ќмиль ‡олЯ. Њечта

Ћцените этот текст:
ќмиль ‡олЯ. Њечта

----------------------------------------------------------------------------
Џеревод с французского Њ. ђомма.
ђугон-Њаккары
ќмиль ‡олЯ. ‘обрание сочинений в 18 томах. ’ом 13
Њ., "Џравда", 1957.
€здание выходит под общей редакцией Ђ. Џузикова.
OCR Ѓычков Њ.Ќ. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------

‘тоЯла суроваЯ зима 1860 года, “аза замерзла, и глубокий снег покрывал
равнины Ќижней Џикардии. ‚ самый день рождества внезапно подул норд-ост, и
Ѓомон был почти похоронен под снегом. ‘нег пошел с самого утра, к вечеру он
еще усилилсЯ и всю ночь падал сплошной стеной. ‚ верхнем городе, там, где
фасад бокового придела собора черным клином врезаетсЯ в улицу Ћрфевр,
уносимый ветром снег скоплЯлсЯ в сугробы, стучал в дверь собора св. Ђгнесы,
- старинную дверь романского, почти готического, стилЯ, обильно украшенную
скульптурой и резко выделЯвшуюсЯ на голом фасаде. Љ утру здесь накопилось
фута на три снега.
“лица еще спала после праздника. Џробило шесть часов. ‚ голубых
предрассветных сумерках, за пеленой медленно и упорно падающих снежинок,
смутно виднелось одно-единственное живое существо: то была девочка лет
девЯти, приютившаЯсЯ под дверными сводами собора. Ћна провела здесь всю
ночь, дрожа от холода и стараЯсь укрытьсЯ как можно лучше. Ќа ней были
какие-то лохмотьЯ, голова повЯзана обрывком фулЯра, грубые мужские башмаки
надеты на босу ногу. ‚ероЯтно, девочка исходила весь город, прежде чем
забитьсЯ сюда, и упала здесь, сраженнаЯ усталостью. „лЯ нее это был край
земли, последнее прибежище, и дальше - никого, ничего, полнаЯ заброшенность.
‘мертельный голод и холод терзали ее. ‡адыхаЯсь от слабости, со сдавленным
тоскою сердцем, она уже перестала боротьсЯ, и, когда резкий порыв ветра
вихрем завивал снег, только смутный инстинкт, бессознательнаЯ телеснаЯ волЯ
заставлЯли ее шевелитьсЯ, менЯть место, стараЯсь поглубже забитьсЯ под эти
древние каменные своды.
—асы проходили за часами. „евочка сидела, прислонившись к колонне, в
простенке между двумЯ одинаковыми нишами с двустворчатыми дверьми. Ќа
колонне стоЯла статуЯ св. Ђгнесы, тринадцатилетней мученицы, такой же
девочки, как и она сама, с пальмовой ветвью в руке, с Ягненком у ног. Ђ на
фронтоне, над перекладиной, в наивных горельефах развертывалась всЯ историЯ
маленькой девственницы, •ристовой невесты: вот ее воспитатель, после того
как она отвергла его сына, приводит ее нагишом в зазорное место, но
распущенные волосы Ђгнесы чудесно вырастают и закрывают ее; вот она на
костре, но пламЯ, не трогаЯ ее тела, разлетаетсЯ в стороны и охватывает
палачей, едва успевших поджечь хворост; вот чудо, сотворенное мощами Ђгнесы:
излечение от проказы дочери императора Љонстанции, - и чудо, сотворенное
иконой Ђгнесы: свЯщенник, отец Џавлин, мучимый плотскими страстЯми, по
совету папы подает иконе кольцо с изумрудом, а та протЯнула палец, взЯла
кольцо и убрала палец обратно, кольцо же можно видеть на нем и посейчас;
этот случай исцелил отца Џавлина. Ќа верхушке фронтона было изображено, как
св. Ђгнеса возноситсЯ наконец на небо и ее, такую маленькую, почти девочку,
берет в жены ее нареченный €исус и приникает к ней бесконечно сладостным
поцелуем.
Џронизывающий ветер металсЯ по улице, снег хлестал в лицо, казалось,
белые сугробы совсем погребут под собою порог, и девочка, забравшись на
подножие колонны, прижалась к статуЯм свЯтых дев, стоЯвшим в амбразуре. ’о
были подруги Ђгнесы, ее постоЯнные спутницы. ’ри из них помещались по правую
сторону: св. „оротеЯ, котораЯ питалась в тюрьме хлебом, ниспосланным ей
чудом, св. ‚арвара, жившаЯ в башне, и св. †еневьева, чьЯ девственность
спасла Џариж, - и три по левую: св. Ђгата с вывернутыми и вырванными
грудЯми, св. •ристина, бросившаЯ в лицо истЯзавшему ее отцу кусок
собственного мЯса, и св. –ецилиЯ, которую полюбил ангел. Ђ над ними еще и
еще возвышались девы. ’ри тесных рЯда дев подымались вместе с тремЯ арками,
украшаЯ изгибы сводов торжествующим цветением девственных тел: внизу их
терзали, раздирали на части, наверху их приветствовали летучие сонмы
херувимов, и они в восторженном блаженстве водворЯлись среди небесных сфер.
Џрошло много времени, становилось все светлее, пробило восемь часов, а
никто еще не помог девочке. …сли бы она не утаптывала снег, он засыпал бы ее
до самых плеч. ‘тариннаЯ дверь за ее спиной была всЯ покрыта снегом и
побелела, точно опушеннаЯ горностаем, как и скамьЯ у подножиЯ фасада, такого
голого и гладкого, что ни одна снежинка не задерживалась на нем. Ѓольшие
статуи дев в амбразуре были особенно пышно одеты снегом и сверкали чистотой
от белых ног до белых волос. ѓруппы на фронтоне над ними и маленькие девы,
видневшиесЯ среди острых изломов под сводами, были расцвечены белыми мазками
на темном фоне, а на самом верху фронтона, в заключительной сцене небесного
брака Ђгнесы, казалось, архангелы прославлЯли деву, осыпаЯ ее дождем белых
роз. € над всем этим, сверкаЯ девственной белизной тела, покрытого
незапЯтнанным снегом, с белой пальмовой ветвью в руке, с белым Ягненком у
ног, среди жестокой неподвижности морозного воздуха стоЯла на колонне
дева-ребенок, цепенеЯ в таинственном сиЯнии торжествующей девственности. Ђ у
ног ее скорчилсЯ другой ребенок, такаЯ же несчастнаЯ девочка, тоже всЯ белаЯ
под снегом, такаЯ белаЯ и окоченевшаЯ, что ее уже нельзЯ было отличить от
больших статуй, и казалось, что она тоже из камнЯ.
Њеж тем на одном из спЯщих фасадов вдруг хлопнул открывшийсЯ ставень, и
девочка поднЯла голову. ‚о втором этаже дома, примыкавшего к самому собору,
справа от нее, распахнулось окно. Ћчень красиваЯ темноволосаЯ женщина лет.
сорока выглЯнула на улицу. € хотЯ на дворе стоЯл мороз, а руки ее были
обнажены, она застыла на минуту в окне, увидев шевелЯщегосЯ на паперти
ребенка. “дивление и жалость омрачили ее спокойное лицо. Џотом женщина
вздрогнула и захлопнула окошко. Ќо она унесла с собой мелькнувшее видение:
повЯзаннаЯ обрывком фулЯра белокураЯ детскаЯ головка с глазами цвета фиалки,
продолговатое личико, покатые плечи и тонкаЯ, длиннаЯ, изЯщнаЯ, как стебель
лилии, шейка. Ќо лицо и шеЯ посинели от холода, детские ручки и ножки
помертвели, и живым казалсЯ только легкий пар дыханиЯ.
„евочка все глЯдела вверх, на дом, узкий двухэтажный дом, очень старый,
построенный, наверное, в конце пЯтнадцатого столетиЯ. Ћн прижалсЯ к самому
собору и выступал между двумЯ контрфорсами, как бородавка меж пальцев ноги
великана. € укрытый таким образом дом великолепно сохранилсЯ. …го первый
этаж был каменный, второй - деревЯнный, украшенный между бревен кирпичной
облицовкой; конек над фронтоном выдавалсЯ на целый метр вперед, в левом углу
возвышалась башенка с выступающей лестницей и старинным узким окошком, на
котором еще сохранилсЯ свинцовый переплет. Ќо все-таки со временем пришлось
кое-что изменить. —ерепичнаЯ крыша относилась, вероЯтно, к эпохе ‹юдовика
XIV. Њожно было легко различить и другие переделки той же поры: окно,
прорубленное в подножии башенки, деревЯнные рамы взамен металлических
переплетов прежних витражей. ‘реднЯЯ из трех оконных ниш второго этажа была
заложена кирпичами, благодарЯ чему дом сделалсЯ симметричным, как и прочие,
более поздние постройки на этой улице. ‘толь же очевидны были переделки в
первом этаже: под лестницей взамен старинной железной двери была поставлена
дубоваЯ, а у некогда стрельчатой центральной арки, начинавшейсЯ от самого
фундамента, заложены камнем все основание, оба краЯ и верхний свод, так что
получилось что-то вроде широкого прЯмоугольного окна:
„евочка бездумно продолжала разглЯдывать это опрЯтное и почтенное
жилище ремесленника и перечитывала прибитую слева от двери вывеску, на
которой старинными черными буквами по желтому полю было написано: "ѓюбер,
мастер церковных облачений", - как вдруг ее внимание снова привлек стук
открывшегосЯ ставнЯ. Ќа сей раз это был ставень квадратного окна в первом
этаже; к окну склонилось взволнованное лицо мужчины с орлиным носом,
бугристым выпуклым лбом и густой шапкой волос, уже поседевших, хотЯ ему было
едва сорок пЯть лет. Њужчина, в свою очередь, забылсЯ на минуту у окна,
разглЯдываЯ девочку, и его большой, выразительный рот сложилсЯ в горькую
складку. Џотом девочка увидела, как он выпрЯмилсЯ за мелкими зеленоватыми
стеклами. Ћн повернулсЯ, поманил кого-то рукой, и в окне поЯвилась его
красиваЯ жена. ‘тоЯ рЯдом, плечо к плечу, с глубоко опечаленными лицами, они
не шевелились и не спускали с девочки глаз.
“же четыреста лет род ѓюберов жил в этом доме. ‚се они были
вышивальщики и передавали свое мастерство от отца к сыну. „ом был построен
мастером церковных облачений еще при ‹юдовике XI; при ‹юдовике XIV потомок
мастера перестроил его, и нынешний ѓюбер жил все тут же, как и все его
предки, вышиваЯ ризы. Љогда ему было двадцать лет, он полюбил
шестнадцатилетнюю девушку ѓюбертину, полюбил так страстно, что, несмотрЯ на
отказ, полученный от ее матери, вдовы чиновника, похитил ее и потом женилсЯ
на ней. Ћна была на редкость красива, и эта красота заполнЯла их жизнь, была
их счастьем и их горем. Љогда через восемь месЯцев уже беременнаЯ ѓюбертина
пришла проститьсЯ с умирающей матерью, та лишила ее наследства и проклЯла.
ѓюбертина родила в тот же вечер, и ребенок умер. Љазалось, упрЯмаЯ чиновница
не успокоилась даже на кладбище и мстила им из могилы, потому что, несмотрЯ
на пламенное желание, у супругов не было больше детей. „вадцать четыре года
спустЯ они все еще оплакивали свою потерю и все больше отчаивались хоть
когда-нибудь умилостивить покойницу.
‘мущеннаЯ взглЯдами ѓюберов, девочка глубже забилась за колонну св.
Ђгнесы; ее беспокоило и то, что улица начала пробуждатьсЯ: открывались
лавочки, стали поЯвлЯтьсЯ люди. “лица Ћрфевр упиралась концом в боковой
фасад собора, дом ѓюбера преграждал проход со стороны алтарной абсиды, так
что улица была бы настоЯщим тупиком, если бы с другой стороны от нее не
отходила ‘олнечнаЯ улица, котораЯ тЯнулась узким проходом вдоль боковых
часовен и выводила к главному фасаду, на Њонастырскую площадь. Џрошли две
прихожанки и удивленно поглЯдели на маленькую нищенку, никогда доселе не
виданную ими в Ѓомоне. ‘нег все падал, так же медленно и упорно. Љазалось, с
бледным дневным светом холод только усилилсЯ, белый саван одел весь город, и
под его глухим и плотным покровом слышались лишь отдаленные звуки голосов.
Ќо вдруг девочка увидела прЯмо перед собой ѓюбертину, вышедшую за
хлебом - у нее не было прислуги, - и, дичась, стыдЯсь своей заброшенности
как проступка, отодвинулась еще дальше за колонну.
- —то ты здесь делаешь, крошка? Ћткуда ты?
„евочка не ответила и закрыла лицо. Ђ между тем она уже не чувствовала
своего тела, руки и ноги стали как чужие, и, казалось, самое сердце
остановилось и превратилось в ледЯшку. Љогда добраЯ женщина со скрытой
жалостью отвернулась от нее, девочка, вконец ослабев, упала на колени,
бессильно соскользнула в снег, и белые хлопьЯ неслышно покрыли ее могильным
саваном. ‚озвращаЯсь с еще горЯчим хлебом, женщина увидела ее на снегу и
снова подошла к ней.
- Џослушай, детка, тебе нельзЯ оставатьсЯ здесь, под дверью.
’огда ѓюбер, который тоже вышел и стоЯл на пороге дома, взЯл у жены
хлеб и сказал:
- ‚озьми-ка ее, принеси!
Ќе говорЯ ни слова, ѓюбертина взЯла девочку на руки. ’а не шевелилась,
больше не сопротивлЯлась, ее уносили, как вещь, а она, стиснув зубы и закрыв
глаза, совсем холоднаЯ и легонькаЯ, точно выпавший из гнезда птенчик,
неподвижно лежала на сильных руках.
Љогда все вошли в дом, ѓюбер закрыл дверь, а ѓюбертина со своей ношей
на руках прошла через комнату, выходившую на улицу и служившую гостиной. ‚
большом квадратном окне было выставлено несколько вышитых штук материи.
Џотом она вошла в кухню, некогда служившую общей залой, сохранившуюсЯ почти
в полной неприкосновенности, с ее балками, выступающими на потолке, с
плиточным полом, починенным в двадцати местах, и огромным камином с каменной
облицовкой. Ќа полках была расставлена кухоннаЯ утварь: горшки, кастрюли,
миски вековой, а то и двухвековой давности, и тут же стариннаЯ глинЯнаЯ
посуда, старый фаЯнс, старые оловЯнные тарелки. Ќо в самом камине, во всю
ширину очага, стоЯла настоЯщаЯ современнаЯ плита, большаЯ чугуннаЯ плита со
сверкающими медными украшениЯми. Џлита была раскалена докрасна, слышно было,
как в чайнике кипела вода. Ђ на краю плиты стоЯла кастрюлЯ, полнаЯ горЯчего
кофе с молоком.
- —ерт возьми! ‡десь, пожалуй, лучше, чем на улице, - сказал ѓюбер,
кладЯ хлеб на тЯжелый стол времен ‹юдовика XIII, занимавший середину
комнаты. - Џосади беднЯжку возле печки, пусть отогреетсЯ.
ѓюбертина уже усадила девочку, и пока та приходила в себЯ, супруги
принЯлись разглЯдывать ее. ‘нег таЯл на ее одежде и стекал вниз тЯжелыми
каплЯми. ‘квозь дыры огромных мужских башмаков виднелись ее помертвевшие
ножки, а под тонким платьем вырисовывалось окоченелое тельце - жалкое
тельце, говорившее о горе, о нищете. ‚друг девочку начал бить озноб, она
открыла растерЯнные глаза и метнулась, как зверек, очутившийсЯ в ловушке.
Ћна втЯнула голову в плечи, стараЯсь спрЯтать лицо в трЯпье, окутывавшее ее
шею и подбородок. ‘упруги подумали было, что у нее повреждена праваЯ рука:
она все времЯ держала ее неподвижно, крепко прижав к груди.
- Ќе бойсЯ, мы тебе ничего плохого не сделаем... Ћткуда ты? Љто ты?
—ем дальше, они говорили, тем больше она пугалась. Ћна обернулась, как
будто ожидала увидеть за спиной кого-то, кто сейчас начнет ее бить. Џетом
она украдкой осмотрела кухню - каменные плиты пола, балки на потолке,
блестЯщую посуду; сквозь два окна неправильной формы, оставшиесЯ с давних
пор, она обвела взглЯдом весь сад до деревьев епископского парка, белые
силуэты которых поднимались над дальней стеной, и, казалось, была удивлена,
заметив по левую сторону, за аллеей, абсиду собора с романскими окнами в
приделах. †ар от плиты проникал в нее, но она опЯть задрожала, потом затихла
и неподвижно уставилась в пол.
- ’ы здешнЯЯ, из Ѓомона?.. Љто твой отец?
„евочка молчала, и ѓюбер решил, что ей мешает говорить спазма в горле.
- —ем расспрашивать, - сказал он, - дадим-ка ей лучше чашку горЯчего
кофе с молоком.
ќто был разумный совет, и ѓюбертина тотчас же дала девочке свою
собственную чашку. Џока о>на готовила ей большие бутерброды, девочка
подозрительно оглЯдывалась и все отодвигалась, но мучительный голод
пересилил наконец недоверие, и она начала жадно есть и пить. …е маленькаЯ
рука так дрожала, что проносила куски мимо рта, и взволнованные супруги
молчали, чтобы не смущать ее. „евочка ела одной левой рукой, праваЯ была
упорно прижата к груди. Љончив есть, она чуть не уронила чашку и неловко,
точно калека, поддержала ее локтем.
- “ тебЯ поранена ручка? - спросила ѓюбертина. - Ќе бойсЯ, малютка,
покажи нам.
Ќо едва только прикоснулись к ее руке, как девочка вскочила, стала
Яростно отбиватьсЯ и в борьбе нечаЯнно разжала руку. ЊаленькаЯ книжечка в
картонном переплете, которую она прижимала под платьем к телу, проскользнула
сквозь дыру в лохмотьЯх и упала. Ћна хотела подхватить ее, но не успела; и,
видЯ, что эти чужие люди уже открыли книжку и читают, застыла со сжатыми в
бешенстве кулаками.
’о была книжка воспитанницы попечительства о бедных департамента ‘ены.
Ќа первой странице под изображением ‚инсента де ЏолЯ {‚инсент де Џоль (XVII
в.) - основатель монашеской конгрегации "‘естер-благотворительниц"
(лазаристок) и организатор во ”ранции первых сиротских приютов.} в овальной
рамке был напечатан обычный формулЯр: фамилиЯ воспитанницы - просто
чернильнаЯ черта на пустом белом поле; имЯ - Ђнжелика-ЊариЯ; времЯ рождениЯ
- 22 ЯнварЯ 1851 года; принЯта - 23-го числа того же месЯца под номером
1634. €так, отец и мать неизвестны, - и больше ничего, никакой бумажки, ни
даже метрического свидетельства, - ничего, кроме этой холодной официальной
книжечки в бледно-розовом матерчатом переплете. Ќикого на свете, только этот
арестантский список, занумерованное одиночество, заброшенность, разнесеннаЯ
по графам.
- Ђ, подкидыш! - вскрикнула ѓюбертина.
€ тут в припадке безумного гнева Ђнжелика заговорила:
- џ лучше всех! „а, Я лучше, лучше, лучше!.. џ никогда ни у кого не
крала, а они у менЯ украли все. Ћтдайте мне то, что вы украли!
ЃеспомощнаЯ гордость, страстное желание стать сильнее до того
переполнЯли все существо, маленькой женщины, что ѓюберы застыли в полном
изумлении. Ћни не могли узнать эту белокурую девочку с голубыми глазами и
тонкой, стройной, как стебель лилии, шейкой. ѓлаза ее потемнели, лицо стало
злым, а чувственнаЯ шеЯ вздулась под притоком нахлынувшей крови. ’еперь,
отогревшись, она вытЯгивалась и шипела, точно змейка, подобраннаЯ на снегу.
- ЉакаЯ ты злаЯ! - тихо сказал вышивальщик. - Њы только хотим узнать,
кто ты: ведь это длЯ твоей же пользы.
€ через женино плечо он снова стал просматривать книжку, которую та
перелистывала. Ќа второй странице стоЯло имЯ кормилицы: "25 ЯнварЯ 1851 года
девочка Ђнжелика-ЊариЯ поручена кормилице ”рансуазе, жене г-на ѓамелша,
земледельца по роду занЯтий, проживающего в общине ‘уланж, Ќеверского
округа. “помЯнутаЯ выше кормилица получила при отбытии плату за первый месЯц
кормлениЯ и вещи длЯ ребенка". ‡атем следовало свидетельство о крещении,
подписанное казенным свЯщенником приюта попечительства о бедных, и
результаты медицинского освидетельствованиЯ ребенка при отъезде и по
возвращении. ‘ледующие четыре страницы были сплошь заполнены столбцами
отметок о помесЯчной плате за содержание, и против каждой стоЯла
неразборчиваЯ подпись получившего.
- ‚от оно что, Ќевер! - сказала ѓюбертина. - ’ак ты воспитывалась возле
Ќевера?
Ђнжелика, всЯ краснаЯ от сознаниЯ, что не может помешать этим людЯм
читать, ожесточенно молчала. Ќо вдруг гнев ее прорвалсЯ наружу, она
заговорила о своей кормилице:
- Ђх, если бы здесь была мама Ќини, она непременно побила бы вас. Ћна
за менЯ заступалась, хоть и колотила. “ж, конечно, там, со свиньЯми, мне
было лучше, чем здесь...
ѓолос ее пресекалсЯ, невнЯтно, обрываЯ фразы, она продолжала
рассказывать о лугах, где она пасла корову, о большой дороге, где они
играли, о том, как они пекли лепешки, как ее укусила большаЯ собака.
ѓюбер перебил ее и громко прочел:
- "‚ случае тЯжелой болезни или дурного обращениЯ с ребенком инспектор
попечительства имеет право передать его другой кормилице".
Џод параграфом имелась запись, что девочка Ђнжелика-ЊариЯ была передана
20 июнЯ 1860 года ’ерезе, жене г-на ”раншома, профессиЯ - цветочники,
местожительство - Џариж.
- ‹адно, - сказал ѓюбер, - все понЯтно. ’ы была больна, и тебЯ
отправили в Џариж.
Ќо это все-таки было не так, и чтобы узнать всю историю, ѓюберам
пришлось вытЯгивать ее из девочки по частЯм. ‹уи ”раншом был двоюродным
братом матушки Ќини. Џосле болезни он приехал на поправку в родную деревню и
прожил там месЯц. ’огда же его жена ’ереза узнала Ђнжелику и так полюбила
ее, что добилась позволениЯ увезти ее с собой в Џариж и обучить цветочному
ремеслу. Ќо три месЯца спустЯ муж умер, и ’ереза, котораЯ сама сильно
захворала, вынуждена была переселитьсЯ к своему брату, кожевнику ђабье,
жившему в Ѓомоне. ’ам она и умерла в начале декабрЯ, перед смертью поручив
Ђнжелику невестке. G тех пор девочка не видела ничего, кроме брани, побоев и
всЯческих мучений.
- ђабье, - пробормотал ѓюбер. - ђабье... „а, да, они кожевники... ‚
нижнем городе, на берегу ‹иньолЯ... Њуж - пьЯница, у жены - дурнаЯ слава.
- Ћни ругали менЯ подзаборницей, - возмущенно говорила Ђнжелика; ее
гордость невыносимо страдала. - Ћни говорили, что ублюдку и в канаве хорошо.
Ѓывало, она менЯ изобьет, а потом поставит мне похлебку прЯмо на пол, как
своему коту... Ђ часто Я ложилась спать совсем не евши... ‚ конце концов Я
удавилась бы.
„евочка гневно и безнадежно махнула рукой.
- ‚чера, перед рождеством, они напились с самого утра и набросились на
менЯ вдвоем. Ћни грозили, что выбьют из менЯ всю душу; им казалось, что это
очень смешно. Ќо это не вышло, и потом они сами передрались и так колотили
друг друга кулаками, что оба повалились на пол, да и легли поперек комнаты.
џ даже подумала, что они умерли... Ђ Я уже давно решила убежать. Ќо Я хотела
взЯть с собой мою книжечку. Њама Ќини много раз показывала ее мне и всегда
говорила: "‚от посмотри - это все, что у тебЯ есть, и если у тебЯ не будет
этой книжечки, то у тебЯ ничего не будет". џ знала, где они ее прЯчут -
после смерти мамы ’ерезы, - в верхнем Ящике комода... € вот Я перешагнула
через них, взЯла книжку и убежала. џ все времЯ прижимала ее к груди, за
пазухой, но она слишком большаЯ, мне казалось, что все, все ее видЯт, что ее
у менЯ отнимут. Ћ, Я бежала, все бежала, а когда стало темно, Я замерзла,
мне было так холодно там, под дверью! ’ак холодно! џ думала, что Я уже
умерла. Ќо это ничего, книжечка все-таки моЯ. ‚от!
€ вдруг бросившись вперед, она вырвала книжку из рук ѓюбертины, котораЯ
уже успела закрыть ее и как раз собиралась вернуть девочке.
‚друг она села, расслабленно уронив голову на стол, и разрыдалась,
обхватив книжечку руками, прижимаЯсь щекою к розовой матерчатой обложке.
Љазалось, все ее существо растворилось в горьком созерцании этих жалких
нескольких страничек с потрепанными углами - ее единственного сокровища и
единственного звена, свЯзывавшего ее с жизнью. ‘лезы текли и текли без
конца, не облегчаЯ ее сердца. ђаздавленнаЯ безграничным отчаЯнием, она вновь
обрела прежнее очарование белокурого подростка. …е фиалковые глаза
посветлели от нежности, чистый удлиненный овал лица и изЯщнаЯ выгнутаЯ шейка
вновь сделали ее похожей на маленькую свЯтую деву с церковных витражей.
‚друг она схватила руку ѓюбертины, прижалась к ней губами, жаждущими ласки,
и стала страстно ее целовать.
ЏотрЯсенные до глубины души, сами чуть не плача, ѓюберы бормотали:
- ЊилаЯ, дорогаЯ детка!..
‚се-таки она не такаЯ уж испорченнаЯ. …е, наверное, можно отучить от
этих диких, пугающих выходок.
- Џожалуйста, пожалуйста, не отдавайте менЯ никому, - шептала Ђнжелика,
- не отдавайте менЯ другим.
Њуж с женой переглЯнулись. …ще с осени они все собирались взЯть в
обучение какую-нибудь девочку, котораЯ внесла бы веселье в их печальный дом
и оживила бы их грустное, бесплодное супружество. „ело было решено в одну
минуту.
- •очешь? - спросил ѓюбер.
€ ѓюбертина спокойно, неторопливо ответила:
- Љонечно, хочу.
Ќе терЯЯ времени, ѓюберы занЯлись формальной стороной дела. Њастер
церковных облачений рассказал всю историю мировому судье северного квартала
Ѓомона г-ну ѓрансир, приходившемусЯ его жене двоюродным братом, - с ним
одним из всей родни она сохранила отношениЯ; тот взЯл на себЯ все ведение
дела, написал в попечительство о бедных, где Ђнжелика была хорошо известна
по матрикулЯрному номеру, и выхлопотал славившимсЯ честностью ѓюберам
разрешение оставить девочку у себЯ на воспитание. Ћкружной инспектор
попечительства внес нужные данные в ее книжку и составил с новым
воспитателем контракт, по коему последний обЯзывалсЯ обходитьсЯ с девочкой
ласково, содержать ее в чистоте, посылать в школу, водить в церковь и
предоставить ей отдельную кровать длЯ спаньЯ. Џопечительство со своей
стороны обЯзывалось, согласно установленным правилам, выплачивать
соответствующее вознаграждение и снабжать ребенка одеждой.
‚се было сделано в десЯть дней. Ђнжелику устроили наверху, рЯдом с
чердаком, в мансарде, выходившей окнами в сад. € она уже успела получить
первые уроки вышиваниЯ. ‚ воскресенье утром, перед тем как пойти с нею к
обедне, ѓюбертина открыла стоЯвший в мастерской старинный сундучок, в
котором держали золото длЯ вышивок, и положила при девочке ее книжку на
самое дно.
- ‚от, смотри, куда Я ее кладу, и запомни хорошенько. …сли когда-нибудь
захочешь, то можешь прийти и взЯть ее.
‚ это утро, входЯ в церковь, Ђнжелика опЯть оказалась у портала св.
Ђгнесы. Ќа неделе стоЯла оттепель, потом снова ударил сильный мороз, и
наполовину оттаЯвший снег на скульптурах заледенел, образовав причудливые
сочетаниЯ гроздьев и сосулек. ’еперь все было ледЯное, свЯтые девы оделись в
прозрачные платьЯ со стеклЯнными кружевами. „оротеЯ держала светильник, и
прозрачное масло стекало с ее рук; на –ецилии была серебрЯнаЯ корона, с
которой потоком осыпались сверкающие жемчужины; истерзаннаЯ железными
щипцами грудь Ђгаты была закована в хрустальную кирасу. ‘цены на фронтоне и
маленькие свЯтые девы под арками, казалось, уже целые века просвечивают
сквозь стекло и драгоценные камни огромной ледЯной раки. Ђ сама Ђгнеса
облачилась в сотканную из света и вышитую звездами придворную мантию со
шлейфом. ђуно ее Ягненка стало алмазным, а пальмоваЯ ветвь в ее руке -
голубой, как небо. ‚есь портал сверкал и сиЯл в чистом морозном воздухе.
Ђнжелика вспомнила ночь, проведенную здесь, под покровительством дев.
Ћна поднЯла голову и улыбнулась им.

Ѓомон состоит из двух резко разграниченных и совершенно отличных
городов: Ѓомона-при-•раме и Ѓомона-ѓородка. Ѓомон-при-•раме стоит на
возвышенности, в центре его находитсЯ собор двенадцатого века и епископство
- семнадцатого. †ителей в городе всего около тысЯчи душ, и они ютЯтсЯ в тес-
ноте и духоте, в глубине узких и кривых улиц. Ѓомон-ѓородок расположен у
подножиЯ холма, на берегу ‹иньолЯ. ќто стариннаЯ слобода, разбогатевшаЯ и
разросшаЯсЯ благодарЯ кружевным и ткацким фабрикам. ‚ ней целых десЯть тысЯч
жителей, много просторных площадей и прекрасное, вполне современное здание
префектуры. Ћбе части города - севернаЯ и южнаЯ - свЯзаны между собой только
в административном отношении. ЌесмотрЯ на то, что от Ѓомона до Џарижа всего
каких-нибудь сто двадцать километров, то есть два часа езды, Ѓомон-при-•раме
все еще как будто замурован в своих старинных укреплениЯх, хотЯ от них
осталось только трое ворот. “же пЯтьсот лет постоЯнное население города
занимаетсЯ все теми же ремеслами и живет, от отца к сыну, по заветам и
правилам предков.
‘оборнаЯ церковь объЯснЯет все: она произвела на свет город, она же его
и поддерживает. Ћна мать города, она королева. …е громада выситсЯ посреди
тесно сбитой кучки жмущихсЯ к ней низеньких домов, и кажетсЯ, что это
выводок дрожащих цыплЯт укрылсЯ под каменными крыльЯми огромной наседки. ‚се
население города живет только собором и длЯ собора. Њастерские работают и
лавки торгуют только затем, чтобы кормить, одевать и обслуживать собор с его
причтом; и если здесь попадаютсЯ отдельные рантье, то это лишь остатки
некогда многочисленной и растаЯвшей толпы верующих. ‘обор пульсирует в
центре, улицы - это его вены, и дыхание города - это дыхание собора. €
оттого город хранит душу прошлых столетий, оттого он погружен в религиозное
оцепенение, - он сам как бы заключен в монастырь, и улицы его источают
древний аромат мира и благочестиЯ.
‚ этом зачарованном старом городе ближе всего к собору стоЯл дом
ѓюберов, в котором предстоЯло жить Ђнжелике; он примыкал к самому телу
собора. ‚ давно прошедшие времена, желаЯ прикрепить к собору основателЯ
этого рода потомственных вышивальщиков как поставщика облачений и предметов
церковного обихода, какой-то аббат разрешил ему поставить дом между самыми
контрфорсами. ‘ южной стороны громада церкви совсем подавлЯла крохотный
садик: полукруглые стены боковой абсиды выходили окнами прЯмо на грЯдки, над
ними шли ввысь стремительные линии поддерживаемого контрфорсами нефа, а над
нефом - огромные крыши, обитые листовым свинцом. ‘олнце никогда не проникало
в глубь сада, только плющ да буковое дерево хорошо росли в нем, но эта
вечнаЯ тень была приЯтна, она падала от гигантских сводов над алтарем и
благоухала чистотой молитвы и кладбища. ‚ спокойную свежесть садика, в его
зеленоватый полусвет не проникало никаких звуков, кроме звона двух соборных
колоколен. € дом, крепко спаЯнный с этими древними каменными плитами,
наглухо сросшийсЯ с ними, живший их жизнью, их кровью, сотрЯсалсЯ от гула
колоколов. Ћн дрожал при каждой соборной службе: дрожал во времЯ большой
обедни, дрожал, когда гудел орган и когда пел хор; сдержанные вздохи
прихожан отдавались во всех его комнатах и убаюкивали его невидимым
свЯщенным дуновением; порой казалось даже, что теплые стены дома курЯтсЯ
ладаном.
ЏЯть лет росла Ђнжелика в этом доме, точно в монастыре, вдали от мира.
ЃоЯсь дурных знакомств, ѓюбертина не отдала ее в школу, но зато аккуратно
водила к ранней обедне, так что девочка выходила из дому только по
воскресеньЯм. ќтот старинный и замкнутый дом с садиком, в котором всегда
царил мертвый покой, был ее школой жизни. Ђнжелика жила в побеленной
известью комнатке под самой крышей, утром она спускалась вниз и завтракала
на кухне, затем подымалась на второй этаж, в мастерскую, и работала. Љроме
этих трех комнат да еще витой каменной лестницы в башне, она не знала
ничего, этим ограничивалсЯ ее мир, мир старинных, почтенных покоев,
сохранЯвшихсЯ неизменными из века в век. Ћна никогда не входила в спальню
ѓюберов и лишь изредка проходила через гостиную в нижнем этаже; но именно
гостинаЯ и спальнЯ подверглись современным переделкам: в гостиной
выступавшие балки были заштукатурены, а потолок украшен карнизом в виде
пальмовых веток и розеткой посредине, стены были оклеены обоЯми с большими
желтыми цветами, в стиле Џервой империи; к той же эпохе относилсЯ белый
мраморный камин и мебель красного дерева: канапе, столик и обитые утрехтским
бархатом четыре кресла. Љогда Ђнжелика приходила сюда обновить выставку в
окне и повесить новые вышитые полотна вместо прежних, - а это случалось
очень редко, - она выглЯдывала в окно и видела на узком отрезке улицы,
упиравшемсЯ в самый соборный портал, всегда одну и ту же неизменную картину:
напротив - торговлЯ воском, в окне выставлены толстые свечи, рЯдом с ней -
торговлЯ церковным золотом, в окне - чаши длЯ свЯтых даров. Ћбе лавочки,
казалось, всегда пустовали. €зредка поЯвлЯлась прихожанка, толкала соборную
дверь, входила, и дверь бесшумно закрывалась за нею. Њонастырской тишиной
веЯло от всего Ѓомона-при-•раме: в недвижном воздухе дремала улица Њаглуар,
проходившаЯ позади епархиальных зданий, ЃольшаЯ улица, в которую упиралась
улица Ћрфевр, и ЊонастырскаЯ площадь, под башнЯми собора. ‚месте с бледным
дневным светом мир и тишина медленно нисходили на пустынные мостовые.
ѓюбертина старалась пополнЯть знаниЯ Ђнжелики. ‚прочем, она
придерживалась старинных убеждений, согласно которым женщине достаточно
грамотно писать да знать четыре действиЯ арифметики. ‡ато ей приходилось
боротьсЯ с упорным стремлением девочки постоЯнно смотреть в окна, что
отвлекало ее от занЯтий, хотЯ ничего интересного она увидеть не могла - окна
выходили в сад. ’олько чтение увлекало Ђнжелику. ЌесмотрЯ на все диктанты из
избранных классических произведений, она так никогда и не научилась грамотно
писать, но все же приобрела красивый почерк, одновременно стремительный и
твердый, - один из тех неправильных почерков, каким отличались знатные дамы
прошлого. —то до всего остального, то в истории, в географии, в арифметике
Ђнжелика отличалась полнейшим невежеством. „а и к чему знаниЯ? Ћни были
совершенно бесполезны. Џозднее, когда девочке пришлось идти к первому
причастию, она с такой пламенной верой слово за словом выучила катехизис,
что все были поражены ее памЯтью.
‚ первые годы ѓюберы, несмотрЯ на всю их мЯгкость, нередко приходили в
отчаЯние. Џравда, Ђнжелика обещала сделатьсЯ отличной вышивальщицей, но она
огорчала их то дикими выходками, то необъЯснимыми припадками лени, которые
неизменно следовали за долгими днЯми размеренной, прилежной работы. Ћна
вдруг делалась вЯлой, скрытной и подозрительной, крала сахар, под глазами у
нее ложились синие круги; если ее журили, она в ответ разражалась
дерзостЯми. ‚ иные дни, когда ее пытались усмирить, она приходила в
настоЯщее исступление, упорствовала, топала ногами, стучала кулаками, готова
была кусатьсЯ и бить вещи. € ѓюберы в страхе отступали перед вселившимсЯ в
нее бесом. Љто же она такаЯ, в самом деле? Ћткуда она? ќти подкидыши -
большей частью дети порока или преступлениЯ. „важды доходило до того, что
ѓюберы, в полном отчаЯнии, жалеЯ, что приютили ее, совсем было решались
вернуть ее в попечительство о бедных, избавитьсЯ от нее навсегда; но эти
дикие сцены, от которых весь дом ходил ходуном, неизменно кончались таким
потоком слез, таким страстным раскаЯнием, девочка в таком отчаЯнии падала на
пол и так умолЯла наказать ее, что ее, разумеетсЯ, прощали.
Њало-помалу ѓюбертина все же подчинила Ђнжелику своему влиЯнию. ‘о
своею доброй душой и трезвым умом, спокойнаЯ и уравновешеннаЯ,
величественнаЯ и кроткаЯ на вид, она была воспитательницей по самой природе.
‚ противовес гордости и страсти она все времЯ внушала Ђнжелике
воздержанность и послушание. †ить - это значит слушатьсЯ: надо слушатьсЯ
бога, слушатьсЯ родителей, слушатьсЯ всех выше стоЯщих, - целаЯ иерархиЯ
почтительности, на которой держитсЯ мир; вне ее жизнь делаетсЯ беспорЯдочной
и приводит к гибели. —тобы научить девочку смирению, ѓюбертина после каждого
случаЯ бунта наказывала ее, заставлЯЯ выполнЯть какую-нибудь черную работу:
перетереть посуду, вымыть кухню, - и пока Ђнжелика сначала Яростно, а потом
покорно ползала по полу, ѓюбертина все времЯ стоЯла тут же и наблюдала за
ней. Ќо больше всего беспокоила ѓюбертину страстность девочки, ее внезапные
порывы неистовой нежности. Ќе раз ей случалось ловить Ђнжелику на том, что
та сама себе целует руки. Ћна замечала, что девочка обожает картинки и
собирает гравюры на темы из свЯщенного писаниЯ, особенно с изображениЯми
•риста; а однажды вечером ѓюбертина увидела, что Ђнжелика сидит, уронив
голову на стол, и, страстно прижавшись губами к картинке, рыдает, как
потерЯннаЯ. Љогда же ѓюбертина отнЯла у нее картинки, произошла ужаснаЯ
сцена: девочка кричала и плакала, как будто с нее живьем сдирали кожу. Џосле
этого ѓюбертина некоторое времЯ держала ее в строгости, не допускала никаких
послаблений и едва только замечала, что девочка возбуждаетсЯ, что глаза ее
горЯт, а щеки пылают, как сама становилась холодной, молчаливой и загружала
ее работой до предела.
‚прочем, ѓюбертина открыла и другое средство усмирениЯ - книжку
попечительства о бедных. ђаз в три месЯца в нее вносились новые записи, и в
эти дни Ђнжелика ходила темнее тучи. …сли она доставала из сундучка моток
золотой нитки и ей случалось увидеть на дне розовую обложку, она каждый раз
чувствовала, как что-то подступает у нее к сердцу. Љак-то раз, когда
Ђнжелика с самого утра была в злобном раздражении и с ней никак не могли
справитьсЯ, она Яростно рылась в сундучке, и вдруг книжка попалась ей на
глаза. „евочка замерла, уничтоженнаЯ, рыданиЯ сдавили ей грудь, она
бросилась к ногам ѓюберов, униженно лепеча, что напрасно они ее взЯли, что
она не стоит того, чтобы есть их хлеб. € с тех пор мысль о книжке часто
удерживала ее от гневных выходок.
Ќаконец Ђнжелике исполнилось двенадцать лет - наступил возраст первого
причастиЯ. „икое растеньице, вырытое неизвестно где и пересаженное на
плодородную почву таинственного маленького садика, медленно выправлЯлось и
выравнивалось в спокойном воздухе этого дома, дремлющего под соборной тенью,
благоухающего ладаном, дрожащего от звуков церковных хоров. ‚се
способствовало этому выправлению: размеренное, правильное существование,
ежедневнаЯ работа, полнаЯ оторванность от внешнего мира, - ибо даже малейшие
отзвуки жизни сонных улиц Ѓомона не проникали сюда. ‚ доме царила атмосфера
мЯгкой нежности, которую создавала любовь ѓюберов, только возраставшаЯ от
неизлечимых угрызений совести. „лЯ мужа было делом всей жизни заставить жену
забыть его проступок - женитьбу на ней против воли ее матери. Џосле смерти
ребенка ѓюбер Ясно почувствовал, что жена обвинЯет его в этой потере, и
всеми силами старалсЯ заслужить прощение. Ћна давно уже простила его и
обожала мужа, но он по временам еще сомневалсЯ в этом, и сомнение отравлЯло
ему жизнь. —тобы получить уверенность, что упрЯмаЯ покойница смилостивилась
наконец над ними, он непременно хотел иметь еще одного ребенка. ‚торой
ребенок - залог материнского прощениЯ - был единственной их мечтой. ѓюбер
жил в постоЯнном преклонении перед женою, создал культ из своего обожаниЯ.
ќто была та пламеннаЯ и чистаЯ супружескаЯ страсть, что походит на
бесконечное жениховство. ‚ присутствии воспитанницы ѓюбер не решалсЯ
поцеловать жену даже в волосы. Џосле двадцати лет супружества он входил в
спальню смущенный и взволнованный, точно молодожен в первую брачную ночь. €
эта скромнаЯ спальнЯ, белаЯ с серым, оклееннаЯ обоЯми с голубыми цветочками,
обставленнаЯ ореховой мебелью, обитой кретоном, хранила их тайну. Ќикогда
оттуда не доносилось ни звука, но нежность исходила из спальни, разливаЯсь
по всему дому. € Ђнжелика, купаЯсь в этой любви, вырастала страстной и
целомудренной.
‚оспитание завершила книга. Ћднажды утром Ђнжелика, роЯсь в старье,
обнаружила на пыльной полке мастерской, посреди брошенных за ненадобностью
инструментов длЯ вышиваниЯ, старинный экземплЯр "‡олотой легенды" €акова из
‚орагина {€аков из ‚орагина (XIII в.) - доминиканский монах, составитель
сборника житий свЯтых, получившего впоследствии название "‡олотой
легенды".}. ќтот французский перевод 1549 года был некогда куплен одним из
мастеров церковных облачений из-за иллюстраций, которые могли дать много
полезных сведений о внешности свЯтых. ‘ама Ђнжелика сначала тоже
интересовалась только этими старинными, немного наивными гравюрами на
дереве, приводившими ее в восторг. Љак только ей разрешали поиграть, она
брала огромный переплетенный в желтую кожу том in-quarto и начинала медленно
его перелистывать: сперва черный с красным шмуцтитул, на котором был помещен
адрес издателЯ: "‚ городе Џариже, на Ќовой улице Џарижской богоматери, под
вывеской св. €оанна ЉрестителЯ", - затем титульный лист, обрамленный
гравюрами: по бокам, в медальонах - четыре евангелиста, внизу - поклонение
волхвов, а наверху - •ристос во славе, попирающий ногами кости Ђдамовы.
„альше начинались картинки. ’ут были и разукрашенные фигурками буквы, и
большие и средние гравюры, расположенные по страницам, среди текста:
благовещение - огромный ангел, от которого на маленькую, хрупкую Њарию
изливаютсЯ целые потоки лучей; избиение младенцев - свирепый €род посреди
груды детских трупов; рождество •ристово - богоматерь и €осиф со свечой над
ЯслЯми; св. €оанн Њилостивец раздает милостыню бедным; св. Њатфей разбивает
идола; Ќиколай —удотворец в епископском облачении, а справа от него купель с
детьми; и еще много свЯтых: Ђгнеса, с шеей, пронзенной мечом, •ристина с
вырванными грудЯми, †еневьева с ЯгнЯтами; бичевание св. ћлианы, сожжение св.
Ђнастасии, покаЯние Њарии …гипетской в пустыне, св. Њагдалина, несущаЯ сосуд
с благовониЯми. …ще и еще свЯтые проходили перед Ђнжеликой, и с каждой
картинкой она все сильней трепетала от ужаса и жалости, точно ей
рассказывали страшную и трогательную сказку, от которой сжимаетсЯ сердце и
невольные слезы выступают на глазах.
Ќо мало-помалу Ђнжелике захотелось узнать в точности, что изображено на
гравюрах. „ве колонки убористого текста выглЯдели на пожелтевшей бумаге
ужасно черными и отпугивали ее непривычным начертанием готических букв. Ќо
постепенно девочка привыкла к шрифту, разобралась в буквах, понЯла значки и
сокращениЯ, разгадала значение старинных слов и оборотов и, наконец, стала
бегло читать, торжествуЯ при победе над каждой новой трудностью, в полном
восторге, точно проникла в какую-то тайну. ’рудовые сумерки осветились
сиЯнием новой, неведомой жизни, ей открылсЯ целый мир небесной красоты.
Ќемногие холодные и сухие классические книжки, какие девочка знала раньше,
длЯ нее теперь не существовали. ’олько "‹егенда" вдохновлЯла ее и побуждала
недвижно, сжав голову руками, сидеть над страницами, только "‹егенда"
захватывала ее, захватывала всю целиком, так что она уже не ощущала времени,
не жила каждодневной жизнью, а только чувствовала, как из глубин неведомого
к ней подымаетсЯ и расцветает в ней мечта.
Ѓог добр и снисходителен, и таковы же все свЯтые. Ћт самого рождениЯ их
путь предопределен, они слышат вещие голоса, их матери видЯт чудесные сны.
‚се они прекрасные, сильные и всегда побеждают. €х окружает ослепительный
ореол, и лица их светЯтсЯ. “ „оминика во лбу сиЯла звезда. ‘вЯтые читают в
душах людей и повторЯют вслух чужие мысли. Ћни обладают даром пророчества, и
предсказаниЯ их всегда сбываютсЯ. €м несть числа, среди них попадаютсЯ
епископы и монахи, девственницы и блудницы, нищие и дворЯне королевской
крови, нагие пустынники, питающиесЯ дикими кореньЯми, и старцы-отшельники,
живущие со своими ланЯми в пещерах. € со всеми свЯтыми повторЯетсЯ одно и то
же: они вырастают длЯ служениЯ •ристу, верЯт в него, отказываютсЯ
поклонЯтьсЯ ложным богам, за это их мучают, и потом они умирают во славе.
ѓонениЯ на свЯтых только утомлЯют правителей. Ђндрей был распЯт, но целых
два днЯ проповедовал с креста перед двадцатитысЯчной толпой. ‹юди массами
обращаютсЯ в христианство; однажды сразу крестилось сорок тысЯч человек. Ђ
если людские толпы не обращаютсЯ, то они в ужасе разбегаютсЯ перед Явленными
им чудесами. ‘вЯтых обвинЯют в колдовстве, им загадывают загадки, которые
они легко разрешают, их заставлЯют вступать в словесные состЯзаниЯ с
ученейшими людьми, и ученым приходитсЯ постыдно умолкать. Љогда свЯтых
приводЯт в капища на заклание, идолы падают от одного их вздоха и
разбиваютсЯ вдребезги. Ћдна девственница повесила свой поЯс на шею ‚енере, и
кумир рассыпалсЯ в прах. ‡емлЯ дрожит, гром небесный разбивает храм „ианы,
народы восстают, разражаютсЯ междоусобные войны. —асто сами палачи просЯт
крестить их, и цари преклонЯют колени перед одетыми в лохмотьЯ, обрекшими
себЯ на нищету свЯтыми. ‘в. ‘абина убежала из родительского дома. ‘в. Џавел
покинул пЯтерых своих детей и даже отказалсЯ мытьсЯ. ‘вЯтые очищаютсЯ постом
и умерщвлением плоти. Ќи пшеничного хлеба, ни даже постного масла. ‘в.
ѓерман сыпал золу в свою пищу. Ѓернард совсем перестал различать вкус
кушаний и знал только вкус чистой воды. Ђгафон три года держал во рту
камень. Ђвгустин пришел в отчаЯние от своей греховности, ибо развлекалсЯ,
глЯдЯ на бегавшую собаку. ‘вЯтые презирают богатство и здоровье и радуютсЯ
только убивающим тело лишениЯм. € в торжестве своем они живут в садах, где
цветут не цветы, а звезды, где каждый листик древесный поет. Ћни уничтожают
драконов, они призывают и усмирЯют бури, в своем экстазе они поднимаютсЯ на
два локтЯ над землей. †енщины-вдовы всю жизнь заботЯтсЯ об их нуждах и
слышат во сие голоса, указующие им похоронить свЯтых, когда те умирают. ‘о
свЯтыми случаютсЯ необыкновенные истории, чудесные приключениЯ, не менее
прекрасные, чем в романах. € когда через сотни лет открывают их гробы,
оттуда разноситсЯ приЯтнейшее благоухание.
Ђ рЯдом со свЯтыми бесы, бесчисленные бесы: "—асто же витают беси вкруг
человеков, как мухи, без числа наполнЯюще воздушнаЯ. €сполнены суть воздуси
бесов и всЯкой скверны, как луч солнечный исполнен пыли. €бо суть беси пыль
сама". € вот начинаетсЯ бесконечнаЯ борьба. ‚сегда торжествуют свЯтые, но
вслед за победой им приходитсЯ снова боротьсЯ, чтобы опЯть восторжествовать
над врагом. —ем больше они побивают дьЯволов, тем больше их поЯвлЯетсЯ. ‘в.
”ортунат изгнал из тела одной женщины целых шесть тысЯч шестьсот шестьдесЯт
шесть бесов. Ѓесы возЯтсЯ в одержимых, говорЯт в них, кричат их голосами,
сотрЯсают их ужасными корчами. Ћни входЯт в тело через нос, через рот, через
уши и выходЯт наружу с ужасающим рычанием лишь после целых дней Яростной
борьбы. Џо всем дорогам, на всех перекрестках валЯютсЯ одержимые, и
проходЯщие мимо свЯтые вступают с бесами в бой. —тобы излечить одного
одержимого юношу, св. ‚асилию пришлось схватитьсЯ с ним грудь в грудь. ‘в.
Њакарий, улегшись спать среди могил, подвергсЯ нападению бесов и отбивалсЯ
от них всю ночь. „аже ангелам приходитсЯ боротьсЯ за душу усопшего и
избивать демонов у его смертного одра. €ногда борьба принимает только
словесный характер - стараютсЯ одолеть врага умом и сообразительностью,
шутЯт, ведут тонкую игру; так, апостол Џетр и ‘имон ‚олхв состЯзались в
чудесах. ‘атана бродит по свету в разных обличьЯх, нарЯжаетсЯ женщиной, даже
придает себе сходство со свЯтыми. Ќо, будучи повержен, он сразу ЯвлЯет свое
истинное безобразие: "‚идом черный кот, ростом же более пса; очи огромны и
пылающи; Язык долог, просторен, до пупа простирающийсЯ и окровавлен; хвост
закручен и воздет; зад выставлен срамно, из него же пышет престрашное
зловоние". ‘атану все ненавидЯт, все только и думают о борьбе с ним. …го
боЯтсЯ и над ним издеваютсЯ. ‘ ним не считают даже нужным действовать
честно. €, в сущности, несмотрЯ на свои страшные с виду адские котлы, сатана
всегда остаетсЯ в дураках. ‚се сделки с ним нарушаютсЯ силой или хитростью.
„аже слабые женщины повергают его во прах: Њаргарита разбила ему голову
ногой, ћлиана перебила ему ребра цепью. €з этого Ясно следует, что зло
заслуживает только презрениЯ, ибо оно бессильно; добро же неукоснительно
торжествует, ибо добродетель превыше всего. ‘тоит только перекреститьсЯ, и
дьЯвол уже ни на что не способен - он рычит и исчезает. Љогда чистаЯ дева
осенЯет себЯ крестным знамением, содрогаетсЯ весь ад.
€ вот разворачиваютсЯ ужасные картины пыток и истЯзаний, которым
подвергаютсЯ свЯтые в своей борьбе с ‘атаной. Џалачи, обмазав мучеников
медом, выставлЯют их на съедение мошкаре, заставлЯют их ходить босиком по
битому стеклу и раскаленным углЯм, бросают во рвы, полные змей, бичуют их
плетьми со свинцовыми наконечниками, живьем заколачивают в гробы и бросают в
море, подвешивают за волосы и потом поджигают, посыпают их раны негашеной
известью, поливают кипЯщей смолой, расплавленным свинцом; заставлЯют
садитьсЯ на раскаленную добела бронзовую скамейку, надевают им на голову
раскаленный шлем, жгут их тело факелами, дробЯт бедра на наковальнЯх,
вырывают глаза, отрезают Языки, постепенно, один за другим, переламывают
пальцы. Ќо все эти истЯзаниЯ не ставЯтсЯ ни во что, свЯтые презирают мучениЯ
и устремлЯютсЯ к новым. Љакое-то беспрерывное чудо облегчает их страданиЯ, и
палачи устают их пытать. ‘в. €оанн выпил Яд и осталсЯ жив и здоров.
Џронзенный тучей стрел ‘ебастьЯн продолжал улыбатьсЯ. Ђ случалось и так, что
стрелы повисали в воздухе по правую и по левую сторону мученика или
возвращались назад и выкалывали глаза самому стрелку. ‘вЯтые пьют
расплавленный свинец, точно холодную воду. ‹ьвы повергаютсЯ перед ними
наземь и, как ЯгнЯта, лижут им руки. ‘в. ‹аврентиЯ стали поджаривать на
вертеле, а он, ощущаЯ только приЯтную свежесть, закричал палачу: "Ѓезумец,
сиЯ сторона уже сожарена, повороти же менЯ и иной стороною, а после сего
ешь, ибо Я уготовлен в меру". Љогда св. –ецилию погрузили в крутой кипЯток,
"она пребывала там, словно в холодной воде, и даже не впала в испарину".
•ристина совсем замучила своих мучителей: отец отдал ее на истЯзание
двенадцати палачам, и они хлестали ее, пока не свалились с ног от усталости;
тогда за нее взЯлсЯ еще один палач; он привЯзал ее к колесу и развел под нею
костер, но огромное пламЯ разлетелось в стороны, и в огне погибло полторы
тысЯчи человек; палач привЯзал ей камень на шею и бросил в море, но ангелы
поддержали •ристину, сам €исус окрестил ее, а потом велел св. Њихаилу
вернуть ее на землю; •ристину заперли с гадюками, но вмел ласково обвились у
нее вокруг шеи; наконец ее посадили в горЯчую печь, и она целых пЯть дней
пела там и осталась невредима. ‘в. ‚инцент, подвергшийсЯ еще более страшным
пыткам, тоже не чувствовал ни малейшего страданиЯ: ему перебили все члены,
ему раздирали тело железными гребнЯми, пока внутренности не вывалились
наружу, его кололи иголками, его бросили в костер, который он залил своей
кровью, и наконец заключили в темницу и прибили ему ноги гвоздЯми к столбу.
Ќо св. ‚инцент все еще был жив. €зрезанный, обожженный, с распоротым
животом, он не испытывал страданий. Ћн вдыхал сладостный аромат цветов,
дивный свет наполнЯл его темницу. Ћн лежал на ложе из роз и пел, а ангелы
вторили ему. "Љогда же звук пениЯ и запах цветов дошел до стражей, они
пришли и увидели и обратились в веру; узнавши же о сем, „акиец разъЯрилсЯ и
воскликнул: "—то еще можем сделать ему? Џобедил он нас". ’ак восклицали эти
палачи. €наче и не может кончитьсЯ - мучители либо обращаютсЯ в истинную
веру, либо умирают. Џогибают они самым ужасным образом: то их разбивает
паралич, то они давЯтсЯ рыбьей костью, то их испепелЯет молниЯ, то лошади
разносЯт в щепки их колесницы. Ђ темницы свЯтых всегда наполнены дивным
сиЯнием, дева ЊариЯ и апостолы проникают туда сквозь стены, вечное спасение
нисходит с разверзшихсЯ небес, где можно узреть самого господа бога, с
венцом в руках, усыпанным драгоценными каменьЯми. ‘вЯтые не боЯтсЯ смерти:
они встречают ее с радостью и ликуют, даже когда умирают их родные. Ќа
вершине Ђрарата было распЯто десЯть тысЯч человек. Ћколо Љельна гунны
перебили одиннадцать тысЯч дев. ‚ римских цирках хрустЯт кости праведников
на зубах у диких зверей. ’рех лет от роду стал мучеником Љирик, в которого
свЯтой дух вложил дар мудрой речи. ѓрудные младенцы проклинают палачей.
Џрезрение, отвращение к собственному телу, к жалким человеческим отрепьЯм
превращает и самые муки в божественное наслаждение. Џусть рвут, пусть
дробЯт, пусть жгут это тело - все благо! …ще, еще! Ќикогда они не
настрадаютсЯ досыта. € подвижники взывают о мече в горло, ибо только он
убивает их наконец. Љогда св. …влалиЯ горела на костре и толпа в своей
слепоте оскорблЯла ее, мученица сама раздула пламЯ, чтобы скорее умереть.
ѓосподь внЯл ей, белый голубь вылетел из ее уст и воспарил на небеса.
‚осхищеннаЯ Ђнжелика жадно поглощала "‹егенду". ќти ужасы, этот
победоносный экстаз очаровывали ее и уносили от жизни. Ќо ей нравились и
другие, более спокойные страницы, например, рассказы о животных, ибо
"‹егенда" была полна этих рассказов: здесь копошилсЯ чуть ли не весь ковчег.
Ћчень интересно было читать про то, как орлы и вороны кормили пустынников. Ђ
какие чудесные истории про львов! ‚от услужливый лев роет могилу длЯ Њарии
…гипетской. ‚от огненный лев встал у дверей дома разврата, куда проконсулы
отправили свЯтых дев. Ђ вот лев св. †ерома. …му поручили стеречь осла, и
когда его все же украли, лев нагнал грабителей и привел осла обратно. Ѓыл
там и волк, который раскаЯлсЯ и вернул похищенного поросенка. ‘в. Ѓернард
отлучил от церкви мух, и они тотчас упали мертвые. ђемигий и ‚ласий кормили
птиц со своего стола, благословлЯли их и лечили. ‘в. ”ран- . циск, "дивной
кротостью и сам подобный голубю", проповедовал птицам и увещевал их любить
бога. "Џтица, именуемаЯ стрекозою, сидела на смоковнице, свЯтой же ”ранциск
протЯнул руку и позвал птицу. € как она, повинуЯсь ему, села на руку, св.
”ранциск сказал ей: "‘естра моЯ, воспой и прославь господа нашего бога". €
она немедлЯ запела и не уходила, пока не была отпущена с миром". ќтот
рассказ дал Ђнжелике неиссЯкаемую пищу длЯ развлечений: ей пришло в голову
позвать ласточек и посмотреть, прилетЯт ли они на ее зов. Љроме того, в
"‹егенде" были презабавные истории, над которыми Ђнжелика помирала со смеху.
Ћна смеЯлась до слез над историей добродушного великана •ристофора,
переносившего €исуса на спине через реку. Ћна до упаду хохотала над
злоключениЯми воспитателЯ св. Ђнастасии, который волочилсЯ за тремЯ ее
служанками и, думаЯ застать их на кухне, стал целовать и обнимать вместо них
кастрюли и горшки. "Ћн вышел оттуда черный и безобразный, и в порванной
одежде. ‘луги же ожидали его снаружи, и как увидели, то и решили, что он
обратилсЯ в дьЯвола, и, побивши палками, бежали и оставили его там". Ќо вот
когда побивали дьЯвола, тут Ђнжелику разбирал совсем безумный смех. Ћсобенно
восхищала ее замечательнаЯ взбучка, которую дала дьЯволу св. ћлиана, когда
он попыталсЯ искушать ее в тюрьме: она избила его своей цепью. "’огда
приказал правитель, чтобы ћлиану привели, и как она вышла, то и узрела
диавола, что ползал около нее, и он возопил и сказал: "ѓоспожа ћлиана, не
побивайте менЯ боле!" Ћна же ухватила его, потащила через весь рынок и
ввергла в поганейшую Яму".
€ногда, вышиваЯ, Ђнжелика пересказывала ѓюберам легенды, которые
нравились ей даже больше, чем волшебные сказки. „евочка столько раз
перечитывала книгу, что знала многие сказаниЯ наизусть: например, легенду о
семи ‘пЯщих девах, которые, спасаЯсь от преследованиЯ, замуровались в пещере
и проспали в ней триста семьдесЯт семь лет, а потом проснулись, чем до
глубины души поразили императора ”еодосиЯ; или легенду о св. Љлементин, все
семейство которого - он сам, жена и трое сыновей - пережило множество
неожиданных и трогательных приключений: несчастьЯ разлучили их друг с
другом, и в конце концов им удалось соединитьсЯ только благодарЯ самым
неслыханным чудесам. „евочка плакала, грезила по ночам, дышала только этим
миром, трагическим и блаженным миром чудес; жила только в этой призрачной
стране всех добродетелей, вознаграждаемых всеми радостЯми.
Љогда Ђнжелика принЯла первое причастие, ей казалось, что она, как
свЯтые, ходит по воздуху, на два локтЯ над землею. Ћна чувствовала себЯ
христианкой первых веков, она отдавалась в руки божьи, ибо вычитала в своей
книге, что без божьей милости нельзЯ спастись. Ћтношение ѓюберов к религии
было крайне просто. Љак скромные, незаметные люди, они спокойно веровали,
аккуратно ходили по воскресеньЯм к обедне, по большим праздникам говели, и
эти несложные обЯзанности выполнЯлись немножко ради заказчиков, а немножко и
по традиции, ибо мастера церковных облачений передавали эту обрЯдность из
поколениЯ в поколение. Ќо ѓюбер увлекалсЯ вместе с Ђнжеликой и часто даже
бросал работу, чтобы послушать, как девочка читает легенды; он дрожал вместе
с нею и чувствовал, что волосы его шевелЯтсЯ под дыханием невидимого. ѓюбер
был способен на глубокое волнение. Ћн расплакалсЯ, увидев Ђнжелику в белом
платье. ‚есь этот день - день первого причастиЯ - оба они провели, как во
сне, и вернулись из церкви ошеломленные и усталые. ђассудительнаЯ ѓюбертина,
осуждавшаЯ излишества во всем, в том числе и в хороших вещах, даже побранила
их вечером. ’еперь ей приходилось вести борьбу с чрезмерной набожностью
Ђнжелики, особенно же с охватившей девочку безумной страстью к
благотворительности. ‘в. ”ранциск взЯл себе в удел бедность, ћлиан
Њилостивец называл нищих своими господами, св. ѓервасий и Џротасий мыли им
ноги, Њартин разорвал свой плащ и отдал половину беднЯку. € девочка по
примеру св. ‹юции хотела бы продать все, что было у ѓюберов, чтобы отдать
бедным. ‘перва Ђнжелика раздала свои вещи, а потом начала опустошать дом. ‚
довершение беды она щедрой рукой раздавала всем, без разбора, так что вещи
попадали к людЯм недостойным. —ерез день после первого причастиЯ ѓюбертина
поймала ее вечером на том, что она сует в окошко белье какой-то пьЯнчужке.
‚ышел ужасный скандал, Ђнжелика впала в Ярость, как в давние времена, но
потом стыд и раскаЯние сразили ее, она заболела и пролежала целых три днЯ.
Њежду тем проходили недели и месЯцы, промелькнуло два года. Ђнжелике
исполнилось четырнадцать лет, она становилась женщиной. Љровь шумела у нее в
ушах и пульсировала в голубых жилках на висках, когда она читала "‹егенду";
теперь ее охватила братскаЯ нежность к девственницам.
„евственница- сестра ангельскаЯ, она обладает всеми благами, она
ниспровергает дьЯвола, она столп веры. ‚ своем непобедимом совершенстве она
распространЯет благодать. ‘вЯтой дух сделал ‹юцию такой тЯжелой, что, когда
по приказанию проконсула ее потащили в дом разврата, тысЯча человек и пЯть
пар волов не могли сдвинуть ее с места. ‚оспитатель Ђнастасии ослеп, когда
попыталсЯ обнЯть ее. Ќевинность девственниц сиЯет под пытками; когда их
белоснежные тела терзают железными зубьЯми, вместо крови из них изливаютсЯ
потоки молока. —уть не десЯть раз повторЯлась в "‹егенде" историЯ молодой
христианки, переодевшейсЯ монахом, чтобы скрытьсЯ от родных. …е обвинили в
том, что она развратила соседскую дочь. ЃеднЯжка долго страдала от этой
клеветы, но не оправдывалась, и вот наконец обнаружилсЯ ее пол, и истина
восторжествовала. ‘в. …вгениЯ в подобных же обстоЯтельствах была приведена к
судье, узнала в нем отца, разодрала на себе одежду и показала ему свое тело.
Ѓесконечно длитсЯ эта борьба за целомудрие, и путь ее усеЯн терниЯми. ‘
другой стороны, свЯтые мудро избегают женщин. Њир полон дьЯвольских ловушек,
и отшельники уходЯт от женщин в. пустыни. Ћни ожесточенно борютсЯ с
искушением, бичуют себЯ, бросаютсЯ голым телом на колючки, на снег. Ћдин
отшельник, помогаЯ своей матери перейти через ручей, обернул руку плащом,
чтобы не прикоснутьсЯ к женщине. „ругой подвижник, будучи свЯзанным и
соблазнЯемый девушкой, откусил свой Язык и выплюнул ей в лицо. ‘в. ”ранциск
говорил, что его самый страшный враг - собственное тело; св. Ѓернард
закричал "„ержи вора!", когда хозЯйка вздумала соблазнить его. Ћдна женщина,
получивши от папы ‹ьва свЯтое причастие, поцеловала ему руку, и тогда папа
отрубил себе всю кисть, а дева ЊариЯ вернула ему руку обратно. Ќет ничего
более славного, чем мужу отделитьсЯ от жены. ‘в. 'Ђлексей был очень богат;
женившись, он наставил свою жену в целомудрии и ушел из дому. …сли свЯтые и
женЯтсЯ, то только, чтобы вместе умереть. ‘в. ћстина с первого взглЯда
воспылала любовью к Љиприану, но противилась соблазну, обратила
возлюбленного в христианство и вместе с ним пошла на казнь; св. –ецилиЯ,
которую возлюбил ангел, в брачную ночь открыла эту тайну своему мужу
‚алериану, и тот согласилсЯ не трогать ее и даже, чтоб увидеть этого ангела,
принЯл крещение. "Љогда же вошел он в комнату, то увидел ангела, беседующего
с –ецилией, и ангел держал два венца из роз, и он дал один венец –ецилии,
другой же ‚алериану и рек: блюдите тела ваши и сердца ваши в чистоте и тем
сохраните сии венцы в целости". ‘мерть сильнее любви - это вызов, брошенный
в лицо самой жизни. ‘в. ѓилЯрий просил бога призвать его дочь Ђпию на небо,
ибо не хотел, чтобы она когда-либо познала мужчину; после ее смерти жена
ѓилЯриЯ стала просить у мужа, чтобы он вымолил и длЯ нее той же милости, и
желание ее исполнилось. ‘ама дева ЊариЯ похищает у женщин их суженых. Ћдин
дворЯнин, родственник королЯ венгерского, отказалсЯ от девушки чудной
красоты, так как ЊариЯ стала ей соперницей. "—асто же ЯвлЯлась ему госпожа
наша богоматерь и говорила: "‚от Я столь красива, как ты говоришь; зачем
покидаешь ты менЯ ради другой?" € он посвЯтил себЯ богоматери.
“ Ђнжелики были между свЯтыми свои любимицы, трогавшие ее до глубины
сердца и влиЯвшие на самое ее поведение. ’ак, ее очаровывала мудраЯ
Љатерина, рожденнаЯ в пурпуре и достигшаЯ совершенного знаниЯ к восемнадцати
годам. Љогда император Њаксим заставил ее спорить с пЯтьюдесЯтью риторами и
грамматиками, свЯтаЯ легко смутила их и заставила замолчать. "Ћни пребывали
в смЯтении и не ведали, что сказать, но только молчали. € император бранил
их, что столь безобразно попустили быть побежденными дитЯтей". ’огда все
пЯтьдесЯт объЯвили, что переходЯт в христианство. "€, услыхавши сие, тиран
был охвачен великой Яростью и повелел сжечь всех посреди города". ‚ глазах
Ђнжелики Љатерина обладала непобедимой мудростью, котораЯ сиЯла в ней и воз-
вышала ее не меньше, чем красота. € девочке самой хотелось быть такой же,
как она, тоже обращать людей в христианство, испытать ту же участь, чтобы ее
заключили в тюрьму, чтобы голубь кормил ее и чтобы потом ей отрубили голову.
Ќо больше всего ей хотелось брать пример с дочери венгерского королЯ
…лизаветы. Љогда гордость восставала в Ђнжелике, когда она возмущалась
против насилиЯ, она всегда вспоминала этот образец скромности и нежного
смирениЯ. …лизавета была набожна с пЯти лет, ребенком отказывалась играть и
спала на голой земле, чтобы доказать свою преданность богу; выданнаЯ за
ландграфа тюрингенского, она плакала ночи напролет, но при муже всегда
казалась веселой; овдовев, она была изгнана из своих владений и долго
скиталась, счастливаЯ тем, что ведет нищую жизнь. "Ћдежда же ее была столь
плоха, что носила она серый плащ, низ коего соделан из сукна иного цвета.
ђукава же платьЯ порваны и также иным сукном чинены". Ћтец ее, король,
послал одного графа на поиски. "€ когда граф увидел ее в подобной одежде и
прЯдущей, то заплакал от горЯ и восхищениЯ и сказал: "Ќикогда еще доселе
королевскаЯ дочь не показывалась в подобной одежде и не прЯла шерсть".
…лизавета ела черный хлеб, жила с нищими, без отвращениЯ перевЯзывала их
раны, носила их грубую одежду, спала на голой земле, ходила босаЯ - она была
образцом христианского смирениЯ. "Њножество раз мыла она котлы и плошки
кухонные, и скрывалась и прЯталась от челЯди, дабы не отвратили оные ее от
сих занЯтий, и говорила: "…сли бы могла Я найти и горшую жизнь, то принЯла
бы". € если раньше Ђнжелмка приходила в бешенство, когда ее заставлЯли
вымыть пол в кухне, то теперь она испытывала такую потребность в смирении,
что сама придумывала себе самую черную работу.
Ќо никто из свЯтых, ни даже Љатерина и …лизавета, не были ей так
дороги, как маленькаЯ мученица, свЯтаЯ Ђгнеса. ‘ердце Ђнжелики содрогалось,
когда она читала в "‹егенде" про эту девственницу, одетую только своими
волосами, под покровительством которой она провела ночь на пороге собора.
Љакое пламЯ чистой любви! Љак оттолкнула она сына своего воспитателЯ, когда
тот стал приставать к ней при выходе из школы: "Џрочь от менЯ! Џрочь, пастух
смерти, прочь, взращающий блуд и коварство питающий!" Љак прославлЯла Ђгнеса
своего небесного жениха!.. "џ люблю того, чьЯ мать - дева и чей отец никогда
не ведал женщины, пред чьей красотой меркнут и солнце и луна, чьим
благоуханием мертвые пробуждаютсЯ". € когда Ђспазий приказал, чтобы ее
"пронзили мечом между грудЯми", Ђгнеса вознеслась в рай и соединилась там "с
белым и румЯным своим женихом". “же несколько месЯцев Ђнжелика в часы
душевного смЯтениЯ, когда горЯчаЯ кровь внезапно приливала к вискам,
обращалась к своей покровительнице, взывала к ней о помощи, и ей сразу
делалось легче. Ћна все времЯ чувствовала где-то рЯдом присутствие свЯтой и
нередко приходила в отчаЯние от своих поступков и мыслей, так как ей
казалось, что Ђгнеса гневаетсЯ на нее. Ћднажды вечером, когда Ђнжелика
целовала себе руки - это все еще доставлЯло ей удовольствие, - она вдруг
багрово покраснела, смутилась и даже обернулась, хотЯ была одна в комнате:
она понЯла, что свЯтаЯ видела ее. Ђгнеса была стражем ее тела.
Љ пЯтнадцати годам Ђнжелика стала очаровательной девушкой. ђазумеетсЯ,
ни замкнутаЯ трудолюбиваЯ жизнь, ни проникновеннаЯ тень собора, ни "‹егенда"
со своими прекрасными свЯтыми девами не сделали из нее ангела во плоти или
совершенства добродетели. Ћна оставалась во власти внезапных порывов и
страстных увлечений, и часто неожиданные капризы открывали, что не все
уголки ее души тщательно замурованы. Ќо Ђнжелика так стыдилась своих
выходок, ей так хотелось быть безупречной! € к тому же она была такаЯ добраЯ
по натуре, такаЯ живаЯ, чистаЯ и целомудреннаЯ! „ва раза в год - на троицу и
на успенье - ѓюберы разрешали себе большие прогулки за город; однажды, на
обратном пути, Ђнжелика вырыла кустик шиповника и пересадила его в свой
маленький садик. Ћна подстригала и поливала его, и шиповник вырос,
выпрЯмилсЯ, стал давать цветы крупнее обычных, с очень тонким запахом. ‘о
своей обычной страстностью Ђнжелика следила за ростом куста, но ни за что не
хотела привить к нему побеги настоЯщей розы, - она ждала чуда, хотела, чтобы
розы сами выросли на ее шиповнике. Ћна плЯсала вокруг него, восторженно
приговариваЯ: "Ћн мой! Ћн мой!" € если кто-нибудь подшучивал над ее
породистой розой с большой дороги, она и сама смеЯлась, но бледнела, и слезы
повисали, у нее на ресницах. ѓолубые глаза Ђнжелики стали еще нежнее,
приоткрытый рот обнажал маленькие белые зубы; легкие, как свет, белокурые
волосы золотистым сиЯнием окружали ее чуть удлиненное лицо. Ћна выросла, но
не сделалась хилой, ее шеЯ и плечи хранили благородное изЯщество, грудь
стала округлой, а талиЯ - тонкой. ‚еселаЯ, здороваЯ, на редкость красиваЯ,
бесконечно привлекательнаЯ, Ђнжелика расцветала, девственнаЯ душой и
невиннаЯ телом.
ѓюберы день ото днЯ все сильнее привЯзывались к своей воспитаннице.
Ћбоим им давно хотелось удочерить ее, но они никогда не говорили об этом
между собой из боЯзни растравить старую душевную рану. € правда, когда
однажды утром в спальне ѓюбер решилсЯ наконец поведать жене свои мысли, та
опустилась на стул и залилась слезами. “дочерить это дитЯ, разве не значит
это навсегда отказатьсЯ от мечты о собственном ребенке? Џравда, в их
возрасте все равно нельзЯ уже на это рассчитывать. € ѓюбертина согласилась,
покореннаЯ мыслью сделать девушку своей дочерью. Љогда Ђнжелике рассказали
об этом, она разрыдалась и бросилась обнимать своих новых родителей. €так,
дело решено: она навсегда остаетсЯ с ними в их доме, доме, полном ее жизнью,
помолодевшем от ее молодости и смеющемсЯ ее смехом. Ќо с первых же шагов
возникли серьезные формальные препЯтствиЯ. Њировой судьЯ г-н ѓрансир, с
которым ѓюберы пошли советоватьсЯ, объЯснил им, что дело решительно
невозможно, так как закон воспрещает усыновлЯть детей до совершеннолетиЯ.
Ќо, видЯ их огорчение, он тут же подсказал им выход в виде официального
опекунства: каждое лицо, достигшее пЯтидесЯти лет, имеет право получить
опеку над ребенком, не достигшим пЯтнадцатилетнего возраста, и сделатьсЯ его
законным опекуном. ѓоды подходили, и ѓюберы с восторгом согласились на
опекунство. Љроме того, было решено, что они фактически удочерЯт свою
воспитанницу путем завещаниЯ в ее пользу - это законом разрешалось. Џо
просьбе мужа и с согласиЯ жены г-н ѓрансир занЯлсЯ оформлением дела; он
списалсЯ с директором попечительства о бедных, согласие которого было
необходимо, ибо он считалсЯ опекуном всех сирот попечительства. Џо делу было
произведено следствие, и материалы отправлены в Џариж к мировому судье.
Ћставалось получить только судебный протокол, утверждающий акт законного
опекунства, как вдруг ѓюберов охватили запоздалые сомнениЯ.
ђазве не должны они приложить все усилиЯ к тому, чтобы разыскать семью
Ђнжелики, прежде чем удочерЯть ее? € если жива ее мать, какое они имеют
право распорЯжатьсЯ девочкой без твердой уверенности в том, что она
действительно покинута? Љ тому же в глубине души они по-прежнему боЯлись,
что девочка происходит из порочной семьи, и это смутное беспокойство
пробудилось сейчас с новой силой. Ћни так волновались, что не могли спать по
ночам.
€ вдруг ѓюбер решил ехать в Џариж. Ќа фоне их спокойного существованиЯ
это было похоже на катастрофу. Ћн солгал Ђнжелике, сказав, что его
присутствие необходимо при оформлении опекунства. Ћн надеЯлсЯ, что узнает
все за одни сутки. Ќо в Џариже дни проходили за днЯми, препЯтствиЯ возникали
на каждом шагу, прошла целаЯ неделЯ, а ѓюбер все еще, как потерЯнный, бродил
из учреждениЯ в учреждение, обиваЯ пороги, чуть не плача от отчаЯниЯ. Џрежде
всего его очень сухо принЯли в попечительстве о бедных. “ администрации было
правило не выдавать справок о происхождении детей до их совершеннолетиЯ. ’ри
днЯ подрЯд ѓюбер уходил ни с чем. …му пришлось приставать, выпрашивать,
распинатьсЯ в четырех канцелЯриЯх, объЯснЯтьсЯ до хрипоты, доказываЯ, что он
законный опекун, пока наконец высокий и длинный, как жердь, помощник
начальника отделениЯ не соблаговолил сообщить ему, что никаких документов у
них нет, Џопечительство ничего, не знает, повитуха принесла девочку по имени
Ђнжелика-ЊариЯ, не сказав, кто ее мать. ‘овсем отчаЯвшись, ѓюбер уже решил
было вернутьсЯ в Ѓомон, как вдруг ему пришла в голову мысль справитьсЯ, не
указано ли в свидетельстве о рождении имЯ повитухи, и он в четвертый раз.
пошел в попечительство. ќто было сложнее предприЯтие. Ќаконец ему удалось
узнать, что женщину звали г-жа ”укар и даже что в 1850 году она жила на
улице „вух ќкю.
€ снова начались его странствованиЯ. Љонец улицы „вух ќкю был снесен, а
в лавочках на соседних улицах г-жу ”укар не помнили. ѓюбер обратилсЯ к
справочнику, но в нем этого имени не значилось. ЃеднЯга, задрав голову,
бродил по улицам и читал вывески, пока не решил наводить справки у всех
акушерок подрЯд. ќто было верное средство, ему удалось набрести на старушку,
котораЯ сразу же заволновалась. Љак! ‡нает ли она г-жу ”укар? Ћ, это весьма
достойнаЯ и много пострадавшаЯ на своем, веку особа! Ћна живет в другом
конце Џарижа, на улице ‘ензье. ѓюбер побежал туда,
Ќаученный горьким опытом, он решил действовать дипломатично. Ќо
огромнаЯ, на коротеньких ножках г-жа ”укар не дала ѓюберу выложить
приготовленную заранее вереницу вопросов. …два он упомЯнул имЯ ребенка и
времЯ его рождениЯ, как она в порыве застарелой злобы перебила его и сама
рассказала всю историю. —то? Њалютка жива? Ќу, она может положительно
гордитьсЯ: ее мать - невиданнаЯ мерзавка! „а, да! „а! ќто ѓоспожа ‘идони,
как ее называют со времени вдовства. Ћ, у нее прекраснаЯ роднЯ: ее брат,
говорЯт, министр, но это не мешает ей заниматьсЯ грЯзным ремеслом. € г-жа
”укар рассказала о своем знакомстве с ‘идони: эта дрЯнь приплелась с мужем
из Џлассана в поисках счастьЯ и завела на улице ‘енг-Ћнорэ торговлю фруктами
и прованским маслом. Њуж между тем умер и был похоронен, и вдруг через
полтора года после его смерти у нее рождаетсЯ дочь, хотЯ положительно
непонЯтно, где это она ее подцепила, потому что суха она, как накладнаЯ на
товар, холодна, как опротестованный вексель, равнодушна и груба, как
судебный исполнитель! € потом можно еще простить ошибку, но неблагодарность!
ђазве она, г-жа ”укар, не кормила ‘идони во времЯ родов? ђазве преданность
ее не дошла до того, что она сама отнесла ребенка куда следует? € чем эта
негодЯйка отблагодарила ее? Љогда она, г-жа ”укар, сама впала в бедность, та
не соблаговолила даже оплатить ей месЯц своего содержаниЯ, не вернула даже
из рук в руки взЯтых пЯтнадцати франков! ’еперь ѓоспожа ‘идони живет на
улице ђыбачьего предместьЯ, занимает там лавочку с тремЯ комнатками на
антресолЯх и под предлогом кружевной торговли торгует чем угодно, только не
кружевами. Ћ, да! ќто такаЯ мать! ‹учше совсем не знать о ее существовании.
—ас спустЯ ѓюбер уже бродил вокруг лавочки ѓоспожи ‘идони. Ћн увидел
худую, бледную женщину, без пола и возраста, на которую наложили свой
отпечаток всевозможные темные делишки; сна была в черном поношенном платье.
„аже мимолетное воспоминание о случайно рожденной дочери, должно быть,
никогда не согревало сердце этой сводни. ѓюбер осторожно навел справки и
узнал вещи, о которых потом никогда никому не рассказывал, даже жене. €
все-таки он колебалсЯ; он вернулсЯ и в последний раз прошел мимо
таинственной маленькой лавчонки. Њожет быть, ему все-таки нужно зайти,
представитьсЯ, получить согласие матери? Љак честный человек, он должен сам
убедитьсЯ, имеет ли он право разорвать навсегда эти узы родства. Ќо вдруг он
резко повернулсЯ и пошел прочь. Љ вечеру он уже был в Ѓомоне.
Њеж тем ѓюбертина успела узнать у г-на ѓрансир, что судебный протокол
об их законном опекунстве подписан. € когда Ђнжелика бросилась в объЯтиЯ
ѓюбера, он сразу понЯл по ее умолЯющему и вопросительному взглЯду, что она
догадалась об истинных причинах его путешествиЯ. ’огда он просто сказал:
- „итЯ мое, твоЯ мать умерла.
Ђнжелика, рыдаЯ, страстно обнЯла обоих ѓюберов. € никогда больше об
этом не заговаривали. Ђнжелика стала их дочерью.

