комфорт:  он  раздобыл школьную  тетрадь и вновь  принЯлсЯ за свои  "Њрачные
записки".

     Њрачные записки
     ‘егоднЯ: поездка  в  €оганнисбург  за матрасами.  Ќеизвестно по  какому
случаю, грандиозный военный  парад  на Ђдольф-ѓитлерштрассе. ’олпа. Џоловина
зрителей в мундирах; похожие, как близнецы. неразличимые в одинаковом сукне,
в  одинаковых  коже  и  стали,  они  идут  вперед  строевым  шагом,  образуЯ
гигантскую зеленую тысЯченожку, извивающуюсЯ  вдоль шоссе. ’олпа эта, словно
зачарованнаЯ,  повинуетсЯ  волшебной палочке, превратившей  многие  миллионы
немцев в  огромное, единое, всесокрушающее существо под названием вермахт. €
отдельные  индивидуумы в  этом  колоссальном  существе  -- точь-в-точь косЯк
сардинок  в  желудке  у кита!  --уже  спрессованы, сбиты  воедино,  прочно и
навеки.
     ’о  же самое Явление, только  в первичной стадии, наблюдаетсЯ в  другой
половине  толпы,  состоЯщей  из  штатских;  их   зыбкаЯ  разноцветнаЯ  масса
беспорЯдочно  клубитсЯ на тротуарах,  собираЯсь  в группки под деревьЯми. €,
однако, желудочный сок,  выделЯемый толстой зеленой змеей,  уже  подбираетсЯ
мощным приливом к ногам этих крошечных, пока еще свободных созданий. ЊрачнаЯ
навЯзчиваЯ музыка,  глухой топот марширующих легионов, мерное  колыхание  их
рЯдов, море знамен со свастикой, шелестЯщих -- или шипЯщих? -- на ветру, все
это  давЯщее  ритуальное  действо  глубоко  поражает  нервы  людей,  начисто
парализуЯ их  свободную  волю. ЉакаЯ-то  смертнаЯ истома пронизывает  их  до
мозга  костей, увлажнЯет взглЯд,  сковывает  в Ядовитом, дурманном  экстазе,
именующемсЯ патриотизмом. "‡а партию, за рейх, за фюрера!"
     Ћднако монолитный блок рейха уже дал серьезную трещину, и  удивительное
происшествие, случившеесЯ со  мной на  обратном пути, подтвердило этот факт,
хотЯ  и весьма  комическим  образом. Џроизошло  оно в ‡еегуттене, игрушечной
деревеньке, притулившейсЯ на берегу озера ‘пирдинг. Њне предстоЯло забрать у
одного тамошнего крестьЯнина шесть мешков картошки. € вот, нате вам! -- этот
тип стал  кочеврЯжитьсЯ и требовать, чтобы Я завизировал свой реквизиционный
ордер в мэрии. ‹адно. ЊэриЯ  размещаетсЯ  в новеньком особнЯчке современного
неоклассического стилЯ.  ЏривЯзываю лошадь  и иду вдоль ограды к подъезду. €
тут из открытой  двери до менЯ доноситсЯ странно знакомый голос, который  на
кошмарном,  ломаном немецком вещает  что-то  властным, непререкаемым  тоном.
Ћстанавливаюсь, слушаю.
     --  „а-да,  верно,  поезда  ходЯт черт знает как,  бензина  нигде  нет,
автобус  сломалсЯ!  -- гремит  голос.  --  Ќу, что  ж,  все это  нужно  было
предвидеть! ‚ы там, у себЯ на фронте, воображаете, будто мы здесь как сыр  в
масле катаемсЯ! Ђ нас,  между прочим, бомбЯт,  население  дезорганизовано  и
голодает! ’ебе, видите ли, угодно, чтобы Я  оправдал  твое опоздание,  иными
словами, на свой страх и риск продлил твою увольнительную на целые сутки. Ќу
так вот, мой милый, знай, что мэр такими полномочиЯми не располагает!
     Ќа  эти  громовые раскаты  отвечал  робкий прерывистый  лепет; судЯ  по
всему,  обвинЯемый  был  молодым  крестьЯнским  парнем,   но  его  неуклюжие
оправданиЯ только сильнее распалЯли предполагаемого мэра.
     ЏоднимаЯсь  на  крыльцо,  Я  уже знал,  кого  сейчас увижу,  и  заранее
смаковал потрЯсающую шутку,  которую судьба подбросила мне в утешение  после
парада в €оганнисбурге.
     -- ’иффож! Ќеужели это ты, черт побери!
     ‚иктор,  дурачок ‚иктор из Њорховского концлагерЯ,  восторженно стиснул
менЯ  в  объЯтиЯх, затем тычком  в плечо отпустил юного прогульщика, который
поспешно ретировалсЯ. Ћн  потащил менЯ  в кабинет,  усадил в кресло. Ќа  все
расспросы Я сперва  отвечал  подробным описанием моей  жизни в ђоминтене, но
скоро  понЯл, что, несмотрЯ на внешний жгучий интерес, за сверлЯщим взглЯдом
и напрЯженной, застывшей улыбкой ‚иктора  скрываетсЯ полнейшее безразличие к
моим словам. „аже имЯ ѓеринга, обычно производЯщее на  слушателей магический
эффект, не изменило выражениЯ глухоты на этой притворно-внимательной  маске.
Ђ, впрочем,  какаЯ разница!  ЊенЯ  куда больше  интересовала его собственнаЯ
историЯ.
     Љем только ‚иктор не работал за это времЯ: и лесорубом в Ђльтхайдерском
лесу,  и  рыбаком  на Њейерзее,  и конюхом  на коннозаводе  ”рауенфлисса, и,
наконец, пильщиком на ‡еегуттене.  ‚ здешних местах рыболовство и пилка леса
неразделимы;  при  огромной  лесопилке есть  плотницкаЯ  мастерскаЯ, котораЯ
занимаетсЯ  исключительно  поделкой  Ящиков из  древесных отходов длЯ  рыбы.
Љаждый день ‡еегуттен отправлЯет в город около полутонны угрей, окуней, щук,
а, главное, пресноводных сельдей горЯчего копчениЯ. ‚незапно ‚иктор приходит
в лирическое настроение и, вновь бросившись ко мне, горЯчо жмет руки.
     -- Ђх, этот лес, старина, этот лес! ‚ нем всЯ моЯ жизнь!
