   трепещет  душа,  но  сердце  полно
решимости -  крадетсЯ Њигель в  темноте под ливнем.  „ождь хлещет,  со  всех
сторон  под  платан,  и  вскоре бархатный камзольчик ЊигелЯ промок насквозь,
прилипли ко лбу мокрые волосы,  в башмаках хлюпает вода. Ђ небо, раскрывшись
настежь, все изливает на землю потоки вод.
     Џриди,  о приди,  прекраснейший из цветков в долине реки,  лети ко мне,
голубка моЯ,  ибо Я изнемогаю от нетерпениЯ!  Џади, о звезда, на сердце мое,
слети на ладони мои, стрекоза!
     Ќо проходЯт минуты за минутами,  капли времени состЯзаютсЯ с  дождевыми
каплЯми, а €нес не приходит.
     „ождь усиливаетсЯ,  ожесточаетсЯ, вот уже сыплет град, побиваЯ колосьЯ,
насекомых, птичьи Яички.
     Ќочь улетает вдаль,  подобнаЯ вспугнутой сове,  а  Њигель все стоит под
платаном - один, во тьме и в отчаЯнии, что она не пришла.
     ’ерзаемый гневом и унижением,  дрожа от стыда и холода, плететсЯ Њигель
домой.
     “ ворот возникает тень, хватает его за руку, тащит к замку.
     Ѓруно!  Ђх,  так - значит, и сегоднЯ за мною следили! Ќу, ладно же џ не
поддамсЯ. Џлакать не стану. Ќе покорюсь.
     ‚осстану не только против матери -  против всего мира,  пусть обманут и
предан - не допущу, чтоб со мной обращались, как с узником!
     Џриведенный к  матери,  Њигель строптиво стал  перед  нею  и,  отбросив
ладонью со лба мокрые волосы, вперилсЯ в нее дерзким взглЯдом.
     - ѓде ты был сегоднЯ вечером, Њигель? - мЯгко спросила доньЯ •еронима.
     - Ќе скажу!
     - ’ы  ждал напрасно.  Ћна не  могла прийти.  џ  отослала ее далеко.  Ќе
позволю, чтобы тебЯ сбивали с пути...
     - ‚от как?! - вскричал сын. - ‚ы за мной подсматривали! € ты услала ее?
’ак вот почему она не пришла... ‡ачем ты так поступила со мной, матушка?
     - Њигель, ты должен служить богу.
     - €нес должна вернутьсЯ!
     - Ћна никогда не вернетсЯ. ’ы больше ее не увидишь.
     - Ќо это подлость!  - в Ярости топнул ногой Њигель. - џ хочу, чтоб €нес
вернули!
     - ђазве ты здесь распорЯжаешьсЯ? - строго одернула его доньЯ •еронима.
     - „а!  - Њигель сбивает с подставки большую вазу и топчет ее осколки. -
Џрикажи, чтоб €нес привезли! ‘ейчас же! ‘егоднЯ!
     ‚ырвал руку из  руки матери,  охваченный бешенством,  рвет в  клочьЯ ее
кружевной платочек, кричит:
     - ‘лушай же правду:  не бога люблю,  а €нес! € не желаю больше терпеть,
чтоб за мною подглЯдывали!  …сли Ѓруно еще раз потащитсЯ за мной - убью его,
а €нес...
     - Ќи слова более!  ’вое сопротивление напрасно. џ обещала тебЯ богу - и
богу отдам!
     - Ќет, нет, никогда! џ не буду свЯщенником! ‘лышишь? Ќе буду! ‚ырасту -
женюсь на €нес, убегу от тебЯ...
     - Ќе подчинишьсЯ?
     - Ќе подчинюсь!
     „оньЯ •еронима,  схватив сына за  руку,  потащила его  в  свою спальню.
ђывком отдернула занавес с картины, воскликнув:
     - ‚от что тебЯ ждет!
     ‘трашный суд.  ‡а мглистыми облаками вырисовываетсЯ божий лик. Џо бокам
престола господнЯ парЯт сонмы серафимов и  херувимов;  трубЯ во  все стороны
света,  они  возвещают ‘удный  день.  ‚стают из  могил  мертвецы,  тЯнутсЯ к
престолу вечного  судии,  а  тот  мановением десницы отделЯет отверженных от
спасенных.   Ћ,  отверженные!  Ѓелеют  тела  осужденных  в  царстве  сатаны,
извиваютсЯ на крючьЯх дьЯволов, корчатсЯ в Языках пламени, иных растЯнули на
дыбе,  их рты Ћкровавлены,  вырваны Языки,  иные бьютсЯ в  котлах с  кипЯщим
маслом,   их  сжатые  кулаки  и   раскрытые  рты  вызывают  представление  о
душераздирающих воплЯх и стонах мучимых.
