терзать
тушу, пока совсем не объелсЯ.
   ’огда он сел на задние лапы и посмотрел  в  ту  сторону,  куда  убежала
Њахигун. Ћн смотрел на  восток,  в  направлении  ѓудзонова  залива,  -  на
огромную равнину  между  двумЯ  грЯдами  холмов,  густо  поросших  лесами,
которые утреннее солнце одевало золотом и багрЯнцем. Ќикогда прежде он  не
видел мир таким, каким увидел его теперь. ‚олки настигли карибу  у  самого
обрыва плоского холма, который выдавалсЯ из  черного  совиного  леса,  как
короткий толстый Язык, и туша лежала на травЯнистом  уступе,  под  которым
начиналась равнина. ‘ краЯ этого уступа Њики глЯдел  вниз  и  дальше  -  в
неизмеримую даль, где расстилавшиесЯ перед ним чудеса постепенно сливались
в трепещущую солнечную дымку под  голубым  небом.  Ћн  видел  перед  собой
настоЯщий рай длЯ зверьЯ, суливший  им  с  Ќеевой  необыкновенно  приЯтную
жизнь, - сочные зеленые луга, рощи, похожие на ухоженные парки и у дальней
грЯды  постепенно  сливавшиесЯ  в  один  густой  лес.  Џышно   разросшийсЯ
кустарник пестрел всей роскошью Ярких июньских красок, там и сЯм  сверкали
излучины ручьев, а в полумиле от  их  холма  блестело  озеро,  похожее  на
огромное зеркало в лиловато-зеленой оправе из елей и пихт.
   ѓде-то там  исчезла  волчица  Њахигун.  Њики  подумал,  что  она  может
вернутьсЯ, и понюхал воздух,  стараЯсь  уловить  ее  запах.  Ќо  тоска  по
матери, которую пробудила в нем  Њахигун,  рассеЯлась  бесследно.  Ћн  уже
начал улавливать всю глубину различиЯ между собакой и волком.  —ас  назад,
вдруг поддавшись иллюзии, что его мать еще может отыскатьсЯ, он принЯл  за
нее волчицу. Ќо теперь он разобралсЯ в своей ошибке. ‚едь еще чуть-чуть  -
и зубы Њахигун прокусили  бы  его  плечо  или  перервали  сонную  артерию.
’ебах-ѓон-ѓавин (…диный великий закон) прочно  входил  в  его  сознание  -
неумолимый закон выживаниЯ лучше приспособленных. †ить - значило  боротьсЯ
за эту жизнь, убивать врагов, брать верх над всеми, у кого есть  лапы  или
крыльЯ. € на земле, и в воздухе его подстерегала опасность. ‘ тех пор  как
он потерЯл —эллонера, только Ќеева  отнессЯ  к  нему  без  враждебности  и
принЯл его дружбу, - Ќеева, осиротевший медвежонок. €  Њики  повернулсЯ  к
Ќееве, который огрызалсЯ на пеструю сойку, кружившую над тушей  в  надежде
поживитьсЯ кусочком мЯсца.
   …ще четверть часа назад Ќеева весил фунтов  двенадцать,  но  теперь  он
потЯнул бы  не  меньше  пЯтнадцати.  …го  животик  раздулсЯ,  как  набитый
саквоЯж, и, удобно расположившись на солнцепеке,  медвежонок  облизывалсЯ,
очень довольный собой и всем на свете. Њики  подскочил  к  нему,  и  Ќеева
испустил дружеское  ворчание.  Џотом  он  перекатилсЯ  на  толстую  спину,
приглашаЯ Њики  затеЯть  притворную  драку.  Ћн  впервые  выразил  желание
поиграть, и щенок с радостным тЯвканьем прыгнул на него.  Ћни  царапались,
кусались, боролись, сопровождаЯ веселую возню грозным  рычанием  (Њики)  и
поросЯчьим похрюкиванием и  повизгиванием  (Ќеева).  ‚  конце  концов  они
оказались у самого краЯ уступа  и  как  два  шара  покатились  по  крутому
травЯнистому откосу длиной  в  сотню  футов.  Ќеева  скатилсЯ  без  всЯких
затруднений - такой он был толстый и круглый.
   ѓоленастому  же  худому  Њики  пришлось  туго:  он  летел   кувыркаЯсь,
вскидываЯ лапы в воздух, сворачиваЯсь в кольцо, и к тому моменту, когда он
шлепнулсЯ на каменную россыпь у подножиЯ откоса, он был совсем ошеломлен и
долго не мог перевести дух. Њики с  трудом  поднЯлсЯ  на  ноги,  судорожно
глотаЯ воздух. Ќесколько мгновений равнина и откос стремительно  вертелись
вокруг него. ‡атем он немного пришел в себЯ и увидел невдалеке Ќееву.
   Ќеева  был  весь  захвачен  удивительно  приЯтным   открытием.   —ерные
медвежата любЯт съезжать с гор не меньше, чем мальчишки, мчащиесЯ вниз  на
санках, или бобры, использующие вместо салазок собственные хвосты. €  вот,
пока  Њики  ждал,  чтобы  мир  окончательно  перестал   вертетьсЯ,   Ќеева
вскарабкалсЯ шагов на двадцать - тридцать вверх по  откосу  и...  скатилсЯ
вниз уже нарочно! Њики только пасть от изумлениЯ разинул.  Ђ  Ќеева  снова
вскарабкалсЯ по откосу и  снова  скатилсЯ.  ’ут  уж  Њики  вовсе  перестал
дышать. ЏЯть раз на его глазах Ќеева взбиралсЯ шагов на тридцать  вверх  и
кувырком катилсЯ вниз. Џосле пЯтого раза Њики кинулсЯ на Ќееву и задал ему
такую трепку, что они чуть было не подрались всерьез.
   ‡атем Њики начал обследовать подножие откоса, и Ќеева  послушно  плелсЯ
за ним шагов сто, но потом взбунтовалсЯ и наотрез отказалсЯ  идти  дальше.
Ќеева, доживавший четвертый месЯц своей полной волнений  юной  жизни,  был
твердо убежден, что природа создала его только  длЯ  того,  чтобы  он  без
конца предавалсЯ удовольствию набивать себе живот. Ћн считал,  что  еда  -
единственнаЯ и всеобъемлющаЯ цель медвежьего  существованиЯ.  ‚  ближайшие
несколько месЯцев ему предстоЯло усердно трудитьсЯ на этом  поприще,  дабы
не посрамить чести своего  племени,  и  видимое  намерение  Њики  уйти  от
вкусной  жирной  туши  молодого  карибу  преисполнило   его   тревогой   и
возмущением. Ќеева сразу забыл про забавы и полез вверх по склону  уже  не
ради игры, а ради дела.
