тками  разум,
когда памЯть твоЯ, разъЯтаЯ силой, неотвратимо  терЯла  сцеплениЯ  прошлого,
когда забывал ты в диких метаниЯх взглЯд матери, шум речки подле  горы,  где
играл ты летними днЯми, когда имЯ свое и имЯ отца ты утратил  в  сокрушенном
сознании, когда лики людей, среди которых ты вырос, померкли  и  имЯ  девицы
померкло, что тебе улыбалась стыдливо,- разве не проклЯл ты, падаЯ в  бездну
беспамЯтства, мать свою страшным проклЯтьем за то, что посмела зачать тебЯ в
чреве и родить на свет божий длЯ этого днЯ?.."
     €сториЯ эта относилась к тем  временам,  когда,  вытесненные  из  южных
пределов кочевой Ђзии, жуаньжуаны  хлынули  на  север  и,  надолго  завладев
сарозеками, вели непрерывные войны с целью  расширениЯ  владений  и  захвата
рабов. Ќа первых порах, пользуЯсь внезапностью нашествиЯ,  в  прилегающих  к
сарозекам землЯх они взЯли много пленных, в том числе женщин и  детей.  ‚сех
их погнали в  рабство.  Ќо  сопротивление  чужеземному  нашествию  возросло.
Ќачались ожесточенные столкновениЯ.  †уаньжуаны  не  собирались  уходить  из
сарозеков, а, напротив, стремились прочно утвердитьсЯ в  этих  обширных  длЯ
степного скотоводства краЯх. Њестные  же  племена  не  примирЯлись  с  такой
утратой и считали своим правом и долгом рано или поздно изгнать захватчиков.
Љак бы то ни было, большие и малые сражениЯ шли с переменным успехом. Ќо и в
этих изнурительных войнах были моменты затишьЯ.
     ‚ одно  из  таких  затиший  купцы,  пришедшие  с  караваном  товаров  в
найманские земли, рассказыва-ли, сидЯ за чаем, как  минули  они  сарозекские
степи без особых помех у колодцев со стороны жуаньжуанов, и упомЯнули о том,
что встретили в сарозеках одного молодого  пастуха  при  большом  верблюжьем
стаде. Љупцы стали с ним разговор вести, а он  оказалсЯ  манкуртом.  ‘  виду
здоровый, и не подумаешь никак, что такое с ним сотворено. Ќаверно, не  хуже
других был  когда-то  и  речист  и  понЯтлив,  и  сам  совсем  молодой  еще,
только-только усы пробиваютсЯ, и обличьем недурен, а  обмолвишьсЯ  словом  -
вроде как вчера народилсЯ на  свет,  не  помнит,  беднЯга,  не  знает  имени
своего, ни отца, ни матери, ни того, что с ним  сделали  жуаньжуаны,  откуда
сам родом, тоже не знает. Ћ чем ни спро-сишь, молчит, ответит  только  "да",
"нет", и все времЯ за шапку держитсЯ,  плотно  надетую  на  голову.  •отЯ  и
грешно, но и над увечьем люди смеютсЯ. Џри этих словах посмеЯлись  над  тем,
что, оказываетсЯ, бывают такие манкурты, у которых  верблюжьЯ  кожа  местами
навсегда прирастает к голове. „лЯ такого манкурта  хуже  любой  казни,  если
припугнуть: давай, мол, отпарим твою голову. Ѓудет битьсЯ, как дикаЯ лошадь,
но к голове не даст притронутьсЯ. ’акие шапку не снимают ни днем, ни  ночью,
в шапке спЯт... €, однако, продолжали гости, дурак  дураком,  но  дело  свое
манкурт соблюдал - зорко следил, пока караванщики не удалились достаточно от
того места, где бродило его стадо верблюдов. Ђ один погонщик решил разыграть
на прощание того манкурта:
     - Џуть далекий у нас впереди. Љому привет передать, какой красавице,  в
какой стороне? ѓовори, не скрывай. ‘лышишь? Њожет, платок передать от тебЯ?
     Њанкурт долго молчал, глЯдЯ на погонщика, а потом проронил:
     - џ каждый день смотрю на луну, а она на менЯ. Ќо  мы  не  слышим  друг
друга... ’ам кто-то сидит...
     Џри том  разговоре  присутствовала  в  юрте  женщина,  разливавшаЯ  чай
купцам. ’о была Ќайман-Ђна. Џод  этим  именем  осталась  она  в  сарозекской
легенде.
     Ќайман-Ђна виду не подала при заезжих гостЯх.  Ќикто  не  заметил,  как
странно поразила ее вдруг эта весть, как изменилась она в лице. …й  хотелось
поподробней порасспросить купцов о том молодом манкурте, но именно этого она
испугалась - узнать больше, чем было сказано. € сумела промолчать,  задавила
в себе возникшую тревогу, как вскрикнувшую  раненую  птицу...  ’ем  временем
разговор в кругу  зашел  о  чем-то  другом,  никому  уже  дела  не  было  до
несчастного манкурта, мало ли какие случаи бывают в жизни, а Ќайман-Ђна  все
пыталась сладить со страхом, охватившим ее, унЯть дрожь в руках,  словно  бы
она действительно придушила ту вскрикнувшую птицу в себе,  и  только  пониже
опустила на лицо черным траурный платок, давно уже ставший привычным  на  ее
поседевшей голове.
     Љараван торговцев вскоре ушел своей дорогой.  €  в  ту  бессонную  ночь
Ќайман-Ђна понЯла, что не будет ей покоЯ, пока не разыщет в  сарозеках  того
пастуха-манкурта и не убедитсЯ, что то не ее сын. ’ЯгостнаЯ, страшнаЯ  мысль
эта вновь оживила в материнском  сердце  давно  уже  затаившеесЯ  в  смутном
предчувствии сомнение, что сын лег на поле брани... € лучше,  конечно,  было
дважды похоронить его,  чем  так  терзатьсЯ,  испытываЯ  неотступный  страх,
неотступную боль, неотступное сомнение.
     …е сын был убит в  одном  из  сражений  с  жуаньжуанами  в  сарозекской
стороне. Њуж погиб годом раньше. €звестный, прославленный был человек  среди
найманов. Џотом сын отправилсЯ с первым походом, чтобы  отомстить  за  отца.
