пел Ћсман
выпрЯмить след,  как все совершенно растаЯло на  белой тропе,  а  на  черной
потом не оставалось ни вида, ни запаха.
     Њы махнули рукой на охоту и стали опушкой леса возвращатьсЯ домой.
     - Џосмотри в бинокль,  -  сказал Я товарищу,  - что это белеетсЯ там на
черном поле и так Ярко.
     - —ереп лошади, голова, - ответил он.
     џ взЯл у него бинокль и тоже увидел череп.
     - ’ам что-то еще белеет, - сказал товарищ, - смотри полевей.
     џ посмотрел туда,  и там,  тоже как череп,  Ярко-белый, лежал заЯц, и в
призматический бинокль можно даже было видеть на белом черные глазки. Ћн был
в отчаЯнном положении: лежать - это быть всем на виду, бежать - оставлЯть на
мЯгкой мокрой земле печатный след длЯ собаки.  Њы  прекратили его колебание:
поднЯли,  и  в  тот же момент Ћсман,  перевидев,  с  диким ревом пустилсЯ по
зрЯчему...


        ‘’ђ…Њ€’…‹њЌ›‰ ђ“‘ЂЉ

     Њы  пошли было на  белЯков,  но в  одной деревне нам сказали,  что этой
ночью у  них  волки разорвали собаку.  Њы  побоЯлись своих гончих пускать на
лесных зайцев и занЯлись русаками.  ‘коро мы увидели,  как один русак, желаЯ
забратьсЯ под кручу,  переходил ручей и провалилсЯ.  Ќо ‘оловей не побоЯлсЯ,
сам пошел по следу,  сам провалилсЯ, выбралсЯ, разобралсЯ в следах и вытурил
зайца.  Њы его ранили, но скорости этим на первых порах зайцу не убавили, он
помчалсЯ,  скрылсЯ на горизонте за холмами. ‘оловей и Џальма перевалили туда
и скоро вышли из слуха.
     €звестно, как полевой заЯц-русак бежит, - всю-то округу ославит, все-то
в деревнЯх его перевидЯт, всЯкий, у кого есть ружье, снимает его с гвоздика.
     - ‡аЯц, заЯц! - орут мальчишки без памЯти.
     € бегут за ним по деревне - кто с поленом, кто с камнем, кто с топором.
     ђедко заЯц достаетсЯ тому, кто его поднЯл.
     Ќаш раненый русак нессЯ из последних сил полЯми, оврагами, перелесками,
деревнЯми в  иной деревне прЯмо по улице мчитсЯ -  и за ним собаки.  Ћпытные
наши собаки не  скалывались и  на  дорогах,  зайцу наступал конец,  и  он  с
отчаЯньЯ ударилсЯ в  „убовицах в  Џахомов овин.  Љак  раз в  это времЯ Џахом
сидел  возле  огнЯ  и  подкладывал дрова.  ‚друг  какаЯ-то  сила  врываетсЯ,
какой-то забеглый черт с длинными ушами влетел и -  бах!  - прЯмо в огонь, и
так, что самого Џахома засыпало искрами и головешками.
     Ќе помнЯ себЯ,  выбежал из овина Џахом и видит и слышит,  как навстречу
ему рубом рубЯт собаки.  ’ут только он понЯл,  какой это черт влетел к нему,
и,  конечно, стал крыть нас, охотников, из души в душу. Ќо пороша была очень
глубокаЯ,  он понЯл, что мы далеко и нескоро придем. ‡айца нашего он отбил у
собак,  отнес в  избу  и  велел старухе спешить.  Џока  мы  добрались,  пока
разобрались в следах возле овина и,  наконец,  все понЯли,  заЯц у старухи в
чугунке,  поставленном на горЯчие угли,  поспел.  Џоблагодарили мы хозЯев за
угощение, они нас. ’ем и кончилась наша охота.


        ‘Њ…’‹€‚›‰ Ѓ…‹џЉ

     Џриехали мы в деревню на охоту по белым зайцам.  ‘ вечера ветер началсЯ
Ђгафон  ’имофеич  успокоил.  "‘нега  не  будет".  Џосле  того  началсЯ  снег
"Њаленький,  -  сказал Ђгафон,  -  перестанет". ‘нег пошел большой, загудела
метель "‚ам не помешает,  -  успокоил хозЯин, - в полночь перестанет, выйдут
зайцы, вам же легче будет найти их по коротким следам. ‚се, что ни делаетсЯ,
все к лучшему". “тром просыпаемсЯ - снег валом валит. Њы хозЯина к ответу, а
он нам рассказывает про одного попа в далекое, старое времЯ.
     ђассказывает Ђгафон,  что будто бы  тогда у  одного барина пала любимаЯ
лошадь.  Џришел поп и говорит: "Ќе горюй, все к лучшему". Ђ на другой день у
барина еще одна лошадь пала.  ЋпЯть тот же  поп говорит:  "Ќе горюй,  что ни
делаетсЯ на  свете,  все  к  лучшему".  ’ак терпел,  терпел барин и,  когда,
наконец,  десЯтаЯ лошадь пала, велит позвать попа: хочет отколотить, а может
быть,  и вовсе решить. Ђ было это в самое половодье, по пути к барину попади
поп в Яму с водой.  Џришлось вернутьсЯ назад, отогретьсЯ на печке. “тром же,
когда поп ЯвилсЯ, гнев у барина прошел, и поп рассказывает, как он вчера шел
к нему и в Яму попал.  "Ќу,  счастлив же твой бог,  - сказал барин, - что ты
вчера в Яму попал".  -  "‘частлив,  - ответил поп, - ведь Я же вам и говорил
постоЯнно, что ни делаетсЯ на свете, все к лучшему".
     - Љ чему ты нам рассказываешь все это? - спросили мы Ђгафона.
     - „а что вы на метель жалуетесь:  идите на охоту и  увидите,  что все к
лучшему.
     Њетель  вскоре перестала.  Ќо  ветер  продолжалсЯ.  Њы  все-таки  вышли
промЯтьсЯ.  €,  переходЯ поле,  говорили между собой, что вот, если случитсЯ
нам поднЯть белЯка и  был бы он вправду умный,  то стоило бы ему только одно
поле перебежать,  и  след за  ним  в  один миг  заметет,  и  собака сразу же
потерЯет.  Ќо  где ему догадатьсЯ:  будет вертетьсЯ в  лесу,  пока не убьем.
‚скоре мы вошли в лес.  ’рубач случайно наткнулсЯ на белЯка и погнал. ‚есело
нам стало:  нигде ни одного следа, и по свежему, нетронутому снегу бежит наш
белЯк,  как по книге.  "—то ни делаетсЯ, все к лучшему!" - весело сказали мы
друг другу и разбежались по кругу. € только стали на места, гон прекратилсЯ.
Џошли посмотреть, что такое. € оказалось, белЯк-то был действительно умный и
как будто услыхал наш разговор:  из  лесу он  выбежал в  поле,  и  следы его
перемело,  да так,  что и мы сами кругом поле обошли и нигде следа не нашли.
Џришли домой с пустыми руками и говорим Ђгафону:
     - Ќу, как это ты понимаешь?
     - ’ак и понимаю,  что тоже все к лучшему,  -  сказал Ђгафон,  -  зайчик
спассЯ,  а вот увидите,  сколько от него разведетсЯ к будущему году.  —то ни
делаетсЯ на свете, все к лучшему.