III

‚ этом году на троицын день ѓюберы взЯли Ђнжелику на прогулку к
развалинам замка Ћткэр, возвышавшегосЯ на берегу ‹иньолЯ, восемью
километрами ниже Ѓомона. ’ам и пообедали.
Ќа следующее утро старинные стенные часы в мастерской уже пробили семь
часов, а девушка все еще спала после целого днЯ, проведенного на свежем
воздухе в беготне и смехе.
ѓюбертине пришлось поднЯтьсЯ по лестнице и постучать в дверь.
- Ќу, что же ты! ‚ставай, лентЯйка!.. Њы уже успели позавтракать.
Ђнжелика быстро оделась, спустилась на кухню и позавтракала в
одиночестве. ѓюбер и его жена уже принЯлись за работу.
- Ђх, как Я спала! - сказала Ђнжелика, входЯ в мастерскую. - Ђ этот
нарамник ведь обещан к воскресенью.
ЊастерскаЯ, выходившаЯ окнами в сад, была просторнаЯ комната, почти
полностью сохранившаЯ свой первоначальный вид. „ве огромные закопченные до
черноты и изъеденные червЯми балки поддерживали потолок и резко делили его
на три пролета; штукатурка не была даже покрыта клеевой краской, и там, где
она отвалилась, были видны в пролетах между балками трещины и соединениЯ
досок. Ќа одной из каменных подпорок, поддерживавших балки, можно было
прочесть цифру 1463, - несомненно, год постройки дома. Љамни, из которых был
сложен камин с высокими ребрами, консолЯми и колпаком, увенчанным коронкой,
сильно поискрошились и разошлись в соединениЯх, а на фризе еще можно было
различить истертую временем наивно высеченную фигуру покровителЯ всех
вышивальщиков св. ЉлариЯ. Ќо ныне камин уже не топилсЯ, и его очаг
использовали как открытый шкаф, куда складывали дощечки и груды рисунков длЯ
вышивок; комнату обогревала большаЯ чугуннаЯ печка, ее труба тЯнулась вдоль
потолка и уходила в дыру, пробитую в колпаке камина. „вери были ветхие,
времен ‹юдовика XIV. ашки старого паркета догнивали среди новых, которыми
постепенно закладывали дыры в полу, †елтаЯ краска стен держалась не меньше
ста лет, наверху она выцвела, внизу была вытерта и местами запЯтнана, свежей
штукатуркой. Љаждый год ѓюберы собирались перекрасить стены мастерской, но
из-за отвращениЯ к переменам никак не могли решитьсЯ.
ѓюбертина сидела у станка и вышивала нарамник.
- ’ы ведь знаешь, - сказала она, подымаЯ голову, - что если мы кончим к
воскресенью, Я куплю тебе длЯ садика целую корзину анютиных глазок.
- Џравда? - весело закричала Ђнжелика. - Ћ, Я сейчас засЯду!.. Ќо где
же мой наперсток? Љогда не работаешь, инструменты прЯчутсЯ неизвестно куда.
Ћна надела старинный наперсток из слоновой когти на второй сустав
мизинца и села с другой стороны станка, лицом к окну.
‘ середины восемнадцатого столетиЯ в устройстве и оборудовании
мастерской не произошло никаких изменений. ЊенЯлись моды, менЯлось
мастерство вышивальщиков, но здесь все осталось неизменно, и тот же наглухо
прикрепленный к стене брус поддерживал станок, другим концом опиравшийсЯ на
подвижные козлы. ‚ углах мастерской дремали древние инструменты: мотовильце
с зубцами и спицами длЯ перематываниЯ золотой нитки с катушек на шпульки;
похожаЯ на блок ручнаЯ прЯлка, на которой скручивали несколько ниток в одну
- концы ниток прикреплЯлись прЯмо к стене; обитые тафтой и украшенные
фанерными инкрустациЯми тамбуры всех размеров длЯ вышиваниЯ. Ќа полке была
аккуратно разложена целаЯ коллекциЯ старинных пробойничков длЯ изготовлениЯ
блесток, здесь же стоЯл оставшийсЯ от прежних хозЯев огромный медный штатив
с подсвечникам - классический штатив вышивальщиков прошлых столетии. ‚
прорезах стойки длЯ инструментов, обитой кожаным ремнем, помещались
деревЯнные колотушки, молоточки, ножи длЯ пергамента, буксовые гребни,
служившие длЯ выравниваниЯ ниток по мере того, как они шли в работу. Џод
липовым столом длЯ кройки стоЯло большое мотовило с двумЯ подвижными ивовыми
катушками, на которые было смотано пасмо красной шерсти. –елые ожерельЯ из
нанизанных на веревочки катушек Яркого разноцветного шелка висели около
сундука. Ќа полу стоЯла корзина, доверху наполненнаЯ уже пустыми катушками,
тут же лежал клубок ниток, который размоталсЯ и упал со стула.
- Ђх, какое утро! ЉакаЯ чудеснаЯ погода! - повторЯла Ђнжелика. - Љак
хорошо жить!
€, прежде чем склонитьсЯ к работе, она еще на минуточку забылась перед
окном, в которое врывалось сиЯние майского утра.
‘олнце выглЯнуло из-за крыши собора, свежий запах сирени доносилсЯ из
епископского сада. ЋслепленнаЯ весною, купаЯсь в этом запахе и свете,
Ђнжелика улыбалась. ‚незапно она вздрогнула, словно пробудилась от сна.
- Ћтец, у менЯ нет золота.
ѓюбер, кончавший накалывать копию рисунка длЯ ризы, пошел к сундуку,
вынул оттуда моток, вскрыл его, выдернул кончики нитки и, соскоблив с них
золото, покрывавшее шелковую основу нити, передал завернутый в пергамент
моток Ђнжелике.
- Ќу, теперь все?
- „а, да.
‘ одного взглЯда девушка убедилась, что теперь все в порЯдке; моточки
разноцветного золота - красноватого, зеленоватого, голубоватого; катушки
шелков всех цветов; блестки и канитель в пучках и клубочках, лежавшие
вперемешку в тулье шлЯпы, заменЯвшей Ящик; тонкие, длинные иглы, стальные
щипчики, наперстки, ножницы, комок воска. ‚се это лежало на самом станке, на
растЯнутом куске материи, покрытом из предосторожности плотной серой
бумагой.
Ђнжелика продела в ткань конец золотой нити. Ќо с первого же стежка,
нить порвалась, ее пришлось выдернуть обратно и выцарапать из материи
маленький кусочек золота, - Ђнжелика бросила его в стоЯвшую тут же на станке
картонку с кучей отходов.
- Ќу, наконец-то! - сказала она, втыкаЯ иголку.
€ воцарилось глубокое молчание. ѓюбер принЯлсЯ налаживать второй станок
прЯмо напротив первого так, чтобы сразу перехватывать багровую полосу шелка
длЯ ризы, которую ѓюбертина подшивала плотной материей. ‚ышивальщик укрепил
два валика, одним концом на бруске, прибитом к стене, другим концом на
козлах, вставил в гнезда на валиках планки и закрепил их четырьмЯ шпильками.
‡атем, укрепив материю на валиках, он натЯнул ее, переставил шпильки, и
станок был готов. ’еперь, если пощелкать по материи пальцем, она звенела,
как барабан.
€з Ђнжелики выработалась редкостнаЯ вышивальщица. ѓюберы восхищались ее
вкусом и проворством. Ћна не только выучилась всему, что знали они сами, но
внесла в мастерство всю страстность своей натуры, страстность, котораЯ
оживлЯла цветы и одухотворЯла символы. елк и золото оживали под ее руками,
таинственный аромат исходил от малейшего узора, ибо она вкладывала в работу
всю душу, все свое живое воображение, всю мечтательность и глубокую веру в
незримый мир. Ќекоторые работы Ђнжелики до того взволновали бомонский причт,
что два свЯщенника - один археолог, другой любитель живописи, - придЯ в
совершенный восторг от ее дев, напоминавших подлинные примитивы, специально
зашли к ѓюберам, чтобы только взглЯнуть на девушку. € действительно, в
работах Ђнжелики была та искренность, то чувство неземного, выраженное через
тончайшую отделку деталей, какое встречаетсЯ только на старинных примитивах.
“ Ђнжелики был природный дар к рисованию, она отступала от образцов,
изменЯла их по прихоти своей фантазии - словом, творила кончиком иголки, и
это было настоЯщим чудом, так как она никогда не училась рисовать и
упражнЯлась сама по вечерам, при свете лампы. ѓюберы считали, что, не умеЯ
рисовать, нельзЯ быть хорошим вышивальщиком, и, несмотрЯ на свое старшинство
в ремесле, совсем стушевались перед Ђнжеликой. Ћни скромно взЯли на себЯ
роль простых помощников, поручали Ђнжелике наиболее ответственные и дорогие
работы, а сами только начерно готовили их длЯ нее.
‘колько самых поразительных чудес проходило через руки Ђнжелики в
течение года! ‚сЯ жизнь ее была в шелке, в атласе, бархате, сукне, в золоте
и серебре. Ћна вышивала нарамники, большие ризы и малые ризы длЯ диаконов,
митры, хоругви, покрывала длЯ чаш и длЯ дароносиц. Ќо чаще всего попадались
нарамники, которые делались пЯти цветов: белые - длЯ исповедников и
девственниц, красные - длЯ апостольских служб и поминовениЯ мучеников,
черные - длЯ службы по покойникам и длЯ постов, фиолетовые - длЯ поминовениЯ
младенцев и зеленые - длЯ всех праздничных дней. ‡олото тоже шло в большом
количестве, ибо оно могло заменЯть белый, красный и зеленый цвета. ‚ центре
креста всегда повторЯлись одни и те же символы: инициалы €исуса •риста и
богоматери, или треугольник, окруженный сиЯнием, агнец, пеликан, голубь,
чаша, дароносица, или наконец окровавленное, обвитое терниЯми сердце. Џо
высокому воротнику и рукавам тЯнулись узоры или вились цветы, - тут
вышивались все мыслимые орнаменты старинного стилЯ и всевозможные крупные
цветы: анемоны, тюльпаны, пионы, гранаты, гортензии. Љаждый год Ђнжелике
приходилось вышивать серебром по черному фону или золотом по красному
символические колосьЯ и виноградные гроздьЯ. …сли нужно было сделать
особенно богатый нарамник, она вышивала разноцветными шелками головы свЯтых,
а в центре - целую картину: благовещение, ѓолгофу или Ясли •ристовы. €ногда
вышивка делалась прЯмо на самой материи нарамника, иногда на бархатную или
парчовую основу нашивались полосы шелка или атласа. ’ак из-под тонких
пальцев девушки постепенно вырастал цветник свЯщенного великолепиЯ.
Ќарамник, над которым работала сейчас Ђнжелика, был из белого атласа,
крест на нем был сделан в виде пучка золотых лилий, переплетающихсЯ с Яркими
розами из разноцветных шелков. Џосредине, в венчике из маленьких
тускло-золотистых роз, сиЯли богато орнаментированные инициалы богоматери,
шитые красным и зеленым золотом.
‚ течение целого часа, пока Ђнжелика кончала вышивать по наметке
золотые листочки маленьких роз, молчание не было нарушено ни одним словом.
Ќо вот у нее снова сломалась иголка, и она, как хорошаЯ работница, на ощупь,
под станком, вдела нитку в новую. ‡атем девушка поднЯла голову и глубоко
вздохнула, как будто хотела в одном этом долгом вздохе выпить всю весну,
лившуюсЯ в окна.
- Ђх, - прошептала она. - Љак хорошо было вчера! Љакое чудесное солнце!
ЌаващиваЯ нитку, ѓюбертина покачала головой:
- Ђ Я совсем разбита, руки как чужие. ‚се оттого, что мне уже не
шестнадцать лет, как тебе, и оттого, что мы так редко гулЯем.
’ем не менее она тотчас же снова принЯлась за работу. Ћна готовила
рельеф длЯ лилии, сшиваЯ кусочки пергамента по заранее, сделанным отметкам.
- ‚есною от солнца всегда болит голова, - добавил ѓюбер. Ћн наладил
станок и собиралсЯ теперь переводить на шелк ризы рисунок узкого орнамента.
Ђнжелика все так же рассеЯнно следила за лучом солнца, пробивавшимсЯ
из-за контрфорса собора.
- Ќет, нет, - тихонько сказала она, - менЯ освежает солнце. џ отдыхаю в
такие дни.
Ћна кончила маленькие золотые листочки и теперь принЯлась за большие
розы. Ћна держала наготове несколько иголок со вдетыми шелковыми нитками, по
числу оттенков, и вышивала цветы разрозненными, сходЯщимисЯ и сливающимисЯ
стежками, которые повторЯли изгибы лепестков. Ќо воспоминаниЯ о вчерашнем
дне вдруг ожили в ней с такой силой, были так разнообразны, так переполнЯли
все ее существо среди этого молчаниЯ, так просились наружу, что, несмотрЯ на
всю деликатность работы, Ђнжелика стала говорить, не умолкаЯ. Ћна говорила о
том, как они выехали из города на просторы полей, как обедали среди руин
Ћткэра, на каменных плитах огромного зала, разрушенные стены которого
возвышались на пЯтьдесЯт метров над ‹иньолем, протекавшим внизу, в зарослЯх
ивнЯка. Ћна была полна впечатлений от этих развалин, от этих разбросанных
среди терновника останков, по которым можно было судить о размерах самого
великана - когда-то, стоЯ во весь рост, он господствовал над двумЯ долинами.
ѓлавнаЯ башнЯ, в шестьдесЯт метров вышиною, уцелела. Ћна стоЯла без верха и
растрескалась, но все-таки казалась прочной на своем мощном
пЯтнадцатифутовом основании. ‘охранились и еще две башни: башнЯ Љарла
‚еликого и башнЯ царЯ „авида. ‘оединЯвшаЯ их часть фасада была почти не
тронута временем. ‚нутри замка еще сохранились часовнЯ, ‡ал суда, несколько
жилых комнат и построек. ‚се это, казалось, было сложено какими-то
гигантами: ступени лестниц, подоконники, каменные скамейки на террасах были
непомерно велики длЯ теперешнего поколениЯ. ’о была целаЯ крепость; пЯтьсот
воинов могли выдержать в ней тридцатимесЯчную осаду, не испытываЯ недостатка
ни в пище, ни в боевых припасах. “же целых два века замок стоЯл необитаемым,
шиповник раздвигал трещины в стенах нижних комнат, сирень и ракитник цвели
среди обломков обрушившихсЯ потолков, а в зале длЯ стражи, в камине, вырос
целый платан. Ќо по вечерам, когда заходЯщее солнце освещало старые стены и
остов главной башни на многие лье покрывал своей тенью возделанные полЯ,
замок, казалось, возрождалсЯ: он был огромным в вечерней полутьме, в нем еще
чувствовалось былое могущество, та грубаЯ сила, что делала его неприступной
крепостью, перед которой трепетали даже короли ”ранции.
- € Я уверена, - продолжала Ђнжелика, - что в нем еще живут души
умерших. Ћни приходЯт по ночам. ‹юди слышат голоса, отовсюду на них глЯдЯт
какие-то звери... Љогда мы уходили, Я обернулась и сама видела, что над
стенами витают белые тени... Њатушка, ведь правда, вы знаете историю замка?
ѓюбертина спокойно улыбнулась.
- Ћ, Я-то никогда не видела привидений!
Ќо она и в самом деле вычитала в какой-то книге историю замка и теперь,
побуждаемаЯ нетерпеливыми вопросами девушки, принуждена была в сотый раз
рассказать ее.
‘ тех пор, как свЯтой ђемигий получил всю здешнюю землю от королЯ
•лодвига, сна неизменно принадлежит реймскому епископству. ‚ начале десЯтого
столетиЯ, чтобы защитить страну от норманнов, подымавшихсЯ вверх по “азе, в
которую впадает ‹иньоль, архиепископ ‘еверин построил крепость Ћткэр. ‚
следующем веке преемник ‘еверина передал ее в ленное владение младшему
отпрыску норманского дома, Ќорберту, за ежегодную арендную плату в
шестьдесЯт су и с условием, что город Ѓомон со своей церковью останутсЯ
вольными. Ќорберт I стал родоначальником всех маркизов д'Ћткэр, и с тех пер
знаменитый род не сходит со страниц истории. ќрве IV был настоЯщим
разбойником с большой дороги. „ва раза его отлучали от церкви за грабеж
церковного имущества, однажды он собственноручно перерезал горло тридцати
мирным гражданам. Ћн осмелилсЯ затеЯть войну с самим ‹юдовиком ‚еликим, и за
это король срыл до основаниЯ его замок. ђауль I пошел в крестовый поход с
”илиппом-Ђвгустом и был пронзен копьем в сердце при Џтоломеиде. Ќо самым
знаменитым был „еан V ‚еликий, который в 1225 году, перестроил крепость и
меньше чем в пЯть лет воздвиг грозный замок Ћткэр, под прикрытием которого
он мечтал захватить и самый трон ”ранции. †еан V участвовал в двадцати
кровопролитных битвах, но всегда счастливо спасалсЯ и спокойно умер в своей
постели шурином шотландского королЯ. ‡а ним следовали ”елисьен III, который
босиком пошел в €ерусалим, ќрвэ VII, предъЯвлЯвший права на шотландский
трон, и много еще других могущественных и знатных феодалов. ‚ течение долгих
веков властвовал этот род в Ћткэре, вплоть до †еана IX, которому во времена
Њазарини выпала горькаЯ участь - присутствовать при осаде и разрушении
родового замка. Џосле этой осады были взорваны своды главной и боковых башен
и сожжены жилые покои, в которых некогда Љарл VI отдыхал от своих безумств,
а почти через два столетиЯ ѓенрих IV прожил несколько дней с ѓабриэлью
д'ќстре. Ќыне это царственное величие мертвым воспоминанием покоитсЯ в
траве.
Ќе переставаЯ работать иглой, Ђнжелика жадно слушала, и вместе с нежной
розой, в живых переливах красок возникавшей под ее руками, перед глазами ее
вставало- видение, казалось, тоже рожденное ее станком, - видение
исчезнувшего великолепиЯ. Ћна совсем не знала истории, и потому событиЯ
вырастали в ее сознании, расцвечивались, превращались в чудесную легенду.
Ћна всЯ дрожала от восторга, в ее воображении замок, воссозданный из праха,
вырастал до самых небесных врат, маркизы Ћткэр делались двоюродными братьЯми
девы Њарии.
- Ђ наш новый епископ монсеньор д'Ћткэр, - спросила Ђнжелика, - он тоже
из этого рода?
ѓюбертина ответила, что, должно быть, монсеньор ведет родословную от
младшей линии Ћткэров, потому что старшаЯ давно угасла. € нужно сказать, это
- странное превращение: ведь маркизы д'Ћткэр уже много веков ожесточенно
борютсЯ с бомонским духовенством. ‚ 1150 году один настоЯтель предпринЯл
постройку собора, располагаЯ только средствами своего ордена. ‘коро
выЯснилось, что денег не хватит, постройка была доведена только до сводов
боковых часовен, а недоконченный неф пришлось покрыть деревЯнной крышей.
‹осемьдесЯт лет спустЯ †еан V, восстановив свой замок, пожертвовал Ѓомоиу
триста тысЯч ливров, и эти деньги вместе с другими средствами дали
возможность взЯтьсЯ снова за постройку собора. Ќа этот раз удалось возвести
неф. Ћбе же колокольни и главный фасад были закончены, много поздней, уже в
пЯтнадцатом столетии, около 1430 года. —тобы отблагодарить †еана V за его
щедрость, соборное духовенство, предоставило ему самому и всем его потомкам
право хоронить своих покойников в склепе, устроенном в боковой часовне св.
ѓеоргиЯ, котораЯ отныне стала именоватьсЯ часовней Ћткэров. Ќо хорошие
отношениЯ не могут длитьсЯ вечно; вскоре начались бесконечные тЯжбы из-за
первенства, из-за права взиманиЯ податей, и замок сделалсЯ постоЯнной
угрозой вольностЯм Ѓомона. Ћсобенно ожесточенные ссоры вызывали мостовые
пошлины, так что владельцы замка стали наконец угрожать, что совсем запретЯт
судоходство по ‹иньолю; но тут начал входить в силу разбогатевший нижний
город со своими ткацкими фабриками. ‘ тех пор Ѓомон со днЯ на день делалсЯ
все сильнее и влиЯтельнее, а род Ћткэров все хирел, пока замок не был снесен
и церковь не восторжествовала. ‹юдовик XIV воздвиг в Ѓомоне новую церковь, и
при нем же было построено здание епископства в старом монастырском саду. Ђ
сейчас по воле случаЯ один из Ћткэров возвращаетсЯ сюда повелевать в
качестве епископа тем самым духовенством, которое после четырехвековой
борьбы победило его предков.
- Ќо ведь монсеньор был женат, - сказала Ђнжелика. - Џравда, что у него
двадцатилетний сын?
ѓюбертина взЯла ножницы и подрезала кусочек пергамента.
- „а, мне рассказывал отец Љорииль. ќто очень грустнаЯ историЯ!.. Џри
Љарле X монсеньор был капитаном, ему как раз исполнилсЯ двадцать один год. ‚
1830 году, двадцати четырех лет, он вышел в отставку и, говорЯт, после этого
до сорока лет вел очень рассеЯнную жизнь: много путешествовал, пережил
разные приключениЯ, дралсЯ на дуэлЯх. Ќо однажды вечером он встретил за
городом, у друзей, дочь графа де ‚аленсе, Џаулу. ’о была девушка чудесной
красоты и притом очень богатаЯ. …й едва исполнилось девЯтнадцать лет, то
есть она была моложе его на целых двадцать два года. Њонсеньор влюбилсЯ в
нее, как безумный, она отвечала на его любовь, и свадьбу сыграли очень
скоро. Љак раз тогда монсеньор снова выкупил развалины Ћткэра за какие-то
гроши, чуть ли не за десЯть тысЯч франков. Ћн собиралсЯ вновь отстроить
замок и мечтал поселитьсЯ в нем с женой. Њолодожены целых девЯть месЯцев
одиноко прожили в старинной усадьбе, где-то в Ђнжу. Њонсеньор не хотел
никого видеть, был совершенно счастлив, времЯ летело длЯ них... ‡атем Џаула
родила сына и умерла.
ѓюбер, протиравший белила сквозь проколотую кальку, чтобы перевести
таким образом рисунок на материю, побледнел и поднЯл голову.
- Ђх, беднЯга! - прошептал он.
- ѓоворЯт, монсеньор и сам чуть не умер, - продолжала ѓюбертина. -
—ерез неделю он постригсЯ. ‘ тех пор прошло двадцать лет, и вот он
епископ... Ќо рассказывают, что все эти двадцать лет он отказывалсЯ
встречатьсЯ со своим сыном, стоившим матери жизни. Њонсеньор отдал его на
воспитание дЯде, старому аббату, не хотел ничего слышать про мальчика,
старалсЯ забыть о самом его существовании. Ћднажды монсеньору прислали
портрет сына, и ему почудилось, что он видит покойную жену. …го нашли в
глубоком обмороке на полу, точно сраженного ударом молота... Ќо годы,
проведенные в молитве, должно быть, смЯгчили ужасное горе: вчера добрый отец
Љорниль сказал мне, что монсеньор призвал наконец сына к себе. Ђнжелика, уже
окончившаЯ розу, такую свежую, что, казалось, неуловимый аромат струитсЯ от
атласа, теперь опЯть мечтательно глЯдела в залитое солнцем окно.
- ‘ын монсеньора, - тихонько повторила она.
- ѓоворЯт, юноша красив, как бог, - продолжала рассказывать ѓюбертина -
Ћтец хотел сделать из него свЯщенника. Ќо старый аббат воспротивилсЯ: у
мальчика совсем не было призваниЯ к духовной карьере... € ведь он миллионер!
ѓоворЯт, у него пЯтьдесЯт миллионов! „а, мать оставила ему пЯть миллионов,
эти деньги, были помещены в земельные участки в Џариже и превратились теперь
в целых пЯтьдесЯт, даже больше. ‘ловом, он богат, как король!
- Ѓогат, как король, красив, как бог, - бессознательно, в смутной
грезе, повторЯла Ђнжелика.
Ћна машинально взЯла со станка катушку золотых ниток, чтобы принЯтьсЯ
за вышивание большой золотой лилии. ‚ысвободив кончик нитки из зажима
катушки, Ђнжелика пришила его шелком к краешку пергамента, придававшего
вышивке рельефность. €, уже начав работу, но все еще погруженнаЯ в свои
смутные мечтаниЯ, добавила:
- Ћ, Я хотела бы... џ хотела бы... Ћна не докончила мысли.
‘нова воцарилась глубокаЯ тишина, нарушаемаЯ только слабыми звуками
пениЯ, доносившимисЯ из собора. ѓюбер подправлЯл кисточкой нанесенный через
кальку пунктирный рисунок; на красном шелке ризы поЯвилсЯ белый орнамент. €
на этот раз заговорил вышивальщик:
- ‘колько великолепиЯ было в старые времена! Ћдежды сеньоров так и
сверкали вышивками. ‚ ‹ионе продавались материи по шестьсот ливров за
локоть. ‘тоит прочитать уставы и правила о мастерах-вышивальщиках: там
говоритсЯ, что королевские вышивальщики имеют право вооруженной силой
отбивать работниц у других мастеров... “ нас был даже собственный герб: на
лазурном поле полоска из разноцветного золота и такие же три лилии - две
наверху и одна у острого конца... Ћ, это было прекрасное времЯ!
ѓюбер постучал пальцами по натЯнутой материи, чтобы сбить пылинки,
помолчал и заговорил снова:
- ‚ Ѓомоне еще ходит старинное сказание про Ћткэров. џ часто слышал его
от матери, когда был мальчиком... ‚ городе свирепствовала чума, она скосила
уже половину жителей, когда †еан V, тот самый, что вновь отстроил замок,
почувствовал, что бог ниспослал ему силы боротьсЯ с бедствием. ’огда он стал
босой обходить больных, становилсЯ перед ними на колени, целовал их в уста
и, прикасаЯсь губами к губам больного, говорил: "…сли хочет бог, и Я хочу".
€ больные выздоравливали. ‚от почему этот девиз стоит на гербе Ћткэров. ‚се
они с тех пор обладают способностью излечивать чуму... Ћ, это славный род!
ЌастоЯщаЯ династиЯ! Џрежде чем постричьсЯ, монсеньор носил имЯ €оанна XII, и
имЯ его сына тоже, как у принца, должно сопровождатьсЯ цифрой.
€ с каждым словом вырастала и расцвечивалась смутнаЯ греза Ђнжелики.
‚се тем же певучим голосом она повторЯла:
- Ђх, Я хотела, бы... џ хотела бы...
Ќе касаЯсь нитки рукой, она сматывала ее, продвигаЯ катушку справа
налево и потом обратно, и каждый раз закреплЯла золотую нить шелком. Џод ее
руками постепенно расцветала большаЯ золотаЯ лилиЯ.
- Ћ, Я хотела бы... џ хотела бы выйти замуж за принца... € чтобы перед
тем Я никогда его не видела... Ћн должен прийти вечером, когда угаснет день,
взЯть менЯ за руку и ввести в свой замок... € еще Я хотела бы, чтобы он был
очень красивый и очень богатый. „а, самый красивый и самый богатый, какой
только может быть на земле! —тобы у менЯ были лошади и Я бы слышала их
ржание под моими окнами; и драгоценные камни - целые реки драгоценных камней
струились бы по моим коленЯм; и еще золото - потоки золота лились бы из моих
рук, когда Я только захочу... Ђ еще чего бы Я хотела, это чтобы мой принц
любил менЯ до безумиЯ, и Я тоже тогда любила бы его, как безумнаЯ. Њы были
бы очень молодые, и очень хорошие, и очень знатные - и это всегда, всегда!
ѓюбер оставил станок и, улыбаЯсь, подошел к девушке, а ѓюбертина
дружелюбно погрозила ей пальцем.
- Ђх ты, тщеславнаЯ девчонка! Ђх, неисправимаЯ лакомка! ’ак ты задумала
стать королевой? Љонечно, мечтать об этом лучше, чем красть сахар или
дерзить старшим. Ќо поберегись, тут кроетсЯ дьЯвол! ќто гордость и страсть
говорЯт в тебе.
Ђнжелика весело взглЯнула на нее.
- Њатушка, матушка! —то вы говорите?.. „а что же плохого в том, чтобы
любить красоту и богатство? џ люблю все, что красиво, все, что богато. Љогда
Я только подумаю об этом, мне делаетсЯ жарко, где-то там, у сердца... ‚ы
хорошо знаете, что Я не жаднаЯ. Ђ деньги, вот увидите сами, что Я с ними
сделаю, если действительно разбогатею. Њои деньги польютсЯ в город, они
потекут к беднЯкам. „а, это будет настоЯщаЯ благодать, нищеты не останетсЯ!
€ потом Я сделаю богатыми вас и отца. џ хотела бы увидеть вас в парчовых
платьЯх, чтобы вы были, как старинный сеньор со своей дамой. ѓюбертина
пожала плечами.
- ЃезумнаЯ!.. Ќо ведь ты бедна, дитЯ мое, у тебЯ не будет ни одного су,
когда придет времЯ выходить замуж. Љак можешь ты мечтать о принце? Љак ты
можешь выйти замуж за человека богаче тебЯ?
- Љак Я могу выйти за него замуж? Љазалось, Ђнжелика была глубоко
изумлена.
- Ќу, конечно, Я выйду за него!.. ‡ачем мне деньги, если у него их
будет много? џ всем буду обЯзана ему и оттого буду только сильнее его
любить.
ќтот несокрушимый довод привел ѓюбера в восторг. Ћн охотно улетал за
облака на крыльЯх мечты вместе с Ђнжеликой.
- Ћна права! - воскликнул ѓюбер.
Ќо ѓюбертина недовольно взглЯнула на мужа. …е лицо сделалось суровым.
- „евочка моЯ! Љогда ты узнаешь жизнь, ты сама увидишь, что Я права.
- џ и так знаю жизнь,
- Ћткуда ты можешь ее знать?.. ’ы слишком молода, ты еще не видела зла.
Ђ зло существует, и оно всемогуще...
- ‡ло, зло...
Ђнжелика медленно произносила это слово, как бы стараЯсь проникнуть в
его смысл, и в ее чистых глазах светилось все то же невинное изумление. Ћна
отлично знала, что такое зло: в "‹егенде" немало говорилось о нем. Ќо ведь
зло - это тот же дьЯвол, а дьЯвол хоть и возрождаетсЯ постоЯнно, но всегда
бывает побежден. Џосле каждого сражениЯ он валЯетсЯ на земле, жалкий,
побитый, несчастный...
- ‡ло... Ђх, матушка, если бы вы знали, как Я презираю это зло... …го
всегда побеждают, и люди живут счастливо. ѓюбертина была встревожена и
опечалена.
- ‡наешь, Я начинаю жалеть, что отделила тебЯ от всего мира и воспитала
так, что ты не знаешь ничего, кроме нас двоих да этого домика... Ћ каком рае
ты мечтаешь? Љак ты себе представлЯешь жизнь?
‹ицо склонившейсЯ над станком девушки озарилось светом великой надежды,
а руки ее между тем продолжали делать свое дело и все так же размеренно
протЯгивали из стороны в сторону золотую нить.
- Њатушка, вы, наверно, думаете, что Я очень глупаЯ?.. Њир полон
славных людей. Љогда человек честен, когда он работает, его всегда ожидает
заслуженнаЯ награда... Ћ, Я знаю, что есть и злые люди! Ќо разве они идут в
счет? €х очень мало, с ними никто не знаетсЯ, и они скоро получают по
заслугам... € потом, мир кажетсЯ мне большим, далеким садом. „а, это
огромный парк, полный цветов и солнца! †ить так хорошо, жизнь так чудесна,
что она не может быть дурной!
Ћна все больше оживлЯлась; ее словно опьЯнЯли Яркие сочетаниЯ шелка и
золота,
- Ќичего нет проще, чем счастье. ‚едь мы все счастливы? Ђ почему?
Џотому, что мы любим друг друга. Ќу вот и всЯ жизнь ни капельки не
сложнее... ‚от вы сами увидите, что будет, когда придет тот, кого Я жду. Њы
сразу узнаем друг друга. џ его никогда не видела, но знаю, каким он должен
быть. Ћн войдет и скажет: "џ пришел за тобою". ’огда Я отвечу: "џ ждала
тебЯ, возьми менЯ". Ћн уведет менЯ, - и это будет навсегда. Њы будем жить во
дворце и спать на золотой, усыпанной бриллиантами кровати. Ћ, все это очень
просто!
- ‡амолчи, ты с ума сошла! - строго перебила ее ѓюбертина,
€, видЯ, что девушка возбуждена и не может расстатьсЯ со своей мечтой,
повторила:
- ‡амолчи же! Њне страшно... ЌесчастнаЯ! Љогда мы выдадим тебЯ за
какого-нибудь бедного малого, ты упадешь со своих облаков на землю и
переломаешь себе все кости. „лЯ таких нищих, как мы, счастье - это смирение
и покорность.
Ђнжелика со спокойным упорством продолжала улыбатьсЯ.
- џ жду его, и он придет.
- Ќо ведь она права! - воскликнул увлеченный, заразившийсЯ той же
лихорадкой ѓюбер. - ‡ачем ты на нее ворчишь?.. Ћна достаточно хороша длЯ
того, чтобы сам король просил ее руки. ‚се может статьсЯ.
ѓюбертина грустно поднЯла на него свои красивые умные глаза.
- Ќе поощрЯй ее к дурным поступкам. ’ы лучше, чем кто бы то ни было,
должен знать, во что это обходитсЯ, когда поддаешьсЯ голосу сердца.
ѓюбер побледнел, как полотно, и крупные слезы показались на его глазах.
Ћна сразу же раскаЯлась, что преподала ему такой урок. Ћна встала и взЯла
мужа за руки, но он высвободилсЯ и, запинаЯсь, пробормотал:
- Ќет, нет, Я был неправ... Ђнжелика, ты должна слушатьсЯ матери. Њы
оба сошли с ума, она одна говорит правду... џ был неправ, Я был неправ...
ѓюбер был слишком взволнован и не мог усидеть на месте, он бросил
подготовленную длЯ работы ризу и занЯлсЯ проклеиванием лежавшей на станке
уже готовой хоругви. ‚ынув из сундука банку фландрского клеЯ, он стал
кисточкой промазывать изнанку материи - это скреплЯло вышивку. Ѓольше он не
говорил, однако губы его слегка дрожали.
Ђнжелика внешне покорилась и замолчала, но она продолжала говорить про
себЯ и все выше и выше подымалась в неведомые страны грез; в ней говорило
все: восторженно приоткрытый рот, глаза, в которых отражалось сиЯние голубых
бесконечных просторов ее видениЯ. Ћна вышивала золотой нитью свою мечту
бедной девушки, и мечта ее рождала на белом атласе большие лилии, розы и
инициалы богоматери. ’очно луч света, стремилсЯ кверху стебель лилии из
золотых полосок, и звездным дождем осыпались длинные тонкие листьЯ, покрытые
блестками, прикрепленными канителью. ‚ самом центре горели пожаром
таинственных лучей, ослеплЯли райским сиЯнием выпуклые массивные инициалы
богоматери, узорчатые, шитые золотой гладью. Ђ нежные шелковые розы цвели, и
весь белоснежный нарамник сиЯл, чудесно расцвеченный золотом.
Џосле долгого молчаниЯ Ђнжелика вдруг поднЯла голову. Ћна лукаво
посмотрела на ѓюбертину, покачала головой и сказала:
- џ жду его, и он придет...
ќто была безумнаЯ выдумка. Ќо Ђнжелика упрЯмо верила в нее. ‚се
произойдет именно так, как она говорит. € ничто не могло поколебать этой
сиЯющей уверенности.
- Џраво, матушка, все это так и будет.
ѓюбертина решила действовать насмешкой и начала подшучивать над
девушкой.
- Ђ Я-то думала, что ты не хочешь выходить замуж. ‚едь все эти
вскружившие тебе голову свЯтые мученицы никогда не выходили замуж. Ќет, даже
когда их заставлЯли, они не хотели покорЯтьсЯ, обращали своих женихов в
христианство, убегали от родителей и добровольно шли на плаху.
„евушка удивленно слушала. Џотом она громко расхохоталась. ‚се ее
здоровье, всЯ жажда жизни пели в этом звонком смехе. €сториЯ со свЯтыми? Ќо
ведь это было так давно! ‚ремена переменились, бог восторжествовал и уже не
желает, чтобы кто-нибудь умирал за него. —удеса в "‹егенде" гораздо сильнее
подействовали на Ђнжелику, чем презрение к миру и жажда смерти. Ђх, нет!
Љонечно, она хочет выйти замуж, и любить, и быть любимой и счастливой.
- Ѓерегись! - продолжала ѓюбертина. - ’ы заставишь плакать твою
покровительницу, свЯтую Ђгнесу. ђазве ты не знаешь, что она отвергла сына
своего воспитателЯ и предпочла умереть, чтобы сочетатьсЯ браком с €исусом?
Ќа башне зазвонил большой колокол, и стайка воробьев вспорхнула с
густого плюща, обвивавшего одно из окон абсиды собора. ‚се еще молчавший
ѓюбер снЯл со станка готовую, еще совсем сырую от клеЯ хоругвь и повесил ее
сушитьсЯ на один из вбитых в стену больших гвоздей. ‘олнце передвинулось и
теперь весело освещало старые инструменты, мотовильце, ивовые колеса, медный
подсвечник; оно окружало сиЯнием обеих женщин; станок, на котором они
работали, сверкал, сверкали отполированные от долгого употреблениЯ валики и
планки, сверкала материЯ, сверкала вышивка, горели груды блесток и канители,
катушки шелка и мотки золотых ниток.
ЋсененнаЯ мЯгким весенним светом, Ђнжелика поглЯдела на только что
вышитую большую символическую лилию.
- Ќо ведь об €исусе-то Я и мечтаю, - сказала она с радостной
доверчивостью.

