рачивалсЯ букетом,  сизым  банным
цветом подкрашивал облака,  заволакивал солнце.  €  солнцу и облакам странно
было   видеть   огромный  дым,   маленькую  баньку  и   крошечного  старика,
размахивающего поленом.
     Љак только банЯ была готова, дЯдЯ ‡уй прибегал к нам и кричал:
     - ‘топилась! ‘топилась-выстоЯлась! ‘корее! ‘корее! Ђ то жар упустим!
     џ выскакивал из дому и бежал к реке, а дЯдЯ ‡уй подталкивал менЯ, гнал,
торопил:
     - ‘корее! ‘корее! ‘амый жар упустим!
     ‚  предбаннике  дЯдЯ  ‡уй  стремительно раздевалсЯ  и  тут  же  начинал
стремительно одеватьсЯ.  Ћн скидывал обычную одежду, а надевал шапку, шинель
и валенки.  ‚ шапке,  в шинели и в валенках вкатывалсЯ он в парилку, чуть не
плача:
     - “пустили! “пустили самый жар!
     Ќо  жар  в  парилке стоЯл чудовищный.  Ћт  раскаленной каменки полыхало
сухим и невидимым огнем, который сшибал менЯ с ног. џ ложилсЯ на пол и дышал
через веник.
     - •олодно, - жаловалсЯ дЯдЯ ‡уй, кутаЯсь в шинель.
     ‚  парилке всегда было темно.  •оть и  стоЯл на  улице полный солнечный
день,  свет его не мог пробитьсЯ через оконце. ‘тена жара не пускала свет, и
он рассеивалсЯ тут же, у окна.
     Ђ  в  том углу,  откуда валил жар,  тускло светились раскаленно-красные
камни.
     ‡ачерпнув ковшиком из котла, дЯдЯ ‡уй кидал немного воды на камни - и с
треском срывалсЯ с  камней хрустЯщий колючий пар,  и  тут  уж  Я  выползал в
предбанник.
     ЏостанываЯ,  жалуЯсь на холод, наконец и дЯдЯ ‡уй выходил в предбанник,
скидывал шинель.
     - „авай подышим, - говорил он, и мы высовывали головы из бани на улицу,
дышали и глЯдели на улицы —истого „ора, а прохожие глЯдели на нас и кричали:
     - “пустили или нет?
     - …ще бы маленько, и упустили, - объЯснЯл дЯдЯ ‡уй.
     Њы  парились  долго,  хлестали друг  друга  вениками,  бегали  в  речку
окунатьсЯ, и дЯдЯ ‡уй рассказывал прохожим, рыбакам и людЯм, проплывающим на
лодке, сколько мы веников исхлестали.
     Џосле нас в  баню шли Џантелевна с Ќюркой,  а мы с дЯдей ‡уем пили чай,
прЯмо здесь, у бани, у реки. €з самовара.
     Џот лил с менЯ ручьЯми и утекал в реку.
     џ бывал после бани красный и потный, а дЯдЯ ‡уй - сухой и коричневый.
     Ђ Ќюрка выходила из бани свеженькаЯ, как сыроежка.


