й и покоем  старую  мастерскую.  ‘колько  часов,  полных  обманчивой
прелести, провел он в этой комнате! ‘  глубокой  болью  он  чувствовал,  что
оставлЯет здесь свое сердце. Ќо больше всего его мучило,  что  он  не  может
объЯснитьсЯ, что уносит с собой ужасную неизвестность. Ќаконец  он  вынужден
был уйти.
     …два за ним закрылась дверь, как ѓюбер спросил:
     - —то с тобой, дитЯ мое? ’ы нездорова?
     - Ђх, нет! Џросто этот мальчишка надоел  мне.  џ  больше  не  хочу  его
видеть.
     € ѓюбертина сказала:
     - Ћтлично, ты его не увидишь. Ќо все-таки нужно быть вежливой.
     Ђнжелика под  каким-то  предлогом  убежала  в  свою  комнату.  ’ам  она
залилась слезами. Ђх, как она  счастлива  и  как  страдает!  Ѓедный,  милый,
любимый! Љак грустно ему было уходить! Ќо она  поклЯлась  свЯтым  мученицам:
она любит его так, что готова умереть от любви, и он никогда  не  узнает  об
этом.
  
        VII 
 
     ‚ тот же вечер Ђнжелика, сказавшись  больной,  сейчас  же  после  ужина
поднЯлась к себе. “тренние волнениЯ, борьба с собой вконец измучили ее.  Ћна
быстро  разделась,  забилась  с  головой  под  одеЯло  и  вновь  разразилась
рыданиЯми в мучительном желании исчезнуть, не существовать больше.
     Џроходили часы за часами, наступила ночь - жгучаЯ июльскаЯ ночь; душнаЯ
тишина лилась в настежь распахнутые окна. Њириады  звезд  мерцали  в  черном
небе. Ѓыло около одиннадцати часов, а ущербный месЯц  в  последней  четверти
должен был показатьсЯ только к полуночи.
     Ђнжелика  все  плакала  в  темной  комнате,  слезы  текли  неиссЯкаемым
потоком, как вдруг за дверью раздалсЯ  какой-то  шорох,  и  девушка  поднЯла
голову.
     Ќаступила тишина, потом чей-то голос нежно позвал:
     - Ђнжелика... Ђнжелика... дорогаЯ!..
     Ћна узнала  голос  ѓюбертины.  ‚ероЯтно,  ложась  с  мужем  спать,  она
услышала далекий плач,  обеспокоилась  и  пришла  полуодетаЯ  наверх,  чтобы
посмотреть, в чем дело.
     - ’ы больна, Ђнжелика?
     ‡атаив  дыхание,  девушка  не  отвечала.  ‘трастнаЯ  жажда  одиночества
всецело поглотила ее, только одиночество могло облегчить ее  страданиЯ;  она
не вынесла бы утешений и ласк, даже от матери. Ћна  представлЯла  себе,  как
ѓюбертина стоит за дверью, босаЯ, если судить по  звуку  шагов.  Џрошло  две
минуты, Ђнжелика чувствовала, что мать все еще здесь,  что  она  склонилась,
прижавшись ухом к двери, и придерживает  своими  красивыми  руками  небрежно
накинутую одежду.
     Ќе слыша больше ничего, не различаЯ даже дыханиЯ дочери,  ѓюбертина  не
осмелилась позвать еще раз. Ћна была уверена,  что  слышала  плач,  но  если
девочка в конце концов заснула, к  чему  будить  ее?  Ћна  подождала  еще  с
минуту,  огорченнаЯ  тем,  что  дочь  скрывает  от  нее  свое  горе,  смутно
догадываЯсь о его причинах и сама охваченнаЯ огромной нежностью и волнением.
Ќаконец она решилась уйти и спустилась ощупью, так же, как поднЯлась,  -  ей
был знаком каждый поворот; в глубокой темноте дома раздавалсЯ только  легкий
шорох ее шагов.
     ’еперь уже Ђнжелика прислушивалась, сидЯ на кровати. Ѓыло так тихо, что
ода Явственно различала чуть слышное шуршание босых пЯток по ступенЯм. ‚низу
открылась  и  вновь  закрылась  дверь  спальни,  потом  донессЯ  тихий,  еле
различимый шепот, нежный и печальный, - вероЯтно, родители говорили сейчас о
ней, поверЯли друг  другу  свои  страхи  и  надежды;  этот  шепот  долго  не
прекращалсЯ, хотЯ ѓюберы должны были давно уже погасить свет и  лечь  спать.
Ќикогда еще Ђнжелика так чутко не  улавливала  ночных  шумов  старого  дома.
Ћбычно она спала крепким, молодым сном и не слышала даже, как трещит мебель;
но теперь, в бессоннице, в борьбе со страстью, ей  казалось,  что  весь  дом
полон любви и жалоб. Ѓыть может,  это  ѓюберы  задыхаютсЯ  там  в  слезах  и
нежности, в отчаЯнии от своего бесплодиЯ?  Ђнжелика  ничего  не  знала,  она
только ощущала там, внизу, под собой, бодрствование супругов в  этой  душной
ночи - бодрствование,  преисполненное  большого  чувства  и  большого  горЯ,
долгие и целомудренные объЯтиЯ их вечно юной любви.
     ‘идЯ так и слушаЯ,  как  дрожит  и  вздыхает  дом,  Ђнжелика  не  могла
удержать рыданий, слезы вновь потекли по ее  щекам;  но  теперь  они  лились
беззвучно, теплые и живые, как кровь ее вен. € все тот  же,  мучивший  ее  с
самого утра неотступный вопрос  терзал  ее:  имела  ли  она  право  ввергать
”елисьена в такое отчаЯние? €мела ли она право прогнать его, сказав, что  не
любит? ‚едь эта мысль, словно нож, вонзилась в его сердце! Ђ между  тем  она
любит его, и все же заставлЯет страдать, и сама мучительно страдает. Љ  чему
столько горЯ? ђазве свЯтым нужны слезы? Ќеужели Ђгнеса рассердилась бы, если
бы увидела ее счастливой? ’еперь Ђнжелику раздирали сомнениЯ. Џрежде,  когда
она ждала чудесного незнакомца, все  представлЯлось  ей  гораздо  проще:  он
придет, она его узнает, и они вечно будут жить вместе где-то далеко.  €  вот
он пришел, и оба они рыдают и разлучены навсегда. ‡ачем все это?  €  что  же
произошло? Љто требовал от нее жестокой клЯтвы - любить, скрываЯ свою любовь
от ”елисьена?