     Њигель невольно подходит ближе, ближе...
     ‘колько ужасов!  ‚от дьЯволы когтЯми терзают тело женщины,  вот исчадиЯ
ада ломают кости мужчине и  сдирают кожу со  спины,  другому пробивают череп
гвоздЯми -  а вот мальчик, и дьЯвол с шакальей пастью рвет его внутренности,
и глаза мальчика, залитые кровью, кричат от боли и ужаса.
     Њигель,  потрЯсенный,  не  отрывает от него расширенных глаз,  дрожащей
рукой указываЯ на  его лицо.  Ћ,  оно знакомо ему по  отражениЯм в  зеркалах
матери - это его собственное лицо!
     ‚  этот миг и доньЯ •еронима улавливает сходство между юным грешником и
сыном - она бледнеет и тЯжко глотает слюну с привкусом желчи.
     - ќто - Я! - еле выговаривает Њигель. - ‚идишь? ќто Я!
     - Ќет,  нет!  -  в ужасе кричит мать и оттаскивает сына прочь. - ќто не
ты, не ты!
     - Ђх, нет, это Я! ’ы ведь тоже узнала...
     - Ќет, нет, ничего Я не узнала! - плачет доньЯ •еронима.
     - ‡ачем же ты тогда плачешь?
     - џ плачу над тобой, - отвечает мать, стуча зубами в тоске и тревоге.
     Њигель снова подбежал к картине.
     - ѓосподи на небеси!  ђвать мои внутренности!  ‘колько крови!  Љак это,
наверное, больно!
     ‘обрав все свои силы, мать уводит сына из спальни.
     - Њигелито,  душа  моЯ,  это  лишь  случайное сходство,  оно  ничего не
значит...
     - Ќо это несомненно Я!  - € мальчик разражаетсЯ отчаЯнными рыданиЯми. -
Ќе хочу, чтоб менЯ мучили! Њне страшно!
     - џ знаю -  ты будешь моим послушным мальчиком, правда? € тогда тебЯ не
будут мучить!
     Њать и сын падают на колени перед Њадонной, соединЯют слезы и молитвы в
один поток жаркой мольбы.
     „ень уже расцветает розовым цветением,  на окна садЯтсЯ птицы, распеваЯ
хрустальную утреннюю песнь,  а  мать и  сын  не  видЯт этой красоты,  над их
головами сгустились темные тучи страха.


        x x x

     Ќи  человечье,  ни  божье слово не могли бы лучше показать Њигелю тщету
всего и поразить его душу глубже, чем картина ‘трашного суда.
     ‚  мыслЯх и чувствах ЊигелЯ не бывает середины переступи грань -  и его
бросит в одну из крайностей.
     €  снова стал он в рЯды божьего воинства,  все дни проводит в страстных
молитвах,  совершенно забыв  об  €нес,  котораЯ,  по  мнению  ’рифона,  была
ловушкой дьЯвола,  по мнению же матери -  помехой в осуществлении ее великой
клЯтвы.  ѓоречь желчи и  смрад серы,  льющейсЯ на  кровавые раны осужденных,
залили, затопили испытанное Њигелем телесное наслаждение.
     Џадре ’рифон посоветовал донье •ерониме взЯть ЊигелЯ в  ‘евилью,  чтобы
показать ему процессию кающихсЯ в ‘трастную пЯтницу Њигель пришел в восторг,
и мать согласилась, думаЯ: он идет по пути, на котором Я хочу его видеть.
     Ћтцы  церкви  отметили,   что  в  последнее  времЯ  в  народе  усилилсЯ
бунтарский дух,  а посему необходимо устроить в этом году процессию кающихсЯ
более устрашающей,  чем прежде.  Џусть видит чернь могущество свЯтой церкви,
котораЯ может изгнать из своего лона любого, кто придетсЯ ей не по нраву (но
чье имущество ей  придетсЯ по  душе),  и  заставить светскую власть -  самой
оставаЯсь в тени - отправить несчастного на тот, по слухам лучший, свет.
     ѓород взбудоражен.
     ЏолициЯ свЯтой инквизиции,  монахи,  солдаты,  жирные горожане, простой
народ, ради которого и устраиваетсЯ сей жуткий спектакль...
     „евушки  с  высокими гребнЯми в  волосах подобны подсолнухам на  тонких
стеблЯх - Яркие цветы, закутанные в траур черных кружев.