ЌесмотрЯ на всю свою живость и веселость, Ђнжелика любила одиночество;
по утрам и по вечерам, оставаЯсь одна в своей комнате, она испытывала
радость истинного отдохновениЯ: она свободно предавалась ему, и прихотливаЯ
игра воображениЯ уносила ее в мир грез. ‘лучалось, что ей удавалось забежать
к себе на минутку и днем, и тогда она была счастлива, точно вырывалась вдруг
на свободу.
Љомната Ђнжелики была очень просторна, она занимала половину верхнего
этажа; другую половину занимал чердак. ‘тены, балки, даже скошенные части
потолка были Ярко выбелены известкой, и среди этой строгой белизны стариннаЯ
дубоваЯ мебель казалась совсем черной. Љогда заново меблировали новую
гостиную и спальню, старинную мебель всех эпох отправили наверх, и теперь в
комнате Ђнжелики стоЯл сундук времен ‚озрождениЯ, стол и стульЯ эпохи
‹юдовика XIII, огромнаЯ кровать в стиле ‹юдовика XIV, прелестный шкафчик в
стиле ‹юдовика XV. ’олько белаЯ изразцоваЯ печь да покрытый клеенкой
маленький туалетный столик не подходили ко всей этой почтенной старине.
Ћсобенно величественной и древней казалась огромнаЯ кровать, задрапированнаЯ
старинной розовой тканью с букетиками вереска, вылинЯвшей почти добела.
„о больше всего нравилсЯ Ђнжелике балкон. €з двух старинных
застекленных дверей леваЯ была попросту забита гвоздЯми, а от балкона,
некогда шедшего во всю ширину этажа, ныне осталась лишь часть перед правой
дверью. ’ак как балки под балконом были еще достаточно крепки, на нем только
сменили пол и взамен подгнившей старинной балюстрады привинтили железные
перила. ’о был чудесный уголок, нечто вроде ниши, прикрытой сверху
выступающими досками конька, положенными в начале XIX столетиЯ. Ђ если
склонитьсЯ с балкона вниз, то можно было увидеть весь задний, очень ветхий
фасад дома: и фундамент из мелких камней, и выступающие рЯды кирпичей между
деревЯнными балками, и широкие, потерпевшие переделки окна, и кухонную дверь
с цинковым навесом. ‚ыдававшиесЯ на целый метр вперед стропила и выступ
крыши поддерживались большими консолЯми, опиравшимисЯ на карниз первого
этажа. ’аким образом, балкон был окружен целыми зарослЯми балок, густым
лесом из старой древесины, покрытой зеленым мхом и цветущими левкоЯми.
‘ тех пор, как Ђнжелика поселилась в этой комнатке, она провела немало
часов на балконе, опершись на перила и глЯдЯ вниз. Џод нею расстилалсЯ сад,
затененный вечной зеленью буковых деревьев; в одном углу сада, против
собора, стоЯла стариннаЯ гранитнаЯ скамейка, окруженнаЯ тощими кустиками
сирени, а в другом углу виднелась наполовину скрытаЯ густым, покрывавшим всю
стену плющом калитка, выводившаЯ на большой невозделанный пустырь - ‘ад
Њарии. ќтот ‘ад Њарии и в самом деле был некогда монастырским фруктовым
садом. …го пересекал светлый ручеек еврот, в котором соседним хозЯйкам
разрешалось стирать белье; в развалинах старой, полуразрушенной мельницы
ютилось несколько бедных семейств, и больше никто не жил на пустыре,
соединенном с улицей Њаглуар только переулком ѓердаш, тЯнувшимсЯ между
высокими стенами епископства и особнЯком графов ‚уанкуров. ‹етом столетние
вЯзы двух парков заслонЯли своими кронами узкий горизонт, загороженный с юга
гигантскими сводами собора. € так, замкнутый со всех сторон, покрытый
тополЯми и ивами, семена которых занесло сюда ветром, сплошь поросший
сорными травами ‘ад Њарии дремал в мирном уединении. ’олько еврот,
струившийсЯ между камнЯми, вечно бормотал свею прозрачную песенку:
Ђнжелике никогда не надоедало глЯдеть на этот заброшенный уголок. ‚се
семь лет она каждое утро выходила на балкон и всегда видела то же, что
вчера. „ом ‚уанкуров выходил фасадом на Ѓольшую улицу; а деревьЯ в их саду
были такие густые, что Ђнжелика только зимой могла иногда различить дочку
графини, свою ровесницу Љлер. ‚ епископском саду переплет толстых ветвей был
еще гуще, и напрасно, Ђнжелика силилась разглЯдеть сквозь них сутану
монсеньора; стараЯ решетчатаЯ калитка была, наверно, давно забита, потому
что Ђнжелика ни разу не видела, как она открывалась; даже чтобы пропустить
садовника. €, кроме стиравших белье хозЯек да спавших прЯмо в траве
оборванных, нищих детей, на пустыре никогда и никого не бывало.
‚ этом году весна выдалась на редкость мЯгкаЯ. Ђнжелике было
шестнадцать лет. „о сих пор только глаза ее радовались, когда ‘ад Њарии
покрывалсЯ молодой зеленью под апрельским солнцем. Џервые нежные листочки,
прозрачность теплых вечеров - все это благоухающее обновление земли до сих
пор только развлекало ее. Ќо в этом году с первыми распустившимисЯ почками
начало битьсЯ сердце Ђнжелики. ‚ ней зародилось какое-то волнение,
возраставшее по мере того, как подымалась трава и ветер доносил все более
густой запах зелени. ЃеспричиннаЯ тоска вдруг сжимала ей грудь. Ћднажды
вечером она, рыдаЯ, бросилась в объЯтиЯ ѓюбертины, хотЯ у нее не было
никакого повода грустить, напротив - она была очень счастлива. Џо ночам она
видела сладостные сны, какие-то тени проходили перед нею, она изнемогала в
восторгах, о которых потом сама не смела вспоминать, потому что стыдилась
этого дарованного ей ангелами счастьЯ. €ногда Ђнжелика вдруг, метнувшись,
просыпалась среди ночи со стиснутыми руками, прижатыми к груди; задыхаЯсь,
она выскакивала из своей широкой кровати, босаЯ по плитам пола бежала к
окну, открывала его и долго стоЯла, дрожа, в полной растерЯнности, пока
свежий воздух не успокаивал ее. Ћна все времЯ испытывала какое-то изумление,
не узнавала себЯ, чувствовала, что в ней созревают неведомые ей дотоле
радости и печали; она зацветала волшебным цветением женственности.
—то же это? Ќеужели это невидимаЯ сирень в епископском саду пахнет так
нежно, что щеки Ђнжелики покрываютсЯ румЯнцем, когда сна слышит этот запах?
Џочему она раньше не замечала всей теплоты ароматов, овевающих ее своим
живым дыханием? € как же в прошлые годы она не обратила вниманиЯ на цветущую
половню, огромным лиловым пЯтном выделЯющуюсЯ между двумЯ вЯзами сада
‚уанкуров? Џочему теперь этот бледно-лиловый цвет ударЯет, ее в самое
сердце, так что от волнениЯ слезы застилают глаза? Џочему никогда раньше она
не замечала, как громко разговаривает бегущий по камнЯм меж камышей еврот?
Ќу, конечно, ручей говорит, - она слышит его смутный, однообразный лепет, и
это наполнЯет ее смущением. Џочему так изумлЯет, вызывает в ней столько
новых чувств этот пустырь? €ли он переменилсЯ? Ђ может быть, это она сама
стала другой и чувствует теперь, и видит, и слышит, как прорастает новаЯ
жизнь?
Ќо еще больше изумлЯл Ђнжелику собор, огромнаЯ масса которого закрывала
справа полнеба. Љаждое утро ей казалось, что она видит его впервые, и,
взволнованнаЯ этим каждодневным открытием, она начинала понимать, что старые
камни любЯт и думают, как и она сама. ќто было неосознанно, Ђнжелика не
знала, а чувствовала; она свободно отдавалась созерцанию таинственного
взлета воплотившей в себе веру поколений каменной громады, чье рождение на
свет длилось три столетиЯ. ‚ нижней части, где ширились полукруглые
романские часовни с полукруглыми же голыми окнами, украшенными только
колонками, - в нижней своей части собор как будто стоЯл на коленЯх,
придавленный смиренной мольбою. Ќо потом он, казалось, приподымалсЯ, обращал
лицо к небу, воздевал руки, - и вот над романскими часовнЯми возник через
восемьдесЯт лет неф со стрельчатыми окнами; окна эти легкие, высокие, были
разделены крестообразными рамами и украшены острыми арками и розетками.
Џрошло еще много лет, и собор отделилсЯ от земли и, встав во весь рост,
устремилсЯ в экстазе кверху; через два столетиЯ, в самый расцвет готики,
поЯвились богато разукрашенные контрфорсы и полуарки хоров, со стрелками,
колоколенками, иглами и шпилЯми. ’огда же на карнизе абсидной часовни была
поставлена узорнаЯ, украшеннаЯ трилистниками балюстрада, а фронтоны покрыты
цветочным орнаментом. € чем ближе к небу, тем ‘ильнее зацветало все
строение, в своем бесконечном порыве освобождаЯсь от древнего жреческого
ужаса, чтобы вознестись к богу прощениЯ и любви. Ђнжелика физически ощущала
это стремление, оно облегчало и радовало ее, как если бы она пела песнь,
очень чистую, стройную, уносЯщуюсЯ далеко ввысь.
Ђ, кроме того, собор жил. ‘отни ласточек густо населЯли его; они лепили
гнезда над перехватами трехлистных капителей, устраивались даже в нишах
шпилей и колоколен; в своем стремительном полете они касались контрфорсов и
арок. „икие голуби, гнездившиесЯ в вЯзах епископского сада, мелкими шажками,
напыщенно прохаживались по карнизам, точно вышедшие на прогулку горожане.
€ногда на самом высоком шпиле, терЯЯсь в голубом небе, ворон чистил перьЯ и
казалсЯ отсюда не больше мухи. ‘амые разные травы, злаки и мох вырастали в
расселинах стен и оживлЯли старые камни подспудной работой своих корней. ‚
дождливые дни всЯ абсиднаЯ часть просыпалась к начинала ворчать, - ураган
капель шумно бил по свинцовым крышам, потоки воды изливались по желобам
карнизов, каскадами падали с этажа на этаж и с ревом, точно вышедший из
берегов горный ручей, низвергались вниз. ‘обор оживал, когда свирепый
октЯбрьский или мартовский ветер продувал всю чащу сводов, арок, колонн и
розеток, - тогда он стонал жалобно и гневно. Ќаконец и солнце вдыхало в него
жизнь подвижной игрою света, начинаЯ с утра, когда собор молодел в светлой
радости, и до вечера, когда медленно вырастающие тени погружали его в
неведомое. ‘обор жил еще и своей, внутренней жизнью, в нем билсЯ пульс, он
весь дрожал от звуков служб, от звона колоколов, от органной музыки и пениЯ
клира. †изнь всегда дышала в нем: какие-то затерЯнные звуки, легкое
бормотание далекой мессы, шорох платьЯ преклонившей колени женщины, какое-то
еле различимое содрогание, - быть может, только пламень набожной молитвы,
произнесенной про себЯ, с сомкнутыми устами.
’еперь дни увеличивались, и Ђнжелика утром и вечером подолгу оставалась
на балконе, лицом к лицу со своим огромным другом - собором. Џожалуй, он
даже больше нравилсЯ ей вечерами, когда его тЯжелаЯ масса черной глыбой
уходила в звездное небо. „етали стирались, еле можно было различить наружные
арки, похожие на мосты, перекинутые в пустоту. Ђнжелика чувствовала, как
собор оживает в темноте, переполненный семивековыми мечтаниЯми, как в нем
шевелЯтсЯ бесчисленные тени людей, некогда искавших надежду или приходивших
в отчаЯние перед его алтарЯми. ќто вечное бдение, таинственное и пугающее
бдение дома, где бог не может уснуть, приходило из бесконечности прошлого и
уходило в беспредельность будущего. € в этой черной недвижной, но живущей
массе взглЯд ее различал светЯщеесЯ окно одной из абсидных часовен; оно
выходило в ‘ад Њарии на уровне кустов и казалось открытым глазом, смутно
глЯдЯщим в ночь. ‚ окне, за выступом колонны, горела лампада перед алтарем.
’о была та самаЯ часовнЯ, которую духовенство в награду за щедрость некогда
отдало †еану V, с правом устроить в ней фамильный склеп длЯ всех Ћткэров.
—асовнЯ была посвЯщена св. ѓеоргию, и ее витраж XII века изображал историю
свЯтого. Љак только спускались сумерки, легенда возникала из тьмы, подобно
сиЯющему видению. ‚от почему Ђнжелика любила это окно, вот почему оно
очаровывало ее и погружало в мечту. ”он витража был синий, по краЯм красный.
Ќа этом глубоком темном фоне вырисовывались Яркие фигуры, - их тела Ясно
обозначались под складками легкой, ткани, они были из разноцветного стекла,
обведенные черной каймой свинцового переплета. ’ри сцены из легенды о св.
ѓеоргии, были расположены одна над другой и занимали все окно, до самого
свода. ‚низу дочь королЯ выходит в пышной одежде из города, чтобы погибнуть
в пасти дракона, и встречает св. ѓеоргиЯ около пруда, из которого уже
высовываетсЯ голова чудовища; на ленте вилась надпись: "Ќе погибай ради
менЯ, добрый рыцарь, ибо ты не в силах помочь мне, ни спасти менЯ, но
погибнешь вместе со мною". Џосредине окна изображалась битва: св. ѓеоргий
верхом на коне пронзает дракона копьем насквозь. Ќадпись же гласила:
"ѓеоргий столь сильно взмахнул копьем, что разодрал дракона и ниспроверг, на
землю". € наконец наверху - дочь королЯ приводит побежденное чудовище в
город: "€ рек ѓеоргий: прекраснаЯ девица, повЯжи ему твой поЯс вокруг шеи и
не сомневайсЯ боле. € она сделала, как он сказал, и дракон последовал за
нею, как весьма добрый пес". „олжно быть, когда-то от третьей картины вверх,
до самого оконного свода, шел простой орнамент. Ќо позднее, когда часовнЯ
перешла к Ћткэрам, они заменили орнамент на витраже своими гербами. € теперь
эти гербы, более поздней работы, Ярко горели в темные ночи над тремЯ
картинами легенды. ’ут был герб €ерусалима, разбитый на пЯть полей - одно и
четыре; и герб самих Ћткэров, тоже разбитый на пЯть полей - два и три. ‚
гербе €ерусалима на серебрЯном поле сверкал золотой крест с концами в форме
буквы ’, а по углам его разместились еще четыре таких же маленьких крестика.
“ герба Ћткэров поле было голубое, на нем золотаЯ крепость, черный щиток с
серебрЯным сердцем посредине и три золотые лилии - две наверху и одна у
острого конца герба. ѓербовой щит поддерживали справа и слева две золотые
химеры, а сверху он был увенчан голубым султаном и серебрЯным, с золотыми
узорами шлемом, разрубленным спереди и замыкавшимсЯ решеткой в одиннадцать
прутьев, - то был шлем герцогов, маршалов ”ранции, титулованных особ и глав
феодальных судилищ. Ђ девизом было: "…сли хочет бог, и Я хочу".
Ђнжелика так часто глЯдела на св. ѓеоргиЯ, пронзающего копьем дракона,
и на воздевающую руки к небу принцессу, что мало-помалу начала испытывать к
своему герою нежные чувства. Ќа таком расстоЯнии трудно было Ясно различить
фигуры, но она сама дополнЯла недостающее, и в ее воображении вставали
тонкаЯ, белокураЯ, похожаЯ на нее самое девушка и красивый, как ангел,
простосердечный и величественный свЯтой. „а, это ее он освобождал от
дракона, и это она благодарно целовала ему руки. € к смутным мечтам о
встрече на берегу озера с прекрасным, как день, юношей, который спасет ее от
страшной гибели, примешивались воспоминаниЯ о прогулке к замку Ћткэров,
видение высоко стоЯщей в небе средневековой башни, полной теней давно
умерших высокородных рыцарей. ѓербы сиЯли, как звезды в летнюю ночь,
Ђнжелика хорошо знала их и легко читала написанные на них звучные слова, ибо
часто вышивала геральдические орнаменты. †еан V проходил по пораженному
чумой городу; он останавливалсЯ у каждой двери, входил, целовал умирающих в
уста и излечивал их простыми словами: "…сли хочет бог, и Я хочу". ”елисьен
III, узнав, что король ”илипп Љрасивый заболел и не может отправитьсЯ в
Џалестину, пошел вместо него, босиком, с восковой свечой в руке, и заслужил
этим право на одно деление иерусалимского герба. € еще много, много сказаний
вспоминала Ђнжелика, но чаще всего она думала о дамах из рода Ћткэров - о
‘частливых покойницах, как их называло предание. “ Ћткэров женщины умирали в
расцвете молодости и счастьЯ. €ногда два и даже три поколениЯ женщин
избегали этой участи, но потом смерть поЯвлЯлась опЯть и с улыбкой, нежными
руками уносила жену или дочь одного из Ћткэров в момент наивысшего любовного
блаженства; и этим женщинам никогда не бывало больше двадцати лет. „очь
ђаулЯ I ‹ауретта в самый вечер обручениЯ со своим кузеном ђишаром, жившим в
том же замке, подошла к окошку в башне „авида и напротив, в окне башни Љарла
‚еликого, увидела своего нареченного; ей показалось, что ђишар зовет ее, а
лунные лучи перекинули между башнЯми мост из света, и девушка пошла к
жениху. Ќо, торопЯсь, она оступилась посреди моста, сошла с луча, упала и
разбилась насмерть у подножиЯ башен. € с тех пор каждую лунную ночь ‹ауретта
ходит по воздуху вокруг замка, и ее бесконечно длинное белое платье неслышно
овевает стены. Ѓальбина, жена ќрвэ VII, целых шесть месЯцев была уверена,
что муж ее убит на войне; но она все-таки ждала его и однажды утром увидела
с вершины башни, как он идет по дороге к замку; тогда она побежала вниз, но
так обезумела от радости, что умерла на последней ступеньке лестницы; и до
сих пор, едва падут на землю сумерки, она спускаетсЯ по лестницам
разрушенного замка, и люди видЯт, как она сбегает с этажа на этаж, скользит
по коридорам и комнатам, проходит тенью за выбитыми окнами, зиЯющими в
пустоту. € все они стали привидениЯми, - €вонна, Ћстреберта - все ‘частливые
покойницы, возлюбленные смертью, котораЯ обрывала их жизнь, уносЯ их на
своих быстрых крыльЯх еще совсем юными, в первом очаровании счастьЯ. ‚ иные
ночи их белые тени летали по замку, точно стаЯ голубей. € последнюю из них,
жену монсеньора, нашли распростертой у колыбели сына; она притащилась к ней
больнаЯ и упала мертвой, как молнией сраженнаЯ радостью прикосновениЯ к
своему ребенку. ќти преданиЯ часто занимали воображение Ђнжелики; она
говорила о них, как о самых достоверных событиЯх, как будто происшедших
накануне; а имена ‹ауретты и Ѓальбины она даже нашла на древних могильных
плитах, вделанных в стены часовни. ’ак почему бы и ей не умереть молодой и
счастливой? ѓерб сиЯл, св. ѓеоргий выходил из витража, и Ђнжелика уносилась
на небо в легком дуновении поцелуЯ.
"‹егенда" научила ее: чудо - в порЯдке вещей; разве не свершаютсЯ
чудеса чуть ли не на каждом шагу? Ћни существуют, они поразительны, они
свершаютсЯ со сверхъестественной легкостью и по любому поводу, они множатсЯ,
ширЯтсЯ, затоплЯют землю, - и все это даже без особой нужды, только ради
удовольствиЯ нарушать законы природы. ‘ богом обращаютсЯ запросто. Љороль
ќдессы Ђбогар написал самому €исусу и получил от него ответ. €гнатий получал
письма от девы Њарии. Ѓогоматерь с сыном поЯвлЯютсЯ переодетыми и,
добродушно улыбаЯсь, разговаривают с людьми. ‘тефан встретилсЯ с ними и
поболтал на правах доброго приЯтелЯ. ‚се девы выходЯт замуж за €исуса, и все
мученики возносЯтсЯ на небо, чтобы соединитьсЯ с богоматерью. Ђ что до
ангелов и свЯтых, то они самые обычные товарищи людей, - они бродЯт по
земле, проникают сквозь стены, ЯвлЯютсЯ во сне, разговаривают с облаков,
присутствуют при рождении и при смерти, поддерживают в пытках, освобождают
из темниц, приносЯт ответы, исполнЯют поручениЯ. Љаждый шаг свЯтого -
неисчерпаемый источник чудес. ‘ильвестр ниточкой завЯзал пасть дракону.
Љогда спутники ѓилЯриЯ захотели унизить его, землЯ вспучилась и устроила
свЯтому естественный трон. ‚ чашу св. ‹упа упал драгоценный камень. ‚раги
св. Њартина были раздавлены упавшим деревом; по его приказу собака выпускала
пойманного зайца, прекращалсЯ дождь. ЊариЯ …гипетскаЯ ходила по морю, как по
суху; когда родилась св. ЂмбруазиЯ, из ее рта вылетели пчелы. ‘вЯтые
постоЯнно, возвращают зрение слепым, излечивают парализованных и пораженных
сухоткой; особенно успешно они борютсЯ с чумой и проказой. Ќи одна болезнь
не устоит перед крестным знамением. €ногда свЯтые отделЯют в большой толпе
всех слабых и больных и излечивают их разом, одним мановением руки. ‘мерть
побеждена, и воскрешениЯ происходЯт так часто, что становЯтсЯ мелкими
повседневными событиЯми. Ђ когда сами свЯтые отдают душу богу, чудеса не
прекращаютсЯ - нет, они удваиваютсЯ и, как живые цветы, расцветают на их
могилах. €з головы и ног св. ЌиколаЯ били фонтаны целебного масла. Љогда
открыли гроб –ецилии, из него дохнуло ароматом роз. ѓроб „оротеи был полон
манны небесной. Њощи всех девственниц Я мучеников разоблачают лжецов,
заставлЯют воров приносить обратно похищенное, даруют детей бесплодным
женщинам, возвращают умирающих к жизни. Ќет ничего невозможного, - невидимое
царит на земле, и единственный закон - это прихоть сверхъестественного.
†рецы и чародеи начинают действовать в своих капищах - и вот косы косЯт сами
собою, медные змеи шевелЯтсЯ, бронзовые статуи хохочут и волки поют. Ђ
свЯтые в ответ подавлЯют жрецов чудесами: освЯщенные облатки превращаютсЯ в
живую плоть, на изображениЯх •ристовых из ран течет кровь, зацветают
воткнутые в землю посохи, из-под них начинают бить ключи, горЯчие хлебы
поЯвлЯютсЯ под ногами беднЯков, дерево нагибаетсЯ в знак преклонениЯ перед
€исусом; и это еще не все - отрубленные головы говорЯт, разбитые чаши
соединЯютсЯ сами собой, дождь обходит церковь и затоплЯет стоЯщий рЯдом
дворец, платье отшельников не изнашиваетсЯ, а обновлЯетсЯ каждый год, точно
зверинаЯ шерсть. ‚ Ђрмении палачи бросают в море пЯть свинцовых гробов с
останками мучеников, и вот гроб с прахом апостола ‚арфоломеЯ выдвигаетсЯ
вперед, а остальные четыре, почтительно пропустив его, следуют за ним, и все
пЯть гробов в полном порЯдке, точно эскадра, плывут под легким ветерком по
бесконечным морским просторам к берегам ‘ицилии.
Ђнжелика твердо верила в чудеса и окружала себЯ чудесами. ‚ своем
неведении она видела чудо в расцветании простой фиалки, в поЯвлении на небе
звезд. …й казалось диким представление о мире как о механизме, управлЯемом
точными законами. ‘мысл стольких вещей ускользал от нее, она чувствовала
себЯ такой затерЯнной и слабой; вокруг нее существовало так много
таинственных сил, чью мощь она не могла измерить и о самом существовании
которых не догадывалась бы, если бы по временам не ощущала на своем лице их
могучего дыханиЯ. €, полнаЯ впечатлений от "‡олотой легенды", Ђнжелика, как
христианка первых веков, безвольно отдавалась в руки божьи, чтобы очиститьсЯ
от первородного греха; она не располагала собой, один бог волен был
милостиво распорЯжатьсЯ ее жизнью и благополучием. ђазве не небеснаЯ милость
привела ее под кровлю ѓюберов, в тень собора, чтобы она жила здесь в
чистоте, смирении и вере? Ђнжелика чувствовала, что в ней еще жив демон зла,
унаследованный с кровью родителей. —ем стала бы она, если бы выросла на
родной почве? Љонечно, девушкой дурного поведениЯ; а между тем она растет в
этом благословенном уголке, и с каждым годом в ней прибавлЯютсЯ новые силы.
ђазве не милость, что она окружена сказаниЯми, которые знает наизусть, что
она дышит верой, купаетсЯ в тайнах потустороннего мира, что попала в такое
место, где чудо кажетсЯ естественным, где оно вторгаетсЯ в повседневное
существование? ќто вооружает ее в битве с жизнью, как небеснаЯ благость
вооружала мучеников. € Ђнжелика, не ведаЯ того, сама создавала вокруг себЯ
эту атмосферу чудес; она рождалась разгорЯченным легендами воображением
девушки, бессознательными желаниЯми созревающего тела, она вырастала из
всего, чего не знала Ђнжелика, из того неизвестного, что было заложено в ней
самой и в окружающем ее мире. ‚се исходило от нее и к ней же возвращалось.
—еловек создал бога, чтобы бог спас человека, - нет на свете ничего, кроме
мечты. €ногда Ђнжелика изумлЯлась самой себе; она начинала сомневатьсЯ в
собственном реальном существовании и смущенно ощупывала свое лицо. Ѓыть
может, она только случайное видение - и сейчас исчезнет? Ѓыть может, весь
мир - только плод ее воображениЯ?
Ћднажды майской ночью Ђнжелика разрыдалась на своем балконе, где она
так любила стоЯть по целым часам. Ќо не печаль вызвала эти слезы, - нет,
Ђнжелика мучительно ждала кого-то, хотЯ никто не должен был прийти. Ѓыло
очень темно, ‘ад Њарии зиЯл, точно провал в темноту, и под усеЯнным звездами
небом еле видны были темные массы старых вЯзов епископства и сада ‚уанкуров.
’олько витраж капеллы светилсЯ. Ќо если никто не должен прийти, то почему же
сердце ее бьетсЯ так, что она слышит каждый удар? ’о было давнее ожидание,
оно зародилось в Ђнжелике еще с детских лет, вырастало с каждым годом и
превратилось теперь в тоскливую и тревожную лихорадку созревающей женщины.
Ќичто не могло бы удивить Ђнжелику в этом таинственном, населенном ее
воображением уголке; бывали дни, когда она Ясно слышала голоса. ‚есь
сверхъестественный мир "‹егенды", все свЯтые и девственницы жили здесь, и
каждую минуту готовы были расцвести чудеса. Ђнжелика Ясно видела, что все
оживает, что созданиЯ, вчера еще немые, сегоднЯ могут заговорить, что листьЯ
деревьев, воды ручьЯ, что камни собора разговаривают с ней. Ќо что означает
этот невнЯтный шепот невидимого? —его хотЯт от нее эти неведомые силы, что
прилетают из сверхчувственного мира и носЯтсЯ в воздухе? € она стоЯла,
устремив взор в темноту, словно вышла на никем не назначенное ей свидание;
она стоЯла и ждала, все ждала, пока не засыпала от усталости, и все времЯ
чувствовала, что ее жизнь уже решена кем-то неведомым, помимо ее воли.
–елую неделю Ђнжелика темными ночами плакала на балконе. Ћна выходила
сюда и терпеливо дожидалась. —то-то окутывало ее, с каждой ночью делалось
все гуще, словно горизонт сужалсЯ и давил на нее. Ќочной мир тЯжело ложилсЯ
на сердце Ђнжелики, голоса смутно переговаривались, как будто у нее в мозгу,
и она не могла разобрать, что они говорЯт. Џрирода медленно овладевала ею,
землЯ и бесконечное небо вливались в самое ее существо. Џри малейшем шуме
руки ее горели и глаза стремились проникнуть во мрак. —то это? Ѓыть может,
пришло столь тщетно ожидаемое чудо? Ќет, опЯть никого, наверное, просто
прошумела крыльЯми ночнаЯ птица. € снова Ђнжелика слушала, прислушивалась
так чутко, что различала еле уловимую разницу в шелесте листьев вЯзов и ив.
€ сотни раз она вздрагивала при каждом стуке камешка, уносимого ручейком,
при каждом шорохе пробегавшего под стеной зверька. Џотом она бессильно
склонЯлась на перила. Ќикого, опЯть никого!
€ наконец однажды вечером, когда теплый мрак спускалсЯ с безлунного
неба, что-то началось. ’о был новый слабый шум среди других шумов, знакомых
Ђнжелике; но он был так легок, почти неразличим, что она боЯлась ошибитьсЯ.
‚от он прекратилсЯ, и Ђнжелика затаила дыхание, - потом послышалсЯ опЯть,
громче, но все так же неЯсно. ќто походило на далекий, чуть слышный шум
шагов, возвещавший не ощутимое ни глазом, ни ухом приближение. ’о, чего она
ждала, поЯвлЯлось из мира невидимого, медленно выходило из окружавшего ее,
трепетавшего вместе с нею мира. ќто нечто шаг за шагом выделЯлось из ее
мечты, овеществлЯлись смутные желаниЯ ее юности. “ж не свЯтой ли это ѓеоргий
сошел с витража и идет к ней, попираЯ немыми нарисованными ногами высокую
траву? € в самом деле, окно побледнело, Ђнжелика уже не различала на нем
растаЯвшей, исчезнувшей, как пурпурное облачко, фигуры свЯтого. ‚ эту ночь
девушка больше ничего не уловила. Ќо назавтра, в тот же час, среди такой же
тьмы, шум возобновилсЯ, усилилсЯ и немного приблизилсЯ к ней. „а, конечно,
то были шаги, шаги видениЯ, едва касающегосЯ земли. Ћни прекращались,
слышались снова, раздавались то здесь, то там, и нельзЯ было понЯть, откуда
исходит этот звук. Ѓыть может, какой-нибудь любитель ночных прогулок ходит
под вЯзами сада ‚уанкуров? €ли, вернее, это в епископском саду, в густых
зарослЯх сирени, одурЯющий запах которой проникает до самого сердца?
Ќапрасно Ђнжелика вглЯдывалась во мрак; только слух говорил ей, что
свершилось долгожданное чудо, да еще обонЯние, ибо запах цветов усилилсЯ,
как будто чье-то дыхание примешалось к нему. € ночь за ночью кольцо шагов
все сужалось вокруг балкона, так что наконец Ђнжелика стала слышать их прЯмо
под собой, у самой стены. ‡десь шаги замирали, наступала тишина; тогда
Ђнжелику вновь окутывало нечто, неведомаЯ сила все сильнее давила ее, и она
слабела в этих объЯтиЯх.
‚ следующие вечера между звездами поЯвилсЯ тонкий серп молодого месЯца.
Ќо месЯц заходил с окончанием днЯ и скрывалсЯ за углом собора, - казалось,
веко закрывает чей-то Яркий глаз. Ђнжелика следила за ним, замечала, как он
растет день ото днЯ, и с нетерпением ждала момента, когда лунный свет
осветит невидимое. € в самом деле, мало-помалу ‘ад Њарии выступал из темноты
со своей разрушенной мельницей, группами деревьев и быстрым ручейком. Ќо и в
этом призрачном свете чудо продолжалось. ’о, что было рождено мечтой,
принЯло очертаниЯ человеческой тени. €бо сначала Ђнжелика различала только
расплывчатую, изменчивую, еле освещенную луной тень. —то же это было? ’ень
ветки, колеблемой ветром? €ногда все вдруг исчезало, пустырь спал в мертвой
неподвижности, и Ђнжелике казалось, что у нее была галлюцинациЯ. Ќо вот
темное пЯтно опЯть выделЯлось на светлом поле, скользило от одной ивы к
другой, - и сомнение делалось невозможным. Ђнжелика то терЯла эту тень из
глаз, то вновь находила, но не могла Ясно увидеть ее. Ћднажды ей показалось,
что на минуту обрисовались плечи человека, и она быстро взглЯнула на витраж:
он посерел, выцвел и словно опустел под Ярким светом луны. ‘ этих пор
Ђнжелика стала замечать, что живаЯ тень удлинЯетсЯ, приближаетсЯ к ее окну,
двигаЯсь вдоль собора, по темным пЯтнам между травами. € чем ближе подходила
тень, тем большее возбуждение охватывало девушку; она испытывала то нервное
чувство, которое возникает под взглЯдом чьих-то невидимых глаз. ђазумеетсЯ,
там, под листвой деревьев, находилось живое существо, и оно, не отрываЯсь,
глЯдело на нее, Ђнжелика физически ощущала - на руках, на лице - эти
взглЯды, долгие, нежные, даже боЯзливые; она не уходила с балкона, ибо
знала, что взглЯд этот чист, раз он пришел из очарованного мира "‹егенды".
…е первоначальнаЯ тревожнаЯ тоска сменилась радостным смущением: она была
уверена в счастье. ‚друг в одну из ночей на залитой лунным светом земле
Ясной и четкой линией обозначилась тень человека, - сам он не был виден,
скрытый за ивами. —еловек не шевелилсЯ, и Ђнжелика долго смотрела на его
неподвижную тень.
‘ этих пор у нее была тайна. ќта тайна наполнЯла ее голую, белую,
выкрашенную известью комнату. Ђнжелика часами лежала на своей широкой
кровати, в которой совсем терЯлось ее тоненькое тело, лежала с закрытыми
глазами, но не спала и все времЯ видела перед собой неподвижную тень на Ярко
освещенной земле. ЏросыпаЯсь утром, она переводила взглЯд с огромного шкафа
на старый сундук, с изразцовой печки на маленький туалетный столик и
изумлЯлась, не находЯ здесь этих таинственных очертаний, так резко
запечатлевшихсЯ в ее памЯти, ибо ей снилось, что тень проскальзывает в
комнату сквозь занавески, покрытые выцветшими букетиками вереска. ќта тень
была с Ђнжеликой во сне и наЯву, она стала подругой ее собственной тени; у
Ђнжелики было теперь две тени, хотЯ она оставалась одна со своей мечтой. ќту
тайну она не поверЯла никому, даже ѓюбертине, которой до сих пор
рассказывала решительно все. …сли, удивленнаЯ веселостью девушки, та
спрашивала ее, в чем дело, она густо краснела и отвечала, что радуетсЯ
ранней весне. € она напевала с утра до вечера, звенела, как мушка,
опьЯневшаЯ от первых солнечных лучей. Ќикогда еще церковные облачениЯ не
загорались под ее руками такими ослепительными переливами шелка и золота.
ѓюберы улыбались и в простоте душевной полагали, что она весела оттого, что
здорова. Џо мере того, как день угасал, оживление Ђнжелики все возрастало;
она встречала песней восход луны, а в урочный час выходила на балкон и
видела тень. € пока луна росла, тень ежедневно выходила на свидание и,
прЯмаЯ, молчаливаЯ, лежала на земле; больше Ђнжелика ничего не знала, она не
видела того, кто отбрасывал тень. Ѓыть может, там и не было ничего, кроме
тени? Ѓыть может, это только видение или это св. ѓеоргий сошел со своего
витража? €ли ангел, любивший некогда –ецилию, теперь полюбил ее и приходит к
ней? ќта мысль наполнЯла Ђнжелику гордостью, ласкала ее нежной лаской
невидимого мира. Џотом ее охватывало нетерпение, - ей хотелось знать, - и
она вновь терпеливо ждала.
ЏолнаЯ луна освещала ‘ад Њарии. Љогда она вошла в зенит, деревьЯ под
отвесно падавшими лучами потерЯли тени и стали похожи на бьющие вверх немые
фонтаны белого света. Џустырь был наводнен потоками прозрачного, как
хрусталь, лунного сиЯниЯ, свет был так Ярок, что в нем рисовались даже
тонкие узоры ивовых листьев. €, казалось, малейший ветерок всколыхнет
поверхность этого озера света, в величественном спокойствии уснувшего между
большими вЯзами соседних садов и гигантским корпусом собора.
Џрошло еще две ночи, а на третью Ђнжелика, выйдЯ на балкон, ощутила
резкий удар в самое сердце. ’ам, в Ярком свете, повернувшись к ней лицом,
стоЯл он. ’ень свернулась у его ног и исчезла, как и тени деревьев. € теперь
был виден только он, весь светлый от луны. Ќа таком расстоЯнии она видела
его Ясно, как днем, - ему было лет двадцать, он был высокий, тонкий и
белокурый. Ћн походил на св. ѓеоргиЯ, на прекрасного €исуса; у него были
волнистые волосы, маленькаЯ бородка, прЯмой, немного крупный нос и черные
горделивые и нежные глаза. € Ђнжелика сразу узнала его. Ћн и не мыслилсЯ ей
другим, - это он, это тот, кого она ждала. —удо, наконец, свершилось,
медленное воплощение невидимого закончилось, - и он ЯвилсЯ ей. Ћн вышел из
неизвестности, из трепета природы, из невнЯтного шепота, из колеблющейсЯ
игры ночных теней, из всего того, что обволакивало Ђнжелику и доводило ее до
изнеможениЯ. …го приход был сверхъестествен, она видела его в воздухе, в
двух локтЯх над землей, а чудо окружало его со всех сторон и разливалось по
поверхности таинственного лунного озера. ‚округ него почетной стражей стоЯли
все персонажи "‡олотой легенды": у свЯтых зацветали посохи, у девственниц
молоко текло из ран. € от полета белоснежных дев бледнели самые звезды.
Ђнжелика, не отрываЯсь, глЯдела на него. Ћн поднЯл руки и раскрыл ей
свои объЯтиЯ. Ћна не испугалась, она улыбнулась ему.

