старший не растерЯлсЯ: "’оварищ главком! „авайте
пешком пройдемсЯ, здесь два шага". € прошлись.)
   Ђ улица как вымерла:  всех загнали по норам,  а в подъездах выставили
вахтенных не ниже капитана третьего ранга, чтоб они никого не выпускали,
а  то вылетит какой-нибудь наш албанец с  ведром мочи и  артиллерийского
кала, споткнетсЯ и ведро главкому под ноги вывалит.
   €   вот  на  пустынной  улице  -   где-то  там  далеко  -   показалсЯ
заблудившийсЯ, видимо, замполит.
   ‡аметив главкома и свиту, он сперва заметалсЯ, как кот перед собачьей
упрЯжкой,  не  знаЯ,  куда  ему  вломитьсЯ,  а  потом отчаЯнным прыжком,
выставив входную дверь,  влетел в  оранжерею -  ту,  что рЯдом с тыловым
камбузом,  -  сорвал там длинный,  кривой, как казацкаЯ цацка, огурец и,
одним   махом  взметнувшись  на   косогор,   оказалсЯ  перед  главкомом,
размахиваЯ этим своим поэтическим приобретением.
   - ‚от,   товарищ  адмирал  флота  ‘оветского  ‘оюза!   -  сказал  он,
протЯгиваЯ  ему  это  зеленое  чудовище.  -  ‚ыращен!  ‚  нечеловеческих
условиЯх советского ‡аполЯрьЯ!
   ѓлавком  умолЯюще  покосилсЯ  на  сопровождающих  и  попросил  тонким
голоском:
   - “берите от менЯ этого сумасшедшего.
   Ђ  те будто только этой команды и ждали,  подхватили несчастного того
зама кисловатого под руки и,  поднимаЯ фонтанчики серой пыли,  с азартом
поволокли его куда-то  в  овраг,  чтоб там кончить,  наверное,  а  он по
дороге дрыгал суставами и  то  ли читал вслух окружающие лозунги,  то ли
кукарекал.  € вы знаете, мне кажетсЯ, что все недоумение у замов оттого,
что у  некоторых представителей этой славной профессии по всем признакам
головка члена  все  же  прищипнута была  в  детстве,  как  это  делают с
растениЯми - кабачками, например, чтоб они не очень вытЯгивались, отчего
он у них и вырастает только вбок.
   Ќ“ ЉЂЉ ‘  ’ЂЉ€Њ —‹…ЌЋЊ,  Џђ…„‘’Ђ‚‹џћ™€Њ €‡ ‘…Ѓџ ‹ЋЊЂЌ“ћ ‹€Ќ€ћ,  ЊЋ†ЌЋ
Ѓ›‹Ћ †…Ќ™€Ќ ‡ЂЃЂ‚‹џ’њ? ’олько демонстрируЯ его на расстоЯнии, Я считаю.
   € в море они,  видимо,  по той же причине,  всегда мылись не с личным
составом,   а  отдельно.  €сключениЯ  -  в  смысле  того,  что  не  всем
прищипывали,   -   конечно  же,   были.   Ќекоторым,  видимо,  удавалось
отвертетьсЯ.  ‚от наш ’ихон ’рофимыч,  с  которым мытьсЯ в одной душевой
можно было -  пожалуйста,  заходи,  -  но с которым матросы в этом месте
стеснЯлись встречатьсЯ.  ’олько самые неопытные просились:  "ђазрешите с
вами помытьсЯ?"  €  тут же в  ужасе назад выскакивали и потом по отсекам
разносили весть о  том,  что у зама заморыш совершенно не прищипнут,  до
колена и в толщину как хорошаЯ осина, и трет он его обеими руками, будто
стружку снимает.
   ’Ћ-’Ћ Њ› ЏЋ„Ћ‡ђ…‚Ђ‹€, —’Ћ “ ‡ЂЊЂ —’Ћ-’Ћ Ќ… ’Ћ! “ж очень много страсти
вкладывал он в учение Њаркса и ќнгельса.
   ‚ смысле излагал его очень убедительно.
   —то и было подозрительно,  потому что остальные замполиты,  видимо, с
членами  мелкими,  своевременно  прищипнутыми  и  растущими  в  сторону,
заметно тушевались при изложении работ,  касающихсЯ происхождениЯ семьи,
частной собственности и государства.
   Ђ этот не смущалсЯ, так прЯмо и рубил. "—еловек - это обезьЯна!" € мы
ему внимали,  а в задних рЯдах всегда робкий гул стоЯл.  ’ам решали, как
зам свой шланг в штанах укладывает.
   - Ѓухточкой, бухточкой! - шипели самые нерадивые.
   €, видимо, были правы, потому что впереди у зама невероЯтно подвижный
ком  красовалсЯ,  что  при  экономии материала,  отпущенного ђодиной  на
штаны,  делало его заметным,  особенно во времЯ лекций и бесед. Ћсобенно
когда он в середине фразы в сердцах хватал его рукой и вниз оттЯгивал.
   ’олько зам спросит "Љак у нас воплощаетсЯ забота о личном составе?" -
и все сейчас же уставЯтсЯ ему в ширинку и следЯт за рукой,  котораЯ в ту
сторону  направлЯетсЯ,  и  ухмылЯютсЯ,  будто  именно  там  и  находитсЯ
правильный ответ.
   € тут Я должен, нет, Я просто обЯзан сделать заЯвление!
   € тут Я обЯзан заЯвить,  что,  конечно,  многие полагали, что мужской
детородный орган -  это и  есть тот продукт,  которым долгое времЯ у нас
партиЯ кормила народ!
   Ќо! Ќепосредственного подтверждениЯ этому вы нигде не найдете.
   ђазве что в какой-нибудь заброшенной казарме, на Ѓогом забытом стенде
с  наглЯдной агитацией,  где  политически незрелые негодЯи  рисовали все
подрЯд,  в  том  числе  под  органом  политическим всем  знакомый  орган
половой.
   Ќо  на  боевых постах и  в  зоне,  где  у  нас лодочки имелись,  нашу
наглЯдную агитацию берегли, холили и постоЯнно обновлЯли, а в ночь перед
комиссией  главкома  ее   даже  охранЯли,   чтоб  не   изгадила  сволочь
какаЯ-нибудь или чтоб бакланы с аппетитом сверху на нее не нассали.
   •одил туда-сюда офицер и кричал этим проклЯтым птицам:
   - Љыш! Ѓрысь! ѓесь! - и веткой отгонЯл.
   € они его прекрасно понимали,  и с пронзительными криками срывались с
места и летели куда-нибудь подальше на памЯтники ночевать.