     ‡а ними по пЯтам целыми стаЯми следуют франты, звенЯ шпагами, бросают к
ногам красавиц цветы и слова восхищениЯ.
     ЉрестьЯне расположились лагерем на ступенЯх храмов и дворцов,  бродЯчие
псы вертЯтсЯ у них под ногами.
     “  колонн на  ступенЯх родового дворца стоЯт  доньЯ •еронима и  Њигель,
окруженные телохранителЯми;  тут же  их дворецкий ‚исенте.  ’олпа теснитсЯ к
ним вплотную.
     “зкаЯ улица тонет во мраке, гудит тысЯчеголосым нетерпением.
     ‚от хлынул в улицу гром барабанов - темнее ночи, печальнее плача.
     ђа-та, ра-та, там. ђа-та, там.
     ‚спыхнули факелы на  фоне  черного неба,  обрисовав очертаниЯ огромного
креста, несомого во главе процессии кающихсЯ.
     ‘молкли барабаны, и зазвучал хор монахов:
     "Miserere nobis, Domine!"*
     ______________
     * Џомилуй нас, господи! (лат.).

     џвление первое: повозка с изваЯнием Њадонны.
     ’олпа падает на колени.  Ѓлагоухание льетсЯ с цветов жасмина, осыпавших
статую  свЯтой девы.  ‚о  всей  своей  чудовищности развертываетсЯ волнующее
зрелище:  рЯды монахов,  чад факелов, давЯщее молчание и распЯтый спаситель,
из ран которого стекает почерневшаЯ кровь.
     ‘ледом,  под  своими хоругвЯми,  идут члены свЯтых братств -  в  белых,
коричневых, черных рЯсах с капюшонами, - несут в руках зажженные свечи.
     Џри  виде  этих  смутных  фигур  в  остроконечных  колпаках  с  черными
отверстиЯми длЯ глаз у ЊигелЯ перехватило дыхание. ”игуры без лиц, без ртов,
без  лбов -  только глазницы над  раскачивающимисЯ в  такт шагов призрачными
скелетами в саванах...
     ѓремит в пространстве ночи хор кающихсЯ:
     - Ћтпусти нам грехи наши, господи!..
     Њедленно бредут  эти  безликие чудовища,  несЯ  на  плечах бремЯ  своих
прегрешений.  ѓолоса их глухи,  словно голоса мертвецов,  - они льютсЯ вдоль
улицы, не рождаЯ эха, и у зрителей спирает дыхание.
     - Џомни всЯк, что прах еси и в прах обратишьсЯ!
     Њигель дышит хрипло,  в горле его пустынЯ.  Љакой ужас - разглЯдеть под
розовым лицом ощеренные зубы смерти,  под  улыбкой -  загробный оскал!  ’ело
становитсЯ тенью,  плоть рассыпаетсЯ в  прах,  и ветер развеивает его во все
стороны...
     “вЯнут,  опадут  лепестки цветов,  деревьЯ сгниют  и  повалЯтсЯ,  слова
растают в воздухе. Ќичто. †изнь? ‡арождение, рост, цветение, плод, увЯдание,
гибель.  €  все же  -  год за годом бросают в  землю зерно!  €  все же -  не
перестают рождатьсЯ люди! †изнь неистребима!
     Ќа  дне того,  что длитсЯ,  -  но  что же длитсЯ,  кроме тебЯ,  о  боже
строгий!  -  чернаЯ тьма,  шаткие тени с пустыми глазницами,  жалобы, плач и
бледное пламЯ свечей...
     Ќовые и новые рЯды проходЯт улицей, несут свЯтые мощи, у поЯса кающихсЯ
- огромные четки,  на устах -  жалобные псалмы,  -  идут обнаженные по поЯс,
стегаЯ друг друга розгами.
     - “крепи менЯ, господи, в покаЯнии моем!
     ЏриближаютсЯ осужденные свЯтой инквизицией - обреченные костру.
     Ћни идут, окруженные стражей; цепи на их ногах, на руках - оковы. Ћдеты
они в санбенито - позорные желто-красные одежды смертников.
     ‚переди  -  еретики,  читавшие  и  укрывавшие  запрещенные  книги.  Ћни
двигаютсЯ равнодушно, упорно глЯдЯ себе под ноги, не поднимаЯ голов - словно
глухие, словно лишенные чувства.
     ‡а ними -  два изможденных крестьЯнина, посЯгнувших с голодухи на оливы
самого епископа.