     Ќо больше  всего  мучило  Ђнжелику  сознание,  что  она  сама  во  всем
виновата, что, отталкиваЯ ”елисьена,  она  вела  себЯ,  как  злаЯ,  сквернаЯ
девчонка. ‘ изумлением вспоминала она свое  притворное  равнодушие,  лукавую
насмешливость в  обращении  с  ”елисьеном,  злобное  удовольствие,  с  каким
внушала ему самое превратное представление о себе. € при мысли о причиненных
ею против воли страданиЯх слезы ее текли еще обильнее, а в сердце  трепетала
огромнаЯ, бесконечнаЯ жалость. Ћбраз уходЯщего ”елисьена вставал перед  ней,
она видела его полное отчаЯниЯ лицо,  его  потухшие  глаза,  дрожащие  губы,
видела, как он идет домой по улицам, бледный, насмерть раненный ею,  и  рана
его  сочитсЯ  кровью.  ѓде  он  сейчас?  Ѓыть  может,  его  сжигает  ужаснаЯ
лихорадка? € Ђнжелика в тоске ломала  руки,  не  знаЯ,  как  исправить  зло.
Џричинить ему страдание - эта мысль надрывала ей сердце! Ћна хотела бы  быть
доброй, быть доброй сейчас же, немедленно, дарить счастье всем вокруг себЯ.
     ‘коро должно было пробить полночь, но большие  вЯзы  епископского  сада
скрывали луну, и густой мрак окутывал комнату.  Ђнжелика  упала  головой  на
подушки; она лежала, уже не думаЯ ни о чем, пытаЯсь уснуть. Ќо сон бежал  от
нее, и слезы все текли сквозь сомкнутые веки. Ђ мысли вернулись; теперь  она
думала о фиалках, которые уже две недели находила перед сном на  балконе,  у
своего окна. Ѓукетик фиалок каждый вечер лежал там.  Љонечно,  это  ”елисьен
бросал цветы из ‘ада Њарии, - она помнила, как рассказывала ему, что  только
фиалки странным образом успокаивают ее, тогда как запах всех  других  цветов
причинЯет ей мучительную головную боль. € вот он дарил  ей  спокойные  ночи,
дарил благоухающий сон и легкие сновидениЯ. € в  этот  вечер  Ђнжелика  тоже
нашла цветы и поставила их у изголовьЯ; теперь ей  пришла  счастливаЯ  мысль
взЯть  букетик  к  себе  в  постель;  она  положила  его  у  самого  лица  и
успокоилась, вдыхаЯ его аромат. ‘лезы наконец утихли. Ђнжелика не спала, она
лежала с закрытыми глазами, купалась в запахе фиалок и всем! своим существом
отдавалась счастливому отдыху и доверчивому ожиданию.
     Ќо  вдруг  девушка  вздрогнула.  Ѓило  полночь.  Ћткрыв  глаза,  она  с
изумлением увидела,  что  в  комнате  стало  совсем  светло.  ‹уна  медленно
всходила над вЯзами и гасила звезды в побледневшем  небе.  Ђнжелика  увидела
сквозь окно Ярко-белую стену собора. Љазалось, комната была освещена  только
отблеском этой белизны, подобной  свежему  молочно-белому  сиЯнию  рассвета.
Ѓелые стены с белыми балками раздвинулись, всЯ комната выросла,  расширилась
в своей белой наготе - все было, как во сне. Ќо Ђнжелика узнала свою  старую
мебель темного дуба; на шкафчике, сундуке, на стульЯх  Ярко  блестели  грани
резьбы, € только кровать  -  огромную,  квадратную,  царственную  кровать  с
высокими колонками под пологом из  старинной  розовой  ткани  -  она  словно
увидела в первый раз: кровать была затоплена такими потоками густого лунного
света, что  Ђнжелике  показалось,  будто  она  на  облаке,  высоко  в  небе,
вознесеннаЯ какими-то бесшумными  невидимыми  крыльЯми.  Ќа  секунду  у  нее
закружилась голова; потом глаза ее освоились со светом, и кровать  оказалась
на обычном месте. Џрижав букетик фиалок к губам, Ђнжелика неподвижно  лежала
посреди этого лунного озера, и взор ее блуждал.
     —его она ждала? Џочему не могла заснуть? ’еперь она была  уверена,  что
ждала кого-то. …сли она перестала плакать, значит,  он  придет.  …го  приход
возвещен этим: утешительным светом, разогнавшим тьму и  дурные  видениЯ.  Ћн
придет и если его предвестница-луна поЯвилась раньше его, то  только  затем,
чтобы посветить им обоим своей рассветной белизной. „а, они  смогут  увидеть
друг друга - комната затЯнута белым бархатом. € вот она  встала  и  оделась:
она надела белое муслиновое платье,  то  самое,  что  было  на  ней  в  день
прогулки к развалинам Ћткэра, и туфельки - прЯмо на босу ногу. Ћна  даже  не
заплела волос, рассыпавшихсЯ по плечам. Ђнжелика ждала.
     Ћна не знала, каким путем он придет. Љонечно,  он  не  может  поднЯтьсЯ
сюда наверх, они увидЯтсЯ иначе: она выйдет на балкон,  он  будет  внизу,  в
‘аду Њарии. €, однако, она сидела на кровати, словно понимала,  что  идти  к
окну бесполезно.
     Џочему бы ему не пройти прЯмо сквозь  стену,  как  проходили  свЯтые  в
"‹егенде"? Ђнжелика ждала. Ќо она ждала не одна, она чувствовала вокруг себЯ
полет белоснежных дев, полет, свевавший ее с самого детства. Ћни проникали в
комнату вместе с лунными  лучами,  прилетали  с  синих  вершин  таинственных
деревьев епископского сада, из затерЯнных  уголков  собора,  из  запутанного
каменного леса колонн.  „евушка  слышала,  как  ручей,  ивы,  трава  -  весь
знакомый и любимый мир - говорЯт Языком ее мечты, ее надежд и  желаний;  то,
что она ежедневно поверЯла этому миру, возвращалось теперь к ней, исходЯ  от
него. Ќикогда еще голоса невидимого  не  говорили  так  громко,  и  Ђнжелика
слушала их, и где-то, в глубине и неподвижности  пылающей  ночи,  она  вдруг
различила легкий трепет; длЯ  нее  это  было  шуршание  одежд  Ђгнесы  -  ее
телохранительница встала с ней рЯдом... ’еперь Ђнжелика  знала,  что  Ђгнеса
тоже здесь, вместе со всеми девами, и обрадовалась. Ћна ждала.
