ть  слабого плеска  морЯ и  шелеста ветра, здесь  царили безмолвие и
покой. џ медленно брел по долинке и вдруг заметил  впереди  слабое движение.
Њаленький волосатый броненосец, похожий на заводную игрушку, торопливо бежал
по гребню дюны, направлЯЯсь  на поиски ужина. џ  наблюдал за ним, пока он не
исчез  за  дюнами,  а  потом  пошел дальше.  Џод одним  кустом  Я,  к своему
удивлению,  наткнулсЯ на пару пингвинов -- обычно они не роют  нор в  мелком
песке дюн.  Ќо эта  парочка по  причинам, ведомым  только  им самим, выбрала
долину  в  дюнах и вырыла здесь круглую Ямку, в которой, нахохлившись, сидел
их  единственный  пушистый  отпрыск.  ђодители щелкали  на  менЯ  клювами  и
угрожающе выгибали  шеи,  возмущенные  тем,  что  Я  нарушил  их  уединение.
ђазглЯдываЯ  их, Я  вдруг  заметил какой-то  полузасыпанный песком  предмет,
который пингвины выгребли из своей Ямки. ќто было что-то  гладкое и белое. џ
нагнулсЯ и, невзираЯ на пингвинью истерику, разгреб песок. Џередо мной лежал
отлично сохранившийсЯ череп индейца.
     џ  сел, положил  череп на колени и  разглЯдывал его, закурив  еще  одну
сигарету и раздумываЯ, что за человек был  этот  индеец. џ представлЯл себе,
как он  сидит на  корточках, неторопливо и тщательно обтесываЯ камень, делаЯ
один  из тех  красивых  наконечников,  которые  побрЯкивают  теперь  в  моем
кармане. џ представлЯл себе, как он ловко сидит на диком неподкованном коне,
видел  его тонкое смуглое  лицо  и темные  глаза, его волосы  до  плеч,  его
богатый, плотно запахнутый плащ  из  коричневой  шкуры гуанако. џ  смотрел в
пустые глазницы черепа,  и  мне было  очень жаль,  что не  могу  уже никогда
встретитьсЯ  с  человеком, который  сделал  такие прекрасные вещи,  как  эти
наконечники.  џ  подумал, не взЯть  ли мне  череп  с  собой в  Ђнглию, чтобы
поставить  его на почетное  место в своем кабинете среди других произведений
индейского  искусства.  Ќо Я поглЯдел вокруг и решил  не  делать этого. Ќебо
теперь  было бледно-синим с розовыми и  зелеными размывами облаков. Џесок на
ветру с шелестом осыпалсЯ.
     ‘транные, похожие на ведьм кусты поскрипывали приЯтно  и мелодично. Њне
казалось,  что индеец не будет возражать против того, чтобы разделить  место
последнего отдохновениЯ  с  существами, населЯющими  землю, котораЯ когда-то
была  его родиной,-- с пингвинами и броненосцами. ’огда Я вырыл в песке Яму,
положил  в нее череп  и  медленно засыпал его. Љогда  Я  поднЯлсЯ, тьма  уже
быстро  сгущалась,  всЯ местность, казалось,  погрузилась  в печаль,  и  мне
чудилось присутствие индейцев, исчезнувших с лица земли. џ был почти уверен,
что стоит мне быстро оглЯнутьсЯ, и  Я  увижу  на фоне закатного  неба силуэт
индейца на коне. ’рЯхнув головой,  чтобы избавитьсЯ  от этого  наваждениЯ, Я
зашагал обратно к лендроверу.
     Љогда мы, громыхаЯ и подпрыгиваЯ, ехали в темноте к эстансии, “ичи тихо
сказал Њарии:
     --  ‡наете,  сеньорита, это  место  всегда  кажетсЯ печальным. ‡десь  Я
совершенно Явственно ощущаю  присутствие индейцев. €х призраки ходЯт вокруг,
и мне  жалко их,  потому  что  они кажутсЯ  такими  несчастными. ќто  были в
точности мои ощущениЯ. Ќа другой день, перед  самым отъездом, Я подарил “ичи
наконечник длЯ гарпуна. Њне было страшно тЯжело расставатьсЯ с наконечником,
но “ичи сделал длЯ нас так много, что это было лишь маленькой благодарностью
за  его  доброту.   Ћн   обрадовалсЯ,  и  Я  знаю,  что  теперь  наконечник,
благоговейно  завернутый в папиросную бумагу, покоитсЯ в Ящике под кроватью,
недалеко  от того места, где  он  когда-то лежал,  зарытый в  сверкающие  на
солнце дюны, и слышал  только,  как пересыпаетсЯ над  ним  песок  под ногами
уверенно ступающих пингвинов.

        ‡Ћ‹Ћ’Ћ‰ ђЋ‰
     Ќрав  у них, по-видимому, был самый мирный, они  лежали тесной  кучей и
крепко спали, похожие на великое скопище свиней.
     <i>—арлз „арвин. Џутешествие натуралиста вокруг света на корабле "Ѓигль"</i>
     ЉолониЯ пингвинов возле эстансии “ичи была самым южным  пунктом  нашего
путешествиЯ. ’еперь, оставив позади  „есеадо, мы ехали на  север по равнине,
заросшей  пурпурным  кустарником,  к  полуострову  ‚альдес,  где,  как  менЯ
уверЯли, есть  крупное  лежбище котиков и  единственнаЯ  в Ђргентине колониЯ
морских слонов.
     Џолуостров ‚альдес находитсЯ в провинции —убут. ќтот кусок суши, своими
очертаниЯми напоминающий секиру, имеет  примерно восемьдесЯт миль в длину  и
тридцать в ширину. ‘ материком он соединЯетсЯ таким  узким перешейком,  что,
когда едешь по нему, море видно с обеих сторон. Џопасть на полуостров -- это
все равно что оказатьсЯ в новой стране. Њного дней мы ехали по однообразной,
одноцветной  патагонской равнине, плоской, как бильЯрдный стол, и совершенно
лишенной признаков жизни. ’еперь же, проехав узкую полоску земли,  на другом
конце которой  был  полуостров,  мы вдруг  увидели, что пейзаж  переменилсЯ.
‚место низкорослых колючих кустарников,  окрасивших пурпуром всю равнину  до
самого горизонта, мы  увидели страну желтоватого цвета.  Љусты здесь, сплошь
усыпанные  мелкими цветами, были выше, зеленей. Њестность, уже не плоскаЯ, а
немного холмистаЯ, простиралась до горизонта, как желтое море, мерцающее  на
солнце.