     ‚  повозке  палача  везут  женщину  -  волосы  ее  всклокочены,  платье
изодрано. ‚оздев скованные руки, она рыдает:
     - „етей отнЯли, мужа замучили, палачи вы, не христиане!
     - Ѓарабаны! - звучит приказ.
     Ќо высокий голос женщины взлетает выше глухой барабанной дроби,  он как
крик подстреленной птицы:
     - „нем и ночью били менЯ железными прутьЯми,  выжгли глаза, раскаленные
гвозди вбивали мне в бок, волосы рвали...
     ѓолос слабеет, удалЯЯсь, - вот заглушили его барабаны.
     - ‚  чем  провинилась эта  женщина?  -  спрашивает обрюзгший горожанин,
стоЯщий в толпе.
     - Љто-то  донес  на  нее,  обвинив в  заговоре против свЯтой церкви,  -
объЯснЯет низкорослый человечек...
     - ЏроклЯтые гниды, эти шпионы, - злобно ворчит горожанин. - ‘жечь бы их
самих! ‘кажите, сеньор, не прав Я?
     - ‚сЯк зарабатывает как может, - уклончиво отвечает человечек.
     - Љак?  ’ы заступаешьсЯ за шпионов?  - изумлЯетсЯ горожанин. - Њожет, и
ты такой же? ќх, болтаю Я...
     ’олстЯк попыталсЯ отойти от  опасного соседа,  но толпа так густа,  что
ему не сдвинутьсЯ с места.
     Ќа  следующей повозке -  стройнаЯ фигурка.  „евичье лицо сиЯет юностью.
Љольца  волос  прихотливо обрамлЯют  лоб,  в  глазах  -  ночь,  чернаЯ,  как
блестЯщее вороново крыло.  ќто „ора,  самаЯ красиваЯ цыганка ’рианы.  Pactus
diabolicus - сожительствовала с дьЯволом.
     - Ђ у сеньора сатаны губа не дура,  -  бормочет толстый горожанин.  - ‚
жизни не видел более прекрасного созданиЯ. ‚зглЯните на шею - стройна, как у
лебедЯ, ей-богу, Я и сам бы не отказалсЯ...
     - ‚аша  милость забывает,  что  вожделеть к  еретичке -  тоже ересь,  -
хихикнул человечек.
     ѓорожанин испуганно:
     - „а черт с ней! Ћтдалась дьЯволу, так пусть идет к нему...
     –ыганка гордо несет свою  голову,  под  рваным санбенито вырисовываетсЯ
великолепнаЯ грудь.
     €езуиты,  сопровождающие повозку,  смотрЯт на  нее  змеиным взглЯдом и,
прикрываЯ глаза, хрипло выкрикивают:
     - Њолись, блудодейка!
     Ќаложница сатаны не слушает каркающие голоса,  глазами она ищет кого-то
в толпе.  Ѓыть может,  возлюбленного,  чтобы в последний раз обратить к нему
белозубую улыбку?
     Њутнеют взоры  мужчин -  воображение их  рисует такие картины,  которые
привели бы  их  на  костер,  умей  свЯтаЯ  инквизициЯ читать  мысли.  ’учные
горожанки от  зависти кусают губы,  призываЯ огонь и  серу на  гордую голову
девушки.
     ‡а цыганкой везут старого евреЯ.
     Ћн стоит в повозке,  скрестив руки на груди,  и губы его шевелЯтсЯ - он
ведет беседу с кем-то в вышине небес.  ѓолос его тих, далек от земли - голос
одиноких шатров и  пустыни,  где  ничто не  растет,  ничто не  шелестит,  не
пахнет,  где  сидит  у  горизонта  неподвижнаЯ мысль,  неподвижный и  вечный
взглЯд:
     - ‚ложи персты в раны мои, господи. ‡ри мою грудь, прожженную насквозь,
мои болЯчки и Язвы мои. ‘уди моих палачей, Ђдонаи!
     - Џовесить евреЯ! - раздаютсЯ голоса. - ’ы не стоишь даже пламени!
     Њигель бледен, сердце его замирает в страхе. ‘коль могуществен господь!
‘коль строг он и свиреп...  € безжалостен!  Ќикто не уйдет от гнева его. Ќет
укрытиЯ от его очей,  нет спасениЯ от его десницы, нет такого места, куда не
достигал бы его бич.
     ‚ следующей повозке - дородный мужчина.
     Ђх,  это тот работорговец с постоЯлого двора "“ свЯтых братьев", Њигель
узнает его, это дон ќмилио Ѓарадон!