Љаждые три месЯца ѓюбертина затевала стирку, и начиналось настоЯщее
столпотворение. Ќанимали помощницу - матушку ѓабэ, и на целых четыре днЯ
вышивание откладывалось в сторону. Ђнжелика принимала живейшее участие во
всем: стирка и полоскание бельЯ в светлых водах еврота были длЯ нее
отдыхом. ЏрокипЯтив белье с золою, его на тачке через садовую калитку
увозили в ‘ад Њарии и затем целые дни проводили там, на свежем воздухе, под
Ярким солнцем.
- Њатушка! ‘ейчас буду стирать Я. Њне это так нравитсЯ! €, засучив
рукава выше локтЯ, хохоча, потрЯсаЯ вальком,
Ђнжелика начинала колотить им, от всего сердца радуЯсь этой грубой,
здоровой работе и обдаваЯ себЯ с ног до головы пеной.
- “ менЯ будут сильнее руки, матушка! Њне это полезно!
еврот пересекал пустырь наискосок: сначала он тек медленно, потом
стремительно нессЯ по кремнистому откосу, разбиваЯсь крупными каскадами.
ђучей вытекал из протока, устроенного под стеной епископского сада; на
другом конце пустырЯ, у самого угла особнЯка ‚уанкуров, он исчезал под
сводами арки, уходил под землю и вновь поЯвлЯлсЯ уже только через двести
метров, на Ќижней улице, вдоль которой и тек до самого ‹иньолЯ. Џоэтому
нужно было хорошенько следить за бельем, - оно могло уплыть, а каждаЯ
упущеннаЯ штука неизбежно пропадала.
- Џодождите, матушка, подождите!.. џ положу на салфетки вот этот
большой камень. Џосмотрим, утащит ли их воришка-ручей!
Ђнжелика навалила на салфетки камень и стала выламывать другой из
развалин мельничной стены, счастливаЯ, что так хлопочет, радуЯсь своей
усталости; ушибив палец, она помахала им в воздухе и сказала, что это
пустЯки. ћтившаЯсЯ в развалинах беднота днем разбредалась по дорогам за
подаЯнием, и пустырь погружалсЯ в одиночество: он дремал в чудесной
прохладе, группы бледных ив и высокие тополи покрывали его, густаЯ, буйно
разросшаЯсЯ сорнаЯ трава доходила местами до самых плеч. Ћгромные деревьЯ
соседних садов закрывали горизонт, и оттуда веЯло вибрирующей тишиной. ‘
трех часов днЯ медленно начинала вытЯгиватьсЯ и сгущалась нежнаЯ, смутно
благоухающаЯ ладаном тень собора.
€ Ђнжелика еще сильнее колотила белье; она вкладывала в это всю силу,
какаЯ была в ее свежих, белых руках.
- Њатушка, матушка! Љак Я буду сегоднЯ ужинать!.. Ђх, вы мне обещали
пирог с землЯникой!
Ќо на этот раз Ђнжелике пришлось полоскать белье одной. Њатушка ѓабэ не
пришла из-за внезапного приступа ишиаса, а ѓюбертина была занЯта по
хозЯйству. ‘тоЯ на коленЯх на устланных соломой мостках, девушка брала белье
штуку за штукой и медленно прополаскивала его, пока не исчезала всЯкаЯ муть
и вода не делалась кристально чистой. Ћна не торопилась; еще утром она с
изумлением увидела, что какой-то пожилой рабочий в серой блузе строит легкий
помост перед окном часовни Ћткэров, и теперь была охвачена тревожным
любопытством. Ќеужели собираютсЯ чинить витраж? ‚ сущности это было
необходимо: в фигуре св. ѓеоргиЯ не хватало цветных стекол, да и в других
местах цветные стекла поразбились за многие века и были заменены простыми. €
все-таки Ђнжелика сердилась. Ћна так привыкла к белым заплаткам на
пронзающем дракона св. ѓеоргии и на дочери королЯ, обвЯзывающей своим поЯсом
шею чудовища, что уже оплакивала своих любимцев, словно их собирались
изуродовать. ‚сЯкие переделки в таких старинных вещах казались ей
кощунством. Ќо когда девушка вернулась полоскать белье после обеда, гнев ее
вдруг испарилсЯ: на помосте стоЯл второй рабочий, тоже в серой блузе, но
совсем молодой. Ћна сразу узнала его: то был он.
‚есело и безо всЯкого смущениЯ Ђнжелика занЯла свое место на соломенной
подстилке мостков и голыми руками начала полоскать белье в чистой воде
ручьЯ. ќто был он - высокий, тонкий, белокурый, с маленькой бородкой и
вьющимисЯ, как у молодого бога, волосами; его лицо было и днем таким же
белым, как при лунном свете. „а, то был он, и нечего было боЯтьсЯ за витраж:
он только украсит его своим прикосновением. Ђнжелика не испытывала никакого
разочарованиЯ от того, что юноша был в блузе, такой же рабочий, как она
сама, вероЯтно, мастер цветных стекол. Ќапротив, она даже улыбалась этой
мысли, ибо была абсолютно уверена в ожидающем ее царском великолепии. ќто
только видимость. Љ чему все знать? Ќастанет день, и он ЯвитсЯ таким, каким
должен быть. ‡олотой дождь лилсЯ с крыши собора, далекий рокот органа звучал
триумфальным маршем. Ђнжелика даже не спрашивала себЯ, каким путем молодой
человек днем и ночью проникал на пустырь. …сли он жил в одном из соседних
домиков, то мог пройти только по переулку ѓердаш, который тЯнетсЯ под
стенами епископства, от самой улицы Њаглуар.
Џрошел чудесный час. ‘клонившись, почти касаЯсь лицом прохладной воды,
Ђнжелика полоскала свое белье, но каждый раз, как брала новую штуку,
подымала голову и бросала на молодого человека быстрый взглЯд - взглЯд, в
котором сквозь сердечное волнение светилось лукавство. Ђ тот стоЯл на
помосте и делал вид, что очень занЯт осмотром повреждений витража, но
украдкой разглЯдывал девушку и смущалсЯ всЯкий раз, как она ловила его на
этом. Ѓыло даже странно, что он так быстро вспыхивает: его лицо из белого
мгновенно делалось багровым. Њалейшее душевное волнение, гнев и нежность
бросали ему кровь в лицо. € в этом поединке взглЯдов он был удивительно
робок: едва он замечал, что Ђнжелика смотрит на него, как превращалсЯ в
малого ребенка, не знал, куда девать руки, начинал бормотать какие-то
путаные приказаниЯ своему пожилому помощнику. Ђ девушка с наслаждением
погружала руки в быструю освежающую воду и радостно догадывалась, что юноша,
по-видимому, так же невинен, как она сама, что он так же неискушен и так же
жадно стремитсЯ к познанию жизни. €м не было надобности говорить друг с
другом вслух: невидимые гонцы переносили их мысли, и немые уста повторЯли
эти мысли про себЯ. Ђнжелика подымала голову, ловила молодого человека на
том, что он тоже повернулсЯ к ней, - так проходили минуты, и это было
очаровательно.
‚друг она увидела, что юноша соскочил с помоста и, пЯтЯсь, начал
отходить от него по траве, словно длЯ того, чтобы лучше разглЯдеть витраж
издали. Ћна чуть не рассмеЯлась, так Ясно было, что он хочет подойти поближе
к ней. ‘о свирепой решимостью человека, ставЯщего все на карту, он дошел
почти до самых мостков, - и было смешно и трогательно видеть, как теперь, в
нескольких шагах от цели, он стоит, повернувшись к девушке спиной, и,
смертельно смущенный своей чрезмерной дерзостью, не осмеливаетсЯ
повернутьсЯ. Ђнжелика уже подумала было, что он вернетсЯ к витражу так же,
как пришел, даже не оглЯнувшись на нее. Ќо тут он принЯл отчаЯнное решение -
и повернулсЯ; как раз в эту минуту с лукавым смехом девушка поднЯла голову,
их взглЯды встретились и застыли, погрузившись друг в друга. Ћбоих мгновенно
охватило смущение; они совсем растерЯлись и так и не пришли бы в себЯ, если
бы неожиданный трагический случай не спас положениЯ.
- Ђх, боже мой! - закричала в отчаЯнии Ђнжелика.
„ело в том, что бумазейнаЯ куртка, которую она машинально продолжала
полоскать, вырвалась у нее из рук и быстрый ручей подхватил ее; еще минута -
и она исчезла бы под сводом в углу стены сада ‚уанкуров, там, где еврот
уходит под землю.
Џосле секундного замешательства юноша сообразил, в чем дело, и
устремилсЯ вслед. Ќо ручей бурно катилсЯ по камнЯм, и эта дьЯвольскаЯ куртка
двигалась быстрее, чем он. „важды он нагибалсЯ и хватал ее, но оба раза в
его руках оказывалась только пена. Ќаконец, возбужденный этой погоней, с
отчаЯнным видом человека, который бросаетсЯ навстречу опасности, он прыгнул
в ручей и поймал куртку в тот самый момент, когда она уже уходила под землю.
„о сих пор Ђнжелика наблюдала за процедурой спасениЯ куртки с тревогой,
но теперь ее стал разбирать смех - веселый смех, сотрЯсавший все тело. Ђх,
так вот оно - приключение, о котором она столько мечтала! ‚от она, встреча
на берегу озера и ужаснаЯ опасность, от которой ее спасает юноша,
прекрасный, как день! ‘вЯтой ѓеоргий, воин и вождь, оказалсЯ всего-навсего
мастером цветных стекол, молодым рабочим в серой блузе. € когда он,
промокший, сам понимаЯ, что чрезмерное рвение, проЯвленное им при спасении
из волн погибающего бельЯ, было несколько смешно, неловко держа куртку, с
которой струились потоки воды, пошел назад, Ђнжелике пришлось закусить губы,
чтобы сдержать хохот, подымавшийсЯ к горлу.
Ђ юноша не отрываЯсь глЯдел на нее. „евушка была так хороша своей
свежестью, этим затаенным смехом, в котором трепетала всЯ ее юность!
ЋбрызганнаЯ водой, с замерзшими от воды ручьЯ руками, она и сама благоухала
чистотой, как прозрачный живой родник, бьющий в лесу среди мхов. Ћна всЯ
светилась радостью и здоровьем под Ярким солнцем. …е можно было вообразить
хорошей хозЯйкой, и в то же времЯ королевой, ибо под ее рабочим платьем
скрывалась высокаЯ и легкаЯ талиЯ, а такие удлиненные, лица бывают только у
принцесс, списанных в старинных легендах. € юноша не знал, как вернуть ей
белье, такой она казалась ему прекрасной, прекрасной, как произведение
искусства, любимого им. Ћн хорошо заметил, что девушка еле удерживаетсЯ от
смеха, решил, что у него, должно быть, крайне глупый вид, и пришел в
совершенное отчаЯние. Ќаконец, он сдалсЯ и протЯнул Ђнжелике куртку.
Ќо она чувствовала, что расхохочетсЯ, как только разожмет губы, Ђх,
бедный малый! Џраво, он очень трогателен! Ќо это было сильней ее, она была
слишком счастлива, ей необходимо было дать волю переполнЯвшему ее смеху,
смеху до потери дыханиЯ.
Ќаконец Ђнжелика решила, что может заговорить; она просто хотела
сказать:
- Ѓлагодарю вас, сударь!
Ќо вместо этих слов получилось только несвЯзное бормотание, девушка не
договорила и все-таки расхохоталась, ее звонкий смех рассыпалсЯ дождем
певучих звуков, и прозрачный лепет ручьЯ вторил ей. ћноша совсем расстроилсЯ
и не знал, что сказать. …го белое лицо внезапно покраснело, а робкие, как у
ребенка, глаза загорелись орлиным пламенем. € когда он ушел, а вместе с ним
исчез и пожилой рабочий, Ђнжелика, уже склонившаЯсЯ к чистой воде, чтобы
вновь принЯтьсЯ за полоскание, все еще смеЯлась, - смеЯлась ослепительному
счастью этого днЯ.
Ќазавтра с шести часов утра начали расстилать длЯ просушки всю ночь
лежавшее в узле белье. ЏоднЯвшийсЯ ветер помогал сушить; чтобы белье не
унесло, приходилось прижимать его по четырем углам камнЯми. ‚сЯ стирка была
разложена на темной, приЯтно пахнущей зеленью траве и Ярко выделЯлась на
ней; казалось, луг внезапно густо зацвел сплошными полосами белоснежных
ромашек.
Џосле обеда Ђнжелика пришла взглЯнуть, как идут дела, и совсем
расстроилась: ветер так усилилсЯ, что белье ежеминутно готово было улететь в
небо, прозрачное, Ярко-синее небо, словно очищенное порывами ветра. Ћдна
простынЯ уже улетела, и несколько салфеток билось на ветвЯх ивы. Ђнжелика
стала ловить салфетки, но позади нее унесло платки. Ћна терЯла голову. €
некому помочь ей! Ћна попыталась разостлать простыню, но ей пришлось
вступить в борьбу с ветром; простынЯ оглушительно хлопала, обвиваЯсь вокруг
нее, как знамЯ.
€ вдруг сквозь шум ветра она услыхала чей-то голос:
- ђазрешите вам помочь, мадмуазель?
’о был он. Ђнжелика, не думаЯ ни о чем, кроме своих хозЯйских
несчастий, сейчас же закричала в ответ:
- Ќу, конечно, помогите!.. ‚озьмитесь за тот конец, вот там! „ержите
крепче!
ђастЯнутаЯ их сильными руками простынЯ билась, как парус. Ћни разложили
ее на траве и прижали по углам четырьмЯ тЯжелыми камнЯми. Ќи он, ни она не
поднимались; они стоЯли на коленЯх по сторонам усмиренной, затихшей наконец
простыни, разделЯвшей их большим, ослепительно белым прЯмоугольником.
Ќаконец Ђнжелика улыбнулась, но улыбнулась безо всЯкого лукавства,
просто улыбкой благодарности. Ћн осмелел.
- ЊенЯ зовут ”елисьен.
- Ђ менЯ - Ђнжелика.
- џ мастер цветных стекол. Њне поручили починить этот витраж.
- Ђ Я живу с родителЯми вон в том доме. џ вышивальщица.
‘вежий ветер в своем стремительном полете хлестал их, уносил их слова,
Яркое солнце купало их в теплых лучах. Ћни говорили все, что приходило им в
голову, говорили только ради удовольствиЯ разговаривать друг с другом.
- ‚едь витраж не будут менЯть?
- Ќет, нет. ’олько маленькаЯ починка, совсем ничего не будет заметно...
џ люблю этот витраж не меньше, чем вы.
- ќто верно, Я люблю его. “ него такие нежные цвета!.. џ вышивала раз
свЯтого ѓеоргиЯ, но он вышел гораздо хуже.
- Ћ, гораздо хуже? џ видел его. ‚едь это свЯтой ѓеоргий на нарамнике
красного бархата, что надевал в воскресенье отец Љорниль? ЌастоЯщее чудо!
Ђнжелика покраснела от удовольствиЯ и сейчас же закричала:
- Џоложите камень на левый край простыни! ‘ейчас ее унесет!
ЏростынЯ вздувалась, билась, как пойманнаЯ птица, и старалась улететь.
Њолодой человек поспешно придавил ее камнем, и когда она затихла, на этот
раз окончательно, оба встали.
’еперь Ђнжелика принЯлась ходить по узким полоскам травы между
разостланным бельем и осматривать каждую штуку, а он деловито следовал за
нею, и вид у него был такой, словно его крайне занимал вопрос о возможной
пропаже фартука или полотенца. ‚се это выглЯдело очень естественно.
Ђнжелика, между тем, продолжала болтать, рассказывала о своих занЯтиЯх, о
своих вкусах:
- џ люблю, чтобы вещи лежали на своих местах... Џо утрам Я просыпаюсь,
как только часы с кукушкой в мастерской, пробьют шесть часов; когда Я
одеваюсь, еще темно, но у менЯ все в порЯдке: чулки здесь, мыло там, - Я
прЯмо помешана на этом. Ћ, Я вовсе не от рождениЯ такаЯ аккуратнаЯ, раньше Я
была ужасно беспорЯдочна! ‘колько раз матушка мне выговаривала!.. Ђ в
мастерской Я совсем не могу работать, если мой стул не стоит там, где должен
стоЯть, - прЯмо против света. ‘частье еще, что Я не левша и не правша,
вышиваю обеими руками; это и правда счастье, ведь не всем это даетсЯ... Ђ
потом, Я обожаю цветы, но если близко стоит букет, у менЯ начинает ужасно
болеть голова. џ выношу только фиалки: запах фиалок успокаивает менЯ.
Џравда, странно? —ем бы Я ни была больна, стоит мне только понюхать фиалки,
и мне делаетсЯ легче.
ћноша слушал с восторгом, опьЯненный голосом Ђнжелики - голосом редкого
очарованиЯ, проникновенным и певучим, - должно быть, он был особенно
чувствителен к музыке человеческого голоса, потому что ласковые переливы
слов вызывали у него слезы на глазах.
- Ђх, эти рубашки уже совсем высохли, - перебила себЯ Ђнжелика.
Џотом в наивной и бессознательной потребности раскрыть ему свою душу
она продолжала:
- Ѓелый цвет всегда хорош, ведь верно? ‚ иные дни мне надоедают и
синий, и красный, и все цвета, а белый длЯ менЯ всегда радость, - Я никогда
не устаю от него. ‚ нем нет ничего грубого, резкого, хочетсЯ погрузитьсЯ в
него навсегда... “ нас была белаЯ кошка с желтыми пЯтнами, и Я закрасила ей
пЯтна. Љошка стала очень хорошенькой, но потом краска слинЯла... ‡наете, Я
собираю по секрету от матушки все обрезки белого шелка; у менЯ их набралсЯ
полный Ящик, они мне ни длЯ чего не нужны, просто времЯ от времени Я их
трогаю и смотрю на них, - это доставлЯет мне удовольствие... € у менЯ есть
еще одна тайна! ЃольшаЯ тайна! Љаждое утро, когда Я просыпаюсь, около моей
кровати стоит кто-то. „а! ‘тоит кто-то белый и сейчас же улетает.
ћноша не сомневалсЯ, что это правда; казалось, он верил ей безусловно.
€ разве это не естественно? ђазве это не в порЯдке вещей? „аже юнаЯ
принцесса, окруженнаЯ всем великолепием пышного двора, не смогла бы так
быстро покорить его. Ќа зеленой траве, посреди белоснежного бельЯ, Ђнжелика
сиЯла такой гордой, царственной прелестью, что с каждой минутой сердце его
сжималось все сильнее. ‚се было кончено, он видел только ее и готов был
следовать за нею до самой смерти. Ђнжелика быстрыми шажками проходила между
бельем, изредка оборачивалась и улыбалась ему, а он, задыхаЯсь от счастьЯ,
шел за нею, без малейшей надежды когда-либо прикоснутьсЯ к ней.
Ќо внезапный порыв ветра поднЯл мелкое белье; перкалевые воротнички и
манжеты, батистовые косынки и нагруднички взвились на воздух и улетели
далеко в сторону, точно стаЯ белых птиц, уносимаЯ бурей.
Ђнжелика бросилась бежать.
- Ђх, боже мой! €дите сюда! Џомогите же мне!
Ћба принЯлись гонЯтьсЯ за бельем. Ћна поймала воротничок на самом
берегу еврота. Ћн вытащил два нагрудничка из высокой крапины. Ћдна за
другой были отвоеваны у ветра манжеты. Ќо, бегаЯ со всех ног, молодые люди
встречались, и развевающиесЯ складки ее юбки трижды задевали его; и каждый
раз он ощущал толчок в самое сердце и внезапно краснел. ‚ свою очередь, он
задел ее, когда подпрыгнул, чтобы поймать вырвавшуюсЯ из ее рук косынку. “
Ђнжелики занЯлось дыхание, она остановилась как вкопаннаЯ. ‘мех ее смущенно
оборвалсЯ, она уже не играла, не подшучивала над этим простодушным и
неловким рослым юношей. —то это? Џочему оборвалась ее веселость, и такаЯ
слабость, такое блаженное смЯтение охватило ее? Ћн протЯнул ей косынку, и
руки их случайно встретились. Ћба вздрогнули и растерЯнно посмотрели друг на
друга. Ђнжелика быстро отступила назад; эта встреча рук потрЯсла ее, точно
ужаснаЯ катастрофа; несколько секунд она не знала, на что решитьсЯ, потом
вдруг опрометью бросилась бежать с грудой мелкого бельЯ в руках, забыв об
остальном.
’огда ”елисьен заговорил:
- Ћ, ради бога!.. Џрошу вас...
‚етер подул с удвоенной силой и унес его слова. ‚ отчаЯнии смотрел он
на бегущую, словно уносимую порывом ветра Ђнжелику. Ћна бежала, бежала между
белыми квадратами скатертей и простынь в бледно-золотом свете заходЯщего
солнца. Љазалось, тень собора готова поглотить ее, она уже была у садовой
калитки и собиралась войти, так и не оглЯнувшись. Ќо на самом пороге ее
внезапно охватило доброе чувство, - она не хотела показатьсЯ слишком
рассерженной. ‘мущеннаЯ, улыбающаЯсЯ, она обернулась и закричала:
- ‘пасибо! ‘пасибо!
‡а что она благодарила его? ‡а то, что он помог ей собрать белье? €ли
совсем за другое? Ћна исчезла, и калитка закрылась за нею.
€ он осталсЯ один среди полЯ, под чистым небом, и живительные порывы
сильного ветра то и дело овевали его. ‚ епископском саду старые вЯзы
качались и шумели, точно волны в прибой; чей-то громкий голос доносилсЯ
из-под сводов и карнизов собора. Ќо юноша не слышал ничего, кроме легкого
хлопаньЯ повисшего на кусте сирени чепчика - ее чепчика.
ЌачинаЯ с этого днЯ всЯкий раз, как Ђнжелика раскрывала окно, она
неизменно видела внизу, в ‘аду Њарии, ”елисьена. Џод предлогом починки
витража он дни и ночи проводил на пустыре, а работа между тем совсем не
подвигалась. –елыми часами, растЯнувшись на траве позади какого-нибудь
куста, он следил сквозь листьЯ за окнами дома ѓюберов. € как чудесно было
каждое утро и каждый вечер обмениватьсЯ улыбками. Ђнжелика была счастлива и
большего не желала. ЌоваЯ стирка предстоЯла только через три месЯца, а до
тех пор садоваЯ калитка оставалась на запоре. Ќо ведь если видетьсЯ с ним
каждый день, эти три месЯца пролетЯт так быстро! € разве есть большее
счастье, чем такаЯ жизнь: весь день, ждать вечернего взглЯда, всю ночь ждать
взглЯда наутро?
‚ первую же встречу Ђнжелика высказала ему все: свои привычки, вкусы,
все маленькие секреты своего сердца. Ћн же был молчалив, сказал только, что
его зовут ”елисьеном, и больше она ничего не знала. Ѓыть может, так и должно
быть: женщина открывает все, а мужчина остаетсЯ неизвестным. Ђнжелика не
испытывала ни малейшего любопытства или нетерпениЯ, она улыбалась и была
уверена, что рано или поздно все разъЯснитсЯ само собой. € потом, ее
неведение не имеет никакого значениЯ, - важно только видеть его. Ћна ничего
не знала о ”елисьене и в то же времЯ знала его так хорошо, что читала каждую
мысль в его взглЯде. Ћн пришел, она узнала его, и они полюбили друг друга.
€ так они нежно отдавались друг другу на расстоЯнии. Ћни постоЯнно
делали открытиЯ, и каждый раз это был источник нового счастьЯ. - ”елисьен
открыл, что у Ђнжелики длинные, исколотые иголкой пальцы, и влюбилсЯ в них.
Ђнжелика заметила, что у ”елисьена красивые ноги, и гордилась тем, что они
такие маленькие. ‚се нравилось ей в нем, она была благодарна ему за то, что
он такой красивый, и однажды ужасно обрадовалась, когда увидела, что у него
борода светлее волос и чуть пепельного оттенка: это придавало его улыбке
особенную нежность. ”елисьен совсем опьЯнел от восторга, когда однажды утром
Ђнжелика нагнулась и он увидел коричневую родинку на ее нежной шее. € сердца
их были так же обнажены, и в них они делали такие же открытиЯ. Ќапример, то
простое и гордое движение, каким Ђнжелика открывала окно, Ясно говорило, что
н в участи вышивальщицы она сохранЯет душу королевы. ’очно так же она
чувствовала, что ”елисьен добрый, потому что видела, какими легкими шагами
ступает он по траве. ’ак, в эти часы первых встреч вокруг них расцветало
сиЯние прелести, физической и духовной красоты. Љаждый новый обмен взглЯдом
приносил новое очарование. €м казалось, что глЯдеть друг на друга - это
неисчерпаемое блаженство. Ќо вскоре ”елисьен начал проЯвлЯть признаки
нетерпениЯ. Ћн уже не лежал целыми часами в блаженной неподвижности близ
какого-нибудь куста. ’еперь, как только Ђнжелика выходила на балкон, он
становилсЯ беспокойным и пыталсЯ подойти поближе. ЃоЯсь, что его могут
увидеть, она стала даже немножко сердитьсЯ. Ћднажды произошла настоЯщаЯ
ссора: он подошел к самой стене, и ей пришлось уйти с балкона. ’о была целаЯ
катастрофа; ”елисьен был потрЯсен, его лицо выражало такую красноречивую
покорность и мольбу, что Ђнжелика назавтра же простила его и в обычный час
вышла на балкон. Ќо терпеливое ожидание уже не удовлетворЯло его, и он опЯть
принЯлсЯ за свое. ’еперь, казалось, он сразу находилсЯ повсюду, весь ‘ад
Њарии был охвачен его лихорадкой. Ћн выходил из-за каждого дерева, поЯвлЯлсЯ
за каждым кустом ежевики. Њожно было подумать, что он ютитсЯ, как дикие
голуби, в ветвЯх старых вЯзов. еврот был длЯ ”елисьена предлогом, чтобы
жить на пустыре; целые дни проводил он, склонившись над ручьем, и, казалось,
следил за отражением облаков. Ћднажды Ђнжелика увидела его на развалинах
мельницы; он стоЯл на стропиле давно сгнившего сараЯ, был счастлив, что
забралсЯ так высоко, и только жалел, что у него нет крыльев, чтобы взлететь
еще выше, до уровнЯ ее плеч. „ругой раз Ђнжелика с трудом подавила крик,
увидев его выше себЯ, на террасе абсидной часовни, между двумЯ соборными
окнами. Љак мог он попасть на эту галерею? ‚едь она заперта, и ключ
находитсЯ у причетника! Ђ иногда она видела его под самым небом - между
опорными арками нефа или на вершинах контрфорсов. Љак он забиралсЯ туда? ‘
этой высоты ”елисьен мог свободно заглЯдывать в ее комнату; раньше это
делали только ласточки, летающие над шпилЯми колоколен. „о сих пор Ђнжелике
не приходило в голову прЯтатьсЯ от кого бы то ни было, но теперь она стала
завешивать окно. ‚се возраставшее смущение охватывало ее от чувства, что к
ней вторгаютсЯ, что она всегда не одна. Ќо если она ничего не хочет, то
почему так бьетсЯ ее сердце, бьетсЯ, точно большой соборный колокол в
праздничный день?
Џрошло три днЯ, и, испуганнаЯ возраставшей смелостью ”елисьена,
Ђнжелика не показывалась на балконе. Ћна клЯлась, что никогда больше его не
увидит, и изо всех сил старалась почувствовать к нему отвращение. Ќо он уже
успел заразить ее своей лихорадкой, она не находила себе места и то и дело
под самыми разнообразными предлогами бросала свое вышивание. Ћна узнала, что
матушка ѓабэ все еще не покидает постели и находитсЯ в глубокой нужде, и
стала каждое утро навещать ее. ‘тарушка жила рЯдом, через три дома, на улице
Ћрфевр. Ђнжелика носила ей бульон, сахар, покупала длЯ нее лекарства у
аптекарЯ на Ѓольшой улице. Ћднажды, когда с целым ворохом пакетиков и
пузырьков она вошла в комнату больной, у нее дух захватило от неожиданности:
у изголовьЯ кровати стоЯл ”елисьен. Ћн отчаЯнно покраснел и неловко
выскользнул из комнаты. Ќа следующий день, уходЯ от больной, она снова
встретилась с ним и, недовольнаЯ, уступила ему место, - уж не хочет ли он
помешать ей навещать беднЯков? Љак раз в это времЯ Ђнжелика была в одном из
своих припадков благотворительности и готова была отдать все, чтобы
облегчить жизнь тем, у кого ничего нет. Џри мысли об их страданиЯх ее
затоплЯло глубокое чувство братства и сочувствиЯ. Ћна бегала к жившему на
Ќижней улице слепому паралитику, дЯдюшке Њаскару, приносила ему бульон и
сама кормила его с ложечки; перетащила всю старую мебель с чердака ѓюберов в
жалкий подвал на улице Њаглуар, к восьмидесЯтилетним супругам уто; она
посещала и других бедных - всех беднЯков квартала, всем приносила потихоньку
какие-нибудь вещи или остатки вчерашнего обеда и сиЯла, видЯ их удивление и
радость. € везде и всюду она натыкалась на ”елисьена! ЃоЯсь увидеть его,
Ђнжелика даже к окнам избегала подходить и все-таки видела его чаще, чем
когда бы то ни было. …е смущение все возрастало, ей казалось, что она очень
сердитсЯ на него.
•уже всего было то, что Ђнжелика вскоре начала разочаровыватьсЯ в своем
милосердии. ќтот юноша отравлЯл ей всю радость собственной доброты.
‚ероЯтно, он и раньше посещал бедных, но только не этих; эти его до сих пор
никогда не видали. „олжно быть, ”елисьен наблюдал за Ђнжеликой, заходил в те
же квартиры, что и она, знакомилсЯ с ее беднЯками и перехватывал их у нее
одного за другим. € теперь всЯкий раз, как она с корзиночкой провизии
заходила к уто, она находила у него на столе кучу серебрЯной мелочи.
„Ядюшка Њаскар вечно плакалсЯ на отсутствие табака; однажды, забежав к нему
с десЯтью су - всем, что она могла сэкономить за неделю, - Ђнжелика
обнаружила у него целое богатство: сверкающий, как солнце, золотой
двадцатифранковик. Ђ когда она как-то вечером зашла в гости к матушке ѓабэ,
та попросила ее сходить разменЯть банковый билет. „о. чего же досадно
чувствовать свое бессилие, знать, что у тебЯ нет денег, когда другой так
легко открывает свой кошелек! ђазумеетсЯ, Ђнжелика была счастлива, что ее
беднЯки сделали такую удачную находку, но ей самой уже не доставлЯло
удовольствиЯ помогать им: было грустно давать так мало, когда другой дает
так много. “ступив умиленной потребности проЯвлЯть душевную широту, он
сделал неловкий шаг и, воображаЯ, что завоевывает сердце девушки, сводил на
нет ее благотворительность. Љроме того, ей приходилось выслушивать у всех
своих бедных дифирамбы ”елисьену: такой добрый молодой человек и такой
деликатный, так хорошо воспитан! Ћни говорили только о нем и усиленно
показывали его подарки, словно длЯ того, чтобы унизить ее собственные. € все
же, несмотрЯ на клЯтвенное обещание забыть ”елисьена, она, в свою очередь,
начинала расспрашивать о нем. —то он подарил? —то он сказал? ‚едь он
красивый, правда? € нежный и робкий! Њожет быть, он осмелилсЯ говорить о
ней? Ђх, разумеетсЯ, он только о ней и говорил! ’ут уж Ђнжелика решительно
ненавидела его, потому что у нее делалось слишком тЯжело на сердце.
’ак не могло тЯнутьсЯ вечно, и однажды в мЯгкие майские сумерки
разразилась катастрофа. ‚се произошло из-за ‹амбалезов - целого выводка
нищенок, ютившихсЯ в развалинах мельницы. ‘емейство состоЯло из одних
женщин: сморщеннаЯ, как печеное Яблоко, матушка ‹амбалез, старшаЯ дочь
’ьенетта, двадцатилетнЯЯ рослаЯ дикарка, и две ее маленькие сеетр-1чки- ђоза
и †анна, обе рыжие, всклокоченные, с уже наглыми глазами. ‚се четверо в
стоптанных, подвЯзанных веревочками башмаках расходились с утра просить
милостыню по дорогам, вдоль обочин, и возвращались только к ночи, еле волоча
ноги от усталости. ‚ тот день ’ьенетта совсем прикончила свои башмаки,
бросила их на дороге и вернулась с израненными в кровь ногами. “севшись
прЯмо в высокой траве ‘ада Њарии у дверей их логова, она вытаскивала занозы
из пЯток, а мать и обе девочки стоЯли рЯдом и жалобно причитали.
Љак раз в эту минуту подошла Ђнжелика, прЯча под фартуком свою
еженедельную милостыню - большой хлеб. „евушка пробежала через садовую
калитку и оставила ее открытой, так как рассчитывала сейчас же вернутьсЯ.
Ќо, увидЯ все семейство в слезах, она остановилась:
- —то такое? —то с вами?
- Ђх, добраЯ барышнЯ! - заголосила матушка ‹амбалез. - Џосмотрите, что
наделала себе эта дуреха! ‡автра она не сможет ходить, и задаром пропадет
день... …й нужны башмаки.
ђоза и †анна затрЯсли гривами и, сверкаЯ глазами, заревели пуще
прежнего.
- Ќужны башмаки! Ќужны башмаки! - пронзительно кричали они.
’ьенетта приподнЯла свою худую и черную физиономию. Џотом, не произнесЯ
ни слова, она с такси свирепостью стала выковыривать иголкой длинную занозу,
что потекла кровь.
‚зволнованнаЯ Ђнжелика подала свою милостыню.
- ‚от хлеб, как всегда.
- Ћ, хлеб! - ответила матушка ‹амбалез. - ђазумеетсЯ, хлеб всегда
нужен, но ведь его не наденешь на ноги! € как раз завтра Ярмарка в Ѓлиньи, а
на этой Ярмарке мы каждый год собираем не меньше сорока су!.. Ћ, боже
милостивый! —то же с нами будет?
†алость и смущение не давали Ђнжелике заговорить. “ нее в кармане было
всего-навсего пЯть су. ‡а пЯть су даже по случаю невозможно купить башмаки.
Љаждый раз отсутствие денег парализовало ее добрые намерениЯ. Ќо тут она
обернулась и среди нарастающей темноты увидела в нескольких шагах позади
себЯ ”елисьена. ќто окончательно вывело ее из себЯ, - может быть, он давно
уже здесь и все слышал. € всегда он поЯвлЯетсЯ так, что она не знает, как и
откуда он пришел!
"‘ейчас он даст им башмаки", - подумала Ђнжелика.
‚ самом деле, ”елисьен подошел ближе. ‚ бледно-фиолетовом небе
загорались первые звезды. ‚сеобъемлющий покой теплой ночи опускалсЯ на ‘ад
Њарии, пустырь засыпал, ивы купались во тьме. ‘обор черной глыбой выделЯлсЯ
на западе.
"Ќу, разумеетсЯ, сейчас он даст им башмаки!"
Ђнжелика испытывала настоЯщее отчаЯние. ’ак он и будет давать всегда, и
ей ни разу не удастсЯ победить его! ‘ердце ее готово было выскочить из
груди, сейчас ей хотелось только одного: быть очень богатой, чтобы показать
ему, что и она умеет делать людей счастливыми.
Ќо ‹амбалезы уже увидели благодетелЯ, мать засуетилась, девчонки
протЯнули руки и захныкали, а старшаЯ дочь перестала ковырЯть окровавленные
пЯтки и скосилась на него.
- Џослушайте, голубушка, - сказал ”елисьен. - Џойдите на угол Ѓольшой и
Ќижней улиц...
Ђнжелика уже сообразила: там была сапожнаЯ лавочка. Ћна живо перебила
молодого человека, но была так возбуждена, что бормотала первые слова, какие
только приходили ей в голову:
- ‘овсем не нужно туда ходить!.. Љ чему это!.. Њожно гораздо проще!..
Ќо она не могла придумать ничего проще. —то сделать, что изобрести,
чтобы превзойти его в щедрости? Ќикогда она не думала, что может так
ненавидеть его.
- ‘кажите там, что вы от менЯ, - продолжал ”елисьен. - Џопросите...
€ снова Ђнжелика перебила его; она тоскливо повторЯла:
- Њожно гораздо проще... гораздо проще...
€ вдруг она сразу успокоилась, села на камень, быстро развЯзала и снЯла
башмаки, снЯла кстати и чулки.
- ‚озьмите! ‚едь это так просто! ‡ачем беспокоитьсЯ?
- Ђх, добраЯ барышнЯ! Ѓог да вознаградит вас! - восклицала матушка
‹амбалез, разглЯдываЯ почти новенькие башмачки. - џ их разрежу внизу, чтобы
они были впору... ’ьенетта! „а благодари же, дурища!
’ьенетта вырвала чулки из жадных рук ђозы и †анны и не сказала ни
слова.
Ќо тут Ђнжелика сообразила, что ноги ее босы и что ”елисьен видит их.
‘трашное смущение охватило ее. ‡наЯ, что, если только она встанет, ноги
обнажатсЯ еще больше, она не смела пошевельнутьсЯ. Џотом, совсем потерЯв
голову от испуга, она бросилась бежать. …е белые ножки мелькали по траве.
Ќочь еще больше сгустилась, и ‘ад Њарии казалсЯ темным озером, распростертым
между соседними большими деревьЯми и черной массой собора. Ќа залитой тенью
земле не было видно ничего, кроме маленьких белых ножек, их голубиной
атласной белизны.
ЃоЯсь воды, перепуганнаЯ Ђнжелика бежала по берегу еврота к доскам,
служившим мостками. Ќо ”елисьен пересек ей путь через кустарники. ‘толь
робкий до сих пор, увидав ее белые ноги, он покраснел еще больше, чем она; и
какое-то пламЯ понесло его, он готов был кричать о своей льющейсЯ через край
молодой страсти - страсти, охватившей его с первых же встреч. Ќо когда
Ђнжелика, пробегаЯ, коснулась его, он смог только пробормотать горевшее на
его губах признание:
- џ люблю вас.
Ђнжелика растерЯнно остановилась. ‘екунду она стоЯла, выпрЯмившись, и
глЯдела на него. …е мнимый гнев, мнимаЯ злоба исчезли, растворились в
смЯтении, полном блаженства. —то он сказал? Џочему все перевернулось в ней?
Ћн любит ее, она это знает, - и вот одно произнесенное шепотом слово
погрузило ее в изумление и страх. Ђ он чувствовал, как открылось его сердце,
как их сблизила общаЯ тайна - благотворительность. Ћсмелев, он повторил:
- џ люблю вас.
Ќо она снова бросилась бежать, боЯсь любви и возлюбленного. еврот не
остановил ее, - она прыгнула в ручей, как гонимаЯ охотником лань; ее белые
ножки побежали по камнЯм, разбрызгиваЯ холодную воду. Љалитка захлопнулась.
Ђнжелика исчезла.

–елых десЯть дней Ђнжелику мучили угрызениЯ совести. Ћставшись одна,
она рыдала, как будто совершила непоправимую ошибку. € тревожный, неЯсный
вопрос все времЯ вставал перед нею: согрешила ли она с этим юношей? Њожет
быть, она уже погибла, как дурные женщины "‡олотой легенды", отдающиесЯ
дьЯволу? Џроизнесенные шепотом слова "џ люблю вас" оглушительными раскатами
гремели в ее ушах, наверное, они исходили от каких-то ужасных сил, кроющихсЯ
в мире невидимого. Ќо она выросла в таком одиночестве, в таком неведении, -
она этого не знала, не могла знать.
‘огрешила ли она с этим юношей? Ђнжелика старалась восстановить
событиЯ, оспаривала свои сомнениЯ перед собственной невинностью. —то такое
грех? ‚идетьсЯ, болтать, не говорЯ об этом родителЯм, - это уже грех? Ќет,
здесь не может быть большого зла. Џочему же она так задыхаетсЯ? …сли она не
виновата, почему она чувствует, что стала другой, что в ней бьетсЯ новаЯ
душа? Њожет быть, грех вызывает в ней это смутное, изнурЯющее недомогание.
‘ердце ее было полно неЯсной, неоформленной тревоги; она ждала каких-то слов
и событий к робела, потому что еще не понимала того, что пришло к ней. Ћна
слышала раскаты грозных слов: "џ люблю вас", - и волна крови заливала ее
щеки; она уже не рассуждала, не верила ничему и рыдала, боЯсь, что ее грех
лежит где-то вне обычного, в том, что не имеет ни названиЯ, ни формы.
Ѓольше всего мучило Ђнжелику, что она не открылась ѓюбертине. …сли бы
она только могла спросить матушку, та, конечно, в двух словах разъЯснила бы
ей эту тайну. …й даже казалось, что если бы она хоть с кем-нибудь поговорила
о своем несчастье, ей стало бы легче. Ќо тайна была слишком велика; Ђнжелика
умерла бы со стыда, если бы открылась кому-нибудь. € она притворЯлась,
напускала на себЯ внешнее спокойствие, тогда как в сердце ее бушевала
настоЯщаЯ бурЯ. …сли ее спрашивали, почему она так рассеЯнна, она удивленно
подымала глаза и отвечала, что не думает ни о чем. Ћна прилежно сидела за
станком, машинально работала иголкой, но с утра до ночи ее точила одна
мысль. …е любЯт, ее любЯт! Ќо любит ли она сама? € в своем неведении
Ђнжелика не находила ответа на этот все еще темный длЯ нее вопрос. Ћна
столько раз задавала его себе, что у нее мутилось в голове, слова терЯли
обычный смысл, всЯ- комната начинала кружитьсЯ и уносила ее в какой-то
водоворот. Ќо потом усилием воли она встрЯхивалась, брала себЯ в руки и
снова, все еще в полусне, вышивала с обычным вниманием и тщательностью. Ѓыть
может, в ней созревает какаЯ-то тЯжелаЯ болезнь? Ћднажды вечером, перед
сном, Ђнжелику охватила такаЯ дрожь, что она уже не надеЯлась оправитьсЯ.
Љазалось, сердце ее разорветсЯ, в ушах гудел колокольный звон. ‹юбит она или
умирает? Ќо когда ѓюбертина, наващиваЯ нитку, бросала тревожный взглЯд на
приемную дочь, та спокойно улыбалась ей.
‚прочем, Ђнжелика поклЯлась, что никогда больше не увидит ”елисьена.
Ћна уже не отваживалась ходить в поросший сорной травой ‘ад Њарии, перестала
даже посещать беднЯков. Ћна боЯлась, что если встретитсЯ лицом к лицу с
”елисьеном, случитсЯ что-то ужасное. “держивало ее и раскаЯние: она
наказывала себЯ за возможный грех. ‚ иные дни она была особенно непреклонна
и запрещала себе даже поглЯдеть в окошко, боЯсь увидеть на берегу еврота
того, кто внушал ей такой страх. …сли же, не устоЯв перед искушением, она
выглЯдывала в окно, а его не оказывалось на пустыре, она пребывала в унынии
до следующего днЯ.
Ќо вот однажды утром раздалсЯ звонок. ѓюбер, расправлЯвший короткую
ризу, спустилсЯ вниз. ‘квозь оставшуюсЯ открытой дверь на лестницу до
ѓюбертины и Ђнжелики донеслись заглушенные голоса; наверное, кто-то из
клиентов принес заказ. Ќо вдруг послышались шаги на лестнице, и обе женщины
удивленно поднЯли головы: ѓюбер вел заказчика в мастерскую - этого никогда
не бывало. € глубоко потрЯсеннаЯ девушка увидела перед собою ”елисьена. Ћн
был одет очень просто и производил впечатление мастерового, занимающегосЯ
чистой работой. Њного дней он провел в тщетном ожидании, в тоскливой
неизвестности; тысЯчу раз он повторЯл себе, что она его не любит, и вот он
пришел к Ђнжелике, ибо Ђнжелика не шла к нему.
- Џослушай, дитЯ мое, - сказал ѓюбер, - это относитсЯ к тебе. ќтот
господин принес нам совсем особенный заказ. џ решил, что нужно поговорить
спокойно, и привел его сюда. Џраво, так лучше!.. Њилостивый государь, это
моЯ дочь. ‚аш рисунок нужно показать ей.
Ќи он, ни ѓюбертина ничего решительно не подозревали.
Ћни подошли к рисунку из чистого любопытства, - им тоже хотелось
поглЯдеть. Ќо ”елисьена, как и Ђнжелику, душило волнение. Ћн развернул
рисунок, и руки его дрожали.
- ќто рисунок митры длЯ монсеньора, - очень медленно, чтобы скрыть
смущение, проговорил он. - ‡дешние дамы решили сделать ему подарок и
поручили мне нарисовать узор и проследить за выполнением. - џ мастер цветных
стекол, но, помимо того, много занималсЯ старинным искусством... Љак видите,
Я только воспроизвел готическую митру...
‘клонившись над большим листом, который он положил перед ней, Ђнжелика
слегка вскрикнула:
- Ћ, свЯтаЯ Ђгнеса!
‚ самом деле, то была тринадцатилетнЯЯ мученица, нагаЯ девственница,
одетаЯ собственными волосами, из которых выглЯдывали только маленькие ручки
и ножки; такой она была изображена на колонне возле одной из соборных
дверей, такаЯ же стариннаЯ деревЯннаЯ статуЯ стоЯла внутри собора, некогда
раскрашеннаЯ, но позолоченнаЯ временем и принЯвшаЯ теперь бледно-рыжеватый
оттенок. ‘в. Ђгнеса занимала всю переднюю часть митры; два ангела возносили
ее на небо, а под ней расстилалсЯ далекий, тонко выписанный пейзаж. Ћтвороты
митры были украшены очень стильным остроконечным орнаментом.
- ‡аказчицы хотЯт приурочить подарок к процессии —уда, - продолжал
”елисьен, - и Я, разумеетсЯ, решил, что нужно изобразить свЯтую Ђгнесу...
- ЏревосходнаЯ идеЯ, - перебил ѓюбер. ѓюбертина тоже вмешалась в
разговор:
- Њонсеньор будет очень тронут.
ЏроцессиЯ —уда происходила каждый год 28 июлЯ в честь €оанна V
д'Ћткэра, в ознаменование чудесной способности излечивать чуму, дарованной
некогда богом ему и его роду, чтобы спасти Ѓомон. ‘таринное предание
говорило, что эта способность была ниспослана Ћткэрам при посредничестве
всегда высоко ими чтимой св. Ђгнесы. ‚от откуда пошел древний обычай
ежегодно в торжественном шествии проносить старую статую девственницы по
всем улицам города; до сих пор еще люди свЯто верили, что свЯтаЯ отгонЯет
все напасти.
- „лЯ процессии —уда, - разглЯдываЯ рисунок, тихо сказала Ђнжелика. -
Ќо ведь осталось только три недели. Њы ни за что не успеем.
ѓюберы покачали головами. ‚ самом деле, работа очень кропотливаЯ.
ѓюбертина обернулась к девушке.
- џ могу помочь тебе, - сказала она. - џ сделаю весь орнамент, тебе
останетсЯ только самаЯ фигура.
Ђнжелика продолжала смущенно оглЯдывать фигуру свЯтой. Ќет, нет! Ќужно
отказатьсЯ, она должна побороть сладкое желание согласитьсЯ! ”елисьен,
конечно, лжет; он вовсе не беден, он только прЯчетсЯ под рабочей одеждой -
это Ясно как день, и быть его соучастницей грешно; всЯ эта наиграннаЯ
простота, всЯ эта историЯ - только предлог, чтобы пробратьсЯ к ней. €,
восхищеннаЯ, заинтересованнаЯ в глубине души, Ђнжелика держалась настороже;
она была совершенно уверена, что мечта ее полностью осуществитсЯ, и уже
видела ”елисьена принцем королевской крови.
- Ќет, нет, - вполголоса повторЯла девушка, - у нас не хватит времени.
€, не подымаЯ глаз, словно разговариваЯ сама с собой, продолжала:
- ‘вЯтую нельзЯ делать ни шелком, ни двойной вышивкой. ќто было бы
недостойно... Ќужно вышивать цветным золотом.
- ђазумеетсЯ, - сказал ”елисьен. - џ и сам так думал. џ знаю, что
мадмуазель открыла секреты старых мастеров... ‚ ризнице и сейчас хранитсЯ
кусок превосходной вышивки.
ѓюбер сейчас же воодушевилсЯ.
- „а, да! ќто работа пЯтнадцатого столетиЯ, вышивала одна из моих
прабабок... –ветное золото! Ђх, милостивый государь, лучшей вышивки мне не
приходилось видывать! Ќо на это требуетсЯ очень много времени, и стоит это
дорого, да к тому же тут нужен настоЯщий художник. ‚от уже двести лет, как
перестали так работать... € если уж моЯ дочь отказываетсЯ, то вам придетсЯ
расстатьсЯ с этой мыслью: ныне она одна еще умеет вышивать цветным золото-м.
џ не знаю никого, кроме нее, кто обладал бы необходимой длЯ этого остротой
зрениЯ и ловкостью рук.
Љак только заговорили о цветном золоте, ѓюбертина стала очень
почтительной.
- ‚ самом деле, - сказала она, - в три недели немыслимо кончить...
Ќужно ангельское терпение.
Ќо, пристально разглЯдываЯ фигуру свЯтой, Ђнжелика сделала открытие,
наполнившее радостью ее сердце: Ђгнеса была похожа на нее. Ќаверно,
срисовываЯ старинную статую, ”елисьен думал о ней, Ђнжелике, и мысль, что
она всюду следует за молодым человеком, что он всюду видит только ее,
поколебала ее решимость. Ќаконец она поднЯла голову, увидела, что ”елисьен
весь дрожит, что пламенный взглЯд его полон мольбы, и сдалась окончательно.
Ќо вследствие той бессознательной хитрости, той инстинктивной мудрости,
котораЯ в нужный момент неизбежно приходит к самым неопытным и невинным
девушкам, Ђнжелика не хотела показывать ему, что согласна.
- ќто невозможно, - сказала она и вернула рисунок. - џ ни длЯ кого не
соглашусь на такую работу,
”елисьен отшатнулсЯ в подлинном отчаЯнии. …му показалось, что он понЯл
тайный смысл слов Ђнжелики: она отказывает ему. Ќо, уже уходЯ, он все-таки
сказал ѓюберу:
- —то касаетсЯ денег, вы можете назначить любую цену... ќти дамы
согласны даже на две тысЯчи франков...
ѓюберы не были жадными, но такаЯ большаЯ сумма взволновала и их. ѓюбер
взглЯнул на жену. „осадно упускать такой богатый заказ!
- „ве тысЯчи франков, - нежным голосом повторила Ђнжелика. - „ве тысЯчи
франков, милостивый государь...
„лЯ нее деньги ничего не значили, и она еле удерживала улыбку, лукавую
улыбку, морщившую уголки ее губ. „евушку развеселило то, что она может
согласитьсЯ и в то же времЯ не показать и вида, что хочет встречатьсЯ с
”елисьеном, внушить ему самое ложное представление о себе.
- Ћ, за две тысЯчи франков Я согласна, милостивый государь!.. џ бы ни
длЯ кого этого не сделала, но когда предлагают такие деньги... …сли
придетсЯ, Я буду работать по ночам.
’еперь, боЯсь, что Ђнжелика слишком утомитсЯ, стали отказыватьсЯ
ѓюберы.
- Ќет, нет! ЌельзЯ упускать денег, когда они сами плывут в руки!..
Њожете рассчитывать на менЯ. Љо дню процессии ваша митра будет готова.
”елисьен положил рисунок и ушел с растерзанным сердцем; он не решилсЯ
даже задержатьсЯ под предлогом добавочных разъЯснений. €так, она его не
любит! Ћна сделала вид, что не узнает его, и разговаривала с ним, точно с
самым обычным заказчиком, в котором только и есть хорошего, что его деньги.
‘начала ”елисьен бушевал и обвинЯл девушку в том, что у нее низменнаЯ душа.
’ем лучше! Ћн и думать о ней не станет - все кончено! Ќо, несмотрЯ ни на
что, он думал только о ней и скоро стал оправдывать ее: ведь она живет
работой, должна же она зарабатывать свой хлеб! Ђ через два днЯ, совершенно
несчастный, больной от тоски, он снова бродил вокруг дома ѓюберов. Ћна не
выходила, она даже не показывалась в окне. € он вынужден был признатьсЯ
себе, что если Ђнжелика его не любит, если она любит только деньги, то зато
он сам любит ее с каждым днем все сильней, любит так, как любЯт только в
двадцать лет, - безрассудно, по случайному выбору сердца, ради печалей и
радостей самой любви. Ћн увидел ее однажды - и все было решено: ему нужна
была только она, никто не мог заменить ее; какой бы она ни была - хорошей
или дурной, красивой или безобразной, богатой или бедной, - он умрет, если
не добьетсЯ ее. Ќа третий день страданиЯ ”елисьена дошли до предела, и,
забыв клЯтвенные намерениЯ никогда не видеть Ђнжелики, он снова пошел к
ѓюберам.
Њолодой человек позвонил, ему опЯть открыл сам вышивальщик и, выслушав
его сбивчивые объЯснениЯ, снова решил провести его в мастерскую.
- „итЯ мое, этот господин хочет объЯснить тебе что-то такое, чего Я не
могу хорошенько поднЯть.
- …сли Я не помешаю вам, мадмуазель, - забормотал ”елисьен, - Я хотел
бы иметь Ясное представление... ќти дамы просили менЯ лично проследить за
работой... Љонечно, если Я не буду вам мешать.
Џри виде ”елисьена Ђнжелика почувствовала, как сердце ее мучительно
забилось; она задыхалась, что-то подымалось к самому ее горлу. Ќо девушка
сделала над собой усилие и успокоилась; даже легкаЯ краска не поЯвилась на
ее щеках.
- Ћ, мне никто не может помешать, сударь, - спокойно, даже равнодушно
сказала она. - џ прекрасно работаю на людЯх... ђисунок ваш, и вполне
естественно, что вы хотите проследить за выполнением.
ђастерЯвшийсЯ ”елисьен так и не осмелилсЯ бы сесть, если бы ѓюбертина,
спокойно улыбаЯсь приЯтному заказчику, не предложила ему стул. ‡атем она
снова склонилась к станку и принЯлась за двойную вышивку готического
орнамента отворотов митры. ѓюбер между тем взЯл туго натЯнутую, совершенно
готовую и проклеенную хоругвь, сушившуюсЯ уже два днЯ на стене, и принЯлсЯ
снимать ее с рамки. Ќикто не произносил ни слова; обе вышивальщицы и
вышивальщик работали так, словно в мастерской никого, кроме них, не было.
€ в этой мирной обстановке молодой человек немного успокоилсЯ. Џробило
три часа, тень собора уже вытЯнулась, в широко открытое окно вливалсЯ мЯгкий
полусвет. „лЯ веселого, покрытого зеленью домика ѓюберов, прилепившегосЯ к
подошве колосса, сумерки начинались с трех часов. ‘ улицы доносилсЯ легкий
топот ног по каменным плитам: это вели к исповеди приютских девочек. ‘тарые
стены, старые инструменты, весь неизменный мир мастерской, казалось, дремал
многовековым сном, и от него тоже исходили свежесть и спокойствие. ђовный и
чистый белый свет большим квадратом падал на станок, и золотисто-матовые
отблески ложились на тонкие лица склонившихсЯ к работе вышивальщиц.
- џ должен вам сказать, мадмуазель, - смущенно начал ”елисьен,
чувствуЯ, что должен объЯснить свой приход, - Я должен сказать, что,
по-моему, волосы нужно вышивать чистым золотом, а не шелком.
Ђнжелика поднЯла голову. …е смеющиесЯ глаза Ясно говорили, что если
”елисьен пришел только длЯ того, чтобы сделать это указание, то ему не
стоило беспокоитьсЯ. Џотом она опЯть склонилась и нежным, чуть насмешливым
голосом сказала:
- ђазумеетсЯ, сударь,
’олько теперь ”елисьен заметил, что она как раз работает над волосами,
и почувствовал себЯ дураком. Џеред Ђнжеликой лежал его рисунок, но уже
раскрашенный акварелью и оттененный золотом - золотом того нежного тона, что
встречаетсЯ только на старинных выцветших миниатюрах в молитвенниках. € она
искусно копировала этот рисунок с терпением художника, привыкшего работать с
лупой. “веренными, немножко даже резкими штрихами она переводила рисунок на
туго натЯнутый атлас, под который была длЯ прочности подложена грубаЯ
материЯ; затем она сплошь зашивала атлас золотыми нитками, причем клала их
вплотную, нитка к нитке, и закреплЯла только по концам, оставлЯЯ посредине
свободными. Ћна пользовалась натЯнутыми золотыми нитками как основой -
раздвигала их кончиком иголки, находила под ними рисунок и, следуЯ узору,
закреплЯла золото шелком, так что стежки ложились поверх золота, а оттенок
шелка соответствовал раскраске оригинала. ‚ темных местах шелк совсем
закрывал золото, в полутенЯх блестки золота были расположены более или менее
редко, а в светлых местах лежало сплошное чистое золото. ќта расшивка
золотой основы шелком и называлась цветным золотом; мЯгкие и плавные
переходы тонов как бы согревались изнутри таинственным сиЯющим ореолом.
- Ђх, - внезапно сказал ѓюбер, который только что начал освобождать
хоругвь от натЯгивавших ее веревочек, - когда-то одна вышивальщица сработала
настоЯщий шедевр цветным золотом... …й нужно было сделать "целую фигуру
цветного золота в две трети роста", как говоритсЯ в наших уставах... ’ы,
должно быть, знаешь, Ђнжелика.
€ снова воцарилось молчание. ‚ отступление от общих правил Ђнжелика так
же, как и ”елисьен, решила, что волосы свЯтой нужно вышивать совсем без
шелка, одним только золотом; поэтому она работала золотыми нитками десЯти
разных оттенков - от темно-красного золота цвета тлеющих углей до
бледно-желтого золота цвета осенних лесов. € Ђгнеса с головы до ног
покрывалась целым каскадом золотых волос. —удесные волосы сказочным руном
ниспадали с затылка, плотным плащом окутывали ее стан, двумЯ волнами
переливались через плечи, соединЯлись под подбородком и пышно струились к ее
ногам, как живое теплое одеЯние, благоухающее ее чистой наготой.
‚есь этот день ”елисьен смотрел, как Ђнжелика вышивает локоны, следуЯ
за их извивами разрозненными стежками; он не спускал глаз с вырастающих и
горЯщих под ее руками волос Ђгнесы. …го приводила в смЯтение эта масса
волос, разом упавших до самой земли. ѓюбертина пришивала блестки, заделываЯ
места прикреплениЯ кусочками золотой нити; каждый раз, как ей приходилось
отбросить в мусор негодную блестку, она оборачивалась к молодым людЯм и
окидывала их спокойным взглЯдом. ѓюбер уже снЯл с хоругви планки, освободил
ее от валиков и теперь тщательно складывал ее. Ћбщее молчание только
увеличивало смущение ”елисьена, и он в конце концов сообразил, что если ему
не приходЯт в голову обещанные указаниЯ относительно вышивки, то лучше всего
уйти. Ћн встал, пробормотав:
- џ еще вернусь. “ менЯ так плохо вышел рисунок головы, что, быть
может, вам, мадмуазель, понадобЯтсЯ мои указаниЯ.
Ђнжелика прЯмо взглЯнула на него своими огромными темными глазами и
спокойно сказала:
- Ќет, нет... Ќо приходите, сударь, приходите, если вас беспокоит
выполнение.
€, счастливый разрешением приходить, в отчаЯнии от ее холодности,
”елисьен ушел. Ћна не любит его, она никогда его не полюбит. ќто Ясно. ‡ачем
же тогда возвращатьсЯ? Ќо и назавтра и все следующие дни он приходил в
чистый домик на улице Ћрфевр. ‚ любом другом месте все было ему немило, его
мучила неизвестность, изнурЯла внутреннЯЯ борьба. Ћн успокаивалсЯ только
когда садилсЯ рЯдом с юной вышивальщицей, и ее присутствие мирило его даже с
мыслью, что он не нравитсЯ ей. ”елисьен приходил каждое утро, говорил о
работе и усаживалсЯ около станка, точно его присутствие и впрЯмь было
необходимо. …му нравилось глЯдеть на неподвижный тонкий профиль Ђнжелики,
обрамленный золотом волос, наблюдать за проворной игрой ее гибких маленьких
рук, разбиравшихсЯ в целом ворохе длинных иголок. „евушка держалась очень
просто и обращалась теперь с ”елисьеном, как с товарищем. ’ем не менее, он
все времЯ чувствовал, что между ними остаетсЯ что-то невысказанное, и сердце
его тоскливо тЯнулось к ней. Џорой она поднимала голову, насмешливо
улыбалась, и в глазах ее светились нетерпение и вопрос. Џотом, видЯ его
смЯтение, снова напускала на себЯ холодность.
‚скоре, однако, он понЯл, как можно заставить ее оживитьсЯ, и стал
злоупотреблЯть этим средством: нужно было говорить с девушкой о ее
искусстве, рассказывать о драгоценных старых вышивках, виденных им в
соборных хранилищах или воспроизведенных в книгах. ”елисьен описывал велико-
лепные большие ризы: ризу Љарла ‚еликого - красного шелка, с вышитыми на ней
большими орлами с распростертыми крыльЯми; ‘ионскую ризу, сплошь покрытую
миниатюрными фигурками свЯтых; короткую императорскую ризу - лучшее
произведение искусства, какое он только знает, - на ней изображен •ристос во
славе земной и во славе небесной, преображение господне и страшный суд, -
бесчисленные фигурки, вышитые разноцветным шелком, серебром и золотом; шитую
шелком на атласе окантовку - как будто с витража XV столетиЯ - древо
€есеево: внизу Ђвраам, потом „авид, ‘оломон, дева ЊариЯ, а наверху €исус;
великолепные нарамники, например, нарамник с распЯтием изумительной
простоты, - золотаЯ фигура •риста всЯ обрызгана кровью красного шелка, а у
подножиЯ креста богоматерь, поддерживаемаЯ апостолом €оанном; и наконец
нарамник из Ќантрэ, на котором изображена богоматерь, величественно
восседающаЯ с нагим младенцем на руках, интересно, что ноги богоматери
обуты. € все новые чудеса проходили перед Ђнжеликой в рассказах ”елисьена,
вышивки, благоухающие ладаном от долгого лежаниЯ в ризницах, примечательные
своей древностью, таинственным мерцанием потускневшего золота, утерЯнными
ныне наивностью и пламенной верой.
- Ђх, все это прошло! - вздыхала девушка. - ’еперь нет таких хороших
вещей. ЌельзЯ даже подобрать тона.
€ когда ”елисьен начинал рассказывать ей историю знаменитых вышивальщиц
и вышивальщиков прежних времен - ‘имонны из ѓаллии, Љолена †оли, - чьи имена
прошли через века, глаза ее загорались, она бросала работу, потом снова
бралась за иголку, но ее преображенное лицо долго хранило отблеск страстного
вдохновениЯ. € никогда Ђнжелика не казалась ”елисьену такой прекрасной, как
в эти минуты, когда, всей душой погруженнаЯ в работу, она внимательно и
точно делала мельчайшие стежки и всЯ светилась девственностью, всЯ горела
чистым пламенем среди ослепительных переливов золота и шелка. ћноша замолкал
и, не отрываЯсь, глЯдел на нее, пока она, разбуженнаЯ наступившим молчанием,
не замечала вдруг, в какой она лихорадке. ’огда, смутившись, точно потерпела
поражение, она снова напускала на себЯ холодное безразличие.
- Ќу вот! - сердито говорила она. - ЋпЯть у менЯ все шелка
перепутались!.. Њатушка, да не шевелитесь же!
ѓюбертина, и не думавшаЯ шевелитьсЯ, спокойно улыбалась. ‘начала ее
беспокоили посещениЯ молодого человека, и однажды вечером, перед сном, она
даже поговорила об этом с ѓюбером. Ќо юноша нравилсЯ им, казалсЯ очень
приличным; зачем же противитьсЯ встречам, которые могут составить счастье
Ђнжелики? € ѓюбертина предоставила событиЯ своему течению к только с умной
улыбкой следила за детьми. „а, помимо того, уже несколько недель у нее было
тЯжело на сердце от бесплодной нежности ее мужа. Џриближалась годовщина
смерти их ребенка, а каждый год в это времЯ к ним возвращались те же
сожалениЯ и те же желаниЯ. ѓюбер трепетал у ног жены, горел надеждой на
прощение, а любЯщаЯ и печальнаЯ ѓюбертина, уже отчаЯвшаЯсЯ в возможности
переломить судьбу, отдавалась ему всей душой. Ћни никогда не заговаривали об
этом, не обменивались на людЯх даже лишним поцелуем, но веЯние усилившейсЯ
любви исходило из их тихой спальни, светилось в них самих, сквозило в каждом
их движении, в том, как задерживались друг на друге их взглЯды.
Џрошла неделЯ, и работа над митрой значительно продвинулась. …жедневные
встречи молодых людей приобрели оттенок дружеской нежности.
- ‹об нужно сделать очень высоким? Џравда? € совсем без бровей?
- „а, очень высокий, и никаких теней. Љак на старинных миниатюрах. -
„айте мне белого шелку.
- ‘ейчас. џ оторву нитку.
”елисьен помогал Ђнжелике, и обоюднаЯ работа умиротворЯла их, вводила в
повседневную жизнь. Њежду ними не было произнесено ни одного слова о любви,
ни разу их пальцы не соприкоснулись с умыслом, и, тем не менее, взаимные узы
крепли с каждым часом.
- —то ты делаешь, отец? ’ебЯ, совсем не слышно. Ђнжелика повернулась к
ѓюберу; руки его сматывали нитку на стерженек, но нежные глаза покоились на
лице жены.
- џ мотаю золото длЯ твоей матери.
€ от того, как он передал катушку золота, как благодарно кивнула
ѓюбертина, от всей заботливости, какой ѓюбер окружал жену, исходило теплое
дыхание нежности и обволакивало вновь склонившихсЯ над станком Ђнжелику и
”елисьена. ‘ама мастерскаЯ со старыми стенами, старыми инструментами, со
всем своим многовековым спокойствием была соучастницей любви. Љазалось, -
это далекаЯ от мира, погруженнаЯ в мечту страна добрых душ, страна, где
царит чудо и легко сбываютсЯ все радости.
Њитру нужно было сдавать через пЯть дней. Ђнжелика, уже увереннаЯ, что
кончит в срок и даже сэкономит один день, вздохнула наконец свободно и
только тут с изумлением заметила, что ”елисьен сидит совсем рЯдом с ней и
даже опираетсЯ на козлы станка. ’ак они успели стать приЯтелЯми? Ћна уже не
боролась против того, что покорЯло ее в нем, не улыбалась лукаво тому, что
он скрывал и о чем она догадывалась. —то усыпило ее тревожную
настороженность? € все тот же вопрос вставал перед нею, вопрос, который она
задавала себе каждый вечер, прежде чем заснуть: любит ли она его? ‹ежа в
своей огромной кровати, Ђнжелика целыми часами перебирала эти слова и
старалась поймать их ускользающий смысл. € вдруг в эту ночь она
почувствовала, что сердце ее разрываетсЯ; обливаЯсь слезами, она спрЯтала
голову в подушки, чтобы ее не услыхали. Ћна любит, любит его, она готова
умереть от любви! Џочему? Љак? Ђнжелика не знала и не могла знать, но она
любила ”елисьена, и все ее существо кричало об этом. ‘ловно брызнул
ослепительный свет, любовь просиЯла, как солнце. „олго плакала девушка,
полнаЯ неизъЯснимого смущениЯ, и счастьЯ, и горьких сожалений, что ничего не
сказала ѓюбертине. ’айна душила ее, и она торжественно поклЯлась себе, что
станет вдвое холоднее с ”елисьеном, что выстрадает все до конца, но ни за
что не откроет ему своей нежности. ‹юбить, любить его и молчать - вот что
будет ей наказанием, искуплением ее греха. €, погружаЯсь душой в это сладкое
страдание, она думала о мученицах "‡олотой легенды", ей казалось, что она их
сестра, что она так же бичует себЯ, что ее покровительница св. Ђгнеса
печальными и кроткими глазами смотрит на нее.
Ќа следующий день Ђнжелика закончила митру. Њаленькие белые ручки и
ножки свЯтой - единственные кусочки наготы, видневшиесЯ из-под царственного
покрова золотых волос, она вышила тонкими, как паутина, раздернутыми
шелковыми нитками. Ќежное, как лилиЯ, лицо девственницы тоже было закончено;
в нем, как кровь под тонкой кожей, светилось золото под шелком; и это
солнечное лицо сиЯло в голубом небе. „ва ангела уносили Ђгнесу.
- Ћ, она похожа на вас! - войдЯ и увидев готовую митру, в восторге
закричал ”елисьен.
Ћн выдал себЯ; то было невольное признание сходства между головой
Ђгнесы на его рисунке и Ђнжеликой. ”елисьен понЯл это и покраснел.
- ‚ерно, девочка; у свЯтой твои красивые глаза, - сказал подошедший
ѓюбер.
ѓюбертина ограничилась улыбкой; она уже давно подметила сходство. Ќо
улыбка ее сменилась удивлением и даже грустью, когда Ђнжелика ответила
капризным голосом, каким говорила в самые злые дни своего детства:
- Њои красивые глаза! „а вы смеетесь надо мной!.. џ безобразна и
отлично это знаю!
Ћна встала и отрЯхнулась, утрируЯ свою роль жадной и холодной девушки.
- Ђх, наконец-то кончено! - продолжала она. - „овольно с менЯ! ‘ловно
гора с плеч!.. ‡нала бы, ни за что бы не взЯлась по такой цене!
”елисьен был ошарашен. Љак? ЋпЯть деньги! Ђ ему показалось было, что
она так нежна, так страстно увлекаетсЯ своим искусством. Ќеужели он
ошибалсЯ? Ќеужели эту девушку интересуют только деньги и она так равнодушна,
что радуетсЯ окончанию работы, радуетсЯ, что больше не увидит его? ‘колько
дней он мучилсЯ, тщетно искал предлога длЯ встреч - и вот она его не любит и
не полюбит никогда! ‘ердце его мучительно сжалось, глаза потускнели.
- ‚едь вы сами соберете митру, мадмуазель?
- Ќет, это отлично сделает матушка... џ и глЯдеть на нее не хочу.
- Ќеужели вы не любите вашу работу?
- џ?.. џ ничего не люблю.
Џришлось вмешатьсЯ ѓюбертине. Ћна строго прикрикнула на Ђнжелику,
попросила ”елисьена извинить девочку за нервность и сказала ему, что завтра
рано утром: митра будет к его услугам. ќто было прощание, но ”елисьен не
уходил: словно изгонЯемый из раЯ, он в немом отчаЯнии оглЯдывал дышавшую
прохладой и покоем старую мастерскую. ‘колько часов, полных обманчивой
прелести, провел он в этой комнате! ‘ глубокой болью он чувствовал, что
оставлЯет здесь свое сердце. Ќо больше всего его мучило, что он не может
объЯснитьсЯ, что уносит с собой ужасную неизвестность. Ќаконец он вынужден
был уйти.
…два за ним закрылась дверь, как ѓюбер спросил:
- —то с тобой, дитЯ мое? ’ы нездорова?
- Ђх, нет! Џросто этот мальчишка надоел мне. џ больше не хочу его
видеть.
€ ѓюбертина сказала:
- Ћтлично, ты его не увидишь. Ќо все-таки нужно быть вежливой.
Ђнжелика под каким-то предлогом убежала в свою комнату. ’ам она
залилась слезами. Ђх, как она счастлива и как страдает! Ѓедный, милый,
любимый! Љак грустно ему было уходить! Ќо она поклЯлась свЯтым мученицам:
она любит его так, что готова умереть от любви, и он никогда не узнает об
этом.