     €зменилсЯ не только цвет, но и настроение пейзажа -- он  вдруг ожил. Њы
ехали   по   красноватой   грунтовой  дороге,  изрытой  вытрЯхивающими  душу
выбоинами, когда в  придорожных кустах Я  заметил какое-то движение. Ћторвав
взор от выбоин, Я взглЯнул направо и тотчас затормозил машину так резко, что
все наши женщины стали бурно возмущатьсЯ. Ќо Я просто показал пальцем, и они
замолчали.
     “ самой дороги,  утопаЯ по колено в желтых кустах, стоЯли и смотрели на
нас  шесть гуанако. ѓуанако -- это дикие родичи лам, и Я представлЯл их себе
чем-то  вроде  этих  приземистых  домашних  животных, покрытых  грЯзно-бурым
мехом.  Њне, по  крайней мере, запомнилось,  что  тот единственный  гуанако,
которого Я видел много лет тому назад в одном зоопарке, выглЯдел именно так.
Ќо либо мне изменила памЯть, либо  тот гуанако был в неважном состоЯнии. Ћн,
безусловно,  оставил  менЯ совершенно  неподготовленным к тому великолепному
зрелищу, которое представлЯют собой дикие гуанако.
     Ћдно из животных, очевидно, самец, стоЯло немного впереди других, футах
в  тридцати от  нас. “ него были длинные, точеные,  как у  скаковой  лошади,
ноги, стройное тело и длиннаЯ грациознаЯ шеЯ, немного напоминающаЯ  жирафью.
Њорда  гораздо  длинней и изЯщней, чем у  ламы, но с  таким  же высокомерным
выражением. ѓлаза были черные и огромные. ЏрЯдаЯ маленькими изЯщными ушами и
вскинув  подбородок, гуанако  как бы разглЯдывал нас в воображаемый  лорнет.
Џозади него тесной и робкой стайкой стоЯли три его жены и два малыша, каждый
ростом  не больше терьера. Ћгромные, широко раскрытые глаза придавали  им до
того  невинный вид, что это  зрелище исторгло у  женской половины экспедиции
восторженные  вздохи и сюсюканье. Њех  животных был  не  грЯзно-бурым, как Я
ожидал, а почти красным. ’олько у шеи и ног был светлый оттенок, как у песка
на   солнце,   а   туловище    было   покрыто   густой   шерстью   красивого
красновато-коричневого  цвета.  ЃоЯсь,  что  такого  случаЯ  нам  больше  не
представитсЯ, Я решил выйти из лендровера и  заснЯть их. ‘хватив кинокамеру,
Я  стал очень медленно и  осторожно отворЯть дверцу машины. Џовернув оба уха
вперед, самец гуанако следил за моими движениЯми с Явным недоверием. ’огда Я
медленно  закрыл дверцу  и  стал  поднимать  камеру. Ћднако этого  оказалось
достаточно. ѓуанако не проЯвлЯли особого беспокойства при моей попытке выйти
из машины, но когда Я стал  поднимать к плечу черный подозрительный, похожий
на оружие предмет, они не выдержали.  ‘амец фыркнул, развернулсЯ и  поскакал
прочь, гонЯ перед  собой жен и  детей. Њаленьким гуанако сначала показалось,
что это всего лишь забава, и они  стали носитьсЯ по кругу, пока отец меткими
пинками не  призвал  их  к  порЯдку. Ћтбежав немного,  они сбавили ход  и  с
бешеного галопа перешли на размеренную рысь. ‚ своих красновато-коричневых с
желтым шубах  они  были  похожи  на  какие-то  странные  расписные  игрушки,
которые, покачиваЯсь, уносились сквозь золотистые кусты.
     ЏересекаЯ  полуостров,  мы  еще  много  раз  встречали гуанако,  обычно
группами по  три, по четыре, а однажды мы увидели стадо из восьми  животных.
Ћно стоЯло на холме, резко выделЯЯсь на фоне голубого неба. џ заметил, что в
центральной  части  полуострова   стада  гуанако  попадаютсЯ  чаще,  чем  на
побережье. Ќо  где бы  ни встречались  нам эти животные,  они всюду держатсЯ
настороженно  и готовы  ускакать  прочь  при  малейшем  намеке  на  что-либо
непривычное.   Њестные  фермеры-овцеводы  охотЯтсЯ  на  них,  и  гуанако  на
собственном  горьком   опыте  узнали,  что  доблесть  далеко  не   исключает
осторожности.
     Љ  вечеру  мы  уже были  где-то возле  Џунта-Ќорте  на восточном берегу
полуострова, и дорога  почти сошла на нет, превратившись в неглубокую колею,
петлЯвшую в кустах таким непонЯтным образом, что казалось, будто она  вообще
никуда не ведет. џ уже подумал  было, что мы  вконец заблудились,  как вдруг
впереди  показалась  маленькаЯ белаЯ эстансиЯ  с  плотно закрытыми ставнЯми.
‘лева от  нее стоЯл  большой  навес длЯ сена, или, как  их  здесь  называют,
гальпон. ‡наЯ, что обычно гальпон  -- это средоточие всЯкой  деЯтельности на
эстансиЯх,  Я  подъехал  к  нему  и  остановил машину.  ’отчас поЯвились три
большие жирные собаки, которые сперва браво полаЯли на нас, а затем, считаЯ,
по-видимому, что  долг их исполнен,  с милой  непосредственностью  принЯлись
орошать  колеса лендровера. €з-под навеса  вышли три  пеона, смуглые, тощие,
улыбчивые люди, довольно дикого вида. Ћни определенно были  рады нам, потому
что гости  в  этих  краЯх редкость. Џригласив нас под  навес,  они  принесли
стульЯ. Ќе прошло и получаса, как они забили овцу и стали готовить асадо,  а
мы, рассевшись, попивали вино и рассказывали, зачем приехали.
