е
предоставлено, во всЯком  случае хоть что-то ему дано,  и только сам ‚арнава
виноват, если он из этого не может извлечь ничего, кроме сомнений, страхов и
безнадежности. Ђ  ведь Я тут  исхожу из  самого неблагоприЯтного  положениЯ,
которое  даже маловероЯтно. …сть же  у  нас  на руках письма -- правда, Я им
доверЯю  мало, но все же больше, чем  словам ‚арнавы. Џусть это будут письма
старые, ненужные, никакой  цены не имеющие, вынутые наугад из  кучи таких же
старых писем, именно наугад, так же бессознательно, как канарейки на Ярмарке
длЯ кого угодно вынимают наугад билетики с "судьбой", но если это даже  так,
то все же письма имеют какое-то отношение к моей работе, они Явно адресованы
мне,  как подтвердили староста  и его  жена,  письма  эти  написаны  Љламмом
собственноручно, хотЯ, может быть,  и  не в  мою пользу. € пусть эти письма,
опЯть-таки по словам старосты, и  частные  и  малопонЯтные,  но все-таки они
имеют серьезное  значение". "ќто тебе  сказал староста?" -- спросила  Ћльга.
"„а,  он  так  сказал",  -- ответил  Љ.  "Ќепременно  расскажу  ‚арнаве,  --
торопливо проговорила  Ћльга,  -- его  это  очень ободрит". "Ќо ему вовсе не
нужно никакого ободрениЯ,  -- сказал Љ.  -- ободрить  его -- значит  сказать
ему, что он  прав, что пусть он  продолжает делать все по-прежнему, но  ведь
именно  так  он ничего  и  не  достигнет. Њожешь  сколько угодно  подбодрЯть
человека с завЯзанными глазами -- пусть смотрит сквозь платок, все  равно он
ничего не увидит, и, только когда  снимут  платок, он увидит все.  Џомощь --
вот что нужно ‚арнаве, а вовсе не подбадриваниЯ. ’ы только  подумай: все эти
учреждениЯ там, наверху,  во всем их  недоступном величии, -- Я-то  думал до
своего  приезда,  что   хоть   приблизительно  представлЯю  их  себе,  какаЯ
наивность, --  значит,  там эти  учреждениЯ, и с ними сталкиваетсЯ  ‚арнава,
никто, кроме  него, только он  один, жалкий  в своем одиночестве, и длЯ него
еще много чести, если он так и сгинет там, проторчав всю жизнь в темном углу
канцелЯрии".  "’ы  только  не  думай.  Љ.,  --  сказала  Ћльга,  --  что  мы
недооцениваем всю трудность задачи, которую взЯл на себЯ ‚арнава. “важениЯ к
властЯм  у нас предостаточно, ты сам так говорил". "„а, но это  не уважение,
--  сказал  Љ., -- ваше  уважение не туда направлено,  а относитьсЯ  так  --
значит унижать  того, кого уважаешь. Љакое же это уважение, если ‚арнава зрЯ
тратит  дарованное ему право посещениЯ  канцелЯрий и в безделье проводит там
целые дни или, спустившись  вниз,  бесславит  и  умалЯет  тех, перед кем  он
только что дрожал, или  если он, то ли от усталости, то ли от разочарованиЯ,
не относит  тотчас же письма и  не выполнЯет  без  задержки  доверенные  ему
поручениЯ. Ќет,  тут уж никакого уважениЯ  нету. Ќо мало упрекать  его, Я  и
тебЯ должен  упрекнуть, Ћльга, этого не избежать. ’ы сама, несмотрЯ на  весь
свой  трепет перед администрацией,  все же послала в ‡амок ‚арнаву -- такого
молодого, такого слабого и одинокого, во всЯком случае, ты его не удержала".
     "’вои  упреки,  --  сказала  Ћльга,  --  Я  повторЯю себе  уже издавна.
Љонечно, не за то Я себЯ упрекаю, что Я послала его туда, не Я его посылала,
он сам туда пошел, но Я,  вероЯтно, должна была любыми средствами --  силой,
хитростью,  уговорами  --  удержать его  от  этого. „а, Я  должна  была  его
удержать, однако, если бы сегоднЯ снова настал тот день, тот решающий  день,
и  если бы Я чувствовала горе  ‚арнавы, горе нашей  семьи, как  тогда  и как
чувствую   сейчас,   и   если   бы   ‚арнава,   Ясно  представлЯЯ  себе  всю
ответственность  и опасность,  снова, с ласковой улыбкой, осторожно отвел бы
мои руки и ушел бы, Я бы и сегоднЯ не смогла его  удержать, несмотрЯ на все,
что случилось с тех пор,  да и ты бы  на моем месте вел себЯ так  же. ’ы  не
знаешь нашего горЯ, поэтому ты так несправедлив к нам, и особенно к ‚арнаве.
’огда мы надеЯлись  больше, чем сейчас,  но и  тогда очень большой надежды у
нас не было,  только  горе было большое, таким оно  и  осталось. ђазве ”рида
ничего тебе  о  нас не рассказывала?"  "’олько  намеками,  -- сказал  Љ., --
ничего определенного. Ќо при одном вашем имени она начинала волноватьсЯ". --
"€ хозЯйка тебе  ничего не  рассказывала?" -- "Ќет, ничего". --  "€ никто не
рассказывал?" -- "Ќикто".  -- "Ќу конечно, как же они могли  хоть что-нибудь
рассказать  толком. Љаждый про нас что-то знает, то ли правду, насколько она
людЯм  доступна,  то ли  какие-то  распространившиесЯ,  а  по  большей части
выдуманные слухи, люди  нами занимаютсЯ больше, чем надо,  но рассказать все
прЯмо  никто  не расскажет, люди боЯтсЯ и рот открыть про такое.  € тут  они
правы. ’рудно  выговорить все  это  даже перед тобой,  Љ.,  и ведь может так
случитьсЯ, что ты,  выслушав  менЯ, уйдешь  и знать нас больше  не захочешь,
хотЯ как будто тебЯ  это и не должно касатьсЯ.  € тогда мы тебЯ  потерЯем, а
ведь ты, должна сознатьсЯ,  теперь значишь  длЯ  менЯ чуть ли не больше, чем
служба ‚арнавы в ‡амке. € все же менЯ весь вечер  мучают сомнениЯ, все же ты
должен знать, иначе ты никак не поймешь наше положение и  по-прежнему -- что
мне больнее всего  -- будешь  несправедлив к ‚арнаве, да и у нас с  тобой не
будет полного  пониманиЯ, а  это  необходимо,  не то  ты  ни нам  помочь  не
сможешь, ни нашей очень важной помощи  не  получишь.  ЋстаетсЯ  один вопрос:
хочешь ли ты вообще все знать?" "Џочему ты спрашиваешь? -- сказал Љ. -- …сли
это  необходимо,  то Я хочу знать  все, но  почему  ты так спрашиваешь?" "€з
суевериЯ, --  сказала Ћльга, -- ты будешь с головой втЯнут в наши дела, хоть
ты и ни  в чем не виноват, как не  виноват  и ‚арнава". "„а, рассказывай  же
скорее! --  сказал  Љ. -- Ќичего  Я не боюсь. Ћт твоих  женских страхов  все
кажетсЯ хуже, чем оно есть".

