- ‚зводный?
‚от и Я сам такой ‚анька-- взводный. “ тебЯ стопЯтидесЯтидвух гаубицы-пушки?
’о же, что мои,  один черт.  ЏЯтнадцать  тонн  вместе  с  трактором!  Ђ мост
впереди-- плечом спихнешь.
     ‚месте пошли смотреть мост. Ћт обеих  батарей потЯнулись за ними бойцы.
Џо мокрым, скользким бревнам настила дошли до середины.  ‚низу то  ли овраг,
то ли пересохшее русло-- и не разглЯдишь отсюда.
     -- Ђ џсеневка на той стороне?
     -- —то, џсеневка? џсеневка, џсеневка... “ тебЯ этот мост есть на карте?
€  у  менЯ нету.-- ђаскрыв планшетку, взводный ногтем щелкал по  целлулоиду,
под которым  мутно  различалась  карта, рукавом  шинели  смахивал сыпавшийсЯ
сверху дождь.-- Ќа карте его нету, а он -- вот он!
     €  длЯ большей наглЯдности бил  каблуком в  бревна. „аже  подпрыгнул на
них. Ђ вокруг стоЯли бойцы обеих батарей.
     -- Ќа карте нет, значит, и на  местности не должно быть. Ђ раз он есть,
на карту нанеси. ’ак Я понимаю?
     Ћн понимал правильно: на карту не нанесли, он воевать не обЯзан.
     Џо  откосу,  вымочив колени о высокую траву, ’ретьЯков сбежал под мост.
Ћпоры из  бревен. ‘хвачены скобами наверху. Љогда вот так снизу  глЯдел, все
это сооружение показалось ненадежным.
     ‚ училище  объЯснЯли  им, как рассчитать грузоподъемность  моста. Њайор
Ѓатюшков преподавал у них инженерное дело. —ерт его рассчитает сейчас, когда
не видно  ничего. Ђ в уши назойливо лез голос взводного -- не  отставаЯ, тот
шел за ним, в каждую опору бил кулаком:
     -- ‚он они! ‚он они! ђазве ж выдержит такой гpуз? --  €  ногтем пыталсЯ
уколупнуть:-- Ћна еще и гнилаЯ всЯ...
     Љак будто главней войны было сейчас убедить ’ретьЯкова.
     ‚зошла ракета,  не  поднЯвшись над краем  черной  земли.  Њутным светом
налило  овраг, и на нем всплыл мост: бревенчатый настил, люди под дождем.  Ђ
они двое  стоЯли внизу в  траве. Ћстов грузовика  валЯлсЯ  среди  камней; по
кабине, смЯтой, как жестЯнка, и мокрой сек дождь. "—его он менЯ убеждает?"--
разозлилсЯ  ’ретьЯков.  € за свою нерешительность остро  возненавидев  этого
человека, полез наверх.
     Ћн подошел к первому орудию:
     -- ѓде трактористы?
     Ѓойцы  начали   оглЯдыватьсЯ,  потом  один  из  них,  ближний,  который
оглЯдывалсЯ живей всех, назвалсЯ:
     -- џ!
     ‘ловно  вдруг сам себЯ  среди всех нашел.  Ќо  не вышел вперед, осталсЯ
среди бойцов стоЯть: так он прочней себЯ чувствовал.
     -- Љомандиры орудий,  трактористы,  ко мне! -- приказал ’ретьЯков,  тем
отделЯЯ их от батареи.
     Ћдин  за другим подошли и стали  перед ним шесть человек.  ’рактористов
сразу отличить можно: эти все закопченные.
     --  ‡начит,  так,  людей  всех-- от  орудий. Љомандиры орудий,  пойдете
впереди. Љаждый --  впереди своего орудиЯ. ’рактористам: орудиЯ поведете  на
первой скорости. Џройдет одно, тогда другое вести. џсно?
     Њолчание.  Ћдин  из   двух  командиров  орудий   был  ЏаравЯн,  который
"случ-чего с тобой будет".
     -- џсно Я говорю?
     Ќе  сразу  недружно  ответили: "џсно..."  Ђ  позади  стоЯла  и  молчала
батареЯ. Ћни были  вместе, а  он, поставленный над ними, никому и  ничем  не
известный, был один. € не столько даже мосту  они не доверЯли-- выдержит, не
выдержит,-- как  ему они  не верили. €  другаЯ  батареЯ  ждала, уступала  им
дорогу идти первыми.
     --  ’вой трактор?--  ’ретьЯков  пальцем указал на  тракториста, который
поначалу больше всех оглЯдывалсЯ. € на трактор указал.
     -- ќтот?--  тракторист  тЯнул времЯ. Ќа тракторе до малинового свечениЯ
раскалилась у  основаниЯ выхлопнаЯ труба, капли дождЯ испарЯлись  на лету.--
Њой.
     -- ”амилиЯ?
     -- Ђ что фамилие, товарищ лейтенант? ‘емакин мое фамилие.
     -- ’ы, ‘емакин, поведешь первое орудие.
     -- џ,  товарищ  лейтенант,  поведу!-- звонко заговорил ‘емакин  и рукой
махнул  отчаЯнно: мол,  ему  себЯ не жаль.--  џ  поведу. џ приказаниЯ всегда
выполнЯю!--  Џри  этом он отрицательно трЯс  головой.-- ’олько  трактор  чем
будем вытаскивать? …му под мостом лежать. € орудие тож самое...
     Ћн  говорил,  подпираемый  сочувственным молчанием  батарейцев. ‚се они
вместе и по отдельности каждый отвечали  и за страну, и за войну,  и за все,
что есть на свете и  после них  будет. Ќо  за то,  чтобы  привести батарею к
сроку, отвечал он один. Ђ раз было кому, они не отвечали.
     -- џ под  мостом  буду стоЯть, если ты  испугалсЯ, боишьсЯ  вести. Ќадо
мной поведешь орудие!
     €,  скомандовав:  трактористам-- по местам, всем  бойцам-- от орудий!--
повел батарею к мосту.
     Љогда  гусеницы  трактора легли  на  первые  бревна и  они, зашевелЯсь,
дрогнув,  вдавились,  ’ретьЯков сбежал вниз.  Џри командире  батареи  они не
стали бы жатьсЯ, друг  на  друга оглЯдыватьсЯ,  а на него  можно и свой груз
переложить.
     --  „авай!--  махнул  рукой,  крикнул  он  снизу,  хоть  там,  рЯдом  с
трактором, слышать его не могли. € как в свою судьбу вошел под мост.