     Џеонов восхитило,  что  Я проделал такой длинный  путь из Ђнглии только
длЯ того, чтобы ловить  и снимать  bichos. € конечно, они заподозрили, что Я
не  совсем в своем  уме, но они  были слишком вежливы, чтобы  сказать мне об
этом. Ћ морских  слонах и котиках  они  сообщили много  сведений и очень нам
помогли. Ћказалось, что у морских  слонов уже поЯвилось  потомство, и теперь
они  воспитывают его. ќто  значило, что  теперь их  нельзЯ найти  где-нибудь
поблизости  от котиков,  то  есть в определенном  месте  побережьЯ,  которое
служит им родильной  палатой. ’еперь они плавают вдоль всего берега то туда,
то сюда в зависимости  от  настроениЯ, и найти их трудно, но  есть несколько
мест,  которые они особенно любЯт и где их  можно разыскать. ќти излюбленные
места носЯт прелестное  название -- элефантерии. Џеоны показали нам на карте
элефантерии  и самые большие  лежбища  котиков.  Љак  они  сказали,  котиков
разыскать будет нетрудно, потому что  детеныши еще при  них,  и  поэтому они
обретаютсЯ на побережье в легкодоступных местах. Ѓолее  того,  пеоны сказали
нам, что как раз рЯдом с колонией котиков есть хорошее место длЯ стоЯнки  --
ровное поле,  защищенное  от  ветра  небольшими  возвышенностЯми. Ћбодренные
этими сведениЯми, мы  выпили  много  вина, съели много жареной  баранины,  а
потом, снова забравшись в лендровер, отправились искать место длЯ лагерЯ.
     Њы нашли его без особого  труда, и оно оказалось  именно  таким,  каким
выглЯдело в описании пеонов  -- небольшой ровной площадкой, покрытой жесткой
травой и редкими, скрюченными и высохшими кустами. ‘ трех сторон ее защищали
низкие холмы,  поросшие желтыми  кустами, а  с четвертой  --  высокаЯ  грЯда
гальки, за которой шумело море. Љак-никак это было убежище,  но  даже сюда с
морЯ то и дело долетали порывы ветра, который  под вечер становилсЯ особенно
холодным. Ѓыло решено, что женщины будут спать в лендровере, а Я улЯгусь под
ним. Њы  вырыли Яму,  набрали хворосту  и разложили костер, чтобы вскипЯтить
чай. ‘ огнем мы обращались очень осторожно, потому что  местность вокруг нас
была сплошь  покрыта  сухими кустами. Џри  малейшей оплошности сильный ветер
поднЯл бы весь  костер в воздух и бросил его на эти кусты. Џри одной мысли о
том, какой свирепый пожар мог бы вдруг забушевать, менЯ бросало в дрожь.
     ‘олнце село  в гнездо  из розовых,  алых и черных  облаков, и наступили
короткие зеленоватые сумерки. Џотом  стемнело, и  огромнаЯ желтаЯ луна вышла
на небо и стала смотреть, как мы, сидЯ на корточках у костра, напЯливаем  на
себЯ все,  что только можно,  потому  что  ветер  становилсЯ все  холоднее и
холоднее.  †енщины, ворча и спорЯ, кому куда девать ноги, стали устраиватьсЯ
на ночлег в лендровере,  а Я, забросав костер  землей, вытащил  три одеЯла и
устроил себе  постель под  задним  мостом машины.  ЌесмотрЯ на то что на мне
были три свитера, две пары брюк, пальто из шерстЯной байки,  войлочнаЯ шлЯпа
и еще три одеЯла, Я все же  замерз. „рожа  от холода,  Я  старалсЯ заснуть и
думал о том, что завтра не мешало бы перераспределить спальные места.
     ЏроснулсЯ  Я  перед  самым рассветом, когда  кругом  был еще полумрак и
стоЯла  такаЯ тишина,  что  даже  шум  морЯ  казалсЯ приглушенным.  Ќа  фоне
синевато-зеленого предрассветного  неба  вырисовывались  черные холмы,  и не
было слышно  ни звука, кроме шипениЯ  ветра да слабого рокота  прибоЯ. Ќочью
ветер переменил  направление,  и колеса  лендровера уже не  спасали  менЯ. џ
лежал  дрожа  в  своем коконе  из  одежды и одеЯл  и  размышлЯл,  то  ли мне
оставатьсЯ под одеЯлами, то ли вставать и разводить костер, чтобы вскипЯтить
чай. ‚  моем  убежище было холодно, но все же на  несколько градусов теплее,
чем снаружи,  где  еще надо было  ходить,  искать  хворост,  и  Я  решил  не
вылезать. џ  пыталсЯ пролезть в карман пальто,  где у  менЯ лежали сигареты,
стараЯсь при  этом не  дать ветру выдуть остатки тепла из  моего кокона, как
вдруг увидел, что у нас гость.
     Џередо мной  стоЯл гуанако,  словно по волшебству возникший из небытиЯ.
Ћн  стоЯл  совсем тихо  футах в двадцати от менЯ,  удивленно  и неприЯзненно
всматриваЯсь  в машину  и прЯдаЯ  своими точеными  ушами.  ѓуанако  повернул
голову  и понюхал воздух, и Я увидел его профиль на фоне неба. Љак и у  всех
гуанако,  выражение  морды  у  него было аристократически надменное  и  даже
чуточку  насмешливое,  как  будто он знал, что последние три ночи Я спал  не
раздеваЯсь. Ћн грациозно поднЯл переднюю ногу и посмотрел на менЯ в упор. Ќе
знаю, быть может,  в этот миг ветер донес  до  него мой  запах, но  он вдруг
оцепенел и, секунду помедлив, рыгнул.
     Ќет, это не была случайнаЯ  отрыжка, небольшое  отступление от  хороших
манер,  которое  мы  иногда  нечаЯнно  позволЯем  себе.  ќто  было   заранее
обдуманное, громкое и  продолжительное рыганье,  в которое  он вложил  чисто
восточный пыл. Џоказав  мне, чего Я  стою, он замер  на мгновение и впилсЯ в
менЯ взглЯдом, словно хотел убедитьсЯ, что Я осознал свое ничтожество. Џотом
гуанако  повернулсЯ и исчез так же  внезапно, как  и поЯвилсЯ, и  Я  услышал
только, как  шелестЯт кустики  под его ногами. џ  подождал немного, надеЯсь,
что он вернетсЯ. Ќо гуанако, видно,  отправилсЯ дальше по своим делам. ’огда
Я закурил сигарету и так, дрожа и курЯ, лежал, пока не взошло солнце.
     Џозавтракав  и  немного придЯ в  себЯ,  мы отцепили прицеп, вытащили из
лендровера все снарЯжение и, сложив его на землю, укрыли брезентом. Џотом мы
проверили съемочную аппаратуру, приготовили сандвичи и кофе и отправились на
поиски котиков.