   Ђ  командующий утром  приезжал и,  чуть  чего,  брал  за  шкирку того
офицера,  если  он  не  успевал  до  очередного лозунга раньше  бакланов
домчатьсЯ или если домчалсЯ, но постеснЯлсЯ рукавом стереть.
   €  еще он  его брал за  это малопривлекательное место,  когда находил
вольно шлЯющегосЯ воина-строителЯ.  ’от воин от него сразу же давал деру
- вверх по  скользким скалам,  с  ходу врезаЯсь в  колючее заграждение и
сносЯ его совершенно, уходил сопками.
   €  вот тогда командующий подзывал того зачавканного офицера,  который
как очарованный наблюдал это вспархивание, и говорил:
   - …сли вы  мне вечером не  сообщите его фамилию,  то  Я  завтра утром
заинтересуюсь вашей.
   € несчастный офицер,  сразу ставший узкоплечим и пахучим,  растаращив
до боли глЯделки,  по стойке "смирно" глотал хлынувшую слюну и чувства и
сейчас же ощущал жгучее желание находить всех подрЯд и сажать,  находить
и сажать и, будьте покойны, находил и сажал.
   •отЯ в  другое времЯ,  в  расслаблении,  конечно же,  он ковырЯл бы в
носу, находил бы там козЯвки, доставал их и истончал между пальцами, как
чувства, и они потом падали бы и терЯлись.
   Ќо  в  то  времЯ,  когда адмирал брал его все-таки,  Я  думаю,  не за
шкирку, а за жопу, он был собран в пучок и готов к страданиЯм.
   Ђ прикажи ему в ту секунду адмирал раздетьсЯ -  и он,  рывком обрываЯ
пуговицы,  разделсЯ бы,  потому что  страна ‚еликанов и  командующий длЯ
офицера -  это тоже ‚еликан,  который может все:  может поднЯть, сорвать
одежды  и  сожрать  Њальчика-с-пальчика.  Џодойдет к  тебе  ‚еликан -  и
разденешьсЯ,  никуда не  денешьсЯ,  потому что  такаЯ страна,  черт тебЯ
подери!
   €  длЯ  командующего в  этой  стране  имеетсЯ  свой  ‚еликан,  и  длЯ
главкома. € куда ни кинь свой взглЯд - везде одно и то же...
   €  будто  действительно когда-то  некоторый ‚еликан  наступил тут  на
берег и  вдавил его в  море,  и  образовалась наша бухточка,  где у  нас
теперь только пирсы,  пирсы,  лодки,  лодки.  Ђ  летом -  воздух,  море,
благодать.  Ђ  гулко,  как в  бане,  и  слышно все,  потому что от  скал
отражаетсЯ, особенно когда лодка к пирсу подходит и командир в мегафон с
буксирами разговаривает.
   ѓосподи! Љакие восклицаниЯ!
   ќкспрессиЯ, истиннаЯ экспрессиЯ...
   Љакие  могучие  выражениЯ,  при  которых  слово  "жопа"  выглЯдит как
невиннаЯ присказка.  € как все точно, словно Ярлыки наклеены, потому что
рождаетсЯ это  все в  мгновение наивысшего торжества истины,  потому что
прав  командир,  тысЯчу раз  прав,  когда он  кричит,  хрипит,  визжит в
мегафон этим болванам,  козлам,  обалдуЯм клееным мы  не будем повторЯть
что,  потому что это не имеет отношениЯ к  нашей с вами бдительности,  а
имеет отношение к мироощущению или к миросозерцанию, едри его мать!
   Ђ  в  79-м  доме жил  ‘ова.  Ќе  может быть,  чтоб Я  вам про него не
рассказывал.  ‘ова -  маленький,  толстенький, черненький такой, начисто
лишенный шейных позвонков,  у него голова сразу к плечам приставлена.  €
глаза у него хитренькие, узкие. ‘ова - командир ракетной боевой части, и
еще он всегда готов к представлению,  эскападе, прокламации и лирической
драме.
   Ћднажды жена послала его в  воскресенье в „Ћ”:  приобрести билетики в
кино.  Ѓыло  ровно четыре часа  пополудни.  ‘ова вырЯдилсЯ в  преддверии
интеллектуального общениЯ с  экраном в  костюм и пошел,  а навстречу ему
еще два придурка ракетчика,  пихающие в гору свежекупленный холодильник.
Џочему  в  гору  и  почему  на  себе?  Ђ  по-другому  у  нас  ничего  не
доставлЯетсЯ, дети мои. ’олько на себе и только в гору.
   - ‘ова! - кричат эти ненормальные. - Џомоги, сдыхаем!
   Ќадо вам сказать, что у ракетчиков очень сильно развито чувство локтЯ
   Ћни так и норовЯт друг другу помочь.
   Ћстальным начхать триста раз, а у ракетчиков так не получаетсЯ, у них
все времЯ локоть за спиной торчит,  и  все времЯ он их пихает -  помоги,
помоги!
   € ‘ова помог.
   Ђ как же!
   ‡атащили они этот проклЯтый холодильник на пЯтый этаж, выпили, и ‘ова
очнулсЯ в два часа ночи в прихожей на ботинках -  он лежал,  свернувшись
клубочком.
   - …-мое!  -  воскликнул ‘ова,  ощупываЯ костюм.  -  ‹учше б Я в говно
упал!
   € Я с ним не могу не согласитьсЯ.  ‹учше упасть в говно и пролежать в
нем  полднЯ по  случаю надвигающегосЯ какого-либо  праздника или  просто
оттого пролежать,  что при падении от испарений потерЯл сознание.  “ нас
командир Ѓ—-5 вот так упал в говно от потери сознаниЯ, то есть наоборот,
- сначала в говно,  а потом уже потерЯ сознаниЯ, то есть потерЯ знаний о
себе.  …го взЯли после ресторана в комендатуру,  а он попросилсЯ у них в
гальюн и  в  дучке уже замыслил побег:  выломал доску и  уже почти вылез
наполовину наружу -  и  тут неаккуратненько на  что-то наступил,  и  это
"что-то"  треснуло,  и  с  ужасающим нарастающим звуком он  провалилсЯ в
гавно  (или  в  "говно" -  как  правильно,  не  помню) и  от  немедленно
возникшего испарениЯ потерЯл сознание;  его  вынимать,  а  он  висит  на
подмышках,  и,  главное,  никто его не соглашаетсЯ руками вынимать - все
палкой пытаютсЯ,  палкой.  Ђ она соскальзывает -  и по роже. “жас, одним
словом.  ‘мерть героЯ -  упал в говно и утонул.  “жас -  еще раз хочетсЯ
сказать.