     €  он  с  восторгом   описывает  богатое  оборудование  лесопилки:  две
электропилы  Љиршнера  со сменными  полотнами (до четырнадцати  штук!), пЯть
циркулЯрных  пил  и одна механическаЯ  поперечнаЯ;  кроме  того, циклевочнаЯ
паркетнаЯ машина и  точильные  станки. ‡а этим перечислением следуют истории
сказочных рыбацких удач при ловле неводом: один,  два,  три,  четыре, а то и
пЯть баркасов за  день добывали иногда до тринадцати  тонн рыбы.  Ќу,  а что
касаетсЯ самого ‚иктора, то он теперь полновластный хозЯин ‡еегуттена, и все
благодарЯ лесу и рыбе, да-да, лесу и рыбе!
     ‚от  взЯть  хоть  лес:  каждый вечер в  общем бараке Њорхофа он  терпел
насмешки   и  поношениЯ  окружающих,   ибо  все  свободное   времЯ   отдавал
изготовлению  миниатюрного  деревЯнного  шедевра  -- точной  копии  мавзолеЯ
ѓинденбурга,  возведенного в ’ан-ненберге. ’еперь уж и  не скажешь, что  ему
помогло  --  счастливый  случай,   своевременно  полученные   сведениЯ   или
обыкновенное предчувствие, -- но только в один прекрасный день генерал Ћскар
фон  ѓинденбург,  сын маршала,  живший  на  покое  в  Љенигсберге,  очутилсЯ
проездом в ‡еегуттене. ‚иктор добилсЯ разрешениЯ преподнести ему свой макет,
и что же?! -- в один миг он стал другим человеком!
     €ли  же  взЯть  рыбу:  прошлой  зимой  он  удил в  проруби, а лед из-за
оттепели истончилсЯ,  и  он  оказалсЯ  единственным  свидетелем  несчастного
случаЯ,  который едва не стоил жизни одиннадцатилетней ќрике, дочери хозЯина
мастерской, катавшейсЯ вместе  с другими ребЯтишками  на  коньках по  озеру,
хотЯ  это  было  чрезвычайно  опасно.  ЊЯгкий  лед провалилсЯ  под  тЯжестью
девочки, и  ‚иктору,  благо  у  него  под рукой  оказалась веревка,  удалось
вытащить ее из воды.
     ‚от так-то и устроилась его судьба.  •озЯин сделал ‚иктора своим первым
помощником  и, будучи мэром ‡еегуттена, назначил его секретарем мэрии. ‘ той
поры  удача не покидала его: независимость  и полномочиЯ росли день ото днЯ,
по  мере того, как мужчины округа отправлЯлись на фронт, а жизнь становилась
все  тЯжелее.  € теперь  именно  он,  ‚иктор,  выдает продуктовые  карточки,
регистрирует  новорожденных,  а  при случае (тому  Я и  оказалсЯ свидетелем)
распекает провинившихсЯ служак. ‚иктор взахлеб перечислЯл все эти чудеса, то
и дело заливаЯсь своим безумным смехом.
     ‘лушаЯ его  повествование,  Я боролсЯ  с нахлынувшей  на  менЯ  двойной
неприЯзнью. ќта  фантастичес-г каЯ,  ничем не заслуженнаЯ  удача... о, как Я
уповал на нее с самого начала моего пребываниЯ в ѓермании, и зрелище триумфа
‚иктора  исполнило  менЯ  едкой  завистью.  Ќо,  главное,  мне  горько  было
сознавать, что этим  успехом  он  обЯзан  именно  своему безумию;  Я еще раз
припомнил    поразивший   менЯ   диагноз,   поставленный    ему    ‘ократом:
душевнобольной, которому страна, обезумевшаЯ от  войны и  разрушений,  дарит
тот единственный шанс, что обеспечивает ему успех и процветание. € разве сам
Я не  уподоблЯюсь  этому ‚иктору; разве не надеюсь  на  то, что удары судьбы
ниспровергнут  Љальтенборн  до  уровнЯ  моего безумиЯ, отдав  его на милость
победителЯ?!
     ’о  ли  из   отвращениЯ  к  эсэсовским  мундирам,   которые  он  считал
нелепо-опереточными, то ли в знак протеста  против скромной роли, отведенной
ему в наполе, генерал граф ѓерберт фон Љальтенборн чаще всего показывалсЯ на
люди  в сером  шерстЯном плаще-пелерине и  фетровой тирольской  шлЯпе. Ќужно
отметить, что военнаЯ выправка господина генерала особенно выделЯлась именно
тогда,  когда  он  облачалсЯ  в штатское.  ЃлагодарЯ  этой  выправке генерал
выглЯдел мужчиной высокого роста, тогда как на самом деле был ниже среднего;
его  квадратное  лицо  украшали  простоватые  усы  на  манер  ”ранца-€осифа,
придававшие ему выражение добродушиЯ и всепониманиЯ, не имевших ровно ничего
общего   со   строго  ограниченными   незыблемыми   принципами,   коими   он
руководствовалсЯ всю свою жизнь.
     ‚первые  ’иффож  увидел  графа, когда  чистил  лошадей  у конюшни. ѓраф
окликнул  его по-французски  и  обменЯлсЯ с  ним несколькими  фразами,  Явно
довольный возможностью показать свое знание этого Языка. Џотом он как  будто
забыл о французе  вплоть до того  сентЯбрьского днЯ, когда  ’иффожу пришлось
отправитьсЯ на своей повозке  в  ‹отцен,  к  мЯснику, за  половиной коровьей
туши.
     Џрибыв  в  ‹отцен,  ’иффож  нашел  лавку  запертой и  опечатанной.  …му
сообщили, что  мЯсник арестован за  махинации на  черном рынке.  Ќепрестанно
разъезжаЯ по стране, ’иффож имел возможность видеть, как она  деградирует от
недели   к   неделе,   разорЯемаЯ   всепожирающей   войной.   „олгое   времЯ
бомбардировки,  приходившиесЯ только на западную ѓерманию, щадили  ‚осточную
Џруссию,  вот почему  детское отделение германского  Љрасного  Љреста целыми
составами  эвакуировало  туда  детей из  разрушенных крупных  городов. Ќо  с
нынешней весны над  восточными землЯми нависла куда  более страшнаЯ  угроза,
чем воздушные налеты: ‚осточнаЯ ЏруссиЯ медленно, но неотвратимо становилась
проклЯтым  краем  рейха.  ЌевзираЯ  на  категорический   запрет   гаулЯйтера
эвакуироватьсЯ или хотЯ бы готовитьсЯ  к отъезду,  самые состоЯтельные люди,
располагавшие  средствами  передвижениЯ,  постепенно  выбирались  на  запад;
поскольку  они  не  могли  увезти  с собой  все свое  имущество,  завЯзалась
оживленнаЯ куплЯ-продажа между теми,  кто делал ставку на побег, и теми, кто
еще продолжал уповать на спасение здесь, дома. ЏолициЯ  действовала вслепую,
хватаЯ людей наугад, руководствуЯсь то  доносами,  то слухами,  то газетными
призывами; тюрьмы были переполнены, нацистские бонзы во все горло кричали  о
непобедимости  ѓермании,  но  ничто  уже не могло  заглушить ужас, внушаемый
людЯм падением Њуссолини, капитулЯцией €талии, откатом вермахта с “краины на
запад,  а,  главное,  сотнЯми  траурных рамок,  ежедневно заполнЯвших  целые
газетные страницы.
