€рина ЏолЯнскаЯ. ‚се Яблоки, все золотые шары...

Ћцените этот текст:
€рина ЏолЯнскаЯ. ‚се Яблоки, все золотые шары...

---------------------------------------------------------------
     © Copyright €рина ЏолЯнскаЯ
     Email: antic(a)comail.ru
     Date: 24 Dec 2003
---------------------------------------------------------------



     —то  делать, писала  ЌадЯ,  когда  жизнь  прет на  тебЯ  косЯком, когда
кажетсЯ,  что ты  забралась в  чужой огород  и  невидимый  в темноте  хозЯин
спустил на тебЯ всех своих  псов... и еще сравнение: висело над тобою облако
ненастное, и когда оно  наконец прорвалось, из него хлынули проливные  беды,
которые  нет  времени достойно  описать, можно только  зафиксировать первыми
попавшимисЯ метафорами,  сложить  в них, как в  цветочный горшок,  семена  и
ожидать у морЯ  погоды. Ња, стучит в ухо младшаЯ дочь  ‹иза, воспитательница
сказала, что тебе  лень зашить мои рваные колготки. ’ак и сказала? „а. џ уже
зашивала, но у всего на свете есть срок годности: у колготок,  у мамы,  у ее
почки, котораЯ болит, у терпениЯ. Њама, веско молвил старший сын, ‘ергей, ты
подписала письмо экологов и из-за него нам не дают  квартиру. ‘ережа,  а кто
заступитсЯ  за нашу  общую  квартиру, за небо  над  головой? Ќу, мам,  опЯть
начинаешь... Џусть бы  другие, у которых  есть квартиры, подписывали,  вечно
тебе больше всех надо. „а, мне надо больше  всех, мне надо, чтобы всем, а не
только нам с вами, было хорошо, всем, и соседу Љоле, и уборщице ’асе. ’асе и
так хорошо, она как зальет шары, так и  завоет  в голос:  "Ћй ха-а-рашо, ой,
ха-а-рашо!" Њама,  вступает в разговор уже среднЯЯ,  ЋлЯ,  а почему ты  тете
‹ене сказала, что у  нас есть Яблоки, нет у нас ни одного Яблочка, ни самого
вот такусенького, ты бы честно и сказала: нет у нас, тетЯ ‹ена, Яблок, а  ты
говоришь: спасибо, ‹ена, у нас есть Яблоки. џ так и говорю, дурочка,  потому
что тетЯ ‹ена за  свои Яблоки запрашивает большую  цену, она хочет,  чтобы Я
сказала, что ее муж умеет писать хорошие стихи, а этого Я сказать не могу: в
нем дара Ѓожьего - как у нас Яблок. ’ак ты и без того врешь, мама, говоришь,
что у нас есть Яблоки, а у нас их нет, нет. ’ут в разговор вмешиваетсЯ ѓена,
муж:  стоп, ребЯта,  разберем-ка эту  нравственную  проблему  - какое вранье
лучше. „ети, давайте  разберемсЯ. „авай,  па,  раз уж нет Яблок. —то лучше -
сказать неправду и получить за нее Яблоки или  сказать неправду и ничего  за
это  не  получить.  Ћни стали  разбиратьсЯ,  а  ЌадЯ  все  писала  и  писала
приблизительно такой текст:
     Џришла  ’анЯ,  подруга  по,  так  сказать,  цеху,  маленькаЯ,  круглаЯ,
румЯнаЯ, каждую свою публикацию выхаживает вот этими уверенными, крепенькими
ногами, и сам черт ей не брат, когда она смотрит на редактора, Якобы чего-то
не понимаЯ, а  он (она) смотрит  на ’аню, не  понимаЯ,  как  это ’анЯ  может
чего-то  не понимать,  что  нужно понимать,  и все  так запутываетсЯ с обеих
сторон, что из этой путаницы в результате,  словно месЯц из тумана,  выходит
очередной ’анин рассказ на страницах родного журнала,  и тогда ’анЯ, щедраЯ,
с  гонорара  приносит  Ќаде  снедь: где-то  в  сторонке на столе выкладывает
масло, сыр, мЯсо, Яблоко, еще Яблоко и еще. ЌадЯ становитсЯ  за ее спиной  и
на каждый выложенный гостинец  выплевывает: пасибо, пасибо, еще раз пасибо и
еще. ’анЯ смущаетсЯ: ну ладно,  прекрати. Ќет, почему это  прекрати, пасибо,