   Ќо этот ужас -  это переживание совсем иного сорта, когда ты пошел за
билетами,  а  очнулсЯ в  два часа ночи в передней,  на чьих-то невкусных
ботинках, а жена все еще дома, ждет тебЯ, чтоб сходить в кино.
   - …-мое!  -  воскликнул ‘ова еще раз и  еще раз нашел с  моей стороны
полное понимание.
   Ђ  эти два травмированных с  детства членоплета спЯт в  салате.  „ети
Ђрины ђодионовны!  Ћн  растолкал одного из  них,  а  тот распеленал свои
дивные глазки и не узнал ‘ову:
   - ’ы кто?
   - џ?  -  удивилсЯ ‘ова,  и  какое-то  времЯ он  действительно не знал
правильного ответа - џ - никто.
   - ‚от и  иди отсюда,  -  сказали ему и  выперли за дверь.  —ерез пЯть
минут ‘ова вернулсЯ.
   - ‘лушай,  - сказал он двери, - пойдем к моей жене, скажешь ей, что Я
у вас ночевал.
   - „а пошел ты! - возмутилась дверь.
   € ‘ова пошел.
   Ђ в автономках ‘ова всегда назначал себе день рождениЯ, чтоб получить
поздравлениЯ и торт.  Ћн подходил всегда к заму тихонько,  вставал рЯдом
со спины и говорил скромненько:
   - Ђ у менЯ завтра день рождениЯ
   € зам резко оборачивалсЯ,  обнаруживал ‘ову и смущалсЯ так, будто тот
застал его за  чем-то интимным и  совестным,  и  он тут же бросалсЯ ‘ове
руку пожимать,  поздравлЯЯ его всЯчески,  а потом мчалсЯ на камбуз, чтоб
там торт организовать.
   ’ак что ‘ова у  нас рождалсЯ в каждой автономке независимо от времени
года. € зам ни разу не проверил, когда же ‘ова действительно поЯвилсЯ на
свет Ѓожий.
   Ђ еще ‘ова любил спать.  Ћн спал сидЯ,  стоЯ,  лежа, на корточках, на
карачках,  стоЯ раком;  заходишь к  нему в  каюту,  а  он стоит на койке
раком,  ты ему:  "‘ова!  ‘ова!"  -  а  он спит;  он спал на учениЯх,  на
докладах,  совещаниЯх,  собраниЯх,  конференциЯх и просто так.  Ћн спал,
когда его распекали:  вгонЯл голову в плечи, делал глазки щелками и тихо
сопел.  Ћн хрючил во времЯ больших и  малых приборок,  на политзанЯтиЯх,
политинформациЯх и в строю, при поворотах на месте и в движении.
   Њы стоЯли в ЏолЯрном полгода. € жили на ЏЉ‡. Ќа этом плав-безобразии.
’ам была плавказарма,  котораЯ,  стоЯ у  пирса,  давно утонула,  то есть
нижнЯЯ ее часть прогнила и  впустила воду,  и это пешеходное корыто село
на грунт.  ‚ общем,  в трюме -  вода, дальше - крысы, потом - матросы, а
затем -  наша палуба,  где офицерам отвели каюты, а выше - начальство. €
еще служба там правилась по всем статьЯм: "„лЯ подъема флага построитьсЯ
- шкафут,  пра-вый борт!" -  и все это на корабле, который давно утонул.
Џросто "карман-сюита" - как все это дело называл старпом соседей, имеЯ в
виду то  положение вещей,  когда человек засовывает себе руку в  карман,
чтобы почесать там то, что на виду обычно не чешетсЯ.
   € еще командир приказал вытащить из офицерских кают все матрацы, чтоб
офицеры в  рабочее времЯ  не  разлагались,  то  есть  не  спали бы,  как
киргизские сурки,  то есть без задних ног.  €  остались в  каютах только
голые  панцирные койки,  такие колючие,  что  на  них  лечь  мог  только
умалишенный.
   ‘ова надевал шинель, застегивал ее на все пуговицы, на голову - шапку
- ушанку с опущенными ушами и в ботинках -  руки на груди -  заваливалсЯ
на голые пружины и спал.
   ‡айдешь, бывало, в каюту, и не по себе становитсЯ: ‘ова, вытЯнувшись,
лежит в шинели на голых пружинах, свежий как покойник. …му поначалу даже
бирку в руки совали: "џ - умер, прошу не беспокоить".
   - ‘авенко!  - кричал командир, когда его вдруг где-нибудь отлавливал.
- ѓде вы пропадаете?
   - ‚ цехе, товарищ командир, там клапана...
   - ‚ цехе?! Ќу-ну! …сли узнаю, что вы спите в каюте, клитор вырву!
   - …сть!  - говорил ‘ова и поворачивалсЯ, и у него на спине - сверху и
донизу - была отпечатана койка.
   Ћн  обожал  надеть на  себЯ  повЯзку дежурного и  так  разгуливать по
территории. ’ак его никто не трогал, и он никого не трогал.
   Ќо иногда на него что-то находило,  видимо,  что-то конструктивное, и
он, пользуЯсь этой повЯзкой, останавливал строи, заставлЯл их равнЯтьсЯ,
перестраиватьсЯ, назначал старшего на переходе.
   Љак-то  стоим мы  с  ним на  обочине -  а  ‘ова только-только из себЯ
дежурного сделал,  -  а  мимо  прет  строй воинов-строителей -  немытые,
зачуханные, по грЯзи, сапоги рваные. ‘трой похож на пьЯную сороконожку.
   ‘ова встал по  стойке "смирно",  грудь выпЯтил,  поднЯл лапу к  уху и
пролаЯл: "‡дравствуйте, товарищи воины-строители!"
   ‘олдаты обомлели.  ‘ ними, наверное, никто никогда не здоровалсЯ, их,
скорее  всего,  вообще никто  не  замечал,  никто  не  любил.  Ћни  сами
скомандовали себе "ђаз-два-левой!",  взЯли ножку,  подравнЯлись, прижали
руки  по  швам,  рывком повернули головы направо и  завопили:  "‡дравиЯ!
†елаем! ’оварищ! Њайор!"
   ‘ова,  все  еще  стоЯ  по  стойке "смирно",  скосил на  менЯ глазки и
спросил
   - ‘анЯ, чего это Я только что сделал? Ђ?
   - Ќе знаю.
   - €  Я  не  знаю.  ‚от  до  чего может довести чувство стадности.  Ќе
ведаешь, что творишь.
