т из руин храма".

   ...Ђккуратно сложенные один на другой большие плоские камни,
поддерживаемые большими плоскими досками. € те, и другие -
серые. ‡десь так живут.
   Ќевысокие загоны из жердей длЯ злобных мохнатых коз, привезенных
невесть откуда,- загоны на крохотных, отвоеванных у скал
участках. ‡агоны, похожие на дома, и дома, похожие на пещеры;
несмотрЯ на поросшие мхом крыши, несмотрЯ на собранные из
каких-то фантастических обломков дерева двери, и большаЯ часть
дверей не заперта и скрипит, покачиваЯсь на ветру.
   Љамень, скука и запустение. –арство камнЯ. ‚ городе тоже камень,
но - обтесанный, отшлифованный, приглаженный, с узорами и
орнаментами. Ћдомашненный, цивилизованный материал,
единственное назначение которого - служить человеку
- не только ограждаЯ и защищаЯ, но и радуЯ глаз, руку,
опускающуюсЯ на гладкие полированные плитки мозаик...
   ‡десь же камень дикий, непричесанный, подобный окружающим
скалам, и поэтому дома выглЯдЯт порождением гор, своим, родным;
неказистые с виду, они прочны и способны противостоЯть не только
зимним ветрам, но и нередким землетрЯсениЯм. „ома вросли в
скалы, и горы принЯли их вместе с людьми, живущими под
приземистыми заросшими крышами... € храмы их, полуразрушенные и
заброшенные храмы, были под стать горам и людЯм.
   Ђ камень храмовых стен оказалсЯ гладким и шершавым. ’ак не
бывает. Ќо ноздреватый сланец разбитого храма - или
кладбища? - был гладким и шершавым одновременно. € еще он
был прохладным. ќто в такую-то жару...
   ‹адно. Ћн пришел сюда узнавать и удивлЯтьсЯ. ‡наний пока что не
прибавилось, а странные прохладные стены врЯд ли ЯвлЯлись самой
удивительной загадкой руин. ‹адно.
   “грюмый бородатый проводник осталсЯ снаружи. Ќет, он не боЯлсЯ
- днем горцы вообще ничего не боЯтсЯ - просто
чужестранцу вежливо предоставлЯлось право на одиночество. „а и
бывал этот проводник здесь, наверное, раз сто; все
примелькалось, ко всему привык, и к валунам привык, и к алтарю в
полроста, и к вон тому каменному идолу в углу...
   ЏресвЯтаЯ „ева!.. Ќу и лицо у него! €дол как идол, на удивление
пропорциональный, и линии никак не первобытные, ќлладой пахнет
- но лицо! ‘оздавалось впечатление, что мраморные черты
исказила гримаса дикого гнева, и так сильна была бешенаЯ Ярость,
что каменные складки расплавились, потекли прорвавшейсЯ из
разбуженного вулкана лавой, и застыли в неузнаваемости, в
неопределенности выражениЯ на искаженном лице стража руин...
   ’еперь џкоб знал, как на самом деле выглЯдит ‘арт Ћжидающий.
Ќикак. € каждый раз по-разному. Ћсталось лишь выЯснить, что это
за ‘арт и чего он ждет?.. Ђ ведь, судЯ по взглЯду, он
когда-нибудь дождетсЯ...
   Џеред статуей возвышалсЯ массивный алтарь, и на его матовой
полированной поверхности лежала Љнига. џкоб бережно отстегнул
роговую застежку, та поддалась на удивление легко, и Љнига
раскрылась на первой странице.
   Ѓумага? €ли пергамент? —то бы это ни было, оно сумело не
пожелтеть от времени, хотЯ возраст Љниги Явно измерЯлсЯ веками.
‹ист выглЯдел хрустЯщим, белоснежным... и девственно чистым. Ќи
одной строчки, ни единой буквы... Ќа первой странице не было
написано ничего.
   Љак и на всех последующих.
   ђЯдом стоЯл Яшмовый флакон, и чернила в нем, согласно
утверждению проводника, никогда не высыхали; чуть поодаль
валЯлось несколько очиненных гусиных перьев.
   џкоб взЯл одно из них в руки, подержал и осторожно опустил на
место. …сли книга чиста - не ему, случайно или неслучайно
пришедшему сюда, брать на плечи груз начального слова.
   “ выхода џкоб задержалсЯ и легко погладил плиты стены. Љамень
был гладким и шершавым. Ћдновременно.

        7

"‚ышла луна.
—еловек стоит на пригорке.
“ него под шлЯпой лицо человечье".

   - „а хранит вас ѓосподь, юноша... Ќадо полагать, вы и есть
тот самый любопытный горожанин, о котором говорил мне проводник
„жуха?..
   —еловек, выбравшийсЯ из невообразимо покосившейсЯ хижины,
выглЯдел дрЯхлым и больным. ‚етер легкомысленно трепал редкие
белые волосы, бураЯ хламида выглЯдела заношенной до полной
неопределенности покроЯ, и џкоб, не колеблЯсь, помог ему
опуститьсЯ на близлежащую глыбу - хотЯ давно уже отвык
слишком близко подходить к незнакомым людЯм и откликатьсЯ на
обращениЯ типа "юноша".
   ‘тарик с крЯхтением распрЯмилсЯ, и џкоб присел перед ним на
корточки, глЯдЯ снизу вверх в изрезанное морщинами, гладко
выбритое лицо. €менно отсутствие бороды, столь обЯзательной в
здешних местах, и убедило лекарЯ в том, что он нашел нужного
человека.
   - Њир вам,- сказал џкоб.- ЊенЯ зовут џкоб ѓенуэзо. Ђ
вас, вероЯтно, зовут...
   џкоб запнулсЯ, вспоминаЯ слова проводника, помолчал и неуверенно
закончил:
   - Ђ вас, вероЯтно, зовут ‹ысый Ѓарт?
   - ‡овут, зовут,- захихикал старик,- еще как зовут...
“же умирают дети тех, кто видел мой приход сюда, но легенды есть
легенды, и им до сих пор снитсЯ тонзура, выбритаЯ у менЯ на
макушке. Љонечно, лысый, и разумеетсЯ, Ѓарт...
   - Ѓарт - это Ѓертольд? - спросил џкоб.- €ли
Ѓертуччо?
   - Ђх да,- протЯнул старик.- Я и забыл, что вы из
ѓенуи... Ѓартоломео, юноша, Ѓартоломео ‚исконти, но местные
олухи скорее сломают Язык, чем сумеют это выговорить. •отЯ они
прекрасно относЯтсЯ к именам вроде ѓийЯсаддин Ђбу-л - ”атх
- Њуйва Ѓагдади, а Я выучилсЯ не сбиватьсЯ на втором слоге
лишь спустЯ сорок лет жизни в горах... € до сих пор, поверьте, у
менЯ першит в глотке...
   џкоб вежливо улыбнулсЯ. ‹ысый Ѓарт покосилсЯ на него и облизал
Языком пересохшие губы.
   - €так, юноша, о чем жаждете услышать от старого лысого
Ѓарта?
   - Ћ руинах,- коротко ответил џкоб.- € о Љниге.
   ‘тарик опустил голову, и лекарь с трудом сумел разобрать его
глухое горестное шамканье.
   - Ќу почему,- бормотал Ѓарт,- почему?!. “ проводника
„жухи вчера родилсЯ сын и через день ему будут давать имЯ, в ту
же луну готовитсЯ облава на барса с перевала ’ау-Љешт... Џочему
бы вам всем не интересоватьсЯ тем, что окружает вас, что дает
повод к мелким ежедневным радостЯм? Џочему вы обЯзательно
стремитесь открыть запретную дверь и заглЯнуть в недозволенное?
Џочему вас так влечет Ѓездна - почему?!.
   џкоб поднЯл обломок кривой ветки и начертил на песке у ног
Ѓартоломео две строки. "Ќичего не поделаешь, надо - вот
и иду..." - было написано на песке.
   ‘тарик уперсЯ руками в колени и долго молчал.
   - ’ы знаешь латынь? - наконец спросил он.
   - џ - врач,- ответил џкоб.- € Я из ѓенуи.
   - „а, да...- кивнул головой Ѓарт.- € ты видел Љнигу?

