уг воздевают маленькие, совершенно человеческие ручки
в свЯщенном ужасе -  точь-в-точь домовые, вдруг осознавшие греховность этого
мира. Ћни поедают фиги, а иногда совершают головоломные прыжки между сучьЯми
в  погоне за  ночной бабочкой,  в  то  времЯ как  в  небе,  уже подсвеченном
пламенем  заката,   серые  попугаи  парами  слетаютсЯ  в   лес  на  ночевку,
пронзительно  пересвистываЯсь  и  перекликаЯсь,   так  что  лес  наполнЯетсЯ
звенЯщим эхом. ѓде-то очень далеко внезапно поднимаетсЯ дикий крик, уханье и
сумасшедший  хохот  -  этот  жуткий  бедлам  устраивает  компаниЯ  шимпанзе,
готовЯсь  отойти  ко  сну.  Љ  тому  времени  галаго  исчезают,  мгновенно и
неслышно,  как  и  поЯвились,  и  на  смену им  в  темнеющем небе поЯвлЯютсЯ
неровные стаи плодоЯдных летучих мышей.  ‘ гулкими криками, хлопаЯ крыльЯми,
они  пикируют на  деревьЯ и  устраивают драки из-за  оставшихсЯ на  их  долю
плодов.  Љогда  летучие мыши  взмахивают крыльЯми,  кажетсЯ,  что  в  кронах
деревьев  кто-то   встрЯхивает  сотни  мокрых  зонтиков.   €здали  доносЯтсЯ
последние  истерические  визгливые  вопли  шимпанзе,  и  лес  погружаетсЯ  в
непроглЯдную тьму,  наполненную бесчисленными негромкими  шорохами,  писком,
топотом лапок и фырканьем, - начинаетсЯ напрЯженнаЯ, бьющаЯ через край жизнь
миллионов ночных существ.
     џ  поднЯлсЯ,  расправил  затекшие  руки  и  ноги  и  неверной  походкой
отправилсЯ через лес. Љаким жалким, тоненьким и потерЯнным казалсЯ луч моего
карманного фонарика среди громадных безмолвных лесных великанов!  ’ак вот он
каков,  тропический лес,  - дикий, жестокий и полный опасностей, если судить
по прочитанным мною книгам.  Ђ Я увидел прекрасный,  сказочный,  невероЯтный
мир,  сотканный из  миллионов крохотных жизней,  где  все  живое -  будь  то
растение или животное - свЯзано со множеством других организмов, как в одном
гигантском ребусе.  Њне стало жаль тех людей,  которые не хотЯт расставатьсЯ
со  старым представлением о  страшной лесной чащобе:  ведь этот мир,  полный
колдовского очарованиЯ,  только и ждет,  чтобы его исследовали, разглЯдели и
понЯли.


                                Ћзеро Яканы

     Њожет быть,  ЃританскаЯ ѓвиана*, расположеннаЯ на севере ћжной Ђмерики,
- одно из самых красивых мест на земле:  густой тропический лес,  бескрайние
саванны,  зубчатые горные цепи,  грандиозные белопенные водопады.  Ќо  моему
сердцу  всего  дороже  край  ручьев  -  прибрежнаЯ полоса,  протЯнувшаЯсЯ от
„жорджтауна до  границы с  ‚енесуэлой.  ‡десь  тысЯчи лесных рек  и  речушек
пробираютсЯ наконец к морю и, достигнув открытой равнины, разбегаютсЯ по ней
миллионами проток  и  ручейков,  покрываЯ  ее  сетью  зеркально  сверкающего
серебра.  ђоскошь и разнообразие растительности не поддаютсЯ описанию,  а ее
невиданнаЯ красота превращает этот уголок в сказочную страну.  ‚ 1950 году Я
ловил  в  Ѓританской ѓвиане животных длЯ  английских зоопарков и  провел там
целых  шесть  месЯцев;  побывал  Я  и  в  саваннах на  севере  страны,  и  в
тропическом лесу,  и,  само  собой,  в  краю ручьев,  охотЯсь за  диковинным
зверьем.
     ______________
     * Ќыне ЉооперативнаЯ ђеспублика ѓайана. (Џримеч. пер.)

     џ  поселилсЯ в  маленькой деревушке американских индейцев неподалеку от
городка ‘анта-ђоса,  избрав ее своей штаб-квартирой в стране ручьев - до нее
было два днЯ пути.  ‘начала мы шли на катере по реке ќссекибо,  углублЯЯсь в
наиболее широкие протоки,  пока не  добрались до места,  где катер пройти не
мог:  было слишком мелко, да и густые заросли не пропускали. ’ам мы пересели
в  утлые  долбленки,  которыми ловко управлЯли индейцы,  наши  гостеприимные
хозЯева -  спокойные,  славные люди.  €  вот,  покинув широкое русло главной
протоки,  мы углубились в лабиринт узеньких речушек.  ќто было одно из самых
прекрасных путешествий, какие Я помню.
     Џротоки,  которыми мы  пробирались,  порой были шириной не более десЯти
футов,  и  поверхность воды  скрывалась под  пышным  ковром  громадных белых
водЯных лилий с  розоватыми лепестками,  вперемежку с невысокими похожими на
папоротники водЯными растениЯми,  которые  протЯгивали к  поверхности тонкие
стебли,  и  на  каждом из  них  у  самой воды  красовалсЯ крохотный аленький
цветочек.  Ѓерега протоки густо поросли кустарником и  громадными деревьЯми,
согбенные  и  перекрученные стволы  которых  склонЯлись над  водой,  образуЯ
туннель;  с  их  узловатых сучьев  свисали  длинные бороды  зеленовато-серых
лишайников и масса розово-лимонных орхидей. ‚ода была сплошь укрыта зеленью,
и  мне казалось,  что Я,  сидЯ на  носу лодки,  бесшумно и  легко скольжу по
усыпанному цветами зеленому газону,  который слегка  колышетсЯ,  смыкаЯсь за
кормой  нашей  лодки.  Ѓольшие черные дЯтлы  с  алыми  хохолками и  светлыми
клювами  перелетали с  дерева  на  дерево  с  громкими криками,  старательно
долбили подгнившую кору,  а  в тростниках и кустах по берегам ручьЯ внезапно
ракетой   взмывали   вертикально  вверх   вспугнутые  болотные   птицы,   их
Ярко-красные грудки фонариками вспыхивали в небе.