   ѓоворЯт, ‘ова умер. ‚о времЯ погрузки ракет он уснул, и на него упала
ракета. Ќе верю. Ќе мог ‘ова так бесславно исчезнуть. ‚от увидите, войду
Я когда-нибудь в центральный, а он там дает очередное представление.
   Ђ  как ракета падает,  Я  видел.  •лоп -  и потекла.  € облако белое,
Ядовитое от нее поднимаетсЯ.  € как все узрели то облачко неприЯтное,  и
как рванули все -  мигом вымерло, а впереди безумной толпы бежал капитан
первого  ранга.  Ћн  так  врезалсЯ  в  окружающее нашу  героическую базу
колючее заграждение,  что проволока лопнула у  него справа и  слева и  в
грудь глубоко вошли обрывки.  Ћн бежал,  как лось рогатый,  и  у него во
времЯ бега работало все:  руки-ноги-рот и,  главное,  конечно же, ноги -
они  у  него так и  мелькали,  так и  мелькали,  создавалось даже ложное
впечатление,  что они у  него обуты в белые чулки,  а за ним неслись все
остальные, на мгновение позабывшие про свой мужеский пол.
   €  добежали они до какой-то вонючей Ямы,  и бухнулись в нее с разгону
все, и все разом закопались, зарылись в землю, как кроты.
   ‚от  это  были  скачки!  Џотом  каждый  из  участников  мог  запросто
изобразить "‡орге на лошади" или только "его лошадь".
   Ќе помню, чтоб за это потом награждали.
   „а и  чем у  нас могут наградить?!  ѓосподи!  „а у нас же все награды
юбилейные -  какие-нибудь "70  лет  ‚ооруженных ‘ил" или "100-летие" еще
чего-нибудь,  может быть, даже исполнениЯ оперы "Ђида" или другой оперы,
Њасканио (брата Џуччини), "‘ельскаЯ чушь".
   ‚от  Я  никогда  не  носил  на  себе  эту  юбилейную  глупость  „а  и
небезопасно это - можно лЯжку проколоть.
   ‚от была у одного ветерана орденскаЯ планка от ключицы до колена. ’ак
его так зажали,  чтоб не очень ветеранилсЯ,  в  общественном транспорте,
что она у  него расстегнулась и  упала.  Ђ  потом ее  кто-то  подобрал и
воткнул ему  в  грудь печальную,  да  так  здорово воткнул,  что  сердце
насквозь проколол. Ћкружающие ему: "Џапаша! Џапаша!". ‘-свет небесный! Ђ
у него головенка уже отвалилась, а глаза уже видЯт сады райские.
   ‚ыводок блЯдей!  •очетсЯ воскликнуть насчет  всЯческих наших  наград.
‚ыводок блЯдей!
   Ќет,  граждане,  у  менЯ  на  груди  всегда  красовалась только  одна
планочка-волкодавка,  символизирующаЯ собой одну  единственную награду -
медаль "Ќе-Џомню-‡а-—то".  џ тогда даже не поинтересовалсЯ,  что Я там в
военторге приобрел,  когда  мне  орденскаЯ планка  понадобилась,  просто
зашел в ларек, ткнул пальцем в самую мелкую - "эту", мне ее и выдали.
   ‘колько она  у  менЯ  распечатывалась и  падала  с  грудей -  это  не
сосчитать, и все времЯ Я на нее наступал, и она мне в ботинок впивалась,
и  хорошо,  что маленькаЯ,  -  насквозь его не  протыкала,  а  то ‘ерега
Ѓережной по кличке "Ѓережней с кретинами",  тот самый,  что,  напившись,
уверЯл,  что он -  ќрнест •емингуэй,  родной внук покойного, и сделан во
времЯ кубинского кризиса,  купил себе планку сразу на  четыре отростка и
только пришпилил ее на себе,  как она у него через мгновение отцепилась,
упала, а он на нее, конечно же, наступил и пропорол себе ступню.
   ЊесЯц потом в  госпитале валЯлсЯ,  потому что от сопревшего в ботинке
носка  получил заражение голубой ќрнестовой крови.  Њежду прочим,  после
этого  разрешили носить шитые  планки,  то  есть  пришивать их  к  белью
намертво.
   ‚ыводок блЯдей!  •очетсЯ повторить.  ‚от  так у  нас всегда,  чтоб им
письку на лохмотьЯ размотало, - пока не ухлопают кого-нибудь, перемен не
жди.
   ‚от упал у нас генерал на пирсе,  поскользнулсЯ он,  милашка, в наших
новеньких флотских тапочках на  кожаной подошве,  и  только затылочек во
все стороны в лучах восходЯщего солнца брызнул.  € только тогда нам всем
тапочки заменили:  выдали те,  что не  скользЯт на вспотевшем железе,  -
тапочки на микропоре.  Ђ сколько до этого подводников падало, сколько их
билось своими тупыми головками или что там у нас вместо них имеетсЯ -  о
железо!  о железо!  о железо! - и никого это не волновало, а как генерал
звЯкнулсЯ, Язви его в душу тухлую, так всем сразу и полегчало.
   ‚елик,  конечно,  соблазн  возвести этот  случай  в  принцип  и  бить
генералов,  ухватив их за срань,  обо что ни попадЯ,  чтоб до перемен на
ђуси достучатьсЯ,  но не будем мы этим пользоватьсЯ.  Џо-моему, нехорошо
это как-то. Ќехорошо. ‹учше мы снова вернемсЯ к описанию пейзажа.
   - Ћнанизм!  -  заЯвлЯл наш старпом, который ЯвлЯетсЯ составной частью
нашего пейзажа. - ќто полезно!
   €  заЯвлЯл он так в переполненной кают-компании где-нибудь к середине
похода Џричем посреди доклада,  не поймешь к чему - все затихали, ждали,
что же дальше. Ђ он, вроде бы про себЯ:
   - € врачи рекомендуют Ќадо бы нашему доктору лекцию прочитать.
   - ’ак доктор и так все знает, Ђлексей €льич! - не выдерживал Я у себЯ
в  углу,  и  ине тут же вставлЯли в  нежную часть кусок подзорной трубы,
огорчали менЯ  то  есть,  наказывали в  приказе,  а  потом аккуратненько
переносили все это в мою карточку взысканий-поощрений.  € не было в моей
карточке места живого.
   ЊенЯ наказывали: "за неуважение к старшим", "за препирательство", "за
систематический  халатный  надзор",  "за  спесь  и  несобранность",  "за
умничанье"  и,   наконец,   "за  постыдную  лживость  при  объективности
событий".
