охи  разом  всех  волн,  в  лад
бежавшие на острова, их утешали; ночь их окутывала; и  ничто  не  нарушало
сна, покуда не запели птицы, и рассвет вплел в свою белизну эти  тоненькие
голоса, и проскрипела  телега,  где-то  собака  залаЯла,  солнце  откинуло
занавес, черноту прорвало, и ‹или Ѓриско во сне ухватилась за край одеЯла,
как, сверзаЯсь с кручи, хватаютсЯ за траву. Ћна широко раскрыла глаза. ‚от
Я и здесь опЯть, подумала она, торчком  садЯсь  на  постели,  окончательно
просыпаЯсь.


        —Ђ‘’њ ’ђ…’њџ. ЊЂџЉ


        1

   —то происходит, что с нами происходит? - спрашивала себЯ  ‹или  Ѓриско,
раздумываЯ, следует ли ей, раз она  осталась  одна,  сходить  на  кухню  и
налить себе  еще  чашечку  кофе  или  лучше  тут  посидеть.  "—то  с  нами
происходит?" - затычка,  просто-напросто  фраза,  подобраннаЯ  в  какой-то
книжке, очень неточно передавала мысли ‹или, но не  могла  же  она  в  это
первое утро у ђэмзи собратьсЯ с чувствами, и любаЯ фраза годилась,  только
б прикрыть пустоту в душе, только б опомнитьсЯ. ‚едь, ей-богу, ну что  она
чувствовала, возвратЯсь сюда после всех этих лет, когда  миссис  ђэмзи  уж
нет в живых? Ќичего, ничего - решительно ничего, о чем бы можно сказать.
   Ћна приехала накануне, поздно, и все было загадочное и темное. Ђ сейчас
вот проснулась, встала и сидит на своем прежнем месте за  завтраком  -  но
только одна. € рано еще - нет  восьми.  „а,  эта  экспедициЯ  -  они  ведь
собрались на маЯк - мистер ђэмзи, Љэм и „жеймс. „олжны бы уже отправитьсЯ,
хотели застать прилив, словом, что-то в этом роде. Ќо Љэм была не  готова,
„жеймс не готов, а Ќэнси забыла распорЯдитьсЯ насчет бутербродов, и мистер
ђэмзи вскипел, выскочил из-за стола и бросилсЯ вон.
   - ’еперь какой смысл вообще?..
   Ћн бушевал.
   Ќэнси исчезла. ‚от он  -  мечетсЯ  взад-вперед  по  садовой  террасе  -
возмущенье само. Џо всему дому, кажетсЯ,  хлопают  двери,  летают  голоса.
Ќэнси  вбежала,  спросила,  окинув  комнату  странным,  диким,   отчаЯнным
взглЯдом: "—то посылают на маЯк?", будто принуждала себЯ делать что-то, на
что заведомо неспособна.
   „а, действительно, что посылают на маЯк?  ‚  любое  другое  времЯ  ‹или
присоветовала бы трезво - чай, газеты, табак. Ќо сегоднЯ все  казалось  до
того странно, что вопрос Ќэнси "—то посылают  на  маЯк?"  толкал  какую-то
дверцу  в  душе,  и  она  хлопала,  билась  и  заставлЯла   переспрашивать
ошарашенно: что посылают? —то делают? € Я-то чего тут сижу?
   Ћна сидела одна (Ќэнси снова исчезла) среди  чистых  чашек  за  длинным
столом и чувствовала себЯ от всех отрезанной, ни на что не годной - только
дальше смотреть, и спрашивать, и удивлЯтьсЯ. „ом, сад, утро -  все  стоЯло
на себЯ непохожее. ‚се было чужое и чуждое, она чувствовала -  что  угодно
может произойти, и все, что происходило: шаги под окном, голос ("„а  не  в
шкафу же,  на  лестнице!"),  отдавало  вопросом,  будто  не  стало  крепи,
державшей привычные вещи, и все сместилось, поддалось и  рассыпалось.  Љак
все бесцельно, путано, как непонЯтно,  думала  она,  заглЯдываЯ  в  пустую
кофейную чашечку. Њиссис ђэмзи умерла; ќндрю  убит;  Џру  умерла  тоже,  -
повторЯй не повторЯй - в душе никакого отклика. Ђ мы вот снова тут вместе,
в таком доме, в такое утро, - сказала она и выглЯнула в окно, и был  Ясный
и тихий день.
   ‚друг мистер ђэмзи, проходЯ, поднЯл голову и глЯнул прЯмо на нее  своим
диким, застланным  взглЯдом,  который,  однако,  видел  тебЯ  насквозь,  в
секунду, будто впервые и навсегда; и она отпила из пустой чашки,  чтоб  от
него  уклонитьсЯ,  уклонитьсЯ  от  его  требовательности,  отвратить   это
властное посЯгательство. € он трЯхнул головой и зашагал дальше  ("одинок",
- услышала она, и "гибли" - услышала она) [отрывистые, отдельные слова  из
стихотворениЯ  "Ћтверженный",  написанного  английским   поэтом   “ильЯмом
Љупером (1731-1800) после смерти любимой женщины], и как все вообще в  это
странное утро, слова стали символом, написались на серо-зеленых стенах,  и
если бы только сложить их, выписать в свЯзную фразу, она добралась  бы  до
сути вещей. ‘тарый мистер Љармайкл тихонько  прошлепал  мимо,  налил  себе
кофе,  взЯл  чашку  и  отправилсЯ  гретьсЯ   на   солнышке.   “дивительнаЯ
нереальность пугала, но все было до того волнующе! ќкспедициЯ на маЯк. —то
посылают на маЯк? ѓибли! Ћдинок!  ‘еро-зеленый  свет  на  стене  напротив.
Џустые места. ‚се - отдельно, и как собрать воедино?  Ћт  малейшей  помехи
рухнуло бы хрупкое сооружение, которое она возводила перед собой на столе,
и она отвернулась от окна, чтобы мистер ђэмзи ее не видел. Ќадо  укрытьсЯ,
спрЯтатьсЯ, надо побыть одной. ‚друг она вспомнила. Љогда она  десЯть  лет
назад тут сидела, был какой-то листочек, не то кустик в плетении скатерти,
и на него она глЯнула в миг озарениЯ.  Ќасчет  фона  картины.  Џередвинуть
дерево к центру, тогда сказала она себе. € вот - картину так и не кончила.
€ все годы это гвоздем сидело в душе. ’еперь-то она  кончит  картину.  ѓде
краски? Љраски - ах да. Ћна же вчера их в прихожей  оставила.  €  пора  за
работу. Ћна поскорее встала, пока мистер ђэмзи не повернул.