        Ћђ…‹

     ‚ерхами на  маленьких лошадках,  похожих на  диких куланов,  едем мы  к
пустынной горе Љарадаг ловить охотничьих орлов, беркутов.
     “  менЯ к  седлу привЯзана орлинаЯ сеть,  у  спутника моего •али в руке
приманка:  кровавое дымЯщеесЯ сердце только что  убитого нами горного барана
архара.
     ‚ долине горы Љарадаг мы ставим орлиную сеть так, чтобы в ее отверстие,
когда падает сверху камнем орел за добычей, свободно он мог бы залететь, но,
распустив крыльЯ,  осталсЯ  бы  в  сетке.  ‚нутри  этого  сетЯного шатра  мы
оставлЯем кровавое сердце и сами прЯчемсЯ в ближайшей пещере.
     „о  рассвета в  темной пещере знаменитый охотник на  беркутов •али  мне
рассказывает про орлов,  как они на охоте ловЯт зайцев, ломают спину лисицам
и,  если с малолетства приучать,  даже и волка останавливают. „о рассвета мы
шепотом беседуем про орлов и,  когда начинает светлеть и чернаЯ гора наверху
зацветает,  видим,  как  один орел делает круг над нашей долиной.  Џолет его
такой спокойный,  -  кажетсЯ,  это мальчики змей запустили и  где-то  держат
невидимую нам нить.  Ћн  сделал круг над нашей долиной и  скрылсЯ на вершине
горы:  конечно,  заметил добычу,  но сразу взЯть не решилсЯ.  ‚ерно,  он там
посоветовалсЯ со своими или проверил хозЯйство, обдумал, стоит ли рисковать.
‘  тревогой,  затаив дыхание,  ждем мы в своей пещере орлиного решениЯ и вот
видим, орел вылетает, делает еще круг, на мгновение как бы останавливаетсЯ в
воздухе над ловушкой и вдруг камнем падает на кровавое сердце архара,  и нам
в пещере слышен шум падающего орла.
     „а, он упал...
     Њы спешим к ловушке, он упал и запуталсЯ, но пока повадки своей орлиной
не  бросает:  клюв  открытый,  шипит,  сердито нахохлилсЯ,  запрокинул назад
голову, и глаза мечут черный огонь.
     Ќо  •али не обращает на это никакого вниманиЯ,  обертывает орла сеткой,
как  рыбу,   подвешивает  к   седлу,   и   по  блестЯщим  искоркам  осеннего
мороза-утренника мы возвращаемсЯ в аул с богатой добычей.
     Њы радость привозим в аул: не часто попадают в сетку орлы, и за хорошие
деньги можно сбыть его Њамырхану, любителю охоты с орлами. ’олько перед тем,
как продавать, конечно, нужно приручить орла и приучить к охоте.
     € вот как мы приручаем орла и приучаем его ловить зайцев,  ломать спины
лисицам и,  может  быть,  если  орел  окажетсЯ очень  хорош,  на  всем  ходу
останавливать волка.
     ‚  нашей юрте от стены к стене мы протЯгиваем бечеву,  посредине сажаем
орла,  привЯзываем его лапы к  бечеве,  надеваем на голову кожаную коронку и
закрываем  ею  глаза.   ‘лепой  и   привЯзанный  орел  сидит  на  веревочке,
балансируЯ, как акробат, а веревочку нарочно всегда шевелЯт и дергают, чтобы
ни  на  одну минуту орел не успокоилсЯ и  не пришел в  себЯ:  он должен себЯ
самого навсегда потерЯть и  свое  совершенно слить  с  волей своего хозЯина.
Ћрел должен сделатьсЯ таким же послушным, как собака - друг человека.
     ‚округ  юрты,  прислонившись спинами  к  подушкам,  сидЯт,  пьют  кумыс
киргизы-охотники,  и  среди них на самом почетном месте сидит и ест кувардак
из жеребенка самый главный любитель охоты,  наш почетный гость Њамырхан.  Ћн
глаз не сводит с орла,  и чуть только тот успокоитсЯ,  делает знак, и киргиз
дергает за веревочку.
     Ќаелись  охотники  баранины  и  жеребЯтины,  напились кумысу,  улеглись
спать,  но  и  тут нет покоЯ орлу:  кому надо бывает по своей нужде выйти из
юрты,  проходЯ,  непременно дернет за веревочку, и орел на пол-юрты взмахнет
крыльЯми;  кому забота на  душе и  надо проверить,  все ли  целы бараны,  не
крадутсЯ ли волки,  - тот, проходЯ мимо орла, непременно потрЯсет веревочку.
€  даже кто,  с боку на бок переваливаЯсь,  заметил в покое орла,  хлещет по
веревке нагайкой. ’ак проходит день, два; задерганный, слепой, голодный орел
еле-еле сидит, нахохлилсЯ, распустил перьЯ, вот-вот упадет и будет висеть на
веревке,  как  дохлаЯ курица.  ’огда  снимут с  глаз  его  кожаную коронку и
покажут -  только покажут!  - кусочек мЯса. Ђ потом опЯть ставЯт орла, и это
мЯсо   вываривают  и   дают   немного  поклевать  этого  белого  вываренного
бескровного мЯса.  Џродержат,  подергают еще  днЯ  два,  показывают свежего,
кровавого, теплого, дымЯщегосЯ мЯса и отпускают орла.
     ’еперь,  как пес,  плететсЯ орел за  мЯсом по юрте.  Њамырхан довольный
улыбаетсЯ,  смеютсЯ охотники,  маленькие дети подхлестывают орла прутиком, и
даже собаки удивленно и  нерешительно смотрЯт,  не  знают,  что  делать:  по
перьЯм - орел, хватать бы его, а ведет себЯ, как собака - друг человека.
     - Ља! - кричит киргиз. - Ља!
     Ћрел плететсЯ себе. € над царем птиц все покатываютсЯ.
     Њамырхану очень понравилась птица. Ћн сам хочет испытать орла на охоте,
садитсЯ на конЯ, показывает орлу кусочек мЯса.
     - Ља!
     Ћрел садитсЯ к нему на перчатку.
     Њы едем охотитьсЯ туда,  где много водитсЯ зайцев,  -  к пустынной горе
Љарадаг. ‚от загонщики и выгнали зайца, кричат:
     - ЉуЯн!
     ‡аЯц бежит по той самой долине, где мы поймали орла. Њамырхан снимает с
глаз орла коронку,  отвЯзывает цепь и пускает.  ‚злетает орел над долиной, с
шумом,  как камень,  бросаетсЯ,  -  вонзил в  зайца когти,  пригвоздил его к
земле.  ‚от клевать бы, клевать и что еще проще: взмахнуть крыльЯми и унести
зайца на вершину горы Љарадаг.  €,  может быть, он уже и подумывает об этом,
алаЯ горЯчаЯ кровь бежит у него из-под лап, в глазах опЯть загораетсЯ черный
огонь, крыльЯ раскрыты...
     Њгновенье еще,  и  он улетел бы в  горы к родным и был бы свободен,  и,
наученный, никогда бы больше не попадалсЯ в человеческую ловушку, но как раз
в это мгновенье Њамырхан крикнул:
     - Ља!
     € показал вынутый из-за голенища припасенный в ауле кусочек мЯса.
     € этот полувысохший,  пропитанный потом и дегтем кусочек имеет какую-то
силу над могучим орлом:  он  забывает и  горы свои,  и  семью свою,  и  свою
богатую,  еще теплую добычу,  летит к седлу Њамырхана, позволЯет надеть себе
коронку на  глаза,  застегнуть цепь.  Њагический кусочек мЯса Њамырхан опЯть
прЯчет за голенище и спокойно берет себе зайца.
     ’ак приучают орлов.


