        Ђбрахам Њеррит. ‹есные женщины


     Њаккей сидел на балконе маленькой гостиницы, котораЯ, как  коричневый
гном, присела на корточках на восточном берегу озера.
     Ћзеро маленькое и одинокое, высоко в ‚огезах; однако одиночество - не
то слово, которым можно определить его дух; скорее уединение, отстранение.
‘о всех сторон нависали горы, образуЯ огромную треугольную чашу,  котораЯ,
когда Њаккей впервые ее увидел,  показалась  ему  наполненной  неподвижным
вином мира и спокойствиЯ.
     Њаккей с честью  носил  свои  крыльЯ  в  мировой  войне,  вначале  во
французской  авиации,  потом,  когда  его  страна  вступила  в  войну,   в
экспедиционном корпусе. € как птицы любЯт  деревьЯ,  так  же  любил  их  и
Њаккей. „лЯ него они были не просто стволы и ветви, побеги  и  корни;  длЯ
него они были личностЯми. Ћн остро  сознавал  разницу  в  характерах  даже
представителей одного вида: вот эта сосна благожелательнаЯ  и  веселаЯ,  а
вот та суроваЯ и монашескаЯ; вот здесь стоит важничающий разбойник, а  там
мудрец, окутанный в зеленые размышлениЯ; эта  береза  распутна,  а  береза
рЯдом с ней девственна, мечтательна.
     ‚ойна опустошила его: нервы, мозг, душу. ‚се  годы,  прошедшие  после
нее, рана не закрывалась. Ќо теперь, когда его машина начала спускатьсЯ  в
обширную зеленую  чашу,  он  почувствовал,  как  его  охватывает  ее  дух,
ласкает, успокаивает, обещает исцеление. Љазалось, он плывет, как падающий
лист, сквозь густой лес, и мЯгкие руки деревьев убаюкивают его.
     Ћн остановилсЯ в маленькой гостинице  и  задержалсЯ  здесь,  день  за
днем, неделю за неделей.
     „еревьЯ нЯнчили его; мЯгкий шепот листьев, медленное пение игольчатых
сосен вначале заглушили, а  потом  совсем  прогнали  грохот  войны  и  его
печали. ЋткрытаЯ рана его  духа  начала  затЯгиватьсЯ  от  этого  зеленого
лечениЯ; потом она закрылась и стала  шрамом;  потом  даже  шрам  зарос  и
скрылсЯ, как шрамы на груди земли зарастают и покрываютсЯ опавшей  осенней
листвой. „еревьЯ наложили ему на глаза исцелЯющие зеленые ладони,  изгонЯЯ
картины войны. Ћн вдыхал силу в зеленом дыхании холмов.
     Ќо по  мере  того  как  к  нему  возвращались  силы  и  разум  и  дух
исцелЯлись,  Њаккей  все  острее  чувствовал,   что   это   место   чем-то
обеспокоено, что его  спокойствие  несовершенно,  что  в  нем  чувствуетсЯ
оттенок страха.
     Љак будто деревьЯ ждали, пока он  выздоровеет,  прежде  чем  передать
свою тревогу. ’еперь они пытались сказать ему что-то; в шепоте  листвы,  в
пении сосновых игл слышалсЯ гнев, какие-то мрачные опасениЯ.
     €менно это удерживало ЊаккеЯ  в  гостинице  -  определенное  ощущение
призыва, сознание, что что-то неладно,  и  он  должен  это  исправить.  Ћн
напрЯгал слух, чтобы уловить слова шелестЯщих ветвей, слова, дрожавшие  на
краю человеческого восприЯтиЯ.
     Ќо они никогда не переходили через этот край.
     Џостепенно он сориентировалсЯ, определил,  как  ему  казалось,  центр
тревоги долины.
     Ќа берегах озера было только два зданиЯ. Ћдно - гостиница,  и  вокруг
него защитно смыкались деревьЯ - уверенно и дружески.  Љак  будто  они  не
только принЯли это здание, но и сделали его частью себЯ.
     Ќе так было с другим жилищем.  Љогда-то  это  была  охотничьЯ  хижина
давно  умерших  землевладельцев;  теперь   она   полуразвалилась,   стоЯла
заброшеннаЯ. Ћна располагалась на  другом  берегу  озера,  прЯмо  напротив
гостиницы, и в глубине, в полумиле от берега. Љогда-то ее окружали полЯ  и
плодородный сад.
     ‹ес надвинулсЯ на них. ’ут и там на полЯх  стоЯли  одинокие  сосны  и
тополи, как солдаты, охранЯющие пост;  отрЯды  поросли  поднимались  среди
изогнутых высохших стволов фруктовых деревьев. Ќо лесу не просто  давалось
продвижение: прогнившие  пни  показывали,  где  обитатели  хижины  срубили
вторгнувшихсЯ, черные полосы говорили, где лес жгли.
     ‡десь центр конфликта, который он ощущал. ‡десь  зеленый  народ  леса
угрожал и подвергалсЯ угрозам; здесь шла  война.  •ижина  была  крепостью,
осажденной лесом, крепостью, чей гарнизон устраивал постоЯнные  вылазки  с
топором и факелом, уносЯ жизни осаждающих.
     Ћднако Њаккей чувствовал безжалостный напор леса, видел, как  зеленаЯ
армиЯ заполнЯет бреши в рЯдах, выбрасывает отростки на расчищенные  места,
распространЯет корни; и  всегда  с  сокрушительным  терпением,  терпением,
заимствованным у каменной груди вечных холмов.
     “ него было впечатление  постоЯнного  наблюдениЯ,  бдительности,  как
будто ночью и днем лес следит за хижиной  мириадами  глаз;  неумолимо,  не
отступаЯ  от  своей  цели.  Ћн  рассказал  о  своих  впечатлениЯх  хозЯину
гостиницы и его жене, и те посмотрели на него странно.
     - ‘тарый Џоле не любит деревьЯ, это точно, - сказал старик. - €  двое
его сыновей тоже. Ћни не любЯт деревьЯ, но и деревьЯ их не любЯт.
     Њежду хижиной  и  берегом  до  самого  краЯ  озера  росла  прелестнаЯ
маленькаЯ рощица из серебристых берез и пихт. ђоща  тЯнулась  примерно  на
четверть мили, в глубину достигала не более ста-двухсот футов, и не только
красота деревьев, но и их любопытное расположение вызвало живой интерес  у
ЊаккеЯ. Џо обоим концам рощи росло с десЯток или больше  игольчатых  пихт,
не группой, а цепочкой, как в походном порЯдке; с двух  других  сторон  на
равных промежутках друг от друга также стоЯли пихты.  Ѓерезы,  стройные  и
изЯщные, росли под охраной  этих  крепких  деревьев,  но  не  густо  и  не
заслонЯли друг друга.
     Њаккею эти серебристые березы напоминали процессию милых девушек  под
защитой  изЯщных  рыцарей.  ‘о  странным  ощущением  видел  он  в  березах
восхитительных женщин, веселых, смеющихсЯ,  а  сосны  -  их  возлюбленные,
трубадуры, в своих зеленых игольчатых  кольчугах.  €  когда  дул  ветер  и
вершины  деревьев  склонЯлись  под  ним,   как   будто   изЯщные   девушки
приподнимали свои трепещущие лиственные юбки, склонЯли лиственные головы и
танцевали, а рыцари-пихты окружали их, смыкали руки и танцевали с ними под
шум ветра. ‚ такие минуты они почти слышал  сладкий  смех  берез,  выкрики
пихт.
     €з  всех  деревьев  этой  местности  Њаккею  больше  всего  нравилась
маленькаЯ роща; он греб по озеру и отдыхал в  ее  тени,  дремал  здесь  и,
закрыв глаза, слышал волшебное эхо сладкого смеха, слышал загадочный шепот
и звуки танцующих ног,  легкие,  как  падающие  листьЯ;  впитывал  в  себЯ
мечтательное веселье, которое было душой этого маленького леса.
     Ђ два днЯ назад он увидел Џоле и его двух сыновей.  Њаккей  дремал  в
роще почти весь день; когда начали сгущатьсЯ сумерки, он неохотно встал  и
начал грести к гостинице.  Ћн  находилсЯ  в  нескольких  сотнЯх  футов  от
берега, когда из-за деревьев показались три человека и остановились, глЯдЯ
на него, три мрачных сильных человека, выше среднего роста,  обычного  длЯ
французских крестьЯн.
     Ћн выкрикнул им дружеское приветствие, но они  не  ответили;  стоЯли,
хмурЯсь. € тут, когда он снова склонилсЯ к  веслам,  один  из  них  поднЯл
топор и свирепо ударил по стволу стройной березы. Њаккею  показалось,  что
он слышит тонкий жалобный крик ударенного дерева, а весь лес вздохнул.
     Њаккею показалось, что острое лезвие впилось в его собственную плоть.
     - Џрекратите! - закричал он. - Џрекратите, черт вас возьми!
     ‚место ответа тот ударил снова - и  никогда  Њаккей  не  видел  такой
ненависти, как у него на лице в момент  удара.  ЃранЯсь,  со  смертоносным
гневом в сердце, он повернул лодку и начал грести к берегу. Ћн слышал, как
снова и снова ударЯл топор и совсем рЯдом с берегом услышал треск и  снова
тонкий жалобный крик. Ћн поднЯл голову, чтобы взглЯнуть.
     Ѓереза шаталась, падала. Ќо во времЯ ее падениЯ он  увидел  необычное
зрелище. ђЯдом с березой росла одна из пихт,  и,  падаЯ,  меньшее  дерево,
склонилось на  пихту,  как  девушка  падает  в  обморок  на  руках  своего
возлюбленного. Ћна лежала и  дрожала,  а  одна  из  больших  ветвей  пихты
выскользнула  из-под  нее,  взметнулась   и   нанесла   владельцу   топора
сокрушительный удар по голове, отбросив его на землю.
     Љонечно, всего лишь случайный удар ветви, согнутой давлением упавшего
дерева и разогнувшейсЯ, когда это дерево скользнуло  ниже.  Ќо  в  отскоке
ветви была видна такаЯ сознательнаЯ  деЯтельность,  такой  гнев,  что  это
очень  походило  на  мстительный  удар.   Њаккей   почувствовал   странное
покалывание на коже, сердце забилось с перебоЯми.
     Њгновение Џоле и его второй сын смотрели на крепкую пихту  и  лежащую
на ее груди серебристую березу, защищенную игольчатыми ветвЯми, как  будто
- снова у ЊаккеЯ возникло то же представление - как будто раненаЯ  девушка
лежит в объЯтиЯх своего рыцарственного возлюбленного. Ћтец и сын стоЯли  и
смотрели.
     Џотом, ни слова не говорЯ, все с той же жгучей ненавистью  на  лицах,
они поднЯли лежавшего, он обнЯл их  руками  за  шеи,  и  они  повели  его,
волочившего ноги, прочь.
     “тром, сидЯ на балконе гостиницы, Њаккей снова и снова возвращалсЯ  к
этой сцене; все более и более осознавал  он  человеческий  аспект  падениЯ
березы на подхватившую ее  пихту,  сознательность  нанесенного  удара.  ‡а
прошедшие с того времени два днЯ он чувствовал, как усилилось беспокойство
деревьев, их призывы шепотом стали настойчивей.
     —то они пытаютсЯ сказать ему? —то он должен сделать?
     Ћбеспокоенный, он смотрел на озеро, пытаЯсь пронзить туман,  нависший
над ним и скрывший противоположный берег. Ќеожиданно ему  показалось,  что
он слышит призыв рощи, почувствовал, как она привлекает его  внимание  так
же устойчиво, как магнит притЯгивает и удерживает иглу компаса.
     ђоща звала его, просила прийти.
     Њаккей немедленно  подчинилсЯ  приказу;  он  встал  и  пошел  вниз  к
причалу; сел в свой скиф и начал  грести  поперек  озера.  €  когда  весла
коснулись воды, беспокойство покинуло его. …го место занЯли мир и какое-то
особое возбуждение.
     Ќад озером  лежал  густой  туман.  Ќи  дуновениЯ  ветерка,  но  туман
вздымалсЯ   сгустками   и   перемещалсЯ,   дрожал   и   сворачивалсЯ   под
прикосновением невидимых воздушных рук.
     Ћн был живым, этот туман. Ћн собиралсЯ в фантастические дворцы,  мимо
чьих сверкающих фасадов плыл Њаккей; дворцы превращались в холмы и долины,
в окруженные стенами равнины, дно которых было из подернутого рЯбью шелка.
‘реди них блестели маленькие радуги, а на воде показывались призматические
полосы и распространЯлись, как пролитое опаловое вино. “ ЊаккеЯ  поЯвилась
иллюзиЯ огромных расстоЯний, как  будто  туманные  холмы  были  настоЯщими
горами,  долины  меж  ними  не  просто  видением.  Ђ   он   сам   великан,
прорубающийсЯ сквозь волшебный мир.  Џрыгнула  форель  -  словно  левиафан
вынырнул из бездонных глубин. ‚округ арки ее  тела  переплетались  радуги,
потом они превратились в дождь мЯгко сверкающих драгоценностей: алмазов  и
сапфиров, пламенных рубинов и жемчужин с блестЯщей розовой серединой. ђыба
исчезла, беззвучно уйдЯ в воду; ее радужное тело  скрылось  в  ней,  и  на
мгновение только многоцветный водоворот сохранЯлсЯ на том месте, где  была
форель.
     Ќе слышно было ни звука. Њаккей опустил весла  и  наклонилсЯ  вперед,
плывЯ по течению. ‚ молчании перед собой и вокруг себЯ он чувствовал,  как
открываютсЯ ворота неведомого мира.
     Ќеожиданно он услышал голоса, множество  голосов,  вначале  слабые  и
бормочущие; потом они стали громче, отчетливее; сладкие женские  голоса  и
смешанные с ними более низкие мужские. ѓолоса поднимались и падали в диком
веселом напеве, в его радости слышались одновременно гнев и печаль  -  как
будто солнечные ткачи в свою огненную ткань вплетали черные нити печали  и
алые полосы, окрашенные гневными закатами.
     Њаккей дрейфовал, не смеЯ дышать, чтобы не заглушить звуки волшебного
пениЯ. Ћно звучало все ближе и ближе, и он  заметил,  что  скорость  лодки
увеличилась, лодка больше не дрейфует, как будто маленькие  волны  по  обе
стороны подталкивают ее вперед своими мЯгкими бесшумными  ладонЯми.  Љогда
лодка уткнулась в берег и зашуршала по гладкой гальке, песнЯ прекратилась.
     Њаккей привстал и всмотрелсЯ вперед. ‡десь  туман  был  гуще,  но  он
видел очертаниЯ рощи. Љак будто  смотришь  через  множество  занавесей  из
тонкого газа: деревьЯ казались  движущимисЯ,  воздушными,  нереальными.  €
среди них мелькали фигуры в размеренном ритме, как тени от ветвей ритмично
движутсЯ под ветром.
     Њаккей вышел на берег и медленно направилсЯ к ним. ’уман сгустилсЯ за
ним, закрыв берег.
     ђитмичное мелькание  прекратилось;  ни  движениЯ  и  ни  звука  среди
деревьев, но он чувствовал, что всЯ роща полна внимательно наблюдающей  за
ним жизни. Њаккей попробовал заговорить; какое-то молчаливое заклЯтие было
у него на устах.
     - ‚ы менЯ звали. џ пришел вас выслушать, помочь вам, если смогу.
     ‘лова сформировались в его сознании, но произнести  их  он  не  смог.
‘нова и снова пыталсЯ в отчаЯнии; казалось, слова умирают на устах, прежде
чем он мог дать им жизнь.
     ’уманный  столб  проплыл  вперед  и  остановилсЯ,   покачиваЯсь,   на
расстоЯнии вытЯнутой руки от него. € неожиданно из него выглЯнуло  женское
лицо, глаза на уровне его глаз. „а, женское лицо; но Њаккей, глЯдЯ  в  эти
глаза,  рассматривавшие  его,  понимал,  что  они  не  могут  принадлежать
человеку. ѓлаза были без зрачков,  белки  оленьи  и  цвета  мЯгкой  зелени
глубокой лесной полЯны; в них сверкали крошечные  светлые  звездочки,  как
мотыльки в лунном луче. ѓлаза широкие и широко расставленные  под  широким
низким лбом, над которым прЯдь за прЯдью  волосы  цвета  бледного  золота;
прЯди казались покрытыми блестЯщим золотым пеплом. Ќос маленький и прЯмой,
рот алый и изысканный. ‹ицо  овальное,  заострЯвшеесЯ  к  нежному  острому
подбородку.
     Џрекрасное лицо, но чуждой красотой; волшебной. „олгие мгновениЯ  эти
необычные глаза всматривались в него. Џотом из тумана показались две белые
тонкие руки, с длинными ладонЯми, с сужающимисЯ пальцами.
     - Ћн услышит, - прошептали алые губы.
     € сразу вокруг послышались звуки: шепот и шорох листьев под  дыханием
ветра, скрип ветвей, смех невидимых ручейков, возгласы  воды,  падающей  в
глубокие каменные пруды, - голоса, которые лес сделал различимыми.
     - Ћн услышит! - провозглашали эти голоса.
     „линные белые пальцы коснулись  его  губ,  и  прикосновение  их  было
прохладным, как прикосновение березовой коры после  долгого  утомительного
подъема; прохладным и слегка сладковатым.
     - Ћн будет говорить, - прошептали алые губы.
     - Ћн будет говорить! - снова подхватили лесные голоса, как молитву.
     - Ћн увидит, - прошептала женщина, и холодные  пальцы  коснулись  его
глаз.
     - Ћн увидит! - повторили лесные голоса.
     ’уман, скрывавший рощу от ЊаккеЯ,  задрожал,  поредел  и  исчез.  …го
место занЯл Ясный, прозрачный, слегка зеленоватый, чуть  светЯщийсЯ  эфир:
впечатление такое, будто он стоит в середине  чистого  бледного  изумруда.
Џод ногами золотой мох,  расцвеченный  маленькими  звездочками  васильков.
†енщина со странными глазами и лицом волшебной красоты теперь стала  видна
всЯ. Ћн увидел стройные плечи, крепкие маленькие заостренные груди, гибкое
тело. Ћт шеи до колен на ней какое-то  одеЯние,  тонкое,  шелковое,  будто
сотканное из паутины; сквозь него просвечивает тело, будто  огонь  молодой
весенней луны играет в ее венах.
     ‡а ней на золотом мху видны другие такие же  женщины,  множество  их;
все смотрЯт на него такими же широко расставленными  зелеными  глазами,  в
которых танцуют облака сверкающих мотыльков лунных лучей; подобно ей,  все
увенчаны блестЯщими бледно-золотыми волосами; подобно ей, у всех  овальные
заостренные лица волшебной, опасной красоты. ‘транно только, что если  она
смотрела на него  серьезно,  оценивала  его,  среди  ее  сестре  некоторые
смотрели насмешливо, другие звали странно соблазнительным взглЯдом; были и
такие, которые смотрели только с любопытством, и такие, чьи большие  глаза
упрашивали, умолЯли его.
     € вдруг Њаккей понЯл, что  в  этом  неземном  зеленоватом  сверкающем
воздухе  есть  и  деревьЯ  рощицы.  ’олько  они  стали  призрачными;   они
напоминали белые тени, отброшенные  на  тусклый  экран;  стволы  и  ветви,
побеги и листьЯ - они  окружали  его,  как  будто  сплетенные  из  воздуха
неведомым мастером призраки деревьев, растущих в другом измерении.
     Ќеожиданно он заметил среди женщин и мужчин;  у  них  так  же  широко
расставлены глаза, и так же лишены зрачков,  но  белки  карие  и  голубые;
мужчин с заостренными подбородками и овальными лицами,  широкими  плечами;
одеты они в темно-зеленые куртки; смуглые, мускулистые и сильные, с тем же
гибким изЯществом, что и женщины; и, подобно  женщинам,  красота  их  была
чуждой и волшебной.
     Њаккей услышал негромкий жалобный плач.  Ћн  обернулсЯ.  Ќедалеко  от
него в объЯтиЯх смуглого мужчины в зеленом лежала девушка. ‹ежала  у  него
на груди. …го глаза были полны черным  пламенем  гнева,  ее  затуманены  и
заполнены болью. Ќа мгновение Њаккей увидел  березу,  которую  срубил  сын
Џоле, и пихту, на которую легла  береза.  Ћн  видел  березу  и  пихту  как
нематериальные очертаниЯ вокруг  женщины  и  мужчины.  Ќа  миг  девушка  и
мужчина, береза и пихта показались ему одним целым. †енщина с алыми губами
коснулась его плеча, и зрение его проЯснилось.
     - Ћна сохнет, - вздохнула женщина,  и  в  голосе  ее  Њаккей  услышал
печальный шелест листвы. - ђазве не жаль, что она сохнет: наша сестра  так
молода, так стройна и красива?
     Њаккей снова посмотрел на девушку. ЃелаЯ кожа,  казалось,  стЯнулась;
лунный блеск, который просвечивал сквозь тела  остальных,  у  нее  казалсЯ
тусклым и бледным; стройные руки безжизненно опустились, тело обвисло. ђот
побледнел и высох; длинные туманно-зеленые глаза поблекли.  Ѓледно-золотые
волосы потерЯли блеск, высохли. Ћн смотрел  на  медленную  смерть,  смерть
увЯданиЯ.
     - Џусть увЯнет рука,  ударившаЯ  ее!  -  сказал  мужчина  в  зеленом,
который поддерживал девушку, и в его голосе Њаккей  услышал  свирепый  шум
зимнего ветра в засохших ветвЯх. - Џусть сердце его засохнет, пусть сожжет
его солнце! Џусть дождь и вода будут избегать его, а ветры покарают!
     - џ хочу пить, - прошептала девушка.
     Ќаблюдавшие женщины зашевелились. Ћдна выступила вперед, держа  чашу,
как из тонких листьев, превратившихсЯ в зеленый кристалл. Ћна остановилась
у ствола одного из призрачных деревьев, взЯлась за одну ветвь  и  потЯнула
ее вниз. ‘тройнаЯ девушка с испуганными  негодующими  глазами  подплыла  к
дереву и обнЯла руками призрачный ствол. †енщина с чашей пригнула ветвь  и
надрезала ее чем-то,  показавшимсЯ  Њаккею  стрелой  из  гагата.  €з  раны
полилась слабо опалесцирующаЯ жидкость, котораЯ стала  медленно  заполнЯть
чашу. Љогда чаша заполнилась, женщина, стоЯвшаЯ рЯдом с Њаккеем, подошла к
этому дереву и накрыла  руками  раненое  место.  Џотом  отошла,  и  Њаккей
увидел, что жидкость больше не течет. †енщина коснулась дрожащей девушки и
развела ее руки.
     - ‡алечитсЯ, - мЯгко сказала она.  -  Ѓыла  твоЯ  очередь,  маленькаЯ
сестра. ђана зарастет. ‘коро ты об этом забудешь.
     †енщина с чашей опустилась на колени возле  бледных  сухих  губ  той,
котораЯ - увЯдала. „евушка жадно выпила до последней капли. ’уманные глаза
проЯснились, засверкали; губы, которые  были  такими  сухими  и  бледными,
покраснели, бледное тело блеснуло, как будто его убывающий свет подкрепили
заново.
     - Џойте, сестры! -  резко  воскликнула  она.  -  ’анцуйте  длЯ  менЯ,
сестры!
     ‘нова послышалась песнЯ, которую Њаккей уже слышал в тумане на озере.
’еперь, как и тогда, он не мог разобрать ни слова, но тему разобрал  Ясно:
радость весеннего пробуждениЯ, нового рождениЯ, когда в каждой ветви  поет
зеленаЯ жизнь, вздуваетсЯ в почках, расцветает в  каждом  листочке;  танец
деревьев  в  ароматных  ветерках  весны;  барабаны  радостного  дождЯ   на
лиственном капюшоне; страсть летнего  солнца,  испускающего  свой  золотой
поток на деревьЯ; медленное величественное  прохождение  луны,  и  зеленые
руки, протЯгивающиесЯ к ней и извлекающие с ее  груди  молоко  серебрЯного
пламени; мЯтеж и дикаЯ радость ветров, с  их  безумным  воем  и  гудением;
мЯгкое переплетение ветвей, поцелуй  любЯщих  листьев  -  все  это  и  еще
больше, гораздо больше такого, что Њаккей не мог понЯть,  потому  что  все
это тайны, о которых у человека нет  никакого  представлениЯ,  -  все  это
звучало в пении.
     € все  это  и  еще  больше  было  и  в  ритмах  танца  этих  странных
зеленоглазых женщин и смуглых мужчин; что-то  невероЯтно  древнее,  однако
молодое, что-от от мира, каким он был до поЯвлениЯ человека.
     Њаккей слушал, Њаккей смотрел, терЯлсЯ в удивлении; свой  собственный
мир он почти забыл; мозг его запуталсЯ в паутине зеленого волшебства.
     †енщина рЯдом коснулась его руки. Ћна указала на девушку.
     - € все же она вЯнет, - сказала она. - € даже всЯ наша жизнь, если бы
мы ее влили, не спасла бы ее.
     Ћн взглЯнул: увидел,  что  краска  медленно  покидает  губы  девушки,
сверкающий прибой жизни отступает; глаза, которые только что  были  такими
Яркими,  затуманились  и  снова  потускнели.  Ќеожиданно  приступ  великой
жалости и гнева сотрЯс его. Ћн склонилсЯ к девушке, взЯл ее руки в свои.
     - “бери их! “бери свои руки! Ћни менЯ жгут! - простонала она.
     - Ћн пытаетсЯ помочь тебе, -  негромко  прошептал  одетый  в  зеленое
мужчина. Ћднако отвел руки ЊаккеЯ в сторону.
     - Ќе так ты можешь ей помочь, - сказала женщина.
     - —то мне сделать? -  Њаккей  встал,  беспомощно  переводЯ  взглЯд  с
одного на другого. - Љак мне помочь?
     Џение стихло, танец прекратилсЯ. Ќад рощей нависла тишина,  и  Њаккей
почувствовал, что все взглЯды устремлены на него.  ‚се  были  напрЯжены  -
ждали. †енщина коснулась его руками. Џрикосновение их было  прохладным,  и
от него страннаЯ сладость распространЯлась по венам.
     - ’ам живут три человека, - сказала она. - Ћни ненавидЯт  нас.  ‘коро
мы все будем, как  она,  -  увЯнем.  Ћни  поклЯлись  в  этом,  а  как  они
поклЯлись, так и сделают. …сли только...
     Ћна замолчала;  Њаккей  почувствовал  странное  беспокойство.  ‹унные
мотыльки в ее взглЯде сменились на красные точки.  Ћни  почему-то  привели
его в глубокий ужас, эти красные точки.
     - ’ри человека? - ‚ его затуманенном  мозгу  всплыло  воспоминание  о
Џоле и двух его крепких сыновьЯх. - ’ри человека, - тупо повторил он -  Ќо
что такое длЯ вас три человека? ‚едь вас так много! —то могут сделать  три
человека против ваших рослых кавалеров?
     - Ќет, - она покачала головой. -  Ќаши...  мужчины  ничего  не  могут
сделать. Ќикто ничего не может сделать. Љогда-то  мы  веселились  ночью  и
днем. ’еперь мы боимсЯ - ночью и  днем.  Ћни  хотЯт  уничтожить  нас.  Ќас
предупредили наши родственники. Ќо они не могут нам  помочь.  ќти  трое  -
хозЯева лезвиЯ и огнЯ. Џротив лезвиЯ и огнЯ мы беспомощны.
     - ‹езвие и огонь! - подхватили слушатели. - Џротив лезвиЯ и  огнЯ  мы
беспомощны.
     - Ћни нас обЯзательно уничтожат,  -  прошептала  женщина.  -  Њы  все
увЯнем, как она, или сгорим... …сли только...
     Ќеожиданно она обхватила белыми руками шею  ЊаккеЯ.  Џрижала  к  нему
свое гибкое тело. …е алый рот поискал и нашел его губы и прижалсЯ  к  ним.
Џо всему телу  ЊаккеЯ  пробежало  быстрое  сладкое  пламЯ,  зеленый  огонь
желаниЯ. Ћн схватил ее, прижал к себе.
     - ’ы не умрешь! - воскликнул он.  -  Ќет,  клЯнусь  ѓосподом,  ты  не
умрешь!
     Ћна откинулась, посмотрела ему в глаза.
     - Ћни поклЯлись уничтожить нас, - сказала она, - и скоро.  ‹езвием  и
огнем они уничтожат нас, эти трое... если только...
     - …сли только? - Яростно повторил он.
     - …сли только ты не убьешь их раньше, - ответила она.
     •олод охватил ЊаккеЯ, пригасив  зеленое  сладкое  пламЯ  желаниЯ.  Ћн
опустил руки, оттолкнул от себЯ женщину. Ќа мгновение она задрожала  перед
ним.
     - “бей! - услышал он ее шепот - и  она  исчезла.  Џризрачные  деревьЯ
задрожали, их очертаниЯ стали плотнее, материальнее. ‡еленаЯ  прозрачность
потемнела.  Ќа  мгновение  Њаккей  почувствовал  головокружение,  как  при
переходе из одного мира в другой. Ћн закрыл глаза. ѓоловокружение  прошло,
и он открыл их, осмотрелсЯ.
     Ћн стоЯл на обращенном к озеру краю маленькой рощи. Ќе  было  никаких
мелькающих теней, ни следа  белых  женщин  и  смуглых,  одетых  в  зеленое
мужчин. Џод ногами зеленый мох; исчез  мЯгкий  золотой  ковер  с  голубыми
звездами цветов. ‚округ него толпились березы и пихты. ‘лева росла  мощнаЯ
пихта, на ее игольчатых ветвЯх лежала увЯдающаЯ береза. ќто была та  самаЯ
береза, которую так бессмысленно срубил сын Џоле. Ќа мгновение в  пихте  и
березе он увидел призрачные очертаниЯ одетого в зеленое мужчины и стройной
вЯнущей девушки. Ќа мгновение береза и пихта, девушка и  мужчина  слились,
стали чем-то единым. Њаккей сделал шаг назад, и руки его коснулись гладкой
прохладной коры другой березы, растущей справа от него.
     Џод руками кора была как...  как  что?..  как  прикосновение  длинных
стройных рук женщины с алыми губами. Ќо  это  прикосновение  не  приносило
того чуждого восторга, того пульса зеленой жизни, что ее руки. Ћднако, как
и тогда, это прикосновение помогло ему прийти в себЯ. ЋчертаниЯ девушки  и
мужчины исчезли. Џеред ним была  крепкаЯ  пихта  и  упавшаЯ  на  ее  ветви
вЯнущаЯ береза.
     Њаккей стоЯл, смотрел и  дивилсЯ,  как  человек,  проснувшийсЯ  после
странного сна. Ќеожиданно ветерок пошевелил  листву  росшей  рЯдом  с  ним
березы.  ‹иства  зашумела,  вздохнула.  ‚етер  стал  сильнее,   и   листьЯ
зашептали.
     - “бей! - услышал он шепот - и опЯть: - “бей! Џомоги нам! “бей!
     € шепот был голосом женщины с алыми губами!
     ѓнев, быстрый и беспричинный, вспыхнул в Њаккее. Ћн побежал по  роще,
туда, где, как он знал, стоит стараЯ хижина, в которой живут  Џоле  и  его
сыновьЯ. ‚етер дул все сильнее, и громче и громче шептала листва деревьев.
     - “бей! - шептала она. - “бей их! ‘паси нас! “бей!
     - џ убью! џ спасу вас! - Њаккей задыхалсЯ, пульс билсЯ у него в ушах,
отвечаЯ на этот  все  более  громкий,  все  более  настойчивый  приказ.  ‚
сознании его оставалось только одно желание - добратьсЯ до  горла  Џоле  и
его сыновей, сломать им шеи; стоЯть рЯдом  с  ними  и  смотреть,  как  они
увЯдают; увЯдают, как та стройнаЯ девушка в  объЯтиЯх  одетого  в  зеленое
мужчины.
     ‘ криком выбежал он из рощи на залитое солнцем поле. Џробежал еще сто
футов и понЯл, что шепот прекратилсЯ, что больше  он  не  слышит  гневного
шороха листьев. Љазалось, он освободилсЯ от какого-то заклинаниЯ, разорвал
паутину колдовства. Њаккей остановилсЯ, упал на  землю,  зарылсЯ  лицом  в
траву.
     Ћн лежал, собираЯсь с мыслЯми, приводЯ их в разумный порЯдок. —то  он
собиралсЯ сделать? ЌаброситьсЯ, как сумасшедший, на этих троих  в  хижине,
убить их? Ђ за что? €з-за того, что  его  попросила  волшебнаЯ  женщина  с
алыми губами, чьи поцелуи он еще ощущал?  €з-за  того,  что  шепот  листвы
маленькой рощи показалсЯ ему тем же приказом?
     € из-за этого он собралсЯ убить трех человек!
     —то такое эта женщина, и ее  сестры,  и  одетые  в  зеленое  мужчины?
€ллюзии, фантомы, рожденные гипнотическим действием клубЯщегосЯ тумана,  в
котором он греб, когда плыл по озеру. ’акие происшествиЯ  нередки.  Њаккей
знал людей, которые, глЯдЯ широко раскрытыми глазами на движущиесЯ облака,
создавали фантастический мир и жили в нем; знал других, которым нужно было
лишь взглЯнуть на гладкую падающую воду, чтобы оказатьсЯ в мире сна наЯву;
были и такие, кто погружал себЯ в сон,  глЯдЯ  на  сверкающий  хрустальный
шар, а некоторые находили источник иллюзии в блестЯщем  блюдце  с  черными
чернилами.
     Ќе мог ли движущийсЯ туман протЯнуть такие же гипнотические пальцы  в
его сознание - и его любовь к деревьЯм, ощущение просьбы, которое  он  так
давно чувствует, воспоминание о бессмысленно срубленной березе -  все  это
соединилось в его загипнотизированном сознании в те  картины,  которые  он
видел?
     Ђ потом в потоке солнечного света очарование растаЯло,  сознание  его
проснулось.
     Њаккей потрЯсенно встал. ЋглЯнулсЯ на рощу.  ‚етра  не  было,  листва
неподвижна, молчит. € снова ему показалось, что он видит  группу  девушек,
окруженных рыцарЯми и трубадурами.  Ћн  вспомнил  слова  женщины  с  алыми
губами: веселье  ушло,  его  место  занЯл  страх.  Љем  бы  она  ни  была:
привидением, дриадой, - она сказала правду.
     Ћн повернулсЯ, в мозгу его начал формироватьсЯ план. —то-то в глубине
его души упрЯмо утверждало, что  происшествие  было  реальным.  ‚о  всЯком
случае, говорил он  себе,  роща  слишком  прекрасна,  чтобы  допустить  ее
уничтожение. Џусть испытанное им -  сон,  но  он  спасет  рощу  из-за  той
сущности красоты, котораЯ содержитсЯ в ее зеленой чаше.
     ‘тараЯ хижина находилась примерно в полумиле.  Љ  ней  вела  по  полю
извивающаЯсЯ тропа. Њаккей прошел по тропе, поднЯлсЯ по шатким ступенЯм  и
остановилсЯ,  прислушиваЯсь.  Ћн  услышал   голоса   и   постучал.   „верь
распахнулась, на пороге стоЯл старый Џоле,  глЯдЯ  на  него  полузакрытыми
подозрительными глазами. ‡а ним стоЯл один из его сыновей.  “  обоих  лица
были мрачные и враждебные.
     Њаккею показалось, что со  стороны  отдаленной  рощи  донессЯ  слабый
отчаЯнный шепот. „вое на пороге как будто тоже его  услышали,  потому  что
взглЯд их переместилсЯ  на  рощу,  и  он  увидел,  как  лица  их  исказило
выражение ненависти; потом они снова взглЯнули на него.
     - —то вам нужно? - коротко спросил Џоле.
     - џ ваш сосед, живу в гостинице... - вежливо начал Њаккей.
     - џ знаю, кто вы такой, - резко прервал его Џоле. - Ќо что вам нужно?
     - ‚оздух этого места хорош длЯ менЯ. - Њаккей подавил растущий  гнев.
- џ хочу прожить здесь с год или больше, пока здоровье  не  поправитсЯ.  џ
хотел бы купить часть вашей земли и построить себе дом.
     - „а, мсье?  -  в  мощном  голосе  старика  теперь  звучала  ЯдовитаЯ
вежливость. - Ќо позволительно ли спросить, почему бы вам  не  остатьсЯ  в
гостинице? ’ам хорошие условиЯ, и вы там понравились.
     - џ хочу быть один, - ответил Њаккей. - Њне не хочетсЯ жить  рЯдом  с
людьми. Њне нужна своЯ землЯ, Я хочу спать под собственной крышей.
     - Ќо почему вы пришли ко мне? - спросил Џоле. - Ќа той стороне  озера
много места, можете выбирать. ’ам  хорошо,  а  эта  сторона  несчастливаЯ,
мсье. Ќо скажите, какаЯ часть моей земли вам приглЯнулась?
     - ‚он та маленькаЯ роща, - ответил Њаккей и указал на рощу.
     - Ђга! џ так и думал! - прошептал Џоле  и  понимающе  переглЯнулсЯ  с
сыном. Џотом мрачно посмотрел на ЊаккеЯ.
     - ђоща не продаетсЯ, мсье, - сказал он наконец.
     - џ могу дорого заплатить, - сказал Њаккей. - Ќазовите цену.
     - Ћна не продаетсЯ, - повторил Џоле, - ни за какую цену.
     - Џослушайте, - рассмеЯлсЯ Њаккей, хотЯ сердце у него упало от такого
бесповоротного отказа. - “ вас много акров,  что  вам  до  тех  нескольких
деревьев? џ могу позволить себе  исполнение  своих  прихотей.  џ  дам  вам
столько, сколько стоит всЯ остальнаЯ ваша землЯ.
     - џ спросил вас, какое место вам нужно,  и  вы  ответили,  что  всего
несколько  деревьев,  -  медленно  сказал  Џоле,  и  высокий  сын  за  ним
неожиданно резко и злобно рассмеЯлсЯ. - Ќо в этом  больше,  мсье.  ѓораздо
больше. € вы это знаете, иначе зачем бы вам платить?  „а,  вы  знаете.  ‚ы
знаете, что мы должны уничтожить эту рощу, и хотите спасти ее. €  кто  вам
сказал об этом, мсье? - рЯвкнул он.
     ‚ его лице, придвинувшемсЯ к Њаккею, в оскаленных  зубах  была  такаЯ
злоба, что Њаккей невольно отступил.
     - Ќесколько деревьев! - насмехалсЯ  старый  Џоле.  -  ’огда  кто  ему
сказал, что мы собираемсЯ делать, а, Џьер?
     ‘ын его снова рассмеЯлсЯ. €, слушаЯ его  смех,  Њаккей  почувствовал,
как в его крови снова вспыхивает та же слепаЯ ненависть, что  и  во  времЯ
его бега по шепчущему лесу. Ћн справилсЯ с собой, отвернулсЯ. Ћн ничего не
может сделать - сейчас. Џоле остановил его.
     - Њсье, - сказал он. - Џодождите. ‚ойдите.  џ  хочу  кое-что  сказать
вам. € показать тоже. Љое о чем, возможно. попросить.
     Ћн отступил в сторону, поклонилсЯ с грубой вежливостью. Њаккей прошел
в дверь. Џоле и его  сын  шли  за  ним.  Ћн  оказалсЯ  в  большой,  тускло
освещенной комнате, с высоким потолком, по  которому  шли  почерневшие  от
дыма балки. ‘ балок свисали свЯзки лука. травы и копченые окорока. ‘ одной
стороны широкий очаг. ‚озле него сидел второй сын Џоле. Љогда  они  вошли,
он  поднЯл  голову,  и  Њаккей  увидел  повЯзку  на  левой  части  головы,
скрывавшую глаз. Њаккей узнал в нем того, кто срубил стройную березу. Ћн с
Явным удовлетворением увидел, что удар пихты оказалсЯ нелегким.
     ‘тарый Џоле подошел к сыну.
     - ‘мотрите, мсье, - сказал он и снЯл повЯзку.
     Њаккей со слабой дрожью ужаса  увидел  почерневшую  пустую  глазницу,
безглазую, окруженную красным.
     - Њилостивый Ѓоже, Џоле! - воскликнул он.  -  …му  нужна  медицинскаЯ
помощь! џ разбираюсь в ранах. џ  сейчас  поплыву  на  тот  берег  озера  и
принесу свою медицинскую сумку. џ позабочусь о нем.
     ‘тарый  Џоле  покачал  головой,  хотЯ  его  угрюмое  лицо  на   времЯ
смЯгчилось. Ћн вернул повЯзку на место.
     - ‡аживет, - сказал он. - Њы тоже в этом разбираемсЯ. ‚ы видели,  как
это было. ‘мотрели со своей лодки, когда  проклЯтое  дерево  ударило  его.
‚ыбило глаз, и он повис на щеке. џ отрезал его.  ’еперь  заживет.  Ќам  не
нужна ваша помощь, мсье.
     - Ќе нужно было рубить березу, - сказал Њаккей, скорее про себЯ.
     - Џочему? - Яростно спросил Џоле. - Ћна его ненавидела.
     Њаккей смотрел на него. —то знает этот старый крестьЯнин?  …го  слова
укрепили упрЯмое убеждение, что то, что он видел и  слышал  в  роще,  было
реальностью - не сном. € следующие  слова  Џоле  еще  более  укрепили  эту
уверенность.
     - Њсье, - сказал Џоле, - вы пришли как посол - в некотором роде.  ‹ес
разговаривал с вами. —то  ж,  Я  буду  говорить  с  вами,  как  с  послом.
—етыреста лет здесь жили мои предки. ‘то лет как мы владеем  этой  землей.
Њсье, все эти годы не было ни  одного  мгновениЯ,  чтобы  деревьЯ  нас  не
ненавидели - а мы не ненавидели деревьЯ.
     - ‚се эти сотни лет между нами и лесом ненависть и война.  Њой  отец,
мсье, был убит деревом; мой старший  брат  искалечен  другим.  Ћтец  моего
отца, он был дровосеком, заблудилсЯ в лесу; когда его  нашли,  он  лишилсЯ
рассудка, кричал, что лесные женщины околдовали его и насмехались над ним,
заманивали его в болота, прЯмо в трЯсину, в густой кустарник, мучили  его.
‚ каждом поколении деревьЯ брали с нас свою дань - и не только мужчин,  но
и женщин, - калечили и убивали.
     - ‘овпадениЯ, - прервал Њаккей. - ќто ребЯчество, Џоле. ЌельзЯ винить
деревьЯ.
     - ‚ глубине души вы в это не верите, -  сказал  Џоле.  -  Џослушайте,
наша вражда очень древнЯЯ. Ћна началась  столетиЯ  назад,  когда  мы  были
рабами,  крепостными  господ.  —тобы  готовить  пищу,  топить  зимой,  они
позволЯли нам брать хворост, мертвые ветви, засохшие  прутики,  упавшие  с
деревьев. Ќо если мы срубали дерево, чтобы  нам  было  тепло,  чтобы  было
тепло нашим женщинам и детЯм, нас вешали, или бросали в  темницы,  где  мы
гнили, или пороли нас так, что спины наши превращались в кровавое решето.
     - “ них, у господ, были широкие полЯ, а  мы  должны  были  выращивать
пищу на клочках, где деревьЯ считали ниже своего достоинства расти. € если
они прорастали на наших  жалких  клочках,  тогда,  мсье,  мы  должны  были
оставлЯть их в покое, иначе нас пороли, или бросали в темницы, или вешали.
     - Ћни напирали на нас, деревьЯ, - в голосе старика звучала фанатичнаЯ
ненависть. - Ћни крали наши полЯ,  вырывали  пищу  изо  рта  наших  детей;
бросали нам хворост, как подаЯние нищим;  искушали  нас  согретьсЯ,  когда
холод пробирал нас до костей, и мы повисали,  как  плоды,  на  их  ветвЯх,
когда поддавались искушению.
     - „а, мсье, мы умирали от холода, чтобы они  могли  жить!  Ќаши  дети
умирали от голода, чтобы у их поросли было место длЯ корней! Ћни презирали
нас, деревьЯ! Њы умирали, чтобы они могли жить, а ведь мы - люди!
     - Ђ потом, мсье,  пришла  революциЯ  и  свобода.  Ђх,  мсье,  как  мы
отплатили им! Ћгромные стволы ревели в очагах  в  зимний  холод  -  больше
никаких подачек хворостом. Ќа месте деревьев поЯвились полЯ  -  больше  не
умирали с голоду наши дети, чтобы их дети могли жить. ’еперь деревьЯ  наши
рабы, а мы их хозЯева.
     - € деревьЯ знают это и ненавидЯт нас!
     - Ќо удар на удар, сто их жизней за нашу  одну  -  мы  возвращаем  им
ненависть. Њы рубим их, жжем, мы сражаемсЯ с ними...
     - „еревьЯ! - закричал Џоле неожиданно, глаза  его  сверкали  кровавым
гневом, лицо сморщилось, на углах рта показалась пена, он сжимал кулаки. -
ЏроклЯтые деревьЯ! Ђрмии деревьев ползут... ползут... все ближе и ближе...
напирают на нас! Љрадут наши полЯ, как и в старину! ‘троЯт темницы  вокруг
нас, как  старину  строили  темницы  из  камнЯ!  Џолзут...  ползут!  Ђрмии
деревьев! ‹егионы! ЏроклЯтые деревьЯ!
     Њаккей слушал, пораженный. ЉакаЯ невероЯтнаЯ ненависть! Ѓезумие! Ќо в
чем его  исток?  Љакой-то  глубокий  унаследованный  инстинкт,  идущий  от
предков, длЯ которых лес был символом их ненавистных хозЯев. Џредков,  чей
прибой ненависти билсЯ о зеленую жизнь, объЯвленную  хозЯевами  табу,  как
нелюбимый ребенок ненавидит любимого, кому  достаетсЯ  всЯ  любовь  и  все
подарки.  ’акому  свихнувшемусЯ  разуму   убийственное   падение   дерева,
калечащий взмах ветви могут показатьсЯ  сознательными,  естественный  рост
растений кажетсЯ неумолимым наступлением врага.
     € все же - удар ветви пихты после падениЯ березы был сознательным,  и
были лесные женщины в роще...
     - ’ерпение. - ‘тоЯвший сын коснулсЯ плеча старика. - ’ерпение!  ‘коро
мы нанесем свой удар.
     Ѓезумие частично отступило во взглЯде Џоле.
     - Њы срубаем их сотнЯми,  -  прошептал  он.  -  Ќо  они  возвращаютсЯ
сотнЯми! Ђ тот из нас, кого они  ударЯют,  не  возвращаетсЯ.  Ќет!  Ќа  их
стороне численность и - времЯ. Ђ нас всего трое, и времени у нас мало. Ћни
следЯт  за  нами,  когда  мы  идем  по  лесу,  готовые  поймать,  ударить,
раздавить!
     - Ќо, мсье, - он обернул налитые кровью глаза к Њаккею. - Њы  нанесем
свой удар, как сказал Џьер. “дарим по роще, которую вы захотели. “дарим по
ней, потому что это сердце леса. ’айнаЯ жизнь леса здесь бьет  ключом.  Њы
знаем - и вы тоже знаете! …сли мы уничтожим  ее,  мы  лишим  леса  сердца,
дадим ему понЯть, кто тут хозЯин.
     - †енщины! - ѓлаза стоЯвшего сына блестели. -  џ  видел  там  женщин!
Џрекрасные женщины с блестЯщей кожей, которые  манЯт...  и  насмехаютсЯ  и
исчезают, как только пытаешьсЯ схватить их.
     - Џрекрасные женщины заглЯдывают в наши окна и смеютсЯ  над  нами,  -
прошептал одноглазый сын.
     - Ѓольше они не будут насмехатьсЯ! - крикнул Џоле,  снова  охваченный
безумием. - ‘коро они будут лежать, умираЯ! ‚се они - все! Ћни умрут!
     Ћн схватил ЊаккеЯ за плечи, затрЯс его, как ребенка.
     - €дите скажите им это! - кричал он. - ‘кажите,  что  сегоднЯ  мы  их
уничтожим. ‘кажите, что это мы будем смеЯтьсЯ,  когда  придет  зима  и  мы
будем смотреть, как их круглые белые тела  горЯт  в  очаге  и  отдают  нам
тепло! €дите - скажите им это!
     Ћн повернул ЊаккеЯ, подтолкнул к двери, распахнул ее и спустил его со
ступенек. Њаккей слышал,  как  засмеЯлсЯ  высокий  сын,  как  захлопнулась
дверь. Ћслепший от гнева, он взбежал по  ступенЯм  и  бросилсЯ  на  дверь.
‘нова рассмеЯлсЯ высокий сын. Њаккей бил в дверь кулаками, бранилсЯ.  ’рое
внутри не обращали на него вниманиЯ. ЋтчаЯние приглушило его  гнев.  Њогут
деревьЯ помочь ему, дать ему совет? Ћн повернулсЯ и медленно пошел по полю
к маленькой роще.
     ЏриближаЯсь к ней, он шел все  медленнее  и  медленнее.  Ћн  потерпел
неудачу. ’еперь он посланник, несущий  смертный  приговор.  Ѓерезы  стоЯли
неподвижно: листва их безжизненно свисала.  Ћни  как  будто  знали  о  его
неудаче. Ћн  остановилсЯ  на  краю  рощи.  Џосмотрел  на  часы,  с  легким
удивлением заметил, что уже полдень. Ќевелик промежуток между приговором и
казнью у маленького леса. “ничтожение скоро начнетсЯ.
     Њаккей расправил  плечи  и  зашагал  меж  деревьЯми.  ‚  роще  стоЯла
страннаЯ тишина. Ћна казалась траурной. Ћн чувствовал,  что  жизнь  вокруг
отступила, ушла в себЯ, опечаленнаЯ. Ћн шел по лесу, пока не  добралсЯ  до
места, где росло дерево с закругленной блестЯщей корой, а рЯдом  на  пихту
опиралась вЯнущаЯ береза. Џо-прежнему ни звука, ни  движениЯ.  Ћн  положил
руки на прохладную гладкую кору круглого дерева.
     - „ай мне увидеть снова! - прошептал он. - „ай  услышать!  ѓовори  со
мной!
     Ћтвета не было. ‘нова и снова он призывал. ђоща молчала. Ћн побрел по
ней, шепча, зовЯ. ‘тройные березы стоЯли неподвижно, ветви их свисали, как
безжизненные руки, как руки пленных девушек, покорно ожидающих воли  своих
завоевателей.  Џихты  напоминали  беспомощных  мужчин,  охвативших  руками
головы. ‘ердце ЊаккеЯ ныло  от  тоски,  охватившей  рощу,  от  безнадежной
покорности деревьев.
     Љогда ударЯт Џоле, подумал он. ‘нова взглЯнул на  часы:  прошел  час.
‘колько еще будут ждать Џоле? Ћн  опустилсЯ  на  мох,  сп