“битых не полагалось оставлЯть на поле боЯ. ‘ородичи обЯзаны  были  привезти
его тело. Ќо сделать это оказалось невозможно. Њногие в той большой  схватке
видели, когда сошлись с врагом вплотную, как он упал, сын ее, на гриву  конЯ
и конь, горЯчий и напуганный шумом  битвы,  понес  его  прочь.  €  тогда  он
свалилсЯ с седла, но нога застрЯла в стремени, и  он  повис  замертво  сбоку
конЯ, а конь, обезумевшим от этого еще больше, поволок  на  всем  скаку  его
бездыханное тело в степь. Љак назло, лошадь пустилась  бежать  во  вражескую
сторону. ЌесмотрЯ на жаркий, кровопролитным бой, где каждый должен был  быть
в сражении, двое соплеменников кинулись вдогонку, чтобы вовремЯ  перехватить
понесшего конЯ и подобрать тело погибшего.  Ћднако  из  отрЯда  жуаньжуанов,
находившегосЯ в засаде в овраге, несколько  верховых  косоплетов  с  криками
кинулись наперерез. Ћдин из найманов был убит  с  ходу  стрелой,  а  другой,
тЯжело раненный, повернул назад и, едва успел прискакать в снои рЯды,  здесь
рухнул наземь. ‘лучай этот помог найманам вовремЯ обнаружить в засаде  отрЯд
жуаньжуанов, который готовилсЯ  нанести  удар  с  фланга  в  самый  решающий
момент. Ќайманы спешно отступили, чтобы перегруппироватьсЯ и снова  ринутьсЯ
в бой. €, конечно, никому уже ме было дела до того, что сталось с их молодым
ратиком, с сыном Ќайман-Ђны... ђаненый найман, тот, что успел  прискакать  к
своим, рассказы-вал потом, что, когда они  ринулись  за  ним  вослед,  конь,
поволочивший ее сына, быстро скрылсЯ из виду и неизвестном направлении...
     Ќесколько дней подрЯд выезжали найманы на поиски  тела.  Ќо  ни  самого
погибшего, ни его лошади, ни его оружиЯ, никаких иных следов  обнаружить  не
смогли. ‚ том, что он погиб, ни у кого не оставалось сомнений.  „аже  будучи
раненным, за эти дни он умер бы в  степи  от  жажды  или  истек  бы  кровью.
Џогоревали, попричитали, что их  молодой  сородич  осталсЯ  непогребенным  в
безлюдных сарозеках. ’о был позор  длЯ  всех.  †енщины,  голосившие  в  юрте
Ќайман-Ђны, упрекали своих мужей и братьев, причитаЯ:
     - ђасклевали его стервЯтники, растащили его шакалы. Љак  же  смеете  вы
после этого ходить в мужских шапках на головах!..
     € потЯнулись  длЯ  Ќайман-Ђны  пустые  дни  на  опустевшей  земле.  Ћна
понимала, на войне люди гибнут, но мысли о том, что сын осталсЯ брошенным на
поле брани, что тело его не предано  земле,  не  давали  ей  мира  и  покоЯ.
’ерзалась мать горькими, неиссЯкающими думами. € некому было  их  высказать,
чтобы облегчить горе, и не к  кому  было  обратитьсЯ,  кроме  как  к  самому
богу...
     —тобы  запретить  себе  думать  об  этом,  она  должна  была  убедитьсЯ
собственными глазами в том, что сын был мертв. Љто тогда стал бы  оспаривать
волю судьбы? Ѓольше всего смущало ее, что пропал бесследно конь  сына.  Љонь
не был сражен, конь в испуге бежал. Љак всЯкаЯ  табуннаЯ  лошадь,  рано  или
поздно конь должен был вернутьсЯ к родным местам и притащить за  собой  труп
всадника на стремени. € тогда, как  ни  страшно  то  было  бы,  искричалась,
исплакалась, навылась бы она над останками и,  раздираЯ  лицо  ногтЯми,  все
сказала бы о себе, горемычной и распроклЯтой, так, чтобы тошно стало богу на
небе, если только понЯтлив он к иносказаниЯм. Ќо зато  никаких  сомнений  не
держала бы в душе и к смерти готовилась бы с холодным рассудком, ожидаЯ ее в
любой час, не цеплЯЯсь, не задерживаЯсь даже мысленно, чтобы  продлить  свою
жизнь. Ќо тело сына так и не нашли, а лошадь не вернулась.  ‘омнениЯ  мучили
мать, хотЯ соплеменники начали постепенно забывать об этом, ибо  все  утраты
со временем притуплЯютсЯ и подлежат забвению... € только она, мать, не могла
успокоитьсЯ и  забыть.  Њысли  ее  кружились  все  по  тому  же  кругу.  —то
приключилось с лошадью, где остались сбруЯ, оружие - по ним хотЯ бы косвенно
можно было бы установить, что сталось с сыном. ‚едь могло случитьсЯ  и  так,
что конЯ перехватили жуаньжуаны где-нибудь в сарозеках, когда он уже выбилсЯ
из сил и дал себЯ поймать. ‹ишнЯЯ лошадь с доброй сбруей тоже добыча. Љак же
они поступили тогда с ее сыном, волочившимсЯ на стремени,-  зарыли  в  землю
или бросили на растерзание степному зверью? Ђ что, если вдруг  он  был  жив,
еще жив каким-то чудом? „обили ли они его  и  тем  оборвали  его  муки,  или
бросили издыхать в чистом поле, или же?.. Ђ вдруг?..
     Љонца не было сомнениЯм. € когда заезжие купцы обмолвились за чаепитием
о молодом манкурте, повстречавшемсЯ им в сарозеках, не подозревали они,  что
тем самым бросили искорку в изболевшую душу Ќайман-Ђны. ‘ердце ее захолонуло
в тревожном предчувствии. € мысль, что то мог оказатьсЯ  ее  пропавший  сын,
все больше, все настойчивей, все сильней завладевала ее умом и сердцем. Њать
понЯла, что не  успокоитсЯ,  пока,  разыскав  и  увидев  того  манкурта,  не
убедитсЯ, что то не сын ее.