   Ђ  зам  перед  проверкой штабом флота вбегал к  помощнику командира в
каюту и,  торопливо спотыкаЯсь, записывал нам, командирам боевых частей,
всем одно и  то же взыскание:  "‡а низкую организацию соцсоревнованиЯ во
вверенном подразделении" - выговор-выговор-выговор!
   € Я сочувствовал этой его торопливости.
   Џотому что  когда мне  давали эту  карточку на  ознакомление -  а  вы
знаете,  конечно,  что у  нас офицера знакомЯт с его взысканиЯми,  -  Я,
улучив мгновение,  кинь ее в форточку,  и она,  заметавшись,  как чумнаЯ
мышь летучаЯ,  полетела,  полетела,  полетела - размножатьсЯ. € помощник
потом все никак не мог мне доказать, что он только что мне ее вручил.
   Џотому что не  успел Я  расписатьсЯ за  ее получение в  журнале учета
ознакомлений офицерского состава со своими карточками,  потому что, пока
он  рылсЯ,  оттелЯчив свой  Ядреный  круп  турецкого кастрата,  хрипЯ  в
галстуке  под   целой  стопкой  журналов  -   "инструктажа  по   технике
безопасности",  "учета воинской дисциплины",  "учета бесед..."  и "учета
учетов" -  в  поисках того журнала "ознакомлений",  Я  свою карточку уже
сплавил в форточку.
   - Ќе может быть! - говорил он потом и шарил повсюду бессознательно. -
џ где-то здесь ее положил.
   - Њожет, - говорил ему Я и смотрел нагло.
   Џро-мис-куи-тет,   одним   словом,   про-мис-куи-тет!   €   обширнаЯ,
систематическаЯ пронациЯ с помощью пронатора.
   џ как-то сказал все эти слова,  пытаЯсь с помощью их очень сдержанно,
в строгих меланхолических тонах описать всю нашу флотскую жизнь, но менЯ
никто не понЯл.
   ‚се смотрели на  менЯ и  будто принюхивались,  будто Я  по старинному
обычаю венецианок между щечками Ягодиц раздавил ампулу с духами и теперь
они  в  непонЯтном томлении старательно постигают природу столь  дивного
аромата.
   Ђ  у  зама даже носик вытЯнулсЯ,  и  всЯ его мордочка сделалась такой
суетливо  тонкой,   щетинистой  -   ну,   точь-в-точь  как  у  опоссума,
проверЯющего свежесть утиных Яиц  -такаЯ  недалекаЯ-недалекаЯ -  видимо,
оценивал он те слова на правильность политического звучаниЯ
   Ќо  столь хрупкаЯ его  изостациЯ (изосрациЯ,  так и  хочетсЯ лЯпнуть)
была совершенно подавлена и опоганена нашим старпомом.
   - •имик, еб-т! - сказал он.
   Ќаш  старпом,  кроме как  "мандавошка -  это  особый вид  бабочки без
крыльев",  ничего же поучительного сказать не может. € еще он много чего
сказал,  но Я это все усвоил только на треть,  потому что смотрел ему на
мочку уха.
   ќтому фокусу менЯ научил ‘анЯ ѓудинов,  с которым мы столько прожили,
что если собрать все это вместе,  то получитсЯ огромный холм,  состоЯщий
из людей и событий, воспоминаний и восклицаний, рапортов, объЯснительных
и проскрипционных списков.
   Ђ  фокус состоЯл в  следующем:  нужно при распекании тебЯ начальством
смотреть собеседнику на  мочку уха.  Ќачальство это не выдерживает,  оно
невольно начинает ловить твой взглод и забывает совершенно то, о чем оно
с тобой разговаривало.
   ќх, ‘анЯ, ‘анЯ!
   Њы  с  ним пЯть лет жрали из одного котла всЯкую малопонЯтную дрЯнь и
спали,  не раздеваЯсь, на одной походной несдвигаемой кровати, где кроме
нас поместились бы все сказки ѓауфа,  и  все мы в  сравнении с ними были
„юймовочками и нуждались в родительском утешении.
   Ђ  родителЯми в  тот период нашей с  ним биографии у  нас была группа
командованиЯ. ќто к ней, чуть чего, следовало обращатьсЯ за утешениЯми.
   - Џойду выпью со сволочами,  - говорил о них ‘анЯ и отправлЯлсЯ пить,
празднуЯ то  ли  проводы очередного нашего  зама,  то  ли  пома,  то  ли
старпома.  €,  напившись,  они  мирились,  и  старпом вел  ‘аню  к  себе
допивать.
   - ѓлафира! - внутренне ликуЯ, говорил старпом жене, которую вообще-то
звали Њарией, когда дверь открывалась. - “чти! Њы с другом!
   €  "ѓлафира" учитывала.  ’о  есть Я  хотел сказать,  что  после этого
происходило нечто необъЯснимое:  его  жена,  ростом чуть выше веника или
травы  полуденной,  выражаЯсь эзотерическим образом,  стоЯщаЯ в  дверном
проеме руки в боки, вдруг выбрасывала одну руку далеко вперед и сгребала
старпома полностью в  горсть -  ему  словно Ядро между лопаток попадало;
после чего она зашвыривала его в  комнату -  а  он еще ножками так ловко
сам  себе  наподдавал по  жопке  в  этом  перелете,  что  просто детское
умиление порождал, - потом дверь с треском захлопывалась.
   ‘аню  Я  обнаруживал наутро во  второй нашей комнате -  он  клубочком
лежал на полу.
   ‚  этой комнате у  нас хранилась политическаЯ литература:  откровениЯ
ведущих политических авторов и  прочее проституирование в  виде  газет и
журналов.
   „ело  в  том,  что  ‘анЯ выписывал себе кучу обЯзательной литературы:
"Љрасную звезду",  "Љвадратный полумесЯц" и другие чудеса. € все это, не
читаЯ,  мы  годами складывали в  этой комнате.  ’ак вот:  если правильно
расположить вдоль стенки все  эти отпечатанные мысли и  потоки сознаниЯ,
то  на  них можно было даже ночевать при отсутствии кроватей,  что мы  и
делали,  поЯвись у  нас в  жопу пьЯные гости:  мы  правильно располагали
авторов,  чтобы они с  прыжка не  развалились,  потом за  руки за ноги -
"раз!  два!  три!!!"  -  закидывали на  них  гостей,  оборачиваЯ все это
предварительно полиэтиленом на тот случай, если поутру они спросонок, не
доходЯ до унитаза, будут ссать друг на друга вперемежку.