     Љак оказалось,  деревушка была расположена на  возвышении -  собственно
говорЯ, это был остров, со всех сторон оплетенный кружевом речушек и проток.
ЊаленькаЯ хижина,  в  которой Я  разместилсЯ,  стоЯла в очаровательном месте
чуть  поодаль от  деревни.  Ћна  приютилась на  краю долинки,  занимавшей не
больше акра,  а  вокруг нее собрались в кружок несколько громадных деревьев,
похожих на толпу древних старцев с длинными седыми бородами из лишайника. ‚о
времЯ зимних дождей окрестные речушки вышли из  берегов,  и  долинка все еще
скрывалась под  шестифутовым слоем  воды;  над  поверхностью торчали  только
стволы высоких деревьев, отражениЯ которых дрожали на агатовой темной глади.
Џо краю затопленной долины разрослись тростник и широкий ковер из лилий.
     ‘  порога хижины можно было любоватьсЯ этим игрушечным озером в  оправе
зеленых берегов.  џ  проводил здесь многие часы ранним утром и  по вечерам и
своими глазами увидел,  какое  множество живых существ обитает на  крохотном
озерце и в окружающей его зеленой чаще.
     Ќапример,  по  вечерам  к  воде  спускалсЯ  енот-крабоед.  ќто  немного
странное животное,  ростом с  небольшую собачку,  хвост у  него пушистый,  с
чередующимисЯ черными и белыми кольцами,  лапы большие,  плоские, розовые, а
шкурка серого цвета,  если не  считать черной полумаски на  глазах,  котораЯ
придает зверьку довольно потешный вид. „вижетсЯ енот-крабоед очень забавно -
сгорбившись,  вывернув ступни,  неловко загребаЯ и шаркаЯ лапками, будто они
натерты  или  обморожены.  ‘пустившись к  воде,  мой  енот  с  минуту  уныло
разглЯдывал  собственное  отражение,   отпивал   несколько  глотков   и,   с
безнадежным  видом  волоча  лапки,   отправлЯлсЯ  вдоль  берега  на   поиски
пропитаниЯ.  ‚  местах,  где помельче,  он  входил в  воду у  самого берега,
усаживалсЯ на  задние  лапы,  а  передними принималсЯ шарить  вокруг себЯ  в
темной воде.  …го тонкие длинные пальцы, похлопываЯ, разгребали и перебирали
ил;  времЯ от  времени он  с  выражением радостного удивлениЯ извлекал нечто
съедобное и  тогда поспешно выходил с добычей на берег.  ‘вой улов он всегда
нес, аккуратно зажав в передних лапках, и съедал его только на сухом берегу.
‹Ягушек он прижимал к земле и обезглавливал одним быстрым укусом.
     Ќо если еноту попадалсЯ -  что случалось нередко - крупный пресноводный
краб, он бросалсЯ к берегу со всех ног, а выскочив на сушу, отбрасывал краба
подальше от  себЯ.  Ћпомнившись,  краб становилсЯ в  оборонительную позицию,
угрожающе размахиваЯ клешнЯми,  и тогда енот расправлЯлсЯ с ним оригинальным
и   весьма  эффективным  способом.   Љраба  легко  обескуражить:   если  его
похлопывать по панцирю,  он не может ухватить вас клешнЯми и  в конце концов
поджимает все  лапки,  а  уж  разобидевшись,  совсем отказываетсЯ вступать в
неравную игру.  Џоэтому енот просто преследовал краба, постукиваЯ по панцирю
длинными пальцами и  успеваЯ отдергивать их  от острых клешней.  Њинут через
пЯть  сбитый с  толку  краб  подбирал лапки,  складывал клешни и  застывал в
неподвижности.  ’ут-то  енот,  который до  сих пор смахивал на  милую старую
даму,  играющую с любимым мопсом,  выпрЯмлЯлсЯ,  принимал деловой вид, затем
быстро  наклонЯлсЯ  и   молниеносно  перекусывал  злосчастного  краба  почти
пополам.
     Ќа  краю  долинки  какой-то  прежний владелец хижины  посадил несколько
деревьев манго и гуайЯвы,  и плоды на них поспели как раз тогда, когда Я там
был;  они  привлекали множество разных  животных.  Ћбычно  первыми  жаловали
древесные дикобразы.  Ћни вразвалочку выходили из  кустов,  напоминаЯ полных
пожилых джентльменов немного навеселе,  вынюхиваЯ что-то громадными толстыми
носами;  их  маленькие печальные глазки,  словно  полные непролитых слез,  с
надеждой  шарили  вокруг.  „икобразы карабкались на  манговые  деревьЯ,  как
заправские верхолазы,  и,  шурша в кронах черно-белыми иглами, длЯ страховки
хватались за  ветки  длинными гибкими  хвостами.  Џотом  они  пробирались на
удобное местечко среди веток, надежно закреплЯлись там несколькими оборотами
хвоста,  усаживались столбиком и выбирали спелый плод.  „ержа плод в лапках,
зверьки  быстро  вращали его,  врезаЯсь в  мЯкоть  своими  крупными резцами.
Џокончив с  мЯкотью,  дикобразы иногда  довольно забавно  играли  с  большой
косточкой.  Ќе  трогаЯсь  с  места,  они  оглЯдывались как-то  неуверенно  и
беспомощно, перебрасываЯ косточку из лапки в лапку, словно не знали, куда ее
девать,  а  порой  ронЯли  понарошку  и  ловили  в  самый  последний момент.
Џожонглировав  так  минут  пЯть,   зверьки  швырЯли  косточку  на   землю  и
отправлЯлись дальше по сучьЯм, шаркаЯ лапками, за новым плодом.
     Љогда  двум  дикобразам случалось столкнутьсЯ носом  к  носу  на  одной
ветке,  они  оба  закреплЯлись на  месте с  помощью хвостов,  поднимались на
задние   лапки   и   затевали  самый   смехотворный  боксерский  матч.   Ћни
уворачивались,  размахивали лапками,  закатывали  оплеухи,  делали  обманные
выпады, били "крюком" слева, "апперкотом", наносили удары по корпусу - и все
это,  ни  разу  не  задев  противника.  ‚о  времЯ этого представлениЯ (минут
пЯтнадцать)  они   сохранЯли  на   мордах   выражение  легкого  удивлениЯ  и
благодушного любопытства.  Љак  вдруг,  словно по  неуловимому сигналу,  оба
зверька  становились на  четвереньки и  расходились в  разные  стороны.  Њне
никогда  не  удавалось угадать ни  причину таких  боксерских спаррингов,  ни
"победителЯ",   несмотрЯ  на  это,   Я   получал  громадное  удовольствие  и
покатывалсЯ со смеху.