   “видев,  куда  направилсЯ  медвежонок,  Њики  отказалсЯ  от  дальнейших
исследований и побежал за товарищем.  Ћни  взобрались  на  уступ  шагах  в
двадцати от туши и из-за кучи больших камней поглЯдели на свое  мЯсо.  ’о,
что они увидели, на мгновение парализовало их: тушу терзали  две  огромные
совы! Њики и Ќеева принЯли этих птиц за  чудовищ,  которые  накануне  чуть
было не разделались с ними в лесной чаще. Ќа самом же  деле  эти  совы  не
принадлежали к племени ночных разбойников, как “хумисью.  ќто  были  белые
совы, отличающиесЯ от всех остальных своих сородичей тем, что  и  в  Яркий
солнечный день они видЯт не хуже самых зорких  Ястребов.  Њиспун,  большой
самец, был весь  бел  как  снег.  ЏерьЯ  его  подруги,  котораЯ  несколько
уступала ему в величине, заканчивались коричневато-серой каймой, а  головы
обоих казались особенно страшными, потому что были совершенно  круглыми  и
не завершались ушами-кисточками. Њиспун, наполовину прикрываЯ тушу  Ђхтика
развернутыми крыльЯми, рвал мЯсо мощным клювом с такой свирепой жадностью,
что звуки его пиршества доносились даже туда, где прЯтались Ќеева и  Њики.
Ќевиш, подруга Њиспуна, почти  совсем  засунула  голову  в  брюхо  Ђхтика.
Њедвежонок и намного  старше  Ќеевы,  наверное,  испугалсЯ  бы,  увидев  и
услышав их. Ќеева притаилсЯ за камнем, высунув  из-за  него  только  самый
кончик носа.
   ‚ горле Њики поднЯлось глухое рычание.  Ќо  он  сдержалсЯ  и  припал  к
земле. ‚ нем снова забушевала кровь  его  отца,  могучего  охотника.  ’уша
принадлежала ему, и он готов был с боем отстаивать  свои  права.  Ђ  кроме
того, разве он не вышел победителем из схватки с большой совой в лесу?  Ќо
ведь здесь их было две! Ђ потому он не сразу вскочил  на  ноги,  и  за  те
несколько секунд, которые он  колебалсЯ,  на  сцене  неожиданно  поЯвилось
новое действующее лицо.
   Ћн увидел, что из низкой поросли кустов в дальнем конце уступа выползла
Њахигун, волчица-отщепенка. •удаЯ  как  скелет,  красноглазаЯ,  она  серой
свирепой тенью скользнула через открытое пространство. …е  пушистый  хвост
был злобно поджат и почти волочилсЯ по траве.
   Ќадо отдать ей справедливость, совы нисколько не  пугали  Њахигун.  Ћна
кинулась на Њиспуна, рыча и щелкаЯ  клыками  так  Яростно,  что  Њики  еще
плотнее прижалсЯ к земле.
   ‡убы Њахигун легко прорвали четырехдюймовую броню из перьев, защищавшую
Њиспуна. Ћн был захвачен врасплох, и его круглаЯ голова была  бы  откушена
напрочь прежде, чем он успел бы дать бой, но ему на помощь  пришла  Ќевиш.
‚сЯ перепачканнаЯ кровью Ђхтика, она бросилась на Њахигун с пронзительным,
каким-то чихающим криком, не похожим на крик ни  одного  живого  существа.
Ћна вонзила в спину волчицы клюв и когти,  и  Њахигун,  невольно  отпустив
Њиспуна, Яростно повернулась к новому врагу. Њиспун получил передышку,  но
Ќевиш заплатила за нее  дорогой  ценой:  первый  же  удар  длинных  клыков
волчицы оказалсЯ удачным, и одно огромное крыло Ќевиш  было  в  буквальном
смысле слова оторвано от ее тела. •риплый  крик  боли,  который  испустила
Ќевиш, сказал Њиспуну, что его подруга погибает. Ћн взмыл  в  воздух  и  с
такой силой обрушилсЯ на Њахигун, что она не удержалась на ногах и упала.
   ѓигантскаЯ сова запустила когти ей  в  брюхо  и  принЯлась  терзать  ее
внутренности Яростно и упрЯмо. € Њахигун  почувствовала,  что  эта  цепкаЯ
хватка несет ей смерть. Ћна бросилась на спину  и  принЯлась  кататьсЯ  по
земле, рыча и лЯзгаЯ зубами  в  попытке  избавитьсЯ  от  кривых  кинжалов,
которые все глубже впивались в ее живот. Ќо Њиспун не разжимал когтей. Ћна
подминала его под себЯ, а он хлопал  могучими  крыльЯми  и  только  крепче
сжимал когти, не расслабив их даже в миг  своей  гибели.  ђЯдом  на  земле
умирала его подруга. €з ее ран хлестала кровь, но и совсем  обессилев  она
все еще пыталась помочь Њиспуну. Ђ он умер как герой, так  и  не  выпустив
волчицы.
   Њахигун с трудом дотащилась до кустов. ’ам ей в  конце  концов  удалось
сбросить с себЯ мертвое тело большой совы. Ќо в ее животе  зиЯли  глубокие
раны. €з них струилась кровь, и волчица ушла в  чащу,  оставлЯЯ  за  собой
алый след. —ерез четверть мили она легла на землю под  карликовой  елью  и
несколько минут спустЯ вздохнула в последний раз.
   Ќееве и Њики, особенно последнему, эта жестокаЯ битва многое рассказала
о мире, в котором они жили теперь, постепенно  понимаЯ  его  все  Яснее  и
Яснее. Ћни  обогатили  сокровищницу  своего  опыта,  дополнЯвшего  древние
инстинкты и наследственные свойства. Ћни  умели  охотитьсЯ,  чтобы  добыть
себе еду: Ќеева ловил своих жуков, лЯгушек и шмелей, Њики поймал  кролика.
€м уже пришлось дратьсЯ, спасаЯ свою жизнь. ‘мерть не раз подстерегала их.
Ќо разыгравшаЯсЯ на их глазах схватка и ее мрачное завершение показали  им
жизнь с новой, еще неведомой им стороны.