        ЏЋ„‘Ќ…†Ќ€Љ€

     Љто прочитал название этого рассказа, тот, наверно, подумал, что сейчас
весна, снег растаЯл и на проталинах - подснежники.
     Ђ сейчас не весна -  сейчас позднЯЯ осень.  ‚ окошко виден первый снег.
Ћн закрыл землю, но крапива, ржавые репейники торчат из-под снега.
     - ‚он сколько навалило!  - сказала утром Џантелевна. - Њожно за дровами
на санках съездить.
     Ћна топила печку, а Я ленилсЯ, лежал и глЯдел, как она ухватом ставит в
печку чугуны. Џантелевна заглЯдывала в печку, и лицо ее было огненным, как у
машиниста, который топит паровоз.
     Ќо только, хоть и валит дым из трубы, паровоз наш никуда не едет, так и
стоит на краю деревни.
     ‘анки были на чердаке - старые, березовые. џ достал их, отрЯхнул сенную
труху,  и мы пошли в лес.  „рова были у нас недалеко,  на опушке,  напилены,
нарублены и сложены под елками.
     ‘махнув с  них снежную шапку,  мы  уложили поленьЯ на  санки,  затЯнули
веревкой.
     Ќо-о, поехали!
     џ тЯнул санки, а Џантелевна шла сзади - глЯдела, не падают ли поленьЯ.
     ‘овсем немного выпало снегу, а все сразу изменилось - и лес, и деревьЯ.
„а и мы с Џантелевной стали совсем другими -  зимними людьми. ‚он Џантелевна
идет в резиновых сапогах, а кажетсЯ - в валенках; седые волосы из-под платка
выбились - совсем зимнЯЯ старушка.
     ђовно покрыл снег землю, изредка только поднимают его какие-то бугорки.
Џеньки или  кочки.  џ  ковырнул один бугорок сапогом -  вот  тебе на!  ѓриб!
Њоховик летний.  Џобурела зеленаЯ шапка, легкий стал гриб и хрупкий. џ хотел
отломить кусочек шлЯпки -  она  хрустнула.  ‡амерз моховик под  снегом,  как
стеклЯнный стал, и червЯки в нем замерзли.
     џ  увидел еще  бугорок,  и  это  тоже  оказалсЯ моховик,  не  червивый.
‡атопталсЯ на месте, стал еще грибы искать.
     - Љатись дальше, батюшка! - крикнула сзади Џантелевна.
     - ѓрибы!  -  крикнул Я и, бросив санную веревку, пошел к опушке и сразу
наткнулсЯ на выводок подснежных маслЯт. Ћни почернели, застыв.
     - Ѓрось ты эти грибы, - сказала Џантелевна, поглЯдев на маслЯта. - Ћни,
верно, нехорошие.
     - Џочему нехорошие? Ћни просто замерзли.
     Ќо  Џантелевна все времЯ,  пока мы  везли дрова,  толковала,  что грибы
нехорошие, что, мол, хорошие грибы должны к зиме в землю уйти или в листочки
спрЯтатьсЯ, а эти чего стоЯт? Ќо когда мы подъехали к дому, настроение у нее
переменилось -  она стала эти грибы жалеть:  какие,  мол, они несчастные, не
успели в землю спрЯтатьсЯ - сверху снег, и они совсем позамерзли.
     „ома Я выложил грибы на подоконник, чтоб оттаивали. ’ам было прохладно,
поэтому оттаивали они медленно,  постепенно. ЋттаиваЯ, они, кажетсЯ, оживали
- поскрипывали, вздрагивали, шевелились.
     - Џоложим их в суп, - сказал Я.
     - „а что ты, батюшка! - напугалась она. - „авай бросим их.
     Ќо  мне  обЯзательно хотелось попробовать суп  из  зимних грибов,  и  Я
уговорил Џантелевну.
     Љогда варилсЯ суп,  зашла к нам Њирониха.  Ћна понюхала,  чем пахнет, и
говорит:
     - —ем это пахнет? Ќеуж грибами?
     - ѓрибами, грибами, матушка Њирониха. ѓрибов из-под снега наковырЯли.
     - Ќу-ну-ну!..  -  удивилась Њирониха.  -  Ѓу-бу-бу...  Ќе стану Я  таку
страмоту есть.
     Ђ ей никто и не предлагал.
     ‘уп приготовилсЯ,  и  Џантелевна разлила по мискам.  Џантелевна немного
вроде  боЯлась  его  пробовать,  потом  вошла  во  вкус.  Ђ  мне  суп  очень
понравилсЯ.  •ороший получилсЯ.  Љонечно,  не такой, как летом, но настоЯщий
грибной.
     - Ќе стану Я таку страмоту есть,  - бубнила Њирониха, а потом вдруг цоп
со стола ложку и в миску нырь.  -  Ќу-ну-ну...  Ѓу-бу-бу...  -  бубнила она,
налегаЯ на суп. - ‘трамота-то какаЯ!
     Њы помалкивали. Џод конец только Џантелевна сказала:
     - „обрые люди подосиновики да подберезовики, а мы подснежники варим.


        ЏЋ‘‹…„Ќ€‰ ‹€‘’

     ‚се лето провалЯлсЯ в чулане Ящик с красками, паутиной оброс.
     Ќо когда наступила осень - вспыхнула по опушкам рЯбина, и налилсЯ медью
кленовый лист, - Я этот Ящик достал, закинул на плечо и побежал в лес.
     Ќа опушке остановилсЯ,  глЯнул вокруг -  и  горЯчими показались гроздьЯ
рЯбин.  Љрасный цвет бил в  глаза.  Ђ дрозды,  перелетавшие в рЯбинах,  тоже
казались тЯжелыми, красными.
     ’ак  Я  и  стал рисовать:  рЯбины и  в  них  перелетают красные тЯжелые
дрозды.
     Ќо  рисунок  не  заладилсЯ.  ѓорел-полыхал осенний лес,  багрЯные круги
плыли перед глазами.  ’ак было красно,  будто выступила из земли кровь. Ђ на
рисунке все оставалось бледным и сумрачным.
     - ’ы что это? - услышал Я за спиной. - Ќикак, сымаешь?
     ЋглЯнулсЯ: дЯдЯ ‡уй идет опушкой, в руках ведро с опЯтами.
     - ‘нимают, ‡уюшко, из фотоаппарата. Ђ Я рисую.
     - Љакой молодец-то! - сказал дЯдЯ ‡уй. - Ќу сымай, сымай!
     “шел дЯдЯ ‡уй,  а  Я дальше стал рисовать,  но бледным и робким выходил
мой рисунок. Ђ вокруг рЯбины и дрозды полыхали!
     "Ќет,  -  думаю,  -  рисовать не мое дело.  ‚озьму лучше завтра ружье -
и..."
     "ђрружжжье-о-о!.." - крикнул вдруг кто-то у менЯ над головой.
     џ  прЯмо  оторопел.  ѓлЯжу -  на  рЯбине птица сидит.  •охлатаЯ,  грудь
оранжеваЯ, на крыльЯх голубые зеркала. ‘ойка! ђаспушила перьЯ, кричит:
     "ђрружжжье-о-о! ђрружжжье-о-о! ’-р-р..."
     ЏоглЯдел Я,  как  сойка на  рЯбине сидит,  на  осенний лес  как следует
глЯнул и совсем расстроилсЯ.
     ‡ахлопнул Ящик  с  красками,  поднЯл с  земли кленовый лист  и  сгорЯча
налепил его на рисунок.
     - Ќу ладно! Џойду завтра зайцев торопить...


     Ћсень быстро кончилась. ‚етер пообрывал с деревьев листьЯ, снег выпал.
     ‡имним вечером пришел ко мне дЯдЯ ‡уй чаю попить.
     - Ќу и ну...  - сказал он, показываЯ на рисунок, прислоненный к стенке.
- ‹исток-то прЯмо как живой.
     - Ћн и есть живой - настоЯщий.
     - ‹овко,  -  сказал дЯдЯ ‡уй.  - Џоследний, значит, от осени осталсЯ. Ђ
это что?
     - Ђ это дрозды, ‡уюшко. Љрасные, тЯжелые.
     - ‚ерно,  -  сказал дЯдЯ ‡уй.  -  ’Яжелые-то  какие!  ђЯбины,  наверно,
нажрались.
     ‚ыпил дЯдЯ ‡уй стакан чаю, другой налил и снова на рисунок посмотрел.
     - „а, - сказал он, - самый лучший лес - осенний.
     - ‚ерно, - сказал Я. - —то может быть лучше?
     - …ще бы! €дешь, а под ногами листьЯ шуршат. —то же может быть лучше?
     "Ќу что же может быть лучше? - думал Я. - —то может быть лучше осеннего
леса? ђазве только весенний..."