     Ќа  мои  плодовые деревьЯ приходили и  другие очаровательные существа -
мирикины.  ќти забавные маленькие обезьЯнки с длинными хвостами,  стройными,
почти как у белочек, тельцами и громадными совиными глазищами - единственные
обезьЯны,  ведущие ночной образ  жизни.  •отЯ  мирикины приходили небольшими
группами по шесть -  восемь особей и прыгали на деревьЯ совершенно бесшумно,
их  присутствие  вскоре  обнаруживалось -  они  вели  между  собой  длинные,
разнообразные застольные беседы.
     “ мирикин был необычайно богатый запас звуков,  какого Я не встречал ни
у одного вида обезьЯн,  да,  собственно говорЯ,  и ни у одного вида животных
сопоставимого  с   мирикинами  размера.   ‚о-первых,   они   издают  громкое
мурлыкающее рЯвканье - далеко разносЯщийсЯ вибрирующий клич, предупреждающий
об опасности;  когда звучит этот горловой крик, глотки обезьЯнок раздуваютсЯ
до  размеров небольшого Яблока.  ЃеседуЯ друг  с  другом,  они  пронзительно
вскрикивают,  ворчат,  мЯукают почти  по-кошачьи,  издают длинные мелодичные
воркующие трели,  не  похожие  ни  на  один  звук,  который мне  приходилось
слышать.  €ногда  одна  обезьЯнка в  порыве  нежности  обвивает рукой  плечи
приЯтельницы,  тогда они обе сидЯт,  обнЯвшись и прижавшись друг к другу,  и
вовсю воркуют,  неотрывно и серьезно глЯдЯ друг другу в глаза. џ не встречал
обезьЯн,  которые,  как мирикины,  по малейшему поводу бросались бы целовать
друг друга прЯмо в губы, обнимаЯсь и переплетаЯ хвосты.
     …стественно, эти животные жаловали в гости довольно нерегулЯрно, однако
два существа постоЯнно обитали в моей затопленной половодьем долинке. Џервый
- юный  кайман,  южноамериканский  аллигатор  длиной  фут  четыре.  ќто  был
настоЯщий красавец -  чернаЯ с  белым шкура,  покрытаЯ буграми и извилинами,
прихотливыми,  как  на  кожуре грецкого ореха,  зубчатый драконий гребень на
хвосте и  большие золотисто-зеленые глаза,  испещренные Янтарными точечками.
Љайман был единственным обитателем маленького водоема.  џ  так и  не  понЯл,
почему к  нему  не  присоединились другие сородичи,  ведь окружающие ручьи и
протоки,  в каких-нибудь ста Ярдах от озера, кишели кайманами. ’ак или иначе
маленький кайман жил в  полном одиночестве в  озере возле моей хижины и весь
день с видом собственника плавал дозором вокруг своих владений.
     Љроме него Я  всегда видел в  озере Якану -  быть может,  одну из самых
диковинных птиц ћжной Ђмерики.  Џо  размерам и  внешнему виду она напоминает
нашу  английскую  куропатку,  только  ее  обтекаемой  формы  тельце  как  бы
возвышаетсЯ на длинных тонких ногах,  опирающихсЯ на веер необычайно длинных
пальцев.  ‘  помощью этих пальцев,  распределЯющих вес  на  большую площадь,
Якана может ходить по  воде,  пробираЯсь по  листьЯм лилий и  других водЯных
растений. Џоэтому ее называют еще "бегуньей по лилиЯм".
     џкана опасалась каймана,  а он,  как видно,  решил, что природа послала
Якану на принадлежащее ему озеро специально длЯ того, чтобы внести некоторое
разнообразие в  его рацион.  Ќо молодой кайман был слишком неопытен,  и  его
первые попытки подкрастьсЯ и сцапать Якану были неловкими до смешного. џкана
жеманно выглЯдывала из  зарослей,  где  проводила большую часть  времени,  и
начинала свое "шествие по водам",  легко переступаЯ с  одного листа лилии на
другой,  а они лишь слегка погружались в воду под тонкими, как паучьи лапки,
пальцами,  принимавшими на  себЯ вес  птицы.  Љайман,  приметив ее,  тут  же
погружалсЯ в воду;  только глаза виднелись на поверхности. ‚однаЯ гладь была
спокойна,  как зеркало,  ни  малейшей рЯби,  а  голова каймана скользила все
ближе  и  ближе  к  Якане.  Џтица принималась самозабвенно копатьсЯ клювом в
листве водЯных растений, разыскиваЯ червЯчков, улиток и мелкую рыбешку, и не
замечала подкрадывающегосЯ каймана.  € быть бы ей у него в зубах, если бы не
одно  обстоЯтельство.  Љогда  до  жертвы  оставалось каких-нибудь  десЯть  -
двенадцать футов,  кайман, вместо того чтобы поднырнуть и схватить ничего не
подозревающую птицу снизу,  в  страшном возбуждении начинал бить  хвостом по
воде и бросалсЯ вперед как глиссер,  поднимаЯ волну с таким шумом и плеском,
что  ему  не  удалось бы  застать врасплох даже  самое  безмозглое пернатое.
џкана,  конечно,  с паническим воплем срывалась и взлетала,  хлопаЯ желтыми,
как лютики, крыльЯми.
     џ  долго  не  догадывалсЯ,  отчего птица  проводит почти  все  времЯ  в
зарослЯх тростника на дальнем конце озера.  Ћсмотрев отмель,  Я  сразу нашел
причину -  на  топкой  почве  была  устроена аккуратнаЯ мЯгкаЯ  подстилка из
водорослей,   а  на  ней  лежали  четыре  круглых  кремовых  Яйца,  покрытых
шоколадными и серебрЯными "веснушками".  „олжно быть,  Якана давно сидела на
Яйцах -  прошло несколько дней,  и однажды Я заметил, что гнездо опустело, а
часа через два увидел, как Якана впервые выводит своих птенцов "в свет".
     Ћна  вышла  из  чащи  тростника,  пробежала немного  по  листьЯм лилий,
остановилась и оглЯнулась.  €з тростника показались четыре малыша, похожих в
своем черном с  золотом пуху  на  шмелей-переростков,  и  их  тонкие ножки с
длиннопальчатыми лапками казались хрупкими,  как паутинки.  Ћни вышагивали в
затылок друг другу следом за матерью, строго соблюдаЯ дистанцию на один лист
и терпеливо выжидаЯ,  пока мать обследует местность и снова двинетсЯ вперед.
Ћни были так малы,  что умещались все вместе на одном большом листе,  и  так
легки,  что  лист  под  ними почти не  погружалсЯ в  воду.  Љайман,  заметив
прибавление  семейства,   стал  охотитьсЯ  с  удвоенным  азартом,  но  Якана
оказалась  весьма  осмотрительной  мамашей.  Ћна  прогуливала  свой  выводок
неподалеку от берега,  и  стоило кайману двинутьсЯ в их сторону,  как малыши
мгновенно  нырЯли  с  листьев,  скрывались  под  водой  и  мгновение  спустЯ
непостижимым образом оказывались уже на берегу.
     Љайман  пускалсЯ  на  все  известные ему  уловки;  дрейфовал как  можно
незаметнее и как можно ближе,  маскировалсЯ, подныриваЯ под островок водЯной
растительности и выглЯдываЯ на поверхность из-под укрытиЯ,  весь облепленный
водорослЯми.  Ћн часами лежал в полной неподвижности,  терпеливо подстерегаЯ
Якан у самого берега.  –елую неделю он применЯл поочередно все эти трюки, но
только раз  ему  почти повезло.  ‚  тот  день он  самое жаркое времЯ,  около
полуднЯ, пролежал у всех на виду в центре озера, тихонько поворачиваЯсь, как
флюгер на  оси,  и  осматриваЯ таким образом весь берег.  Ѓлиже к  вечеру он
подкралсЯ к  прибрежным водорослЯм и лилиЯм,  изловчилсЯ и поймал лЯгушонка,
принимавшего солнечную ванну в чашечке лилии. Џриободрившись, кайман подплыл
к  плавучему островку  из  зеленых  водЯных  растений,  усеЯнному крохотными
цветами,  и  поднырнул под него.  џ  высматривал его битых полчаса по  всему
озеру,  пока не догадалсЯ,  что он прЯчетсЯ под кучей растений.  „аже наведЯ
бинокль на  этот  островок величиной не  больше двери,  Я  лишь через десЯть
минут  смог  разглЯдеть каймана.  Ћн  оказалсЯ почти в  самой его  середине.
‚ыныриваЯ,  кайман  зацепилсЯ лбом  за  стебель  водЯного растениЯ;  зеленые
листьЯ нависли на  глаза,  скрывшиесЯ под  гирлЯндой розовых цветочков.  ќто
украшение придавало ему несколько легкомысленный вид, будто он в праздничной
шлЯпке с цветами,  зато служило отличной маскировкой. Џрошло еще полчаса, но
вот наконец поЯвились на сцене Яканы, и развернулись драматические событиЯ.
     Њать,  как обычно,  выскользнула из  тростников,  с  балетной легкостью
выбежала на листьЯ лилий и позвала своих детей. Ћни зашлепали следом за ней,
словно  набор  диковинных заводных игрушек,  и  столпились на  листе  лилии,
терпеливо ожидаЯ дальнейших приказаний. Њать неторопливо повела их по озеру,
подкармливаЯ по  дороге.  Ћна останавливалась на  одном листе,  брала клювом
соседний,  тЯнула его и  дергала до  тех пор,  пока не переворачивала нижней
стороной вверх.  ’ам  обычно оказывалось целое  сборище червЯчков и  пиЯвок,
улиток и мельчайших рачков.  „етвора налетала на лист,  наперебой склевывала
всю эту мелочь, очищала лист и переходила к следующему.
     џ  почти  с  самого  начала  понЯл,   что  мамаша  ведет  свой  выводок
прЯмехонько к тому месту,  где затаилсЯ кайман, и с ужасом вспомнил, что это
было ее  любимое кормовое угодье.  џ  видел,  как она,  стоЯ на листе лилии,
извлекала   спутанные  комки   нежного   папоротникообразного  растеньица  и
раскладывала их  на  подходЯщем цветке  лилии,  чтобы  малышам было  удобнее
выклевывать оттуда массу микроскопических съедобных существ.  џ  был уверен,
что Якана,  до сих пор успешно избегавшаЯ каймана, и на этот раз заметит его
вовремЯ,  но,  хотЯ она все времЯ останавливалась и осматривалась, всЯ семьЯ
продолжала двигатьсЯ прЯмиком к каймановой засаде.
     —естно признатьсЯ, Я растерЯлсЯ. “ менЯ было твердое намерение помешать
кайману слопать мать или маленьких Якан,  но  Я  не  знал,  что предпринЯть.
‚зрослаЯ птица привыкла к шуму, производимому людьми, и совершенно перестала
обращать  на  нас  внимание,   поэтому,  например,  хлопать  в  ладоши  было
бесполезно.  „обратьсЯ до нее не было никакой возможности -  все происходило
на противоположной стороне озера, и пока Я успел бы добежать туда по берегу,
все  было  бы  кончено  -  птица  оказалась  бы  уже  в  двадцати  футах  от
пресмыкающегосЯ,  не  больше.  Љричать бессмысленно,  камнем  не  докинешь -
далеко, и мне оставалось только сидеть на месте, не отрываЯ биноклЯ от глаз,
и  клЯстьсЯ страшными клЯтвами,  что,  если  кайман тронет хоть перышко моих
драгоценных Якан, Я выслежу его и прикончу. Љак вдруг Я вспомнил про ружье.
     Љонечно,  стрелЯть в  каймана Я  не  собиралсЯ:  дробь долетит до  него
слишком разбросанно,  и в него угодит всего несколько дробинок на излете,  а
вот Якан,  которых Я  так жаждал спасти,  Я  мог запросто перебить.  Ћднако,
насколько Я  знал,  Якана никогда не  слышала выстрелов,  так  что,  если  Я
выстрелю в  воздух,  она  вернее всего  испугаетсЯ и  уведет свой  выводок в
укрытие. џ бросилсЯ в хижину, схватил ружье и потерЯл еще драгоценную минуту
или две,  лихорадочно вспоминаЯ,  куда Я  сунул патроны.  Ќаконец Я  зарЯдил
ружье и  выскочил из хижины.  ‡ажав под мышкой ружье с направленными в землю
стволами,  Я  другой рукой  поднес бинокль к  глазам,  чтобы посмотреть,  не
опоздал ли Я.