   - ‚идел.
   - Ћна была чистой?
   - „а.
   - Љонечно... Ћна всегда остаетсЯ чистой. ѓорцы говорЯт, что
Љнигу ЌебытиЯ закончить способна лишь та, котораЯ начала...
   - ’а? - выпрЯмилсЯ џкоб.- †енщина?
   - ’ак говорЯт. •отЯ мало ли что говорЯт хмурые неграмотные
горцы?! Ќечто подобное заЯвил мне старик мулла, плевавшийсЯ при
одном упоминании чего-нибудь, что не помещалось под его зеленой
чалмой. Ќо, по местному преданию, Љнигу писала женщина с
льнЯными волосами, столь необычными длЯ черноволосых гурий
здешних легенд. ‘ероглазый юноша стоЯл за ее спиной, и виднелась
в глубине храма тень того, кто ждет сейчас у алтарЯ. ‡дешние
жители плохо знают Љоран, и они считают, что когда-нибудь
Љнига соберет своих - и тогда она будет дописана. Ђ пока ее
можно писать - но не читать. Џока не придет времЯ...
‚озможно, именно этого часа ждет ‘арт, стоЯщий над Љнигой.
   - Љто он?
   - Ќикто не знает ответа на твой вопрос. Ћн - ‘арт. Ћн
- ждет. ‚се.
   џкоб нахмурилсЯ.
   - ’ы пугаешь менЯ сказками, старик. џ по локоть погружал
руки в мертвые тела, и не видел души, и не видел суеверий -
кровь и мЯсо, грЯзные и понЯтные. џ хочу правды.
   - ’ы хочешь правды? - старик, казалось, врос в свой
валун.- •орошо. ‚от тебе перваЯ правда. ‹ет сто назад жил в
горах человек по имени „жукмар - и Я знавал людей, еще
помнивших его буйный нрав. ‚ горах живут долго... € любил
„жукмар горЯчее вино, горЯчих женщин и горЯчих коней; и не
боЯлсЯ ни бога, ни черта.
   € вот как-то раз поспорил он по пьЯному делу с двумЯ дружками,
что войдет нынешней ночью в храм ‘арта Ћжидающего и напишет в
Љниге имЯ своей последней любовницы - что бы ни думали по
этому поводу все демоны, вместе взЯтые.
   “тром дикий „жукмар не вернулсЯ. Ђ когда люди вошли в храм, то
увидели свЯтотатца, валЯвшегосЯ у алтарЯ с расширенными от ужаса
зрачками. Њертвым.
   џкоб весь напрЯгсЯ. ‚ окружающей тьме блеснул луч знакомого. ’е
же симптомы!..
   - Љнига оставалась чистой, но, взглЯнув в лицо ‘арту, люди
выбежали из капища. ‚ тот день оно стало таким, каким ты видел
его сегоднЯ. „о того, говорЯт, оно было совершенно нормальным...

   ‘тарик тЯжело поднЯлсЯ и заковылЯл к дому. ‚ойдЯ внутрь, он
загремел невидимыми предметами, сопЯ и отдуваЯсь. ‘пустЯ
некоторое времЯ он опЯть высунулсЯ в проем, держа в руках
увесистый сверток, завернутый в промаслившуюсЯ ветхую ткань.

   - •ватит на сегоднЯ правды,- объЯвил ‹ысый Ѓарт.- ‡а
остальной придешь завтра. € вот что еще... „ержи, лекарь. Ќе
всегда был Я дрЯхл, и да поможет тебе на крутом склоне поисков
костыль, поданный старым глупым Ѓартоломео... џ думаю, ты
найдешь ему лучшее применение. „о завтра, џкоб из ѓенуи.
   џкоб осторожно развернул оставленный сверток. ‚ груде
ветоши привычно поблескивала цагра - тЯжелый боевой
арбалет генуэзской пехоты. € девЯть неоперенных спиц с
тусклыми наконечниками.

        8

"‚ мельканьи туч, в смЯтеньи страшных снов
‚иденьЯ рвали душу вновь и вновь,
€ был наш день - запекшаЯсЯ рана,
€ вечер был - пролившаЯсЯ кровь."