VII

‚ тот же вечер Ђнжелика, сказавшись больной, сейчас же после ужина
поднЯлась к себе. “тренние волнениЯ, борьба с собой вконец измучили ее. Ћна
быстро разделась, забилась с головой под одеЯло и вновь разразилась
рыданиЯми в мучительном желании исчезнуть, не существовать больше.
Џроходили часы за часами, наступила ночь - жгучаЯ июльскаЯ ночь; душнаЯ
тишина лилась в настежь распахнутые окна. Њириады звезд мерцали в черном
небе. Ѓыло около одиннадцати часов, а ущербный месЯц в последней четверти
должен был показатьсЯ только к полуночи.
Ђнжелика все плакала в темной комнате, слезы текли неиссЯкаемым
потоком, как вдруг за дверью раздалсЯ какой-то шорох, и девушка поднЯла
голову.
Ќаступила тишина, потом чей-то голос нежно позвал:
- Ђнжелика... Ђнжелика... дорогаЯ!..
Ћна узнала голос ѓюбертины. ‚ероЯтно, ложась с мужем спать, она
услышала далекий плач, обеспокоилась и пришла полуодетаЯ наверх, чтобы
посмотреть, в чем дело.
- ’ы больна, Ђнжелика?
‡атаив дыхание, девушка не отвечала. ‘трастнаЯ жажда одиночества
всецело поглотила ее, только одиночество могло облегчить ее страданиЯ; она
не вынесла бы утешений и ласк, даже от матери. Ћна представлЯла себе, как
ѓюбертина стоит за дверью, босаЯ, если судить по звуку шагов. Џрошло две
минуты, Ђнжелика чувствовала, что мать все еще здесь, что она склонилась,
прижавшись ухом к двери, и придерживает своими красивыми руками небрежно
накинутую одежду.
Ќе слыша больше ничего, не различаЯ даже дыханиЯ дочери, ѓюбертина не
осмелилась позвать еще раз. Ћна была уверена, что слышала плач, но если
девочка в конце концов заснула, к чему будить ее? Ћна подождала еще с
минуту, огорченнаЯ тем, что дочь скрывает от нее свое горе, смутно
догадываЯсь о его причинах и сама охваченнаЯ огромной нежностью и волнением.
Ќаконец она решилась уйти и спустилась ощупью, так же, как поднЯлась, - ей
был знаком каждый поворот; в глубокой темноте дома раздавалсЯ только легкий
шорох ее шагов.
’еперь уже Ђнжелика прислушивалась, сидЯ на кровати. Ѓыло так тихо, что
ода Явственно различала чуть слышное шуршание босых пЯток по ступенЯм. ‚низу
открылась и вновь закрылась дверь спальни, потом донессЯ тихий, еле
различимый шепот, нежный и печальный, - вероЯтно, родители говорили сейчас о
ней, поверЯли друг другу свои страхи и надежды; этот шепот долго не
прекращалсЯ, хотЯ ѓюберы должны были давно уже погасить свет и лечь спать.
Ќикогда еще Ђнжелика так чутко не улавливала ночных шумов старого дома.
Ћбычно она спала крепким, молодым сном и не слышала даже, как трещит мебель;
но теперь, в бессоннице, в борьбе со страстью, ей казалось, что весь дом
полон любви и жалоб. Ѓыть может, это ѓюберы задыхаютсЯ там в слезах и
нежности, в отчаЯнии от своего бесплодиЯ? Ђнжелика ничего не знала, она
только ощущала там, внизу, под собой, бодрствование супругов в этой душной
ночи - бодрствование, преисполненное большого чувства и большого горЯ,
долгие и целомудренные объЯтиЯ их вечно юной любви.
‘идЯ так и слушаЯ, как дрожит и вздыхает дом, Ђнжелика не могла
удержать рыданий, слезы вновь потекли по ее щекам; но теперь они лились
беззвучно, теплые и живые, как кровь ее вен. € все тот же, мучивший ее с
самого утра неотступный вопрос терзал ее: имела ли она право ввергать
”елисьена в такое отчаЯние? €мела ли она право прогнать его, сказав, что не
любит? ‚едь эта мысль, словно нож, вонзилась в его сердце! Ђ между тем она
любит его, и все же заставлЯет страдать, и сама мучительно страдает. Љ чему
столько горЯ? ђазве свЯтым нужны слезы? Ќеужели Ђгнеса рассердилась бы, если
бы увидела ее счастливой? ’еперь Ђнжелику раздирали сомнениЯ. Џрежде, когда
она ждала чудесного незнакомца, все представлЯлось ей гораздо проще: он
придет, она его узнает, и они вечно будут жить вместе где-то далеко. € вот
он пришел, и оба они рыдают и разлучены навсегда. ‡ачем все это? € что же
произошло? Љто требовал от нее жестокой клЯтвы - любить, скрываЯ свою любовь
от ”елисьена?
Ќо больше всего мучило Ђнжелику сознание, что она сама во всем
виновата, что, отталкиваЯ ”елисьена, она вела себЯ, как злаЯ, сквернаЯ
девчонка. ‘ изумлением вспоминала она свое притворное равнодушие, лукавую
насмешливость в обращении с ”елисьеном, злобное удовольствие, с каким
внушала ему самое превратное представление о себе. € при мысли о причиненных
ею против воли страданиЯх слезы ее текли еще обильнее, а в сердце трепетала
огромнаЯ, бесконечнаЯ жалость. Ћбраз уходЯщего ”елисьена вставал перед ней,
она видела его полное отчаЯниЯ лицо, его потухшие глаза, дрожащие губы,
видела, как он идет домой по улицам, бледный, насмерть раненный ею, и рана
его сочитсЯ кровью. ѓде он сейчас? Ѓыть может, его сжигает ужаснаЯ
лихорадка? € Ђнжелика в тоске ломала руки, не знаЯ, как исправить зло.
Џричинить ему страдание - эта мысль надрывала ей сердце! Ћна хотела бы быть
доброй, быть доброй сейчас же, немедленно, дарить счастье всем вокруг себЯ.
‘коро должно было пробить полночь, но большие вЯзы епископского сада
скрывали луну, и густой мрак окутывал комнату. Ђнжелика упала головой на
подушки; она лежала, уже не думаЯ ни о чем, пытаЯсь уснуть. Ќо сон бежал от
нее, и слезы все текли сквозь сомкнутые веки. Ђ мысли вернулись; теперь она
думала о фиалках, которые уже две недели находила перед сном на балконе, у
своего окна. Ѓукетик фиалок каждый вечер лежал там. Љонечно, это ”елисьен
бросал цветы из ‘ада Њарии, - она помнила, как рассказывала ему, что только
фиалки странным образом успокаивают ее, тогда как запах всех других цветов
причинЯет ей мучительную головную боль. € вот он дарил ей спокойные ночи,
дарил благоухающий сон и легкие сновидениЯ. € в этот вечер Ђнжелика тоже
нашла цветы и поставила их у изголовьЯ; теперь ей пришла счастливаЯ мысль
взЯть букетик к себе в постель; она положила его у самого лица и
успокоилась, вдыхаЯ его аромат. ‘лезы наконец утихли. Ђнжелика не спала, она
лежала с закрытыми глазами, купалась в запахе фиалок и всем! своим существом
отдавалась счастливому отдыху и доверчивому ожиданию.
Ќо вдруг девушка вздрогнула. Ѓило полночь. Ћткрыв глаза, она с
изумлением увидела, что в комнате стало совсем светло. ‹уна медленно
всходила над вЯзами и гасила звезды в побледневшем небе. Ђнжелика увидела
сквозь окно Ярко-белую стену собора. Љазалось, комната была освещена только
отблеском этой белизны, подобной свежему молочно-белому сиЯнию рассвета.
Ѓелые стены с белыми балками раздвинулись, всЯ комната выросла, расширилась
в своей белой наготе - все было, как во сне. Ќо Ђнжелика узнала свою старую
мебель темного дуба; на шкафчике, сундуке, на стульЯх Ярко блестели грани
резьбы, € только кровать - огромную, квадратную, царственную кровать с
высокими колонками под пологом из старинной розовой ткани - она словно
увидела в первый раз: кровать была затоплена такими потоками густого лунного
света, что Ђнжелике показалось, будто она на облаке, высоко в небе,
вознесеннаЯ какими-то бесшумными невидимыми крыльЯми. Ќа секунду у нее
закружилась голова; потом глаза ее освоились со светом, и кровать оказалась
на обычном месте. Џрижав букетик фиалок к губам, Ђнжелика неподвижно лежала
посреди этого лунного озера, и взор ее блуждал.
—его она ждала? Џочему не могла заснуть? ’еперь она была уверена, что
ждала кого-то. …сли она перестала плакать, значит, он придет. …го приход
возвещен этим: утешительным светом, разогнавшим тьму и дурные видениЯ. Ћн
придет и если его предвестница-луна поЯвилась раньше его, то только затем,
чтобы посветить им обоим своей рассветной белизной. „а, они смогут увидеть
друг друга - комната затЯнута белым бархатом. € вот она встала и оделась:
она надела белое муслиновое платье, то самое, что было на ней в день
прогулки к развалинам Ћткэра, и туфельки - прЯмо на босу ногу. Ћна даже не
заплела волос, рассыпавшихсЯ по плечам. Ђнжелика ждала.
Ћна не знала, каким путем он придет. Љонечно, он не может поднЯтьсЯ
сюда наверх, они увидЯтсЯ иначе: она выйдет на балкон, он будет внизу, в
‘аду Њарии. €, однако, она сидела на кровати, словно понимала, что идти к
окну бесполезно.
Џочему бы ему не пройти прЯмо сквозь стену, как проходили свЯтые в
"‹егенде"? Ђнжелика ждала. Ќо она ждала не одна, она чувствовала вокруг себЯ
полет белоснежных дев, полет, свевавший ее с самого детства. Ћни проникали в
комнату вместе с лунными лучами, прилетали с синих вершин таинственных
деревьев епископского сада, из затерЯнных уголков собора, из запутанного
каменного леса колонн. „евушка слышала, как ручей, ивы, трава - весь
знакомый и любимый мир - говорЯт Языком ее мечты, ее надежд и желаний; то,
что она ежедневно поверЯла этому миру, возвращалось теперь к ней, исходЯ от
него. Ќикогда еще голоса невидимого не говорили так громко, и Ђнжелика
слушала их, и где-то, в глубине и неподвижности пылающей ночи, она вдруг
различила легкий трепет; длЯ нее это было шуршание одежд Ђгнесы - ее
телохранительница встала с ней рЯдом... ’еперь Ђнжелика знала, что Ђгнеса
тоже здесь, вместе со всеми девами, и обрадовалась. Ћна ждала.
‚ремЯ шло, но Ђнжелика не ощущала его. Ћна не удивилась, когда ”елисьен
перешагнул перила балкона и очутилсЯ перед ней. …го высокаЯ фигура резко
выделЯлась на светлом небе. Ћн не входил, он стоЯл в освещенном квадрате
окна.
- Ќе бойтесь... ќто Я. џ пришел.
Ђнжелика не боЯлась, она просто сочла его аккуратным.
- ‚ы взобрались по балкам, правда?
- „а, по балкам.
ќто средство было так просто, что девушка рассмеЯлась. ђазумеетсЯ,
”елисьен сначала забралсЯ на навес над дверью, а потом влез по консоли,
упиравшейсЯ в карниз первого этажа, и без труда достиг балкона.
- џ вас ждала, подойдите ко мне.
”елисьен шел сюда в неистовстве, с отчаЯнными намерениЯми, и это
неожиданное счастье оглушило его - он не шевельнулсЯ. ’еперь Ђнжелика была
уже твердо уверена, что свЯтые не запрещают ей любить; она слышала, как они
вместе с нею встретили его приход легким, как дыхание ночи, приветливым
смехом. Љак пришла ей в голову глупаЯ мысль, что Ђгнеса рассердитсЯ на нее?
Ђгнеса была здесь, она излучала радость, и Ђнжелика чувствовала, как эта
радость окутывает ее, спускаетсЯ ей на плечи, подобнаЯ ласковому
прикосновению двух огромных крыльев. ‚се умершие от любви сочувствуют
горестЯм девушек; в теплые ночи они возвращаютсЯ и блуждают по земле только
длЯ того, чтобы невидимо следить за их ласками, за их слезами.
- Џодойдите же ко мне, Я вас ждала.
€ тогда, шатаЯсь, ”елисьен вошел. ’олько что он говорил себе, что хочет
обладать этой девушкой, что он схватит ее, задушит в объЯтиЯх, не будет
слушать ее криков. € вот, увидЯ ее такой нежной, войдЯ в эту комнату, такую
белую, такую чистую, он сразу стал слабее и невиннее ребенка.
Ћн сделал еще три шага. Ќо он дрожал, он упал на колени далеко от
Ђнжелики.
- …сли бы вы знали, какаЯ это ужаснаЯ пытка! џ никогда так не страдал:
утратить надежду на любовь - самое страшное мучение!.. ‹учше бы мне потерЯть
все, стать нищим, умирать с голоду, мучитьсЯ в болезни! Ќо Я не хочу, не
хочу больше "и одного днЯ этих ужасных, раздирающих сердце терзаний: все
времЯ говорить себе, что вы менЯ не любите... Ћ, будьте же добры ко мне,
пощадите менЯ!..
ЏотрЯсеннаЯ жалостью и все же счастливаЯ, она молча слушала его.
- Љак вы прогнали менЯ сегоднЯ утром! џ уже воображал, что вы стали
относитьсЯ ко мне лучше, что вы понЯли менЯ. € вот Я нашел вас такой же
равнодушной, как в первый день, вы обращались со мной, как со случайным
заказчиком, жестоко напоминали мне о самых низменных сторонах жизни. џ
спотыкалсЯ, спускаЯсь по лестнице. Ђ выйдЯ на улицу, побежал: Я боЯлсЯ, что
разрыдаюсь. Љогда Я пришел к себе, то почувствовал, что задохнусь, если
останусь один в комнате... ’огда Я убежал, бродил по голым полЯм, шагал
наугад по каким-то дорогам. Ќастала ночь, а Я все еще бродил. Ќо отчаЯние
шло рЯдом со мною и пожирало менЯ. ’от, кто любит, не может уйти от мучений
любви!.. ‚зглЯните! ‚от сюда вы вонзили нож, и клинок погружаетсЯ все
глубже!
€, вспомнив о своих страданиЯх, ”елисьен застонал.
- џ часами лежал в траве, сраженный горем, как сломанное дерево... „лЯ
менЯ уже не существовало ничего, кроме вас. џ умирал при мысли, что вы не
длЯ менЯ. џ не чувствовал своих членов, мысли мои мешались... ‚от почему Я
пришел сюда. џ не знаю, как добралсЯ, как проник в эту комнату. Џростите
менЯ, Я, кажетсЯ, разбил бы двери кулаками, Я влез бы в ваше окно и среди
бела днЯ.
Ђнжелика побледнела от любви и раскаЯниЯ, до того взволнованнаЯ, что не
могла говорить. Ќо она была в тени, и стоЯвший на коленЯх посреди комнаты,
освещенной луною, ”елисьен не видел ее лица. Ћн решил, что она остаетсЯ
бесчувственной, и мучительно сжал руки.
- ќто началось давно... Ћднажды вечером Я увидел вас в этом окне. ‚ы
казались мне смутным белым! пЯтном, Я еле различал ваше лицо и все-таки Ясно
видел вас, видел вас такой, какой вы оказались и на самом деле. Ќо Я боЯлсЯ,
и бродил кругом по ночам, и не смел встречатьсЯ с вами днем... € потом: мне
нравилось, что вас окружает тайна; моим счастьем было мечтать о вас как о
незнакомке, котораЯ навсегда останетсЯ далекой... Џотом Я узнал, кто вы, -
нельзЯ побороть эту потребность знать, овладевать своей мечтой. ‚от тут-то и
охватила менЯ лихорадка; она возрастала с каждой встречей. ‚ы помните, как
это случилось в первый раз, на пустыре, когда Я осматривал витраж? Ќикогда Я
не чувствовал себЯ таким неуклюжим; вы были вправе смеЯтьсЯ надо мной... Ђ
потом Я вас напугал, Я продолжал быть неловким, Я преследовал вас у ваших
беднЯков. Ќо Я уже не был волен в себе, Я сам удивлЯлсЯ тому, что делаю, и
боЯлсЯ своих поступков... Љогда Я пришел к вам с заказом на митру, менЯ
толкала какаЯ-то неведомаЯ сила, потому что сам Я ни за что не решилсЯ бы, Я
был уверен, что не нравлюсь вам... …сли бы вы могли понЯть, до какой степени
Я несчастен! Ќе любите менЯ, но позвольте мне любить! Ѓудьте холодны, будьте
злы, - Я все равно буду любить вас. Њне нужно только видеть вас, Я не прошу
ничего другого, не питаю никаких надежд, моЯ единственнаЯ радость - быть
здесь, у ваших ног.
”елисьен замолчал, ему казалось, что он ничем не может тронуть
Ђнжелику, - сила и смелость оставлЯли его. Ћн не замечал, что она улыбаетсЯ,
и, помимо ее воли, улыбка все ширитсЯ на ее устах. Ђх, милый мальчик! Ћн так
наивен, так доверчив! …го мольба несетсЯ прЯмо из чистого, страстного
сердца! Ћн преклонЯетсЯ перед ней, как перед мечтой своей юности. € подумать
только, что она старалась избегать его, что она поклЯлась любить и скрывать
свою любовь! Ќаступило молчание. Ќет, свЯтые не запрещают любить такой
любовью! Ђнжелика почувствовала за спиной какое-то веселое движение, легкаЯ
дрожь пробежала вокруг, изменчивый свет луны заколебалсЯ на полу. —ей-то
невидимый перст - конечно, перст ее покровительницы - прикоснулсЯ к ее губам
и освободил ее от клЯтвы. ’еперь она могла говорить, и все то нежное и
могущественное, что носилось и плавало вокруг нее, подсказывало ей слова.
- Ћ да, Я помню, помню...
€ музыка этого голоса сразу охватила его своим очарованием, страсть его
возрастала от одного только звука ее слов.
- „а, Я помню, как вы пришли ночью... ‚ первые вечера вы были так
далеко, что Я почти не различала ваших тихих шагов. Џотом Я узнала вас, еще
до того как увидела вашу тень, и наконец вы показались, - тогда была
прекраснаЯ ночь, такаЯ, как сегоднЯ, и луна Ярко светила. ‚ы медленно
выступили из темных деревьев, вы были таким, каким Я вас ждала уже целые
годы... џ помню, как старалась удержать смех, и все-таки против воли
расхохоталась, когда вы спасли унесенное евротом белье. џ помню, как
сердилась, когда вы отнЯли у менЯ всех моих беднЯков: вы давали им столько
денег, что менЯ можно было счесть скупой. џ помню, как вы испугали менЯ
однажды вечером, так что мне пришлось убегать от вас босиком по траве... „а,
Я помню, помню!..
Џри этом последнем воспоминании Ђнжелика вздрогнула, и в ее чистом
голосе послышалось смущение, как будто вновь были произнесены слова: "џ вас
люблю", - и дыхание их вновь коснулось ее лица. Ђ ”елисьен восторженно
слушал.
- ‚ы правы, Я была злой. Ќо когда ничего не знаешь, ведешь себЯ так
глупо! ЃоишьсЯ совершить ошибку, не хочешь слушатьсЯ сердца и делаешь то,
что кажетсЯ необходимым! Ќо если бы вы знали, как Я потом жалела об этом,
как страдала, как мучилась вашей мукой!.. џ не могу вам объЯснить, когда вы
принесли изображение свЯтой Ђгнесы, Я была в восторге, что буду работать длЯ
вас, Я надеЯлась, что вы станете приходить ежедневно, и - подумать только! -
Я притворилась равнодушной, как будто поставила себе задачу выгнать вас из
дома. ‡начит, людЯм надо мучить себЯ? Њне хотелось принЯть вас с
распростертыми объЯтиЯми, но где-то, глубоко во мне самой, живет другаЯ
женщина, и она возмущаетсЯ, боитсЯ вас, не доверЯет вам, ей нравитсЯ терзать
вас неизвестностью, - и все оттого, что у нее смутнаЯ мысль отомстить вам sa
какую-то давнишнюю ссору, причину которой она и сама позабыла... Ќо,
конечно, хуже всего, что Я говорила с вами о деньгах. „еньги! „а Я никогда о
них и не думаю; если бы Я хотела иметь много, целые возы денег, то только
длЯ того, чтобы раздавать их, кому хочу, чтобы они лились рекой. Љак мне
пришла в голову эта злаЯ игра - клеветать на себЯ! Џростите ли вы менЯ?
”елисьен уже был у ее ног. Ћн приблизилсЯ к ней на коленЯх. ’о, что она
говорила, было длЯ него неожиданно и безгранично прекрасно.
- Ћ дорогаЯ, хорошаЯ, - бормотал он, - прекраснаЯ и добраЯ, - это
волшебнаЯ доброта, Я сразу возродилсЯ. џ уже не помню, что страдал... Ќет,
это вам нужно простить менЯ, Я должен вам признатьсЯ, Я должен сказать, кто
Я на самом деле.
Џри мысли, что после доверчивой откровенности Ђнжелики он уже не может
больше скрывать истины, ”елисьена охватило мучительное смущение. ќто было бы
нечестно. € все-таки он колебалсЯ, он боЯлсЯ, что потерЯет Ђнжелику, если
она, узнав правду, испугаетсЯ будущего. Ђ девушка со вновь вернувшимсЯ
невольным лукавством ждала, чтобы он заговорил.
- џ солгал вашим родителЯм, - совсем тихо продолжал ”елисьен.
- „а, Я знаю, - улыбаЯсь, сказала Ђнжелика.
- Ќет, вы не знаете, вы не можете знать, это слишком длЯ вас
неожиданно... џ разрисовываю стекла только длЯ собственного удовольствиЯ, вы
должны узнать правду.
’огда она быстро закрыла ему рот рукой, прервав его признаниЯ.
- џ не хочу знать... џ вас ждала, и вы пришли. Ѓольше мне ничего не
нужно.
”елисьен молчал, он чувствовал ее маленькую руку на губах и задыхалсЯ
от счастьЯ.
- Џридет времЯ, и Я вое узнаю... „а, кроме того, уверЯю вас, Я знаю
решительно все. ‚ы самый красивый, самый богатый и самый знатный и не можете
быть иным, потому что это моЯ мечта. џ жду, Я очень спокойна, Я уверена, что
моЯ мечта исполнитсЯ... ‚ы тот, о ком Я мечтала, и Я ваша...
‚о второй раз Ђнжелика прервала себЯ, затрепетав от произнесенных слов.
Ћна не сама говорила: прекраснаЯ ночь подсказывала ей эти слова, светлое
небо, древние камни, старые деревьЯ, всЯ дремлющаЯ природа мечтала вместе с
ней и о том же шептали голоса за ее спиной - голоса ее друзей из "‹егенды",
ибо тенЯми "‹егенды" был наполнен воздух. € оставалось сказать еще одно
только слово - слово, которое поглотило и растворило бы в себе все:
давнишнее ожидание, медленное воплощение возлюбленного, возрастающий трепет
первых встреч. € это слово вырвалось, влетело в девственную белизну комнаты
белым полетом утренней птицы, взмывающей на заре к небу.
- џ вас люблю.
ђаскинув руки, Ђнжелика опустилась на колени, она отдавалась ”елисьену.
Ћн вспомнил вечер, когда она убегала от него босиком по траве, такаЯ
прелестнаЯ, что он бросилсЯ за ней, догнал ее и пробормотал на ухо: "џ вас
люблю". ’олько теперь он услышал от нее ответное "џ вас люблю" - вечный
крик, вырвавшийсЯ наконец из ее широко открытого сердца.
- џ вас люблю... ‚озьмите менЯ, унесите менЯ, Я ваша.
Ђнжелика отдавалась, она отдавалась всем своим существом.
“наследованное пламЯ страсти Ярко разгоралось в ней. …е дрожащие, блуждающие
руки хватали пустоту, тЯжелаЯ голова бессильно откинулась на нежной шее.
…сли бы он только протЯнул руки, она упала бы в его объЯтиЯ, не думаЯ ни о
чем, уступаЯ зову крови, в непреодолимой потребности растворитьсЯ в нем. €
”елисьен, пришедший с тем, чтобы овладеть ею, первый отступил перед этой
страстной невинностью. Ћн осторожно отвел ее девственные руки и сложил их на
ее груди. Ќесколько мгновений он глЯдел на девушку, не поддаваЯсь даже
искушению поцеловать ее волосы.
- ‚ы любите менЯ, и Я люблю вас... Ћ, быть уверенным в любви!..
Ќо внезапное изумление вывело их из этого блаженства. —то это такое? €х
заливал Яркий свет, казалось, луна увеличилась и засиЯла, точно солнце. ’о
был рассвет, пурпурное облачко загорелось над вЯзами епископства. Љак! “же
наступил день? Ћни растерЯлись, не могли поверить, что провели вместе целые
часы. Ћна ничего не успела поведать ему, а ему еще столько нужно было
рассказать ей.
- …ще минуту, одну только минуту!
‘иЯющаЯ зарЯ разрасталась - теплый рассвет жаркого летнего днЯ. Ћдна за
другой гасли звезды, и вместе с ними уходили летучие ночные тени, уходили
невидимые друзьЯ Ђнжелики, растворЯЯсь в лунных лучах. ’еперь, при дневном
свете, комната была белой лишь от белизны стен и балок, она опустела,
заставленнаЯ только старой мебелью темного дуба. ‘тала видна измЯтаЯ
постель, наполовину скрытаЯ опустившимсЯ пологом.
- Њинуту, еще минуту!
Ђнжелика встала, она отказывалась, торопила ”елисьена с уходом. —ем
светлее становилось в комнате, тем большее смущение охватывало ее, а увидев
кровать, она пришла в полное замешательство. Ќо вот она услыхала легкий шум
справа, и волосы ее зашевелились, хотЯ, не было ни малейшего ветерка. “ж не
Ђгнеса ли это уходит вслед за другими, при первых солнечных лучах?
- Ќет, прошу вас, оставьте менЯ... ‘тало так светло, Я боюсь!..
€ ”елисьен покорно ушел. …го любЯт - это было сверх его чаЯний. €
все-таки он обернулсЯ у окна и поглЯдел на Ђнжелику, словно хотел унести с
собою частицу ее существа. Ћни улыбались, ласкаЯ друг друга долгим взглЯдом,
залитые светом зари.
‚ последний раз ”елисьен сказал:
- џ вас люблю.
€ Ђнжелика ответила:
- џ вас люблю.
ќто было все. Ћн уже гибко и ловко спускалсЯ по балкам, а она на
балконе, опершись о перила, следила за ними Ћна взЯла букетик фиалок и
вдыхала их запах, чтобы унЯть беспокойную дрожь. € когда, проходЯ ‘адом
Њарии, ”елисьен оглЯнулсЯ, он увидел, что она целует цветы.
…два успел он скрытьсЯ за ивами, как Ђнжелика с беспокойством!
услышала, что под нею открылась дверь дома. Ѓыло только четыре часа, а
вставали не раньше шести. …е изумление еще увеличилось, когда она увидела,
что вышла ѓюбертина, - обычно первым спускалсЯ ѓюбер. Ђнжелика глЯдела на
мать, медленно ходившую по дорожкам сада: ее руки бессильно упали, лицо под
утренним светом! было очень бледно, - казалось, духота заставила ее так рано
покинуть спальню после бессонной, пламенной ночи. ‚ эту минуту ѓюбертина
была очень красива - в простом капоте, с волосами, свЯзанными небрежным
узлом. Ћна казалась усталой, счастливой и печальной.

VIII

Ќа другой день, проспав восемь часов тем глубоким! и сладким сном,
какой дает только большое счастье, Ђнжелика проснулась и подбежала к окошку.
Ќакануне прошла сильнаЯ гроза - это беспокоило ее, - но сегоднЯ небо было
чисто, вновь установилась хорошаЯ погода. € Ђнжелика радостно закричала
открывавшему внизу ставни ѓюберу:
- Ћтец! Ћтец! ‘олнце!.. ЏроцессиЯ будет чудесной! Ђх, как Я счастлива!
Ћна быстро оделась и сбежала вниз. Ѓыл тот самый день, 28 июлЯ, когда
процессиЯ —уда обходила улицы Ѓомона. € каждый год в этот день у
вышивальщиков был праздник: никто не прикасалсЯ к иголке, все утро украшали
дом. по исстари заведенному порЯдку, которому матери обучали дочерей уже
целых четыреста лет.
Ђнжелика торопливо глотала свой кофе, а голова ее уже была полна
мыслЯми об украшениЯх.
- Њатушка, нужно посмотреть, в порЯдке ли они.
- …ще успеем, - невозмутимо ответила ѓюбертина. - Њы повесим их не
раньше полуднЯ.
ђазговор шел о фамильной реликвии, о благоговейно хранимых ѓюберами
трех великолепных старинных панно, раз в году, в день процессии, извлекаемых
на свет божий. …ще накануне, по древнему обычаю, распорЯдитель процессии,
добрый отец Љорниль, обошел весь город из дома в дом и известил всех
прихожан о пути следованиЯ статуи св. Ђгнесы, сопровождаемой монсеньором со
свЯтыми дарами. ‚от уже четыреста лет, как путь этот оставалсЯ неизменным:
вынос совершалсЯ через врата св. Ђгнесы, затем процессиЯ следовала по улице
Ћрфевр, по Ѓольшой и Ќижней улицам, проходила через новый город и
поднималась обратно по улице Њаглуар до ‘оборной площади; возвращались через
главный вход. € на всем пути следованиЯ горожане, состЯзаЯсь между собою в
усердии, убирали окна флагами, затЯгивали стены самыми дорогими тканЯми,
усыпали булыжную мостовую лепестками роз.
Ђнжелика не успокоилась до тех пор, пока ей не позволили вытащить из
шкафа все три вышивки, лежавшие там целый год.
- Ћни нисколько, нисколько не испортились! - восторженно шептала она.
Ћсторожно снЯв обертки из тонкой бумаги, Ђнжелика открыла панно; все
они были посвЯщены Њарии: богоматерь выходит навстречу ангелу, богоматерь
плачет у подножиЯ распЯтиЯ, богоматерь возноситсЯ на небо. ќто были вышивки
пЯтнадцатого столетиЯ, выполненные разноцветными шелками на золотом фоне;
они великолепно сохранились; ѓюберы отказывались продать их даже за очень
большие деньги и очень гордились своим сокровищем.
- Њатушка, Я сама повешу их!
’о было целое предприЯтие. ѓюбер все утро убирал старый фасад. Ќасадив
веник на длинную палку, он обмел пыль с переложенных кирпичами бревен и
вычистил фасад до самых стропил; затем он вымыл губкой каменный фундамент и
башенку с лестницей, где только мог достать. € лишь тогда все три вышивки
занЯли свои места. Ђнжелика подвешивала их за кольца на предназначенные им
вековечные гвозди: благовещение - под левым окном, успение - под правым; что
же до голгофы, то гвозди длЯ нее были вбиты над квадратным окном первого
этажа, и, чтобы прикрепить ее, пришлось вытащить стремЯнку. Ђнжелика уже
успела убрать окна цветами, золото и шелк вышивок горели под чудесным
праздничным! солнцем, и весь старый домик, казалось, вернулсЯ к далеким
временам своей молодости.
Џосле полуднЯ оживилась всЯ улица Ћрфевр. —тобы избежать слишком
сильной жары, процессиЯ выходила только, в пЯть часов, но уже с двенадцати
город усиленно занималсЯ своим туалетом. ‡олотых дел мастер напротив ѓюберов
затЯнул свою лавочку небесно-голубыми драпировками с серебрЯной бахромой, а
рЯдом с ним торговец воском использовал в качестве украшений занавески со
своего алькова - красные бумажные занавески, казалось, сочившиесЯ кровью под
Ярким солнцем. Љаждый дом убиралсЯ в свои цвета, вывешивали у кого что было,
вплоть до ковриков из спален, и все это изобилие материй развевалось под
легким ветерком жаркого днЯ. “лица оделась в веселые, бьющие в глаза,
трепещущие одежды, превратилась в какую-то праздничную выставку под открытым
небом. ‚се обитатели тут же громко разговаривали, вели себЯ, как дома; одни
тащили целые охапки вещей, другие карабкались на лестницы, забивали гвозди,
кричали. ‚добавок, на углу Ѓольшой улицы был воздвигнут переносный алтарь,
что привело в величайшее волнение всех женщин околотка, - они торопились
предложить длЯ алтарЯ свои вазы и канделЯбры.
Ђнжелика тоже побежала туда, чтобы предложить два подсвечника времен
Џервой империи, обычно стоЯвших в виде украшениЯ на камине в зале. Ћна ни на
секунду не присела с самого утра и носилась словно в вихре, но была так
возбуждена, так переполнена светлой радостью, что нисколько не устала. Љогда
она с развевающимисЯ волосами прибежала от переносного алтарЯ и принЯлась
обрывать и складывать в корзину лепестки роз, ѓюбер пошутил:
- Џожалуй, и в день свадьбы ты не будешь столько хлопотать... —то это,
ты выходишь сегоднЯ замуж?
- „а, да, - весело ответила Ђнжелика. - џ выхожу замуж! ѓюбертина
улыбнулась:
- Ќу, а пока нам надо бы пойти переодетьсЯ; дом уже достаточно красив.
- ‘ейчас, матушка, сейчас!.. ‚от моЯ корзинка и полна. Ћна кончала
обрывать розы, чтобы усыпать лепестками
путь монсеньера. ‹епестки роз дождем лились из ее тонких пальцев и
доверху наполнЯли корзинку легкой благоухающей массой.
Џрокричав со смехом: "†иво! ‘ейчас Я стану хороша, как ангел!", -
девушка исчезла на башенной лесенке.
‚ремЯ шло. ‚ерхний Ѓомон начал уже успокаиватьсЯ от утренней
лихорадочной деЯтельности, трепет ожиданиЯ наполнЯл готовые к встрече,
рокочущие заглушенными голосами улицы. ‘олнце клонилось к горизонту, и жара
начала спадать; на тесно сдавленные рЯды домов с побледневшего неба падала
легкаЯ тень, теплаЯ и прозрачнаЯ. ѓлубокаЯ сосредоточенность разливалась
вокруг, и, казалось, весь старый город стал продолжением собора. ’олько из
новой части Ѓомона-городка доносилсЯ грохот телег; там на берегу ‹иньолЯ не
прекращали работы многочисленные фабрики, пренебрегаЯ этим древним
религиозным торжеством.
‚ четыре часа зазвонил большой колокол на северной башне; от его звона
задрожал весь дом ѓюберов; и в ту же минуту Ђнжелика и ѓюбертина, уже
одетые, сошли вниз. ѓюбертина была в платье из небеленой ткани, скромно
отделанном; простым! кружевом; но округлый стан ее был так юн и гибок, что
она казалась старшей сестрой своей приемной дочери. Ђнжелика надела белое
шелковое платье - и больше ничего, никаких украшений, ни сережек, ни
браслетов, ни колец - ничего, кроме обнаженных рук и обнаженной шеи, ничего,
кроме ее атласной кожи, окруженной легкой материей; она была похожа на
распускающийсЯ цветок. ‘крытый в волосах, наспех воткнутый гребень еле
сдерживал непокорные, светлые, как солнце, локоны. ЌевиннаЯ и гордаЯ в своей
простодушной прелести, она была хороша, как день.
- Ђ! - сказала она. - “же звонЯт, монсеньор вышел из епископства.
Љолокол продолжал звонить, его глубокий голос высоко разносилсЯ в
ослепительно чистом небе. ѓюберы устроились у открытого настежь окна в
первом этаже: женщины облокотились на подоконник, ѓюбер стоЯл за ними. ’о
было их обычное место, отсюда очень удобно было смотреть на процессию; они
первые видели, как она выходит из собора, и не пропускали в шествии ни одной
свечи.
- Ђ где же моЯ корзинка? - спросила Ђнжелика.
ѓюбер принес корзинку с лепестками роз, девушка взЯла ее и прижала к
груди.
- Ћ, этот колокол! - опЯть прошептала она. - Ћн нас как будто
убаюкивает.
Њаленький домик дрожал, отзываЯсь на раскаты колокольного звона, всЯ
улица, весь квартал были охвачены дрожью ожиданиЯ, полотнища материи,
украшавшие дома, вЯло плескались в вечернем воздухе. Ќежный запах роз
разносилсЯ вокруг.
Џрошло полчаса. Џотом вдруг сразу распахнулись обе створки врат св.
Ђгнесы, и открылась темнаЯ, усеЯннаЯ Яркими точками свечей глубина собора.
Џервым показалсЯ иподьЯкон в рЯсе: он вынес крест; по бокам его шли два
причетника с большими зажженными свечами. ‚след за ними торопливо вышел
распорЯдитель процессии, добрый отец Љорниль; он оглЯдел улицу и,
убедившись, что все в полном порЯдке, остановилсЯ под дверными сводами и
стал наблюдать за выходом процессии, чтобы удостоверитьсЯ, что места занЯты
правильно. ествие открывали братства мирЯн, религиозные общества и школы в
порЯдке старшинства. ’ут были совсем маленькие детишки; девочки в белых
платьицах были похожи на невест, разрЯженные и завитые мальчуганы без шлЯп,
очень довольные, уже искали взглЯдами матерей. Џосреди процессии шел
отдельно от всех девЯтилетний мальчик, одетый €оанном Љрестителем; на его
худенькие голые плечи была накинута бараньЯ шкура. —етыре девочки,
разукрашенные розовыми лентами, несли матерчатый щит со снопом спелой ржи.
‚округ хоругви с изображением девы Њарии шли уже совсем взрослые девушки;
женщины в черных платьЯх шествовали тоже со своей хоругвью из багрового
шелка с вышитым на ней свЯтым €осифом. Ђ за ними тЯнулись еще и еще
бархатные и атласные хоругви, покачивавшиесЯ на золоченых древках. Ќе меньше
было и мужских братств; они проходили в одеждах всех цветов, но особенно
многочисленны были члены одного братства в плащах с капюшонами из серой
грубой ткани, а вынесеннаЯ ими эмблема произвела настоЯщий фурор: к
огромному кресту было прибито колесо, и на нем висели орудиЯ пыток, которыми
мучили •риста.
Љогда показались ребЯтишки, Ђнжелика вскрикнула от умилениЯ:
- ЉакаЯ прелесть! Џосмотрите же!
Ћдин трехгодовалый малыш, ростом с ноготок, шествовал с такой
горделивой важностью, так забавно переваливалсЯ на крохотных ножках, что
девушка не удержалась и, вынув из корзинки пригоршню лепестков, бросила их в
него. Њалютка ушел, уносЯ лепестки в волосах и на плечах. Џри виде его во
-всех окнах подымалсЯ умиленный смех, и изо всех домов на него падали розы.
‘реди гулкой тишины улицы раздавалсЯ только глухой топот процессии;
пригоршни лепестков в бесшумном полете опускались на мостовую и постепенно
покрывали ее благоухающим ковром.
Ћтец Љорниль убедилсЯ, что мирЯне шествуют в должном порЯдке, но
процессиЯ вдруг остановилась, и он стал беспокоитьсЯ. Њинуты через две он
поспешно направилсЯ к голове шествиЯ, и, проходЯ мимо ѓюберов, приветливо
улыбнулсЯ им.
- —то такое? Џочему они не движутсЯ? - в лихорадочном нетерпении
повторЯла Ђнжелика, словно на другом конце процессии ее ожидало счастье.
- €м незачем бежать, - с обычным спокойствием ответила ѓюбертина.
- —то-нибудь задержало. Њожет быть, алтарь заканчивают, - заметил
ѓюбер.
„евушки запели хорал; их высокие голоса, звенЯ, как хрусталь,
разносились в чистом воздухе. Џотом вдоль процессии прошла волна движениЯ.
Џошли опЯть.
’еперь, после мирЯн, из собора начало выходить духовенство; сперва
вышли низшие, по должностЯм. ‚се были в стихарЯх и, проходЯ под дверными
сводами, надевали шапочки, каждый нес зажженную свечу: шедший справа нес
свечу в правой руке, шедший слева - в левой; два рЯда колеблющихсЯ, бледных
под солнечным светом огоньков окаймлЯли процессию. Џервыми прошли семинариЯ,
причт приходских церквей и причт церквей при учреждениЯх, за ними следовал
соборный причт и наконец каноники в белых плащах. Њежду ними шли певчие в
красных шелковых ризах; они в полный голос запели антифон, и причт негромко
отвечал им. —истые звуки гимна "Pange lingua" {‚оспевай Язык (лат.).}
подымались к небу, трепетавший муслин заполнил улицу, крыльЯ стихарей
развевались, и огоньки свечей усеивали их бледно-золотыми звездочками.
- Ћ, свЯтаЯ Ђгнеса! - прошептала Ђнжелика.
Ћна улыбнулась свЯтой, которую четыре служки несли на обитых синим
бархатом, украшенных кружевами носилках. Љаждый год девушка изумлЯлась,
когда видела статую, вынесенную из вековечной дремотной полутьмы собора; под
Ярким солнечным светом, одетаЯ длинными золотыми волосами, Ђгнеса была
совсем другой. Ћна казалась такой древней и в то же времЯ такой юной, ее
маленькие ручки и ножки были так хрупки, ее тонкое детское личико почернело
от времени.
’еперь должен был поЯвитьсЯ монсеньор. €з глубины собора уже доносилсЯ
звон кадил.
Џо улице пробежал шепот; Ђнжелика повторЯла:
- Њонсеньор... Њонсеньор...
€, глЯдЯ на уносимую статую свЯтой, она вспоминала старинные преданиЯ,
вспоминала высокородных маркизов Ћткэр, с помощью Ђгнесы избавивших Ѓомон от
чумы, †еана V и всех его потомков, набожно поклонЯвшихсЯ статуе Ђгнесы, - и
легендарные сеньоры царственной вереницей один за другим проходили перед
ней.
„олго никто не выходил из собора, в процессии образовалсЯ большой
промежуток. Ќаконец показалсЯ капеллан, которому поручен был епископский
посох; он держал его прЯмо перед собою, повернув загнутой ручкой к себе. ‡а
ним, пЯтЯсь, мелко помахиваЯ кадилами, вышли два кадилоносца; около каждого
шел причетник с сосудом длЯ ладана. Ћгромный, обшитый золотой бахромой
балдахин красного бархата зацепилсЯ в дверЯх. Ќо порЯдок был немедленно
восстановлен, и специально назначенные лица подхватили древки. Џод
балдахином, окруженный высшим духовенством, обнажив голову, шел монсеньор;
на плечи его был накинут белый шарф, в высоко поднЯтых, окутанных концами
того же шарфа руках он нес сосуд со свЯтыми дарами, не прикасаЯсь к нему
обнаженными пальцами.
Љадилоносцы быстро двинулись вперед, и кадила, нежно звенЯ серебрЯными
цепочками, начали раскачиватьсЯ широкими мерными взмахами.
Љого напоминал монсеньор Ђнжелике? ‚се головы набожно склонились перед
ним, но она только чуть опустила голову и исподлобьЯ разглЯдывала его, “
монсеньора была высокаЯ, тонкаЯ, породистаЯ фигура, поразительно моложаваЯ
длЯ его шестидесЯти лет. …го орлиные глаза сверкали, немного крупный нос
подчеркивал повелительную властность лица, смЯгченную седыми волосами,
падавшими густыми локонами. Ђнжелика обратила внимание на белизну его кожи:
ей показалось, что волна крови вдруг залила ее. Ќо, быть может, это отблеск
таинственного сиЯниЯ золотого солнца, которое он несет в окутанных шарфом
руках?
Ќет, разумеетсЯ, он на кого-то похож, и Ђнжелика чувствовала, что в ней
рождаютсЯ воспоминаниЯ о чьем-то лице.
‘ первых же шагов монсеньор негромко запел псалом, и сопровождавшие его
дьЯконы отвечали ему. ‚друг он поглЯдел на окно, в котором стоЯла Ђнжелика,
и лицо его показалось ей таким суровым, полным такого холодного высокомериЯ,
такого гневного осуждениЯ всЯкой суеты, всЯкой страсти, что она задрожала.
Ћн перевел взглЯд на три старинные вышивки: Њарию и ангела, Њарию у креста,
Њарию, возносЯщуюсЯ на небо, - и в глазах его блеснуло удовольствие. Џотом
он внимательно поглЯдел на Ђнжелику, и она в страшном смущении не могла
понЯть, что изменило его взглЯд - суровость или нежность. Ќо вот его глаза
опЯть сосредоточились на свЯтых дарах, отражаЯ блеск огромного золотого
солнца. ‘еребристо звенЯ цепочками, высоко взлетали и падали кадила, легкое
облачко ладана расплывалось в воздухе.
‘ердце Ђнжелики вдруг мучительно забилось. Џозади балдахина она увидела
митру со св. Ђгнесой, возносимой на небо двумЯ ангелами, - митру, нигь за
нитью вышитую ее любовью; теперь ее нес свЯщенник, нес благоговейно, словно
свЯтыню, обернув пальцы материей. € за ним, среди мирЯн, следовавших за
монсеньором, в толпе высших чиновников и должностных лиц она увидела
”елисьена: он шел в первых рЯдах, одетый в сюртук, такой же, как всегда,
высокий, белокурый, с вьющимисЯ волосами, с прЯмым, несколько крупным носом,
и его черные глаза светились гордой нежностью. Ђнжелика ждала его, она не
удивилась, когда увидала, что он обратилсЯ наконец в принца. € когда он
поднЯл на нее тревожный взглЯд - взглЯд, полный мольбы о прощении за ложь,
она ответила ему светлой улыбкой.
- ѓлЯдите-ка! - изумленно прошептала ѓюбертина. - ђазве это не тот
самый молодой человек?
Ћна тоже узнала ”елисьена, обернулась к дочери и встревожилась, увидав
ее изменившеесЯ лицо.
- ’ак он солгал нам?.. Џочему? ’ы не знаешь?... ’ы знаешь, кто он?
Ћ да, быть может, она знает. Љакой-то внутренний голос отвечал в ней на
все недавние вопросы, но она не смела и не хотела больше спрашивать себЯ.
Џридет времЯ, и она все узнает. Ћна чувствовала приближение этого мгновениЯ,
и волна гордости и страсти зализала все ее существо.
- ‚ чем дело? - наклонившись к жене, спросил ѓюбер.
Ћн, как всегда, витал в облаках. ѓюбергина показала ему молодого
человека.
- Ќе может быть! ќто не он, - с сомнением произнес ѓюбер.
’огда ѓюбертина притворилась, что поверила в свею ошибку. ќто
благоразумнее всего, позже она наведет справки. Њежду тем монсеньор кадил на
углу улицы перед свЯтыми дарами, поставленными на покрытый зеленью
переносный алтарь, и процессиЯ остановилась; потом опЯть двинулась. Ђнжелика
стоЯла, забывшись в блаженном смущении, опустив руку в корзину, сжав в
пальцах последнюю пригоршню розовых лепестков. ‚друг быстрым, словно
вырвавшимсЯ движением она бросила лепестки. Љак раз в эту минуту ”елисьен
вновь пошел вперед; лепестки посыпались дождем, и два из них, легко порхаЯ,
медленно опустились ему на волосы.
‚се кончилось. Ѓалдахин исчез за углом Ѓольшой улицы, хвост процессии
удалЯлсЯ, и за ним открывалась пустаЯ, тихаЯ, словно усыпленнаЯ
благочестивыми мечтами мостоваЯ, от которой подымалсЯ терпкий аромат
растоптанных роз. €здалека еще доносилсЯ при каждом взмахе кадил постепенно
замирающий серебристый звон цепочек.
- Њатушка, пойдем в собор, посмотрим, как они будут возвращатьсЯ! -
воскликнула Ђнжелика. - •очешь?
Џервой мыслью ѓюбертины было отказатьсЯ. Ќо ей самой так захотелось
удостоверитьсЯ в справедливости своих подозрений, что она согласилась.
- •орошо, если тебе хочетсЯ, пойдем.
Ќо нужно было подождать. Ђнжелика не находила себе места, она уже
сбегала наверх за шлЯпкой и теперь то и дело подходила к окну, смотрела то в
конец улицы, то на небо, словно вопрошала пространство. € она громко
говорила, мысленно, шаг за шагом, следуЯ за процессией:
Ћни спускаютсЯ по Ќижней улице... Ђ теперь они, должно быть, выходЯт на
площадь Џрефектуры... ќти длинные улицы в Ѓомоне-городке никогда не
кончатсЯ! € какое дело этим купцам-мануфактурщикам до свЯтой Ђгнесы!
‚ысоко в небе парило тонкое розовое облачко, пересеченное нежной
золотой полоской. ‚оздух был неподвижен, чувствовалось, что весь город
замер, что бог покинул свою обитель и горожане ждут его возвращениЯ, чтобы
вновь принЯтьсЯ за повседневные дела. ѓолубые драпировки золотых дел мастера
и красные занавески торговца церковным воском все еще покрывали обе лавочки
напротив, казалось, все спало, и только медленное шествие духовенства
переливалось из одной улицы в другую и ощущалось во всех уголках города.
- Њатушка, матушка! “верЯю тебЯ, они сейчас выйдут на улицу Њаглуар.
Ћни уже начали подниматьсЯ!
Ћна лгала; было только половина седьмого, а процессиЯ никогда не
возвращалась раньше четверти восьмого; она хорошо знала, что сейчас балдахин
должен шествовать мимо нижней пристани на ‹иньоле. Ќо ей так не терпелось!
- Њатушка, поторопитесь же! ‡аймут все места!
- Ќу, ладно, пойдем, - невольно улыбаЯсь, сказала наконец ѓюбертина.
- џ остаюсь, - объЯвил ѓюбер. - џ сниму вышивки и накрою на стол.
‘обор казалсЯ пустым - в нем не было бога. ‚се двери стоЯли настежь,
словно в брошенном доме, ожидающем возвращениЯ хозЯина. ‹юдей было очень
мало; только главный алтарь - суровый саркофаг в романском стиле, весь
усеЯнный звездочками зажженных свечей, - мерцал в глубине нефа. ЋстальнаЯ
часть огромного собора, боковые приделы и часовни были уже окутаны сумраком
угасающего днЯ.
Ђнжелика и ѓюбертина медленно обошли собор кругом. ‚ нижней своей части
громадное здание было как бы придавлено собственной тЯжестью, низкие столбы
поддерживали круглые арки боковых приделов. †енщины проходили вдоль темных,
замкнутых, словно склепы, часовен, пересекли собор, оказались у царских
врат, под органными хорами, и почувствовали облегчение, увидев высоко над
собой готические окна нефа, господствовавшие над тЯжелой романской кладкой
основаниЯ. Ќо они продолжали свой путь по южному боковому приделу, и
ощущение удушьЯ вновь охватило их. ‚ пересечении крестообразно расположенных
приделов, по четырем углам, четыре огромных колонны возносились кверху и
поддерживали свод; здесь еще царил розоватый полусвет - прощальный привет
днЯ, окрасившего багрЯнцем боковой фасад. Ќа хоры вела лестница в три марша;
они поднЯлись по ней и повернули в круглую абсиду - самую древнюю часть
собора, уходившую перед ними вглубь, как могила. Ќа минуту они остановились
позади старинной, богато орнаментированной решетки, со всех сторон
замыкавшей хоры, и поглЯдели, как светитсЯ главный алтарь; огоньки свечей
отражались в полированных дубовых стульЯх, чудесных стульЯх, украшенных
скульптурой. ’ак они вернулись к исходной точке и вновь поднЯли головы,
желаЯ еще раз ощутить дыхание уносЯщегосЯ ввысь нефа, а между тем мрак
сгущалсЯ, древние стены раздвигались, и еще недавно хорошо видные роспись и
позолота тонули во тьме.
- џ так и знала, что мы придем слишком рано, - сказала ѓюбертина.
Ќе отвечаЯ, Ђнжелика прошептала:
- Љак здесь величественно!
Ћна не узнавала собора, ей казалось, что она видит его в первый раз.
Ћна рассматривала неподвижные рЯды стульев, заглЯдывала в глубину часовен,
где различались только темные пЯтна гробовых плит. …й попалась на глада
часовнЯ Ћткэров, и она узнала починенный наконец витраж со св. ѓеоргием,
неЯсным, как видение, в сумраке гаснущего днЯ. € она обрадовалась.
‚ эту минуту зазвонил большой колокол; собор задрожал и ожил.
- Ќу вот! - сказала Ђнжелика. - Ћни подымаютсЯ по улице Њаглуар.
Ќа этот раз она сказала правду. Ѓоковые приделы уже заполнЯлись
народом, и с минуты на минуту все больше чувствовалось приближение
процессии. ќто ощущение возрастало вместе с колокольным звоном, через широко
открытые главные двери в собор вливалось чье-то могучее дыхание. Ѓог
возвращалсЯ.
Ђнжелика, встав на цыпочки, опершись о плечо ѓюбертины, глЯдела в
закругленный просвет двери, четко выделЯвшийсЯ на фоне белесого сумрака
соборной площади. Џервым поЯвилсЯ иподьЯкон с крестом, и по обе стороны его
два причетника со свечами; за ними, задыхаЯсь, изнемогаЯ от усталости,
поспешно вошел распорЯдитель процессии, добрый отец Љорниль. Љаждый
приходЯщий вырисовывалсЯ на пороге чистым и выразительным силуэтом и через
секунду тонул во мраке собора. ли мирЯне - школы, общины, братства;
хоругви, как паруса, раскачивались в дверЯх, потом их мгновенно поглощала
темнота. ‚от проплыла бледным пЯтном группа дев богоматери, распеваЯ
звонкими голосами серафимов. ‘обор вбирал эту массу людей, неф медленно
заполнЯлсЯ; мужчины проходили направо, женщины - налево. Њеж тем наступила
ночь, и далеко на площади замелькали искорки, сотни движущихсЯ огоньков -
это возвращалось духовенство с зажженными свечами в руках. „войнаЯ лента
желтоватых огней уже вливалась в двери. Љазалось, этому не будет конца,
свечи следовали за свечами и все умножались; вошла семинариЯ, приходские
церкви, соборный причт, певчие, тЯнувшие антифон, каноники в белых плащах. €
мало-помалу собор осветилсЯ, наводнилсЯ огнЯми, усеЯнный сотнЯми звезд, как
летнее небо.
„ва стула были свободны. Ђнжелика встала на один из них.
- ‘ойди, - твердила ѓюбертина. - ќто воспрещаетсЯ.
Ќо Ђнжелика упрЯмо и невозмутимо отвечала:
- Џочему воспрещаетсЯ? џ хочу видеть... Ћ, как красиво!
Љончилось тем, что она уговорила мать взобратьсЯ на другой стул.
’еперь уже весь собор светилсЯ и пылал. ЉолеблющиесЯ волны свечей
зажигали отблески под придавленными сводами боковых приделов, а в глубине
часовен то вспыхивало стекло раки, то позолота дарохранилища. „аже в
полукруглой абсиде, даже в могильных склепах мерцали живые отсветы. Ђлтарь
был зажжен, и хоры сиЯли, Ярко блестели спинки стульев, резко выделЯлись
черным силуэтом округлые узоры старинной решетки. ‘тал лучше виден
стремительный взлет нефа; внизу приземистые столбы поддерживали полукруглые
своды, а наверху пучки колонок между ломаными стрельчатыми арками
утончались, расцветали причудливой лепкой и, казалось, несли к небу вместе с
лучами света дыхание любви и веры.
Ќо вот среди шарканьЯ ног и скрипа стульев вновь послышалсЯ серебристый
звон кадил. ’отчас же заиграл орган, мощный аккорд громовыми раскатами
наполнил соборные своды и вылилсЯ наружу. Ќо монсеньор был еще на площади. ‚
эту минуту служки внесли в абсиду статую св. Ђгнесы; ее лицо при свете
свечей выглЯдело умиротворенным, казалось, она довольна, что возвращаетсЯ к
своей дремоте, длЯщейсЯ уже четыре века. Ќаконец вошел монсеньор, все так же
держа свЯтые дары в руках, обернутых концами шарфа; перед ним несли посох,
за ним - митру. Ѓалдахин проплыл до самой середины нефа и остановилсЯ перед
решеткой хоров. Џроизошло короткое замешательство: сопровождавшие епископа
невольно подошли слишком близко к нему.
”елисьен шел за митрой, и Ђнжелика уже не спускала с него глаз.
‘лучилось так, что во времЯ этого минутного замешательства он вдруг оказалсЯ
по правую сторону балдахина, и Ђнжелика увидела почти рЯдом седую голову
монсеньора и белокурую голову юноши. Љакой-то свет ударил ей в глаза, она
сжала руки и вслух, громко сказала:
- Ћ! Њонсеньор, сын монсекьора!
Ћна выдала свою тайну. ќтот возглас вырвалсЯ у нее против воли: их
поразительное сходство сразу открыло ей все. Ѓыть может, в глубине души
Ђнжелика уже знала и раньше, но она не смела сказать себе этого; теперь же
истина просиЯла и ослепила ее. ’ысЯчи воспоминаний возникали в ней,
подымались от всего, что было вокруг, и повторЯли ее возглас.
- ќтот юноша - сын монсеньора? - прошептала изумленнаЯ ѓюбергина,
‚округ них люди начали подталкивать друг друга. €х знали и любили. Њать
в своем туалете из простого полотна казалась еще очень красивой, а дочь в
белом шелковом платье была ангельски прекрасна. ‘тоЯ на стульЯх, на виду у
всех, они были так хороши, что все взоры обращались к ним.
- Ќу да, добраЯ барынЯ, - заговорила стоЯвшаЯ тут же матушка ‹амбалез,
- ну да, это сын монсеньора! ђазве вы не знаете?.. Ћчень красивый молодой
человек и богатый! Ђх, он такой богатый, что если бы захотел, купил бы весь
город! “ него миллионы, миллионы!
ѓюбертина слушала, бледнеЯ.
- ‚ы, наверно, слыхали, что про него рассказывают? - продолжала стараЯ
нищенка. - …го мать умерла от родов; потому-то монсеньор и пошел в
свЯщенники. Ђ теперь монсеньор решил наконец призвать сына к себе...
”елисьен VII д'Ћткэр - словно настоЯщий принц!
ѓюбертина горестно сжала руки. Ђ Ђнжелика всЯ сиЯла перед лицом
воплотившейсЯ мечты. Ћна не удивлЯлась, она уже раньше знала, что он должен
оказатьсЯ самым богатым, самым красивым, самым знатным; ее огромнаЯ радость
была полной, не омрачалась никакой тревогой, никакой боЯзнью препЯтствий.
Ќаконец-то ”елисьен открылсЯ ей, наконец-то он принадлежал ей полностью.
Ћгоньки свечей струили потоки золотого света, орган торжественно воспевал их
обручение, из глубины преданий вставал царственный род Ћткэров: Ќорберт I,
†еан V, ”елисьен III, †еан XII, а затем - последний - ”елисьен VII,
обернувший к ней в эту минуту свою белокурую голову. ‚от он, потомок братьев
пресвЯтой девы, ее господин, ее прекрасный €исус, вот он, во всем блеске,
рЯдом со своим отцом.
‚ эту минуту ”елисьен улыбнулсЯ ей, и Ђнжелика не заметила сердитого
взглЯда монсеньора, который только что увидел над толпой Ярко пылающее лицо
стоЯвшей на стуле девушки, полное гордости и страсти.
- Ђх, бедное мое дитЯ! - с горестным вздохом прошептала ѓюбертина.
Ќо капелланы и сослужители уже выстроились справа и слева, протодьЯкон
взЯл чашу со свЯтыми дарами из рук монсеньора и поставил ее на алтарь. ’о
было прощальное благословение; хор гремел "Tantum ergo" {"€так, только"
(лат.) - название молитвы.} облака ладана подымались из кадил - и внезапно
наступила молитвеннаЯ тишина. Џосреди пылающего огнЯми, запруженного толпой
духовенства и мирЯн собора, под стремительно возносЯщимисЯ сводами монсеньор
поднЯлсЯ к алтарю, взЯл обеими руками огромное золотое солнце и три раза
медленно очертил им в воздухе крестное знамение.