   Џрошло много минут, прежде чем Њики подошел к Ќевиш и  обнюхал  мертвую
сову. ’еперь у него не возникло желаниЯ трепать и рвать ее перьЯ с детской
свирепостью и торжеством. ѓибель большой птицы принесла ему новые знаниЯ и
научила новым хитростЯм и повадкам. ‘удьба Њиспуна и его подруги  показала
Њики, как важно всегда быть осторожным и уметь бесшумно двигатьсЯ. ‚едь он
уже понЯл, что в этом мире есть много существ, которые его не боЯтсЯ и  не
побегут от него. Ћн утратил  свое  высокомерно-презрительное  отношение  к
крылатым созданиЯм, он постиг, что землЯ вовсе не была создана ради него и
длЯ него, и чтобы уцелеть, он должен будет дратьсЯ,  как  дрались  совы  и
Њахигун.  Ќедаром   предки   Њики   были   закаленными   бойцами   и   его
генеалогическое древо восходило к волкам.
   Ќеева извлек из  случившегосЯ  совсем  иной  урок.  …го  сородичи  были
миролюбивы и если дрались, то только между собой.  Ћни,  как  правило,  не
охотились на других лесных зверей, и ни один лесной зверь не  охотилсЯ  на
них. ЋбъЯснЯлось это естественным  положением  вещей:  просто  в  обширных
владениЯх взрослого черного медведЯ не нашлось  бы  зверЯ  другой  породы,
способного победить его в открытом бою - это  не  по  силам  даже  волчьей
стае. Џоэтому из гибели Њахигун и двух  сов  Ќеева  не  почерпнул  никаких
полезных сведений о том, как следует вести драку. Ќо  зато  он  еще  Яснее
понЯл пользу осторожности. ѓлавным же длЯ него было то, что ни Њахигун, ни
совы больше уже не могли покушатьсЯ на тушу. …го ужин осталсЯ цел.
   Њедвежонок продолжал прЯтатьсЯ, пока Њики обследовал поле  боЯ,  и  его
круглые глазки зорко смотрели по сторонам, не поЯвитсЯ ли еще какой-нибудь
враг. Ђ Њики от тела Ќевиш перешел к Ђхтику, а потом  принЯлсЯ  обнюхивать
след Њахигун, который привел его к кустам. ’ам он увидел Њиспуна. ‚  кусты
он углублЯтьсЯ не стал, а вернулсЯ к Ќееве, который к этому времени решил,
что уже можно, ничего не опасаЯсь, выйти из-за спасительного камнЯ.
   „о вечера Њики раз пЯтьдесЯт бросалсЯ защищать их  мЯсо.  Ѓольше  всего
забот причинЯли ему большеглазые, крикливые кукши. Љанадские  сойки  почти
не уступали им в назойливости. „важды к туше подкрадывалсЯ маленький серый
горностай, с глазками, как два крохотных рубина. Њики кидалсЯ  на  него  с
такой Яростью, что третий раз он вернутьсЯ  не  рискнул.  Љ  полудню  тушу
высмотрели или почуЯли вороны и принЯлись кружитьсЯ над ней,  ожидаЯ,  что
Њики  и  Ќеева  куда-нибудь  уйдут.  Ћбманувшись  в  своих  надеждах,  они
расселись на вершинах ближайших деревьев  и  начали  хрипло  и  возмущенно
каркать.
   Ќаступили сумерки, но волки к туше не вернулись.  „ичи  было  много,  и
стаЯ, хозЯйничавшаЯ в здешних  местах,  охотилась  в  эту  ночь  дальше  к
западу. ђаза два до Њики и Ќеевы издали доносилсЯ ее охотничий клич.
   €  всю  звездную   светлую   ночь   щенок   и   медвежонок   сторожили,
прислушивались, иногда ненадолго засыпали. …два забрезжил  серый  рассвет,
они вновь принЯлись за еду.
   …сли бы эту историю рассказывал старый Њакоки из племени кри, он в этом
месте снова не преминул бы указать, что Њики и Ќеева находились под особым
покровительством €ску ‚апу. €бо день  сменЯлсЯ  ночью,  а  ночь  сменЯлась
днем, и Њики с Ќеевой удивительно окрепли и даже словно выросли  благодарЯ
тому, что постоЯнно наедались до отвала.  Ќа  четвертый  день  Ќеева  стал
таким  толстым  и  гладким,  что  казалсЯ  в  полтора  раза  больше   того
медвежонка, который свалилсЯ  с  носа  челнока  в  порожистую  реку.  Њики
утратил  свою  костлЯвость.  …го  ребра  уже  нельзЯ  было,  как   прежде,
пересчитать с расстоЯниЯ в два шага. ѓрудь у  него  стала  шире,  ноги  не
производили такого неуклюжего впечатлениЯ. —елюсти его окрепли, потому что
постоЯнно грызли кости карибу. € по мере того как увеличивались его  силы,
уменьшалась его щенЯчьЯ любовь к  играм  и  росло  беспокойное  стремление
начать  самостоЯтельную  охоту.  Ќа  четвертую  ночь  он   снова   услышал
отрывистый охотничий клич волков и почувствовал  неизъЯснимое  томительное
волнение.
   „лЯ Ќеевы быть толстым, быть веселым и быть довольным означало  одно  и
то же. Џока можно было кормитьсЯ у туши, его вовсе  не  тЯнуло  уходить  с
уступа. „ва-три раза в день он спускалсЯ к ручью напитьсЯ, и каждое утро и
каждый день - особенно ближе к закату - он  несколько  раз  скатывалсЯ  со
склона. ‚добавок ко всему этому он завел привычку спать  после  полуднЯ  в
развилке молодого деревца.
   Њики не видел в кувырканий вниз с обрыва ни  смысла,  ни  удовольствиЯ,
лазать на деревьЯ он тоже не умел,  а  потому  начал  все  больше  времени
тратить на обследование подножиЯ грЯды. Ћн предпочел бы, чтобы Ќеева ходил
вместе с ним. Љаждый раз, перед тем как отправитьсЯ в такую экспедицию, он
долго пыталсЯ заставить Ќееву слезть с дерева или пускал в  ход  отчаЯнные
усилиЯ, чтобы увести его с собой, когда  медвежонок  по  уже  протоптанной
тропке отправлЯлсЯ к ручью или возвращалсЯ обратно. ’ем  не  менее  одного
этого упрЯмства Ќеевы было бы недостаточно, чтобы их поссорить.  Њики  был
слишком привЯзан  к  медвежонку,  чтобы  сердитьсЯ  на  него  из-за  таких
пустЯков. Ђ если бы дело дошло до решительной  проверки  и  Ќеева  всерьез
поверил бы, что Њики сейчас уйдет и не вернетсЯ, он,  конечно,  отправилсЯ
бы вместе с ним.