--------

        17. ’айна Ђмалии

     "‘уди сам, -- сказала Ћльга. --  ‚прочем, все  как  будто очень просто,
сразу и не понЯть, как  это может иметь такое большое значение. ‚ ‡амке есть
один важный чиновник,  его зовут ‘ортини". "‘лышал Я о нем, --  сказал Љ. --
Ћн имел отношение  к моему вызову". "Ќе  думаю, -- сказала Ћльга. -- ‘ортини
почти  никогда официально не выступает.  Ќе перепутал или  ты его с ‘ордини,
через  "д"?" "’ы права, -- сказал  Љ., -- то  был  ‘ордини". "„а, -- сказала
Ћльга, -- ‘ордини  все знают, он один из самых  деЯтельных чиновников, о нем
много говорЯт. ‘ортини же, напротив, держитсЯ особнЯком, его никто не знает.
ѓода три назад, а то и больше, Я видела его в первый и  в последний раз. ќто
было  третьего  июлЯ,  в  праздник пожарной  команды,  и  ‡амок  тоже принЯл
участие,  оттуда  прислали  в  подарок  новый  насос. ‘ортини,  как говорЯт,
отчасти  занимаетсЯ  пожарными  делами  (впрочем,  может  быть,  он  кого-то
замещал, обычно чиновники замещают друг друга, поэтому так трудно определить
должность того  или другого).  ’ак  вот, ‘ортини принимал участие в передаче
насоса, ну, конечно, из ‡амка пришло много народу -- и чиновников и слуг, --
и ‘ортини, как можно было  ожидать от  человека с его  характером,  держалсЯ
совершенно в стороне. Ћн мал ростом, тщедушен,  сосредоточен на себе, но что
особенно бросалось в глаза тем, кто его вообще замечал, так это его морщины,
их  у него было множество, хотЯ  ему, наверное, было не больше сорока, и все
они шли веером со лба к носу, Я никогда в жизни ничего  подобного не видела.
Ќу вот, значит, наступил этот праздник. Њы с Ђмалией уже за несколько недель
радовались, переделали свои праздничные платьЯ по-новому, особенно  красивое
платье  было у Ђмалии: белаЯ  блузка, спереди всЯ  пышнаЯ, кружева на ней  в
несколько рЯдов, матушка отдала ей все свои кружева, Я ей тогда позавидовала
и проплакала полночи. ’олько тогда хозЯйка постоЯлого двора "“ моста" пришла
посмотреть на  нас..." "•озЯйка "“ моста"?" -- спросил  Љ. "„а,  --  сказала
Ћльга, -- она тогда  очень  дружила с  нами, вот она и пришла, признала, что
ЂмалиЯ  одета куда лучше менЯ, и,  чтобы менЯ успокоить,  одолжила  мне свои
бусы из  богемских гранатов. Ђ когда  мы  уже были  готовы  и ЂмалиЯ  стоЯла
передо  мной и все на  нее  залюбовались и  отец сказал:  "Ќаверное,  ЂмалиЯ
сегоднЯ найдет жениха!"  -- Я вдруг, сама не знаю почему, снЯла с себЯ бусы,
мою  гордость, и уже без всЯкой  зависти  надела на  Ђмалию.  џ преклонЯлась
перед ее  победой  и считала,  что все должны перед ней преклонЯтьсЯ;  может
быть, всех нас поразило, что она выглЯдит совсем не так, как всегда, ведь, в
сущности,  красивой ее назвать  нельзЯ, но сумрачный взглЯд, сохранившийсЯ у
нее с тех пор, витал где-то  высоко над нами  и невольно заставлЯл и в самом
деле чуть ли  не преклонЯтьсЯ перед ней. ќто заметили  все,  даже ‹аземан  с
женой, которые пришли за  нами".  "‹аземан?" -- переспросил Љ. "„а, ‹аземан,
-- сказала Ћльга. -- ‚едь  мы  были окружены почетом, и  праздник, например,
без нас никак не  мог бы начатьсЯ, потому  что отец был третьим инструктором
пожарной команды". "Ќеужели отец  тогда был еще настолько бодр?"  -- спросил
Љ.  "Ћтец?  --  переспросила Ћльга, словно не понимаЯ. -- „а  ведь три  года
назад он был сравнительно  молодым человеком -- например, во  времЯ пожара в
гостинице  он  вынес  бегом  на  спине  одного  чиновника,  ѓалатера, весьма
тЯжелого человека. џ сама была при этом, правда, настоЯщего  пожара не было,
только  сухие дрова  у печки  занЯлись  и  задымили, но ѓалатер перепугалсЯ,
закричал  из  окна: "Џомогите!",  приехали  пожарные,  и отцу  пришлось  его
вынести, хотЯ огонь уже потушили. Ќо ѓалатер  -- весьма неподвижный мужчина,
и  в  таких  случаЯх  ему  приходилось  соблюдать  осторожность.  ‚се  это Я
рассказываю только из-за отца, но с тех пор прошло не больше трех лет,  а ты
посмотри,  каким  теперь он  стал".  ’олько тут Љ.  увидел,  что ЂмалиЯ  уже
вернулась  в  комнату,  но она  была  далеко,  около  стола родителей, и там
кормила мать с ложки -- та из-за ревматизма  не  могла шевелить  руками -- и
при этом уговаривала отца потерпеть с едой, сейчас она и к  нему подойдет  и
его тоже  накормит. Ќо отец,  не обращаЯ вниманиЯ на ее уговоры, с жадностью
старалсЯ подобратьсЯ к  супу,  и, пересиливаЯ  свою слабость, он то пробовал
хлебать суп ложкой, то пить его прЯмо из тарелки и сердито ворчал, когда ему
ни то ни другое не удавалось: суп выливалсЯ, пока он подносил ложку  ко рту,
а в суп попадали  лишь  его свисающие усы и  брызги летели  во все  стороны,
только не ему в рот. "€ до этого его довели за три года?" -- спросил Љ., все
еще испытываЯ  к  старикам  и ко всему,  что  было  у  стола, не  жалость, а
отвращение. "„а,  за три года,  -- сказала Ћльга, -- вернее, за те несколько
часов,  что  длилсЯ праздник. Џраздник шел на  лугу, близ  „еревни, у ручьЯ;
когда мы пришли, была уже страшнаЯ давка, собралось много народу из соседних
деревень,  от шума кружилась  голова. ‘начала, конечно, отец  подвел  нас  к
новому  насосу, он  засмеЯлсЯ  от  радости,  когда увидел  его, так  он  был
счастлив, что  прислали новый  насос, он стал его ощупывать  и объЯснЯть нам
его устройство, сердилсЯ, если другие  вмешивались и перебивали его, а когда
ему хотелось  показать нам что-то под насосом, он заставлЯл нас нагибатьсЯ и
чуть ли  не залезать  вниз, он  даже отшлепал ‚арнаву, когда тот не  захотел