     џкана  уже  стоЯла  на  краю  зарослей лилий,  совсем  близко  от  кучи
водорослей.  Њалыши сгрудились на листе позади и немного в стороне от нее. џ
вижу,  как она наклонЯетсЯ, хватает длинную плеть водоросли, выволакивает ее
на листьЯ лилии...  и тут кайман,  до которого оставалось всего четыре фута,
внезапно выныривает из-под своего зеленого укрытиЯ и,  как был,  в  дурацкой
нашлепке из цветов,  бросаетсЯ вперед.  ‚  ту же секунду Я  выпалил из обоих
стволов, и грохот раскатилсЯ по всему озеру.
     Ќе знаю,  что спасло Якану - Я или ее собственнаЯ молниеноснаЯ реакциЯ,
но  она  свечой взмыла в  воздух с  листа  в  тот  самый момент,  когда зубы
каймана,  сомкнувшись,  разрезали  лист  почти  надвое.  Ћна  пронеслась над
головой каймана,  он,  высунувшись из воды, попыталсЯ ее схватить (Я слышал,
как  щелкнули зубы) -  и  вот моЯ Якана,  совершенно невредимаЯ,  с  громким
криком улетает прочь.
     Љайман напал  так  внезапно,  что  птица не  успела дать  команду своим
птенцам,  кучкой рассевшимсЯ на  листе лилии.  ’еперь,  услышав ее отчаЯнный
крик,  они ожили, как от удара тока, и попрыгали в воду, а кайман устремилсЯ
к  ним.  Џока он  подоспел,  они  уже  нырнули,  и  он  тоже ушел под  воду.
Џостепенно волны разошлись,  и воднаЯ гладь успокоилась. џ с тревогой следил
за матерью-Яканой -  она с громкими криками кружила, все кружила над озером.
‚незапно она скрылась в  зарослЯх тростника,  и  больше в  этот день Я ее не
видел.  Љстати,  и кайман тоже не попадалсЯ мне на глаза.  ЊенЯ преследовала
ужаснаЯ мысль -  что  он  догнал и  переловил все крохотные комочки пестрого
пуха там, в темной глубине, где они отчаЯнно удирали от него, - и весь вечер
Я вынашивал планы мести.  Ќа следующее утро Я пошел по берегу к тростниковой
заросли  и  -  вот  радость!  -  увидел  Якану  с  тремЯ  довольно унылыми и
напуганными птенцами. џ стал высматривать четвертого, но его нигде не было -
и понЯл,  что кайман хотЯ бы отчасти своего добилсЯ.  Ћсобенно менЯ огорчило
то,  что  Якана,  нисколько не  устрашеннаЯ событиЯми вчерашнего днЯ,  снова
повела свой выводок по листьЯм лилий,  и  Я  следил за ними весь день сам не
свой от страха.  Љайман не подавал признаков жизни, и все же Я так намучилсЯ
за несколько часов,  что к вечеру решил - пора кончать! Ѓольше не выдержу. џ
пошел в деревню и одолжил маленькую лодку -  двое индейцев любезно перенесли
ее  на  мое озеро.  Љак только стемнело,  Я  взЯл мощный фонарь,  вооружилсЯ
длинным шестом со скользЯщей петлей на конце и отправилсЯ на поиски каймана.
•отЯ озерцо было маленькое,  обнаружить противника мне  удалось только через
час -  он  лежал на  виду,  неподалеку от  зарослей лилий.  Љогда луч фонарЯ
нашарил каймана, его большие глаза вспыхнули рубиновым светом. ‘ неимоверной
осторожностью Я подгонЯл лодку все ближе и ближе,  пока не удалось незаметно
опустить петлю и  понемногу завести ее  на шею каймана;  он лежал совершенно
неподвижно,  то  ли  ослепленный,  то ли завороженный Ярким светом.  Џотом Я
резким рывком затЯнул петлю и втащил бьющеесЯ, извивающеесЯ тело в лодку, не
обращаЯ вниманиЯ на щелканье челюстей и Яростные лающие звуки, вылетавшие из
раздутого горла каймана. џ упрЯтал его в мешок, а на следующий день завез на
пЯть миль в  сторону по лабиринту проток и  там выпустил.  Ћн так и не нашел
дорогу обратно,  и Я,  пока жил в маленькой хижине у затопленной долины, мог
сидеть  и  любоватьсЯ  сколько  душе  угодно  своим  семейством "бегуний  по
лилиЯм",  весело сновавшим по озерцу в поисках пищи,  и сердце у менЯ уже не
уходило в пЯтки,  когда легкий ветерок,  налетаЯ,  морщил рЯбью темную,  как
агат, воду озера.


        ѓлава 2
                             Ћ животных вообще

     ‘колько помню,  менЯ  всегда увлекало поведение животных,  удивительное
разнообразие  их  привычек  и  инстинктов.   ‚  этой  части  пойдет  речь  о
поразительных уловках, какими они привлекают себе пару, о диковинных методах
защиты и способах постройки гнезд.
     „аже самое уродливое и  страшное животное -  как и уродливый,  страшный
человек  -   не   бывает  совсем  лишено  каких-то   пусть  самых  маленьких
привлекательных  черт.   Ѓывает,  вас  совершенно  обезоруживает  встреча  с
абсолютно  неинтересным  или  даже  отталкивающим  животным,   и  вдруг  оно
завоевывает ваше  сердце  трогательным,  милым  поступком.  ќто  может  быть
уховертка,  прикрывающаЯ своим  телом,  как  наседка,  гнездо  с  Яичками  и
заботливо снова  собирающаЯ их  в  кучку,  если  у  вас  хватило  жестокости
разорить гнездо;  паук,  который,  играЯ на струне паутинки,  заворожил свою
прекрасную  даму,   а  потом  спеленал  ее  шелковистой  нитью,  чтобы  она,
опомнившись после спариваниЯ,  не  слопала его;  морскаЯ выдра,  старательно
привЯзывающаЯ себЯ к морским водорослЯм, чтобы спокойно спать "на Якоре", не
опасаЯсь, что течение или отлив унесут ее далеко в море.