     ‚ремЯ шло, но Ђнжелика не ощущала его. Ћна не удивилась, когда ”елисьен
перешагнул перила балкона и очутилсЯ перед ней.  …го  высокаЯ  фигура  резко
выделЯлась на светлом небе. Ћн не входил, он  стоЯл  в  освещенном  квадрате
окна.
     - Ќе бойтесь... ќто Я. џ пришел.
     Ђнжелика не боЯлась, она просто сочла его аккуратным.
     - ‚ы взобрались по балкам, правда?
     - „а, по балкам.
     ќто средство было так  просто,  что  девушка  рассмеЯлась.  ђазумеетсЯ,
”елисьен сначала забралсЯ на навес над дверью,  а  потом  влез  по  консоли,
упиравшейсЯ в карниз первого этажа, и без труда достиг балкона.
     - џ вас ждала, подойдите ко мне.
     ”елисьен шел сюда  в  неистовстве,  с  отчаЯнными  намерениЯми,  и  это
неожиданное счастье оглушило его - он не шевельнулсЯ. ’еперь  Ђнжелика  была
уже твердо уверена, что свЯтые не запрещают ей любить; она слышала, как  они
вместе с нею встретили его приход  легким,  как  дыхание  ночи,  приветливым
смехом. Љак пришла ей в голову глупаЯ мысль, что Ђгнеса рассердитсЯ на  нее?
Ђгнеса была здесь, она излучала радость, и  Ђнжелика  чувствовала,  как  эта
радость  окутывает  ее,  спускаетсЯ  ей   на   плечи,   подобнаЯ   ласковому
прикосновению двух  огромных  крыльев.  ‚се  умершие  от  любви  сочувствуют
горестЯм девушек; в теплые ночи они возвращаютсЯ и блуждают по земле  только
длЯ того, чтобы невидимо следить за их ласками, за их слезами.
     - Џодойдите же ко мне, Я вас ждала.
     € тогда, шатаЯсь, ”елисьен вошел. ’олько что он говорил себе, что хочет
обладать этой девушкой, что он схватит ее,  задушит  в  объЯтиЯх,  не  будет
слушать ее криков. € вот, увидЯ ее такой нежной, войдЯ в эту комнату,  такую
белую, такую чистую, он сразу стал слабее и невиннее ребенка.
     Ћн сделал еще три шага. Ќо он дрожал,  он  упал  на  колени  далеко  от
Ђнжелики.
     - …сли бы вы знали, какаЯ это ужаснаЯ пытка! џ никогда так не  страдал:
утратить надежду на любовь - самое страшное мучение!.. ‹учше бы мне потерЯть
все, стать нищим, умирать с голоду, мучитьсЯ в болезни! Ќо  Я  не  хочу,  не
хочу больше "и одного днЯ этих ужасных,  раздирающих  сердце  терзаний:  все
времЯ говорить себе, что вы менЯ не любите... Ћ, будьте  же  добры  ко  мне,
пощадите менЯ!..
     ЏотрЯсеннаЯ жалостью и все же счастливаЯ, она молча слушала его.
     - Љак вы прогнали менЯ сегоднЯ утром! џ уже  воображал,  что  вы  стали
относитьсЯ ко мне лучше, что вы понЯли менЯ. € вот  Я  нашел  вас  такой  же
равнодушной, как в первый день, вы обращались  со  мной,  как  со  случайным
заказчиком, жестоко напоминали мне  о  самых  низменных  сторонах  жизни.  џ
спотыкалсЯ, спускаЯсь по лестнице. Ђ выйдЯ на улицу, побежал: Я боЯлсЯ,  что
разрыдаюсь. Љогда Я пришел к себе,  то  почувствовал,  что  задохнусь,  если
останусь один в комнате... ’огда Я убежал,  бродил  по  голым  полЯм,  шагал
наугад по каким-то дорогам. Ќастала ночь, а Я все еще  бродил.  Ќо  отчаЯние
шло рЯдом со мною и пожирало менЯ. ’от, кто любит, не может уйти от  мучений
любви!.. ‚зглЯните! ‚от сюда  вы  вонзили  нож,  и  клинок  погружаетсЯ  все
глубже!
     €, вспомнив о своих страданиЯх, ”елисьен застонал.
     - џ часами лежал в траве, сраженный горем, как сломанное дерево...  „лЯ
менЯ уже не существовало ничего, кроме вас. џ умирал при мысли,  что  вы  не
длЯ менЯ. џ не чувствовал своих членов, мысли мои мешались... ‚от  почему  Я
пришел сюда. џ не знаю, как добралсЯ, как проник  в  эту  комнату.  Џростите
менЯ, Я, кажетсЯ, разбил бы двери кулаками, Я влез бы в ваше  окно  и  среди
бела днЯ.
     Ђнжелика побледнела от любви и раскаЯниЯ, до того взволнованнаЯ, что не
могла говорить. Ќо она была в тени, и стоЯвший на коленЯх  посреди  комнаты,
освещенной луною, ”елисьен не видел ее лица.  Ћн  решил,  что  она  остаетсЯ
бесчувственной, и мучительно сжал руки.
     - ќто началось давно... Ћднажды вечером Я увидел вас в  этом  окне.  ‚ы
казались мне смутным белым! пЯтном, Я еле различал ваше лицо и все-таки Ясно
видел вас, видел вас такой, какой вы оказались и на самом деле. Ќо Я боЯлсЯ,
и бродил кругом по ночам, и не смел встречатьсЯ с вами днем... € потом:  мне
нравилось, что вас окружает тайна; моим счастьем было мечтать о  вас  как  о
незнакомке, котораЯ навсегда останетсЯ далекой... Џотом Я узнал, кто  вы,  -
нельзЯ побороть эту потребность знать, овладевать своей мечтой. ‚от тут-то и
охватила менЯ лихорадка; она возрастала с каждой встречей. ‚ы  помните,  как
это случилось в первый раз, на пустыре, когда Я осматривал витраж? Ќикогда Я
не чувствовал себЯ таким неуклюжим; вы были вправе смеЯтьсЯ надо  мной...  Ђ
потом Я вас напугал, Я продолжал быть неловким, Я преследовал  вас  у  ваших
беднЯков. Ќо Я уже не был волен в себе, Я сам удивлЯлсЯ тому, что  делаю,  и
боЯлсЯ своих поступков... Љогда Я пришел к вам  с  заказом  на  митру,  менЯ
толкала какаЯ-то неведомаЯ сила, потому что сам Я ни за что не решилсЯ бы, Я
был уверен, что не нравлюсь вам... …сли бы вы могли понЯть, до какой степени
Я несчастен! Ќе любите менЯ, но позвольте мне любить! Ѓудьте холодны, будьте
злы, - Я все равно буду любить вас. Њне нужно только видеть вас, Я не  прошу
ничего другого, не питаю никаких надежд, моЯ  единственнаЯ  радость  -  быть
здесь, у ваших ног.