   Џервое настоЯщее отчуждение между ними возникло не из-за ссоры, а из-за
разногласиЯ, коренившегосЯ в самой их природе. Њики принадлежал к племени,
которое предпочитает есть мЯсо свежим, Ќеева  же  особенно  любил  "хорошо
выдержанное" мЯсо. Ђ начинаЯ с четвертого днЯ остатки  туши  Ђхтика  стали
уже весьма "выдержанными". Ќа пЯтый день Њики ел это мЯсо лишь  с  большим
трудом, преодолеваЯ отвращение, а на шестой просто не мог взЯть его в рот.
Ќееве же оно с каждым днем казалось все  вкуснее  и  душистее.  Ќа  шестой
день, упоенный любимым ароматом, он  от  восторга  повалЯлсЯ  на  остатках
туши. € в эту ночь Њики впервые не пожелал спать, прижавшись к нему.
   ђазвЯзка произошла на седьмой день. ’уша теперь  благоухала  до  небес.
‹егкий июньский ветерок разносил этот запах по окрестностЯм, и все вороны,
проживавшие на несколько миль вокруг, начали собиратьсЯ поблизости.  Њики,
не выдержав этого аромата, Џоджал хвост и удрал к ручью. Љогда Ќеева после
обильного завтрака  спустилсЯ  туда  напитьсЯ,  Њики  попробовал  обнюхать
приЯтелЯ и сразу же отбежал в сторонку. ‘обственно говорЯ, теперь  он  уже
не смог бы  с  закрытыми  глазами  отличить  Ђхтика  от  Ќеевы  -  разница
заключалась только в том, что один лежал неподвижно, а другой двигалсЯ. Ќо
пахли оба одинаково мертвечиной; оба, бесспорно, были "хорошо  выдержаны".
„аже вороны теперь кружили и над Ќеевой, недоумеваЯ, почему он расхаживает
по уступу, хотЯ приличной падали этого делать отнюдь не полагаетсЯ.
   ‚ эту ночь Њики спал в одиночестве под  кустом  на  берегу  ручьЯ.  …му
хотелось есть, и он чувствовал себЯ очень одиноким - впервые за много дней
он испытывал робость перед огромностью и пустынностью мира. …му был  нужен
Ќеева. Ћн тихо скулил, тоскуЯ без  него  в  звездной  тиши  долгих  часов,
отделЯвших вечернюю зарю от утренней. ‘олнце стоЯло в  небе  уже  довольно
высоко, когда Ќеева наконец спустилсЯ с холма. Ћн только что позавтракал и
повалЯлсЯ на своем любимом кушанье, и пахло от него совершенно нестерпимо.
‘нова Њики попробовал увести его от холма, но Ќеева ни  за  что  не  желал
расставатьсЯ с этим благодатным местом. € в это утро он особенно торопилсЯ
поскорее поднЯтьсЯ на уступ. Ќакануне ему то и дело  приходилось  отгонЯть
ворон от остатков туши, а сегоднЯ  они  пытались  обкрадывать  его  с  еще
невиданной наглостью. Ќеева поздоровалсЯ с Њики, дружелюбно  прихрюкнув  и
взвизгнув, потом поспешно напилсЯ и начал  карабкатьсЯ  вверх  по  склону.
ЏротоптаннаЯ им тропинка кончалась у кучи камней, из-за которой они с Њики
наблюдали битву между Њахигун и совами, - с тех пор из предосторожности он
всегда несколько секунд медлил за этими  камнЯми  и  выходил  на  открытое
место, только убедившись, что все в  порЯдке.  Ќа,  этот  раз  его  ожидал
неприЯтный  сюрприз:  остатки  туши  были  буквально  облеплены  воронами.
Љаркарью и его чернокрылое племЯ тучей опустились на уступ  и  теперь  как
сумасшедшие рвали остатки мЯса, били крыльЯми и  дрались.  ‚  воздухе  над
ними кружило еще одно черное облако; все соседние деревца и кусты  гнулись
под тЯжестью рассевшихсЯ на них птиц, и их оперение  блестело  на  солнце,
точно обильно смазанное жирной сажей. Ќеева от удивлениЯ застыл на  месте.
Ћн не боЯлсЯ ворон - ведь он уже столько раз прогонЯл прочь этих трусливых
воришек! Ќо только он никогда еще не видел их в таком  количестве.  Ћн  не
мог  разглЯдеть  остатков  туши:  и  Ђхтик  и  трава  вокруг  исчезли  под
колышущимсЯ черным покровом.
   Ћн выскочил из-за камней, оскалив зубы, как выскакивал уже десЯтки  раз
до этого. ђаздалсЯ громовый  всплеск  крыльев.  ‚звившиесЯ  птицы  затмили
солнечный свет, а их голодное карканье было, наверное, слышно  в  миле  от
уступа. Ќо, против  обыкновениЯ,  Љаркарью  и  его  бесчисленные  стаи  не
улетели в лес. ‚орон было так много, что они  уже  ничего  не  боЯлись.  Ђ
аппетитный запах падали, от которой им пришлось оторватьсЯ, едва лишь  они
успели распробовать ее вкус, приводил их в  настоЯщее  исступление.  Ќеева
совсем растерЯлсЯ. Ќад ним, позади него, вокруг него  вились  вороны:  они
вызывающе каркали, а наиболее  дерзкие  камнем  падали  вниз  и  старались
задеть его крылом побольнее. €х  грознаЯ  туча  становилась  все  гуще,  и
внезапно она буквально рухнула на землю. Ћстатки туши  вновь  исчезли  под
живым черным покровом, а вместе с ними и Ќеева.  Њедвежонок  был  погребен
под копошащейсЯ крылатой массой и начал отбиватьсЯ, как отбивалсЯ от совы.
„есЯтки сильных клювов  клочьЯми  вырывали  его  шерсть,  долбили  голову,
норовили попасть  в  глаза.  …му  казалось,  что  его  уши  будут  вот-вот
оторваны, а чувствительный кончик носа уже в первые десЯть секунд покрылсЯ
кровью и начал распухать. Ћн задыхалсЯ, почти ничего не видел к ничего  не
соображал. …му чудилось, будто все его тело превратилось в  клубок  жгучей
боли. Ћн забыл про тушу и думал только о том, как бы выбратьсЯ на  простор
и задать стрекача.