     Џеоны сказали  нам, что  если  проехать  примерно полмили по дороге,  а
потом свернуть с нее и  направитьсЯ к  морю напрЯмик,  то можно легко  найти
колонию. Ћни  не сказали, что езда  по бездорожью будет  огромным испытанием
длЯ наших  нервов и спинных хребтов,  потому что  землЯ  здесь  всЯ  в Ямах.
Ѓольшинство  этих ловушек спрЯтано за кустами,  и в  них попадаешьсЯ прежде,
чем  успеваешь  что-либо  сообразить.  Љусты  царапают бока машины,  издаваЯ
пронзительные звуки, похожие на истерический  смех  сумасшедшего.  Ќаконец Я
решил, что,  пока  мы  не  сломали рессору  или не прокололи шину, нам лучше
продолжать  поиски пешком.  Ћтыскав относительно ровное  место,  Я остановил
машину.  Њы вышли  и сразу же услышали странный  шум,  словно  где-то  вдали
бешено ревели  тысЯчи  футбольных болельщиков.  “топаЯ по  поЯс в золотистом
кустарнике, мы пошли на  этот шум и очутились  на  краю  невысокого  обрыва.
‚низу под нами, на галечном плЯже  у самой пены прибоЯ, раскинулась  колониЯ
котиков.
     Љогда  мы  вышли  к  этому удобному длЯ наблюдениЯ обрыву, шум, который
производили животные, буквально  обрушилсЯ на нас.  ђев, мычание, бульканье,
кашель -- это  было непрерывное кипение звуков,  словно  варилсЯ  непомерный
котел каши. ЉолониЯ, насчитывавшаЯ  до семисот животных, растЯнулась полосой
вдоль  плЯжа. ирина полосы  была  в  десЯть  --  двенадцать животных. ’есно
сбившись, они ворочались, передвигались, золотисто  блестЯ на солнце, и  все
вместе напоминали беспокойный рой пчел. ‡абыв о кинокамере, Я присел на краю
обрыва и как зачарованный уставилсЯ на это удивительное скопление животных.
     Љак  и в колонии пингвинов, непрерывное движение, сумЯтица, шум сначала
привели  нас  в замешательство. Ќаши глаза бегали по кишащей массе животных,
стараЯсь схватить и проследить каждое движение, пока голова не пошла кругом.
Ќо  через  час,  когда  первое   потрЯсение  до  некоторой  степени  прошло,
оказалось, что сосредоточитьсЯ все-таки можно.
     Џервыми  обращали на себЯ  внимание взрослые самцы, потому что они были
очень  массивными.  џ  никогда не  видел животных,  у  которых  был бы такой
гордый, такой необычный вид. Ћни сидели, задрав морды вверх, выгнув косматые
шеи,  так что жир на загривке собиралсЯ  в могучие складки.  €х тупые носы и
толстые  морды  завсегдатаев  пивных  были  обращены  к  небу  с  напыщенным
высокомерием алтаЯ-ЃолтаЯ  на иллюстрациЯх ’енниэлЯ. ЉомплекциЯ  у них была
боксерскаЯ  --  их  тела,  очень  широкие и  мускулистые в  плечах, к хвосту
постепенно   сужались   и   неожиданно   оканчивались  парой  очень  смешных
конечностей  с  длинными  тонкими  пальцами  и  с  перепонками  между  ними.
‘оздавалось  впечатление, будто  котики, по  причине,  известной  только  им
самим, надели по паре очень модных резиновых  ластов. Ќекоторые самцы спали,
растЯнувшись  на песке. ‚о сне они постанывали,  похрапывали и покачивали из
стороны  в  сторону  своими  большими  ластами, вытЯгиваЯ  тонкие  пальцы  с
изЯществом   и   утонченностью   танцовщицы  с  острова  Ѓали.  Љогда  самцы
прохаживались,  их громадные  лЯгушачьи  лапы  торчали в  разные  стороны, а
жирные  тела колебались  в ритме  румбы. ќто было невероЯтно  трогательно  и
смешно. –вета они  были  от  шоколадного  до  темно-желтого, переходЯщего  в
красновато-коричневый на косматых плечах и шее. ѓромадные и  неуклюжие самцы
были  похожи на бочки, и от этого еще прекраснее и соблазнительнее выглЯдели
рЯдом с ними их  жены, одетые в серебристые и золотистые шубки.  ѓрациозные,
изЯщные,  прелестные, кокетливые, с точеными острыми мордочками  и  большими
нежными  глазами,  они  были воплощением женственности.  Ћни  были небесными
созданиЯми, и Я подумал, что если бы мне вдруг выпала долЯ быть животным,  Я
бы предпочел оказатьсЯ в  шкуре  котика, чтобы  наслаждатьсЯ обществом таких
великолепных супруг.
     Љотики  имели в своем распорЯжении  плЯж  длиной миль в  шесть,  однако
предпочитали лежать,  сбившись в тесную кучу, занимаЯ не более четверти мили
плЯжа. Џо-моему, если бы они хоть немного рассредоточились, то все неурЯдицы
в  колонии сократились бы, по  крайней мере, наполовину,  потому что в  этой
теснотище самцы постоЯнно нервничали из-за своих  жен, и в колонии то и дело
возникали драки. Ќадо сказать, что чаще всего повинны  в этом бывали  самки.
Љак только  им  начинало  казатьсЯ,  что  муж  не  наблюдает за  ними,  они,
грациозно извиваЯсь,  отползали к соседней группе и  усаживались  там, томно
поглЯдываЯ  на  чужого  самца. Љотик  не  такой  уж стойкий пуританин, чтобы
устоЯть  перед  призывным  взглЯдом  нежных глаз.  Ќо  прежде  чем  успевала
свершитьсЯ  измена,  законный супруг вдруг  быстро пересчитывал своих  жен и
обнаруживал,  что одной  не  хватает.  Ћн высматривал,  где  она,  и  тотчас
бросалсЯ  следом,  разбрасываЯ  громадным  телом  гальку,  а из  его  пасти,
вооруженной большими белыми клыками, вырывалсЯ протЯжный львиный рев. „огнав
самку,  он  хватал ее  за  холку  и  начинал свирепо трепать.  Џотом, мотнув
головой, он пускал ее кубарем в сторону своего гарема.
     Љ  этому  времени  другой  самец  уже  окончательно  выходил  из  себЯ.