благодарствую, мой друг,  низкий тебе поклон, дай Ѓог здоровьичка. ‚ воздухе
разлито облако благодарности, легкие забивает,  как угольнаЯ пыль, разъедает
печень  и  желчный пузырь,  стискивает больную  почку, уже нет  сил лепетать
"пасибо",  а  оно,  как  воздух  изо  рта  утопленницы,  пузырьками  выходит
непроизвольной злобой, жесткой обидой, задавленной гордостью - пасибо. ѓена,
муж, дергает Ќадю за рукав: что  за тон, с ’аней-то за что так? € правда, не
за что. ’анЯ это делает из лучших побуждений, у нее самой лишнего нет, как у
прочих, которые приносЯт гостинец в качестве платы за  отнимаемое времЯ  или
от сытости душевной, чтоб душа еще  насытилась состраданием, и это им подай,
сострадание. Ћни приносЯт Яблоки, но сами их  и сжирают,  пожирают Ќадю,  ее
большое пасибо.  Ћни дарЯт  томик  Њандельштама, чтобы прочитать  с  Ќадиных
помертвевших губ пасибо. „ают кофтенку,  из которой выросли  их дети, а сами
облачаютсЯ  в мантию Ќадиной  вечной  благодарности, у нее  уже  пасибо, как
кровь у крепко побитого человека, выступает из-под ногтей и из ушей течет, а
они все не могут насытитьсЯ ее пасибо.
     „а что Я,  с ума схожу, что ли, откуда этот слог, рвущийсЯ под тЯжестью
неправедной  обиды?  —то делаешь, жизнь, зачем выкручиваешь менЯ, как мокрое
белье, уже и слез нет, а ты все выжимаешь менЯ и выжимаешь!
     Љак  говорит ‚алера,  друг,  так сказать,  по  цеху: каждому •ристу  по
кресту,  догоним и  перевыполним. ‚алера стилист,  набоковец,  одна  повесть
лучше другой, но вот беда: весь  он, словно головой в колодец, летит в своих
героев, весь  в  них  оказываетсЯ  и  проЯвлЯетсЯ,  потому  герои  эти такие
паскудные, все под себЯ гребут, и чужой стиль  тоже. ‚алера приносит - сало.
Њать ему из  деревни  посылает, а  ‚алера сало  не  жрет. Џасибо, что сам не
жрешь.  Ќу что  пишешь, спрашивает ‚алера,  и  заранее бледнеет.  Џишу.  …ще
больше  бледнеет. € хорошо пишешь?  џ иначе не умею. ‘овсем  белый стал. „ай
почитать! Ќа! “несли на носилках. …ще один пишущий друг приходит учить жизни
- ‚енЯ:  дескать, ты не  умеешь  радоватьсЯ, а  Ѓог  говорит:  "“ныние  есть
величайший  грех".  Ѓог  говорит  это  тем,  кто  живет,  как  ты,  ‚енЯ,  в
двухкомнатной кооперативной квартире со всеми удобствами, а не в бараке, как
мы. Ђга, не в бараке, как вы!  - радостно подхватывает ‚енЯ. Ђ что бы делала
в двухкомнатной, о чем  писала б?  ’ут  у тебЯ такие  типусы по общей  кухне
бродЯт,  дЯдЯ  ЉолЯ,   например,  в  бутылки  мочитсЯ,  лень  ему  дойти  до
скворечника, а  потом  все это дело вытрЯхнет и тут же  идет сдавать посуду,
материал  так  и  лезет  в  руки,  сочинЯть ничего  не  надо,  живешь  среди
действительности в ее чистом, беспримесном виде. € вообще плевать Я хотел на
кооператив, будем  как птицы небесные, продолжает  ‚енЯ с высоты поднебесной
своего  четырнадцатого этажа  кооператива,  и  действительно  плюет косточки
засахаренной  вишни с балкона  прохожим на голову, и бросает вниз окурки,  и
все эти бытовые мелочи его жизни проскальзывают в ‚енины творениЯ, его проза
дышит наплевательством, он пишет прозу ироничную, как бы усмехающуюсЯ в усы,
точно  за  этой иронией что-то такое  стоит, некаЯ  глубиннаЯ боль, тоска по
глубокому смыслу жизни. …го нарЯднаЯ фраза зевает и потЯгиваетсЯ, поигрывает
накаченными мышцами, поднимаЯ тополиный пух.

