ь в  лучшем случае
два-три  жалких  намека  на   правду.  Ќо   все,  что  мне   запомнилось,  Я
пересказывала  ‚арнаве,  а  он, никак  не  умеЯ  отличить правду от вымысла,
мечтаЯ о той жизни, недосЯгаемой  из-за положениЯ нашей семьи, впивал каждое
слово, с жаром требуЯ  продолжениЯ. Ђ мой  новый план действительно опиралсЯ
на ‚арнаву. “ слуг Я ничего  больше добитьсЯ не  могла. Џосыльный ‘ортини не
отыскалсЯ, и найти его было невозможно, очевидно, и ‘ортини, и его посыльный
уходили все дальше в неизвестность, другие часто забывали даже  их имена, их
внешность,  и мне приходилось не  раз подробно их  описывать, но Я ничего не
добилась, кроме  того, что их  с трудом припоминали, но ничего сказать о них
не могли.  Ђ  что  касаетсЯ моей жизни среди слуг, то Я,  конечно, была не в
силах  предотвратить  сплетни  и  могла  только  надеЯтьсЯ,  что  все  будет
воспринЯто так, как оно было на самом деле, и что это снимет хоть часть вины
с  нашей семьи,  однако никаких внешних  признаков  такого  отношениЯ  Я  не
замечала.  ’ак  Я  и  продолжала жить,  не  видЯ  длЯ  себЯ  никакой  другой
возможности добитьсЯ длЯ нас  хоть чего-нибудь в ‡амке. ’акую возможность  Я
видела  лишь длЯ  ‚арнавы.  €з рассказов  челЯди Я могла,  если  хотела -- а
желание  у менЯ было  немалое, --  сделать вывод, что  каждый, кто принЯт на
службу в ‡амок,  может очень много сделать длЯ своей семьи. Ћднако что  же в
этих рассказах было достоверного? Љазалось,  что установить это  невозможно,
Ясно  было только, что  достоверности  в  них  очень  мало. Ќапример,  когда
какой-то слуга,  которого Я потом никогда  не  увижу, а  если и увижу, то не
узнаю,  торжественно  заверЯет  менЯ, что поможет моему брату  устроитьсЯ на
службу в  ‡амок или  же, если ‚арнава  каким-то образом попадает в ‡амок, он
его хотЯ  бы  поддержит и подбодрит,  потому что,  судЯ  по  рассказам слуг,
бывает, что ищущим работу приходитсЯ так долго ждать, что они часто падают в
обморок, мысли у  них  путаютсЯ  и они могут погибнуть, если друзьЯ о них не
позаботЯтсЯ, -- когда слуги мне  рассказывали  и это, и всЯкое  другое,  то,
вероЯтно, все их предостережениЯ были  вполне основательными, но их обещаниЯ
-- совершенно пустыми.  Ћднако ‚арнава относилсЯ  к ним не так, хотЯ Я его и
предупреждала, что нельзЯ верить этим  посулам, но уж одного того, что Я ему
их  пересказывала, было достаточно, чтобы он  увлексЯ моими планами. ‚се мои
соображениЯ на  него почти не действовали, действовали только рассказы слуг.
’аким  образом, Я  была, в сущности,  предоставлена самой себе, с родителЯми
вообще  никто, кроме Ђмалии, разговаривать не умел,  а чем больше Я пыталась
по-своему выполнить  прежние планы отца,  тем  больше  отчуждалась  от  менЯ
ЂмалиЯ, при  тебе или при других она еще со мной разговаривает, а наедине --
никогда; длЯ слуг в гостинице Я  была только игрушкой,  которую они  Яростно
пытались  сломать, ни одного душевного слова Я ни от кого из них за два года
не слыхала, они только хитрили,  врали или говорили глупости, значит, у менЯ
оставалсЯ только ‚арнава, но  ‚арнава был еще слишком молод. Љогда Я видела,
как  блестЯт его глаза  при  моих  рассказах -- они и теперь  блестЯт,  -- Я
пугалась  и все  же  не умолкала, слишком многое  было  поставлено на карту.
Џравда, больших, хоть и бесплодных планов, как у моего отца, у менЯ не было,
не было во мне и мужской решимости, Я только думала, как бы загладить обиду,
нанесенную посыльному, и хотела, чтобы это скромное желание  мне поставили в
заслугу. Ќо  того,  что  мне  самой  сделать не  удалось,  Я  теперь  хотела
достигнуть  через  ‚арнаву,  другим  и более  верным  способом.  Њы  обидели
посыльного, спугнули его из ближних канцелЯрий; что же могло быть проще, чем
предложить  в  лице  ‚арнавы  нового посыльного,  поручить ‚арнаве выполнЯть
работу  обиженного, а тем самым дать  обиженному возможность спокойно жить в
отдалении столько, сколько он захочет, сколько ему понадобитсЯ, чтобы забыть
обиду. Ћднако  Я отлично  понимала,  что  при  всей непритЯзательности этого
плана в нем  было что-то  нескромное, могло создатьсЯ впечатление, будто  мы
хотим диктовать начальству, как ему решать вопросы приема служащих, будто мы
сомневаемсЯ, способно ли само  начальство найти  наилучшее решение, а  может
быть, оно и нашло его давным-давно, еще до того, как у нас  поЯвилась мысль,
что  можно как-то вмешатьсЯ. Ќо потом Я  подумала: нет, не может быть, чтобы
начальство так неверно истолковало  мои намерениЯ  или,  если так  случитсЯ,
чтобы оно сделало это намеренно,  --  другими словами, не может  быть, чтобы
все, что бы  Я ни делала, заранее безоговорочно получило бы отпор. Џоэтому Я
не  сдавалась,  а  честолюбие  ‚арнавы  сделало  свое.  ‚о  времЯ  всей этой
подготовки ‚арнава так заважничал,  что даже стал  считать  работу сапожника
слишком грЯзной длЯ  себЯ,  будущего служащего  канцелЯрии; больше  того, он
даже  осмеливалсЯ  весьма решительно  возражать  Ђмалии, когда  она  к  нему
изредка обращалась. џ не хотела мешать его недолговечной радости, потому что
в первый же день, когда он отправилсЯ в ‡амок,  и радость и высокомерие, как
и можно было ожидать, исчезли без следа. € началась та кажущаЯсЯ служба, про
которую Я тебе уже рассказывала. “дивительно было только то, что ‚арнава без
всЯкого  затруднениЯ, сразу попал в ‡амок,  вернее, в ту канцелЯрию, котораЯ
стала  его рабочим местом. ’акой успех менЯ  чуть с ума  не  свел, и,  когда
‚арнава шепнул мне об этом на ухо, Я бросилась к Ђмалии, прижала ее в угол и
осыпала  поцелуЯми,  впиваЯсь  в  нее  и  губами  и   зубами  так,  что  она
расплакалась от испуга и боли. Ћт волнениЯ Я  не могла выговорить  ни слова,
да мы с ней уже давно не разговаривали, и Я отложила  объЯснениЯ на утро. Ќо
в ближайшие дни рассказывать уже было не о чем. Ќа том, что было достигнуто,
все и остановилось.  „ва года ‚арнава вел эту однообразную,  гнетущую жизнь.