   Ћна себе вынесла стул. Џо-стародевичьи аккуратно поставила мольберт  на
краю лужка, не слишком близко  к  мистеру  Љармайклу,  но  и  не  чересчур
далеко, чтоб быть у него под крылышком. „а, кажетсЯ, именно тут она десЯть
лет назад и стоЯла.  ‘тена;  изгородь;  дерево.  ‘оотношение  масс.  Њысль
гвоздила все эти годы. € вот, кажетсЯ, решение найдено; итак - за работу.
   Ќо на нее нессЯ мистер ђэмзи, и невозможно было работать.  ‚сЯкий  раз,
когда он надвигалсЯ - он  ходил  взад-вперед  по  террасе,  -  надвигалось
разрушение, хаос. €  невозможно  было  писать.  “ж  она  наклонЯлась,  она
отворачивалась;  хваталась  за  трЯпку;  выжимала  краску.  —тобы   только
отразить его натиск. Џри нем невозможно было работать. „ай  она  ему  хоть
чуточную зацепку, на секунду покажись ему праздной,  только  глЯнь  в  его
сторону - и ведь он же накинетсЯ, он скажет, как сказал вчера вечером: "Њы
теперь, как видите, далеко не те". ‚чера вечером он  встал,  застыл  перед
нею и это сказал. € хоть  шестеро  детей  (их,  было  дело,  еще  прозвали
когда-то  на  манер  английских  королей  и  королев:  ђыжий,  ЏрекраснаЯ,
ЌепослушнаЯ, Ѓеспощадный...) ни звука не проронили, видно  было,  что  они
негодуют. Њиссис Ѓекуиз, добраЯ старушка, что-то сказала, как-то  нашлась.
Ќо в доме бурлили скрытые страсти, весь вечер ‹или чувствовала  -  в  доме
неладно. € в довершение всего мистер ђэмзи встал, сжал  ей  руку,  сказал:
"‚ы, разумеетсЯ, видите, мы теперь далеко не те", - и никто  ни  звука  не
проронил, никто не шелохнулсЯ, но по лицам было видно, какаЯ длЯ них  мука
это выслушивать. ’олько  „жеймс  (без  сомнениЯ,  •мурый)  грозным  взором
наградил лампу; а Љэм наматывала на палец  платочек.  „алее  мистер  ђэмзи
обоим напомнил, что завтра они собрались  на  маЯк.  €м  надлежит  быть  в
прихожей, в полной готовности, ровно  в  половине  восьмого.  €  -  замер,
держась за дверную ручку, и опЯть повернулсЯ. ’ак хотЯт они  на  маЯк  или
нет? - спросил он. Џопробуй они ответить "нет" (у него  были  свои  резоны
нарыватьсЯ на это), и он бы рухнул трагически  в  горькие  воды  отчаЯниЯ.
ђедкий талант позированьЯ. Љороль в изгнании -  да  и  только.  Ќо  „жеймс
упрЯмо сказал: "„а". Љэм более жалостно выдавила:  ах,  ну,  да,  оба  они
будут готовы. € ‹или подумалось - вот вам трагедиЯ - не пелены, не прах  и
не склепы; насилие над детьми,  над  их  душами.  „жеймсу  уже,  наверное,
шестнадцать  исполнилось.  Љэм,  надо  думать,  семнадцать.  Љэм  поискала
глазами кого-то, кого не было в комнате, миссис ђэмзи,  по-видимому.  Ќет,
только стараЯ миссис Ѓекуиз шелестела под лампой своими  акварельками.  Ќо
уже побеждала усталость, мысли вздувались  и  опадали  вместе  с  волнами,
одолевали знакомые запахи, какими всегда все  места  нас  встречают  после
долгой  разлуки,  и  дрожало  пламЯ  свечей,  и  она   растворилась,   она
провалилась. Ѓыла дивнаЯ ночь; вызвездило; море шуршанием их провожало  по
лестнице; месЯц, странно огромный, бледный, подстерегал подле  лестничного
окна. ‡аснула она мгновенно.
   Ћна твердой рукой водрузила на  мольберт  чистый  холст,  как  экран  -
зыбкую, но, она надеЯлась, достаточную защиту от  мистера  ђэмзи,  от  его
посЯгательств. Ћна изо всех сил старалась, когда он ей поворачивал  спину,
вглЯдыватьсЯ в картину; в эти линии; эти цвета. Ќо - какое! Џоложим, он  в
двадцати шагах, положим, с тобою не разговаривает, даже на тебЯ не  глЯдит
- а все равно подавлЯет, гнетет, наседает.  Џри  нем  все  иначе.  Ћна  не
видела красок; не видела линий; даже когда он ей  поворачивал  спину,  она
только и думала: сейчас подойдет. € будет вымогать что-то, чего она  не  в
силах ему дать. Ћна откладывала кисть; хватала другую. Љогда уж ЯвЯтсЯ эти
дети? Љогда уж они все отбудут? Ћна дергалась. ќтот человек, думала она  с
накипающей злостью, никогда не дает; он берет. Ђ ее вот заставлЯет давать.
Њиссис ђэмзи - та вечно давала. „авала, давала  -  и  умерла;  и  все  это
оставила. •ороша же и миссис ђэмзи. Љисть дрожала в руке  у  ‹или,  и  она
смотрела на изгородь, на окно, на стену. Ђ все  миссис  ђэмзи.  “мерла.  Ђ
‹или, в свои сорок четыре, терЯет тут времЯ, совершенно не может работать,
стоит и играет в живопись, в то единственное играет, во что не  играют,  и
все виновата миссис ђэмзи. “мерла. ‘тупеньки,  на  которых  она  сиживала,
пусты. “мерла.
   Ќо что толку повторЯть одно и то же, снова и  снова?  —то  толку  вечно
ворошить чувства, которых нет в тебе? ‚едь это, в  общем,  кощунство;  все
иссохло; увЯло; расточено. € зачем  они  ее  пригласили?  ‡ачем  она  сюда
притащилась?  Љогда  тебе  сорок  четыре,   нечего   времЯ   терЯть.   ќто
отвратительно - играть в живопись. Љисть -  единственно  надежнаЯ  вещь  в
мире  раздоров,  разрушениЯ,  хаоса  -  и  нельзЯ  ею  играть,  тем   паче
сознательно. Џросто противно. Ђ он заставлЯет. Ћн будто говорит, несЯсь на
тебЯ: не прикасайсЯ к холсту, пока не дала мне того, что  мне  необходимо.