     ‚  этот  миг  процессиЯ приостановилась,  и  осужденный увидел  ЊигелЯ,
протЯнул к нему скованные руки, закричал:
     - ‚аша милость!  ‚ы узнали менЯ!  џ ќмилио Ѓарадон, вспомните постоЯлый
двор в Ѓренесе!  Љрыса, котораЯ убежала тогда, оговорила менЯ, все отобрали,
мои корабли, мои дома...
     - Њолчать! - крикнула стража.
     - џ не виновен! ‡аступитесь!
     ‘ердце ЊигелЯ дрожит, как осиновый лист, но пересохшее горло не в силах
издать ни звука.
     - Ќе отрекайтесь от менЯ, дон Њигель! —то же вы молчите? ‘пасением души
вашей заклинаю - помогите!..
     ‡абили барабаны, и толпа заслонила осужденного.
     - Љто  это  был?  -  строго  спрашивает доньЯ  •еронима  в  ужасе,  что
осужденный инквизицией молит о помощи ее сына.
     - ќто дон ќмилио,  матушка,  -  лепечет Њигель,  -  в Ѓренесе, помнишь?
Ѓогатый купец и...
     Ћн не договорил. ѓлаза его вышли из орбит.
     ‚  повозке палача показалсЯ перевозчик ‘ебастиан,  подданный его отца и
друг ѓрегорио.
     - Њатушка!  -  в  ужасе закричал Њигель.  -  ќто  ведь  ‘ебастиан!  Ќаш
перевозчик! ‡а что такого хорошего...
     Њать зажала сыну рот.
     ‘ебастиан,  которого  любит  всЯ  долина  ѓвадалквивира от  ‘евильи  до
Ђльмодовара за честность и  доброе сердце,  стоит,  осужденный,  в повозке и
молча,  без единого движениЯ,  вперЯет укоризненный взглЯд в донью •ерониму.
…го обвинили в еретических речах.  ѓрегорио долго просил за него дона ’омаса
и  его супругу -  напрасно.  „он ’омас,  как все,  боитсЯ вмешиватьсЯ в дела
свЯтой инквизиции,  доньЯ •еронима тем более.  Њонах сумел передать весточку
об этом в  темницу ‘ебастиану,  вот почему он молчит теперь,  только мирный,
добрый взглЯд его укорЯет...
     Њигель вырвалсЯ из рук матери.
     - ‘ебастиан!  -  кричит он.  -  ‘жечь  тебЯ!  Ќо  этого не  может быть!
Њатушка,  матушка, помоги ему! ‘паси его! —то они все без него будут делать?
‘корей, скорее же!..
     - Њолчи! - строго приказывает мать. - „омой, сейчас же домой!
     ‘крылсЯ из глаз ‘ебастиан. ‡ловеще стучат барабаны.
     Њигель падает без сознаниЯ, его уносЯт в дом.
     Џока  призванный,  врач  приводит  мальчика  в  чувство  ароматическими
солЯми, по улицам города тЯнутсЯ все новые и новые повозки с людьми, которых
ждет пламЯ костра.
     “жасное шествие закончилось.
     - ‚еликолепно,  правда?  -  потирает руки низкорослый человечек,  и его
змеиные глазки алчно скользЯт по перстнЯм толстого горожанина. - Ќе пойти ли
нам по этому случаю выпить, ваша милость?
     - Ћтчего  же?  -  соглашаетсЯ толстЯк,  но  тотчас  спохватилсЯ -  этот
человечек с лисьей физиономией и подлым выражением опасен своей болтливостью
- и замахал руками.  - Ђх Я дурень! ‚от дырЯваЯ памЯть! ‚аша милость извинит
менЯ,   Я  должен  зайти  к  больному  родственнику.  †аль,  а  то  бы  Я  с
удовольствием осушил бокал-другой!
     —еловек-лиса смотрит в  ту сторону,  в которую толстЯк махнул рукой,  и
подхватывает:
     - ’ак вам за реку? ‚ ’риану? Џрекрасно! Њне туда же...
     - ‚ какую там ’риану,  -  с трудом выговаривает толстЯк, в мозгу его от
страха уже черти плЯшут - он не знает, как ему избавитьсЯ от этой пиЯвки, от
этого  вампира  в  образе  ищейки...  —тоб  скрыть  свою  растерЯнность,  он
принимаетсЯ зажигать фонарь, но рука его дрожит, и кресало не сразу попадает
по кремню.  - Њне как раз в обратную сторону. ‘ожалею, что буду лишен вашего
общества. Ќо мне пора - тороплюсь... Ѓог с вами, милостивый сеньор.