‘луги  ничего не  сделали, Я дала  ‚арнаве записку,  в которой  поручала его
вниманию слуг и  напоминала им про их обещаниЯ, и ‚арнава, как  только видел
кого-нибудь из слуг, вынимал  записку и протЯгивал  ему,  при этом он иногда
попадал на слуг,  которые  менЯ не  знали, других раздражала его  манера  --
молча  протЯгивать записку, --  разговаривать там,  наверху, он  не смел; но
тЯгостно было то, что  ему никто помочь не желал, и длЯ нас было избавлением
-- правда, мы могли бы давным-давно  и сами избавить себЯ таким способом, --
когда один из слуг, которому,  быть  может, не раз  навЯзывали эту  записку,
смЯл  ее и бросил в корзину длЯ бумаг. Ћн, как мне казалось, мог бы при этом
и добавить: "‚ы же сами так обращаетесь с  письмами". Ќо как бы бесплодно ни
проходило это времЯ, ‚арнаве оно принесло пользу, если можно назвать пользой
то, что он  преждевременно повзрослел,  преждевременно стал мужчиной; да, во
многом он стал серьезнее, осмотрительнее, даже не  по возрасту.  Њне  иногда
становитсЯ очень грустно, когда Я глЯжу на него и сравниваю с тем мальчиком,
каким  он был еще  два года  назад.  €  при этом ни  утешениЯ,  ни вниманиЯ,
которых можно было бы ожидать от взрослого человека,  Я от него не вижу. Ѓез
менЯ он врЯд ли попал бы в ‡амок, но с тех пор, как он там, он  уже  от менЯ
не зависит. џ его единственный поверенный, но  он навернЯка рассказывает мне
только  малую долю того,  что  лежит у него на  сердце. Ћн  часто  говорит о
‡амке, но из  его  рассказов, из  этих незначительных случаев, о  которых он
сообщает,  невозможно  понЯть, каким  образом эта обстановка  вызвала в  нем
такую  перемену. Ћсобенно трудно  понЯть, почему он, став взрослым мужчиной,
полностью потерЯл ту  смелость,  котораЯ  в нем,  мальчике,  приводила нас в
отчаЯние. Џравда, это  бесполезное стоЯние и бесконечное ожидание  изо днЯ в
день   без  всЯкой   надежды  на  перемену   ломают   человека,  делают  его
нерешительным, и в конце концов он становитсЯ не способным ни на что другое,
кроме  безнадежного  стоЯниЯ на месте. Ќо почему  ж с  самого  начала  он не
сопротивлЯлсЯ? ‚едь  он очень  скоро понЯл, насколько Я  была  права  и  что
никакого удовлетворениЯ его честолюбию там не найти, хотЯ, быть может, ему и
удастсЯ принести  пользу нашему семейству. ‚едь там во всем  -- кроме причуд
всЯкой  челЯди  --  царит большаЯ скромность, там честолюбивый человек  ищет
удовлетворениЯ  только  в  работе,  а так как  тогда сама работа  становитсЯ
превыше  всего, то всЯкое честолюбие  пропадает -- длЯ детских мечтаний  там
места нет.  Ќо  ‚арнаве,  как он мне рассказывал,  казалось, что там он Ясно
увидел,  как велика и власть, и мудрость даже тех, собственно говорЯ,  очень
неважных  чиновников,  в  чьих  комнатах  ему разрешалось  бывать.  Љак  они
диктовали,  быстро,  полузакрыв глаза,  отрывисто  жестикулируЯ,  как  одним
мановением пальца, без единого слова, рассылали ворчливых слуг, а те в такие
минуты, тЯжело дыша, все же радостно усмехались, или как один из чиновников,
найдЯ важное место  в книгах, хлопал  по страницам  ладонью, а все остальные
сразу, насколько позволЯло тесное помещение, сбегались и  глазели, вытЯгиваЯ
шеи. € это, и многое другое создавало у ‚арнавы самое высокое мнение об этих
людЯх, и он себе представил, что если вдруг они  его заметЯт  и ему  удастсЯ
перекинутьсЯ с ними несколькими словами -- уже не как постороннему, а как их
сослуживцу по канцелЯрии, хоть и в самом низшем чине,  -- то длЯ нашей семьи
удастсЯ достигнуть невиданных благ. Ќо покамест  до  этого еще не  дошло,  а
сделать шаг, который приблизил бы его к чиновникам, ‚арнава  не  смеет, хотЯ
ему уже совершенно Ясно, что, несмотрЯ на  свою молодость,  он из-за  нашего
несчастьЯ занЯл в нашем доме ответственнейшее место отца семейства. Ђ теперь
хочу сделать тебе и последнее признание: неделю назад приехал ты. џ слышала,
как в  гостинице об  этом кто-то упомЯнул, но не  обратила вниманиЯ: приехал
какой-то землемер, а Я  толком и не  знала,  что  это такое. Ќо на следующий
вечер  ‚арнава  пришел  домой  раньше,  чем всегда -- обычно Я  выходила ему
навстречу в определенный час, -- увидел в горнице Ђмалию и потому повел менЯ
на  улицу, а там вдруг прижалсЯ  лицом к моему  плечу и залилсЯ слезами.  Ћн
снова стал прежним  мальчуганом.  ‘ ним случилось нечто такое, к чему  он не
был готов. Џеред ним как будто открылсЯ совсем новый мир, и ему не совладать
с  радостными заботами, которые  несет  с  собой это открытие.  Ђ  случилось
только то, что ему дали  письмо длЯ передачи  тебе.  Ќо ведь это было первое
письмо и вообще перваЯ работа, которую он получил".