     Њуж  ѓена  закончил разбирать с  детьми  нравственную проблему и взЯл в
руки три странички, отпечатанные Ќадей на машинке.
     - ’ы чего сегоднЯ такаЯ злаЯ? - дочитав, удивленно спросил он.
     - џ не только сегоднЯ. Ќадоело пасибо говорить.
     - „авай разберемсЯ.
     Ђга,  теперь будет  с нею  разбиратьсЯ.  Ћбожает разбиратьсЯ, ему  что,
окопалсЯ сторожем и пишет свою фантастику, и ему,  как  товарищу по цеху, не
скажешь: подумай о детЯх, нам хронически не хватает денег, поскольку он, как
товарищ по цеху, возразит, что наши дети - это наши творениЯ.
     - „рузьЯ называютсЯ! ђвут,  как псы, мои дымЯщиесЯ внутренности и жрут,
жрут, все смотрЯт, что бы с менЯ сжулить - час  моего времени, мои метафоры,
мою общую кухню длЯ своих сочинений!
     -  ќто  все  Я  уже понЯл,  ЌадЯ.  Ќет, серьезно, что произошло,  в чем
действительнаЯ причина твоего настроениЯ?
     ‚от  истиннаЯ  причина: проза жизни  загнала в угол поэзию жизни. Џроза
жизни наматывает кишки на кулак  и  отовсюду, даже  из  того  закутка,  где,
казалось бы, час тому назад стоЯла поэзиЯ, грозит кулаком.
     Ђ где она стоЯла, поэзиЯ, в каком уголке, в чем она провинилась, за что
ее поставили в угол?
     „вадцать  лет  куда-то укатилось, личные Ќадины  7300 дней свалились  в
общую вечность, но, иногда глубоко  задумавшись, уйдЯ мыслЯми в прошлое, она
их узнает по  мерцанию,  когда смотрит в эту  Яму, они  там  еще дышат,  еще
живые,  хотЯ каждый прожитый день  накрывает минувшее  новой порцией  праха.
Љаждый день тогда был  как алмазнаЯ каплЯ дождЯ, который уже прошел, но  еще
слышно, как в нарастающей тишине  каплет с  крыш. Ћт каждого  прожитого мига
исходит свечение, каждаЯ минута смотрит невестой. ‚сЯкий прожитый день зарыт
впрок как клад, до  востребованиЯ,  без  нанесениЯ на  карту, определениЯ по
звездам,  которые схлынут с неба, как  елочнаЯ  мишура,  когда  на восточной
стороне города построЯт нефтехимкомбинат, а на западной цемгигант.
     ‚чера вечером все эти клады сами собой раскрылись  и вместо былых рос и
звезд из них посыпались кости мертвецов...
     ‚от как это произошло.
     ЌадЯ не знала, что ‚оробьев приехал, никто ей не сказал, сволочи-друзьЯ
решили  сделать ей сюрприз. “же все однокурсники были  в  сборе,  когда  она
пришла, и ‚оробушек открыл  ей дверь. Ћни его  нарочно послали  открывать  и
нарочно не сказали, кто звонит в дверь, а звонила  ЌадЯ всегда одним длинным
нахальным звонком, как любимица публики. ‚оробушек поперсЯ открывать, должно
быть, долго выбиралсЯ из-за стола, потому что Ќаде уже надоело держать палец
на  кнопке,  все общество  сыпануло в коридор за  ним,  любопытствовали, как
произойдет  встреча  двадцать  лет  спустЯ.  Ћн открыл дверь и спросил: "‚ам
кого?" Ћн был почти такой же, как прежде. Ћн спросил ее, былую возлюбленную,
с которой когда-то  было такое забытье, что сердце  начинало стучать  даже в
кончиках  пальцев: "‚ам кого?" Ќазывал ее "девчонка" и "светлаЯ".  Ћна  была
старой, как обугленное дерево, полуживаЯ руина самой себЯ, и когда ‚оробушек
спросил: "‚ам кого?", -  сокурсники  вдруг понЯли,  что  они натворили, и по
одному, как со скучного концерта, стали  стесненно просачиватьсЯ в  комнату.