     ‚се прогибалось  над  головой,  над поднЯтым вверх  лицом, с  бревна на
бревно передаваЯ катившуюсЯ тЯжесть. Џоказалось, опоры оседают. €  тут пушка
въехала  на  мост.  ‡астонал,  зашаталсЯ   мост.  "ђухнет!"--  даже  дыхание
перехватило.  Ѓревна терлись  друг  о  друга,  сверху  сыпалась труха. ЊигаЯ
запорошенными  глазами, не видЯ ничего,  он  протирал их шершавыми пальцами,
пыталсЯ разглЯдеть ослепленно, что над ним, но все мерцало. € сквозь выхлопы
мотора слышен был треск дерева.
     Ќе разглЯдев,  он почувствовал, как  всЯ эта огромнаЯ тЯжесть съехала с
моста на земную твердь, и мост вздохнул над ним. ’олько теперь и ощутил  он,
какаЯ сила давила сверху: по своим напрЯгшимсЯ мускулам ощутил, будто он сам
спиной подпирал мост.
     ’ретьЯков вылез из оврага: не стоЯть же ему все  времЯ  под мостом,  не
цирк все-таки.  Џриказав на  всЯкий  случай отцепить  прицеп,  везти  его на
длинном  тросе,  он, не  ожидаЯ, перешел  мост.  Ћн  шел  мимо орудиЯ,  мимо
стоЯвших около него батарейцев, он был прав, он делал то, что должен делать,
но  отчего-то  смотреть на них  ему  сейчас было неприЯтно и  уже стыдновато
становилось за  себЯ.  Џод мост полез,  чего-то кричал...  Џроще было  сесть
рЯдом с трактористом и спокойно вести батарею: и шуму меньше и толку больше.
     Љ  середине  ночи,  на  хуторе, достучавшись в  хату,  поднЯли  старика
показывать  дорогу.  ‚ одном белье,  ничего на себЯ  не  надев, сидел он  на
тракторе: надеЯлсЯ,  наверное, так  жальче будет его, отпустЯт  скорей.  …му
дали  на  плечи  ватный  бушлат,  пропахший  солЯркой,  и  он,  запахнувшись
рукавами, грел ногу об ногу.
     -- Ћсь, ось... по тэй  стежечке...-- ѓолаЯ  цыплЯчьЯ шеЯ его с  клоками
белого пуха высовывалась из воротника.
     --  "Ћсесь,  осесь",--  передразнивал тракторист, весь мокрый, в мокрой
натЯнутой на голову пилотке.-- ѓде ты менЯ ведешь? ’ут бабы  до ветра ходЯт.
’ы веди, где пушка пройдет!
     ‘тарик покорно мигал слезЯщимисЯ глазами, и опЯть вытЯнутаЯ из  бушлата
трЯсущаЯсЯ  рука его указывала вперед, на дождь. Ћн вывел батарею в посадку,
и его отпустили.
     ‡аглушили  моторы.  € близко,  резко вдруг застучал пулемет. €з черноты
земли  засверкали трассы пуль, возникаЯ и  исчезаЯ.  ЏередоваЯ  была  где-то
недалеко. € он с тЯжелыми пушками заперсЯ сюда.
     Џодошли трактористы:
     -- ѓорючего нет, товарищ лейтенант.
     -- Љак нет?
     -- Џожгли.
     -- ‚сю ночь ездим-ездим...
     ‘лабый хлопок  выстрела.  Џрочертив  искрЯщийсЯ  дымный след,  взвилась
ракета.  ‚спыхнула, раскрылсЯ  свет над ними, и посадка,  пушки, люди--  все
поднЯлось к свету, как на голой ладони.
     -- Љак же нет горючего?--  спрашивал ’ретьЯков, чувствуЯ полнейшую свою
беспомощность и отчаЯние.-- Љак нет, когда должно быть?
     Ћни  стоЯли перед  ним,  глЯдели в землю и  молчали. € могли так стоЯть
бесконечно, это он видел. ‘вет погас. Ќе знаЯ, что теперь  делать,  что  еще
говорить,--  а кричать, ругатьсЯ вовсе было  бесполезно,-- ’ретьЯков отошел.
Џоказалось, что из прицепа ‡авгородний позвал его, стон какой-то послышалсЯ,
но он сделал вид, что не слышит. “тешений ему не надо, да и что он, больной,
оттуда мог сделать?
     Љакие-то лошади  бродили  в  посадке.  Ћдна,  светлой масти,  прижмурив
глаза, обгрызала кору с дерева. Ћт мокрого крупа ее подымалсЯ пар. ’ретьЯков
только  сейчас увидел, что  дождь  кончилсЯ. €  от земли,  из травы  исходит
туман.
     Ћн услышал  голоса,  подошел  ближе.  ’Яжело дыша, приглушенно ругаЯсь,
расчет закатывал пушку в свежевырытый окоп. ЏридерживаЯ за ствол, налегаЯ на
станины, на резиновые колеса, полуголые,  мокрые от дождЯ, батарейцы скатили
орудие.  ‘держанно   возбужденные  стоЯли  вокруг  него.  ќто  были  позиции
дивизионных пушек. Ћн  разыскал  командира  взвода. ‘тариковатый с  виду,  в
пехотинских  обмотках  и  ботинках,  на каждый из  которых  налипло по  пуду
чернозема, тот  поначалу недоверчиво слушал ’ретьЯкова. Ќаконец понЯл, в чем
дело. ‘личили  карты. € вдруг, словно местность  повернулась  перед глазами,
все  понЯтно стало. ‘ полкилометра отсюда  был  тот  скат высоты, за которым
следовало поставить батарею.
     ’оропЯсь,  пока  не  рассвело,  он отыскал  позиции  батареи,  все  там
облазил, сообразил, какой дорогой поведет сюда орудиЯ, и вернулсЯ в посадку.
Ѓойцы спали,  только  ЏаравЯн, завернувшись в плащ-палатку, ходил  у орудий.
‘командовали  подъем.  ЋзЯбшие в сырых  бушлатах,  не согревшиесЯ  и во сне,
подходили трактористы, зевали с дрожью.  Ћн  объЯснил, как поведет орудиЯ, и
горючее нашлось.
     --   ’ам  в  канистрах  было  немного...  €  отводили  глаза.  Ћн   так
расстроилсЯ,  когда сказали, что горючее кончилось,  что  даже по  бакам  не
проверил.  Ђ  теперь  не  только  в  канистрах,  но   еще  и  бочка  солЯрки
обнаружилась.  Ќу,  что  ж,  трактористы тоже  были  правы:  ездить всю ночь
неведомо куда, и, правда, все горючее пожжешь.
     Џеред  рассветом,  когда  сгустилась  сыраЯ  тьма,  ’ретьЯков,  оставив
огневиков рыть орудийные  окопы, привел свЯзь  на ЊЏ. —абаров в свежевырытом
ровике устанавливал стереотрубу.
     -- ѓде комбат?
     -- ‘пит вон наверху комбат.
     ‚злетела ракета на передовой, и ’ретьЯков увидел:  укрывшись с  головой
плащ-палаткой, выставив мокрые сапоги наружу, спал комбат за бруствером.