Ќедовольный тем, что  соперник подошел слишком близко к его гарему, он  тоже
устремлЯлсЯ  вперед, разеваЯ  пасть и издаваЯ устрашающие гортанные звуки. €
начиналсЯ  бой.  —аще  всего эти драки  были  чисто символическими, и  после
нескольких наскоков, сопровождавшихсЯ  разеванием  пасти и ревом,  самолюбие
самцов удовлетворЯлось. Ќо иногда оба самца приходили в бешенство,  и  тогда
происходило нечто невероЯтное и  страшное -- два массивных  и на вид отечных
существа  превращались  в  быстрых,  ловких  и  беспощадных  бойцов.  ѓалька
разлеталась во все  стороны,  два громадных зверЯ рвали друг  другу  могучие
шеи,  и кровь хлестала струей на восхищенных жен и детей. „рака начиналась с
того, что самец  полз  по  гальке навстречу  своему  противнику, колыхаЯсь и
поводЯ  головой  из  стороны в  сторону,  подобно  боксеру,  прибегающему  к
обманным движениЯм. Џриблизившись, он  бросалсЯ на врага, норовЯ укусить его
сбоку и  снизу и  располосовать толстую шкуру на его шее.  еи у большинства
старых самцов были украшены свежими ранами или белыми шрамами, а у одного из
них  Я  увидел такую рану,  будто его  кто-то полоснул саблей --  она  имела
дюймов восемнадцать в длину, а вглубь клыки врага ушли дюймов на шесть.
     ‡акончив битву, самец, переваливаЯсь, возвращалсЯ к своим женам, и  те,
преисполненные любви и восхищениЯ, собирались вокруг него и  вытЯгивали свои
гибкие  шеи,  чтобы  достать,  обнюхать  и  поцеловать  его  морду,  терлись
золотисто-серебристыми телами о его мощную грудь, а он высокомерно смотрел в
небо и лишь иногда, снисходительно склонив голову, нежно кусал одну из жен в
шею.
     ‘амцы, имевшие  много жен, постоЯнно нервничали из-за самцов-холостЯков
и дрались с ними по-настоЯщему. ‚еселые молодые самцы гораздо менее массивны
и мускулисты,  чем старые,  и не могут добыть себе одну или нескольких жен в
начале брачного сезона, когда идут сражениЯ между соперниками. Њолодые самцы
большую часть времени проводЯт, дремлЯ на солнце, или плавают в мелководье у
самого берега. Ќо времЯ от времени их охватывает проказливое желание позлить
добропорЯдочных отцов семейств. ’огда они  медленно ковылЯют  вдоль колонии,
широко  расставлЯЯ  большие лЯгушачьи  ласты  и  поглЯдываЯ  вокруг  с таким
невинным видом, словно в голове у них нет и  тени недобрых помыслов. ЏроходЯ
мимо гарема, в середине которого, задрав голову к небу, сидит старый  самец,
молодой  холостЯк вдруг поворачивает и пускаетсЯ бежать к  нему, колыхаЯсь и
все ускорЯЯ  бег. Љогда он врываетсЯ  в круг, самки  стремглав рассыпаютсЯ в
стороны, а молодой кидаетсЯ к старому самцу, быстро  кусает его в шею и  так
же быстро удирает,  прежде чем  тот успевает сообразить, что к чему.  ‘тарый
самец с гневным ревом бросаетсЯ в погоню, но веселый холостЯк уже добежал до
морЯ  и  плюхнулсЯ  в  воду.  ’огда  старый,  ворча  себе  что-то  под  нос,
возвращаетсЯ,  чтобы собрать своих  разбежавшихсЯ жен,  и усаживаетсЯ  в  их
кругу длЯ новых астрономических наблюдений.
     Ќаиболее  беспечное и приЯтное  существование было, пожалуй, у молодых,
но  уже совсем взрослых самцов, которым посчастливилось раздобыть себе  одну
жену. Ћни обычно лежали немного в стороне от основной колонии, рЯдом с женой
и  детенышем, и  помногу  спали. Ћни могли  позволить себе  это,  потому что
справлЯтьсЯ с  одной пылкой самкой несравненно легче,  чем пресекать причуды
шести или  семи.  ‚о  времЯ наблюдений  за  одной  парочкой  молодоженов нам
посчастливилось увидеть гармонию семейного существованиЯ, причем мне никогда
не  приходилось  быть  свидетелем более нежных и красивых любовных игр  двух
животных.
     “ подножиЯ обрыва,  с которого Я производил съемку, молодой самец вырыл
себе в гальке что-то вроде коттеджа длЯ медового месЯца. Љоттедж представлЯл
собой большую  глубокую Яму.  ‘амец  отгреб  передними ластами  верхний слой
нагретой  солнцем гальки и обнажил  гальку, мокрую и  прохладную. Ћн лежал в
этой Яме со своей женой в весьма типичной позе  -- положив  голову на  спину
подруги. ‚се утро они лежали так почти без движениЯ. ‚ полдень, когда жгучее
солнце  достигло зенита,  они  стали  проЯвлЯть  беспокойство.  ‘амец  начал
всплескивать  задними  ластами, беспокойно  ворочатьсЯ  и нагребать себе  на
спину  сырую гальку,  чтобы  было  прохладнее.  ђазбуженнаЯ  его  движениЯми
супруга  оглЯделась, широко  зевнула  и  снова  легла  с глубоким  довольным
вздохом, безмЯтежно посматриваЯ своими большими черными глазами. Џоразмыслив
несколько  минут, она повернулась  и легла  рЯдом с  самцом, лишив его таким
образом подушки. Ћн басисто, раздраженно  заворчал и взгромоздилсЯ на самку,
наполовину закрыв ее своим туловищем. Џотом он сомкнул веки и решил поспать.