   Ќо  в  этот раз,  видимо,  ‘ане пришлось туго,  потому что он-таки не
дошел ни до постели,  ни до политических авторов. џ его поднЯл и потащил
к  кровати,  а  он только чуть-чуть в себЯ пришел,  только почувствовал,
куда Я его перемещаю,  как сразу же уперсЯ. "Ќет, - говорит, - пусть тут
зам лЯжет, а Я - с краешку".
   ’ак и не лег на кровать.  Ђ еще говорЯт,  ‘анЯ не любит замов. „анный
случай  свидетельствует,  что  любит,  и  до  этой  любви,  если  сильно
набубенитьсЯ, можно докопатьсЯ.
   ‚идимо,  после того,  как ‘аню от старпома выставили,  он вдоль озера
здорово нагулЯлсЯ и совершенно потерЯл ориентацию: пришел и рухнул среди
журналов и статей.
   ‘анЯ, когда крепенько выпьет, всегда гулЯть отправлЯетсЯ. …сли он вам
скажет.  "џ пошел гулЯть",  -  значит,  он уже готов к  повреждениЯм,  и
выпускать его не стоит.
   •отЯ внешне это на  нем никак не отражаетсЯ и  заметить надвигающуюсЯ
прогулку  можно  только  по  косвенным  признакам.  Ќапример,  он  вдруг
открывает холодильник и  начинает из  него выгружать на стол все банки и
тут же  их вскрывает,  приговариваЯ:  "ќто изумительные,  восхитительные
люди",  -  имеЯ в виду тех людей, которым он собираетсЯ скормить все эти
консервированные прелести.
   Ћднажды  он  таким  образом  уничтожил всю  замовскую икру.  ‚  нашем
холодильнике наш  новый  заместитель  -  Љлопан  Љлопаныч,  как  мы  его
окрестили,  -  хранил свою икру.  Ќе ту, конечно, икру, которую он лично
отметал,  а ту,  которую нам длЯ автономки выдавали. Џросто квартиру ему
еще не предоставили,  и  холодильника у него не было,  вот он у нас свою
икру и пристроил.
   Ћн  раньше на  —ерноморском флоте мучилсЯ,  а  там "икорку" -  как он
изволил  выразитьсЯ -  не  выдавали,  а  у  нас  выдавали,  и  он  этому
обстоЯтельству жутко обрадовалсЯ. „а мы и сами предложили: мол, у вас на
ЏЉ‡  все  равно  сопрут,  давайте  к  нам.  ‚от  ее-то  ‘анЯ  и  скормил
"изумительным" людЯм.
   Џотом он,  правда,  подошел и  сообщил эту  трепещущую новостъ нашему
новому заместителю,  лимон ему в  задницу.  €кнул,  потом основательно и
глубоко рыгнул и сообщил.
   ‘анЯ,  когда смущаетсЯ,  всегда сначала икает,  а потом уже глубоко и
убедительно рыгает.  ‚ общем, проделал он все эти упражнениЯ со ртом и с
желудком, говорЯ:
   - Ђлександр Ђлександрович! (”у-х!) џ вашу (мать) икру-то... съел!
   € вы знаете, немедленно запахло наигравшейсЯ гориллой. ќтот наш новый
зам в  разные периоды своей жизни у  нас пах по-разному:  при волнении -
наигравшейсЯ гориллой,  при  огорчении -  побеспокоенными клопами,  а  в
случае опасности - духами и жасмином.
   ’ак что если рЯдом с замом запахло духами, значит, жизни нашей что-то
угрожает.  “  замов просто чутье поразительное на  это  дело,  чуют они,
трЯхомуды печальные,  когда их жизнь в опасности, а этот наш недоносок -
в особенности.
   €  еще у  него уши оттопыривались,  когда он был вне себЯ,  и  тогда,
когда ‘анЯ ему эту новость сообщил,  они тоже у него отошли от головы на
значительное расстоЯние,  а  затем  на  лице  его  сейчас  же  сделалось
выражение,  будто пришла свиньЯ и  съела всех его детей,  с  него просто
картину можно было писать. ђубенс. "•авроньЯ и младенцы".
   Џотом он пожевал впустую воздух -  он всегда жевал так воздух,  когда
собиралсЯ сообщить нечто значительное, - и...
   - Ђлександр …вгеньевич!  -  пауза,  во времЯ которой зам слегка,  как
клЯча на солнце, качает головой. - Ќо у менЯ ведь дети!
   Ќадо  вам  сказать,  что  ‘анЯ  (консервированные слюни тети  ѓлаши!)
вообще-то поначалу слабо понимал, какое отношение имеют дети к замовской
икре.  ЋказываетсЯ,  у зама много детей, оказываетсЯ, их у него - вертеп
едучий,  и  еще  оказалось,  что  по  ночам,  оставшись один  на  один с
верблюжьим одеЯлом в  вонючей каюте на  пароходе,  зам  мечтал,  как  он
вскроет банку и собственноручно ложкой вложит каждому своему грызенышу в
рот по икринке.
   Џришлось за корабельный спирт доставать заму эту икру - а что делать!
- и  еще  кое-какие консервы,  которые ‘анЯ  вместо детей съел  вместе с
"восхитительными" людьми.
   ЏротоэнуриЯ.
   џ  когда вспоминаю этого нашего зама,  мне  всегда приходит в  голову
именно это слово; сначала, правда, ахинеЯ какаЯ-то, удивительнаЯ в своей
прозрачности,  лезет в  голову,  а потом -  оно.  € еще приходит слово -
"прострациЯ", и еще - "проплиопитек".
   Џроплиопитеками кто-то назвал наших матросов,  которые при сдаче всем
экипажем перед походом анализа мочи плевали заму в миску,  отчего у него
всЯкий раз  обнаруживали в  моче  белок (хотЯ белок может быть в  моче у
замов, Я считаю, просто от трусости перед автономкой).
   Ђ  белок в  моче,  ребЯта,  официально обнаруженный,  -  это  и  есть
протоэнуриЯ,  что  само  по  себе есть -  заболевание почек,  лихорадка,
половаЯ недостаточность и прочаЯ глобальнаЯ зараза.
   €  как только такой никудышный замовский анализ становилсЯ достоЯнием
гласности,  зам  немедленно  впадал  в  пространственную  прострацию  на
несколько дней,  а  доктор-идиот по  триста раз  гонЯл его на  повторную
сдачу той внутренней жидкости, недержание которой с трудом можно отнести
к  признакам богатырского здоровьЯ,  и недержание с ним случалось всЯкий
раз,  когда доктор все  ему объЯснЯл про протоэнурию,  но  положительное
звено состоЯло в  том,  что док ни  под каким видом не  гасил в  нем луч
надежды.
   € зам каждое утро,  проснувшись с надеждой или только с ее лучом,  не
срамши,  не жрамши,  не опорожнивши себЯ, мчитсЯ в поликлинику, и каждый
день его надежда не подтверждалась, потому что матросиков у нас много, и
все  они  негодЯи,  и  все  они  успевали плюнуть заму  в  тот  скромный
половничек,  что он  в  банку нацедил,  отчего потом зам при получении в
руки анализа заводил при докторе такую псалмодию,  что становитсЯ просто
неудобно за его мировоззрение и идеи.
   ЋказываетсЯ,  он совершенно был не готов к  самопожертвованию,  хотЯ,
конечно,  все  где-то  даже  подозревали,  что  так  оно  и  есть и  наш
заместитель ведет себЯ как  блЯдь последнЯЯ,  то  есть как всЯкий зам на
краю  гибели,  то  есть  как  очумевшаЯ колхознаЯ баба,  севшаЯ жопой на
противотанковую мину.
   Ђ  от  плевого пожара  он  вообще в  отсеке носилсЯ по  проходу,  как
молодаЯ коза, блеЯл, душистый, сочась фекалиЯми веретенообразно (то есть
ссаками жидкими исходЯ совершенно на нет),  опрокидываЯ морЯков, которые
бросались к нему, ссущему, наперерез, чтоб помочь осознать себЯ.
   Ќет  такого пожара,  чтоб не  нашлось у  тебЯ пары секунд,  во  времЯ
истечениЯ которых можно было бы поправить себе галстук и кое-что на роже
и в душе.
   €  если  уж  вырвало клапан на  пЯтнадцать кило по  забортной воде на
глубине четыреста метров,  если улетел он,  как снарЯд,  и  в кого-то по
дороге врезалсЯ так,  что и  смотреть потом на  беднЯгу не хочетсЯ,  так
будь же  ты  человеком,  сукин ты кот,  потому что ты все же заместитель
командира,  а не дерьмо собачье и смотрЯт на тебЯ, паскуна, десЯтки глаз
и ждут,  когда ты скомандуешь: "ЂварийнаЯ тревога! Џоступление забортной
воды в отсек!" - и, может быть, даже возглавишь борьбу за живучесть.
   Љонечно,  найдетсЯ кому все это сделать и без тебЯ,  но тогда хоть не
сразу превращайсЯ в  вездессущее существо наиподлейшего вида,  а  если и
случилось с  тобой такое,  то  уж  будь любезен,  как  только с  аварией
справЯтсЯ,  возьми на  выбор или  серп,  или  молот и  отхвати себе  тот
постыдный кусочек,  тот сраный окраинок, обтЯнутый кожей, тот вЯлопровод
трЯсучий,  который  в  результате воспитаниЯ оставили  тебе  вышестоЯщие
органы.
   € будет это называтьсЯ - "замовское харакири".
   •отЯ кажетсЯ мне, что до харакири нашим замам еще расти и расти.
   Ќе будут они его делать ни при каких обстоЯтельствах.
   Џотому что  ущербны они.  Џрищипнуты,  как мы  уже выше говорили,  на
манер восточного обрезаниЯ. Љлиртованы (а клиртование - это когда клитор
последовательно удалЯют всему гарему: от клитора к клитору, от клитора к
клитору).
   Ѓезусловно,  и на этот раз все мои размышлениЯ метафизичны, вероЯтнее
всего,  полностью и приложимы не к замовской конечной плоти,  а скорее к
его уму, чести и достоинству.
   Љстати,  весь предыдущий пассаж,  посвЯщенный заму,  его члену и  его
мировоззрению,  целиком относитсЯ и  к  командирам,  старпомам,  помам и
прочаЯ, прочаЯ, прочаЯ.
   €  пусть  выражение  "Ѓереги  член  смолоду",   принадлежащее  нашему
корабельному  доктору,   сослужит  им  в  деле  повышениЯ  уровнЯ  нашей
боевитости свою посильную службу.
   Ћ нашем докторе здесь тоже можно порассказать.
   Љонечно,  у  нас  доктором на  корабле был  не  тот  орел,  который в
автономке сам  себе вырезал аппендицит,  чем  привел все  командование в
изумление,  а  потом и в состоЯние слабой истерии,  вЯлого шока,  мелкой
комы,  тихой  рефлексии и  многих  сделал интровертами (перевертышами то
есть,  в  смысле всЯких безобразий).  Џосле чего его  с  кораблЯ убрали,
наградив за доблесть орденом Љрасной ‡везды.  Џравда,  потом у  него все
подрЯд спрашивали:  "’олЯ! …сли уж ты вырвал сам себе аппендицит, то где
же он?",  -  на что он обстоЯтельно отвечал, что аппендицит он положил в
банку со  спиртом в  качестве вещественного доказательства,  но крысы (Я
так и  знал,  что в дело замешаютсЯ крысы) проникли в банку (поди ж ты),
выпили спирт (экие бестии) и  червЯчком закусили.  Ђ ему опЯть говорили:
"’олЯ! ’ы бы хоть сфотографировал его на памЯть длЯ зрениЯ", - на что он
отвечал,  что  фотографирование он  производил  с  помощью  матроса,  но
фотографии получились только до  входа  в  брюшину,  а  потом у  матроса
пленка кончилась. € еще его долго расспрашивали всЯкие дотошные негодЯи,
которых на  корабле и  вокруг него всегда много бродит и  которым всегда
интересно узнать,  как же  это люди в  мирное времЯ ордена зарабатывают,
вследствие чего он стал ужасно нервным и в дальнейшем, когда рЯдом с ним
заговаривали  об  аппендиците,   всегда  вздрагивал  и   внутренне  выл,
поскребываЯ себЯ визуально и мысленно в нескромных местах.
   Ќет,  конечно!  ’аких врачей, которые себе чего-нибудь с удивительным
проворством во времЯ службы отхватили, у нас не было.
   ‚от другим что-нибудь оттЯпать - это пожалуйста.
   Ѓыл  у  нас  врач  ЏетЯ,  который,  спасаЯ командира Ѓ—-5  то  ли  от
перитонита,  то ли от гангрены, то ли еще от чего-то позорного, вместе с
гниющей частью от  восторга и  облегчениЯ,  что  так у  него все здорово
получилось, ему Яйца оторвал.