‚от он - снова тут как тут - жадный, дикий. ‹адно,  подумала  ‹или,  ронЯЯ
правую руку вдоль тела, уж проще отделатьсЯ. €  неужто  нельзЯ  по  памЯти
воспроизвести то сиЯнье, тот пыл, растворенность, которых  она  на  многих
женских лицах понавидалась (например, на лице миссис ђэмзи), когда  они  в
подобных случаЯх воспламенЯлись - она помнила лицо миссис  ђэмзи  -  жаром
сочувствиЯ, предвосхищеньем той высшей, блаженной награды,  котораЯ,  хоть
ей лично этого - увы  -  не  понЯть,  очевидно,  только  и  дарована  душе
человеческой. ‚от он - остановилсЯ рЯдом. € надо выжать из себЯ  все,  что
возможно.


        2

   Ћна  несколько  скукожилась,  он   подумал.   —ересчур,   может   быть,
субтильнаЯ, хлипкаЯ, но,  в  общем,  не  лишена  обаЯниЯ.  ‚полне  ничего.
Џоговаривали одно времЯ, будто она выходит за “ильЯма  Ѓэнкса,  но  как-то
это расстроилось. †ена  ее  любила.  ‡а  завтраком  он,  кажетсЯ,  немного
вспылил. Ќо вот, но вот - настал один из тех  моментов,  когда  неодолимаЯ
сила (он сам не понимал, что такое) толкала его  к  любой  женщине,  чтобы
вынуждать, - уж не важно как, чересчур эта сила была велика, - то,  в  чем
он нуждалсЯ: сочувствие.
   Ћна не очень заброшена? - спросил он. Ќи в чем не терпит нужды?
   - Ћ, решительно ни  в  чем,  благодарю  вас,  -  ответила  ‹или  Ѓриско
нервозно. Ќет; это не длЯ нее. …й бы  сразу  ринутьсЯ  в  волны  болтливой
отзывчивости. Ћн так наседал. Ќо ее парализовало. Џоследовала  невозможнаЯ
пауза. Ћба смотрели на море. € зачем, думал мистер ђэмзи,  зачем  смотреть
на море, когда Я рЯдом стою? Ћна надеетсЯ, сказала она, их не будет качать
по пути на маЯк. ЊаЯк! Џричем тут маЯк! - он подумал в сердцах.  €  тотчас
некий первобытный порыв (нет, он не мог  больше  сдерживатьсЯ)  исторг  из
души его стон, после которого любаЯ,  любаЯ  бы  женщина  что-то  сделала,
что-то сказала, любаЯ, но только не Я, думала ‹или, нещадно себЯ  костерЯ,
и наверное, Я не женщина вовсе, а брюзгливаЯ, вздорнаЯ, очерствелаЯ стараЯ
дева.
   Њистер ђэмзи завершил свой вздох. Ћн ждал. Ќеужто она так ничего  и  не
скажет? Ќеужто не видит, чего ему от нее нужно? „алее он сообщил,  что  на
маЯк его влечет неспроста. †ена всегда посылала туда разные разности.  ’ам
был мальчик, беднЯжка, с туберкулезом бедра. ‘ын смотрителЯ.  Ћн  вздохнул
глубоко. ‚здохнул со значением. ‹или об одном мечтала, чтоб этот бездонный
поток тоски, неутолимую  жажду  сочувствиЯ,  эту  потребность  всецело  ее
подмЯть, отнюдь не расставшись с запасами горЯ, которых ей по  гроб  жизни
хватило бы, чтоб все это пронесло,  отвело  (она  поглЯдывала  на  дом,  в
надежде, что им помешают), пока ее не сшибло, не засосало течением.
   - ’акого  рода  экспедиции,  -  сказал  мистер  ђэмзи,  носком  ботинка
вскапываЯ лужок, - ужасно мучительны.
   € опЯть ‹или ничего не сказала. (‹ьдышка, бревно, думал он.)
   - Ћни отнимают последние силы, - сказал  он  и  страждущим  взором,  от
которого ее тошнило (он  актерствует,  она  чувствовала,  великий  человек
ломает  комедию),  глЯнул  на   свои   прекрасные   руки.   Ћтвратительно.
Ќеприлично. Љогда же наконец они ЯвЯтсЯ? -  думала  она,  не  в  состоЯнии
выдерживать груз безмерного горЯ, тЯжкий навес тоски (он принЯл вдруг позу
немощной дрЯхлости, буквально пошатывалсЯ  чуть-чуть),  нет,  ни  секундой
дольше!
   Ќо она ничего не могла из себЯ  выдавить  (до  самого  горизонта  будто
вымело все, за что можно бы уцепитьсЯ) и лишь  с  изумлением  чувствовала,
что скорбный взор мистера ђэмзи обесцвечивает сиЯнье травы, а на румЯного,
сонливого, безмЯтежного мистера  Љармайкла,  устроившегосЯ  с  французским
романом  в  шезлонге,  набрасывает  траурный  флер,  словно   демонстрациЯ
благополучиЯ   посреди   вселенских   скорбей   достойна   самых   мрачных
соображений. ‚зглЯни на него, как бы говорил он, и взглЯни на менЯ;  а  на
самом-то деле в нем все времЯ кипело: думай обо мне, думай обо мне,  думай
обо мне. Ћх, если бы эту глыбу  к  ним  притЯнуло  поближе!  Џоставить  бы
мольберт хоть на метр поближе к нему! Њужчина, любой мужчина отвел бы  это
извержение, предотвратил эти сетованиЯ. †енщина -  вот  и  навлекла  такой
ужас; женщине - ей бы и знать, как с ним управлЯтьсЯ. ‘тыд  -  позор,  что
она тут стоит и молчит. ‚ таких случаЯх говорЯт - да, что говорЯт?  -  ах,
мистер  ђэмзи,  милый  мистер  ђэмзи!  ЃлаговоспитаннаЯ  стараЯ   дама   с
акварельками, эта миссис Ѓекуиз - та бы в секунду нашлась и  сказала  все,
что положено. Ќо нет. Ћни стоЯли рЯдом, отрезанные от всего  человечества.
…го  безграничнаЯ  жалость  к  себе,  потребность   в   сочувствии   лужей
растекалась у нее под ногами, а она, жалкаЯ грешница, только и делала, что
слегка подбирала юбки, чтоб не промокнуть. Ћна стоЯла в полном молчании  и
тискала кисть.
   ‚от уж поистине слава благим небесам! ‚  доме  послышалсЯ  шум.  ‘ейчас
ЯвЯтсЯ Љэм и „жеймс. Ќо мистер  ђэмзи,  будто  спохватившись  в  цейтноте,
напоследок изо всех сил обрушил на нее, беззащитную, свое лютое горе; свою
старость; сирость; беспомощность; как вдруг, трЯхнув головой в  досаде,  -
ведь в конце концов женщина она или нет! -  он  заметил,  что  у  него  на
ботинке развЯзалсЯ  шнурок.  Ђ  ботинки,  кстати,  у  него  поразительные,
подумала ‹или, опускаЯ взглЯд: будто изваЯнные;  колоссальные;  и,  как  и
все, что на мистере ђэмзи, от  протертого  галстука  до  полурасстегнутого
жилета, никому другому принадлежать они не могли. Ћна так  и  видела,  как
сами собой они удалЯютсЯ к нему в кабинет, даже в  его  отсутствие  полные
пафоса, брюзгливости, гнева и очарованиЯ.
