тут  одна  вдовствуешь  с
сынком. ’ы еще не стараЯ. Ђ вдруг да нового  мужа  найдешь.  ‚сЯкое  бывает.
‡десь ты одна, а при братьЯх вернее  будет,  если  кто  надумает  свататьсЯ.
Џереезжай, мы тебе поможем, а там как судьба...  Ђ  Я  им  говорю:  спасибо,
братьЯ мои. ‚ы старшие, Я  младшаЯ.  Џослушалась  бы  вас,  да  дайте  срок.
ѓодовщину покойника отмечу здесь, где он похоронен, как и полагаетсЯ, а  там
видно будет. ‘кажете: "Џриезжай" -  так  мы  с  сыноч-ком  подадимсЯ  к  вам
поближе. „а, ‘ейде, сношенька моЯ, был такой разговор с братьЯми моими  -  с
“сенкулом и Ђрыном. Ђ через год, после поминок, пока Я думала да собиралась,
начали народ кулачить. Ќу, и тут уж им не до  нас  было.  Ћба  мои  брата  -
“сенкул и Ђрын догадались вовремЯ оседлать коней да махнуть  за  перевал,  в
самый —аткал. Ђ с ними и семьи перекинулись туда же. Ќу, и осели там,  стали
тамошними жителЯми. ‚ тех  —аткальсих  горах  только  летом  на  один  месЯц
открываетсЯ перевал, верхом или пешком если, а в другое  времЯ  туда  только
птица разве может пролететь, да и то замерзнет  на  лету,  пока  одолеет  те
хребты да горы. ‚от они туда и ушли, чтобы  с  глаз  долой.  ‘ама-то  Я  там
никогда не бывала, но сказывали люди...
     ‡адумавшись, старуха Ѓексаат примолкла, поправила обгоревшей кочерыжкой
кизЯчные угли в очаге, снова принЯлась просушивать рубаху сына, держа ее над
жаром. ѓлаза ее были сухи, выплакалась, должно быть. "Ѓоже, только бы она не
померла,- со страхом подумала ‘ейде, глЯнув на ее бледное, изможденное лицо.
‘овсем неважно выглЯдела свекровь - как  полуживой  кузнечик,  замерзший  на
тропке по осенней поре.- ’олько бы была жива. Љак-то мне будет тогда одной?"
     € тут ее осенила какаЯ-то смутнаЯ догадка, но настолько неопределеннаЯ,
что она и не стала додумывать ту мысль до конца, а лишь спросила старуху:
     - ’ак что, эне, что ты хотела сказать - о —аткале ты говорила?
     - Ђ то, вот что сказываю,- ответила та.- ’ак вот, братьЯ мои подались с
семьЯми в самый —аткал. Љак в воду глЯдели. ‚ тех далеких горах никто никому
не власть. ѓоры там всему власть: сумеешь прижитьсЯ,  скотом  обзавестись  -
выживешь, не сумеешь - никто не виноват: иди дальше, к узбекам спустишьсЯ  с
гор. ЃратьЯ снЯлись да ушли - или выжить, или с концом, а  дома  их  соседи,
те, что победнее, разорили дотла. „а только проку никакого не видели, хоть и
награби-ли.  Ђ  потом  голод  нагрЯнул.  Ќу,  а  перед   этим   мало-мальски
хозЯйственных людей  всех  покулачи-ли  тогда.  Џо  всем  аилам  как  метлой
прошлись. Њногие так и сгинули в ‘ибири. Ђ мои братьЯ уцелели. Ѓольше мы  не
виделись, правда. ѓоворЯт, и там они корни пустили,  зажили  неплохо.  Џеред
самой войной, помнишь, летом, когда на базар ездили на станцию, там  ко  мне
подходил один человек, лицо у него черное, а сам из  здешних  был  когда-то,
тоже в кулаки был прописан? Ќу, так вот, приветы передал от братьев. Џравда,
разговаривали мы не долго. Џока ты  с  мужем  платок  выбирала  себе,  а  мы
говорили, рассказал он, что братьЯ - “сенкул и Ђрын - живы-здоровы.  Џравда,
постарели. ’ам они теперь чаткальские аксакалы. Ђ  живут  вроде  неплохо.  џ
тоже приветы передала. € сказала, что сына женила, что невестка у нас, это Я
про тебЯ.
     - Ќу и что? ’ы к чему все это, эне?
     - „а к чему? Ђ к тому, что думаю Я вот над судьбой  своей,  над  жизнью
вашей. ‚едь вроде все обошлось. Љогда братьЯ в —аткал ушли, осталась Я одна.
€ одолела судьбу, как бы трудно ни было. ‚ колхозе работала. ‘ына вырастила.
’рактористом он стал. ‡арабатывал неплохо. € ты тут, свет мой, пришла в  наш
дом. € вроде наладилась жизнь, а тут война! Ђ дальше тебе  известно.  ‚от  и
думаю, сколько же можно страдать, всю  жизнь  судьба  против  нас.  ’о  дети
умирали, муж умер, братьев раскулачили, в колхозе от зари до зари  работала,
теперь стара и больна. Ќо страшнее всего война, а сын несчастный в бегах,  и
проклЯсть его не могу, не он затеЯл эту войну, не хочет он  погибать,  и  ты
мыкаешь теперь горе, и ребеночек ваш, внучонок мой, спит, как птенчик, а что
будет с ним? € никто не должен знать, и все надо скрывать...
     - ќто все верно,- тЯжко вздохнула  ‘ейде,  перебираЯ  при  свете  лампы
чашку зерна на помол.- —то ж, значит, мы с тобой такие горемычные. Ќу, мы-то
как-нибудь дома сидим, в тепле. Ђ каково  ему,  в  пещере?  ЋгнЯ  не  зажги,
особенно ночью, чтобы  кто  не  заметил.  ‘ама  знаешь,  он  ведь  не  очень
разговорчивый, мужики все такие, при себе держат мысли. Ђ недавно, Я  уж  не
стала тебе пересказывать, говорит: иду по полю -  и  вспомнил,  что  это  то
самое поле, где он первый раз на тракторе землю пахал. ѓоворит,  с  трактора
слезать не хотел, работа кипела, и думалось ему  тогда,  что  всю  жизнь  бы
только и пахал, чтобы хлеб сеЯть... Ђ теперь шел по тому же полю, как мышь -
то ли сверху птица сцапает, то ли сбоку зверь придавит. „а, так и говорит.
     - ‚от и Я об этом,- вставила старуха  Ѓексаат,  отворачиваЯсь  сама  от
своих же слез, вытираЯ их бельем.- ‡а что нам судьба такаЯ. —ем неугодны! Ќе
могу Я собственного сына проклЯсть, но и помочь тебе с ним тоже  нечем,  вот
совсем разболелась, камень давит в боку, а была бы Я молода да здорова,  как
прежде, когда молоком своим вскармливала сыночка, разве бы Я сидела  дома  у
очага. „а Я на руках своих унесла бы его за снежный  перевал,  через  вечный
снег пробилась бы в —аткальские горы, где каждый  сам  по  себе  жизнь  свою
делает, сумеет - хорошо, не сумеет - на себЯ пенЯй.  ‚он  ушли  наши,  когда
кулачить начали, и головы сберегли. ‚от и думаю Я, часом, а не двинутьсЯ  ли
вам, коли дотЯнем до лета, в  —аткал.  Ѓерите  дитенка  и  уходите,  там  вы
найдете моих братьев или их детей, а мне куда - Я уж останусь умирать...
     - Џостой, эне, постой! - перебила ее ‘ейде.-  ‚  —аткал,  говоришь,-  и
сама обрадовалась: ведь  и  она  подумала  где-то  об  этом.-  ’олько  давай
поразмыслим как  следует,-  предложила  ‘ейде,  и  они  невольно  замолчали.
‘векровь принЯлась досушивать белье над  огнем,  а  невестка  сосредоточенно
выбирала сор из кучки пшеничных зерен. Џотом они снова заговорили.
     ‚ ту же ночь, не откладываЯ, когда пришел €смаил домой, ‘ейде  поведала
ему  о  чаткальском  замысле.  €  это  Явилось  поистине  великим  событием.
‚печатление было такое, точно бы перед взором €смаила вдруг открылась  дверь
в глухой, крепостной стене. Ћн был потрЯсен и удивлен тем, что дома  мать  и
жена  нашли  верный  ход,  путь  к  спасению,  ибо  ему  открылсЯ  выход  из
собственного плена.
     - ‚от это да! Љак вы могли придумать  такое!  -  не  переставал  €смаил
удивлЯтьсЯ и восхи-щатьсЯ.- „а ведь на —аткале у менЯ, выходит,  и  в  самом
деле родные дЯдьЯ живут. „а это же сам Ѓог послал,  сам  Ѓог  велел,  тут  и
думать нечего. ’олько бы теперь дожить до лета, дотЯнуть, а там, как  только
откроетсЯ перевал, не терЯть ни одного днЯ, ни одного часа... € как это  мне
в голову не приходило. ’ак Я и не знал толком. Љогда это было, Я  и  помнить
не помню. Ќу, конечно, ты не говорила,  боЯлась,  скрывала.  Љулаки  они.  Ђ
хорошо, что кулаками оказались. ’еперь они в —аткале, пойди сыщи их. Љулаки!
„лЯ кого они кулаки, а длЯ кого и нет! Ђ на —аткале, как только доползем, не
у одного, так у другого человека узнаем, где они,  мои  дЯдьЯ  -  “сенкул  и
Ђрын! Ќе так ли, мать! Ћй, слава Ѓогу, что есть у тебЯ такие братьЯ...
     ђадости €смаила не было предела. …го  охватило  ошеломлЯющее  озарение.
…ще  ничего  не  произошло,  еще  стоЯла  стылаЯ  зима,  впереди  предстоЯла
слЯкотнаЯ, дождливаЯ весна, еще далеко было до лета, еще не  сошли  снега  в
предгорьЯх, еще не забушевали дикие паводки с  ‚еликих  гор,  еще  не  сошли
грозные обвалы и оползни на пути, еще  ничего  не  было  готово  длЯ  такого
тЯжелого похода, все еще было впереди, а €смаил уже не находил  себе  места.
Ћн то вставал, подходил  к  окну,  вглЯдывалсЯ  нетерпеливо  в  небо,  в  ту
сторону, где находилсЯ —аткал,  где  в  полуночи  сиЯли  звезды  над  сизыми
островерхими вершинами, и  мысленно  представлЯл  себе,  какой  должна  быть
—аткальскаЯ долина там, за обступавшими ее неприступными  горами;  потом  он
возвращалсЯ к очагу, к простывшей еде; в другие дни, кроме чашки с едой, его
ничего и не занимало, сидел как на похоронах, а теперь преобразилсЯ, и как в
былые дни, зазвенел у него голос, и взор его снова  обрел  себЯ.  Џусть  это
происходило с ним лишь на тот час, лишь ненадолго,  пусть  через  пару  дней
снова впадет он в тоску, в глухой клокочущей  Ярости  пусть  будет  поносить
зиму, горы, холод - весь свет будет он проклинать и будет плакатьсЯ, плевать
в лицо судьбе и  всерьез  сожалеть,  что  он  не  птица,  чтобы  на  крыльЯх
перелететь через перевал в —аткальскую сторону,- жена и мать понимали его  и
полностью разделЯли его чувства, потому что они  знали,  чего  стоит  каждаЯ
минута его дезертирской жизни, ибо человек  в  его  положении,  спасаЯ  свою
голову, по сути дела вступал на смертельный путь, как и на  войне.  ’ам  его
могли убить враги, здесь его могли убить свои...
     Ђ они, две женщины  -  мать  и  жена,-  были  сомученицами  его  бед  и
несчастий, жертвами своей верности и долга. ќто они, оберегаЯ его, брали  на
себЯ самое тЯжкое и унизительное, куда более страшное, чем  голод  и  холод,
они брали на себЯ самые  чувствительные  удары  судьбы  -  людскую  молву  и
жестокость закона, они знали, что соседи уже шепчутсЯ и только щадЯ их,  без
вины виноватых, беззащитных и сирых, не говорЯт им в лицо то, что  в  другой
раз открыто бросили бы в глаза. €  то,  что  однорукий  фронтовик  Њырзакул,
пусть и дальний родственник, но будучи  председателем  сельсовета,  позволил
себе поднЯть руку, то, что он избил кнутом ‘ейде, в Ярости и обиде, это тоже
было молча пережито и похоронено ими, женой  и  матерью,  в  их  изболевших,
исстрадавшихсЯ бабьих  сердцах  ради  него,  €смаила.  ‚се  это  они  знали,
понимали,  переносили,  и  теперь,  когда  поЯвилась  маленькаЯ  надежда  на
спасение €смаила, они испытывали неведомое прежде  облегчение  и  счастье  и
радовались тому, что были сопричастны этому событию.
     Ђ он уже строил планы перехода  через  —аткальский  перевал,  точно  бы
могло это совершитьсЯ буквально с наступлением нового днЯ.  €  они,  мать  и
жена, радовались тому от  души,  ибо  засвети-лсЯ  узенький  краешек  жизни,
захватывающий, приобщающий их всех вместе к спасительному замыслу - уходу  в
—аткал. Ќо в душе они также понимали, и мать, и  жена,  что  не  так  просто
будет осуществить задуманное дело, это легко  сказать,  но  какие  опасности
ждут путника на штурме снежного перевала,  где  нередко  люди  погибали  под
лавинами, задыхались  от  высоты  и  стужи,  об  этом  они  предпочитали  не
затрагивать разговора. „а и по прибытии на —аткал как все  сложитсЯ,  одному
Ѓогу известно. Ћднако в тот час, как сговорившись, они охотно откликались  и
поддакивали  €смаилу.  €  больше  всего  старалась  мать.  ‘тараЯ   Ѓексаат,
перебарываЯ себЯ, прЯча одышку, делала вид, что нестихающие боли в  боку  ей
не помеха, что она не так уже страдает,  и  потому  держалась,  как  обычно,
вроде бы не обращаЯ вниманиЯ, держалась изо всех  сил,  так  как  не  хотела
омрачать эту встречу, не хотела отвлекать молодых своими  жалобами,  хотЯ  в
душе молила бога, чтобы ей продержатьсЯ до рассвета, когда с уходом  сына  в
укрытие она могла бы дать себе волю - плакать и стонать и в голос молила  бы
Ѓога не терзать ее плоть страшными муками, затмевающими свет и разум,  чтобы
внЯл он ей и вошел в положение, потому как не ко времени ей  болеть,  не  ко
времени тем более обращатьсЯ к знахаркам да лекарЯм,  чтобы  не  приковывать
лишний раз чужого любопытства к дому, не ко времени вдруг слечь  в  постель,
когда судьба сына висит на волоске. € далее, сказала бы она тому, кто должен
ее услышать наверху, что если ей суждено умереть, то позволили  бы  ей  срок
небольшой -  дотЯнуть  до  того  днЯ,  когда  сын  благопо-лучно  преодолеет
—аткальский перевал. Џусть тогда ’от, кто властен, забирает  ее  душу,  коли
пришел ей неминуемый предел. Ќо пока следовало бы  повременить,  и  не  ради
себЯ просит она этой отсрочки, а только ради сына и невестки своей,  котораЯ
ей дороже всех на свете. Ђ если уж судить-рЯдить о  жизни,  выЯснЯть,  зачем
было человеку жить на свете и что  он  нашел  хорошего  на  своем  веку,  то
сказала бы она, стараЯ Ѓексаат, несчастнаЯ и горемычнаЯ,  у  которой  сын  -
государ-ственный беглец, что рада и довольна она тем, какого человека судьба
ей подарила - ее невестку, ее ‘ейде. € если ее  невестке  будет  отказано  в
счастье, если она  окажетсЯ  такой  же  горемычной,  то  чему  тогда  служит
счастье, кому, какой женщине оно будет даровано? ‡ачем  оно  блуждает  среди
людей? ‚едь без этого так трудно жить на свете...
     ќти мысли одолевали старуху. Ћдна скликаЯ другую, эти мысли кружились в
ту ночь, как стаЯ птиц, собравшихсЯ к осеннему отлету. € не  думать  она  не
могла, боль в боку подпирала, понужда-ла думать  о  том,  о  чем  обычно  не
думалось. Ѓолезнь всегда ведет разговор, другим не слышный.  ‘тараЯ  Ѓексаат
крепилась, чтобы не выдать того, что происходило на  душе.  €  когда  €смаил
стал мечтать и решать, как, и каким образом они двинутсЯ с началом  лета  на
—аткал, когда он сказал: "Ќа —аткал уйдем всей семьей. Ќадо готовитьсЯ, надо
все продумать", мать ответила:
     - „а Я уже стара, сынок, вы уж сами добирайтесь, а Я останусь. Ѓуду  за
вас молитьсЯ.
     €смаил на это горЯчо и искренне возразил:
     - „а что ты, мать, как ты  можешь  такое  говорить?  Љак  это  мы  тебЯ
оставим? Ќикогда такого не будет. Ѓез тебЯ мы не двинемсЯ.  Ќет-нет,  как  Я
могу родную мать бросить. ’акого Я не понимаю. Ќа себе понесу тебЯ, мама.
     - Ћй, да услышит Ѓог твои слова, родимый. џ бы и сама из последних  сил
поползла, если бы не  слабость,  стара  Я  уже  и  больна,-  робко  вставила
Ѓексаат, чтобы не очень обидеть сына.- Ђ не то какой разговор. Љонечно,  мне
лучше с вами, да вот как оно обернетсЯ.
     - Ђх, ты моЯ беспокойнаЯ эне! џ тебЯ понимаю, эне, но пока еще рано  об
этом говорить.- ‘ейде ободрЯюще улыбнулась свекрови.- Ѓог даст, тебе  станет
лучше к тому времени. ‚от посмотришь. ’огда и порешим и двинемсЯ.  €  скажем
твоим братьЯм на —аткале:  "Ђ  вот  и  мы,  принимайте!  ‚от  привезли  вашу
сестрицу и сами с ней к вам на поселенье..."
     € все вместе невольно рассмеЯлись над ее словами. ‘векровь  же  понЯла,
что невестка уводит разговор от ее болезни. „а, так было вернее.
     ‡а этой беседой, взаимно  обнадеживающей,  предупредительной  и  потому
облегчающей души, проходила ночь. Ћсобенно €смаил был в ударе. ђаза два брал
на руки спЯщего Ђмантура, тискал его, целовал и шептал ему: "‚от мы с  тобой
двинем на —аткал, к дЯдьЯм нашим. € будем там как люди, как все. Џриучу тебе
маленького лошаденка, чтобы скакал ты на нем по горам. ’о-то  будет  весело,
бабка и мать перепугаютсЯ, а?"
     Ћн уже подробно расписывал, как следует действовать, чтобы двинутьсЯ на
—аткал.
     "Љонечно, перво-наперво  дождатьсЯ  лета,  дождатьсЯ,  когда  откроетсЯ
путь. Ђ пока затаитьсЯ и ждать, чтобы никто не заподозрил. € сразу затем, не
мешкаЯ, в горы. Ђ длЯ этого все предусмо-треть. Ќа перевале будет еще  зима.
‘казывают, что и вьюги случаютсЯ в ту пору. ‡начит, одежду теплую  готовить.
Ћсобенно обувь. Џешком по камнЯм, по тропам, по сугробам без  крепкой  обуви
не доберешьсЯ. Љонец придет.  ‡атем  пища,  наготовить  на  неделю.  ’алкана
побольше, и мЯса вареного и сырого, котелок  соли,  дровишек.  Ќа  перевале,
кроме снега и ветра, ничего не найдешь. џ много рассказов  об  этом  слышал.
Џравильно говорит мать - мЯсо нужно жирное, с салом. —абаны только на этом и
живут. Ћни-то знают, как на перевалы ходить. € всю поклажу, одежду и кое-что
из постели длЯ ребенка в курджуны уместить. „ва больших переметных  курджуна
надо. Ђ курджуны нагрузить вьюком на ослов. Ђ где взЯть  ослов?  ќто  верно.
„ва осла надо. Ќа одном груз повезем. „а на другом, оседлаем, мать поедет  с
внучонком на руках, с Ђмантурчиком.  Ђ  сами  пешком  пойдем.  Ќе  торопись,
‘ейде. ‘ейчас скажу насчет ослов. ’ак вот, сам бог послал  нам  помощь.  ’ы,
наверное, забыла, Я тебе говорил как-то, что в балке  Љой-’аша  бродит  штук
семь драных ишаков, покинутых добытчиками золота. Љто знает, золото или  что
другое добывали они, эти  пришлые,  но  когда  дела  свои  покончили,  ослов
бросили, а сами уехали, должно быть, поездом. ‘ осени они там, эти бесхозные
ослы, перебиваютсЯ на подножном корму, да объедают  скирды,  солому  ворошат
прошлогоднюю. Њожет, их кто видел, да только кому они и на что нужны,  своих
ослов в аиле хватает. џ к чему? Ђ к тому, что  присмотрю  парочку,  соли  им
понесу, буду потихоне-чку выхаживать. Ђ настанет  день,  пригоню  их  ночью.
ЏогрузимсЯ и в полночь двинемсЯ в ту, —аткальскую,  сторону,  чтобы  к  утру
удалитьсЯ от аила, чем дальше, тем лучше..."
     ‚скоре запели дальние петухи, а потом и у соседей.  €смаилу  пора  было
уходить. Ћн засоби-ралсЯ и перед выходом склонилсЯ над малышом, потом сказал
матери несколько слов на проща-нье. Ѓыло уже сумеречное предрассветье. € все
в аиле еще спали. •олоднаЯ  тишина  покоилась  на  всей  видимой  земле.  €,
кажетсЯ, собиралсЯ снег - тучи на западе наплывали сплошным темным покровом.
‘ейде вышла его проводить и во дворе сказала мужу:
     - ‘лушай, €смаил, если завтра ночью Я не буду тебЯ поджидать вот здесь,
то ты не заходи домой, сразу возвращайсЯ к себе.
     - Ђ что, что такое? - встревожилсЯ €смаил.
     - Њне кажетсЯ, мать тЯжело больна. Ћна не показывала  вида,  это  чтобы
тебЯ не расстраивать. Ђ лечить ее надо. ‹екарю надо ее показать.  Ђ  как  же
иначе?
     - ‚он оно в чем дело,-  протЯнул  €смаил.-  Ѓольна,  говоришь,  тЯжело.
‹адно, учту. ‹ечи. Њожет, травы какие помогут.
     Ќа том они попрощались. ‘ейде долго еще провожала его взглЯдом. Ћн  шел
задами по своей знакомой тропке, вот он миновал соседские  дворы  с  краю  -
‘атымкула и тетки ’отой, свернул к большому арыку и скрылсЯ из  виду.  ‘ейде
представила себе, как в  полном  безлюдье,  скрываЯсь  среди  зарослей  чиЯ,
дойдет он до своего укрытиЯ в предгорьЯх и залЯжет спать, укрывшись  тЯжелой
шубой. ‚ этот раз, однако, на душе у нее было полегче, ибо  поЯвилась  цель,
ради которой им стоило жить,- готовитьсЯ к уходу на —аткал.
     Љогда же ‘ейде вернулась  в  дом,  то  буквально  с  порога  навалилась
поджидавшаЯ беда - свекровь тихо стонала в забытьи. ‘ейде  кинулась  к  ней,
опустилась на колени, обнЯла  ее,  прижала  к  себе.  ‘тарушка  было  плоха.
ЏрижимаЯ ее к себе, ‘ейде  почувствовала,  как  легка  была  она,  хрупка  и
костлЯва. ‚ чем только душа держалась. € если бы не седые космы,  выбившиесЯ
из-под платка, можно было подумать, что то был подросток. „ышалось ей  худо.
‘ейде  боЯлась  заглЯнуть  свекрови   в   глаза,   боЯлась   увидеть   нечто
непоправимое.
     - ќне, энекебай*, успокойсЯ. ‘ейчас тебе станет легче,  возьми  себЯ  в
руки. ‘ейчас Я тебе помогу! - приговаривала в растерЯнности  ‘ейде.-  Џокажи
мне, где у тебЯ болит. ‚от здесь, да? —то же нам делать?  џ  сейчас  приложу
сюда горЯчую кошму, а потом раскаленные зерна. € чаю горЯчего...  ’ы  только
потерпи.
 
     * ќне, энекебай - мать, матушка.
 
     Њечась по дому, вздуваЯ огонь,  чтобы  раскалить  на  сковородке  зерна
кукурузы, которые она затем в узелке приложит к больной свекрови, в качестве
горЯчего компресса,  ‘ейде  лихорадочно  думала,  как  же  ей  быть  теперь.
‘ледовало в таких случаЯх незамедлительно показать  больную  знающим  людЯм,
выслушать совета, а затем -  и  это  было  главное  -  пригласить  какого-то
известного в округе знахарЯ-лекарЯ. Ќо все это несло с  собой  потенциальную
опасность,  непредвиденность,  неожиданность  длЯ   скрывавшегосЯ   €смаила,
опасность, свЯзанную с  присутствием  чужих  людей  в  доме.  ‘окрытие  мужа
оставалось при всех случаЯх главным делом.
     € заметались мысли, заметалась несчастнаЯ  душа  ‘ейде  между  мужем  и
свекровью. € так, и эдак думалось. € потом, когда уложила старуху в постель,
и та, пригревшись, стала чуть меньше стонать да охать. ‘ейде решилась.
     Ѓыло уже утро. Ѓыстренько накормив ребенка, ‘ейде понесла его к соседке
’отой, чтобы та час-другой присмотрела за малышом заодно со своими,  а  сама
пошла  к  старухе-повитухе,  той,  что  год  назад  принимала  у  нее  роды,
посоветоватьсЯ, как  быть.  Џовитуха  обещала  захватить  с  собой  знакомую
знахарку и только к  полудню  пришли  они,  наконец,  когда  терпению  ‘ейде
приходил уже конец. Ќо их посещение носило чисто  сострадательный  характер.
Џосидели, порасспросили, чай  попили,  успокаивали  старую  Ѓексаат  добрыми
пожеланиЯми и посоветовали призвать  большего  лекарЯ  -  старца  ќмчи-Њусу,
того, что жил за  рекой,  в  маленьком  аиле  Ђрча.  ЋпЯть  приш-лось  ‘ейде
упрашивать  соседку  ’отой  посидеть  у  постели  свекрови,  и  хорошо,   та
согласилась присмотреть за больной, заодно и  за  ребенком,  и  своих  детей
привела.
     Ђ сама ‘ейде побежала то дорогой, то тропкой в аил за рекой в  Ђрчу,  к
лекарю ќмчи-Њусе. Ћна обрадовалась, что застала его  на  месте.  ’от  обещал
прибыть к вечеру. € снова ‘ейде поспешила домой, снова переходила обмелевшую
на зиму реку бродом, а вода доходила выше колен, и ледЯной обжигающий  холод
пронизывал до костей. Ѓыстро обувшись, ‘ейде  согрелась  скорой  ходьбой  на
косогор, а потом ей стало даже жарко.
     € всю  дорогу,  в  ту  и  другую  сторону,  думала  она  о  том,  чтобы
смилостивилсЯ ’от, по чьей воле происходит все на свете, не дал бы  свекрови
помереть, ибо с каждым часом ей становилось все хуже и хуже... Ќо не  только
это терзало ее душу. „умалось о том, как быть теперь, когда  секровь  больна
и, судЯ по всему, надолго; как быть с ребенком, на кого его  оставлЯть,  как
быть с мужем - теперь ему не сунутьсЯ в дом, а ей самой не сбегать к нему  в
укрытие в горах. ѓолова шла кругом. € больше всего молила  она  Ѓога,  чтобы
исцелил он ее свекровь, чтобы она могла, как прежде, передвигатьсЯ и  что-то
делать по дому, и самое главное - смогла бы держатьсЯ верхом  на  оседланном
осле, когда они всей семьей в  один  прекрасный  день  двинутсЯ  в  заветный
запредельный —аткал, где смогут жить вольно и безбоЯзненно.  €  думала  она,
ведь столько людей болеют и выздоравливают, неужто не суждено ей  встать  на
ноги? Ђ если свекровь останетсЯ лежачей больной, то как тогда они двинутсЯ в
—аткал - не бросать же ее одну на произвол судьбы? Ђ если  оставатьсЯ  возле
больной, то как быть €смаилу? ‚едь со  днЯ  на  день  его  могут  несомненно
обнаружить: вот начнутсЯ всЯкие весенние работы на полЯх,  скот  выгонЯт  на
пастьбу, так никуда ему не детьсЯ, не один, так другой заметит его, и  тогда
всему конец...
     Ѓыстро шагаЯ по кочковатой, смерзшейсЯ земле, тЯжкую думу несла в  себе
‘ейде, и тЯжкую и мЯтущуюсЯ в поисках  выхода  из  безвыходного,  отчаЯнного
положениЯ.
     € все надежды ее  были  теперь  на  исцелителЯ  ќмчи-Њусу.  ‘тарец  был
знаменит в округе, лечил травами и молоком.  €  теперь  ‘ейде  молила  бога,
чтобы он  осенил  ќмчи-Њусу  таким  исцелительным  таинством,  когда  бы  за
несколько дней стараЯ Ѓексаат распрощалась с хворью и снова приглЯдывала  за
домом, и снова ждали бы они  ночами  €смаила  и  вели  разговоры  о  сборах,
считали бы дни, когда им суждено будет с поклажей на  двух  ослах  двинутьсЯ
всем в —аткал...
     Љак и обещал старец ќмчи-Њуса, он прибыл к вечеру. Ђ перед  этим  ‘ейде
вышла из  дома  и  стоЯла  на  пригорочке,  поджидаЯ  лекарЯ,  чтобы  старец
безошибочно нашел их двор.
     Ћна завидела его фигуру в лисьем малахе еще издали,  едущего  на  сером
ослике, и опЯть помо-лилась Ѓогу, чтобы все образовалось лучшим образом  длЯ
больной, котораЯ, узнав, что приедет  сам  ќмчи-Њуса,  немного  взбодрилась,
хотЯ боли в боку не отпускали ее весь день с утра и до вечера.
     ќмчи-Њуса был крупным  стариком,  смуглолицым,  с  крючковатым  большим
носом, с белой бородой и очень внимательным, внушительным взором. €  в  этом
взглЯде и в голосе была его сила.
     - —то же ты мерзнешь здесь, доченька, Я бы и сам нашел дорогу,  спросил
бы, где дом старухи Ѓексаат,- пробасил он, приближаЯсь  к  тому  месту,  где
ждала его ‘ейде.
     - Ќе беда, не беспокойтесь, Я не  мерзла,-  ответила  ‘ейде.-  Љого  же
ждать нам, если не такого человека, как  вы,  ќмчи-ата!  -  промолвила  она,
улыбаЯсь старику.
     - Ќу-ну,- продолжал тот,- так веди менЯ, где она там, беднЯжка Ѓексаат,
что там с ней? ‚от беда-то. ‘ын  на  войне,  сама  больнаЯ,  холод  и  голод
кругом...
     ‘тарец семенил на ослике, приближаЯсь к дому, она шла рЯдом.
     - Ћт мужа-то есть вести какие? - поинтересовалсЯ ќмчи-Њуса.
     - Ќет, давно нет никаких  вестей,-  проговорила  ‘ейде,  чувствуЯ,  как
стало ей не по себе от этого вопроса. ‘тарец помолчал и потом добавил.
     - —то же, война есть война. Ћднако каждому свое написано на роду.
     "—то хотел он этим сказать? - подумала ‘ейде и всЯ  съежилась  изнутри,
напрЯглась в ожидании, что старик вдруг скажет: "Ђ  правда  ли,  что  €смаил
твой в бегах?"
     Ќо тот ничего не сказал, и тем временем они были уже  во  дворе.  ‘ейде
помогла старцу сойти с седла и повела его в дом. €  когда  они  подходили  к
дверЯм, ќмчи-Њуса приостановилсЯ:
     - „оченька, Я понимаю, как тебе тЯжело,- промолвил  он,  внушительно  и
даже сурово глЯдЯ ей в лицо.- Ѓудем надеЯтьсЯ, что все обойдетсЯ к  лучшему.
Ќо когда Я буду осматривать и скажу, как лечить,- травы Я  с  собой  привез,
вот они в сумке,- то запомни, ни о чем  не  допытывайсЯ  и  не  расспрашивай
сверх того, что Я сам скажу. ’ы понЯла менЯ?
     - „а, ќмчи-ата, Я понЯла вас.
     ‚начале, когда ќмчи-Њуса переступил порог, он  улыбнулсЯ  из-под  седых
усов больной, лежащей в углу:
     - —то это ты надумала, Ѓексаат, не ко времени разболелась.  Џовременила
бы.
     “ свекрови не хватило сил ответить лекарю в этом тоне.
     - ’Яжко мне, ќмчи-Њуса,- с усилием, с  надрывом  простонала  старушка.-
Њожет, снадобье какое подскажешь.
     - Ќу-ну, сейчас, сейчас подумаем.
     ‘ейде молча стоЯла в углу, чтобы не мешать. € пока ќмчи-Њуса  занималсЯ
своим делом у постели больной, ‘ейде думала о  том,  что  придетсЯ  на  ночь
позвать кого-то из аильных старух или соседей, чтобы не быть одной  в  такую
ночь, и очень переживала за €смаила, которому теперь не следовало  и  близко
подходить сюда. Ћбидно и горько было за мужа, за  свекровь,  котораЯ  лишена
возможности видеть единственного сына, находЯщегосЯ не где-нибудь  вдали,  а
рЯдом с аилом, в получасе ходьбы.
     Ђ тем временем  ќмчи-Њуса,  сосредоточившись,  точно  бы  он  улавливал
неведомые другим звуки, хмурЯ  брови,  прощупывал  пульс  больной  -  в  его
мосластой, длинной длани запЯстье старушки Ѓексаат,  исхудавшей  на  глазах,
казалось детской ручонкой. ‡атем  лекарь  долго  водил  ладонью,  то  слегка
прикасаЯсь, то вдавливаЯ пальцы, по животу, по  бокам  больной  и,  находЯсь
подле нее, молча обдумывал нечто, только ему известное, и  чем  дальше,  тем
больше мрачнели его глаза. Ћт ‘ейде это не прошло незамеченным. Ћна стоЯла в
углу за печкой и как бы читала на расстоЯнии мысли лекарЯ по  выражению  его
лица и глаз.  •олодело  на  душе.  ‚се  тревожней  становилось  затЯнувшеесЯ
молчание старца ќмчи-Њусы. ‘ейде понимала, что в этот час испытывает и  сама
больнаЯ, пытаЯсь угадать, что ей грЯдет. „умала она, не сходЯ с этого места,
и о том, что постоЯнно угнетало и омрачало ее душу - об €смаиле. Љак-то он в
этот час, что думает, тревожитсЯ,  поди,  о  матери,  но  куда  денешьсЯ,  и
сказать ему об этом  она  не  имела  права.  ‡а  всех  переживала,  за  всех
страшилась, готова была взЯть на себЯ все беды и мучениЯ, но перед  смертью,
дававшей уже  знать  о  себе  в  заострившихсЯ  чертах  свекрови,  она  была
бессильна. ‘лезы напрашивались, замутнЯЯ взор, и ей стоило  большого  усилиЯ
унЯть себЯ.
     ‘тарый ќмчи-Њуса не  сразу  ушел,  не  сразу  взгромоздилсЯ  на  своего
ослика, было уже темно, когда он попрощалсЯ с ‘ейде на дворе:
     - ‚ доме теперь одна не оставайсЯ,-  сказал  он  ей.-  ЊенЯ  больше  не
ждите.
     Ћна понЯла с полуслова, о чем шла речь. € когда старый  знахарь  округи
ќмчи-Њуса скрылсЯ на своем ослике во  тьме,  ни  разу  не  оглЯнувшись,  она
почувствовала охватившее  ее  великое,  безмерное  одиночество  перед  лицом
некоей бестрепетной силы, вторгшейсЯ в ее жизнь, как резкий ветер в окно.  €
то, что повеЯло холодом, незримо прошло в дом. €  она  пошла  следом,  чтобы
быть на месте и не уклонЯтьсЯ от новых страданий. ’еперь ей предстоЯло взЯть
на себЯ роль  главнодей-ствующего  лица.  €  она  сказала  себе,  что  будет
находитьсЯ у изголовьЯ свекрови до последнего ее дыханиЯ и за себЯ, и  сына,
и за родных ее братьев “сенкула и  Ђрына,  убежавших  от  раскулачива-ниЯ  в
—аткал. ‡а всех и за все брала она теперь на себЯ последний долг живых перед
умирающей свекровью. € она вошла в дом, сделав длЯ себЯ  открытие  -  смерть
могла принЯть от людей только примирение и ничего иного.
     ‘ этого часа ‘ейде  ни  на  шаг  не  отходила  от  умирающей  свекрови.
€змученнаЯ, исстрадавша-ЯсЯ старушка медленно угасала, постепенно терЯла дар
речи и, собравшись с силами, тЯжело дыша, тоскливо, жалостливо  вглЯдывалась
в лицо невестки и хотела напоследок что-то сказать ей -  быть  может,  самое
сокровенное и главное, то, что ЯвлЯетсЯ напоследок, на самый конец судьбы  и
никак не раньше, но  сил  не  хватало,  и  в  доме  было  уже  много  людей,
прослышавших от соседей о последнем часе старой Ѓексаат. ‹юди тихо приходили
и скорбно уходили, сочувствуЯ, состра-даЯ, выражаЯ свое отношение в  тЯжелых
вздохах, иные без  лишнего  шума  принимались  делать  по  дому  то,  о  чем
следовало заранее позаботитьсЯ в таких случаЯх: приносили дрова,  кто  чашку
муки, кто ломоть топленого сала, собирали по соседЯм посуду, раскидывали  по
двору солому под ноги...
     Ђ ночь уже близилась к половине урочного  времени.  ѓлоточками  воды  с
ложечки облегчала ‘ейде последние часы и минуты свекрови. “мирающаЯ  Ѓексаат
знала, что истекает отпущенный ей срок на веку  и  потому,  утрачиваЯ  силы,
пыталась сохранить в себе речь, но это уже ей  не  удавалось,  и  тогда  она
пыталась говорить глазами. ќти прощальные взглЯды, пронзительно  прорывались
на мгновение  сквозь  пелену  забытьЯ  и  предсмертного  тумана,  выражавшие
мучительные всплески избывающего духа, говорили ‘ейде о  многом,  что  могла
знать только она. € никто не  слышал,  как  плакали  они  в  один  голос  на
прощание, песню горестную пели о том, что порушилось  задуманное  дело,  как
несбывшаЯсЯ мечта, что не двинутсЯ они всей семьей на —аткал, как очень того
хотели,- и сын, и невестка, как мечтали увезти ее  к  покулаченным  братьЯм,
чаткальским отшельникам, что не свидитсЯ теперь она с ними никогда. €  более
всего страдала ‘ейде, что не усадит  она  старую  свекровь  свою  верхом  на
ослицу, не подаст ей на руки укутанного внучонка и не двинутсЯ  они  в  путь
темной ночью. Ќет, такого исхода  не  будет.  Ќе  приведетсЯ  им  переживать
ночь-шикаму* перед штурмом —аткальского перевала, согреваЯсь в затишке между
скал и снегов маленьким  костерком  и  не  будут  они  заклинать  над  огнем
перевальных духов, чтобы духи гор смилостивились, отвели бы гибель на горном
пути, ибо нет от них зла никому, а идут они на перевал  потому,  что  €смаил
военный беглец, оттого и гонимый самим собой от закона и наказаниЯ; с ним  и
они - мать и жена, а у них бабьЯ долЯ - за всех страдать и терпеть...
 
     * икама - накапливание сил перед перевалом.
 
     € на этом кончалась  последнЯЯ  песнЯ  -  потому  как  смерть  отбирала
будущее - не ходить было расстоЯниЯ, не испить было воды по пути, не увидеть
было уходЯщей в мир иной братьев родных из —аткала, не поведать им, с чем  и
как вслед за ними пришла...
     ’ак протекала та скорбнаЯ ночь у изголовьЯ свекрови.
     ‘реди многих дум, передуманных ‘ейде, то и дело вкрадывалась как бы  со
стороны тревога за мужа. Љак-то он там, ее  €смаил.  Љак  ему  быть  теперь,
когда мать умирает, а ему ни прийти, ни показатьсЯ нельзЯ... Ћтчего  же  все
так? Ћттого, что он хочет жить по-своему, а  закон,  людской  сговор,  велит
по-иному. Ђ сила на стороне закона,  большинства,  а  он  бежит  от  закона.
Џотому и хотели податьсЯ на —аткал, где бы его никто не знал и не ведал...
 
        x x x
 
     Ћн шел в ту ночь, как всегда, по хорошо изученному  пути,  вначале  под
малыми увалами предгорий, потом среди зарослей чиЯ в суходоле, выходил краем
полЯ к обрыву, откуда уже  виднелсЯ  аил  в  лунную  погоду:  крыши,  трубы,
освещенные окна. € €смаил отсюда с крайней осторожностью двигалсЯ огородами,
прислушиваЯсь, оглЯдываЯсь, к своему двору.
     Џоследний  отрезок  пути  и  в  этот  раз  он  проделал  с   тщательной
осмотрительностью, но чем ближе подходил к дому, тем тревожней и неуверенней
становилось  на  душе  €смаила.  —то-то  подозрительное,  а  что  именно   -
приходилось вникать: какие-то шевелениЯ, какие-то  негромкие,  неразборчивые
голоса насторожили €смаила, и он остановилсЯ под тополем  на  огороде  тетки
’отой. „альше он не пошел. „олго унимал зачастившее вдруг дыхание, хотЯ и не
испытывал  напрЯжениЯ  в  ходьбе.  ‘ердцебиение  не  успокаивалось,   сердце
чувствовало какую-то беду. ‡начит, ‘ейде была права - с матерью плохо.
     Џри этой обжигающей мысли  €смаилу  стало  не  по  себе.  Ћн  сдавленно
застонал, прижимаЯсь к стволу дерева. €, прислушиваЯсь, убеждалсЯ - на дворе
хождениЯ, голоса, в доме люди. ‡начит, дело гиблое.  ‘ердцем  он  был  готов
кинутьсЯ в дом, растолкать собравшихсЯ, перепугать их своим  диким  видом  и
неожиданным поЯвлением, броситьсЯ к матери - быть может, она  умирает!  -  и
разрыдатьсЯ, целуЯ ее холодеющие руки, утонуть, уплыть в плаче,  в  покаЯнии
за то, что заставлЯл ее так страдать, как никакаЯ другаЯ мать  не  страдала,
зайтись в  плаче  так,  чтобы  все  померкло,  исчезло  в  мире,  чтобы  все
развеЯлось по свету - и война, охватившаЯ кровавым бредом земли и страны,  и
сам он, рискнувший избежать той фронтовой участи и теперь прозЯбающий за это
в страхе, в ничтожестве, в низости.  „а,  да,  да  -  плакать  и  рыдать  до
умопомрачениЯ, до тех пор, пока ‘ейде, его вернаЯ жена, не  оторвет  его  от
грЯзного, заплаканного пола и  обтираЯ  его  лицо  от  слез,  не  оттащит  в
сторону, где он мог бы забытьсЯ,  растворитьсЯ,  исчезнуть  навсегда,  чтобы
никто не смел бы схватить его за руку  и  спросить  -  а  ты  почему  не  на
фронте?!
     Ќо разум охлаждал эти сиюминутные слабодушные порывы. € он не сдвигалсЯ
с места, казнил себЯ, проклинал, но не собиралсЯ объЯвитьсЯ на  людЯх  столь
сумасшедшим образом, даже если мать была при смерти. “тешал же он себЯ  тем,
что мать простит ему, что она молила Ѓога, чтобы он уберегсЯ, ушел бы  и  не
поЯвлЯлсЯ ни в каком случае. € потому надо уходить пока не поздно -  говорил
он себе, но и уйти  не  хватало  решимости.  Ќаоборот,  какаЯ-то  неодолимаЯ
тЯгостнаЯ сила не отпускала его и заставлЯла шаг  за  шагом  приближатьсЯ  к
дому. Ћн остановилсЯ за сараем и тут уже наЯву услышал  хождениЯ  и  людские
голоса. ‚от кто-то кашлЯнул, кто-то  выплеснул  воду  из  ведра.  ЏослышалсЯ
конский топот и кто-то кого-то спросил:
     - Ќу что, Њырзакул, плохо что ли?
     - „а, надежды мало,- ответил тот.
     Џотом звЯкнуло стремЯ, ударившись о  что-то  железное,  и  топот  копыт
удалилсЯ со двора.
     €смаил понЯл, что то был Њырзакул, дальний родственник, которого он  не
видел давно, по крайней мере, тогда у него обе руки были на месте, а теперь,
сказывают, потерЯл руку на фронте и теперь  его  зовут  "—олок  Њырзакул"  -
однорукий Њырзакул. Ќу, председатель сельсовета. Ќу и что? Ђ без  руки,  это
же представить себе, как жить без одной  руки!  Ђ  он,  €смаил,  не  захотел
оста-ватьсЯ без руки, тем более без головы. ‡а это  вот  расплачиваетсЯ,  за
это казнит себЯ и бережет...
     Ќо лучше бы он не подходил ко двору и  не  прислушивалсЯ  к  тому,  что
делаетсЯ  там.  ‘овсем  расстроилсЯ,  извелсЯ  духом.  €  ничего  иного   не
оставалось €смаилу, как потихоньку возвращатьсЯ назад. Ѓыло  уже  далеко  за
полночь, когда он последний раз обернулсЯ на оставшийсЯ внизу аил - все было
во мраке и только в одном месте светились не угасаЯ два окошка рЯдышком.  ’о
был его дом, а в доме том умирала его мать.
     ђано утром €смаил уже шел,  прЯчась  по  неприметным  местам,  снова  в
направлении аила. Ќет, не улеглась встревоженнаЯ накануне душа,  тЯнуло  его
поскорее к аилу, к дому, хотЯ что  это  могло  дать,  каким  образом  что-то
проЯснить - €смаил не мог ответить себе. € однако он шел.
     „ень обещал быть холодным. ‚етер  настойчиво  дул  с  гор.  Џриходилось
прЯтать голову в ворот шубы, нахлобучив шапку поглубже,- так  он  и  шел,  в
полном одиночестве, с  тревогой  и  болью  в  глазах,  в  огромных  кирзовых
сапогах, засунув руки в карманы.
     “ обрыва, где обычно открывалсЯ вид на аил,  он  остановилсЯ,  учащенно
дыша, прилег за кустом и стал всматриватьсЯ, насколько  хватило  видимости,-
что происходило в аиле. € ничего толком рассмотреть не мог. „ымы поднимались
над крышами, смутно доносились голоса детворы возле школы, ржание конЯ,  лай
собак... Ќо его интересовало в первую очередь, что дома, что  в  собственном
дворе, и опЯть же толком  ничего  не  различил,  не  рассмотрел.  •отЯ,  как
показалось ему, какое-то оживление, какие-то снующие люди... кажетсЯ,  можно
было угадать. Ђ что к чему, что там происходило, сказать было трудно. …му бы
поближе подвинутьсЯ, возможно, тогда  картина  стала  бы  Яснее,  но  он  не
решалсЯ на такой риск. ’ак и промаЯлсЯ он, затаившись в кустах  до  полуднЯ,
лежал, продрогший, угрюмо прислушиваЯсь и тщетно вглЯдываЯсь. Џотом  ушел  в
укрытие и к вечеру, зло озираЯсь по  сторонам,  снова  вернулсЯ  на  прежнее
место наблюдениЯ. €  в  этот  раз  он  понЯл,  чутье  подсказало,  что  мать
скончалась,-  оживление  и  голоса  во  дворе,  какой-то   рыдающий   выкрик
свидетельствовали, что смерть наступила в тот промежуток времени,  когда  он
уходил в укрытие, где была у него какаЯ-то пища про запас и  находилось  его
оружие.
     ’еперь сомнений не  оставалось.  Њатери  пришел  конец.  ’очно  тЯжелый
камень лег на душу. Ћн лежал за кустом, как убитый зверь страшного обличиЯ.
     Ђ с наступлением, темноты, уже  поздним  вечером.  €смаил  оказалсЯ  на
аильских огородах, возле корЯвых зимних садов,  потом  передвинулсЯ  к  тому
самому тополю, где выжидал прошлой ночью.  €  здесь  замер.  ’еперь  уже  не
оставалось никаких сомнений - мать  была  мертва.  ‚о  дворе  горел  костер,
должно быть, грели воду в большом котле. ѓолоса разные доносились.  €  снова
расслышал  он  голос  однорукого  Њырзакула.  —то-то   он   там   советовал,
распорЯжалсЯ. …му что-то ответили. Џриезжали  и  уезжали  верховые.  ‡начит,
хоронить будут  завтра.  ‘  утра  подготовЯтсЯ,  оплакивать  будут,  молитвы
совершать, а к полудню понесут на кладбище, что на косогоре,  над  аилом.  €
тут только подумал €смаил, что надо ведь заранее выкопать могилу. Љто же это
сделал? Ћткопали Яму или на утро оставили? ђешил на обратном пути  заглЯнуть
на кладбище и удостове-ритьсЯ, готова ли могила. ’ак стоЯл  он  под  тополем
удрученный, растерЯнный и подавленный.
     Џотом он тихо побрел окраиной в сторону большого аильского кладбища  на
косогоре. ел наугад, во тьме, то  проваливаЯсь  в  какие-то  колдобины,  то
спотыкаЯсь, и больше потому, что взор его был мутен  от  душивших  исподволь
слез. Ћн даже подумал: кто Я, куда Я иду, и что со мной,  зачем  Я  живу  на
свете?
     Ќа старом косогорном кладбище он не бывал так давно, что и  не  помнил,
когда он тут ступал в последний раз. ЏомнитсЯ, еще до  войны,  после  курсов
трактористов, посадили его вначале на  конную  сенокосилку,  а  сенокос  был
возле кладбища и тогда он  в  полуденную  жару,  выпрЯгнув  коней,  ходил  с
парнЯми  ловить  перепелов.  Ђ  перепела  паслись  в  неприкасаемых   густых
кладби-щенских зарослЯх, поскольку никто, конечно, не посмел бы косить  сено
среди могил. ‘ейчас он вспомнил об этом, о тех безмЯтежных  летних  днЯх,  о
душистых травах, о стрекочущих кузнечи-ках, о птицах, самозабвенно поющих  и
на небе и на земле, о солнце, которое столь обильно,  что  его  никто  и  не
замечал, о медовом пьЯнЯщем настое воздуха. „умал ли он тогда,  что  пройдут
годы, и будет он, как затравленный зверь, пробиратьсЯ темной зимней ночью на
кладбищенский косогор, полный жгучей обиды, страха, ненависти ко всему,  что
привело его в это состоЯние. Ќе верилось €смаилу, что это то самое место.  ‚
тусклом лунном свете чернели между снежными проталинами  могильные  холмики.
Ћдиноко, пусто, холодно. Њогила длЯ матери оказалась  уже  готовой,  начисто
отрытой. ќто не трудно было  обнаружить  по  свежей  глинЯной  насыпи  возле
зиЯющей Ямы.
     ‡начит, позаботились добрые  люди,  значит,  похороны  будут  завтра  к
полудню.
     €смаил остановилсЯ возле будущей  материнской  могилы,  стоЯл,  опустив
голову, уперев неподвижный взглЯд в темную глубокую  Яму.  …сли  бы  он  мог
каким-то образом умертвить себЯ, он хотел лечь на дно этой могилы и  умереть
здесь, чтобы