‚ечером, возвращаЯсь из собора, Ђнжелика подумала: "џ скоро увижу его:
он будет ждать менЯ в ‘аду Њарии, Я спущусь туда и встречусь с ним". Ћни
глазами назначили друг другу это свидание.
Ћбедали, как всегда, только в восемь часов, на кухне. ѓоворил один,
возбужденный праздничным днем ѓюбер. †ена едва отвечала ему; она была
серьезна и не спускала глаз с дочери, котораЯ хотЯ и проголодалась, ела
рассеЯнно, не глЯдЯ в тарелку, погруженнаЯ в свои мечты. ѓюбертина свободно
читала в ее чистой, прозрачной, как ручей, душе, видела, как в голове
девушки возникают все новые и новые мысли.
‚ девЯть часов их поразил неожиданный звонок. ’о был отец Љорниль.
ЌесмотрЯ на усталость, он забежал к ним сказать, что монсеньор очарован их
тремЯ старинными вышивками.
- „а, Я сам слышал, как он говорил о них. џ знал, что это вам доставит
удовольствие.
Џри имени монсеньора Ђнжелика было оживилась, но вновь задумалась, как
только заговорили о процессии. —ерез несколько минут она встала.
- Људа ты? - спросила ѓюбертина.
‚опрос этот поразил Ђнжелику, словно она и сама не знала, зачем!
поднЯлась.
- џ очень устала, матушка, пойду к себе.
Ќо за этим: благовидным предлогом ѓюбертина угадала истинную причину:
необходимость остатьсЯ одной со своим счастьем.
- Џоцелуй менЯ.
€, обнЯв девушку, прижав ее к себе, ѓюбертина почувствовала, что та
дрожит всем телом. € поцелуй был бесчувственный, - не такой, как всегда.
’огда ѓюбертина серьезно и прЯмо поглЯдела дочери в лицо и прочла в ее
глазах все: и назначенное свидание и нетерпеливый трепет.
- Ѓудь умницей, спи спокойно.
Ќо Ђнжелика, поспешно попрощавшись с ѓюбером и отцом Љорнилем, уже
убежала к себе: она совсем растерЯлась, почувствовав, что тайна вот-вот
сорветсЯ с ее губ. …сли бы мать еще мгновение подержала ее в объЯтиЯх, она
рассказала бы все. ЏридЯ к себе, Ђнжелика заперла дверь на ключ и погасила
свечу: свет раздражал ее. ‹уна с каждым днем всходила позднее, ночь была
очень темной. Ќе раздеваЯсь, девушка уселась перед открытым, глЯдевшим во
мрак окном и стала ждать, Џробегали минуты за минутами, и одна мысль
наполнЯла все ее существо: как только пробьет полночь, она спуститсЯ вниз и
встретитсЯ с ним; это очень просто. Ђнжелика Ясно видела, как идет к нему,
видела каждый свой шаг, каждое движение, все было легко, как во сне. Ћтец
Љорниль ушел очень скоро. Џотом она услышала, как ѓюберы поднЯлись к себе.
ђаза два ей показалось, что дверь их спальни открываетсЯ; что она различает
на лестнице чьи-то крадущиесЯ шаги, точно кто-то подошел и слушает. Џотом
дом, по-видимому, погрузилсЯ в глубокий сон.
Џробил назначенный час, и Ђнжелика встала.
- Џора. Ћн ждет менЯ.
Ћна вышла и даже не затворила за собой двери. ЏроходЯ по лестнице мимо
спальни ѓюберов, она прислушалась, но не услышала ничего, ничего, кроме
напрЯженной тишины. Ђнжелика шла спокойно и радостно, не торопилась и не
боЯлась, ей даже в голову не приходило, что она поступает дурно. …е вела
какаЯ-то сила; все казалось ей таким естественным, что мысль об опасности
вызвала бы у нее только улыбку. ‘пустившись вниз, она через кухню вышла в
сад и опЯть забыла закрыть дверь; быстро прошла в ‘ад Њарии, оставив за
собой раскрытую калитку. ѓустой мрак покрывал пустырь, но Ђнжелика не
колебалась, она смело пошла вперед и перебралась через ручей; она шла
вслепую, чутьем угадываЯ направление, как ходЯт в привычном месте, ибо в
‘аду Њарии ей было знакомо каждое дерево. Ћна повернула направо, к одной из
ив, и ей осталось только протЯнуть руки, чтобы встретить руки того, кто
стоЯл здесь и ждал ее.
Ќесколько мгновений Ђнжелика молча сжимала руки ”елисьена. Ћни не
видели друг друга. Џосле жаркого днЯ небо было покрыто облачной дымкой, и
тонкий месЯц еще не освещал его. Џотом Ђнжелика заговорила в темноте, -
наконец-то она могла свободно излить переполнЯвшую ее сердце радость:
- Ћ мой дорогой повелитель, как Я люблю вас и как Я вам благодарна!
Ћна радовалась тому, что узнала его наконец, она благодарила его за то,
что он молод, красив, богат, за то, что он оказалсЯ еще выше, чем она смела
надеЯтьсЯ. …е звонкий восторженный смех благодарил его за прекрасный
любовный подарок, за исполнение мечты.
- ‚ы король, вы мой господин, и Я ваша. Њне только жаль, что Я сама так
ничтожна. Ќо Я горда тем, что принадлежу вам; вы любите менЯ, и Я сама
королева. џ и так знала и ждала вас, но сердце мое переполнилось, когда Я
увидела ваше истинное величие!.. Ћ, как Я люблю вас, мой дорогой повелитель,
и как Я вам благодарна!
”елисьен осторожно обнЯл Ђнжелику за талию и повел ее за собой.
- Џойдем! ко мне, - сказал он.
€м пришлось пройти сквозь заросли сорных трав в самую глубь ‘ада Њарии,
и Ђнжелика наконец понЯла, что каждый вечер он проникал на пустырь через
некогда заколоченную старинную решетчатую калитку. Ћставив эту калитку
незапертой, он под руку ввел Ђнжелику в огромный сад монсеньора. Њедленно
восходившаЯ луна скрывалась за легкой облачной дымкой и заливала их
призрачным молочно-белым светом. ‡везд не было, и весь небесный свод был
полон светЯщейсЯ пыли, дождем сыпавшейсЯ на землю в безмЯтежном молчании
ночи. Њолодые люди медленно шли вдоль пересекавшего епископский парк
еврота, но здесь это был уже не бурный, стремительно несущийсЯ по
каменистому скату поток, а спокойный, томный ручей, прихотливо извивавшийсЯ
между купами деревьев. Љазалось, что это райскаЯ река сонных грез протекает
под светЯщимсЯ туманным небом, между окутанными туманом, плавающими в нем
деревьЯми.
€ опЯть радостно заговорила Ђнжелика:
- Љак Я горда, как Я счастлива, что иду с вами!
Ћчарованный простотой и прелестью этих слов, ”елисьен слушал, как
девушка, не стыдЯсь и не прЯчась, со всей откровенностью своего чистого
сердца, свободно говорила все, что думала в эту минуту.
- „орогаЯ, это Я должен быть вам благодарен за то, что вы так чудесно
полюбили менЯ!.. ѓоворите же еще, говорите, как вы менЯ любите, расскажите,
что вы почувствовали, когда узнали, кто Я такой на самом деле!
Ќо Ђнжелика прелестным, нетерпеливым движением руки прервала его:
- Ќет, нет! Ѓудем говорить о вас, только о вас. ђазве Я что-нибудь
значу? ђазве мои мысли и чувства стоЯт того, чтобы о них говорить?.. ’еперь
существуете только вы!
Ћни медленно шли вдоль заколдованной реки, и девушка, тесно прижавшись
к ”елисьену, расспрашивала его, не переставаЯ; она хотела знать все: о его
детстве, о его юности, о том, что было с ним за двадцать лет, прожитых вдали
от отца.
- џ знаю, что ваша мать умерла, когда вы родились, и что вы
воспитывались у дЯди - старого свЯщенника... знаю, что монсеньор не хотел
вас видеть.
’ихим, далеким, словно исходившим из прошлого голосом ”елисьен отвечал:
- „а, отец обожал мою мать, и своим поЯвлением на свет Я убил ее...
„ЯдЯ скрывал от менЯ мое происхождение и воспитывал менЯ сурово, словно
>нищего-подкидыша. џ узнал правду очень поздно, всего два года назад...
Ќеожиданное богатство и знатность не удивили менЯ: Я всегда это смутно
предчувствовал. Њне претил всЯкий регулЯрный труд, Я только и делал, что
носилсЯ по полЯм. Џотом обнаружилось, что Я обожаю витражи нашей церковки...
Ђнжелика засмеЯлась, и ”елисьен развеселилсЯ тоже.
- џ такой же рабочий, как вы! ‚едь когда на менЯ свалилось богатство, Я
уже решил, что буду зарабатывать на пропитание разрисовкой витражей... Љогда
дЯдЯ написал отцу, что Я сущий чертенок и никогда не приму духовного званиЯ,
отец был очень огорчен, - ведь он уже твердо решил, что Я буду свЯщенником.
Њожет быть, он думал, что этим Я искуплю невольное убийство матери. Ќо в
конце концов ему пришлось уступить, и он призвал менЯ к себе... Ћ, жить,
жить! Љак хорошо жить! †ить, чтобы любить и быть любимым:
‡дороваЯ, чистаЯ молодость ”елисьена звенела в этом крике; от него
задрожала спокойнаЯ ночь. ’о была страсть - страсть, от которой умерла его
мать, страсть, отдавшаЯ его во власть этой выросшей из тайны первой любви. ‚
этом крике вылились всЯ его горЯчность, прЯмодушие и красота, его житейскаЯ
неискушенность и страстнаЯ жажда жизни.
- џ ждал, так же, как и вы, Я тоже узнал вас в ту ночь, когда вы
впервые показались в окне... ђасскажите мне, о чем вы думали, расскажите,
как вы проводили времЯ...
Ќо Ђнжелика вновь прервала его:
- Ќет, будем говорить о вас, только о вас. џ хочу знать все, все
решительно... џ хочу обладать вами целиком, хочу любить вас всего!
€ она жадно слушала, как ”елисьен говорил о себе, охваченнаЯ
восторженной радостью узнаваниЯ, преклонЯЯсь перед ним, как девственница
перед •ристом. Ћни не уставали без конца повторЯть все одно и то же: как они
любЯт друг друга. ‘лова были одинаковые, но вечно новые, принимали тысЯчи
неожиданных, неведомых оттенков. Ћни наслаждались музыкой слов, погружались
в нее, и счастье их все возрастало. ”елисьен открыл Ђнжелике, какую власть
имеет над ним ее голос, - голос, столь проникновенный, что каждое
произнесенное ею слово делает его ее рабом. Ђнжелика призналась, какой
сладостный трепет она испытывает, когда при малейшем признаке гнева его
белую кожу заливает волна крови. ’еперь они ушли с туманного берега еврота
и, обнЯвшись, углубились под темные своды огромных вЯзов.
- ќтот сад!.. - прошептала Ђнжелика, с наслаждением вдыхаЯ свежий запах
листвы. - џ годами мечтала попасть сюда. € вот Я здесь, с вами. џ здесь!
Ћна не спрашивала, куда он ведет ее под сенью столетних вершин, она
доверилась его воле. ‡емлЯ под ногами была мЯгкаЯ, лиственные своды терЯлись
в беспредельной вышине, как своды собора. € ни звука кругом, ни малейшего
дыханиЯ ветерка, ничего, кроме биениЯ двух сердец.
Ќаконец он толкнул дверь садового павильона и сказал:
- ‚ойдите. ќто мой дом.
Ћтец ”елисьена счел наиболее уместным поселить его здесь - в глухом,
отдаленном углу парка. Џавильон был двухэтажный; внизу - большаЯ зала,
наверху - целаЯ квартира. ‹ампа освещала огромную нижнюю комнату.
- ’еперь вы сами видите, - улыбаЯсь сказал ”елисьен, - что находитесь в
квартире ремесленника. ‚от моЯ мастерскаЯ.
‚ самом деле, это была настоЯщаЯ мастерскаЯ, каприз богатого молодого
человека, ради собственного удовольствиЯ занимающегосЯ витражным ремеслом.
”елисьен открыл секреты мастеров тринадцатого века и мог воображать себЯ
одним из них, создававших шедевры при помощи немудреных инструментов того
времени. „лЯ работы ему довольно было старого побеленного стола, на котором
он размечал стекла красной краской, "а нем же он и резал их раскаленным
железом, презираЯ современный алмаз. ‡десь же топилась м>аленькаЯ
сконструированнаЯ по его рисунку муфельнаЯ печь длЯ обжига стекол; в ней как
раз заканчивалась сплавка цветного стекла длЯ другого соборного витража. ‚
Ящиках лежали уже приготовленные ”елисьеном длЯ этого витража стекла всех
цветов: синие и желтые, зеленые и красные, белесоватые и крапчатые,
дымчатые, совсем темные, опаловые и Ярких цветов. Ќо комната была затЯнута
такими великолепными тканЯми, обставлена с такой исключительной роскошью,
что ощущение мастерской терЯлось. ‚ глубине залы на служившем пьедесталом
старинном церковном ларе стоЯла большаЯ позолоченнаЯ статуЯ богоматери, и ее
пурпуровые губы улыбались.
- € вы тоже работаете, вы работаете! - с детской радостью повторЯла
Ђнжелика.
…е очень занимала печь длЯ обжига, она потребовала, чтобы ”елисьен
рассказал ей все о своей работе: почему он, по примеру старинных мастеров,
довольствуетсЯ одноцветными стеклами, оттенЯЯ их только черной краской;
почему он пристрастилсЯ к отчетливым маленьким фигуркам с резко
подчеркнутыми движениЯми и складками одежды и что он думает о витражном
мастерстве, которое решительно пришло в упадок с тех пор, как начали
раскрашивать стекло и покрывать его глазурью, наконец он рассказал ей, что
хороший витраж должен быть, в сущности, прозрачной мозаикой, что самые живые
тона должны располагатьсЯ в гармоничной последовательности и создавать
Яркие, но не грубые красочные пЯтна. Ђнжелика расспрашивала ”елисьена, но
как смеЯлась она в эту минуту, в глубине души, над всем витражным
искусством! ‚се это было хорошо только тем, что исходило от него, давало
возможность говорить и думать о нем, было частицей его существа.
- Ћ, мы будем счастливы! - сказала Ђнжелика. - ‚ы будете рисовать, Я
вышивать.
€ посреди огромной комнаты ”елисьен снова взЯл Ђнжелику за руки. Ћна
прекрасно чувствовала себЯ здесь: казалось, роскошь - ее естественное
окружение, казалось, только здесь по-настоЯщему расцветает ее прелесть.
Ќесколько секунд молодые люди молчали. € вновь первой заговорила Ђнжелика"
- €так, решено?
- —то? - улыбаЯсь спросил ”елисьен.
- —то мы поженимсЯ!
Ќа мгновение он смешалсЯ. …го белое лицо вдруг покраснело. Ћна
встревожилась.
- џ рассердила вас?
Ќо он уже стиснул ее руки охватившим все ее существо пожатием.
- ђешено. ‚се, чего вы ни пожелаете, должно быть исполнено, несмотрЯ ни
на какие препЯтствиЯ. џ живу только затем, чтобы повиноватьсЯ вам.
Ђнжелика всЯ просиЯла.
- Њы поженимсЯ, мы всегда будем любить друг друга, мы никогда не
расстанемсЯ.
Ћна не сомневалась ни в чем, была уверена, что это совершитсЯ завтра
же, так же легко, как совершаютсЯ чудеса в "‹егенде". …й и в голову не
приходила мысль не только о препЯтствиЯх, но даже о промедлении. Љто может
помешать им соединитьсЯ, раз они любЯт друг друга? Љогда любЯт, то женЯтсЯ,
это очень просто. € спокойнаЯ радость наполнЯла Ђнжелику.
- ђешено, ударим по рукам, - шутЯ, сказала она.
”елисьен прижал ее ручку к губам.
- ђешено.
Ђнжелика уже уходила: она боЯлась, что ее застигнет рассвет, и, кроме
того, торопилась открыть родным свою тайну. ”елнсьен хотел было проводить
ее.
- Ќет, нет, так мы будем прощатьсЯ до утра! џ прекрасно сама найду
дорогу... „о завтра...
- „о завтра.
”елисьен повиновалсЯ и удовольствовалсЯ тем, что смотрел, как Ђнжелика
бежит под темными вЯзами вдоль залитого луною еврота. ‚от она уже прошла в
калитку парка, побежала по высокой траве ‘ада Њарии... Ћна бежала и думала,
что ни за что не вытерпит до утра, что самое лучшее сейчас же постучатьсЯ к
ѓюберам, разбудить их и все рассказать. Ћна была счастлива и потому хотела
быть откровенной; ее честнаЯ натура протестовала, она чувствовала, что не
сможет даже еще пЯть минут хранить столь долго скрываемую тайну. Ђнжелика
вошла в садик и затворила калитку.
€ тут она увидела ѓюбертину, котораЯ сидела на каменной скамейке,
окруженной тощими кустами сирени, у самой соборной стены, и ждала ее в
ночной тьме. ѓюбертина встала, разбуженнаЯ тревогой, увидела отворенные
двери и все понЯла. Ћна ждала в тоске, не знаЯ, куда идти, боЯсь испортить
дело своим вмешательством.
Ђнжелика бросилась ей на шею, не испытываЯ ни малейшего смущениЯ, с
восторженно бьющимсЯ сердцем, она ликовала, она радостно смеЯлась, потому
что уже не должна была скрыватьсЯ.
- Ђх, матушка, свершилось! Њы женимсЯ! џ так счастлива!
Џрежде чем ответить, ѓюбертина пристально поглЯдела на нее. Ќо ее
страхи сразу рассеЯлись перед цветущей девственностью, перед Ясным взглЯдом
и целомудренными губами дочери. ’ревога исчезла, но осталось огромное горе,
и слезы покатились по щекам ѓюбертины.
- Ѓедное мое дитЯ! - как и накануне в соборе, прошептала она.
‚идЯ свою уравновешенную, никогда доселе не плакавшую мать в таком
состоЯнии, Ђнжелика изумилась.
- —то с вами, матушка? Џочему вы огорчаетесь? Џравда, Я вела себЯ
отвратительно, Я ничего вам не рассказывала. Ќо если бы вы знали, как мучила
менЯ тайна! …сли не расскажешь все сразу, то потом уже трудно решитьсЯ... ‚ы
должны простить менЯ.
Ћна уселась рЯдом с ѓюбертнной и нежной рукой обнЯла ее. ‘тараЯ скамьЯ,
казалось, вросла в обомшелые стены собора. Ќад их головами склонилась
сирень, а рЯдом рос куст шиповника, за которым некогда ухаживала Ђнжелика,
чтобы посмотреть, не вырастут ли на нем розы. ’еперь он был заброшен и снова
одичал.
- ‘лушайте, матушка, Я все расскажу вам на ухо.
€ Ђнжелика стала вполголоса поверЯть матери историю своей любви. …е
слова лились неиссЯкаемым потоком, она вновь переживала мельчайшие событиЯ
прошлого и все сильнее вдохновлЯлась. Ћна ничего не пропускала, выискивала в
памЯти малейшие подробности, раскрывала свою душу, как на исповеди. Ћна
нисколько не стыдилась; пламЯ страсти жгло ее щеки, гордость светилась в
глазах, она всЯ пылала, но продолжала шептать, не повышаЯ голоса.
Ќаконец ѓюбертина перебила ее.
- Ќу вот, всегда с тобой так! - тоже тихо заговорила она. - ‘колько бы
ты ни старалась исправитьсЯ, чуть что - и все твое благоразумие словно
ветром уносит. Ќет, что за гордость! —то за страсть! ’ы осталась той же
девочкой, котораЯ отказывалась мыть пол в кухне и целовала себе руки!
Ђнжелика не смогла удержатьсЯ от смеха.
- Ќет, не смейсЯ, скоро ты начнешь плакать, и плакать так, что у тебЯ
слез не хватит... Ѓедное мое дитЯ! ќтот брак никогда не состоитсЯ!
€ снова раздалсЯ звонкий, веселый смех Ђнжелики.
- Њатушка, матушка! —то вы говорите! €ли вы дразните менЯ? •отите менЯ
наказать?.. ќто так просто! ‘егоднЯ он поговорит с отцом. ‡автра он придет
уладить дело с вами.
Ќет, она и впрЯмь воображает, что так оно и произойдет на самом деле!
ѓюбертина решила быть безжалостной. —тобы какаЯ-то вышивальщица, без денег,
без имени вышла замуж за ”елисьена д'Ћткэр! ‡а молодого человека с
состоЯнием в пЯтьдесЯт миллионов! ‡а последнего потомка одного из
стариннейших родов ”ранции!
Ќо на каждый новый довод Ђнжелика спокойно отвечала:
- Ђ почему бы и нет?
„а такой невероЯтный, неслыханный брак вызвал бы настоЯщий скандал. ‚се
поднЯлись бы против них. Ќеужели она собираетсЯ боротьсЯ со всем светом?
- Џочему бы и нет?
ѓоворЯт, монсеньор гордитсЯ своим именем и крайне суров ко всЯким
любовным историЯм. ђазве может она надеЯтьсЯ смЯгчить его?
- Џочему бы и нет?
Ђнжелика была непоколебима в своей уверенности.
- Џросто смешно, матушка, до чего вам все кажетсЯ дурным! ‚едь Я говорю
вам, что все будет отлично!.. ‚спомните-ка, два месЯца назад вы ворчали на
менЯ и смеЯлись надо мной, и все-таки Я была права: случилось все, как Я
предсказывала.
- ЌесчастнаЯ! ‚ыслушай же до конца!
ѓюбертина была в отчаЯнии, ее мучило сознание, что она воспитала
Ђнжелику в таком неведении. Ћна чувствовала, что должна немедленно преподать
дочери суровый жизненный урок, открыть ей всю жестокость, все ужасы этого
мира, но смущение сковывало ее, и она не находила нужных слов. Љаким
печальным будет тот день, когда ей придетсЯ обвинить себЯ в несчастье этой
девочки, выросшей в уединении, в обманчивом мире грез!
- ЊилаЯ моЯ, ведь ты же все-таки не выйдешь за этого молодого человека
против нашей воли, против воли его отца?
Ђнжелика перестала улыбатьсЯ, пристально поглЯдела в лицо матери и
очень серьезно сказала:
- Ќо почему? џ люблю его, и он менЯ любит.
Ќе говорЯ ни слова, дрожа всем телом, ѓюбертина обнЯла дочь обеими
руками, прижала к себе и, в свою очередь, поглЯдела ей в лицо. ЋкутаннаЯ
легкой дымкой луна опускалась за собор, летучие клочки тумана чуть розовели
в небе, предвещаЯ наступление днЯ. Ћбе женщины купались в свежести
расцветающего утра, в чистой и глубокой тишине, нарушаемой только щебетом
просыпающихсЯ птиц.
- „итЯ мое, только долг и послушание - залог счастьЯ. ‡а один час
гордости и страсти приходитсЯ расплачиватьсЯ мучениЯми всей жизни. …сли ты
хочешь быть счастливой, покорись, забудь о нем, исчезни...
Ќо ѓюбертина почувствовала, что девушка возмущенно зашевелилась в ее
объЯтиЯх, и то, чего она никогда не говорила дочери, не решалась сказать и
сейчас, вырвалось наконец у нее:
- ‘лушай! ’ы считаешь, что мы счастливы с отцом? „а, мы были бы
счастливы, если бы наша жизнь не была отравлена одним страданием...
€ ѓюбертина, еще понизив голос, дрожащим шепотом рассказала все о муже
и о себе: о женитьбе против воли матери, о смерти ребенка, о бесплодном
желании иметь другого, о бесконечной расплате за проступок юности. Ђ ведь
они обожают друг друга, они прожили жизнь в согласном труде, не знаЯ нужды,
и все-таки понадобились нечеловеческие усилиЯ, всЯ его доброта, все ее
благоразумие, чтобы не превратить дом в кромешный ад, чтобы избежать ужасных
ссор и, быть может, еще более ужасной разлуки.
- Џодумай же, дитЯ мое, и не делай того, от чего ты будешь страдать
впоследствии!.. ‘мирись, покорись, заставь свое сердце умолкнуть!
Ђнжелика слушала, бледнаЯ, как полотно, подавленнаЯ, еще удерживаЯ
слезы.
- ‡ачем вы мучите менЯ, матушка? џ люблю его, и он любит менЯ!
€ слезы потекли. Ћна была потрЯсена и растрогана откровенностью матери,
а в глазах ее светилсЯ испуг, словно этот неожиданный кусочек правды ранил
ее в самое сердце. € все-таки она не сдавалась. Љак легко, как охотно умерла
бы она за свою любовь!
€ тогда ѓюбертина решилась:
- џ не хотела сразу причинЯть тебе столько горЯ. Ќо ты должна знать...
‚чера вечером, когда ты ушла к себе, Я расспрашивала отца ЉорнилЯ и узнала,
почему монсеньор, прежде не желавший этого, решил наконец призвать сына в
Ѓомон... Ѓольше всего его огорчала горЯчность молодого человека, его тЯга к
беспорЯдочной жизни. Њонсеньор с глубокой скорбью отказалсЯ от мысли сделать
его свЯщенником и уже не надеЯлсЯ дать ему занЯтие, приличествующее его
имени и состоЯнию. ќтот юноша всегда будет страстным мечтателем, взбалмошным
художником... €, боЯсь, чтобы он не наделал глупостей, отец призвал его
сюда, чтобы немедленно женить.
- Ќу так что же? - еще не понимаЯ, спросила Ђнжелика.
- Џлан женитьбы обсуждалсЯ еще до его приезда, а теперь, кажетсЯ, все
уже улажено, и отец Љорниль определенно сказал мне, что молодой человек
осенью женитсЯ на мадмуазель Љлер де ‚уанкур... ’ы знаешь особнЯк ‚уанкуров
там, около епископства? Ћни в близких отношениЯх с монсеньором. € с той и с
другой стороны все обстоит как нельзЯ лучше - ив смысле знатности и в смысле
богатства. Ћтец Љорниль очень одобрЯет этот брак.
Ќо девушка уже не слушала этих доводов. ‚ ее сознании внезапно возник
образ Љлер. Ћна представилась Ђнжелике такой, какой та видела ее иногда, -
зимой, среди деревьев парка ‚уанкуров или в соборе в праздничные дни -
высокаЯ, смуглаЯ, очень красиваЯ девушка одних с нею лет. Љрасота Љлер де
‚уанкур была Ярче, чем красота Ђнжелики, и отличалась царственным
благородством; несмотрЯ на внешнюю холодность, она была, по слухам, очень
добра.
- ‚ысокороднаЯ барышнЯ, такаЯ красиваЯ, такаЯ богатаЯ!.. Ћн женитсЯ на
ней...
Ђнжелика прошептала эти слова, точно во сне. € вдруг ее как будто
что-то ударило в сердце.
- Ћн солгал мне! Ћн ничего мне не сказал! - закричала она.
Ћна вспомнила короткое смущение ”елисьена, когда она заговорила с ним о
женитьбе, вспомнила, как кровь мгновенно прилила к его щекам. ЏотрЯсение
было так ужасно, что лицо девушки мгновенно побледнело и голова бессильно
упала на плечо матери.
- „етка моЯ! „орогаЯ моЯ детка! џ знаю, это очень больно. Ќо позже было
бы еще больнее. ’ак вырви же скорей нож из сердца!.. Љаждый раз, как тебе
опЯть станет плохо, повторЯй себе, что никогда монсеньор, грозный †еан XII,
о неутолимой гордости которого говорЯт до сих пор, никогда он не отдаст
своего сына, последнего в их роду, за простую вышивальщицу, за сироту,
подобранную на паперти и воспитанную бедными ремесленниками.
ЃесконечнаЯ слабость овладела Ђнжеликой, она покорно слушала и уже не
пыталась возражать. —то это прошло по ее лицу? —ье-то холодное дыхание
прилетело издалека, из-за крыш и заледенило ее кровь. Ѓыть может, это
дыхание мирских несчастий, дыхание той печальной действительности, которой
ее пугали, как пугают волком непослушных детей? Ћно коснулось ее лишь на
мгновение и причинило ей острую боль. Ќо она уже прощала ”елисьена: он не
солгал ей, он только промолчал. Ћтец хочет женить его на этой девушке, но
сын, конечно, откажетсЯ. ”елисьен просто еще не осмелилсЯ начать открытую
борьбу, и если он промолчал, то, быть может, оттого, что теперь решилсЯ.
ЃледнаЯ, убитаЯ этим первым обрушившимсЯ на нее горем, уже тронутаЯ грубой
рукою жизни, Ђнжелика еще надеЯлась, еще верила в свою мечту. ‚се еще могло
уладитьсЯ, но гордость ее была раздавлена - смирение и покорность сменили
ее.
- ‚ы правы, матушка, Я согрешила и больше грешить не буду... Ћбещаю
вам, что никогда не стану противитьсЯ судьбе.
ќто были слова покорности; победа осталась на стороне воспитаниЯ, на
стороне того круга идей, в каком росла Ђнжелика. ђазве она имеет право
сомневатьсЯ в завтрашнем дне, если до сих пор все окружающие проЯвлЯли по
отношению к ней столько нежности и благородства? Ђнжелика хотела быть
мудрой, как Љатерина, скромной, как …лизавета, чистой, как Ђгнеса; она
верила, что только свЯтые могут помочь ей победить; ей делалось легче при
мысли об их поддержке. Ќеужели ее старый друг-собор, ‘ад Њарии, еврот,
чистый домик ѓюберов, сами ѓюберы - все, кто любит ее, не защитЯт ее, если
даже она сама ничего не предпримет, а будет только покорЯтьсЯ?
- €так, ты обещаешь мне, что не будешь противитьсЯ нашей воле, а
особенно воле монсеньора?
- „а, обещаю, матушка.
- ’ы обещаешь мне, что не будешь больше встречатьсЯ с этим молодым
человеком, что выкинешь из головы безумную мысль о замужестве?
‘ердце Ђнжелики упало. ‚ последний раз ее существо готово было
возмутитьсЯ, любовь ее громко протестовала. Ќо потом девушка опустила голову
- она окончательно смирилась.
- џ обещаю ничего не делать, чтобы увидетьсЯ с ним и чтобы он женилсЯ
на мне.
€, благодарнаЯ дочери за послушание, глубоко взволнованнаЯ, ѓюбертина
горестно сжала ее в объЯтиЯх. Ћ, как это больно - желать добра и заставлЯть
страдать любимого человека! Ћна была совсем разбита; она встала, удивившись,
что утро уже наступило. Џтички щебетали все громче, но их еще не было видно.
’уман расплывалсЯ клочками легкой ткани в прозрачном синеющем воздухе.
Ђнжелика машинально смотрела, как клочьЯ тумана спускаютсЯ на ее
шиповник. Џотом взглЯд ее вдруг упал на самый кустик, на его дикие цветочки.
€ она грустно рассмеЯлась.
- ‚ы были правы, матушка, на нем не могут вырасти розы.

‚ семь часов утра Ђнжелика, как всегда, принЯлась за работу. „ни
катились за днЯми, и каждое утро она спокойно садилась за оставленное
вечером вышивание. Ќичто, по-видимому, не изменилось. Ћна строго держала
слово, жила уединенно и не искала встреч с ”елисьеном. Ћна даже не казалась
угнетенной; ее юное лицо было все так же весело, и если иногда она ловила на
себе удивленный взглЯд ѓюбертины, то отвечала на него улыбкой. Ќо в своей
добровольной отрешенности она ни на минуту не переставала думать о
”елисьене. …е надежда не была сломлена, она твердо верила, что, несмотрЯ ни
на что, все произойдет так, как она хочет. € если она держалась так
мужественно и честно, с такой гордостью обуздала себЯ, то лишь потому, что
не сомневалась в конечной победе. ‘лучалось, что ѓюбер принималсЯ ворчать на
нее:
- Њне кажетсЯ, ты бледна, ты слишком много работаешь. ‘пишь-то ты
хорошо, по крайней мере?
- Ћ отец, сплю как убитаЯ! Ќикогда еще Я не чувствовала себЯ так
хорошо.
€ ѓюбертина тоже беспокоилась, говорила, что Ђнжелике нужно развлечьсЯ.
- …сли хочешь, мы можем закрыть мастерскую и провести втроем месЯц в
Џариже.
- ‚от еще! Ђ что же будет с заказами, матушка?.. џ же вам говорю, что
чем больше работаю, тем лучше себЯ чувствую.
Ќо в глубине души Ђнжелика просто ждала чуда, ждала проЯвлениЯ высших
сил, которые отдадут ее ”елисьену. ‚едь она обещала ничего не предпринимать,
и зачем ей беспокоитьсЯ? Ќевидимые силы сделают все за нее. Ћна добровольно
обрекла себЯ на бездействие, притворЯлась равнодушной, но внутренне все
времЯ была настороже; она прислушивалась к голосам, к таинственному трепету
вокруг себЯ, к таким родным, еле различимым звукам в том мире, где она жила
и откуда должна была прийти помощь. Ќет, что-то непременно случитсЯ!
‘клонившись к станку у открытого окна, Ђнжелика не пропускала даже
мимолетного шелеста листвы, легчайшего всплеска вод еврота. Њалейший звук,
доносившийсЯ из собора, она воспринимала с удесЯтеренной силой; дошло до
того, что она слышала, как, гасЯ свечи, шаркает туфлЯми причетник. ‚новь она
чувствовала за собою веЯние таинственных крыльев, вновь ощущала рЯдом
невидимый и неизвестный мир, и часто она вдруг оборачивалась, ибо ей
казалось, что какаЯ-то тень шепчет ей на ухо, что нужно сделать, чтобы
победить. Ќо дни проходили, и ничего не случалось.
Ђнжелика твердо держала слово и, боЯсь, что не устоит, если увидит в
саду ”елисьена, уже на выходила по ночам на балкон. Ћна ждала в глубине
комнаты. € по мере того, как все кругом засыпало, как переставали шевелитьсЯ
даже листьЯ деревьев, она понемногу смелела и начинала вопрошать мрак.
Ћткуда придет чудо? Ѓыть может, из епископского сада протЯнетсЯ огненнаЯ
рука и сделает ей знак следовать за собой? Ѓыть может, заиграет соборный
орган и призовет ее к алтарю? Ђнжелика ничему бы не удивилась, даже если бы
к ней прилетел голубь из "‹егенды" и принес ей слова благословениЯ, даже
если бы в ее комнату сквозь стены прошли свЯтые и сообщили ей, что монсеньор
хочет с ней познакомитьсЯ. Ќо она испытывала все возраставшее с каждой ночью
изумление: почему чудо медлит совершитьсЯ? Џроходили дни, проходили ночи, но
ничего, ничего не случалось.
„ве недели прошло, и теперь Ђнжелику больше всего удивлЯло, что она не
видит ”елисьена. Љонечно, она обещала, что не будет искать встреч с ним, но
в глубине души рассчитывала, что сам он сделает все, чтобы встретитьсЯ с
нею. Ђ между тем ‘ад Њарии был пуст, и никто не ходил по сорной траве. Ќи
разу за все две недели Ђнжелика не видела в ночной час тени ”елисьена. ќто
не поколебало ее веры, - если он не приходит, значит, занЯт устройством их
счастьЯ. € все же изумление ее возрастало, и к нему начала примешиватьсЯ
тревога.
Ћднажды вечером, после очень грустного ужина, ѓюбер вышел из кухни под
предлогом какого-то спешного дела, и ѓюбертина осталась наедине с дочерью.
‚зволнованнаЯ мужественным поведением девушки, она поглЯдела на нее долгим
увлажненным взглЯдом. ‡а эти две недели они не проронили ни слова о том, что
наполнЯло их сердца, и ѓюбертину бесконечно трогало то, с какой честностью,
с какой выдержкой Ђнжелика исполнЯет свое обещание. ‚о внезапном приливе
нежности она протЯнула дочери руки, та бросилась к ней на грудь, и они молча
сжали друг друга в объЯтиЯх.
ѓюбертина не скоро смогла заговорить.
- Ѓедное мое дитЯ, - сказала она наконец. - џ все ждала минуты, когда
останусь с тобой. ’ы должна знать... ‚се кончено. Љончено навсегда.
Ђнжелика сразу выпрЯмилась в страшной растерЯнности.
- ”елисьен умер!
- Ќет, нет.
- ђаз он не приходит, значит, он умер!
’огда ѓюбертина рассказала ей, что видела ”елисьена на следующий же
день после процессии и с него также взЯла обещание не видетьсЯ с Ђнжеликой,
пока он не получит согласиЯ монсеньора. ‚ сущности, то был полный отказ,
потому что ѓюбертина была твердо уверена в невозможности этого брака. Ћна
объЯснила юноше, как дурно он поступает, компрометируЯ бедную доверчивую и
невинную девушку, на которой все равно не женитсЯ. ”елисьен был потрЯсен; он
заЯвил, что скорее умрет от тоски в разлуке с Ђнжеликой, чем поступит по
отношению к ней нечестно. ‚ тот же вечер он говорил с отцом.
- ’ы проЯвила столько мужества, - сказала ѓюбертина, - что - видишь? -
Я говорю с тобой без обинЯков... Ђх, если бы ты знала, девочка, как мне жаль
тебЯ и как Я восхищаюсь тобой: ты держишьсЯ таким молодцом, так гордо
молчишь и улыбаешьсЯ, когда сердце у тебЯ разрываетсЯ от горЯ! Ќо тебе нужно
еще много, много мужества... ‘егоднЯ Я встретила отца ЉорнилЯ. ‚се кончено:
монсеньор не согласен.
ѓюбертина ожидала потока слез и с изумлением увидела, что Ђнжелика,
очень бледнаЯ, выслушала ее слова совершенно спокойно. ‘о старого дубового
стола только что убрали посуду, лампа освещала старинную общую залу, только
легкое бульканье чайника нарушало глубокую тишину.
- Њатушка, еще ничего не кончено... ђасскажите мне все, ведь Я имею
право знать, не так ли? ‚едь это касаетсЯ менЯ.
€ Ђнжелика внимательно выслушала все, что ѓюбертина сочла возможным
передать ей из рассказа старого свЯщенника, причем опускала многие
подробности, потому что продолжала скрывать от дочери грубые стороны жизни.
‘ тех пор как ”елисьен поЯвилсЯ в Ѓомоне, монсеньор жил в непрестанной
тревоге и смущении. Ќа следующий же день после смерти жены он отказалсЯ от
сына и двадцать лет не хотел его знать, но вот он увидел его во всем
расцвете молодости и сил, увидел живой портрет той, кого оплакивал, - юношу,
одних лет с покойницей, такого же белокурого, красивого, обаЯтельного.
„олгое изгнание, долгаЯ злоба против убившего мать ребенка были, в сущности,
проЯвлением осторожности: он предчувствовал то, что должно произойти, и уже
раскаивалсЯ, что призвал к себе сына. Ќи возраст, ни двадцать лет молитв и
служениЯ богу - ничто не убило в монсеньоре прежнего человека. ‘тоило
поЯвитьсЯ перед ним сыну - плоти от плоти его, плоти от плоти обожаемой
женщины, - поЯвитьсЯ с улыбкой в голубых глазах, и сердце отца мучительно
забилось, ему показалось, что покойница воскресла. Ћн бил себЯ кулаками в
грудь, он рыдал в бесплодном раскаЯнии, он кричал, что нужно отлучать от
сана тех, кто зналсЯ с женщинами, кто сохранил с ними кровную свЯзь.
„обрый отец Љорниль говорил с ѓюбертиной шепотом, и руки его трЯслись.
•одили таинственные слухи, говорили, что ежедневно, с наступлением сумерек,
монсеньор запираетсЯ в одиночестве. Ћн проводил ночи в отчаЯнной борьбе с
собой, металсЯ в слезах, и заглушаемые плотными занавесЯми стоны пугали все
епископство. Ћн думал, что забыл, что подавил свою страсть, но она
возродилась, неистоваЯ, как ураган, и в нем воскрес прежний мужчина -
грозный авантюрист, потомок знаменитых воителей. € каждый вечер на коленЯх,
во власЯнице, до крови раздиравшей ему кожу, он старалсЯ отогнать от себЯ
призрак оплакиваемой женщины, тщетно твердЯ, что ныне она только горсть
могильного праха. Ќо она вставала перед ним живаЯ, во всей цветущей и юной
прелести, такаЯ, какой он любил ее, любил безумной любовью уже зрелого
мужчины. Џрежние мучениЯ возвращались к нему, его рана сочилась кровью, как
в самый день смерти жены, и он оплакивал ее, желал ее страстно и восставал
против отнЯвшего ее бога. Ћн успокаивалсЯ только к утру, обессиленный,
презирал себЯ и чувствовал отвращение ко всему свету. Ћ страсть, свирепый
зверь! Љак он хотел раздавить ее, чтобы вновь обрести утерЯнный мир смирениЯ
и божественной любви!
‚ыходЯ из своей комнаты, монсеньор возвращалсЯ к обычной суровости, его
высокомерное, чуть побледневшее лицо было спокойно и хранило только следы
пережитого. ‚ день, когда ”елисьен открылсЯ отцу, тот выслушал его, не
произносЯ ни слова; он сдержал себЯ огромным усилием, и ни один его мускул
не дрогнул. Ћн глЯдел на сына, такого молодого, красивого, такого пылкого, и
сердце его сжималось, словно он узнавал себЯ в этом безумии любви. ’о была
не злоба, нет, то была неколебимаЯ волЯ, тЯжкий долг - избавить сына от зла,
причинившего ему самому столько страданий. Ћн убьет страсть в сыне, как
пыталсЯ убить ее в самом себе. ќта романтическаЯ историЯ довершила смЯтение
монсеньора. Љак? ЌищаЯ девушка, девушка без имени, какаЯ-то вышивальщица,
увиденнаЯ при лунном свете, взлелеЯннаЯ в мечте и мечтой превращеннаЯ в юную
девственницу из золотой "‹егенды"? € монсеньор ответил сыну
одним-единственным словом: никогда! ”елисьен бросилсЯ на колени, умолЯл его,
излагал свои доводы, защищал Ђнжелику. Ћн всегда приближалсЯ к отцу с
почтительным трепетом и теперь, умолЯЯ не противитьсЯ его счастью, все еще
не смел поднЯть глаз на свЯщенную особу епископа. Џокорным голосом обещал он
уйти, исчезнуть, уехать с женою так далеко, что их никогда больше не увидЯт,
обещал отдать церкви все свое огромное состоЯние. Ћн хотел одного: жить в
неизвестности и любить. Џри этих словах монсеньор вздрогнул всем телом. Ќет,
он дал слово ‚уанкурам и не возьмет его обратно. € ”елисьен, чувствуЯ, что
силы его иссЯкают, что в нем закипает бешенство и волна крови приливает к
щекам, ушел, ибо боЯлсЯ открытого кощунственного возмущениЯ.
- „итЯ мое, - заключила ѓюбертина, - ты видишь, что нечего больше
мечтать об этом молодом человеке; ведь ты не захочешь пойти против воли
монсеньора... џ все предвидела, но не хотела чинить тебе препЯтствий, Я
ждала, чтобы жизнь заговорила сама.
Ђнжелика слушала, стиснув руки на коленЯх, и, казалось, была спокойна.
Ћна пристально, почти не моргаЯ, смотрела перед собою и видела всю сцену:
”елисьен у ног монсеньора говорит о ней, преисполненный нежности. Ћна
ответила не сразу, она продолжала думать среди мертвой тишины кухни, в
которой вновь стало слышно легкое бульканье чайника. Ћна опустила глаза,
поглЯдела на свои руки, казавшиесЯ при свете лампы сделанными из слоновой
кости. Џотом улыбнулась улыбкой несокрушимой веры и просто сказала:
- …сли монсеньор отказал, значит, он хочет узнать менЯ.
‚ эту ночь Ђнжелика совсем не спала. Њысль, что, увидав ее, епископ
согласитсЯ на брак, не давала ей покоЯ. ‡десь не было женского тщеславиЯ -
она верила во всемогущество любви: она так любит ”елисьена, что монсеньор не
сможет не почувствовать этого и не станет противитьсЯ счастью сына.
‚орочаЯсь на своей широкой кровати, она сто раз повторЯла себе, что так и
будет. …пископ вставал перед ее закрытыми глазами. Ѓыть может, ожидаемое
чудо зависит от него? Ѓыть может, он совершит его? ’еплаЯ ночь дремала за
окном. Ђнжелика вслушивалась в нее, старалась различить голоса, услышать
совет от деревьев, от еврота, от собора, от наполненной любимыми тенЯми
комнаты. Ќо среди звонкой, пульсирующей тишины нельзЯ было уловить ничего
определенного. Ђ ей не терпелось поскорее обрести Ясность. ‡асыпаЯ, она
опЯть сказала себе:
- ‡автра Я поговорю с монсеньором.
Љогда Ђнжелика проснулась, свидание с епископом казалось ей уже простой
необходимостью. ’о была смелаЯ и невиннаЯ страсть, чистое и гордое мужество.
Ђнжелика знала, что каждую субботу, в пЯть часов вечера, епископ
молилсЯ в часовне Ћткэров; здесь он погружалсЯ душою в свое прошлое, в
прошлое своего рода, и, уважаЯ эти минуты, духовенство оставлЯло его в
полном одиночестве. Љак раз была суббота. Ђнжелика быстро принЯла решение. ‚
епископство ее могли не пустить, да, кроме того, там всегда много народу,
она смутилась бы, а в часовне никого нет, и можно спокойно подождать
монсеньора и заговорить с ним. ‚ этот день Ђнжелика вышивала с обычным
спокойствием и прилежанием, она нисколько не волновалась: решение было
принЯто твердо и казалось ей благоразумным. ‚ четыре часа она сказала, что
идет проведать матушку ѓабэ, и вышла. Ћна была в обычном скромном платье, в
каком ходила к соседЯм, ленты соломенной шлЯпки небрежно завЯзаны. Ћна
свернула налево и вошла в собор через врата св. Ђгнесы, с глухим стуком
захлопнувшиесЯ за ней.
‘обор был пуст, только в часовне св. €осифа исповедовалась какаЯ-то
прихожанка, из-за загородки виднелсЯ край ее черного платьЯ. „о сих пор
Ђнжелика была спокойна, но, оказавшись в этом холодном свЯщенном уединении,
она начала дрожать; звук собственных шагов громовыми раскатами отдавалсЯ в
ее ушах. Џочему так сжалось ее сердце? ‚едь казалось, она была так тверда,
так спокойна, весь день так верила в свое право на счастье! € вот она
растерЯлась, побледнела, как виноватаЯ! Ћна проскользнула в часовню Ћткэров
и там вынуждена была прислонитьсЯ к решетке.
—асовнЯ Ћткэров была одной из самых отдаленных, самых темных во всей
старинной романской абсиде, узкаЯ, голаЯ, похожаЯ на вырубленный в скале
склеп, с ребристыми низкими сводами. ‘вет проникал сюда только через витраж
с изображением св. ѓеоргиЯ; красные и синие стекла преобладали в нем, в
часовне царил лиловатый сумрак. ‹ишенный всЯких украшений алтарь из черного
и белого мрамора со статуей •риста и двумЯ двойными подсвечниками походил
скорее на гробницу. ‚се стены были сверху донизу покрыты изъеденными
временем гробовыми плитами, на которых еще можно было прочесть надписи,
высеченные резцом.
Ђнжелика стоЯла неподвижно, прижавшись к решетке, и, задыхаЯсь, ждала.
Џрошел причетник и не заметил ее. Ћна по-прежнему видела край черного платьЯ
прихожанки в исповедальне. ѓлаза ее постепенно привыкли к полутьме, невольно
обратились к надписЯм на плитах, и она стала читать их. Ќачертанные на
камнЯх имена поразили ее в самое сердце - перед ней вставали преданиЯ замка
Ћткэров; тут были †еан V ‚еликий, ђауль III, ќрвэ VJI. €мена Ѓальбины и
‹ауретты растрогали смущенную Ђнжелику до слез. ’о были ‘частливые
покойницы. ‹ауретта упала с лунного луча, когда бежала в объЯтиЯ своего
нареченного; Ѓальбина была насмерть сражена радостью, увидев вернувшегосЯ с
войны мужа, которого считала убитым. Ћбе они возвращались по ночам, летали
вокруг замка и овевали его своими длинными белыми одеждами. Ќе их ли видела
Ђнжелика в день прогулки к развалинам замка, не их ли тени плавали над
башней в пепельно-бледном свете угасающего днЯ? Ћ, как хорошо было бы
умереть, как они, в шестнадцать лет, среди блаженства воплотившейсЯ мечты!
‚друг раздалсЯ сильный, отраженный сводами гул, и она вздрогнула. ќто
свЯщенник вышел из исповедальни капеллы св. €осифа и запер за собою дверь.
Ђнжелика с изумлением увидела, что прихожанка уже успела уйти. Џотом и
свЯщенник ушел через ризницу, и девушка осталась в полном одиночестве среди
величественной пустоты собора. Љогда загремели окованные железом ржавые
двери старой исповедальни, она подумала было, что пришел монсеньор. Ћна
ждала уже целых полчаса, но была так взволнована, что не замечала времени,
минуты катились мимо ее сознаниЯ.
Ќо вот еще одно имЯ привлекло ее внимание - имЯ ”елисьена III, со
свечою в руке отправившегосЯ в Џалестину во исполнение обета, данного им
”илиппу Љрасивому. ‘ердце ее забилось, перед нею возникло молодое лицо
последнего потомка рода - ”елисьена VII, ее белокурого господина, того, кого
она любила и кто любил ее. ‘трах и гордость охватили Ђнжелику. Њыслимо ли,
что она находитсЯ здесь, что она должна совершить чудо? Џеред нею была
вделана в стену сравнительно новаЯ, помеченнаЯ прошлым столетием гробоваЯ
плита, и девушка прочла на ней черную надпись: Ќорбер-‹уи-Ћжье, маркиз
д'Ћткэр, кнЯзь Њирандский и ђуврский, граф де ”еррьер, де Њонтегю, де
‘енчЊарк и де ‚иллемарей, барон де Љомбевиль, сеньор де Њоренвилье, кавалер
четырех орденов, полководец королевской армии, правитель Ќормандии,
состоЯвший в звании главного королевского охотничьего и начальника кабаньей
охоты. ’о были титулы деда ”елисьена, а Ђнжелика так просто, в платье
работницы, с исколотыми иголкой пальцами, пришла, чтобы выйти замуж за внука
этого покойника...
ђаздалсЯ легкий шум, еле различимый шорох шагов по плитам. Ћна
обернулась и увидела монсеньора. ќто неслышное поЯвление поразило ее, ибо
она ждала громового удара. Њонсеньор вошел в часовню - высокий, с
царственной осанкой; несколько крупный нос и прекрасные молодые глаза
выделЯлись на бледном лице. ‘начала он не заметил прижавшейсЯ к решетке
Ђнжелики. €, подойдЯ к алтарю, вдруг увидел ее у своих ног.
ЏораженнаЯ ужасом и благоговением, Ђнжелика упала на колени - ноги ее
подкосились. …й казалось, что это сам грозный бог-отец, полный хозЯин ее
судьбы. Ќо у нее было смелое сердце, и она сразу нашла в себе силы
заговорить,
- Ћ, монсеньор, Я пришла...
…пископ выпрЯмилсЯ. Ћн уже узнал Ђнжелику; то была та самаЯ девушка,
которую он заметил еще в окне в день процессии и потом вновь увидел в
соборе, когда она стоЯла на стуле, та молоденькаЯ вышивальщица, что свела с
ума его сына. Њонсеньор не проронил ни слова, не пошевельнул даже рукой.
‚ысокий, суровый, он ждал.
- Ћ монсеньор, Я пришла, чтобы вы могли взглЯнуть на менЯ... ‚ы уже
отказали мне, но ведь вы менЯ не знаете. € вот Я здесь, поглЯдите же на
менЯ, прежде чем оттолкнуть еще раз... џ люблю и любима, и больше ничего за
мной нет, ничего, кроме любви. џ только нищаЯ девочка, подобраннаЯ на
паперти этого собора... ‚ы видите: Я у ваших ног, вы видите, какаЯ Я
маленькаЯ, слабаЯ, покорнаЯ. …сли Я вам мешаю, вам очень легко прогнать
менЯ. ‘тоит вам протЯнуть палец - и Я буду уничтожена... Ќо сколько мук!
…сли бы вы знали, как можно страдать! ‚едь нужно иметь жалость... Њонсеньор,
Я тоже хочу объЯснить вам все. џ ничего не знаю, Я знаю только, что люблю и
что любима... ђазве этого недостаточно? ‹юбить, любить и повторЯть это!
€ она продолжала говорить сдавленным голосом, оборванными фразами; в
наивном порыве она открывала всю свою душу, накипающаЯ страсть увлекала ее.
‹юбовь взывала ее устами. …сли она осмелела до такой степени, то потому, что
была целомудренна. Њало-помалу она отважилась поднЯть голову.
- Њонсеньор, мы любим друг друга. Ћн, наверное, уже рассказал вам, как
это случилось. џ часто спрашиваю себЯ о том же и не нахожу ответа... Њы
любим друг друга, и если это - преступление, то простите нас, потому что в
этом виноваты не мы, виноваты камни, деревьЯ, все, что нас окружает. Љогда Я
узнала, что люблю его, было уже поздно, Я уже не могла разлюбить... ђазве
можно противитьсЯ судьбе? ‚ы можете отнЯть его у менЯ, женить его на другой,
но вы не заставите его разлюбить менЯ. Ћн умрет без менЯ, и Я без него умру.
…го может не быть около менЯ, и все-таки Я знаю, что он существует, Я знаю,
что нас нельзЯ разлучить, что каждый из нас уносит с собой сердце другого.
‘тоит мне только закрыть глаза, и Я вновь вижу его: он во мне... € вы
разлучите нас, вы разорвете эту свЯзь? Њонсеньор, это небеснаЯ волЯ, не
мешайте нам любить друг друга!..
…пископ глЯдел на эту простую девушку в скромном платье работницы,
овеЯнную чудесным благоуханием свежести и душевной чистоты, он слушал, как
она проникновенным, чарующим, час от часу крепнувшим голосом поет гимн
любви. ирокополаЯ шлЯпа спустилась на ее плечи, белокурые волосы золотым
сиЯнием окружали ее лицо - и она показалась монсеньору похожей на
девственницу из старинного требника, в ней была какаЯ-то особеннаЯ
хрупкость, наивнаЯ прелесть, пламенный взлет чистой страсти.
- Њонсеньор, будьте же добры к нам... ‚ы хозЯин нашей судьбы, сделайте
нас счастливыми.
Ћн не произносил ни слова, не шевелилсЯ, и умолЯвшаЯ его Ђнжелика, видЯ
его холодность, вновь опустила голову. Ћ, чего только не пробуждал в нем
этот растерЯвшийсЯ ребенок, стоЯвший на коленЯх у его ног, какой аромат
юности исходил от этой склонившейсЯ перед ним головки! Ћн видел белокурые
завитки волос на затылке - когда-то он безумно целовал такие же завитки. “
той, воспоминание о которой так мучило его после двадцатилетнего покаЯниЯ,
была такаЯ же гордаЯ, изЯщнаЯ, как стебель лилии, шеЯ, от нее исходил тот же
аромат благоухающей юности. Ћна воскресла - это она рыдала у его ног, это
она умолЯла его пощадить ее любовь.
‘лезы покатились по щекам Ђнжелики, но она продолжала говорить, она
хотела высказатьсЯ до конца:
- Њонсеньор, Я люблю не только его самого, Я люблю его благородное имЯ
и блеск его царственного богатства. „а, Я знаю: Я - ничто, у менЯ ничего
нет, и может показатьсЯ, что Я хочу его денег. ќто правда: Я люблю его и за
то, что он богат... џ признаюсь в этом, потому что хочу, чтобы вы узнали
менЯ... Ћ, быть богатой благодарЯ ему и вместе с ним жить в блеске, в сиЯнии
роскоши, быть обЯзанной ему всеми радостЯми! Њы были бы свободны в своей
любви, мы не допускали бы, чтобы рЯдом с нами жили горе и нищета!.. ‘ тех
пор, как он полюбил менЯ, Я вижу себЯ одетой в парчу, как одевались в давние
времена; драгоценные камни и жемчуга дождем струЯтсЯ по моей шее, по
запЯстьЯм; у менЯ лошади, кареты, Я гулЯю в большом лесу, и за мною следуют
пажи... Љогда Я думаю о нем, передо мной всегда возникает эта мечта, и Я
повторЯю себе, что это должно исполнитьсЯ; Я мечтала быть королевой - и он
осуществил мою мечту. Њонсеньор, разве это дурно любить его еще больше за
то, что в нем воплотились все мои детские желаниЯ, что, как в волшебной
сказке, потоки золота полились на менЯ?
Ћна гордо выпрЯмилась, она была очаровательно проста и величественна,
как настоЯщаЯ принцесса, и монсеньор глЯдел на нее. ќто была та, другаЯ, -
та же хрупкость цветка, то же нежное, омытое слезами, но светлое лицо.
ЏьЯнЯщее очарование исходило от Ђнжелики, и монсеньор чувствовал, как лица
его коснулось теплое дуновение - трепет воспоминаний, мучивших его по ночам,
заставлЯвших его рыдать на своей молитвенной скамеечке и нарушать стонами
благоговейную тишину епископства. …ще накануне он боролсЯ с собой до трех
часов утра, и вот эта любовнаЯ историЯ, эта мучительно волнующаЯ страсть
вновь разбередила его незаживающую рану. Ќо внешне монсеньор был
бесстрастен, его неподвижное лицо не выражало ничего, ничто не выдавало
внутренней борьбы, мучительных усилий подавить биение сердца. …сли бы он
каплю за каплей терЯл свою кровь, никто не мог бы заметить этого: он только
делалсЯ все бледней, и губы его все плотнее смыкались.
ќто упорное молчание приводило Ђнжелику в отчаЯние, она удвоила мольбы:
- Њонсеньор, Я отдаюсь в ваши руки. Ѓудьте милостивы, сжальтесь над
моей судьбой!
Ћн все молчал, он ужасал ее, как будто становилсЯ все более грозным и
величественным. ‘обор был пуст, боковые приделы уже погрузились во мрак,
наверху, под высокими сводами, еще мерцал угасающий свет, и эта пустота
усиливала мучительную тоску ожиданиЯ. ѓробовые плиты в часовне стали
неразличимы, осталсЯ только он - его чернаЯ сутана, его длинное белое лицо,
казалось, вобравшее в себЯ остатки света. Ђнжелика видела его сверкающие
глаза: они были устремлены на нее, и блеск их все возрастал. “ж не гневом ли
они горели?
- Њонсеньор, если бы Я не пришла, то всю жизнь мучилась бы раскаЯнием и
обвинЯла бы себЯ в том, что моЯ трусость сделала нас обоих несчастными...
ѓоворите же, умолЯю вас! ‘кажите, что Я была права, что вы согласны.
‡ачем спорить с этим ребенком? Ћн уже отказал сыну и объЯснил причину
отказа - этого достаточно. …сли он не говорит, то, значит, считает, что
говорить нечего. € Ђнжелика понЯла это, она приподнЯлась и потЯнулась к его
рукам - хотела поцеловать их. Ќо монсеньор резко отдернул руки назад, и
испуганнаЯ девушка увидала, что волна крови залила его бледное лицо.
- Њонсеньор!.. Њонсеньор!..
€ тогда он, наконец, заговорил; он сказал одно-единственное слово -
слово, уже брошенное сыну:
- Ќикогда!
€ он ушел, на этот раз даже не помолившись. …го тЯжелые шаги смолкли за
абсидными колоннами.
Ђнжелика упала на каменные плиты пола, и долго ее сдавленные рыданиЯ
звучали в могильной тишине пустого собора.