     ’олстЯк  ринулсЯ  со  ступенек,   как  отчаЯвшийсЯ  -  в  пропасть,  он
проталкиваетсЯ,  продираетсЯ сквозь толпу,  но  увы  -  тощий  призрак легко
скользит в  толчее по  пЯтам  своей жертвы,  не  упускаЯ из  виду  огонек ее
фонарЯ.
     Ќочные сторожа трубЯт четвертый час  после заката,  солдаты запирают на
ночь улицы тЯжелыми цепЯми.
     Њигель,  распростертый на своем ложе, смотрит в лепной потолок - на нем
рельефно изображены плоды андалузской земли.
     ‚оображение мальчика превращает густое переплетение виноградных лоз  во
вздутые жилы на  телах пытаемых;  виноградные гроздьЯ -  это  куча вырванных
человеческих глаз,  дынЯ -  череп, с которого содрали кожу, а хвостик дыни -
гвоздь,  забитый в череп...  ‚ окна вливаетсЯ воздух,  горЯчий,  как кипЯщее
масло.  ’ени мертвых парЯт над Њигелем, реют во мраке, и нет им ни утешениЯ,
ни надежды. „ымитсЯ лужа крови, и Языки пламени лижут тела грешников.
     ‘тонет Њигель, всхлипывает, и зубы его стучат в лихорадке.
     ‹екарь поставил пиЯвки на виски мальчика.
     - —то  сделать мне,  господи,  чтобы спастись от  этих  мук?  -  рыдает
Њигель.
     Џлач приносит ему облегчение и сон.
     Њать увозит сына в ЊаньЯру.
     - Њатушка,  Я повинуюсь тебе!  -  обещает он,  судорожно стискиваЯ руку
матери.  Ћн бледен от волнениЯ,  от неистовой силы решениЯ.  -  Ѓуду служить
только богу! ЉлЯнусь тебе - сделаюсь свЯщенником, слугою божиим!
     Њальчик,  истомленный,  опускаетсЯ на сиденье, карета с гербом ЊаньЯра,
покачиваЯсь, катитсЯ к северу по королевской дороге, а доньЯ •еронима тайком
утирает радостные слезы.


        x x x

     - Ћбручаюсь вам,  доньЯ  Ѓланка,  и  подтверждаю торжественной клЯтвой,
что,  кроме бога и  королЯ,  принадлежу и  до гроба буду принадлежать только
вам, - говорит герцог де ‘анта Љлара, преклонив колено перед девушкой.
     - Ћбручаюсь вам,  дон Њануэль,  -  потупив очи, откликаетсЯ Ѓланка. - џ
хочу быть хранительницей вашего дома, хранительницей огнЯ в вашем очаге.
     - „а поможет нам в этом господь бог!
     ‚  тот  вечер,  в  начале декабрЯ 1640 года,  пылал огнЯми бесчисленных
факелов летний замок дона ’омаса на берегу реки.
     ’Яжелые ароматы,  гирлЯнды роз  покачиваютсЯ на  легком  ветерке,  реют
веера,  подобные пестрым бабочкам,  прЯча и открываЯ женские улыбки. Љружево
мантилий,  кружево  льстивых слов,  путаница звезд  на  низком  небосклоне и
путаница  галантных речей,  цветы  в  волосах  и  на  персЯх,  золото  тугих
корсажей, душное дыхание ночи, тЯжелое дыхание двуногих животных...
     ‚згремели гитары, приглашаЯ к танцу.
     Њигель с ’рифоном гулЯют по берегу.
     - €мЯ  этой  звезды -  Ђльдебаран?  Џадре  ѓрегорио говорит -  красивые
названиЯ придумали поэты.
     - Ќет,  ваша милость,  -  хмуритсЯ ’рифон.  -  Џоэты - люди, отЯгченные
грехами.  €х речь - Язык сатаны. ѓоворЯт о цветке, а думают о женских устах.
ђасписывают нежное чувство,  а  подразумевают непристойность.  Ћстерегайтесь
поэтов,  дон Њигель.  ЊоЯ бы власть -  смел бы с  лица земли все эти грешные
стихи о любви.
     - Ќо ведь и свЯтой ”ранциск писал о любви...
     - „а! - воскликнул ’рифон. - Ђ кто поручитсЯ, что и в его молитвах, под
покровом свЯтого вдохновениЯ, не скрываютсЯ помыслы о женщине?
     - Џадре! - изумилсЯ Њигель. - ‚ы сомневаетесь даже в свЯтом ”ранциске?
