 них  решать  вопрос  о
конкретной помощи или о наказании зла.
     —еловеку  плохо, так плохо, что он  пишет в редакцию,  и, даже пусть он
укрылсЯ за буквой  "’", сам  факт обращениЯ в газету  есть  призыв о помощи.
Њожем ли  мы оставатьсЯ  равнодушными? Њожем ли не протЯнуть ему руку,  имеЯ
возможность ее протЯнуть?
     Љроме того, что  мы - журналисты, мы еще самые обыкновенные люди, и нам
должно быть свойственно умение  совершать нормальные человеческие  поступки.
Љогда кричат "караул!",  мы так же обЯзаны кидатьсЯ на помощь, как наш сосед
по лестничной клетке,  работающий слесарем  или старшим научным сотрудником.
Ѓольше  того,  в  зависимости  от способности творить  добрые дела  мы  либо
состоимсЯ как журналисты, либо не состоимсЯ.  ”иаско человеческое по законам
высшей  справедливости  должно сопровождатьсЯ  провалом  профессиональным, -
жаль, действительность иногда делает исключениЯ из этого мудрого правила.
     ‚ернемсЯ к письму  ‘ергеЯ ’. Ћно наполнено отчаЯнием,  безысходностью -
крик  души семнадцатилетнего юноши.  “чтем излишнюю аффектацию, свойственную
возрасту, и гиперболизацию  негативной стороны дела - так выглЯдит картина с
нашей  точки  зрениЯ,  а  длЯ ‘ергеЯ  она  истинна,  следовательно,  чревата
последствиЯми. ћноша на краю беды.
     …хать!  -  другого  решениЯ быть  не может.  —ем  помочь  и  как,  надо
придумывать на  месте.  ‚овсе не исключено, что одного толкового разговора с
родителЯми  подростка окажетсЯ достаточно,  чтобы они оставили сына в покое.
€ли, возможно, наше официальное обращение к председателю исполкома, который,
судЯ  по письму, уже  вмешивалсЯ  в дело,  но "не с той стороны", приведет к
тому, что  напрЯжение вокруг имени ‘ергеЯ будет снЯто. ђазумеетсЯ,  при этом
нельзЯ забывать  о наших профессиональных обЯзанностЯх,  поскольку  вопрос о
написании то ли адресного, то ли безадресного материала остаетсЯ открытым.
     џ  знаю многих журналистов,  которые заслужили всеобщую признательность
именно принесением конкретного добра. ЏокойнаЯ ”. ‚игдорова,  мне кажетсЯ, в
какой-то степени даже пожертвовала своим публицистическим даром во имЯ блага
конкретных людей,  столько времени, сил и таланта  она  отдавала,  добиваЯсь
одним жильЯ, другим  лечениЯ,  третьим мира в  семье,  четвертым перевода из
института  в  институт, а в общем  и  целом -  торжества  справедливости. Ћ.
—айковскаЯ, прекрасно, но редко  пишущаЯ в "‹итературной газете", буквальным
образом  открыла  двери  своего  дома  всем  униженным  и  оскорбленным.  Ђ.
Ѓорщаговский, ‹. ѓрафова, ѓ. Њедынский - сколько их, бескорыстных служителей
добра! ‘ейчас, когда Я  пишу эти  строки,  в кабинете "Ђлого  паруса"  живет
мальчишка, его подобрали на улице молодые сотрудники "Љомсомольской правды",
привели  в редакцию, накормили,  напоили,  а  потом невзначай  простудили, и
мальчишка на третий день дал температуру, теперь все бегают, устраиваЯ его в
больницу, и  вопрос о  том,  будет  или  не будет в конечном итоге  газетный
материал о мальчишке, никого пока не волнует.
     џ говорил  однажды, что журналисты должны жить по принципу  "‚се идет в
дело!", то есть - в  очерк, на газетную полосу. €  сейчас не  отказываюсь от
этого принципа, потому что он не только не  исключает, а скорее предполагает
конкретное   добро.  "‚се   в  дело"  и  "рабочее  состоЯние"  -   это  наше
профессиональное состоЯние,  наша профессиональнаЯ основа, но должна быть, и
есть,  еще  человеческаЯ,  котораЯ  зоветсЯ  совестью, и  без  нее мы  можем
превратитьсЯ  в  роботов,  в  "каисс",  играющих  в  шахматы,  в  "киберов",
сочинЯющих тексты.
     „елать конкретное добро мы так же обЯзаны, как врач врачевать, кидатьсЯ
на  помощь раненому человеку, даже не находЯсь  на службе и работаЯ в данный
момент дома над докторской диссертацией. "Ћставление без помощи нуждающегосЯ
в ней человека гражданином, обладающим специальными знаниЯми, караетсЯ..." -
далее следует  статьЯ  “головного кодекса. Њы, журналисты, хотЯ и не  имеем,
как имеют  врачи, "собственной" статьи в кодексе, мало чем отличаемсЯ в этом
смысле от медицинских работников. € вовсе не только в  силу общих  принципов
гуманности, вовсе  не  потому,  что  любой  человек  должен  быть "хорошим",
"отзывчивым",  "добрым",  хотЯ  все  это  имеет  к  нам, журналистам,  самое
непосредственное   отношение.  Џомимо  общих   мотивов   требование   делать
конкретное  добро  диктуетсЯ  нам  мотивами  профессиональными:  гражданской
позицией, без  которой не может обойтись человек, носЯщий звание журналиста,
стремлением к социальной справедливости. Ћдним умом журналист не сможет быть
журналистом, представителем  клана,  который  справедливо полагают  в народе
"последней инстанцией",  а  потому и жалуютсЯ  в  газету, когда исчерпаны на
местах все официальные возможности. Ћдних умственных способностей, повторЯю,
журналисту мало: ему необходимо еще осознание своей почетной и ответственной
миссии в обществе.
     Џомогать формированию  общественного мнениЯ?  Ѓудить  у читателЯ мысль?
ќто, уважаемые  товарищи, зависит  еще от того,  кто формирует  и будит,  от
того, какие мы - искренние или фальшивые, циничные или прЯмодушные, с чистой
совестью или замаранной,  добрые или добренькие, непримиримые или  идущие на
компромисс, и  способны  ли мы сами совершать поступки, к совершению которых
призываем.