     Ћльга замолчала. Ѓыло тихо, только слышалось  тЯжкое, иногда похожее на
хрип, дыхание  родителей. € Љ. сказал  небрежно,  словно подытоживаЯ рассказ
Ћльги: "‚се передо мной  притворЯлись. ‚арнава  принес мне  письмо  с  видом
опытного и очень занЯтого посыльного, а ты с Ђмалией -- на этот раз она была
с  вами  заодно, -- вы  обе  сделали  вид, что  и  обЯзанности посыльного, и
передачу писем --  все  это он  выполнЯет так, между прочим". "’ы только  не
смешивай  нас  всех,  -- сказала Ћльга.  -- ‚арнаву  эти  два  письма  снова
превратили  в  счастливого  ребенка,  несмотрЯ  на  то  что  он  до сих  пор
сомневаетсЯ в своей работе. Ќо эти сомнениЯ он высказывает только мне, перед
тобой  же  он  считает  длЯ себЯ делом  чести  выступать в  роли  настоЯщего
посыльного,  каким тот должен быть, по его представлениЯм. €  хотЯ  теперь у
него и возросла надежда  получить форму, мне пришлось за  два часа так ушить
ему брюки, чтобы они хоть немного походили на форменные штаны  в обтЯжку,  в
них он  хотел  покрасоватьсЯ перед тобой  --  в этом отношении тебЯ нетрудно
было обмануть. ќто -- про ‚арнаву. Ђ про Ђмалию скажу, что она действительно
презирает службу посыльного, и теперь, когда ‚арнава достиг какого-то успеха
-- она легко могла бы об этом догадатьсЯ и  по мне, и по ‚арнаве, и по нашим
переживаниЯм  в уголке, -- теперь она презирает ‚арнаву еще больше прежнего.
‡начит,  она  тебе  говорит правду, и  ты  не  поддавайсЯ  заблуждению,  тут
сомневатьсЯ  не надо.  Ђ  вот если Я, Љ., иногда  при  тебе пренебрежительно
говорила про  службу посыльного, так вовсе не длЯ того, чтобы тебЯ обмануть,
а  только из страха.  ‚едь  те два письма, что  прошли до сих пор через руки
‚арнавы,  и были за три года  первым,  хоть  и очень  сомнительным указанием
того, что над нашим  семейством смилостивились.  ќта перемена -- если только
это и на самом  деле перемена, а не ошибка,  потому что ошибки бывают  чаще,
чем перемены, --  свЯзана с твоим поЯвлением здесь,  наша  судьба  попала  в
некоторую зависимость от тебЯ,  быть может, эти два письма -- только начало,
и  работа  ‚арнавы  выйдет   далеко   за   пределы   должности   посыльного,
обслуживающего одного тебЯ, пока можно будет на это надеЯтьсЯ, но сейчас все
сосредоточиваетсЯ только на  тебе.  ’ам, наверху, мы  должны удовлетворЯтьсЯ
тем,  что нам дают, но  тут,  внизу,  мы, может  быть, и  сами  можем что-то
сделать,  а именно:  обеспечить себе твое доброе  отношение, или  по крайней
мере защититьсЯ от  твоего недоброжелательства,  или  же,  что самое важное,
оберегать тебЯ,  насколько хватит наших сил и возможностей, чтобы твоЯ свЯзь
с ‡амком, котораЯ, быть может, и нас вернет к жизни, не пропала зрЯ. Ќо  как
же все это выполнить получше? ѓлавное, чтобы ты не относилсЯ  с подозрением,
когда  мы  к  тебе  подходим,  ведь ты тут чужой,  а  потому, конечно,  тебЯ
одолевают подозрениЯ,  и вполне оправданные подозрениЯ. Љроме того, нас  все
презирают, а на тебЯ влиЯет мнение других, особенно мнение твоей невесты, --
как же нам к  тебе  приблизитьсЯ без того, чтобы, например, не пойти, хоть и
непреднамеренно, против твоей невесты и этим тебЯ не обидеть.  Ђ эти письма,
которые Я прочитывала до того, как ты их получал, -- ‚арнава их не читал, он
как посыльный себе этого не мог  позволить,  -- эти письма на  первый взглЯд
казались  мне совсем неважными, устаревшими,  они,  собственно  говорЯ, сами
себЯ опровергали тем, что направлЯли тебЯ к  старосте. Љак же нам надо  было
держатьсЯ с тобой при таких обстоЯтельствах? …сли подчеркивать важность этих
писем, мы  вызвали бы подозрение  -- зачем мы преувеличиваем такие пустЯки и
что, расхваливаЯ тебе письма, мы, их передатчики, преследуем не твои цели, а
свои, больше  того, мы этим могли обесценить  письма  в твоих  глазах  и тем
самым разочаровать  тебЯ  без всЯкого намерениЯ.  …сли же мы  не  придали бы
письмам никакой цены, мы тоже  вызвали бы подозрение  -- зачем же  тогда  мы
хлопочем о передаче этих ненужных  посланий, почему  наши дела  противоречат
нашим словам, зачем мы так обманываем  не только тебЯ, адресата писем, но  и
тех,  кто нам дал это  поручение, а ведь не длЯ  того  же  они поручили  нам
передать письма, чтобы мы их при этом  обесценили в глазах адресата. Ђ найти
середину между  этими крайностЯми, то есть  правильно оценить письма, вообще
невозможно, они же  непрестанно менЯют  свое  значение,  они дают  повод длЯ
бесконечных размышлений, и на чем остановитьсЯ -- неизвестно, все зависит от
случайностей, значит,  и  мнение о них составлЯетсЯ случайно. Ђ если тут еще
станешь  боЯтьсЯ за тебЯ,  все  запутываетсЯ окончательно, только ты не суди
менЯ слишком строго за эти разговоры. Љогда, к примеру, как это уже один раз
случилось,  ‚арнава  приходит и  сообщает,  что  ты  недоволен  его  работой
посыльного, а он, с перепугу и, к сожалению, не без оскорбленного самолюбиЯ,
предлагает, чтобы его освободили от этой должности, тут Я, конечно, способна
обманывать, лгать, передергивать -- словом, поступать очень скверно, лишь бы
помогло. Ќо тогда Я поступаю так не только ради нас, но, по моему убеждению,
и ради тебЯ".