‚ечером, после ужина, на кухне Ђнжелика рассказала ѓюберам, что видела
епископа и что он отказал ей. Ћна была бледна, но спокойна.
ѓюбер был потрЯсен. Џодумать только! …го дорогаЯ деточка так страдает!
…е постиг такой сердечный удар! ѓлаза его наполнились слезами. “ ѓюбера и
Ђнжелики были родственные души, обоих властно притЯгивал мир мечты, и они
вместе легко уносились в него.
- Ђх, моЯ беднаЯ девочка! Џочему же ты не посоветовалась со мной? џ
пошел бы с тобой, может быть, Я уговорил бы монсеньора.
Ќо ѓюбертина взглЯдом заставила его замолчать. Ќет, он положительно
безрассуден! ђазве не умней будет воспользоватьсЯ случаем, чтобы раз
навсегда похоронить мысль об этом невозможном браке? Ћна обнЯла дочь и нежно
поцеловала ее в лоб.
- €так, все кончено, детка? Љончено навсегда?
‘перва Ђнжелика, казалось, не понимала, о чем ее спрашивают. ‘лова
медленно доходили до ее сознаниЯ. Ћна смотрела прЯмо перед собою, словно
вопрошаЯ пустоту. Џотом она ответила:
- Љонечно, матушка.
‚ самом деле, на следующий день она сидела за станком и вышивала с
обычным спокойствием. € вновь потЯнулась прежнЯЯ жизнь. Ђнжелика как будто
совсем не страдала. Ќичто не выдавало ее переживаний, она даже не глЯдела на
окно и разве что была немного бледной. Љазалось, жертва была принесена.
„аже ѓюбера обмануло спокойствие дочери. Ћн уверовал в мудрость
ѓюбертины и сам старалсЯ помочь ей удалить ”елисьена, который еще не
осмеливалсЯ противитьсЯ воле отца, но так мучилсЯ тоскою, что по временам
обещание ждать и не искать встреч с Ђнжеликой казалось ему невыполнимым. Ћн
писал ей, но его письма не доходили. Ћднажды утром он ЯвилсЯ сам, и его
принЯл ѓюбер. Њежду ними произошло объЯснение, истерзавшее их обоих.
‚ышивальщик сказал ”елисьену, что Ђнжелика спокойна, что она поправлЯетсЯ,
умолЯл его быть честным, исчезнуть, не возвращать девочку к ужасным
переживаниЯм прошлого месЯца. ”елисьен вновь обещал терпеть и ждать, но
гневно и решительно отказалсЯ взЯть назад данное Ђнжелике слово: он все еще
надеЯлсЯ убедить отца. Ћн ждал, он ничего не предпринимал у ‚уанкуров и,
чтобы избежать открытой ссоры с отцом, два раза в неделю обедал у них. “же
уходЯ, ”елисьен умолЯл ѓюбера объЯснить Ђнжелике, почему он согласилсЯ дать
это ужасное, мучительное обещание - не видать ее: он думает только о ней,
все, что он делает, направлено к одной цели - завоевать ее.
Љогда ѓюбер передал жене разговор с юношей, та стала очень серьезной.
Џосле долгого молчаниЯ она промолвила:
- ’ы передашь девочке то, что он просил ей сказать?
- Љонечно.
Ћна пристально поглЯдела на мужа.
- „елай, как знаешь, - сказала она. - Ќо ведь он обманывает себЯ. ђано
или поздно он подчинитсЯ воле отца, и это убьет нашу бедную девочку.
€, сраженный этими словами, ѓюбер после долгих мучительных колебаний
решил наконец ничего не говорить дочери. ‚прочем, он с каждым днем
укреплЯлсЯ в принЯтом решении, потому что жена все времЯ обращала его
внимание на спокойствие Ђнжелики.
- ’ы видишь - рана закрываетсЯ... Ћна забывает...
Ђнжелика ничего не забыла, она просто ждала, тоже ждала.
‚сЯкаЯ человеческаЯ надежда должна была умереть, но оставалась прежнЯЯ
надежда на чудо. …сли бог хочет, чтобы она была счастлива, то чудо
произойдет. € девушка отдавалась в руки божьи, она считала, что новое
испытание ниспослано ей в наказание за то, что сна, пытаЯсь опередить волю
провидениЯ, сама пошла надоедать монсеньору. Ѓез божьей милости смертный
бессилен и неспособен победить. € жажда небесной милости вновь обратила
Ђнжелику к смирению, к единственной надежде на вмешательство высшей воли.
Ћна ничего не предпринимала, она ждала проЯвлениЯ разлитых вокруг нее
таинственных сил. Љаждый вечер при свете лампы Ђнжелика вновь перечитывала
старинный экземплЯр "‡олотой легенды" и вновь восхищалась, как в далекие
времена наивного детства; она не сомневалась в чудесах, она восторженно
верила в безграничное всемогущество неведомого, всемогущество, направленное
к торжеству чистых душ.
Љак раз в это времЯ соборный драпировщик передал ѓюбсртине заказ на
роскошную вышивку панно длЯ епископского кресла монсеньора. ќто панно,
шириной в полтора метра и высотой в три, должно было быть вставлено в
деревЯнную раму на стене; на нем следовало вышить в натуральную величину
двух ангелов, держащих корону, под которой должны были помещатьсЯ гербы
Ћткэров. Џредполагалось вышивать панно барельефом, а эта работа требовала не
только высокого мастерства, но и большого физического напрЯжениЯ. ѓюберы
сначала попробовали отказатьсЯ, боЯсь, что Ђнжелика переутомитсЯ, а главное,
будет мучитьсЯ, вышиваЯ гербы и в течение долгих недель изо днЯ в день вновь
переживаЯ прошлое. Ќо девушка рассердилась и настоЯла на том, чтобы заказ
был принЯт. ‘ самого утра она бралась за дело с необыкновенной энергией,
казалось, работа облегчала ее; казалось, чтобы забытьсЯ, чтобы вернуть
спокойствие, ей нужно было изнурЯть свое тело.
€ в старинной мастерской потЯнулась прежнЯЯ, размереннаЯ и однообразнаЯ
жизнь, словно ничего не случилось, словно сердца этих людей ни минуты не
бились сильнее обычного. ѓюбер работал у станка, натЯгивал и отпускал
материю; ѓюбертина помогала Ђнжелике, и у них обеих к вечеру мучительно ныли
пальцы. Џришлось разделить весь рисунок - и ангелов и узор - на рЯд кусков и
вышивать панно по частЯм. —тобы сделать рисунок выпуклым, Ђнжелика при
помощи шила сплошь зашивала его толстым слоем суровых ниток, а затем еще
покрывала сверху в поперечном направлении бретонскими нитками; потом
мало-помалу она жестким гребнем и особым долотом придавала нашитым ниткам
выпуклость и нужную форму, выделЯла складки одежды ангелов, подчеркивала
детали орнамента. ќто была настоЯщаЯ скульптурнаЯ работа. Љогда форма была
достигнута, ѓюбертина и Ђнжелика расшивали фигуры золотом. ’о был необычайно
нежный и в то же времЯ Яркий золотой барельеф, он сверкал, как солнце,
посреди закопченной мастерской. ‘тарые инструменты - пробойники, колотушки,
шила, молотки - вытЯгивались по стенам в своем вековом порЯдке, на станках
беспорЯдочно валЯлись иголки и наперстки, а в глубине мастерской доживали
свой век и ржавели моталка, ручнаЯ прЯлка и мотовило с двумЯ колесами;
казалось, они дремали, усыпленные вливавшимисЯ в открытые окна спокойствием
и тишиной.
Џроходили дни, и Ђнжелика с утра до ночи сидела за станком. Џрошивать
золотом основу из навощенных ниток было так трудно, что иголки ежеминутно
ломались. Љазалось, она и духовно и физически была всЯ поглощена тЯжелой
работой и уже не думала о любви. ‚ девЯть часов вечера, валЯсь с ног от
усталости, она уходила к себе и засыпала, как мертваЯ. Ќо если работа хоть
на минуту давала ей вздохнуть, Ђнжелика вспоминала ”елисьена и удивлЯлась,
что его все еще нет. ђазумеетсЯ, она ничего не делала, чтобы встретитьсЯ с
ним, но полагала, что он должен все преодолеть, чтобы быть около нее.
‚прочем, она одобрЯла его благоразумие и, пожалуй, рассердилась бы, если бы
он слишком поторопил событиЯ. ђазумеетсЯ, он тоже ждет чуда. ’еперь Ђнжелика
жила одним бесконечным ожиданием, каждый вечер она надеЯлась, что счастье
придет утром. Ћна была терпелива и не возмущалась. ‹ишь изредка она
поднимала голову от шитьЯ: неужели все еще ничего не случилось? € она с
силой втыкала иголку, в кровь накалываЯ пальцы. ‘лучалось, что иголку
приходилось вытаскивать щипцами, но Ђнжелика терпеливо проделывала это и
ничем не проЯвлЯла раздражениЯ, даже когда иголка ломалась с сухим треском
лопнувшего стекла.
‚идЯ, как она надрываетсЯ над вышиванием, ѓюбертина начала беспокоитьсЯ
и, так как пришло времЯ стирки, заставила дочь провести четыре днЯ за
здоровой работой на свежем воздухе. ’етушка ѓабэ поправилась и могла помочь
стирать и полоскать. ‘тоЯл конец августа, а это времЯ бывало настоЯщим
праздником в ‘аду Њарии: он весь сиЯл под солнцем, небо пылало, деревьЯ
отбрасывали густую тень, а от прохладного, стремительно извивающегосЯ под
сенью ив еврота исходила чарующаЯ свежесть. Ђнжелика провела первый день
очень весело; она била и полоскала белье и радовалась всему: ручью, ивам,
траве, развалинам мельницы - всему, что она любила, что было длЯ нее полно
воспоминаний. ђазве не здесь она познакомилась с ”елисьеном? Ќе здесь ли она
видела его таинственную тень под луной? Ќе здесь ли он с такой
очаровательной неловкостью спас унесенную ручьем куртку? € Ђнжелика не могла
удержатьсЯ, чтобы с каждой выкрученной штукой бельЯ не оглЯдыватьсЯ на
некогда заколоченную калитку епископского сада: однажды, под руку с
”елисьеном, она уже прошла в нее; быть может, сейчас он вдруг откроет
калитку, выйдет, возьмет ее за руку, поведет к отцу. Џена брызгала из-под
рук девушки, тЯжелаЯ работа освещалась сиЯнием надежды.
Ќо на следующий день тетушка ѓабэ, привезЯ последнюю тачку бельЯ,
которое она расстилала с Ђнжеликой длЯ просушки, вдруг прервала свою
нескончаемую болтовню и сказала без всЯкого злого умысла:
- Љстати, вы знаете, что монсеньор женит сына?
„евушка как раз растЯгивала простыню; сердце ее упало, она стала на
колени прЯмо в траву.
- „а, об этом много говорЯт... ‘ын монсеньора осенью женитсЯ на
мадмуазель де ‚уанкур... ЉажетсЯ, дело окончательно решено позавчера.
Ђнжелика продолжала стоЯть на коленЯх, и тысЯчи смутных мыслей
молниеносно проносились в ней. Ќовость не удивила ее и не вызвала никаких
сомнений. Њать предупреждала ее, этого и следовало ожидать. Ќо что сразило
Ђнжелику, от чего подкосились ее ноги, - это внезапнаЯ мысль, что, трепеща
перед отцом, ”елисьен в минуту слабости может и впрЯмь согласитьсЯ, не любЯ,
женитьсЯ на другой. €, как ни любил он ее, Ђнжелику, он будет навеки потерЯн
длЯ нее. „о сих пор ей не приходила в голову мысль о возможной слабости
”елисьена; теперь же она Ясно видела, как он склонЯетсЯ под тЯжестью долга,
как он во имЯ послушаниЯ идет на то, что должно сделать их обоих
несчастными. Ќе шевелЯсь, смотрела она на решетку епископства, и в ней
закипало возмущение, ей хотелось броситьсЯ к этой решетке, трЯсти ее, ломаЯ
ногти, открыть замок, прибежать к ”елисьену, поддержать его своим мужеством,
убедить его не сдаватьсЯ.
€ она сама удивилась, когда поймала себЯ на том, что машинально, в
инстинктивной потребности скрыть смущение, отвечает тетушке ѓабэ:
- Ђ, он женитсЯ на мадмуазель Љлер... Ћна очень красиваЯ и, говорЯт,
очень добраЯ.
Ќет, конечно, как только старушка уйдет, она побежит к ”елисьену!
„овольно она ждала, она отбросит обещание не видетьсЯ с ним как докучное
препЯтствие. Џо какому праву их разлучают? ‚се кричало Ђнжелике о любви:
собор, свежие воды ручьЯ, старые вЯзы, под которыми они любили друг друга.
‡десь выросла их нежность, и здесь она хотела вновь соединитьсЯ с ним; они
убегут далеко, так далеко, что никто и никогда не найдет их.
- ‚от и все, - сказала наконец тетушка ѓабэ, повесив на куст последние
салфетки. - —ерез два часа все высохнет... „о свиданиЯ, мадмуазель, мне
больше нечего делать.
Ђнжелика стоЯла среди разложенного на зеленой траве сверкающего бельЯ и
думала о том дне, когда дул буйный ветер, скатерти и простыни хлопали и
улетали, когда их сердца простодушно отдались друг другу. Џочему он перестал
приходить к ней? Џочему сейчас, в день бодрЯщей, веселой стирки, он не
пришел на свидание? Ђ между тем она твердо знала, что стоит ей только
протЯнуть руки - и ”елисьен будет принадлежать ей одной. Ќе нужно даже
упрекать его в слабости, стоит ей только поЯвитьсЯ перед ним - и он вновь
обретет волю боротьсЯ за их счастье. „а, нужно только увидетьсЯ с ним, и он
пойдет на все.
Џрошел час, а Ђнжелика все еще медленно ходила посреди разложенного
бельЯ. Џод ослепительными отсветами солнца она и сама казалась бледной, как
полотно; смутный голос пробудилсЯ в ней, говорил все громче, не пускал ее
туда, к решетке епископства. Ѓорьба пугала Ђнжелику. Љ ее Ясной решимости
примешивались вложенные извне понЯтиЯ, которые смущали ее, мешали
последовать с чудесной простотой за голосом страсти. Ѓыло так просто
побежать к тому, кого любишь, но она уже не могла решитьсЯ на это, ее
удерживало мучительное сомнение: ведь она поклЯлась, и, быть может, побежать
к ”елисьену было бы очень дурно? Ќаступил вечер, белье высохло, ѓюбертина
пришла помочь унести его домой, а Ђнжелика все еще ни на что не решилась.
Ќаконец она дала себе ночь на размышление. “носЯ огромную охапку
благоухающего белоснежного бельЯ, она обернулась и бросила беспокойный
взглЯд на уже темнеющий ‘ад Њарии, словно прощаЯсь с этим уголком природы,
отказавшимсЯ дружески помочь ей. Ќаутро Ђнжелика проснулась в еще большей
тревоге. Џотом прошли еще другие ночи, не приносЯ с собою ожидаемого
решениЯ. „евушку успокаивала лишь уверенность в том, что ”елисьен ее любит.
ќта вера была непоколебима и бесконечно утешала ее. ђаз он ее любит, значит,
она может ждать, может вытерпеть все что угодно. ‚новь ее охватила лихорадка
благодеЯний, малейшие горести людей волновали и трогали ее, слезы сами
просились на глаза и ежеминутно готовы были пролитьсЯ. „Ядюшка Њаскар
выпрашивал у нее табак, супруги уто дошли до того, что выуживали у нее
сладости. Ќо в особенности пользовались ее милостЯми ‹амбалезы: люди видели,
как ’ьенетта плЯсала на праздниках в платье доброй барышни. € вот однажды,
отправившись к матушке ‹амбалез с обещанной накануне рубашкой, Ђнжелика еще
издали увидела, что около жилища нищенок стоит сама г-жа ‚уанкур с дочерью
Љлер и сопровождавшим их ”елисьеном. ђазумеетсЯ, он и привел их сюда. ‘ердце
ее похолодело, она не показалась им на глаза и сейчас же ушла. —ерез два днЯ
она увидела, как они втроем зашли к супругам уто; потом дЯдюшка Њаскар
рассказал ей, что у него был прекрасный молодой человек с двумЯ дамами. €
тогда Ђнжелика забросила своих беднЯков: они уже не принадлежали ей.
”елисьен отнЯл их у нее и отдал этим женщинам. Ћна перестала выходить из
дому, боЯсь встретить ‚уанкуров и еще хуже растравить мучительную, все еще
терзавшую ее сердце рану. Ћна чувствовала, что в ней что-то умирает, что
сама жизнь каплЯ за каплей уходит от нее.
€ однажды вечером, после одной из таких встреч, задыхаЯсь от тоски в
своей уединенной комнате, Ђнжелика наконец воскликнула:
- Ћн больше не любит менЯ!
Ћна мысленно видела высокую, красивую, с короной черных волос Љлер де
‚уанкур и рЯдом с ней его, стройного, гордого! ђазве они не созданы друг длЯ
друга? ђазве они не одной породы? ђазве не подходЯт они друг к другу так,
что уже сейчас можно подумать, что они женаты?
- Ћн менЯ больше не любит, он не любит менЯ!
ќти слова оглушили ее грохотом обвала. …е вера рассыпалась в прах, все
рушилось в ней, и она уже не находила сил, чтобы спокойно рассмотреть и
обдумать факты. ’олько что она верила - и вот уже не верит; налетел
откуда-то порыв ветра, и унес все, и бросил ее в пучину отчаЯниЯ: она
нелюбима. Љогда-то ”елисьен сам сказал ей, что это - самое страшное горе,
самое отчаЯнное мучение. „о сих пор она могла покорно терпеть, потому что
ждала чуда. Ќо ее сила исчезла вместе с верой, и она, как дитЯ, забилась в
горестной муке. Ќачалась мучительнаЯ, скорбнаЯ борьба.
‘начала Ђнжелика взывала к своему достоинству: пусть он ее не любит,
тем лучше! Ћна слишком горда, чтобы продолжать любить его. € она лгала себе,
притворЯлась, что освободилась от своего чувства, и беззаботно напевала,
вышиваЯ гербы Ћткэров, до которых уже дошла очередь. Ќо сердце ее разрыва-,
лось, она задыхалась от тоски и со стыдом признавалась себе, что все-таки
любит ”елисьена, любит еще больше, чем прежде. –елую неделю гербы, нить за
нитью рождаЯсь под ее пальцами, доставлЯли ей мучительную горечь. ’о были
два герба: герб €ерусалима и герб Ћткэров, разделенные на полЯ: одно и четы-
ре, два и три. ‚ иерусалимском гербе на серебрЯном поле сиЯл большой золотой
крест с концами в форме буквы ’, окруженный четырьмЯ маленькими крестиками.
‚ гербе Ћткэров поле было лазурное, на нем выделЯлись золотаЯ крепость и
маленький черный щиток с серебрЯным сердцем посередине, и еще на нем были
три золотые лилии - две наверху и одна у острого конца герба. ’есьма
изображала на вышивке эмаль, золотые и серебрЯные нитки - металл. Љак
мучительно было чувствовать, что руки дрожат, опускать голову, прЯтать
ослепленные сверканием гербов, полные слез глаза! Ђнжелика думала о
”елисьене, она преклонЯлась перед его окруженной легендами знатностью. €,
вышиваЯ черным шелком по серебрЯной ленте девиз "…сли хочет бог, и Я хочу",
она понЯла, что никогда не излечитсЯ от любви, что она его раба. ‘лезы
застилали ей взор, и все-таки, почти не видЯ, она бессознательно продолжала
шить.
Џоистине, это было достойно жалости: Ђнжелика любила до отчаЯниЯ,
боролась с безнадежной любовью и не могла убить ее. …жеминутно она хотела
бежать к ”елисьену, броситьсЯ ему на шею, отвоевать его - и каждый раз
борьба начиналась сначала. ‚ременами ей казалось, что она победила, глубокое
спокойствие охватывало ее, она как бы глЯдела на себЯ со стороны и видела
незнакомую девушку, маленькую, рассудительную и покорную, смиренно
отрекающуюсЯ от себЯ, - то была не она, то была благоразумнаЯ девушка,
созданнаЯ средой и воспитанием. Ќо вот волна крови приливала к ее сердцу и
оглушала ее, цветущее здоровье, пламеннаЯ молодость рвались на волю, как
кони из узды, и Ђнжелика вновь оказывалась во власти гордости и страсти, во
власти неведомых сил, унаследованных с кровью матери. Џочему она должна
повиноватьсЯ? Ќикакого долга не существует, есть только свободное желание! €
она уже готовилась к бегству, ожидаЯ только благоприЯтного часа, чтобы
проникнуть в епископский сад через старую решетку. Ќо вот возвращалась
тоска, глухаЯ тревога, мучительное сомнение. Ѓыть может, она будет страдать
всю жизнь, если поддастсЯ дурному соблазну. —асы за часами проходили в
ужасной неуверенности, в мучительной борьбе: девушка не знала, на что
решитьсЯ, в ее душе бушевала бурЯ, беспрестанно швырЯЯ ее от возмущениЯ к
покорности, от любви к ужасу перед грехом. € после каждой победы над своим
сердцем Ђнжелика делалась все слабее и слабее.
Ћднажды вечером, когда терзаниЯ ее дошли до того, что она уже не могла
противитьсЯ страсти и готова была бежать к ”елисьену, Ђнжелика вдруг
вспомнила о своей сиротской книжечке. Ћна достала ее со дна сундука и начала
перелистывать в страстной жажде унижениЯ. …е низкое происхождение, вставаЯ с
каждой страницы, словно ударЯло ей в лицо. Ћтец и мать неизвестны, фамилии
нет, нет ничего, кроме даты и номера, - заброшенное растение, дико выросшее
на краю дороги! воспоминаниЯ толпой нахлынули на нее: она вспомнила, как
пасла стадо на тучных равнинах Ќевера, как ходила босиком по ровной дороге в
‘уланж, как мама Ќини била ее по щекам за украденные Яблоки. Ћсобенно много
воспоминаний пробудили в ней страницы, на которых отмечались регулЯрные, раз
в три месЯца, посещениЯ инспектора и врача; подписи их иногда сопровождались
справками и примечаниЯми: вот прошение от приемной матери о том, чтобы
девочке выдали новые башмаки взамен развалившихсЯ, вот неодобрительнаЯ
оценка своевольного характера воспитанницы. ’о был дневник ее нищеты. Ќо
одна страница подействовала на Ђнжелику особенно сильно и довела ее до слез
- протокол об уничтожении нашейного знака, который она носила до шести лет.
Ћна вспомнила, как всегда инстинктивно ненавидела это маленькое ожерелье из
нанизанных на шелковый шнурок костЯных бус с серебрЯной блЯхой, на которой
значилсЯ ее номер и дата принЯтиЯ в приют. Ћна уже тогда догадывалась, что
это, в сущности, ошейник рабыни, и если бы не боЯлась наказаниЯ, охотно
порвала бы его своими слабыми ручонками. ЏодрастаЯ, она стала жаловатьсЯ,
что ожерелье душит ее. € все-таки ее заставили носить его еще целый год. €
какой же был восторг, когда в присутствии мэра общины инспектор перерезал
наконец шнурок и выдал ей вместо личного номера описание примет, описание, в
котором уже тогда значились и глаза цвета фиалки и тонкие золотистые волосы!
€ все-таки до сих пор Ђнжелика ощущала на себе этот ошейник - метку
домашнего животного, которое клеймЯт, чтоб распознать; он оставил след на ее
коже, он душил ее. Џротокол сделал свое дело: отвратительное унижение пришло
на смену гордости, и Ђнжелика бросилась в свою комнату, рыдаЯ, чувствуЯ себЯ
недостойной любви. € еще два раза книжечка помогла Ђнжелике справитьсЯ с
собой. Ќо потом и она оказалась бессильной против ее душевного бунта.
’еперь искушение стало мучить девушку по ночам. —тобы очистить свои
сны, она заставлЯла себЯ на ночь перечитывать "‹егенду". Ќо напрасно она
сжимала голову руками, напрасно силилась вникнуть в текст: она ничего не
понимала, чудеса ошеломлЯли ее, перед глазами проносились только бледные
призраки. € она засыпала в своей большой кровати тЯжелым, свинцовым сном и
вдруг пробуждалась в темноте от внезапной мучительной тоски. Ћна вскакивала
растерЯннаЯ, в холодном поту, дрожа всем телом, становилась на колени
посреди разбросанных простынь и, сжимаЯ руки, бормотала: "Ѓоже мой, почему
ты покинул менЯ?" €бо в эти минуты ее ужасало одиночество и мрак. …й снилсЯ
”елисьен, но, хотЯ здесь не было никого, кто мог бы помешать ей, она боЯлась
одетьсЯ и идти к нему... …е покинула милость небес, около нее не было уже
бога, мир любимых вещей предал ее. € в отчаЯнии она взывала к неизвестности,
прислушивалась к невидимому. Ќо воздух был пуст, она не слышала голосов, не
ощущала таинственных прикосновений. ‘ад Њарии, еврот, ивы, трава, вЯзы
епископского сада, даже собор - все было мертво. ‚ этот мир она вложила свою
мечту - и от мечты ничего не осталось: растаЯл белоснежный полет дев, и вещи
превратились в могилы.
€ Ђнжелика почувствовала, что она обезоружена, что ее убивает бессилие,
как первых христианок сражал первородный грех, как только иссЯкала помощь
небес. ‘реди мертвого молчаниЯ родного уголка она слышала, как в ней
просыпаетсЯ, как рычит, торжествуЯ над воспитанием, врожденное зло. …сли еще
хоть минуту промедлит неведомаЯ помощь, если мир вещей не оживет, не
поддержит ее, - она не вынесет, она пойдет навстречу гибели. "Ѓоже мой, боже
мой! Џочему ты покинул менЯ?" €, стоЯ на коленЯх - такаЯ маленькаЯ, хрупкаЯ
посреди своей огромной комнаты, - Ђнжелика чувствовала, что умирает.
Ќо каждый раз в минуту наивысшей скорби к ней приходило внезапное
облегчение. Ќебо снисходило к ее мукам и возвращало ей прежние иллюзии. Ћна
босиком спрыгивала на пол, в стремительном порыве бежала к окну и там вновь
слышала голоса, вновь невидимые крыльЯ касались ее волос, свЯтые "‹егенды"
выходили толпою из камней, деревьев и обступали ее. …е чистота, ее доброта -
все, что она сама вложила в окружающий мир, излучалось на нее и было ей
спасением. € тогда страх ее проходил, она чувствовала, что ее охранЯют: сама
Ђгнеса прилетала к ней в сопровождении витающих в дрожащем воздухе нежных
дев. ‚месте с ночным ветерком ей возвращалось утраченное мужество, доносилсЯ
далекий, долгий шепот одобрениЯ и веры в победу. –елыми часами Ђнжелика со
смертельной грустью дышала этой успокоительной свежестью и укреплЯлась в
твердом решении скорее умереть, чем нарушить клЯтву. Ќаконец совсем
разбитаЯ, она ложилась вновь; засыпаЯ, она думала о том, что завтра приступ
повторитсЯ, и боЯлась этого, и мучилась мыслью, что слабеет с каждым разом,
так что в конце концов погибнет.
‚ самом деле, с тех пор, как Ђнжелика перестала верить в любовь
”елисьена, она слабела и чахла. ђана зиЯла в ее груди, и она потихоньку, не
жалуЯсь, умирала, жизнь уходила от нее с каждым часом. ‘начала это
проЯвилось в приступах внезапного недомоганиЯ: вдруг ее охватывало удушье, в
глазах мутилось, она выпускала из ослабевших рук иголку. Џотом она потерЯла
аппетит, еле выпивала несколько глотков молока; чтобы не огорчать родителей,
Ђнжелика начала прЯтать хлеб и тайком отдавала его соседским курам.
Џригласили врача, но он не нашел ничего определенного, сказал, что девушка
ведет слишком замкнутую жизнь, и посоветовал побольше двигатьсЯ. Ќо она
попросту таЯла, постепенно исчезала. Ћна не ходила, а словно плавала на
больших колеблющихсЯ крыльЯх, душевный огонь Ярко горел на осунувшемсЯ,
казалось, изнутри светившемсЯ лице. „ошло до того, что, спускаЯсь по
лестнице из своей комнаты, она шаталась и вынуждена была держатьсЯ обеими
руками за стенку. € все-таки Ђнжелика хотела непременно закончить тЯжелую
работу над панно длЯ епископского кресла, упорствовала и, когда на нее
глЯдели, старалась принЯть веселый вид. ‚ ее длинных тонких пальчиках совсем
уже не было силы, и если ломалась иголка, она не могла вытащить ее щипцами.
Ћднажды утром ѓюбер и ѓюбертина ушли из дому по делу и оставили
Ђнжелику одну за работой. ‚ышивальщик возвратилсЯ первым и нашел ее в
обмороке на полу около станка: внезапно ослабев, она упала со стула. ђабота
сразила ее, один из больших золотых ангелов осталсЯ недоконченным. Ћбезумев,
ѓюбер схватил дочь в объЯтиЯ, попыталсЯ поднЯть ее на ноги. Ќо она не
приходила в себЯ и падала снова.
- „орогаЯ моЯ, дорогаЯ... ђади бога, ответь же мне!
Ќаконец Ђнжелика открыла глаза и горестно взглЯнула на отца. ‡ачем он
заставлЯет ее жить? …й было так сладко умереть!
- —то с тобой, детка, дорогаЯ? ’ы обманула нас, ты все еще любишь его?
Ђнжелика не отвечала и глЯдела на него с бесконечной грустью. ’огда он
в отчаЯнии подхватил ее, поднЯл, унес в ее комнату; там он положил ее на
кровать и, глЯдЯ на нее, такую бледную, слабую, зарыдал от сознаниЯ невольно
совершенной им жестокости: зачем он помогал разлучить ее с любимым?
- џ возвращу его тебе, Я сам! Џочему ты мне ничего не говорила?
Ќо Ђнжелика молчала, закрыв глаза, и, казалось, заснула. ѓюбер стоЯл
перед ней неподвижно, глЯдел на ее белое тонкое лицо, и сердце его
обливалось кровью от жалости. Џотом Ђнжелика стала дышать ровнее, он вышел,
спустилсЯ вниз и услышал шаги жены.
‚ мастерской между ними произошло объЯснение. …два ѓюбертина успела
снЯть шлЯпу, как ѓюбер рассказал ей, что нашел девочку в обмороке на полу,
что она сражена насмерть и сейчас задремала у себЯ на кровати.
- Њы ошиблись. Ћна все времЯ думает об этом юноше и умрет без него...
Ђх, если бы ты знала, что Я почувствовал, когда понЯл это, как менЯ мучила
совесть, когда Я нес ее наверх! ’ак жаль ее! Њы сами виноваты, мы лгали им,
старались разлучить их... Ќеужели ты допустишь, чтобы она страдала, неужели
ты ничего не сделаешь, чтобы спасти ее?
ѓюбертина побледнела от боли, но, как и Ђнжелика, молчала и спокойно
глЯдела на мужа. Ђ он, сам страстный по натуре, выведенный из привычного
повиновениЯ зрелищем мук страсти, не мог успокоитьсЯ, все говорил, и руки
его лихорадочно дергались.
- •орошо! џ сам расскажу ей все, Я скажу ей, что ”елисьен ее любит, что
это мы разлучили их, что мы имели жестокость запретить ему приходить, что мы
лгали и ему тоже... ’еперь каждаЯ ее слеза жжет мне сердце. џ чувствую себЯ
соучастником убийства... џ хочу, чтобы она была счастлива. „а, счастлива,
несмотрЯ ни на что, чего бы это ни стоило!..
ѓюбер подошел к жене вплотную, его взбунтовавшаЯсЯ нежность вылилась
наружу, и грустное молчание ѓюбертины все больше раздражало его.
- ђаз они любЯт друг друга, значит, они хозЯева своей судьбы!.. Љогда
человек любит и любим, длЯ него ничего не должно существовать... „а! ‘частье
всегда законно, какими бы средствами оно ни достигалось!
ѓюбертина неподвижно стоЯла перед ним. Ќаконец она медленно заговорила:
- €так, пусть он возьмет ее у нас, не правда ли? Џусть он женитсЯ на
ней против нашей воли и против воли отца... ‚от что ты хочешь им
посоветовать! € ты полагаешь, что они будут счастливы, что длЯ счастьЯ
достаточно одной любви...
Ѓезо всЯкого перехода, тем же горестным голосом она продолжала:
- Ќа обратном пути Я проходила мимо кладбища, и у менЯ промелькнула
надежда... џ еще раз преклонила колени и долго молилась там, где камень
вытерт нашими коленЯми...
ѓюбер побледнел, леденЯщий холод проник в его душу и погасил его
возбуждение. Љонечно, он помнил могилу упрЯмой матери; как часто плакали они
на этой могиле, покорно молились и каЯлись в своем непослушании, надеЯсь,
что покойница сжалитсЯ над ними в гробу! Ћни проводили так целые часы и
верили, что если мать смЯгчитсЯ, они почувствуют ее милость. ‚се, о чем они
просили, все, чего ждали, - был еще один ребенок, ребенок, который должен
был служить залогом прощениЯ, доказательством, что они наконец искупили
вину. Ќо они не получали никакого знамениЯ; мать, холоднаЯ, равнодушнаЯ,
лежала в гробу, а над ними тЯготело все то же неумолимое возмездие - смерть
первого ребенка, которого отнЯла и не хотела возвращать им покойница.
- џ долго молилась, - повторила ѓюбертина, - и долго ждала, не дрогнет
ли что-нибудь во мне...
ѓюбер смотрел на нее тревожным, вопрошающим взглЯдом.
- Ќет, ничего, ничего не случилось! Њогила ничего не сказала мне, и
ничто во мне не дрогнуло... Ћ, все кончено, теперь уже поздно. Њы сами
хотели своего несчастьЯ.
ѓюбер вздрогнул.
- ’ы обвинЯешь менЯ? - спросил он.
- „а, ты виноват, и Я виновата тоже, потому что пошла за тобой... Њы
оказали неповиновение, и всЯ наша жизнь испорчена.
- Ќо разве ты не счастлива?
- Ќет, Я не счастлива... †енщина не может быть счастливой, если у нее
нет ребенка... ‹юбить - это ничто, любви нужно благословение свыше.
ѓюбер бессильно опустилсЯ на стул, глаза его наполнились слезами.
Ќикогда еще жена не упрекала его так жестоко, никогда еще так резко не
обнажала перед ним кровоточащую рану их существованиЯ; и если прежде
ѓюбертина, больно задев его невольным намеком, сейчас же бросалась к нему,
старалась его утешить, то теперь она стоЯла недвижно и, не шевелЯсь, не
приближаЯсь к нему, смотрела, как он страдает. ѓюбер рыдал, кричал сквозь
слезы:
- ЃеднаЯ, дорогаЯ наша девочка! ‚едь сейчас ты вынесла ей приговор...
’ы не хочешь, чтобы он женилсЯ на ней, как Я женилсЯ на тебе, ты не хочешь,
чтобы она страдала, как ты.
€ во всем величии и простоте своего сердца ѓюбертина ответила простым
кивком.
- Ќо ведь ты сама сказала, что наша беднаЯ малютка умрет? ’ы хочешь ее
смерти?
- „а, лучше смерть, чем дурнаЯ жизнь.
ѓюбер выпрЯмилсЯ, дрожа, он бросилсЯ жене в объЯтиЯ, Я оба они
зарыдали. „олго сидели они, обнЯвшись. Ћн уже покорилсЯ, и теперь она, чтобы
собратьсЯ с силами, принуждена была оперетьсЯ на его плечо. Ћни вышли из
мастерской в глубоком отчаЯнии, но с твердой решимостью: они обрекли себЯ на
долгое мучительное молчание, которое, если захочет бог, приведет их дочь к
смерти. € они принЯли эту смерть.
‘ этого днЯ Ђнжелика уже не выходила из своей комнаты, Ћна так
ослабела, что была не в состоЯнии спуститьсЯ по лестнице: голова у нее
кружилась, ноги подкашивались. ‘начала она еще доходила, придерживаЯсь за
мебель, до балкона. Џотом ей пришлось ограничитьсЯ кроватью и креслом.
Џутешествие к креслу и обратно было длЯ нее долгим, изнурЯло ее, и она
отваживалась на него только утром и вечером. € все-таки она продолжала
работать; мысль о барельефной вышивке пришлось оставить, эта работа была
слишком тЯжела: она вышивала разноцветными шелками цветы. Ђнжелика вышивала
их с натуры: перед ней стоЯл букет гортензий и штокроз, которые совсем не
пахли и не беспокоили ее. Ћна часто отдыхала, подолгу глЯдЯ на стоЯвший в
вазе букет, потому что даже легкий шелк утомлЯл теперь ее слабые пальцы. ‡а
два днЯ Ђнжелика вышила всего одну розу, свежую, чудесно сверкавшую на
атласе; но ведь всЯ ее жизнь была в этой работе, она готова была вышивать до
последнего вздоха. Ћна стала еще тоньше, совсем истаЯла, осталось только
горевшее в ней прекрасное, чистое пламЯ.
Љ чему боротьсЯ дольше, если ”елисьен ее не любит? - € Ђнжелика умирала
от этой мысли: он не любит ее, быть может, никогда не любил. Џока у нее были
силы, она боролась со своим сердцем, со своим здоровьем, со своей молодостью
- со всем тем, что толкало ее в объЯтиЯ возлюбленного. ’еперь она заперта
здесь и должна покоритьсЯ; все кончено.
Ћднажды утром, когда ѓюбер устраивал Ђнжелику в кресле, укладывал на
подушку ее безвольные ножки, она сказала с улыбкой:
- Ћ, теперь-то Я уверена, что буду умницей, - Я уже не убегу.
ѓюбер, задыхаЯсь, боЯсь разрыдатьсЯ, выбежал из комнаты.

XII

‚ эту ночь Ђнжелика не могла заснуть. Ѓессонница томила ее, небывалаЯ
еще слабость охватила тело, веки пылали. ѓюберы уже спали, давно пробила
полночь, и девушка решила встать, охваченнаЯ страхом смерти, хотЯ это стоило
ей невероЯтных усилий.
‡адыхаЯсь, она надела капот, дотащилась до окна и распахнула его.
‘тоЯла мЯгкаЯ, дождливаЯ зима. Ђнжелика подкрутила фитиль в лампе, котораЯ
горела у нее всю ночь на маленьком столике, и бессильно опустилась в кресло.
Ќа том же столике, возле тома "‡олотой легенды", стоЯл букет штокроз и
гортензий, которые она срисовывала. …й пришло в голову, что работа принесет
ей облегчение; она взЯла иголку и неверными руками сделала несколько
стежков. Љрасный шелк розы струилсЯ между ее белыми пальчиками, казалось,
это каплЯ за каплей течет ее кровь, последнЯЯ кровь.
Ќо если перед тем Ђнжелика часа два напрасно старалась заснуть и
металась под жаркими простынЯми, то, усевшись в кресло, она почти тотчас же
задремала. …е голова откинулась на спинку стула и чуть склонилась к правому
плечу, в неподвижных руках она продолжала держать вышивание и, казалось, все
еще работала. ‘мертельно бледнаЯ, спокойнаЯ, она спала при свете лампы в
белой и тихой, как гроб, комнате. ЋгромнаЯ, царственнаЯ кровать,
задрапированнаЯ вылинЯвшей розовой тканью, казалась тоже белой при бледном
свете. € только сундук, шкафчик да стульЯ старого дуба траурными пЯтнами
виднелись по стенам. ли минуты, и Ђнжелика спала, очень бледнаЯ и
спокойнаЯ.
Џотом раздалсЯ какой-то шум. Ќа балконе показалсЯ дрожащий, тоже
похудевший ”елисьен. “видЯ распростертую в кресле, жалкую и такую прекрасную
Ђнжелику, он бросилсЯ в комнату с исказившимсЯ лицом. ‘ердце его сжалось
мучительной болью, он опустилсЯ на колени и отдалсЯ долгому горькому
созерцанию любимой. ’ак ее уже нет, страданиЯ уже успели уничтожить ее?
Љазалось, она уже ничего не весит, она лежала перед ним в кресле, как легкое
перышко, которое с минуты на минуту унесет ветром. € сквозь ее тихую дремоту
проступали мука и покорность. ”елисьен узнавал в ней только прежнее
изЯщество цветка, нежную, стройную шею на покатых плечах, овальное лицо,
преображенное лицо девственницы, возносЯщейсЯ на небо. …е волосы казались
сиЯнием, из-под прозрачного шелка кожи светилась кристально чистаЯ душа.
Ђнжелика была прекрасна красотой мученицы, освободившейсЯ наконец от бренной
плоти, - и ослепленный, обессиленный волнением ”елисьен в отчаЯнии ломал
руки. Ћна не просыпалась, и он все смотрел на нее.
Ќо вот, должно быть, его легкое дыхание коснулось лица Ђнжелики. Ћна
сразу широко открыла глаза. Ћна не шевелилась, глЯдела на ”елисьена и
улыбалась, как во сне. ’о был он, ”елисьен, Ђнжелика узнала его, хотЯ он
изменилсЯ. Ќо она думала, что спит, потому что часто видела его во сне, и
тогда ей было особенно горько просыпатьсЯ.
”елисьен протЯнул к ней руки и заговорил:
- џ люблю вас, дорогаЯ, бесценнаЯ... Њне сказали, что вы больны, и Я
прибежал... џ здесь, Я люблю вас.
Ђнжелика дрожала, она машинально провела рукой по глазам.
- ‚ерьте мне... џ у ваших ног, Я вас люблю, люблю навеки.
€ тут она вскричала:
- Ћ, это вы!.. џ уже не ждала вас, а вы пришли... Ќеверными, дрожащими
руками она схватила руки
”елисьена, она хотела убедитьсЯ, что перед ней не тень, не сонное
видение.
- ‚ы все еще любите менЯ, и Я вас люблю! Ћ, сильнее любить нельзЯ...
’о было головокружительное счастье, ликующий восторг первых минут
свиданиЯ; они забыли все, они знали только, что любЯт друг друга, что могут
говорить друг другу слова любви. ‚черашние горести и будущие препЯтствиЯ уже
не существовали; они не знали, как очутились вместе, но это свершилось, и
они смешали свои блаженные слезы, они прижались друг к другу в целомудренном
объЯтии; у ”елисьена в голове мутилось от жалости: Ђнжелика до того истаЯла,
что он, казалось, обнимал тень. ЌеожиданнаЯ радость словно парализовала ее,
и, опьЯненнаЯ счастьем, трепещущаЯ, она не владела своим телом,
приподнималась и снова падала в кресло.
- Ћ мой дорогой повелитель, исполнилось мое единственное желание:
увидеть вас, прежде чем умереть.
”елисьен поднЯл голову, тоскливо метнулсЯ:
- “мереть... Ќо Я не хочу! џ здесь, Я вас люблю!
Ђнжелика улыбнулась божественной улыбкой.
- Ћ, раз вы менЯ любите, Я могу умереть спокойно... џ не боюсь смерти,
Я засну вот так, на вашей груди... ‘кажите мне еще раз, что вы менЯ любите.
- џ люблю вас, как любил вчера, как буду любить завтра... Ќе
сомневайтесь в моей любви, Я буду любить вас вечно.
- „а, вечно...
Ђнжелика восторженно глЯдела перед собой в белую пустоту комнаты. Ќо
мало-помалу она начала пробуждатьсЯ, стала серьезной. ЋпьЯнение
рассеивалось, она начала думать. € факты изумили ее.
- …сли вы любите менЯ, почему же вы не приходили?
- ‚аши родители сказали мне, что вы разлюбили менЯ. џ тоже чуть не умер
от горЯ... Ќо, узнав, что вы больны, Я все-таки решилсЯ прийти к вам,
рискуЯ, что менЯ выгонЯт из дома, ведь двери его затворились передо мной.
- € мне тоже матушка сказала, что вы менЯ не любите, и Я поверила
матушке.... џ встречала вас с этой барышней, Я думала, что вы послушались
монсеньора.
- Ќет, Я выжидал. Ќо Я боЯлсЯ, Я трепетал перед ним. Ќаступило
молчание. Ђнжелика выпрЯмилась. …е лицо стало суровым, гневнаЯ морщина
перерезала лоб.
- ‡начит, они обманули и вас и менЯ, они лгали нам, они хотели нас
разлучить... Њы любим друг друга, а они нас мучили, они чуть не убили нас
обоих... Ќу что ж! Ћни поступили отвратительно, и это освобождает нас от
обещаний. Њы свободны.
ЋхваченнаЯ гневом и презрением, Ђнжелика встала. Ћна уже не чувствовала
себЯ больной, пробудившиесЯ гордость и страсть вернули ей силы. ‘читать свою
мечту погибшей к вновь обрести ее живой и сиЯющей! “бедитьсЯ, что они не
уронили своей любви, что виноваты другие! Ђнжелика словно выросла; уже
несомненнаЯ теперь победа возбуждала ее, толкала на открытое возмущение.
- Њы уйдем, - просто сказала она.
€ она решительно зашагала по комнате, полнаЯ мужества к воли. Ћна уже
выбирала пальто, чтобы накинуть на плечи, кружевную косынку на голову.
”елисьен вскрикнул от восторга, ибо Ђнжелика предупредила его желание;
он только и думал что о бегстве, но не решалсЯ заговорить о нем. Ћ, уйти
вместе, исчезнуть, раз и навсегда покончить со всеми неприЯтностЯми, со
всеми препЯтствиЯми! € это решилось мгновенно, без мучительной борьбы, без
размышлений!
- „а, мы убежим, дорогаЯ, любимаЯ, мы убежим немедленно! џ пришел за
вами, Я знаю, где найти карету. Љ утру мы будем уже далеко, так далеко, что
никто и никогда не найдет нас.
‚о все возрастающем возбуждении Ђнжелика открывала к гневно захлопывала
Ящики, но ничего из них не брала. Љак! Ћна терзалась долгие недели, она
старалась забыть ”елисьена и даже думала, что и вправду забыла его! €,
оказываетсЯ, все было ложью, всЯ эта мука была напрасной! Ќет, никогда она
не смогла бы начать эту ужасную борьбу сначала. ђаз они любЯт друг друга,
что может быть проще - они поженЯтсЯ, и никакой силе не разлучить их.
- Џослушайте, что мне нужно взЯть с собой?.. Ђх, как Я была глупа с
моей детской щепетильностью! …сли бы Я только знала, что они унизЯтсЯ до
прЯмой лжи! „а, Я умерла бы, а они бы все-таки вас не позвали... ‘кажите, а
белье, а платьЯ нужно взЯть? ‚от это платье теплее... Ћни вбили мне в голову
целую кучу предрассудков, кучу страхов. ’о - хорошо, а это - плохо, то можно
делать, а этого нельзЯ - словом, такаЯ неразбериха, что можно и впрЯмь стать
дурочкой. ‚се это ложь, они всегда лгали, существует только одно счастье -
жить и любить того, кто любит тебЯ... ‚ вас мое счастье, в вас красота, в
вас молодость, дорогой мой повелитель, и Я принадлежу вам навеки, навсегда;
моЯ единственнаЯ радость - это вы, делайте со мной, что хотите.
Ђнжелика торжествовала, в ней Ярко пылало врожденное, казалось, давно
уже угасшее пламЯ. …е опьЯнЯла неведомаЯ музыка, она видела свой царственный
отъезд, видела, как этот потомок кнЯзей увозит ее, делает ее королевой
какого-то далекого королевства, и она следует за ним, прижавшись к нему,
приникнув к его груди. Ѓезумный трепет невинной страсти охватил ее с такой
силой, что она изнемогала от блаженства.. Ѓыть вдвоем, наедине, лететь на
лошадЯх, бежать, исчезнуть, забытьсЯ в его объЯтиЯх!
- џ ничего не возьму, хорошо?.. Љ чему брать вещи?
”елисьен горел той же лихорадкой, что и она, он уже был, у двери.
- Ќичего не нужно... ‘корей идем.
- „а, верно, идем.
€ она присоединилась к нему. Ќо на пороге она обернулась, ей захотелось
бросить последний взглЯд на свою комнату. ‚се так же бледно горела лампа,
все так же стоЯл в вазе букет штокроз и гортензий, совсем живаЯ,
незаконченнаЯ роза сиЯла посреди станка и словно ждала. Ќикогда еще комната
не казалась Ђнжелике такой белой - белые стены, белаЯ постель, белый, словно
наполненный белым дыханием, воздух.
—то-то дрогнуло в ней, и ей пришлось оперетьсЯ на спинку стула.
- —то с вами? - беспокойно спросил ”елисьен.
Ђнжелика не отвечала, она дышала с трудом. ‚новь ее охватила дрожь,
ноги подкосились, она опустилась на стул.
- Ќе беспокойтесь, это ничего... џ отдохну минуту, и мы пойдем.
Ћни молчали. Ђнжелика оглЯдывала комнату, словно забыла в ней какую-то
драгоценность, какую, она не знала сама. ’о было сожаление; сначала легкое,
оно все возрастало, охватывало, душило ее. Ћна не понимала себЯ. Њожет быть,
эта белизна удерживает ее? Ћна всегда любила белый цвет, любила до того, что
потихоньку прЯтала обрезки белого шелка, чтобы тайно наслаждатьсЯ ими.
- Њинуту, еще только минуту, и мы уйдем, мой дорогой господин.
Ќо она даже не пыталась поднЯтьсЯ, ‚ тоске и тревоге ”елисьен встал
перед нею на колени.
- ‚ам плохо, чем Я могу помочь вам? …сли вам холодно, Я обниму ваши
ножки, Я буду греть их руками, пока они смогут идти.
Ђнжелика покачала головой.
- Ќет, нет, мне не холодно, Я могу идти... Џодождите минуту, одну
минуту.
”елиеьен Ясно видел, что какие-то невидимые цепи опутывают ее по рукам
и ногам, приковывают ее к месту так прочно, что, быть может, через несколько
секунд нельзЯ будет вырвать ее из власти этого невидимого. Ћн подумал, что
если не уведет ее сейчас же, то завтра ему неизбежно предстоит жестокаЯ
стычка с отцом, столкновение, которого он избегал вот уже много недель. € он
стал пламенно умолЯть и торопить Ђнжелику:
- €дем, сейчас на улице темно, карета умчит нас во мрак, мы будем
лететь все дальше, все дальше, нас убаюкает этот полет, мы заснем в объЯтиЯх
друг у друга, словно зарывшись в пух, и нам не страшен будет ночной холод. Ђ
когда настанет день, мы будем мчатьсЯ при Ярком солнце все дальше и дальше,
пока не приедем в страну счастьЯ... ’ам нас никто не будет знать, мы будем
жить одни, в огромном саду, мы забудем все тревоги и будем только любить
друг друга, любить все сильнее с каждым днем. ’ам будут расти цветы,
большие, как деревьЯ, и созревать плоды, сладкие, как мед. Њы будем жить,
как в сказке, среди вечно цветущей весны, мы будем жить поцелуЯми, дорогаЯ,
любимаЯ...
Ђнжелика дрожала, пламенное дыхание любви обжигало ей лицо. €, слабеЯ,
она всем существом тЯнулась к этим радостЯм.
- Ћ, сейчас, сию минуту!
- Ђ если нам надоест путешествовать, мы вернемсЯ сюда, мы восстановим
стены замка Ћткэров и здесь окончим наши дни. ќто моЯ мечта... …сли будет
нужно, Я с легким сердцем отдам на это дело все свое состоЯние. ‘нова
главнаЯ башнЯ будет выситьсЯ над двумЯ долинами. Њы поселимсЯ в почетных
покоЯх между башней „авида и башней Љарла ‚еликого. Њы отстроим залы,
укреплениЯ, часовню - весь огромный замок во всей варварской роскоши былых
времен, каким он был в пору своего могущества... € Я хочу, чтобы мы жили
жизнью прошлого; мы будем принцем и принцессой, нас будет окружать свита
рыцарей и пажей, стены в пЯтнадцать футов толщиной будут отделЯть нас от
всего мира, мы будем жить, как в легенде... ‘олнце садитсЯ за холмами, мы на
белых конЯх возвращаемсЯ с охоты, и крестьЯне на коленЯх приветствуют нас.
ђог трубит, опускаетсЯ подъемный мост. ‚ечером короли садЯтсЯ с нами за
стол. Ќаше царственное ложе стоит на возвышении под балдахином, как трон.
€грает далекаЯ нежнаЯ музыка, и мы среди пурпура и золота засыпаем в
объЯтиЯх друг друга...
Ђнжелика трепетала, теперь она улыбалась от горделивого удовольствиЯ,
хотЯ страданиЯ уже вернулись к ней, вновь овладели ею, стираЯ улыбку с ее
скорбных уст. €, увидев, что она невольным жестом словно пытаетсЯ отогнать
от себЯ соблазнительные видениЯ, ”елисьен удвоил пламенные мольбы, попыталсЯ
схватить возлюбленную в свои объЯтиЯ, унести ее насильно.
- Ћ, идемте! Ѓудьте моей!.. Ѓежим, забудем все в нашем блаженстве!
Ќо Ђнжелика в инстинктивном порыве вдруг высвободилась из его рук, и,
когда она стоЯла перед ним, с уст ее сорвашись слова:
- Ќет, нет! џ не могу, Я уже не могу!
Ѓорьба совсем обессилила ее, но она все еще колебалась и жалобно,
невнЯтно лепетала:
- “молЯю вас, будьте добры ко мне, не торопите менЯ, подождите... џ так
хотела повиноватьсЯ вам, чтобы доказать, что Я вас люблю, Я так хотела бы
уйти с вами рука об руку в далекие прекрасные страны, жить с вами в
королевском замке, в замке вашей мечты. ђаньше мне это казалось просто, Я
так часто строила планы нашего бегства... Ќо теперь... —то могу Я сказать
вам?.. ’еперь мне это кажетсЯ невозможным. ’еперь передо мной вдруг словно
захлопнулась дверь, и Я уже не могу выйти отсюда.
”елисьен снова попыталсЯ опьЯнить ее словами, но Ђнжелика жестом
заставила его замолчать.
- Ќет, не говорите ничего... Љак странно! —ем больше вы говорите мне
нежных, ласковых слов, чем сильнее вы убеждаете менЯ, тем страшнее мне
делаетсЯ, тем больший холод охватывает менЯ... Ѓоже мой! —то со мною? ‚аши
слова отдалЯют менЯ от вас! …сли вы еще заговорите, Я уже не смогу вас
слушать, вам придетсЯ уйти... Џодождите, подождите минутку.
€ она стала медленно ходить по комнате, стараЯсь справитьсЯ с собою, а
”елисьен неподвижно глЯдел на нее, и его охватывало все большее отчаЯние.
- џ уже думала, что не люблю вас, но, наверное, это было только с
досады, потому что, едва Я увидела вас у своих ног, как почувствовала, что
сердце мое готово разорватьсЯ, и первым моим порывом было следовать за вами,
быть вашей рабой... Ќо если Я люблю вас, то почему же Я вас боюсь? —то
мешает мне уйти отсюда? ‘ловно невидимые руки держат менЯ, не пускают,
привЯзывают к этой комнате за каждый волос.
Ђнжелика постоЯла перед кроватью, потом подошла к шкафчику и так
переходила от предмета к предмету. Ќесомненно, тайные нити свЯзывали ее с
комнатой, с мебелью. Ѓелые стены, белизна скошенного потолка окутывали ее
покрывалом невинности, и Ђнжелика не могла без слез, без муки сорвать с себЯ
это покрывало. Љомната уже стала частью ее самой, мир вещей вошел в нее. €
она еще Яснее понЯла это, когда оказалась перед станком, стоЯвшим у стола и
Ярко освещенным лампой. ‘ердце ее упало при виде начатой розы: никогда она
не закончит ее, если так преступно убежит с ”елисьеном. ‚ ее памЯти вставали
годы работы, такие спокойные, счастливые, и долгаЯ привычка к мирной и
честной жизни восставала против безумного решениЯ. Љаждый день, проведенный
в уютном домике вышивальщиков, каждый день деЯтельной и чистой жизни в этом
уединении перерабатывали каплю крови Ђнжелики.
€ ”елисьен, видЯ, что вещи приковывают ее, понЯл, что нужно торопитьсЯ
уйти.
- €дем, часы летЯт, скоро будет поздно. € тогда к ней пришла полнаЯ
Ясность.
- Ќет, уже поздно! - воскликнула она. - ‚ы видите, Я не могу идти за
вами. ђаньше во мне жили гордость и страсть, это они бросили менЯ в ваши
объЯтиЯ, это они жаждали, чтобы вы унесли менЯ. Ќо менЯ как будто подменили,
Я не узнаю себЯ. ђазве вы не слышите: все, что есть в этой комнате, громко
требует, чтобы Я осталась? € Я рада повиноватьсЯ.
Ќе говорЯ ни слова, не возражаЯ, ”елисьен попыталсЯ увести ее насильно,
как непослушного ребенка. Ќо Ђнжелика вырвалась и подбежала к окну.
- Ќет, бога ради! …ще недавно Я готова была следовать за вами. Ќо это
было последнее возмущение. ‚ менЯ вложили смирение и покорность, и
мало-помалу без моего ведома они росли во мне. Љаждый раз, как менЯ манил
унаследованный грех, борьба с ним делалась менее жестокой, Я все легче
торжествовала над собой. ’еперь все кончено - Я победила себЯ. Ћ мой дорогой
повелитель, Я так люблю вас! Ќе портите же нашего счастьЯ! ‘частье только в
покорности.
”елисьен опЯть шагнул к ней, но Ђнжелика уже стоЯла около открытого
балконного окна.
- ‚ы хотите, чтобы Я бросилась вниз?.. Џослушайте же, поймите: то, что
окружает менЯ, стало частью менЯ самой. Џрирода и вещи давно говорЯт со
мной, Я слышу голоса, и никогда они не говорили так громко, как сейчас...
‘лушайте! ‚есь ‘ад Њарии умолЯет менЯ не портить своей и вашей жизни, не
уходить с вами против воли вашего отца. ‚от этот певучий, такой прозрачный и
чистый голос - это еврот, он словно вливает в менЯ свою кристальную
свежесть. ‚от этот нежный, смутный хор - это весь пустырь, все травы и
деревьЯ, все, что живет в этом свЯщенном уголке, они ратуют за спокойствие
моей жизни. Ќо до менЯ доносЯтсЯ и еще более далекие голоса - это говорЯт
густые вЯзы епископского сада, там каждаЯ ветка ждет моей победы...
‘лушайте! ‚от еще один мощный, повелительный голос - это мой старый друг,
собор; он никогда не спит по ночам и сейчас наставлЯет менЯ. Љаждый камень
его стен, каждаЯ колонка на его окнах, каждаЯ башенка контрфорсов, каждый
свод абсиды говорЯт со мною, и Я слышу их шепот, Я понимаю их Язык.
Џрислушайтесь, они говорЯт, что даже смерть не убивает надежды. „лЯ того,
кто покорен, любовь существует вечно и вечно торжествует... € наконец - вы
слышите? - самый воздух полон шепота теней: это мои подруги, это прилетели
ко мне невидимые девы. ‘лушайте, слушайте!
€ Ђнжелика с улыбкой поднЯла руку, словно призываЯ к глубокому
вниманию. „ыхание теней овевало все ее существо. ’о были девы "‹егенды"; как
в детстве, она манила их в своем воображении, и они таинственно вылетали из
лежавшей на столе старинной книги с наивными рисунками. Џервой поЯвилась
одетаЯ волосами Ђгнеса с обручальным кольцом отца Џавлина на пальце. Џотом
прилетели и все остальные: вот ‚арвара, жившаЯ в башне, вот †еневьева с
Ягненком, вот –ецилиЯ под покрывалом, Ђгата с вырванными грудЯми, …лизавета,
просившаЯ подаЯниЯ по дорогам, Љатерина, победившаЯ в споре ученых докторов.
—удо сделало ‹юцию такой тЯжелой, что тысЯча мужчин и пЯть пар волов не
смогли утащить ее в зазорное место. ‚оспитатель Ђнастасии попыталсЯ обнЯть
ее - и ослеп. € все эти девы порхали в светлой ночи, они сверкали белизной,
их груди были растерзаны орудиЯми пыток, из зиЯющих ран текла не кровь, а
молоко. ‚оздух был чист, девы освещали ночь, словно струилсЯ поток звезд. Ћ,
умереть от любви, как они, умереть девственной, умереть, сверкаЯ белизной,
умереть при первом поцелуе супруга! ”елисьен подошел ближе.
- џ существую, Я живой, Ђнжелика, а вы отвергаете менЯ ради мечты...
- Њечты, - прошептала она.
- ‚едь эти видениЯ окружают вас только потому, что вы сами уверовали в
них... €демте, не вкладывайте вашу душу в мертвые вещи, и они замолчат.
Ђнжелика вздрогнула в экстазе.
- Ћ, нет! Џусть они говорЯт! Џусть говорЯт еще громче! ‚ них моЯ сила,
они дают мне смелость противитьсЯ вам... ќто небеснаЯ милость, и никогда еще
она не внушала мне столько мужества. Џусть это мечта, пусть Я сама создала
ее и потом поверила ей - это ничего не значит! ’еперь эта мечта спасает
менЯ, она уносит менЯ незапЯтнанной в мир видений... Ћ, покоритесь,
смиритесь, как смирилась Я! џ не хочу идти с вами.
€, несмотрЯ на всю свою слабость, Ђнжелика выпрЯмилась, решительнаЯ и
непреклоннаЯ.
- Ќо ведь вас обманули! - воскликнул ”елисьен. - —тобы разлучить нас,
прибегли ко лжи!
- Ћшибка ближнего не извинит нашей ошибки.
- Ћ, ваше сердце охладело ко мне, вы уже не любите менЯ.
- џ вас люблю и сопротивлЯюсь вам только во имЯ нашей любви, нашего
счастьЯ... „обейтесь согласиЯ отца, и Я пойду за вами.
- ‚ы не знаете моего отца. Ћдин бог может смЯгчить его... €так, все
кончено? …сли отец прикажет мне женитьсЯ на Љлер де ‚уанкур, Я и тогда
должен повиноватьсЯ?
Џри этом ударе Ђнжелика пошатнулась. Ћна не удержалась от жалоб.
- Ћ, это слишком!.. “йдите, умолЯю вас, не мучьте менЯ... ‡ачем вы
пришли? џ уже покорилась судьбе, Я уже освоилась с мучительной мыслью, что
вы менЯ не любите. € вот, оказываетсЯ, вы любите менЯ, и все мои пытки
начинаютсЯ сначала! Љак же вы хотите, чтобы Я жила?
”елисьен решил воспользоватьсЯ этой слабостью и повторил:
- …сли отец прикажет мне женитьсЯ...
Ђнжелика уже преодолела боль; сердце ее разрывалось, но она, с трудом
держась на ногах, дотащилась до стола, словно длЯ того, чтобы открыть
”елисьену путь к балкону.
- †енитесь на ней, нужно покорЯтьсЯ.
”елисьен уже стоЯл около окна: раз Ђнжелика гонит его, он уйдет.
- Ќо ведь это убьет вас! - крикнул он. Ђнжелика осталась спокойной.
- Ћ, это наполовину сделано, - улыбаЯсь, прошептала она.
…ще мгновение ”елисьен глЯдел на нее, такую бледную, худую, легкую, как
перышко, которое вот-вот унесет ветер. €, Яростно махнув рукой, он исчез в
ночном мраке.
Ђнжелика стоЯла, опершись на спинку кресла; когда ”елисьен скрылсЯ, она
отчаЯнно простерла руки в темноту. ’Яжкие рыданиЯ сотрЯсали все ее тело,
смертельный пот покрыл лицо. Ѓоже мой! ’еперь конец, она уже никогда не
увидит его! Ќоги ее подкосились, болезнь вернулась с удесЯтеренной силой.
…ле-еле добрела Ђнжелика до кровати и бездыханной упала на нее - она
победила. “тром ее нашли умирающей. ‹ампа сама погасла на рассвете посреди
торжествующей белизны спальни.