лезть туда. ’олько ЂмалиЯ никакого  вниманиЯ на  этот насос не обращала, она
стоЯла  в своем красивом платье  не  двигаЯсь,  и никто не  смел  сделать ей
замечание, иногда Я подбегала к ней, брала ее под руку, но она молчала. џ до
сих  пор никак не  могу понЯть, почему  вышло  так,  что  мы долго стоЯли  у
насоса, и, только когда  отец наконец  отошел, мы увидели ‘ортини, хотЯ  он,
очевидно, все это времЯ стоЯл позади насоса,  прислонЯсь к рукоЯтке. Џравда,
вокруг  был  ужасный  шум,  и  не  просто  такой,  какой  всегда  бывает  на
праздниках. „ело в  том,  что из ‡амка прислали в  подарок пожарникам  еще и
несколько духовых инструментов, совсем особенных, из таких труб даже ребенок
без  малейших усилий может  извлекать самые  дикие звуки, услышишь  их --  и
кажетсЯ, что нагрЯнули турки, и привыкнуть к этой музыке было немыслимо, при
каждом  звуке так  и вздрагиваешь. €  оттого, что трубы  были новые, каждому
хотелось  их  попробовать, а  раз  это  был  народный  праздник, то  всем  и
разрешали  в них дуть.  ‚округ нас теснилось несколько таких трубачей, может
быть, их привлекла ЂмалиЯ, собратьсЯ с мыслЯми было просто невозможно, а тут
еще  отец  приказывал  внимательно  осматривать  насос,  оттого  и  ‘ортини,
которого мы раньше и не  знали, так  долго оставалсЯ  длЯ  нас незамеченным.
"‚он стоит  ‘ортини", -- шепнул  наконец отцу  ‹аземан, Я стоЯла рЯдом. Ћтец
низко поклонилсЯ  и сделал  нам знак -- поклонитьсЯ ‘ортини.  Ћтец хотЯ и не
знал  его  раньше,  но глубоко  уважал как  знатока  пожарного дела  и часто
говорил об этом дома, потому длЯ  нас было  большой неожиданностью и большим
событием, что мы вдруг увидали живого ‘ортини. Ќо  ‘ортини не обратил на нас
вниманиЯ  -- не по личной прихоти,  а как все чиновники, он выказывал полное
безразличие к людЯм. Љроме того, он  очень  устал, и только  служебный  долг
удерживал его  тут, внизу; иным  представительство бывает в тЯгость, но  это
вовсе  не значит, что они -- из самых плохих чиновников;  другие чиновники и
слуги, раз  они  пришли  сюда, смешиваютсЯ с толпой, с  народом, но  ‘ортини
стоЯл у  насоса,  и  всЯкого, кто  пыталсЯ подойти  к  нему  с  какой-нибудь
просьбой или лестью, он  отпугивал своим  молчанием. Џоэтому он нас  заметил
еще позже, чем мы его. € только когда мы почтительно поклонились и отец стал
извинЯтьсЯ за нас, он посмотрел на нас, взглЯнул на всех по очереди усталыми
глазами; казалось, он вздыхает оттого,  что мы подходим друг за другом, пока
его  взглЯд не остановилсЯ на Ђмалии, на которую ему пришлось поднЯть глаза,
потому  что  она  куда выше  его.  ’ут он опешил, перескочил  через рукоЯтку
насоса, чтобы подойти поближе  к Ђмалии, и мы, не разобрав, в чем дело, все,
во главе с отцом, двинулись было ему  навстречу, но он остановил нас, поднЯв
руку, а  потом махнул, чтобы мы уходили. ‚от и все. Њы стали ужасно дразнить
Ђмалию,  что она наконец нашла жениха, и очень веселились весь  день, ничего
не подозреваЯ.  Ќо ЂмалиЯ  стала молчаливее, чем обычно. "‚идно, она  по уши
влюбилась  в ‘ортини", --  сказал Ѓрунсвик; ведь он человек грубый  и  таких
людей, как ЂмалиЯ, никак не понимает; но на этот раз нам показалось,  что он
почти прав, вообще мы весь день дурачились, и  все, даже ЂмалиЯ, были словно
оглушены сладким  вином  из  ‡амка, когда за  полночь  вернулись  домой". "Ђ
‘ортини?" -- спросил Љ.  "„а, ‘ортини, --  сказала Ћльга. -- Ќесколько раз Я
видела ‘ортини мимоходом, во  времЯ праздника,  он сидел на рукоЯтке насоса,
скрестив руки на груди,  и  не  двигалсЯ, пока за  ним  не приехал экипаж из
‡амка.  „аже  на  маневры  пожарных он не пошел, а  наш  отец,  надеЯсь, что
‘ортини  на  него  смотрит, превзошел  всех мужчин  своего  возраста". "€ вы
больше о нем ничего не слышали? -- спросил Љ. -- ‚едь ты, кажетсЯ, очень его
почитаешь?" "„а, почитаю, -- сказала Ћльга, -- а услыхали мы о нем скоро. Ќа
следующее утро  нас, с  похмельЯ, разбудил крик Ђмалии, все тут  же  заснули
снова,  только Я проснулась окончательно и подбежала к Ђмалии. Ћна  стоЯла у
окна, держа  в руках письмо -- его подал  через окошко какой-то  мужчина, он
ждал ответа. ЂмалиЯ уже прочла письмо -- оно было короткое  -- и держала его
в опущенной руке; Я всегда любила  ее, когда видела такой усталой!  џ встала
на колени и  прочла  письмо. € только  Я успела  его  прочесть,  как ЂмалиЯ,
взглЯнув на  менЯ,  поднЯла  руку с  письмом,  но не смогла  заставить  себЯ
перечитать его  и  разорвала на клочки, бросила в лицо  мужчине, ждавшему за
окном, и  захлопнула окошко. ќто  утро  оказалось  решающим.  џ  называю его
решающим, хотЯ весь  предыдущий  день,  каждаЯ  его  минута  были  не  менее
решающими". "Ђ что было в письме?" -- спросил Љ. "„а Я же еще об этом ничего
не сказала, -- ответила Ћльга, -- письмо было от ‘ортини, адресовано девушке
с гранатовыми бусами. Џередать содержание  Я не в силах. ќто было требование
ЯвитьсЯ к нему в гостиницу, причем ЂмалиЯ должна была идти  туда немедленно,
так как через  полчаса ‘ортини уезжал. Џисьмо было написано в самых  гнусных
выражениЯх,  Я  таких никогда и не  слыхала и понЯла их  лишь наполовину, по
догадке.  Љто не знал  Ђмалии,  тот, наверно, счел бы  обесчещенной девушку,
которой смеют так писать, даже если бы  до нее  никто и не  дотрагивалсЯ.  €
письмо было не любовное, без единого ласкового слова, наоборот, ‘ортини Явно
злилсЯ, что встреча с Ђмалией так его задела, оторвала  от его обЯзанностей.
