й, если его засадЯт.
     Љарола,  между  тем,  считаЯсь  с  желанием  †юлиюса,  на  кладбище  не
поЯвлЯлась;  никто  не знал, что скрытаЯ надгробным  памЯтником  и  дождевым
зонтиком,  она  издали  присутствовала при печальном обрЯде. Ћна  подождала,
терпеливо и смиренно, пока  станет пусто  вокруг свежей могилы;  она видела,
как шествие тронулось  в обратный  путь, как †юлиюс сел  рЯдом с  Ђнтимом  и
кареты удалились, под мелким дождем. ’огда подошла к могиле  и  она, достала
из-под косынки  большой  букет  астр  и  положила его в  стороне от семейных
венков; затем долго стоЯла под дождем, ничего не видЯ, ни о чем не думаЯ, и,
не умеЯ молитьсЯ, плакала.
     ‚озвращаЯсь на  виколо леи ‚еккьерелли, она, правда, заметила на пороге
две  необычных  фигуры;  но что  дом  охранЯетсЯ,  она не сообразила. …й  не
терпелось увидеть Џротоса;  не сомневаЯсь в том,  что он и есть убийца,  она
его ненавидела теперь...
     —ерез несколько минут  полициЯ  сбежалась  на ее  крики;  увы,  слишком
поздно! “знав, что она его выдала, разъЯренный Џротос задушил Љаролу.
     ќто было  в полдень. €звестие об этом поЯвилось уже в вечерних газетах,
а так  как  на  Џротосе нашли срезанный со  шлЯпы лоскуток  кожи,  то в  его
двойной виновности никто не сомневалсЯ.
     ‹афкадио, между тем, пребывал до вечера в состоЯнии  какого-то ожиданиЯ
или неопределенного  страха, не то чтобы перед полицией, которою  ему грозил
Џротос, а перед самим Џротосом или перед чем-то таким, против чего он  уже и
не  старалсЯ защищатьсЯ. €м овладело какое-то  непонЯтное  оцепенение,  быть
может просто усталость; он был согласен на все.
     Ќакануне  он  видел  †юлиюса только  мельком,  когда  тот, по  прибытии
неаполитанского  поезда,  принимал покойника; затем долго  ходил по  городу,
куда глаза  глЯдЯт,  чтобы дать  исход  раздражению, которое в  нем возникло
после разговора в вагоне от сознаниЯ собственной зависимости.
     Ђ  в  то  же времЯ  известие о  том, что  Џротос арестован, не принесло
‹афкадио  того  облегчениЯ,  какого  он  мог  бы  ждать.  Ћн  был  как будто
разочарован.  ‘транный человек! Ќасколько решительно он  не желал  извлекать
никакой материальной выгоды из своего преступлениЯ, настолько же неохотно он
отказалсЯ от риска, свЯзанного с этой  игрой.  Ћн не мирилсЯ  с тем, что она
уже кончена. Љак когда-то в шахматы, он был бы рад  отдать противнику ладью,
и, словно этот неожиданный поворот дела слишком облегчал ему выигрыш и лишал
партию всЯкого интереса, он  чувствовал, что не успокоитсЯ,  пока не рискнет
еще.
     Ћн пообедал в ближайшей траттории,  чтобы не надевать фрака. ‚ернувшись
вслед  затем  в отель, он увидел сквозь  стеклЯнную  дверь  ресторана  графа
†юлиюса, сидЯщего за столом в  обществе  жены и дочери. …го поразила красота
†еневьевы, которой  он не видал  ни разу  после первого своего посещениЯ. Ћн
осталсЯ сидеть в курительной  комнате,  дожидаЯсь,  пока кончитсЯ обед,  как
вдруг ему пришли сказать, что граф прошел к себе в комнату и ждет его.
     Ћн вошел. †юлиюс де Ѓаральуль был один; он уже успел облечьсЯ в пиджак.
     -- Ќу вот! убийца пойман, -- встретил он его, подаваЯ ему руку.
     Ќо ‹афкадио ее не взЯл. Ћн стоЯл в дверЯх.
     -- Љакой убийца? -- спросил он.
     -- Љак какой? “бийца моего beau-frere'a!
     -- “бийца вашего beau-frere'a, это -- Я.
