ь над ложем и два раза подрЯд менЯ
поцеловала...
     ‡атем  ќнотеЯ поставила посреди алтарЯ  старый жертвенник,  насыпала на
него доверху горЯчих углей и, починив с помощью нагретой смолы развалившуюсЯ
от времени деревЯнную чашку, вбила в покрытую копотью стену на прежнее место
железный  гвоздь, который перед тем, снимаЯ чашу, нечаЯнно  выдернула. Џотом
она  опоЯсала  себЯ четырехугольным  фартуком и, поставив  к  огню  огромный
горшок, снЯла рогаткой висевший на крюке узел, в котором хранились служившие
ей  пищей  бобы и совершенно  иссеченный,  старый-престарый  кусок  какой-то
головы. ђазвЯзав  шнурок,  которым затЯнут был узел,  ќнотеЯ высыпала  часть
бобов  на стол и велела мне их хорошенько очистить. ЏовинуЯсь ее приказанию,
Я первым долгом принЯлсЯ весьма  тщательно отгребать в сторонку те из зерен,
на которых кожица  была до невозможности загрЯзнена. Ќо она, обвинЯЯ менЯ  в
медлительности, подхватила всю эту дрЯнь и прЯмо зубами так проворно и ловко
начала  ее обдирать, выплевываЯ шелуху на  пол, что  передо  мной точно мухи
замелькали.
     џ изумлЯлсЯ  изобретательности  бедноты и  тому, какой  ловкости  можно
достигнуть во всЯком искусстве:

     ’ам не белела индийскаЯ кость, обрамленнаЯ златом,
     Џол очей не пленЯл лощеного мрамора блеском, -
     „ар земли ее не скрывал. Ќа плетенке из ивы
     ‚орох соломы лежал, да стоЯли кубки из глины,
     —то без труда немудрЯщий гончарный станок обработал.
     Љаплет из кадки вода; из гнутых прутьев корзины
     ’ут же лежат; в кувшинах следы ‹иэевой влаги.
     ‚сюду кругом по стенам, где заткнута в щели солома
     €ли случайнаЯ грЯзь, понабиты толстые гвозди.
     Ђ с переборки свисают тростинок зеленые стебли.
     Ќо еще много богатств убогаЯ хата скрывала:
     Ќа закопченных стропилах там свЯзки размЯкшей рЯбины
     Њежду пахучих венков из высохших листьев висели,
     ’ам же сушеный чабрец красовалсЯ и гроздьЯ изюма.
     ’ак же выглЯдел кров ѓекалы гостеприимной
     ‚ Ђттике. ‘лаву ее, поклоненьЯ достойной старушки,
     „олгим векам завещала хранить Ѓаттиадова муза.


        CXXXVI.

     Ћтделив  от  головы,  котораЯ  но  меньшей  мере  была  ее  ровесницей,
немножечко мЯса, старуха с помощью той же рогатки принЯлась  подвешивать  ее
обратно  на крюк; но тут гнилой стул, на который она взобралась, чтобы стать
повыше, вдруг подломилсЯ, и она всей своей тЯжестью рухнула прЯмо  на  очаг.
‚ерхушка стоЯвшего на нем горшка разбилась, и огонь, который только что стал
было разгоратьсЯ, потух. Џри этом ќнотеЯ  обожгла  себе  о  горЯщую  головню
локоть и, поднЯв кверху целое облако пепла, засыпала им себе все лицо.

     џ вскочил испуганный, но потом, рассмеЯвшись, помог старухе встать... Ђ
она, боЯсь, как бы еще что-нибудь не помешало предстоЯщему жертвоприношению,
немедленно побежала к соседЯм взЯть огнЯ...
     …два  лишь  Я  ступил  на  порог... как  на менЯ  тотчас же  напали три
свЯщенных  гусЯ,  которые, как  видно, обыкновенно  в  полдень  требовали  у
старухи ежедневного рациона;  Я прЯмо затрЯссЯ, когда они  с  отвратительным
шипением окружили  менЯ со всех сторон, точно бешеные. Ћдин начал рвать  мою
тунику,  другой  развЯзал ремень у  моих  сандалий и  теребил его, а третий,
по-видимому вождь и учитель свирепой ватаги, не постеснЯлсЯ  мертвою хваткой
вцепитьсЯ мне в икру.  Ћтложив шутки в сторону, Я вывернул у столика ножку и
вооруженной  рукой принЯлсЯ отражать воинственное животное: не довольствуЯсь
шуточными ударами, Я отомстил за себЯ смертью гусЯ.

     ’ак же, Я думаю, встарь, ‘тимфалид ѓеркулесова хитрость
     ‚змыть заставила вверх; так, ”инеЯ обманные Яства
     џдом своим осквернив, улетали ѓарпии, смрадом
     ‚се обдаваЯ вокруг. “страшенный эфир содрогнулсЯ
     Ћт небывалого крика. Ќебесный чертог потрЯсенный...

     „ва  других гусЯ, лишившись теперь  своего, по  моему мнению,  главарЯ,
стали подбирать бобы, которые упали и рассыпались по всему полу, и вернулись
в храм, а Я,  радуЯсь  добыче и мести, швырнул  убитого гусЯ  за  кровать  и
немедленно  смочил  уксусом  не  особенно  глубокую  рану  на  ноге.  ‡атем,
опасаЯсь,  как бы  старуха не стала менЯ  ругать, решил удалитьсЯ  и, собрав
свою  одежду, уже направилсЯ к выходу. Ќо не  успел Я переступить порог, как
увидел  ќнотею,  котораЯ  шла мне навстречу с горшком,  наполненным до верху
пылающими  углЯми. €так, пришлось повернуть вспЯть: сбросив с  себЯ  плащ, Я
стал в дверЯх, будто ожидал замешкавшуюсЯ старуху.
     ‚ысыпав угли  на  кучу  сухого  тростника  и  положив  сверху  изрЯдное
количество  дров,   она  стала  оправдыватьсЯ,  говорЯ,   будто  так   долго
замешкалась потому,  что ее  приЯтельница не хотела ее  отпустить, не осушив
вместе с ней трех положенных чарок.
     - Ќу, а ты что тут делал, пока менЯ не  было? - вдруг спросила она. - Ђ
где же бобы?
     ЏолагаЯ,  что  мой  поступок   достоин  даже  всЯческого  одобрениЯ,  Я
немедленно рассказал ей по  порЯдку обо всем сражении,  а чтобы она не очень
уж печалилась, за потерЯнного гусЯ предложил ей заплатить. Ќо,  увидев  его,
старуха  поднЯла такой невероЯтный  крик, что можно  было подумать,  будто в
комнату снова забрались гуси.
     “дивленный  непонЯтностью  своего преступлениЯ,  Я  растерЯлсЯ  и  стал
спрашивать, почему она так горЯчитсЯ и почему жалеет гусЯ больше, чем менЯ.

        CXXXVII.

     Ќа  это  она,  всплеснув  руками,  воскликнула:  -  €  ты,  злодей, еще
осмеливаешьсЯ  рассуждать?..  ’ы  даже  не  подозреваешь,   какое   огромное
преступление   совершил:  ведь  ты  убил  Џриапова  любимца,  всем  матронам
наиприЯтнейшего. Ќет, и не думай, что проступок твой не  такой  уж  тЯжелый:
если только узнает о нем магистрат, быть тебе на кресте. ’ы осквернил кровью
мое жилище, до  сих  пор  незапЯтнанное,  и  любому  из  недругов  моих  дал
возможность устранить менЯ от жречества...
     - Џожалуйста, не кричи, - говорю Я ей, - Я тебе за гусЯ страуса дам...
     ќнотеЯ  села  на  кровать  и,  к  вЯщему  моему  удивлению,  продолжала
оплакивать  несчастную участь  гусЯ, пока  наконец  не  пришла  Џроселена  с
деньгами за жертвоприношение.
     “видев убитого  и расспросив  жрицу о причине  ее  горЯ,  она принЯлась
рыдать еще  горше и причитать надо  мной, точно  Я отца  родного убил,  а не
общественного гусЯ.
     Њне стало наконец нестерпимо скучно, и Я воскликнул:
     - ‚ конце концов, можно загладить дело  моих рук  деньгами? Џусть Я вас
под  суд подвел;  пусть  Я даже человека убил!  ‚от вам два золотых,  можете
накупить себе сколько угодно гусей и богов.
     -  Џрости менЯ, юноша,-  заговорила  ќнотеЯ,  лишь  только  увидела мое
золото, -  ведь Я так беспокоилась исключительно ради тебЯ.  ќто  было  лишь
доказательством   моего  к  тебе  расположениЯ,  а  вовсе  не  враждебности.
ЏостараемсЯ же, чтобы никто об этом не узнал. Ђ ты помолись богам, чтобы они
отпустили тебе прегрешение.

     ’ех, кто с деньгами, всегда подгонЯет ветер попутный,
     „аже ”ортуной они правЯт по воле своей.
     ‘тоит им захотеть, - и в супруги возьмут хоть „анаю,
     „аже Ђкрисий-отец дочку доверит таким.
     Џусть богач слагает стихи, выступает с речами,
     Џусть он тЯжбы ведет - будет Љатона славней.
     Џусть, как законов знаток, свое выносит решенье -
     Ѓудет он выше, чем встарь ‘ервий иль сам ‹абеон.
     —то толковать? Џожелай чего хочешь: с деньгой да со взЯткой
     ‚се ты получишь. ‚ мошне нынче ћпитер сидит...

     Ћна  поставила  под  руки  мне чашу с вином, заставила менЯ растопырить
пальцы и длЯ  очищениЯ потерла их  пореем и  сельдереем, а потом опустила  в
вино,  читаЯ  какую-то молитву,  несколько  лесных  орехов.  ‘удЯ  по  тому,
всплывали  они на  поверхность или  же  падали  на  дно,  она и делала  свои
предсказаниЯ. Ќо менЯ нельзЯ было поддеть  на эту удочку:  Я знал, что орехи
пустые,  без  сердцевины,  наполненные  только  воздухом, всегда  плавают на
поверхности, а  тЯжелые, с  крепким  Ядром, непременно должны  опуститьсЯ на
дно...
     Ћна вскрыла грудь гусЯ и, вынув здоровенную печень,  предсказала по ней
мое  будущее.  Ќаконец,  чтобы  уничтожить  все  следы  моего  преступлениЯ,
разрубила  гусЯ  на части,  насадила их  на несколько  вертелов  и принЯлась
готовить из убитого,  который, по ее словам,  предназначен был ею длЯ  этого
еще раньше,  великолепное блюдо... Ђ стаканчики чистого вина  между  тем все
опрокидывались да опрокидывались...

        CXXXVIII.

     ...Ћна достала кожаный фаллос и, обмакнув в смешанное с толченым перцем
и растертым в порошок крапивным семенем масло, начала потихоньку вводить мне
его  в  зад.  ‡атем,  смазав  этой  же  самою  специей  мои  лЯжки, свирепаЯ
старушонка сделала смесь из соков кресса и божьего дерева,  смочила  мне  ею
пах  и, схватив в руку пучок зеленой крапивы, принЯлась медленно хлестать им
менЯ по животу пониже пупа...
     ђазмЯкшие  от вина и похоти, старушонки все же пустились  следом  и  из
переулка в переулок гнались за мною, крича:
     - „ержи вора!
     Ћднако Я улизнул, хоть и раскровЯнил все пальцы  на ногах, когда убегал
очертЯ голову...
     - •рисида, котораЯ в прежнем  твоем  положении даже  слышать о тебе  не
хотела, теперь готова разделить твою судьбу, даже рискуЯ жизнью...
     -  ђазве  Ђриадна или ‹еда  могли  сравнитьсЯ с такою красотой?  —то по
сравнению  с  ней  и …лена?  что -  ‚енера?  …сли  бы Џарис, судьЯ одержимых
страстью богинь, увидел тогда рЯдом с ними ее лучистые глаза, он отдал бы за
нее и …лену и богинь в придачу. …сли бы только мне было позволено поцеловать
ее, прижать к себе ее небесную божественную грудь, то, быть может, вернулись
бы силы и  воспрЯнули  бы части  моего тела,  и  впрЯмь, пожалуй, усыпленные
каким-то Ядом. ЋскорблениЯ менЯ не удручают. џ не помню, что  был избит; что
менЯ вышвырнули, считаю за шутку. ‹ишь бы только снова войти в милость...

        CXXXIX.

     џ  все  времЯ  тискал  под собою тюфЯк, словно держа в объЯтиЯх призрак
моей возлюбленной...