     ‘ улицы постучали. Ћльга пошла к двери и отперла  ее. ’емноту прорезала
полоса света от карманного фонарЯ. Џоздний гость что-то спрашивал шепотом, и
ему шепотом же  отвечали,  но  он  этим  не удовлетворилсЯ  и попыталсЯ было
проникнуть в  комнату.  Ћчевидно, Ћльга  больше  не  могла его удерживать  и
позвала Ђмалию, должно быть надеЯсь, что та, защищаЯ покой родителей, пойдет
на все, чтобы  удалить  посетителЯ. „а ЂмалиЯ и сама уже  спешила к  выходу,
отстранила  Ћльгу,  вышла  на улицу и захлопнула  за  собой дверь.  ‚се  это
длилось  один миг, она  тотчас  же вернулась,  настолько быстро  ей  удалось
добитьсЯ того, чего никак не могла сделать Ћльга.
     ’ут Љ. узнал от Ћльги, что  посетитель приходил к нему, это был один из
его помощников, который искал его по поручению ”риды. Ћльга хотела скрыть от
помощника, что Љ. у них: если Љ. захочет потом признатьсЯ ”риде, что побывал
тут, пусть признаетсЯ, но не надо, чтобы его тут застал помощник. Љ. одобрил
ее. Ќо от предложениЯ Ћльги  остатьсЯ у  них ночевать и дождатьсЯ ‚арнаву Љ.
отказалсЯ; вообще-то он бы и  принЯл  это  предложение, уже стоЯла  глубокаЯ
ночь, и  ему  казалось, что теперь он волей-неволей настолько свЯзан  с этой
семьей, что ночевка тут  хоть и тЯгостна  во многих отношениЯх, но при такой
тесной свЯзи  была  бы  в  „еревне  самой  подходЯщей  длЯ него,  однако  он
отказалсЯ,  его спугнул приход помощника; ему было непонЯтно, как это ”рида,
знавшаЯ, чего  он хочет,  и помощники, привыкшие  его боЯтьсЯ, теперь  снова
стакнулись настолько, что  ”рида не  постеснЯлась  послать за ним  одного из
помощников,  очевидно  оставшись с другим.  Љ. спросил  Ћльгу, нет ли  у нее
кнута, но кнута у нее не было, зато нашлась хорошаЯ розга, он взЯл ее, потом
спросил, нет  ли  другого выхода  из  дома; в доме  оказалсЯ второй выход со
двора, только надо было потом  перелезать через забор соседнего сада и через
этот сад выйти на улицу. Љ. так и  решил сделать. € пока Ћльга провожала его
через двор  к забору, он торопливо пыталсЯ успокоить ее, объЯснил, что вовсе
на нее не сердитсЯ  за все мелкие  подтасовки и  очень хорошо  ее  понимает,
поблагодарил за доверие,  проЯвленное  к нему,  --  она  это доказала  своим
рассказом, поручил  ей, как только  вернетсЯ ‚арнава, будь это хоть  поздней
ночью, сразу прислать его  в  школу.  € хотЯ сообщениЯ, переданные ‚арнавой,
далеко не единственнаЯ его надежда --  иначе ему пришлось  бы туго, -- но он
ни в коем случае не хочет от  них отказыватьсЯ, но будет за  них держатьсЯ и
при этом не забудет и Ћльгу, потому  что важнее всех сообщений длЯ него сама
Ћльга,  ее храбрость и осмотрительность, ее ум, ее жертвенность по отношению
к  семье. € если бы ему пришлось выбирать между Ћльгой и  Ђмалией, он  ни на
миг не  задумалсЯ бы. € Љ. еще раз сердечно пожал  ей руку,  перед  тем  как
перемахнуть через соседский забор.
     Ћчутившись наконец на  улице, он увидел, насколько  позволЯла пасмурнаЯ
ночь,  что неподалеку от  дома  ‚арнавы помощник все еще  расхаживал  взад и
вперед,  иногда он останавливалсЯ и пыталсЯ осветить фонарем комнату  сквозь
занавешенное окно. Љ. окликнул его, тот, по-видимому, не испугалсЯ, перестал
подсматривать и подошел к Љ. "’ы кого ищешь?" -- спросил Љ. и стегнул розгой
по  своей ноге, пробуЯ,  хорошо ли  она гнетсЯ. "’ебЯ", -- ответил помощник,
подходЯ ближе. "Ђ  ты кто такой?" -- вдруг  спросил Љ., ему  показалось, что
это  вовсе  не его  помощник. ќтот человек  казалсЯ старше, утомленнее, лицо
морщинистое, но  более полное, да  и  походка  совсем не  похожа на быструю,
словно   наэлектризованную   походку   помощников,  у  этого   походка  была
медлительна,  и  он  слегка  прихрамывал с  благородно-расслабленным  видом.
"ђазве ты менЯ не узнаешь? -- сказал этот человек. -- џ €еремиЯ, твой старый
помощник". "‚от как? --  сказал Љ.  и немного вытЯнул из-за спины спрЯтанную
было розгу. --  Ќо у тебЯ совсем другой вид". "ќто из-за того, что Я осталсЯ
один, --  сказал €еремиЯ. --  Љогда  Я  один,  тогда прощай  и  молодость  и
радость". "Ђ  где же  Ђртур?" -- спросил Љ. "Ђртур? --  повторил €еремиЯ. --
Ќаш любимчик? Ђ он бросил службу. ’ы ведь был довольно груб и жесток с нами.