XIII

Ђнжелика умирала. ‘тоЯло светлое прохладное утро, какие выпадают в
конце зимы, на чистом небе весело сверкало солнце; было десЯть часов.
Ђнжелика не шевелилась в своей царственной, затЯнутой старинной розовой
тканью кровати; она была без сознаниЯ со вчерашнего днЯ. ‹ежа на спице,
беспомощно вытЯнув на одеЯле руки, словно точеные из слоновой кости, она не
открывала глаз. ‹ицо ее, осененное золотым сиЯнием волос, стало еще
прозрачнее. …сли бы не чуть заметное дыхание, ее можно было бы счесть
мертвой.
…ще накануне она почувствовала себЯ так плохо, что решила исповедатьсЯ
и причаститьсЯ. ‚ три часа добрый отец Љорниль принес ей свЯтые дары. Ђ к
вечеру, под ледЯным дыханием смерти, ее охватила жаднаЯ потребность
собороватьсЯ, получить небесное исцеление тела и души. €, прежде чем
потерЯть сознание, она успела еле слышно, невнЯтно прошептать ѓюбертине свою
последнюю просьбу: собороватьсЯ скорей, как можно скорей, потому что потом
будет уже поздно. Ќо надвигалась ночь, и решено было дождатьсЯ утра;
предупрежденный свЯщенник должен был скоро прийти.
‚се было готово, ѓюберы уже убрали комнату. ‚ окна било веселое
утреннее солнце, и обнаженные белые стены сиЯли, как зарЯ. ‘тол накрыли
белой скатертью. Џо обеим сторонам распЯтиЯ горели в принесенных из зала
серебрЯных подсвечниках две свечи. ’ут же стоЯли сосуд со свЯтой водой и
кропило, кувшин с водой, миска, полотенце и две белые фарфоровые тарелки: в
одной из них лежала вата, в другой - пакетики из белой бумаги. ‚ поисках
цветов обегали все теплицы нижнего города, но удалось достать только розы,
большие белые розы, покрывшие весь стол огромными, дрожащими, как белое
кружево, букетами. € среди этой белизны лежала умирающаЯ Ђнжелика, лежала,
закрыв глаза, и чуть заметно дышала.
ђано утром был доктор и сказал, что она не доживет до вечера. Љаждую
минуту она готова была умереть, не приходЯ в сознание. € ѓюберы ждали. €х
слезы ничего не могли изменить. Ћни сами хотели этой смерти, они сами
предпочли, чтобы дочь их умерла, но не нарушила долга, и, значит, бог хотел
того же вместе с ними. ’еперь уже не в их власти было вмешатьсЯ, им
оставалось только покоритьсЯ судьбе. ѓюберы ни в чем не раскаивались, но
изнывали от горЯ. ‘ тех пор, как Ђнжелика стала угасать, они бессменно
дежурили возле нее, отвергнув всЯкую постороннюю помощь. € в этот последний
час они вдвоем были с ней; они ждали.
”аЯнсоваЯ печь жалобно гудела, словно стонала; ѓюбер подошел к ней и
машинально открыл дверцу. ‘тало тихо, розы дрожали в теплом воздухе.
ѓюбертина прислушивалась к звукам, доносившимсЯ сквозь стену из собора. “дар
колокола поколебал старые камни, наверное, это отец Љорниль вышел из собора
со свЯтым миром. ѓюбертина спустилась вниз, чтобы встретить его на пороге.
Џрошло несколько минут; на узкой, витой лесенке раздалсЯ шум. €, пораженный
изумлением, дрожа от благоговейного ужаса и надежды, ѓюбер упал на колени
посреди теплой комнаты.
‚место старого свЯщенника вошел монсиньор, сам монсеньор в кружевной
епископской рЯсе и лиловой епитрахили; он нес серебрЯный сосуд с миром,
освЯщенным им самим в великий четверг. …го орлиные глаза смотрели прЯмо
перед собой, красивое бледное лицо под густыми прЯдЯми седых волос было
величаво. Ђ за ним, как простой причетник, шел отец Љорниль с распЯтием в
руке и с требником под мышкой.
…пископ остановилсЯ в дверЯх и торжественно провозгласил:
- Pax huic domui {Њир дому сему (лат.).}.
- Et omnibus habitantibus in ea {€ всем живущим в нем (лат.).}, - тише
откликнулсЯ свЯщенник.
…пископ и отец Љорниль вошли в комнату, за ними вошла дрожащаЯ от
волнениЯ ѓюбертина и встала на колени рЯдом с мужем. Ѓлагоговейно
склонившись, сложив руки, оба молились от всего сердца.
Ќа следующий день после свиданиЯ с Ђнжеликой у ”елисьена произошло
жестокое объЯснение с отцом. —уть не силой он ворвалсЯ в часовню, где
епископ еще молилсЯ после ночи, проведенной в мучительной борьбе с
неумиравшим прошлым. „олго сдерживаемое возмущение прорвалось наконец
наружу, и покорный сын, до сих пор такой почтительный и боЯзливый, открыто
восстал против отца. Њежду двумЯ мужчинами одной крови, одинаково легко
приходившими в бешенство, произошла ужаснаЯ сцена. ‘тарик встал со своей
молитвенной скамеечки, кровь бросилась ему в лицо, он молча, с высокомерным
упорством слушал сына. Ђ тот выкладывал все, что у него было на сердце,
говорил, все возвышаЯ голос, доходЯ почти до крика, и лицо его пылало, как у
отца. Ћн говорил, что Ђнжелика больна, что она близка к смерти, рассказывал,
в какое отчаЯние пришел, когда увидел ее, как предложил ей бежать г-месте с
ним и как она в свЯтом и. чистом самоотречении отказалась от этого замысла.
Ќо не равносильно ли убийству дать умереть этому покорному ребенку,
соглашающемусЯ принЯть возлюбленного только из рук отца? ‚едь она могла
получить его, получить вместе с его именем и состоЯнием - и все-таки она
сказала нет, она одержала победу над собой. € он любит ее, любит так, что
тоже умрет без нее, он презирает себЯ за то, что не может вместе с нею
испустить последний вздох! Ќе добиваетсЯ ли отец их горестной гибели? Ћ,
родовое имЯ, деньги и роскошь, упрЯмаЯ волЯ, что все это значит, когда можно
сделать счастливыми двух людей? ‚не себЯ от волнениЯ ”елисьен сжимал и ломал
свои дрожащие руки, требовал от отца согласиЯ, еще умолЯл его, но уже
начинал угрожать. Ќо епископ упорно молчал и решилсЯ разжать губы только длЯ
того, чтобы еще раз властно произнести: "Ќикогда!"
’огда, обезумев от гнева, ”елисьен потерЯл всЯкую сдержанность. Ћн
заговорил о матери. ќто она воскресла в нем и заЯвлЯет его устами свои права
на любовь. ђазве отец не любил ее? ђазве он радовалсЯ ее смерти? Љак же
может он быть таким жестоким к тем, кто любит, кто хочет жить! Џусть он
окружает себЯ холодом религиозного самоотречениЯ, все равно мертваЯ жена
восстанет из гроба, будет преследовать и мучить его за то, что он мучает ее
дитЯ. Ћна любила жизнь, она хочет жить вечно в детЯх и внуках, а он вновь
убивает ее, ибо запрещает сыну женитьсЯ на своей избраннице и тем прекращает
свой род. ЌельзЯ посвЯщать себЯ церкви после того, как уже успел посвЯтить
себЯ женщине. € ”елисьен бросал в лицо неподвижному, замкнувшемусЯ в
страшном молчании отцу обвинениЯ в убийстве и клЯтвопреступлении. Џотом, сам
испуганный своими словами, он убежал, шатаЯсь.
Ћставшись один, монсеньор, словно пораженный кинжалом в грудь, тЯжело
повернулсЯ и бессильно опустилсЯ коленЯми на молитвенную скамеечку. •риплый
стон вырвалсЯ из его груди. Ћ страданиЯ слабого сердца, непобедимаЯ немощь
плоти! Ћн все еще любит эту женщину, эту неизменно воскресающую покойницу,
любит, как в первую брачную ночь, когда он целовал ее белые ножки; он любит
и сына, как ее отражение, как оставленную ему частицу ее жизни; и эту
девушку, эту отвергнутую им молоденькую работницу, он и ее любит той же
любовью, какую питает к ней его сын. •оть он и не признавалсЯ себе в этом,
девушка растрогала его еще в соборе. …го очаровала ее простота, чудесный
аромат юности, исходивший от нее, ее золотые волосы и нежнаЯ шеЯ. …пископ
мысленно видел ее вновь, скромную, чистосердечную, обезоруживающе покорную.
€ это видение, подобно угрызению совести, преследовало его, овладеваЯ всем
его существом. ‚слух он мог отвергать эту девушку, но про себЯ знал, что она
держит его сердце в своих слабых, исколотых иголкой руках. € пока ”елисьен
безумно умолЯл его, епископу чудились позади его белокурой головы головы
обеих любимых женщин: той, которую он оплакивал, и той, что умирала от любви
к его сыну. €, рыдаЯ, не знаЯ, в чем обрести опору, истерзанный отец умолЯл
небо дать ему силы вырвать из груди свое сердце, ибо это сердце уже не
принадлежало богу.
Њонсеньор молилсЯ до самого вечера. Љогда он вышел из церкви, он был
бледен, как смерть, измучен, но полон решимости. Ћн не мог согласитьсЯ, он
повторЯл все то же ужасное слово: "Ќикогда!" Ћдин бог имел право изменить
его волю, и он молилсЯ, но бог молчал. Ќужно покоритьсЯ и терпеть.
Џрошло два днЯ. Ћбезумевший от горЯ ”елисьен все времЯ бродил вокруг
домика ѓюберов в ожидании новостей. Љаждый раз, когда кто-нибудь выходил
оттуда, ноги у него подкашивались от страха. € в то утро, когда ѓюбертина
побежала в церковь просить соборовать дочь, он узнал, что Ђнжелика не
доживет до вечера. Ћтца ЉорнилЯ не было в соборе, ”елисьен в поисках его
обегал весь город, ибо последнЯЯ его надежда была на помощь свыше. Ћн нашел
и привел доброго свЯщенника, но минутнаЯ надежда уже угасла, сомнение и
Ярость вновь овладели им. —то делать? Љак заставить небо вступитьсЯ? Ћн
бросилсЯ в епископство, опЯть ворвалсЯ к отцу, и его бессвЯзные, безумные
выкрики сначала просто испугали монсеньора. Џотом он понЯл, что Ђнжелика
умирает, ждет соборованиЯ и что теперь один бог может ее спасти. ”елисьен
прибежал только длЯ того, чтобы излить свою муку, порвать навсегда с
бездушным отцом, бросить ему в лицо обвинение в убийстве. Ќо монсеньор
слушал его без гнева, глаза его вдруг засиЯли Ярким светом, словно он
наконец услышал долгожданный голос небес.
Ћн сделал сыну знак пройти вперед и последовал за ним, говорЯ:
- …сли хочет бог, и Я хочу.
”елисьен задрожал всем телом. Ћтец согласилсЯ наконец, отрексЯ от своей
воли, положилсЯ на волю провидениЯ. ‹юди уже не в силах были помочь, бог
вступал в свои права. € пока монсеньор в ризнице принимал миро из рук отца
ЉорнилЯ, слезы ослеплЯли ”елисьена. Ћн пошел за отцом и свЯщенником, но не
осмелилсЯ войти в комнату и упал на колени перед открытой дверью.
- Pax huic domui.
- Et omnibus habitantibus in ea.
Њонсеньор совершил в воздухе крестное знамение серебрЯным сосудом с
миром и поставил его на белый стол между двух свечей. ‡атем он взЯл из рук
свЯщенника распЯтие, подошел к больной и дал ей поцеловать его. Ќо Ђнжелика
все еще не приходила в сознание, ее глаза были закрыты, руки неподвижно
вытЯнуты; она была похожа на те тонкие, словно окоченевшие каменные фигуры,
что высекаютсЯ на гробницах. …пископ внимательно посмотрел на нее, убедилсЯ
по слабому дыханию, что она еще не умерла, и приложил распЯтие к ее губам.
Ћн ждал, его лицо хранило величие свЯщеннослужителЯ, отпускающего грехи,
никакое человеческое чувство не светилось на нем; он ждал, пока не убедилсЯ,
что даже легкаЯ дрожь не проходит по лицу девушки, по ее солнечным волосам.
€ все-таки Ђнжелика жила, и этого было достаточно длЯ искуплениЯ.
’огда монсеньор взЯл у свЯщенника чашу со свЯтой водой и кропило; тот
поднес ему открытый требник, и епископ, окропив умирающую, прочел по латыни:
- Asperges me, Domine, hyssopo, et mundabor; lavabis me, et super nivem
dealbabor {’ы осыпешь менЯ, господи, исопом, и Я очищусь, ты омоешь менЯ, и
убелюсь паче снега (лат.).}.
Љапли воды обрызгали большую кровать, и всЯ она освежилась, как от
росы. Љапли упали на щеки, на руки Ђнжелики и медленно, одна за другой,
скатились, словно с бесчувственного мрамора. ’огда епископ повернулсЯ к
присутствующим и окропил их тоже. ‘тоЯвшие рЯдом на коленЯх, пламенно
молившиесЯ ѓюбер и ѓюбертина еще ниже склонились под оросившей их небесной
влагой. …пископ стал благословлЯть комнату; он окропил мебель, белые стены,
всю эту обнаженную белизну и, проходЯ мимо двери, вдруг увидел за порогом
коленопреклоненного, рыдающего, закрывшего лицо руками сына. Њонсеньор
трижды медленно поднЯл кропило и обрызгал ”елисьена очищающим нежным дождем
капель. ‘вЯтаЯ вода проливалась повсюду, изгонЯЯ невидимых, летающих
миллиардами бесов. ‚ эту минуту бледный луч зимнего солнца упал на кровать,
и в нем замелькали тысЯчи пылинок, тысЯчи мельчайших частиц; казалось, они
бесчисленной толпой спускались от угла окошка к холодным рукам умирающей,
чтобы омыть их и согреть своим теплом.
‚ернувшись к столу, монсеньор произнес молитву:
- Exaudi nos... {“слышь нас... (лат.).}.
Ћн не торопилсЯ. ‘мерть была здесь, в комнате, она спрЯталась в
складках занавесей из старинной розовой ткани, но монсеньор чувствовал, что
она медлит, что она подождет. € хотЯ бесчувственнаЯ девушка не могла ничего
слышать, он заговорил с ней:
- Ќе мучит ли что-нибудь твою совесть? „оверь мне своЯ сомнениЯ,
облегчи свою душу, дочь моЯ.
Ђнжелика лежала молча. …пископ дал ей времЯ длЯ ответа, но не дождалсЯ
его; он продолжал увещевать ее тем же громким голосом и, казалось, не
замечал, что слова его не доходЯт до умирающей.
- ‘осредоточьтесь, заглЯните в свою душу, просите мысленно прощениЯ у
бога. ’аинство очистит вас и придаст вам новые силы. ‚аши глаза станут
чистыми, уши целомудренными, ноздри свежими, уста свЯтыми, руки невинными...
€, не спускаЯ с девушки глаз, епископ до конца сказал все, что должен
был сказать, а она чуть заметно дышала, и ее сомкнутые ресницы даже не
вздрагивали. ’огда он приказал:
- Џрочтите символ веры.
Ћн подождал и сам произнес его:
- Credo in unum Deum... {‚ерую в единого бога... (лат.).}.
- Amen {Ђминь (лат.).}, - ответил отец Љорниль.
‚се времЯ было слышно, как на площадке лестницы в бессильной надежде
тЯжко рыдает ”елисьен. ‘ловно чувствуЯ приближение неведомых высших сил,
ѓюбер и ѓюбертина молились в одинаково боЯзливых и восторженных позах.
Њонсеньор начал службу, и долго раздавалось только бормотание молитв. Ћдна
за другой звучали литании, обращениЯ к мученицам и свЯтым, возносились звуки
"Kyrie eleison" {ѓосподи, помилуй (греч.).}, призывавшие все небо на помощь
страждущему человечеству.
Џотом голоса вдруг упали, наступило глубокое молчание. ‘вЯщенник
наклонил кувшин, монсеньор обмыл пальцы водой. € тогда наконец епископ взЯл
сосуд с миром, снЯл с него крышку Я подошел к кровати. Џриближалось
торжественное таинство - последнее таинство, обладавшее силой снимать все
грехи, смертные и отпустимые, грехи, до сих пор не прощенные, лежавшие
бременем на душе после всех принЯтых ранее причастий. Џоследнее таинство
отпускало и давно забытые, старые грехи, и грехи невольные, совершенные в
неведении, и грех уныниЯ, не позволЯющий твердо восстановитьсЯ в благодати
божьей. Ќо где они, эти грехи? “ж не прилетают ли они извне вместе с этими
плЯшущими в солнечном луче пылинками, как бы несущими зародыши жизни к
огромной царственной кровати, белой и холодной оттого, что на ней умирает
девственница?
Њонсеньор снова сосредоточил свой взглЯд на Ђнжелике и убедилсЯ, что ее
слабое дыхание еще не прервалось. Ћна лежала перед ним истаЯвшаЯ,
прекраснаЯ, как ангел, уже почти бестелеснаЯ, но он сурово запрещал себе
всЯкое человеческое чувство. …го палец не дрожал, когда он осторожно
обмакнул его в миро и приступил к помазанию пЯти частей тела, в которых
таЯтсЯ чувства, пЯти окон, через которые зло проникает в душу.
€ прежде всего монсеньор помазал глаза, помазал закрытые веки, -
сначала правый глаз, потом левый; его большой палец легко очертил в воздухе
крестное знамение.
- Per istam sanctam unctionem, et suam piissimam misericordiam,
induigeat tibi Dominus quidquid per visum deliquisti {ќтим свЯтым помазанием
и своим свЯтейшим милосердием да отпустит тебе господь все, в чем погрешила
ты зрением (лат.).}.
€ отпустились все грехи зрениЯ: похотливые взглЯды, непристойное
любопытство, суетное увлечение зрелищами, дурное чтение, слезы, пролитые по
недостойному поводу. Ќо Ђнжелика не знала другой книги, кроме "‡олотой
легенды", другого зрелища, кроме закрывавшей ей весь мир соборной абсиды. €
плакала она только тогда, когда покорность боролась в ней со страстью.
Ћтец Љорниль взЯл клочок ваты, вытер ей веки и положил клочок в пакетик
из белой бумаги.
‡атем монсеньор помазал уши, помазал прозрачные, как перламутр, мочки,
- правую, левую - и совершил крестное знамение.
- Per istam sanctam unctionem, et suam piissimam misericordiam,
indulgeat tibi Dominus quidquid per auditum deliquisti {ќтим свЯтым
помазанием и своим свЯтейшим милосердием да отпустит тебе господь все, в чем
погрешила ты слухом (лат.).}.
€ искупились все прегрешениЯ слуха: все дурные слова, все развращающие
мелодии, злословие, клевета и богохульство, выслушанные с удовольствием
непристойные речи, любовнаЯ ложь, ведущаЯ к нарушению долга, возбуждающие
плоть мирские песни, скрипки оркестров, сладострастно рыдающие под Яркими
люстрами. Ќо в своей замкнутой, монастырской жизни Ђнжелика не слышала даже
вольной болтовни соседок, даже ругательств кучера, подгонЯющего лошадей. € в
ее ушах не звучало другой музыки, кроме псалмопении, раскатов органа и
рокота молитв, от которых дрожал весь маленький, тесно прилепившийсЯ к
собору домик.
Ћтец Љорниль вытер ей уши клочком ваты и положил его в другой пакетик
из белой бумаги.
Њоноеньор помазал ноздри - правую, левую, - они были похожи на лепестки
белой розы, и его палец осенил их крестным знамением.
- Per istam sanctam unctionern, et suam piissimam misericordiam,
indulgeat tibi Dominus quidquid per odoratum deliquisti {ќтим свЯтым
помазанием и своим свЯтейшим милосердием да отпустит тебе господь все, в чем
погрешила ты обонЯнием (лат.).}.
€ обонЯние вернулось к девственной невинности, омытое от всей грЯзи, не
только от позорных чувственных ароматов, от соблазнов слишком сладко
пахнущих цветов, от разлитых в воздухе, усыплЯющих душу благоуханий, но и от
грехов внутреннего обонЯниЯ, от подаваемых ближнему дурных примеров, от
заразительной Язвы порока. Ќо прЯмодушнаЯ, чистаЯ Ђнжелика была лилией между
лилиЯми, большой лилией, благоухание которой укреплЯло слабых и давало
радость сильным. Ћна была так скромна, так нежна, что не выносила жгучего
запаха гвоздики, мускусного благоуханиЯ сирени, возбуждающего аромата
гиацинтов, - между всеми цветами ей нравились только спокойно пахнущие
фиалки и лесные первоцветы.
‘вЯщенник вытер ее ноздри и положил клочок ваты в пакетик из белой
бумаги.
’огда монсеньор помазал ее рот, чуть приоткрывшийсЯ слабым дыханием; он
положил крестное знамение на нижнюю губу.
- Per istam sanctam unctionem, et suam piissimam misericordiam,
indulgeat tibi Dominus quidquid per gustum deliquisti {ќтим свЯтым
помазанием и своим свЯтейшим милосердием да отпустит тебе господь все, в чем
погрешила ты вкусом (лат.).}.
€ рот превратилсЯ в чашу невинности, ибо на этот раз прощались все
низменные наслаждениЯ вкуса: лакомство, чувственное смакование вина и меда,
прощались все преступлениЯ Языка, этого виновника всех зол, подстрекателЯ и
соблазнителЯ, того, кто вызывает ссоры и войны, кто вводит в обман,
произносит ложь, от которой темнеет само небо. Ќо лакомство никогда не было
пороком Ђнжелики: она готова была, как …лизавета, питатьсЯ, чем попало, не
разбираЯ вкуса. € если она жила в заблуждении, то ее обманула мечта,
упование на неземные силы, стремление к невидимому - весь этот очарованный
мир, укреплЯвший ее невинность и сделавший из нее свЯтую.
‘вЯщенник вытер ей рот и положил клочок ваты в четвертый пакетик из
белой бумаги.
Ќаконец, монсеньор помазал руки девушки - руки, словно сделанные из
слоновой кости, бессильно лежавшие на простыне; он помазал ее маленькие
ладони, правую, потом левую, и очистил их от грехов знамением креста.
- Per istam sanctam unctionem, et suam piissimam misericordiam,
indulgeat tibi Dominus quidquid per tactum deliquisti {ќтим свЯтым
помазанием и своим свЯтейшим милосердием да отпустит тебе господь все, в чем
погрешила ты прикосновением (лат.).}.
€ теперь, омытое от последних пЯтен, все тело сверкало белизною,
простились все осквернЯющие прикосновениЯ, кражи, драки и убийства, а также
грехи всех остальных частей тела, которых не коснулось миро, - груди,
поЯсницы, ног, - ибо это последнее помазание отпускало и их вины; прощалось
все, что горит, что ревет, как зверь, в нашем теле: наш гнев, наши желаниЯ,
наши необузданные страсти, обуревающие нас вожделениЯ, запретные
наслаждениЯ, которых жаждет наша плоть. Ќе Ђнжелика уже подавила в себе и
необузданность, и гордость, и страсть; она уже одержала над собой победу и
теперь умирала, сраженнаЯ борьбою, словно прирожденное зло было вложено в
нее только длЯ того, чтобы она могла во славе восторжествовать над ним. €
она не знала даже, что в ней жили плотские желаниЯ, что тело ее стонало от
плотской страсти, не знала, что ее ночной трепет мог быть греховным, ибо она
была прикрыта щитом неведениЯ, и душа ее была бела, бела, как снег.
‘вЯщенник вытер руки, спрЯтал клочок ваты в пакетик из белой бумаги и
сжег все пЯть пакетиков в печке.
–еремониЯ была окончена. Џрежде чем приступить к последней молитве,
монсеньор вымыл пальцы. …му оставалось только, обратившись к умирающей с
последними увещеваниЯми, вложить в ее руку символическую свечу, котораЯ
изгонЯла бесов и означала, что принЯвшаЯ таинство стала невинна, как
младенец. Ќо Ђнжелика лежала недвижно, глаза ее были закрыты, она казалась
мертвой. Њиро очистило ее тело, оставило свои следы у пЯти окон души, но
жизнь не поЯвилась на ее лице. Њольбы и надежды были тщетны, чудо не
свершилось. ѓюбер и ѓюбертина все еще стоЯли рЯдом на коленЯх; они уже не
молились,, а только пристально, пламенно глЯдели на свое дитЯ и, казалось,
навсегда застыли в этой позе, как фигурки ожидающих воскресениЯ из мертвых
на старинных витражах. ”елисьен приполз на коленЯх к самой двери, он
перестал рыдать и тоже смотрел, напрЯженно вытЯнув шею, возмущенный глухотой
бога.
‚ последний раз монсеньор подошел к кровати; за ним следовал отец
Љорниль с зажженной свечой, которую нужно было вложить в руку умирающей. €
епископ, упорно выполнЯвший все обрЯды, чтобы дать богу времЯ длЯ свершениЯ
чуда, прочел формулу:
- Accipe lampadem ardentem, custodi unctionem tuam, ut cum Dominus ad
judicandum venerit, possis occurrere ei cum omnibus sanctis, et vivas in
saecula saeculorum {Џрими пылающий светильник, храни помазание твое, дабы,
когда приидет господь судить землю, встретила его со всеми свЯтыми его и
дабы жила ты во веки веков (лат.).}.
- Amen, - ответил свЯщенник.
Ќо когда попытались разжать руку Ђнжелики и вложить в нее свечу, рука
ее бессильно упала на грудь.
€ мучительнаЯ дрожь охватила монсеньора. „олго сдерживаемое волнение
вырвалось наконец наружу и разбило непреклонную жреческую суровость. Ћн
полюбил эту девочку, он полюбил ее еще в тот день, когда она рыдала у его
ног. € сейчас, смертельно-бледнаЯ, горько-прекраснаЯ, она вызывала в нем
такую жалость, что каждый раз, как он поворачивалсЯ к кровати, сердце его
тайно сжималось от скорби. Њонсеньор перестал сдерживатьсЯ, глаза его
увлажнились, две крупные слезы скатились по щекам. Ћчарование умирающей
победило его, он не мог вынести мысли о ее смерти.
€ он вспомнил чудеса, свершенные его предками, вспомнил дарованную им
силу исцелЯть больных и подумал, что, быть может, бог ожидает только его
отцовского согласиЯ.
Ћн воззвал к свЯтой Ђгнесе, которой поклонЯлсЯ весь его род, и, как
†еан V д'Ћткэр, молившийсЯ у изголовьЯ чумных и целовавший их в уста,
помолилсЯ и поцеловал Ђнжелику в губы.
- …сли хочет бог, и Я хочу.
€ Ђнжелика тотчас же открыла глаза. Ћна очнулась от долгого забытьЯ, и
во взглЯде ее не было изумлениЯ; ее теплые от поцелуЯ губы улыбались.
‚оплотилась ее мечта, свершилось то, о чем она, быть может, грезила в этом
длительном сне, и она сочла совершенно естественным, что монсеньор здесь, -
он пришел обручить ее со своим сыном, потому что час наконец, настал. Ћна
сама приподнЯлась и села посреди своей огромной царственной кровати.
‚ глазах монсеньора еще горел отсвет чуда, он повторил формулу:
- Accipe lampadem ardentem...
- Amen, - ответил свЯщенник.
Ђнжелика твердой рукой взЯла свечу и держала ее прЯмо перед собой.
†изнь вернулась к ней, пламЯ Ярко горело, изгонЯЯ духов тьмы.
ѓромкий крик пронессЯ по комнате. ”елисьен вскочил, словно подхваченный
ветром чуда, и тот же ветер словно придавил ѓюберов, - они стоЯли на
коленЯх, глаза их были широко раскрыты, лица пылали восторгом. €м казалось,
что кровать залита Ярким светом, что какаЯ-то белизна, подобнаЯ легким белым
перьЯм, подымаетсЯ в солнечных лучах, и белые стены, всЯ белаЯ комната
наполнЯютсЯ снежно-белым сиЯнием. ќтот свет исходил от Ђнжелики сидевшей
посреди белой кровати, как освеженнаЯ, выпрЯмившаЯсЯ на стебле лилиЯ.
‡олотистые волосы окружали ее голову ореолом, ее фиалковые глаза дивно
блестели, сиЯние жизни светилось в ее чистом лице. €, видЯ ее исцеленной,
потрЯсенный этой неожиданной милостью неба, ”елисьен приблизилсЯ к ней и
опустилсЯ на колени у кровати:
- „орогаЯ, вы узнаете нас, вы живы!.. џ ваш, отец согласен, само небо
вступилось за нас!..
Ђнжелика кивнула головой и весело засмеЯлась.
- Ћ, Я знала, Я ждала этого... ‚се, что Я видела, должно было
исполнитьсЯ.
Њонсеньор уже вновь обрел свое спокойное величие; он подошел к кровати,
поднес распЯтие к губам Ђнжелики, и на этот раз она смиренно и набожно
поцеловала его. Џотом епископ широкими движениЯми в последний раз
благословил крестным знамением всю комнату. ѓюберы и отец Љорниль рыдали.
”елисьен взЯл Ђнжелику за руку. Ђ в другой маленькой руке Ярко горела
свеча невинности.

XIV

‘вадьба была назначена на начало марта. Ќо Ђнжелика, хоть всЯ сиЯла
радостью, была еще очень слаба. ‚ первую неделю выздоровлениЯ она спустилась
в мастерскую, непременно желаЯ закончить барельефную вышивку панно длЯ
кресла монсеньора. "ќто моЯ последнЯЯ работа, - весело говорила она, -
нельзЯ же в трудную минуту оставить мастерскую без работницы!" Ќо это усилие
сломило Ђнжелику, и ей пришлось снова затворитьсЯ в комнате. Ћна была весела
и улыбалась, но здоровье полностью уже не вернулось к ней: всЯ бледнаЯ,
бестелеснаЯ, как во времЯ соборованиЯ, она двигалась тихо, словно призрак
после перехода от стола к окну, она отдыхала в задумчивости по целым часам.
€ свадьбу отсрочили. Ѓыло решено дождатьсЯ полного выздоровлениЯ, которое не
замедлит прийти при заботливом уходе.
…жедневно, перед закатом, Ђнжелику навещал ”елисьен. ѓюбер и ѓюбертина
были тут же, и все четверо проводили вместе чудесные часы, беспрестанно
строЯ все те же планы. Ђнжелика сидела в кресле, была очень жива и весела,
перваЯ заговаривала о близком будущем, о полноте их новой жизни, о
путешествиЯх, о восстановлении замка, о предстоЯщем счастье. € тогда
казалось, что она уже совсем вне опасности, что дружнаЯ весна, с каждым днем
врывающаЯсЯ в открытые окна все более горЯчими потоками, вливает в нее новые
силы. ‚ тЯжелую задумчивость она впадала только, когда оставалась одна и не
боЯлась, что за ней следЯт. Ќочью над ней проносились голоса; повсюду кругом
она слышала призывы земли; да и в самой себе ей все становилось Ясно - она
понимала, что чудо продолжитсЯ только до осуществлениЯ мечты. ђазве не была
она уже мертва, разве ее тогдашнее призрачное существование не было только
отсрочкой? ‚ часы одиночества эта мысль сладостно баюкала Ђнжелику; мысль о
смерти в момент высшего блаженства нисколько не смущала ее: она была
уверена, что доживет до своего счастьЯ. Ѓолезнь подождет! Ћт мысли о смерти
великаЯ радость Ђнжелики становилась серьезнее, и девушка безвольно, не
ощущаЯ своего тела, отдавалась ей, витаЯ в чистых восторгах. ’олько слыша,
как ѓюбер открывает дверь, или видЯ, что в комнату входит ”елисьен, она
выпрЯмлЯлась, притворЯлась здоровой и со смехом заговаривала о долгих годах
семейной жизни, заглЯдываЯ далеко-далеко в будущее.
Љ концу марта Ђнжелика, казалось, стала еще веселее. „ва раза, когда
она оставалась одна в своей комнате, с ней случались обмороки. Ћднажды утром
она упала около кровати как раз в ту минуту, когда ѓюбер поднималсЯ к ней с
чашкой молока; чтобы он не догадалсЯ, что с ней, Ђнжелика, не вставаЯ с
пола, принЯлась шутить и сделала вид, будто ищет иголку. Ќа следующий день
она была очень весела и потребовала, чтобы свадьбу ускорили, назначили на
середину апрелЯ. ‚се заспорили: ведь она еще так слаба, - почему же не
подождать? Људа торопитьсЯ?.. Ќо она была в лихорадочном возбуждении, ей
хотелось сыграть свадьбу сейчас же, немедленно. ’акаЯ спешка показалась
ѓюбертине подозрительной: на нее словно холодом повеЯло, и она, побледнев,
взглЯнула на Ђнжелику. Ќо больнаЯ уже успокоилась: пусть сама она знала, что
дни ее сочтены, в других ей надо было поддерживать иллюзию. “силием воли она
поднЯлась на ноги и заходила взад и вперед своей прежней упругой походкой;
она была очаровательна, говорила, что от свадьбы совсем поправитсЯ, так она
будет счастлива. Ќо, впрочем, пусть решает монсеньор. …пископ пришел в тот
же вечер, и Ђнжелика, глЯдЯ ему прЯмо в глаза, ни на секунду не отрываЯ от
них взора, объЯвила свое желание таким нежным и кротким голосом, что за ее
словами он услышал невысказанную горЯчую мольбу. Њонсеньор знал, и он понЯл.
Ћн назначил свадьбу на середину апрелЯ.
€ вот началась великаЯ суматоха приготовлений. ’ак как Ђнжелика еще не
достигла совершеннолетиЯ, ѓюберу, хоть он и был ее официальным опекуном,
пришлось просить согласиЯ на брак у управлЯющего попечительством о бедных, -
за ним все еще оставалась роль представителЯ семейного совета. —тобы
избавить ”елисьена и его невесту от всех неприЯтных подробностей, свЯзанных
с этим делом, его взЯл на себЯ мировой судьЯ г-н ѓрансир. Ќо Ђнжелика, видЯ,
что от нее что-то скрывают, в один прекрасный день потребовала сиротскую
книжку, чтобы своими руками отдать ее жениху. ‘мирение ее было безгранично,
она хотела, чтобы ”елисьен знал, из какого унижениЯ он поднЯл ее до блеска
своего легендарного рода, своего огромного богатства. Џусть он видит ее
дворЯнские грамоты - этот административный документ, этот арестантский
билет, где нет ничего, кроме даты да номера. Ћна еще раз перелистала книжку
и без всЯкого смущениЯ отдала ее ”елисьену, радуЯсь, что была ничем и что
только он делает ее всем. Ћн был глубоко тронут, встал на колени и со
слезами целовал ее руки, как будто это сна одарила его с небывалой
щедростью, - по-царски одарила его своим сердцем.
–елых две недели приготовлениЯ к свадьбе занимали весь Ѓомон,
перевернули вверх дном верхний и нижний город. Џередавали, будто над
приданым день и ночь работает двадцать мастериц. ‡а шитьем одного только
подвенечного платьЯ сидели три женщины, а были еще миллионные свадебные
подарки, потоки кружев, шелков, атласа и бархата, горы драгоценных камней,
королевских алмазов. Ќо что особенно волновало обывателей - это щедраЯ
милостынЯ. Ќевеста хотела подарить бедным столько же, сколько дарили ей
самой, раздать им еще один миллион, чтобы он просыпалсЯ над всей округой,
подобно золотому дождю; Ќаконец-то она смогла удовлетворить всегдашнюю свою
страсть к благотворительности, удовлетворить с такой широтой, какаЯ бывает
только во сне, - чтобы из неоскудевающих рук устремилсЯ на беднЯков целый
поток богатства, целое наводнение благ земных! ЏригвожденнаЯ к старому
креслу в голой белой комнатке, она смеЯлась от восторга, когда отец Љорниль
приносил ей листы раздач. …ще, еще! …й все казалось мало. …й хотелось, чтобы
дедушка Њаскар наслаждалсЯ кнЯжескими пирами, чтобы уто жили в роскошном
дворце, чтобы тетушка ѓабэ выздоровела и помолодела от денег; а что до
‹амбалезов, матери и всех трех дочерей, то их ей хотелось завалить туалетами
и драгоценностЯми. ѓрад червонцев сыпалсЯ на город, словно в волшебной
сказке; не ограничиваЯсь удовлетворением повседневных нужд, он придавал
жизни красоту и радость, и золото растекалось по улицам, сверкаЯ под Ярким
солнцем милосердиЯ.
Ќаконец в канун славного днЯ все было готово. ”елисьен приобрел на
улице Њаглуар, за зданием епископства, старинный особнЯк и кончал обставлЯть
его с царственной роскошью. ’ам были просторные комнаты с великолепными
обоЯми, наполненные драгоценной мебелью, гостинаЯ, всЯ в старых коврах,
голубой будуар нежных тонов утреннего неба и, главное, спальнЯ, настоЯщее
гнездышко из белого шелка и белых кружев, всЯ белаЯ, легкаЯ, летучаЯ, как
трепещущий свет. ‡а Ђнжеликой хотели прислать экипаж, чтобы она поехала
взглЯнуть на все эти чудеса, но она упорно отказывалась. Ћна с радостной
улыбкой слушала рассказы о новом доме, но сама не давала никаких указаний,
не хотела никак вмешиватьсЯ в устройство. Ќет, нет, ведь все это так далеко,
в том неведомом мире, которого она еще не знает!.. € раз уж люди, которые ее
любЯт, с такой нежностью готовЯт ей это счастье, - она хочет войти в него,
как входит в свое земное царство сказочнаЯ принцесса, ЯвившаЯсЯ из
фантастической страны. Ќе хотела она видеть и подарков, которые ведь тоже
были в том мире: ни тонкого бельЯ с ее инициалами под короной маркизы, ни
парадных туалетов с богатой вышивкой, ни старинных драгоценностей, подобных
тЯжелым сокровищам собора, ни современных ювелирных игрушек, этих чудес
тонкой работы, этого дождЯ бриллиантов чистейшей воды. „лЯ победы мечты
довольно было, чтобы все это богатство ждало Ђнжелику в ее доме, сверкаЯ в
близком будущем ее новой жизни. € только подвенечное платье принесли невесте
в утро перед свадьбой.
‚ это утро Ђнжелика проснулась на своей широкой кровати раньше всех, и
на минуту ее охватила бесконечнаЯ слабость; она испугалась, что не сможет
встать на ноги. Љогда она все-таки попробовала поднЯтьсЯ, колени ее
подогнулись, и невыносимаЯ, смертнаЯ тоска охватила все ее существо,
прорвавшись сквозь напускную бодрость и веселье последних недель. Ќо в
комнату радостно вошла ѓюбертина, и Ђнжелика сама удивилась, как ей удалось
сразу встать и пойти: ее поддерживала уже не своЯ собственнаЯ сила, а
какаЯ-то невидимаЯ помощь, чьи-то тайные дружеские руки несли ее. Ќевесту
одели. Ћна ничего не весила, она была так легка, что даже мать удивлЯлась и,
шутЯ, советовала ей не двигатьсЯ с места, чтобы не улететь. ‚о все времЯ
одеваниЯ маленький, чистый домик ѓюберов, живший под крылом у собора,
сотрЯсалсЯ от мощного дыханиЯ гиганта, от поднЯвшейсЯ в нем праздничной
возни, от лихорадочного оживлениЯ причта и, главное, от звона колоколов, -
от их неумолчного радостного рева, сотрЯсавшего древние камни.
“же целый час колокола звонили над верхним городом, словно в великий
праздник. ‚стало сиЯющее солнце; прозрачное апрельское утро, с его волной
весенних лучей, оживленное звонким благовестом, поднЯло на ноги всех
обывателей. ‚есь Ѓомон радовалсЯ замужеству милой вышивальщицы, приковавшей
к себе все сердца. Ћслепительное солнце засыпало улицы брызгами света,
словно золотым дождем тех сказочных благодеЯний, что струились из хрупких
рук Ђнжелики. € под этим ликующим светом толпа людей стекалась к собору,
заполнЯла боковые приделы и, не умещаЯсь в стенах, запружала ‘оборную
площадь. ѓотический фасад, покрытый богатым орнаментом, возвышалсЯ над
основанием суровой романской кладки, как букет каменных цветов,
распустившихсЯ всеми лепестками. Љолокола неустанно гремели на всех
колокольнЯх, и собор казалсЯ воплощением великолепиЯ этой свадьбы, этого
чудесного взлета бедной девушки. ‚се пламенело и устремлЯлось ввысь: ажурное
кружево камнЯ, лилейное цветение колонок, аркад и балюстрад, осененные
балдахинами ниши со статуЯми свЯтых, резные коньки в форме трилистников,
разукрашенные орнаментом из крестиков и цветов, огромные розы,
распускающиесЯ в мистическом свете оконных стекол.
‚ десЯть часов загремел орган, и Ђнжелика с ”елисьеном вошли в церковь,
медленно продвигаЯсь между тесными рЯдами толпившихсЯ людей к главному
алтарю. ‚здох умиленного восхищениЯ пронессЯ над головами. ‚зволнованный и
гордый ”елисьен был прекрасен, как белокурый бог; в строгом черном фраке он
казалсЯ еще стройнее обычного. Ќо вид Ђнжелики всколыхнул все сердца, - так
восхитительно прекрасна была она в своем таинственном, призрачном
очаровании. Ќа ней было белое муаровое платье, очень просто отделанное
старинными мехельнскими кружевами, которые держались на нитках чистого
жемчуга, окаймлЯвших корсаж и воланы юбки. ”ата из старых английских кружев,
укрепленнаЯ в волосах тройной жемчужной коронкой, покрывала ее с головы до
пЯт. € больше на ней не было ничего - ни цветка, ни драгоценного камнЯ, -
ничего, кроме этой легкой ткани, этого зыбкого облака, овевавшего, как
трепетные крыльЯ, ее нежное лицо девственницы с витража, ее фиалковые глаза
и золотистые волосы.
„ва кресла кармазинного бархата ждали ”елисьена и Ђнжелику у алтарЯ; а
за ними ѓюбер и ѓюбертина под приветственный гром органа преклонили колени
на подушке, приготовленной длЯ родных. “ них только что случилась великаЯ
радость, и они все еще не могли прийти в себЯ, не знали, как выразить
благодарность за это счастье, дополнЯвшее их радость за дочь. Ќакануне
свадьбы ѓюбертина пошла на кладбище; ей взгрустнулось при мысли о предстоЯ.
щем одиночестве, о том, как опустеет их домик, когда в нем не будет любимой
дочери, и она долго молилась над материнской могилой. ‚друг что-то
шевельнулось у нее под сердцем, и она всЯ затрепетала: исполнилось наконец
ее желание! ‘пустЯ долгих тридцать лет упрЯмаЯ покойница простила ѓюбера и
ѓюбертину, послала им из глубины могилы так горЯчо желанного, такого
долгожданного ребенка. Ќе было ли это наградой за их милосердие, за то, что
однажды, в снежный зимний день, они подобрали на паперти жалкую нищенку,
ныне сочетающуюсЯ с кнЯзем во всей пышности церковного обрЯда? € они стоЯли
на коленЯх, не молЯсь, не произносЯ положенных слов, но таЯ от счастьЯ,
исходЯ благодарностью. Ђ по другую сторону нефа сидел в своем епископском
кресле другой родственник брачующихсЯ - сам монсеньор, представлЯвший здесь
бога и исполненный его величиЯ. € в блеске свЯщенных одежд лицо его сиЯло
возвышенной чистотой, отрешением от всех страстей земных, а позади, над его
головой, два ангела держали на вышитом панно славный герб Ћткэров.
€ вот началсЯ торжественный обрЯд. ‚ церкви было городское духовенство
в полном составе: свЯщенники, желаЯ почтить своего епископа, сошлись со всех
приходов. ‚ потоке белых стихарей, распиравшем решетки, сверкали золотые
ризы певчих и выделЯлись красные платьЯ детей из хора. ‚ это утро вечный
мрак боковых приделов, придавленных романскими сводами, освещалсЯ Ярким
апрельским солнцем, от которого витражи загорались пожаром драгоценных
камней. ‚ полутьме нефа густо роились пылающие свечи, бесчисленные, как
звезды на летнем небе. ‚ центре храма они пламенели жарким огнем верующих
душ на главном алтаре - этом символе неопалимой купины; кругом они рдели в
подсвечниках, паникадилах и люстрах; перед брачующимисЯ, словно два солнца,
горели два огромных канделЯбра с округлыми ветвЯми. Њасса зелени превратила
хоры в цветущий сад, где целыми охапками распускались белые азалии, белые
камелии, белые лилии. ‘квозь зелень до самой глубины абсиды сверкали золото
и серебро, тускло блестели полосы шелка и бархата, вдали ослепительно сиЯло
дарохранилище. Ђ над всем этим блеском возвышалсЯ неф, и четыре огромных
колонны поддерживали крестовый свод в трепетном пылании бесчисленных
огоньков, от которых бледнел Яркий свет высоких готических окон.
Ђнжелика хотела, чтобы ее венчал добрый отец Љорниль. ‚идЯ, как он в
сопровождении двух причетников выходит вперед в своем стихаре с белой
звездою, она улыбнулась. ‘былась наконец ее мечта, она сочеталась наконец с
богатством, красотой и мощью превыше всех надежд. –ерковь пела всеми трубами
органа, сиЯла всеми свечами, жила жизнью всей толпы верующих и духовенства.
Ќикогда еще этот древний ковчег не сверкал таким величественным торжеством;
он словно разроссЯ, раздалсЯ в своем благолепии от великого счастьЯ. €
Ђнжелика улыбалась среди этой радости, - улыбалась, чуЯ в себе смерть и
торжествуЯ победу. ‚ходЯ в собор, она взглЯнула на капеллу Ћткэров, где
спали вечным сном ‹ауретта и Ѓальбина - ‘частливые покойницы, унесенные из
мира в расцвете молодости и блаженства любви. ‚ этот последний час она
достигла совершенства, она победила свою страсть, очистилась, обновилась, в
ней не осталось даже гордости победы, - она примирилась со своим собственным
уничтожением в ликующем гимне своего друга - собора. € колени она преклонила
как смиреннаЯ и покорнаЯ раба, до конца освобожденнаЯ от первородного греха
и счастливаЯ своим самоотречением.
‘ойдЯ с амвона, отец Љорниль дружеским тоном прочел поучение. Ћн
приводил в пример брачующимсЯ брак €исуса •риста с церковью, говорил о
будущем, о долгой жизни в лоне веры, о детЯх, которых надо будет воспитать
христианами; и перед лицом этих надежд Ђнжелика опЯть улыбнулась, а
”елисьен, стоЯ бок о бок с нею, трепетал при мысли о счастье, теперь уже
казавшемсЯ ему верным. Џотом начались обрЯдные вопросы и ответы, свЯзывающие
двух людей на всю жизнь. Ђнжелика произнесла "да" взволнованно, от глубины
души, ”елисьен - громко и серьезно, с большой нежностью. ‘вершилось
невозвратимое. ‘вЯщенник соединил правые руки брачующихсЯ, пробормотав
формулу: "Ego conjungo vos in matrimonium in nomine Patris, et Filii, et
Spiritus sancti" {}. Ћставалось благословить кольцо - символ нерушимой
верности и вечной свЯзи. ќтот обрЯд немного затЯнулсЯ. ‘вЯщенник
крестообразно двигал кропильницей в серебрЯной чаше над золотым кольцом.
"Benedic, Domine, annulum hunc" {Ѓлагослови, господи, кольцо сие (лат.).}. €
вот он отдал это кольцо новобрачному, свидетельствуЯ, что церковь замыкает
его сердце своею печатью, чтобы более уже не вошла в него ни одна женщина, а
муж надел его на палец жене, даваЯ ей понЯть, что отныне и навеки он будет
длЯ нее единственным в свете мужчиной. ’о было тесное и вечное соединение, -
длЯ жены знак зависимости, длЯ мужа - постоЯнное напоминание о принесенной
клЯтве, то было и обетование долгих годов общей жизни; золотой кружок сковал
обоих до могилы. € пока свЯщенник, закончив последние молитвы, еще раз
наставлЯл новобрачных, Ђнжелика все улыбалась своей Ясной улыбкой
самоотречениЯ: она знала.
€ весело загремел орган вслед уходЯщему с причетниками отцу Љорнилю.
‚еличественно-неподвижный монсеньор ласково взирал на юную чету орлиными
глазами. ѓюберы, не вставаЯ с колен, глЯдели вверх, ослепленные слезами
радости. ‚еличественнаЯ музыкальнаЯ фраза органа прокатилась по собору и
разрешилась градом высоких частых звуков, рассыпавшихсЯ под сводами, подобно
утренней песне жаворонка. ’олпа верующих, теснившихсЯ в нефе и приделах,
дрогнула, по ней пронессЯ умиленный шепот. “браннаЯ цветами, всЯ в огнЯх,
церковь гремела ликованием свЯщенного обрЯда.
…ще два часа продолжалось торжество, - пели мессу с воскурениЯми. ‚ышел
свЯщенник в белом нарамнике, а за ним церемониарий, два кадилоносца - один с
кадилом, другой с сосудом длЯ ладана, - и два сослужителЯ с горЯщими свечами
в больших золотых подсвечниках. Џрисутствие монсеньора усложнЯло служение,
вводило лишние поклоны, лишние целованиЯ. Ћт нагибаний и коленопреклонений
ежеминутно развевались полы стихарей. ’о вдруг весь капитул вставал со своих
старых разукрашенных резьбой скамей, то клир, заполнЯвший абсиды,
простиралсЯ на полу, словно повергнутый дыханием небес. ‘вЯщенник пел в
алтаре, а когда он умолкал и садилсЯ, хор подхватывал мелодию. ‘урово
звучали басы, и высоко разносилось легкое, воздушное, как архангельские
флейты, пение детей. Ќо вот раздалсЯ прекрасный, чистый голос, девичий
голос, ласкающий слух, - как говорили, голос самой мадмуазель Љлер де
‚уанкур, котораЯ захотела петь на этой чудесной свадьбе. Ђккомпанирующий
орган как будто вздохнул глубоким вздохом умилениЯ, в его гуле слышалась
Ясность доброй и счастливой души. ‚ремЯ от времени музыка прерывалась
внезапными паузами, а потом вновь гремели мощные раскаты органа, и
церемониарий вел за собою сослужителей с подсвечниками, подводил
кадилоносцев к свЯщеннику, а тот благословлЯл ладан в сосудах. € каждую
минуту, сверкнув в воздухе, взлетали кадила на звенЯщих серебром цепЯх. ‚есь
собор синел благовонным дымом: окуривали епископа, духовенство, алтарь,
евангелие - всех людей и все вещи, вплоть до сгрудившейсЯ толпы народа. Ќа
долю каждого приходилось по три взмаха кадила: один направо, один налево,
один вперед.
Ђ между тем Ђнжелика и ”елисьен на коленЯх набожно слушали мессу - это
таинственное свершение брака •ристова с церковью. “ каждого была в руках
горЯщаЯ свеча, символ девственности, сохранЯемой с самого крещениЯ. Џосле
молитвы господней новобрачные в знак покорности, стыдливости и смирениЯ
слушали под фатою, как свЯщенник, стоЯ по правую сторону алтарЯ, читал
положенные молитвы. ‚ руках у них все еще пылали свечи, напоминаЯ им, что
всегда, даже в радостЯх благочестивого брака, надо думать о смерти. Џотом
все кончилось, евхаристиЯ совершилась, и свЯщенник скрылсЯ, сопровождаемый
церемониарием, кадилоносцами и сослужителЯми, но прежде помолилсЯ богу за
новобрачных, чтобы они видели, как дети их плодЯтсЯ и множатсЯ до третьего и
четвертого колена.
€ тогда возликовал весь собор. Ћрган заиграл триумфальный марш,
сотрЯсаЯ древние стены громовыми раскатами музыки. ’репетнаЯ толпа поднЯлась
со скамей, и каждый вытЯгивалсЯ на цыпочках, желаЯ видеть новобрачных;
женщины становились на сиденьЯ, и до самой глубины темных боковых часовен
теснились рЯды голов; все уста улыбались, все сердца бились. Ѓесчисленные
свечи Ярче запылали при этом последнем прощании, огоньки их тЯнулись кверху,
и высокие своды мерцали под отсветами. ‘реди цветов и зелени, среди
роскошных орнаментов и разукрашенных свЯщенных сосудов раздалсЯ последний
возглас клира. € вдруг под самым органом распахнулись настежь главные врата
и в темной стене открылась полоса Яркого дневного света. ’ам, за вратами,
было прозрачное апрельское утро, живое весеннее солнце, веселые белые домики
‘оборной площади; и там новобрачных ждала новаЯ, еще более многочисленнаЯ
толпа, ждала с еще большей нетерпеливой радостью, уже готоваЯ разразитьсЯ
жестами и криками. ЏламЯ свечей побледнело, гром органа покрыл уличный шум.
€ медленным шагом вдоль двойной изгороди прихожан Ђнжелика и ”елисьен
направились к дверЯм. ’оржество окончилось, Ђнжелика вышла из круга мечты и
двигалась туда, в действительность. ‡алитаЯ резким светом паперть выводила
ее в неведомый мир, и Ђнжелика замедлЯла шаг, вглЯдываЯсь в полные суеты
дома, в шумную толпу, во всю эту жизнь, котораЯ приветствовала ее и
провозглашала ее имЯ. Ћна была так слаба, что мужу пришлось почти нести ее,
но продолжала улыбатьсЯ, - она думала о кнЯжеском дворе, полном
драгоценностей и королевских уборов, где ее ждал белый шелковый свадебный
чертог. ‡адохнувшись, она на мгновение остановилась, но потом снова собрала
силы и сделала еще несколько шагов. ‚зглЯд ее упал на блестевшее на пальце
кольцо, и она улыбнулась этим вечным узам. ‚от тогда-то, на пороге церковной
двери, у рЯда ступеней, спускавшихсЯ на площадь, Ђнжелика покачнулась. Ќе
достигла ли она пределов счастьЯ? Ќе здесь ли кончалась радость бытиЯ?
Џоследним усилием она приподнЯлась на носках и приникла к устам ”елисьена. €
с этим поцелуем к ней пришла смерть.
Ќо конец ее был беспечальным. Њонсеньор, теперь спокойный, вновь
обратившись мыслью к божественному небытию, привычным жестом пастырского
благословениЯ помог ее душе разрешитьсЯ от тела. Џрощенные ѓюберы
возвращались к реальной жизни, охваченные восторженным чувством; им
казалось, что кончилсЯ сон. ‚есь собор, весь город справлЯл праздник. ѓромче
гремел орган, во всю силу звонили колокола, и в сиЯнии весеннего солнца
толпа приветствовала кликами любЯщую чету у таинственных врат небесного
храма. Ђнжелика, счастливаЯ, чистаЯ, возносилась от черных романских
приделов к пламенеющим готическим сводам, среди остатков позолоты и росписи,
возносилась к воплощению своей мечты, к цветущему раю церковных легенд.
”елисьен держал в руках только нежную, хрупкую оболочку - подвенечное
платье из кружев и жемчугов, горсть легких, еще теплых перышек улетевшей
птицы. Ћн давно уже чувствовал, что обладает лишь тенью. ‚идение, пришедшее
из невидимого, вернулось в невидимое. Џризрак скрылсЯ, рассеЯлсЯ обман
зрениЯ. ‚се - только мечта. € Ђнжелика исчезла на вершине своего счастьЯ с
тихим вздохом поцелуЯ.

1888.
Last-modified: Fri, 12 Dec 2003 13:49:35 GMT
Ћцените этот текст: