,
заросший кинникиником - красной  толокнЯнкой,  этим  низко  стелющимсЯ  по
земле растением не  выше  двух  дюймов,  с  красными  Ягодами  с  горошину
величиной. ‘ейчас они были еще зеленые.  ѓорькие,  как  желчь,  эти  Ягоды
содержали вЯжущее подкреплЯющее вещество. € ’эр поел их. Џотом он  отыскал
Ягоды мыльнЯнки, растущие на кустах,  напоминающих  смородиновые;  на  них
Ягоды уже  начинали  краснеть  и  были  значительно  больше  смородиновых.
€ндейцы едЯт мыльнЯнку при лихорадке. Џрежде чем продолжать свой путь, ’эр
обобрал их немного. Ћни тоже были горькие. Ќаконец, принюхиваЯсь к каждому
дереву, он нашел то, что ему было нужно: сахарную сосну, из ствола которой
местами сочилась свежаЯ смола. ђедкий медведь  не  задержитсЯ  у  сахарной
сосны, когда на ней выступает смола. ќто и было основное лекарство ’эра, и
он принЯлсЯ ее слизывать. ЏоглощаЯ смолу, гризли поглощал вместе с  ней  и
все известные медицине лекарства, которые приготовлЯют из этого  вещества.
Љ тому времени, когда ’эр подошел к концу ущельЯ, его  брюхо  было  набито
разными снадобьЯми, словно аптекарский склад.  ‚  число  лекарств  входила
также хвоЯ ели и пихты. ЃольнаЯ собака ест траву, больной медведь  -  хвою
пихты, если только ему удаетсЯ разжитьсЯ  ею.  Њедведь  набивает  ею  весь
желудок и кишечник также и за час до того, как завалитсЯ в берлогу.
   ‘олнце еще не взошло, когда ’эр добралсЯ до конца ущельЯ,  задержавшись
ненадолго у входа в низкую пещеру в отвесной стене горы. ‘ тех пор как  он
помнил себЯ, только эту пещеру считал он своим родным домом.  Џещера  была
небольшаЯ, но очень глубокаЯ. ‚есь пол ее был устлан мЯгким белым  песком.
Љогда-то, давным-давно, весенний поток просочилсЯ через трещину и  выточил
в горе эту пещеру, в глубине которой так сладко спитсЯ, даже когда снаружи
температура опускаетсЯ до пЯтидесЯти градусов ниже нулЯ.
   „есЯть лет назад мать ’эра забралась сюда и проспала в пещере всю зиму.
Ђ когда вышла весной, то за ней неуклюже ковылЯло трое маленьких медвежат.
Ћдним из них был ’зр. Ћн был еще полуслепым и тельце его было почти  голым
- ведь медвежонок начинает видеть только через пЯть недель после поЯвлениЯ
на свет и в это же времЯ начинает обрастать шерстью. ‘  тех  пор  ’эр  уже
восемь раз отсыпалсЯ в родной пещере.
   ‡ахотелось войти и отлежатьсЯ в глубине, пока не станет  лучше.  Њинуты
две-три гризли  постоЯл  в  нерешительности  у  входа  в  свою  пещеру,  с
наслаждением  втЯгиваЯ  знакомый  запах,   затем   принюхалсЯ   к   ветру,
потЯнувшему  снизу  из  ущельЯ.  —то-то   подсказывало,   что   лучше   не
задерживатьсЯ.
   ‘ западной стороны ущельЯ начиналсЯ крутой подъем на вершину  скалы,  и
’эр стал взбиратьсЯ по нему. ‘олнце уже  успело  взойти  довольно  высоко,
когда гризли добралсЯ до вершины. Ћн задержалсЯ там, чтобы перевести дух и
оглЯдеть сверху свои владениЯ по ту сторону горного хребта.
   Џеред ним открылась долина, еще более  сказочнаЯ,  чем  та,  в  которую
недавно пришли Ѓрюс и ‹енгдон. ‘  того  места,  где  стоЯл  ’эр,  всЯ  она
казалась каким-то волшебным садом. ‚  ширину  она  достигала  добрых  двух
миль. …е обступали зеленые горы. „о их  середины,  до  той  границы,  выше
которой деревьЯ уже не растут, были разбросаны  причудливыми,  живописными
группами на  фоне  Ярко-зеленых  трав  ель  и  пихта.  Ћдни  -  не  больше
декоративных  кущ,  искусственно  высаженных  в  городском  саду.   „ругие
тЯнулись на целые акры и даже  десЯтки  акров.  Ђ  у  подножиЯ  склонов  -
непрерывнаЯ кайма  леса.  €  в  этих  естественных  границах  простиралась
холмистаЯ, пересеченнаЯ равнина, всЯ пестрЯщаЯ розовыми зарослЯми иван-чаЯ
и горного шалфеЯ, зарослЯми шиповника и боЯрышника.  Џо  ее  лощине  бежал
ручей.
   ‘пустившись Ярдов на  четыреста,  ’эр  повернул  на  север.  ’еперь  он
двигалсЯ по зеленому склону, перекочевываЯ от одного перелеска к  другому,
проходЯ в полутора-двух сотнЯх Ярдов над  опушкой  леса.  Ћбычно  в  таких
местах он охотилсЯ за мелкой дичью.
   ’олстые сурки уже  вылезли  погретьсЯ  на  солнышке.  €  их  протЯжный,
ласкающий слух посвист уже  слышалсЯ  сквозь  журчание  горных  потоков  и
наполнЯл воздух музыкой. ѓде-то рЯдом, рукой подать, то и дело  раздавалсЯ
резкий предостерегающий свист, и сурки  распластались  на  земле,  ожидаЯ,
пока огромный  медведь  не  пройдет  своей  дорогой.  Џосвистывание  разом
умолкало, и некоторое времЯ слышалось одно только  безмЯтежное  бормотание
дремлющей долины.
   Ќо ’эру и в голову не приходила мысль  об  охоте.  „важды  повстречалсЯ
дикобраз - любимейшее лакомство, а гризли прошел мимо, даже  не  взглЯнув.
€з чащи пахнуло теплым, свежим запахом карибу, а он и  шагу  не  сделал  к
зарослЯм. ЏроходЯ  мимо  темной  и  узкой  расщелины,  ’эр  услышал  запах
барсука.
   „ва часа, не останавливаЯсь, он все  шел  и  шел  на  север  по  горным
склонам, а потом спустилсЯ к ручью.
   ‡алепившаЯ рану грЯзь начинала твердеть; отыскав заводь, медведь  зашел
в воду по плечи и постоЯл так несколько минут. ‚ода промыла раны. …ще  два
часа брел он по ручью, то и дело припадаЯ к  воде.  €  вот  наступил,  как
говорЯт индейцы, _сапусууин_ - прошло шесть часов  после  грЯзевой  ванны.
џгоды кинникиника и мыльнЯнки, смола сахарной сосны,  хвоЯ  пихты  и  ели,
вода - все вместе  наконец-то  оказало  свое  действие.  ’эр  почувствовал
облегчение. ‘тало настолько лучше, что впервые за  все  это  времЯ  гризли
обернулсЯ в сторону, где остались враги, и зарычал.
   Џлечо все еще саднило, но недомогание как рукой снЯло. Ќесколько  минут
простоЯл гризли не двигаЯсь, раз за разом оглашаЯ округу рычанием, раскаты
которого приобрели теперь новый смысл.
   „о сих пор зверь ни разу не испытывал настоЯщей ненависти... Ћн билсЯ с
медведЯми, но его Ярость в бою не была ненавистью. Ћна начиналась у гризли
мгновенно и так же быстро проходила, не  оставлЯЯ  после  себЯ  теперешней
непрерывно  нараставшей  злобы.  Ћн  просто  зализывал  раны,   нанесенные
вражескими когтЯми, и испытывал полное  блаженство,  стоило  только  унЯть
боль. Ќовое же чувство было совершенно иным.
   Ќенависть к вчерашним врагам сейчас была так  велика,  что  он  не  мог
забыть о ней ни на минуту. Ћн ненавидел и запах человека и  само  странное
существо  с  белым  лицом,  карабкающеесЯ  по  расщелине.  …го   ненависть
простиралась на все, что было свЯзано с тем и другим.
   ќто чувство пробудил в нем инстинкт, а только что пережитое  не  давало
ему задремать. •отЯ до этого он  ни  разу  в  глаза  не  видел  ни  одного
человека, гризли сразу же понЯл, что перед ним - самый  заклЯтый  враг,  и
притом страшнее всех зверей в горах.
   Ћн схватитсЯ с любым медведем. Ќе  уступит  самой  бешеной  из  волчьих
стай. Ќо от человека нужно бежать! ЏрЯтатьсЯ! Ѓыть все времЯ настороже и в
горах  и  в  долинах!  Ќужно  постоЯнно  присматриватьсЯ,  прислушиватьсЯ,
принюхиватьсЯ!
   Џочему ’эр  сразу  же,  как  только  это  существо  ничтожных  размеров
ворвалось в его жизнь, почувствовал и понЯл, что перед ним враг,  страшнее
которого быть не может, остаетсЯ загадкой природы...
   ‚  ’эре  заговорил  инстинкт,  который   выработалсЯ   у   медведей   с
незапамЯтных времен. —еловек с дубиной, а  позднее  -  человек  с  копьем,
закаленным на  огне,  человек  со  стрелами  с  кремневыми  наконечниками,
человек с капканом и западней и, наконец, человек с ружьем - на протЯжении
веков человек был единственным  властелином  и  повелителем  гризли.  ‘ама
природа внушила это ’эру через  сотню,  тысЯчу,  десЯток  тысЯч  поколений
предков. € теперь впервые в  его  жизни  этот  дремавший  в  нем  инстинкт
проснулсЯ,  предостерегаЯ  и  настораживаЯ,  и  гризли  все   понЯл.   Ћн,
возненавидел человека. Ћтныне и впредь он будет ненавидеть все, что  имеет
запах человека. Ќо вместе с этой ненавистью родилось то, чего он  не  знал
раньше: страх. € если бы человек не донимал ’эра и весь его  род,  то  мир
так никогда бы и не  узнал  гризли  под  его  теперешним  родовым  именем:
‘трашный медведь.
   Ђ он все шел вдоль ручьЯ своей неуклюжей, но твердой  походкой.  ѓолова
его была низко опущена. ‡адними лапами он переступал вперевалку,  как  все
медведи, только у гризли это получаетсЯ особенно смешно. Љлик-клик-клик! -
стучали его длинные когти по камнЯм  и  резко  скрежетали  по  гравию.  Ќа
мЯгком песке он оставлЯл огромные следы.
   ’а часть долины, в которую он сейчас вступил,  имела  длЯ  него  особое
значение, и здесь он замешкалсЯ, то и дело останавливаЯсь и  поводЯ  носом
из стороны в сторону.
   ’эр не приносил обета единобрачиЯ, но вот  уже  много  брачных  сезонов
подрЯд ЯвлЯлсЯ сюда в поисках своей €сквау. Ћн  всегда  мог  рассчитывать,
что найдет ее здесь в июле. ќто была великолепнаЯ медведица, приходившаЯ с
запада,  крупнаЯ  и  сильнаЯ,  с  золотисто-коричневой  шкурой.   Љрасивей
медвежат, чем у них с ’эром, не было в этих горах.
   €сквау расставалась с ’эром еще задолго до их поЯвлениЯ на свет, и  они
рождались, прозревали, жили и дрались в долинах и на горных склонах где-то
далеко на западе. Џроходили годы. € если ’эру случалось потом преследовать
кого-нибудь из них, выгонЯЯ из своих охотничьих  угодий,  или  разукрасить
как следует в схватке, то природа милостиво оставлЯла его в  неведении  на
этот счет.
   Ћн был таким же, как и большинство раздражительных старых холостЯков, -
недолюбливал малышей. Ћн был снисходителен к  медвежатам  лишь  настолько,
насколько   способен   какой-нибудь   закоренелый   женоненавистник   быть
снисходительным к розовому младенцу. Ќо жестоким он не был и за  всю  свою
жизнь не убил ни одного медвежонка. ’репал он их немилосердно,  когда  они
набирались нахальства и приближались к нему совсем близко. Ќо колачивал их
при этом только мЯгкой подушечкой лапы и не сильно - так, чтобы медвежонок
только отлетел, перекувыркиваЯсь, как пушистый  маленький  мЯчик.  ќтим  и
ограничивалось выражение неудовольствиЯ ’эра, когда какаЯ-нибудь  случайно
забредшаЯ медведица-мать вторгалась со своими чадами в  его  владениЯ.  ‚о
всех же остальных отношениЯх он вел себЯ безупречно, как истый джентльмен.
‡а ним никогда не водилось такого, чтобы он  стал  прогонЯть  медведицу  с
медвежатами, как бы она ни была  ему  неприЯтна.  „аже  если  заставал  их
поедающими убитую им добычу, и то  ограничивалсЯ  только  тем,  что  давал
медвежатам шлепка.
   Ћтступить от этого правила ему пришлось лишь однажды. ѓод  назад  он  с
позором  изгнал  отсюда  одну  форменную  Љсантиппу  [Љсантиппа   -   жена
греческого  философа  ‘ократа,  имЯ  которой   стало   нарицательным   длЯ
обозначениЯ злой,  сварливой  женщины].  ќта  медведица  упорно  старалась
внушить ему, что никакой  он  не  хозЯин  здесь.  ѓризли  длЯ  поддержаниЯ
своего, мужского достоинства пришлось задать ей основательную взбучку. Ћна
удирала из его царства со всех ног, и трое злых медвежат неслись  за  ней,
подпрыгиваЯ, как черные игрушечные шары, надутые воздухом.
   ђассказать об этом следовало, так как иначе читателю будет непонЯтно то
внезапное раздражение,  которое  охватило  ’эра,  когда  он,  огибаЯ  кучу
валунов, почувствовал этот теплый и,  главное,  так  хорошо  знакомый  ему
запах. Ћстановившись, он повернул голову  и  негромко  проворчал  какое-то
свое медвежье ругательство.
   ‚ шести футах от него находилсЯ медвежонок, один-одинешенек.  ђаболепно
распростершись на белом песке, извиваЯсь и дрожа, он не знал,  друг  перед
ним или враг. …му было не больше трех месЯцев. Ћн  был  еще  слишком  мал,
чтобы странствовать одному, без матери.  ЋстраЯ  рыжаЯ  мордочка  и  белое
пЯтно на грудке свидетельствовали о его принадлежности к семейству  черных
медведей, а, не к гризли. ‚сем своим видом он  старалсЯ  дать  понЯть:  "џ
потерЯлсЯ... Ќе знаю, то ли заблудилсЯ, то ли менЯ украли... џ голоден,  и
мне в пЯтку попала игла дикобраза". Ќо ’эр, не  обращаЯ  на  это  никакого
вниманиЯ, снова сердито заворчал и принЯлсЯ осматривать  скалы,  отыскиваЯ
мать.
   …е нигде не было видно. Ќе слышно было  и  ее  запаха.  Џоэтому  гризли
снова повернул свою огромную голову к медвежонку.
   Њусква - так назвали бы его индейцы - подполз на своем животике на  фут
или два поближе и ответил ’эру, дружелюбно изогнувшись в знак приветствиЯ.
Џотом прополз еще полфута. ђаздалось ворчание. "Ќи шагу дальше, - говорило
оно достаточно Ясно, - а то полетишь у менЯ вверх  тормашками!"  €  Њусква
понЯл и замер на месте, прижавшись к земле.
   ’эр еще раз оглЯделсЯ кругом. Љогда же глаза  его  снова  обратились  к
Њускве, то между ними оставалось уже меньше трех  футов.  Њусква  смущенно
ерзал по песку и жалобно хныкал. ’эр замахнулсЯ правой  лапой.  "…ще  один
дюйм, и ты у менЯ получишь!" -  проворчал  он.  Њусква  весь  изогнулсЯ  и
задрожал. Ћблизнул губы красным Язычком, сделав это отчасти с перепугу,  а
отчасти взываЯ к милосердию ’эра, и, несмотрЯ на занесенную над ним  лапу,
подполз к гризли еще дюйма на три. ’эр еще раз проворчал что-то  себе  под
нос, но уже потише. ’ЯжелаЯ лапа опустилась на песок.
   ‚ третий раз он оглЯделсЯ,  потЯнул  носом  и  снова  заворчал.  Љаждый
старый, закоренелый холостЯк безусловно понЯл бы, что  он  хочет  сказать.
"„а куда же, в самом деле, запропастилась мать этого малыша?"  -  говорило
его ворчание.
   Ќо вот что случилось дальше.
   Њусква подполз к раненой ноге  ’эра,  приподнЯлсЯ,  почувствовал  запах
незажившей раны и осторожно лизнул ее; Язычок его был  как  бархатный.  €,
пока медвежонок зализывал его рану, ’эр стоЯл, не шевелЯсь и не издаваЯ ни
звука. Ђ  потом  опустил  свою  огромную  голову  и  обнюхал  этот  мЯгкий
дружелюбный  комочек.  Њусква  жалобно  захныкал,  как  это   делают   все
оставшиесЯ без матери дети. ’эр снова заворчал, но уже не сердито.  ’еперь
это уже не было угрозой.  ‘воим  огромным  горЯчим  Языком  гризли  лизнул
медвежонка в мордочку.
   "Ќу ладно, пошли", - сказал он, снова пускаЯсь на север. €  за  ним  по
пЯтам последовал  оставшийсЯ  без  матери  маленький  медвежонок  с  рыжей
мордочкой.


        6. ’ќђ “Ѓ€‚Ђ…’ ЉЂђ€Ѓ“

   ђучей, вдоль которого шел ’эр, был притоком Ѓэбин и  брал  свое  начало
неподалеку от ‘кины.  €дЯ  к  его  истокам,  гризли  забиралсЯ  все  выше.
Њестность становилась суровой и дикой. Љогда ему на  пути  попалсЯ  черный
медвежонок Њусква, ’эр успел уйти уже миль на семь-восемь от верхней грЯды
‚еликого ‚одораздела.
   ‘клоны гор отсюда выглЯдели уже иначе. Ћни были сплошь изрезаны  узкими
темными расщелинами. ‚о всех направлениЯх  громоздились  огромные  массивы
скал, зубчатые утесы, крутые сланцевые оползни.  ђучей  стал  бурливым,  и
идти по нему было все труднее.
   ’эр вступал в одну из своих горных цитаделей. ‘тоит захотеть,  и  сотни
потаенных убежищ открыты длЯ него в этих диких скалах. ‡десь  он  в  любое
времЯ убьет длЯ себЯ крупного зверЯ, и  человеческому  запаху  никогда  не
добратьсЯ сюда.
   Ћставив позади скалы, в которых он нежданно-негаданно обрел Њускву, ’эр
уже полчаса продолжал все так  же  неуклюже  взбиратьсЯ  вверх,  казалось,
совершенно забыв об увЯзавшемсЯ за ним медвежонке. Ћднако он  слышал,  как
тот идет сзади, и чувствовал его запах. Ђ Њускве в это  времЯ  приходилось
туго. Џухлое  тельце  и  толстые  лапы  еще  не  привыкли  к  такого  рода
путешествиЯм. Ќо это был отважный малыш, и только дважды  за  эти  полчаса
принималсЯ он скулить: один раз, когда чуть не полетел со скалы  в  ручей,
другой - когда слишком сильно наступил на  лапу,  в  которой  сидела  игла
дикобраза.
   Ќаконец ’эр оставил ручей, свернул в одно из глубоких ущелий и  шел  по
нему, пока не выбралсЯ  на  небольшое  плато  посредине  широкого  горного
склона. Ћтыскал здесь скалу на солнечной стороне заросшего  травой  холма,
остановилсЯ. Њожет быть, детскаЯ дружба маленького Њусквы,  ласка  мЯгкого
красного Язычка, пришедшаЯсЯ так кстати, а может, и стойкость медвежонка в
пути затронули наконец чувствительную струнку в сердце огромного зверЯ,  и
он сжалилсЯ над малышом. ‚о всЯком случае, старательно исследовав  воздух,
’эр растЯнулсЯ на земле у скалы.  €,  пока  он  первым  не  сделал  этого,
маленький медвежонок с рыжей мордочкой и не подумал ложитьсЯ. ‡ато  стоило
только Њускве лечь, он почувствовал такую смертельную усталость,  что  уже
через три минуты спал как убитый.
   …ще дважды среди днЯ принЯтые лекарства оказали на ’эра свое  действие,
и вот ему захотелось есть. ќтот голод нельзЯ  было  утолить  муравьЯми  да
гусеницами. „аже гоферы и сурки и то не годились. Љ тому же он,  вероЯтно,
догадывалсЯ, что и маленький Њусква совсем умирает от  голода.  Њедвежонок
уже не раз открывал глаза и все еще лежал, нежась на солнышке,  когда  ’эр
окончательно решил, что ему делать дальше.
   Ѓыло три часа днЯ. Ђ в июне и в июле в долинах северных гор в это времЯ
особенно тихо и сонно. ‘урки уже успели насвистетьсЯ в полное удовольствие
и распростерлись на освещенных солнцем  скалах.  Ћрлы  над  вершинами  гор
превратились в точки. џстребы, уже набив зоб мЯсом,  попрЯтались  в  лесу.
ѓорные козлы и бараны залегли где-то высоко в горах, чуть ли не под  самым
небом. € врЯд ли сейчас поблизости было хоть одно животное, которое бы еще
не наелось до отвала и не спрЯталось. ѓорным  охотникам  хорошо  известно,
что в этот час отдыха разыскать медведЯ,  а  особенно  плотоЯдного,  очень
трудно. Џришлось бы, не жалеЯ сил, обрыскать вдоль и  поперек  все  горные
склоны и прогалины между лесными чащами.
   „лЯ ’эра этот час был самым благоприЯтным. €нстинкт  подсказывал,  что,
пока  все  звери   сыты   и   спЯт,   передвигатьсЯ   можно   с   меньшими
предосторожностЯми, чем обычно.  ‘ейчас  было  проще  выследить  добычу  и
подстеречь ее.
   Ћт случаЯ к случаю ему и раньше доводилось убить козу или барана, а  то
и карибу среди бела днЯ, потому что в беге на  близкие  расстоЯниЯ  он  не
только обгонЯл горную козу или барана, но не уступал и карибу. €  все-таки
охотилсЯ он обычно на закате или в сумерках.
   ‘ громким "ууф", которое мгновенно разбудило Њускву, гризли поднЯлсЯ на
ноги. Њедвежонок вскочил, моргаЯ глазами, посмотрел на ’эра, на  солнце  и
отрЯхнулсЯ.  ’эр  покосилсЯ  на  этот  черно-рыжий  клубок   без   особого
удовольствиЯ. Џосле наступившего  облегчениЯ  душа  его  жаждала  сочного,
кровЯного мЯса, так же как здоровому  голодному  мужчине  подавай  хороший
кусок филе, а не какие-нибудь там разносолы или салат с майонезом. Ќо  как
тут загонишь карибу, когда под ногами путаетсЯ чуть  ли  не  умирающий  от
голода,  но  такой  непоседливый  медвежонок?  ’эр  призадумалсЯ.  Њусква,
казалось, сам понЯл все и тут же разрешил сомнениЯ. Ћн забежал  на  дюжину
Ярдов перед ’эром, остановилсЯ и задорно оглЯнулсЯ на него. Њаленькие  уши
уставились вперед. “  медвежонка  был  вид  мальчишки,  который  стараетсЯ
убедить отца в том, что он уже подрос длЯ того, чтобы его наконец-то взЯли
охотитьсЯ на зайца. €здав еще раз свое "ууф",  ’эр  одним  прыжком  догнал
Њускву и поддал ему лапой так, что тот кувырком отлетел от него на  дюжину
футов назад. ќто было своего рода нравоучение, смысл которого был Ясен без
слов: "‡най свое место, если хочешь охотитьсЯ со мной!"
   € вот, внимательно прислушиваЯсь, оглЯдываЯсь, принюхиваЯсь, ’эр  вышел
на охоту. Ћн спустилсЯ к ручью, не доходЯ примерно сотни  Ярдов  до  него.
’еперь он не выбирал троп поудобней, а держалсЯ каменных  нагромождений  и
завалов. ѓризли медленно пробиралсЯ, петлЯЯ зигзагами,  кралсЯ,  скрываЯсь
за огромными грудами камней, принюхиваЯсь к каждой расщелине  и  тщательно
исследуЯ кущи деревьев и бурелом на своем пути.
   ’о он забиралсЯ вверх,  туда,  где,  кроме  голого  сланца,  ничего  не
растет. ’о спускалсЯ и брел по песку и гальке вдоль ручьЯ.  ‚етер  доносил
разные запахи, но ни один из них пока еще не привлек  гризли.  Ћн  услышал
запах козы, когда взобралсЯ наверх и шел по горному сланцу. Ќо так  высоко
гризли не охотилсЯ за крупной дичью.  „важды  доносилсЯ  запах  барана.  €
только позднее, уже к концу днЯ, гризли увидел над собой и самого  горного
барана, который смотрел на него с отвесной кручи, стоЯ  футах  в  ста  над
ним. Ђ на земле то и дело попадались следы дикобразов, и времЯ от  времени
’эр застывал на месте над следом карибу, поднЯв голову и принюхиваЯсь.
   ‡десь, в этой долине,  бродили  и  другие  медведи.  ЃольшаЯ  их  часть
проходила у ручьЯ, и по всему было заметно, что это либо  черные  медведи,
либо бурые. ’эр напал и на запах  гризли,  и  его  ворчание  при  этом  не
предвещало тому ничего хорошего.
   Ќи разу за эти два часа после ухода с нагретой солнцем скалы гризли  не
поинтересовалсЯ, как чувствует себЯ  Њусква.  Ђ  того  голод  донимал  все
сильнее, и медвежонок слабел с каждым шагом.
   ‘вет еще не видал такого стойкого малыша, как этот медвежонок  с  рыжей
мордочкой. Ћн то  и  дело  спотыкалсЯ  и  падал  на  неровных  местах.  Ќа
подъемах, которые ’эр брал одним махом, ему нужны были  отчаЯнные  усилиЯ,
чтобы не отстать от гризли. ’рижды ’эр переходил ручей вброд, и каждый раз
Њусква,  идЯ  следом,  наполовину  погружалсЯ  в   воду.   ‚есь   избитый,
изодранный, мокрый, он, несмотрЯ на раненую  ногу,  не  отставал,  шел  за
’эром по пЯтам или догонЯл его бегом. ‘олнце уже  садилось,  когда  гризли
наконец заметил добычу. Ђ Њусква к тому времени был еле жив.
   Ћн не знал, почему ’эр ни с того ни с сего прижалсЯ  вдруг  всей  своей
огромной тушей к скале, с которой удобно было заглЯнуть вниз, в  небольшую
лощину. Ћн хотел было захныкать, да побоЯлсЯ. € ни разу  еще  за  всю  его
недолгую жизнь мать не была ему нужна так, как в эту минуту.
   Њедвежонок понЯть не мог, почему она бросила его посреди скал и  так  и
не вернулась за ним (об этой трагедии  Ѓрюс  и  ‹енгдон  узнали  несколько
позднее). Ќикак не мог он понЯть и того, почему же она не приходит к  нему
сейчас. ‚едь  уже  наступил  час  его  кормежки  перед  сном.  Ћн  же  был
мартовским медвежонком, и, согласно правилам, которых свЯто придерживалось
большинство медведиц, его  еще  целый  месЯц  следовало  кормить  молоком.
’аких, как он, еще очень нежных медвежат индеец Њитусин называл _мюнукау_.
   ’ак как Њусква был медведем, то и само его поЯвление на  свет  было  не
совсем таким, как у других  зверей.  …го  мать,  как  и  все  медведицы  в
холодных странах, произвела его на свет в берлоге еще задолго до окончаниЯ
своей зимней спЯчки. Ћна родила его, не просыпаЯсь. ЊесЯц, а  то  и  целых
полтора, пока он был еще голым  и  слепым,  медведица  кормила  его  своим
молоком. ‘ама же все это времЯ жила без пищи и воды,  так  ни  разу  и  не
открыв глаз, и, только когда этот срок истек, выбралась с ним  из  берлоги
на поиски чего-нибудь съестного, чтобы, проглотив кусочек пищи, поддержать
свои силы.
   Ќе прошло с тех пор и полутора месЯцев, как  Њусква  весил  уже  добрых
двадцать фунтов. ќто, разумеетсЯ, было раньше, а не сейчас, когда  он  был
страшно голоден и истощен.
   ‚ трехстах Ярдах ниже теснились  друг  к  другу  пихты,  сгрудившись  у
самого краЯ маленького родникового  озера,  вода  из  которого  переливала
через дальний от ’эра край впадины. ‚  этих  пихтах  скрывались  карибу  -
один, а то и два или три. „лЯ ’эра это было так же несомненно, как если бы
он видел их своими глазами.
   _“инирау_ - запах лежащего копытного животного - был длЯ ’эра так же не
похож на _мечису_ - запах, когда оно пасетсЯ, - как день на ночь.  Ћдин  -
почти неуловимо стелющийсЯ в воздухе, - так легко и  мимолетно  пахнет  от
надушенных волос или платьЯ прошедшей женщины. „ругой  -  тЯжело  ползущий
над самой землей, густой и горЯчий, как запах разбитого пузырька с духами.
„аже Њусква и тот уловил этот запах, как только  вполз  сюда  за  ’эром  и
улегсЯ рЯдом.
   –елых десЯть минут ’эр стоЯл  не  шелохнувшись.  ѓлаза  его  впились  в
лощину, в берег озера и подступы к чаще. Ћн  точно  определил  направление
ветра. ѓризли не шевелилсЯ: отсюда легко было спугнуть дичь. „ело  в  том,
что горы и резкаЯ  впадина  создавали  здесь  постоЯнную  тЯгу  воздуха  в
лощину. €, случись ’эру выбратьсЯ Ярдов на пЯтьдесЯт выше того места,  где
он сейчас притаилсЯ,  чуткие  карибу  оказались  бы  от  него  как  раз  с
наветренной стороны.
   Ќавострив уши, с новым, понимающим блеском в глазах Њусква училсЯ,  как
надо подкрадыватьсЯ к дичи. Џрижавшись к земле, ’эр почти полз  на  брюхе,
медленно и бесшумно пробираЯсь к ручью. ерсть  на  плечах  стала  у  него
дыбом, как у готовой к прыжку собаки. Њусква следовал за ним по пЯтам.
   –елых сто Ярдов продолжалось это продвижение в обход. € трижды  за  это
времЯ ’эр замирал, ловЯ запах со  стороны  деревьев.  Ќаконец  он  добилсЯ
своего. ‚етер теперь тЯнул прЯмо  на  него  и  обещал  многое.  Љрадучись,
вперевалку двинулсЯ он на добычу. Љаждый мускул  его  огромного  тела  был
напрЯжен до предела. Ќе прошло и двух минут, как он очутилсЯ уже на опушке
пихтовой чащицы и замер. ‡ахрустел валежник. ќто карибу поднЯлись на ноги.
Ќо не потому, что они были спугнуты. Џросто они отправлЯлись на водопой  и
на пастбища.
   ’еперь ’эр двигалсЯ в том же направлении, что и они. ’ак  он  добралсЯ,
скрытый листвой, до опушки леса, не упускаЯ  из  виду  озера  и  луговины.
Џервым поЯвилсЯ огромный самец карибу. ђога у него уже наполовину  отросли
и были покрыты бархатистым пушком. Ћткормленный, гладкий двухлеток, блестЯ
в лучах заходЯщего солнца коричневой бархатной шкурой, шел за ним следом.
   Џервый олень замер, минуты две недоверчиво  вслушиваЯсь,  всматриваЯсь,
принюхиваЯсь, не поЯвЯтсЯ ли где какие-нибудь признаки опасности.  Њолодой
же, еще не такой подозрительный, как  первый,  щипал  траву,  стоЯ  позади
него. ‡атем, величаво шевельнув рогами и опустив голову, старый  олень  не
спеша направилсЯ к озеру на вечерний водопой. „вухлеток пошел следом...  а
’эр тем временем бесшумно выбралсЯ из засады.
   Њгновение - и, весь подобравшись, он кинулсЯ  вперед.  „о  карибу  было
пЯтьдесЯт футов. €, когда животные услышали его, он, катЯсь, как  огромный
шар, уже пролетел половину этого расстоЯниЯ.
   ‘ быстротой стрелы, пущенной из лука, прЯнули они от него.  Ќо  поздно.
—тобы обогнать ’эра, нужна была скорость несущегосЯ во весь опор  скакуна.
’эр к тому же успел выиграть времЯ. Љак ветер  пронессЯ  он,  заходЯ  вбок
двухлетку, чуть подалсЯ в сторону, легко, казалось без  малейшего  усилиЯ,
прыгнул - и короткое состЯзание в беге было кончено. ЋгромнаЯ праваЯ  лапа
’эра обрушилась на плечо двухлетка, и в тот миг, как они оба покатились по
земле, леваЯ лапа гризли вцепилась в  морду  карибу  и  сжала  ее,  словно
гигантскаЯ рука. ЏадаЯ, ’эр оказалсЯ под карибу - таков был его всегдашний
расчет при падении. Ћн не стал душить жертву в своих смертельных объЯтиЯх.
ѓризли подобрал под себЯ заднюю лапу, ударил  ею,  и  все  ее  пЯть  ножей
врезались карибу в брюхо. Џосле этого ’эр поднЯлсЯ на ноги,  оглЯделсЯ  и,
отрЯхнувшись, издал громовой рев, то ли выражаЯ им свое торжество,  то  ли
приглашаЯ Њускву на пир.
   ‚торого приглашениЯ маленький медвежонок с рыжей  мордочкой  дожидатьсЯ
не стал. ’ак впервые в жизни изведал он запах и вкус теплой крови и  мЯса.
€ случилось это в самое подходЯщее времЯ в его жизни. ’очно так  же  много
лет назад пришлось их попробовать впервые и ’эру.
   Ћтнюдь не все гризли убивают крупного зверЯ.  ’очнее,  этим  занимаютсЯ
лишь очень немногие из  них.  ЏодавлЯющее  же  их  большинство,  в  общем,
вегетарианцы, весьма умеренно употреблЯющие в пищу мелкую  дичь:  гоферов,
сурков, дикобразов. ‘лучай времЯ от  времени  превращает  того  или  иного
гризли в охотника на карибу, коз, горного барана и даже на лосЯ.
   ’ак некогда случилось и с ’эром. ’еперь и Њускве предстоЯло стать таким
же, как ’эр, хотЯ он и был всего лишь черным медведем и не  принадлежал  к
семейству ‘трашных медведей.
   Џиршество их длилось целый час. Ћни не набрасывались на пищу,  как  это
делают, например, голодные собаки, а ели  не  спеша.  Џристроившись  между
огромными передними лапами  ’эра,  Њусква  слизывал  кровь  и  урчал,  как
котенок, разжевываЯ мелкими зубками нежную мЯкоть карибу. ’эр же,  хотЯ  в
животе у него было пусто, как в комнате, из которой вывезли всю мебель, по
своему обыкновению, прежде всего принЯлсЯ за самое  лакомое.  Ћн  извлекал
тонкие жировые прослойки с почек и кишок и жевал их, чавкаЯ  и  полузакрыв
глаза.
   Џоследний луч солнца угас в  горах,  и  вслед  за  короткими  сумерками
быстро сгустилась тьма. Љогда они кончили, было уже совсем темно, и  малыш
Њусква раздулсЯ так, что стал похож на шар.
   €з всех педантов, каких только природа когда-либо производила на  свет,
’эр был самым неисправимым. Џо его мнению, ничто не должно было  тратитьсЯ
даром. € Явись сейчас сюда старый самец-карибу и подойди он  сам  прЯмо  к
’эру, гризли, скорее всего, не тронул бы его. Џища у него была,  и  теперь
единственное, что заботило его, - это как припрЯтать ее понадежней.
   Ћн вернулсЯ к пихтовой чаще. Ќо на этот раз облопавшийсЯ  медвежонок  и
не подумал  сопровождать  его.  Ћн  был  в  полном  блаженстве,  и  что-то
подсказывало ему, что ’эр никуда не уйдет от оставшегосЯ у них мЯса. Њинут
через десЯть гризли подтвердил  справедливость  этого  мнениЯ,  вернувшись
назад. ‘воими огромными челюстЯми он ухватил  карибу  за  загривок,  затем
потащил его к лесу, точно собака, волокущаЯ десЯтифунтовый оковалок  сала.
Ђ молодой олень весил фунтов четыреста. Ќо если бы он даже весил восемьсот
или тысЯчу, то и тогда  ’эр  потащил  бы  его.  Џравда,  будь  туша  такой
тЯжелой, он взвалил бы ее себе на спину.
   ’эр отволок карибу на опушку пихтовой чащи, где  уже  заранее  подыскал
подходЯщую впадину. вырнул в нее остатки карибу и,  пока  Њусква  со  все
более возрастающим интересом  наблюдал  за  ним,  принЯлсЯ  заваливать  их
хвоей, валежником, а сверху придавил бревном. ‡атем, принюхиваЯсь, поводил
вокруг носом и выбралсЯ из леса.
   Ќа этот раз и Њусква пошел за ним следом, хотЯ настолько отЯжелел,  что
ему было трудно передвигатьсЯ. ‡везды уже начали высыпать на небе. Џри  их
свете. ’эр  шел  по  крутому,  неровному  склону,  который  вел  к  горным
вершинам. ‚се выше и выше забиралсЯ он - на такую  высоту  Њускве  еще  ни
разу не приходилось подниматьсЯ. Џересекли снежное поле, а затем  вышли  к
месту, где извержение вулкана, казалось, вывернуло все  внутренности  горы
наружу. ‚рЯд ли человеку удалось бы пройти  тем  путем,  которым  ’эр  вел
Њускву. Ќаконец гризли остановилсЯ.
   Ћн стоЯл на узком уступе. ‘кала отвесной стеной подымалась позади него.
‚низ из-под самых его ног спадали в хаотическом  беспорЯдке  нагромождениЯ
развороченных  скал  и  сланцевых  оползней.  „алеко  внизу  чернела,  как
бездоннаЯ пропасть, долина.
   ’эр улегсЯ и впервые с тех  пор,  как  был  ранен,  вытЯнулсЯ,  опустил
голову на землю между огромными передними лапами и глубоко, с наслаждением
вздохнул. Њусква прикорнул у него под боком, так что огромное тело  гризли
согревало его своим теплом, и оба они, сытые до отвала, заснули  глубоким,
безмЯтежным сном. Ђ звезды все Ярче разгорались над ними, и луна всходила,
заливаЯ своим золотым сиЯнием вершины гор и долину.


        7. Ѓђћ‘ “’Ћ—Ќџ…’ ”ЂЉ’›

   Љогда ‹енгдон и Ѓрюс перевалили через хребет  и  спустились  в  долину,
лежащую на запад от него,  день  -  тот  самый,  когда  ’эр  покинул  свое
грЯзевое ложе, - был уже в самом разгаре. ‚ два часа Ѓрюс пошел обратно  к
лошадЯм, оставив ‹енгдона на высоком горном крЯже наблюдать в  бинокль  за
окрестностЯми. —ерез  два  часа  после  того,  как  проводник  вернулсЯ  с
поклажей, они медленно пошли вдоль по ручью, над  которым  до  них  прошел
гризли. „аже оттуда, где они разбили  лагерь,  до  места  встречи  ’эра  с
Њусквой оставалось мили две, а то и три.
   ‘леды гризли на песчаной отмели у ручьЯ пока еще не попадались. Ќо Ѓрюс
не терЯл уверенности. Ћн знал, что ’эр держал свой путь по гребню.
   - …сли ты, вернувшись из этих краев, вздумаешь писать  о  медведЯх,  не
валЯй хоть ты дурака, как большинство всех  этих  писак,  -  сказал  Ѓрюс,
когда  они  сидели,  покуриваЯ  трубки  после  ужина.  -  „ва  года  назад
подрЯдилсЯ Я на месЯц к одному  натуралисту  и  так  ему  угодил,  что  он
пообещал прислать мне целую кучу книг о медведЯх и  разном  зверье.  Ќу  и
прислал!.. Џрочел Я эти книги. ‘начала смеЯлсЯ, а  потом  так  разозлилсЯ,
что сжег их. Њедведи -  очень  занЯтные  звери,  но  о  них  и  так  можно
рассказать уйму интересного. Џоэтому совсем не обЯзательно  плести  разную
чушь да срамитьсЯ. ќто уж точно!
   ‹енгдон кивнул.
   - Ќужно охотитьсЯ и убивать, убивать и охотитьсЯ целые годы,  длЯ  того
чтобы  познать,  в  чем  состоит  подлиннаЯ  радость,  когда  выслеживаешь
крупного зверЯ, - медленно проговорил он, глЯдЯ на огонь. - €, как  только
она станет тебе доступной и овладеет всей твоей душой, поймешь, что больше
всего охота увлекает не тогда, когда убиваешь, а  когда  оставлЯешь  зверЯ
живым. ќтот гризли нужен мне до зарезу, и Я ни перед чем  не  остановлюсь,
чтобы заполучить его. џ просто не уйду из этих гор, пока не  убью  его,  и
все тут. Ќо вместе с тем нам ведь ничего  не  стоило  убить  сегоднЯ  двух
других медведей, а Я и не подумал стрелЯть. џ постепенно познаю эту  игру,
Ѓрюс, и начинаю входить во вкус  подлинной  охотничьей  радости.  Ђ  когда
охотишьсЯ с умом, то узнаешь факты по-настоЯщему. Њожешь не  беспокоитьсЯ:
когда Я засЯду писать, то буду излагать только то, что видел. - Ќеожиданно
он повернулсЯ и посмотрел на Ѓрюса.  -  Ђ  что  это  были  за  "глупости",
которые ты вычитал в тех книгах? - спросил он.
   Ѓрюс задумчиво выпустил облачко дыма.
   - Ѓольше всего, - сказал он, - менЯ разозлили разглагольствованиЯ  этих
писак насчет того, что  у  медведей,  дескать,  существуют  какие-то  свои
особые "знаки". Ѓоже милостивый, послушать их, так выходит, что достаточно
медведю поднЯтьсЯ во весь свой рост да сделать на дереве отметину - и  всЯ
округа будет принадлежать ему, пока не заЯвитсЯ другой медведь,  побольше,
и не переплюнет первого. ‚ одной книге, помнитсЯ, рассказывалось, как один
гризли прикатил под дерево бревно  и  взобралсЯ  на  него,  чтобы  сделать
отметину выше, чем она  была  у  предыдущего.  Џодумать  только!  „а  ведь
отметки, которые оставлЯют медведи, не  имеют  ровно  никакого  смысла.  џ
видел когда-то, как один гризли отгрызал  от  дерева  здоровенные  щепы  и
скреб их когтЯми, совсем как кошка. Ђ летом, когда у  них  идет  линька  и
кожа зудит, они встают на задние лапы и, прислонившись к дереву, трутсЯ об
него. ’рутсЯ потому, что у  них  чешетсЯ,  а  вовсе  не  длЯ  того,  чтобы
оставить свою визитную карточку длЯ своих собратьев. Љарибу, лось и  олени
делают то же самое, чтобы у них с рогов сошел пушок. Љроме того, все те же
писаки считают, что у каждого гризли есть своЯ зона. Ќу, а у них этого  не
водитсЯ, вот не водитсЯ,  да  и  все  тут!  џ  видел,  как  восемь  гризли
кормились на одном и том же склоне. ’ы ведь, поди, и сам помнишь, как  два
года назад мы пристрелили  четырех  гризли  в  долинке,  вдоль  которой  и
мили-то не было. ‚ремЯ от времени у гризли заводитсЯ свой  главарь,  вроде
того верзилы, за которым мы с тобой  охотимсЯ.  Ќо  даже  и  он  и  то  не
хозЯйничает в своих владениЯх в одиночку. Ѓьюсь об заклад, что в этих двух
долинах обретаетсЯ штук двадцать других  медведей!  Ђ  тот  натуралист,  с
которым Я бродил два года назад, не мог даже  различить  следов  гризли  и
черного медведЯ, и провалитьсЯ мне на  месте,  если  он  знал,  что  такое
коричневый медведь!
   Ћн вынул трубку изо рта и Яростно сплюнул в огонь. ’еперь ‹енгдон знал,
что Ѓрюс выложил еще не все. ‘амыми интересными длЯ него были такие  часы,
когда обычно молчаливого Ѓрюса так вот прорывало.
   - Љоричневый медведь! - проворчал он. - ’ы только подумай,  „жимми:  он
считал, что существует такаЯ порода -  _коричневый  медведь_!  Ђ  когда  Я
сказал ему, что такой породы вообще не существует и что  коричневый,  мол,
медведь, про которого тебе случалось  читать,  -  это  просто  гризли  или
черный медведь с шерстью коричневого цвета, так он поднЯл  менЯ  на  смех.
ЊенЯ, который и родилсЯ и вырос буквально среди  медведей!  “  него  глаза
вылезли на лоб, когда Я принЯлсЯ ему рассказывать о мастЯх медведей, и  он
решил, что Я ему просто голову морочу. Џозже Я  сообразил,  что,  пожалуй,
поэтому-то он и прислал мне эти книги. •отел доказать мне,  что  прав  был
он... Ђ ведь ни одна другаЯ порода,  „жимми,  не  имеет  больше  мастей  и
оттенков в окраске, чем медведи! џ видел  черных  медведей,  которые  были
белы, как снег, и гризли почти таких же черных, как  черные  медведи.  Њне
попадались  черные  медведи  коричневого  цвета  и  коричневые  гризли.  џ
встречал и тех и других, которые были коричневыми, золотисто-рыжими и даже
почти лимонно-желтыми. Њасти у них так же разнообразны, как и характеры их
и привычки в еде. џ пришел к выводу, что большинство  натуралистов  делают
так:  совершат  вылазку,  понаблюдают  за  одним  каким-нибудь  гризли   и
подгонЯют описание всех гризли вообще под своего знакомца. Ќе очень-то это
красиво по отношению к остальным гризли, просто  чертовски  некрасиво!  „а
ведь они не написали ни одной книги,  в  которой  бы  не  говорилось,  что
гризли - изверг и самый страшный людоед на свете! Ђ он совсем не  такой  -
если, конечно, не доведешь его до крайности. ‹юбопытен,  как  козленок,  и
самого покладистого нрава - только не приставайте к нему!  Ѓольшинство  из
них вегетарианцы, хотЯ и не все. Џопадались мне гризли, которые  охотились
на горных коз, баранов и карибу. Ќо видал Я и таких, которые добывали себе
пищу на одних склонах вместе с этими животными и не делали никаких попыток
напасть на них. ѓризли - очень занЯтные существа, „жимми. €  о  них  можно
рассказывать без конца.  ’ак  зачем  же  еще  приплетать  к  этому  всЯкие
небылицы!
   Ѓрюс выколотил из трубки пепел, как бы подчеркиваЯ этим значение своего
последнего замечаниЯ. €, пока он снова набивал ее, ‹енгдон сказал:
   - Џо-моему, не может быть никаких сомнений насчет того, что  уж  наш-то
верзила, за которым мы охотимсЯ, специалист по крупной дичи, Ѓрюс.
   - „а как сказать... - отозвалсЯ  Ѓрюс.  -  ђазмеры  медведЯ  не  всегда
говорЯт сами за себЯ. ‡навал Я как-то одного гризли, который и весь-то был
чуть больше собаки, а жил охотой. Љаждый год зимой сотни животных гибнут в
этих горах, и, когда наступает весна, медведи поедают их  останки.  Ќо  от
того, что он  отведает  падали,  гризли  еще  не  может  пристраститьсЯ  к
убийству. Ѓывает, что гризли родитсЯ плотоЯдным, а  иной  раз  его  делает
таким какой-либо случай. Ќо если уж ему пришлось убить  один  раз,  то  он
будет убивать и в дальнейшем. џ видел раз, как коза набрела на склоне горы
прЯмо на гризли. Њедведь и не шелохнулсЯ,  но  коза  с  перепугу  кинулась
очертЯ голову прЯмо на этого чудака, и он  убил  ее.  Њинут  десЯть  после
этого он и сам не знал, что ему делать дальше.  ‘  полчаса  обнюхивал  еще
теплую тушу со всех сторон и  только  позднее  разодрал.  ’ак  впервые  он
отведал теплой крови. џ не стал убивать его. “верен,  что  с  тех  пор  он
окончательно перешел на мЯсо.
   - Ђ по-моему, и размеры кое о чем говорЯт, - возразил  ‹енгдон.  -  Њне
кажетсЯ,  что  медведь,  питающийсЯ  мЯсом,  будет   крупнее   и   сильнее
вегетарианца.
   - ‚от тебе одна из тех интереснейших загадок, о которых  не  мешало  бы
написать, - отозвалсЯ Ѓрюс посмеиваЯсь. - Џочему медведь толстеет так, что
еле ходит, именно в сентЯбре, когда ему почти не перепадает никакой другой
пищи, кроме Ягод, муравьев да кореньев? ’ы бы  растолстел,  питаЯсь  одной
смородиной? € почему он так вырастает за четыре, а то и  за  пЯть  месЯцев
спЯчки, хотЯ не проглотит в это времЯ и маковой росинки? Џочему  медведица
кормит медвежат месЯц, а то  и  два  своим  молоком  не  просыпаЯсь?  ‚едь
медвежата рождаютсЯ, когда она проспит чуть больше двух третей положенного
срока. € почему медвежата родЯтсЯ такими маленькими? ’от самый натуралист,
о котором Я тебе говорил, чуть не лопнул со смеху, когда Я рассказал  ему,
что у гризли медвежонок рождаетсЯ чуть побольше котенка.
   - ќто просто один из  тех  глупцов,  которые  не  желают  учитьсЯ...  €
все-таки не так уж он и виноват, -  заметил  ‹енгдон.  -  —етыре-пЯть  лет
назад Я бы и сам ни за что не поверил этому, Ѓрюс. џ не мог  по-настоЯщему
поверить этому, пока мы с тобой на Ђтабаске не  откопали  из  берлоги  тех
двух медвежат: один весил одиннадцать унций, другой - десЯть. Џомнишь?
   - € им была уже неделЯ, „жимми. Ђ мать весила целых семьсот фунтов.
   Ќекоторое времЯ оба молча попыхивали трубками.
   - ’рудно поверить! - заговорил ‹енгдон. - € все-таки правда. €  это  не
причуды природы, Ѓрюс: это  результат  ее  дальновидности.  ‚едь  если  бы
величина медвежат при их поЯвлении на  свет  и  величина  самой  медведицы
соотносились так же, как у котЯт и кошки, то медведице не прокормить бы их
в течение тех недель, когда сама она живет без пищи и без воды. Ќо в  этом
расчете, кажетсЯ, все-таки допущена какаЯ-то ошибка. ‚едь взрослый  черный
медведь почти в полтора  раза  меньше  гризли,  а  медвежата  у  него  при
поЯвлении на свет куда больше, чем у гризли. Џочему же, черт  возьми,  так
получаетсЯ?
   Ѓрюс перебил друга, добродушно рассмеЯвшись.
   - „а ведь это проще простого, „жимми! - воскликнул он. - Џо