     -- ’оварищ капитан! ’оварищ капитан!.. Џовысенко  сел на земле, жмурЯсь
от света ракеты,  глЯнул  мутными глазами,  не  соображаЯ в  первый  момент.
‡евнул до слез, вздрогнул, потрЯс головой:
     -- Ђга... Џривел свЯзь7
     “же в темноте долго глЯдел на светЯщиесЯ стрелки циферблата.
     -- ѓде ж ты столько ездил? ’ебЯ как по фамилии, —етвериков?
     -- ’ретьЯков.
     -- Ђга, ’ретьЯков, верно. ’ебЯ за смертью посылать. ‚стал во весь рост,
потЯнулсЯ, зевнул с подвывом, просыпаЯсь окончательно.
     -- Ћрудийные окопы вырыли?
     -- ђоют.
     “ ’ретьЯкова все еще  стоЯл в ушах рев тракторов, а ноги как  будто шли
по  вЯзкому  чернозему.  ’олько голова после всей этой бессонной  ночи  была
легкаЯ, ЯснаЯ, и огромный в своей плащ-палатке  комбат то  близко был виден,
то отдалЯлсЯ в красноватый свет пожара.

     <img border=0 vspace=3 hspace=3 src="baklanov-a04.jpg">


        ѓ‹Ђ‚Ђ V
     Ќесколько  дней на  этом  участке  велись  вЯлые  бои. Ќеубранное  поле
пшеницы между немецкими и нашими окопами  все больше  осыпалось от разрывов,
черные воронки  пЯтнили его.  Ќочами по хлебам уползала разведка: к немцам--
наша, к нам--  немецкаЯ.  €  подымалась  вдруг всплошнаЯ стрельба,  начинали
скакать  ракеты, светЯщиесЯ пулеметные  трассы  секли  по  полю,  осадисто и
звонко  ударЯли  минометы. €  кого-то  волокли  по  траншее,  в  общий  счет
безымЯнных  жертв войны, а  он  чертил по земле каблуками сапог, пожелтелыми
пальцами уроненной руки.
     ‚  жаркий полдень вспыхнуло  от  снарЯда хлебное  поле.  ‚ихревой смерч
взметнулсЯ,  огонь  погнало  ветром,  перебросило  через окопы,  и  по  всей
передовой и на высотке, где  с разведчиком и телефонистом сидел ’ретьЯков на
наблюдательном  пункте,  сменив  командира батареи,  осталась  выжженнаЯ  до
корней  трав  землЯ, прах  и  пепел. †ирный чад горелого зерна пропитал  все
насквозь: и воздух, и еду, и одежду.
     Љогда, обойдЯ  свой круг  над многими полЯми  сражений,  в  дым и  пыль
садилось  в  тылу у немцев отЯжелелое  солнце и под  пеплом  облаков остывал
багровый закат,  в небе уже высоко стоЯл месЯц. Ћн наливалсЯ светом, холодно
блистал над черной землей.
     Џри зеленом  его  свете, глЯдЯ  на свои руки,  в которые  въелась гарь,
черной каймой окружала обломанные  ногти, вспоминал  иногда ’ретьЯков, какие
они  отмытые были  у  него на болоте под ‘тарой  ђуссой --  кожа сморщеннаЯ,
отмЯкшаЯ,  как после стирки. Ђ  станет переобуватьсЯ,  чтоб  хоть в голенище
сапога  подсушить край портЯнки, нога из  нее, как неживаЯ, как из воды нога
утопленника.
     ‘колько  сидели  они  тогда  посреди болота на крохотном островке между
нашим  и немецким передним краем, огнЯ не разводили ни разу, и  все  на  них
было  сырое. Ђ весна затЯжнаЯ стоЯла  в том, сорок втором году, холоднаЯ. Ќа
майские праздники повалил вдруг снег, крупными хлопьЯми при солнце понеслась
косаЯ метель, зарЯбило над  хмурой водой, весь их островок стал белым. Џотом
еще зеленей заблестела вытаЯвшаЯ из-под снега трава.
     € не забыть, как среди ночи подскочил он от свистЯщего шепота: "Ќемцы!"
‚ышний  ветер  растЯнул  облака,  с  вечера  обложившие  небо,  вода  смутно
блистала.  ‚есь  сотрЯсаемый  ознобной  дрожью,  зубом  на  зуб  не  попадаЯ
спросоньЯ, больше  всего в  свои семнадцать  лет боЯсь,  что  еще  за  труса
сочтут,  ’ретьЯков вглЯдывалсЯ из-за бруствера и ничего  не мог  разглЯдеть.
’олько  от  напрЯжениЯ,  от  холода  слезы  текли  из глаз. ‚друг  от кустов
неслышно откачнулась  волна.  …ще одна. €  пошли по  воде, укачиваЯ  на себе
лунный свет. ’ень  за тенью, без всплеска, из куста в куст-- четверо. ’олько
волна возникала и отделЯлась.
     ’ам, в кустах, всех четверых  положили из карабинов. € по молодой своей
глупости полез он поглЯдеть на немцев: какие они?  —то-то в самом себе хотел
выЯснить. Џолез и едва не погиб: один  из разведчиков оказалсЯ живой еще. Ќа
себе   ’ретьЯков  притащил  его   и,  когда   перевЯзывал,  уже  слабевшего,
покрывавшегосЯ смертной испариной, с удивлением не находил в себе ни злобы к
нему, ни ненависти, хоть немец этот только что в него стрелЯл.
     Ћн до сих пор  так и не выЯснил длЯ  себЯ  многого, но война шла третий
год и, что непонЯтно, стало привычно и просто.  Џо своим законам текло времЯ
на войне: что было давно, иногда приблизитсЯ Ясно, словно  это вчерашнее,  а
самое  долгое,  самое нескончаемое, то, что происходит сейчас. Љазалось,  он
уже полжизни  сидит  на  этой  выгоревшей  высотке, втЯнувшись  в  привычное
фронтовое  состоЯние,  когда  спал-- не спал  в  любой час и  спать готов  и
подхватитьсЯ  по тревоге. € многое он знал уже про своих  бойцов, сидевших с
ним вместе. Њладший, Ћбухов, рыжеватый и  чернобровый, весь по смуглому лицу
осыпанный  коричневыми  пЯтнами  веснушек, в свои неполные  восемнадцать лет
воевал охотно. ‚се он  посмеивалсЯ над  свЯзистом ‘уЯ-ровым, который больше,
чем вдвое, был старше его:
     -- ’ы расскажи, расскажи лейтенанту, за что тебе срок впаЯли?
     € сам же начинал рассказывать, светЯ синеватыми белками глаз:
     -- …му  водку на  нюх подносить  нельзЯ. Ћн весь проспиртованный: грамм
выпьет, за себЯ не отвечает. ‘колько ты лет получил до войны?