     €   все  же  никогда   еще   природа   мазурского  краЯ  не   была  так
сиЯюще-прекрасна, как нынче. ‘очтЯ свою миссию оконченной, ’иффож пустилсЯ в
обратный  путь,   неторопливо  следуЯ  вдоль   озер   ‹евентин,  ‚оиново   и
Њартинсхаген.  ‚ода  была такой прозрачной,  что казалось,  будто бакланы  и
чайки  в поисках  добычи и  серебристые рыбешки, снующие в воде над  темными
глубинами озера, парЯт в одном  и том  же пространстве. ‹одки, привЯзанные у
мостков,  тоже  словно  повисли  в  пустоте,  подобные  воздушным  шарам  на
веревочках.  ѓромкое  монотонное гудение пчел  над  полем  цветущего  рапса,
мирное тарахтение молотилки во дворе фермы,  звон  наковальни  в кузне, даже
стук  дЯтла  на  лиственнице,  все  эти  звуки  веселым,  беззаботным  хором
сопровождали повозку ’иффожа. €х  торжествующаЯ песнь вовсе не противоречила
мертвЯщей  атмосфере ‹отцена;  наоборот,  ему казалось  вполне естественным,
что, пока ѓерманиЯ катитсЯ к погибели, природа готовит ему, ’иффожу, апофеоз
победителЯ.
     ‚   таком  ликующем  расположении  духа   ’иффож   уже   приближалсЯ  к
Љальтенборну;  до  крепости  оставалось  несколько километров, как вдруг  он
завидел  стоЯвший   на  обочине  старозаветный  черный  лимузин   Љомандора.
Ђвтомобиль  сломалсЯ, и старый  граф  недвижно  стоЯл подле него  в ожидании
своего шофера-ординарца, посланного за подмогой.  ’иффож пригласил  графа  в
свою повозку  и  доставил его в замок.  Ћн не придал никакого значениЯ своим
скупым ответам на те несколько вопросов, что Љомандор задал ему в течение их
короткого совместного пути, и  потому был  крайне  удивлен,  когда пару дней
спустЯ  генерал вызвал  его к  себе в кабинет и, обсудив какую-то пустЯковую
проблему, спросил:
     --  Љогда вы  везли  менЯ  в замок, Я, помнитсЯ,  интересовалсЯ,  какое
впечатление  произвела на  вас ЏруссиЯ. ‚ы мне ответили: черно-белое. —то вы
разумели под этим?
     -- Ќу... ели, березы, пески, торфЯные болота, -- нерешительно промолвил
’иффож.
     ‚зЯв француза  за руку, генерал подвел  его к стене, увешанной оружием,
знаменами и гербами.
     --  ‚ы  правы, прусскаЯ землЯ именно черно-белаЯ,  -- подтвердил он. --
‚от  отчего официальные цвета прусского флага -- черный  и белый, в памЯть о
тевтонских  рыцарЯх  и  их белых  плащах с  черными полосами. Ќо  не следует
забывать и  о Њеченосцах, без которых ЏруссиЯ осталась бы холодным и скудным
краем.
     -- „а, господин генерал,  -- согласилсЯ ’иффож, -- они  были солью этой
земли.
     €  он одним  духом  выпалил  запомнившуюсЯ  ему  историю  кабатчика  об
Ђльберте Ђпель-домском и Ђльберте Ѓуксхоудене, об  империи  на  краю  света,
объединившей  под  своими  двумЯ  пурпурными  мечами  ‹ивонию,  ЉурлЯндию  и
ќстонию, и о союзе с тевтонцами ѓерманца фон ‡альца, укрепившем могущество и
величие ‚осточной Џруссии.
     Љомандор пришел в восторг.
     -- ‚от почему, -- заключил  он, --  невозможно представить  черно-белое
знамЯ ’евтонцев без красного цвета  Њеченосцев, ибо этот последний воплощает
в себе все, что есть живого в песках и торфЯниках, о которых вы говорили.
     € в самом деле, ’иффож припомнил, что, испытав его сперва черной землей
и белым снегом Њорхофа, ЏруссиЯ затем непрестанно посылала ему череду живых,
теплых,   трепещущих  созданий   --   канадских  бизонов,  перелетных  птиц,
роминтенских оленей. ‘инюю Ѓороду -- вторую его ипостась,  маленьких девочек
из ѓольда-па  и,  наконец, здесь, в  Љальтенборне, юнгштурмовцев, эту  тесно
сплоченную,  крепкую,  упругую массу,  что  распевала боевые  марши  единым,
чистым, металлическим  голосом и печатала единый, четкий  шаг по внутреннему
двору крепости, у подножиЯ могучей башни.
     Љомандор провел ’иффожа через  часовню  на террасу, и  они остановились
перед бронзовыми мечами, которые тремЯ  мощными воздетыми клинками рассекали
мирные, кудрЯво-зеленые дали с лесами и озерами.
     -- Љаждый из этих мечей носит имЯ  одного  из моих предков, --  объЯвил
он. --  ‚ центре --  ѓерман фон Љальтенборн, которому накануне битвы Явилась
Ѓогородица, возвестившаЯ,  что он  погибнет в бою,  но  попадет  в  рай  длЯ
рыцарей, где ему  уже  заготовлено место. Љ западу от него находитсЯ ‚ипрехт
фон   Љальтенборн,  истинный  и  могучий  приверженец   •риста,  который   в
один-единственный день  собственноручно  окрестил десЯть тысЯч пруссаков. €,
наконец, по другую сторону, к востоку, стоит ”айт фон Љальтенборн, мой отец,
что сражалсЯ  в  этих  самых краЯх  в августе  1914 года,  под командованием
маршала  фон  ѓинденбурга,   освобождаЯ  собственные  земли   от  славЯнских
захватчиков.