   - Љакие чудные ботинки! - выпалила она. € устыдилась. •валить  ботинки,
когда тебЯ призывают целить душу! Љогда тебе показали  кровоточащие  руки,
истерзанное сердце и молЯт о жалости -  вдруг  прочирикать  жизнерадостно:
ах, да какие же чудные ботинки! - за это она заслужила (и уже ожидала -  в
виде раскатов гнева) совершенного уничтожениЯ.
   Њистер ђэмзи вместо этого улыбнулсЯ. Џелены гробовые и немощность - все
как рукой снЯло. „а-да, сказал он, задираЯ  ногу,  чтоб  ей  удобнее  было
смотреть, ботинки первоклассные. Ћдин-единственный человек во всей  Ђнглии
тачает такие ботинки. Ѓотинки - чуть  не  серьезнейший  бич  человечества,
сказал он. "‘апожники считают своим долгом, - вскричал он,  -  истЯзать  и
увечить  человеческую  стопу".  Љ  тому  же  они  -  сама  зловредность  и
упрЯмство. ‹учшие годы юности он убил на то, чтоб ботинки были  ботинками.
‚от, пусть она удостоверитсЯ (он задрал правую, потом левую ногу), она еще
не видывала ботинок такого фасона. € вдобавок  превосходнаЯ  кожа.  Ћбычно
ведь это не кожа -  оберточнаЯ  бумага,  картонка.  Ћн  с  удовлетворением
озирал свою все  еще  поднЯтую  ногу.  Ћни  достигли,  она  почувствовала,
осиЯнного  острова,  где  разум  царит,  и  покой,  и  незакатное  солнце,
благословенного острова прекрасных ботинок. …е сердце смЯгчилось. "Ќу-с, а
теперь поглЯдим, способны ли вы завЯзать узел!" - сказал он. Ћн презрел ее
наивный  способ.  Џродемонстрировал  собственное  изобретение.  …сли   так
завЯзывать - в жизни не развЯжетсЯ. Ћн трижды зашнуровал ей туфли;  трижды
расшнуровал.
   Ќо почему же в самый неподходЯщий момент, когда он  наклонЯлсЯ  над  ее
туфлей, ее так кольнула жалость, что,  тоже  наклонЯсь,  всЯ  покраснев  и
думаЯ о собственном жестокосердии (ведь называла актеришкой), она  ощутила
едкое пощипыванье в глазах? ‡а этим занЯтием  он  вдруг  показалсЯ  ей  до
невозможности трогательным. ‡авЯзывает узлы. Џокупает  ботинки.  Ќикто  не
помогает ему в трудном его путешествии. € вот, когда она уже хотела что-то
сказать, уже наверное что-то сказала бы - они  Явились  -  Љэм  и  „жеймс.
Џоказались на террасе. Џлелись рЯдышком, торжественной, унылой четой.
   Ќо почему надо _так_ ЯвлЯтьсЯ. …й было досадно; могли  бы  и  повеселее
ЯвитьсЯ; могли бы дать  ему  то,  что  теперь,  из-за  них,  она  лишилась
возможности ему дать. Ћна вдруг опустела всЯ; иссЯкла. ‘лишком поздно; вот
- расчувствовалась; а ему уже и не надо. Ћн  сразу  сделалсЯ  достойнейшим
пожилым господином, которому она решительно  не  нужна.  Ћна  получила  по
носу. Ћн взвалил на плечи рюкзак. ђаспределил свертки  -  много  свертков,
неаккуратных, в оберточной бумаге. Ћтправил Љэм за плащом. ‚се как водитсЯ
- предводитель снарЯжает экспедицию в путь. ‡атем, сделав  полный  поворот
кругом,  твердой  военной  поступью,   в   своих   неотразимых   ботинках,
навьюченный неаккуратными свертками, он двинулсЯ по тропе в  сопровожденье
детей. ‚ид у них был такой, будто судьба обрекает их жестокому  испытанию,
и они покорЯютсЯ, и лишь по молодости лет принуждены  безропотно  плестись
за отцом; но в помертвелых взглЯдах она читала немое  страдание  -  не  по
возрасту. ‚от обогнули лужок, и ‹или словно проводила  глазами  процессию,
спотыкающуюсЯ, вЯлую, но идущую бичевою общего чувства, и оно их сбивало в
крошечный  единый  отрЯд,  и  это  производило   до   странности   сильное
впечатление. “чтиво и вполне отчужденно мистер ђэмзи взмахнул на  прощанье
рукой.
   Ќо какое лицо! - подумала она, и тотчас сочувствие, которого уже от нее
не требовали, мучительно запросилось наружу. —то сделало это  лицо  таким?
Ќеустанные ночные раздумьЯ, - решила она, - о сущности кухонных столов,  -
уточнила она, вспомнив символ, с помощью которого ќндрю  просветил  ее  по
части раздумий мистера ђэмзи (его же, - стукнуло сердце - убило  на  месте
осколком гранаты). Љухонный стол - нечто  призрачное,  возвышенное;  нечто
голое, твердое; не живописное. Ћн не имеет окраски; только углы  и  линии;
он безоговорочно прост. € мистер ђэмзи, вперив в него  взор,  не  позволЯл
себе отвлекатьсЯ, рассеиватьсЯ, покуда лицо его не  стало  подвижническим,
изможденным, не стало отдавать  той  неживописной  красотой,  котораЯ  так
задела ее. Ќо, однако, она вспомнила (она так и стоЯла, одна, с  кистью  в
руке), его бороздили  терзаниЯ  -  уже  не  столь  благородного  свойства.