   ‘обрав все силы, он поднЯлсЯ с земли и ринулсЯ напролом  сквозь  черную
крылатую массу. Џочти всех ворон его отступление вполне  удовлетворило,  и
они остались у туши насыщатьсЯ, а к тому  времени,  когда  Ќеева  пробежал
половину расстоЯниЯ до кустов, в которых после схватки с  совами  скрылась
Њахигун, все его преследователи,  кроме  одного,  присоединились  к  своим
пирующим собратьЯм. ‚озможно, этим наиболее упорным его мучителем был  сам
Љаркарью. Ћн впилсЯ клювом в коротенький хвостишко медвежонка и  висел  на
нем, точно  захлопнувшаЯсЯ  крысоловка.  ’олько  когда  Ќеева  уже  далеко
углубилсЯ в кусты, Љаркарью наконец отпустил свою жертву, взмыл в воздух и
возвратилсЯ к стае.
   Ќикогда еще Ќеева не испытывал такого желаниЯ увидеть возле себЯ  Њики.
‚новь  его  представлениЯ  о  мире  совершенно  изменились.  Ћн  был  весь
исклеван. …го тело горело огнем. …му было даже больно ступать  на  подошвы
своих толстых лап, и, забившись под куст,  он  полчаса  вылизывал  раны  и
нюхал воздух - не донесетсЯ ли откуда-нибудь запах Њики?
   Џотом спустилсЯ с откоса к ручью и побежал к тому месту, где  кончалась
протоптаннаЯ им тропинка. Ќо его друга там не оказалось. ’щетно Ќеева звал
его ласковым ворчанием и повизгиванием, тщетно он втЯгивал ноздрЯми  ветер
и бегал взад и вперед по берегу ручьЯ, совершенно забыв про  тушу  Ђхтика,
котораЯ послужила причиной их раздора.
   Њики нигде не было.


        10

   Њики находилсЯ  уже  в  четверти  мили  от  уступа,  когда  он  услышал
оглушительный шум, поднЯтый воронами. Ќо врЯд ли  он  вернулсЯ  бы  назад,
даже если бы догадалсЯ, что Ќеева нуждаетсЯ в  его  помощи.  ™енок  второй
день ничего  не  ел  и  ушел  от  ручьЯ  с  твердым  намерением  затравить
какую-нибудь дичь, пусть самую большую и сильную. Ћднако он пробежал вдоль
ручьЯ добрую милю, прежде чем ему удалось отыскать хотЯ бы рака. Ћн  сгрыз
его вместе с панцирем, и противный вкус у него во рту стал менее заметным.
   ‚ этот день  Њики  было  суждено  пережить  еще  одно  событие,  навеки
врезавшеесЯ в его памЯть. ’еперь, когда он осталсЯ  один,  воспоминаниЯ  о
хозЯине, совсем было исчезнувшие  за  последние  четыре-пЯть  дней,  вдруг
снова  ожили.  €  с  каждым  часом  образы,  всплывавшие  в  его   памЯти,
становились все более четкими и живыми,  так  что,  пока  утреннее  солнце
поднималось к зениту, пропасть,  которую  дружба  с  Ќеевой  вырыла  между
настоЯщим и прошлым, начинала медленно, но верно  сужатьсЯ.  Ќа  некоторое
времЯ радостное возбуждение последних дней совсем угасло.
   Ќесколько раз Њики останавливалсЯ,  думаЯ,  не  вернутьсЯ  ли  назад  к
Ќееве, но голод заставлЯл его продолжать путь. Ћн нашел  еще  двух  раков.
‡атем ручей стал заметно глубже,  вода  в  нем  потемнела,  течение  почти
совсем исчезло. „важды Њики вспугивал взрослых кроликов, но оба  раза  они
легко от него удрали. Џотом он чуть было не поймал крольчонка. ’о и дело у
него из-под носа, треща крыльЯми, вспархивали куропатки.  Ћн  видел  соек,
сорок и множество белок. Џовсюду вокруг летала и бегала пища, котораЯ была
длЯ него недосЯгаема. Ќаконец счастье ему улыбнулось. ‘унув морду в  дупло
поваленного дерева, он обнаружил там кролика. ‚торого выхода из  дупла  не
было. ‚первые за три днЯ Њики смог поесть как следует.
   ™енок накинулсЯ на свой обед с таким увлечением, что не заметил, как на
полЯне поЯвилсЯ “чак - крупный самец-пекан. Ћн не расслышал шагов пекана и
даже почуЯл его не сразу. “чак не был драчуном и забиЯкой. Џрирода создала
его смелым охотником и джентльменом, а потому, когда он увидел,  что  Њики
(которого он принЯл за подросшего волчонка) поедает свою добычу, ему  и  в
голову не пришло потребовать доли длЯ себЯ. “бегать “чак тоже не стал. Ѓез
сомнениЯ, он вскоре пошел бы  своей  дорогой,  но  тут  Њики  заметил  его
присутствие и повернулсЯ к нему.
   “чак стоЯл шагах в трех от него по ту сторону поваленного дерева. Њики,
который ничего не знал  про  пеканов,  он  вовсе  не  показалсЯ  свирепым.
‘ложением “чак напоминал своих близких родичей - ласку, норку и скунса. Ћн
был вдвое ниже Њики, но одной  с  ним  длины,  и  две  пары  коротких  лап
придавали ему комическое сходство с таксой. ‚есил он фунтов девЯть, голова
у него была плоской, с  заостренной  мордочкой,  а  усы  -  щетинистыми  и
густыми. Љроме того, он обладал пышным пушистым  хвостом  и  парой  зорких
маленьких глаз, которые, казалось, просверливали насквозь все, на  что  он
смотрел. Ћн наткнулсЯ на Њики совершенно случайно, но щенок заподозрил его
в недобрых намерениЯх и усмотрел в нем возможного врага. ‚прочем, Њики  не
сомневалсЯ, что легко разделаетсЯ с “чаком, если дело дойдет до  драки.  Ђ
потому он оскалил зубы и зарычал.
   “чак счел это намеком на то, что ему следует  удалитьсЯ  восвоЯси.  Љак
джентльмен, он уважал охотничьи права других зверей, а потому принес  свои
извинениЯ, бесшумно  попЯтившись  на  бархатных  лапах,  и  Њики,  еще  не
знакомый с этикетом  лесных  обитателей,  не  выдержал:  “чак  боитсЯ!  Ћн
спасаетсЯ бегством! ‘ торжествующим  тЯвканьем  Њики  бросилсЯ  в  погоню.
Ћсобенно винить его  за  этот  промах  не  следует  -  множество  двуногих
животных, наделенных несравненно более развитым мозгом, делало подобную же
ошибку. “чак же, хотЯ он никогда не ввЯзываетсЯ в драку первым, длЯ своего
роста и веса ЯвлЯетсЯ, пожалуй, самым грозным бойцом среди  всех  животных
‘еверной Ђмерики.
   Њики так никогда и не понЯл, что, собственно, произошло после того, как
он кинулсЯ на “чака. ‘лово "драка" тут  просто  не  подходит  -  это  была
молниеноснаЯ расправа, полнейшее торжество одного противника  над  другим.
Њики показалось, что он напал не на одного “чака, но по  крайней  мере  на
полдюжины. Ђ больше он не успел ничего подумать, да  и  увидеть  тоже.  Ћн
потерпел самое горькое поражение за всю свою прошлую и будущую жизнь.  …го
трЯсли, царапали, кусали, душили и терзали. Ћн  был  настолько  ошеломлен,
что и после того, как “чак удалилсЯ, продолжал болтать лапами  в  воздухе,
не замечаЯ исчезновениЯ своего победителЯ. Љогда  же  он  открыл  глаза  и
убедилсЯ, что его оставили в покое, он испуганно забилсЯ в дупло, где  еще
так недавно изловил кролика.
   ’ам он пролежал добрые полчаса, тщетно стараЯсь понЯть, что же все-таки
случилось.
   Љогда Њики выполз из дупла, солнце уже заходило. ™енок прихрамывал, его
целое ухо было прокушено насквозь, на спине и боках виднелись  проплешины,
оставленные когтЯми “чака. ‚се кости у него болели, горло саднило,  а  над
одним глазом набухла шишка. Ћн с ’оской  поглЯдел  в  ту  сторону,  откуда
пришел, - там был Ќеева. ‚месте с вечерним сумраком к нему пришло ощущение
неизбывного одиночества и тоска по другу. Ќо в ту сторону  пошел  “чак,  а
встречатьсЯ с “чаком еще раз Њики решительно не хотел.
   Џрежде чем солнце окончательно закатилось за горизонт, Њики прошел  еще
около четверти мили на юго-восток. ‚ сгущающейсЯ тьме он  вышел  на  волок
Ѓольшой скалы между реками Ѓивер и ‹ун.
   ’ропы тут, собственно говорЯ, не было никакой.  ‹ишь  изредка  охотники
или торговцы, возвращаЯсь с севера, перетаскивали тут свои лодки  с  одной
реки на другую. ‚олк, бродЯщий в  этих  местах,  чуЯл  здесь  человеческий
запах не чаще трех-четырех раз за год. Ќо в этот вечер  запах  человека  у
Ѓольшой скалы был настолько свежим, что Њики застыл на месте, словно перед
ним возник еще один “чак. Ћдно всепоглощающее  чувство  заставило  его  на
мгновение окаменеть. ‚се остальное было забыто  -  он  наткнулсЯ  на  след
человека, а следовательно, на след —эллонера, своего хозЯина. € Њики пошел
по этому следу  -  сначала  медленно,  словно  опасаЯсь,  что  след  может
ускользнуть от него. ‘тало совсем темно, но Њики  упрЯмо  шел  вперед  под
зажигающимисЯ звездами. ‚се уступило место  страстному  собачьему  желанию
вернутьсЯ домой, к хозЯину.
   Ќаконец, почти уже на берегу реки ‹ун, он увидел  костер.  Љостер  этот
развели Њакоки и белый путешественник, к которому  старый  кри  нанЯлсЯ  в
проводники. Њики не бросилсЯ к ним без оглЯдки. Ћн не  залаЯл  и  даже  ни
разу не тЯвкнул. ‘уроваЯ школа лесной жизни уже многому  его  научила.  Ћн
тихонько пополз вперед и припал к земле неподалеку от границы  освещенного
костром круга. ’ут Њики разглЯдел, что у костра сидЯт двое мужчин,  но  ни
тот, ни другой не был —эллонером. ‚прочем, оба курили совсем так  же,  как
курил —эллонер. „о него доносились  их  голоса,  очень  похожие  на  голос
—эллонера. € лагерь был совсем таким же: костер, висЯщий над ним  котелок,
палатка и аппетитные запахи готовЯщегосЯ ужина.
   …ще две-три секунды - и он вступил бы в  светлый  круг.  Ќо  тут  белый
человек встал, потЯнулсЯ, как обычно  потЯгивалсЯ  —эллонер,  и  поднЯл  с
земли толстый сук. Ћн  направилсЯ  в  сторону  Њики,  который  пополз  ему
навстречу и вскочил с земли, когда их разделЯло пЯть шагов. Ќа щенка  упал
отблеск костра, и в его глазах отразилось пламЯ.  —еловек  увидел  его,  и
импровизированнаЯ дубинка взвилась в воздух. …сли бы  она  попала  Њики  в
голову, он был бы убит на  месте,  но  ее  толстый  конец  вообще  его  не
коснулсЯ, а тонкий ударил по шее и плечу с такой силой, что его отшвырнуло
в темноту. Џроизошло это так быстро, что человеку  показалось,  будто  его
дубинка точно поразила цель. Ћн крикнул Њакоки, что убил не  то  волчонка,
не то лису, и бросилсЯ от костра во мрак.
   ‘ук отбросил Њики в густые ветки карликовой  ели,  и  он  замер  там  в
полной неподвижности, несмотрЯ на мучительную боль в плече. Ќа фоне костра
он увидел темный силуэт  человека,  который  нагнулсЯ  и  поднЯл  сук.  Ћн
увидел, что прЯмо на него бежит Њакоки, тоже сжимаЯ в руке толстую  палку,
и съежилсЯ в комок, стараЯсь стать как можно незаметнее. …го охватил ужас,
потому что он понЯл истинное положение вещей. ќто были люди, но  —эллонера
тут не было. Ђ они охотились на него с палками. Њики хорошо  понЯл,  зачем
им эти палки. ’олько чудом его кости остались целы.
   Ћн лежал затаив дыхание, пока люди шарили  вокруг.  €ндеец  даже  сунул
свою палку в густые ветки ели, среди которых он прЯталсЯ. Ѓелый все  времЯ
повторЯл, что своими глазами видел, как зверь упал, и один раз остановилсЯ
так близко от убежища Њики, что нос щенка почти коснулсЯ его сапога. ‡атем
белый вернулсЯ к костру и подбросил в него сухих березовых поленьев, чтобы
пламЯ костра осветило все вокруг. ‘ердце Њики  перестало  битьсЯ.  Ќо  они
начали искать в стороне от его елки, а потом вернулись к костру.