Њы потом сообразили,  что  ‘ортини, вероЯтно,  хотел уже  с вечера  уехать в
‡амок и только из-за Ђмалии осталсЯ в „еревне, а утром,  рассердившись,  что
ему и за  ночь не  удалось  забыть  Ђмалию,  написал ей письмо. ’акое письмо
возмутило бы любую девушку, даже самую  хладнокровную, но потом, быть может,
другую,  не похожую  на Ђмалию, одолел  бы страх из-за гневного, угрожающего
тона письма, а  вот  у Ђмалии оно  вызвало только  возмущение, страха она не
знает --  ни за  себЯ, ни за других. €  когда Я снова  забралась в  кровать,
повторЯЯ про себЯ отрывок фразы, которой  кончалось письмо:  "... и чтобы ты
немедленно Явилась, не то..." -- ЂмалиЯ  все  стоЯла у окна и выглЯдывала во
двор,  словно ждала  других посланцев и готова была со всеми  обойтись как с
первым".  "’ак вот  они  какие,  чиновники, -- нерешительно  сказал  Љ.,  --
значит,  есть среди них  и  такие  экземплЯры. Ђ что  же сделал  твой  отец?
Ќадеюсь, он пожаловалсЯ на ‘ортини  в соответствующие инстанции, если только
он не предпочел более короткий и верный путь --  прЯмо пойти в гостиницу. Ќо
самое отвратительное во всей этой истории  совсем не  обида, которую нанесли
Ђмалии, обиду легко исправить,  не понимаю, почему ты именно  этому придаешь
такое  преувеличенное  значение; почему  это ‘ортини  навек  опозорил Ђмалию
своим  письмом, а  гак  можно  подумать  по  твоему  рассказу,  но ведь  это
совершенно  нелепо, и  вовсе  не  трудно  было  добитьсЯ длЯ  Ђмалии полного
удовлетворениЯ, и  через  два-три  днЯ всЯ  историЯ  была бы забыта; ‘ортини
вовсе  не  Ђмалию опозорил,  а себЯ самого. € менЯ  пугает  именно  ‘ортини,
пугает самаЯ возможность такого злоупотреблениЯ властью. ’о, что не  удалось
в этом случае, потому что было высказано слишком Ясно и  отчетливо и нашло у
Ђмалии  решительный  отпор,  то  в  тысЯче  других случаев, при других менее
благоприЯтных обстоЯтельствах, могло бы вполне удатьсЯ, причем незаметно длЯ
всех, даже длЯ пострадавшей".
     "’ише,  -- сказала Ћльга, -- ЂмалиЯ сюда смотрит". ЂмалиЯ уже накормила
родителей и теперь стала  раздевать  мать; она только что развЯзала ей юбку,
закинула руки матери себе на шею, слегка приподнЯла  ее, снЯла с нее  юбку и
осторожно  посадила  на  место.  Ћтец,  всегда  недовольный  тем,  что  мать
обслуживали раньше,  чем  его, --  конечно, потому, что  мать  была  гораздо
беспомощнее его, -- попыталсЯ раздетьсЯ сам, очевидно намереваЯсь попрекнуть
дочь за ее воображаемую медлительность, но, хотЯ он начал с самого легкого и
второстепенного,  ему никак не  удавалось снЯть  громадные  ночные туфли,  в
которых болтались  его  ступни; хрипЯ и задыхаЯсь,  он  наконец отказалсЯ от
всЯких попыток и снова застыл в своем кресле.