   €  никто этого не заметил,  а когда наконец заметили,  то решили:  ну
зачем  бэчепЯтому  Яйца,   ему  главное  -   жизнь  сохранили,  чтоб  он
по-прежнему был командиром Ѓ—-5,  -  да  и  сам пострадавший сколько раз
подходил к нему, умилЯЯсь, брал его руки в свои и вроде бы покачивал их,
улыбаЯсь,  и  говорил высоким голосом:  "Ќу  зачем мне Яйца?!  ѓлавное -
жизнь!" - на благо Ћтечества, хочетсЯ добавить, и замполиты так считают.
   € был у нас врач ”едЯ, который обожал раскроить какой-нибудь прыщик у
матроса и  сделать из  него незаживающую рваную рану и  который ходил за
замом,  как  тундровый охотник  за  червивым  оленем,  и  уговаривал его
произвести операцию по удалению кисты,  котораЯ давным-давно должна была
у   зама  поЯвитьсЯ,   судЯ  по   тем  записЯм,   что  оставил  ему  его
предшественник.
   € был у нас врач ‹еха, которого Я столько раз просил:
   - ‹еха!   €злечи  от  укачиваниЯ.   ЊенЯ  ни  одна  зараза  не  хочет
излечивать.  џ  буду  всюду за  тобой ползать.  Џодползать и  целовать в
неосвещенных проходах.
   Ђ  ‹еха  отговаривалсЯ,   мол,   "морскаЯ  болезнь...   вестибулЯрный
аппарат...  неисследованнаЯ часть мозга".  Ђ однажды так качало, что все
лежали вперемешку с  потрохами,  а  лодка выписывала бешеную восьмерку -
вверх,  вправо,  потом зависает и,  набираЯ скорость вниз,  влево - ужас
кромешный, вжимает в пол так, что в глазах темно.
   Љак Я до него добралсЯ - не помню. ‚ползаю:
   - ‹еха! Џодыхаю...
   Ђ он мне:
   - Ќа. –истамин, противорвотное.
   ’олько Я глотаю эту дрЯнь, как лодка деревенеет где - то там наверху,
и мне на мгновение становитсЯ лучше.
   - •орошо, - говорю, - очень хорошо...
   - Ќеужели сразу помогло?
   - Љак рукой.
   - ’ы смотри, как быстро действует.
   € тут она пошла вниз.
   „ворнЯжка! ‘омлей в углу и уйми там свое нечистое дыхание. €менно так
Я отвечаю тем,  кто начинает учить менЯ,  как справлЯтьсЯ с укачиванием.
џйца на очи,  как говорЯт в солнечной Ѓолгарии.  "џйца на очи!" ЊенЯ так
вдавило в  кушетку,  и  Я  так  высоко плюнул,  что цистамин мигом был в
потолке, а Я - в собственном дерьме зеленом.
   - €нтереснаЯ реакциЯ организма!  - говорит ‹еха и сует мне в нос вату
с  нашатырем.  Њиллион иголок попадает в  нос,  в  мозг,  а  потом глаза
вылезли,  как пьЯные улитки из  домиков,  и,  перед тем как остекленеть,
внимательно посмотрели на  ‹еху.  €менно так  смотрели экспериментальные
собаки на академика Џавлова.
   - €нтереснаЯ реакциЯ организма!  -  ‹еха где-то  там,  на поверхности
сознаниЯ,   и  мне  его  не  достать.  -  Ђ  что  если  нам  попробовать
амилнитрат?!
   Џосле этой дрЯни остатки воздуха в легких улетучились сами,  а глаза,
про которые Я уже сказал, что они выкатились на значительное расстоЯние,
вылезли еще дальше,  а  тело задергалось так,  будто оно веревку рожает.
‘екунда - и сдохну.
   Џропадает амилнитрат - поЯвлЯетсЯ воздух, мысль и ‹еха.
   - €нтереснаЯ реакциЯ организма!  -  говорит ‹еха.  -  Ђ  что если нам
попробовать этот...  ну  как его...  этот...  -  ‹еха щелкает пальцами в
поисках нужного слова, - этот ну как его...
   - ‹еха!!! - хриплю Я в ужасе. - Ђ? ‹е-ха!
   - Ђ?
   - •уй  на!  -  и  после  этого  Я  выпадаю  с  кушетки на  пол  и  на
четвереньках,  так меньше беспокоит,  как раненный в жопу Ящер, выползаю
из амбулатории.
   —тоб этого ‹еху прибило когда-нибудь!  Џоленом,  бревном,  коленчатым
валом. € чтоб у него позвоночник высыпалсЯ в трусы! € чтоб у него на лбу
вместо ожидаемой венской залупы выросла ватина принцессы ‘авской. € чтоб
у  него там завелись тараканы,  которые не  давали б  ему ни  на  минуту
забытьсЯ.  €  чтоб  амилнитрат  попробовали  все  его  родственники и  в
особенности родственницы,  и  чтоб после этого первые стали бы активными
педофилами,  а  вторые -  педофобами,  а  третьи -  если б они нашлись -
запаршивели все!
   Ћх, врачи, врачи! Ќе было бы в вас нужды, давно бы вас истребили.
   Њежду прочим, у ‚ересаева в случае холеры врачей забивали насмерть.
   Ђ  у —ехова -  заставлЯли высасывать дифтерийную пленку у ребенка.  €
детки потом ладошками насыпали ему могильный курган.
   Ђ врачи Љуприна?  Ћн идет и в слЯкоть,  и в холод ночью от больного к
больному, он не берет денег за лекарства и в темноте передней ему целуют
руки. Ђ вам в темноте передней целовали когда-нибудь руки?
   Ђ ‹еха бинты домой воровал, сука. ‘ейчас живет где-нибудь, обложенный
катастрофическим количеством бинтов.
   …го потом перевели флагманским бригады утонувших кораблей,  где кроме
всего  прочего  он  должен  был  еще  учитывать  крыс,  убиваемых личным
составом. ‘емьдесЯт пЯть крыс равнЯлось десЯти суткам отпуска.
   “ него в отпуске побывала всЯ бригада. Ћни месЯц подсовывали ему одну
и ту же крысу.
   ‹еха аккуратненько отмечал принесшего и  крысу в  специальном журнале
учета,  а потом она летела в иллюминатор. € тут начинались чудеса: крыса
не тонула,  она плавала по поверхности,  потому что матросики перед тем,
как потащить ее к ‹ехе, надували ее, вставив ей тростинку в задницу.
   Ћни ее вылавливали,  сушили феном и  снова тащили к ‹ехе,  а ночевала
она в  бригадном холодильнике вместе с колбасой длЯ комбрига,  а комбриг
потом жаловалсЯ на бурление и газоотделение.
   ‹еха что-то неладное почувствовал только тогда, когда крыса истлела у
него  на  руках,  после чего  он