     ‘уЯров пригнетенно отмалчивалсЯ.  Ѓыло что-то ненадежное в нем,  в  его
улыбке, временами искательной, обнажавшей черные от табака  зубы. Ќо чаще он
только мигал,  когда разговор шел про  него, и сосредоточенно  сосал  мокрую
иссосанную  цигарку,   до  синевы  напиваЯсь  табачным  дымом.  €  почему-то
неприЯтно было  смотреть,  как  у  него сам по  себе вздрагивает,  копошитсЯ
обрубок безымЯнного пальца.
     Љогда  уже  обжились и на  слух начали различать, откуда какаЯ стрелЯет
немецкаЯ  батареЯ, пришел  приказ  смотать  свЯзь,  срочно  возвращатьсЯ  на
огневые позиции. ‘орвали плащ-палатку, заменЯвшую  вход, наспех переворошили
сено на нарах, оглЯнулсЯ ’ретьЯков напоследок, и так вдруг жаль стало кидать
эту тесненькую их землЯнку, словно с ней  что-то  от души отрывал. Ќа фронте
всегда  так: место, где с тобой ничего  не случилось,  кажетсЯ  уже особенно
надежным.
     Џод  высокой  луной,  светившей Ярко,  они ползали по  обгорелой земле,
сматывали  провод.  Ќемец  постреливал беспокойно,  одну  за  другой  швырЯл
ракеты. Љогда весь ты на виду на голой земле распЯт, стрельба кажетсЯ ближе,
и каждаЯ ракета над тобой зависает. ‚спомнишь тут, как в  окопе  хорошо было
сидеть, как безопасно.
     ‡а обратным скатом высоты, в низине пошли в полный рост. ‡десь, в сыром
логу, трава была высокаЯ, всЯ в росе, и ’ретьЯков мыл об нее руки, умылсЯ на
ходу,  отчего-то даже  рассмеЯвшись.  Ћн  так  свыксЯ  с  запахом  гари, что
перестал  его замечать, а  тут, на свежем воздухе, почувствовал, как весь он
прокопчен насквозь.
     Ќагруженные  катушками  провода, лопаты,  стереотрубу, все  имущество и
оружие несЯ на себе, они догнали батарею на марше. ‚ сплошной пыли, поднЯтой
ногами и колесами, двигались массы  пехоты,  перемещаЯсь вдоль фронта. Љогда
по траншеЯм, по окопам,  по Ямкам  сидЯт  поредевшие роты,  кажетсЯ-- и  нет
никого,  и  вроде  бы воевать  некому.  Ќо когда  вот  так вывалит войско на
дорогу--  и  конец его и начало,-- все терЯетсЯ в пыли,  многолюдна  ђоссиЯ.
‚едь третий год  идет война, вновь по тем  самым местам, где  в сорок первом
году столько осталось зарытых и незарытых.
     ѓолубой луч прожектора  беззвучно стриг в вышине, падал  отсвет, в  нем
гуще клубилась пыль над людьми, колыхалась в пыли горбатаЯ от ноши пехота. €
возникало  на миг: высокий, на голову выше всех пехотинец, в  белой на свету
пилотке, прижал к груди  плоский котелок, хлебает из него на  ходу; блеснуло
смазкой вороненое длинное  противотанковое  ружье на плече  у  бронебойщика,
скуластое его лицо, узкие щелочки глаз.  ‹уч сместилсЯ, и в темноте, задушив
все  запахи  керосиновой  вонью,  промчались  танки,  облепленные  по  броне
пехотинцами. Љогда опЯть упал на грейдер отсвет  прожектора,  среди  пехоты,
втекавшей в рубчатый след  танков,  увидели впереди  свою батарею:  медленно
двигались  тЯжелые зачехленные орудиЯ. Џерегрузив на них лишнюю ношу с плеч,
пошли налегке.
     ђассвет встретили в лесу. ѓде-то позади еще тЯнулись пушки, а его взвод
управлениЯ, за ночь  уйдЯ  вперед,  спал  на земле.  Џрохладно грело осеннее
солнце,  опавшаЯ листва  была мокрой от ледЯной росы. ‘нЯв сапоги, расстелив
на солнце портЯнки, ’ретьЯков задремывал сидЯ, босые ступни его пригревало в
затишке.  ѓусто-синее небо над головой, желтые, шелестЯщие на ветру  вершины
деревьев плывут, плывут навстречу белым облакам... Ћн засыпал, просыпалсЯ...
Џахло в  лесу  осенью,  костром,  вокруг костра  спал его  взвод. Ќад огнем,
горевшим без дыма,-- закопченное  ведро. Ѓоец  помешивает  в нем,  пробует с
ложки над паром. ‡а неделю, что он в полку, ’ретьЯков еще не всех запомнил в
своем взводе, но этого бойца узнал. Џлоское лицо маслЯно блестит от близкого
жара, глаза сожмурены... Љытин! ”амилиЯ сама выскочила: Љытин.
     Ћгонь лизал сальное, дымЯщеесЯ ведро. Џопробовав с ложки еще раз, Љытин
засомневалсЯ, подумал, досолил и помешал. ѓуще  повалил из ведра мЯсной пар,
захотелось есть.
     -- ’ы чего варишь, Љытин? ’от обернулсЯ:
     -- Џроснулись, товарищ лейтенант?
     -- ‚аришь, говорю, кого?
     -- „а бегало тут о четырех ногах... ‘ рожками.
     -- Ђ как оно разговаривало?
     “ Љытина глаза сошлись в щелочки:
     -- Ѓе-еэ,-- проблеЯл он.--  „авайте портЯнки к огню, товарищ лейтенант,
теплыми наденете.
     -- Ћни на солнце просохли.
     ђазмЯв портЯнки в черных от копоти пальцах, ’ретьЯков обулсЯ, встал. Џо
всему  лесу,   поваленнаЯ   усталостью,  спала   пехота.  …ще  подтЯгивались
отставшие, брели как во сне; завидев своих, сразу же валились на землю. € от
одного бойца к другому бегала медсестра с сумкой на боку, смахивала слезы со
щек.
     -- Ћдин градусник был,  и  тот  украли,-- пожаловалась  она ’ретьЯкову,
незнакомому  лейтенанту, больше и  пожаловатьсЯ было некому.  ЌемолодаЯ, лет
тридцати,  завивка  шестимесЯчнаЯ  набита  пылью. Љому  нужен  ее  градусник
воровать? ђазбилсЯ или потерЯлсЯ, а  она ищет. € плачет оттого, что сил нет,
весь  этот пеший ночной марш проделала  со всеми.  ‘олдаты  спЯт, а она  еще
ходит  от одного к другому,  будит  сонных,  заставлЯет  разуватьсЯ,  чем-то
смазывает потертые ноги,  чем-то присыпает:  мозоль  хоть и не пулЯ, а с ног
валит. ‚от  кого  ’ретьЯкову  всегда жаль на войне: женщин. Ћсобенно  таких,
некрасивых, надорванных. ќтим и на войне тЯжелей.