     ”елисьен  замолчал,  ему  казалось,  что  он  ничем  не  может  тронуть
Ђнжелику, - сила и смелость оставлЯли его. Ћн не замечал, что она улыбаетсЯ,
и, помимо ее воли, улыбка все ширитсЯ на ее устах. Ђх, милый мальчик! Ћн так
наивен, так доверчив!  …го  мольба  несетсЯ  прЯмо  из  чистого,  страстного
сердца! Ћн преклонЯетсЯ перед ней, как перед мечтой своей юности. € подумать
только, что она старалась избегать его, что она поклЯлась любить и  скрывать
свою любовь! Ќаступило молчание.  Ќет,  свЯтые  не  запрещают  любить  такой
любовью! Ђнжелика почувствовала за спиной какое-то веселое движение,  легкаЯ
дрожь пробежала вокруг, изменчивый свет луны  заколебалсЯ  на  полу.  —ей-то
невидимый перст - конечно, перст ее покровительницы - прикоснулсЯ к ее губам
и освободил ее от клЯтвы. ’еперь она могла  говорить,  и  все  то  нежное  и
могущественное, что носилось и плавало вокруг нее, подсказывало ей слова.
     - Ћ да, Я помню, помню...
     € музыка этого голоса сразу охватила его своим очарованием, страсть его
возрастала от одного только звука ее слов.
     - „а, Я помню, как вы пришли ночью...  ‚  первые  вечера  вы  были  так
далеко, что Я почти не различала ваших тихих шагов. Џотом Я узнала вас,  еще
до того как увидела вашу  тень,  и  наконец  вы  показались,  -  тогда  была
прекраснаЯ ночь, такаЯ, как  сегоднЯ,  и  луна  Ярко  светила.  ‚ы  медленно
выступили из темных деревьев, вы были таким, каким Я  вас  ждала  уже  целые
годы... џ помню,  как  старалась  удержать  смех,  и  все-таки  против  воли
расхохоталась, когда вы  спасли  унесенное  евротом  белье.  џ  помню,  как
сердилась, когда вы отнЯли у менЯ всех моих беднЯков: вы давали  им  столько
денег, что менЯ можно было счесть скупой. џ  помню,  как  вы  испугали  менЯ
однажды вечером, так что мне пришлось убегать от вас босиком по траве... „а,
Я помню, помню!..
     Џри этом последнем воспоминании Ђнжелика  вздрогнула,  и  в  ее  чистом
голосе послышалось смущение, как будто вновь были произнесены слова: "џ  вас
люблю", - и дыхание их вновь  коснулось  ее  лица.  Ђ  ”елисьен  восторженно
слушал.
     - ‚ы правы, Я была злой. Ќо когда ничего не  знаешь,  ведешь  себЯ  так
глупо! ЃоишьсЯ совершить ошибку, не хочешь слушатьсЯ сердца  и  делаешь  то,
что кажетсЯ необходимым! Ќо если бы вы знали, как Я потом  жалела  об  этом,
как страдала, как мучилась вашей мукой!.. џ не могу вам объЯснить, когда  вы
принесли изображение свЯтой Ђгнесы, Я была в восторге, что буду работать длЯ
вас, Я надеЯлась, что вы станете приходить ежедневно, и - подумать только! -
Я притворилась равнодушной, как будто поставила себе задачу выгнать  вас  из
дома.  ‡начит,  людЯм  надо  мучить  себЯ?  Њне  хотелось  принЯть   вас   с
распростертыми объЯтиЯми, но где-то, глубоко  во  мне  самой,  живет  другаЯ
женщина, и она возмущаетсЯ, боитсЯ вас, не доверЯет вам, ей нравитсЯ терзать
вас неизвестностью, - и все оттого, что у нее смутнаЯ мысль отомстить вам sa
какую-то давнишнюю  ссору,  причину  которой  она  и  сама  позабыла...  Ќо,
конечно, хуже всего, что Я говорила с вами о деньгах. „еньги! „а Я никогда о
них и не думаю; если бы Я хотела иметь много, целые возы  денег,  то  только
длЯ того, чтобы раздавать их, кому хочу, чтобы они  лились  рекой.  Љак  мне
пришла в голову эта злаЯ игра - клеветать на себЯ! Џростите ли вы менЯ?
     ”елисьен уже был у ее ног. Ћн приблизилсЯ к ней на коленЯх. ’о, что она
говорила, было длЯ него неожиданно и безгранично прекрасно.
     - Ћ дорогаЯ, хорошаЯ, - бормотал он,  -  прекраснаЯ  и  добраЯ,  -  это
волшебнаЯ доброта, Я сразу возродилсЯ. џ уже не помню, что  страдал...  Ќет,
это вам нужно простить менЯ, Я должен вам признатьсЯ, Я должен сказать,  кто
Я на самом деле.
     Џри мысли, что после доверчивой откровенности Ђнжелики он уже не  может
больше скрывать истины, ”елисьена охватило мучительное смущение. ќто было бы
нечестно. € все-таки он колебалсЯ, он боЯлсЯ, что  потерЯет  Ђнжелику,  если
она, узнав правду, испугаетсЯ  будущего.  Ђ  девушка  со  вновь  вернувшимсЯ
невольным лукавством ждала, чтобы он заговорил.
     - џ солгал вашим родителЯм, - совсем тихо продолжал ”елисьен.
     - „а, Я знаю, - улыбаЯсь, сказала Ђнжелика.
     - Ќет,  вы  не  знаете,  вы  не  можете  знать,  это  слишком  длЯ  вас
неожиданно... џ разрисовываю стекла только длЯ собственного удовольствиЯ, вы
должны узнать правду.
     ’огда она быстро закрыла ему рот рукой, прервав его признаниЯ.
     - џ не хочу знать... џ вас ждала, и вы пришли.  Ѓольше  мне  ничего  не
нужно.
     ”елисьен молчал, он чувствовал ее маленькую руку на губах  и  задыхалсЯ
от счастьЯ.