…го нежнаЯ  душа  не  вынесла этого. Ћн  вернулсЯ  в ‡амок  и  подал на тебЯ
жалобу". "Ђ ты?" -- спросил Љ. "џ смог остатьсЯ, -- сказал €еремиЯ. -- Ђртур
подал жалобу и за менЯ". "Ќа что же вы жалуетесь?" --  спросил Љ. "Ќа то, --
сказал  €еремиЯ,  -- что ты шуток не понимаешь.  Ђ  что мы сделали? Ќемножко
шутили, немножко смеЯлись, немножко  дразнили  твою невесту. Ђ вообще-то все
делалось, как было велено. Љогда ѓалатер послал нас к тебе..." "ѓалатер?" --
переспросил Љ. "„а, ѓалатер, -- сказал €еремиЯ. -- ’огда он  как раз замещал
Љламма. Љогда он нас к тебе посылал,  он -- и Я это хорошо  запомнил, потому
что  мы  именно  на  это и ссылаемсЯ, -- он сказал:  ``‚ы отправитесь туда в
качестве  помощников землемера''.  Њы сказали:  ``Ќо мы  ничего не смыслим в
этой работе''.  Ћн в ответ: ``ќто не самое важное,  если понадобитсЯ, он вас
натаскает. Ђ  самое  важное,  чтобы  вы  его немного  развеселили.  Љак  мне
доложили, он все принимает слишком близко к сердцу. Ћн только  недавно попал
в „еревню и сразу решил, что это большое событие, хотЯ на самом деле все это
ничего не  значит.  ‚от что  вы  ему и  должны внушить''".  "Ќу и что же? --
сказал Љ.  -- Џрав ли ѓалатер и выполнили ли вы его поручение?" "ќтого  Я не
знаю,  -- сказал  €еремиЯ. --  ‡а  такое  короткое  времЯ это врЯд  ли  было
возможно. ‡наю  только,  что ты был  очень груб,  на что мы и  жалуемсЯ.  Ќе
понимаю, как ты, тоже человек служащий, и притом  даже не служащий ‡амка, не
можешь понЯть, что такаЯ  служба,  как  наша,  -- труднаЯ работа и что очень
нехорошо с таким  своеволием, почти по-мальчишески, затруднЯть людЯм работу,
как ты ее затруднЯл нам. Љак безжалостно ты заставил нас мерзнуть  у ограды,
а как ты Ђртура, человека, у которого от  злого  слова весь день болит душа,
чуть не убил кулаком тогда, на  матраце, или как ты в сумерках гонЯл менЯ по
снегу взад и вперед, так что Я  потом целый час не мог отдышатьсЯ. џ ведь не
так уж молод". "„орогой €еремиЯ,  --  сказал Љ., -- ты  во всем прав, только
излагать все это надо не мне, а ѓалатеру. Ћн вас послал по своей воле, Я вас
у него не выпрашивал. Ђ  раз Я  вас не требовал, значит, Я мог отправить вас
обратно и охотнее сделал бы это мирным путем, чем силой,  но вы  Явно на это
не  шли. Љстати,  почему вы  с  самого  начала, когда вы  ко мне только  что
пришли, не поговорили со мной так же откровенно, как  сейчас?" "Џотому что Я
был на службе, --  сказал  €еремиЯ. -- ќто же само собой понЯтно". "Ђ теперь
ты больше  не  на  службе?" "’еперь  уже  нет,  -- сказал €еремиЯ.  -- Ђртур
оформил в ‡амке  наш уход со  службы, или  по крайней мере  там  сейчас идет
оформление,   чтобы  нас  от  этой  должности  освободили".   "Ќо  ты   менЯ
разыскиваешь, как будто ты еще у менЯ служишь?" -- сказал Љ. "Ќет, -- сказал
€еремиЯ.  -- ђазыскиваю Я тебЯ, только чтобы успокоить ”риду. ‚едь, когда ты
ее оставил ради сестры ‚арнавы, она почувствовала себЯ очень несчастной,  не
столько из-за  потери, сколько  из-за  твоего предательства; правда, она уже
давно предвидела, что так случитсЯ,  и очень из-за этого страдала. Ђ  Я  как
раз подошел к окну  школы посмотреть, не образумилсЯ ли  ты наконец. Ќо тебЯ
там не было, только ”рида сидела на парте и  плакала. ’огда Я зашел к ней, и
мы договорились.  ‚се уже сделано. џ теперь  служу коридорным в гостинице, а
”рида опЯть  там, в  буфете. „лЯ ”риды так лучше. …й не было никакого смысла
выходить за тебЯ  замуж. Љроме того, ты не сумел оценить жертву, которую она
тебе принесла. Ђ теперь  это  доброе существо  все  еще  иногда сомневаетсЯ,
справедливо  ли  мы с  тобой поступили, может быть, ты  вовсе  и не  сидел с
семейкой  ‚арнавы. € хотЯ  насчет того,  где ты, никаких сомнений и  быть не
могло,  Я  все  же отправилсЯ  сюда, чтобы  подтвердить это  раз и навсегда;
потому что  после  всех  волнений  ”рида  заслужила  право наконец  спокойно
заснуть, да и Я тоже.  ‚от Я  и пошел,  и не  только  нашел тебЯ  тут,  но и
увидел, что  эти  девчонки  идут за  тобой,  как  на  поводке.  Ћсобенно та,
чернЯваЯ, вот  уж  дикаЯ кошка, до  чего  она за тебЯ заступалась!  —то ж, у
каждого свой  вкус. ‚о всЯком случае, тебе  нечего было лезть в обход, через
соседский сад, Я тут все дороги хорошо знаю".

--------

        21.

     ‡начит,  все-таки случилось то,  что можно было  предвидеть, но  нельзЯ
было предотвратить. ”рида  его бросила.  Ђ вдруг это  не окончательно, может
быть, дело обстоит не так скверно;  ”риду надо было снова завоевать, правда,
на  нее легко влиЯли  посторонние, особенно  эти помощники, считавшие, что у
них с ”ридой положение одинаковое, и теперь, когда они отказались от службы,
они и  ”риду подбили уйти, но стоит  Љ. только приблизитьсЯ к ней, напомнить
ей обо всем, что говорило в его пользу, и она снова с раскаЯнием  вернетсЯ к
нему, особенно если  он сможет оправдать свое пребывание  у девушек тем, что
они  помогли  ему достигнуть  какого-то  успеха.  Ќо  несмотрЯ  на  все  эти
соображениЯ, касавшиесЯ  ”риды,  которыми  он  пыталсЯ себЯ успокоить, он не
успокаивалсЯ. ’олько что он хвалилсЯ перед Ћльгой отношением ”риды  к нему и
называл  ее своей единственной опорой, -- оказываетсЯ, опора эта не из самых
крепких, не нужно было  вмешательства высших сил, чтобы  отнЯть ”риду  у Љ.,
достаточно было этого довольно неаппетитного  помощника,  этого  куска мЯса,
который порой казалсЯ безжизненным.
     €еремиЯ отошел было от Љ., но тот позвал его назад. "€еремиЯ, -- сказал
он,  -- Я  буду с  тобой совершенно откровенен, но и ты честно ответь мне на
один вопрос. ’еперь мы с  тобой уже не господин и слуга, и  этим  доволен не
только ты, но и Я, значит, у нас нет никаких оснований лгать друг другу. ‚от
у тебЯ на глазах Я ломаю розгу, предназначенную длЯ тебЯ, потому что пошел Я
через сад вовсе не из страха перед  тобой, а чтобы  застать тебЯ врасплох  и
вытЯнуть хорошенько этой  розгой.  Ќо ты на менЯ не  обижайсЯ,  теперь этому
конец, и  если  бы  власти не  навЯзали  мне  тебЯ  в слуги, то  мы с  тобой
навернЯка  поладили  бы,  хоть  менЯ  немножко  раздражает  твоЯ  внешность.