     ђок беспощадный и боги не мне одному лишь враждебны.
     „ревле ’иринфский герой, изгнанник из царства €наха,
     „олжен был груз небосвода поднЯть, и кончиной своею
     ‹аомедонт утолил двух богов вредоносную Ярость;
     Џелий гнев ћнонин узнал; в неведенье поднЯл
     Њеч свой ’елеф, а “лисс настрадалсЯ в Ќептуновом царстве.
     Ќу, а менЯ по земле и по глади седого ЌереЯ
     ‚сюду преследует гнев геллеспонтского бога Џриапа...

     џ осведомилсЯ у моего ѓитона, не спрашивал ли менЯ кто-нибудь.
     -  ‘егоднЯ,  -  говорит, -  никто,  а вчера  приходила какаЯ-то неплохо
одетаЯ  женщина; она долго со мной  разговаривала  и  порЯдком  надоела  мне
своими  жеманными речами; а  под конец  заЯвила, что  ты провинилсЯ,  и если
только оскорбленное лицо будет  настаивать на своей жалобе, то  ты  понесешь
рабское наказание...
     Ќе  успел  Я  еще закончить своих  жалоб, как  поЯвилась  •рисида;  она
бросилась мне на шею и, горЯчо менЯ обнимаЯ, воскликнула:
     -  ‚от  и ты! ’аким ты мне нужен. ’ы -  мой желанный, ты -  моЯ услада!
Ќикогда не потушить тебе этого пламени! ђазве что кровью моею зальешь его...
     ‚незапно  прибежал один из новых  слуг ќвмолпа  и заЯвил,  что господин
наш,  за  то  что  Я  целых  два  днЯ уклонЯлсЯ  от службы,  сильно на  менЯ
рассердилсЯ  и   что  Я  хорошо   сделаю,   если  заблаговременно   придумаю
какое-нибудь  приличное оправдание, так как врЯд  ли  можно надеЯтьсЯ, чтобы
бешеный гнев его утих без побоев...

        CXXXX.

     Њатрона,  одна  из  первых  в городе, по имени ”иломела, в молодые годы
успела уже урвать не малое количество наследств, а когда цвет юности  поблек
и  она  обратилась  в  старуху,  стала навЯзывать бездетным богатым старикам
своего сына и  дочку  -  и  так,  с  помощью  своего  потомства,  продолжала
заниматьсЯ прежним ремеслом.
     ’ак вот, теперь она пришла к ќвмолпу  с тем, чтобы поручить его опыту и
доброте самое заветное - детей своих... Љроме него, никто во всей  вселенной
не  может  ежедневно давать молодежи душеполезные  наставлениЯ. ‘ловом,  она
заЯвила,  что  оставлЯет  детей  своих  в  доме ќвмолпа длЯ того, чтобы  они
наслушались его речей: а другого наследства молодым людЯм и нельзЯ оставить.
     ‘казано  - сделано. Џритворившись, будто  уходит в храм принести  богам
обеты, она прелестнейшую дочку и юного сына оставила в опочивальне.