Ќо у супруги, придавленной его громоздким туловищем, были другие планы. Ћна,
извиваЯсь,  отодвинулась  в   сторону,  а   бочкообразное   туловище   самца
соскользнуло с ее  спины  и шлепнулось на гальку. ‡атем  она  вытЯнула шею и
стала кусать  его губы  и подбородок, очень нежно, медленно, томно. ‘амец не
открыл глаз, он мирилсЯ с этими ласками, только изредка пофыркиваЯ, если они
причинЯли  ему  уж  очень  большое   беспокойство.  Ќо,   наконец,  любовные
заигрываниЯ самки  соблазнили его, он тоже открыл глаза и стал покусывать ее
лоснЯщуюсЯ шею. ќти проЯвлениЯ любви со стороны ее господина привели самку в
щенЯчий  восторг, и она начала перекатыватьсЯ  и извиватьсЯ  под его большой
головой, покусываЯ его выпуклую грудь, издаваЯ носом глухие страстные звуки,
а  ее длинные усы  встали торчком вокруг точеной мордочки, как два раскрытых
пластмассовых веера. Ћна извивалась на гальке,  а  он наклонил голову и стал
не  торопЯсь обнюхивать  заднюю часть ее туловища,  словно  старый обрюзгший
гурман,   оценивающий  букет   выдержанного   коньЯка.   Џотом   он   тЯжело
взгромоздилсЯ  на  нее... ’еперь  она приподнЯла  свою морду, усы к  усам, и
кусала его морду, нос, горло, и он тоже покусывал ее горло, шею страстно, но
осторожно.  ‡адние  части   их  туловищ  пришли  в  согласное  волнообразное
движение;  делали  они это не быстро,  нетерпеливо  и грубо, как большинство
животных, а медленно  и  осторожно,  движениЯ  были мЯгкими и  равномерными,
точно мед  лилсЯ из кружки. ‚скоре, тесно прижавшись  друг к  другу и дрожа,
они достигли высшей точки наслаждениЯ, и тела их расслабились. ‘амец слез  с
супруги  и шлепнулсЯ рЯдом, и они лежали так, покусываЯ друг  другу морды  с
изумительной нежностью. ‚есь акт  был красивым зрелищем  и уроком сдержанных
любовных игр.
     џ еще не  говорил о  детенышах  котиков, которые играли в колонии очень
важную и забавную роль.  €х были сотни. ‘ловно ожившие чернильные пЯтна, они
без конца передвигались  среди массы спЯщих, занимающихсЯ любовью, дерущихсЯ
взрослых.  Ћни засыпали на  гальке в самых необычных  непринужденных  позах,
похожие на надувные резиновые игрушки, из которых вдруг наполовину выпустили
воздух. Ќеожиданно  просыпаЯсь и не находЯ рЯдом матери, они  становились на
ласты и уверенно  двигались вдоль  плЯжа, выделываЯ те же странные па румбы,
что  и взрослые  котики. ђешительно ступаЯ ластами по гальке, детеныш  через
несколько  Ярдов  останавливалсЯ,  широко  раскрывал розовую  пасть и  блеЯл
жалобно,  как  Ягненок.  Џосле  непродолжительных   поисков  родителей  силы
оставлЯли  его, он  еще  раз  отчаЯнно  блеЯл,  бросалсЯ  на брюшко и тотчас
погружалсЯ в глубокий освежающий сон.
     „лЯ некоторых детенышей в  колонии  имелось что-то вроде  Яслей, потому
что кое-где по десЯть -- двадцать малышей были собраны в группки, похожие на
кучи кусков  углЯ причудливой формы. Џри них обычно находились молодой самец
или  несколько  самок,  которые  дремали поблизости  и, видимо,  следили  за
детенышами, потому  что стоило одному из малышей забрести за невидимый круг,
очерчивающий территорию Яслей, как взрослый котик  поднималсЯ и,  извиваЯсь,
устремлЯлсЯ вслед, ловил детеныша большой пастью,  основательно встрЯхивал и
швырЯл обратно. ЌесмотрЯ на пристальное наблюдение, Я не мог точно выЯснить,
были  ли  группки  детенышей   потомством  одной  семьи  котиков  или  здесь
сосредоточивались малыши из нескольких семейств. …сли они были из нескольких
семейств,  то эти группки действительно  ЯвлЯлись своеобразными  ЯслЯми  или
детскими  садами,  в которые  родители отводили малышей,  отправлЯЯсь в море
поискать корм или просто искупатьсЯ.
     Њне хотелось заснЯть, как  ведут себЯ детеныши изо днЯ  в  день, но длЯ
этого потребовалось бы выбрать одного малыша, а так  как все они были одного
роста и цвета, то сделать  это было трудно. џ уже совсем отчаЯлсЯ, как вдруг
увидел  детеныша,  которого   было  легко  выделить  среди  остальных.   Ћн,
по-видимому,  родилсЯ  позже  других,   потому  что  был  вдвое  меньше,  но
недобранные  дюймы  он  с  избытком восполнЯл своей  решительностью  и Яркой
индивидуальностью .
     Љогда Я  впервые заметил Ћсвальда (так мы  окрестили его),  он деловито
подкрадывалсЯ  к  длинной   ленте  блестЯщих   морских  водорослей,  которую
выбросило на  гальку.  Џо-видимому, ему  показалось,  что это --  чудовищнаЯ
морскаЯ змеЯ,  угрожающаЯ колонии.  Ћн подковылЯл к ней и,  тараща глазенки,
остановилсЯ примерно в Ярде от нее, чтобы понюхать воздух. ‚етерок шевельнул
концом водоросли. Џерепуганный  Ћсвальд повернулсЯ и,  раскачиваЯсь, побежал
прочь с максимальной  скоростью, на которую  только были способны его ласты.
Ќа  безопасном  расстоЯнии он остановилсЯ и оглЯнулсЯ,  но ветер уже стих, и
водоросль  лежала  неподвижно.  ‘нова  осторожно  приблизившись  к  ней,  он
остановилсЯ от  нее футах  в шести и принюхалсЯ.  ’репеща и  напрЯгшись всем
своим  пухлым  тельцем,  он стоЯл,  готовый  бежать  при  малейшем  движении
водоросли. Ќо водоросль неподвижно лежала на солнце, сверкаЯ словно лента из
нефрита. ’огда он  медленно  и осторожно  приблизЯтсЯ к  ней  --  было такое
впечатление,  будто  он,  затаив дыхание,  идет  на цыпочках  своих  больших
плоских ластов. Ќо водоросль по-прежнему  была  неподвижна. Ђга, она трусит!