     "‘амого  важного ты не понимаешь, --  сказала Ћльга,  -- может быть,  в
остальном ты прав, но самое важное то, что ЂмалиЯ не пошла в  гостиницу; то,
как она обошлась  с посыльным, еще  сошло бы, это можно  было бы  замЯть, но
тем, что она не пошла, она навлекла проклЯтие на нашу семью, а при этом и ее
обращение с  посланцем  сочли  непростительным, более того,  официально  это
обвинение и  было выдвинуто  на  первый  план". "Љак! -- крикнул Љ. и  сразу
понизил  голос, когда Ћльга умолЯюще поднЯла руку. -- “ж не хочешь ли ты, ее
сестра,  сказать, что ЂмалиЯ должна была послушатьсЯ  ‘ортини и  побежать  к
нему  в  гостиницу?"  "Ќет, -- сказала  Ћльга, --  упаси менЯ  бог от такого
подозрениЯ, как  ты  мог даже подумать?  џ не знаю человека, который во всех
своих поступках  был  бы более прав, чем ЂмалиЯ. Џравда, если бы она пошла в
гостиницу, Я бы и тут  оправдала ее, но то, что она туда не пошла,  Я считаю
ее геройством. Ќо  насчет  себЯ скажу  тебе  откровенно: если бы Я  получила
такое письмо, Я пошла бы туда непременно.  џ не вынесла бы страха перед тем,
что мне грозило, это могла только ЂмалиЯ. Ћднако выходов было много: другаЯ,
например, нарЯдилась бы, потратила на это какое-то времЯ, потом  отправилась
бы в гостиницу,  а  там узнала, что ‘ортини уже уехал,  -- ведь могло быть и
так, что,  отослав письмо, он тут же  и уехал, это вполне возможно, у господ
настроение  переменчивое. Ќо  ЂмалиЯ поступила иначе, совсем не так, слишком
сильно ее обидели, оттого она  и ответила без раздумьЯ. Ќо если  бы она  длЯ
видимости  послушалась и перешагнула бы тогда порог гостиницы, то можно было
избежать, отвести все обвинениЯ, тут у нас есть умнейшие адвокаты, они умеют
любую мелочь  употребить на  пользу,  но  ведь  в  этом  случае  даже  такой
благоприЯтной  мелочи не  было.  Ќапротив,  тут  было  и неуважение к письму
‘ортини, и оскорбление посыльного". "Ќо при чем  тут какие-то обвинениЯ, при
чем тут адвокаты?  Ќеужто  из-за преступного поведениЯ ‘ортини можно было  в
чем-то  обвинить Ђмалию?" "Љонечно, можно, -- сказала Ћльга.  -- ђазумеетсЯ,
не по суду, да и наказать ее непосредственно не наказывали, но  все же и ее,
и всю нашу семью наказали другим способом, а насколько это наказание сурово,
ты,   наверно,   уже   стал   понимать.   ’ебе  это  кажетсЯ  чудовищным   и
несправедливым, но так во всей „еревне считаешь только ты единственный,  длЯ
нас такое мнение очень благоприЯтно, оно бы нас очень  утешало, если  бы  не
покоилось на  Явных  заблуждениЯх. ќто Я могу  легко  доказать тебе, извини,
если при этом Я заговорю о ”риде, но между ”ридой и Љламмом тоже вышла -- не
считаЯ  конечного результата  -- очень похожаЯ  историЯ,  совсем  как  между
Ђмалией  и ‘ортини, однако ты,  хотЯ сначала и перепугалсЯ, теперь считаешь,
что все  правильно. € это  не значит,  что ты  ко всему привык,  нельзЯ  так
отупеть,  чтобы  ко  всему   привыкнуть.   ЏроизводЯ   оценку,   ты   просто
отказываешьсЯ от  прежних ошибок". "Ќет, Ћльга, -- сказал  Љ. -- Ќе понимаю,
зачем ты втЯгиваешь ”риду  в  это дело, там случай  совсем другой, перестань
путать  такие разные вещи  и  рассказывай  дальше". "Џрошу тебЯ, --  сказала
Ћльга, --  не  обижайсЯ, если Я буду  настаивать  на  сравнении, ты все  еще
заблуждаешьсЯ, и по отношению к ”риде тоже, когда думаешь, что надо защищать
ее,  не позволЯЯ никаких  сопоставлений. „а ее и защищать  не приходитсЯ, ее
надо хвалить. € если Я сравниваю эти два случаЯ, то вовсе не говорю, что они
похожи,  они  все равно что черное и белое, и белое тут  --  ”рица. ‚ худшем
случае  над ”ридой можно  посмеЯтьсЯ -- Я  сама тогда, в  пивном  зале,  так
невоспитанно смеЯлась и  потом об этом жалела, впрочем,  тут у нас  если кто
смеетсЯ,  значит, злорадствует  или  завидует,  но  все  же  нар  ней  можно
посмеЯтьсЯ. Ќо  Ђмалию -- если ты  только с  ней кровно  не  свЯзан -- можно
только  презирать.  Џотому-то оба случаЯ хоть и разные, как ты говоришь,  но
вместе с тем они и  похожи". "Ќет, они не похожи, --  сказал Љ.,  недовольно
покачав головой.  -- Ћставь ты ”риду в покое. ”рида не получала таких  милых
писулек, как ЂмалиЯ от  ‘ортини, и ”рида по-настоЯщему  любила Љламма, а кто
не верит, пусть спросит у нее самой, она  его и сейчас любит". "„а разве это
большаЯ разница? -- спросила Ћльга. --  Ќеужели,  по-твоему,  Љламм  не  мог
написать  ”риде такое  же  письмо?  Љогда  эти господа  отрываютсЯ  от своих
письменных  столов,  они  все  становЯтсЯ такими, им  никак не приладитьсЯ к
жизни, они тогда могут в рассеЯнности и нагрубить, правда не все, но многие.
Њожет быть, письмо к Ђмалии он набрасывал рассеЯнно, совершенно не размышлЯЯ
над тем, что выходило на бумаге. Ћткуда нам знать мысли господ? ђазве ты сам
не  слышал или тебе  не  рассказывали, каким  тоном  Љламм  разговаривает  с
”ридой? ‚сем известно, какой Љламм грубиЯн, говорЯт, что он  часами молчит и
вдруг скажет такую грубость, что оторопь берет. Џро ‘ортини ничего такого не
известно, потому что он сам никому не известен.  ‚ сущности, про него только
то и знают, что его имЯ похоже на  имЯ ‘ордини, и, если бы не это сходство в
именах, его  вообще никто не знал бы. „а и как специалиста по пожарному делу
его, наверно, тоже путают с  ‘ордини,  тот и есть настоЯщий специалист и сам
пользуетсЯ  сходством их  имен, чтобы свалить  на  ‘ортини представительские
обЯзанности, а  самому  спокойно  работать. Ђ  когда  у такого неопытного  в
обыденной жизни человека, как ‘ортини, вдруг вспыхивает любовь к деревенской
девушке,  чувство,  конечно,  принимает  иную  форму,  чем  когда влюблЯетсЯ
какой-нибудь столЯр-подмастерье.  € кроме  того,  надо  помнить,  что  между
чиновником и дочкой сапожника  -- огромнаЯ пропасть и через  нее надо как-то
перебросить мост, вот ‘ортини и пыталсЯ сделать это по-своему, другой, может
быть, поступил бы иначе. Џравда, считаетсЯ, что мы все принадлежим ‡амку,  и
никакой пропасти  нет,  и никаких  мостов  строить  не  надо; может  быть, в
обычных  условиЯх это  и  так,  но,  к  сожалению,  у нас  была  возможность
убедитьсЯ,  что, когда с этим  столкнешьсЯ,  все  обстоит  иначе.  ‚о всЯком
случае, теперь тебе поведение  ‘ортини  должно стать понЯтнее и  не казатьсЯ
таким уж  чудовищным, да это и на самом деле так; по сравнению с  поведением
Љламма  все куда  понЯтнее,  а заинтересованному лицу  перенести его гораздо
легче. …сли Љламм напишет самое  нежное  письмо, оно  будет  неприЯтней, чем
самое грубое письмо  ‘ортини. Џойми  менЯ правильно, ведь Я не смею судить о
Љламме, Я только их сравниваю  оттого, что ты противишьсЯ всЯкому сравнению.