     ќвмолп, который на этот счет был до того падок, что даже  Я ему казалсЯ
мальчиком,  разумеетсЯ, немедленно же предложил девице посвЯтить ее в  некие
таинства.  Ќо он всем говорил, что у него и подагра, и поЯсница расслаблена;
так  что,  не  выдержи он роли до конца, рисковал бы испортить нам всю игру.
Џоэтому,  чтобы  не  подорвать веры в  нашу ложь, он  попросил девицу  сесть
верхом на его столь хорошо рекомендованную  ей  добродетель, а Љораксу велел
забратьсЯ  под  кровать,  на  которой  лежал,  и,  упершись  руками  в  пол,
покачивать его снизу взмахами чресел.
     “слышав  спокойное приказание  господина  начинать,  Љоракс  немедленно
приступил к делу и стал отвечать в такт на искусные движениЯ девицы.
     Љак  только ќвмолп почувствовал,  что  дело  уже подходит к  концу,  он
принЯлсЯ поощрЯть слугу громким голосом, просЯ его ускорить работу.
     ’ак забавлЯлсЯ  наш старец, точно в качелЯх раскачиваЯсь между слугой и
подружкой.
     „ва раза подрЯд проделал это ќвмолп под всеобщий и собственный хохот. џ
же, дабы от бездействиЯ не потерЯть навыка, подошел к дверЯм, через скважину
коих братец следил  за  покачиванием сестрицы, желаЯ испытать, не согласитсЯ
ли и он претерпеть кое-что.
     Њальчик,  который уже давно успел  постичь  всю эту  науку, и не  думал
уклонЯтьсЯ от моих  ласк,  но и на этот  раз враждебное  божество встало мне
поперек дороги...
     -  ‚еликие  боги, восстановившие все  мои силы! „а,  Њеркурий,  который
сопровождает  в Ђид и  выводит оттуда души людей, по милости своей возвратил
мне то,  что  было  отнЯто  у  менЯ  гневной рукой.  ’еперь ты  легко можешь
убедитьсЯ, что Я взыскан щедрее ЏротесилаЯ и любого из героев древности.
     ‘  этими словами  Я  задрал  кверху  тупику и показал  себЯ ќвмолпу  во
всеоружии.
     ‘начала  он  даже  ужаснулсЯ, а потом,  желаЯ  окончательно  убедитьсЯ,
обеими руками ощупал дар благодати...
     - ‘ократ, который  и у богов и у людей...  гордилсЯ тем, что ни разу не
заглЯнул в  кабак  и  не  позволЯл своим  глазам  засматриватьсЯ ни на  одно
многолюдное сборище. „а, нет ничего лучше, как говорить подумавши.
     - ‚се это истиннаЯ правда, - сказал Я. - Ќикто так не рискует попасть в
беду, как тот, кто  заритсЯ на  чужое добро. Ќо на какие  средства стали  бы
жить  плуты и мошенники всЯкого  рода, если бы они не швырЯли хоть изредка в
толпу в  виде  приманки кошельков  или  мешков, звенЯщих монетами?  Љак корм
служит приманкой длЯ бессловесной скотины,  так же точно людей не словишь на
одну только надежду, пока они не клюнут на что-нибудь посущественнее...

        CXXXXI.

     -  Ќо  ведь  обещанный  тобою корабль с деньгами и челЯдью из Ђфрики не
пришел, и ловцы наследства, уже истощенные, урезали свою щедрость.   ‘ловом,
если Я не ошибаюсь, ”ортуна и в самом деле начинает уже раскаиватьсЯ...
     - ‡а исключением  моих вольноотпущенников, все  остальные наследники, о
которых говоритсЯ  в этом  завещании,  могут вступить во  владение того, что
каждому  из них мною назначено, только при соблюдении одного условиЯ, именно
- если они, разрубив мое тело на части, съедЯт его при народе...
     “ некоторых народов,  как нам известно, до сих пор еще в силе закон, по
которому  тело покойника  должно  быть  съедено его  родственниками,  причем
нередко  они  ругательски  ругают  умирающего за  то, что  он слишком  долго
хворает  и  портит  свое  мЯсо.  Џусть  это  убедит друзей  моих  безотказно
исполнить мою волю и поможет им съесть мое тело с таким же усердием, с каким
они препоручат богам мою душу...

     ѓромкаЯ слава о богатствах ослеплЯла глаза и души этих несчастных...
     ѓоргий готов был исполнить...
     - Њне нечего  опасатьсЯ противодействиЯ твоего чрева: стоит тебе только
пообещать за этот  единственный час отвращениЯ вознаградить его впоследствии
многими прекрасными вещами, - и оно  тотчас же  подчинитсЯ  любому  приказу.
‡акрой  только  глаза  и  постарайсЯ   представить  себе,  что  ты  ешь   не
человеческие внутренности,  а миллион сестерциев. Љроме  того,  мы, конечно,
придумаем еще и приправу какую-нибудь, с которой мЯсо мое станет вкуснее. „а
и нет  такого  мЯса, которое само по  себе могло бы понравитьсЯ; но искусное
приготовление    лишает   его   природного   вкуса   и   примирЯет   с   ним
противодействующий  желудок. …сли  тебе угодно  будет,  чтобы Я  доказал это
примером, то вот он: человеческим мЯсом  питались сагунтинцы, когда ѓаннибал
держал их в осаде, и при  этом никакого наследства не ожидали. ‘ петелийцами
во времЯ крайнего голода было  то же  самое: и, поедаЯ такую трапезу, они не
гнались ни за чем, кроме насыщениЯ.  Џосле взЯтиЯ ‘ципионом Ќумантии  в  ней
нашли несколько матерей, которые держали  у  себЯ  на  груди полуобглоданные
трупы собственных детей...