 но зато не было
на  свете  мужчины,  с  которым ей было бы лучше, потому что не
было и не могло быть на свете другого, который бы так  нуждалсЯ
в любви. Ќо никто на свете и не ускользал так, как этот, потому
что  в  своей  любви  он  всегда  шел  не  дальше определенного
предела: чтобы ничто не помешало ему сохранить  себЯ  свободным
длЯ  ”ермины  „асы.  € тем не менее свЯзь их продолжалась много
лет, даже после того, как он устроил замужество Џруденсии ‹итре
с торговым агентом, который приезжал на три месЯца, а потом  на
три  месЯца  уезжал  из  дому; с ним она прижила дочь и четырех
сыновей и клЯлась, что один из них был сыном ”ло-рентино Ђрисы.
     Ћни разговаривали, не думаЯ о времени, потому  что  еще  в
молодости  оба привыкли проводить вместе бессонные ночи, а уж в
старости и подавно им  нечего  было  терЯть.  ”лорентино  Ђриса
почти  никогда не пил больше двух рюмок, но на этот раз он даже
после третьей не пришел в  себЯ.  Џот  лил  с  него  градом,  и
„войнаЯ  ‚дова  сказала,  чтобы  он  снЯл сюртук, жилет, брюки,
чтобы снЯл все что угодно, какого черта, в  конце  концов,  они
знают  друг  друга  лучше  нагими,  чем одетыми. Ћн сказал, что
сделает это, если и она поступит так  же,  но  она  не  хотела:
некоторое времЯ назад она поглЯдела на себЯ в зеркало гардероба
и понЯла, что никогда больше не отважитсЯ показатьсЯ обнаженной
ни перед ним, ни перед кем бы то ни было еще.
     ”лорентино Ђриса был так возбужден, что не успокоилсЯ даже
и после  четырех  рюмок,  он все говорил о прошлом, с некоторых
пор единственной его  темой  стали  воспоминаниЯ  о  прекрасных
моментах прошлого, то был его потаенный путь к облегчению души.
€бо  в  этом он нуждалсЯ больше всего: через рот выплеснуть то,
что накопилось в душе. Ђ когда на  горизонте  чуть  забрезжило,
попробовал  осторожно  подойти  к  сути.  Ћн спросил, словно бы
невзначай: "—то бы ты сделала, если бы кто-то позвал тебЯ замуж
теперь,  вдову,  в  твоем  возрасте".  Ћна  засмеЯлась  -  лицо
по-старушечьи пошло морщинами - и спросила в свою очередь: - ’ы
имеешь  в  виду вдову “рбино? ”лорентино Ђриса всегда, особенно
когда это было  важно,  забывал,  что  женщины  гораздо  больше
вниманиЯ  обращают  на подтекст, чем на сам вопрос, а ЏруденсиЯ
‹итре - больше всех. ‚ ужасе от ее чудовищной  проницательности
он  выскользнул через запасной выход: "џ имею в виду тебЯ". Ћна
опЯть засмеЯлась: "ђасскажи своей бабушке, да  покоитсЯ  она  с
миром".  €  стала  настаивать, чтобы он ей открылсЯ, потому что
знала: ни он и ни один мужчина на свете не стал бы будить в три
часа ночи ее, с которой столько лет не виделсЯ,  только  затем,
чтобы  выпить  опорту  и  поесть горского хлеба с пикулЯми. Ћна
сказала: "’ак поступают лишь когда ищут,  с  кем  бы  поплакать
вместе". ”лорентино Ђриса с боем отступил.
     - Ќа этот раз ты ошибаешьсЯ, - сказал он. - ‘егоднЯ у менЯ
больше  поводов,  чтобы петь. - Ќу, так споем. - сказала она. €
стала напевать, очень недурно, модную  тогда  песенку  "ђамона,
мне  без тебЯ теперь не жить". ќтим все и кончилось, потому что
он не отважилсЯ дальше играть  в  запретные  игры  с  женщиной,
котораЯ  не раз доказала ему, что знает оборотную сторону луны.
Ћн вышел в совсем  другой  город,  непривычно  свежо  пахнувший
последними июньскими далиЯми, на улицу своей юности, по которой
расходились по домам после заутрени прЯтавшиесЯ в сумрак вдовы.
Ќо  только в этот раз не они, а он переходил на другую сторону,
чтобы не увидели его слез, которых он не в силах был  сдержать,
не с полуночи, как он думал, нет, то были другие слезы: те, что
он  носил  в  себе и которыми захлебывалсЯ ровно пЯтьдесЯт один
год, девЯть месЯцев и четыре днЯ.
     Ћн потерЯл счет времени и проснулсЯ, не понимаЯ,  где  он,
напротив  залитого  светом  окна. ѓолос Ђмерики ‚икуньи, в саду
играющей в мЯч со служанками, вернул его к действительности: он
лежал в постели матери, где ничего не изменил после ее смерти и
где спал очень редко, только когда его  одолевало  одиночество.
Ќапротив  кровати  стоЯло  огромное  зеркало  из ресторана дона
‘анчо, и, просыпаЯсь, достаточно было посмотреть в него,  чтобы
тотчас же в его глубине увидеть ”ермину „асу. Ћн знал, что была
суббота,  потому  что в этот день шофер забирал Ђмерику ‚икунью
из интерната и привозил к нему домой. Ћн понЯл, что не заметил,
как заснул, и ему снилось, что он не может заснуть, потому  что
во сне ему видитсЯ гневное лицо ”ермины „асы. Ћн помылсЯ, думаЯ
о том, каким будет следующий шаг, неспешно оделсЯ в свой лучший
костюм, надушилсЯ, напомадил свои белые, торчащие кверху усы и,
выйдЯ,  увидел  из коридора второго этажа прелестное существо в
школьной форме, на лету ловившее мЯч с потрЯсающей грацией,  от
которой  у  него  столько суббот захватывало дух, но в это утро
она не произвела на него ни малейшего впечатлениЯ. Ћн  подозвал
ее  и,  прежде  чем  сесть  в  автомобиль,  сказал  без  всЯкой
необходимости: "‘егоднЯ мы не будем этого делать". € повез ее в
американское  кафе-мороженое,  в  эти   часы   битком   набитое
родителЯми, которые вместе с детьми ели мороженое под огромными
лопастЯми  вентилЯторов, вращающихсЯ у потолка. Ђмерика ‚икуньЯ
попросила свое любимое многослойное мороженое - разноцветное, в
гигантском бокале, - которое покупали всего охотнее  из-за  его
восхитительного  аромата.  ”лорентино  Ђриса  взЯл  себе  чашку
черного кофе и молча смотрел на девочку, как она ела  мороженое
длинной  манговой ложечкой. Ќе отрываЯ от нее взглЯда, он вдруг
сказал: - џ женюсь,
     Ћна посмотрела ему в глаза -  искрой  мелькнуло  сомнение,
ложечка повисла в воздухе, - но тут же улыбнулась успокоенно.
     - ‚раки, - сказала она. - ‘таренькие не женЯтсЯ.
     ‚  этот  вечер  он  привез  ее  в  интернат точно к началу
Ђнхелуса, под назойливым дождем,  после  того  как  они  вместе
посмотрели  в  парке кукольный театр, пообедали на молу жареной
рыбой, поглЯдели на хищников в клетке, только что привезенных в
город цирком, накупили у городских ворот всевозможных  сластей,
чтобы  забрать  в  интернат,  и  несколько раз объехали город в
автомобиле с открытым верхом - пусть привыкает к мысли, что  он
ей теперь только опекун, а не любовник. ‚ воскресенье он послал
ей   автомобиль   с  шофером,  на  случай,  если  она  пожелает
покататьсЯ с подругами, но сам видеть ее не захотел: на прошлой
неделе  он  вдруг  с  полной  Ясностью  осознал  разницу  в  их
возрасте. Ђ вечером принЯл решение написать ”ермине „асе письмо
с  извинением, хотЯ бы длЯ того, чтобы не сдаватьсЯ, но отложил
дело на завтра.  ‚  понедельник,  по  истечении  трехнедельного
страстотерпиЯ,  он  пришел  домой промокший до нитки и нашел ее
письмо.
     Ѓыло восемь вечера. Ћбе служанки  уже  легли  спать,  и  в
коридоре  горел  слабый  ночник,  позволЯвший  ”лорентино Ђрисе
добратьсЯ до спальни. Ћн знал, что его пресный и  скудный  ужин
ждет  в  столовой, и хотЯ последние дни ел кое-как, даже слабый
аппетит разом пропал от волнениЯ, едва он  увидел  письмо.  …му
стоило  труда  включить  верхний  свет  в спальне - так дрожали
руки. Ћн положил намокшее письмо на  кровать,  зажег  лампу  на
ночном  столике  и  с  деланным спокойствием, к которому всегда
прибегал, желаЯ успокоитьсЯ, снЯл промокший пиджак, повесил  на
спинку  стула,  потом  снЯл  жилет и, сложив аккуратно, повесил
поверх пиджака,  снЯл  черную  шелковую  ленту  и  целлулоидный
воротничок,  давно  вышедший  из  моды во всем мире, расстегнул
рубашку до поЯса, распустил ремень, чтобы  легче  дышалось,  и,
наконец,  снЯл  шлЯпу  и  положил  ее  сушитьсЯ  у  окна. € тут
содрогнулсЯ: забыл, где письмо; он пришел в такое  возбуждение,
что, увидев его, удивилсЯ, потому что совершенно не помнил, как
положил  его на кровать. Џрежде чем вскрыть письмо, он просушил
его  платком,  стараЯсь  не  смазать  чернила,  которыми   было
написано  его  имЯ,  и  вдруг  до него дошло, что секрет теперь
знали не только они двое, был по  меньшей  мере  некто  третий,
доставивший  это письмо, он должен был обратить внимание на то,
что вдова “рбино  писала  человеку,  не  принадлежавшему  к  ее
кругу,  спустЯ всего три недели после смерти супруга, и так при
этом спешила, что не послала письмо по почте и к тому же, блюдЯ
тайну, велела не отдавать его в руки, а  просунуть  под  дверь,
как  анонимку.  …му не пришлось разрывать конверта, от влаги он
расклеилсЯ, но письмо было сухим: три плотно исписанных  листка
без обращениЯ, подписанные ее инициалами в замужестве.
     Ћн  прочел  его залпом, сидЯ на постели, захваченный более
тоном,  нежели  содержанием,  и,  еще  не  перейдЯ  ко   второй
странице,  уже  знал,  что  это  то  самое  ругательное письмо,
которого он  ждал.  Ћставив  раскрытое  письмо  под  настольной
лампой, он снЯл промокшие туфли и носки, пошел к двери, погасил
верхний  свет,  надел  замшевые  наусники  и,  не снимаЯ брюк и
рубашки, лег  на  постель,  подложив  под  голову  две  большие
подушки, которые подкладывал под спину, если читал в постели. €
перечитал  письмо,  на  этот раз букву за буквой, вглЯдываЯсь в
каждую, чтобы от вниманиЯ не ускользнуло ни  малейшее  движение
скрытого  смысла,  а потом перечитал его еще четыре раза, и так
начиталсЯ им, что написанные слова начали  терЯть  свой  смысл.
Ќаконец  он спрЯтал письмо без конверта в Ящик ночного столика,
лег навзничь, заложил руки за  голову  и  так  пролежал  четыре
часа,    упершись    неподвижным    взглЯдом   в   зазеркальное
пространство:  лежал,  не  мигаЯ  и  почти  не  дыша,   мертвее
мертвого.  ђовно  в  полночь  он  пошел  на кухню, приготовил и
принес в комнату  термос  с  кофе,  густым,  как  сыраЯ  нефть,
положил  искусственную челюсть в стакан с борной водой, которую
всегда держал под рукой на ночном столике, и снова лег,  принЯв
позу  поверженной  мраморной  статуи,  лишь  времЯ  от  времени
приподымаЯсь, чтобы отхлебнуть кофе, и пролежал  так  до  шести
утра, когда горничнаЯ внесла термос со свежим кофе.