     €  он  с любовным  почтением провел рукой по  зеленой патине гигантских
бронзовых  клинков.  ‘низу, из внутреннего  двора, воинственными энергичными
всплесками доносилсЯ до них слаженный хор юнгштурмовцев:
     „рожи пред нами, старый мир гнилой!
     Ћтважны мы, нам страх давно неведом.
     ‚се, как один, мы рвемсЯ в новый бой
     € мы придем к блистательным победам.
     ’ак марш вперед! Ќам будущее Ясно.
     ‚рага раздавит наш стальной сапог.
     ‘егоднЯ нам ѓерманиЯ подвластна,
     Ђ завтра целый мир у наших ног!

     Њрачные записки
     Љаким нетерпимым, каким вспыльчивым был Я во ”ранции,  -- вечно Я кипел
возмущением и  проклинал все на свете;  не  понимаю,  откуда взЯлись во  мне
выдержка и сговорчивость  с тех пор, как Я  хожу по немецкой  земле?! ‚идно,
все  дело  в  том,  что  здесь Я  постоЯнно сталкиваюсь  с  џ‘ЌЋ  ‚›ђЂ†…ЌЌЋ‰
реальностью, почти  всегда четкой и  доступной  пониманию;  даже  когда  она
становитсЯ труднопознаваемой, это означает лишь одно: она сделалась глубже и
наверстывает в богатстве содержаниЯ то, что терЯет в очевидности. ”ранциЯ же
неустанно  ранила  менЯ   примитивными,  пошло-мелкими  проЯвлениЯми   духа,
терЯвшимисЯ в тумане  повседневной  действительности.  Ќе  хочу сказать, что
все,  здесь  происходЯщее, направлено  к добру и справедливости,  о нет,  до
этого  куда  как далеко! Ќо  духовность, которой  одарила  менЯ  эта страна,
настолько тонка  и  одновременно так важна и значительна, что  Я не могу, не
успеваю сердитьсЯ, когда она слишком резко задевает мое естество.
     Ќапример, этот Ѓлаттхен, со свойственной ему зловредной настойчивостью,
делает все возможное, чтобы вывести менЯ из себЯ. Ћдна из  его страстишек --
переделывание  географических названий и имен иностранного  происхождениЯ, в
частности, литовских или польских, на немецкий лад. ‘ маниакальным упорством
он вынюхивает и  вытаскивает  на свет божий нечистый источник того или иного
географического  названиЯ,  на  первый  взглЯд,  вполне невинного, и  тут же
принимаетсЯ   писать  своему  рейхсфюреру  по  этому   скандальному  поводу,
предлагаЯ заменить  скомпрометированное  слово  другим, более  германским  и
более звучным -- по крайней мере, на его слух. ќта маниЯ довела его до того,
что он прицепилсЯ  и к моему собственному имени.  Ќо в данном случае, как он
полагает, речь идет не о замене  польских или литовских корней немецкими. Ћн
убежден, что ’иффож  --  это искаженное ’ьефуж  или, по-немецки, ’ифауге, и,
стало  быть, фамилиЯ моЯ  имеет очень древнее,  но оттого не менее почетное,
тевтонское  происхождение.  ’еперь  он  величает менЯ  не  иначе  как  "герр
’ифауге", а  когда совсем разнежитсЯ,  то  еще и облагораживает это  имечко,
превращаЯ его в "герр фон ’ифауге".
     -- „оказательством  чистоты вашей крови,  -- заЯвлЯет он, -- служит то,
что  вы обладаете  в  высшей  степени  выразительным  признаком,  который  и
объЯснЯет ваше  имЯ --  ’ифауге; это так  называемый "глубокий  взглЯд",  то
есть, глаза, глубоко  сидЯщие  в глазницах. ‘тоит только посмотреть на  вас,
герр фон  ’ифауге, и сразу возникает предположение, а  не  ЯвлЯетсЯ ли  ваша
фамилиЯ прозвищем, отражающим вашу внешность?
     Ќо однажды он зашел еще дальше, и тут уж Я с трудом удержалсЯ от взрыва
возмущениЯ. ‚ тот день работа у нас никак не ладилась: мальчик, которого  мы
обследовали, проЯвлЯл все признаки ostisch -- восточной  расы,  к которой он
Явно  принадлежал, судЯ  по его коренастому сложению, узловатой мускулатуре,
гипербрахицефалии (88,8), хамепрозопии, матовой коже лица и группе крови Ђ‚,
и Ѓлаттхен возмущалсЯ небрежностью отборочной комиссии. џ то и дело ошибалсЯ
в измерениЯх и, в довершение несчастий, разбил склЯнку с резусным реактивом.
€ тут Ѓлаттхен оскорбил менЯ. Ћ, в весьма скрытой  форме, всего лишь добавив
к моему имени одну букву.
     --  ЌельзЯ  ли  повнимательнее, герр ’рифауге! --  промолвил он. џ  уже
достаточно  знал  немецкий,  чтобы  понЯть  эту  тонкую оговорку:  Triefauge
означает больной, гноЯщийсЯ глаз. ЊоЯ ужаснаЯ близорукость и очки с толстыми
стеклами, без которых  Я ровно  ничего  не вижу, делают менЯ вполне уЯзвимым
длЯ  такого  рода шуток. џ подошел к господину профессору почти  вплотную  и
медленно снЯл  очки.  ѓлаза мои, обычно сощуренные  за мощными  стеклами  до
узеньких  щелочек, открылись по-совиному широко,  заполнив  орбиты и едва не
выскочив наружу, а слепой, но цепкий взглЯд впилсЯ в лицо Ѓлаттхена.
     ‘ам  не знаю, что  это  на  менЯ нашло, --  подобную штуку  Я  проделал
впервые в  жизни, но результат  оказалсЯ  таким потрЯсающим,  что  Я  теперь
возьму ее на вооружение. Ѓлаттхен побледнел, отшатнулсЯ, пролепетал какое-то
извинение и больше не проронил ни слова до самого конца осмотра".
     ’иффож всегда думал, что вещаЯ сила,  руководившаЯ каждым из этапов его
возвышениЯ, проЯвитсЯ в полной  мере лишь в  том  случае,  если она, однажды
выполнив свою  миссию, все же сохранит себЯ длЯ следующих шагов. ‚от  почему
он с тоскливым  беспокойством размышлЯл о том,  помогут ли ему  роминтенские
достижениЯ продвинутьсЯ вперед  здесь, в  Љальтенборне. …го  упованиЯ начали
сбыватьсЯ в октЯбре, когда  трудности  снабжениЯ  достигли  своего  апогеЯ и
пришлось обратитьсЯ к особым мерам. Ќачальник школы отсутствовал три днЯ; по
возвращении  он объЯвил,  что совещалсЯ  в Љенигсберге с самим  гаулЯйтером.
ќрих Љох пообещал  ему оружие  и амуницию, чтобы Љальтенборн  мог продолжать
военное обучение  юнгштур-мовцев, зенитную батарею длЯ  отражениЯ  вражеских
налетов  и,  вдобавок, дал разрешение охотитьсЯ  в окрестных  лесах  с целью
разнообразить повседневный рацион  школы. „обывание  дичи вполне естественно
должно  было лечь на плечи ЂвелЯ  ’иффожа, решил  Ќачальник,  поскольку  тот
отвечал  за  снабжение  и  работал  помощником  егерЯ  в  ђоминтене.  Ћднако
гаулЯйтер поставил  одно довольно жесткое ограничение, запретив традиционную
охоту и использование стрелкового оружиЯ.  „ичь  можно было ловить  только с
помощью  западней и капканов, а  убивать  исключительно холодным оружием, --
иными словами, гаулЯйтер одной рукой давал, а другой отнимал. ’ем не  менее,
’иффож  приноровилсЯ  и к этому  условию,  попросив предоставить  ему  сотню
юнгштурмовцев,  вместе  с  которыми  организовал  весьма  эффективную  ловлю
силками в кроличьих заповедниках.
     ‘о  своей стороны, фрау Ќетта, также  сопровождавшаЯ сотню,  руководила
сбором  грибов  в лесу  „россельвальда. ‘ухаЯ  прохладнаЯ осеннЯЯ  погода  с
частыми восточными  ветрами  не способствовала успеху экспедиций фрау Ќетта,
зато очень помогала планам ’иффожа. “тренние заморозки начались в этом  году
чрезвычайно рано, а  вскоре выпал и первый снег, который  с  приходом ноЯбрЯ
уже не таЯл.

     Њрачные записки
     Ќынче  утром  взошедшее  солнце уже Ярко  осветило землю, как вдруг всю
округу  вновь  заволокла  ночнаЯ  тьма.  ѓигантское  свинцово-черное  облако
медленно,  грозно надвинулось на  нас  с запада.  Њне-то давно  знаком  этот
древний  космический, пронизывающий до мозга костей  ужас перед необъЯснимым
Явлением природы, но на сей  раз  он переполнил  не  только менЯ самого,  но
поразил  и  окружающих  --  людей,  зверей,  все  живое. ‚незапно  в воздухе
замелькали мириады  белых хлопьев, весело порхавших туда-сюда. ‚от  поистине
волшебное зрелище  --  превращение  черного  в  белое, в  полном  согласии с
черно-белым,  лишенным  нюансов  пейзажем.   ‘тало  быть,  свинцовое  облако
оказалось  всего лишь  пуховой  периной!  Љак же это  звали того  греческого
космолога, что говорил о "скрытой черноте снега"?
     ђождественский  праздник был отмечен бураном  с сильным северо-западным
ветром;  казалось,  своими  злобными  порывами он  решил  начисто стереть из
памЯти  людей недавние погожие,  солнечные месЯцы. Љ полудню все небо плотно
затЯнули мрачные бурые облака.  Ќад ними, где-то там, в вышине, с тоскливыми
криками  метались перепуганные  чайки.  „ремотнаЯ равнина  вдруг  как  будто
встрепенулась,  готовЯсь противостоЯть надвигающемусЯ кошмару.  ‘нег, доселе
мЯгко  и неслышно ложившийсЯ на притихшие улицы,  взвилсЯ вверх и  сплошной,
белой,  слепЯщей стеной ринулсЯ на страну. “раганный ветер швырЯл на ледЯной
панцирь озер вырванные  ветки и целые  стволы  деревьев, а  порой  и обломки
скал. Љрепость, венчавшаЯ  холм, стала  гигантской эоловой  арфой  бури; она
пела всеми  своими проходами и галереЯми, фонарЯми, колокольнЯми  и шпилЯми.
”люгеры стонали  человеческими голосами, двери с размаху бились о стены,  из
коридоров неслось могильное завывание стаи невидимых волков.
     ’ем  не  менее,  рождественскаЯ церемониЯ собрала всех  юнгштурмовцев в
оружейном  зале,  вокруг   новогодней  елки,  сверкавшей  множеством  огней.
Џраздновали,  однако, не рождение  •риста, но  рождение  ‘олнечного ђебенка,
восстающего  из пепла в  момент  зимнего равноденствиЯ. Џоскольку  солнечнаЯ
траекториЯ достигла  низшей  отметки,  укоротив  день  до  минимума,  смерть
бога-светила должна  была  оплакиватьсЯ  как  грозное  космическое бедствие.
Њрачные песнопениЯ, вполне подобающие злосчастию земли и враждебности небес,
восславлЯли  добродетели  светоносного усопшего  и  молили его  вернутьсЯ  к
людЯм. €  мольба эта  была услышана: отныне  с  каждым днем свету предстоЯло
брать  верх над  мраком,  сперва на несколько мгновений,  которые, постоЯнно
удлинЯЯсь, вскоре завоюют ему окончательную победу.
     ‡атем  Ќачальник  школы  громко   зачитал   пожеланиЯ,   присланные   в
Љальтенборн сорока другими наполами, рассеЯнными по всей территории рейха --
в  Џлоне,  Љеслине,  €льфельде,  турме, Ќойзелле, Џутбусе,  •егне,  ђуфахе,
Ђннаберге, Џлошковице; при каждом новом названии из полукруга детей выступал
один мальчик  и шел к  елке, чтобы зажечь очередную  свечу. Џотом воцарилось
молчание, нарушаемое лишь воем ветра; и вдруг Ќачальник, словно во внезапном
порыве вдохновениЯ, выкрикнул:
     -- ђай обретем мы под сенью мечей!
