шего  российского императора
было  достаточно велико,  чтобы ни  он, ни  члены  его семьи  ни  в  чем  не
нуждались. Ћднако врЯд ли „олгорукаЯ-ћрьевскаЯ могла позволить, чтобы все ее
траты  контролировал   муж,   ведь  зачастую   эти  траты  принимали  весьма
оригинальный характер.  ЋрганизациЯ пышных приемов, содержание  собственного
двора, лучшие номера  в лучших гостиницах  во времЯ  путешествий по …вропе -
все это Ђлександр Ќиколаевич мог стерпеть. Ќо врЯд ли он спокойно перенес бы
установку надгробиЯ своему любимому черному сеттеру на кладбище французского
города  Џо с претенциозной надписью: "‡десь покоитсЯ  Њилорд, любимаЯ собака
императора Ђлександра II".
     Ќе будем  забывать,  что …катерина Њихайловна  желала, чтобы и ее  дети
имели возможность  жить как  принцы  крови. ‚от тут она и  могла вспомнить о
том, что Ђлександр III обЯзан своим нынешним положением  ее  мужу, а значит,
Џетербург  должен  платить  ей особую пенсию. Ќо дело не  только  в этом. Џо
слухам  (и очень  достоверным),  у „олгорукой в заграничных  банках  имелись
миллионные  счета,  возникшие  в  то  времЯ,  когда  она  имела  возможность
торговать концессиЯми на строительство железных дорог в ђоссии. ЏользоватьсЯ
счетами открыто кнЯгинЯ  не могла,  врЯд ли  бы  ей удалось внЯтно объЯснить
мужу  происхождение этих денег.  Ќо  и  скрыть  существование таких  счетов,
учитываЯ  пронырливость  и информированность  европейских журналистов,  было
затруднительно.
     ‚ свЯзи с этим следует сказать еще об одном  обстоЯтельстве. Џосле того
как  Ђлександр II решил  стать частным лицом, интерес  публики к нему  и его
семье постепенно бы охладевал. Ћднако  ни журналисты, особенно представители
"желтых" изданий, ни высший российский "свет" не оставили  бы их в покое. Њы
знаем, как усердствовал некий француз  ‹аферте, который буквально  не  давал
прохода  …катерине   Њихайловне,   обещаЯ  за  воспоминаниЯ  о  ее  жизни  с
Ђлександром II баснословные гонорары. ‚ конце концов ему удалось склонить ее
к   совместному   написанию  книги,   наполненной  исключительно   интимными
подробностЯми о жизни супругов. ‚ свою очередь великосветское общество бурно
обсуждало тот вопиющий факт,  что  свЯщенник  русской походной  церкви после
обедни  поцеловал кнЯгине  ћрьевской  руку, а  она ему  нет. Ѓолее того, она
отругала  свЯщенника  за то,  что  домашний  доктор  кнЯгини,  некий ‹юбимов
(ходили  слухи,  что  он  был длЯ нее  не  только доктором),  не был  избран
церковным  старостой. €ными словами, если широкаЯ  публика  терЯла интерес к
бывшей  царской  чете,  то высшие  слои  общества следили  за  этой  четой с
неослабевающим  вниманием  и неизбывным недоброжелательством. —астнаЯ  жизнь
Ђлександра Ќиколаевича никак не хотела становитьсЯ просто и истинно частной.
     ‘вой вклад в нагнетание напрЯженности между супругами  могли  внести их
дети.   Ћсобенно  тревожил  бы   Ђлександра  Ќиколаевича  ѓеоргий,  которого
совершенно не устраивало  положение "принца  в изгнании". Ќадо  сказать, что
честолюбие  сына   подогревали   и  сами  родители.   Џомните,   еще  будучи
императором, его отец обронил фразу: "ќтот - настоЯщий  русский. •оть в нем,
по крайней мере, течет только русскаЯ кровь". ”раза  действительно страннаЯ,
во-первых,  непонЯтно  по  какому  поводу и к чему  сказаннаЯ, во-вторых, не
Ясно, почему  в  ѓеоргии  текла только  русскаЯ  кровь, если  сам  Ђлександр
Ќиколаевич  не был  "только  русским". Љак  бы то  ни было, сын Ђлександра и
…катерины должен был ощущать свою "особенность", необычность, тем  более что
мать всЯчески старалась не дать окружающим забыть о высоком жребии мальчика.
‚  конце  концов,  ѓеоргий  был  и  женат  ею   на  дочери   принца  Љ.   Џ.
Ћльденбургского, чтобы быть поближе к российскому двору.
     Ћбозначив самые  общие вехи неблагоприЯтного длЯ нашего  героЯ развитиЯ
событий,  не будем пытатьсЯ подробнее описать  возможное течение его жизни в
Ќицце. Љартина и так получаетсЯ достаточно грустнаЯ, но, согласитесь, вполне
реальнаЯ.  ќто ведь, вновь сошлемсЯ на  ‹. Ќ. ’олстого, все счастливые семьи
похожи  друг на  друга, а несчастливые-то несчастливы  по-своему.  Ђ  в чем,
собственно, заключалось бы несчастье Ђлександра Ќиколаевича? Ќаверное в  том
же, в чем оно состоЯло и  длЯ  Ђлександра II  - венценосца. …му, несмотрЯ на
все усилиЯ, не удалось бы уйти от судьбы,  разорвать те круги одиночества, о
которых  мы  уже говорили  и  еще будем  говорить  ниже.  Ћно  (одиночество)
действительно, как пророчество, - каждому свое.
     Ѓоюсь, не забыли ли мы за всеми этими рассуждениЯми, что длЯ Ђлександра
и  …катерины   все  закончилось.  ‡акончилось  на  полувздохе,   трагически,
неожиданно. Њы же с  вами  далеки  от  завершениЯ нашей  беседы, большаЯ  и,
хочетсЯ надеЯтьсЯ, достаточно интереснаЯ ее часть еще впереди.

        —асть III
        Ћ„€ЌЋ—…‘’‚Ћ ’ђ…’њ…. ЌЂ—Ђ‹Ћ

     <i>... государственнаЯ жизнь только</i>
     <i>отражаетсЯ во внешних поступках</i>
     <i>людей, а совершаетсЯ в их душах.</i>
     €. Ђ. €льин

        Ћ™“™…Ќ€… ‚ђ…Њ…Ќ€

     <i>(втораЯ половина 1850-х годов)</i>

     Џосле  столь  эмоциональной   части  разговора,   наполненной   личными
переживаниЯми  нашего  героЯ,  рассказами  о его отношениЯх с родными, о его
влюбленностЯх  и  любовЯх, просто необходима, как  говорЯт кинематографисты,
"перебивка"  кадров,  что-то  точно, но  спокойно  подводЯщее нас  к  новому
предмету  беседы.   —итатель,  конечно,  обратил  внимание  на  то,  что  на
предыдущих страницах мы  забежали  далеко вперед, но он,  хочетсЯ надеЯтьсЯ,
понЯл, что это было совершенно необходимо длЯ созданиЯ по возможности полной
картины  личной  жизни  Ђлександра II,  того  второго круга  одиночества,  с
которым ему приходилось боротьсЯ.
     ’еперь нам  вновь  предстоит вернутьсЯ к  середине 1850-х  годов, чтобы
продолжить  разговор  о 25-летнем  царствовании  нашего  героЯ,  о  деЯниЯх,
принесших  ему  славу   и   бесславие,  радость  и  разочарование   уже   на
государственном  поприще.   Њожно  было  бы  начать  просто,  без  обинЯков:
"ђассказывать  о ђоссии 1860-1880-х  годов в  наши  дни..." или:  "‚оцарение
Ђлександра II поначалу  не  вызвало  в  обществе..."  Ћднако что-то  в  душе
противитсЯ такому  зачину, подсказывает о чем-то  нами  упущенном, о ком-то,
кому мы не дали высказатьсЯ в полной мере. Ќо именно этого, упущенного, и не
достает длЯ выстраиваниЯ плавного перехода к новым главам, к новым спорам.
     Њожет быть, речь идет  об очевидцах,  свидетелЯх  событий, о людЯх,  на
чьих глазах происходило воцарение Ђлександра II, начало его реформ, о людЯх,
которые  помогают  нам,  потомкам, ощутить определенный  отрезок времени как
необходимое  звено в  непрерывной  и  нескончаемой  цепи событий.  „адим  им
возможность побольше рассказать о происходившем  у  них на глазах, пусть они
преувеличивают или недооценивают, клевещут или пророчествуют, кричат или еле
шепчут, но пусть они говорЯт...
     Ћ чем, вернее, о каком времени  пойдет сейчас речь?  Ќу,  это-то совсем
просто -  конечно,  о моменте  окончаниЯ  царствованиЯ ЌиколаЯ  I и переходе
престола к  его  старшему сыну. Њомент во всех отношениЯх переломный, и грех
было бы пройти мимо него,  отделавшись достаточно дежурными фразами, которые
звучали  и  еще  прозвучат  в нашем  разговоре.  ‚  таких фразах нет  ничего
плохого,  они  даже обЯзательны,  но хочетсЯ  расширить панораму  обзора,  а
может,  сбить себЯ и собеседника  с  наезженной колеи  и перевести дух перед
новым рывком вперед (или назад?) в ведомое-неведомое...
     ‘оздаетсЯ впечатление, что  к середине  1850-х  годов ђоссиЯ подхватила
вирус  то ли  пацифизма, то  ли непротивлениЯ  злу насилием. Ђ что еще можно
подумать,  если  в  разгар  Љрымской  войны  ….  Њ.  ”еоктистов,  отнюдь  не
отличавшийсЯ любовью к оппозиционным идеЯм, писал: "Ћдна мысль, что  Ќиколай
I  выйдет из борьбы победителем, приводила в трепет. ’оржество его  было  бы
торжеством системы, котораЯ глубоко оскорблЯла лучшие чувства и помыслы... и
с каждым днем становилась невыносимее..." ‚  свЯзи и этим хочетсЯ  заметить,
что когда  речь заходит о наследстве, оставленном Ќиколаем Џавловичем своему
преемнику,  то  чаще  всего,  и  справедливо,  говоритсЯ  о  материальных  и
престижных потерЯх, которые понесла ђоссиЯ в Љрымской войне.
     Ћднако не менее  важно сказать о потерЯх нравственных и, если можно так
выразитьсЯ, идеологических. ”еоктистов, и далеко не он один, желал Ќиколаю I
поражениЯ  в войне с Ђнглией и ”ранцией. Ђ ђоссии? „лЯ нее, оказываетсЯ, это
поражение обернетсЯ  победой,  поскольку  не ђоссиЯ, а  николаевскаЯ система
потерпит  крах, что даст  возможность  стране  развиватьсЯ более свободно  и
успешно. €ными словами, в первой  половине  XIX  века  понЯтиЯ "государь"  и
"отечество" разошлись в сознании образованных людей так  далеко,  что  новый
монарх мог  вновь сблизить их, реально  показав, что  он  действует только и
исключительно  на  благо  всей  страны.  Ѓлаго  же  -  категориЯ  достаточно
неопределеннаЯ,  каждое политическое  направление,  если не каждый  человек,
составило о нем собственное представление.
     Џравда,  что  касаетсЯ  ђоссии  середины   1850-х   годов,  было  некое
обстоЯтельство,   объединЯющее   самые  разные  точки   зрениЯ.   …го  можно
попробовать определить следующие образом: в империи все должно стать не так,
как было  при Ќиколае Џавловиче. ‚едь если в конце 1840-х годов ”. €. ’ютчев
писал, что  в  государстве "все  и все отупели"  то эхом  ему вторил  Џ.  џ.
—аадаев, который  в  других  случаЯх  мало  в  чем был  согласен  с  ”едором
€вановичем. "‚ ђоссии, - писал —аадаев, - все  носит печать рабства - нравы,
стремление, просвещение и даже вплоть до самой свободы, если последнЯЯ может
существовать  в  такой  среде". Ќаконец, с  ними солидарен, что  уже  совсем
странно, революционер-демократ ‚. Ђ. ‘лепцов: "Ќа  что уж  кажетсЯ, надежное
средство было в старые годы гробовое молчание? Ќо скоро...  убедились, что и
на это всесильное оружие не  всегда можно рассчитывать, что  и оно не всегда
может служить знаком согласиЯ и что если, например, все громогласно выражают
одобрение, то молчание одного человека может быть воспринЯто за отрицание".
     …сли правление  ЌиколаЯ I  так воспринималось  его  современниками,  то
можно себе  представить, как была ими встречена смерть  железного монарха. €
вновь  - редкое  единодушие между  революционерами и либералами, убежденными
монархистами  и  монархистами  поневоле  (потому,  что  неоткуда  было ждать
изменений,  кроме  как  от  трона).  "‘мерть  ЌиколаЯ,  -  пророчествовал  в
"ЏолЯрной звезде" Ђ. €. ѓерцен, - больше, нежели смерть человека, это смерть
начал,  неумолимо строго проведенных  и  дошедших  до своего предела. ђоссиЯ
сильно  потрЯсена  последними  событиЯми.  —то  бы  ни  было,  она не  может
возвратитьсЯ к  застою". Ќовую эру, не скажу приветствует, но предощущает, и
представительница  славного клана славЯнофилов ‚. ‘. Ђксакова: "‚се невольно
чувствуют,  что какой-то камень, какой-то пресс снЯт с каждого, как-то легче
стало дышать".
     ‘  ней  солидарен  извечный  противник  славЯнофилов,  западник  Ќ.  Ђ.
Њельгунов,   который   попыталсЯ  наметить   первоочередные   задачи  нового
царствованиЯ.  "Џора встрепенутьсЯ,  -  заЯвил он. - Ќо чтоб нас разбудить и
вызвать к  полезной деЯтельности, длЯ того  нужна - повторЯем опЯть и готовы
повторЯть беспрестанно -  нужна  гласность... ѓласность! ‚еликое слово! Ћдна
гласность в  силах  оградить  нас от беззаконий правосудиЯ... поднЯть  нас и
облагородить". Љакой  знакомый  клич! †аль лишь,  что  гласность со временем
умирает  или  перерождаетсЯ  в  вопли так  же  незаметно,  как и реформы, ею
воспетые, становЯтсЯ повторением давно пройденного.
     €так,  царствованию ЌиколаЯ I пропели: "‘о  свЯтыми  упокой...", и  оно
было похоронено с эпитафией ’ютчева:

     Ќе Ѓогу ты служил и не ђоссии,
     ‘лужил лишь суете своей,
     € все дела твои, и добрые и злые, -
     ‚се было ложь в тебе, все призраки пустые,
     ’ы был не царь, а лицедей.

     ‘обственно  говорЯ, из  сказанного можно сделать, по крайней мере, один
вывод: катастрофа, которую потерпел Ќиколай I, произошла не в …впатории и не
в ‘евастополе, а  внутри ђоссии.  Љатастрофа во внутренней политике повлекла
за собой  катастрофу в политике  внешней,  а значит  -  крах  всей  системы.
Ќиколай I умер так  внезапно  и так странно  длЯ подданных  из-за депрессии,
котораЯ длЯ самодержца страшнее самой сильной лихорадки.
     ‘мена  монархов...   „лЯ   ђоссии  этот   момент   ЯвлЯлсЯ   не  всегда
судьбоносным,  но   всегда  судьбоожидаемым.  ‡десь   хочетсЯ  с  удивлением
отметить:  как  же  воцарение  Ђлександра  II,  при  всей  схожести  внешних
обстоЯтельств, не было  похоже на вступление на престол его дЯди  Ђлександра
I! ’огда, после мрачных и малопонЯтных длЯ подданных  лет правлениЯ Џавла I,
страна   встретила  Ђлександра  Џавловича  потоком  од  и  дифирамбов.   Ћна
любовалась  его молодостью и красотой,  аплодировала обещаниЯм  вернутьсЯ  к
порЯдкам  …катерины  II,  намекам  на  перемены,  которые каждым  понимались
по-своему, но принимались с одинаковой радостью.
     ‚ 1855  году  все  было по-другому. ‚роде бы и времена  прошли не менее
мрачные, чем павловские, но особой радости не наблюдалось. Љазалось, ђоссиЯ,
если  и  радовалась,  то   не  столько   вступлению  на  престол  Ђлександра
Ќиколаевича, сколько  смерти  его  отца.  Ќовый же монарх внушал  разве  что
настороженность.  ќто  и  понЯтно,   он  ведь  не   конфликтовал  с   отцом,
воспитывалсЯ и занималсЯ государственными делами под его  контролем, не знал
иной системы управлениЯ, кроме николаевской. Ћткуда же было ждать новшеств и
перемен?
     ‚ обществе без сомнениЯ понимали, что хуже, чем  было, уже не будет. Ќо
это утешало слабо,  так как здание империи нуждалось не  в  подновлении, а в
перестройке. Џервые недели и месЯцы царствованиЯ Ђлександра  II дали понЯть,
что  режим заметно  смЯгчаетсЯ, но  и  это  не  вызвало бурного  энтузиазма.
“поминавшаЯсЯ  нами  ‚.  ‘.  Ђксакова  записывала   в  дневнике:  "’ютчев...
прекрасно назвал настоЯщее времЯ оттепелью. €менно так. Ќо что последует  за
оттепелью?   •орошо,  если  весна  и  благодатное  лето,  но  если  оттепель
временнаЯ, а потом опЯть все скует мороз?"
     ‘ летом в  ђоссии, как  известно,  всегда проблемы, зато с зимой  все в
порЯдке.  Њожет  быть,  поэтому  страна  придирчиво всматривалась  в  нового
императора  и   не  спешила  открывать  ему  объЯтиЯ.  Ќаоборот,  стремилась
перечислить  его  недостатки, не  упустив ни  единого.  "ѓлавный  недостаток
(Ђлександра II - <i>‹. ‹.</i>), - писал  Ѓ. Ќ. —ичерин,  - состоЯл в  плохом знании
людей  и  в неумении  ими пользоватьсЯ. „обрый  по природе, он  был мЯгок  в
личных отношениЯх... Ћн скрытничал,  лукавил, старалсЯ уравновешивать разные
направлениЯ..." ‘омневалсЯ в энергии и профессиональных возможностЯх монарха
корреспондент  герценовского "Љолокола":  "Њожно ли надеЯтьсЯ, что Ђлександр
II будет сбрасывать с  себЯ постепенно вериги прошлого, выметет ли ђоссию от
николаевского сора?"
     €мператора   торопили,   хотели   побыстрее  услышать  от  него  что-то
определенное,  не давали осмотретьсЯ. € в  то же времЯ  сами предупреждали о
тех трудностЯх,  с которыми ему придетсЯ столкнутьсЯ уже на первых порах. Ђ.
‚. Ќикитенко  записывал в дневнике  в  1853  году (трудно  надеЯтьсЯ, что за
два-три года,  прошедших с  того времени,  что-нибудь изменилось радикальным
образом):  "‚никаЯ  во  все  эти  государственные  дела,  приходишь к одному
печальному заключению: как  мы  бедны  государственными  людьми".  Ђ  некто,
пожелавший  остатьсЯ неизвестным,  облек ту  же  мысль в  почти  частушечную
форму:

     ѓрустно матушке ђоссии,
     ѓрустно юному царю,
     –арь покойный гнуть лишь выи
     „ворню выучил свою.
     ѓрустно! - думаю Я часто
     Џро отечество отцов:
     Ќезабвенный лет ведь на сто
     ‡аготовил подлецов.

     Ќе знаю, обратили ли вы внимание на то,  что одновременно с  неверием в
желание и способность Ђлександра II реформировать ђоссию в приведенных  выше
высказываниЯх  звучит  робкаЯ,  но различимаЯ  надежда на то, что он  все же
захочет и сможет это сделать. ѓерцен, всегда выражавший свои мысли и надежды
откровенно  и прЯмо, писал императору вскоре после  его  воцарениЯ: "џ готов
ждать, стерпетьсЯ, говорить о другом, лишь бы у менЯ была живаЯ надежда, что
‚ы что-нибудь  сделаете  длЯ ђоссии..."  Ћбщество,  общественное  мнение уже
родилось и постепенно взрослело, но трон все  еще оставалсЯ главной движущей
политической силой в стране. Џеремены, идущие сверху, ЯвлЯлись самым простым
и  надежным видом  перемен,  а потому на  ‡имний дворец были устремлены  все
взглЯды. ’от же Ќ. Ђ.  Њельгунов  утверждал:  "Ќе конституционные сделки нам
нужны, а самодержавные реформы... Њы не  гонимсЯ за бумажными  гарантиЯми  и
готовы вверитьсЯ личной гарантии царского ума, совести и горьких опытов".
     ‘омнениЯ  и  надежды,  призывы  начать  реформы и  поиски  тех,  с  кем
император  может  их  начать,  тревожное  ожидание  и  не  менее   тревожное
нетерпение. ђадостнаЯ, что-то обещающаЯ тревога...

        ‘’ђЂ‘’€ ЏЋ Љђ…ЏЋ‘’Ќ€—…‘’‚“

     ђассказывать  о  ђоссии  1860-1880-х  годов  в  наши  дни  и  просто, и
достаточно  сложно. Џросто это делать  в силу того, что слова  "исторический
перелом"  не требуют  ныне дополнительных  объЯснений. ђоссиЯне,  живущие на
грани  XX и  XXI  столетий,  прекрасно осознают,  каково  существовать,  как
говорЯт  китайцы,   в  "интересные  времена"  и  что  эти  времена  из  себЯ
представлЯют. ‘ложно  же  описывать  ђоссию  в  царствование  Ђлександра  II
потому, что личный опыт каждого из  наших современников подсказывает  ему не
совсем  то,  что происходило  в стране  в  1860-1880-х  годах. Љ  тому же  у
собеседников  постоЯнно  и  невольно  возникают   настойчивые  ассоциации  с
сегоднЯшним  временем,  что  ЯвлЯетсЯ  вполне  естественным,  но  отнюдь  не
облегчает  нашей  задачи.  Џерестройка  и постперестроечные  времена  второй
половины   XIX   века  и  наших   дней  могут  в  чем-то  совпадать   только
типологически, ЯвлЯЯсь в сущностном отношении достаточно разными процессами.
„а  и их "кормчих"  вдохновлЯли отнюдь  не одинаковые идеи  и надежды. —тобы
убедитьсЯ в этом, рискнем продолжить разговор о нашем герое.
     ђанее  уже  говоритесь  о  военной, внешнеполитической и  экономической
ситуации,  в которой  оказалась  ђоссиЯ  к  1856 году,  внезапно  потерЯвшаЯ
правившего ею в течение тридцати лет  монарха. Ћднако необходимо упомЯнуть и
об общественно-психологическом  климате,  царившем  в  последние год-полтора
царствованиЯ  ЌиколаЯ I. "Ќе шевелитьсЯ, хотЯ  и мечтать, - вспоминал о  той
поре  писатель  ѓ.  €. “спенский,  -  не показать виду, что думаешь,  что не
боишьсЯ...  Ќадо  постоЯнно  боЯтьсЯ -  это  корень  жизненной правды,  ведь
остальное может  быть, а может и  не  быть...  вот что  носилось  в воздухе,
угнетало толпу, отшибало у нее ум и охоту думать... “веренности, что человек
имеет  право  жить,  не  было  ни  у  кого.  Ђтмосфера  была полна  страхов:
"пропадешь" кричало небо и землЯ, воздух и вода, люди и звери. ‚се ежилось и
бежало от беды в первую попавшуюсЯ нору".
     Ћчень  интересное  наблюдение по поводу влиЯниЯ николаевского режима на
творческую интеллигенцию оставил Ќ. Ђ. Ќекрасов. "Љакое ужасное положение, -
писал  он,  -  всЯкий человек, который  имеет  сказать что-нибудь  обществу,
должен непременно  выработать из себЯ  художника".  €ными словами, выражение
собственного мнениЯ было  возможно только в художественной форме, еще лучше,
если  писатель  при  этом  в совершенстве овладел эзоповым  Языком.  ЏрЯмое,
публицистическое выражение своих мыслей в печати было совершенно невозможно.
     Ћднако сколько-нибудь долго в таком  состоЯнии общество  находитьсЯ  не
может.  ‚идЯ,  что  в  государстве  все идет  наперекосЯк,  люди  постепенно
преодолевают  страх и пытаютсЯ высказатьсЯ по наиболее злободневным вопросам
жизни  страны. ‚  разгар севастопольской трагедии в  ђоссии стали поЯвлЯтьсЯ
политические записки,  рисующие страшные,  но правдивые картины расстройства
всех  сфер российский государственности. ‚ывод, к  которому приходили авторы
записок,  прост и  до  боли  знаком нам  -  россиЯнам, вошедшим в  XXI  век.
"‘вободы и порЯдка!"  ‘мерть ЌиколаЯ I будто распахнула  шлюзы, сдерживавшие
поток  общественной  инициативы.  Љак  выразилсЯ  глава  славЯнофилов Ђ.  ‘.
•омЯков: "‚ажнаЯ миновала эпоха, что  бы  ни было, а будет  уже  не то". …му
вторил профессор и цензор Ђ.  ‚.  Ќикитенко:  "„линнаЯ  и  надо-таки сказать
безотраднаЯ страница в  истории  русского царства  дописана до  конца, новаЯ
страница перевертываетсЯ в ней рукой времени". ’о, какой будет эта страница,
во многом зависело от нового императора.
     ‚оцарение Ђлександра II,  как мы  уже  говорили,  не вызвало в обществе
большого оптимизма, с ним  не свЯзывали надежд на решительные  перемены или,
как  любили выражатьсЯ "прогрессисты" конца 1850-х годов, на "обновление". Љ
тому  же  новый  монарх, не  имеЯ ни  четкой  программы действий,  ни  своей
политической "команды", в первые годы царствованиЯ вынужден был опиратьсЯ на
отцовские начала управлениЯ государством и  его же внешнеполитическую линию.
‚о  всЯком случае,  выступаЯ 23 февралЯ 1855 года на приеме дипломатического
корпуса,  он  заЯвил,  что  будет  "настойчиво  придерживатьсЯ  политических
принципов  отца  и дЯди  - это принципы ‘вЯщенного союза". Ќа самом деле уже
тогда император понимал, что управлЯть  страной по-прежнему не  удастсЯ, длЯ
этого не существовало  просто физических возможностей (да и внешнЯЯ политика
ђоссии требовала  серьезных  изменений). €мператрица  ЊариЯ  Ђлександровна в
разговоре со  своей любимой фрейлиной Ђ. ”.  ’ютчевой  точно  обозначила  те
трудности, с которыми столкнулсЯ преемник ЌиколаЯ I, заодно она обнаружила и
Ясное понимание венценосной четой основных ошибок предыдущего царствованиЯ.
     "Ќаше несчастье, - говорила она, -  в том, что мы можем только молчать,
мы  не  можем сказать  стране, что эта  война  была начата  нелепым образом,
благодарЯ  бестактному и незаконному поступку  (вторжению ђоссии в „унайские
кнЯжества.  -  <i>‹.  ‹.</i>), что война  велась  дурно, что  страна  не была к ней
подготовлена,  что  не  было  ни  оружиЯ,  ни  снарЯдов,   что  все  отрасли
администрации  плохо  организованы,  что  наши финансы  истощены,  что  наша
политика уже  давно была  на ложном пути и что все это  привело нас к такому
положению, в котором мы теперь  находимсЯ.  Њы  ничего не можем  сказать, мы
можем   только  молчать  и  предоставить  миру  осуждать,   рассчитываЯ   на
будущее..."
     €мператрица  несколько  драматизировала   и  в  то  же  времЯ  упрощала
ситуацию: ждать, "рассчитываЯ на будущее", Ђлександр II Явно не собиралсЯ. 3
декабрЯ 1855 года  был  закрыт ‚ысший  цензурный  комитет,  то есть  отчасти
предоставлена необъЯвленнаЯ, но долгожданнаЯ свобода слова. ‘ледом оказались
отменены стеснениЯ,  введенные в университетах после  европейских  революций
1848-1849 годов,  разрешена свободнаЯ выдача заграничных паспортов (вечнаЯ и
точнаЯ  примета  российских  "оттепелей"),  разрешено  создание  акционерных
обществ  и  компаний.  Љстати,  само  понЯтие "оттепель" вошло в  российский
политический словарь именно с конца 1850-х годов. Љ коронации в августе 1856
года объЯвлена амнистиЯ политическим заключенным (декабристам и петрашевцам,
большинство  первых  из  них,  правда, не  дожило  до  этого момента).  Ѓыла
произведена  столь  привычнаЯ  длЯ  переломных  эпох  в  ђоссии смена  одних
сановников другими. Њногие из них действительно без особых на то  оснований,
засиделись на своих постах.
     ‚озьмем,  к  примеру,  старейшину  российского бюрократического Ћлимпа,
графа и канцлера империи Љарла ‚асильевича Ќессельроде, который пережил двух
императором  и правил российской внешней политикой на  протЯжении сорока лет
(1816-1856  годы).  Џроисхождение  Љарла  ‚асильевича   казалось  столь   же
запутанным и туманным,  как и  его профессиЯ  - дипломатиЯ.  „ореволюционный
историк, попытавшийсЯ проследить  генеалогию графа, вынужден был в  отчаЯнии
констатировать  следующее:  "‘ын  исповедовавшей  протестантство  еврейки  и
немца-католика,  друга  энциклопедистов,   пЯть  раз  менЯвшего  подданство,
крещенный  по английскому  обрЯду, рожденный в  Џортугалии и  воспитанный во
”ранкфурте  и   Ѓерлине,  до  конца  жизни  не  умевший  правильно  говорить
по-русски..." и  т. п. ‘овершив за свою карьеру немало  ошибок,  Ќессельроде
всегда оставалсЯ на  плаву,  поскольку  умел представить собственные промахи
победами, а если это не удавалось, сваливал вину  за промахи на других людей
или непредсказуемо сложившиесЯ обстоЯтельства.
     Ќевысокий, тщедушный Љарл ‚асильевич знал толк в винах и кушаньЯх, имел
симпатичное  хобби - цветоводство  (обладал  редкой коллекцией  камелий). Ћн
обожал  итальЯнскую  и  немецкую  музыку,  особенно  ђоссини  и  Њоцарта.  ‚
российские   же   "верхи"    Ќессельроде    проник   благодарЯ   трудолюбию,
педантичности,  а больше всего благодарЯ своевременной и удачной женитьбе на
дочери  министра финансов  Ђлександра I  Њ. „. ѓурьевой.  ‘пособствовала его
карьере,  как  заметил  один  из ехидных современников,  и  "самоотверженнаЯ
готовность  тушеватьсЯ  перед  мнением монарха"  (впрочем, данным  качеством
отличалсЯ  не  только   глава  дипломатического  ведомства).  ѓлавной  целью
политики ђоссии Љарл ‚асильевич считал поддержание равновесиЯ в "европейском
оркестре", а идеалом дипломата длЯ него всегда был канцлер Ђвстро-‚енгрии Љ.
Њеттерних. €нтересы  собственно  ђоссии  занимали  далеко не первое место  в
думах министра, что и привело к проавстрийской ориентации внешнеполитической
линии  империи. ЉрымскаЯ  катастрофа и начало нового  царствованиЯ  положили
конец изрЯдно затЯнувшейсЯ карьере жизнерадостного старца.
     “же первые месЯцы правлениЯ Ђлександра  II дали  повод говорить о новых
чертах  правительственной  политики.  Ћдной  из  главных  таких  черт  стала
стихийнаЯ гласность, которую никто вроде бы официально не разрешал, но никто
и  не  торопилсЯ  запрещать  проснувшемусЯ обществу  высказать свое  видение
насущных проблем [2].  ѓлавной темой разговоров,  занимавшей умы в новой длЯ
ђоссии свободной атмосфере, стали толки о необходимости и возможности отмены
крепостного права.  ‡десь  нам придетсЯ на  времЯ  прервать  плавное течение
беседы и сделать второе обещанное отступление, без которого трудно понЯть, с
каким  именно  злом  предстоЯло начать борьбу  новому  императору  и  какими
потрЯсениЯми эта борьба была чревата длЯ государства.

        "–…Џњ ‚…‹€ЉЂџ"

     ‘огласно   классическим  исследованиЯм  историков,  главными  причинами
установлениЯ  крепостничества  в  ђоссии   стали  ее  природно-климатические
условиЯ, долгое  существование  необычайно прочной сельской  общины,  ну  и,
конечно,  политика  кнЯжеской,   а  затем  и  царской   власти,  старавшейсЯ
обеспечить устойчивость  государственных порЯдков  одновременно с  достойным
существованием  правЯщих слоев  общества. ‘кладывание  классов  в результате
условий, упомЯнутых выше,  шло в нашей стране не за счет разложениЯ  общины,
как  в  …вропе,  а, по  меткому  выражению  историка  ‹.  ‚.  Њилова,  путем
превращениЯ  "слуг  народа"  в  корпорацию  "господ  над  народом".  Љак  же
происходило данное превращение?
     Џоначалу  эксплуатациЯ  земледельцев  в  „ревней  ђуси  зародилась  как
эксплуатациЯ свободных  общинников  самой верховной  властью,  что считалось
вполне естественным  и справедливым, так как общинники таким образом платили
за свою безопасность. ‹ичнаЯ зависимость крестьЯнства от каких-нибудь  групп
феодалов  была  в  этот  период  внешне  незаметна, во  всЯком  случае, само
крестьЯнство отнюдь не считало ее тЯгостной. “довлетворЯЯсь получением части
прибавочного  продукта  (ренты),  вырабатываемого  общинниками,  государство
оставлЯло  в  руках  общины  всю  полноту  фактического  владениЯ земельными
угодьЯми и решение местных вопросов.
     „альнейшее  развитие  социально-экономических  отношений  на  ђуси было
свЯзано с поЯвлением феодала-собственника. Ќаступало времЯ, когда, по мнению
государства, землЯ  в глазах  крестьЯн должна была начать  ассоциироватьсЯ с
фигурой знатного владельца, отдавшего угодьЯ в пользование общине. Џри таких
условиЯх  длЯ  собственника земли  открывалась возможность получать  за  нее
ренту в любой устраивавшей его форме: отработки, продукты или деньги. Ћднако
на  этом привлекательном длЯ высших  слоев общества пути  встала  достаточно
труднаЯ проблема - сломить сопротивление сельской общины наступлению феодала
на ее собственность и  права, изменить традиционные  социально-экономические
отношениЯ в деревне. Џервый этап этой многовековой, полной драматизма борьбы
выразилсЯ  в  раздаче  земли  определенной  части подданных  кнЯзЯ. Џри этом
сельскаЯ  община становилась  лишь  относительно,  неприметно несвободной по
отношению к новому "господину" (кавычки  в данном случае необходимы, так как
господином  деревнЯ феодала еще не считала и считать не собиралась). ‘тепень
принуждениЯ  крестьЯн  в  тот  момент не могла быть  более суровой, чем  та,
котораЯ существовала длЯ  всех сословий со стороны государственной власти. Љ
тому же  вотчиннику противостоЯл не отдельный крестьЯнин,  а их объединение,
уничтожить  которое  было  невозможно из-за  суровых  природно-климатических
условий ђуси.  €ндивидуальное  крестьЯнское  хозЯйство просто  физически  не
могло  бы выжить  в условиЯх капризного климата, относительно бедных  почв и
убогости сельскохозЯйственного инвентарЯ.
     ‚торым  этапом борьбы  вотчинников  с крестьЯнством  стало  переселение
властЯми  общинников на  новые  земли.  Ћно не было  грубо-насильственным  и
привлекало крестьЯн  значительными  налоговыми льготами, даруемыми кнЯзьЯми,
но  оказалось длЯ  народных масс поистине "даром данайцев". Џереход на новые
земли размывал  "старые" общины и  приводил  к созданию новых,  но уже не на
традиционно общинной земле, а на угодьЯх феодала. €сконные  общинные порЯдки
на  таких землЯх имели  силу  закона  только  длЯ  крестьЯн,  перестав  быть
значимыми длЯ владельцев вотчин. ѓлавным же итогом переселениЯ стало то, что
общины терЯли реальную власть над пахотными землЯми,  становЯсь арендаторами
не у Ѓога или государства, а у законных владельцев этих земель.
     ’ретий этап становлениЯ крепостничества на ђуси включил  в себЯ трудное
и долгое  развитие основной формы  принуждениЯ  отныне зависимых  крестьЯн -
барщины.   Ћна  заключалась   в  грубой   эксплуатации  селЯн,   вынужденных
обрабатывать барское поле  своим  инвентарем.  Џроцесс  становлениЯ  барщины
растЯнулсЯ на  века,  и происходило  это потому,  что  феодалам  приходилось
"откалывать", "отрезать от общины небольшие слои крестьЯнства, попадавшие, в
силу  различных  обстоЯтельств, в  долговую  зависимость от  барина.  "Њетод
салЯми", по выражению политологов, был единственно возможным на ђуси методом
подчинениЯ общины власти феодалов.
     —етвертым  этапом увеличениЯ зависимости земледельцев от боЯр и  дворЯн
стало ограничение  свободы перехода крестьЯн  к  другим хозЯевам и поЯвление
достаточно   многочисленного  и  защищенного   государством  господствующего
класса.  "ћрьев  день",  "пожилое",  заповедные лета  - все эти  мероприЯтиЯ
затруднЯли  уход крестьЯн  на новое место  работы, а  значит,  усиливали  их
зависимость от прежних хозЯев, увеличивали степень эксплуатации земледельца.
‚ведение  государством  системы  поместий  (вотчин,  получаемых  за  службу)
создало  монолитный господствующий  класс,  способный  эффективно боротьсЯ с
традиционным механизмом общины. ђазвитие поместной системы привело к резкому
усилению зависимости крестьЯн, росту налогов,  обострению борьбы за  рабочие
руки. Ћсновным  методом  деЯтельности правительства  в крестьЯнском  вопросе
становитсЯ фискальный интерес обеспечение вотчин рабочими руками, увеличение
финансовых  поступлений  в  казну. Ќеобходимость  решениЯ  фискальных  задач
потребовала дальнейшего ограничениЯ свободы  податного населениЯ, которое, в
свою очередь, всеми способами боролось с увеличением гнета.
     ‘тремление  властей  к закреплению земледельцев  совпало  с  интересами
дворЯнства,  поскольку крупные  церковные или  светские феодалы переманивали
крестьЯн именно  у мелкопоместных хозЯев. „лЯ  государства  же  материальное
положение служилых дворЯн было далеко  не безразлично, ведь именно они несли
основные тЯготы  военной и гражданской службы в  ђоссии. ’ак  что крепостное
право  оказалось единственным  способом не только эксплуатации селЯн,  но  и
организации   "государственной   службы".   ‚се   это    вызвало   к   жизни
крепостнические акты конца XVI века, которые навсегда запретили крестьЯнские
переходы   к   новым   владельцам   или  на  свободные   земли.  ‡емледельцы
прикреплЯлись прежде  всего к земле, а не к личности ее хозЯина, причем  сам
запрет перехода  относилсЯ только к главе  семьи, чье имЯ и фиксировалось  в
писцовых  книгах.  €ными  словами,  далеко  не  все  в  крестьЯнских  семьЯх
утрачивали  возможность ухода  к  новому  владельцу,  и  у крепостного права
имелось пространство длЯ дальнейшего развитиЯ.
     ‚ середине XVII века  ‘оборное уложение завершило  многовековой процесс
закрепощениЯ  крестьЯн. Ћно удовлетворило требование  дворЯнства о  праве на
бессрочный  сыск  беглых,  тем  самым  крестьЯне  с  их  потомством  навечно
становились собственностью  помещиков,  дворцового ведомства  или  церковных
владельцев. “ложение  1649  года  не  только прикрепило крестьЯн  к личности
землевладельца,  но и  распространило крепостнические отношениЯ на посадское
население города, навсегда прикрепив к посаду мелких горожан, принадлежавших
как государству, так и  феодалам. Љстати сказать, произошло это тогда, когда
в   Ђнглии  зависимость   крестьЯн  от  землевладельца   была   окончательно
ликвидирована.
     ‚  XVIII  столетии  права  помещиков  на личность  и  труд  крестьЯнина
продолжали  расширЯтьсЯ. ќтот труд становилсЯ теперь источником благополучиЯ
самого  крестьЯнина,  помещика   и  государства.  Ћднако  государство  точно
определило ту подать, которую оно брало  с селЯн: 70  копеек с  крестьЯнской
души  мужского  пола  в  год.  Џовинности  же  в  пользу помещика  никто  не
регламентировал,  и  их  размер,  и  формы  зависели от множества  факторов.
‘держивающим моментом здесь  ЯвлЯлось только сохранение условий длЯ простого
воспроизводства крестьЯнского хозЯйства,  на котором держалось  благополучие
самого  барина. Ќикаких писаных  законов и правил,  говорЯщих  о  способах и
размерах эксплуатации крестьЯн помещиками, не существовало.
     ‘оборное уложение 1649 года и последующие законодательные акты изменили
социально-политический  статус  не только  селЯн, но  и  самого  дворЯнства.
’еперь   дворЯнин   становилсЯ   не   только  землевладельцем,   исполнЯвшим
обЯзанности воина  или  чиновника,  а  потому получавшим  право  жить  чужим
трудом,  но  делалсЯ  полноправной и  немаловажной  частью  государственного
механизма, отвечавшей  за сбор налогов в  крепостной  деревне, вершившей там
суд, обладавшей немалой полицейской властью [3].
     €ными  словами,  во  времена  Ђлександра II речь  уже  шла не  просто о
варварском установлении, а  о такой структуре, котораЯ,  худо ли, хорошо ли,
свЯзывала воедино крестьЯнство и  дворЯнство, работных  людей и фабрикантов,
власть  и дворЯнство. Ќа крепостничестве  базировалась  не только  экономика
ђоссии, не только ее социальные, но и политические отношениЯ, и во многом ее
культурное развитие.

        ‘’ђЂ‘’€ ЏЋ Љђ…ЏЋ‘’Ќ€—…‘’‚“

     <i>(продолжение)</i>

     Џонимал ли Ђлександр  II  в полной мере, на что  он поднимал  руку, что
собиралсЯ реформировать? Ѓыл ли император готов к тому, чтобы одновременно с
разрушением  традиционных свЯзей закладывать новые опоры жизни  государства?
Њожно смело сказать, что в  1856 году  пониманиЯ  сложности задачи  во  всем
объеме у монарха не было, может  быть, именно поэтому он и решилсЯ на борьбу
с крепостничеством. €звестно, что чем меньше  знаешь о проблеме,  тем смелее
берешьсЯ за ее решение. Ћднако эта глубокомысленнаЯ сентенциЯ не отвечает на
вопрос: что непосредственно подвигло государЯ на столь радикальные перемены?
     Ѓольшое  значение,  безусловно,  имело то,  что Ђлександр II,  как  уже
упоминалось, был прекрасно осведомлен о намерении своих предшественников  на
престоле покончить  с  крепостным  правом.  Љак и  их, его так  же пугали  и
подгонЯли  опасениЯ  возможных  крестьЯнских  беспорЯдков.  ЉрестьЯне же  во
второй  половине  1850-х  годов  волновались   не  больше,  чем  в   прежние
десЯтилетиЯ,  скажем, в  1857-1858 годах отмечено  70 беспорЯдков (в  девЯти
случаЯх правительству, правда, пришлось прибегнуть к помощи военных команд).
10% этих волнений были вызваны распорЯжениЯми помещиков о переселении селЯн,
то  есть носили  чисто  локальный характер.  Ћднако  крепостные напрЯженно и
Явственно ожидали  перемен,  а  степень  напрЯженности  этих ожидании власть
могла оценить вполне  объективно. Њолчавший  и ожидавший  скорой  воли народ
представлЯлсЯ  ей  не менее  опасным, чем народ  бунтующий. ‚  этих условиЯх
возможный  дворЯнский  протест  против  отмены  крепостного  права   казалсЯ
Ђлександру  II не таким страшным.  ‘тараЯ российскаЯ дилемма, что реальнее -
народный  бунт  или  гвардейско-сановный  дворцовый  переворот?  -  решалась
верховной властью в конце 1850-х годов в пользу первой возможности.
     Џомимо  этого  существовал  и  целый  рЯд  других  причин,  заставивших
императора отважитьсЯ  на отмену крепостного  права. ‡десь и  утрата ђоссией
международного  престижа,  и  состоЯние  ее  вооруженных  сил,  и  кризис  в
экономике, и не оправдавшаЯ себЯ система  управлениЯ страной. ’аким образом,
Ђлександр  Ќиколаевич  сделалсЯ   сторонником   реформ  не  в  силу  личных,
выношенных с  детства убеждений, а как государственный деЯтель, длЯ которого
превыше  всего  стоЯли  престиж,  величие и  спокойствие державы.  €зменение
взглЯдов   правителЯ  не  сопровождалось  Яростным   проклЯтием  прошлому  и
воспеванием броска к будущему. ђечь скорее может идти  о естественной, пусть
и  не до конца осознанной и последовательной,  трансформации понЯтий. €  это
нормально, ведь, по  словам Џушкина, "только глупец не  менЯетсЯ". ‘казанное
нисколько  не умалЯет заслуг императора,  а делает их даже более  важными  и
ценными, поскольку он  сумел  стойко и честно  повести дело, не опираЯсь  на
выработанные  издавна  взглЯды и  симпатии,  ставЯ  во  главу  угла  принцип
государственной необходимости.
     ђешение императора, еще  не слишком Ясное, не получившее окончательного
оформлениЯ, было  неоднозначно  встречено в  обществе.  ќта  неоднозначность
выражалась не только в приЯтии или неприЯтии самой идеи грЯдущей реформы, но
и в  оценке сложностей, свЯзанных с отменой крепостного права.  ‘ерьезный  и
вдумчивый  наблюдатель,  долгое  времЯ проживший  в Ђнглии,  ‘. ђ.  ‚оронцов
писал: "Џроизвести столь существенное изменение в наиболее  обширной во всем
мире   империи,  среди   народа   свыше  30  миллионов,   неподготовленного,
невежественного и развращенного,  и сделать это в то  времЯ,  когда  на всем
континенте  происходит  брожение умов, это  значит,  не скажу  рисковать, но
наверное  привести  в  волнение страну, вызвать падение трона  и  разрушение
империи. ЌельзЯ сразу совершить  прыжок из рабства в свободу без того, чтобы
не впасть в анархию, котораЯ хуже рабства".
     ’ак  начинала выстраиватьсЯ  перваЯ,  но  далеко не  последнЯЯ  идейнаЯ
оппозициЯ  крестьЯнской  реформе,   а,  как   свидетельствует  опыт,  личнаЯ
заинтересованность  становитсЯ   более   могущественной,   если   пользуетсЯ
идеологическими  подпорками.  ‚  годы  правлениЯ Ђлександра II  определились
несколько  оппозиционных  группировок,  соединившихсЯ,  в  конце  концов,  в
антиреформаторское  течение.  ‚о-первых,  российское   "пошехонье",  которое
инстинктивно воспринимало в штыки всЯкие новшества, видЯ в них угрозу своему
животно-растительному существованию.  ‚о-вторых,  это были люди, не желавшие
расставатьсЯ  с   господством  над   крестьЯнами   и  терЯть   монополию  на
государственную службу,  поскольку  считали  дворЯнство и только  дворЯнство
"солью"  русской  жизни. ‚-третьих,  те,  кто говорил о потере в ходе реформ
национальных  ценностей,  так  как  перемены  ЯвлЯлись  копиЯми  европейских
оригиналов,   а   эти   оригиналы   в   1840-1850-х   годах  показали   свою
нестабильность. € тем не менее император не отступал.
     ‚ 1856 году, будучи  в  Њоскве, Ђлександр  II  вынужден  был экспромтом
высказатьсЯ по  проблеме крепостничества на  обеде, устроенном  в  его честь
местным дворЯнством.  ‚ызванный на откровенный разговор генерал-губернатором
Њосквы  Ђ.  Ђ.  ‡акревским, он сказал: "џ  узнал,  господа,  что между  вами
разнеслись слухи о намерении  моем уничтожить крепостное право. ‚ отвращении
разных  неосновательных  толков по предмету  столь важному, Я  считаю нужным
объЯвить всем вам, что Я не имею намерени