     Љ  этому  моменту  ”лорентино  Ђриса уже знал, каким будет
каждый его следующий шаг.  Џо  правде  говорЯ,  оскорблениЯ  не
причинили ему боли, и он не собиралсЯ копатьсЯ в несправедливых
обвинениЯх,  они могли быть и похлеще, если принЯть во внимание
характер ”ермины „асы и серьезность причины. ‚ажно  было  одно:
письмо давало ему возможность и право на ответ. Ѓолее того: оно
требовало  ответа.  €так,  жизнь  его  пришла к тому пределу, к
которому он хотел ее привести. ‚се остальное зависело от  него,
и  он был убежден, что его личный ад, длившийсЯ более полувека,
уготовал  ему  еще  много  смертельных  испытаний,  которые  он
намеревалсЯ встретить с еще большим жаром, большими страданиЯми
и  большей  любовью,  чем  все  предыдущие,  потому  что  они -
последние.
     —ерез пЯть дней после  того,  как  он  получил  письмо  от
”ермины  „асы, войдЯ в контору, он испытал такое чувство, будто
нырнул в крутую пустоту, - то смолкли  пишущие  машинки,  и  их
молчание  было  слышно  уху больше, чем их ливнеподобный рокот.
Љогда же они вновь  зарокотали,  ”лорентино  Ђриса  заглЯнул  в
кабинет  к  ‹еоне  Љассиани  и  увидел  ее за пишущей машинкой,
котораЯ повиновалась кончикам ее пальцев, точно живое существо.
Ћна почувствовала, что за нею наблюдают, и обернулась на дверь,
солнечно  улыбаЯсь,  но  от  машинки  не  оторвалась,  пока  не
допечатала абзаца.
     - ‘кажи  мне,  львица  моей  души, - спросил ее ”лорентино
Ђриса. - —то бы ты почувствовала,  если  бы  получила  любовное
письмо, напечатанное на этой развалюхе?
     Ћна,  никогда ничему не удивлЯвшаЯсЯ, на этот раз выказала
откровенное удивление.
     - Ќадо же! - воскликнула она. - Ђ мне такое  в  голову  не
приходило.
     €  именно  поэтому  ничего  больше  не сказала. ”лорентино
Ђрисе раньше такое тоже не приходило  в  голову,  и  он  решил:
рисковать   так   рисковать.   Ћн  взЯл  одну  из  машинок  под
добродушные шуточки подчиненных: "‘тарого попугаЯ  говорить  не
выучишь".  ‹еона  Љассиани, с энтузиазмом относившаЯсЯ к любому
новшеству, предложила давать ему уроки машинописи на  дому.  Ќо
он был противником любого методического обучениЯ еще с тех пор,
когда  ‹отарио  ’угут  хотел  научить  его играть на скрипке по
нотам; он боЯлсЯ, что ему потребуетсЯ по меньшей мере  год  длЯ
начала,  потом  пЯть  -  чтобы  принЯ-  . ли в профессиональный
оркестр, а потом - всЯ жизнь, по шесть часов  ежедневно,  чтобы
играть  хорошо.  ’ем не менее ему удалось уговорить мать купить
простенькую скрипку и,  пользуЯсь  пЯтью  основными  правилами,
которые  ему преподал ‹отарио ’угут, он уже через год осмелилсЯ
играть на хорах в соборе и посылать с кладбища длЯ бедных,  при
благоприЯтном ветре, серенады ”ермине „асе. …сли двадцатилетним
он  сумел  такое,  да  еще  с  таким  сложным инструментом, как
скрипка, то почему бы ему в  семьдесЯт  шесть  лет  не  одолеть
инструмента,   где  требовалсЯ  всего  один  палец,  -  пишущую
машинку.
     €  все  получилось.  ’ри  днЯ  ему  потребовалось,   чтобы
разобратьсЯ  в  расположении  букв  на  клавиатуре, еще шесть -
чтобы научитьсЯ одновременно думать и писать, и, наконец, три -
чтобы  написать  первое  письмо  без  ошибок,  правда,   изведЯ
полпачки  бумаги.  Џисьмо начиналось торжественно: "‘еньора", и
было подписано инициалами, как он  подписывал  свои  надушенные
записки  в  юности. Ћн послал его почтой, в конверте с траурной
виньеткой, что было строго обЯзательно длЯ письма к только  что
овдовевшей  женщине, и на оборотной стороне конверта не написал
имени отправителЯ.
     Џисьмо состоЯло из шести страниц и не имело ничего  общего
ни  с  одним  из  написанных  им  когда бы то ни было ранее. Ќи
тоном, ни стилем, ни духом оно  даже  не  напоминало  о  давних
годах любви, а смысл был таким разумным и взвешенным, что запах
гардений  на  нем  показалсЯ  бы просто бестактным. ‚ некотором
смысле оно более всего походило на коммерческие письма, которые
он  никогда  не  умел  писать.  ‘пустЯ  годы   личное   письмо,
написанное   не   от   руки,  будет  восприниматьсЯ  почти  как
оскорбление,  но  тогда  пишущаЯ  машинка  была  чем-то   вроде
конторского животного, в отношении которого еще не выработалось
этики,  а ее одомашнивание в личных целЯх не было предусмотрено
никакими учебниками.  ‹ичное  письмо,  написанное  на  машинке,
воспринималось  скорее  как  отчаЯнное новшество, и именно так,
наверное, воспринЯла его ”ермина „аса,  потому  что  во  втором
своем  письме к ”лорентино Ђрисе, написанном после того, как от
него получила более сорока, она извинЯлась  за  неразборчивость
почерка и за то, что не располагает более современными орудиЯми
письма, нежели примитивное стальное перо.
     ”лорентино  Ђриса  даже не упомЯнул ее ужасного письма, он
попробовал иной способ обольщениЯ - совсем  не  касатьсЯ  былой
любви  и  вообще  былого:  все  зачеркнуто и начинаетсЯ с нулЯ.
Џисьмо представлЯло как бы  пространное  размышление  о  жизни,
основанное  на  его  личном  опыте  отношений  между мужчиной и
женщиной,  который  он  когда-то  собиралсЯ  описать   в   виде
приложениЯ  к  "Џисьмовнику  длЯ  влюбленных".  € облек он свои
размышлениЯ  в  несколько   патриархальный   стиль   -   эдакие
воспоминаниЯ  старого  человека,  - дабы не слишком проЯвилось,
что на самом деле это подлинное свидетельство любви. Ќо  прежде
он  исписал множество черновиков, в старомодной манере, которые
скорее захотелось бы отложить и  потом  прочитать  на  холодную
голову,  чем  швырЯть в пламЯ. Ћн знал, что стоит ему допустить
оплошность, случайно, мельком затронуть старое, и в  ее  сердце
могут   всколыхнутьсЯ   неприЯтные   воспоминаниЯ,  и  хотЯ  он
допускал, что, возможно,  она  возвратит  ему  сто  его  писем,
прежде  чем  решитсЯ  вскрыть  первый  конверт, он предпочитал,
чтобы  такого  не  произошло.  €так,  он  спланировал  все   до
мельчайшей мелочи, как длЯ последнего решающего боЯ: все должно
быть  не  таким, как прежде, чтобы пробудить новое любопытство,
новую завЯзку, новые надежды у женщины, котораЯ прожила  полную
и   насыщенную  жизнь.  Њечте  надлежало  выглЯдеть  совершенно
безумной, чтобы хватило духу выкинуть на  помойку  предрассудки
класса,  который  не был ее классом по рождению и перестал быть
ее классом более чем какой бы то  ни  было  другой.  ЏредстоЯло
научить  ее  думать  о  любви как о благодати, котораЯ вовсе не
ЯвлЯетсЯ средством длЯ чего-то, но есть сама по себе  начало  и
конец всего.
     Ћн  был  преисполнен  доброго  намерениЯ  не  ждать ответа
немедленно, довольно и того, что  письмо  не  будет  возвращено
ему.  €  оно  не  было возвращено, как не были возвращены и все
последующие,  и,  по  мере  того  как   шли   дни,   напрЯжение
возрастало,  ибо  чем  больше  проходило  дней  без ответа, тем
больше крепла его  надежда  получить  ответ.  Ђ  частота  писем
напрЯмую зависела от ловкости его пальцев: сначала удавалось за
неделю написать одно письмо, потом - два, и наконец - в день по
письму. …го радовали успехи, произошедшие в почтовом деле с тех
времен,  когда  он  сам  был  в  нем знаменосцем, потому что не
рискнул бы ходить ежедневно в почтовое агентство  и  отправлЯть
письма  одному  и  тому  же  адресату  с  кем-то,  кто  мог  их
прочитать. ’еперь же  проще  простого  было  послать  служащего
купить  марок  на целый месЯц, а потом - знай опускай их в один
из трех почтовых  Ящиков  старого  города.  Ћчень  скоро  обрЯд
вписалсЯ   в   рутинный  распорЯдок  днЯ:  часы  бессонницы  он
использовал, чтобы писать, а на следующий день,  по  дороге  на
работу,  просил шофера на минуту остановитьсЯ у почтового Ящика
на углу и сам опускал письмо в Ящик.  €  ни  разу  не  позволил
шоферу  сделать  это за него, хотЯ однажды, во времЯ дождЯ, тот
предложил сделать это,  а  случалось,  из  предосторожности  он
опускал сразу несколько конвертов, чтобы выглЯдело естественно.
ђазумеетсЯ,  шофер  не знал, что в других конвертах были чистые
листки, которые ”лорентино Ђриса отправлЯл самому себе. “  него
вообще  не было частной переписки ни с кем, кроме одного письма
в конце каждого месЯца, которое он, как опекун Ђмерики ‚икуньи,
отправлЯл ее  родителЯм,  сообщаЯ  свои  личные  впечатлениЯ  о
поведении, настроении и здоровье девочки, а также о ее школьных
успехах.
     Џо  истечении  первого  месЯца он стал нумеровать письма и
начинать каждое с краткого изложениЯ предшествующего, наподобие
того как делали в газетах, печатавших материалы с продолжением,
ибо опасалсЯ, что ”ермина „аса может не догадатьсЯ, что  каждое
письмо   есть   продолжение   предыдущих.  Љогда  письма  стали
ежедневными, он сменил  траурные  конверты  на  обычные  белые,
удлиненные,  и  они  стали  походить  на  безликие коммерческие
посланиЯ.  ЌачинаЯ  писать,  он  был  готов  подвергнуть   свое
терпение  величайшему испытанию, во всЯком случае, ждать до тех
пор, пока не станет совершенно очевидно, что  он  терЯет  времЯ
уникальным, не укладывающимсЯ в голове образом. € действительно
ждал  без  отчаЯниЯ  и  уныниЯ,  какие причинЯли ему ожиданиЯ в
юности, ждал с каменным упорством старика, которому  не  о  чем
больше думать и нечего делать в речном пароходстве, оставленном
на  волю  волн и попутных ветров, но который совершенно уверен,
что сохранит здоровье и все свои мужские  достоинства  до  того
днЯ,  в  скором будущем или несколько позже, когда ”ермина „аса
поймет наконец, что у ее тоскливой вдовьей доли нет иного пути,
кроме как опустить перед ним свои подъемные мосты.
     Ђ тем временем он продолжал жить своей обычной  жизнью.  ‚
предвидении  благоприЯтного  ответа  он  принЯлсЯ во второй раз
обновлЯть дом, дабы сделать его достойным  той,  котораЯ  могла
считатьсЯ  его  хозЯйкой  и госпожой с того момента, как он был
куплен. Ћн еще несколько раз навестил Џруденсию  ‹итре,  как  и
обещал,  чтобы показать: он любил ее, несмотрЯ на нанесенный ей
временем урон, любил при Ясном свете днЯ и при открытых дверЯх,
а не только бесприютной ночью. Џродолжал он ходить и мимо  дома
Ђндреи  ‚арон,  пока  не  гас  свет  в  ванной комнате, и тогда
пробовал оглушить себЯ  ее  постельными  безумствами,  хотЯ  бы
затем,  чтобы не потерЯть навыков в любви, в соответствии с еще
одним предрассудком, впрочем,  не  опровергнутым  до  сих  пор,
будто плоть жива, покуда жив человек.
     …динственной   сложностью   стали   отношениЯ  с  Ђмерикой
‚икуньи. Ћн еще раз отдал приказ шоферу забирать ее по субботам
в десЯть утра из интерната, но не знал, что делать с нею  целую
субботу и воскресенье. ‚первые за все времЯ он не занималсЯ ею,
и  эта перемена ее ранила. Ћн стал поручать служанкам водить ее
в  кино,   на   детские   праздники,   в   детский   парк,   на
благотворительные  лотереи,  а  то  и сам придумывал воскресные
развлечениЯ длЯ нее с подружками по колледжу, лишь бы не  вести
ее  в рай, спрЯтанный позади контор, куда ей хотелось постоЯнно
с того момента, как  он  первый  раз  привел  ее  туда.  Ћн  не
понимал,  витаЯ  в облаках своей новой мечты, что женщина может
повзрослеть за три днЯ, а прошло три года с  тех  пор,  как  он
встретил  ее,  прибывшую  на  паруснике из Џуэрто-Џадре. Љак ни
старалсЯ  он  подсластить  пилюлю,  длЯ   нее   перемена   была
чудовищной,  и  она  не  могла  понЯть причины. ‚ день, когда в
кафе-мороженом он поведал ей  правду,  сказав,  что  собираетсЯ
женитьсЯ,  она  испытала  приступ  страха,  но  потом эта мысль
показалась ей  настолько  абсурдной,  что  она  начисто  о  ней
забыла. Ћднако очень скоро понЯла, что он ведет себЯ так, будто
это  и  в самом деле правда: избегает ее без всЯких объЯснений,
словно он не на шестьдесЯт лет старше нее, а на шестьдесЯт  лет
моложе.
     Ћднажды  субботним  вечером  ”лорентино Ђриса застал ее за
машинкой у себЯ в спальне, она  печатала,  и  довольно  хорошо,
потому  что  в  колледже  изучала машинопись. Ћна уже отстучала
машинально  полстраницы,  и  в  написанном  легко  можно   было
выделить  фразу,  характеризующую ее состоЯние духа. ”лорентино
Ђриса склонилсЯ над ней,  из-за  плеча  читаЯ  написанное.  Ћна
смутилась:  жаркий  мужской  дух,  прерывистое  дыхание,  запах
бельЯ, тот же самый, что и на его подушке. Ћна была уже не  той
только  что  приехавшей  девочкой,  с которой он снимал одежду,
одну за другой, с уловками длЯ маленьких:  ну-ка,  давай  сюда,
туфельки  - длЯ медвежонка, рубашечку - длЯ собачонки, штанишки
в цветочек - длЯ крольчонка, а поцелуйчик в сладенькую  попочку
- длЯ   папочки.  Ќет:  теперь  это  была  совершенно  взрослаЯ
женщина, и ей нравилось  брать  инициативу  в  свои  руки.  Ћна
продолжала печатать одним пальцем правой руки, а левой нашарила
его ногу, обследовала ее, нашла что искала и почувствовала, как
он   оживает,  растет,  как  задыхаетсЯ  в  тревожном  желании,
услышала трудное старческое дыхание. Ћна  его  знала:  с  этого
момента  он терЯл всЯкую волю, рассудок больше его не слушалсЯ,
и он целиком отдавал себЯ во власть ей,  и  уже  не  было  пути
назад,  а только дальше, до самого конца. Ћна взЯла его за руку
и повела к постели, как несчастного слепца через улицу, разъЯла
его на части, завладеваЯ им, пЯдь за пЯдью, коварными  ласками:
посолила  на  свой  вкус, поперчила длЯ запаха, добавила зубчик
чеснока, рубленого лучку, лаврового листа,  сбрызнула  лимонным
соком,   вот   и  все,  готов-  пора  выпекать  при  надлежащей
температуре. ‚ доме  никого  не  было.  ‘лужанки  уже  ушли,  а
плотники  и столЯры, отделывавшие дом, по субботам не работали:
весь мир принадлежал им двоим. Ќо он  у  самого  краЯ  пропасти
вышел  из  исступлениЯ,  отвел  ее  руку, привстал на постели и
сказал дрожащим голосом:
     - Ћсторожно, у нас  нет  резиночек.  Ћна  долго  лежала  в
постели  навзничь и думала, а когда возвратилась в интернат, на
час раньше обычного, то уже была по ту сторону слез и плача,  а
только  острила  нюх  и  оттачивала  когти, чтобы отыскать, где
скрываетсЯ та мЯгкаЯ тварь,  от  которой  всЯ  ее  жизнь  пошла
кувырком.  Ђ ”лорентино Ђриса, напротив, в очередной раз впал в
свойственную мужчинам ошибку:  подумал,  что  она  убедилась  в
тщетности своих намерений и решила оставить их.
     €  шел  своим  путем.  Љ  концу шестого месЯца, без всЯких
видимых симптомов, он стал до рассвета ворочатьсЯ с боку на бок
в постели, терЯЯсь в пустыне, не похожей на прежние бессонницы.
…му казалось, ”ермина „аса уже вскрыла первое невинное  на  вид
письмо,  сличила  знакомые  инициалы  с  теми,  что  стоЯли под
давними письмами, и швырнула их в костер,  на  котором  сжигают
мусор,  не  дав себе даже труда порвать их. € едва кинув взглЯд
на конверт каждого следующего письма,  отправит  его  вслед  за
предыдущими,  не  вскрываЯ,  и так будет до скончаниЯ века, меж
тем  как  он  уже  приближалсЯ   к   концу   своих   письменных
размышлений.  Ћн не думал, чтобы на свете существовала женщина,
способнаЯ противостоЯть любопытству, - целые  полгода  получать
письма  и не знать даже цвета чернил, которыми они написаны. Ќо
если такаЯ женщина есть, то ею могла быть только она.
     “ ”лорентино  Ђрисы  было  такое  ощущение,  что  времЯ  в
старости  -  не  горизонтальный  поток,  а бездонный колодец, в
который  утекает  памЯть.  …го  изобретательность   истощалась.
Џоходив  несколько  дней  вокруг особнЯка в ‹а-Њанге, он понЯл,
что давний юношеский способ не поможет ему открыть двери  дома,
обреченного  на  траур.  Ћднажды  утром  он,  листаЯ телефонный
справочник, наткнулсЯ на ее телефон. Ћн набрал номер. ’рубку не
поднимали долго, и наконец, он услышал ее  голос,  серьезный  и
тихий:  "„а?"  Ћн  молча  положил трубку: голос был так далек и
недосЯгаем, что он совсем пал духом.
     Љак раз в это времЯ  ‹еона  Љассиани  отмечала  свой  день
рождениЯ  дома,  в  узком кругу друзей. Ћн был рассеЯн и пролил
куриный соус на  лацкан.  Ћна  почистила  лацкан,  смочив  край
салфетки  в стакане с водой, а потом подвЯзала ему салфетку как
слюнЯвчик, чтобы предотвратить более серьезные неприЯтности: он
стал похож на старого ребенка. Ћна заметила,  что  за  едою  он
несколько  раз  снимал  очки  и  протирал  их  платком, - глаза
слезились. ‡а кофе он задремал с чашкою в руке,  и  она  хотела
взЯть  чашку,  не  будЯ его. но он встрепенулсЯ пристыженно: "џ
просто  так,  чтобы  отдохнули  глаза".  ‹ожась  спать,   ‹еона
Љассиани  с  удивлением  думала  о  том,  как  заметно он начал
стареть.
     ‚ первую годовщину смерти •увеналЯ “рбино  семьЯ  заказала
поминальную  службу  в  соборе и разослала приглашениЯ. Љ этому
моменту ”лорентино Ђриса послал уже сто тридцать второе письмо,
не получив в ответ ни малейшего знака, и потому он отважилсЯ на
отчаЯнный шаг - решилсЯ пойти в  собор  к  поминальной  службе,
хотЯ  и  не  был  приглашен.  „ейство  оказалось скорее пышным,
нежели  трогательным.   ‘камьи   первых   рЯдов,   закрепленные
пожизненно  и  передававшиесЯ  по  наследству,  на спинке имели
медную дощечку с именем того, кому они принадлежали; ”лорентино
Ђриса пришел в числе первых, чтобы занЯть такое место,  где  бы
”ермина  „аса  непременно  увидела  его.  Ћн подумал, что лучше
всего длЯ этой цели подходили скамьи в центральном нефе,  сразу
за  именными,  однако  народу  пришло  столько, что он не нашел
свободного  места,  и  ему  пришлось  сесть   в   нефе   бедных
родственников.  Ћттуда  он  видел,  как  под руку с сыном вошла
”ермина „аса, в черном бархатном платье  с  длинными  рукавами,
похожим  на сутану епископа - безо всЯких украшений, только рЯд
пуговиц, от ворота до кончиков туфель, а вместо шлЯпы на голове
- накидка из испанских кружев и вуаль, как у всех  вдов  и  еще
многих-многих   сеньор,   желающих  ими  стать.  Ћткрытое  лицо
светилось, точно алебастровое, а миндалевые  глаза  жили  своей
жизнью  в  блеске  огромных  люстр центрального нефа; она шла -
такаЯ прЯмаЯ, такаЯ горделиваЯ, такаЯ  самостоЯтельнаЯ,  -  что
выглЯдела  не старше собственного сына. ”лорентино Ђриса стоЯл,
впившись кончиками пальцев в  спинку  скамьи,  пока  не  прошла
обморочнаЯ  дурнота, ибо почувствовал: он и она находились не в
семи шагах друг от друга, нет, они находились в двух совершенно
разных днЯх.
     ”ермина „аса выстоЯла  всю  службу,  почти  все  времЯ  на
ногах,  у  фамильной скамьи, перед главным алтарем, и держалась
великолепно, так, как если  бы  слушала  оперу.  Ќо  под  конец
нарушила  принЯтые в данном случае нормы и не осталась на своем
месте, чтобы принЯть соболезнованиЯ еще раз, а  стала  обходить
всех приглашенных и благодарить их: новшество вполне в ее духе.
’ак,  переходЯ  от  одного к другому, она дошла до рЯдов бедных
родственников и оглЯделась  вокруг,  желаЯ  убедитьсЯ,  что  не
забыла  никого  из  знакомых.  €  тут  ”лорентино  Ђрису словно
подхватила  сверхъестественнаЯ  сила:  она   его   увидела.   €
действительно,  ”ермина „аса отошла от своего сопровождениЯ и с
непринужденной естественностью, с какою  всегда  вела  себЯ  на
людЯх,  подала  ему  руку  и  произнесла  с ласковой улыбкой: -
‘пасибо, что пришли. €бо она не просто получала его письма,  но
читала  их  с огромным интересом и именно в них нашла серьезные
доводы длЯ того, чтобы продолжать жить  дальше.  Ћна  сидела  с
дочерью за завтраком, когда принесли первое письмо. Ћна вскрыла
его - ее заинтересовало то, что оно было написано на машинке, -
а  узнав  инициалы,  которыми  оно было подписано, вспыхнула до
корней волос. Ћднако тотчас же взЯла себЯ  в  руки  и  спрЯтала
письмо  в  карман  передника  со  словами:  "‘оболезнование  от
властей".  „очь  удивилась:  "‚се  давно  прислали".   Ћна   не
смутилась:  "…ще  одно". Ћна собиралась сжечь письмо позже, без
дочери, чтобы не возникло вопросов, но не смогла удержатьсЯ  от
искушениЯ  прежде  заглЯнуть  в  него.  Ћна  ожидала достойного
ответа  на  ее  полное  несправедливостей   письмо   и   начала
раскаиватьсЯ,  едва  его  отправила,  однако,  пробежав глазами
полное благородства обращение и первый  абзац,  понЯла,  что  в
мире  кое-что изменилось. ‚се это так ее заинтриговало, что она
заперлась в спальне, чтобы прочитать  письмо  спокойно,  прежде
чем сжечь, и прочитала его три раза, не переводЯ дыханиЯ.
     ќто  были  размышлениЯ  о  жизни,  о  любви, о старости, о
смерти: мысли, которые, точно ночные птицы, сновали у  нее  над
головой, но когда она пыталась схватить их, разлетались ворохом
перьев.  Ђ  тут они были высказаны просто и точно, как ей самой
хотелось бы высказать их, и она снова горько  пожалела  о  том,
что  мужа  нет  в  живых,  а то бы они обсудили все с ним, как,
бывало, обсуждали перед сном  случившеесЯ  за  день.  €так,  ей
открылсЯ незнакомый ”лорентино Ђриса, Ясномыслие которого никак
не  вЯзалось  ни  с  юношескими  лихорадочными  письмами,  ни с
мрачными повадками  всей  его  жизни.  ‘корее  эти  размышлениЯ
подходили   тому   человеку,   который,   по   мнению   тетушки
ќсколастики, действовал наущением ‘вЯтого  „уха,  и  эта  мысль
напугала  ее,  как и в первый раз. Ќо душу успокоило убеждение,
что письмо, написанное мудрым стариком, не имеет ничего  общего
с  дерзкой  попыткой,  предпринЯтой  в  скорбную  ночь, но есть
благородный способ зачеркнуть прошлое.
     Џоследующие письма успокоили ее еще больше. Ћна все  равно
сжигала  их,  но прежде читала со все возрастающим интересом, а
сжигаЯ, ощущала  привкус  вины,  от  которого  давно  не  могла
отделатьсЯ.  Љогда  же  письма начали приходить под номерами, у
нее поЯвилось давно желанное моральное оправдание не уничтожать
их. Џоначалу она не собиралась сохранЯть их длЯ себЯ, а  хотела
дождатьсЯ   случаЯ  и  возвратить  ”лорентино  Ђрисе,  дабы  не
утратилось то, что, на ее взглЯд, могло принести пользу  людЯм.
Џлохо,  однако,  что  времЯ  шло,  письма  продолжали приходить
каждые три или четыре днЯ на протЯжении всего года,  а  она  не
знала,  как  возвратить их, не оскорбив при этом, чего ей вовсе
не  хотелось,  но  писать  объЯснительные  письма  гордынЯ   не
позволЯла.
     …й  хватило  года,  чтобы  свыкнутьсЯ  со своим вдовством.
Ћчищенное воспоминание о  муже  перестало  быть  помехой  в  ее
повседневной  жизни,  в ее размышлениЯх о сокровенном и в самых
простых побуждениЯх, теперь он как бы постоЯнно присутствовал и
направлЯл ее, не мешаЯ. ‘лучалось, она обнаруживала его не  как
видение,  а  во плоти и крови, там, где ей на самом деле его не
хватало. ‚озникало ощущение, будто он и вправду тут, живой  как
прежде,   но   только   без   его  мужских  прихотей,  без  его
патриархальной    требовательности    и    этой    утомительной
придирчивости,  чтобы любовь сопровождалась ритуалом неуместных
поцелуев и нежных слов, какие присущи его  любви.  €  она  даже
стала  понимать  его лучше, чем понимала живого, стала понимать
его мучительно-беспокойную любовь и почему он так нуждалсЯ в ее
надежности,  которую,  по-видимому,  считал  опорою   в   своей
общественной  деЯтельности,  но  чем на самом деле она не была.
Ћднажды в приступе отчаЯниЯ  она  крикнула  ему:  "’ы  даже  не
представлЯешь, как Я несчастна". Ћн снЯл очки очень характерным
длЯ  него  жестом,  не  менЯЯсь  в  лице, окатил ее прозрачными
водами своих детских глаз и одной-единственной  фразой  обрушил
на  нее всю тЯжесть своей невыносимой мудрости: "‡апомни: самое
главное в семейной жизни не счастье, а устойчивое постоЯнство".
…два ощутив одиночество вдовства, она понЯла, что эта фраза  не
таила   в  себе  мелочной  угрозы,  котораЯ  ей  в  свое  времЯ
почудилась,  но  была  тем  магическим  кристаллом,   благодарЯ
которому обоим выпало столько счастливых часов.
     ЏутешествуЯ  по  свету,  ”ермина  „аса  покупала  все, что
привлекало ее внимание новизной. “ нее была инстинктивнаЯ  тЯга
к  такого рода вещам, меж тем как ее муж склонен был относитьсЯ
к ним более рационально, эти вещи были красивыми и полезными  у
себЯ  на  родине,  в  витринах  ђима,  Џарижа,  ‹ондона  и того
содрогающегосЯ  в  чарльстоне  Ќью-‰орка,  где   уже   начинали
подниматьсЯ  небоскребы,  однако  они  не  выдержали  испытаниЯ
вальсами  трауса  со  смуглыми   кавалерами   или   –веточными
турнирами  при  сорока  градусах в тени. €так, она возвращалась
домой с полудюжиной стоЯчих огромных баулов, сверкающих медными
запорами  и  уголками,   похожих   на   фантастические   гробы,
возвращалась  хозЯйкой  и  госпожой  новейших чудес света, цена
которых, однако, измерЯлась не заплаченным за  них  золотом,  а
тем быстротечным мгновением, когда здесь, на родине, кто-нибудь
из  ее  круга  в  первый  раз  видел их. €менно длЯ этого они и
покупались: чтобы другие увидели их однажды.  Ћна  понЯла,  что
выглЯдит  в  глазах  общества  тщеславной, задолго до того, как
начала стареть, и в доме частенько слышали, как  она  говорила:
"Ќадо  отделатьсЯ  от  всего  этого хлама, в доме от него негде
жить". „октор “рбино посмеивалсЯ над ее благими намерениЯми, он
знал, что освободившеесЯ место тотчас заполнитсЯ  точно  такими
же  вещами.  Ќо  она  настаивала, потому что и действительно не
оставалось места уже ни длЯ чего, а вещи,  которыми  был  набит
дом,  на  самом  деле  ни на что не годились: рубашки висели на
дверных ручках, а кухонный шкаф был забит европейскими  шубами.
€  в один прекрасный день, проснувшись в боевом настроении, она
вытрЯхивала все из шкафов, опустошала баулы, вытаскивала все  с
чердака  и  учинЯла  военный разгром - выкидывала горы чересчур
вызывающей одежды, шлЯпки, которые так и  не  пришлось  надеть,
пока   они  были  в  моде,  туфли,  скопированные  европейскими
художниками с тех, что надевали императрицы на коронацию, но  к
которым  местные знатные сеньориты относились пренебрежительно,
поскольку они слишком походили на те, что  негритЯнки  покупали
на  рынке  длЯ  дома. ‚се утро внутреннЯЯ терраса находилась на
чрезвычайном  положении,  и  в  доме  трудно  было  дышать   от
взметавшихсЯ  волнами  едких  нафталиновых  паров. Ћднако через
несколько часов воцарЯлсЯ покой - в конце концов ей становилось
жалко этих шелков, разбросанных по  полу,  парчового  изобилиЯ,
вороха  позументов,  кучки  песцовых  хвостов,  приговоренных к
сожжению.
     - ѓрех сжигать такое, -  говорила  она,  -  когда  столько
людей не имеют даже еды.
     ’аким  образом  кремациЯ  откладывалась, а вещи всего лишь
менЯли место, со своих привилегированных позиций переносились в
старинные  стойла,  переоборудованные  под  склад   старьЯ,   а
освободившеесЯ  место,  как  он  и говорил, постепенно начинало
снова заполнЯтьсЯ, до отказа забиватьсЯ  вещами,  которые  жили
всего  один  миг,  а  затем  отправлЯлись  умирать  в шкафы: до
следующей кремации.  Ћна  говорила:  "Ќадо  бы  придумать,  что
делать  с  вещами,  которые  ни  на  что не годЯтсЯ, но которые
нельзЯ выбросить". € было так: в ужасе от  ненасытности  вещей,
пожиравших  жилое пространство в доме, теснивших и загонЯвших в
угол людей, ”ермина  „аса  засовывала  их  куда-нибудь  с  глаз
долой.  Ћна  не  была  привержена  порЯдку,  хотЯ  ей  казалось
обратное, просто у нее был свой  собственный  отчаЯнный  метод:
она  прЯтала  беспорЯдок.  ‚  день, когда умер •увеналь “рбино,
пришлось  освобождать  половину  его  кабинета,  уносЯ  вещи  в
спальни, чтобы было где выставить тело.
     ‘мерть  прошлась  по  дому и принесла решение. Џредав огню
одежду мужа, ”ермина „аса увидела, что пульс у нее  не  забилсЯ
чаще,  и  принЯлась  то и дело разводить костер, бросаЯ в огонь
все - и старое, и новое, не думаЯ ни о зависти  богатых,  ни  о
возмездии  беднЯков, которые умирали от голода. €, наконец, под
корень срубила  манговое  дерево,  чтобы  не  осталось  никаких
следов  ее  беды,  а  живого попугаЯ подарила новому городскому
музею. € только тогда вздохнула с полным удовольствием в  доме,
ставшем  таким,  о  каком  она мечтала: просторным, простым, ее
домом.
     „очь ЋфелиЯ прожила с ней три месЯца и вернулась к себе  в
Ќовый  Ћрлеан.  ‘ын  приходил  к  ней  с  семьей  в воскресенье
пообедать по-домашнему, а если мог, то и  среди  недели.  ‘амые
близкие  подруги  ”ермины  „асы  стали  навещать  ее, когда она
немного пришла в себЯ:  играли  в  карты  в  облысевшем  дворе,
пробовали  новые  кулинарные  рецепты,  посвЯщали  ее  в  тайны
ненасытного света, жизнь которого продолжалась и без нее.  —аще
других   бывала   с   нею  ‹укресиЯ  дель  ђеаль  дель  Ћбиспо,
аристократка из старых, с которой  она  и  раньше  поддерживала
дружеские  отношениЯ,  но  особенно близко сошлась после смерти
•увеналЯ “рбино. ‘крюченнаЯ артритом и раскаЯвшаЯсЯ  в  скверно
прожитой  жизни  ‹укресиЯ дель ђеаль лучше других пришлась ей в
ту пору, ей она  высказала  свое  мнение  по  поводу  различных
планов и проектов из жизни города, - это позволЯло ”ермине „асе
чувствовать  себЯ  полезной  самой  по  себе,  а  не  благодарЯ
всесильной тени мужа. Ћднако никогда еще не сливалась она с ним
в такой мере, как теперь, потому что теперь у нее  отобрали  ее
девичье  имЯ,  каким прежде называли, и она стала просто вдовой
“рбино.
     Ќе укладывалось в голове: по мере  того  как  приближалась
перваЯ  годовщина смерти мужа, ”ерми-на „аса все более ощущала,
будто вступает в некое затаенное, прохладное и покойное место -
в рощу непоправимого. Ћна так и не осознала,  ни  тогда,  ни  с
годами,   в  какой  мере  помогли  ей  обрести  душевный  покой
письменные  размышлениЯ  ”лорентино  Ђрисы.  €менно  они,   эти
размышлениЯ,   пропущенные   через   опыт   собственной  жизни,
позволили ей  понЯть  ее  жизнь,  уЯснить  смысл  и  назначение
старости. ‚стреча в соборе на поминальной службе представлЯлась
ниспосланной  провидением,  дабы  дать понЯть ”лорентино Ђрисе,
что и она тоже,  благодарЯ  его  мужественным  письмам,  готова
зачеркнуть прошлое.
     „ва  днЯ спустЯ она получила от него письмо, не похожее на
остальные: письмо было написано от руки на особой  бумаге  и  с
полным именем отправителЯ на оборотной стороне конверта. ’от же
изЯщный  почерк,  что  и  на  первых  давних  письмах,  тот  же
лирический стиль, но  всего  в  один  абзац:  благодарность  за
особое  приветствие,  которым  она  удостоила его в соборе. ‚се
последующие дни ”ермина „аса продолжала думать  о  письме,  оно
всколыхнуло  в  ней  давние  воспоминаниЯ,  такие чистые, что в
четверг, встретившись с ‹укрецией дель  ђеаль,  она  совершенно
безотчетно  спросила  ее,  не  знает  ли та случайно ”лорентино
Ђрису,  владельца  речных  пароходов.  ‹укрециЯ  ответила,  что
знает:  "Џохоже, совсем пропащий". € повторила расхожую историю
о том, что он  Якобы  никогда  не  знал  женщины,  а  ведь  был
завидным  женихом,  и что де у него есть потайнаЯ контора, куда
он водит мальчиков, за которыми охотитсЯ ночью  на  набережной.
”ермина  „аса слышала эту сказочку с тех пор, как помнила себЯ,
но никогда в нес не верила и не придавала ей  значениЯ.  Ћднако
на  этот  раз,  когда  ее так убежденно повторила ‹укресиЯ дель
ђеаль дель Ћбиспо, о которой в свое времЯ  тоже  говорили,  что
она  отличаетсЯ странными вкусами, ”ермина „аса не удержалась и
расставила  все  по  своим  местам.  Ћна  сказала,  что   знает
”лорентино  Ђрису  с  детских  лет.  €  напомнила, что его мать
владела галантерейной лавкой  на  Ћконной  улице,  а  во  времЯ
гражданских  войн  покупала  старые  рубашки и простыни, щипала
корпию  и  продавала   перевЯзочный   материал.   €   заключила
убежденно:  "ќто  люди  достойные,  без  всЯкого сомнениЯ". Ћна
говорила с таким жаром, что ‹укрециЯ  сдалась  со  словами:  "‚
конце  концов,