     Ћн  отыскал в лесу  воронку снарЯда, налитую водой.  ‚округ нее  лежали
молодые деревца; какие-то из них, может  быть,  еще и оживут. ‘нЯл  пилотку,
шинель, стал на колени. Љлок белого облака скользил по зеркалу воды, и в нем
он увидел  себЯ:  кто-то,  как цыган, черный, глЯдел оттуда.  ™еки  от пыли,
набившейсЯ  в  отросшую щетину, темные; запавшие  глаза обвело черным, скулы
обтЯнуты, они  шелушащиесЯ какие-то,  шершавые.  ‡а одну неделю сам на  себЯ
стал  непохож.  Ћн отогнал  к краю упавшие  на воду сухие листьЯ и  водЯного
жука, скакавшего  невесомо на тонких паучьих  ногах. ‚ода, как на торфЯнике,
коричневаЯ, но  когда зачерпнул в  ладонь,  прозрачна оказалась она, чиста и
холодна.  „авно  он так не умывалсЯ, даже  гимнастерку стЯнул с плеч. Џотом,
вытерши  подолом рубашки и шею и лицо,  надел пилотку на  мокрые расчесанные
волосы  и,  когда  застегивал на  горле  стоЯчий воротник,  чувствовал  себЯ
чистым, освеженным. ’олько  пыль из легких никак не мог откашлЯть,-- столько
он ее наглоталсЯ ночью.
     ‚се  это времЯ над лесом подвывало с  шуршанием в  вышине: наша тЯжелаЯ
артиллериЯ била с закрытых позиций, слала снарЯды,  и от  взрывов  осыпалась
листва с деревьев.  ‚ыйдЯ на опушку леса, он спрыгнул  в песчаную обрушенную
во многих местах траншею и чуть на ноги не наступил пехотинцу, лежавшему  на
дне. ‚о всем снарЯжении, подпоЯсанный, лежал тот,  будто спал. Ќо бескровным
было желтое его нерусское лицо, неплотно прижмуренный глаз тускло блестел. €
всЯ  осыпана  землей остриженнаЯ  под  машинку  чернаЯ, круглаЯ  голова: уже
убитого, хоронил его другой снарЯд.
     ’ретьЯков  отошел  за  изгиб  траншеи.  ’ут  тоже  много  зиЯло  свежих
воронок--  и впереди,  и позади, и прЯмые попаданиЯ,-- огонь был силен. ќтот
грохот и слышали они на подходе.
     Ћпершись локтЯми о песчаный бруствер, он рассматривал поле впереди. Ћно
стекало в низину, там перестукивались пулеметы, блестела, как стекло, мокраЯ
крыша  коровника,  часовыми  стоЯли  пирамидальные  тополЯ,  заслонив  собою
синеватую вершину кургана. € Ярко, нарЯдно  желтел обращенный к солнцу  клин
подсолнечника.
     Ћн смотрел в  бинокль, соображал, как в сумерках, когда сЯдет солнце за
курганом, потЯнет  он отсюда свЯзь в пехоту, если будет приказано туда идти,
где лучше проложить провод, чтобы снарЯдом не перебило его. Ђ когда  уходил,
наткнулсЯ еще на одного  убитого пехотинца.  Ћн сидел, весь сползший на дно.
инель на  груди  в свежих  сгустках  крови, а лица  вообще нет. Ќа песчаном
бруствере  траншеи  кроваво-серые комки мозга  будто вздрагивали  еще. Њного
видел ’ретьЯков за войну смертей и убитых, но тут не стал смотреть. ќто было
то,  чего не должен  видеть человек.  Ђ даль впереди, за стволами сосен, всЯ
золотаЯ, манила, как непрожитаЯ жизнь.
     ‚звод его завтракал на  траве, когда он  вернулсЯ.  ‘тоЯл эмалированный
таз, головами к  нему лежали бойцы, зачерпывали по очереди, и всех их вместе
гладил  ветер  по стриженым  головам. Џомкомвзвода  —а-баров, скрестив  ноги
по-турецки, почетно сидел у таза. ‡авидев  лейтенанта, стукнул ложкой, бойцы
зашевелились, кто лежал, начал садитьсЯ.
     --  …шьте,  ешьте,-- сказал ’ретьЯков.  Ќо —абаров строго глЯнул вокруг
себЯ, и Љытин вытащил специально отставленный в  горЯчую золу котелок, подал
лейтенанту.  Ћни  были  все  вместе,  свои, а он пока еще не свой.  Џостелив
шинель  под  бок,  ’ретьЯков  лег  и  тоже  начал есть. Ќаварист  был суп из
молодого козленка, и мЯсо-- сладкое, сочное.
     --  Ђ  что,  товарищ  лейтенант,--  спросил  Љытин,  ласковыми  глазами
хозЯйки, всех накормившей, глЯдЯ на него,-- на нашем фронте и воевать можно?
     € все заговорили о том, что лето не зима, летом вообще  воевать  можно,
не то,  что в мороз или в талом снегу весной. Ѓыли они повеселевшие  от еды.
Ћгневики еще где-то  тЯнутсЯ со своими  пушками или  роют  сейчас  орудийные
окопы, а они уже и поспать успели и поели-- вот это и есть взвод управлениЯ:
разведчики,  свЯзисты,  радисты.  Ћн всю войну служил во взводе управлениЯ и
любил его за то, что  здесь  свободней. —ем  ближе к опасности,  тем человек
свободней душой.
     Ћн  смотрел  на них, живых, веселых вблизи смерти. ЊакаЯ мЯсо в крупную
соль,  насыпанную  в  крышку  котелка, рассказывал,  к их удовольствию,  про
‘еверо-‡ападный фронт, мокрый и голодный. ‡акурил после еды, сказал —абарову
назначить  с  ним  в ночь двух человек  --  разведчика  и свЯзиста,--  и тот
назначил  Љытина  и  вновь  ‘уЯрова, который знает  -- за  что.  €  все  это
делалось, и  солнце подымалось выше  над  лесом,  а своим чередом в сознании
проходило  иное.  Ћн все видел осыпанную снарЯдами песчаную траншею. Ќеужели
только великие люди не исчезают вовсе? Ќеужели только им суждено и посмертно
оставатьсЯ  среди живущих? Ђ от  обычных, от таких,  как  они все, что сидЯт
сейчас в этом лесу,-- до них здесь так же сидели на траве,-- неужели от  них
от всех ничего не остаетсЯ? †ил, зарыли, и как будто не было тебЯ, как будто
не жил  под солнцем, под этим вечным  синим небом, где  сейчас властно гудит
самолет, взобравшись на недосЯгаемую высоту. Ќеужели и мысль невысказаннаЯ и
боль-- все исчезает бесследно? €ли все же что-то остаетсЯ, витает незримо, и
придет час -- отзоветсЯ  в чьей-то душе? € кто разделит великих и невеликих,
когда они еще пожить не успели? Њожет  быть, самые великие-- Џушкин будущий,
’олстой-- остались в эти годы на полЯх войны безымЯнно  и никогда ничего уже
не скажут людЯм. Ќеужели и этой пустоты не ощутит жизнь?

     <img border=0 vspace=3 hspace=3 src="baklanov-a05.jpg">


        ѓ‹Ђ‚Ђ VI
     ‡а  полчаса до  начала артподготовки  ’ретьЯков спрыгнул  в  свой окоп.
„ремал Љытин, поднЯв воротник шинели, затылком опершись о землЯную стену; он
приоткрыл  глаза  и  опЯть  закрыл. ‘уЯров на  корточках  жадно  насасывалсЯ
махорочным дымом, сплевывал  меж  колен  жидкую слюну. “знав лейтенанта,  из
вежливости поколыхал рукою табачное облако над головой у себЯ.
     --  ‚одки выпьете,  товарищ  лейтенант?--  спросил Љытин. ‚  рассветном
сумраке плоское лицо его со смеженными глазами было точно монгольским. Ђ сам
он из-под ’амбова, из деревни. ‚от куда предки его дошли  убивать других его
предков. Ђ в нем обе эти крови помирились и не воюют друг с другом.
     -- Ћткуда у тебЯ водка?
     -- ’ут старшина пехотный...--  Љытин  зевнул,  как  щенок,  показав все
нЈбо. ѓлаза влажные, похоже, правда, спал.-- Ћни, в пехоте, потери на другой
день сообщают. ‘начала водку получат, потом потери  сообщат. ‡автра, знаете,
сколько у них будет водки!..
     ’ретьЯков глЯнул на часы:
     -- “же сегоднЯ, не завтра. „авай,  сто грамм выпью. Ћн выпил из крышки,
и показалась  водка некрепкой,  словно  воду пил.  —уть  только потеплело  в
груди.  ‘тоЯл,  носком  сапога  отбивал  глину  со  стенки  окопа.  ‚от они,
последние эти  необратимые  минуты.  ‚ темноте  завтрак  разнесли  пехоте, и
каждый  хоть  и  не  говорил об  этом, а думал,  доскребаЯ котелок; может, в
последний раз... ‘ этой мыслью и  ложку  вытертую прЯтал  за обмотку: может,
больше  и не пригодитсЯ. Ћттого, что мысль эта в тебе, все не таким кажетсЯ,
как всегда. € солнце дольше не встает, и тишина-- до дрожи. Ќеужели немцы не
чувствуют?  €ли  затаились, ждут?  €  уже не остановить, не  изменить ничего
нельзЯ. ќто в первые  месЯцы на фронте он стыдилсЯ себЯ, думал, он один так.
‚се  так  в эти минуты,  каждый  одолевает их с самим  собой наедине: другой
жизни ведь не будет.
     ‚от в эти минуты, когда как будто ничего не происходит, только ждешь, а
оно движетсЯ необратимо к последней  своей черте, ко взрыву, и  уже  ни  ты,
никто  не может  этого  остановить,  в такие  минуты  и ощутим неслышный ход
истории. —увствуешь вдруг Ясно, как всЯ эта махина, составившаЯсЯ из тысЯч и
тысЯч усилий разных людей, двинулась, движетсЯ не чьей-то уже волей, а сама,
получив свой ход, и потому неостановимо.
     ‚се  в  нем  было напрЯжено  сейчас, а ‘уЯров,  на дне  окопа  кресалом
высекавший  огонь, смутилсЯ,  увидев снизу, какое до  безразличиЯ  спокойное
лицо  у лейтенанта: опершись спиной  о бруствер, он  рассеЯнно отбивал глину
носком сапога, словно чтоб только не заснуть.
     Ќочь эту,  остаток ее, ’ретьЯков  просидел в землЯнке у командира роты,
которого ему  предстоЯло  поддерживать  огнем. Ќе спали. ‚ бЯзевой нательной
рубашке, утираЯсь грЯзноватым, захватанным полотенцем, командир роты пил чай
и рассказывал, как лежал он в госпитале, аж в ‘ызрани, какаЯ хорошаЯ женщина
была там начмед.
     Џод низким накатом землЯнки глаза его посвечи-вали покорно  и мЯгко. Ћн
слизывал  пот с верхней бритой губы, шеЯ  была всЯ мокраЯ, пот вновь и вновь
копилсЯ  в отсыревших  складках, а  повыше  ключицы,  где глЯнцевой  кожицей
стЯнуло  след  страшной раны, заметно билсЯ  пульс,  такой  незащищенный,  и
временами что-то напухало.
     ’ретьЯков слушал его, сам говорил, но вдруг странно становилось, словно
всЈ это происходит не с  ним: вот они сидЯт под землей, пьют чай, ждут часа.
€ на той стороне, у немцев, тоже,  может быть, не  спЯт,  ждут. Ђ  потом как
волной подхватит, и  выскочат  из  окопов,  побегут  убивать  друг  друга...
‘транно все это покажетсЯ людЯм когда-нибудь.
     Ћн  выпил  одну  за  другой  три   кружки  чаЯ,  пахнущего  от  котелка
комбижиром, и  случайно в разговоре выЯснилось,  что  этот полк  и есть  тот
самый стрелковый полк,  в котором служил отчим. Ќо только  теперь номер  его
другой, потому что в сорок втором  году в окружении осталось знамЯ,  и  полк
был расформирован  и переименован.  “ матери хранилось письмо однополчанина;
тот своими глазами видел, как убило отчима,  когда прорывались из окружениЯ,
и написал ей.  Ђ все-таки надежда оставалась: ведь столько самых невероЯтных
случаев было  за  войну.  €,  обманываЯ  судьбу,  боЯсь  оборвать  последнюю
надежду, ’ретьЯков спросил осторожно:
     -- „Ядька у менЯ  был в вашем полку. Љомандир саперного взвода, младший
лейтенант Ѓезайц... Џод •арьковом... Ќе знал случайно?
     ‘амо так  получилось,  что сказал  "дЯдька", словно  бы это еще не  про
отчима, если скажет "убит".
     -- Ѓезайц... ”амилиЯ, понимаешь, такаЯ...  ’ы вот кого спроси: Џосохин,
начальник  штаба батальона, адъютант  старший. Ѓезайц... „олжен помнить. Ђ Я
под •арьковом не был, Я только после госпиталЯ в этом полку.
     ‚  мае  сорок  второго   года,  когда  началось  наше  наступление  под
•арьковом, так закончившеесЯ  потом, он послал отчиму  из-под  ‘тарой  ђуссы
восторженное мальчишеское письмо, писал, что завидует ему, что и они, мол, у
себЯ тут тоже скоро... Ђ уже замкнулось кольцо окружениЯ под •арьковом.
     “ матери  так жалко дрогнуло лицо, когда она  попросила его на вокзале:
"’ы  ведь там будешь, на ћго-‡ападном фронте... ‚ тех  самых местах... Њожет
быть, хоть что-то удастсЯ узнать про €горЯ ‹еонидовича..."
     Ћна всегда в его  присутствии называла отчима по  имени-отчеству и даже
теперь постеснЯлась назвать иначе.
     ‚первые в нем что-то шевельнулось  к  отчиму,  когда началась  война  и
Ѓезайца призвали. ‚троем, с матерью  и ‹Ялькой, пошли они на сборный  пункт,
помещавшийсЯ  на  проспекте,  в  ‹Ялькиной  школе.  €  он  увидел,  как  все
переменилось. Ћтчим ждал их,  сидел  прЯмо на  тротуаре,  спиной опершись  о
кирпичный столб  школьных ворот. €нженер-конструктор, которого многие  знали
здесь, он в своем городе, словно  в  чужом, где его не  знают и не  запомнит
никто,  сидел прЯмо на  асфальте, оперев  руки  об острые колени. “видел их,
идущих к нему, встал, равнодушно отрЯхнул штаны сзади и обнЯл мать. ‚ысокий,
худой,  в хлопчатобумажной гимнастерке, в пилотке на голове, он прижал  мать
лицом к пуговицам у себЯ на груди и поверх ее головы, которой касалсЯ бритым
подбородком,  смотрел  перед  собой и гладил мать по волосам. €  такой был у
него взглЯд, словно там, куда он глЯдел, видел уже все, что ее ожидает.
     Џоразило  тогда, какие  тонкие у него ноги в черных обмотках. € вот  на
этих тонких  ногах,  в  огромных солдатских ботинках  ушел он на  войну. ‚се
годы,  что жили вместе, как квартиранта,  не замечал он  отчима, а тут не за
мать даже, за него впервые защемило сердце.
     Њать в этот раз, когда после училища увидал ее, такаЯ была постаревшаЯ,
всЯ плоскаЯ-плоскаЯ стала. €  жилы на шее. Ђ ‹Ялька за два года переменилась
--  не  узнать.  ‚ойна, едЯт  неизвестно что-- и  расцвела. Љогда уходил  на
фронт, посмотреть было  не на что: коленки  и две косюльки на худой спине. Ђ
тут она шла с ним по улице-- офицеры оборачивались вслед.
     ’ретьЯков  глЯнул  на часы и поспешно  схватилсЯ  за  кисет. Ќо  понЯл:
свернуть уже не успеет. . -- „ай докурить!
     Ћн взЯл у ‘у џрова цигарку, глубоко,  как воздуху вдохнул, затЯнулсЯ на
все дыхание несколько раз и  выпрЯмилсЯ  в окопе. Љогда глЯнул назад, солнце
еще  не всходило,  но на лице  почувствовал  его свет. €  свет этот дрогнул,
толкнуло  воздух, грохнуло и засверкало.  ‘тал ощутим воздух над  головой: в
нем с шелестом проносились снарЯды-- и ниже и выше, в несколько этажей.
     Ћни стоЯли  в  окопе все  трое,  глЯдели  в  сторону  немцев.  €з  полЯ
подсолнухов впереди  плеснулась землЯ, обвальный грохот сотрЯс все, и с этой
минуты   грохотало  и  трЯслось  безостановочно,   а  над  передовой  стеною
подымались  вверх  пыль  и  дым.  €, оглушаЯ,  звонче  всех  садила  батареЯ
дивизионных пушек, стоЯвшаЯ позади их окопа.
     ‚друг  ширкнуло  над  головами  низко.  Џригнулись  раньше,  чем успели
сообразить.
     -- ‘вЯзь проверь!-- крикнул ’ретьЯков, сознаваЯ радостно: жив!
     ЋпЯть визгнуло. Ѓили  по батарее. Ћткуда-- не разглЯдеть: все впереди в
дыму.  € в  дым с ревом  пронеслись наши штурмовики, засновали в нем черными
тенЯми: перед их крыльЯми сверкало. Љазалось, там, впереди, они стремительно
снижаютсЯ  к  полю. Њелькнули над крышами фермы--  из  крыш  взлетело к  ним
несколько взрывов.
     …ще грохотало и рушилось, а все почувствовали, как над передовой словно
сомкнулась тишина. ‚от миг, вот она, сила  земного притЯжениЯ, когда  пехота
подымаетсЯ в атаку, отрывает себЯ от земли.
     --  ђрра-а-а!  --  допахнуло  стонущий  крик. €  сразу треск автоматов,
длинные пулеметные очереди.
     ‚ыплеснутые  из  окопов  наружу, согнутые,  будто перехваченные  болью,
бежали по полю пехотинцы, скрываЯсь в пыли разрывов, в дыму.
     Љогда они трое, волоча за собой по полю телефонный кабель,  спрыгнули в
траншею, пехота уже мелькала впереди в подсолнухах. Џоразило, как всЯкий раз
в немецкой траншее: била, била наша артиллериЯ, а убитых  немцев почти  нет.
—то  они, уволокли их с собой?  ’олько рЯдом  с  опрокинутым пулеметом лежал
мертвый пулеметчик.
     ‚  следующий  момент все они трое повалились  на  дно траншеи.  ‹ежали,
прикрыв  головы  руками,  чем  попало.  ‘уЯров  навалил катушку  на  голову,
отползал  в   сторону.  Џереждав  налет,  ’ретьЯков  приподнЯлсЯ.   Ќемецкий
пулеметчик, тепло одетый, в  каске,  в очках,  все так  же лежал  навзничь в
траншее, как кукла увЯзаннаЯ. ‘лепо блестели запыленные стекла очков, целые,
нетреснутые даже; белый нос покойника торчал из них.
     ‘ел Љытин, отплевываЯсь,-- в рот, в нос набилась землЯ.  “душливо пахло
взрывчаткой. Ќизко волоксЯ дым.  Џо одному выскочили  из траншеи.  “целевшие
подсолнухи на поле, Ярко-желтые в дыму, все шлЯпками повернуты им навстречу:
там, позади, всходило солнце над полем боЯ.
     ‹ежа  на  спине,  ’ретьЯков  пригнул тЯжелую шлЯпку подсолнуха. ЌабитаЯ
вызревшими  семечками,  как  патронами,  она  выгнулась всЯ. ‘махнул ладонью
засохший цвет, отломил край.
     -- Џошли!
     Љинул горсть  семечек  в  рот  и  бежал  по  полю,  выплевываЯ  мЯгкую,
неотвердевшую шелуху.
     Ћн издали заметил этот окопчик: между подсолнухами  и посадкой. ‚ сухой
траве впереди него ползала пехота.  —его они  там ползают? Ѓой уже к деревне
подкатилсЯ,  а  они тут  ползают. Ќо  окопчик был  хорош,  из  него все поле
открывалось. ’ретьЯков махнул ребЯтам:
     -- Џо одному-- за мной!
     € побежал, вжимаЯ голову в плечи. Ќесколько пуль визгнуло над затылком.
‘прыгнул в окоп. € тут же--  пулеметнаЯ очередь поверху. ‚ыглЯнул. ‚  траве,
вихлЯЯсь, полз Љытин. Џрикладом автомата заслонил голову, катушка провода на
спине, как башнЯ танка.
     Ћдин  за другим они ввалились  в окоп. Џо щекам  --  черноземные потоки
пота. ‘разу же начали подключатьсЯ.
     ’олько  теперь  ’ретьЯков понЯл, почему пехота  елозит в траве: пулемет
положил ее на этом поле и держит. ЏодыметсЯ голова,  пулемет шлет из посадки
длинную очередь, и шевеление затихает.
     -- ‹ебеда, ‹ебеда, ‹ебеда!-- вызывал батарею ‘уЯров испуганным голосом,
а слышалось: "Ѓеда, беда, беда..." Ќе  надо было в  этот окоп соватьсЯ. Џоле
видит,  а  толку что?  „аже  пулемет уничтожить  не  может. “ тЯжелых пушек,
стоЯщих  за  два  километра  отсюда,  рассеивание  снарЯдов  такое  на  этой
дальности, что раньше он по своей пехоте угодит.
     --  ‹ебеда?! ‘лышь  менЯ?  ќто Я, ЂкациЯ!  ’оварищ  лейтенант!-- ‘уЯров
снизу  подавал трубку, смигивал  мокрыми веками,  плечом размазывал грЯзь по
щеке. ђад был, что свЯзь цела, не лезть ему под пули.
     ‚ трубке--  сипловатый  голос  Џовысенко. €  тут же командир  дивизиона
отобрал трубку: сидит на  батарейном  ЌЏ. ‘лышно  было,  как  он  спрашивает
Џовысенко:
     "Љто у тебЯ там? Ќовенький? Љак его?.."
     Ђ он тоже комдива в глаза еще не видал, только голос его слышал.
     -- ’ретьЯков! ѓде  находишьсЯ?  „окладывай  обстановку! € не врать мне,
понЯл? Ќе ври!
     -- џ тут на поле, товарищ ’ретий. ‹евей посадки. Џехота тут залегла...
     ‚переди окопа от  пехотинца  к  пехотинцу  ползал в это  времЯ командир
взвода в зеленой пилотке, хлопал каждого по заду малой пехотной лопаткой.
     -- Џо-пластунски -- вперед!
     Ђ пока к другому отполз-- "Џо-пластунски-- вперед!"-- этот  уже  замер.
‡еленаЯ пилотка  его  гребешком  высилась  из травы. "Џилотку бы  снЯл..."--
мелькнуло у ’ретьЯкова, а сам докладывал  командиру дивизиона обстановку. Ќа
дне  окопа отдышавшийсЯ Љытин грыз семечки, шелуха звеньЯми  висела с нижней
губы.
     ‚изг  мины.  Џригнулись  дружно.  Ќесколько  мин  разорвалось  наверху.
‘жавшись, ’ретьЯков и клапан трубки прижал, забыл отпустить.
     -- —то там у вас?--  кричал командир  дивизиона, которому слышно было в
трубку, как здесь грохочет. -- ѓде ты находишьсЯ?
     -- Ќа поле, Я ж говорю.
     -- Ќа каком на поле? Ќа каком на поле?
     -- ’ут пулемет держит...
     -- ’ы воевать думаешь? Ќа черта тебе пулемет?
     -- Ћн пехоте не дает...
     -- џ тебЯ спрашиваю: ты думаешь воевать?
     ‚изгнуло  коротко.  Ћткуда-то  недалеко  бьет:  визг--  разрыв!  ‚изг--
разрыв! Ђ выстрела  не слышно. Ќо  батареЯ-- недалеко. ‚ысунулсЯ и еле успел
присесть:  так  низко  пронеслось,  казалось,  голову собьет.  ‚ыглЯнул.  Џо
звуку-- из-за деревни откуда-то.
     Ќа  поле  от  свежей  воронки расползались в  стороны  пехотинцы.  Ћдин
осталсЯ неподвижно лежать  ничком.  …е  если не уничтожить, эту батарею, она
тут  всю  пехоту  переколотит.  Џулемет  они  сами  уничтожат,  а минометнаЯ
батареЯ... € не выскочишь отсюда. ‚от если б на крышу коровника забратьсЯ...
     Ћдним ухом он ловил полет мины,  в другом  раздавалсЯ накаленный  голос
командира дивизиона. Ђ ’ретьЯкову орать не на кого, дальше -- одна пехота.
     -- Љрыши коровников видите, товарищ ’ретий? Ќа миг дыхание  пресеклось:
показалось, вот она летит, твоЯ... ђвануло так, что окоп встрЯхнулсЯ.
     --   Љрыши   коровников   видите?--   кричал   ’ретьЯков,   оглушенный.
ЏошевелилсЯ, отрЯхиваЯ с себЯ землю.-- ’ам буду находитьсЯ.
     „онеслось неЯсно, сквозь глушь:
     -- ’ам наши? Ќемцы? Љто там?
     Ђ черт их знает, кто там. Џехота  наша мелькала. …сли на крышу залезть,
оттуда все должно быть видно.
     -- Ѓуду там, доложу!
     -- ’ы глЯди...
     Ђ что глЯдеть--  не  разобрал: уши забило  звоном. ’рЯхнул головой, еще
сильней зазвенело.  Љрикнул ‘уЯ-рову отключатьсЯ.  ’ут сидеть  нечего. ‡ачем
только сюда сунулсЯ,  всех за собой  потащил...  Ћни сидЯт, а пехота на поле
под огнем лежит. „осидЯтсЯ, что их тоже здесь ухлопает зрЯ. Ќо до чего вдруг
спасительным показалсЯ этот окоп, когда надо теперь вылезать из него!
     -- Љытин! „авай первым.
     Џервому особенно неохота лезть. Ќо  первого и  пулеметчик  не  ждет, он
после изготовитсЯ, других ждать будет.
     -- Ѓери катушку,  аппарат--  и пулей в подсолнухи! Љытин смахнул с  губ
шелуху, обтер ладони о колени, посерьезнел. ‡акинул автомат за спину, смерил
прищуренным глазом расстоЯние.
     -- џ пошел.
     ‹ег животом на бруствер, перекинул ноги, вскочил и побежал, метЯ полами
шине