     ‡атем, уже более спокойным тоном, он разъЯснил собравшимсЯ, что каждому
человеческому типу свойственно  то  или  иное орудие  труда,  которое  таким
образом  символизирует  его  сущность.   Ќапример,  есть  люди   пера,   чьЯ
естественнаЯ функциЯ  -- письменные  занЯтиЯ, или люди  плуга --  крестьЯне,
находЯщие  себЯ в полевых  работах;  архитекторам служит эмблемой  чертежный
угольник,  кузнецы видЯт  свое призвание в образе наковальни. ћнгшурмовцы же
Љальтенборна живут под знаком меча,  причем, вдвойне  -- во-первых, как юные
воины рейха и, во-вторых, благодарЯ гербу данного замка. € все, что не имеет
отношениЯ   к  мечу,  должно   расцениватьсЯ   как   позорнаЯ   трусость   и
предательство. Ћни  обЯзаны постоЯнно  держать  в памЯти эпизод  с гордиевым
узлом  из  жизни  великого Ђлександра Њакедонского. ‚о ”ригии,  на ѓордиевом
акрополе, высилсЯ храм ћпитера, где хранилась колесница первого царЯ  этой .
страны. ‘огласно предсказанию одного великого оракула, ЂзиЯ станет владением
того, кто сумеет распутать узел, коим упрЯжка скреплЯлась с колесницей и оба
конца  которого были скрыты от  глаз.  Ђлександр  страстно  желал  завоевать
азиатскую империю и,  придЯ в  Ярость от  слишком сложного испытаниЯ,  одним
ударом меча разрубил узел. Ћтсюда следует, что всЯкаЯ задача может иметь два
решениЯ:  долгое, медленное, сопрЯженное с робостью  и леностью души, или же
бесстрашный, молниеносный выход из положениЯ с помощью меча. € юнгштурмовцам
подобает  следовать  примеру  Ђлександра, обнажаЯ  меч  всЯкий  раз, как  их
намерениЯм воспрепЯтствует подобный узел.
     Џока он говорил, бурЯ, словно бешеный таран, сотрЯсала стены  крепости,
заставлЯЯ испуганно колебатьсЯ елочные огоньки. ‚друг они погасли все разом,
и  детей  поглотил  мрак;   минуту  спустЯ  высокое  окно   оружейного  зала
разлетелось  вдребезги  под  новым натиском бурана,  таким  неистовым, будто
наступил  конец света. € лишь со стороны востока воющую плотную  завесу ночи
пронизывал желтый глаз единственной видимой в небе звезды.

     Њрачные записки
     Њне  понадобилось  много  времени,  чтобы  вскочить  на  подножку  этой
огромной, пестрой и шумной, разукрашенной флагами карусели, несущей по кругу
толпу детей и горсточку  руководЯщих ими  взрослых.  ’еперь, когда  Я прочно
утвердилсЯ на ней, мне Яснее видна ее механика. ‚о-первых, времЯ здесь бежит
Явно  не по прЯмой, а  именно по кругу. €  жизнь протекает не в историческом
отрезке,  а по  календарю,  иными  словами,  тут безраздельно  царит  вечный
круговорот; отсюда  вполне  справедливое  сравнение с  каруселью. ѓитлеризму
претит  любаЯ мысль о  прогрессе, о созидании,  об открытии или  изобретении
нового,  чистого будущего. Ћн зиждетсЯ не  на отрыве  от прошлого, но на его
реставрации -- культе расы, культе предков, крови, мертвых, земли...
     ‚  этом  календаре,  чьи  свЯтые  и  праздники  принадлежат  к особому,
избранному  мартирологу,  24  ЯнварЯ  навечно  вписано  как  горестнаЯ  дата
злосчастного  1931 года -- года гибели  юного ѓерберта Ќоркуса, ставшего,  в
силу  своего  возраста,  свЯтым  покровителем  всех  молодежных  организаций
ѓермании.
     € вот, в который уже раз,  демонстрируетсЯ специально длЯ юнгштурмовцев
(которые бурно протестуют, ибо они уже его видели) фильм "Hitlerjunge Quex",
снЯтый по роману ензингера,  вдохновленного  судьбой Ќоркуса. Ѓольше  всего
менЯ  удивил  выбор  исполнителЯ  главной  роли. ќтот мальчик намного младше
реального  Ќоркуса,  хрупкий,  чуточку  женоподобный, беленький, нежный, как
цыпленок,  и самим своим  видом  обреченный  на заклание.  Џротивники  же --
сгубившие  его  молодые социалисты,  --  изображаютсЯ эдакими грубыми  юными
скотами в людском обличье; их непременные атрибуты -- вино, табак и женщины.
ѓлЯдЯ на нежного, чистого,  пасхального агнца,трудно представить себе юношу,
"жесткого, как кожа, поджарого, как  гончаЯ,  твердого, как  сталь  Љруппа",
каким охарактеризовал  его  ѓитлер.  Њне кажетсЯ  весьма примечательным  тот
факт, что режиссер  фильма за  десЯть лет до менЯ нашел этот образ немецкого
ребенка,  столь  противоречащий официальному идеалу:  не  распираемое грубой
силой и животным аппетитом  существо, а слабое, беззащитное создание, вечнаЯ
невиннаЯ жертва злодеев.
     Џосле   фильма  следует   мрачнаЯ   поминальнаЯ   церемониЯ;   барабаны
безостановочно отбивают  суровый призыв  "—ерного корпуса": два долгих удара
-- тамбуры справа, три коротких -- тамбуры слева; остальные вторЯт им  пЯтью
короткими  ударами,  потом  тремЯ  такими же,  потом  двумЯ.  ќта неотвЯзнаЯ
похороннаЯ дробь  -- словно грузнаЯ поступь  самой судьбы, исполнЯющей танец
смерти. ‚незапно монотоннаЯ литаниЯ взрываетсЯ воем труб, тут же переходЯщим
в мертвую тишину.  ‚о мраке раздаетсЯ юношеский  голос, ему отвечает другой,
за ним звучит третий.
     -- ‘егоднЯ вечером мы славим памЯть нашего товарища ѓерберта Ќоркуса!
     Њы   не  скорбим   над  хладным  саркофагом.  Њы   сплачиваемсЯ  вокруг
поверженного  товарища  со  словами:  "Ѓыл  один,  который  задолго  до  нас
отважилсЯ на  то, что мы пытаемсЯ свершить сегоднЯ.  “ста его  немы, но дело
живет!"
     -- Њногие вокруг нас  пали в бою, но на смену  им рождаютсЯ другие. Њир
велик, он  объединЯет живых и мертвых, €  подвиги старших товарищей  помогут
сражатьсЯ тем, кто следует за ними.
     -- …му было пЯтнадцать  лет.  ‘оциалисты убили  его  ударом кинжала  24
ЯнварЯ 1931 года в Ѓерлине, в  квартале  Ѓесселькритц. ѓерберт Ќоркус только
выполнЯл свой долг в  ѓитлерюгенде,  но этим-то он и вызвал к себе ненависть
наших врагов. …го труп будет вечной преградой между марксистами и нами!
     ’еперь они поют "ћный народ, вставай на борьбу!". —истые, звонкие,  как
хрусталь, голоса  взлетают  в ледЯное  небо; знамЯ  со  свастикой извиваетсЯ
вокруг флагштока, точно спрут, обожженный узким лучом прожектора.

        x x x

     тефан ђауфайзена
     "џ  родилсЯ  в 1904  году в ‚осточной  ”рис-ландии,  город  ќмден.  ќто
маленький,   но   зажиточный  городок   голландского   типа,   полуторговый,
полупортовый, благодарЯ  двум каналам, соединЯющим его с ќмсом и „ортмундом.
Њой  отец  держал там мЯсную  лавку  в рабочем квартале,  но, поскольку  его
обитатели мЯса не ели,  мы бедствовали почти так же, как наши соседи. “ отца
был  брат, мой дЯдЯ  ‡игфрид;  он  также  работал мЯсником,  только  в  Љиле
(лезвиг-ѓольштейн), притом в богатом "адмиралтейском" квартале. ‚ 1910 году
‡игфрид умер, и мы переехали в Љиль, унаследовав его имущество.
     џ  был  тогда  слишком  мал, чтобы Ясно  понимать разницу  между сонным
существованием  захолустного, хоть  и  чистенького,  городишки  на  северном
побережье и мЯтежной, взрывной жизнью  крупного  морского  порта Ѓалтики; но
факт есть факт: Я вырос в напрЯженной атмосфере  политической борьбы. Љайзер
решил,  что  будущее  ѓермании свЯзано с морем, и  сделал  Љиль ареной своей
предвыборной  деЯтельности.  Ћн  часто  приезжал  сюда, но особенно заметным
бывало его присутствие в конце июнЯ, во времЯ так называемой Ѓольшой недели,
когда он лично возглавлЯл праздник Њеждународной регаты.
     ‚ 1914 году мой отец был мобилизован и  отправлен служить на субмарину.
‚ 1917 году он погиб вместе со своей  затонувшей подлодкой.  Џо жестокой, но
весьма  типичной длЯ €стории логике, именно Љиль  нанес самый сокрушительный
удар могуществу кайзера. ‚ ноЯбре 1918 года восставшие экипажи военных судов
стали  могильщиками II рейха, а заодно  и  своими собственными:  перемирие и
репарации практически  уничтожили  военный флот, и германские корабли больше
не  бороздили морЯ и океаны. ‚ результате Љиль, с его судоверфЯми и  доками,
мгновенно пришел в полный упадок. Ќаше семейное  предприЯтие -- мЯснаЯ лавка
-- также  разорЯлось,  медленно,  но верно.  Ћднако мне  это было совершенно
безразлично. ‚  пЯтнадцать лет такие вещи мало волнуют. ‡а неимением свинины
Я изготовлЯл сосиски из лошадей почившей в бозе имперской кавалерии, мыслЯми
же был далеко от дома. ђомантика "Џерелетных птиц" (Wandervogel) -- вот  что
безраздельно завоевало мое сердце.
     „вижение "Џерелетные птицы" родилось в знак протеста молодого поколениЯ
против  старших; мы  решительно  отделили себЯ  от  них. ЏроиграннаЯ  война,
нищета, безработица,  политическаЯ смута -- от всего этого  мы категорически
отреклись.  Њы  бросили в  лицо нашим отцам  суровый упрек  в том,  что  они
пытаютсЯ  вынудить нас разделить с ними мрачные  последствиЯ Џервой  мировой
войны. Њы разом отринули  все подрЯд -- их  комплекс вины  и  искуплениЯ, их
закованных  в корсеты супруг, их душные квартирки с бархатными портьерами  в
помпончиках,  их смрадные заводы, их деньги.  Њолодежь, одетаЯ в лохмотьЯ, в
драные,  но украшенные цветами  шлЯпы,  с  гитарой  на  плече,  сбивалась  в
маленькие  дружные  компании и, распеваЯ веселые  песни,  открывала длЯ себЯ
бескрайние  чистые  германские леса с их легендами, источниками  и  нимфами.
Ћбодранные,  грЯзные, романтичные, мы  ночевали в стойлах и ЯслЯх,  питались
одной любовью и  прозрачной речной  водой. Ќас  объединЯло  мощное  сознание
принадлежности к новому поколению. Њолодость была  нашим масонским  орденом.
ђазумеетсЯ, у нас  имелись наставники;  их  звали Љарл ”ишер, ѓерман ѓофман,
ѓанс Ѓлюхер, ’укк. Ћни писали длЯ нас рассказы и песни, печатаЯ их во всЯких
маленьких журнальчиках. Ќо  мы так  хорошо понимали друг друга  с полуслова,
что не нуждались в какой бы то  ни было доктрине. „а и в Љиле они никогда не
показывались.
     € вот тогда произошло то самое "чудо с нищими". Њы, беспечные  бродЯчие
школЯры, внезапно очнулись  от  мечтаний  и понЯли, что  члены  "‹иги нищих"
(Bund  der Geusen),  как две капли  воды  похожие  на  нас,  руководствуютсЯ
нацистской идеологией; что наши  идеалы  и образ жизни совсем не обЯзательно
должны    держать   нас   на   обочине   общества,    сильного   как   своей
организованностью,  так и инерцией.  "Ќищие" были ничем не лучше "Џерелетных
птиц", но,  в  отличие  от  нас, их воодушевлЯл  революционный дух,  открыто
угрожавший нынешнему общественному устройству.
     ‘ мечтами было покончено.  Ќачалась уличнаЯ борьба.  ЊоЯ  мЯснаЯ  лавка
внезапно   обрела   смысл:  Я  стал  политическим  руководителем  корпорации
мЯсников.   Њы  расклеивали  плакаты  и  листовки,   обливали  краской  дома
политических противников, воспрепЯтствовали демонстрации антивоенного фильма
"Ќа  западном  фронте  без  перемен" в Љиле. Њуниципалитет  отвечал  на наши
действиЯ репрессиЯми, ударЯвшими без разбора и по "наци" и по "соци". ‚ один
прекрасный  день власти запретили ношение  формы  "ѓитлерюгенда".  ’огда все
молодые  мЯсники из моей группы  продефилировали по  городу в своей  рабочей
одежде,  и  бюргеры  чуть  в обморок не  попадали при  виде  длинных  ножей,
заткнутых за поЯса грубых белых  фартуков с  пЯтнами крови. “ "соци" имелась
группа флейтистов, которые играли им сигнал сбора. Њы раздобыли  себе  таких
же, и, после целого рЯда стычек, этот сигнал стал нацистским.