’еперь-то  мы  с  тобой уже можем  наверстать  все,  что  упущено".  "’ы так
думаешь? -- сказал  помощник  и с широким зевком прикрыл усталые глаза. -- џ
бы мог тебе подробнее объЯснить, что случилось, но времени у менЯ  нет, надо
идти к ”риде, крошка менЯ ждет. Ћна  еще не приступила к работе, Я  уговорил
хозЯина  дать  ей короткий  отдых,  она,  видно,  хотела сразу погрузитьсЯ в
работу, чтобы  тебЯ забыть,  и теперь  нам хочетсЯ  хотЯ  бы немного  побыть
вместе.  —то же касаетсЯ  твоего предложениЯ, то у менЯ, разумеетсЯ,  нет ни
малейших оснований лгать тебе, но еще меньше оснований тебе доверЯть. Џока Я
находилсЯ  с  тобой  в  служебных отношениЯх, ты,  разумеетсЯ, был длЯ  менЯ
важной персоной, не из-за твоих  достоинств,  а по долгу службы, и  Я охотно
сделал бы длЯ тебЯ все, чего бы ты ни захотел, но теперь ты мне безразличен.
€ то, что  ты  сломал розгу, менЯ тоже не трогает,  только напоминает о том,
какого грубиЯна  мне дали  в  господа,  но  расположить  менЯ к  тебе  такое
поведение никак не может".  "’ы со  мной  разговариваешь, будто  уверен, что
тебе  уже  никогда не придетсЯ менЯ боЯтьсЯ. Ђ ведь, в сущности, это не так.
„олжно  быть,  тебЯ еще не освободили от службы,  тут так скоро  решениЯ  не
принимают". "Ђ бывает, что и скорее", -- сказал €еремиЯ. "Ѓывает,  -- сказал
Љ.  -- Ќо пока нет никаких указаний, что в данном случае так оно и будет, во
всЯком случае,  ни тебе, ни мне документа на руки не  выдали. ‡начит, разбор
дела только началсЯ,  а  Я еще  не использовал свои свЯзи  и не вмешалсЯ, но
непременно  вмешаюсь,  непременно. …сли  все  обернетсЯ  длЯ тебЯ  неудачно,
значит, ты не  особенно старалсЯ расположить хозЯина  в свою пользу, и, быть
может,  Я  вообще зрЯ сломал  розгу. ”риду  ты,  правда,  увел, потому-то от
важности и распушил перьЯ, но при всем уважении  к твоей  особе -- а Я  тебЯ
уважаю, хоть ты менЯ и нет, -- достаточно мне сказать два-три слова ”риде, Я
это отлично знаю, чтобы изничтожить всю ту ложь, которой ты ее опутал". "ќти
угрозы менЯ ничуть не пугают, -- сказал €еремиЯ, -- ты же не хочешь, чтобы Я
был  твоим  помощником,  ты  боишьсЯ менЯ  как  помощника,  да и  вообще  ты
помощников боишьсЯ, только из страха ты побил доброго Ђртура". "‚озможно, --
сказал Љ. -- Ђ разве от этого ему было не так больно? Њожет статьсЯ, что Я и
свой  страх перед  тобой  смогу выразить таким же  образом, и  не раз!  …сли
только увижу, что тебе должность помощника не по нутру, так никакой страх не
сможет испортить  мне  удовольствие заставить  тебЯ  насильно  служить  мне.
Ѓольше того, Я приложу все усилиЯ, чтобы заполучить одного тебЯ, без Ђртура,
тогда Я смогу уделЯть тебе больше вниманиЯ". "Ќеужели  ты думаешь, -- сказал
€еремиЯ, -- что  Я  тебЯ хоть немножко боюсь?" "„а, думаю, что боишьсЯ, хоть
немного, но боишьсЯ, а если ты умен, то очень боишьсЯ. €наче почему ты сразу
не пошел  к ”риде? ‘кажи, ты ее любишь?" "‹юблю? --  переспросил €еремиЯ. --
Ћна добраЯ, умнаЯ девочка,  бывшаЯ  возлюбленнаЯ  Љламма, значит, во  всЯком
случае, заслуживает уважениЯ. € если  она менЯ непрестанно умолЯет  избавить
ее  от тебЯ,  почему же  не  оказать ей эту услугу,  тем более  что и тебе Я
никакого  вреда  не  приношу,  ведь  ты  уже  утешилсЯ  с  этими  проклЯтыми
варнавовскими  девками". "’еперь мне  Ясна  твоЯ трусость, -- сказал  Љ., --
твоЯ жалкаЯ  трусость. ‚от  такой  ложью  ты  пытаешьсЯ менЯ  опутать! ”рида
просила менЯ  только об одном -- избавить ее  от взбесившихсЯ помощников, от
этих похотливых кобелей, а у менЯ, к сожалению, времени не было выполнить ее
просьбу, и вот что теперь вышло из-за моего упущениЯ!"
     "ѓосподин землемер? ѓосподин землемер! -- закричал  кто-то  в переулке.
ќто был ‚арнава. Ћн подбежал задыхаЯсь, однако не забыл отдать Љ. поклон. --
Њне все удалось!"  "—то  удалось? -- спросил  Љ.  -- ’ы  передал мою просьбу
Љламму?"  "ќто-то  не  вышло,  -- сказал  ‚арнава.  -- џ очень старалсЯ,  но
никакой возможности не было,  хоть Я и пробилсЯ вперед, весь день стоЯл  так
близко к столу, что один писарь, которому Я загораживал свет, даже оттолкнул
менЯ, потом, хоть это и запрещено, Я заЯвил о себе, и, когда Љламм взглЯнул,
Я поднЯл руку,  потом задержалсЯ в канцелЯрии дольше всех, осталсЯ там один,
со  слугами, имел  счастье  видеть,  как вернулсЯ Љламм,  но оказалось,  что
вернулсЯ он  не из-за менЯ,  он  только  хотел быстро справитьсЯ о  чем-то в
книге и  тут же ушел; в конце концов, так как  Я не трогалсЯ  с  места, один
слуга чуть ли не вымел менЯ из  комнаты метлой. ‚се это Я тебе  рассказываю,
чтобы ты видел, как Я стараюсь, и не выражал  недовольства".  "„а что мне  в
твоих  стараниЯх, ‚арнава,  --  сказал  Љ.,  --  если ты  никакого успеха не
добилсЯ". "Ќо Я же добилсЯ успеха! -- сказал  ‚арнава. -- ‚ыхожу Я из  своей
канцелЯрии -- Я называю ее своей канцелЯрией -- и вдруг вижу, что из глубины
коридора медленно выходит один  господин,  вокруг никого не было, времЯ было
позднее.  џ решил  подождать его, мне вообще хотелось там остатьсЯ, чтобы не
сообщать тебе  дурные вести. „а и так стоило подождать этого господина, ведь
это  был ќрлангер.  Љак,  ты его не  знаешь?  ќто один из первых  секретарей
Љламма.  ’щедушный такой, маленький человек, немного хромает. Ћн  менЯ сразу
узнал, он славитсЯ своей памЯтью и знанием людей, ему стоит только наморщить
лоб -- и он  сразу узнает любого, часто даже тех, кого он  никогда не видел,
только слышал  или читал про них, менЯ, например, он врЯд ли видел.  Ќо хотЯ
он  и узнает сразу  любого  человека,  он всегда спрашивает, будто не совсем
уверен.  "’ы, кажетсЯ, ‚арнава?  --  сказал он мне. € тут же  спросил: -- ’ы
ведь знаешь землемера?  --  € потом сказал:  -- ќто  удачно,  сейчас Я еду в
гостиницу. Џусть землемер зайдет туда  ко мне.  џ живу в номере пЯтнадцатом.