‚оробушек  терпеливо  ждал  ответа,  а ЌадЯ  бросилась вниз. Ћна бы жизни не
пожалела,  если  б можно было в эту минуту  умыть  лицо в мерцающих  молодых
днЯх, как  в  живой  воде, и провести хоть час с ним за общим  разговором, в
чужой квартире.
     ‚от, ѓена, истиннаЯ причина.
     Ќо событиЯ разворачивались дальше.
     ‘тоЯла морознаЯ ночь, и деревьЯ аллеи, по которой, рыдаЯ, шла ЌадЯ,  до
мельчайших подробностей были объЯты инеем. € было так тихо впереди, позади и
над  нею, словно под  землей,  и  когда из-за поворота поЯвилась фигура, это
было странно,  точно  неподвижность зимы переполнилась сама собою и поплыла.
€ней,  как судорога,  прошелсЯ по кустарнику. „ве  фигуры сближались, и ЌадЯ
узнала  свою школьную  учительницу,  котораЯ  когда-то так  выделЯла  ее  из
других, познакомила с поэзией Ѓлока и Џастернака и учила ее писать прозу, но
не  такую,  какую  ЌадЯ  теперь  выбрасывает  из  себЯ  толчками,  чтобы  не
захлебнутьсЯ прозой жизни, а  другую,  эдакую  романтическую  вьюгу слов. Џо
мере их сближениЯ учительница  услышала, как  ЌадЯ рыдает, а ЌадЯ  услышала,
что  та  тоже  тихо плачет, ноет,  как  ребенок.  “чительница,  узнав  Ќадю,
перестала лить свои тихие слезы и спросила,  отчего ЌадЯ рыдает. ЌадЯ хотела
уже  ей  рассказать  все-все  про  ‚оробушка,  про  ѓену,  который  работает
сторожем, про детей, которых часто нечем бывает кормить, про то, что не дают
квартиру, но  почему-то сдержалась  и,  смахнув свои слезы, задала встречный
вопрос: "—то у вас случилось?"
     “чительница отерла лицо носовым платочком, вынутым из варежки.
     - ‘егоднЯ вечером Я стоЯла у окна, не зажигаЯ света, и слушала по радио
"ѓрезы любви". ‘лушала, слушала и вдруг увидела себЯ  в зеркале - помните, у
менЯ  небольшое зеркальце висит на  ручке оконной рамы. ‚  темноте Я увидела
себЯ молодой,  а над зеркалом левее и выше висела молодаЯ звезда, и она, как
сердце, сжималась,  все так же, как сорок  лет  назад, то же зеркало,  то же
лицо, та  же  звезда в  небе. Ђ внизу  от детского сада тЯнулась  дорожка  в
снегу, по ней никто не шел,  от нее отбивались, словно ветка, вели куда-то в
сторону  отдельные маленькие следы, Я так  хорошо  их  видела. € Я подумала:
Ѓоже,  как  нестерпимо  хороша жизнь,  как  больно  уходить  от  нее  такими
маленькими, мерцающими в темноте  шагами... и  еще подумала:  никто  в целом
мире,  ни в прошлом, ни в  настоЯщем, ни в будущем, не видел, не видит  и не
увидит  эту дорожку в снегу с  такой нежностью, как вижу  ее сейчас Я,  и на
кого  Я покину  и ее, и зеркало,  и мелодию ‹иста, и  эту звезду -  на какую
вечность?..



     4




Last-modified: Thu, 20 May 2004 16:44:13 GMT
Ћцените этот текст: