лю едва
не залезла - вот истинный бог.  Ђ  спросите  менЯ,  как,  какой  дорогой  на
скотный двор ходила, - не скажу. Ќичего не помнила, ничего не видела. Ќу,  Я
себЯ не защищаю, не оправдываю. „вадцать лет без мужика жила - худого  слова
никто не скажет. Ђ тут отбило ум, отшибло памЯть; ‚от  он,  Њихаил-то,  и  -
"нету у менЯ сестры"...
     ’ут Џетр опЯть попыталсЯ остановить ее, но разве могла она молчать?
     - Ќет, нет, ребЯта! Ќе хочу, чтобы вы от других узнали,  всЯкой  небыли
наслушались. ‘ама расскажу. ‘  Њихаила  €вановича,  с  братца  родного,  все
началось, вот как все было-то.  Ћн  привел  ко  мне  постоЯльца  на  постой:
"‘естра, пусти, все тебе повеселее будет". Ђ  какое  мне  веселье,  когда  Я
только что сына схоронила? ѓоворю,  не  помню,  какой  дорогой  на  коровник
ходила. € постоЯльца этого, уйди он от менЯ через день, через  неделю,  тоже
не запомнила бы. џ уж когда его разглЯдела-то? Љогда он начал  разговаривать
менЯ. —еловек, вижу, немолодой, из офицеров (какие-то военные  тогда  у  нас
стоЯли), и забота... џ  сроду  такой  заботы  о  себе  не  видала.  Џриду  с
коровника - дрова наколоты, вода наношена, самовар на столе - с ходу  садись
за стол. € вот слово за слово, разговор за разговором... Ќе знаю,  не  знаю,
как ума лишилась. Ђ когда опомнилась - об одном думушка: как  помереть,  как
себЯ нарушить. Ђнфиса Џетровна поперек встала: "‘ама как знаешь,  что  хошь,
говорит, с собой делай, а у ребенка не  смей  жизнь  отнимать".  ‚от  так  и
обзавелась Ќадеждой да Њихаилом...
     ‹иза заставила себЯ взглЯнуть на примолкших братьев.
     - ђаисьЯ, сказывают, из-за этого  Њихаила  пуще  всего  рвет  и  мечет.
„умает, это Я нарочно, чтобы брата разжалобить, чтобы к нему на шею сесть. Ђ
у менЯ и в думушках ничего такого не было, пластом лежала. Ђнфиса Џетровна и
в сельсовете записывала. Џришла: "Ќе знаю, так, нет сделала: Њихаилом  парнЯ
назвала. Ћхота, говорит, чтобы еще один Њихаил в Џекашине вырос..." ‚от ведь
как дело-то было. „ак при чем тут Я? Ќе переписывать же мне было идти.
     - Ќе горюй, сестра! Ѓез детей тоже не жизнь.
     - „а это так, так, ЏетЯ, - с живостью ухватилась за слова брата ‹иза. -
‚се-таки у менЯ опЯть какаЯ-то забота, верно?  ’олько  срам,  срам,  ребЯта!
Љоровы-то все придивились, не то что люди.  Ђ  Џавел-то  Љузьмич,  офицер-то
мой,  где,  спросите?  Ћтпустила  Я  его,  ребЯта,  на  все  четыре  стороны
отпустила, алиментов даже не потребовала. —то же, у него жена, у него  дети,
дочь-невеста. “знал, что Я в тЯгости, насмерть  перепугалсЯ.  "Ќу,  говорит,
теперь Я погиб. € дома узнают - жизни не будет, и со службы попрут".  Ќу,  Я
подумала-подумала: да иди ты с  богом.  —его,  думаю,  всех  разорЯть,  всем
мучитьсЯ, раз сама виновата...
     ‚се. ђаспустилась, вздохнула всей грудью,  даже  голову  от  облегчениЯ
откинула.
     Ќет, нет, она не сидела с опущенной головой, она и  раньше,  до  этого,
жадными глазами вглЯдывалась в родных братьев. Ђ как же  не  вглЯдыватьсЯ  -
столько годов не видела! Ќо только сейчас, только в эту  минуту,  когда  она
всЯ сполна выговорилась, когда сполна очистилась сама, только в  эту  минуту
она увидела братьев такими, какие они есть.
     “видела и ужаснулась.
     - ’ы что, сестра? - спросил Џетр.
     - Ќичего, ничего. ќто Я от радости, от радости...
     Ђ уж какаЯ там радость... ’о есть радость была,  и  радость  великаЯ  -
братьЯ приехали, братьЯ родные у нее в гостЯх. Ќо как  же  она  сразу-то  не
увидела, не распознала беду?
     ‚се считала, все думала: ѓригорий у них болен,  ѓригорий  разнесчастный
человек. „а так оно и было: на всю жизнь, до скончаниЯ дней своих инвалид  -
что же еще страшнее? € худущий - страсть. Љак  льдинка  весеннЯЯ  -  вот-вот
растает...
     Ќо ѓригорий-то болен, а Џетр еще больше болен - вот  что  сейчас  вдруг
понЯла ‹иза. Ќо она не дала ходу своим думам.  “видела  -  Џетр  и  ѓригорий
водЯт глазами по избе,  по  некрашеному  полу,  по  неоклеенным  бревенчатым
стенам со старыми сучьЯми и щелЯми, сказала:
     - —то, ребЯта, насмотрелись у брата богатства - глаза режет  моЯ  голь?
Ќе от бедности, не от  бедности  это.  Ќашла  бы  Я  денег-то  и  пол  чтобы
покрасить, и стены в обои взЯть, да Я,  ребЯта,  так  рассудила:  ничего  не
менЯть. Ћт тати карточки не осталось, тогда  моды  не  было  сниматьсЯ,  дак
пущай дом заместо карточки будет. ’ак Я рассудила.

        2

     ѓости были самые дорогие, самые желанные. ‡а все эти два года,  что  не
заглЯдывал к ней старший брат, а может и больше (Њихаил все-таки  под  боком
живет), у нее не было в доме таких гостей. € она - сама  чувствовала  -  всЯ
сиЯла, всЯ лучилась от счастьЯ, от радости, и это счастье,  эта  ее  радость
мало-помалу стали передаватьсЯ и Џетру - о ѓригории говорить нечего: от того
в ночи свет. ‘перва разгладились на лбу  морщины,  приобмЯкли,  распустились
губы, потом снЯл туфли, а потом и верхнюю рубаху долой: дома...
     Ќо окончательно доконал ее Џетр, когда вдруг поднЯлсЯ с  лавки  (она  и
лавки в избе, заведенные ‘тепаном ЂндреЯновичем, сохранила) и  направилсЯ  к
зыбке.
     Ћна всЯ замерла: что-то сейчас будет?
     Ђ Џетр подошел к зыбке, раздвинул старые платьишки, сказал:
     - Ќу, долго вы еще, сони, будете скрыватьсЯ от дЯдей?
     ѓригорий завсхлипывал - верно, и он не ожидал такого от брата, - а сама
‹иза, чувствуЯ, что вот-вот расплачетсЯ от радости, выбежала в сени... Љогда
она, виновато горбЯсь, вернулась в избу, малые двойнЯта были на  полу  и  их
забавлЯл ѓригорий ("Љоза-коза..."), а Џетр  сидел  у  раскрытого  окошка  и,
похоже, смотрел на зеленое подгорье, на старую развесистую лиственницу.
     - ’атьЯна-то тебе пишет?
     ‡аговорил сразу, с прежней хмурью на лбу - отвык, видно,  за  эти  годы
сердце настежь держать.
     - Љакие мне письма от ’атьЯны. - ‹иза занЯла свое хозЯйкино место сбоку
заснувшего самовара. - •орошо хоть от брата не отвернулась.
     Ќекоторое времЯ, покачиваЯ головой,  она  старательно  разглаживала  на
колене платье, а потом вдруг слезы к горлу подступили - опЯть навзрыд:
     - Љабы вы от менЯ отвернулись, все бы мне не так обидно было. Ќе  много
Я вас тешила - бывало, разве чаем когда напою да сухарь суну, а ведь ей-то Я
поделала добра, послужила... Њихаил - десЯтилетку кончила: как хошь,  девка,
учить дальше не могу, сама видишь, какие у колхозника доходы. Ђ Я: нет, нет!
•оть одного ЏрЯслина да выучим в институте. € уж Я, ребЯта, - с места мне не
сойти - все, все, что у менЯ было, ей отдавала. „еньги велики  ли  студентам
платЯт, ладно - овцу одну  выкормлю,  другую  выкормлю,  луку  на  лесопункт
свезу, продам: учись, девка! Џокудова жива, не будешь мереть с  голоду.  Ђле
платье, одежу взЯть. ‚се твое, что в дому есть. ‚ самое  раздетое,  в  самое
безлопотинное времЯ как картиночка ходила. „умаю,  Я  никакой  молодости  не
видела, пущай хоть  она  покрасуетсЯ.  Ђле  на  каникулы-то  летом  приедет!
"‘естра, Я у тебЯ буду жить. ’ам, у Њихаила, и без менЯ негде  повернутьсЯ".
†иви, живи, девка. Џередние избы раскрою, как барынЯ, как принцесса из одной
горницы в другую похаживает... ‚се позабыто, все не  в  счет.  ‚ишь,  сестра
опозорила ей, в Њоскве ей мои дети жить мешают...  ‹адно,  -  махнула  рукой
‹иза. - —его это мы кости родной сестре перемываем? ’о и ладно, то и хорошо,
что высоко взлетела. ђадоватьсЯ надо, а не скулить. -  €  заговорила  уже  с
восхищением: - Ќу бес, ну бес девка! ‘о счастьем родилась, да ведь надо было
это счастье-то выждать. „о двадцати восьми годков сидела  в  девках,  ждала,
пока цыганкино гаданье исполнитсЯ.
     - Љакое гаданье?
     - „а разве вы не  помните?  –ыгане  тут  раз  зиму  жили,  у  ‘еменовны
покойной в дому стоЯли. Ќет, это, наверно, уж после вас, когда  вы  в  город
уехали. Ќичего люди, хоть и говорЯт, что вор на воре, а  у  нас  лучинки  не
тронули. ‘таруха у  них  была,  Њаксимиха,  стараЯ  такаЯ,  всЯ  седаЯ,  нос
крючком. ‚от она и  нагадала  нам  с  ’атьЯной.  Њне  сразу  сказала:  тебе,
говорит, век горевать, век куковать. ’ак оно и вышло: век не мужьЯ жена,  не
законнаЯ вдова. Ђ у ’атьЯны ручку-то взЯла, аж прослезилась  даже.  …й-богу.
‚от, говорит, у кого рука-то из  золота  чистого  отлита.  ‚ысоко,  говорит,
взлетишь, высокого лету птица, на самой Њоскве гнездо совьешь... € вот  ведь
какаЯ стойка, какаЯ  выдержка  у  человека!  „о  двадцати  восьми  годов  не
потерЯла головы, не свернула в сторону. Ђ уж женихов-то у ей  было!  ЉосЯки.
‘таи. ‘ами знаете, в маму  красой,  не  Я,  страховидина.  „евки  все  глаза
проплакали, на корню засохли, а эта не знает, как от  них  отделатьсЯ.  Ћдин
другого лучше! €ван  ‘пиридонович,  комсомолом  всем  в  районе  командовал,
директор школы Ћлег Ћкимович, ‚асЯ —еремный, инженер леспромхоза... „а  всех
и не перечислить. Ђ на этого ейного москвича, когда он в Џекашине объЯвилсЯ,
надо правду говорить, Я и смотрела-то через раз. ‹ысый, плешь на голове, как
Яичушко из утиного гнезда выглЯдывает, в очках, занимаетсЯ -  не  во  всЯком
месте и скажешь: по чердакам да по клетЯм пыль  глотает,  старье  бывалошное
собирает. „а разве  сравнишь  его  с  теми?  Ђ  моЯ  ’атьЯна,  глЯжу,  сразу
вцепилась, сразу в горницы повела, в сарафан старинный вынарЯдилась, ленту в
косу заплела. Ђ через неделю-две - провожать своего €осифа поехала -  письмо
с дороги: сестра, кончилась моЯ девичьЯ жизнь, Я взамуж выхожу...
     ‹иза перевела дух, посмотрела на братьев и закончила назидательно:
     - „а, вот так  надо  добывать  счастье-то.  Ђ  что  мы?  †ивем  -  куда
поволокло, потащило, и ладно...

        3

     €м не дали наговоритьсЯ досыта, обсказать-обкатать все  семейные  дела.
Џовалили бабы - одна за другой.
     ‘перва соседка „арьЯ, жена ‘офрона Њудрого  (эта  неслышно,  как  мышь,
вошла, всЯ выгорела, всЯ  высохла  от  рака),  потом  ЊанЯ-коротышка,  потом
Ђлександра Ѓаева,  ЋксиньЯ-жаровнЯ,  ”екола  -  два  уха.  €  удивлЯтьсЯ  не
приходилось: в деревне всегда на свежего человека как на огонек бегут,  а  у
‹изы еще вдобавок с незапамЯтных  времен  вдовы  солдатские,  да  старушонки
престарелые, да всЯкаЯ пришлаЯ нероботь вроде  ‡ины-тунеЯдки,  высланной  из
‹енинграда за "хорошую" жизнь, коротали времЯ. ‚ замешательство всех привела
Ђнфиса Џетровна. Ђнфиса Џетровна редко когда заулок своего дома переступает,
а зимой в  последние  годы  месЯцами  в  районной  больнице  лежала:  тЯжело
выходила война. Ќо подкосила-то ее, сокрушила напрочь даже  и  не  война,  а
смерть мужа. ‚ пЯтьдесЯт четвертом году, вскоре после смерти ‘талина, ”окин,
тогдашний первый секретарь райкома, добилсЯ: с ‹укашина скостили шесть  лет,
подчистую все неправедные грехи снЯли. € вот какаЯ судьба у человека!  —ерез
все  ужасы,  через   блокаду   прошел,   пулЯ   немецкаЯ   не   взЯла,   все
несправедливости, все понапраслины от своих вынес, а от ножа бандитского  не
уберегсЯ. € когда? Љогда уж в руках бумаги об освобождении держал.
     ‡ашел  €ван  „митриевич  напоследок  в  барак  проститьсЯ   со   своими
товарищами, с которыми три года за проволокой мыкал. Ђ там, в бараке, шпана,
уркачи чего-то не поделили, своего шпаненка учат: волосы заживо огнем бреют.
€ дьЯвол бы с ним, с проклЯтым, пускай бы зажарили,  одним  гадом  на  земле
меньше бы стало: распоследний паскуда во всем лагере был.  ’ак  потом  писал
Ђнфисе Џетровне товарищ €вана „митриевича.  Ќет,  не  смейте  над  человеком
издеватьсЯ! Ќу и  сунул  один  нож  €вану  „митриевичу  под  левую  лопатку,
намертво уложил...
     Ђнфиса Џетровна, переступив  за  порог,  долго  переводила  дух  -  всЯ
задохлась, пока шла, а потом, когда увидела - Џетр и ѓригорий во  все  глаза
на нее смотрЯт, сказала:
     - —то, ребЯта, такаЯ Ягода стала - не узнать? ‹иза, не  дожидаЯсь,  что
ответЯт братьЯ, живехонько замахала руками:
     - Ќе говори, не говори чего не надо! Ќе  узнать...  ќто  они  не  ждали
тебЯ, врасплох - много ли ты по гостЯм-то ходишь? Ќе наш брат...
     “лыбаЯсь, всем лицом своим, всем видом своим выказываЯ радость - она  и
в самом деле радехонька была: первый человек в Џекашине была длЯ нее  Ђнфиса
Џетровна, - ‹иза подхватила ее под руку, усадила на самое почетное  место  в
избе, а в душе-то, конечно,  была  согласна  с  братьЯми.  ѓолову  взмылило,
взбелило, как лен на осеннем лугу, располнела, раздалась, ноги как  колодки,
- что осталось от прежней Ђнфисы Џетровны? ђазве что только глаза. ‚се такие
же черные, властные, председательские глаза, как говаривали иной  раз  бабы.
Ћт чаЯ гостьи все как одна  наотрез  отказались  -  только  что,  мол,  дома
сидели-наливались, - и ‹иза стала угощать их вином: к  початой  бутылке,  из
которой отпила с братом, выставила еще  "малыша"  -  всю  наличность,  какаЯ
имелась в доме.
     - “-у, праздник-от, праздник-от у нас, бабы! - загудели старухи.
     - ‚от это встретины дак встретины!
     - Ќу, здорово жить, гости дорогие! ‚от какие вот умники-разумники все у
ЏрЯслиных! “ нас и  на  работу  и  с  работы  с  рылом  мокрым  идут,  земле
кланЯютсЯ, а тут сколько лет с сестрой не виделись - как стеклышки!
     ‚ общем, начали гладью - на все лады расхваливали Џетра и  ѓригориЯ,  а
кончили, как это часто и бывает, когда вина мало, гадью: того  же  Џетра  да
ѓригориЯ шерстить стали - почему не женаты.
     - „а отстаньте вы к лешому! - с ухмылкой ответила за них ”екола  -  два
уха. - †енилка, скажите, еще не выросла.
     - ќто в тридцать-то шесть лет не выросла? - заохала и замотала  головой
ЊанЯ-коротышка. Ќарочно замотала, чтобы масла в огонь подлить. - „а когда же
она вырастет-то?
     - ‹адно, монахи, бывало, до ста жили и не грешили.
     - „а пошто не грешили-то? ‚ Џекашине все от монахов,  всЯ  порода  наша
монашьЯ - разве ты не слыхала, “лЯ?
     - Ђ у менЯ €ван третей раз женилсЯ, -  сказала  Ђлександра  Ѓаева.  (Ћт
нее-то уж ‹иза не ожидала таких речей. Ќеуж вино заговорило?) -  ’ретей  раз
девку взЯл. Њама, говорит, те,  говорит,  были  до  менЯ  откупорены,  а  Я,
говорит, из чужой посуды пить-исть не жалаю...
     Џервой встала „арьЯ ‘офрона Њудрого: человеку, может, двух месЯцев жить
на этом свете не осталось - неуж такие  глупости  слушать?  Ђ  потом  вскоре
поднЯлась и Ђнфиса Џетровна. ‹иза проводила ее до задних  воротец,  а  когда
вернулась  в  избу,  бабы  уж  сменили  пластинку  -  по   Ђнфисе   Џетровне
прокатывались. € пуще всех ЊанЯкоротышка:
     - ќдак, эдак она голову-то несет! Њы не люди - сидеть с вам не желам...
     - „а, да, - поддакивала ей ”екола, - полегче бы нос-от  задирать  надо.
Ќе шибко от нас ушла. ’ридцать пЯть монет пензиЯ - тоже не гора золота.
     - € ђодион не в больших перьЯх! “ менЯ  ЋктЯбрина  до  самого  высокого
образованьЯ дошла, да Я разве чего говорю? Ђ у ей за рулем сидит, керосинкой
правит - мало ноне таких?
     Џетр, сидЯ на отшибе, у рукомойника, во все глаза смотрел на сестру: не
понимал, что все это значит. Ќе понимал, как можно так  об  Ђнфисе  Џетровне
говорить. Ђ ѓригорий  по  голубиной  кротости  своей  даже  и  взглЯнуть  не
решалсЯ:  голову  опустил  и  только  что  не  плакал.  €  ‹иза   подбирала,
подыскивала  в  своем  уме  слова  (как  бы  помЯгче,  побезобиднее  сказать
старухам) и не нашла подходЯщих слов.
     ‘ердце закипело - на кого руку поднЯли! - рубанула сплеча:
     - Ќу вот что, гости дорогие! Љого хошь задевайте,  об  кого  хошь  зубы
точите, а чтобы в моем доме слова худого об Ђнфисе Џетровне не было!
     - „а что она, свЯтаЯ? - фыркнула ЊанЯ.
     - ‘вЯтаЯ! - еще непримиримее отрубила ‹иза. - „а еще свЯтаЯ-то какаЯ!

        ѓ‹Ђ‚Ђ —…’‚…ђ’Ђџ 

        1

     Ќа могилы ходЯт с утра - испокон веку так заведено у людей, - но Џетру,
вскоре после того как они опЯть остались одни (все на свой счет  принЯли  ее
перебранку с Њаней), вздумалось идти сегоднЯ, и ‹иза не  стала  противитьсЯ.
ђебЯт оставить было с кем - как раз в это времЯ прибежала Ђнка новое  платье
показывать (отец семь платьев от тетки из Њосквы привез), - а  то,  что  они
придут на кладбище не рано, кто упрекнет их? ‘тепан ЂндреЯнович? Њать? ‚асЯ?
‹иза надела праздничное платье, туфли на полувысоком каблуке, а когда  вышли
на улицу, под руки подхватила Џетра и ѓригориЯ и не боковиной, не  закрайкой
- середкой потопала: пущай  все  знают,  пущай  все  видЯт,  как  ее  братьЯ
почитают. Ќо напрасно предавалась она этим суетным мечтам и  желаниЯм:  одни
ребЯтишки малые гонЯлись на великах по улице, а  взрослых,  ни  трезвых,  ни
пьЯных, не было - ни единой души не попалось на глаза вплоть до магазина. Ќа
работе еще? €ли все - похоронили наконец Џетра и Џавла?  Џетров  день  -  12
июлЯ - из века в век поперек горла у страды стоит.  ‹юди  только  выедут  на
пожню, успеют-нет наладить косы - домой: праздник  справлЯть.  €  ‹иза  была
согласна, когда три года назад на Џинеге ввели день березки, приуроченный  к
последнему воскресенью июнЯ.  ‚вели  длЯ  того,  чтобы  задавить  им  старый
праздник. ’ак нет же! Ѓерезку  отпраздновали,  а  подошел  Џетр  -  и  опЯть
гульба. Џервого  пьЯного  они  увидели  возле  ларька  рЯдом  с  сельповским
магазином. Љругом пустые Ящики,  бутылки,  чураки,  бревешки  лощеные  -  не
пустует кафе "ветродуй", как называют это место  в  Џекашине,  завсегда  тут
кто-нибудь с бутылкой расправлЯетсЯ или отлеживаетсЯ, а сейчас  кто  тут  на
карачках ползал? …всей Њошкин.
     ђубаха на груди расстегнута, медный крест на шее  болтаетсЯ  и  на  две
ноги один растоптанный валенок - не иначе как второй потерЯл.
     - ’ак, так ноне,  -  скорбно  вздохнула  ‹иза,  -  весь  спилсЯ.  Њарфа
ђепишнаЯ совсем из ума выжила - в срубец  старика  загнала,  знаете,  хлевок
такой у ей на задах, картошку преже хранили. ‡а грехи.  €  все  староверское
дело в свои руки забрала. Ђ  старушонки,  те  жалеют  …всеЯ  ’ихоновича,  не
почитают Њарфу... Ќе глЯдите, не глЯдите в  его  сторону,  -  зашептала  она
братьЯм. - ЏричепитсЯ еще, кто рад с пьЯным.
     Ћднако не сделали они  после  этого  и  пЯти  шагов,  как  ‹иза  перваЯ
повернула к старику.
     - Ћй, ой, срамник! - начала она с ходу отчитывать его. -  €  не  стыдно
тебе, так налакалсЯ. Џосмотри-ко, самых зарезных пьЯниц сегоднЯ не видко,  а
ты, старый человек, какой пример подаешь.
     - Ђ Я только пригубилсЯ маленько, рот сполоснул.
     - ЏригубилсЯ! айку але ушат выжорал.
     …всей сел на землю, довольнехонько засмеЯлсЯ.
     - ‚се знает, все понимает у вас сестра. Ќичего  не  скроешь.  ‚ерно,  Я
посуды-то сегоднЯ опорожнил немало.
     - ‡ачем?
     - Ђ не знаю, не знаю, девка... - € вдруг заплакал, зарыдал,  как  малый
ребенок. - Љ тебе, вишь вот, приехали, прилетели... Ђ Я один  как  перст  на
всем свете... Љо мне никто не приедет, никто не прилетит...
     - „авай дак сколько можно убиватьсЯ-то,  -  начала  вразумлЯть  старика
‹иза. - Ќе одного тебЯ война осиротила. Џройди по деревне-то. Ќа каком  дому
звезды нету...
     - ‚ерно, верно то говоришь. “ менЯ  две  звезды,  два  покойника,  а  в
‚одЯнах у старушки Њарьи  Џавловны  в  два  раза  больше  -  четыре  красных
отметины на углу... Ќу Я грешен, грешен, ребЯта,  -  снова  навзрыд  зарыдал
старик. - “ других-то хоть при жизни жизнь была, а моим ребЯтам, моим ѓаньке
да Ћлеше,  и  при  жизни  ходу  не  было...  €з-за  менЯ.  џ  им  всю  жизнь
загородил...
     ’ут на какое-то мгновенье замешкалась даже находчиваЯ ‹иза: нечем  было
утешить старика, потому что чего тень на  плетень  наводить  -  из-за  отца,
из-за его упрЯмства  столько  мук,  столько  голода  и  холода  принЯли  его
сыновьЯ.
     - Џойдем-ко  лучше  домой,  …всей  ’ихонович,  -  сказал  Џетр  и  стал
поднимать старика.
     - Џомнит, помнит менЯ! -  опЯть  чисто  по-детски,  бурно  возрадовалсЯ
…всей. - …всей ’ихонович... Ђ нет, - он топнул ногой  в  валенке,  -  к  вам
пойдем! ‚от мое  слово.  ђаз  …всей  ’ихонович,  то  и  угощенье  как  …всею
’ихоновичу.
     - Ќет, к нам не пойдем! - сказала ‹иза. - ’верезой  будешь  -  в  любой
час, в любую минуту приходи, а пьЯному у менЯ делать нечего.
     - € не пустишь? - спросил …всей.
     - € не пущу! - без всЯкой заминки ответила ‹иза.
     ‘тарик пришел в восторг:
     - Ќу, ну, как мне по уму да по сердцу это! Ќе пущу... Ђ ты  думаешь,  Я
не помню твоего добра-то? џ вернулсЯ, ребЯтушки, оттуда, не  будем  говорить
откуда (ноне все позабыто, на всем крест), - менЯ двоюроднаЯ сестрица  Њарфа
Џавловна и на порог не пущает: Я на радостЯх - снова дома - бутылку в сельпо
опорожнил. "„есЯть ден тебе епитимьЯ. ‚ода  да  хлеб,  а  местожительство  -
срубец на задах..." € вот вскорости  после  того  тебЯ,  ‹изавета  €вановна,
встречаю. Џомнишь, какие слова мне сказала?
     - ѓде помнить-то? - искренне удивилась ‹иза, - “ менЯ Язык без костей -
сколько Я слов-то за день намелю?
     - Ђ Я помню. - …всей  всхлипнул.  -  €ду  опЯть  же  с  сельпа,  хлебца
буханочка под мышкой, а навстречу ты. “видала менЯ, возле лужи у  сельсовета
маюсь, сапожонки что решето,  как  бы,  думаю,  исхитритьсЯ  с  ногой  сухой
пройти. “видала: "—его ходишь как трубочист, людей  пугаешь?  Џришел  бы  ко
мне, у менЯ банЯ сегоднЯ, хоть вымылсЯ бы..." Ђ Я, правда,  правда,  ребЯта,
как трубочист. Њожет, два месЯца в бане не был, а весна,  солнышко,  землица
уже дух дала... Ќу Я тогда уревелсЯ от радости, всю ночь  плакал,  в  слезах
едва не утонул...
     - Ќадо было не слезы лить, а в бане вымытьсЯ, -  наставительно  сказала
‹иза и улыбнулась.
     ’ут на дорогу из седловины  от  совхозной  конторы  вылетел  запыленный
грузовик, и ‹иза замахала рукой: сюда, сюда давай! Њашина подъехала.
     €з кабины выскочил смазливый черноглазый паренек,  туго  перетЯнутый  в
поЯсе и сразу видно - форсун: темные волосы  по  самой  последней  моде,  до
плеч, и на промасленном мизинце красное пластмассовое кольцо в виде гайки.
     - —его, мама ‹иза?
     - Људа едешь-то? ‚ какую сторону?
     - Ќа склад, - парень махнул в сторону реки, - за грузом.
     - Ќу дак по дороге,  -  сказала  ‹иза  и  кивнула  на  …всеЯ,  которого
поддерживал Џетр. - Ћтвези сперва этот груз.
     ‘тарик заупрЯмилсЯ. Ќет, нет, не поеду домой! ‘егоднЯ праздник, законно
гулЯю. Ќо разве с ‹изой много наговоришь?
     - Ѓудет тебе смешить людей-то! - строго прикрикнула. - •оть бы  вечером
вылез, все куда ни шло, а то на-ко, молодец  выискалсЯ  -  середь  бела  днЯ
кренделЯ выписывать. ‚ези! - сказала она шоферу.
     €  вот  живо  раскрыли  задний  борт  у  грузовика,  живо   притихшего,
присмиревшего старика ввалили в кузов, и машина тронулась.
     Џетр, когда немного стих рев мотора, полюбопытствовал:
     - ќто еще что за сынок у тебЯ объЯвилсЯ?
     € тут ‹иза удивилась так, что даже остановилась:
     - Љак?! „а разве вы не узнали? „а это же ђодька  Ђнфисы  Џетровны!  ‚сю
жизнь менЯ мамой ‹изой зовет. “ Ђнфисы  Џетровны,  когда  €вана  „митриевича
забрали, молоко начисто пропало, Я полгода его своей грудью кормила. ‚от  он
и зовет менЯ мамой ‹изой.

        2

     ‘перва невольно, еще загодЯ начали мЯгчить шаг, сбавлЯть голоса,  потом
пригасили глаза, лица, а потом, когда с проезжей дороги свернули на  широкую
светлую просеку, густо усыпанную старыми сосновыми шишками, - тут не  часто,
разве что с домовиной, проезжает машина - они  и  вовсе  присмирели.  ѓустым
смолЯным  духом  да  застойным  жаром,  скопившимсЯ  меж  соснами  за  день,
встретило их кладбище. € еще что бросалось сразу же в глаза - добротность  и
нарЯдность могил.
     ђаньше, бывало, какой  жердЯной  обрубок  в  наскоро  нарытый  песчаный
холмик воткнут - и ладно: не до покойников, живым  бы  выжить.  Ђ  теперь  -
соревнование: кто лучше могилу уделает, кто кого перешибет. €  вот  крашеный
столбик со светлой планкой из нержавейки да деревЯннаЯ оградка -  это  самое
малое... Ђ шик - пирамидка  из  мраморной  крошки,  привезеннаЯ  из  города,
поролоновый венок с фоткой да железнаЯ оградка на  цементной  подушке.  ‹иза
перваЯ нарушила молчание. ‡аговорила резко, с возмущением:
     - џ не знаю, что с народом деетсЯ, с  ума  все  посходили.  Џреже  дома
жилого не огораживали, замка знамом не знали, а теперека и  дома  жилые  под
забор и покойников загородили. ‘рам. ‘тарик какой -  ’рофим  Њихайлович  але
‘офрон Њудрый захотели друг к  дружке  сходить,  словом  перекинутьсЯ  -  не
пройти. ’рактором, бульдозером не  смЯть  эти  железные  ограды,  а  где  уж
покойнику через их лазать...
     “же когда подходили к своим могилам, ‹иза вдруг, неожиданно длЯ Џетра и
ѓригориЯ, свернула в сторону, к могиле под рЯбиновым  кустом.  Џирамидка  на
могиле из горевшей на вечернем солнце  нержавейки  с  выпуклой  пЯтиконечной
звездой  в  левом  углу  не  очень  отличалась  от  тех  надгробий,  которые
попадались им доселе, но что они прочитали на пирамидке?

        ‹“ЉЂ€Ќ   €‚ЂЌ   „Њ€’ђ€…‚€—

        1904-1954

     Џетр, оглЯдевшись вокруг, спросил:
     - Љогда же это прах-то €вана „митриевича перевезли?
     - Ќе перевозили. Ќичего там  нету,  -  кивнула  ‹иза  на  уже  обросший
розовым иван-чаем бугор. - €ны беда как ругают Ђнфису Џетровну: слыхано  ли,
говорЯт, на пустом месте могилу заводить? Ђ Я дак нисколешенько не  осуждаю.
‚езде землЯ одинакова, везде от нашего брата ничего не останетсЯ, а тут хоть
когда она сходит, поговорит  с  ним,  горе  выплачет.  ‚  городах  памЯтники
ставЯт, а €ван „митриевич не заслужил? Џризнано: зазрЯ пострадал, а нет, все
на памЯти €вана „митриевича лагернаЯ проволока висит...
     “ давно осевших и давно затравеневших могилок  ‘тепана  ЂндреЯновича  и
Њакаровны ‹иза стоЯла молча, с виновато опущенной головой.  ‚  прошлом  году
какие-то волосатые дикари из города, туристами называютсЯ, ослепили  на  них
столбики - с мЯсом выдрали медные позеленелые крестики, и она до сих пор  не
собралась со временем, чтобы вернуть им былой вид.
     Ќи единого слова, ни единого оха не обронила она и на могиле сына - при
виде светловолосого, улыбающегосЯ ей с застекленной карточки ‚аси она всегда
каменела, - зато уж когда подошла да припала к  высокому,  заново  подрытому
весной и  плотно  обложенному  дерниной  холмику  матери,  дала  волю  своим
чувствам.
     ‘мерть матери была на ее совести.
     ‘емь лет назад 15 сентЯбрЯ  справлЯли  поминки  по  €вану  „митриевичу.
Њихаила да ‹изу Ђнфиса Џетровна позвала первыми - дороже всЯкой  родни  были
длЯ нее ЏрЯслины. Ќу а как с коровами? Љто коров вместо ‹изы поедет доить на
Њарьюшу? Џоехала мать. €  вот  только  отъехали  от  деревни  версты  две  -
грузовик слетел с моста. ‘емь доЯрок да два пастуха были в кузове -  и  хоть
бы кого ушибло, кого царапнуло, а Ђнну ЏрЯслину насмерть -  виском  о  конец
гнилой мостовины ударилась...
     - Ћй да ту родимаЯ наша мамонька... Ћй да ту чуешь, нет, кто  пришел-то
к тебе да приехал... Ћй да уж любимые  твои  да  сыночки...  Џо  шажкам,  по
голосу ты их да признала...
     - Ѓудет, будет, сестра, - начал успокаивать ‹изу Џетр, и она  еще  пуще
заголосила, запричитала. € тут ѓригорию вдруг стало худо - он кулем свалилсЯ
сестре на ноги.
     - ЏетЯ, ЏетЯ, что с ним? - закричала перепуганнаЯ насмерть ‹иза.
     - Ђ больно нежные... Ѓез фокусов не можем...
     - „а какие же это фокусы? —то ты такое говоришь? - ѓригорий  забилсЯ  в
судорогах, у него закатились глаза, пена выступила на посинелых губах...
     ‹иза наконец совладала с  собой,  кинулась  на  помощь  Џетру,  который
расстегивал у брата ворот рубахи.
     - ѓолову, голову держи! —тобы он голову не расшиб!
     ‘колько времени продолжалась эта пытка? ‘колько ломало  и  выворачивало
ѓригориЯ? —ас? „есЯть минут? „ва часа? € когда он  наконец  пришел  в  себЯ,
‹иза опЯть начала соображать.
     - Њожет, мне за фершалицей да за конем сбегать? - сказала она.
     - Ќе надо, - буркнул Џетр. - Џервый раз, что ли?
     Ѓледного, обмЯкшего ѓригориЯ кое-как поднЯли  на  ноги,  повели  домой.
Џовели, понЯтно, задворьем, по загуменью, по-за банЯм - кто  же  такую  беду
напоказ выставлЯет.

        5

     “ людей начиналось гулЯнье - старый Џетр опЯть верх взЯл.
     ‘перва завысказывались старухи  пенсионерки  -  свои,  старинные  песни
завели. ќти теперь кажинный праздник  открывают  -  хватает  времени!  Џотом
затрещали, зафыркали мотоциклы - молодежь на железных коней села, - а  потом
заревела и Џинега.
     „аровой гость - вроде старушонок и всЯкой пожилой  ветоши,  отпускники,
студенты - прибыл в Џекашино еще днем  на  почтовом  автобусе,  на  машинах,
водой - у кого теперь лодки с подвесным мотором нет? Ђ в вечерний час Џинегу
начали распахивать моторки и лодки тех, кто  днем  работал  на  сенокосе,  в
лесу.
     Џо пекашинскому лугу пестрым валом покатил народ, розовомехие  гармошки
запылали на вечернем солнце...
     „олго сидела ‹иза у раскрытого окошка, долго вслушивалась в рев  и  шум
расходившейсЯ деревни и мысленно представлЯла себе, как веселЯтсЯ сейчас  на
широком пустыре у нового клуба пекашинцы. ЉомпаньЯми, семьЯми, родами. Ѓыло,
было времечко. € еще недавно было,  когда  и  она  не  была  обойдена  этими
радостЯми - в обнимку с братом, с невесткой выходила на люди. Ђ  теперь  вот
сидит одна-одинешенька и, "как сераЯ кукушечка" оплакивает былые дни.
     Ќо радости праздничные - бог с ними, можно и без  радостей  прожить.  Ђ
что же это с ѓригорием-то делаетсЯ? Љогда, с каких пор у  него  падучаЯ?  Ќе
шел у нее с ума и Џетр. Ѓрат родной сознанье потерЯл, замертво пал на  ‡емлю
- да тут дерево застонет. Љамень зарыдает.  Ђ  Џетр  ведь  не  охнул,  слова
доброго ѓригорию не сказал.  Ќи  на  кладбище,  ни  тогда,  когда  уходил  к
Њихаилу.
     ѓоре горькое, отчаЯнье душило ‹изу.
     Њихаил с ней не разговаривает, ’атьЯна ее не признает, ”едор из  тюрьмы
не вылезает, а теперь, оказываетсЯ, еще и у Џетра с ѓригорием нелады. „а что
же это у них делаетсЯ-то?
     Ћна  прикидывала  так,  прикидывала  эдак,  да  так  ни  в  чем  и   не
разобравшись, начала закрывать окно - комары застонали вокруг...
     ѓригорий, слава богу, - его положили в сени на старую деревЯнную  койку
‘тепана ЂндреЯновича, там поспокойнее и попрохладнее было - заснул, она  это
по ровному дыханию понЯла, и ‹иза, сразу с облегчением  вздохнув,  пошла  за
дровами на улицу.
     ЃелаЯ ночь плыла над Џекашином, над  старой  ставровской  лиственницей,
котораЯ зеленой колокольней возвышалась на угоре.  ‹иза  ступила  с  крыльца
босой, разогретой в избЯном тепле ногой на пылающий от  ночной  росы  лужок,
сделала какой-то шаг и - Њихаил. Љак в сказке, как во сне  из-за  угла  избы
выскочил в синей домашней майке, в растоптанных тапках на босу ногу.
     € тут ей вмиг все стало Ясно: прощение принес. ‘идели-сидели  с  Џетром
за столом, разговаривали  да  вдруг  одумалсЯ:  что  же  это,  Џетька,  Я  с
сестрой-то родной делаю, за что казню? Ђ дальше - известно: никому ни  слова
- к ней.
     - ѓде те?
     Ќе слова - плеть хлестнула ее наотмашь, но она де могла сразу  погасить
улыбку. Ћна улыбалась. “лыбалась от радости, от счастьЯ, оттого, что впервые
за полтора года вот так близко, лицом к лицу, а не издали, не украдкой видит
родного брата.
     ‡а считанные мгновеньЯ, за какие-то доли секунды отметила  длЯ  себЯ  и
разросшуюсЯ на висках изморозь,  и  незнакомую  раньше  мЯсистую  тЯжесть  в
упрЯмом, начисто выбритом по случаю праздника подбородке, и новые морщины на
крепком, чуть скошенном лбу.
     - Ђ-а, улыбаешьсЯ! ‚есело? ђебЯт на менЯ натравила и рада?
     - Ѓрат, брат, опомнись!..
     ќто не она, не ‹иза закричала. ќто закричал Џетр,  который,  к  счастью
или к несчастью, в эту минуту вбежал в заулок с полЯ.
     - „ак ты вот как на менЯ! Џлевать? Џозорить на всю деревню?
     - џ без сестры не пойду, - сказал Џетр.
     - —его, чего?
     - Ѓез сестры, говорю, не пойду.
     - Ќе пойдешь? Љо мне не пойдешь? - Њихаил вскинул кулачищи: гора  пошла
на Џетра.
     € вот тут ‹иза опомнилась. Љинулась, наперерез кинулась Њихаилу,  чтобы
своим телом закрыть Џетра. “ж лучше пускай ее  ударит,  чем  брата.  Ќо  еще
раньше, чем она успела  встать  между  братьЯми,  сзади  плеснулсЯ  какой-то
детский, щемЯщий вскрик.
     ‹иза и Њихаил - оба вдруг - обернулись. Ќа  крыльце  стоЯл  ѓригорий  -
весь белый-белый и весь в слезах...

        ѓ‹Ђ‚Ђ Џџ’Ђџ

        1 

     Ћт ставровской лиственницы до Џинеги рукой подать: под угор  спустилсЯ,
перемахнул узкую луговину в белых ромашках - и вот прибрежный ивнЯк, пестрый
галечник, раскаленный на солнце.
     Ђ  Џетр  выбежал  на  луговинку,  глЯнул  на  широкий  голубой   разлив
пекашинского луга слева и вдруг порысил туда, к родному печищу, - захотелось
к Џинеге сбежать той самой тропинкой, по которой бегал в детстве.
     ‹уг был скошен, сладко, до головокружениЯ сладко пахло свежим сеном, но
где же люди? Ќеужели какой-то десЯток белых бабьих платков, затерЯвшихсЯ  на
Њонастырском клину, это и есть "все сеноставы?
     …му не  хотелось  сейчас  встречатьсЯ  с  пекашинскими  бабами.  Ќачнут
пытать, выспрашивать про Њихаила, про ‹изу - ловчить? “жом извиватьсЯ? €  он
решил дать крюк. Ќо там, на Њонастырском клину,  казалось,  только  этого  и
ждали. ‡акричали в один голос:
     - Љ нам, к нам давай! Ђ потом со смехом:
     - „евки, девки, держите его!
     € вот уж две резвые девчушки, бойко выкидываЯ коленки из-под  цветастых
платьишек, кинулись наперехват его. € он уступил.
     Џекашинские бабы, а вернее сказать, старухи, похоже, не узнали его.
     - „а вы кого, девки, привели-то? - с деланным ужасом на лице заголосила
подслеповатаЯ, высокаЯ и сухаЯ, как  †ердь,  “льЯна.  -  ‚едь  это  мужик-от
чужой.
     - Ђ нам все равно, скажите, девки, хоть свой, хоть  чужой:  не  проходи
мимо! Ђ нет - бутылку ставь!
     - Ћколей ты со своей бутылкой! - Ќа Њаню-коротышку - это она отпечатала
- обрушились все разом.
     - Ѓутылка-то вишь до чего довела. ‘трада, а у нас всЯ деревнЯ в лежку.
     - ’ак, так ноне. Ћдни двадцатирублевки  выползли  да  сколько  школьниц
прихватили с собой, а остальнаЯ публика с Џетрова  днЯ  не  может  прийти  в
себЯ.
     - ‡астонали! - огрызнулась ЊанЯ-коротышка. - Љто вас гнал? ‹ежали бы на
печи да плевали в кирпичи.
     - „а как на печи-то улежишь, когда сено тебе из-под горы глаза колет?
     €з-за спины “льЯны высунулась ЏарасковьЯ-пЯтница. Џетр даже  ахнул  про
себЯ: сколько же ей сейчас лет? …ще в войну была старухой.
     - ’ы откуда, молодец, будешь-то? €з  каких  кра-ев-местов?  “  вас  там
поменьше нашего пьют? “льЯна - всю жизнь скоморох - захохотала:
     - „а это наш мужик-от, ”адеевна! Ђнны ЏрЯслиной сын.
     - —то ты, что ты, “лЯ! - заахали и заохали  старухи.  -  ’ы  вот  сразу
узнала, а у нас глаза, как ворота полые, - ничего не задерживаетсЯ.
     Ќачались, как и  ожидал  Џетр,  расспросы:  где  живешь?  где  служишь?
надолго ли приехал? у кого остановилсЯ - у брата или у сестры?  €  даже  те,
что были вчера на встретинах, выспрашивали.
     кольницы быстро отвалили в сторону - чего тут интересного? -  а  затем
вскоре и старухи оставили его в покое: кончилсЯ перекур.
     ЏарасковьЯ-пЯтница побрела к сенному  валку,  одной  рукой  держась  за
“льЯну. ЏереставлЯть потихоньку свои старые ноги вслед за граблЯми - это она
еще кое-как могла, а ходить по земле просто, ни на  что  и  ни  на  кого  не
опираЯсь, уже не могла.
     Ѓлизко, совсем близко было прЯслинское печище, уже, казалось Џетру,  он
и тропинку свою, натоптанную с детства, различает в пестрой чаще разнотравьЯ
- луг там был еще не выкошен, - но он посмотрел опЯть на Џарасковью-пЯтницу,
на ее черные старые руки, Ярко горевшие на солнце, - старухи уже взЯлись  за
грабли - и ему расхотелось купатьсЯ.

        2 

     ‚етер рыскал по лугу, выпущенную рубаху вздувало  пузырем,  и  все-таки
пот лил с лица: старухи разошлись - на глазах росли сенные валы. Ђ копнить -
кто? Ћн да ЊанЯ-коротышка.
     Џомощь Џетру пришла от кого? Ћт сестры.
     Џрибежала - глаза зеленые блестЯт, сарафан морошковый колоколом -  сама
удаль спустилась на луг.
     - ‚от как, вот как она! Љак на праздник вышла! - одобрительно закивали,
зашамкали беззубыми ртами старухи,  со  всех  сторон  разглЯдываЯ  нарЯдную,
сверкающую на солнце ‹изу.
     - „ак ведь праздник сегоднЯ и есть! - с задором ответила ‹иза. -  Љогда
домашний сенокос в тЯгость был?
     - ’ак, так, девка! - опЯть с одобрением закивали старухи. - ќто мы  все
обасурманились - кто в чем пришел, а родители-то наши блюли обычаи.
     Ќо не только, как догадывалсЯ Џетр, дело  было  в  следовании  обычаЯм:
своим праздничным видом, своей  разудалой  беззаботностью  ‹иза  хотела  еще
заткнуть всем рот насчет вчерашнего.  „ескать,  не  шепчитесь,  не  мозольте
Языки. Ќичего вчера у ЏрЯслиных не случилось, никакого скандала  не  было  -
иначе Я разве была бы такаЯ бесшабашнаЯ?
     - Ђ как же дети? - спросил Џетр.
     - Ђ дети не золото - не украдут!
     € опЯть ответ ‹изы пришелсЯ старухам по душе:
     - ‚ерно, верно, ‹изка! ‘малу не испотешишь - человек вырастет.
     ‘таруху любили ‹изу, просто на глазах у Џетра стали жатьсЯ к ней, и  он
не понимал, как мог Њихаил отвернутьсЯ от сестры. € из-за чего?
     Ќо еще удивительнее было длЯ Џетра то, что  ‹иза  оправдывала  старшего
брата. “тром она битый час ему за завтраком втолковывала:  дескать,  пустЯки
все это. ђазве не знаешь Њихаила? ‚сегда  кипЯток,  был,  всегда  без  углей
закипал. Ђ тут ждал-ждал вас в гости, барана зарезал, может, еще люди, ђаиса
подначивает - как все это стерпеть?
     - …ще, еще один помощник идет! - радостно завизжали девчонки.
     Џетр -  он  укладывал  очередную  охапку  сена  в  копну  -  глЯнул  на
пекашинскую гору. Ћттуда спускалсЯ мужчина - рукава белой рубахи закатаны по
локоть, тЯжелые сапоги мечут жар -  так  и  вспыхивает  на  солнце  подбитаЯ
железными гвоздЯми подошва.
     - ‡авсегда вот так, дьЯвол! - хмуро заметила ‹иза. - Љак праздник,  так
и сапоги. “мираю, горю на работе!
     - Љто это?
     - Љто? “правлЯющий наш. Ђнтон ’аборский.  Џомнишь,  бывало,  на  сплаве
’аборский был? Њладший брат его.
     ’аборский еще издали, от озерины, высоко  вскинув  кулак,  одобрительно
загоготал:
     -  •орошо!  ѓул,  ол  райт,  товарищи  старухи!  …сть   еще   порох   в
пороховницах!
     - —его старух-то подзадориваешь? ‘тарухи-то работают.
     - ѓде твои механизаторы, рожи бессовестные? Ќа какой работе убиваютсЯ?
     -  ‘тарухи-то  вымрут  -  на  ком  поедешь?  ’аборский  ни  секунды  не
раздумывал:
     - Ќа роботе!
     - Ќа ком, на ком?
     - Ќа роботе, говорю. “ченым человек такой заказан.  †елезный.  —тобы  в
любой момент работал и чтобы пить, исть не просил. € чтобы  без  этого...  -
’аборский ловко, как фокусник, щелкнул ниже подбородка.
     € вот уж старухи - ох русский человек! - отмЯкли:
     - „а уж так, так, железного надоть, раз живые робить не хотЯт.
     - Ђ коровы-то как? Њожет, и коров железных наделаете?
     - Ќе, коровы будут обыкновенные, только другой породы. Њедвежатницы!
     - Њедвежатницы?!
     - „а. —тобы зимой лапу сосали, сена не просили.
     - Ћх, ох, вралина! - застонали старухи. - Љак тебЯ и землЯ-то терпит.
     ‘ Џетром ’аборский поздоровалсЯ за  руку  и  сразу  по-свойски,  как  с
давнишним приЯтелем:
     - Џриехал, говоришь, крепить смычку города с деревней?  „авай-давай.  Ђ
менЯ помнишь? —то? Ќе помнишь, как один морЯк тебЯ с  братом  на  моторке  в
город вез? Ќу и ну! ‚ы еще, кажись, в ”‡“ опаздывали.
     “ Џетра по-хорошему, по-доброму защекотало в горле.  Ѓыло  такое  дело,
точно. Ћни прибежали с ѓригорием в райцентре на пристань -  парохода  нет  и
неизвестно, когда будет. € вот в это самое  времЯ  в  старую  ожидалку,  где
торговали проездными билетами, ввалилсЯ" подвыпивший морЯчок  с  веселыми  и
наглыми глазами: "—то за слезы на берегу в мирное времЯ!" Људа-то сходил,  с
кем-то поговорил - раздобыл моторку. € их с ѓригорием взЯл.
     - ’о-то! - сказал довольно ’аборский. - ‚заимовыручка - закон жизни.  џ
и Њихаилу, брательнику твоему, немало добра делал.
     - „елал волк добро корове! - сердито фыркнула ‹иза.
     ’аборский, однако, и бровью не  повел  на  это,  зычно,  во  все  горло
объЯвил:
     - —ас - перекур, пЯть минут - работа! …сть возражениЯ?
     „олгонькими оказались эти пЯть минут. ’ридцать одну копну  накопнили  -
’аборский тоже бегал, как застоЯвшийсЯ жеребец. €, наверно, еще бы погребли,
да тут неожиданно из накатившейсЯ тучи хлобыстнул дождь.

        3 

     „евочошки первыми очухались - с криком, с визгом кинулись  в  гору,  за
ними, охаЯ и крЯкаЯ, посеменили старушонки,  Ђнтон  ’аборский  показал  свою
прыть...
     Ђ им что делать? „омой далеко - через весь луг  бежать  надо,  к  чужим
людЯм в мокрой одежде не хочетсЯ. Џетр крикнул:
     - —его ж мы ворон считаем? „авай на старое пепелище!
     ‚оды в тучке хватило ровно настолько, чтобы отбить  гребь  да  вспарить
их, потому что едва они  поднЯлись  в  гору,  как  дождь  перестал  и  опЯть
брызнуло солнце.
     Џетр с головы до ног закурилсЯ паром.
     ЏрижимаЯ к груди скинутые по дороге туфли, он подошел к разлившейсЯ  на
дороге перед  домом  луже,  песчаный  бережок  которой  уже  крестила  своей
грамоткой шустраЯ трЯсогузочка, попробовал ногой воду и вдруг, как в детстве
обмираЯ от страха - такаЯ бездоннаЯ глубь с белыми облаками открылась ему, -
ступил в нее.
     - —то, ЏетЯ, знакомаЯ водичка?
     - Ђга, - сказал Џетр и рассмеЯлсЯ.
     ‘дал,  очень  сдал  старый  прЯслинский  дом.  ‘горбил