     Ќо ничто не могло сравнитьсЯ с днем  1 октЯбрЯ  1932  года. Ѓалдур  фон
ирах  назначил  на эту дату  первый съезд нацистской молодежи  в  Џотсдаме.
ЏартиЯ арендовала тридцать восемь огромных палаток, где могла разместитьсЯ в
общей  сложности  тысЯча  участников. Ћднако  на съезд  приехали  сто  тысЯч
молодых парней и  девушек со всего рейха. Ћни прибывали  целыми поездами, на
велосипедах, пешком, в битком набитых грузовиках  с  развернутыми знаменами.
ќто был настоЯщий хаос! Ќо зато какое грандиозное зрелище, пронизанное духом
братства и дружбы! …ды на всех не хватало. ЌечеловеческаЯ усталость валила с
ног. Ќо мы жили на нервном подъеме, пьЯные от песен,  крика,  шума, маршей и
контрмаршей.  Ћ,  эта  маршировка! Ћна  стала  нашим мифом,  нашим  опиумом!
Marschieren,  Marschieren,  Marschieren! ‘имвол прогресса, символ  победы  и
единениЯ, символ этого  съезда,  она превращала наши ноги, отвердевшие,  как
рычаги, сухие и пыльные, в главный политический орган каждого из нас!
     естьдесЯт  тысЯч  парней  разместились на утценвизе, пЯтьдесЯт  тысЯч
девушек -- на стадионе. ‘емь часов подрЯд отрЯды  маршировали перед трибуной
наших вождей. € самыми прекрасными, самыми свирепыми и неукротимыми были мы,
молодежь из ЉилЯ. Њы закатали рукава  рубашек и спустили пониже носки, чтобы
похвастатьсЯ своими бронзовыми мускулами. Њы уже прошли мимо главной трибуны
под пронзительные рулады флейт, как вдруг нас догнал адъютант фюрера.
     -- ”юрер послал менЯ узнать, кто вы!
     -- ‘кажите  ему, что мы  готовы  служить  ему  и  умереть  за  Љильский
гитлерюгенд!
     Љакое счастье, какой жертвенный порыв прозвучали в этом ответе!
     —ерез четыре месЯца Ђдольф ѓитлер стал канцлером рейха ".

     Њрачные записки
     "Ќынче  утром  Ѓлаттхен  показал  мне  циркулЯрное  письмо  ѓенеральной
инспекции, касающеесЯ  отбора  кандидатов  в  юнгштурмовцы. ‚ частности, там
говоритсЯ:  "‚  процессе  отбора  следует  правильно  расценивать  некоторую
отсталость   развитиЯ,  как  физического,  так  и  психологического,  обычно
наблюдаемую  у детей далической (falisch)  или нордической рас. Ћтборщики не
должны  обманыватьсЯ  внешней  заторможенностью  и  низким  интеллектуальным
уровнем, которые ставЯт детей  в невыгодные условиЯ при сравнении с их юными
ровесниками  восточно-балтийского  и альпийского (westisch) происхождениЯ. ‚
действительности, живой ум  и способность мгновенно парировать чужие  доводы
(ай да автор, -- он, видно,  и сам за словом в  карман  не  лазит!)  нередко
ЯвлЯютсЯ  признаками, несовместимыми с чистотой  немецкой  расы. “глубленное
исследование подобных  индивидуумов  почти всегда выЯвлЯет антропологические
характеристики, подтверждающие данное положение".
     --  ‚от  видите, герр фон ’ифауге, --  констатировал Ѓлаттхен, -- автор
как нельзЯ  лучше выразил нашу идею; трудно переоценить мужество, с  коим он
проводит ее  в  жизнь. ‡аметили ли вы,  что каждый народ пытаетсЯ  присвоить
себе  в  первую очередь  ту  добродетель,  каковой  на самом  деле  обделен?
‚озьмите,  к  примеру,  прославленную  французскую  учтивость,  --  что  она
прикрывает в действительности, как не наглую грубость, проЯвлЯемую на каждом
шагу,  особенно   по  отношению  к  женщине?!  Ђ  так  называемое  испанское
благородство,  которым  так   чванЯтсЯ  испанцы   и  которое   опровергаетсЯ
непреодолимой  склонностью иберийских народов к предательству  и коррупции?!
—то же  касаетсЯ пресловутой  швейцарской  честности  (в  результате которой
гельветские консулы только тем и занимаютсЯ, что вытаскивают из  тюрем своих
проворовавшихсЯ   соотечественников),   английской   невозмутимости(вам   не
приходилось  сталкиватьсЯ  со   слепой  необузданной  Яростью   британцев?),
голландской чистоплотности  (до чего же  вонЯют  их каналы!)  и итальЯнского
жизнелюбиЯ... то советую вам поехать и  убедитьсЯ на месте в правдивости  их
репутаций!  Ћ,  разумеетсЯ, ѓерманиЯ  не  составлЯет  исключениЯ из  данного
правила! ‘ тех  пор как  вы здесь находитесь, вам, верно, все уши прожужжали
восхвалениЯми  нашей рациональности,  любви к порЯдку  и честному  труду. Ќа
самом же  деле, герр фон ’ифауге, немецкаЯ душа -- потемки, мрак  и  хаос. €
нордические  дети вЯлы и тупы вовсе не из-за отставаниЯ в развитии. ЌикакаЯ,
даже самаЯ раннЯЯ зрелость,  не превратит  их в жизнерадостных южан. Џричина
бойкости  этих  последних  кроетсЯ  в  истории древних греков  -- народа,  в
котором слились черты и кровь; балканских  и альпийских племен, левантинцев1
и  египтЯн, словом, все  неразличимо  смешанные  наносы ‘редиземноморьЯ, его
евроазиатских рас. Ќаша чистота весьма сомнительна, герр фон ’ифауге, -- вот
истина, которую мы  должны иметь мужество признать! „а, нордический  ребенок
проЯвлЯет  все признаки умственной  отсталости, но это потому, что он должен
подавлЯть в себе глубинные взрывы жизненной энергии. Ћн как будто дремлет, а
на самом  деле  вслушиваетсЯ в глухой  шум  потайной работы в недрах  своего
существа, котораЯ и диктует ему его  поведение.  Ќи