        Њ…„‚…„€


        1

     ’игрик облаЯл берлогу в одном из самых медвежьих углов бывшей Ћлонецкой
губернии,  в  Љаргопольском уезде,  в  тринадцатом квартале  Ќименской дачи,
недалеко  от  села  ‡авондошье.  Џавел  ‚асильевич  ѓригорьев,  крестьЯнин и
полупромышленник, легким свистом отозвал ’игрика, продвинулсЯ на лыжах очень
осторожно,  в  чаще и  на  полЯнке с  очень редкими тонкими елками привычным
глазом под выворотнем,  защищающим лежку медведЯ от северного ветра, заметил
довольно  большое,  величиной в  хороший  блин,  чело  берлоги.  ‡накомый  с
повадкой медведей и, как северный житель, спокойный характером, Џавел, чтобы
совершенно уверитьсЯ,  прошел возле самой берлоги:  зверь не  встанет,  если
проходить не задерживаЯсь.  ѓлаз не обманул его.  Џродушина в  снегу была от
теплого дыханиЯ.  ‡верь был у себЯ. Џосле того охотник обошел берлогу, времЯ
от  времени отмечаЯ эту свою лыжницу чирканьем пальцем по  снегу.  Џо  этому
кругу он будет времЯ от времени проверЯть,  не подшумел ли кто-нибудь зверЯ,
нет ли на нем выходных медвежьих следов.  Ђ  чтобы сбить охотников за чужими
берлогами и озорников, рЯдом с замеченным он сделал несколько ложных кругов.
     —ерез  несколько дней  после  этого  событиЯ ’игрик  облаЯл  и  второго
медведЯ в  семнадцатом квартале той же  Ќименской дачи.  ‚  этот раз полЯнка
была  сзади  выворотнЯ,  защищающего лежку от  северного ветра,  зверь лежал
головой на восток, глЯдел на свою пЯту и частый ельник. Ћкладчик продвигалсЯ
из этого крепкого места и чуть не наехал на открыто лежащего зверЯ.  ‚ самый
последний миг он сделал отворот и  прошел,  не взбудив,  всего в трех шагах.
‘лучилось вскоре во  времЯ проверки круга недалеко он нашел вторую покинутую
лежку того же  самого зверЯ и  по размеру ее догадалсЯ,  что зверь был очень
большой.   ‚от  эта  догадка  и  сделала,   что  обе  берлоги  достались  не
вологодским,  не архангельским,  а  нашим московским охотникам.  ‚ологодские
давали по пЯтьдесЯт рублей за берлогу.  Џавел просил по девЯть рублей за пуд
битого медведЯ,  рассчитываЯ на большого,  или по шестьдесЯт за берлогу.  ‚о
времЯ этих переговоров Џавел на счастье послал письмо в наш Њосковский союз.
     ќта волна медвежьего запаха,  попавшаЯ сначала в  нос ’игрика,  потом в
охотничье сознание Џавла ѓригорьевича в ‡авондошье,  охотникам в ‚ологду,  в
Њоскву, очень возможно, не дошла бы до менЯ в ‡агорск, если бы Я не устал от
беготни по своим делам в  Њоскве,  где бываю всегда обыденкой.  Њне осталось
заглЯнуть в "Ћгонек",  но редакциЯ была на ‘трастном,  а Я был на Ќикольской
вблизи  "Њосковского охотника".  џ  решил  завернуть  в  охотничью чайную  и
отдохнуть.  —удесный мир  длЯ отдыха в  этой чайной комнате,  где собираютсЯ
охотники и часами мирно беседуют:  старые о былом,  молодые о будущем. € нет
такого  места  на  земле,  где  бы  так  дорожили  писателем,  добросовестно
изображающим охоту и  природу.  Ќо  кто знает,  не  будь их охотничьи сердца
целиком занЯты сменой Явлений в  любимой природе,  быть может,  они бы стали
самыми  восторженными читателЯми общей  литературы.  ђаз  одному  пожилому Я
рассказал о  ѓоголе  и  подарил книги.  ѓоголь  открыл ему  целый  мир.  Љак
счастлив был этот человек, до сих пор не слыхавший о ѓоголе, как Я завидовал
ему.  Ќо  вот пришло времЯ тому же  старику мне позавидовать:  Я,  всю жизнь
занимавшийсЯ охотой, ни разу не бывал на медвежьей берлоге!
     - „а как же это вы? - спросил менЯ старик, до крайности удивленный.
     €  вот тут-то Я познакомилсЯ с первым письмом окладчика Џавла и обещал,
если все сладитсЯ,  ехать. ’ак медвежьЯ волна, причуЯннаЯ ’игриком, дошла до
менЯ.
     Ћтдохнув в чайной, Я отправилсЯ в "Ћгонек" и между прочим проболталсЯ в
беседе  с  редактором  о  предстоЯщей  медвежьей  охоте.   €звестно,   какое
преувеличенное    изобразительное    значение    придают     фотографии    в
иллюстрированных журналах. Џыл редактора передалсЯ и мне, Я обещал ему, если
поеду, взЯть с собой и фотографа.
     - …сли  убьете  медведЯ,  -  сказал  редактор,  -  решусь на  обложку и
разворот.
     џ  не понимал,  он поЯснил:  на обложке буду Я  с  медведем и  на обеих
развернутых страницах журнала фотографии будут только медвежьи.
     - Ѓудьте уверены,  - сказал он еще раз, прощаЯсь со мной, - у вас будет
обложка и разворот.
     Ќевозможно  автору  божитьсЯ  в  правде  написанного:  все  эти  клЯтвы
читателЯми  принимаютсЯ,  как  изобразительный прием.  Ќо  Я  клЯнусь  всеми
человеческими клЯтвами,  что не о себе Я думал,  когда в ответ на присланную
мне через несколько дней телеграмму о  благополучном продвижении переписки с
окладчиком просил телефонировать в "Ћгонек" о фотографе. Њне просто хотелось
сделать удовольствие охотникам,  знаЯ,  как они любЯт сниматьсЯ с  ружьЯми и
убитыми зверЯми.  Љто  не  видал таких фотографий!  Ќо  оказалось,  медвежьи
охотники -  люди совсем иного закала:  им  важно добыть медведЯ,  а  не свое
изображение лишний человек, особенно фотограф, длЯ них только горе. Ћни были
в  отчаЯнии и лишь из уважениЯ ко мне позволили.  ’олько в самом конце охоты
мы понЯли требованиЯ фотографа и убедились, что он был вовсе не трус, но как
было понЯть это вначале, если в первых словах фотограф спросил, можно ли ему
на охоте пользоватьсЯ лестницей и  где достать спецодежду,  в  которой легко
бегать.  ‚  чайной до  вечера был хохот,  и  медвежьи охотники успокоились в
решительный момент фотограф не будет мешать и убежит.
     ‚скоре после  того  окладчик в  последнем письме неЯсно просил за  одну
берлогу шестьдесЯт рублей,  а  за  другую по весу убитого зверЯ.  Ќа неЯсное
письмо  был  дан  неЯсный телеграфный ответ,  но  с  точным обозначением днЯ
приезда.  „ело было покончено, медведи остались за московскими охотниками, а
окладчик  стал  проверЯть  круги,  каждый  раз  прибавлЯЯ  к  этим  окладам,
отмеченным чирканьем пальцев по снегу, и лыжные.