   ђанним утром џкоб выпросил у проводника „жухи крыло сбитого
беркута и поставил на арбалетные "болты" тройное
оперение. ЏамЯть цепко держала навыки, давно похороненные на дне
прошедшего, и угрюмый „жуха с удивлением косилсЯ на чудное
занЯтие гостЯ. ‡десь пользовались в основном короткими черными
луками из турьего рога, бившими на сравнительно небольшое
расстоЯние, вполне приемлемое в бесконечной мешанине скал и
уступов.
   ‡акончив установку баланса, џкоб завернул цагру в трЯпку, и
отправилсЯ к ‹ысому Ѓарту. ’от уже ждал гостЯ, сидЯ на глыбе и
растираЯ подагрические колени.
   - ’ы пришел,- без обинЯков заЯвил старик.- € ты
пришел за второй правдой. ‘лушай. џ сам был свидетелем, и лучше
мне было бы не видеть и не слышать того, что вновь всплывает
перед моим внутренним взором.
   џкоб улыбнулсЯ про себЯ высокопарности старика, но придал лицу
строгое и заинтересованное выражение. ЉажетсЯ, Ѓарт заметил его
иронию, потому что он долго смотрел на лекарЯ, прежде чем
заговорил снова.
   - Љогда юный сорвиголова Ѓартоломео ‚исконти решил посвЯтить
беспутную жизнь свою служению Џредвечному - выбранный
пастырь увлек его в паломничество ко ѓробу ѓосподню. ‚идно, так
судил ‚севышний, но мы остановились именно в этой деревушке.
   “знав о Языческом капище, наставник пожелал непременно осмотреть
его, а после настоЯл на том, чтобы остатьсЯ в руинах на ночь.
Њестные жители настойчиво остерегали его, но свЯщенник заЯвил,
что истинный Ѓог способен оградить своего слугу от любых козней
сатаны; кроме того, при нем находилось …вангелие, кажетсЯ, от
ЊатфеЯ, и небольшое распЯтие - подобного запаса, как он
полагал, вполне достаточно, чтобы обратить в бегство любое
исчадие ада, рискнувшее поЯвитьсЯ в развалинах.
   ЊенЯ наставник отправил в деревню, и Я с радостью последовал его
приказу - мне не особенно нравилась перспектива встретить
полночь у идола с такой жуткой рожей.
   Ќа следующее утро наставник возвратилсЯ в селение целым и
невредимым, что прочно утвердило за ним сомнительную славу
великого колдуна. џ гордилсЯ пастырем, превозносил его перед
местными - но с тех пор Я избегал взглЯда наставника,
где стали клубитьсЯ первые облачка странного, запредельного
мрака... ‚прочем, мне могло и показатьсЯ.
   ‚есь следующий день наставник был хмур и задумчив, а с закатом
ушел ночевать в капище. ’ак прошла неделЯ; нам давно пора было
продолжать паломничество - но оно откладывалось со днЯ на
день. Џастырь медлил, ночи он проводил в храме ‘арта Ћжидающего,
и с каждым рассветом все больше живой тьмы клубилось в его
зрачках.
   ‹ишь на седьмой день, глЯдЯ на опускающеесЯ солнце, учитель
поведал мне о своих загадочных ночах.
   ‚ первый раз он твердо решил не спать в обители греха, затеплил
лампаду и уселсЯ у алтарЯ, читаЯ главы из ЏисаниЯ. Ќо сон
настойчиво кружил вокруг пришельца, и пастырь так и не понЯл до
конца - Явилось произошедшее плодом больного сна, или же
было на самом деле.
   ‹ампада неожиданно вспыхнула призрачным голубоватым светом, и в
его отблесках резко изменилось лицо каменного идола. Ќа
свЯщенника глЯдело обычное лицо пожилого, умудренного опытом
человека, ничем не схожее с прежней оплавленной маской.
   - ’ы пришел писать Љнигу,- утвердительно сказал идол.
   - „а,- к собственному удивлению ответил свЯщенник.
   - ’ы знаешь, что писать?
   - ‡наю.
   €дол удовлетворенно кивнул. Ќаставник взЯл перо, обмакнул его в
чернила и раскрыл Љнигу...
   Ћн писал всю ночь, до рассвета. ‹ампада продолжала гореть, хотЯ
никто не подливал в нее масла; иногда Ћжидающий вмешивалсЯ, ему
казалось, что наставник пишет не то, что надо - и тогда они
спорили. Ќаставник не запомнил предмета спора, но беседа
шла весьма миролюбиво, подкреплЯемаЯ цитатами из Ѓиблии, Љорана,
’оры и иных текстов...
   ’ы удивлен, џкоб из ѓенуи? „а, ‘арт знал Ѓиблию, и свЯтые
откровениЯ отнюдь не жгли ему Язык... Ћдин Ѓог знает, откуда
ЯвилсЯ к нам Ћжидающий; да и в этом Я не уверен, ибо он пришел
оттуда, где начали писать Љнигу ЌебытиЯ. Ћн пришел, и он ждет
ту, котораЯ закончит начатое...
   Ћни спорили, и в конце концов один из них соглашалсЯ, и
наставник продолжал писать.
   “тром он очнулсЯ у алтарЯ. ‚ руке он держал молитвенник, лампада
догорала, и над чистой Љнигой скалилась неизменнаЯ маска идола.
„а, Љнига была чиста, и свЯщенник до рези под веками
всматривалсЯ в белизну страниц.
   „ень наставник провел в деревне, погруженный в дрему и апатию, а
ночью его снова повлекло в храм.
   Џастырь похудел, на щеках его поЯвилсЯ лихорадочный румЯнец;
весь день он проводил в странном оцепенении и лишь на закате
оживал и спешил в храм - дописывать Љнигу. Ћн спорил с
‘артом, скрипел пером, разбрызгиваЯ чернила, возбужденно ходил
из угла в угол - а утром, сжимаЯ ладонЯми виски, вновь дико
глЯдел на чистые страницы и ухмылЯющегосЯ идола. ЏамЯть не
возвращалась. ‚ ней не оседало ни единой ночной
строчки.
   Ќа седьмой день наставник понЯл, что дальше так продолжатьсЯ не
может. Ћн рассказал мне обо всем и твердо решил провести эту
ночь в деревне и с рассветными лучами солнца отправитьсЯ в путь.
Ћн выглЯдел лучше, чем накануне, и Я обрадовалсЯ, что загадочнаЯ
болезнь отпустила его.
   Њы легли спать. Ќаставник долго ворочалсЯ на своем ложе, но,
наконец, затих.
   ЏроснулсЯ Я от неЯсного шума и поспешил зажечь свечу. Џастырь
металсЯ на постели, не открываЯ глаз, руки и ноги его дергались,
подобно плЯске свЯтого ‚итта; багровое лицо покрылось каплЯми
пота, и все мои усилиЯ разбудить наставника не увенчались
успехом.
   ‘пустЯ час наставник неожиданно перестал битьсЯ, и лицо его
принЯло спокойное, умиротворенное выражение. ‡атем он негромко
произнес:
   - Ќет, ‘арт, именно здесь надо закончить... € так все Ясно.
   € рука его перевернула невидимый лист.
   Џеред рассветом пастырь вновь стал метатьсЯ, правда, уже не так
сильно,- и почти сразу забылсЯ глубоким сном, проспав почти
до обеда.
   Љогда он проснулсЯ, Я заглЯнул ему в глаза и отшатнулсЯ -
мгла первобытного хаоса до сотворениЯ мира ѓосподом рванулась ко
мне из расширенных зрачков.
   - џ бежал туда всю ночь,- сказал наставник, крепко
сжимаЯ мое плечо.- € писал Љнигу. ќто дьЯвольское искушение,
но Я положу ему конец. ‘обирайсЯ.
   Ћн освЯтил кувшин родниковой воды, взЯл свечи и распЯтие, и мы
отправились в развалины.
   Ќаставник укрепил свечи вокруг алтарЯ с Љнигой, водрузил в углу
распЯтие, начертал на стенах кресты и подписалсЯ под ними,
удостоверЯЯ этим, что он лично вступает в поединок с дьЯволом;
затем он окропил капище свЯтой водой и принЯлсЯ читать молитвы.
џ робко вторил ему, ожидаЯ чего угодно - падениЯ нечестивых
стен, воплей погибших душ, поЯвлениЯ демонов пекла... “вы,
ничего не происходило - пока наставник не двинулсЯ к статуе
‘арта Ћжидающего. ‚ двух шагах от идола он вдруг остановилсЯ и
попЯтилсЯ.
   џ поднЯл глаза на каменную маску, и в дрожащем свете свечей
мне почудилось движение мраморных черт; дрогнули веки,
распахнулись невидЯщие глаза - и за ними была бездна, и
бездна была - живаЯ!..
   џ закричал. Ќаставник гневно обернулсЯ ко мне, лицо его исказила
гримаса бешенства, и на мгновение мне показалось, что на менЯ
смотрит все тот же ждущий идол, идол во плоти, и это - мой
наставник!
   ‘ криком ужаса Я выбежал из капища, и свечи за моей спиной
дрогнули и погасли.
   Љогда пастырь выбралсЯ из руин, лицо его выглЯдело нормальным,
но неестественно бледным и сосредоточенным.
   - џ ухожу,- глухо сказал он.- Ќе ходи за мной. †ди в
деревне три днЯ, после иди, куда хочешь. џ больше не учитель
тебе...
   џ осталсЯ в деревне на три днЯ. Џотом на месЯц. Џотом... ’еперь
Я живу здесь. € Я умру здесь, потому что в миру Я боюсь. џ боюсь
встречи с моим наставником, хотЯ понимаю, что он давно умер;
тогда ему было пЯтьдесЯт шесть, и с тех пор прошло шестьдесЯт с
лишним лет. Ќо... Я боюсь.
   ‘тарик промолчал. џкоб напрЯженно вслушивалсЯ в последние
обрывки неЯсного бормотаниЯ.
   - Ќу а сейчас... Џривык. †иву - ничего. ‹юди здесь
хорошие... ѓоры... Ќебо рЯдом... ‘овсем уже рЯдом... Џривык.
   џкоб поднЯлсЯ.
   - •рани тебЯ Ѓог, старик. Ќо... Я так не сумею. ‘егоднЯшнюю
ночь Я проведу в храме.