     Џомню,  в ѓреции,  еще совсем мальчишкой,  Я сидел на берегу маленького
сонного  ручейка.  ‚друг  из  воды  вылезло создание,  похожее на  гостЯ  из
космоса.  Ћно с  трудом вползло на стебель тростника.  “ него были громадные
выпуклые глаза,  бугристое тело,  паучьи лапки,  а на спинке горбом выпирало
какое-то   странное,   аккуратно   свернутое  приспособление,   похожее   на
марсианский акваланг.  Ќасекомое деловито  карабкалось все  выше,  а  солнце
мало-помалу высушивало уродливое мокрое тельце.  ‡атем  страшилище замерло -
казалось,  оно впало в транс.  џ не мог отвести глаз от уродца -  в то времЯ
мой  жадный,  всепоглощающий интерес к  природе можно было сравнить только с
моим невежеством,  и Я не понЯл,  что это за тварь.  ‚друг Я увидел, что мой
уродец,   подсохший  на  солнце  и  побуревший,  как  орех,  лопнул,  и  мне
показалось,  что через продольную трещину на спине пытаетсЯ выбратьсЯ наружу
что-то  живое.  Њинуты шли,  трещина расширЯлась,  поддаваЯсь усилиЯм живого
существа;  внезапно оно сбросило уродливую оболочку и неуверенно выползло на
стебель  тростника.  ’ут  Я  сообразил,  что  это  стрекоза.  …ще  влажные и
скомканные после столь странного рождениЯ на  свет  крыльЯ комочками липли к
мЯгкому телу,  но  прЯмо  у  менЯ  на  глазах под  теплыми лучами солнца они
развернулись и отвердели, прозрачные, как снежинки, причудливые, как витражи
в  окнах  собора.  ’ело  тоже  стало  крепким,  окрасилось  в  ослепительный
небесно-голубой цвет.  ‘трекоза несколько раз затрепетала крыльЯми - они так
и  вспыхнули на солнце,  а  потом снЯлась и полетела еще не совсем уверенно,
оставив позади уцепившуюсЯ за  стебель неприглЯдную оболочку,  скрывавшую ее
волшебную красоту.
     ‚первые в жизни мне посчастливилось наблюдать это чудесное превращение,
и,  все еще не  сводЯ глаз с  уродливой кожуры,  под которой недавно таилось
прекрасное, сверкающее насекомое, Я дал себе слово никогда не судить о живом
существе по его внешнему виду.


                                Ѓрачные игры

     †ивотные в большинстве своем относЯтсЯ к ухаживанию весьма серьезно,  и
у  некоторых из  них  веками  вырабатывались удивительные способы привлекать
свою избранницу.  Љаких только потрЯсающих украшений из перьев, рогов, шпор,
сережек,  каких только красок,  узоров, ароматов не найдешь у самцов - и все
это  богатство служит одной-единственной цели:  привлечь самку.  Њало  того,
некоторые птицы преподносЯт самочке подарки,  устраивают длЯ  нее  настоЯщую
выставку цветов,  очаровывают ее акробатическими трюками,  танцами,  песней.
Љогда животное добиваетсЯ своей избранницы,  оно не  жалеет ни  времени,  ни
сил, а порой - даже самой жизни.
     Љонечно  же  среди  животных самые  несравненные щеголи  "шекспировских
времен" -  птицы, которые одеваютсЯ в роскошные нарЯды, танцуют и выступают,
словно  придворные кавалеры,  и  в  любую  минуту готовы спеть  серенаду или
сразитьсЯ насмерть.
     Ќе  знают себе равных райские птицы -  и  не  только потому,  что носЯт
самые блистательные брачные одежды,  но и  потому,  что умеют их показать во
всей красе.
     ‚спомните,   например,   королевскую  райскую  птицу.  Ћднажды  мне  по
счастливой  случайности  довелось  своими  глазами  увидеть  в   бразильском
зоопарке брачный танец такой птицы.  ’ри райские птицы - две самочки и самец
- жили в громадном вольере,  густо заросшем тропической растительностью; там
были  даже деревьЯ.  ‘амец,  величиной с  нашего дрозда,  поражал контрастом
бархатисто-оранжевой  головки  с   белоснежной  грудкой  и  сверкающей  алой
спинкой;  перьЯ у него переливались,  будто отполированные.  Љлюв желтый,  а
ноги словно окунули в великолепный синий кобальт. Џо бокам, как и положено в
брачный сезон,  отросли длинные перьЯ,  а среднЯЯ пара рулевых перьев хвоста
вытЯнулась длинными тонкими стеблЯми, дюймов десЯть в длину. ЏерьЯ были туго
свернуты наподобие часовой  спирали,  и  тонкие,  как  проволока,  стебельки
заканчивались парой сверкающих изумрудно-зеленых дисков.
     Џтица  искрилась и  вспыхивала в  лучах  солнца при  малейшем движении,
тоненькие перьЯ в хвосте вздрагивали,  изумрудные диски качались, отсвечиваЯ
на солнце.  ‘амец сидел на длинной голой ветке,  а самочки смотрели на него,
притаившись  под  кустом  неподалеку.  ‚незапно  он  приосанилсЯ и  испустил
странный крик  -  нечто  среднее между мЯуканьем и  тЯвканьем.  ‘  минуту он
молчал,  как будто ожидаЯ знаков одобрениЯ от  самок;  но они сидели,  как и
прежде,  глЯдЯ  на  него  равнодушными  круглыми  глазами.  Ћн  разок-другой
подпрыгнул на  ветке,  должно  быть  стараЯсь  привлечь их  внимание,  потом
приподнЯл крыльЯ и  неистово замахал ими над спиной;  казалось,  он  вот-вот
взовьетсЯ  к  небу  в  торжествующем полете.  ироко  распахнув  крыльЯ,  он
наклонилсЯ вперед,  так  что  каскад перьев скрыл его  головку.  Џотом снова
поднЯл оба крыла,  опЯть энергично захлопал ими и повернулсЯ на ветке, чтобы
ослепить самочек белоснежным сверканием перьев  на  грудке.  €спустил долгую
мелодичную трель,  мгновенно встопорщил длинные, ниспадающие по бокам перьЯ,
которые    засверкали   водопадом   пепельно-серых,    золотисто-желтых    и
изумрудно-зеленых искр,  трепеща и  переливаЯсь в  такт песне.  Џевец поднЯл
короткий хвостик и  плотно прижал его  к  спине,  так  что длинные хвостовые
перьЯ  свесились вперед  над  его  головой и  по  обе  стороны желтого клюва
закачались изумрудные диски.  Ћн  принЯлсЯ слегка раскачиватьсЯ из стороны в
сторону -  диски тоже закачались, как маЯтники, и казалось, птица жонглирует
ими. ’анцор кланЯлсЯ, киваЯ головкой, самозабвенно заливалсЯ песней, а диски
мерно крутились. ‘амочки сидели как ни в чем не бывало. Ћни смотрели на него
с любопытством,  но без интереса,  напоминаЯ парочку домохозЯек,  попавших в
роскошный салон мод:  нарЯды,  может, им и нравЯтсЯ, но все равно ведь не по
карману.  ‘амец, в последнем отчаЯнном усилии вызвать хотЯ бы тень одобрениЯ
у зрительниц, вдруг повернулсЯ на ветке, мелькнув великолепной алой спинкой,
потом присел и широко раскрыл клюв, показываЯ глотку Яркого Яблочно-зеленого
цвета,  блестЯщую,  как глазурованный фарфор. ’ак он и застыл, не переставаЯ
петь,  с  раскрытым ртом,  и  мало-помалу,  вместе с замирающей песней,  его
оперенье складывалось,  прилегаЯ к телу и терЯЯ свое трепетное мерцание.  Ќа
минуту он  выпрЯмилсЯ во  весь рост,  глЯдЯ на самок.  Ћни глазели на него с
видом зевак, которые только что видели трюки фокусника и ждут, не покажет ли
он что-нибудь новенькое. ‘амец несколько раз негромко защебетал, потом снова
залилсЯ песней,  как вдруг свалилсЯ,  словно подкошенный,  и  повис на ветке
вниз головой.  Ќе  прерываЯ песни,  он распустил крыльЯ и  прошелсЯ в  одну,
потом  в  другую сторону -  вниз  головой!  ќто  чудо  акробатики,  кажетсЯ,
наконец-то  заинтересовало одну из самочек:  она недоуменно склонила головку
набок.  •оть убейте,  не  понимаю,  как  эти самочки могли оставатьсЯ такими
бесчувственными: Я был совершенно очарован песней и ослеплен красотой певца.
Џоходив вверх  ногами  минуту-другую,  он  сложил  крыльЯ  и  повис,  слегка
раскачиваЯсь,  но  ни  на  миг не  переставаЯ с  упоением распевать.  ‘ловно
диковинный алый  плод,  подвешенный на  синих ножках-стебельках,  он  слегка
раскачивалсЯ на ветру.
     €менно  в   этот  момент  одной  из   самок,   как   видно,   наскучило
представление,  и она улетела в другой конец вольера.  Ќо втораЯ осталась и,
склонив  головку  набок,  внимательно  рассматривала самца.  ђезко  взмахнув
крыльЯми, он снова уселсЯ на ветке с несколько самодовольным видом - на что,
впрочем, имел полное право. џ с нетерпением ждал, что же будет дальше. ‘амец
застыл,  вытЯнувшись в  полной  неподвижности,  только  оперение  сверкало и
переливалось в лучах солнца.  ‘амочка Явно забеспокоилась. џ был уверен, что
это   сказочное  представление,   внезапное  и   великолепное,   как   взрыв
фантастического фейерверка,  наконец покорило ее сердце.  џ  уже было решил,
что  она  поблагодарит  его  за  доставленное  удовольствие  и   они  начнут
жить-поживать как положено.  Ќо к  моему несказанному удивлению,  она просто
взлетела на ветку,  где сидел самец, склюнула мелкого жучка, слонЯвшегосЯ по
коре невесть зачем,  и, удовлетворенно кудахнув, улетела с добычей в дальний
конец вольера.  ‘амец встрЯхнулсЯ и  принЯлсЯ безмЯтежно приводить в порЯдок
свое оперение,  смирившись с  неудачей,  а  Я  решил,  что  эти  самочки или
отличаютсЯ небывалым  жестокосердием,  или  начисто  лишены  художественного
вкуса,  иначе  они  нипочем не  устоЯли бы  перед таким зрелищем.  џ  горЯчо
сочувствовал самцу,  который после столь великолепного концерта не  заслужил
одобрениЯ зрительниц.  Ќо  как  оказалось,  он  не  нуждалсЯ  в  сочувствии:
радостно вскрикнув,  он схватил другого жука и  принЯлсЯ весело колотить его
об ветку. Ќесомненно, он вовсе не огорчилсЯ своим "провалом".
     „алеко не все пернатые так замечательно танцуют, как райские птицы, или
могут похвастатьсЯ роскошными нарЯдами,  зато они  восполнЯют эти недостатки
очаровательно оригинальными способами привлечь  свою  подругу.  ‚озьмите,  к
примеру,  шалашников.  Џо-моему,  в  нашем  мире  не  часто  встретишь такую
неотразимую манеру ухаживать.  Ђтласный шалашник -  скромнаЯ на  вид птичка,
размером  с  дрозда  -   одет  в  темно-синие  перьЯ,  отливающие  на  свету
металлическим блеском.  Џоложа  руку  на  сердце,  этот  невзрачный кавалер,
словно донашивающий потертый до блеска шевиотовый костюмчик,  кажетсЯ, ни за
что не сумеет заставить самочку позабыть про его убогое одеЯние и отдать ему
сердце.  Ќо  он  добиваетсЯ своего удивительно хитрым способом -  он  строит
шалаш!
     …ще раз мне посчастливилось увидеть в  зоопарке,  как атласный шалашник
строит свой  храм  любви.  Ћн  самым  тщательным образом расчистил в  центре
вольера пространство вокруг двух куртинок травы и провел между ними дорожку.
‡атем он  принЯлсЯ таскать ветки,  солому и  куски веревок,  переплетаЯ их с
травой так,  что получилсЯ туннель.  џ обратил внимание на его работу, когда
он  уже построил туннель и  начал украшать свой домик.  ‘начала он  притащил
пару  пустых раковин,  затем  серебрЯную обертку от  пачки  сигарет,  где-то
раздобытый клок  шерсти,  шесть  разноцветных камешков  и  кусок  бечевки  с
остатками  сургучной печати.  џ  решил,  что  ему  пригодЯтсЯ еще  кое-какие
декоративные предметы,  и  принес  несколько ниток  цветной шерстЯной прЯжи,
парочку пестрых морских раковин и старые автобусные билеты.
     алашник  пришел  в  восторг;  он  подбежал к  решетке,  аккуратно взЯл
приношениЯ  у   менЯ  из  рук  и  вприпрыжку  поскакал  к  своему  шалашу  -
пристраивать их  на  место.  Џримерно с  минуту  он  стоЯл,  созерцаЯ каждое
украшение,  потом подскакивал и передвигал автобусный билет или нитку шерсти
так,  чтобы  добитьсЯ лучшего художественного эффекта.  ‡аконченный шалаш  и
вправду получилсЯ хоть куда,  и  строитель,  стоЯ у  входа,  прихорашивалсЯ,
времЯ  от  времени  вытЯгиваЯ  одно  крыло,  словно  с  гордостью  предлагал
полюбоватьсЯ своим  шедевром.  Џотом он  несколько раз  пробежал по  туннелю
взад-вперед, переставил раковины получше и снова гордо встал в позу, вытЯнув
одно крыло.  Ћн  и  вправду трудилсЯ над шалашом,  не  покладаЯ клюва,  и  Я
почувствовал острую жалость:  ведь весь его труд пропадет даром,  потому что
его  самочка недавно погибла,  и  в  вольере с  ним  не  было никого,  кроме
горсточки  крикливых  обыкновенных  вьюрков,  не  проЯвлЯвших  ни  малейшего
интереса к его таланту архитектора и декоратора.
     Ќа воле атласный шалашник - одна из немногих птиц, использующих орудиЯ;
иногда он  раскрашивает плетеные стенки своего шалаша соком  Ярких Ягод  или
влажным  углем,  пользуЯсь  пучком  каких-нибудь  волокон.  Љ  сожалению,  Я
вспомнил об этом слишком поздно,  и,  когда Я  наконец принес ему горшочек с
голубой  краской  и  растрепанный обрезок  веревки -  шалашники неравнодушны
именно к голубому цвету, - он больше не занималсЯ своим шалашом и совершенно
равнодушно  отнессЯ  к  набору  открыток  из  сигаретных  пачек,   где  были
изображены военные мундиры всех времен.
     алашник другого вида возводит еще  более монументальное строение -  от
четырех  до  шести  футов  высотой,  оплетаЯ  ветками стволы  двух  соседних
деревьев  и  покрываЯ  шалаш  сверху  лианами.  ‚нутри  помещение  тщательно
выложено мхом, а снаружи этот шалашник - видимо, светскаЯ птица с изысканным
вкусом  -  украшает особнЯк орхидеЯми.  Џеред  входом  в  дом  он  сооружает
небольшую клумбу из  свежего зеленого мха  и  выкладывает на  ней  все Яркие
Ягоды  и  цветы,  какие  удаетсЯ  отыскать,  причем  этот  аккуратист менЯет
экспозицию ежедневно, складываЯ потерЯвшие вид украшениЯ позади домика.
     “  млекопитающих,   конечно,   нет  такого  разнообразиЯ  в  манерах  и
ухищрениЯх,  как у птиц. Ћни в общем-то подходЯт к своим любовным делам куда
более прозаически, под стать современной молодежи.
     Љогда  Я  работал в  “ипснейдском зоопарке,  мне  пришлось наблюдать за
любовными играми тигров.  ’игрица до поры до времени была запуганным, робким
существом.  ‘тоило ее "повелителю" рыкнуть, как она всЯ сжималась от страха.
Ќо  когда она  пришла в  охоту,  она в  одночасье превратилась в  коварного,
опасного зверЯ,  причем  прекрасно сознавала свою  власть и  пользовалась ею
вовсю.  Љ полудню тигр уже ходил за нею как тень, униженный, на полусогнутых
лапах,  а на носу у него красовалось несколько глубоких кровоточащих царапин
- так  его  "приласкала"  подруга.  ‘тоило  ему,  забывшись,  сунутьсЯ  чуть
поближе,  как  он  получал  очередную оплеуху когтистой лапой.  …сли  же  он
обижалсЯ,  уходил и  укладывалсЯ под кустом,  самочка с  громким мурлыканьем
подкрадывалась к  нему и терлась об него боком до тех пор,  пока он снова не
поднималсЯ и  не принималсЯ бродить за нею,  как приклеенный,  не получаЯ за
свои мучениЯ ничего, кроме новых оплеух.
     Џонемногу тигрица  выманила  супруга  к  небольшой ложбинке  с  длинной
травой,  улеглась там и замурлыкала себе под нос, прижмурив глаза. Љончик ее
хвоста, похожий на громадного мохнатого шмелЯ, дергалсЯ в траве туда-сюда, и
беднЯга-тигр,  совершенно потерЯвший голову,  гонЯлсЯ за  ним,  как котенок,
пытаЯсь прихлопнуть его как можно нежнее громадными мощными лапами.  Ќаконец
тигрице  наскучило  его  мучить;   припав  к  траве,   она  издала  странный
мурлыкающий зов.  ‘амец,  утробно рыча,  двинулсЯ к ней.  ЏоднЯв голову, она
снова позвала, и самец стал слегка, едва касаЯсь, покусывать ее выгнутую шею
и  загривок.  ’игрица еще  раз удовлетворенно мурлыкнула,  и  два золотистых
громадных тела словно слились в одно на шелковистой траве.
     „алеко не все млекопитающие так великолепно раскрашены и  красивы,  как
тигры,  но  они  возмещают  этот  недостаток  грубой  физической  силой.  €м
приходитсЯ добывать  самку  с  бою,  как  некогда  пещерному человеку.  ‚от,
например,   гиппопотамы.  Љогда  смотришь  на  этого  необъЯтного  толстЯка,
день-деньской полеживающего в  воде,  то кажетсЯ,  что он только и способен,
что созерцать вас выпученными глазами с видом безобидного добрЯка и времЯ от
времени испускать самодовольные сонные  вздохи.  ’рудно  вообразить,  что  в
брачный сезон на него нападают приступы неистовой,  устрашающей Ярости. …сли
вам  случалось  видеть,   как  гиппо  зевает,   открываЯ  пасть  с  четырьмЯ
изогнутыми