        2

     Ћдни говорЯт,  будто первое впечатление всегда обманчиво,  и  проверЯют
его до тех пор,  пока не сотрут все его краски.  „ругие,  напротив,  целиком
отдаютсЯ первым впечатлениЯм,  уверенные,  что сохраненные краски его значат
длЯ познаниЯ мира во всЯком случае не меньше,  чем твердые,  верные факты. џ
лично верно могу говорить только о  том,  что впервые увидел сам и удивилсЯ.
Џочему никогда Я  от зверей в  зоопарке не получал таких впечатлений,  чтобы
они  заставлЯли сами своей внутренней силой делитьсЯ с  другими?  Љак бы  ни
было в зверинце искусно построено,  непременно Я схвачу какую-нибудь мелочь,
все разгадаю,  пойму,  тут зверь сам не свой.  € если бы в настоЯщем лесу на
одно  лишь  мгновенье мне  удалось увидеть медведЯ,  просто  по  своему делу
переходЯщего полЯну,  мне кажетсЯ,  в  это мгновение знал бы Я о нем больше,
чем если бы целыми днЯми разглЯдывал его в зоопарке, снующего взад и вперед,
или на улице,  заключенного в  цепи.  „умаетсЯ даже,  если бы пришлось убить
медведЯ в  условиЯх нашей Њосковской губернии,  это бы  мне ничего не  дало;
изредка к  нам заходЯт и  ложатсЯ медведи,  но это уже пережиток,  -  у  нас
медведь по ошибке,  он уже тут не у себЯ.  Ќо теперь Я бросаю все свои дела,
чтобы  поделитьсЯ восторгом от  Яркой весны света в  таежных северных лесах,
где в  это времЯ рожают медведицы и  в  ожидании скорого тепла лежат в своем
полусне старые и молодые медведи. Џеред моими глазами теперь северные худые,
но сильные стволами высокие ели,  на буреломных торчках подушечки, сложенные
из   бесчисленного  множества  слетавших  за   зиму   снежинок,   совершенно
занесенные,   обращенные  в   самые   фантастические  белые   статуи   кусты
можжевельников.  ‘колько про себЯ срисовал Я  снежных фигур:  тут был чудной
старичок вроде фавна с рогами, и очень грустное лицо милой женщины, изЯщной,
но с тЯжелым мешком за спиной -  кого-кого не было в засыпанном снегом диком
лесу!  џ  все узнавал,  называл и,  если бы  сто верст ехать,  не уставал бы
читать  фантастическую лесную зимнюю повесть.  €  особенно удивительно,  что
когда пришлось ехать обратно,  то  многих Я  опЯть узнавал и  догадывалсЯ по
ним,  насколько мы  приблизились к  дому.  Ќо самый как будто фантастический
образ и  в  то же времЯ самый реальный,  по которому Я чувствую себЯ самого,
свою  кровь,  свое  сердце и  ум,  это  темнобураЯ голова из-под  выворотнЯ,
занесенного снегом.  Ћна вырастала,  как на восходе луна или солнце,  из-под
земли так же медленно и неуклонно и неизбежно,  а Я стоЯл в нескольких шагах
от нее и целилсЯ.
     ЏолнаЯ луна ‚енера в кулак, ЃольшаЯ Њедведица, все небо со всеми своими
звездами так освещали снега,  что мы различали следы не только лисиц, зайцев
и  белок,  но даже цепочки белых куропаток и  тетеревов.  ’ак мы проехали от
станции весело семь верст до села ‡авондошье.  ‚ двух комнатах Џавла на полу
спало все бесчисленное семейство.  ’игрик,  не стеснЯЯсь,  ходил по старым и
малым.  ’опор  висел  в  воздухе.  ‚се  быстро пришло в  движение,  когда мы
постучались.  ‘пЯщих  ребЯт  перекинули в  другую комнату,  расчистили стол,
возник самовар.
     ‘   этого   разу   начала   обозначатьсЯ  пропасть,   разделЯющаЯ  нас,
безрассудно,  бесцельно подступающих к  опасным переживаниЯм,  от  человека,
который  хочет  это  снимать и  показывать.  Ќаши  разговоры были  фотографу
скучными спецразговорами,  а,  как оказалось потом,  от  их  направлениЯ при
охоте на второго медведЯ зависела жизнь...
     “ менЯ не было штуцера,  Я легкомысленно,  по незнанию этой охоты, взЯл
свою  легонькую  гладкоствольную  двадцатку*  с  жаканами**.  Џо  книгам  Я,
конечно,  знал,  что выходить на медведЯ с жаканами из двадцатки рискованно.
Њне так представлЯлось дома,  что главным действующим лицом Я не буду и пущу
свои пули только, если случитсЯ с другими несчастье. ‚се оказалось по-иному.
џ был хозЯин одной берлоги, хозЯином другой был стендовый стрелок, бухгалтер
союза, чех родом. Њне случилось назвать его нечаЯнно греком, и да простит он
менЯ -  так и  буду в  шутку называть его ѓрек.  Ћн  был такой же новичок на
берлоге,  как и Я,  но вооруженный штуцером самого большого калибра.  ’ретий
охотник,  старый  медвежатник,  ехал  только  распорЯдителем,  защитником  и
учителем. Њы сразу стали называть его Љрестным.
     ______________
     * „вадцатка - облегченное ружье двадцатого калибра.
     ** †акан - пулЯ длЯ стрельбы из дробового ружьЯ.

     - џ бы не вышел на берлогу с двадцаткой, - сказал он, - но мы будем вас
защищать, выходите.
     ЋтказатьсЯ значило прослыть трусом.  Љонечно,  и  с  жаканом можно  при
счастьи отлично убить,  но...  ‚сЯкое  времЯ  имеет  свою  технику и  своего
артиста.  Ѓудь теперь господствующим орудием борьбы с медведЯми рогатина и Я
на высоте искусства с ней обращатьсЯ,  то это было бы совершенно не странно:
гибнут  неискусные,   артисты  гибнут  случайно.   ’еперь  времЯ  штуцера  с
экспрессными,  разрушительными пулЯми,  а  с  жаканом идут кустари,  Я  не в
эпохе,  Я не первый -  вот что обидно: не первый со штуцером, не последний с
рогатиной - середка наполовине.
     - ЌельзЯ ли,  -  сказал Я,  -  посмотреть охоту на  первого,  а  самому
выходить на второго?
     - Њожно,  -  ответил Љрестный,  -  но,  может быть,  второго не  будет,
подшумим и уйдет,  кто же будет описывать нашу охоту?  € потом, какой же это
материал: если быть только свидетелем, вам самому будет обидно.
     џ  согласилсЯ.  Љрестный предложил ѓреку отдать мне  без  жребиЯ первый
выстрел  на  первой  берлоге.  Џревосходный товарищ  без  колебаниЯ  ответил
согласием.
     Њы  спали всего два-три часа.  ‚еликий дипломат и  политик в  медвежьих
делах,  наш Љрестный только в самый последний момент, когда все было собрано
и уже лошади готовы,  приступил к объЯснению неЯсного договора с окладчиком:
мы  даем или по  шестьдесЯт рублей за берлогу,  или по девЯть рублей с  пуда
убитого; в случае же мы упускаем медведЯ, платим шестьдесЯт.
     Џавел крепко задумалсЯ о шкуре неубитого медведЯ.  € когда, наконец, он
сказал твердо "все на  вес",  Љрестный очень обрадовалсЯ,  это значило,  что
медведи были не шуточные.
     Џеред самым отъездом Џавел потребовал от нас четвертую подводу.
     - „лЯ кого?
     Џавел внимательно посмотрел на Љрестного,  и тот понЯл и велел поскорее
подводу  найти.  ‚слух  сказать  было  нельзЯ:  подвода  была  длЯ  будущего
покойного медведЯ, в которого стрелЯть буду Я.
     Џотом фотограф стал требовать лестницу и так настойчиво, что мы наконец
понЯли:  она  ему  была  нужна.  ‹естница скоро  Явилась вместе с  четвертой
подводой. Ќа долю фотографа выпало великое счастье.
     ђедко Я  видел такое сиЯние днЯ  весны света.  ’аежный лес был пронизан
золотыми  лучами,   везде  следы  рыси,  лисиц,  зайцев,  белок,  куропаток,
тетеревов,  глухарей. ѓлаза разбегались. € как особенно невыразимо прекрасно
пахло снегом на солнце!
     Ќе  дорога,  а  след чьих-то саней в  глубоком снегу.  ‘ани наши и  без
разводов постоЯнно застревали между деревьЯми.  ‡адетые дугой нависшие глыбы
снега рушились на голову.  ”отограф перед каждой аркой кричал нам сзади.  Њы
останавливались. Ћн снимал, а Љрестный потихоньку ворчал:
     - ЋпЯть представление.
     ‹ес был очень серьезный.  Ќи  одной дорожки,  ни одной тропинки и  если
лыжница - то было всем нашим возчикам хорошо известно, кто, куда и зачем тут
прошел.  ’ак мало-помалу Явилась и наша лыжница, все перед ней остановились:
это был след окладчика к первой берлоге.  Њы встали,  скинули тулупы в сани,
наладили лыжи. Љрестный и ѓрек привели в готовность свои штуцера. џ вынул из
футлЯра щегольское бекасиное ружье, сердце мое тут екнуло: с таким ружьем на
медведЯ, и выстрел мой непременно.
     Њаэстро распорЯжаетсЯ:
     - Џоверните голову к солнцу, лица не видно, сдвиньте шапку.
     Љрестный шепнул мне:
     - Ќа него никакого вниманиЯ,  идемте за окладчиком.  Ђ  Я  запрещу всем
говорить.
     €счезла всЯ красота сиЯющего лазурью и  золотом северного леса.  Ќе  до
того!  Њысль только,  чтобы не  задеть лыжей сучка,  отлетающего на морозе с
треском.  ‚ерста показалась за десЯть. € вот, наконец, мы перешли магический
круг оклада. Џавел, не останавливаЯсь, рукой и бородой показывает на север в
чащу.  ’ам спит медведь. Њожет быть, от него теперь мы в нескольких десЯтках
шагов,  и цель наша обойти чащу и на чистом месте оказатьсЯ против чела. ‚от
когда как  самое желанное стала мечта,  что в  последний момент все сложитсЯ
как-нибудь так,  что сегоднЯ Я не буду стрелЯть и только посмотрю, а завтра,
конечно,  с  радостью...  ‚ернулись мучительные минуты далеких гимназических
времен,  когда вынимаешь билет на экзамене, а из головы все вылетело, ничего
не  помнишь и  совершенно серьезно,  по-настоЯщему молишьсЯ:  да минует менЯ
чаша  сиЯ...  …ще  мне  было  теперь все,  как  ответ на  свои  бесчисленные
охотничьи рассказы,  что  если вдруг окажетсЯ,  Я  только бумажный охотник и
держусь на обмане.  „а еще и так выходило,  -  если Я обман как охотник,  то
непременно обман как писатель.
     ‚от показалась полЯна с редкими елками. Ћкладчик остановилсЯ и показал.
     „ело его кончено.
     ’еперь,  если зверь выскочит и уйдет, Я плачу ему за берлогу. Ћн достиг
своего.  џ  выступаю.  Ћн отходит назад.  џ продвигаюсь,  куда мне показано.
Љрестный слева менЯ обгонЯет ѓрек справа.  ‚переди группа елочек, между ними
виднеетсЯ выворотень,  под ним в сугробе темнеет дырка величиною в шапку,  и
это значит чело.
     ‚друг  забота:  начинают зЯбнуть пальцы  от  нечаЯнного прикосновениЯ к
стали стволов, и погреть невозможно, каждое мгновенье зверь может выскочить.
‚  двадцати шагах  короткое совещание шепотом:  ѓрек  идет  вправо  в  обход
берлоги,  на  случай если  у  медведЯ есть выход назад.  Љрестный становитсЯ
влево, стрелЯет, если Я промахнусь или задену и раненый броситсЯ в атаку.
     ‚от  Я  теперь один против чела.  ’ребуетсЯ сойти с  лыж и  обмЯть себе
место.  Џогружаюсь в  снег выше поЯса.  —ело берлоги исчезло.  Љак же теперь
быть?  Ћб этом нигде не написано, и никто мне об этом не говорил. џ в плену.
Њедведь сейчас уйдет,  и  Я  его  не  увижу.  Ђ  Љрестный устроилсЯ высоко и
шепотом велит мне продвигатьсЯ до елочек.  Љак так,  елочки же в семи-восьми
шагах от чела! Ќо Я слушаюсь и лезу туда. ‚от миновал их. ѓлЯжу на старшего.
Ћн кивнул головой. Ќога сама обминает снег, выходит ступенька, потом другаЯ,
третьЯ,  показываетсЯ близко чело и то рыжеватое,  что издали очень смущало,
теперь  уже  не  медведь,  а  внутреннЯЯ сторона  выворотнЯ.  џ  утвердилсЯ,
свободен. Љто менЯ научил?
     —то там делалось сзади,  Я не знал и вовсе даже забыл о фотографе и его
лестнице.  ‚се событиЯ впереди,  и  они совершаютсЯ и беспрерывно нарастают.
ѓрек растерЯлсЯ и не понимает задачи беречь зад берлоги. Љрестный выходит из
себЯ,  покрываетсЯ белыми и красными пЯтнами.  Њашет руками,  громко шепчет.
ѓрек понЯл, подалсЯ и вот...
     Љак Ясно теперь мне и  понЯтно,  что борьба в себе свободного,  гордого
человека с трусом необходима, без труса нет испытаниЯ.
     “говаривать себЯ  так  же  невозможно,  как  остановить сердце,  а  оно
колотитсЯ все сильней и сильней.  ЉажетсЯ, немного еще, и оно разорветсЯ, но
вдруг черта,  за которой нет больше борьбы,  и трус исчезает: все кончено, Я
механизм, работающий с точностью стальной пружины в часах.
     ’акой чертой было Ясное и довольно громкое слово Љрестного:
     - ‹езет!
     —то-то  зашевелилось  на  рыжем.   џ  ждал,  и  мушка  стоЯла  на  этом
неколебимо.  ‘тали показыватьсЯ и  нарастать медлительно,  верно и неизбежно
уши,  такие же,  как в зоопарке,  и линиЯ шерсточки между ушами, а мне нужна
линиЯ между глазами,  и  до этого,  если так будет расти,  очень долго.  ‚се
было, как если смотреть на восход луны и метитьсЯ мушкой.
     Ќеужели всему этому огромному и спокойному времени мерой была одна наша
секунда?  Љогда  в  промежуток  этого  необыкновенного  времени  сзади  менЯ
послышалсЯ голос,  мне казалось,  это было из какого-то давно забытого мира,
где крошечные люди кишат,  как в  муравейнике.  Ђ  это был голос фотографа с
лестницы Љрестному:
     - ‘таньте немного левее!
     Ќеобыкновенно было, что воспитанный и утонченно-вежливый Љрестный чисто
по-мужицки ответил:
     - Џоди к чертовой матери!
     Љак  раз  в  это  времЯ  и  показалась нужнаЯ долгожданнаЯ линиЯ  между
глазами,  такаЯ же,  как в зоопарке. ‘ердце мое остановилось при задержанном
дыхании,  весь ум,  волЯ, чувства, всЯ душа моЯ перешла в указательный палец
на спуске, и он сам, как тигр, сделал свое роковое движение.
     ‚ероЯтно,  это было в момент,  когда медведь, медленно развертываЯсь от
спЯчки,  устанавливаетсЯ  длЯ  своего  быстрого  прыжка  из  берлоги.  Џосле
выстрела он показалсЯ мне весь с лапами,  брюхом, запрокинулсЯ назад и уехал
в берлогу.
     ‚се кончилось,  и зима вдруг процвела. Љак тепло и прекрасно! Ѓывает ли
на свете такое чудесное лето?
     ЊедведЯ выволокли.  Ћн  был  не  очень большой.  Ќо  не  все ли  равно?
Љрестный обнимает и  поздравлЯет с  первой берлогой.  ѓрек подходит сиЯющий.
Љрестный просит прощениЯ у фотографа. Ћн оказалсЯ мужественным совсем около,
сзади менЯ безоружный стоЯл на лестнице. Њы все теперь хотим ему услужить. €
он пользуетсЯ.  Џовертывает нас направо,  налево,  то заставит согнутьсЯ, то
прицелитьсЯ.  Њнет нас, как разогретый податливый воск, и мы все ничего. …му
остаетсЯ снЯть отдельно берлогу,  а  длЯ этого ему надо срубить одну елочку.
Љак! ’у самую елочку, из-за которой медведь, может быть, и выбрал себе место
под  этим выворотнем!  ’у  самую елочку,  что  маЯчила мне,  когда Я  к  ней
приближалсЯ в  глубоком снегу и  совершалсЯ суд надо мной -  быть мне дальше
охотником или не быть!
     - Ќе надо! - сказали мы все.
     € не дали рубить эту елочку.


        3

     „о  самой  ночи  мы  разбирали  сражение  с  медведем,  занЯвшее  всего
несколько секунд,  и после целого днЯ,  проведенного на морозе, не хотелось,
как  обыкновенно  на  зимних  охотах,   выпить.   ’ак  во  всей  очевидности
открывалось происхождение потребности пить  вино из  необходимости иллюзии в
жизни,  не удовлетворЯющей всего человека.  ‚есело было мне встать на другой
день  спозаранку,  будить товарищей и  слушать за  чаем рассказ окладчика об
этом втором,  по его убеждению,  огромном медведе. Љак ему не знать, если он
прошел от  него всего только в  трех шагах и  видел своими глазами:  медведь
открыто лежал между двумЯ елками,  с севера защищенный выворотнем. Ќо не то,
что медведь большой и  открыто лежит,  веселило менЯ,  а  что Я  отделалсЯ и
сегоднЯ могу быть спокойным свидетелем и наблюдателем. џ поддразнивал ѓрека:
     - Џосмотрим, как-то вы, молодой человек!
     Ќа  эти  слова  Љрестный только  улыбалсЯ.  Ћн  десЯтки  раз  бывал  на
берлогах,  и  еще ни разу не было,  чтобы два случаЯ одинаково складывались:
всегда выходило по-разному, и очень часто предназначенный длЯ последней роли
на охоте занимал первое место.  Ѓыли такие слова,  Я хорошо их запомнил,  но
когда  мы  приехали на  место и  стали зарЯжать ружьЯ,  все  улетело.  —исто
юношеские желаниЯ владели мной.  џ  представлЯл себе,  что  ѓрек,  такой  же
неопытный,  как и Я,  не сумеет нанести медведю убойную, поражающую на месте
рану.  Ћгромный медведь сбрасывает охотника в  снег  и  сидит на  нем.  Ђ  Я
подхожу и  всаживаю зверю два  жакана между глазами.  џ  заговариваю себЯ не
стрелЯть и беречь свои зарЯды длЯ страшного случаЯ.
     Њы теперь продвигаемсЯ на лыжах в новом порЯдке:  впереди, как и вчера,
конечно,  окладчик,  за ним ѓрек, хозЯин берлоги, потом Љрестный, а вслед за
мной мальчики Џавла несут:  один лестницу длЯ фотографа,  другой веревку длЯ
будущего нашего  медведЯ.  ‘егоднЯ,  не  стесненный тЯжкой  обЯзанностью,  Я
заметил на одной мачтовой ели,  на самой вершине,  обыкновенные еловые шишки
светились в лучах Яркого солнца,  как золотые шары,  и над ними на последнем
пальце ели во всей красе лазури весны света какаЯ-то птичка сидела.  Ђ следы
в  этой глуши только рысьи:  медведь и рысь,  это как-то вместе выходит,  и,
очень возможно, звери эти сознательно ищут друг друга...
     ‚друг  окладчик  сделал  знак   всем  остановитьсЯ.   ‹ицо  его   очень
встревожено.
     Ќе ушел ли медведь?
     ‘крываетсЯ в чаще и поЯвлЯетсЯ.  ЏродвигаемсЯ дальше, но неуверенно. Ћт
одного к  другому слух  добежал до  менЯ:  окладчик круг потерЯл.  ‚ероЯтно,
поземок замел его чирканьЯ пальцами по снегу,  и  теперь среди ложных кругов
он не может найти свой настоЯщий оклад. Ќам казалось, до медведЯ еще далеко.
ђужьЯ были замкнуты предохранителЯми,  но мы все ошиблись,  окладчик потерЯл
не круг, а берлогу, мы же были в кругу.
     €з частого ельника мы продвинулись к полЯне.  ‚ышел Џавел, за ним вышел
ѓрек  и  потом Љрестный,  все  они  трое  в  нескольких шагах друг от  друга
двигались уже на полЯне.  Њне оставалось пройти в трех шагах от двух стоЯщих
рЯдом значительных елок.  џ  даже заметил сзади них стену выворотнЯ,  мне бы
только опустить глаза  чуть-чуть  пониже,  и  Я  увидал бы...  Ќо  все  трое
охотников прошли,  никто  почему-то  не  опустил глаза вниз.  €  мы  все  бы
непременно прошли.
     Ќа полЯне стоЯло сухое желтое дерево без вершины. ЏоследнЯЯ моЯ мысль в
обыкновенном моем  состоЯнии была:  "Љак  странно,  что  окладчик  по  этому
сухому, такому заметному дереву не может узнать свой круг". € как раз в этот
самый момент Џавел узнал и сделал знак нам остановитьсЯ. Њы понЯли, - это он
свой круг узнал,  а  он  искал берлогу;  вероЯтно,  думал,  что все мы давно
готовы,  и вдруг, узнав точно место берлоги, показал на менЯ. Ќастолько было
неважно нам,  что Џавел узнал свой круг,  что Љрестный даже и не обернулсЯ и
не посмотрел в мою сторону.  џ же,  увидав знаки Џавла,  остановилсЯ. €дущий
вслед за мной мальчик с  лестницей принужден был тоже остановитьсЯ.  € в тот
момент, как мы остановились, Я услыхал сзади себЯ тревожный шепот мальчика с
лестницей:
     - „Яденька, дЯденька!..
     Њы потом смерили тот выворотень ровно в трех шагах от менЯ.
     џ услышал рев где-то под собой в снегу.  ђев этот был взрывами два раза
и  выражал собою то самое,  что Я  видел вчера своими глазами,  когда внутри
темной дырки под выворотнем что-то  зашевелилось и  медленно стало принимать
форму лесной головы.  џ сбросилсЯ с лыж и утонул. Ќо ружье мгновенно стало к
плечу,  и глаз мой увидел не открыто, а с планки ружьЯ через мушку не совсем
то,  что видЯт открыто глазами.  Ѓыло очень отчетливо в голове: "‘овершаетсЯ
то же самое,  что и вчера, все очень знакомо, действуй так же, как и вчера".
€  началось то  самое медленное времЯ нарастает,  нарастает...  ‚от знакомаЯ
полоска между  ушами  с  шерстью становитсЯ все  шире,  шире,  сейчас должны
показатьсЯ маленькие глаза, и тогда, конечно, прекрасно выйдет, как и вчера:
сегоднЯ мушка моЯ еще тверже, нет на земле такой стали, чтобы держала ее так
же твердо,  как моЯ рука.  €  вдруг полоска лба становитсЯ не шире,  а  уже,
уходит назад,  показываетсЯ нос  и  обнажаетсЯ очень широкое горло.  Љак  же
быть?  џ этого не знал,  об этом никто не сказал,  куда мне стрелЯть,  горло
такое огромное.  ‚ерней всего нужно разделить пополам и  целить в  середину.
’акой  выстрел  часто  бывает,  когда  нет  времени разобратьсЯ,  и  охотник
спускает курок с нелепою мыслью в последний момент:  "Ѓудь,  что будет". Њой
указательный палец в  этот раз не собрал всего менЯ и как-то не сам по себе,
а по моему неЯсному велению "будь, что будет" сделал движение.


        4

     Њне  казалось,  все  происходило на  очень  большом  пространстве,  что
стрелки были  далеко от  менЯ,  но  потом с  точностью,  проверЯЯ долго друг
друга,  установили: Љрестный стоЯл в четырех шагах от менЯ, ѓрек от него был
в шести или семи. Ќо если так близко было, то почему Љрестный не выстрелил в
висок медведю,  когда он поднималсЯ почти возле менЯ? Ћн же лучше всех знал,
что на широкой шее только случайно можно угадать место позвонка и что,  если
бы  угадать,  жакан  из  двадцатки,  затронув отростки,  может не  разрушить
основного хребта,  что одного только конвульсивного движениЯ лапы смертельно
раненного зверЯ довольно, чтобы снести мне череп. ѓибель моЯ была неизбежна,
и Љрестный не выстрелил. Љак это понЯть?
     ‚от в этом-то и есть самое удивительное при охоте на опасного зверЯ:  в
такие моменты времЯ бывает совершенно не  то  механическое,  по  которому мы
заводим часы и  ходим на  службу.  ќто времЯ было живое.  Љто в  жизни своей
любил  и  боролсЯ,  сразу поймет менЯ.  Љто  ухитрЯлсЯ трезво и  с  расчетом
прожить, пусть залпом выпьет чайный стакан коньЯку, и тогда, очень возможно,
он  тоже  приблизитсЯ к  пониманию  этого  времени.  Ћказалось из  расспроса
мальчика с лестницей длЯ фотографа,  он заметил медведЯ по движению лапы под
выворотнем, одна из лап, прикрывавших глаза медведЯ в спЯчке, стала медленно
отодвигатьсЯ,  и тут он сказал свое:  "дЯденька, дЯденька!" € потом все это:
как зверь лез из берлоги,  вырос больше менЯ,  утонувшего в  снегу,  обнажил
свое горло,  вместе с  тем последовательный рЯд мыслей и  действий вплоть до
нажима указательного пальца на спуск, - всего этого времени было мало, чтобы
Љрестному обернутьсЯ назад на  рев  зверЯ и  утвердить на  лыжах позицию длЯ
выстрела.  ѓрек все видел,  но от него прЯмо за медведем показались возчики,
они издали по любопытству крались за нами и тут как раз подошли ѓрек, увидев
людей против мушки, на мгновенье смутилсЯ.
     €   потом,   какое   же   ничтожное  времЯ   нужно,   чтобы   подвинуть
предохранитель,  но когда Я  нажал на спуск,  и выстрела в ревущего зверЯ не
последовало,  и Я сделал одно движение глазами на предохранитель, передвинул
пуговку на  огонь и  опЯть хотел прицелитьсЯ,  широкий зад зверЯ,  удалЯЯсь,
мелькал в частом ельнике.  Ќаудачу,  не считаЯсь с деревьЯми, Я послал туда,
как в бекаса на вскидку,  свои два жакана.  ‚ этом частом ельнике со стороны
ѓрека,  стоЯвшего  лицом  к  левому  боку  уходЯщего зверЯ,  наверное,  была
какаЯ-нибудь проредь, отличный стрелок воспользовалсЯ мгновением и выстрелил
тоже два раза.  Њне было видно - зверь круто повернулсЯ в сторону выстрела и
с огромной,  в ладонь, красной раной в левом боку пошел открыто через полЯну
в сторону ѓрека. Љрестному этого маневра зверЯ не было видно, Я крикнул ему:
"‡авернул,  стрелЯй!" Љрестный сделал шаг вперед,  все увидал и выстрелил. €
точно так же, как перед этим, зверь опЯть завернул в сторону выстрела. ‚ это
мгновенье голова его обнажилась длЯ ѓрека;  тот выстрелил, и медведь ткнулсЯ
носом в снег и осталсЯ лежать в нем неподвижно темно-бурым пЯтном.
     €  все  это от  самого начала и  до  конца,  -  кто поверит?  -  было в
какую-нибудь одну долю минуты!  Љрестный,  белый как снег, подходит ко мне и
говорит:  "‚ы такой белый!" ѓрек о том же спрашивает Љрестного,  а сам такой
же,  как мы.  Њежду тем все мы  внутри не  испытывали ни  малейшего признака
страха,  потому что наш трус где-то гулЯл и  не успел прибежать и  помешать,
когда  мы  расправлЯлись с  внезапно вставшим медведем.  Ћтчего  же  лица-то
побелели?
     Ѓольше всего менЯ удивило,  что и Џавел тоже сделалсЯ белым.  Ќе мог же
он  делать  какой-нибудь  разницы между  жаканами и  экспрессными штуцерными
пулЯми, ему тоже не видно было, что сзади медведЯ шел народ. ‚ наш охотничий
опыт он сразу поверил, не сомневалсЯ ни на одно мгновенье, что мы трое, если
он верно покажет,  не выпустим медведЯ.  ‚от в этом-то,  мне кажетсЯ, и было
все дело:  он должен был показать берлогу,  и тогда ему все равно -