     Ћн  сказал  это,  не дрогнув,  не  менЯЯ  тона,  не понижаЯ  голоса, не
шевельнувшись,  и  так естественно, что  †юлиюс  сперва  не понЯл.  ‹афкадио
пришлось повторить:
     -- “бийца вашего beau-frere'a,  говорю Я, не мог  быть арестован по той
причине, что убийца вашего beau-frere'a, это -- Я.
     Ѓудь у ‹афкадио  вид душегуба,  †юлиюс, быть может,  испугалсЯ бы; но к
него был вид  ребенка. Ћн казалсЯ  даже еще  моложе,  чем  в тот  раз, когда
†юлиюс увидал его впервые; его взглЯд был так же светел, голос так  же Ясен.
Ћн затворил дверь, но осталсЯ стоЯть, прислонЯсь к ней. †юлиюс, возле стола,
тЯжело опустилсЯ в кресло.
     --  Ќесчастное дитЯ!  -- начал  он.  --  ѓоворите  тише!..  —то с  вами
случилось? Љак вы могли это сделать?
     ‹афкадио опустил голову, уже сожалеЯ о сказанном.
     -- Џочем Я знаю? џ сделал это очень быстро, пока мне хотелось.
     --  —то  вы имели против  ”лериссуара, этого достойного человека, таких
прекрасных качеств?
     --  џ  не знаю.  “ него был  жалкий вид. .. Љак  вы хотите, чтобы Я вам
объЯснил то, чего сам себе не могу объЯснить?
     Њежду ними росло тЯгостное молчание, изредка разбиваемое  их словами  и
снова  смыкавшеесЯ,  чтобы  стать  еще  глубже;  тогда  из  холла  гостиницы
доносились волны банального неаполитанского мотива. †юлиюс скреб заостренным
и длинным ногтем  мизинца  стеариновое пЯтнышко на скатерти  стола. ‚друг он
заметил, что  этот красивый ноготь  сломан.  ’о была  поперечнаЯ трещина, от
которой  во  всю ширину  потускнел тельный цвет  самоцвета. Љогда это  могло
случитсЯ?  €  как  это он раньше  не  обратил вниманиЯ? Љак бы там ни  было,
несчастье  было  непоправимо;  †юлиюсу  ничего  не  оставалось,  как  только
срезать. ќто огорчило его чрезвычайно, потому что он очень заботилсЯ о своих
руках и, в частности, об этом  ногте, который он долго  отращивал и  который
придавал большую прелесть пальцу, оттенЯЯ  его изЯщество.  Ќожницы  лежали в
ночном столике, и †юлиюс уже собралсЯ встать, чтобы достать их, но тогда ему
пришлось  бы  пройти  мимо  ‹афкадио; полный такта, он  решил  отложить  эту
деликатную операцию.
     -- €... что же вы намерены теперь делать? -- спросил он.
     --  Ќе  знаю.  Њожет  быть Явлюсь  с  повинной.  џ  даю  себе  ночь  на
размышление.
     †юлиюс  уронил  руку  на  кресло;   он  посмотрел  на  ‹афкадио;  затем
разочарованно вздохнул:
     -- Ђ Я-то начинал вас любить!..
     ќто было  сказано  без  всЯкого злого  умысла. ‹афкадио это понимал. Ќо
хоть и бессознательнаЯ, эта фраза все же  была жестокой и кольнула его прЯмо
в  сердце.  Ћн  поднЯл голову,  борЯсь  с внутренней  мукой,  котораЯ  вдруг
охватила его. Ћн  взглЯнул  на  †юлиюса:  "Ќеужели  это  тот  самый человек,
который еще вчера казалсЯ мне почти братом?"  --  думал он. Ћн обвел глазами
эту комнату, где еще третьего днЯ, несмотрЯ на содеЯнное им преступление, он
так  весело беседовал; флакон с  одеколоном  все еще  стоЯл  на столе, почти
пустой...
     --  Џослушайте, ‹афкадио,  --  продолжал  †юлиюс. --  ‚аше положение не
представлЯетсЯ   мне   таким   уж   безнадежным.   Џредполагаемый   виновник
преступлениЯ...
     --  „а,  Я  знаю, он арестован, -- сухо прервал его  ‹афкадио. -- “ж не
посоветуете ли вы мне дать осудить вместо себЯ невинного?
     -- ’от, кого вы  называете невинным,  убил сегоднЯ женщину,  которую вы
знали даже...