     - Џридет времЯ, и Я вое узнаю... „а, кроме того,  уверЯю  вас,  Я  знаю
решительно все. ‚ы самый красивый, самый богатый и самый знатный и не можете
быть иным, потому что это моЯ мечта. џ жду, Я очень спокойна, Я уверена, что
моЯ мечта исполнитсЯ... ‚ы тот, о ком Я мечтала, и Я ваша...
     ‚о второй раз Ђнжелика прервала себЯ, затрепетав от произнесенных слов.
Ћна не сама говорила: прекраснаЯ ночь подсказывала  ей  эти  слова,  светлое
небо, древние камни, старые деревьЯ, всЯ дремлющаЯ природа мечтала вместе  с
ней и о том же шептали голоса за ее спиной - голоса ее друзей из  "‹егенды",
ибо тенЯми "‹егенды" был наполнен воздух.  €  оставалось  сказать  еще  одно
только слово -  слово,  которое  поглотило  и  растворило  бы  в  себе  все:
давнишнее ожидание, медленное воплощение возлюбленного, возрастающий  трепет
первых встреч. € это слово вырвалось, влетело в девственную белизну  комнаты
белым полетом утренней птицы, взмывающей на заре к небу.
     - џ вас люблю.
     ђаскинув руки, Ђнжелика опустилась на колени, она отдавалась ”елисьену.
Ћн вспомнил вечер, когда  она  убегала  от  него  босиком  по  траве,  такаЯ
прелестнаЯ, что он бросилсЯ за ней, догнал ее и пробормотал на ухо:  "џ  вас
люблю". ’олько теперь он услышал от нее ответное  "џ  вас  люблю"  -  вечный
крик, вырвавшийсЯ наконец из ее широко открытого сердца.
     - џ вас люблю... ‚озьмите менЯ, унесите менЯ, Я ваша.
     Ђнжелика   отдавалась,   она   отдавалась   всем    своим    существом.
“наследованное пламЯ страсти Ярко разгоралось в ней. …е дрожащие, блуждающие
руки хватали пустоту, тЯжелаЯ голова бессильно  откинулась  на  нежной  шее.
…сли бы он только протЯнул руки, она упала бы в его объЯтиЯ, не думаЯ  ни  о
чем, уступаЯ зову крови, в непреодолимой потребности растворитьсЯ в  нем.  €
”елисьен, пришедший с тем, чтобы овладеть ею,  первый  отступил  перед  этой
страстной невинностью. Ћн осторожно отвел ее девственные руки и сложил их на
ее груди. Ќесколько мгновений он  глЯдел  на  девушку,  не  поддаваЯсь  даже
искушению поцеловать ее волосы.
     - ‚ы любите менЯ, и Я люблю вас... Ћ, быть уверенным в любви!..
     Ќо внезапное изумление вывело их из этого блаженства. —то это такое? €х
заливал Яркий свет, казалось, луна увеличилась и засиЯла, точно  солнце.  ’о
был рассвет, пурпурное облачко загорелось над вЯзами епископства.  Љак!  “же
наступил день? Ћни растерЯлись, не могли поверить, что провели вместе  целые
часы. Ћна ничего не успела поведать  ему,  а  ему  еще  столько  нужно  было
рассказать ей.
     - …ще минуту, одну только минуту!
     ‘иЯющаЯ зарЯ разрасталась - теплый рассвет жаркого летнего днЯ. Ћдна за
другой гасли звезды, и вместе с ними уходили летучие  ночные  тени,  уходили
невидимые друзьЯ Ђнжелики, растворЯЯсь в лунных лучах. ’еперь,  при  дневном
свете, комната была белой лишь  от  белизны  стен  и  балок,  она  опустела,
заставленнаЯ  только  старой  мебелью  темного  дуба.  ‘тала  видна  измЯтаЯ
постель, наполовину скрытаЯ опустившимсЯ пологом.
     - Њинуту, еще минуту!
     Ђнжелика встала, она отказывалась, торопила  ”елисьена  с  уходом.  —ем
светлее становилось в комнате, тем большее смущение охватывало ее, а  увидев
кровать, она пришла в полное замешательство. Ќо вот она услыхала легкий  шум
справа, и волосы ее зашевелились, хотЯ, не было ни малейшего ветерка. “ж  не
Ђгнеса ли это уходит вслед за другими, при первых солнечных лучах?
     - Ќет, прошу вас, оставьте менЯ... ‘тало так светло, Я боюсь!..
     € ”елисьен покорно ушел. …го любЯт -  это  было  сверх  его  чаЯний.  €
все-таки он обернулсЯ у окна и поглЯдел на Ђнжелику, словно хотел  унести  с
собою частицу ее существа. Ћни улыбались, ласкаЯ друг друга долгим взглЯдом,
залитые светом зари.
     ‚ последний раз ”елисьен сказал:
     - џ вас люблю.
     € Ђнжелика ответила:
     - џ вас люблю.
     ќто было все. Ћн уже гибко и  ловко  спускалсЯ  по  балкам,  а  она  на
балконе, опершись о перила, следила за  ними  Ћна  взЯла  букетик  фиалок  и
вдыхала их запах, чтобы унЯть беспокойную  дрожь.  €  когда,  проходЯ  ‘адом
Њарии, ”елисьен оглЯнулсЯ, он увидел, что она целует цветы.
     …два  успел  он  скрытьсЯ  за  ивами,  как  Ђнжелика  с  беспокойством!
услышала, что под нею открылась дверь  дома.  Ѓыло  только  четыре  часа,  а
вставали не раньше шести. …е изумление еще увеличилось, когда  она  увидела,
что вышла ѓюбертина, - обычно первым спускалсЯ ѓюбер.  Ђнжелика  глЯдела  на
мать, медленно ходившую по дорожкам сада: ее руки бессильно упали, лицо  под
утренним светом! было очень бледно, - казалось, духота заставила ее так рано
покинуть спальню после бессонной, пламенной ночи.  ‚  эту  минуту  ѓюбертина
была очень красива - в простом  капоте,  с  волосами,  свЯзанными  небрежным
узлом. Ћна казалась усталой, счастливой и печальной.
   
        VIII  
  
     Ќа другой день, проспав восемь часов  тем  глубоким!  и  сладким  сном,
какой дает только большое счастье, Ђнжелика проснулась и подбежала к окошку.
Ќакануне прошла сильнаЯ гроза - это беспокоило ее, - но  сегоднЯ  небо  было
чисто, вновь установилась хорошаЯ  погода.  €  Ђнжелика  радостно  закричала
открывавшему внизу ставни ѓюберу:
     - Ћтец! Ћтец! ‘олнце!.. ЏроцессиЯ будет чудесной! Ђх, как Я счастлива!
     Ћна быстро оделась и сбежала вниз. Ѓыл тот самый день, 28  июлЯ,  когда
процессиЯ  —уда  обходила  улицы  Ѓомона.  €  каждый  год  в  этот  день   у
вышивальщиков был праздник: никто не прикасалсЯ к иголке, все утро  украшали
дом. по исстари заведенному порЯдку, которому  матери  обучали  дочерей  уже
целых четыреста лет.
     Ђнжелика торопливо глотала свой  кофе,  а  голова  ее  уже  была  полна
мыслЯми об украшениЯх.
     - Њатушка, нужно посмотреть, в порЯдке ли они.
     - …ще успеем, - невозмутимо ответила ѓюбертина.  -  Њы  повесим  их  не
раньше полуднЯ.
     ђазговор шел о фамильной реликвии,  о  благоговейно  хранимых  ѓюберами
трех великолепных старинных панно, раз в году, в день процессии, извлекаемых
на свет божий. …ще накануне, по древнему  обычаю,  распорЯдитель  процессии,
добрый отец Љорниль, обошел весь  город  из  дома  в  дом  и  известил  всех
прихожан о пути следованиЯ статуи св. Ђгнесы, сопровождаемой монсеньором  со
свЯтыми дарами. ‚от уже четыреста лет, как путь этот  оставалсЯ  неизменным:
вынос совершалсЯ через врата св. Ђгнесы, затем процессиЯ следовала по  улице
Ћрфевр,  по  Ѓольшой  и  Ќижней  улицам,  проходила  через  новый  город   и
поднималась обратно по улице Њаглуар до ‘оборной площади; возвращались через
главный вход. € на всем пути следованиЯ горожане, состЯзаЯсь между  собою  в
усердии, убирали окна флагами, затЯгивали  стены  самыми  дорогими  тканЯми,
усыпали булыжную мостовую лепестками роз.
     Ђнжелика не успокоилась до тех пор, пока ей не  позволили  вытащить  из
шкафа все три вышивки, лежавшие там целый год.
     - Ћни нисколько, нисколько не испортились! - восторженно шептала она.
     Ћсторожно снЯв обертки из тонкой бумаги, Ђнжелика  открыла  панно;  все
они были посвЯщены Њарии: богоматерь выходит  навстречу  ангелу,  богоматерь
плачет у подножиЯ распЯтиЯ, богоматерь возноситсЯ на небо. ќто были  вышивки
пЯтнадцатого столетиЯ, выполненные разноцветными шелками  на  золотом  фоне;
они великолепно сохранились; ѓюберы отказывались продать их  даже  за  очень
большие деньги и очень гордились своим сокровищем.
     - Њатушка, Я сама повешу их!
     ’о было целое предприЯтие. ѓюбер все утро убирал старый фасад.  Ќасадив
веник на длинную палку, он обмел пыль  с  переложенных  кирпичами  бревен  и
вычистил фасад до самых стропил; затем он вымыл губкой каменный фундамент  и
башенку с лестницей, где только мог достать. € лишь тогда  все  три  вышивки
занЯли свои места. Ђнжелика подвешивала их за кольца на  предназначенные  им
вековечные гвозди: благовещение - под левым окном, успение - под правым; что
же до голгофы, то гвозди длЯ нее были вбиты  над  квадратным  окном  первого
этажа, и, чтобы прикрепить ее, пришлось  вытащить  стремЯнку.  Ђнжелика  уже
успела убрать окна цветами,  золото  и  шелк  вышивок  горели  под  чудесным
праздничным! солнцем, и весь старый  домик,  казалось,  вернулсЯ  к  далеким
временам своей молодости.
     Џосле полуднЯ  оживилась  всЯ  улица  Ћрфевр.  —тобы  избежать  слишком
сильной жары, процессиЯ выходила только, в пЯть часов, но уже  с  двенадцати
город усиленно занималсЯ своим туалетом. ‡олотых дел мастер напротив ѓюберов
затЯнул свою лавочку небесно-голубыми драпировками с серебрЯной бахромой,  а
рЯдом с ним торговец воском использовал в качестве  украшений  занавески  со
своего алькова - красные бумажные занавески, казалось, сочившиесЯ кровью под
Ярким солнцем. Љаждый дом убиралсЯ в свои цвета, вывешивали у кого что было,
вплоть до ковриков из спален, и все это  изобилие  материй  развевалось  под
легким ветерком жаркого днЯ.  “лица  оделась  в  веселые,  бьющие  в  глаза,
трепещущие одежды, превратилась в какую-то праздничную выставку под открытым
небом. ‚се обитатели тут же громко разговаривали, вели себЯ, как дома;  одни
тащили целые охапки вещей, другие карабкались на лестницы, забивали  гвозди,
кричали. ‚добавок, на углу Ѓольшой улицы был воздвигнут  переносный  алтарь,
что привело в величайшее волнение всех женщин  околотка,  -  они  торопились
предложить длЯ алтарЯ свои вазы и канделЯбры.
     Ђнжелика тоже побежала туда, чтобы предложить  два  подсвечника  времен
Џервой империи, обычно стоЯвших в виде украшениЯ на камине в зале. Ћна ни на
секунду не присела с самого утра и носилась словно  в  вихре,  но  была  так
возбуждена, так переполнена светлой радостью, что нисколько не устала. Љогда
она с развевающимисЯ волосами прибежала от переносного  алтарЯ  и  принЯлась
обрывать и складывать в корзину лепестки роз, ѓюбер пошутил:
     - Џожалуй, и в день свадьбы ты не будешь столько хлопотать... —то  это,
ты выходишь сегоднЯ замуж?
     - „а, да, - весело ответила  Ђнжелика.  -  џ  выхожу  замуж!  ѓюбертина
улыбнулась:
     - Ќу, а пока нам надо бы пойти переодетьсЯ; дом уже достаточно красив.
     - ‘ейчас, матушка, сейчас!.. ‚от моЯ  корзинка  и  полна.  Ћна  кончала
обрывать розы, чтобы усыпать лепестками
     путь монсеньера. ‹епестки роз дождем лились  из  ее  тонких  пальцев  и
доверху наполнЯли корзинку легкой благоухающей массой.
     Џрокричав со смехом: "†иво! ‘ейчас  Я  стану  хороша,  как  ангел!",  -
девушка исчезла на башенной лесенке.
     ‚ремЯ  шло.  ‚ерхний  Ѓомон  начал  уже   успокаиватьсЯ   от   утренней
лихорадочной деЯтельности,  трепет  ожиданиЯ  наполнЯл  готовые  к  встрече,
рокочущие заглушенными голосами улицы. ‘олнце клонилось к горизонту, и  жара
начала спадать; на тесно сдавленные рЯды домов с побледневшего  неба  падала
легкаЯ тень, теплаЯ и  прозрачнаЯ.  ѓлубокаЯ  сосредоточенность  разливалась
вокруг, и, казалось, весь старый город стал продолжением собора.  ’олько  из
новой части Ѓомона-городка доносилсЯ грохот телег; там на берегу ‹иньолЯ  не
прекращали  работы  многочисленные   фабрики,   пренебрегаЯ   этим   древним
религиозным торжеством.
     ‚ четыре часа зазвонил большой колокол на северной башне; от его  звона
задрожал весь дом ѓюберов; и в  ту  же  минуту  Ђнжелика  и  ѓюбертина,  уже
одетые, сошли вниз. ѓюбертина была в  платье  из  небеленой  ткани,  скромно
отделанном; простым! кружевом; но округлый стан ее был так юн и  гибок,  что
она казалась старшей сестрой своей приемной дочери.  Ђнжелика  надела  белое
шелковое платье -  и  больше  ничего,  никаких  украшений,  ни  сережек,  ни
браслетов, ни колец - ничего, кроме обнаженных рук и обнаженной шеи, ничего,
кроме ее атласной кожи, окруженной  легкой  материей;  она  была  похожа  на
распускающийсЯ цветок. ‘крытый  в  волосах,  наспех  воткнутый  гребень  еле
сдерживал непокорные, светлые, как солнце, локоны. ЌевиннаЯ и гордаЯ в своей
простодушной прелести, она была хороша, как день.
     - Ђ! - сказала она. - “же звонЯт, монсеньор вышел из епископства.
     Љолокол продолжал звонить,  его  глубокий  голос  высоко  разносилсЯ  в
ослепительно чистом небе. ѓюберы  устроились  у  открытого  настежь  окна  в
первом этаже: женщины облокотились на подоконник, ѓюбер стоЯл  за  ними.  ’о
было их обычное место, отсюда очень удобно было смотреть на  процессию;  они
первые видели, как она выходит из собора, и не пропускали в шествии ни одной
свечи.
     - Ђ где же моЯ корзинка? - спросила Ђнжелика.
     ѓюбер принес корзинку с лепестками роз, девушка взЯла ее  и  прижала  к
груди.
     - Ћ, этот  колокол!  -  опЯть  прошептала  она.  -  Ћн  нас  как  будто
убаюкивает.
     Њаленький домик дрожал, отзываЯсь на раскаты  колокольного  звона,  всЯ
улица, весь  квартал  были  охвачены  дрожью  ожиданиЯ,  полотнища  материи,
украшавшие дома, вЯло  плескались  в  вечернем  воздухе.  Ќежный  запах  роз
разносилсЯ вокруг.
     Џрошло полчаса. Џотом вдруг сразу распахнулись  обе  створки  врат  св.
Ђгнесы, и открылась темнаЯ, усеЯннаЯ Яркими точками свечей  глубина  собора.
Џервым показалсЯ иподьЯкон в рЯсе: он вынес крест;  по  бокам  его  шли  два
причетника с большими зажженными свечами.  ‚след  за  ними  торопливо  вышел
распорЯдитель  процессии,  добрый  отец  Љорниль;  он   оглЯдел   улицу   и,
убедившись, что все в полном порЯдке, остановилсЯ  под  дверными  сводами  и
стал наблюдать за выходом процессии, чтобы удостоверитьсЯ, что места  занЯты
правильно. ествие открывали братства мирЯн, религиозные общества и школы  в
порЯдке старшинства. ’ут были совсем  маленькие  детишки;  девочки  в  белых
платьицах были похожи на невест, разрЯженные и завитые мальчуганы без  шлЯп,
очень  довольные,  уже  искали  взглЯдами  матерей.  Џосреди  процессии  шел
отдельно от всех девЯтилетний мальчик, одетый €оанном  Љрестителем;  на  его
худенькие  голые  плечи  была  накинута  бараньЯ  шкура.   —етыре   девочки,
разукрашенные розовыми лентами, несли матерчатый щит со снопом  спелой  ржи.
‚округ хоругви с изображением девы Њарии шли уже  совсем  взрослые  девушки;
женщины в черных платьЯх шествовали тоже  со  своей  хоругвью  из  багрового
шелка с вышитым на ней  свЯтым  €осифом.  Ђ  за  ними  тЯнулись  еще  и  еще
бархатные и атласные хоругви, покачивавшиесЯ на золоченых древках. Ќе меньше
было и мужских братств; они проходили в одеждах  всех  цветов,  но  особенно
многочисленны были члены одного братства в  плащах  с  капюшонами  из  серой
грубой  ткани,  а  вынесеннаЯ  ими  эмблема  произвела  настоЯщий  фурор:  к
огромному кресту было прибито колесо, и на нем висели орудиЯ пыток, которыми
мучили •риста.
     Љогда показались ребЯтишки, Ђнжелика вскрикнула от умилениЯ:
     - ЉакаЯ прелесть! Џосмотрите же!
     Ћдин  трехгодовалый  малыш,  ростом  с  ноготок,  шествовал   с   такой
горделивой важностью, так забавно переваливалсЯ  на  крохотных  ножках,  что
девушка не удержалась и, вынув из корзинки пригоршню лепестков, бросила их в
него. Њалютка ушел, уносЯ лепестки в волосах и на плечах. Џри  виде  его  во
-всех окнах подымалсЯ умиленный смех, и изо всех домов на него падали  розы.
‘реди  гулкой  тишины  улицы  раздавалсЯ  только  глухой  топот   процессии;
пригоршни лепестков в бесшумном полете опускались на мостовую  и  постепенно
покрывали ее благоухающим ковром.
     Ћтец Љорниль убедилсЯ,  что  мирЯне  шествуют  в  должном  порЯдке,  но
процессиЯ вдруг остановилась, и он стал беспокоитьсЯ. Њинуты  через  две  он
поспешно направилсЯ к голове шествиЯ, и, проходЯ  мимо  ѓюберов,  приветливо
улыбнулсЯ им.
     - —то такое? Џочему  они  не  движутсЯ?  -  в  лихорадочном  нетерпении
повторЯла Ђнжелика, словно на другом конце процессии ее ожидало счастье.
     - €м незачем бежать, - с обычным спокойствием ответила ѓюбертина.
     - —то-нибудь задержало.  Њожет  быть,  алтарь  заканчивают,  -  заметил
ѓюбер.