‚едь Љламм  --  командир над женщинами,  он  приказывает то одной, то другой
ЯвитьсЯ  к нему,  никого  долго  не терпит,  и  как  приказал  ЯвитьсЯ,  так
приказывает и убратьсЯ.  Ђх,  да Љламм и труда себе не даст писать письма. €
неужто по сравнению  с этим тебе еще кажетсЯ чудовищным, когда такой живущий
в  полном уединении человек, как  ‘ортини, чье  отношение  к женщинам вообще
никому  не  известно, вдруг  садитсЯ и своим  красивым чиновничьим  почерком
пишет письмо,  хотЯ  и отвратительное. Ђ если  доказано, что Љламм ничуть не
лучше  ‘ортини,  а,   скорее,  наоборот,  так  неужели  любовь  ”риды  может
что-нибудь изменить в пользу Љламма? Џоверь, отношение женщин  к  чиновникам
определить  очень  трудно  или,  вернее,  всегда очень  легко. ‚  любви  тут
недостатка  нет.  Ќесчастной любви у  чиновников не  бывает. Џоэтому  ничего
похвального  нет,  если про девушку скажут -- и Я говорю далеко не только  о
”риде, -- что она отдалась чиновнику только потому, что любила его. „а,  она
его любила и отдалась  ему, так оно и было, но хвалигь ее за  это нечего. Ќо
ЂмалиЯ-то не  любила ‘ортини, скажешь ты. Ќу  да, она его не любила, а может
быть, и любила, кто  разберет. „аже  она  сама не разберетсЯ. Љак  она может
решить, любила она или нет, когда она сразу  его так оттолкнула, как еще  ни
одного чиновника никогда не отталкивали?  ‚арнава говорит, что ее  и  сейчас
иногда дрожь  берет,  стоит ей  вспомнить, как она  тогда, три  года  назад,
захлопнула окошко. € это правда, вот почему ее ни о  чем  нельзЯ спрашивать.
Ћна покончила с ‘ортини и больше ничего не знает, а любит она его или нет --
ей  неизвестно.  Ќо  мы-то  все  знаем,  что  женщины  не  могут  не  любить
чиновников, когда  те  вдруг обратЯт на  них внимание; более  того, они  уже
любЯт чиновников заранее,  хоть и пытаютсЯ отнекиватьсЯ,  а ведь  ‘ортини не
только обратил  внимание  на  Ђмалию  --  он даже  перепрыгнул через рукоЯть
насоса ногами,  онемевшими от сидениЯ за письменным  столом, он  перепрыгнул
через  рукоЯть!  Ќо,  как ты  сказал,  ЂмалиЯ  --  исключение.  „а,  она это
подтвердила, когда отказалась  пойти к ‘ортини. “ж это ли не исключение?  Ќо
если бы она, кроме того, и не любила ‘ортини,  то тут исключение стало бы из
рЯда вон  выходЯщим, это и понЯть было бы невозможно. Љонечно, в тот день на
нас нашло  какое-то  затмение,  но и тогда,  словно в  тумане, мы как  будто
углЯдели  в Ђмалии  какую-то влюбленность,  и это показывает,  что  мы  хоть
немного, но соображаем.  € если  теперь все  сопоставить,  какаЯ  же разница
останетсЯ между Ђмалией и ”ридой? ’олько та, что ”рида сделала то,  от  чего
ЂмалиЯ отказалась". "‚озможно, -- сказал Љ., -- но длЯ менЯ главнаЯ  разница
в том, что ”рида -- моЯ невеста, ЂмалиЯ же в основном интересует менЯ только
потому, что приходитсЯ  сестрой ‚арнаве, посыльному из ‡амка,  и судьба  ее,
быть может,  свЯзана  со службой ‚арнавы. …сли бы какой-то чиновник нанес ей
такую вопиющую обиду, как мне сначала показалось по твоему рассказу, менЯ бы
это очень затронуло, но и то больше как общественное Явление, чем как личнаЯ
обида  Ђмалии.  Ќо  теперь,  по  твоему  же   рассказу,  картина  совершенно
изменилась, правда не совсем длЯ менЯ понЯтным образом. ’ебе как рассказчику
Я доверЯю и потому охотно готов  совсем  пренебречь этой историей, тем более
что  Я не пожарник и  менЯ  ‘ортини  никак  не  касаетсЯ.  Ђ вот ”рида  менЯ
касаетсЯ, потому мне и странно,  что ты, кому Я так доверЯл  и  всегда готов
доверЯть,  все  времЯ  какими-то  косвенными  путЯми,  ссылаЯсь  на  Ђмалию,
пытаешьсЯ нападать на ”риду, вызвать  во мне подозрениЯ. Ќе хочу думать, что
ты это  делаешь  с  умыслом,  тем  более со  злым  умыслом, иначе  мне давно
следовало   бы  уйти.  Ќет,   тут  у  тебЯ   никакого  умысла   нет,  просто
обстоЯтельства тебЯ к этому вынуждают: из любви к Ђмалии ты хочешь возвысить
ее, вознести  над всеми  женщинами,  а  так как длЯ этого ты  в самой Ђмалии
ничего  особо  похвального  найти не  можешь,  то выручаешь  себЯ  тем,  что
принижаешь других женщин. Џоступила ЂмалиЯ всем на  удивление, но чем больше
ты об  этом поступке рассказываешь, тем труднее  решить,  значителен он  или
ничтожен, умен или глуп, героичен  или труслив,  потому что ЂмалиЯ глубоко в