Ќаверное, ему сомнениЯ ЯвлЯлись насчет этого стола; реальный ли это  стол;
и стоило ли на него убивать столько времени; и  способен  ли  он  в  конце
концов его распознать. …го одолевали сомненьЯ, иначе не  стал  бы  он  так
наседать на людей. ‚от, видно, о чем они рассуждали за полночь,  а  наутро
миссис ђэмзи выглЯдела измученной, а ‹или возмущалась мистером ђэмзи из-за
форменных пустЯков. Ђ теперь ему не с кем  поговорить  о  столе;  о  своих
узлах; о ботинках; теперь он как лев, высматривающий  добычу,  и  на  лице
утвердилось отчаЯние, и надрыв, который  поверг  ее  в  страх  и  заставил
подбирать юбки. Ђ потом, она вспомнила,  -  вдруг  это  оживление,  трепет
(когда она похвалила ботинки), вдруг это  исцеление,  живость,  интерес  к
человеческим обычным вещам, и опЯть все прошло, изменилось (он непрестанно
менЯлсЯ  и  ничего  не  скрывал),  преобразилось   в   последнюю   стадию,
неожиданную  длЯ  ‹или,   и,   надо   признать,   она   устыдилась   своей
раздражительности, когда он, будто стрЯхнув заботы, амбиции, потребность в
сочувствии, жажду похвал, ступил на иную какую-то землю и, будто  движимый
любопытством, поглощенный немым  разговором,  с  собою  ли  или  с  кем-то
другим, во главе своего крошечного  отрЯда  потЯнулсЯ  туда,  где  его  не
догнать. “дивительное лицо! •лопнула калитка.


        3

   ‚от  и  ушли,  подумала  она  и  вздохнула  -  облегченно   и   горько,
ђастрогалась и сама получила по носу, как бьющей с отскока колючей веткой.
…е будто надвое разорвало - одна часть тЯнулась туда, где  было  дымчатое,
тихое утро; и маЯк стоЯл в необычной  дали;  а  другаЯ  упрЯмо,  строптиво
застрЯла тут, на лужке. Ћна  увидела  холст  -  он  как  взмыл  и,  белый,
неумолимо навЯзывалсЯ взглЯду.  €  холодною  белизною  корил  за  все  эти
дерганьЯ и треволненьЯ; за зрЯшную трату эмоций; он призывал к порЯдку; и,
покуда расстроенные чувства ‹или (вот, ушел, и так его жаль, а она  ничего
не сказала) покидали в смЯтении поле, устанавливал в сознании мир; а потом
была пустота. ‹или бессмысленно смотрела  на  холст,  на  его  беспощадную
белизну; потом оглЯдела сад. „а, было что-то такое (она стоЯла - личико  с
кулачок - и щурила  свои  китайские  глазки)  в  соотношении  этих  смутно
текучих, одна другую подсекающих линий и этой массы  изгороди,  топЯщей  в
зеленых провалах темень и синь, -  что-то  такое,  что  засело  в  сердце;
узелком завЯзалось; и ни с того ни с  сего,  бредЯ  ли  по  Ѓромптон-роуд,
расчесываЯ ли волосы, вдруг  она  возвращалась  к  картине,  сочинЯла  ее,
окидывала  взглЯдом,  подкапываЯсь  под  воспоминание,  старалась   узелок
развЯзать. Ќо одно дело - безответственно носитьсЯ  с  идеЯми  вдалеке  от
холста, и совсем-совсем другое - взЯтьсЯ за кисть и сделать первый мазок.
   ђазнервничавшись из-за того, что рЯдом мистер ђэмзи, она схватила не ту
кисть и сгорЯча всадила в  землю  мольберт  под  неверным  углом.  ’еперь,
поправив его и тем  временем  выбросив  из  головы  разную  чушь,  котораЯ
засорЯла внимание и уводила мысли к тому, что она за персона и какие у нее
отношеньЯ с людьми, - она всЯ подобралась и занесла руку. Њгновенье  кисть
жадно дрожала в воздухе, мучаЯ и раззадориваЯ душу. ‘ чего начать - вот  в
чем вопрос; где провести первый  мазок?  Ћдин-единственный  нанесенный  на
холст мазок толкает на безоглЯдный риск, рЯд быстрых невозвратных решений.
‚се,  что  казалось  простым,  пока  мы  пробавлЯлись  теориЯми,  на  деле
оборачиваетсЯ головоломной сложностью;  так  волны,  ровно  бегущие,  если
смотреть с вершины утеса, пловца бросают  в  сосущие  бездны  и  окатывают
кипением гребней. Ќо риска не избежать; от мазка не уйти.
   ‘о странным физическим  ощущением,  будто  ее  сзади  толкают,  а  надо
удерживатьсЯ,  она  нанесла  первый  быстрый,  решительный  штрих.   Љисть
опустилась; темно мелькнула на белом холсте; оставила беглый  след.  Џотом
еще раз и третий. € вот мельканьЯ и паузы образовали танцующий  ритм,  где
пауза - первый такт, мельканье - второй и все нераздельно слилось; и  так,
легко, быстро, замираЯ, мелькаЯ, кисть пошла  штриховать  холст  текучими,
темными линиЯми, и, едва на него ложась, они замыкали зиЯющее пространство
(оно надвигалось на ‹или). ‘низу, со впадины одной волны, она уже  видела,
как  все  выше  и  выше  над  нею  вскипает  другаЯ.  —то  есть  на  свете
беспощадней, чем это  пространство?  Ќу  вот,  -  думала  она,  отступЯ  и
оглЯдываЯ его, - опЯть ее оттащило от болтовни, от жизни, от  человеческой
общности и кинуло в лапы извечного  ворога  -  этого  иного,  той  правды,
реальности, котораЯ прЯчетсЯ за видимостЯми и вдруг лезет  из  глубины  на
поверхность и делаетсЯ наважденьем. •отелось уперетьсЯ, не  датьсЯ.  ‡ачем
ее вечно оттаскивает и  несет?  Ћставили  бы  в  покое,  мирно  болтать  с
мистером  Љармайклом  на  солнышке.  ’ак  нет  же.   ‚о   всЯком   случае,
изнурительнаЯ форма общениЯ. „ругим объектам обожаниЯ  -  тем  обожание  и
подавай; мужчины, женщины, Ѓог - перед теми только ниц и распластывайсЯ. Ђ
здесь! „а образ белого абажура, нежно витающий над плетеным столом - и тот
ведь зовет на бой, толкает на  битву,  в  которой  тебе  заведомо  суждено
пораженье. ‚ечно (то ли у нее характер такой, то ли женскаЯ природа такаЯ)
прежде чем текучесть жизни застынет сосредоточенностью работы,  на  минуты
какие-то она себЯ  ощущает  голой,  как  душа  нерожденнаЯ,  как  с  телом
расставшаЯсЯ душа, беззащитно дрожащаЯ на юру, под ветрами  сомнений.  ’ак
зачем это все? Ћна смотрела на холст, тронутый беглыми линиЯми. ‚  комнате
длЯ прислуги повесЯт. ‘катают рулоном и ткнут под  диван.  ’ак  зачем  же,
зачем? Ђ чей-то голос нашептывал: не владеешь кистью, никуда не  годна,  и
тут ее засосало одним из потоков, с которыми  со  временем  так  свыкаетсЯ
памЯть, что слова повторЯешь, уже не соображаЯ, кто их первый сказал.
   Ќе  владеешь  кистью,  не  владеешь  пером,  бубнила  она  механически,
озабоченнаЯ планом атаки. Њасса  перед  нею  зиЯла;  выпирала;  давила  на
глазные Яблоки. Џотом будто брызнул струею состав, необходимый длЯ  смазки
способностей, она наобум стала шарить между синим и умброй; тыкать  кистью
туда-сюда,  но  кисть  отЯжелела,  замедлилась,  сдалась  ритму,   который
диктовало увиденное (‹или смотрела на изгородь, смотрела на  холст),  и  -
дрожи не  дрожи  нетерпеньем  рука,  ритм  этот  пересиливал  и  вел.  Ћна
несомненно утратила свЯзь с окружающим. Ћна все забыла,  забыла  кто  она,
как ее зовут, и как она выглЯдит, и есть тут мистер Љармайкл или нет  его,
а сознание тем временем выуживало из глубины имена, и слова,  и  сцены,  и
мысли, и они били фонтаном над  слепЯщим,  омерзительно  неодолимым  белым
пространством, которое она укрощала зеленой и синей краской.
   ќто же —арльз ’энсли говорил, она вспомнила, женщины не владеют кистью,
женщины не владеют пером. Џодойдет сзади и станет  над  душой,  бывало,  -
просто несчастье - когда она работала на этом самом  месте.  "Њахорка",  -
говорил. "ќкономиЯ на куреве". Ѓедностью своею кичилсЯ и  принципами.  (Ќо
война умерила ее феминизм. Ѓедные-бедные, думала она о мужчинах и женщинах
одинаково. ’акого хлебнули.) Ћн вечно таскал с собой книжку  -  фиолетовую
такую. "ђаботал". “саживалсЯ, помнитсЯ, работать на солнцепеке. ‡а  ужином
вечно усаживалсЯ, в точности надвое перегораживаЯ вид.  Ќо  было  же,  она
вспомнила, то утро на берегу. Ћб этом нельзЯ забывать. Ѓыло  ветрено.  ‚се
спустились на берег. Њиссис ђэмзи, устроившись возле камнЯ, писала письма.
Џисала, писала.
   - Ћй, - вдруг сказала она, оторвав глаза от  письма  и  увидев  что-то,
колышущеесЯ  в  волнах,  -  это  что?  ‚ерша   длЯ   омаров?   €ли   лодка
перевернулась?
   “жасно была  близорука.  €  вдруг  —арльза  ’энсли  как  подменили.  Ћн
сделалсЯ неслыханно мил. ‘тал учить ‹или бросать камушки.  Ћни  отыскивали
плоские черные камушки и пускали вскачь по волнам.  Њиссис  ђэмзи  на  них
поглЯдывала поверх очков и смеЯлась. Ќи слова не вспомнить  из  того,  что
говорилось тогда, просто они с —арльзом бросали камушки и невероЯтно  друг
к другу расположились, а миссис ђэмзи на них поглЯдывала поверх очков. ‚от
уж это запомнилось. Њиссис ђэмзи! -  она  подумала,  отступЯ  и  сощурЯсь.
(‘овсем бы другое дело, если бы под окном сидели миссис  ђэмзи  и  „жеймс.
Љак бы там пригодилась тень...) Њиссис ђэмзи! ‚се это - бросание  камушков
с —арльзом, вообще всЯ сцена  на  берегу,  как-то  определЯлось  тем,  что
миссис ђэмзи сидела у камнЯ с бумагой на коленЯх и  писала  письма.  (’ьму
писем писала, и вдруг их выхватывал ветер, они  с  —арльзом  даже  выудили
один листок из воды.) Ќо какою же властью наделена  душа  человеческаЯ!  -
она подумала. ќта женщина, сидевшаЯ возле камнЯ и писавшаЯ  письма,  умела
все так просто решить; развеЯть неприЯзнь, раздражение, как ветхие трЯпки;
взболтать то, се, другое и превратить несчастную  глупость  и  злость  (их
стычки и препирательства с —арльзом были ведь злобны и  глупы)  во  что-то
такое - ну, как та сцена на берегу, мгновеннаЯ дружба, расположенье, - что
одно и оставалось живым во все эти  годы,  и  менЯло  ее  представленье  о
—арльзе и отпечатывалось в памЯти, почти как произведенье искусства.
   - Љак произведенье искусства, - повторила она, переводЯ взглЯд с холста
на окно  и  обратно.  Ќадо  чуть-чуть  отдохнуть.  €  пока  она  отдыхала,
переводила с одного на другое отуманенный  взглЯд,  старый  вопрос,  вечно
витающий на небосводе души, огромный  и  страшный,  который  вот  в  такие
минуты роздыха особенно настоЯтелен, встал перед нею, застыл и все застил.
‚ чем смысл жизни? ‚от и все. ‚опрос простой; вопрос, который  все  больше
тебЯ одолевает  с  годами.  Ђ  великое  откровение  не  приходит.  ‚еликое
откровение,  наверное,  и  не  может  прийти.  Ћно  вместо  себЯ  высылает
маленькие вседневные чудеса, озареньЯ, вспышки спичек во тьме; как  тогда,
например. ’о, се, другое; они с —арльзом и набегающаЯ волна; миссис ђэмзи,
их примирившаЯ; миссис  ђэмзи,  сказавшаЯ:  "†изнь,  остановись,  постой";
миссис ђэмзи, нечто вечное сделавшаЯ из мгновеньЯ (как, в иной сфере, ‹или
сама пытаетсЯ сделать нечто вечное из мгновеньЯ). € вдруг, посреди хаоса -
Явленный образ; плывучесть, текучесть (она  глЯнула  на  ток  облаков,  на
трепет листвы) вдруг застывает. "†изнь, остановись,  постой!"  -  говорила
миссис ђэмзи.
   - Њиссис ђэмзи! Њиссис ђэмзи! - повторЯла она.
   € этим откровением она обЯзана ей.
   ‚се было тихо. ‚ доме - ни звука, ни шороха.  „ом  дремал  на  утреннем
солнышке, и окна прикрыты зеленым и синим отраженьем листвы. ‘мутные мысли
о миссис ђэмзи были в согласии с тихим  домом;  с  дымом;  с  тихим  Ясным
деньком. ‘мутный и зыбкий, он был  поразительно  свеж  и  странно  бодрил.
’олько б никто не открыл окно, не вышел бы из дому, только бы ее  оставили
в покое, дали подумать, дали спокойно работать. Ћна повернулась к  холсту.
Ќо любопытство ее подтолкнуло и неизрасходованное сочувствие, и она прошла
несколько шагов до другого краЯ лужка - взглЯнуть, если получитсЯ, как там
они поднимают парус. ‚низу, среди лодок, с убранными  парусами  качавшихсЯ
на волнах или тихо  -  ведь  было  безветрие  -  скользивших  прочь,  одна
держалась несколько в стороне от других. € как раз поднимала парус. € ‹или
понЯла, что в той дальней, совершенно беззвучной лодке сидит мистер  ђэмзи
с „жеймсом и Љэм. Џарус поднЯли; он было дрогнул, поник, но  вот  вздулсЯ,
и, окутаннаЯ плотной немотой, лодка  решительно,  мимо  других,  устремила
свой путь в море.


        4

   Ќад головами хлопали паруса. ‚ода урчала и  шлепалась  о  борта  лодки,
сонно подставлЯвшейсЯ солнцу. €ногда паруса  рЯбило  ветерком,  но  тотчас
рЯбь пропадала. ‹одка не двигалась.  Њистер  ђэмзи  сидел  посреди  лодки.
‘ейчас он взорветсЯ, думал „жеймс, и Љэм думала  то  же,  глЯдЯ  на  отца,
который сидел посреди лодки между ними („жеймс правил; Љэм сидела одна  на
носу), поджав под себЯ туго сплетенные ноги. Ћн  ненавидел  проволочки.  €
конечно, он кипел-кипел, а потом сказал резкость Њакалистеру-внуку, и  тот
взЯлсЯ за весла и стал грести. Ќо они-то знали, отец не уйметсЯ, пока  они
не полетЯт по волнам. Ѓудет ждать ветра, будет дергатьсЯ,  что-то  буркать
сквозь зубы, и Њакалистер с внуком услышат, а они  оба  будут  сгорать  со
стыда. Ћн взЯл их с собой насильно. Џринудил. Ћт злости  они  уже  хотели,
чтоб ветер никогда не поднЯлсЯ, чтоб ничего у него не вышло, раз  он  взЯл
их насильно с собой.
   Џока спускались к берегу, они все времЯ тащились  сзади,  хоть  он  без
слов им приказывал:  "†ивее,  живее".  Ћни  шли,  понурив  головы,  свесив
головы, шли - как напролом, против нещадного вихрЯ. —то они могли сказать?
Ќадо так надо. Ћни и шли. ли за ним и волокли эти  дурацкие  свертки.  Ќо
молча клЯлись на ходу держатьсЯ вместе и насмерть стоЯть против тиранства.
’ак они и сидели на разных концах лодки, в полном молчании. Ќи  слова  ему
не сказали. ’олько  поглЯдывали  на  него,  как  он  сидит,  сплетЯ  ноги,
хмуритсЯ, дергаетсЯ, бурчит, фукает и ждет ветра. € надеЯлись,  что  ветра
не будет. —то ничего у него не выйдет. —то ничего не выйдет  из  этой  его
экспедиции и они со всеми своими свертками полезут обратно на берег.
   Ќо вот Њакалистер-внук прогреб немного, и  парус  поймал  ветер,  лодка
нырнула,  круто  повалилась  набок  и  понеслась  вперед.   Њигом,   будто
освободЯсь от ужасного груза, мистер ђэмзи расплел  ноги,  вытащил  кисет,
хмыкнув, протЯнул Њакалистеру и Явно почувствовал себЯ, несмотрЯ на все их
страданьЯ, совершенно ублаготворенным. € теперь они  были  обречены  плыть
часами, пока  мистер  ђэмзи  будет  расспрашивать  старого  Њакалистера  -
возможно, про страшную  бурю  прошлой  зимой,  -  а  старый  Њакалистер  -
отвечать, и оба - попыхивать трубкой, и Њакалистер будет теребить смоленый
канат, завЯзывать узлом и  развЯзывать,  а  внук  будет  удить  и  рта  не
раскроет. „жеймсу  придетсЯ  глаз  не  спускать  с  паруса,  и  только  он
зазеваетсЯ, парус будет дрожать, и лодка - сбавлЯть ход, и мистер ђэмзи  -
рЯвкать:  "‘мотреть!  ‘мотреть!",   а   старый   Њакалистер   -   медленно
поворачиватьсЯ  на  сиденье.  €  вот  они  услышали,  как   мистер   ђэмзи
расспрашивает про страшную бурю на  ђождестве.  "‘носит  ее  от  мыса",  -
говорил старый Њакалистер, рассказываЯ о страшной буре на ђождестве, когда
десЯть посудин загнало в бухту, он сам видел - "одна  вон  там,  одна  вон
там, а одна во-о-она  где".  (Ћн  медленно  обводил  указательным  пальцем
бухту. Њистер ђэмзи вертел головой вслед за пальцем.) Ћн  сам,  он  своими
глазами видел, трое в мачту  вцепились.  Ќу,  и  потонула  она.  Ђ  потом,
рассказывал старый Њакалистер (но в своей Ярости,  в  своем  молчании  они
ловили только отдельные слова, сидЯ  по  разным  концам  лодки,  свЯзанные
договором насмерть стоЯть против тиранства),  потом  они  вывели,  значит,
шлюпку спасательную, вывели за мыс, рассказывал  Њакалистер;  и  хоть  они
ловили только отдельные слова, они все времЯ, все времЯ замечали, как отец
наклонилсЯ вперед, как настроил голос в  лад  голосу  Њакалистера  и  как,
попыхиваЯ трубкой, он поглЯдывает туда-сюда, куда показывает Њакалистер; и
они в себе чувствовали, как ему нравитсЯ эта бурЯ, и темнаЯ ночь, и борьба
рыбаков. …му нравитсЯ, чтоб мужчины потели  и  бились  ночью  на  ветреном
берегу, надсаживаЯсь и борЯсь против ветра и волн; ему нравитсЯ, чтоб  так
трудились мужчины, а жены чтоб хлопотали по дому  и  сидели  подле  спЯщих
детей, покуда мужьЯ погибают в волнах. „жеймс это чувствовал,  и  Љэм  это
чувствовала (они поглЯдывали на него, потом друг на друга) по тому, как он
слушал, смотрел, и по его  голосу,  и  по  легкому  шотландскому  акценту,
который вдруг у него поЯвилсЯ, так что сам он стал похож  на  крестьЯнина,
когда расспрашивал Њакалистера  про  одиннадцать  посудин,  которые  бурей
загнало в бухту. ’ри потонуло.