   ЋђЌЂЊ…Ќ’

...‚ далекой темной стране,
ѓде ночь не рождает звезд,
ѓде дикий бессмертный мрак
Љует пространство во льды,
‚ провале бездонной мглы
Ћн ждет.
Ћн льет в черноту небес
–ветные сполохи зла -
•олодный умерший свет
Ѓез отсветов, без тепла -
‘трашней непроглЯдной тьмы.
€ ждет.
Ђ времЯ идет над ним,
Љак плавный медленный снег,
‚плетаетсЯ в вещие сны
Џаденьем ушедших лет,
€ дрема его легка:
Ћн ждет.
Ћн ждет мгновеньЯ, когда
‘квозь саван снегов и веков
“слышит могучий зов
Ћтмерившей срок судьбы,
Ћн ждет.
Ћ люди заливов! Љ нам
ЏриходЯт жрецы из стран,
ѓде страх сильнее людей -
†рецы в одеждах старух,
‘ макушкой, обритой в круг.
(Џомните: ЋЌ ждет!)
Ћни манЯт и зовут
‡абыть о наших богах,
„лЯ бога, который в них...
(Ќо помните: ЋЌ ждет!)
€х бог прекрасен лицом,
Љак тот, что дремлет и ждет...

   ќтих слов не было в Љниге ЌебытиЯ. €х пел скальд ’орир ‚ысокаЯ
‘екира - он пел их давно, в искрЯщиесЯ дни своей короткой
жизни, и холодные снежные слова чужой саги неожиданно всплыли в
памЯти џкоба, когда он тихо брел к капищу ‘арта Ћжидающего...

        9

"Ћсенней порой
Џод сводами горного храма
‡астыли в тиши,
ѓрустно выстроившись по чину,
Ћдинокие божества..."

   ‘олнце еще не скрылось за перевалом, когда џкоб вновь переступил
порог разрушенного храма. ’еперь он знал дорогу - и теперь
он пришел один. ‡акатные лучи медленно текли через небольшое
отверстие под самым потолком (Язык не поворачивалсЯ назвать его
окном), багрЯные блики мелькали на алтаре с Љнигой, густым
отсветом ложась на оплавленную маску ‘арта - и из-за этого
лицо статуи казалось окровавленным.
   џкоб старалсЯ не думать о том, что может произойти с ним самим
сегоднЯшней ночью, но руки его слегка дрожали, расстилаЯ в углу
принесенное с собой одеЯло из верблюжьей шерсти; две свечи,
кресло, трут, короткий кинжал... ‹екарь усмехнулсЯ. ‘ ножом на
видениЯ? - но присутствие знакомого оружиЯ-инструмента,
привычный холодок вороненого клинка все же вернули некоторую
Ясность сумбуру растрепанных мыслей.
   Џрежде, чем опуститьсЯ на крохотный оазис реальности в пустыне
суевериЯ, џкоб еще раз оглЯдел древнее капище - и внимание
его неожиданно привлек крест, выцарапанный на противоположной
стене. Љамень был освещен заходЯщим солнцем, и на светлом фоне
Ясно вырисовывалась чернота символа. џкоб встал и подошел к
стене. Џод крестом виднелась аккуратно выведеннаЯ надпись
"„а свЯтитсЯ имЯ ’вое..." ‹атынь.
   ‘корее всего, это были следы освЯщениЯ руин наставником дрЯхлого
Ѓартоломео. џкоб скользнул взглЯдом по шероховатостЯм сланца и
обнаружил смазанную корЯвую подпись. "‘миренный брат ордена
свЯтого „оминика, раб Ѓожий..." Ћт имени осталась лишь буква
"‹". €ли испорченнаЯ "Ђ". € когда џкоб
пыталсЯ разобрать полустертые линии - над перевалом
сошлись взлохмаченные тучи, солнце утонуло в их влажной
прохладе, и в наступившей темноте растаЯли крест, подпись и
прочие попытки безвестного раба Ѓожьего преуспеть на стезе
истинной веры. ‡акат иссЯк.
   џкоб не хотел зажигать свечи без особой надобности и вернулсЯ к
импровизированному ложу, справедливо рассудив, что подпись можно
попытатьсЯ разобрать утром - если ее вообще можно разобрать.
‡атем он лег на спину, пододвинул кресало и закрыл глаза.
   ...‘он не шел. Њолчал алтарь, тупо таращилсЯ застывший идол,
черный валун книги лежал на прежнем месте; и бессмысленность
происходЯщего давила на сомкнутые веки молодого лекарЯ. ’ишина.
Џокой. ‘трах. Љамень стен. ’ишина. ‘трах. ђасширенные в
немыслимом ужасе зрачки. Ѓегущий с резвостью юноши почтенный фра
‹оренцо. Љлетчатое покрывало шейха... нож айЯра, идол, ученики с
лицами статуй, напрЯжение под капюшоном рЯсы, доминиканец со
свЯтой водой, Љнига с чистыми страницами, раб Ѓожий и подпись со
смазанной буквой... Ќадо будет спросить завтра у старого
Ѓартоломео... ‡автра...
   џкоб так и не понЯл, заснул он в конце концов или нет. Ћн
медленно открыл глаза - и прикрыл их ладонью, защищаЯсь от
внезапного света. Ћбе свечи, поставленные у изголовьЯ, горели
ровными желтыми Язычками, хотЯ лекарь готов был поклЯстьсЯ, что
не прикасалсЯ к кресалу. ‘ недоумением џкоб перевел взглЯд на
‘арта Ћжидающего, рассчитываЯ на обещанные перемены в его
гримасе и втайне боЯсь их - идол стоЯл на месте и в
плавЯщемсЯ выражении его жуткого лица ничего не изменилось.
Ђлтарь, Љнига, безразличие камнЯ и неизвестно почему горЯщие
свечи.
   џкоб почувствовал, что не может больше лежать, и, встав с
одеЯла, стал прохаживатьсЯ из угла в угол, разминаЯ затекшее
тело. Џотом он остановилсЯ у Љниги и нерешительно взЯл в руки
перо... Ќет. Ћн не знал, о чем писать. Џо роду своих занЯтий
лекарь вообще относилсЯ с уважением к написанному слову и,
поколебавшись, он опустил перо на место и вновь принЯлсЯ
вышагивать из угла в угол.
   „олго ли продолжалось однообразное ночное бдение, и было ли оно
сном или Явью - это длЯ џкоба осталось тайной. Љак
заведенный, он мерил шагами гулкую пустоту помещениЯ, иногда
засыпаЯ на ходу - если только можно спать во сне! -
несколько раз останавливалсЯ у алтарЯ, глЯдел на чистые
страницы, брал в руки перо и, подумав, клал его на место, снова
вливаЯсь в привычный ритм бесконечных шагов; Ћжидающий безмолвно
возвышалсЯ в углу, страницы Љниги были по-прежнему чисты. Ќичего
не происходило.
   џкоб настолько отупел от своего бессмысленного хождениЯ, что
даже не удивилсЯ, в очередной раз застываЯ у Љниги с пером в
руке - не удивилсЯ ровному низкому голосу, в котором не
оказалось ни тени насмешки.
   - ‡ачем ты сюда пришел?
   - џ пришел писать Љнигу,- хрипло ответил џкоб и поднЯл
голову.
   ‹ицо ‘арта неузнаваемо изменилось. Ќад џкобом склонЯлось усталое
и задумчивое лицо грустного обычного человека - и лишь на
дне его глаз стоЯло нечто такое, что заставило џкоба
попЯтитьсЯ.
   - џ пришел писать Љнигу,- упрЯмо повторил лекарь,
сутулЯсь под внимательным взглЯдом.
   - ’огда пиши,- идол осталсЯ неподвижным.
   - џ... Я не знаю, что писать,- честно призналсЯ
краснеющий лекарь.
   - ќто Я вижу. ’огда уходи. Љнигу пишут знающие. € не тебе
вписывать недостающее в Љнигу ЌебытиЯ. “ходи.
   - Ќо Я хочу узнать...
   - “знать хотЯт многие. Ќо уходЯт отсюда лишь те, кто пишет.
џ дал тебе шанс. ’ы не воспользовалсЯ им.
   ѓромада статуи нависла над џкобом, и ‘арт стал разрастатьсЯ,
вытеснЯЯ вспухающим телом дрожащий воздух, теснЯ в угол
испуганного, закрывающегосЯ рукой џкоба - и в свете свечей
зарделсЯ кровавый камень на узком перстне, который џкоб обычно
прЯтал в ладони от досужих взглЯдов.
   ђот, вырезанный в камне, удовлетворенно мигнул, и вместе с ним
мигнули и погасли свечи - отчего драгоценность вспыхнула еще
Ярче, ее багровый отблеск упал на статую и съежившийсЯ ‘арт
отступил и подалсЯ назад.
   - „ай,- голос Ћжидающего прозвучал неожиданно печально.
   - „ай посмотреть...
   џкоб заколебалсЯ. € вдруг, повинуЯсь неосознанному порыву, он
сорвал перстень и протЯнул идолу.
   ‘арт и перстень долго смотрели друг на друга. ЃесконечнаЯ,
нечеловеческаЯ - и в то же времЯ такаЯ земнаЯ тоска стыла в
глазах статуи, и в ответ робко мерцал камень перстнЯ.
   - Ѓереги его,- наконец произнес ‘арт, и кольцо
опустилось в ладонь лекарЯ.- Ѓереги... € чаще корми его
светом. ‡адай мне один вопрос, чужеземец,- один, ты
слышишь?! - и уходи. Ќе искушай судьбу.
   ’ысЯчи вопросов закружились в голове џкоба, все они были
важными, все они были необходимыми, и не вставал меж ними
один-единственный, главный; времЯ шло, ждал Ћжидающий, и наконец
џкоб решилсЯ.
   - —то писал в Љниге ЌебытиЯ доминиканский монах, приходивший
сюда более шестидесЯти лет назад?
   - €споведи. €споведи тех людей, которые придут к нему много
лет спустЯ. Ѓудущие исповеди.
   џкоб оглЯделсЯ - молчал алтарь, черный валун Љниги недвижно
лежал на прежнем месте, и застывший идол ухмылЯлсЯ своей
оплавленной загадочной маской.
   Љамень перстнЯ медленно угас, и развалины погрузились в
темноту...

   ‚озможно, все было именно так. €ли иначе. €ли... ‚о всЯком
случае, с первыми лучами зари џкоб проснулсЯ на колючем
верблюжьем ложе, ошарашенно глЯдЯ по сторонам. Ќичего не
изменилось. Љресало, кинжал, статуЯ, перстень, повернутый камнем
внутрь, свечи... Ћни даже не были оплавлены - ровные гладкие
срезы и свежие фитили. ‚прочем, не совсем свежие - концы их
казались слегка обугленными...
   ‚ыходЯ из капища, џкоб задержалсЯ у стены с крестом и всмотрелсЯ
в рисунок. Џодпись была четко прорисована глубокими жирными
линиЯми.
   Љрест.
   "„а свЯтитсЯ имЯ ’вое..."
   "‘миренный брат ордена свЯтого „оминика, раб Ѓожий
‹оренцо"
   € дата. естьдесЯт три года тому назад.
   - ‘пасибо, ‘арт,- не оборачиваЯсь, сказал џкоб.- ’ы
ответил на два вопроса. ‘пасибо.

        10

"Њежду жизнью и смертью
‚се падает, падает снег..."

   - „ай мне заглЯнуть в твои глаза, упрЯмый џкоб из далекой
ѓенуи...
   - ѓлЯди. ѓлЯди внимательнее, износившийсЯ Ѓартоломео
‚исконти, так и не дошедший ко ѓробу ѓосподню. ’ам нет мрака.
   - „а. € это странно. “ всех, вышедших из ночного бдениЯ,
мрак был. Ђ некоторые навсегда оставались в руинах, и печать
смертного ужаса лежала на ушедших за грань. џ боЯлсЯ за тебЯ,
упрЯмый џкоб.
   - Ђ Я боюсь до сих пор. ‘лушай, старик, Я сейчас опишу тебе
одного человека...
   - •орошо. џ слушаю.
   - ‘реднего роста, полнеющий, возраст ближе к шестидесЯти;
волосы темные, то есть были темные, теперь с густой сединой,
плешь на макушке... —то еще?.. Ќос с горбинкой, губы узкие,
носо-губные впадины углублены, глаза голубые, водЯнистые,
жесткие... чуть заметный шрам, косой рваный, на подбородке
слева...
   ‹ысый Ѓарт трЯссЯ и хватал воздух изможденными руками, не в
силах произнести ни слова. џкоб вцепилсЯ в лохмотьЯ старика,
встрЯхиваЯ его худое легкое тело.
   - €мЯ! €мЯ, старик! ѓовори!...
   - ‹оренцо... Ћтец ‹оренцо! ѓосподи...
   џкоб отпустил дрожащего Ѓартоломео.
   - ‚от именно, Ѓарт. ‚от именно. ѓосподи - и пусть
‚севышний стережет нас на открывшемсЯ Џути. ‚идимо, правда то,
что не мы идем по Џути, но Џуть проходит через нас...
   Џрихрамывающий старик скрылсЯ в доме, и џкоб устало опустилсЯ на
валун, бессмысленно растираЯ запЯстье левой руки. ’еперь он
знал секрет.
   ‘лишком много чужого грЯдущего страха излил доминиканец ‹оренцо
на страницах Љниги, записываЯ предстоЯщие ему исповеди; и страх
стал залогом его существованиЯ. „ьЯвол в рЯсе, он вынуждал людей
видеть то, что повергало их в ужас, каждого - свое, тонко
чувствуЯ особенности человеческой психики; и когда страх
охватывал человека, человек умирал, выплескиваЯ в последней
судороге душу, жизненную силу - чтобы продолжал жить
нестареющий брат ордена свЯтого „оминика, вписавший свою долю в
Љнигу ЌебытиЯ.
   € не только люди... ‘трах - пища, страх - вода, воздух,
дыхание - и труп собаки с расширенными зрачками.
   Љто остановит того, чье имЯ было начертано под крестом в
руинах?! џкоб не мог ЯвитьсЯ к кади и рассказать об узнанном
- лекарЯ сочли бы помешанным. Ќе мог он и убить фра ‹оренцо
- даже б если эта попытка и удалась, убийцу почтенного
свЯщенника немедленно казнили бы на площади. Ђ џкоб отнюдь не
стремилсЯ героически умереть - у него был дом, его жена
ждала ребенка, и вообще генуэзец любил жизнь, со всеми ее
мелкими радостЯми и огорчениЯми... Ћн любил жизнь, и фра ‹оренцо
любил жизнь - чужие жизни, чужие души, чужой страх...
   - ѓосподи,- негромко сказал џкоб, глЯдЯ в безразличное
хмурое небо, чем-то напомнившее ему шейха ‚еликого ЋтсутствиЯ.
   - ѓосподи, как бы там тебЯ не назвали,- ну почему именно
Я?!
   Ќебо молчало.
   Ќебу нечего было ответить.
   ***
   “ проводника „жухи родилсЯ сын. Њальчик. ќто большаЯ радость.
Џроводник „жуха все точно рассчитал. ‘егоднЯ он убьет горного
барса с вершины ’ау-Љешт, убьет на глазах друзей-загонщиков, на
глазах городского гостЯ с мЯгкой улыбкой и холеными женскими
руками,- и когда огонь опалит усы убитого зверЯ, гордаЯ душа
барса войдет в новорожденного, и сын сможет получить имЯ. ќто
радость. „а.
   Џроводник „жуха все точно рассчитал. Ћн не учел одного -
Яростного прыжка загнанного хищника, затравленного, взбешенного,
и забывшего в опьЯнении броска, что он - добыча.
   Ѓарс рычал, упираЯсь мощными передними лапами в грудь
поверженного человека, барс ревел, гордо запрокидываЯ тЯжелую
голову, сверкаЯ голубизной клыков,- а далеко внизу суетились
ничтожные двуногие, и луки их, короткие черные луки, были
бессильны.
   џкоб припал на колено, срываЯ с плеча подаренную цагру, на
которую с удивлением косились охотники, и холод арбалетного ложа
согрелсЯ у человеческой щеки. Ћн не мерил расстоЯние, не
вспоминал имен покровителей охоты, и лишь одно кричало в нем,
зовЯ руки его, гладкие руки целителЯ, вспомнить давнюю грЯзную
науку убивать.
   џкоб глубоко вздохнул и спустил тетиву.
   ќто не был самый удачный выстрел. ‘трела попала зверю в бок, и
будь это легкаЯ стрела из горского колчана, она лишь разъЯрила
бы и без того свирепого хищника. Ќо тупой арбалетный болт,
пробивающий кованые миланские кирасы, отшвырнул барса на три
шага, разрываЯ в клочьЯ кости и плоть, и султан гор забилсЯ в
дикой судороге агонии.
   Љогда џкоб и загонщики взбежали на уступ, „жуха еще дышал. ѓрудь
его прочерчивали следы кривых когтей, и, глЯдЯ на отрытые раны,
џкоб понЯл вес мгновений.
   - Љостер! - задыхающеесЯ горло взЯло непривычно высокую,
срывающуюсЯ ноту.- Ѓыстро! —истую одежду... ђви! ђви, тебе
говорЯт!.. ЉипЯтите воду - и да поможет нам провиденье!
   —естно говорЯ, на провиденье џкоб надеЯлсЯ менее всего.
   “ проводника „жухи родилсЯ сын. Њальчик. ќто радость. Њальчик не
будет сиротой. ќто тоже радость. Њальчика хотели назвать џкобом
- но лекарь настоЯл, чтобы младенца назвали Ѓартоломео, в
честь умершего к вечеру ‹ысого Ѓарта. “мершего. ќто горе. Ќо в
глазах старика стоЯли покой и умиротворение. ќто радость. ќто
хороший конец.
   Ќа следующий день џкоб уехал в город.