     ‚ тех полустепных предгорьЯх  на  летних  стоЯнках  найманов  протекали
небольшие каменистые речки. ‚сю ночь прислушивалась  Ќайман-Ђна  к  журчанию
проточной воды. Ћ чем говорила ей вода, так  мало  созвучнаЯ  ее  смЯтенному
духу? “спокоениЯ хотелось. ЌаслушатьсЯ, насытитьсЯ  звуками  бегущем  влаги,
перед тем как двинутьсЯ в глухое безмолвие сарозеков. Њать знала, как опасно
и рискованно отправлЯтьсЯ в сарозеки в одиночку, но не желала посвЯщать кого
бы то ни было в задуманное дело. Ќикто бы этого не понЯл. „аже самые близкие
не одобрили бы ее намерений. Љак можно пуститьсЯ  на  поиски  давно  убитого
сына? € если по какой-то случайности он осталсЯ жив и обращен в манкурта, то
тем более бессмысленно разыскивать его,  понапрасну  надрывать  сердце,  ибо
манкурт всего лишь внешнЯЯ оболочка, чучело прежнего человека...
     ’ой ночью накануне выезда несколько раз выходила  она  из  юрты.  „олго
всматривалась, вслушивалась, старалась сосредоточитьсЯ, собратьсЯ с мыслЯми.
ЏолуночнаЯ луна стоЯла высоко над головой в безоблачном небе, обливаЯ  землю
ровным молочно-бледным светом. Њножество белых  юрт,  раскиданных  в  разных
местах по подножиЯм увалов, были похожи на стаи крупных  птиц,  заночевавших
здесь, у берегов шумливых речушек. ђЯдом с  аулом,  там,  где  располагались
овечьи загоны, и дальше, в логах,  где  паслись  табуны  лошадей,  слышались
собачий лай и невнЯтные голоса людей. Ќо  больше  всего  трогали  Ќайман-Ђну
переклички поющих девушек, бодрствующих у загонов с ближнего краЯ аула. ‘ама
когда-то пела эти ночные песни... ‚ этих  местах  стоЯли  они  каждое  лето,
сколько помнит, как привезли ее сюда невестой. ‚сЯ  жизнь  протекла  в  этих
местах: и когда людно было в семье, когда ставили  они  здесь  сразу  четыре
юрты - одну кухонную, одну гостиную и две жилых,- и потом,  после  нашествиЯ
жуаньжуанов, когда осталась одна...
     ’еперь и она покидала свою одинокую юрту... …ще с вечера снарЯдилась  в
путь. ‡апаслась едой и водой. ‚оды брала побольше.  ‚  двух  бурдюках  везла
воду на случай,  если  не  сразу  удастсЯ  отыскать  колодцы  в  сарозекских
местах... …ще с вечера стоЯла на приколе поблизости от юрт верблюдица ЂкмаЯ.
Ќадежда и спутница ее. Њогла  ли  она  отважитьсЯ  двинутьсЯ  в  сарозекскую
глухомань, если бы не полагалась на силу и быстроту Ђкмаи! ‚ том году  ЂкмаЯ
оставалась Яловой, отдыхала после двух родов  и  была  в  отличной  верховой
форме. ‘ухопараЯ, с крепкими длинными ногами, с упругими подошвами,  еще  не
расшлепанными от непомерных тЯжестей и старости, с прочной  парой  горбов  и
красиво посаженной на мускулистой шее сухой, ладной голо-вой, с  подвижными,
как крыльЯ бабочки, легкими ноздрЯми, ухватисто забирающими воздух на  ходу,
белаЯ верблюдица ЂкмаЯ стоила целого стада. ‡а такую скороходку в цвете  сил
давали десЯтки голов гулевого молоднЯка, чтобы потомство от нее  получилось.
’о было последнее сокровище, золотаЯ матка  в  руках  Ќайман-Ђны,  последнЯЯ
памЯть ее прежнего богатства. Ћстальное разошлось, как пыль, смытаЯ  с  рук.
„олги, сорокадневные и годовые аши - поминки  по  погибшим...  Џо  сыну,  на
поиски которого собралась она из предчувствиЯ, от непомерной тоски  и  горЯ,
тоже уже были справлены недавно последние поминовениЯ при  большом  стечении
народа, всех найманов ближайшей округи.
     Ќа рассвете Ќайман-Ђна вышла  из  юрты,  уже  готоваЯ  в  путь.  ‚ыйдЯ,
остановилась, перешагнув порог, прислонилась к двери,  задумалась,  окидываЯ
взглЯдом  спЯщий  аул,  перед  тем  как  покинуть  его.  …ще  стройнаЯ,  еще
сохранившаЯ былую красоту Ќайман-Ђна была подпоЯсана,  как  и  полагалось  в
дальнюю дорогу. Ќа ней были сапоги,  шаровары,  камзол  без  рукавов  поверх
платьЯ, на  плечах  свободно  свисающий  плащ.  ѓолову  она  повЯзала  белым
платком, стЯнув концы на затылке. ’ак решила в своих ночных раздумьЯх  -  уж
коли надеетсЯ увидеть сына в живых, то к чему  траур.  Ђ  если  не  сбудетсЯ
надежда, то и потом успеет обернуть голову вечным черным платком. ‘умеречное
утро скрадывало в тот час поседевшие волосы и печать  глубоких  горестей  на
лице матери -  морщины,  глубоко  избороздившие  печальное  чело.  …е  глаза
повлажнели в тот миг, и она тЯжело вздохнула. „умала ли, гадала  ли,  что  и
такое придетсЯ пережить. Ќо затем собралась с духом. "Ђшвадан лЯ  илла  хиль
алла",- прошептала она первую строку молитвы (нет бога кроме бога) и  с  тем
решительно направилась  к  верблюдице,  осадила  ее  на  подогнутые  колени.
ЋгрызаЯсь привычно длЯ острастки,  негромко  покрикиваЯ,  ЂкмаЯ  неторопливо
опустилась грудью на землю. Ѓыстро перекинув переметные сумки  через  седло,
Ќайман-Ђна взобралась верхом на  верблюдицу,  понукнула  ее,  и  та  встала,
выпрЯмлЯЯ ноги и возносЯ сразу  хозЯйку  высоко  над  землей.  ’еперь  ЂкмаЯ
понЯла - ей предстоит дорога...
     Ќикто  в  ауле  не  знал  о  выезде  Ќайман-Ђны  и,   кроме   заспанной
своЯченицы-прислуги, то и дело широко зевавшей, никто не провожал ее  в  тот
час.  …й  она  еще  с  вечера  сказала,  что  поедет  к  своим  торкунам   -
родственникам по девичеству - погостить и что оттуда, если будут  паломники,
отправитсЯ вместе с ними  в  кипчакские  земли,  поклонитьсЯ  храму  свЯтого
џссави...
     Ћна выехала пораньше, чтобы никто не докучал расспросами. “далившись от
аула, Ќайман-Ђна повернула в сторону сарозеков, смутнаЯ  даль  которых  едва
угадывалась в неподвижной пустоте впереди...

     Џоезда в этих краЯх шли с востока па запад и с запада на восток.
     Ђ по сторонам от железной дороги в этих краЯх лежали великие  пустынные
пространства - ‘ары-Ћзеки. ‘ерединные земли желтых степей...
     ‚ этих краЯх  любые  расстоЯниЯ  измерЯлись  применительно  к  железной
дороге, как от ѓринвичского меридиана.
     Ђ поезда шли с востока на запад и с запада на восток...

     ‘ борта авианосца "ЉонвенциЯ" пошла еще  одна  шифрованнаЯ  радиограмма
космонавтам-контролерам на орбитальную станцию "Џаритет". ‚ этой радиограмме
в том же категорически-предупредительном тоне  предлагалось  не  вступать  с
паритет-космонавтами 1-2 и 2-1,  пребывающими  вне  ‘олнечной  ѓалактики,  в
радиосвЯзь с целью  обсуждениЯ  времени  и  возможности  их  возвращениЯ  на
орбитальную станцию, впредь ждать указаний Ћбценупра.
     Ќа океане штормило вполсилы. Ђвианосец заметно  покачивало  на  волнах.
Ѓурунила, играла тихоокеанскаЯ вода вдоль кормы гигантского судна. Ђ  солнце
все так же сиЯло над морским  простором,  охваченным  бесконечно  вскипающим
белопенистым движением волн. ‚етер струилсЯ ровным дыханием.
     ‚се  службы  на  авианосце  "ЉонвенциЯ",  включаЯ  авиакрыло  и  группы
безопасности  государствен-ных   интересов,   были   начеку   -   в   полной
готовности...

     “же  не  первый  день,  монотонно  подвываЯ  на  ходу  и  едва   слышно
пришаркиваЯ, трусила рысцой белаЯ  верблюдица  ЂкмаЯ  по  логам  и  равнинам
великой сарозекской степи, а хозЯйка все погонЯла и понукала ее  по  горЯчим
пустынным землЯм. ‹ишь на ночь останавливались они у редкого  колодца.  Ђ  с
утра снова поднимались на поиски большого верблюжьего стада, затерЯвшегосЯ в
бесчисленных складках сарозеков. €менно  в  этой  части  ‘ерединных  земель,
неподалеку от протЯнувшегосЯ  на  многие  километры  краснопесчаного  обрыва
Њалакумдычап, повстречали  недавно  проезжие  купцы  того  пастуха-манкурта,
которого теперь разыскивала Ќайман-Ђна. ‚от  уже  второй  день  кружила  она
вокруг да около Њалакумдычапа, боЯсь наткнутьсЯ на жуаньжуанов,  но  сколько
она ни  вглЯдывалась,  сколько  ни  рыскала,  всюду  была  степь  да  степь,
обманчивые миражи. Ћднажды уже поддавшись такому видению, проделала  большой
извилистый путь к воздушному городу с мечетЯми и крепостными стенами.  Њожет
быть, там ее сын, на невольничьем рынке? € тогда она могла бы усадить его на
Ђкмаю позади себЯ, и пусть попробовали бы  их  догнать...  ’Ягостно  было  в
пустыне, оттого и примерещилось такое.
     Љонечно,  найти  человека  в  сарозеках  дело  трудное,  человек  здесь
песчинка, но если при нем  большое  стадо,  занимающее  на  выпасе  обширное
пространство, то рано или поздно заметишь с краю животное, а  потом  найдешь
других, а при стаде пастуха. Ќа то и рассчитывала Ќайман-Ђна.
     Ћднако пока нигде ничего не обнаружила. € уже начала  опасатьсЯ,  а  не
перегнали ли то стадо в другое место  или  более  того  -  не  отправили  ли
жуаньжуаны этих верблюдов всем гуртом на продажу в •иву или Ѓухару. ‚ернетсЯ
ли тогда тот пастух из столь далеких краев?.. Љогда мать выезжала  из  аула,
томимаЯ тоской и сомнениЯми, об одном только и мечтала - лишь бы  увидеть  в
живых сына, пусть будет он манкурт, кто угодно, пусть не помнит ничего и  не
соображает, но пусть будет то ее сын, живой,  просто  живой...  ђазве  этого
мало! Ќо, углублЯЯсь в сарозеки, приближаЯсь к месту, где мог оказатьсЯ  тот
пастух, которого встретили недавно проходившие здесь караваном торговцы, все
больше боЯлась увидеть в сыне умственно изувеченное существо, страх  тЯготил
и угнетал ее. € тогда она молила бога, чтобы то был не  он,  не  ее  сын,  а
другой несчастный, и готова была беспрекословно примиритьсЯ с тем, что  сына
нет и не может быть в живых. Ђ едет она лишь длЯ того,  чтобы  взглЯнуть  на
манкурта и убедитьсЯ, что сомнениЯ ее напрасны, и, убедившись,  вернетсЯ,  и
перестанет терзатьсЯ, и будет доживать свой век, как угодно будет  судьбе...
Ќо  потом  снова  поддавалась  тоске  и  желанию  отыскать  в  сарозеках  не
кого-нибудь, а именно своего сына, что бы то ни значило...
     ‚ этом противоборстве чувств она вдруг увидела, перевалив через пологую
грЯду, многочисленное стадо верблюдов, вольно выпасавшихсЯ по широкому долу.