     Њы не в  детском саду и не в школе, где иногда приукрашивают профессии,
имеЯ  благое намерение от них не  отпугнуть. ‚  нашем  деле  отпугивать даже
важнее, чем привлекать. €  Я,  ведЯ профессиональный  разговор,  скажу  так:
какие  бы поступки и  качества  нам ни приписывала  молва  (как худые, так и
положительные), мы  все равно такие, как  мы пишем, а пишем мы так, какие мы
есть,  и  читатель  это   прекрасно  видит,  чувствует,  знает,  улавливает,
угадыва-ет по нашим словам, оборотам и  интонациЯм, какими бы ухищрениЯми мы
ни пользовались, пытаЯсь прикрыть нашу суть: в глазах читателЯ нас создает и
нас разоблачает  наше собственное творчество. Ѓольше того,  только оно-то  и
остаетсЯ  после  нашего  ухода.  Љонечно,   возможны   случаи  блистательной
мистификации личности автора, но это всего лишь означает, что либо автор всю
свою сознательную жизнь стремилсЯ  быть  таким,  каким  выглЯдел его образ в
мнении читателей,  либо  творчество  его,  наподобие  скульптора,  постоЯнно
лепило   и   его  характер,  и  его  поступки,  чтобы   в  конце  концов  он
соответствовал тому, что  защищал своим творчеством.  —итатель всегда  точно
знает, каково  наше истинное отношение к жизни, даже  если мы, желаЯ  скрыть
его, провозгласим иное.
     € он либо верит нам, либо не верит.
     Ћн либо идет с нами в разведку, либо не идет.
     ‚ этом смысле очень важна атмосфера в  газете, которую мы представлЯем.
‡аблуждаетсЯ тот, кто думает, что  журналиста уже  ничто не воспитывает,  не
развивает и не тормозит в развитии не только в профессиональном,  а именно в
человеческом   плане.   Ђтмосфера   доброты,   принципиальности,  пониманиЯ,
демо-кратизма,  сочувствиЯ,  товарищеской  заботы,  исключающаЯ   злобность,
зависть, наушничество,  мелочность и  беспринципность,  делает  нас  такими,
какими мы должны быть, если хотим достойно выполнить нашу свЯтую миссию.
     €так,  решаЯ вопрос  о том,  ехать  или  не  ехать  в  командировку  по
чьему-либо письму, мы, по сути  дела, прикасаемсЯ к существеннейшей проблеме
журналистики:  что длЯ нас важнее - выступить в газете  или принести  пользу
какому-либо человеку  или делу? ‚о имЯ того, чтобы  кто-нибудь  когда-нибудь
сказал нам простое слово "спасибо" и вспомнил нас "нэзлым" словом, и это при
том, что материал может  быть так и не опубликован. „олжны ли мы поступитьсЯ
возможностью сделать добро во  имЯ написаниЯ статьи  или написанием статьи -
во имЯ достижениЯ конкретного добра?
     Џолагаю, такаЯ постановка вопроса  в некотором роде некорректна. Џомню,
в "Љомсомольской правде" однажды была затеЯна на газетной  полосе дискуссиЯ:
если  тонут одновременно  физик  и рабочий, а у  читателЯ  есть  возможность
спасти  только  одного,  кого  надо  спасать?   Џосыпались  письма,   мнениЯ
разделились,  нашлись доводы  и за  ученого,  и за рабочего, а  потом  вдруг
кто-то  сообразил, что сама постановка вопроса безнравственна. ’ак не  будем
повторЯть той же ошибки. Џожарник должен тушить  пожары, хирург  - резать, а
журналист  -  писать, и если кто-то из вышеперечисленных  не  выполнит своих
обЯзанностей, нет смысла в его профессиональном существовании, поскольку все
"сгорит" к  богу в  рай. Ќо, с  другой стороны,  каждый из них не  может  не
совершать добрые поступки сверх всЯких профессиональных "норм" и требований,
а  потому  пожарник  выносит  из горЯщего дома не  только девочку,  но и  ее
любимую кошку, рискуЯ жизнью; врач оперирует в самолете или в подъезде дома,
хотЯ по  "нормам" мог  бы этого  не делать; а журналист несетсЯ за тридевЯть
земель, чтобы помочь семнадцатилетнему юноше по имени ‘ережа, не размышлЯЯ о
том, что важнее - глобальное выступление в газете на тему о взаимоотношениЯх
родителей  и детей  по поводу ранней любви или душевный покой одного ‘ергеЯ.
Љороче  говорЯ, не надо ставить в очередь заботы  профессиональные  и заботы
общечеловеческие.  Ћдни вытекают из  других, и что в  нашем деле первично, а
что вторично, не подлежит обсуждению. “ж коли мы, как говоритсЯ, втЯнулись в
"дискуссию", длЯ нас не дол-жно быть иного решениЯ, как спасать одновременно
и физика, и рабочего, хоть душа вон.

     Џрежде всего,  не  вижу  ничего  дурного  в том, что  мы действуем  как
"рЯдовые граждане", потому что это и необходимо, и прекрасно.
     ‚ холле "Љомсомольской правды"  на  обелиске высечены имена шестнадцати
журналистов   "Љомсомолки",  погибших  в  ‚еликую   Ћтечественную  войну   с
удостоверениЯми газеты, но  как рЯдовые солдаты.  €х  смерть, жизнь и работа
остаютсЯ длЯ нас примером и в мирное  времЯ. Њы всегда обЯзаны помнить,  что
длЯ журналистов никто  не  пишет  "особых" законов,  не придумывает "особой"
морали. Њы  должны  и работать и жить, принимаЯ решениЯ, и  как газетчики, и
как рЯдовые граждане.  ’акой подход  к работе  - основа  основ журналистики;
впрочем, врЯд ли кто из нас воспринимает наше дело иначе.
     Ћднако в сравнении  с другими рЯдовыми  гражданами  мы  несколько лучше
вооружены:  у  нас  есть  реальнаЯ  возможность  газетного  вмешательства  и
разоблачениЯ   зла,    и   эта    угроза   дамокловым    мечом   висит   над
"заинтересованными" лицами и даже  инстанциЯми. ‡наЯ это, а также  знаЯ, что
это  знают  все  "заинтересованные",  мы  получаем  преимущество  длЯ  более
решительных и бескомпромиссных действий.
     ЏровокациЯ  газетным  выступлением   -  тоже  оружие  журналиста,  тоже
нормальнаЯ, с моей  точки зрениЯ,  форма  его  активного  вторжениЯ в жизнь.
’олько пользоватьсЯ этим оружием следует осторожно, то есть профессионально.
Љатегорически нельзЯ позволЯть "личному" перехлестывать через край и сводить
с  помощью газеты личные  счеты.  Ќадо  всегда  помнить, что мы  работаем  в
редакции как представители и выразители общественного  мнениЯ,  а потому нам
следует постоЯнно ощущать  свою ответственность перед читательскими массами.
‘отрудники отдела  писем,  например, получив чью-то  жалобу и проверив  ее с
помощью собкора "на месте", пересылают в соответствующую инстанцию, составив
"сопроводиловку",  в которой выражают свое отношение к  факту,  то  есть, по
сути  дела, отношение редакции. Ќет ни  статьи,  ни  публикации, и между тем
"меры принЯты"! —то  это, как не форменнаЯ провокациЯ газетным выступлением?
‚озможно,  слово  "провокациЯ"  лучше  заменить  каким-то  другим,  например
"угроза", но суть от этого  не  изменитсЯ. Ћчерки-сты,  по-моему, тоже могут
писать "сопроводиловки", звонить  по телефонам и лично ходить  по инстанциЯм
независимо  от  того,  намерены  или  нет  писать материал, - разумеетсЯ,  с
санкции  руководителей  газеты,  от имени  которой  они  действуют, или,  по
крайней мере, поставив руководство  в  известность.  ‚прочем, граница  между
провокацией  написаниЯ статьи  и ее  реальным опубликованием столь подвижна,
что  даже  это  мое  громогласное  рассуждение  на  тему  о некоторых  наших
профессиональных   "секретах",    окажись    оно    доступно    потенциально
"заинтересованным" лицам, врЯд ли способно их успокоить.
     Џриведу короткий пример. Љо мне обратилась в ѓорьком,  когда Я  собирал
материал  об  ударничестве  на заводе  "Љрасное  ‘ормово",  некаЯ  ‚алЯ  Њ.,
технический  работник  заводоуправлениЯ:  помогите  с  жильем! ‘упруг  ‚али,
‚ладимир,  пошел работать  монтажником на  строительство  ‘ормовской ’ќ–  по
объЯвлению, напечатанному в  "ѓорьковской правде":  всем семейным в  течение
трех  лет гарантировали  получение  квартир.  Ќо миновали  три года,  и  уже
четвертый  на  исходе  -  квартиры  нет,  как  говоритсЯ в таких  случаЯх, и
"неизвестно". ‚ один из дней Я за-ехал  на ’ќ–, и, потрЯсенный моим визитом,
начальник стройуправлениЯ выдал мне официальный  документ: квартира Њ. будет
дана  в  очередном  квартале.  Џотом  Я  вернулсЯ  в Њоскву,  занЯлсЯ своими
обычными делами, но в рабочий кондуит записал: "Љвартира Њ. обещана таким-то
в  первом  квартале".  Њиновало времЯ, и  Я  позвонил из редакции начальнику
стройуправлениЯ. Љак понимаю, он  там решил, что  все  забыто, и  потому еще
более,  нежели  в  первый  раз,  был потрЯсен, услышав мой  голос.  ‡атем  Я
подстраховал дело вторым звонком из редакции, но уже в горисполком, намекнув
в  разговоре,  что историЯ  может  приобрести  "фельетонный характер". —ерез
неделю мне официально сообщили из ѓорького,  что квартиру Њ. дали.  Ќи слова
благодарности от Њ. Я, естественно, не получил, - они,  может, и  не знали о
моих усилиЯх,  - но,  если  учесть,  что ни  одно  доброе дело  не  остаетсЯ
безнаказанным,  Я  был  рад  хотЯ  бы  тому,  что  историЯ  не принесла  мне
неприЯтностей.
     "ќпопеЯ"   семьи  Њ.,   (как   и  борьбы   против  "холодного   дома"),
свидетельствует о том, что, если уж журналист беретсЯ за добрые дела, должен
к ним  относитьсЯ  не как к чему-то мимоходному и  "междупрочному", а как  к
занЯтию, требующему  усилий, последовательности, настойчивости и ума. ќто не
два  пальца, небрежно поданные  длЯ рукопожатиЯ, это всЯ рука,  протЯнутаЯ в
помощь.
     ‚озникает вопрос:  а почему бы в  самом деле не  вы-ступить в газете по
поводу  квартирных дел  семьи  ‚али  Њ.,  не воплотить угрозу  публикации  в
реальность?  ђазве мало в этой истории типичного, назидательного и полезного
длЯ всех?  Ћтвет  мой  таков: Я  бы,  возможно,  и  выступил,  будь  у  менЯ
концепциЯ, вникни Я основательно в дело и разберись в деталЯх. Џисать же, не
ощутив в полной мере  проблемы, неприлично. Љак говорил ѓ. ”иш,  "тут нельзЯ
обойтись  анафемой, тут  нужен анализ".  Ќо  Я  был  занЯт ударничеством  на
"Љрасном  ‘ормове",  а следом по графику шла работа над повестью "Ћстановите
Њалахова!"  - короче говорЯ, как ни велик  соблазн,  разорватьсЯ невозможно.
‡начит ли  это,  что,  не  вмешиваЯсь по каким-то  причинам в попутное  дело
серьезно, журналист может вообще миновать его?
     Џерехожу  к  еще  одному  уроку "•олодного  дома".  Љогда  Я  упорно  и
настойчиво  посещал его, "портЯ жизнь" сотрудникам и некоторым организациЯм,
Я совершенно не  надеЯлсЯ на  публикацию, во  всЯком  случае  на скорую.  Ќо
понимал: увиденное мною и прочувствованное, так или иначе, осЯдет в памЯти и
рано или поздно реализуетсЯ, увидит свет. ќто осознание грело менЯ  и давало
дополнительные силы. ѓражданскаЯ война с "холодным  домом" не терЯла,  таким
образом, профессионального  оттенка. “далось  же  мне спустЯ шесть лет после
опубликованиЯ  в "Љомсомольской правде" очерка  "‘емеро трудных"  написать и
напечатать  документальную   повесть  на   том  же  материале   без   единой
дополнительной встречи с прежними героЯми! Ќо даже если бы ни строки т о г д
а, ни строки п о с л  е, если бы все осталось  только в моей памЯти и умерло
бы  вместе  со мной, Я  не  пожалел  бы  о  силах, потраченных  на  борьбу с
"холодным  домом".  ќта  эпопеЯ  закалила  менЯ  и  сформировала  мой  образ
мышлениЯ,  развивала самосознание,  накапливала  ту боль, котораЯ, возможно,
прозвучала много позже в звуке сирены, описанной мною в "Њалахове". € все же
не о настойчивости журналиста  Я веду сейчас  разговор,  не о  его упорстве,
которые ЯвлЯютсЯ только с р е д с т в а м и длЯ достижениЯ цели,  Я говорю о
самой ц е л и: делать конкретное добро.
     ‡акончу официальной справкой, которую Я взЯл у товарищей по газете. Ћна
покажетсЯ, возможно, длинной, несколько сухой, но в ней квинтэссенциЯ нашего
разговора.  €так,  за пЯть месЯцев  одного  только года  (с  ЯнварЯ  по  май
включительно) в результате вмешательства журналистов "Љомсомольской правды",
без  написаниЯ   и  публикации  материалов,  были  принЯты  соответствующими
инстанциЯми следующие меры:
     трудоустроено - 78 человек,
     объЯвлены поощрениЯ - 13 гражданам,
     восстановлено на работе - 26 человек,
     восстановлено на учебе - 7 человек,
     восстановлены стипендии - 12 людЯм,
     снЯты незаслуженные взысканиЯ - с 6 человек,
     возвращены из мест заключениЯ - 7 человек,
     вручены награды - 18 людЯм,
     предоставлена жилплощадь - 77 семьЯм
     (где-то здесь и мои Њ.),
     поставлены на очередь по жилью - 39 семей,
     оказана материальнаЯ помощь - 29 людЯм,
     предоставлено мест в детсадах и ЯслЯх - 12 детЯм,
     госпитализировано - 23 больных,
     пересмотрен размер пенсий - 7 пенсионерам,
     отправлены на принудлечение - 26 алкоголиков,
     опротестовано решений народных судов и отменено
     постановлений органов прокуратуры - 101,
     снЯты с работы - 126 человек,
     понижены в должности - 17 человек,
     лишены производственных премий - 19 человек,
     объЯвлено административных взысканий - 272 людЯм,
     партийных взысканий - 36 членам партии,
     комсомольских взысканий - 45 членам ‚‹Љ‘Њ,
     возбуждено уголовных дел - 81,
     осуждены народными судами - 34 человека,
     осуждены товарищескими судами - 16 человек,
     отчислены с учебы - 15 человек,
     лишены родительских прав - 8 отцов и матерей,
     направлены в спец. Џ’“ - 13 подростков.

     ђазумеетсЯ, все это  не врачевание,  это - фельдшеризм, который глубоко
не выЯснЯет причин болезней, который лечит всего лишь по внешним симптомам и
проЯвлениЯм заболеваниЯ. Ќо если  не в каждом  фельдшере заложен врач,  то в
каждом враче пусть присутствует добрый фельдшер! Љогда человеку б о л ь н о,
хороши бы мы были, не  облегчив боль, если бы позволили страдать, дожидаЯсь,
пока  кто-то  обнаружит  причину  заболеваниЯ,  найдет  кардинальный  способ
лечениЯ и решит проблему глобально!
     Ќа этом, пожалуй, и закончим разговор о конкретном добре и зле.
     "Џри исполнении"
     џ кладу в  чемодан книгу. Ќепременно беру с собой книгу. Љакую? Ќет, не
просто  длЯ  чтениЯ,  хотЯ и  это неплохо. „лЯ работы.  Џринцип подбора книг
может быть разный. ЋтправлЯешьсЯ, к примеру, на „альний ‚осток, почему бы не
взЯть с собой чеховский "‘ахалин"? …дешь писать об  ударничестве  - и берешь
томик ‚.€. ‹енина со статьей "Љак организовать соревнование". Џуть газетчика
в  колонию длЯ несовершеннолетних  - и в чемодан ложитсЯ  "’руднаЯ книга" ѓ.
Њедынского или "‡аписки из Њертвого дома" ”. „остоевского,. Љомандировка  на
ЃЂЊ  -  очень кстати  будет  "Њужество" ‚. Љетлинской.  …дешь  разбиратьсЯ в
конфликте или  писать  о  каком-нибудь трудном  деле,  свЯзанном  с  чьей-то
безнравственностью  или даже  преступлением, то  что поможет  тебе сохранить
холодное перо при горЯчих мыслЯх? —то даст душевное равновесие и умерит твой
пыл в изложении  обстоЯтельств дела,  подскажет верную  тональность  -  и  в
статье, и в поведении на  месте? Њне лично - тургеневские "‡аписки охотника"
или "‚ечное безмолвие" „. ‹ондона.
     †урналист,  собирающий  материал, -  это ищейка, идущаЯ по следу.  ‘лед
может вывести и на положительный материал, и на негативный, не в том вопрос;
состоЯние  газетчика   -  всегда   в  напрЯжении,  зрение  обострено,   слух
насторожен,  затраты  умственной  и  физической  энергии повышенные.  Љороче
говорЯ  -  стресс.  Ђ. пеер, четверть века  отдавший следственной работе, в
документальной  повести "“головное дело" прекрасно описывает это  состоЯние.
‘ледователь выезжает на место совершениЯ преступлениЯ, положим, убийства: он
едет в автобусе, прижав портфельчик к груди, ему наступают на ноги, толкают,
поругивают, и никто не видит, что едет следователь. € вот дом, где случилось
несчастье.   ‚зволнованнаЯ   толпа,  с  трудом   сдерживаемаЯ  милиционером.
ЏоЯвлЯетсЯ человек с портфельчиком, прижатым к груди. Љак, по каким приметам
и  признакам  люди  догадываютсЯ,  что  прибыл  самый главный  представитель
власти?  ‘ледователь и слова никому не успел  сказать, ни  жеста не  сделал,
глазами  не  повел,  а  толпа  мгновенно  расступаетсЯ, образуЯ  коридор длЯ
прохода,  и милиционер  уже держит  под козырек, и следователь принимает все
это  как  должное,   потому   что  находитсЯ   "при   исполнении   служебных
обЯзанностей".
     ‘ нами, журналистами, происходит нечто подобное. —ас или сутки назад мы
шли по коридору  собственной редакции, никем не  замеченные, нас по-следними
словами ругали на планерке, мы униженно  одалживали друг у  друга трешки, мы
были  такими,  "как все".  Ќо  вот,  оформив командировку,  мы оказываемсЯ в
дороге,  и  что-то  менЯетсЯ в нашей  психологии,  в  голосе,  в походке, во
взглЯде,  и  окружающие  это  прекрасно  чувствуют.  € нам  ничего  не стоит
одернуть любого хама, решительно вмешатьсЯ в уличный конфликт, потребовать в
гостинице тишины,  выступить  на  совещании  в  присутствии любого  местного
начальства,  защитить  женщину от  хулигана, навести  порЯдок на  дискотеке,
словно у нас дипломатическаЯ неприкосновенность.
     Њы  тоже находимсЯ "при исполнении", что дает нам дополнительные силы и
решительность.  Љомандировочное  удостоверение, лежащее  в  боковом  кармане
пиджака,  как  золотой  червонец, гарантировано  всем  достоЯнием  печатного
органа.  € конечно же,  не сами  по себе мы становимсЯ сильными,  мы  сильны
газетой, которую представлЯем.  Ќо  и сколько дополнительной ответственности
тЯжелым  грузом  ложитсЯ  на  наши  плечи!  Њы  не  можем  позволить  себе в
командировке ни одного  глупого  слова,  ни  одного  необдуманного поступка,
никаких фривольных или сом-нительных знакомств, ни вспышек злобы, ни вспышек
радости.
     ЏостоЯнное  ощущение  взнузданности,  пришпоренности.  †ивем,  как  под
стеклЯнным колпаком. ‚озможностей - тысЯча, но и отвечать - за все!
     Љаким образом сбрасывать лишнее напрЯжение?
     џ, например, достаю в таких случаЯх томик стихов:

     Љак обещало, не обманываЯ,
     Џроникло солнце утром рано
     Љосою полосой шафрановою
     Ћт занавески до дивана.

     Ћно покрыло жаркой охрою
     ‘оседний лес, дома поселка,
     Њою постель, подушку мокрую
     € край стены за книжной полкой.

     џ вспомнил, по какому поводу
     ‘легка увлажнена подушка...

     ... ’еперь, кажетсЯ, можно с головой хоть в омут.
     ‘бор материала
     Џоведение
     €з  человеческих  качеств  Я,  безусловно,  сохранил  бы во времЯ сбора
материала  по крайней  мере одно: п о  р Я д  о ч н  о  с  т  ь. „ругие  - в
зависимости от конкретной  обстановки.  Њожно  позволить себе  быть  хитрым,
глупым, доверчивым, подозрительным, мЯгким, злым, наивным, ехидным  - любым,
если хочешь вернутьсЯ домой не с пустым блокнотом.
     џ  бы сказал, что  мы  похожи на актеров, входЯщих в  роль  по "системе
‘таниславского", если бы  не  одно пикантное  соображение.  „ело в  том, что
актерский  талант - это  прежде всего талант перевоплощениЯ, который впрЯмую
не  зависит  от личных качеств  исполнителЯ. „лЯ  того чтобы сыграть  умного
героЯ, актеру не обЯзательно  быть интеллектуалом.  ‚ журналистике  подобное
невозможно. Ќам никто не пишет текстов и не ставит мизансцен. Њы сами себе и
режиссеры,  и драматурги, и исполнители.  €  потому,  собираЯ  материал, все
подчинЯЯ этой цели, можем прикинутьсЯ кем угодно, оставаЯсь при этом умными,
принципиальными,    честными,     великодушными,    стоЯщими    на    четких
мировоззренческих  позициЯх, и во всех случаЯх  жизни - порЯдочными.  €менно
эти качества, сочетаемые  с  любой временной маской,  должны  быть  гарантом
чистоты наших помыслов, а нам самим они дают возможность не заходить слишком
далеко.  „обавлю  к  сказанному, что  журналист,  действующий  прЯмолинейно,
какого  бы  ума и  таланта он  ни был, обрекает себЯ на  великие  трудности,
которые, увы, не всегда преодолимы.
     Њожно  ли сделать из  этого  вывод,  что  длЯ  достижениЯ цели -  сбора
материала -  "все  средства хороши"?  Ќет, такого  вывода  делать  не  надо.
‘пособность журналиста к перевоплощению  только тогда хороша, когда он имеет
дело  непосредственно с  источником  сведений,  - во-первых;  совершенно  не
годитсЯ, когда он  общаетсЯ  с людьми,  никакого  отношениЯ  к сведениЯм  не
имеющим, -  во-вторых;  и  когда  способность  эта  ограничена определенными
рамками - в-третьих. ’ак, например, нам необходимо умерЯть наш апломб, какую
бы роль мы ни играли, потому что мы действуем не только от своего  имени, но
и от имени газеты, - правда, при этом никогда не терЯть достоинства.
     ‘о мной произошел однажды такой случай. …два Я перешел из "‹итературки"
на работу в "Љомсомоль-скую правду", как вскоре  отправилсЯ в командировку в
один  областной  город. Џрежде всего Я решил ЯвитьсЯ в горком комсомола, так
как   тема   была   непосредственно  свЯзана   с   деЯтельностью   городской
комсомольской  организации. …сли  идти в  горком, то  к кому? ђазумеетсЯ,  к
"первому". Џришел. Џопросил  секретаршу доложить.  Ћна доложила  и  сказала:
"Џосидите". џ  присел.  †ду  в  приемной пЯть минут,  десЯть, двадцать, даже
интересно стало  - заиграл  апломб. Ќаконец  через  полчаса  мне  предложили
войти. Ќе подаваЯ руки секретарю горкома и еле сдерживаЯ волнение, Я сказал:
"Њне ничего от вас  не нужно, визит мой  предполагалсЯ как визит вежливости.
Ќо Я обескуражен вашим приемом, а потому заЯвлЯю, что иду жаловатьсЯ первому
секретарю обкома!" €,  развернувшись,  сразу направилсЯ  в  обком,  благо он
находилсЯ  в  том  же  здании.  Џришел.  Џопросил  секретаршу доложить.  Ћна
доложила  и сказала:  "Џосидите,  пожалуйста". €  Я  просидел  в приемной  у
"первого"  сорок  минут!  “бежден,  что секретарь  горкома предвосхитил  мой
приход.  €  правильно  сделал.  Ћтличный   урок   на  всю  жизнь!   Љонечно,
командированные - не  гости, они  люди занЯтые,  ведущие счет времени,  но и
"хозЯева" тоже не бездельники, этого нельзЯ забывать.
     “  журналиста не должно  быть никаких  престижных требований, он вполне
может обойтись без люкса в гостинице, без  стула в президиуме, без "особого"
места в машине,  без подобострастиЯ в глазах  окружающих, без "пропустить!",
"немедленно  выполнЯть!",  "предоставить!" и  т. д.  Љонечно, нельзЯ  ронЯть
марку нашей  "фирмы", но  и превозносить ее  ни  к  чему. ‚озможно, Я говорю
банальные вещи, и  кое-кто заметит, что это  Ђ‚‘ журналистики,  - но таблицу
умножениЯ мы тоже знаем, однако нужно еще уметь ею пользоватьсЯ.
     …сли  бы   кто-нибудь   подсчитал,  сколько  рекламаций   на  поведение
журналистов  ежегодно  приходит  в  газеты!  ‘колько  из-за  этого срываетсЯ
публикаций! ‘колько гибнет прекрасных  замыслов, верных тем и беспроигрышных
фактов!  ‘колько добра остаетсЯ  несделанным  и сколько зла -  ненаказанным!
ѓоворЯ о поведении журналиста в командировке, Я преследую,  таким образом, и
сугубо меркантильную цель, потому что  наше ровное  и достойное поведение  -
гарантиЯ   не  только  успешного  сбора  материала,  но  и  его  нормального
прохождениЯ  на  газетную  полосу.  …сли  нам  удаетсЯ  так  вести   себЯ  в
командировке и если нам н е м е ш а ю т работать - это уже помощь, а уж если
п о м о г а ю т - считайте, за нас работают!
     ’актика и стратегиЯ
     Ћбщую  задачу,  то есть стратегическую, мы решаем, думаю, в зависимости
от привезенной  концепции: она помогает очертить круг  лиц, с  которыми надо
встретитьсЯ, и сумму сведений, которые необходимо получить.  —то же касаетсЯ
очередности  встреч  и  методов  получениЯ  сведений,   то   эта   задача  -
тактическаЯ, а тактику диктует журналисту конкретнаЯ обстановка.
     Џриведу пример. Њне пришлось собирать материал длЯ очерка под названием
"€звините!", впоследствии опубликованного в "Љомсомольской правде".
     ”  а  к  т  был  такой.  Ќекий  Њ-ский,  главный  врач  сан-эпидстанции
небольшого   подмосковного  города,  имел  постоЯнные  трениЯ  с   городским
начальством, а в итоге был уволен с работы. ‡а что? ‡а то, что принципиально
отказывалсЯ принимать объекты, построенные с нарушением санитарных норм.
     Љ о н ц е п ц и Я (в сжатом виде). Ќа людЯх типа Њ-ского, подчинЯющихсЯ
только  закону, не умеющих  "входить  в  положение" и  решительно  говорЯщих
лицам,  требующим  от  них покорности и смирениЯ, непробиваемое "извините!",
держитсЯ в стране порЯдок, хотЯ эти люди и неудобны длЯ окружающих.
     ‘ т р а т е г и ч е  с к а Я з а д а ч а. Џодтвердить кон-цепцию суммой
конкретных сведений, длЯ чего: встретитьсЯ с теми, кому Њ-ский "мешал жить";
выЯснить,  почему  они  шли на нарушение законов,  чем  руководствовались  и
какими  располагают  доводами;  осмотреть объекты, введенные в строй вопреки
позиции  Њ-ского, опросить людей,  живущих  в  домах,  принЯтых без  подписи
Њ-ского; выЯснить мотивы, которыми руководствовалсЯ  Њ-ский, ведЯ  борьбу за
законность;  проверить  и  уточнить  эти  мотивы у  родственников  и  друзей
Њ-ского,  а  также узнать,  легко ли, трудно  ли  жилось  ему в быту; добыть
доказательства неправомерной  деЯтельности  городского  начальства, то  есть
незаконные акты о приемке объектов, и т. д.
     ’ а  к т и  ч е с к а Я з а  д а ч а. Ќачать с  подробного  разговора с
Њ-ским; затем  познакомитьсЯ с документами, находЯщимисЯ в его распорЯжении;
потом  ЯвитьсЯ  в  горисполком  к главному  архитектору,  у  которого должны
хранитьсЯ все акты, и  внимательно их просмотреть; обойти два-три жилых дома
и  поговорить  с  жильцами;  затем  повторить  обход  с  участием городского
начальства  и Њ-ского,  с  непременным заходом  в те  же квартиры  и т.  д.,
определЯЯ методы и способы получениЯ сведений в каждом конкретном случае.
     € вот,  представьте,  у  городского архитектора Я натыкаюсь  на  акт  о
приемке  70-квартирного дома,  в  котором  стоит поддельнаЯ подпись главного
врача санэпидстанции; во всЯком случае, Њ-ский категорически утверждает, что
как  член  приемочной   государственной  комиссии  этого  акта  никогда   не
подписывал, сколько его  ни заставлЯли.  „окумент  "убийственный".  ‚месте с
архитектором,  держа под  мышкой  всю  толстую  папку,  куда  был вшит  акт,
немедленно отправлЯюсь  к  председателю  горисполкома.  ’ак и  так,  говорю,
полюбуйтесь и решайте,  что будем делать. Џредседатель  исполкома смотрит на
документ, потом  на  часы и  отвечает, что времЯ уже позднее:  давайте, мол,
завтра  утром  соберем совещание  и разберемсЯ  детально. ‚озражений с  моей
стороны нет.  Ќа  моих глазах  папка препровождаетсЯ  в сейф,  и Я ухожу  со
спокойной совестью.
     “тром  следующего  днЯ  все  "заинтересованные" в  сборе,  они сидЯт  в
кабинете   председателЯ  исполкома   и  ждут  менЯ.  ЌачинаетсЯ   совещание.
Џредседатель достает из сейфа папку, передает мне и  предлагает высказатьсЯ.
џ  говорю  о том,  что, к  сожалению,  еще имеютсЯ  факты прЯмого  нарушениЯ
закона,  даже   преступлениЯ,  и  с   этими  словами  листаю   папку,   дабы
продемонстрировать  поддельный  акт. ‘лева направо листаю,  справа  налево -
акта нет!  Џоворачиваюсь к председателю исполкома  и спрашиваю: "Џростите, а
где акт?"  -  "Љакой?" - спокойно  говорит он,  глЯдЯ  на  менЯ невозмутимым
взором. "„а тот, - отвечаю,  - который мы вчера с вами смотрели здесь  же, в
кабинете, в присутствии архитектора!" - "Љогда  смотрели? - спокойно говорит
председатель и поворачиваетсЯ к главному архитектору: -  ђазве мы что-нибудь
вчера смотрели?" Ђрхитектор недоуменно пожимает плечами: "‚ы что-то путаете,
товарищ корреспондент".
     “частники совещаниЯ  делают общее движение, как  в театре  при открытии
занавеса.  “ менЯ темнеет в глазах и  поЯвлЯетсЯ единственное желание:  тихо
отойти в угол кабинета,  зарЯдить автомат и оттуда  - несколькими  короткими
очередЯми. Ќо Я  беру себЯ в руки. ‘тараюсь  скрыть волнение, собираю в кейс
бумаги,  ранее  выложенные на  стол.  „елаю  это медленно, чтобы собратьсЯ с
мыслЯми. ‚  кабинете  стоит торжествующее  молчание, все смотрЯт на менЯ.  џ
встаю. €скусственно улыбаюсь. Џотом слышу свой собственный голос:  "‚ы плохо
знаете нынешних журналистов,  дорогие товарищи.  Ќет, не такие мы  простаки.
…ще вчера  вечером Я  снЯл фотокопию с документа, она у  менЯ в чемодане. Ќо
делать здесь мне больше нечего!" - и обнаруживаю себЯ уже в дверЯх кабинета.
"„а  что  вы,  что  вы!  -  кричит  председатель.  -  Њы  пошутили!  ’оварищ
Ђграновский, вот он, акт, пожалуйста!" „окумент у менЯ в руках.  € совещание
продолжаетсЯ...
     џ чуть было не проиграл. Џочему? Џлохо продумал тактику. Њне бы хоть на
секунду  предположить, что  возможно подобное, и  Я  действительно  снЯл  бы
фотокопию со злополучного акта.
     Ћднако описаннаЯ ситуациЯ влечет  за  собой еще один вывод. ’актический
просчет журналиста не трагедиЯ, как бы драматически  ни выглЯдела картина. ‚
конце концов  обошелсЯ  бы  Я и без  этого акта: доказательств неправомерной
деЯтельности приемщиков зданий  было  предостаточно, поскольку поиск  шел  в
правильном направлении. Ђ вот просчет стратегический - гроб всему замыслу: и
потерЯ  всех  доказательств, и невозможность докопатьсЯ до  истины. Љопаешь,
копаешь, а вылезешь на поверхность -  да куда же  ты копал, дорогой  товарищ
стратег, в какую сторону?
     Њетоды
     €з-под пера журналиста могут выходить  два типа материалов: критические
и положительные. ‚прочем,  деление это весьма условное, хотЯ  бы потому, что
положительные  очерки  нередко  содержат  элементы  критики,  критические  -
элементы  позитивные, а  с некоторого  времени  родилась  формула:  "критика
положительным примером" в том смысле, что не стоит ругать собственную плохую
жену,  если  с тем же эффектом можно  похвалить  хорошую  у соседа.  џ уж не
говорю о том, что даже "чистаЯ" критика не должна быть наотмашь,  особенно в
тех случаЯх,  когда  мы  ищем  причины  негативных Явлений, ставим проблему,
рассматриваем ее со всех сторон.
     €  тем  не  менее, говорЯ о методах сбора материала, Я каждый  раз буду
акцентировать внимание на том, какой материал имеетсЯ в виду: позитивный или
негативный. Ќа стратегической задаче это обстоЯтельство, возможно, почти  не
сказываетсЯ, но с тактикой журналиста и его поведением  происходЯт некоторые
метаморфозы.
     ’ак,   например,  собираЯ   материал   с   намерением  "хвалить",   мы,
естественно, оказываемсЯ в  ситуации, при  которой  чувствуем себЯ желанными
гостЯми  тех, к кому ЯвлЯемсЯ, а они  становЯтсЯ  гостеприимными  хозЯевами.
ЏодобнаЯ психологиЯ  вносит  коррективы в  общие  принципы нашего поведениЯ.
Џо-человечески  теплеЯ, мы позволЯем себе  расслабитьсЯ и расковатьсЯ: можем
пойти в гости к герою, отобедать с вином, с кем-то пооткровенничать - короче
говорЯ, пожить по законам, не нами установленным;  говорЯ так, Я намекаю еще
на специфику приемов, которые устраивают  обычно в честь журналистов хозЯева
независимо от их ранга и положениЯ.
     Ћднако при всем при этом нам не следует  забывать, что и  положительный
материал  не  всем одинаково нравитсЯ, что и к позитивному  герою может быть
разное отношение, - ни  в коем  случае  журналисту нельзЯ  терЯть  над собой
контроль. "„оводим до вашего сведениЯ, что ваш корреспондент такого-то числа
во  столько-то  часов  распивал  с таким-то спиртные  напитки..."  -  письма
подобного  и,  увы,  традиционного  содержаниЯ  обычно приходЯт  в  редакцию
раньше, чем журналист возвращаетсЯ  из командировки. €  если факт подкреплен
доказательствами,  у  корреспондента   немедленно  возникают  разного   рода
сложности  с опубликованием  даже позитивного  материала. Њы очень  уЯзвимы,
несмотрЯ  на  кажущуюсЯ  защищенность,  и  потому, как слоны  мышей,  должны
панически боЯтьсЯ  ничтожнейшего  подрыва нашей  репутации,  стало  быть, не
давать  к  этому  поводов.  ‚едь  самое обидное,  что  одновременно  с  нами
становитсЯ  уЯзвимым  уже  написанный  и  подготовленный к печати  материал.
€менно по  этой причине лично Я в  поездках никогда и ни с кем не бражничаю,
не братаюсь, не  пью; вожу  с собой  тюбик с  нитроглицерином, как  охранную
грамоту,  и,  если  уж  особенно  наседают,  демонстрирую нитроглицерин,  со
значением потираЯ сердце, - впечатлЯет!
     ‡ато  сбор  положительного  материала  решительным образом  облегчаетсЯ
возможностю  участвовать в событиЯх, а не идти по их следам, писать изнутри,
а не описывать снаружи. ‘бываетсЯ извечнаЯ мечта журналиста: лично испытать,
увидеть, убедитьсЯ. ‘обираешь, положим, материал  о  работе водолаза, и тебе
предоставлЯют возможность спуститьсЯ с геро-ем на дно. Џишешь о пожарниках и
терпеливо ждешь, когда у них будет реальное дело, на которое тебЯ непременно
возьмут, да еще в настоЯщей каске и настоЯщем защитном костюме.  ‡анимаешьсЯ
со   следователем,   врачом,   сталеваром,   поваром,  летчиком-испытателем,
рыболовом и  видишь их  "в  деле".  ‹ичное участие  журналиста в  событии  в
какой-то  мере  даже  компенсирует  недостатки его  воображениЯ - во  всЯком
случае, это  куда плодотворней, нежели со сверхвоображением шагать за  своим
героем по уже опустевшему полю боЯ.
     Њне   рассказали,   как   однажды   работникам   чешского   телевидениЯ
понадобилось снЯть небольшой документальный фильм о работе диспетчера шахты.
Ћни приехали, наладили  аппаратуру, установили свет, проверили экспозицию  и
начали  снимать.  —увствуют,  ничего не  получаетсЯ!  ‘идит диспетчер  перед
красивым пультом в  белой сорочке, в  черном костюме и при галстуке, весь из
себЯ значительный и, к сожалению, неживой, хоть сворачивай  съемку. €  вдруг
на пульте замигали аварийные лампочки,  завыла сирена, заметались стрелки, -
что  случилось? ‚ шахте на путЯх  пропала вагонетка с двумЯ шахтерами! Љакой
тут, к черту, фильм, если диспетчер  головой отвечает за жизнь людей! ‚ одно
мгновение  он  сбросил с себЯ  пиджак, свернул набок  галстук,  стал орать в
микрофоны, поднЯл  на  ноги  поисковую группу,  срывающимсЯ  голосом доложил
руководству  о пропаже, - короче говорЯ, стал  работать, а не позировать.  €
получилсЯ превосходный правдивый фильм. ‚се бы в этой истории било мимо нас,
если бы  не  одно существенное обстоЯтельство: вагонетку  с двумЯ  шахтерами
"украли" телевизионщики, разумеетсЯ, - не без согласиЯ руководства.
     Ћрганизовать событие,  дабы увидеть героЯ в  деле и полнее раскрыть его
характер, задача  длЯ  нас вполне реальнаЯ, если мы приехали  "хвалить".  ‘о
спокойной  душой  мы раскрываем  карты, рассчитываЯ  на  помощь и  понимание
хозЯев.  Ђ  если  еще  удастсЯ  освободить  их  от  подозрений, будто  бы за
легальной целью  журналиста  спрЯтана какаЯ-то нелегальнаЯ, мы вообще  можем
чувствовать себЯ как на курорте.
     Љогда же речь  идет о  сборе  негативного  материала,  дело значительно
осложнЯетсЯ, - кому это не Ясно? Њы оказываемсЯ либо в состоЯнии войны, либо
вооруженного нейтралитета,  но всегда в полной  боевой готовности, и  то  же
происходит с нашими  хозЯевами и  "героЯми", которых, как видите, Я вынужден
на этот раз взЯть в кавычки.
     ђассмотрим несколько  ситуаций,  каждаЯ  из  которых  влечет  за  собой
применение своего метода сбора материала.
     ‘итуациЯ  перваЯ. Ќачну с примера. Љак-то в редакцию  пришло  письмо из
‡акавказьЯ,  в  котором  рассказывалось  о  секретаре  райкома  комсомола  -
человеке, десЯть лет проработавшем на одном месте и в одной должности. Ђвтор
письма,  кстати  анонимный, приводил множество  фактов, свидетельствующих  о
деградации   секретарЯ:   взЯтки,   присвоение   государственных    средств,
зазнайство, пьЯнки, разврат. ђазумеетсЯ, при этом крахом шла союзнаЯ  работа
в  районе,   отчетность   была  "липовой",  из  тысЯч  состоЯщих   на  учете
комсомольцев триста  были "мертвыми душами" -  давно  выбыли, но сохранЯлись
длЯ вида, длЯ "масштаба".
     …хать "в лоб" по такому письму опасно,  и даже  -  бессмысленно. ’олько
заикнешьсЯ  о  цели  приезда,  как  из района  немедленно будут  убраны  или
предупреждены  люди,  способные   разоблачить   секретарЯ,  компрометирующие
документы спрЯтаны или уничтожены, то есть помехи в сборе материала окажутсЯ
решающими.
     —то делать?  Ћтвет напрашиваетсЯ сам  собой: найти  прикрытие, какую-то
версию, с  которой можно ЯвитьсЯ в район, не вызываЯ лишних подозрений, - не
лишние  все  же будут,  -  а  затем относительно  спокойно  выйти  на факты,
сообщенные в письме. Џодобным прикрытием  может  быть, к примеру, кампаниЯ с
отчетами  и   выборами   в   комсомоле.  …стественно  ли  выглЯдит   желание
корреспондента оказатьсЯ  именно  в  том  районе  республики,  где  работает
опытный,  с десЯ