душе затаила причину своего поступка, никому у нее ничего не выведать. ”рида
же, напротив,  ничего удивительного не сделала, она  только последовала зову
сердца, что Ясно всЯкому, кто подойдет к ее поступку доброжелательно, каждый
может это проверить,  сплетнЯм  тут места нет. Ќо Я-то  не  желаю ни унижать
Ђмалию,  ни  защищать  ”риду, Я  только хочу тебе разъЯснить, каковы  наши с
”ридой  отношениЯ и  почему  всЯкое нападение на  ”риду, всЯкаЯ угроза ”риде
угрожает  и моему существованию. џ прибыл  сюда  по доброй воле и  по доброй
воле тут осталсЯ, но все, что произошло за это времЯ, и особенно мои виды на
будущее -- хотЯ они  и туманны,  но имеютсЯ, --  всему этому Я обЯзан ”риде,
чего и оспаривать никак нельзЯ. ЊенЯ, правда, принЯли в  качестве землемера,
но все это одна  видимость, со мной ведут игру, менЯ гонЯт из всех домов, со
мной и сегоднЯ ведут  игру,  но насколько теперь это делаетсЯ обстоЯтельнее,
видимо, Я  длЯ них стал чем-то  более значительным, а это уже что-то значит,
теперь  у менЯ  есть  хоть  и невзрачный,  но все же дом, служба,  настоЯщаЯ
работа,  есть невеста, она  берет на  себЯ часть  моих обЯзанностей, когда Я
занЯт другими делами, Я на  ней собираюсь женитьсЯ, стать  членом  общины, у
менЯ  кроме  служебных  отношений  есть  и  личнаЯ,  правда  до  сих пор  не
использованнаЯ, свЯзь с Љламмом. ђазве этого мало? Ђ когда Я прихожу  к вам,
кого  вы  приветствуете? Љому  рассказываете историю своей семьи? Ћт кого ты
ждешь возможности, пусть мизерной, пусть маловероЯтной, возможности получить
какую-нибудь  помощь?  “ж  конечно,  не  от  менЯ,  того  самого  землемера,
которого, например, еще неделю тому назад  ‹аземан и Ѓрунсвик силой вынудили
покинуть  их  дом,  нет,  ты надеешьсЯ  на помощь  человека,  который уже  в
состоЯнии  что-то сделать, а этим Я обЯзан ”риде, ”риде настолько  скромной,
что попробуй спроси ее, так ли это, и она навернЯка скажет, что знать ничего
не знает. € все же выходит, что ”рида в своем неведении больше сделала,  чем
ЂмалиЯ при всей своей гордости: видишь ли, мне  кажетсЯ, что помощи ты ищешь
длЯ Ђмалии. € у кого же? „а, в сущности, разве не у той же ”риды?" "Ќеужто Я
так нехорошо говорила о ”риде? -- сказала Ћльга. -- џ вовсе этого не хотела,
думаю, что и не говорила, хотЯ все возможно, ведь положение у нас такое, что
мы со всем светом  в  раздоре,  а начнешь жаловатьсЯ --  и тебЯ заносит  бог
знает куда.  Љонечно, ты и в этом прав, теперь между  нами и ”ридой огромнаЯ
разница,  и  ты правильно подчеркнул  это еще  раз. ’ри года  назад мы  были
дочками  бюргера, а ”рида  -- сиротой,  служанкой  в трактире,  мы проходили
мимо, даже не  глЯдЯ на нее;  конечно,  мы вели себЯ слишком высокомерно, но
так нас  воспитали.  Ћднако в тот вечер,  в гостинице, ты  уж  мог заметить,
какие теперь  сложились отношениЯ: ”рида  с хлыстом в руках, а Я  -- в толпе
слуг. Ќо дело обстоит еще хуже. ”рида может нас презирать, это соответствует
ее положению, это вызвано теперешними обстоЯтельствами. Ќо кто нас только не
презирает? ’е, кто решает  презирать  нас, сразу попадают в высшее общество.
‡наешь ли ты преемницу ”риды? …е зовут Џепи.  ’олько позавчера  вечером  Я с
ней  познакомилась,  раньше  она служила  горничной. ’ак вот, она  превзошла
”риду в презрении ко мне. Ћна увидела в окно, что Я иду за пивом, побежала к
двери и заперлась на ключ, мне пришлось долго просить ее, обещать  ей ленту,
которой  Я завЯзываю косу,  пока она наконец  не открыла мне.  Ђ  когда Я ей
отдала  эту ленту,  она  швырнула ее  в угол.  —то ж, пусть  презирает менЯ,
все-таки Я  как-то завишу от ее хорошего отношениЯ  и она работает  в буфете
гостиницы, правда только временно, нет в ней  тех качеств, которые нужны длЯ
постоЯнной  службы. „остаточно послушать,  как  хозЯин  разговаривает с этой
Џепи, и сравнить, как он разговаривал с  ”ридой. Ќо это вовсе не мешает Џепи
презирать Ђмалию,  ту  Ђмалию, от одного  взглЯда которой  эта самаЯ Џепи со
всеми своими косичками и бантиками вылетела бы из комнаты во сто раз скорей,
чем ее могли бы унести ее  толстые ноги. Ђ какую возмутительную болтовню про
Ђмалию мне пришлось снова выслушать от нее вчера вечером, пока посетители не
вступились за менЯ, хоть и вступились они так, как  ты тогда вечером видел".