Ћсвальд приободрилсЯ.  …го долг -- спасти колонию от опасного врага, который
Явно  хочет захватить котиков врасплох. Ћн  смешно  заерзал, уперсЯ  задними
ластами в гальку и бросилсЯ на водоросль. “влекшись,  он Явно перестаралсЯ и
пропахал носом  гальку, но зато  большой  кусок морской водоросли был крепко
зажат  в  пасти. Ћн сел, не выпускаЯ водоросли, котораЯ, словно зеленые усы,
свисала по обеим сторонам пасти,  и, видно, был чрезвычайно доволен тем, что
первым же укусом совершенно обезвредил врага. Ћн  мотал головой из стороны в
сторону, хлопаЯ водорослью, а потом встал на ласты и  галопом помчалсЯ вдоль
берега, волоча ее за собой,  времЯ  от  времени ожесточенно  трЯсЯ  головой,
словно длЯ того, чтобы окончательно убедитьсЯ, что противник мертв. Џримерно
четверть   часа  он  играл   с  водорослью,  пока  от   нее   остались  лишь
разлохмаченные обрывки.  Џотом, совершенно выдохшийсЯ, он бросилсЯ на гальку
и уснул глубоким  сном с  куском  водоросли,  который, как кушак,  обмоталсЯ
вокруг его живота.
     Џроснувшись,  Ћсвальд вспомнил, что  искал  мать. Ћн  стал  на ласты и,
жалобно  блеЯ,  пошел  вдоль  берега.  ‚друг  он  заметил  чайку,  присевшую
неподалеку  на  гальку.  ‡абыв  про  свою  мать,  он  решил  проучить чайку,
возмущенно сгорбилсЯ  и  заковылЯл к  ней все в том  же  ритме  румбы. —айка
наблюдала  за его  приближением  искоса, холодно  и  недружелюбно.  Ћсвальд,
тЯжело дыша и колыхаЯсь, шел к ней с выражением  мрачной решимости на морде,
а    чайка   зловеще   за   ним   наблюдала.   ’огда   Ћсвальд    с    видом
профессионала-матадора,  увертывающегосЯ  от  очень  неопытного  быка,  стал
бросатьсЯ  то  вправо,  то  влево,  мелко  семенЯ  перепончатыми лапами.  Ћн
повторил свой маневр четыре раза, но чайке это уже надоело. Ќа пЯтый раз она
расправила крыльЯ и,  сделав несколько ленивых взмахов,  отлетела  на  более
спокойное место.
     Љогда  предмет его гнева  исчез,  Ћсвальд  вдруг  вспомнил  о матери и,
громко блеЯ, снова отправилсЯ на поиски. Ћн двигалсЯ к самой скученной части
колонии,  к  беспорЯдочно  расположившейсЯ  массе  самцов и  самок,  которые
наслаждались послеполуденным отдыхом.
     Ћсвальд  шел  напрЯмик,  с  совершеннейшей  беспристрастностью  попираЯ
ластами как самцов, так и самок, карабкаЯсь на их спины, наступаЯ на хвосты,
шлепаЯ ластами  по  глазам. Џозади  себЯ  он оставлЯл  разъЯренных взрослых,
вырванных  из  объЯтий освежающего сна шлепком большого ласта с налипшими на
нем камнЯми. ‚друг он увидел самку, котораЯ лежала на спине, подставив соски
лучам  солнца, и  решил, что это весьма удобный отучай, чтобы остановитьсЯ и
перекусить. ’олько он припал к  одному из  сосков и приготовилсЯ  к вкушению
животворной  влаги,  как  самка  проснулась  и взглЯнула  на него.  Џримерно
секунду  она взирала на  него  с любовью, потому что  была еще в  полусонном
состоЯнии,  но затем она вдруг понЯла, что это не ее  сын, а какой-то наглый
чужак,   захотевший  полакомитьсЯ  на  даровщинку.   ѓневно   заворчав,  она
наклонилась, подсунула  нос под его толстое брюшко и быстро вскинула голову.
Ћсвальд взлетел,  кувыркаЯсь, в воздух  и приземлилсЯ  на  голову  какому-то
спЯщему самцу.  ‘амец был  далек от восхищениЯ, и Ћсвальду  пришлось  во всю
прыть своих ластов бежать от справедливого возмездиЯ. ‘ угрюмым упорством он
карабкалсЯ на горные хребты из спЯщих котиков. ‚збираЯсь на особенно толстую
самку, он  соскользнул с нее и  упал на молодого самца, который  спал рЯдом.
‘амец сел, возмущенно фыркнул и большой  пастью схватил Ћсвальда за шиворот,
прежде чем  малышу удалось  удрать.  Ћсвальд висел, не  двигаЯсь, пока самец
решал, что бы ему такое с ним сделать. Ќаконец  он решил, что небольшой урок
плаваниЯ Ћсвальду не повредит, и зашлепал  к морю. Ћсвальд, которого держали
за шиворот, обмЯк, словно это было не живое существо, а перчатка.
     џ  часто наблюдал, как самцы учат детенышей плавать, и это было ужасное
зрелище.  Њне  было очень жаль Ћсвальда. ‘амец остановилсЯ у самого прибоЯ и
стал  сильно  трЯсти  малыша. ‘о стороны казалось, что  от  такой  трЯски  у
детеныша  непременно сломаетсЯ шеЯ. ‡атем  самец швырнул  Ћсвальда футов  на
двадцать  в волны.  Џробыв  под  водой  довольно долго,  Ћсвальд вынырнул и,
отчаЯнно хлопаЯ ластами,  отплевываЯсь и кашлЯЯ, быстро поплыл к берегу.  Ќо
самец вошел в воду и, прежде чем Ћсвальд достиг мелководьЯ, снова поймал его
за шею, а потом  стал окунать, держа  по пЯть -- десЯть секунд под водой.  €
каждый раз Ћсвальд вылетал из воды как пробка,  задыхаЯсь и широко раскрываЯ
пасть.  Џобывав  под  водой раза четыре,  Ћсвальд был так напуган и изнурен,
что, оскалив пасть и  пронзительно вереща,  осмелилсЯ броситьсЯ  на огромную
тушу самца.  Ћн  был похож  на комнатную  собачонку,  вздумавшую напасть  на
слона.
     ‘амец просто выловил  Ћсвальда, хорошенько  встрЯхнул, снова швырнул  в
море и дальше повторил всю процедуру по порЯдку. ‚ конце концов, когда стало
очевидно, что Ћсвальд выдохсЯ и едва может держатьсЯ на плаву, самец вытащил
его на мелкое место и дал ему немного отдохнуть, но при этом сторожил, чтобы
тот не удрал. Џосле отдыха Ћсвальда снова схватили и швырнули в море, и весь
урок  был повторен. ќто продолжалось полчаса  и  неизвестно, когда кончилось
бы, если  бы не поЯвилсЯ другой самец и не затеЯл ссоры с учителем Ћсвальда,
и  пока  они  дрались  на  мелководье, мокрый,  выпачканный  и  основательно
наказанный  Ћсвальд вскарабкалсЯ на берег с  быстротой, на какую  только был
способен.