     †елчь разлилась по лицу ’рифона, окрасив его неестественной бледностью;
под кожей скул перекатываютсЯ желваки, голос срываетсЯ от страстности:
     - „а,  сомневаюсь!  Ќам известна его жизнь.  Љто единожды приблизилсЯ к
женщине,  кто хоть взглЯдом обнимал бока ее,  кто вдохнул дыхание ее  -  тот
отравил свою душу до  конца дней.  €  хотЯ бы  он ночи напролет бичевал свое
тело -  он лжет,  лжет и будет лгать,  ибо кто обжегсЯ этим пламенем,  погиб
навеки, и продан дьЯволу, и слово "любовь" в его устах означает - грех.
     ’рифон прислонилсЯ к платану,  плечи у него опустились, как у человека,
внутри которого все выгорело. ‚идит Њигель - на лбу свЯщенника выступил пот,
как на лбу умирающего, а в воспаленных глазах мальчик увидел пустыню.
     - Ќет  на  свете чистой любви.  ’о,  что  называют любовью,  всего лишь
похоть,  инстинкт, влекущий мужчину к нечистому совокуплению с женщиной. Љак
у животных,  так и у людей: все, что называют любовью, вертитсЯ вокруг пола,
- пламенно продолжает ’рифон.
     Њигель слушает в ужасе.  ‡начит,  нет чистой любви, кроме любви к богу?
‚се  -  только грЯзь,  непристойность,  грех?  €  нельзЯ любить женщину,  не
испытываЯ чувства отвращениЯ?  “жасно.  ‚сЯ  мыслимаЯ красота любви -  ложь,
падение, греховность - не более!
     ‘вЯщенник поднЯл глаза  к  замку,  словно парЯщему на  волнах гитарного
звона, и вновь прорываетсЯ его фанатическаЯ ненависть:
     - ’анцы!  ‘ети дьЯвола!  ‚ы видите эту пару? Ћн нашептывает ей ласковые
слова.  ‘мотрит на нее алчно, как хищник на добычу. ‘облазнЯет. Ђ она прЯчет
под веером улыбку шлюхи, вожделеющей нечистого соитиЯ...
     - Ќет,  нет,  падре,  она улыбаетсЯ,  правда, но в этом ведь нет ничего
дурного. Ћна улыбаетсЯ ему нежно, как дитЯ.
     - Џритворство!  ”альшь!  -  скрипит зубами  ’рифон.  -  Ћ,  эти  хищные
обольстительницы,  прекрасные,  как цветы!  ‘толетние распутницы с  детскими
глазами!  ѓнезда блуда, прикрытые кружевами! Џомните, дон Њигель, - лучше не
жить, чем жить в соблазне и грехе!
     Ќочь  так  горЯча,  что  можно лишитьсЯ чувств.  ‚семи порами впитывает
Њигель это знойное дыхание ночи,  оно пригнетает его к земле силой странной,
первобытной красоты. Ќо слова ’рифона перебивают запахи земли и прорастающих
семЯн.  ‘толетние распутницы, кучи падали, повозки палачей - miserere nobis,
Domine! Њигель мечетсЯ между землей и небом, между благоуханной духотой ночи
и леденЯщей атмосферой чистоты и аскетизма. ѓрех. ‘облазн. ‹овушка.
     - Њожно ли, падре, избежать соблазна? - тихо спрашивает он.
     ’рифон  прожигает  взглЯдом  душу  мальчика,  омраченную  чадным  дымом
представлений о  временных и  вечных карах,  и отвечает словами …вангелиЯ от
ЊатфеЯ:
     - …сли же правый глаз твой соблазнЯет тебЯ,  вырви его и брось от себЯ.
€бо лучше длЯ тебЯ,  чтобы погиб один из  членов твоих,  а  не все тело твое
было ввержено в геенну.
     ’рифон осенЯет крестом голову ЊигелЯ и быстро уходит.
     Њигель возвращаетсЯ к летнему замку.  „уша его в смЯтении.  Ћн расколот
надвое. €бо та девушка наверху, на террасе, - его сестра Ѓланка.
     ‘ террасы долетают до ЊигелЯ тихие слова мужчины:
     - Њне  кажетсЯ,  будто  солнце само  спустилось в  ваши  волосы,  доньЯ
Ѓланка.
     ’ихий смех отвечает,  манит. ќто смех Ѓланки - и в то же времЯ какой-то
иной, Њигель никогда не слышал такого - это придушенный, огрубленный смех.
     - ‡аглЯните в глаза мне,  Ѓланка!  -  шепчет мужчина. - ‹ицо ваше Ясно,
как солнечный день,  глаза мои переполнены вашей белизной, ваши ладони мЯгки
и теплы, как лебЯжий пух...
     ‹ебедь!  “  ЊигелЯ потемнело в  глазах.  ‹ебедь.  ‘облазн.  „ьЯвольское
наваждение.  ЏрекраснаЯ маска греха. ‹ицо Ѓланки - тоже маска греха. ‚ смехе
ее визжит похоть,  скрипит бесстыдство.  ѓубы ее расселись, как краЯ раны, и
источают Ядовитый смех, он липнет к ушам, словно ил и болотнаЯ грЯзь...
     Њерзко видеть сестру столь низко,  у самой земли. „ьЯвол нашептывает ей
в  уши,  подсказывает  греховные  желаниЯ,  чувственность придавливает ее  к
земле,  как нога -  червЯ. Љак она отвратительна в своей жаркой страсти, как
стыдно за нее!
     „ухота ночи сгущаетсЯ -  уже нечем дышать. Њигель, с душою, отравленной
словами ’рифона, ловит ртом воздух, и вдруг бегом бросаетсЯ на террасу.
     Ћн  ищет  мать,  котораЯ,  конечно,  томитсЯ страхом и  неуверенностью.
Њигель бежит к ней,  как к свЯтой.  Ќо мать в это времЯ танцует,  улыбаЯсь -
пусть только из вежливости, - речам своего кавалера.
     Њигель стиснул кулаки, слезы выступили у него на глазах. ‹учше не жить,
чем жить в соблазне и грехе!
     Њигель бежит в ночь,  вставшую на границе днЯ, в который ’рифон отравил
детскую душу своею ненавистью к жизни.


        x x x

     Ћн  бежал,  куда глаза глЯдЯт,  и  вот увидел себЯ на берегу,  напротив
островка, на котором в гордом одиночестве живет лебедь.
     ‘бросив платье, Њигель переплыл на островок.
     ‚от она, вот спит величаваЯ птица, подобнаЯ белой невесте, такаЯ чистаЯ
в своем одиночестве над зеленой водой.
     "‚аши ладони мЯгки и теплы, как лебЯжий пух..."
     ЏроклЯтаЯ нежность,  проклЯтое тепло, проклЯтый символ греха! Ђх, лучше
бы Ѓланке не жить,  и лучше бы мне не видеть тени желаниЯ на ее лице,  лучше
ослепнуть  мне,   не  существовать!  ‚ода  глубока  и  безмолвна.  ‘омкнетсЯ
беззвучно надо мной.  Ќо богу это не угодно.  Ћн карает самоубийство.  “бить
сестру?  Ќет,  нет,  эта вина еще тЯжелее... Ќо как вытравить из души образ,
наполнЯющий менЯ отвращением? Љак одолеть дьЯвола, чьЯ ухмылка чудитсЯ мне в
цветах, в ароматах, ночной духоте, перьЯх лебедЯ...
     Ћ,  лебедь!  ЃесстыднаЯ  птица,  нежнаЯ  плоть  греха,  искусительница,
подосланнаЯ  дьЯволом!   “ничтожить  все,   что  менЯ  соблазнЯет,  унижает,
отвращает от  бога  душу  мою,  котораЯ жаждет  быть  чистой...  Љак  мерзко
развалилсЯ,  бесстыжий,  как  непристойно,  как пронизано лунным сиЯнием его
белое оперение,  как манит оно и притЯгивает руку мою - погладить! Ќет, нет,
не стану Я гладить тебЯ,  Я уже не ребенок,  Я -  мужчина и знаю, чего хочу,
знаю свою цель.  Ќикогда больше не будешь ты соблазнЯть менЯ и  дразнить мои
чувства...
     Њигель  набросилсЯ на  лебедЯ -  сухо  хрустнула стройнаЯ шеЯ,  поникла
гордаЯ голова птицы.  ‘тоит Њигель над мертвым лебедем и  не  радуетсЯ своей
победе.
     ‚от убил Я то,  что менЯ искушало.  € что же? Џочему, убив лебедЯ, Я не
убил в себе женщину?  †ена,  жена -  это слово,  этот образ,  это тлетворное
видение по-прежнему со мной. Ћно со мной, и оно сильнее, чем прежде.
     Ќапрасно убил Я,  и пепла полна моЯ душа.  ѓоречью обметало Язык,  и он
иссыхает у источника новой боли.  Ѓоли от мысли, что, пока Я жив, не одолеть
мне дьЯвола.  …го устроениЯ старше земли под моими ногами,  силы его владеют
миром, он дает законы, по которым мне жить, хочу Я того или нет.
     „венадцать созвезд