     -- € это менЯ устраивает, не так ли?
     -- џ этого не говорю, но...
     --  „обавим, что это, к  тому же, единственный человек, который  мог бы
менЯ выдать.
     -- Ќе всЯкаЯ надежда потерЯна, вы сами видите.
     †юлиюс  встал,  подошел  к  окну,  поправил  складку штор, вернулсЯ  на
прежнее  место и, нагнувшись, оперсЯ скрещенными  руками о спинку кресла, на
котором он перед тем сидел:
     -- ‹афкадио,  Я не хочу вас отпускать, не дав вам совета:  от вас самих
зависит,  Я в этом  убежден,  сделатьсЯ снова  честным  человеком и занЯть в
обществе то место, которое совместимо с вашим происхождением... Ќа то, чтобы
вам помочь, существует церковь. Џослушайте, дитЯ мое:  соберитесь с духом --
пойдите исповедатьсЯ.
     ‹афкадио не мог скрыть улыбки.
     -- џ обдумаю ваши любезные слова.
     Ћн сделал шаг вперед, потом:
     -- ‚ы, должно быть, предпочли бы не касатьсЯ  руки  убийцы. Ќо все-таки
мне хочетсЯ поблагодарить вас за ваше...
     -- •орошо! хорошо! --  сказал  †юлиюс,  делаЯ  сердечный, но сдержанный
жест. -- Џрощайте, дитЯ мое.  џ не решаюсь сказать вам до свиданиЯ. Ќо если,
когда-нибудь, вы...
     -- Џока вам нечего больше мне сказать?
     -- Џока нечего.
     -- Џрощайте.
     ‹афкадио медленно поклонилсЯ и вышел.
     Ћн вернулсЯ к себе в комнату, этажом выше. Ћн полуразделсЯ, бросилсЯ на
кровать.  ‚ечер  был  очень  душен;  ночь  не  принесла  прохлады. Ћкно было
раскрыто  настежь, но  в  воздухе не было ни  малейшего ветерка;  отдаленные
электрические  фонари  пиацца  делле ’ерме, по  ту сторону  сада,  наполнЯли
комнату   голубоватым,  рассеЯнным   светом,  словно  от  луны.  Ћн  пыталсЯ
размышлЯть, но какое-то  странное  оцепенение  сковало его  мысли; он уже не
думал ни о своем преступлении, ни о том, как спастись; он старалсЯ только не
слышать больше  ужасных слов †юлиюса: "џ  начинал вас любить"... …сли сам он
не  любит  †юлиюса, то стоЯт  ли  слез  эти слова? Ќеужели  потому-то  он  и
плачет?..  Ќочь  была  такаЯ  тихаЯ;  ему казалось,  что,  стоит  только  не
боротьсЯ, и можно  умереть. Ћн взЯл  графин с водой, стоЯвший возле кровати,
смочил платок и приложил к наболевшему сердцу.
     "“же ни один напиток на свете не освежит это иссохшее сердце!" -- думал
он, даваЯ слезам  стекать на  губы и  впиваЯ их  горечь. ‚ ушах  у него пели
стихи, которые он читал когда-то, но не знал, что помнит их:
     My heart aches; a drowsy numbness pains
     My senses...*
     ___________
     * ’ак больно сердцу; чувства оковала
     ’упаЯ мука...
     ___________
     Ћн задремал.
     €ли это ему  приснилось?  Љак  будто кто-то  постучал  в  дверь? „верь,
которую  он  никогда не запирает  на ночь, медленно открываетсЯ и пропускает
хрупкий белый облик. Ћн слышит тихий зов:
     -- ‹афкадио... ‚ы здесь, ‹афкадио?
     ‘квозь полудремоту ‹афкадио все же узнает этот голос.  Ќо, быть  может,
он еще сомневаетсЯ в подлинности милого ЯвлениЯ? ЃоитсЯ спугнуть его словом,
движением?.. Ћн молчит.
     †еневьева  де Ѓаральуль,  чьЯ  комната  была  рЯдом  с  комнатой  отца,
невольно слышала весь  разговор между графом и ‹афкадио. ЌевыносимаЯ тревога
привела  ее  в его  комнату, и  так  как ее зов  осталсЯ  без ответа, то, не
сомневаЯсь больше, что ‹афкадио покончил с собой, она бросилась к  изголовью
и, рыдаЯ, упала на колени.
     Џока  она  так  рыдала, ‹афкадио приподнЯлсЯ, склонилсЯ над  ней совсем
близко,  все  еще не  смеЯ  коснутьсЯ  губами прекрасного лба,  белевшего  в
темноте. € †еневьева де  Ѓаральуль  почувствовала, что всЯ ее волЯ исчезает;
откинув лоб, уже ласкаемый  его дыханием, и  не  знаЯ, у кого искать защиты,
как не у него же:
     -- Џожалейте менЯ, мой друг, -- сказала она.
     ‹афкадио тотчас же опомнилсЯ  и, отстранЯЯсь от  нее и в то же времЯ ее
отталкиваЯ:
     -- ‚станьте,  мадмуазель де Ѓаральуль! “йдите! џ не  могу...  Я уже  не
могу быть вашим другом.
     †еневьева встала, но не отошла от  постели,  на  которой полулежал тот,
кого она  считала мертвым, и, нежно  касаЯсь горЯчего лба  ‹афкадио, словно,
чтобы убедитьсЯ, что он жив:
     -- Ќо, мой друг, Я слышала все,  что вы говорили сегоднЯ отцу. ђазве вы
не понимаете, что поэтому Я и пришла?
     ‹афкадио, полупривстав,  смотрел  на нее. …е распущенные волосы спадали
ей на  плечи;  все  лицо  ее было  в  тени, так что он не видел ее  глаз, но
чувствовал, как его  окутывает  ее  взглЯд.  ‘ловно не в  силах  вынести его
нежность, он закрыл лицо руками.
     -- Ђх, отчего Я встретилсЯ с вами так поздно! -- простонал он.-- ‡а что
вы менЯ любите?  ‡ачем вы так со мной говорите, когда  Я уже  не  в  праве и
недостоин вас любить!
     Ћна печально возразила:
     -- џ ведь  к  вам пришла, ‹афкадио,  и не к кому  иному. Љ преступнику,
‹афкадио! Љак часто Я  шептала  ваше  имЯ  с того самого днЯ,  когда вы  мне
предстали  как  герой, даже чересчур уж смелый... ’еперь  вы должны знать: Я
втайне  обрекла себЯ вам уже  в ту  минуту, когда вы проЯвили на моих глазах
такое самопожертвование. —то же такое произошло с тех пор? Ќеужели вы убили?
—то вы с собой сделали?
     ‹афкадио молча качал головой.
     --  џ  слышала,  отец  говорил,  что  арестовали  кого-то  другого,  --
продолжала она, --  бандита, который совершил убийство... ‹афкадио! Џока еще
не поздно, спасайтесь, уезжайте сегоднЯ же ночью! “езжайте.
     ’огда ‹афкадио прошептал:
     -- џ не могу.

     €, чувствуЯ,  как  распущенные  волосы †еневьевы  касаютсЯ его  рук, он
схватил их, страстно прижимаЯ к глазам, к губам:
     -- Ѓежать! € это ваш совет? Ќо куда Я могу теперь бежать? €,  если даже
Я спасусь от полиции, от самого себЯ не спастись... €  потом, вы будете менЯ
презирать, если Я убегу.
     -- џ! Џрезирать вас, мой друг...
     --  џ жил, ничего не сознаваЯ; Я убил, как  во сне,  как  в кошмаре, от
которого уже не могу очнутьсЯ...
     -- €з которого Я хочу вас вырвать, -- воскликнула она.
     -- ‡ачем менЯ будить, если Я проснусь преступником? -- Ћн схватил ее за
руку: -- ђазве вы не  понимаете,  что Я не вынесу  безнаказанности?  —то мне
осталось, как не дождатьсЯ утра и сознатьсЯ во всем?
     -- ‚ы  должны сознатьсЯ богу, не  людЯм. …сли бы мой отец вам этого сам
не сказал,  Я бы сказала то же. ‹афкадио, есть церковь,  котораЯ  укажет вам
вашу кару и поможет вам обрести мир через ваше раскаЯние.
     †еневьева права; и, разумеетсЯ, длЯ  ‹афкадио нет  лучшего выбора,  чем
удобное послушание; рано или поздно, он в этом убедитсЯ, как  и  в  том, что
все  остальные пути ему заказаны... „осадно, что  первый ему так посоветовал
эта шлЯпа, †юлиюс!
     -- —ему это вы  менЯ учите?  --  говорит он  с оттенком  неприЯзни.  --
Ќеужели это вы так говорите?
     Ћн выпускает и отталкивает ее руку; и, когда †еневьева отходит он него,
он  чувствует,  как в нем растет, вместе с какой-то  злобой  против †юлиюса,
желание разлучить  †еневьеву с  отцом,  он видит  ее голые  ноги  в шелковых
туфельках.
     -- Ќеужели вы не понимаете, что менЯ страшит не раскаЯние, а...
     Ћн встал с постели; он отвернулсЯ от †еневьевы; он подходит к окну; ему
душно; он  приникает  лбом к стеклу и горЯчими  ладонЯми к  холодному железу
перил; ему хотелось бы забыть, что он тут, что он рЯдом с ней...
     -- Њадмуазель де Ѓаральуль, вы сделали длЯ преступника  все, что  может
сделать  молодаЯ  девушка  из хорошей  семьи,  если даже не  больше;  Я  вас
благодарю  от  всей души. ’еперь вам лучше  менЯ  оставить.  ‚озвращайтесь к
вашему отцу, к вашим привычкам, к вашим обЯзанностЯм... Џрощайте. Љак знать,
увижу ли Я вас  еще  когда-нибудь? Џомните, что  только длЯ того, чтобы быть
немного менее недостойным вашего доброго отношениЯ ко мне, Я завтра сознаюсь
во всем. Џомните, что... Ќет, не подходите ко мне!.. €ли вы думаете, что мне
было бы довольно рукопожатиЯ?..
     †еневьева  не  побоЯлась  бы  отцовского  гнева,  мнениЯ  света  и  его
презрениЯ, но перед этим ледЯным тоном ‹афкадио она терЯет мужество. Ќеужели
же  он  не  понЯл, что  если  она  пришла  вот так, ночью,  говорить с  ним,
сознатьсЯ ему в своей любви, то, значит, и в  ней тоже есть и  решимость,  и
отвага,  и ее любовь  стоит, пожалуй, побольше, чем простаЯ благодарность?..
Ќо как она ему скажет, что  и она тоже до этого днЯ металась  словно во сне,
-- во  сне, от  которого пробуждалась на миг только в  больнице, где,  среди
несчастных  детей,  когда  она перевЯзывала  их  настоЯщие раны,  ей  иногда
казалось, что  она, наконец, касаетсЯ какой-то действительности, -- в жалком
сне, где метались рЯдом с ней ее  родители и высились все нелепые условности
их  среды; что  она  никогда  не могла принЯть всерьез ни их  жестов, ни  их
мнений, идеалов и принципов, ни даже их  самих. —то же удивительного, если и
‹афкадио не принЯл всерьез ”лериссуара!.. ђазве  они  могут так  расстатьсЯ?
‹юбовь  ее толкает, кидает к  нему. ‹афкадио  хватает  ее, прижимает к себе,
покрывает ее бледный лоб поцелуЯми...
     ‡десь начинаетсЯ новаЯ книга.
     Ћ осЯзаемаЯ  правда желаниЯ! ’ы  оттеснЯешь в полумглу  призраки  моего
воображениЯ.
     Њы покинем наших любовников в этот час, когда поет петух  и свет, тепло
и  жизнь одолевают ночь. ‹афкадио приподымаетсЯ рЯдом со спЯщей  †еневьевой.
Ќо  не  прекрасное  лицо  своей возлюбленной, не  этот  влажный лоб, не  эти
перламутровые веки, не эти полураскрытые,  горЯчие губы, не эти  безупречные
груди,  не это  утомленное тело,  нет,  не  их созерцает он, а -- за настежь
раскрытым окном -- зарю, где трепещет садовое дерево.
     ‘коро  †еневьеве  надо  будет  его   покинуть;  но   еще  он  ждет;  он
прислушиваетсЯ,  склонЯсь  над ней, сквозь ее тихое дыхание, к неЯсному шуму
города, уже  очнувшегосЯ от дремоты.  ‚дали, в  казармах, звенит труба. Љак?
Ќеужели он откажетсЯ от жизни? € ради уважениЯ †еневьевы, которую он уважает
чуть-чуть меньше  с тех пор, как она его любит  чуть-чуть больше, неужели он
все еще хочет сознатьсЯ во всем?