     ’акие уроки плаваниЯ, как Я уже говорил, можно было видеть очень часто.
Ќаблюдать их было мучительно. Њне было очень жаль  детенышей, а главное -- Я
боЯлсЯ, что  самцы  могут  зайти  слишком  далеко  и  по-настоЯщему  утопить
какого-нибудь малыша. Ќо малыши, по-видимому, так крепки  душой и телом, что
переносили эти дикие уроки плаваниЯ безо всЯкого ущерба.
     „евЯносто процентов своего дневного времени взрослые котики проводили в
спЯчке, и лишь молодые самцы и самки иногда отваживались залезать в воду. Ќо
зато вечером всЯ колониЯ, как один, отправлЯлась поплавать. Џо мере того как
солнце спускалось все ниже и  ниже, всей колонией  овладевало  беспокойство.
‚скоре  самки,  горбЯсь,  шли к  воде, и  начиналсЯ водЯной  балет.  ‘начала
несколько самок  спускались в воду  и  начинали плавать  у берега медленно и
ритмично. Ќекоторое времЯ самец надменно  наблюдал  за ними, а затем отрывал
свое громадное тело от земли и, прокладываЯ себе плечами дорогу, шел к линии
прибоЯ  с   видом   боксера-тЯжеловеса,   выходЯщего   на  ринг.   ‡десь  он
останавливалсЯ  и  изучал соблазнительные  формы  своих жен, а  морскаЯ пена
собиралась  вокруг   его  толстой  шеи  пышным  воротником  времен  королевы
…лизаветы.  †ены его делали отчаЯнные попытки вовлечь  самца в  свою игру --
они извивались и кувыркались перед  ним в воде, их мокрые шубки  блестели  и
были теперь совсем черными. ‘амец  вдруг нырЯл, и его грузное тело  исчезало
под  водой  с  ошеломлЯющей  быстротой  и  грацией. …го морда с  тупым носом
поЯвлЯлась  между  телами  жен,  и тогда менЯлась всЯ  картина. …сли  прежде
движениЯ самок  были  медленны  и  они  спокойно извивались  под  водой и на
поверхности ее, то  теперь  темп их  игры убыстрЯлсЯ, и  они тесно  окружали
самца.  €х  движениЯ  были плавными, как ток  масла,  они извивались  вокруг
самца, а он казалсЯ массивным майским деревом <украшенный  ветвЯми и лентами
столб, вокруг которого  танцуют  1 маЯ в Ђнглии> с тонкими быстрыми лентами,
которые  плещутсЯ и трепещут  вокруг  него. ’ак он и сидел,  высунув большую
голову на толстой шее из воды, пЯлЯсь в небо с крайне самодовольным видом, а
жены  кружились вокруг  него водоворотом, извиваЯсь и скользЯ  все быстрее и
быстрее, стараЯсь обратить на себЯ  его  внимание.  ‚друг  самец  поддавалсЯ
общему  настроению.  Ќаклонив  голову,  он открывал  пасть  и  игриво  кусал
проплывающее  тело.  ќто  был сигнал --  вот теперь  уже начиналсЯ настоЯщий
балет.
     Ѓыстрые,  как  стрелы,  тела  самок  и туша самца переплетались, словно
прЯди  блестЯщих черных волос в  косе, извивались  и  скручивались  в  воде,
принимаЯ  самые  изЯщные  и  сложные  очертаниЯ,  подобно  вымпелу,  который
полощетсЯ  на ветру. € в то времЯ,  как они кувыркались и извивались в воде,
оставлЯЯ  за собой пенистый  след,  можно было видеть, что  они кусают  друг
друга с  томной  лаской  -- их нежные  укусы  выражали любовь,  обладание  и
покорность. ‚олна набегала на берег  очень  плавно, на море не было  заметно
никакого волнениЯ. Љотики то скользили, не оставлЯЯ на  поверхности воды  ни
рЯбинки, то выскакивали из глубины, в  белой розе из пены, их блестЯщие тела
изгибались в воздухе,  подобно  черным  бумерангам,  они  разворачивались  и
входили в воду точно под прЯмым углом, едва  потревожив гладкую  поверхность
морЯ.
     ‚ремЯ от  времени то  один, то другой из молодых непристроенных  самцов
пыталсЯ  присоседитьсЯ к  какой-нибудь семейной группе и  поиграть с  ней, и
тотчас старый самец забывал все  забавы. Ћн нырЯл и вдруг  поЯвлЯлсЯ рЯдом с
молодым самцом в хлопьЯх пены, издаваЯ гортанный рев,  который начиналсЯ еще
под водой.  …сли молодой самец  успевал увильнуть в  сторону, бросок старого
самца  оказывалсЯ  напрасным  --  он падал  в воду  с  грохотом,  похожим на
пушечный  выстрел, и грохот этот  разносилсЯ, отражаЯсь от  скал,  по  всему
побережью. Ђ  потом все  зависело от того, кто придет в себЯ первым -- то ли
молодой  самец  от  неловкого  броска в  сторону,  то  ли  старый  самец  от
болезненного  падениЯ  на живот.  …сли старый  самец  оправлЯлсЯ первым,  он
хватал  молодого за шею, и они возились, перекатывались  в  воде,  ревели  и
кусались, поднимаЯ волну пены, а самки, скользЯ  вокруг них, с удовольствием
наблюдали за ходом битвы. ‚ конце концов молодой самец вырывалсЯ из жестоких
объЯтий врага и нырЯл, а старый самец пускалсЯ  в  погоню. Ќо в плавании под
водой  у молодого  было небольшое преимущество -- он  был  не так  грузен, а
потому более  проворен, и  обычно  ему  удавалось  бежать.  ‘тарый  самец  с
напыщенным видом плыл обратно к своим женам и снова садилсЯ в воде, надменно
глЯдЯ в небо, а  они плавали вокруг него, высовываЯ острые мордочки из воды,
чтобы поцеловать  своего повелителЯ, упоенно  глЯдЯ на него своими огромными
нежными глазами с восхищением и любовью.
     Љ этому времени солнце садилось и небо  окрашивалось в розовые, зеленые
и золотые  тона. ’огда мы  возвращались  в лагерь и,  скрючившись, сидели  у
костра, а  издалека  н