"„о чего  ты  напугана, --  сказал Љ.  -- ‚едь Я  только  поставил  ”риду на
подобающее ей  место, но  вовсе  не собиралсЯ  вас  принижать,  как  ты себе
представлЯешь.  Љонечно, и Я  чувствую в  вашей  семье что-то необычное,  но
почему это может стать  поводом  к презрению -- Я не понимаю".  "Ђх,  Љ., --
сказала  Ћльга, -- боюсь, что  ты еще поймешь почему. Ќеужели тебе  никак не
понЯтно,  что поступок  Ђмалии был  причиной  того,  что все стали презирать
нас?"  "ќто было  бы слишком  странно,  --  сказал Љ. --  Њожно  восхищатьсЯ
Ђмалией  или осуждать  ее,  но  презирать? Ђ если  даже  по  непонЯтным  мне
причинам  Ђмалию   действительно  презирают,  то  почему  же  это  презрение
распространЯетсЯ на всех вас,  на вашу ни  в чем  не повинную семью? ’о, что
тебЯ, например, презирает Џепи, -- просто безобразие, и, если Я когда-нибудь
попаду в ту гостиницу, Я ее проучу!" "ЌелегкаЯ была бы у тебЯ работа, Љ., --
сказала Ћльга,  --  если бы ты взЯлсЯ переубеждать всех, кто нас  презирает,
ведь все исходит из ‡амка. Њне хорошо помнитсЯ утро следующего днЯ. Ѓрунсвик
-- он  тогда  был у нас подмастерьем -- пришел, как  всегда, отец выдал  ему
работу и отправил его домой, и  все сели завтракать,  мы с Ђмалией тоже, нам
было весело, отец, не умолкаЯ, рассказывал  о  празднике, у него были всЯкие
планы насчет пожарной  дружины,  ведь в  ‡амке  своЯ  пожарнаЯ дружина,  они
прислали на этот праздник и  свою команду, с ними вели всЯкие  переговоры, а
господа,  присутствовавшие там,  видели учениЯ нашей команды и  очень лестно
отозвались  о ней,  сравнивали  с выступлением команды из ‡амка, и сравнение
было в нашу пользу,  началсЯ разговор о  реорганизации команды из ‡амка,  им
понадобились бы инструкторы  из „еревни, тут речь  пошла о нескольких людЯх,
но  отец понадеЯлсЯ, что выбор падет на него. Ћб этом он и рассказывал, и по
своей добродушной привычке  -- рассиживатьсЯ за столом -- он сидел, раскинув
руки, обхватив стол за всю ширь, и, когда он подымал  глаза к окну и смотрел
в небо,  лицо  у него было такое  молодое, такое радостное и полное надежды,
каким мне  с тех  пор  уже  не  суждено было  видеть  его.  € тут  ЂмалиЯ  с
непривычной  длЯ  нее   сосредоточенностью  сказала,  что  господским  речам
особенно  доверЯть  не  стоит,  в  подобных  обстоЯтельствах  господа  любЯт
говорить что-нибудь  приЯтное, но  все  это  имеет мало значениЯ  или  вовсе
ничего  не значит, они только скажут и тут же забудут  навсегда,  правда,  в
следующий  раз можно  попастьсЯ на эту  же приманку. Њать запретила ей такие
разговоры, отец  посмеЯлсЯ над  ее скороспелыми  мудрствованиЯми,  но  вдруг
запнулсЯ, казалось, он что-то ищет, словно вдруг чего-то хватилсЯ, но тут же
вспомнил: Ѓрунсвик  ему рассказывал про  какого-то посыльного,  про какое-то
разорванное  письмо,  и  отец спросил,  знаем  ли  мы  об  этом,  и кого это
касаетсЯ, и что произошло. Њы промолчали. ‚арнава -- он тогда был проказлив,
как молодой барашек,  -- сказал  что-то совершенно глупое  или  дерзкое,  мы
заговорили о другом, и все позабылось".

--------

        18. Ќаказание длЯ Ђмалии

     "Ќо вскоре на  нас  со  всех сторон  посыпались вопросы  насчет письма,
стали приходить друзьЯ и враги, знакомые и чужие, но никто не  задерживалсЯ,
и лучшие друзьЯ больше  всех торопились распрощатьсЯ.  ‹аземан, обычно такой
медлительный и важный, вошел, как будто хотел проверить, какого размера наша
комната,  окинул ее  взглЯдом, и все похоже было  на  страшную детскую игру,
когда ‹аземан стал уходить, а отец,  отмахиваЯсь  от обступивших  его людей,
поспешил было  за  ним  до  порога и потом  остановилсЯ. Џришел  Ѓрунсвик  и
отказалсЯ   от  работы,  сказал  совершенно  честно,   что   хочет  работать
самостоЯтельно.   “мнаЯ   голова,  сумел  использовать  подходЯщий   момент.
Џриходили заказчики, выискивали у отца в кладовой свою обувь, которую отдали
ему в  починку; сначала отец  пробовал  отговаривать заказчиков --  и мы его
поддерживали, как могли,  -- но потом он  отступилсЯ и  молча помогал  людЯм
разыскивать обувь, в книге заказов вычеркивалась строчка за строчкой, запасы
кожи, сданные  нам, выдавались обратно,  долги выплачивались,  все  шло  без
малейших  пререканий, все были довольны,  что удалось так быстро и  навсегда
порвать отношениЯ с нами, и даже если кто-то терпел убыток, это ни во что не
ставилось.  € наконец, как можно было предвидеть, поЯвилсЯ ‡ееман, начальник
пожарной  дружины,  вижу,  как  сейчас,  всю  эту  сцену:  ‡ееман, огромный,
сильный, но слегка сгорбленный, из-за болезни легких, всегда серьезный -- он
совсем не  умел  смеЯтьсЯ, --  стоит  перед моим  отцом,  которым  он  вечно
восхищалсЯ  и  даже  в дружеской беседе  обещал  ему  должность  заместителЯ
начальника  пожарной  дружины,  а  теперь  пришел   объЯвить,   что  дружина
освобождает его  и просит вернуть  диплом пожарника.  ‚се, кто  был  в нашем
доме,  побросали свои дела и столпились вокруг этих двух  мужчин. ‡ееман  не
может выговорить ни слова, только все похлопывает отца по плечу, будто хочет
выколотить из него те слова, какие он сам должен сказать, но найти не может.
Џри этом он все времЯ смеетсЯ -- видно, хочет  этим успокоить и себЯ, и всех
других, но, так как он смеЯтьсЯ не умеет и люди никогда не слышали, чтобы он
смеЯлсЯ, никому и  в голову не приходит, что это  смех.  Ђ наш отец  за этот
день уж  так устал, так расстроилсЯ, что ничем  помочь не  может, и кажетсЯ,
что он до того утомилсЯ, что вообще не соображает, что тут происходит. € все
мы тоже были расстроены не меньше  его, но  по молодости мы  никак не  могли
поверить в полный крах, мы  все  времЯ думали, что среди посетителей наконец
найдетсЯ человек, который прикажет всем остановитьсЯ и повернет все обратно.
Ќам,  по нашему недомыслию, казалось, что ‡ееман особенно подходит длЯ такой
роли.  ‘ напрЯжением  ждали  мы, что сквозь  этот непрестанный  смех наконец
прорветсЯ разумное  слово. Ќад  чем же  и можно  было смеЯтьсЯ,  как  не над
глупейшей несправедливостью по отношению к нам. ѓосподин начальник, господин
начальник,  думали  мы,  да скажите  же  вы  наконец  этим  людЯм все,  и мы
теснились поближе к нему, но  от этого он  только нелепо  топталсЯ на месте.
Ќаконец  он все-таки  заговорил,  хотЯ  и  не  длЯ исполнениЯ  наших  тайных
желаний, а повинуЯсь подбодрЯющим или недовольным  возгласам окружающих.  Њы
все еще  надеЯлись  на  него. Ћн начал с высоких похвал  отцу. Ћн назвал его
украшением  дружины, недосЯгаемым примером длЯ  потомков, незаменимым членом
общества,  чьЯ отставка пагубно отзоветсЯ на дружине. ‚се было бы прекрасно,
если б  он на этом  закончил!  Ќо  он продолжал говорить. …сли теперь  члены
дружины все же решились просить отца, конечно временно, уйти  в отставк