   Ћн гордо поглЯдывал туда, куда показывал Њакалистер; и Љэм им гордилась
и думала, почему - неизвестно, что окажись он  там,  он  тоже  был  бы  на
спасательной шлюпке, и он подоспел бы к месту  крушениЯ,  думала  Љэм.  Ћн
такой смелый, такой отважный,  думала  Љэм.  Ќо  тут  она  вспомнила.  Ѓыл
договор: насмерть стоЯть против тиранства. “гнетала  обида.  €х  вынудили;
ими командовали. ЋпЯть он их придавил, подавил своей скорбью и  властью  и
заставил ему в угоду в такое  прекрасное  утро  тащитьсЯ  со  всеми  этими
свертками на маЯк; принимать участие в этих его ритуалах в честь  мертвых,
которые он справлЯет ради собственного  удовольствиЯ.  Ђ  им  эти  ритуалы
претили, и они все времЯ от него отставали на берегу,  и  прекрасное  утро
было безнадежно испорчено.
   „а, бриз бодрил. ‹одка клонилась  набок,  остро  рубила  воду,  и  вода
взлетала зелеными вихрЯми, пузырЯми, каскадами. Љэм  заглЯделась  вниз,  в
пену, в море со всеми его сокровищами, и скорость ее завораживала,  и  узы
между нею и „жеймсом чуть ослабли. Џровисли чуть-чуть. Ћна  стала  думать:
как быстро летим. € куда? - и  движение  ее  завораживало,  а  „жеймс  тем
временем мрачно правил и не отрывал глаз от  паруса.  Ќо,  правЯ,  он  уже
говорил себе, что надо сбежать; надо бросить все  это.  ‚двоем  где-нибудь
высадитьсЯ; освободитьсЯ. ЏереглЯнувшись, оба они - из-за  скорости  этой,
из-за перемены - вдруг ощутили восторг. Ќо бриз то  же  самое  возбужденье
нагнал и на мистера ђэмзи,  и  едва  старый  Њакалистер  отвернулсЯ,  чтоб
забросить за борт лесу, он выкрикнул громко: "Њы гибли!"  и  еще:  "Љаждый
одинок!" [из стихотворениЯ “ильЯма Љупера "Ћтверженный"]  Ђ  потом,  после
обычного своего пароксизма раскаЯниЯ, не то смущеньЯ, он помахал  рукой  в
сторону берега.
   - ‚зглЯни на домик, - сказал он, и он хотел, чтобы Љэм посмотрела.  Ћна
нехотЯ распрЯмилась и глЯнула. Ќо где же? Ћна уже не могла разобрать,  где
там на горке их дом. ‚се было дальнее, мирное, странное. Ѓерег, подернутый
далью, стал новым и нереальным. ‘овсем немного пролетели они по волнам,  а
берег стал уже чем-то другим, уходЯщим и тающим, чему уже нет до них дела.
ѓде их дом? Ћна не могла разобрать.
   - Ќо он не  знал,  в  какой  волне  [из  стихотворениЯ  “ильЯма  Љупера
"Ћтверженный"], - бормотал мистер ђэмзи.  Ћн  нашел  дом  и,  увидев  его,
увидел там и себЯ; увидел,  как  он  бредет  по  садовой  террасе,  бредет
одиноко. Ћн бродил взад-вперед между урнами; и он себе  показалсЯ  страшно
старым и сгорбленным. ‘идЯ в лодке, он сгорбилсЯ, скорчилсЯ, тотчас  вошел
в роль - роль одинокого, вдового, всеми  покинутого;  и  вызвал  тотчас  в
виденьЯх сонм соболезнующих; тут же,  сидЯ  в  лодке,  поставил  небольшую
трагедию; требовавшую от него дрЯхлости, истомленности и печали (он поднЯл
к лицу и разглЯдывал свои убедительно, неопровержимо тощие руки), дабы  не
было уж недостатка в женском сочувствии; и он представил себе, как они его
утешают, жалеют, и в виденьЯх  утешенный  отсветом  тонкого  удовольствиЯ,
какое дарует женскаЯ жалость, он вздохнул и сказал - нежно и скорбно:

   - Ќо он не знал, в какой волне
   Џришлось захлебыватьсЯ мне, -

   сказал так, что скорбные слова отчетливо  услышали  все  в  лодке.  Љэм
буквально подскочила на сиденье. Ћна задыхалась - она возмущалась. Ћтца ее
движение вырвало из задумчивости; он вздрогнул, спохватилсЯ,  он  крикнул:
"‘мотрите! ‘мотрите!" так настоЯтельно, что „жеймс повернул голову и через
плечо посмотрел на остров. ‚се смотрели. ‚се смотрели на остров.
   Ќо Љэм ничего не видела. Ћна думала про то, как  тех  тропок,  дорожек,
густых, петлЯющих и гудЯщих всеми теми их жизнЯми, нет уже: они  заглохли;
позарастали; они нереальны;  а  реальное  -  вот  оно:  лодка  и  парус  с
заплаткой; Њакалистер с серьгой: шум волн  -  все  это  реально.  ’ак  она
думала и про себЯ бормотала: "Њы гибли, каждый одинок", потому  что  слова
отдавались и отдавались у нее в голове, и тут отец увидел  ее  отуманенный
взглЯд и принЯлсЯ над нею подтрунивать. Ђ знает ли  она  страны  света?  -
спрашивал он. ‘евер от юга отличить умеет? Ћна всерьез убеждена,  что  они
живут именно там? € он снова показывал ей верное место, показывал, где  их
дом, вон там, возле тех деревьев. …му хочетсЯ, чтоб она  постаралась  быть
поточнее, говорил он. Ќу-ка, скажи, где восток, где запад, - говорил он, и
он шутил, но он и сердилсЯ, ибо он решительно не постигал, как  можно,  не
страдаЯ клиническим идиотизмом, не уметь различить стран света. Ђ  она  не
умела. €, глЯдЯ, как она  смотрит  отуманенным,  теперь  уже  перепуганным
взглЯдом туда, где не  может  быть  дома,  мистер  ђэмзи  забыл  про  свое
виденье; как он бродит взад-вперед между урнами по садовой  террасе;  и  к
нему простирают  руки.  Ћн  подумал,  что  женщины  -  все  такие;  у  них
безнадежный туман в голове; он всегда был не в состоЯнии это постичь;  тем
не менее факт остаетсЯ фактом. € с нею так было  -  с  женой.  †енщины  не
умеют думать четко и Ясно. Ќо напрасно он на  нее  сердилсЯ;  в  сущности,
разве ему не нравитсЯ в женщинах именно эта туманность?  Ћна,  собственно,
часть их немыслимого обаЯньЯ. ‘ейчас  Я  ее  развеселю,  он  подумал.  Ћна
выглЯдит просто испуганной. ‘овсем притихла. Ћн тискал собственные  пальцы
и думал, что его голос, лицо, быстрый, неожиданный жест - все, что служило
ему столько лет, заставлЯЯ люде