   ЋђЌЂЊ…Ќ’

...•ристианский прелат,
ревнитель запретной веры,
‚зор вперив в темноту,
под луной стоит одиноко,
Њеж лекарственных трав, красноватых,
отраву таЯщих,
—ей неЯсный шепот
отдаетсЯ трепетом в сердце.
Ќа воде, в тростниках играют лунные блики,
ѓул органа в ночи исходит синим рыданьем.
Ќеподвижно стоит свЯщенник
с застывшим взором,
Њожет быть,
в предчувствии близкого наслажденьЯ,
Њожет быть,
во власти видений смутных...
†изнь во тьме истекает сладкой истомой,
Ќа подоле мантии мерно сверчок стрекочет.

   ‚озможно, все было именно так. €ли иначе. €ли не было вообще. Ќо
когда памЯть возвращала џкоба ѓенуэзо в седые горы прошлого, и
маленькаЯ фигурка на муле медленно продвигалась по узкому
серпантину, направлЯЯсь к ѓороду - тому, далекому будущему
џкобу всегда мерещилсЯ темный силуэт на вершине ’ау-Љешт, и лицо
стоЯщего плавилось в лучах заходЯщего солнца...

         * III. ‘€‹Ђ ‘‹ЂЃЋѓЋ * 

        ЋђЌЂЊ…Ќ’

   ’олстый стражник вытер ладонью потный лоб и раздраженно засопел,
косЯсь на свисающий конец чалмы. ЉазеннаЯ полосатаЯ чалма,
намотаннаЯ поверх плоского шлема, все норовила размотатьсЯ и
позволить металлу шлема свободно раскалЯтьсЯ на проклЯтом
солнцепеке. Ћ Ђллах, куда ты смотришь, посылаЯ такую жару на
наши бедные бритые головы?! •орошо было бы придумать уставной
параграф, запрещающий Ђллаху подобное самоуправство... € заодно
приписать параграф, запрещающий ѓороду морочить те же головы,
водЯ их обладателей по своим закоулкам и не даваЯ выбратьсЯ к
дому этого шайтанообразного лекарЯ, забывшего вовремЯ ЯвитьсЯ с
докладом по высочайшему адресу. ‚прочем, плевать хотел ѓород на
букву устава, и Ђллаху на нее наплевать - а вот ему, бедному
толстому стражнику из роты Ќадзора и плюнуть-то нечем, высохла
слюна в сегоднЯшнем пекле, и все высохло, даже кровь, даже
мозги, и не понЯть теперь, были ли они когда-нибудь вообще...
   ЏодлаЯ чалма все-таки размоталась. Џомрачневший толстЯк
примостил шлем на колене и принЯлсЯ обкручивать основание
скользкой лентой ткани. ‚ремЯ от времени он проводил рукой по
увлажнившемусЯ темени и бормотал невнЯтные проклЯтиЯ, столь
многочисленные и разнообразные, что осуществление их неминуемо
привело бы к ‘удному дню.
   –еликом отдавшись важному занЯтию, он не сразу обратил внимание
на тот факт, что третий от угла дом полностью соответствует
цели их поисков - а когда обратил, то долго смотрел на
медное кольцо высоких дверей, не верЯ привалившему счастью.
Ќаконец стражник выпрЯмилсЯ и нахлобучил на макушку горЯчий шлем
с недомотанной чалмой.
   - ќй вы, братьЯ длинноухого! Џолзите сюда и возблагодарите
небо, внЯвшее моей ругани!..
   Ћкрик предназначалсЯ троим спутникам толстЯка, вЯло плетущимсЯ
позади. Ћдинаковые кольчатые нагрудники, пегие халаты и поЯса с
болтающимисЯ ножнами делали их похожими на братьев-близнецов,
пусть даже и братьев-близнецов длинноухого.
   €дущие окинули взглЯдом открывшуюсЯ им улицу квартала Ђс-‘амак,
мысли их прошли путь от равнодушиЯ к оживлению, и компаниЯ резко
ускорила шаг.
   Џока они подходили к дому, толстЯк уже застучал кольцом в сухое
дерево створок, и нетерпеливое брЯцание прокатилось по молчащему
зданию. Ќе дождавшись ответа, он удовлетворенно покивал и бросил
приблизившимсЯ напарникам:
   - ‹омайте двери, во имЯ пророка!
   Ћдин из стражников ударил плечом в косЯк, мало задумываЯсь над
причастностью пророка к такому ответственному занЯтию, как взлом
двери; остальные присоединились к нему, и через мгновение
створки распахнулись, треснув по всей длине, и стражники
ввалились в квадратный сумрачный коридор.
   Ќа лестнице, ведущей на второй этаж, стоЯла испуганнаЯ молодаЯ
женщина. Ћбеими руками она поддерживала огромный вздувшийсЯ
живот; видимо, она пыталась спешить, насколько может спешить
беременнаЯ женщина перед самыми родами, и теперь с трудом
переводила дыхание.
   Џри виде хозЯйки толстый стражник испытал некоторою неловкость,
и поэтому попыталсЯ придать своему голосу строгость и
начальственную окраску.
   - ѓде твой муж, женщина?! - рЯвкнул он, втЯгиваЯ живот и
выпЯчиваЯ грудь, что, однако, удалось ему не вполне.-
Ќеужели он считает, что мудрейший кади должен лично бегать за
ним в ожидании положенного доклада по расследованию?..
   †енщина побледнела.
   - ђасследование?..- повторила она,- Я не знаю... Ћн
не говорил мне. “молЯю вас, скажите, что происходит? џ...
   - ‡акрой рот,- перебил ее стражник,- € отвечай лишь
по существу дела. ѓде сейчас твой муж, лекарь „жакопо ѓенуэзец?
   - ‚ горах,- тихо сказала женщина.- Ћн еще не
возвращалсЯ.
   - ‹ожь! - волосатый палец вытЯнулсЯ по направлению к
лестнице.- “ нас есть иные сведениЯ!
   Ќа самом деле иные сведениЯ возникли тут же, в хитроумной голове
толстЯка, но он справедливо полагал, что кади не стал бы
посылать нарЯд просто так, и стало быть, вполне можно приписать
себе часть осведомленности властей - а у них уж как-нибудь
не убудет!
   - ќто правда! - силилась выпрЯмитьсЯ женщина, вцепившись
левой рукой в перила.- “молЯю вас, скажите... џ ничего не
понимаю - но скажите: что ему будет?!
   - —то будет, что будет...- проворчат толстЯк, удрученный
бессмысленностью сегоднЯшних блужданий.- ‚от что будет!
   € он сделал жест, одинаково страшный и непристойный, означавший
перспективу одной из самых мучительных казней.
   - Џошли отсюда...
   “же за дверьми их догнал дикий животный вопль. ‘тражник потЯнул
за конец чалмы, нахмурилсЯ и подозвал к себе соседского
мальчишку.
   - Ѓеги за повивальной бабкой,- сказал он.- Џусть
спешит в дом ѓенуэзца. „ержи...- и он сунул мальчишке мелкую
монету.
   Ћн не был злым человеком, этот взмокший толстый стражник.
   Џросто сегоднЯ оказалось слишком жарко...

        11

"Џоутру просыпаетсЯ роза моЯ,
Ќа ветру распускаетсЯ роза моЯ.
Ћ жестокое небо! …два распустилась -
Љак уже осыпаетсЯ роза моЯ".

   ...Џусти менЯ, ‹ю —ин, пусти в свой подвал, где все равны перед
терпким дымом - Я не стану просить у тебЯ горького счастьЯ в
глинЯной трубке, Я просто тихо посижу, побуду подле вон того
откинувшегосЯ на край тахты человека с разметавшейсЯ седой
гривой дервиша, чьи ноги топтали песок многих дорог, и чьи глаза
видЯт сейчас горизонты путей, неведомых людЯм.
   ’ы жив, странник? „а, ты жив... ’ы помнишь менЯ, странник? ‚рЯд
ли - хотЯ Я помню тебЯ и Я сохранил твою записку. ’ы не
помнишь менЯ, ты блуждаешь по дорогам галлюцинаций, и Я могу
говорить, не ожидаЯ ответа...
   “ менЯ родилсЯ сын, дервиш, маленький красный комочек с серыми
глазами - а Я еще не видел его, и, возможно, никогда не
увижу. ЊенЯ ждет жена, менЯ ждет сын, а за дверью ждет стража, и
в канцелЯрии ждет раздраженный кади... Џредставь себе, мой
молчаливый собеседник, вот Я вошел в зал, вот Я склонилсЯ перед
судьей, вот Я говорю... —то Я скажу?
   - „а, о мудрейший, Я был в горах, и в развалинах
заброшенного храма Язычников мне приснилсЯ некий словоохотливый
демон...
   —то скажет мне кади? Љади, верЯщий в сверхъестественное лишь
после работы? Ћн крикнет:
   - ‘тража!..
   ’огда Я начну не так.
   - Ћ мудрейший, Я рекомендую вам незамедлительно казнить
безобидного пожилого свЯщенника фра ‹оренцо, ибо в нем кроетсЯ
причина...
   —то ответит кади? Ћн крикнет:
   - ‘тража!!..
   ’огда Я начну не так.
   - Ћ мудрейший, пошлите со мной нарЯд стражи длЯ ареста
доминиканского монаха, подозреваемого в происходЯщем...
   —то ответит кади? Ќу, допустим... Ђ что отвечу Я, когда под
проклЯтым взглЯдом ‹оренцо, живущего на этой земле неположенные
сроки, посланные воины перебьют друг друга, потому что увидЯт
нечто, делающее их незрЯчими - увидЯт страх, и каждый -
свой!.. € в ѓороде пойдет слух о свЯтом монахе чужой веры.
   Ќет, Я не отправлюсь в канцелЯрию. € домой тоже. € не пойду
убивать доминиканца, потому что боюсь, многого боюсь, и его
самого боюсь - и он выпьет мой страх вместе с жизнью, а
жизнь у менЯ одна, и даже будь их восемь или девЯть, Я бы все
равно не рискнул...
   Џрости менЯ, тихаЯ моЯ жена, и ты прости, новорожденный мой
сын,- Я глуп, слаб и ничтожен, и страх стоит передо мной, и
глЯдит пустыми расширенными зрачками... Џрав был шейх. ‘тократно
прав.
   ‡ачем ты тЯнешь ко мне непослушную руку, дервиш? —то за клочок
бумаги зажат между твоими распухшими пальцами? € лицо твое
течет, плавитсЯ в прЯном дыму курильни - странное лицо,
знакомое лицо...
   Ќу хорошо, хорошо, Я возьму, Я уже взЯл, Я уже читаю...
   "—еловек при своем рождении нежен и слаб, а по смерти -
крепок и тверд. ’вердое и крепкое - это то, что погибает, а
слабое и нежное - это то, что начинает жить. Џоэтому место
сильного внизу, а слабого - наверху".
   ’ы вновь советуешь, дервиш, и туманны твои советы, и видитсЯ мне
в них ужас, неизмеримо больший, чем мрак во взглЯде прелата. џ
спрЯчу твою бумагу - завтра Я пойду к шейху, и да поможет
мне человек, отказавшийсЯ от страстей, может быть, даже
отказавшийсЯ от страха! џ пойду к шейху, и не приведи ѓосподь
мне снова вернутьсЯ к написанному тобой, к твоим словам, и
вдуматьсЯ до конца в их смысл!
   „о чьего конца, дервиш?..

        12
   ‚ караван-сарае Ѓахри шейха не оказалось. ’рое учеников медленно
двигались по залитому солнцем двору, синхронно перетекаЯ в
тЯгучих движениЯх странного, неизвестного џкобу танца - и
попытка добитьсЯ от них вразумительного ответа не увенчалась
успехом. џкоб постоЯл, глЯдЯ на плавные извивы рук и отрешенные
лица танцующих, и пошел на площадь Ћш-•анак.
   Џлощадь была пуста. ‚етер гонЯл по глинЯным трещинам колючие
комки вырванного кустарника, редкие прохожие спешили домой -
укрытьсЯ от полуденного зноЯ, и никто не обращал вниманиЯ на
одинокую фигуру лекарЯ. Ќо когда неподалеку послышалось звЯканье
доспехов стражи, џкоб вздрогнул и поспешил уйти.
   ейх отыскалсЯ на базаре. …го клетчатое покрывало мелькнуло у
оружейных рЯдов, как раз в том месте, где начиналась территориЯ
невольничьего рынка. џкоб рванулсЯ вперед, расталкиваЯ пестрый
жаркий водоворот зевак и торговцев, увернулсЯ от дышащего
перегаром, словоохотливого сапожника Њарцелла, и, догнав шейха,
схватил его