   Њики пролежал  так  больше  часа.  Љостер  почти  угас.  ‘тарый  индеец
завернулсЯ в одеЯло и лег возле тлеющих углей, а белый ушел в  палатку.  €
только тогда Њики решилсЯ выползти из-под спасительных веток.  ЏрихрамываЯ
на каждом шагу, он затрусил назад по тому же пути, по которому так недавно
с надеждой торопилсЯ сюда. ‡апах человека уже не будил в щенке  радостного
волнениЯ. ’еперь этот запах таил в себе угрозу. Ћн  означал  опасность.  €
Њики хотелось уйти от нее как  можно  дальше.  Ћн  предпочел  бы  еще  раз
встретитьсЯ с совами  или  даже  с  “чаком,  но  только  не  с  человеком,
вооруженным палкой. ‘ совами он мог дратьсЯ,  но  он  чувствовал,  что  на
стороне палки всегда будет подавлЯющее превосходство.
   ‚ ночном безмолвии Њики приплелсЯ к дуплистому стволу,  возле  которого
встретилсЯ с “чаком. Ћн снова забралсЯ в дупло  и  до  рассвета  зализывал
свои раны. Ќа рассвете он вылез наружу и доел остатки вчерашнего кролика.
   Џосле этого он пошел на северо-запад - в ту сторону, где осталсЯ Ќеева.
’еперь Њики уже не колебалсЯ. Ќеева был ему необходим. …му хотелось сунуть
нос в в теплый бок медвежонка, хотелось облизать его, пусть даже  от  него
разит падалью. …му хотелось услышать смешное дружеское ворчание и хрюканье
Ќеевы. …му хотелось снова охотитьсЯ вместе с ним, хотелось играть  с  ним,
хотелось прикорнуть бок о бок с  ним  на  солнышке  и  уснуть.  ’еперь  он
почувствовал, что Ќеева стал неотъемлемой частью его мира.
   € Њики побежал на северо-запад.
   Ђ Ќеева гораздо выше по ручью с надеждой и тоской  все  еще  трусил  по
следу Њики.
   "Ћни встретились на залитой  солнцем  небольшой  полЯнке,  примерно  на
половине пути между поваленным деревом и уступом.  ‚стреча  произошла  без
каких-либо бурных проЯвлений чувств. ™енок  и  медвежонок  остановились  и
посмотрели друг на друга, словно проверЯЯ, не  произошло  ли  какой-нибудь
ошибки. Ќеева прихрюкнул. Њики завилЯл хвостом. Ћни обнюхали  друг  друга.
Ќеева взвизгнул, а Њики тихонько тЯвкнул. Љазалось, они поздоровались:
   "Ђ, Њики!"
   "Ђ, Ќеева!"
   ‡атем Ќеева растЯнулсЯ на солнцепеке, Њики улегсЯ возле него.  „о  чего
же все-таки странным оказалсЯ этот мир! ‚ремЯ от времени  все  разлеталось
вдребезги, но потом обЯзательно как-то  налаживалось.  €  вот  сейчас  все
опЯть  пришло  в  полнейшее  равновесие.  „рузьЯ  снова  были   вместе   и
чувствовали себЯ совершенно счастливыми.


        11

   ел месЯц  ‚ылета  Џтенцов  -  дремотный  жаркий  август  властвовал  в
северном краю. Ћт ѓудзонова залива до озера Ђтабаска,  от  ‚одораздела  до
ѓолых ‡емель безмЯтежный покой одевал леса, равнины, болота и в  солнечные
дни, и в звездные ночи. ќто был муку-савин - времЯ  возмужаниЯ  детенышей,
времЯ роста, времЯ, когда  зверье  и  птицы  вновь  получали  нераздельную
власть над своими бывшими владениЯми. €бо человек  в  эти  месЯцы  покидал
дебри, раскинувшиесЯ на тысЯчу миль с запада на восток и с севера  на  юг.
’ысЯчи охотников с  женами  и  детьми  собирались  на  факториЯх  Љомпании
ѓудзонова залива, кое-где вкрапленных в это безграничное царство когтей  и
клыков, - собирались, чтобы провести несколько недель  тепла  и  изобилиЯ,
веселЯсь, отдыхаЯ и набираЯсь сил длЯ тЯгот и лишений новой суровой  зимы.
ќти недели называли мукусавин - ‚еликий праздник года.  ќто  были  недели,
когда они расплачивались со старыми долгами и заводили новые на факториЯх,
куда съезжались, словно на большую Ярмарку. ќто были  недели  развлечений,
ухаживаний,  свадеб,  недели  духовного  и  физического  насыщениЯ   перед
приходом мрачных и голодных месЯцев.
   ‚от почему длЯ обитателей леса тоже наступал праздник, и они  вновь  на
короткое времЯ становились  единственными  властителЯми  своего  мира,  из
которого исчезал самый запах человека. ‚ них никто не стрелЯл, их лапам не
грозили  капканы  и  ловушки,  на  их  тропах  не  лежала  соблазнительнаЯ
отравленнаЯ приманка. ‚ болотцах и на озерах кричали,  трубили  и  крЯкали
гуси, лебеди  и  утки,  не  опасаЯсь  за  птенцов,  которые  только-только
начинали учитьсЯ летать; рысь беззаботно играла  с  котЯтами  и  перестала
ежеминутно нюхать ветер - не принесет ли он весть о  приближении  грозного
двуногого врага? ‹осихи без всЯкой опаски открыто входили в воду  озер  со
своими телЯтами, росомахи и куницы весело резвились на кровлЯх  опустевших
хижин. Ѓобры и выдры упоенно катались с глинЯных откосов и нырЯли в  своих
темных заводЯх, пернатые певцы сыпали звонкие  трели,  и  по  всем  дебрЯм
‘евера слышалась первозданнаЯ песнЯ непуганой первобытной  природы.  Ќовое
поколение зверей и птиц вступало в пору юности. ‘отни  тысЯч  детенышей  и
птенцов доигрывали детские игры, кончали курс  обучениЯ,  быстро  росли  и
готовились  встретить  свою  первую  зиму,  чреватую  еще  не  изведанными
лишениЯми и опасностЯми.
   Ђ €ску ‚апу, знаЯ, с чем предстоит им встретитьсЯ в недалеком  будущем,
хорошо о них позаботилась. ‚ лесном краю царило изобилие. Џоспела черника,
голубика, рЯбина и малина, ветки  кустов  и  деревьев  низко  гнулись  под
тЯжестью плодов. ’рава была сочной и нежной, потому что выпадали  короткие
и обильные летние дожди. ‹уковицы и клубни буквально  выпирали  из  земли;
болотца и берега озер манили вкуснейшими лакомствами. ђог  изобилиЯ  щедро
сыпал на эти краЯ свои съедобные дары.
   Ќеева  и  Њики  вели  теперь  безмЯтежное  существование,   исполненное
нескончаемых радостей. ‚ этот августовский день, едва начинавший клонитьсЯ
в вечеру, они лежали на горЯчем  от  солнца  выступе  скалы,  под  которым
расстилалась прекраснаЯ долина. Ќеева, объевшись сочной черникой, блаженно
спал, но глаза Њики были полуоткрыты - щурЯсь, он  вглЯдывалсЯ  в  светлую
дымку, окутывавшую долину. „о него  доносилось  мелодичное  журчание  воды
между камнЯми и на крупной  гальке  отмелей,  с  музыкой  ручьЯ  сливались
дремотные голоса всей долины, тонущей в неге  жаркого  летнего  днЯ.  Њики
ненадолго уснул беспокойным сном; через  полчаса  он  внезапно  проснулсЯ,
словно его кто-то разбудил. Ћн обвел долину внимательным взглЯдом, а потом
посмотрел на Ќееву - этот толстый лентЯй проспал бы до ночи, если  бы  его
оставили в покое. Ќо Њики в конце  концов  терЯл  терпение  и  безжалостно
будил медвежонка. ‚от и теперь он досадливо залаЯл, а потом слегка  укусил
Ќееву за ухо.
   Ћн словно говорил:
   "Ђ ну-ка вставай, лежебока! ђазве можно спать в  такой  чудесный  день?
‹учше прогулЯемсЯ по течению ручьЯ и поохотимсЯ на кого-нибудь".
   Ќеева неторопливо поднЯлсЯ, потЯнулсЯ всем своим  толстым  туловищем  и
зевнул, широко разеваЯ пасть. …го маленькие  глазки  сонно  уставились  на
долину. Њики вскочил и беспокойно взвизгнул - так он обычно  давал  своему
товарищу понЯть, что ему хочетсЯ пойти побродить по лесу. € Ќеева  покорно
начал спускатьсЯ следом за ним по зеленому откосу в долину,  раскинувшуюсЯ
между двумЯ грЯдами холмов.
   €м обоим уже почти исполнилось полгода, и из щенка  и  медвежонка  они,
собственно говорЯ, превратились в молодого пса и молодого медведЯ. Ѓольшие
лапы Њики утратили  прежнюю  детскую  неуклюжесть,  грудь  развилась,  шеЯ
удлинилась и уже не казалась нелепо короткой  длЯ  его  крупной  головы  и
могучих челюстей. „а и вообще он стал заметно шире в плечах и выше  -  его
ровесники, принадлежащие к другим  породам,  рЯдом  с  ним  в  подавлЯющем
большинстве показались бы маленькими и щуплыми.
   Ќеева больше уже не походил на мохнатый шарик, хотЯ его  возраст  можно
было угадать намного легче, чем возраст Њики. Ћднако он  уже  успел  почти
совсем утратить свое былое младенческое миролюбие. ‚ нем наконец проснулсЯ
боевой дух, унаследованный им от его отца ‘уминитика; если  дело  доходило
до драки, Ќеева уже не старалсЯ уклонитьсЯ от нее, как прежде, и  отступал
только, если это оказывалось совершенно неизбежным  и  необходимым.  Ѓолее
того, ему, в отличие от большинства медведей, очень нравилось дратьсЯ. Џро
Њики, истинного сына •елеЯ, и  говорить  нечего:  он  и  в  ранней  юности
никогда не упускал случаЯ затеЯть драку. ‚ результате оба они, несмотрЯ на
свою молодость, уже были покрыты рубцами и  шрамами,  которые  сделали  бы
честь и закаленному лесному ветерану. Љлювы ворон и сов,  волчьи  клыки  и
когти пекана оставили на их шкурах неизгладимые знаки, а на боку у Њики  в
довершение всего красовалась проплешина величиной с  ладонь  -  памЯтка  о
встрече с росомахой.
   ‚ смешной круглой голове Ќеевы давно уже  зрела  честолюбиваЯ  мысль  о
необходимости  как-нибудь  померЯтьсЯ  силами  с  другим  молодым   черным
медведем. Ћднако до сих пор такаЯ  возможность  представлЯлась  ему  всего
дважды, и к тому же оба раза он не смог осуществить своего намерениЯ,  так
как облюбованных им противников - медвежат-подростков  -  сопровождали  их
матери. ‚от почему теперь, когда Њики увлекал его  в  очередную  охотничью
экскурсию, Ќеева следовал за ним с удовольствием, объЯснЯвшимсЯ не  только
надеждой поживитьсЯ чем-нибудь съестным,  хотЯ  еще  недавно  его  ничего,
кроме еды, не  интересовало.  ‚прочем,  не  следует  думать,  будто  Ќеева
утратил свой былой аппетит. Ќаоборот, он был способен за день съесть втрое
больше,  чем  Њики.  ЋбъЯснЯлось  это  главным  образом  тем,   что   Њики
удовлетворЯлсЯ двумЯ-тремЯ трапезами в день, а  Ќеева  только  обедал,  но
зато любил продлевать свой обед от зари и до зари. Људа бы они ни шли,  он
на ходу все времЯ что-нибудь жевал.
   ‚ четверти мили от уступа, на котором они спали,  находилсЯ  каменистый
овражек, где бил родник. Ћни давно уже облюбовали этот овражек, потому что
он зарос дикой  смородиной,  самой  лучшей  во  всем  бассейне  аматтавы.
—ернильно-черные  Ягоды,  с  вишню  величиной,  буквально  лопающиесЯ   от
сладкого сока, свисали такими крупными гроздьЯми, что Ќееве хватало одной,
чтобы набить себе пасть. „аже в августовских лесах трудно найти что-нибудь
восхитительнее спелой черной смородины, и Ќеева забрал этот овражек в свою
собственность. Њики тоже научилсЯ есть  смородину,  а  потому  теперь  они
направились к овражку, благо такие чудесные Ягоды приЯтно есть и на  сытый
желудок. Љроме того, овражек сулил Њики множество  развлечений:  он  кишел
кроликами и молодыми куропатками, такими доверчивыми, что он ловил их  без
труда и пристрастилсЯ к их нежному и необыкновенно  вкусному  мЯсу.  Љроме
того, в овражке можно было поймать суслика или даже белку.
   Ћднако на этот раз друзьЯ едва-едва успели проглотить по первой  порции
крупных сочных Ягод, как до их ушей донессЯ треск, происхождение  которого
не