     „евушки  запели  хорал;  их  высокие  голоса,  звенЯ,   как   хрусталь,
разносились в чистом воздухе. Џотом вдоль процессии прошла  волна  движениЯ.
Џошли опЯть.
     ’еперь, после мирЯн, из  собора  начало  выходить  духовенство;  сперва
вышли низшие, по должностЯм. ‚се были в стихарЯх  и,  проходЯ  под  дверными
сводами, надевали шапочки, каждый нес зажженную  свечу:  шедший  справа  нес
свечу в правой руке, шедший слева - в левой; два рЯда колеблющихсЯ,  бледных
под солнечным светом огоньков окаймлЯли процессию. Џервыми прошли семинариЯ,
причт приходских церквей и причт церквей при учреждениЯх, за  ними  следовал
соборный причт и наконец каноники в белых плащах. Њежду ними  шли  певчие  в
красных шелковых ризах; они в полный голос запели антифон, и причт  негромко
отвечал им. —истые  звуки  гимна  "Pange  lingua"  {‚оспевай  Язык  (лат.).}
подымались к  небу,  трепетавший  муслин  заполнил  улицу,  крыльЯ  стихарей
развевались, и огоньки свечей усеивали их бледно-золотыми звездочками.
     - Ћ, свЯтаЯ Ђгнеса! - прошептала Ђнжелика.
     Ћна улыбнулась свЯтой, которую четыре  служки  несли  на  обитых  синим
бархатом, украшенных кружевами  носилках.  Љаждый  год  девушка  изумлЯлась,
когда видела статую, вынесенную из вековечной дремотной полутьмы собора; под
Ярким солнечным светом,  одетаЯ  длинными  золотыми  волосами,  Ђгнеса  была
совсем другой. Ћна казалась такой древней и в то же  времЯ  такой  юной,  ее
маленькие ручки и ножки были так хрупки, ее тонкое детское личико  почернело
от времени.
     ’еперь должен был поЯвитьсЯ монсеньор. €з глубины собора уже  доносилсЯ
звон кадил.
     Џо улице пробежал шепот; Ђнжелика повторЯла:
     - Њонсеньор... Њонсеньор...
     €, глЯдЯ на уносимую статую свЯтой, она вспоминала старинные  преданиЯ,
вспоминала высокородных маркизов Ћткэр, с помощью Ђгнесы избавивших Ѓомон от
чумы, †еана V и всех его потомков, набожно поклонЯвшихсЯ статуе Ђгнесы, -  и
легендарные сеньоры царственной вереницей один  за  другим  проходили  перед
ней.
     „олго никто не выходил  из  собора,  в  процессии  образовалсЯ  большой
промежуток. Ќаконец показалсЯ капеллан,  которому  поручен  был  епископский
посох; он держал его прЯмо перед собою, повернув загнутой ручкой к себе.  ‡а
ним, пЯтЯсь, мелко помахиваЯ кадилами, вышли два кадилоносца; около  каждого
шел причетник с сосудом  длЯ  ладана.  Ћгромный,  обшитый  золотой  бахромой
балдахин красного бархата зацепилсЯ в  дверЯх.  Ќо  порЯдок  был  немедленно
восстановлен,  и  специально  назначенные  лица   подхватили   древки.   Џод
балдахином, окруженный высшим духовенством, обнажив голову,  шел  монсеньор;
на плечи его был накинут белый шарф, в высоко  поднЯтых,  окутанных  концами
того же шарфа руках он нес сосуд со свЯтыми дарами,  не  прикасаЯсь  к  нему
обнаженными пальцами.
     Љадилоносцы быстро двинулись вперед, и кадила, нежно звенЯ  серебрЯными
цепочками, начали раскачиватьсЯ широкими мерными взмахами.
     Љого напоминал монсеньор Ђнжелике? ‚се головы набожно склонились  перед
ним, но она только чуть опустила голову и  исподлобьЯ  разглЯдывала  его,  “
монсеньора была высокаЯ, тонкаЯ, породистаЯ фигура,  поразительно  моложаваЯ
длЯ его шестидесЯти лет. …го орлиные глаза  сверкали,  немного  крупный  нос
подчеркивал  повелительную  властность  лица,  смЯгченную  седыми  волосами,
падавшими густыми локонами. Ђнжелика обратила внимание на белизну его  кожи:
ей показалось, что волна крови вдруг залила ее. Ќо, быть может, это  отблеск
таинственного сиЯниЯ золотого солнца, которое он несет  в  окутанных  шарфом
руках?
     Ќет, разумеетсЯ, он на кого-то похож, и Ђнжелика чувствовала, что в ней
рождаютсЯ воспоминаниЯ о чьем-то лице.
     ‘ первых же шагов монсеньор негромко запел псалом, и сопровождавшие его
дьЯконы отвечали ему. ‚друг он поглЯдел на окно, в котором стоЯла  Ђнжелика,
и лицо его показалось ей таким суровым, полным такого холодного высокомериЯ,
такого гневного осуждениЯ всЯкой суеты, всЯкой страсти, что  она  задрожала.
Ћн перевел взглЯд на три старинные вышивки: Њарию и ангела, Њарию у  креста,
Њарию, возносЯщуюсЯ на небо, - и в глазах его блеснуло  удовольствие.  Џотом
он внимательно поглЯдел на Ђнжелику, и она  в  страшном  смущении  не  могла
понЯть, что изменило его взглЯд - суровость или нежность. Ќо вот  его  глаза
опЯть сосредоточились на свЯтых  дарах,  отражаЯ  блеск  огромного  золотого
солнца. ‘еребристо звенЯ цепочками, высоко взлетали и падали кадила,  легкое
облачко ладана расплывалось в воздухе.
     ‘ердце Ђнжелики вдруг мучительно забилось. Џозади балдахина она увидела
митру со св. Ђгнесой, возносимой на небо двумЯ ангелами, -  митру,  нигь  за
нитью вышитую ее любовью; теперь ее нес свЯщенник, нес благоговейно,  словно
свЯтыню, обернув пальцы материей. € за  ним,  среди  мирЯн,  следовавших  за
монсеньором, в  толпе  высших  чиновников  и  должностных  лиц  она  увидела
”елисьена: он шел в первых рЯдах, одетый в сюртук,  такой  же,  как  всегда,
высокий, белокурый, с вьющимисЯ волосами, с прЯмым, несколько крупным носом,
и его черные глаза светились гордой нежностью. Ђнжелика ждала  его,  она  не
удивилась, когда увидала, что он обратилсЯ наконец  в