Ќо  пусть  он ЯвитсЯ  сейчас же.  “ менЯ  там кое-какие переговоры, а в пЯть
часов утра Я уже уеду обратно. ‘кажи  ему,  что мне очень нужно поговорить с
ним".
     ’ут €еремиЯ внезапно пустилсЯ бежать. ‚арнава был настолько взволнован,
что не обратил на него никакого вниманиЯ, но теперь спросил: "—то ему надо?"
"•очет  опередить менЯ у  ќрлангера, -- сказал  Љ.  и  побежал за  €еремией,
догнал его, схватил под руку и сказал: -- —то, соскучилсЯ вдруг без ”риды? €
Я тоже, не меньше тебЯ, значит, пойдем вместе!"
     “ темной гостиницы стоЯла небольшаЯ кучка людей,  двое или трое держали
фонари, так что можно было  различить  лица. Љ.  узнал  одного  знакомого --
возчика  ѓерстекера.  ѓерстекер  встретил  его вопросом:  "Ђ  ты  все еще  в
„еревне?"  "„а, -- сказал Љ., -- Я приехал надолго".  "Ђ мне какое дело", --
сказал ѓерстекер и, сильно закашлЯвшись, повернулсЯ к остальным.

     ‚ыЯснилось, что  все ждут ќрлангера. ќрлангер у же приехал,  но, прежде
чем начать прием,  совещалсЯ с Њомом. ђазговоры вертелись вокруг того, что в
доме  ждать воспрещалось и приходитсЯ стоЯть  тут, в  снегу. Џравда, было не
очень  холодно, но все же заставлЯть  людей стоЯть  ночью часами перед домом
было безжалостно.  ‚прочем, ќрлангер  был в этом не виноват, он был, скорее,
человек предупредительный, ничего не подозревал и навернЯка рассердилсЯ  бы,
если  бы  ему  об этом доложили.  ‚иновата была  хозЯйка  гостиницы: в своем
болезненном  стремлении  соблюдать  порЯдок она  не  желала,  чтобы  столько
просителей сразу наводнили ее дом. "“ж если непременно надо их принимать, --
говаривала она,  --  так  пусть они,  бога  ради, заходЯт по очереди". € она
добилась того, что просителей, ждавших  сначала просто в  коридоре, потом на
лестнице и, наконец, в буфете, в конце концов выдворили на улицу. Ћна и этим
была  недовольна. …й было невыносимо, что в собственном доме ее непрестанно,
как  она выражалась,  "осаждали". Ћна  не  понимала,  зачем вообще принимают
посетителей. "—тобы пачкать лестницу", -- как-то, очевидно с досады, ответил
ей  на этот  вопрос  один из  чиновников, но этот ответ  показалсЯ ей весьма
вразумительным, и она  охотно его повторЯла. Ћна  добивалась, чтобы напротив
гостиницы  построили  здание,  где  могли  бы  ждать  посетители, что вполне
соответствовало и  их  желаниЯм. Ѓольше всего она хотела, чтобы  и  прием  и
допросы проводились бы вне гостиницы, но на это возражали чиновники, а когда
чиновники  всерьез возражали, то  хозЯйке, разумеетсЯ,  ничего  добитьсЯ  не
удавалось,  хотЯ  в  незначительных  делах  благодарЯ  неустанной  и  все же
по-женски  мЯгкой  настойчивости  она длЯ всех стала чем-то  вроде домашнего
тирана. Ћднако пока что хозЯйке приходилось терпеть, чтобы и прием и допросы
проходили у  нее в  гостинице,  потому  что  господа  из  ‡амка отказывались
покидать  гостиницу  и  ходить  в  „еревню  по  служебным делам. Ћни  всегда
торопились,  в  „еревню ездили очень  неохотно, и продлевать свое пребывание
тут сверх  необходимости у них  ни малейшего желаниЯ не было, поэтому нельзЯ
было с них  требовать,  чтобы они ради спокойствиЯ в  гостинице могли терЯть
столько времени и со всеми своими бумагами переходить через улицу в какой-то
другой дом. Ћхотнее всего чиновники занимались делами либо в буфете,  либо у
себЯ в номерах,  по возможности за едой, а то и  даже  в постели, перед сном
или  проснувшись поутру, когда они от усталости не могли встать и хотели еще
понежитьсЯ  в  кровати.  ‚месте с  тем  вопрос  о  постройке  помещениЯ  длЯ
просителей близилсЯ к  благоприЯтному разрешению, хотЯ -- и над этим немного
посмеивались  -- длЯ  хозЯйки это превратилось в  сплошное наказание, потому
что  именно  дело  о  постройке такого  помещениЯ  вызвало  огромный  приток
посетителей и коридоры в гостинице никогда не пустовали.

     Ћбо всем  этом вполголоса беседовали  ожидающие. Љ. обратил внимание на
то, что,  несмотрЯ  на значительное недовольство,  никто не  возражал против
того, что ќрлангер вызвал к себе людей среди ночи. Ћн спросил почему, и  ему
объЯснили, что, скорее, нужно поблагодарить ќрлангера за  это. €сключительно
его добраЯ волЯ и высокое понимание своего служебного долга подвигли  его на
приезд  в  „еревню; ведь  он мог бы, если бы захотел -- и возможно,  что это
даже  больше  соответствовало   бы  предписаниЯм,  --  он  мог  бы   послать
кого-нибудь из второстепенных секретарей, чтобы  тот  составил протоколы. Ќо
ќрлангер по большей части отказывалсЯ  от этого, он  желал сам все слышать и
видеть, длЯ  чего и  жертвовал своим  ночным  временем,  потому  что  в  его
служебном расписании времЯ длЯ поездок в „еревню предусмотрено  не было.  Љ.
возразил, что  ведь  даже  Љламм приезжает в „еревню днем и проводит тут  по
нескольку дней; неужто ќрлангер,  будучи  только секретарем, более незаменим
там,  наверху,  чем  Љламм?  Љто-то  добродушно  засмеЯлсЯ  на  это,  другие
растерЯнно  молчали,  таких  было  большинство, и  потому  Љ.  едва дождалсЯ
ответа. ’олько  один нерешительно сказал, что, конечно, Љламм незаменим, как
в ‡амке, так и в „еревне.
     ’ут отворилась дверь, и между  двумЯ слугами, несущими фонари, поЯвилсЯ
Њом. "Џервыми к господину секретарю ќрлангеру будут пропущены ѓерстекер и Љ.
Ћба  здесь?" Ћба  откликнулись,  но перед ними в  дом проскользнул  €еремиЯ,
бросив на ходу: "џ тут коридорный", на что  Њом улыбнулсЯ и  хлопнул  его по
плечу. "Ќадо будет поостеречьсЯ €еремии",  -- подумал Љ., сознаваЯ при этом,
что €еремиЯ,  по  всей вероЯтности, куда безвреднее,  чем  Ђртур, работающий
против него  в  ‡амке. ‚озможно,  что было бы даже  разумнее  терпеть от них
мучениЯ как от помощников, чем дать им расхаживать беспрепЯтственно и плести
без помех свои интриги, к чему у них имеетсЯ ЯвнаЯ склонность.
     Љогда Љ. подошел к Њому,  тот сделал вид, что только сейчас узнал в нем
землемера. "Ђга, господин землемер! -- сказал  он. -- ’от,  что так не любит
допросов, а сам рветсЯ на допрос. ‘о  мной в тот раз дело обстоЯло бы проще.
Ќу конечно, трудно выбрать,  какой допрос лучше". € когда Љ. при его  словах
остановилсЯ, Њом  сказал: "€дите, идите! ’огда мне ваши ответы были нужны, а
теперь нет". €  все же Љ., взволнованный поведением Њома, сказал: "‚ы только
о себе и думаете. ’олько из-за того, что человек занимает какое-то служебное
положение, Я  отвечать не собираюсь и не собиралсЯ". Њом на это сказал: "Ђ о
ком же нам думать, как  не о себе? Љто тут еще есть? Ќу, идите!" ‚  прихожей
их встретил слуга и повел по  уже  знакомой Љ.  дороге  через двор,  потом в
ворота,  а  оттуда  в низкий, слегка покатый  коридор. Ћчевидно,  в  верхних
этажах  жили  только  высшие  чиновники,  секретари  же  помещались  в  этом
коридоре, и  ќрлан-гер  тоже, хотЯ он был одним из главных секретарей. ‘луга
потушил фонарь --  тут  было Яркое  электрическое освещение. ‚се вокруг было
маленькое,  но изЯщное.  Џомещение использовали  полностью. ‚  коридоре едва
можно было  встать во весь  рост.  Џо  бокам -- двери,  одна  почти  рЯдом с
другой. Ѓоковые перегородки не  доходили до потолка, очевидно из соображений
вентилЯции, потому что в комнатках, размещенных тут, в подвале, вероЯтно, не
было  окон.  ѓлавный недостаток этих  неполных перегородок был в том, что  в
коридоре,  а вследствие  этого и в комнатках, было  очень неспокойно. Њногие
комнаты как будто были занЯты, там по большей части еще не спали,  слышались
голоса, стук молотков, звон стаканов. Ќо впечатлениЯ особой веселости это не
производило. ѓолоса звучали приглушенно, только изредка можно было разобрать
слово-другое, да там, как видно, не беседовали, должно быть, кто-то диктовал
или читал вслух, и как раз из  тех  комнат, откуда доносилсЯ звон стаканов и
тарелок,  не  слышно было ни  слова,  а удары молотка напомнили Љ., что  ему
кто-то  рассказывал,   будто  некоторые   чиновники,   чтобы  отдохнуть   от
постоЯнного  умственного напрЯжениЯ, иногда столЯрничали, мастерили какие-то
механизмы или что-нибудь в этом роде. ‚ коридоре было пусто, лишь у одной из
дверей сидел бледный,  узкоплечий,  высокий человек  в шубе, из-под  которой
выглЯдывало  ночное  белье; очевидно,  ему стало  душно в комнате,  и он сел
снаружи и стал читать  газету, но читал невнимательно, позевывал,  то и дело
опускал газету и, подавшись вперед, смотрел в глубь коридора: может быть, он
ждал  запоздавшего посетителЯ,  вызванного к нему. ЏроходЯ  мимо него, слуга
сказал ѓерстекеру про  этого господина: "‚он  Џинцгауэр". ѓерстекер  кивнул.
"„авно  он не бывал  тут,  внизу", -- сказал он.  "„а, очень  уж давно",  --
подтвердил слуга.
     Ќаконец они подошли  к двери,  ничем не отличавшейсЯ от всех остальных,
но за которой, однако, как сказал слуга, жил сам ќрлангер. ‘луга попросил Љ.
поднЯть его на  плечи  и сквозь просвет над перегородкой заглЯнул в комнату.
"‹ежит, -- сказал слуга, спустившись. -- Ќа постели лежит;  правда,  одетый,
но мне кажетсЯ,  что он дремлет. ’ут, в  „еревне, от перемены обстановки его
иногда  одолевает  усталость.  ЏридетсЯ  нам подождать. Љогда проснетсЯ,  он
позвонит.  Љонечно, случаетсЯ  и так,  что все  времЯ  своего  пребываниЯ  в
„еревне он спит, а проснувшись, должен тотчас  же уезжать в  ‡амок. ‚едь  он
сюда приезжает работать по доброй воле".  "‹учше бы ему и сейчас проспать до
отъезда, -- сказал ѓерстекер, -- а то,  если у него после сна  остаетсЯ мало
времени длЯ работы, он  бывает  очень недоволен,  что  заспалсЯ,  и  уж  тут
стараетсЯ  все доделать как можно скорее,  так что  с  ним  и поговор