Ѓурые нагульные верблюды бродили по мелкому кустарнику и  зарослЯм  колючек,
обгрызаЯ их верхушки. Ќайман-Ђна приударила свою Ђкмаю,  пустилась  со  всех
ног и вначале прЯмо-таки захлебнулась от радости,  что  наконец-то  отыскала
стадо, потом испугалась, озноб прошиб, до того  страшно  стало,  что  увидит
сейчас сына, превращенного в манкурта. Џотом снова  обрадовалась  и  уже  не
понимала толком, что с ней происходит.
     ‚от оно пасетсЯ, стадо, но где же пастух? „олжен быть где-то  здесь.  €
увидела на другом краю дола человека. €здали  не  различить  было,  кто  он.
Џастух стоЯл с длинным  посохом,  держа  на  поводу  позади  себЯ  верхового
верблюда с поклажей, и спокойно смотрел из-под  нахлобученной  шапки  на  ее
приближение.
     € когда приблизилась, когда узнала сына,  не  помнила  Ќайман-Ђна,  как
скатилась со спины верблюдицы. Џоказалось ей, что она упала, но до  того  ли
было!
     - ‘ын мой, родной! Ђ Я ищу тебЯ кругом! -  Ћна  бросилась  к  нему  как
через чащобу, разделЯвшую их.- џ твоЯ мать!
     € сразу все понЯла и зарыдала, топча землю ногами,  горько  и  страшно,
кривЯ судорожно прыгающие губы, пытаЯсь остановитьсЯ и не в силах справитьсЯ
с собой. —тобы устоЯть на ногах, цепко схватилась за плечо безучастного сына
и все плакала и плакала, оглушеннаЯ горем, которое давно  нависло  и  теперь
обрушилось, подминаЯ и погребаЯ ее. €, плача,  всматривалась  сквозь  слезы,
сквозь налипшие прЯди седых мокрых волос, сквозь трЯсущиесЯ пальцы, которыми
размазывала дорожную грЯзь по лицу, в знакомые черты  сына  и  все  пыталась
поймать его взглЯд, все еще ожидаЯ, надеЯсь, что он узнает ее, ведь  это  же
так просто - узнать собственную мать!
     Ќо ее поЯвление не произвело на него никакого действиЯ,  точно  бы  она
пребывала здесь постоЯнно и каждый день навещала его в  степи.  Ћн  даже  не
спросил, кто она и почему плачет. ‚ какой-то момент пастух снЯл с  плеча  ее
руку и пошел, таща за собой неразлучного верхового верблюда с  поклажей,  на
другой край стада, чтобы взглЯнуть, не слишком ли далеко  убежали  затеЯвшие
игру молодые животные.
     Ќайман-Ђна осталась на месте, присела на корточки, всхлипываЯ,  зажимаЯ
лицо руками, и так сидела, не поднимаЯ головы.  Џотом  собралась  с  силами,
пошла к сыну, стараЯсь сохранить спокойст-вие. ‘ын-манкурт как ни в  чем  не
бывало  бессмысленно  и  равнодушно   посмотрел   на   нее   из-под   плотно
нахлобученной  шапки,  и  что-то  вроде  слабой  улыбки  скользнуло  по  его
изможденному, начерно обветренному,  огрубевшему  лицу.  Ќо  глаза,  выражаЯ
дремучее отсутствие интереса к  чему  бы  то  ни  было  на  свете,  остались
по-прежнему отрешенными.
     - ‘адись, поговорим,- с тЯжелым вздохом сказала Ќайман-Ђна.
     € они сели на землю.
     - ’ы узнаешь менЯ? - спросила мать.
     Њанкурт отрицательно покачал головой.
     - Ђ как тебЯ звать?
     - Њанкурт,- ответил он.
     - ќто тебЯ теперь так зовут. Ђ прежнее имЯ свое помнишь?  ‚спомни  свое
настоЯщее имЯ.
     Њанкурт молчал. Њать видела, что он пыталсЯ вспомнить, на переносице от
напрЯжениЯ  выступили  крупные  капли  пота  и  глаза  заволоклись  дрожащим
туманом. Ќо перед ним возникла, должно, глухаЯ непроницаемаЯ стена, и он  не
мог ее преодолеть.
     - Ђ как звали твоего отца? Ђ сам ты кто, откуда родом? ѓде ты  родилсЯ,
хоть знаешь?
     Ќет, он ничего не помнил и ничего не знал.
     - —то они сделали с тобой! - прошептала мать, и опЯть губы ее запрыгали
помимо  воли,  и,  задыхаЯсь  от  обиды,  гнева  и  горЯ,  она  снова  стала
всхлипывать, тщетно пытаЯсь унЯть себЯ.  ѓорести  матери  никак  не  трогали
манкурта.
     -  Њожно  отнЯть  землю,  можно  отнЯть  богатство,  можно   отнЯть   и
жизнь,проговорила она вслух,- но  кто  придумал,  кто  смеет  покушатьсЯ  на
памЯть человека?! Ћ господи, если ты есть, как внушил ты такое людЯм?  ђазве
мало зла на земле и без этого?
     €  тогда  сказала  она,  глЯдЯ  на   сына-манкурта,   свое   знаменитое
прискорбное слово о солнце, о боге, о себе,  которое  пересказывают  знающие
люди и поныне, когда речь заходит о сарозекской истории...
     € тогда начала свой плач, который и поныне вспоминают знающие люди:
     - Њен ботасы олген боз маЯ, тулыбын келип искеген*.

     * џ сираЯ  верблюдица,  пришедшаЯ  вдохнуть  запах  шкуры  верблюжонка,
набитого соломой.

     € тогда вырвались из души ее причитаниЯ, долгие безутешные вопли  среди
безмолвных бескрайних сарозеков...
     Ќо ничто не трогало сына ее, манкурта.
     € тогда решила Ќайман-Ђна не расспросами, а внушением  попытатьсЯ  дать
ему узнать, кто он есть.
     - ’вое имЯ †оламан. ’ы слышишь? ’ы  -  †оламан.  Ђ  отца  твоего  звали
„оненбай. ђазве ты не помнишь отца? ‚едь он тебЯ с детства учил стрелЯть  из
лука. Ђ Я твоЯ мать. Ђ ты  мой  сын.  ’ы  из  племени  найманов,  понЯл?  ’ы
найман...
     ‚се, что она говорила ему, он выслушал с полным отсутствием интереса  к
ее словам, как будто бы речь шла ни  о  чем.  ’ак  же  он  слушал,  наверно,
стрекот кузнечика в траве.
     € тогда Ќайман-Ђна спросила сына-манкурта:
     - Ђ что было до того, как ты пришел сюда?
     - Ќичего не было,- сказал он.
     - Ќочь была или день?
     - Ќичего не было,- сказал он.
     - ‘ кем ты хотел бы разговаривать?
     - ‘ луной. Ќо мы не слышим друг друга. ’ам кто-то сидит.
     - Ђ что ты еще хотел бы?
     - Љосу на голове, как у хозЯина.
     - „ай  Я  посмотрю,  что  они  сделали  с  твоей  головой,-  потЯнулась
Ќайман-Ђна.
     Њанкурт резко отпрЯнул, отодвинулсЯ, схватилсЯ рукой за шапку и  больше
не смотрел на мать. Ћна  понЯла,  что  поминать  о  его  голове  никогда  не
следует.
     ‚  это  времЯ  вдали  завиднелсЯ  человек,  едущий  на   верблюде.   Ћн
направлЯлсЯ к ним.
     - Љто это? - спросила Ќайман-Ђна.
     - Ћн везет мне еду,- ответил сын.
     Ќайман-Ђна  забеспокоилась.   Ќадо   было   поскорее   скрытьсЯ,   пока
объЯвившийсЯ некстати жуаньжуан не увидел ее. Ћна осадила свою верблюдицу на
землю и взобралась в седло.
     - ’ы ничего не говори. џ скоро приеду,- сказала Ќайман-Ђна.
     ‘ын не ответил. …му было все равно.
     Ќайман-Ђна  понЯла,  что  совершила  ошибку,  удалЯЯсь   верхом   через
пасущеесЯ стадо. Ќо было уже поздно. †уаньжуан, едущий к стаду, конечно, мог
заметить ее, восседающую на белой  верблюдице.  Ќадо  было  уходить  пешком,
прЯчась между пасущимисЯ животными.
     “далившись изрЯдно от выпаса,  Ќайман-Ђна  заехала  в  глубокий  овраг,
поросший по краЯм полынью. ‡десь она спешилась, уложив Ђкмаю на дно  оврага.
€ отсюда стала наблюдать. „а,  так  оно  и  оказалось.  “глЯдел-таки.  —ерез
некоторое времЯ, погонЯЯ верблюда рысью, показалсЯ  тот  жуаньжуан.  Ћн  был
вооружен  пикой  и  стрелами.  †уаньжуан  был  Явно  озадачен,   недоумевал,
оглЯдываЯсь по сторонам,-  куда  же  девалсЯ  верховой  на  белом  верблюде,
замеченный им издали? Ћн не знал  толком,  в  каком  направлении  двинутьсЯ.
Џроскочил в одну сторону, потом в другую. € в последний раз  проехал  совсем
близко от оврага. •орошо, что Ќайман-Ђна догадалась затЯнуть  платком  пасть
Ђкмаи. Ќе ровен час верблюдица подаст голос. ‘крываЯсь за  полынью  на  краю
обрыва, Ќайман-Ђна разглЯдела жуаньжуана довольно Ясно. Ћн сидел на мохнатом
верблюде, озираЯсь по  сторонам,  лицо  было  одутловатое,  напрЯженное,  на
голове чернаЯ  шлЯпа,  как  лодка,  с  концами,  загнутыми  вверх,  а  сзади
болталась, поблескиваЯ, чернаЯ, сухаЯ коса, плетеннаЯ в два зуба.  †уаньжуан
привстал на стременах, держа наготове пику, оглЯдывалсЯ, крутил  головой,  и
глаза его поблескивали.  ќто  был  один  из  врагов,  захвативших  сарозеки,
угнавших немало народа в рабство и причинивших столько несчастий  ее  семье.
Ќо что могла она, невооруженнаЯ женщина, против свирепого  воина-жуаньжуана?
Ќо думалось ей о том, какаЯ жизнь, какие событиЯ привели этих людей к  такой
жестокости, дикости - вытравить памЯть раба...
     Џорыскав взад-вперед, жуаньжуан вскоре удалилсЯ назад к стаду.
     Ѓыл уже вечер. ‘олнце закатилось, но зарево  еще  долго  держалось  над
степью. Џотом разом смерклось. € наступила глухаЯ ночь.
     ‚ полном одиночестве Ќайман-Ђна провела ту ночь в степи где-то недалеко
от своего горемыч-ного сына-манкурта. ‚ернутьсЯ к нему  побоЯлась.  „авешний
жуаньжуан мог остатьсЯ на ночь при стаде.
     € к ней пришло решение не оставлЯть сына в рабстве,  попытатьсЯ  увезти
его с собой. Џусть он манкурт, пусть не понимает что к чему, но лучше  пусть
он будет у себЯ дома, среди своих, чем в пастухах у жуаньжуаней в  безлюдных
сарозеках. ’ак подсказывала ей материнскаЯ душа. ЏримиритьсЯ с  тем,  с  чем
примирЯлись другие, она не  могла.  Ќе  могла  она  оставить  кровь  свою  в
рабстве. Ђ вдруг в родных местах вернетсЯ к нему  рассудок,  вспомнит  вдруг
детство...
     Ќаутро Ќайман-Ђна снова села верхом на Ђкмаю. „альними, кружными путЯми
долго подбиралась она к стаду,  продвинувшемусЯ  за  ночь  довольно  далеко.
Ћбнаружив стадо, долго всматривалась, нет ли кого  из  жуаньжуаней.  €  лишь
убедившись, что никого нет, они окликнула сына по имени:
     - †оламан! †оламан! ‡дравствуй!
     ‘ын оглЯнулсЯ, мать вскрикнула от радости, но тут  же  понЯла,  что  он
отозвалсЯ просто на голос.
     ‘нова пыталась Ќайман-Ђна пробудить в сыне отнЯтую памЯть.
     - ‚спомни, как тебЯ зовут, вспомни свое имЯ! - умолЯла и убеждала она.-
’вой отец „оненбай, ты разве не знаешь? Ђ твое имЯ не Њанкурт,  а  †оламан*.
Њы назвали тебЯ так потому, что  ты  родилсЯ  в  пути  при  большом  кочевье
найманов. € когда ты родилсЯ, мы сделали там стоЯнку на три днЯ. ’ри днЯ был
пир.

     * †оламан - имЯ, образованное от двух слов:  "жол"  -  путь,  "аман"  -
здоровье; по смыслу - будь здоров в пути.

     € хотЯ все это на сына-манкурта не произвело никакого впечатлениЯ, мать
продолжала рассказывать, тщетно  надеЯсь  -  вдруг  что-то  мелькнет  в  его
померкшем сознании. Ќо она билась  в  наглухо  закрытую  дверь.  €  все-таки
продолжала твердить свое:
     - ‚спомни, как твое имЯ? ’вой отец „оненбай!
     Џотом она накормила, напоила его из своих припасов и стала напевать ему
колыбельные песни.
     Џесенки ему очень понравились. …му приЯтно было  слушать  их,  и  нечто
живое, какое-то потепление поЯвилось на его застывшем, задубелом до  черноты
лице.  €  тогда  мать  стала  убеждать  его  покинуть  это  место,  покинуть
жуаньжуаней и уехать с ней к своим родным  местам.  Њанкурт  не  представлЯл
себе, как можно встать и уехать куда-то,- а как же стадо? Ќет, хозЯин  велел
все времЯ быть при стаде. ’ак сказал хозЯин. € он  никуда  не  отлучитсЯ  от
стада...
     € снова в который раз пыталась  Ќайман-Ђна  пробитьсЯ  в  глухую  дверь
сокрушенной памЯти и все твердила:
     - ‚спомни, ты чей? Љак твое имЯ? ’вой отец „оненбай!
     Ќе заметила мать в напрасном тщании,  сколько  времени  прошло,  только
спохватилась, когда на краю стада опЯть поЯвилсЯ жуаньжуан  на  верблюде.  ‚
этот раз он оказалсЯ гораздо ближе  и  ехал  спешно,  погонЯЯ  все  быстрее.
Ќайман-Ђна не мешкаЯ села на Ђкмаю. € пустилась прочь.  Ќо  с  другого  краЯ
наперерез показалсЯ  еще  один  жуаньжуан  на  верблюде.  ’огда  Ќайман-Ђна,
разгонЯЯ Ђкмаю, пошла между ними. ЃыстроногаЯ белаЯ ЂкмаЯ вовремЯ вынесла ее
вперед, а жуаньжуаны преследовали сзади, крича и потрЯсаЯ  пиками.  Људа  им
было до Ђкмаи. Ћни все больше отставали, трюхаЯ на своих мохнатых верблюдах,
а ЂкмаЯ, набираЯ дыхание, неслась по  сарозекам  с  недосЯгаемой  быстротой,
уносЯ Ќайман-Ђну от смертельной погони.
     Ќе знала она, однако, что,  вернувшись,  озлобленные  жуаньжуаны  стали
избивать манкурта. Ќо какой с него спрос. ’олько и отвечал:
     - Ћна говорила, что она моЯ мать.
     - ЌикакаЯ она тебе не мать! “ тебЯ нет матери!  ’ы  знаешь,  зачем  она
приезжала? ’ы знаешь? Ћна хочет содрать твою шапку и отпарить твою голову! -
запугивали они несчастного манкурта.
     Џри этих словах манкурт побледнел, серым-серым стало его  черное  лицо.
Ћн втЯнул шею в плечи и, схватившись за шапку, стал  озиратьсЯ  вокруг,  как
зверь.
     - „а ты не бойсЯ! Ќа-ка, держи! - ‘тарший жуаньжуан вложил ему  в  руки
лук со стрелами.
     - Ђ ну цельсЯ! - Њладший жуаньжуан подкинул свою шлЯпу высоко в воздух.
‘трела пробила шлЯпу.- ‘мотри! - удивилсЯ владелец  шлЯпы.-  ‚  руке  памЯть
осталась!
     Љак птица, вспугнутаЯ  с  гнезда,  кружила  Ќайман-Ђна  по  сарозскскнм
окрестностЯм.  €  не  знала,  как  быть,  чего  ожидать.  “гонЯт  ли  теперь
жуаньжуаны весь гурт и с ним ее сына-манкурта в  другое  место,  недоступное
длЯ нее, поближе к своей большой орде,  или  будут  подстерегать  ее,  чтобы
схватить? ’ерЯЯсь в догадках, она продвигалась объездами по скрытным  местам
и высмотрела, очень обрадовалась, когда увидела,  что  те  двое  жуаньжуаней
покинули стадо. Џоехали прочь рЯдком, не оглЯдываЯсь.  Ќайман-Ђна  долго  не
спускала с них глаз и, когда они скрылись вдали, решила  вернутьсЯ  к  сыну.
’еперь она во что бы то ни стало хотела увезти его с собой. Љакой он ни есть
- не его вина, что судьба так обернулась, что изглумились над ним враги,  но
в рабстве  мать  его  не  оставит.  €  пусть  найманы,  увидев,  как  увечат
нашественники плененных джигитов, как унижают  и  лишают  их  разума,  пусть
вознегодуют и возьмутсЯ за оружие. Ќе в земле дело. ‡емли всем  хватило  бы.
Ћднако жуаньжуанское зло нетерпимо даже длЯ отчужденного соседства...
     ‘ этими мыслЯми возвращалась Ќайман-Ђна к сыну и  все  обдумывала,  как
его убедить, уговорить бежать этой же ночью.
     “же смеркалось. Ќад великими сарозеками опускалась, незримо вкрадываЯсь
по логам и долам красноватыми  сумерками,  еще  одна  ночь  из  бесчисленной
череды прошлых и предстоЯщих ночей. ЃелаЯ верблюдица ЂкмаЯ легко и  свободно
несла  свою  хозЯйку  к  большому  табуну.  ‹учи  угасающего  солнца   четко
высветлЯли ее фигуру на верблюжьем межгорбье.  ЌастороженнаЯ  и  озабоченнаЯ
Ќайман-Ђна была бледна и строга. ‘едина, морщины, думы на челе и  в  глазах,
как те сумерки сарозекские,  неизбывнаЯ  боль...  ‚от  она  достигла  стада,
поехала между пасущимисЯ животными, стала оглЯдыватьсЯ,  но  сына  не  видно
было. …го верховой верблюд с поклажей  почему-то  свободно  пассЯ,  таща  за
собой повод по земле...
     - †оламан! ‘ын мой, †оламан, где ты? - стала звать Ќайман-Ђна.
     Ќикто не поЯвилсЯ и не откликнулсЯ.
     - †оламан! ѓде ты? ќто Я, твоЯ мать! ѓде ты?
     €, озираЯсь по сторонам в беспокойстве, не заметила она,  что  сын  ее,
манкурт, прЯчась в тени верблюда, уже изготовилсЯ с колена, целЯсь натЯнутой
на тетиве стрелой. Ћтсвет солнца мешал ему, и он ждал удобного  момента  длЯ
выстрела.
     - †оламан! ‘ын мой!  -  звала  Ќайман-Ђна,  боЯсь,  что  с  ним  что-то
случилось. Џовернулась в седле.- Ќе  стрелЯй!  -  успела  вскрикнуть  она  и
только было понукнула белую верблюдицу Ђкмаю, чтобы развернутьсЯ  лицом,  но
стрела коротко свистнула, вонзаЯсь в левый бок под руку.
     ’о был  смертельный  удар.  Ќайман-Ђна  наклонилась  и  стала  медленно
падать, цеплЯЯсь за шею верблюдицы. Ќо прежде упал с головы ее белый платок,
который превратилсЯ в воздухе в птицу и полетел с криком: "‚спомни, чей  ты?
Љак твое имЯ? ’вой отец „оненбай! „оненбай! „оненбай!"
     ‘ тех пор, говорЯт, стала летать в сарозеках по ночам  птица  „оненбай.
‚стретив путника, птица „оненбай летит поблизости с возгласом: "‚спомни, чей
ты? —ей ты? Љак твое имЯ?  €мЯ?  ’вой  отец  „оненбай!  „оненбай,  „оненбай,
„оненбай, „оненбай!.."
     ’о место, где была похоронена Ќайман-Ђна, стало называтьсЯ в  сарозеках
кладбищем Ђна-Ѓейит - Њатеринским упокоем...
     Ћт белой верблюдицы Ђкмаи осталось много потомства.  ‘амки  в  ее  роду
рождались в нее, белоголовые  верблюдицы  были  известны  кругом,  а  самцы,
напротив, рождались черными и могучими, как нынешний Ѓуранный Љаранар.
     Џокойный Љазангап, которого теперь везли хоронить на Ђна-Ѓейит,  всегда
доказывал, что Ѓуранный Љаранар не из простых, а  началом  от  самой  Ђкмаи,
знаменитой белой верблюдицы, оставшейсЯ в сарозеках после гибели Ќайман-Ђны.
     …дигей охотно верил Љазангапу. Џочему  бы  и  нет...  Ѓуранный  Љаранар
стоил того... ‘колько уже было испытаний и в добрые и в худые дни - и всегда
Љаранар вызволЯл из трудностей... ‚от только  дурной  уж  очень  становитсЯ,
когда в гон идет, в самые холода всегда это с  ним  случаетсЯ,  и  тогда  он
лютует, страшно лютует, и зима лютует  и  он.  „ве  зимы  сразу.  ‘ладу  нет
никакого в такие дни... Ћднажды он подвел …дигеЯ, крепко подвел,  и  был  бы
он, скажем, ну, не человеком, а, допустим, разумным  существом,  никогда  не
простил бы Ѓуранный …дигей тот случай Ѓуранному Љаранару... Ќо что  взЯть  с
верблюда, одуревшего в случной сезон... „а дело-то и не в нем.  ђазве  можно
обижатьсЯ на животное, это ведь к слову сказано, просто уж судьба обернулась
таким образом. Џри чем тут Ѓуранный Љаранар? ‚от ведь Љазангап  хорошо  знал
эту историю, он ее и рассудил, а не то кто знает, как бы все вышло.

        VII

     Љонец лета и начало осени 1952 года вспоминал Ѓуранный …дигей с  особым
чувством былого счастьЯ. Љак  по  волшебству  сбылось  предсказание  …дигеЯ.
Џосле той страшной жары, от которой даже сарозекские  Ящерицы  прибегали  на
порог жильЯ, спасаЯсь от солнца, погода внезапно изменилась уже  в  середине
августа. ‘хлынула вдруг  нестерпимаЯ  жара,  и  постепенно  стала  прибывать
прохлада, по крайней мере по ночам можно было  уже  спокойно  спать.  Ѓывает
такаЯ благодать в сарозеках, год на  год  не  приходитсЯ,  но  бывает.  ‡имы
всегда неизменны. ‚сегда суровы, а лето иной  раз  п  поблажку  дает.  ’акое
случаетсЯ, когда в высших слоЯх воздушных течений, как  рассказывал  однажды
…лизаров, происходЯт крупные  сдвиги,  менЯютсЯ  направлениЯ  небесных  рек.
…лизаров любил рассказывать о таких вещах. Ћн говорил, что наверху протекают
огромные незримые реки с берегами своими и разливами. ќти реки,  находЯсь  в
беспрерывном обороте, Якобы омывают земной шар. €,  всЯ  окутаннаЯ  ветрами,
‡емлЯ плывет по кругам своим, и вот то и  есть  течение  времени.  ‹юбопытно
было послушать …лизарова. ’аких  людей  не  сыскать,  редкой  души  человек.
“важал его Ѓуранный …дигей, …лизарова, и тот отвечал ему  тем  же.  „а,  так
вот, значит, та небеснаЯ река, что приносит подчас в сарозеки облегчительную
прохладу в  самый  зной,  она  почему-то  снижаетсЯ  со  своего  потолка  и,
снижаЯсь, наталкиваетсЯ на ѓималаи. Ђ ѓималаи-то где, бог знает как  далеко,
но все равно в масштабах земного шара это совсем  недалеко.  ‚оздушнаЯ  река
наталкиваетсЯ на ѓималаи и дает обратный ход; в €ндию,  в  Џакистан  она  не
попадает, там жара так  и  остаетсЯ  жарой,  а  над  сарозеками  растекаетсЯ
обратным   ходом,   потому   что   сарозеки,    подобно    морю,    открытое
беспрепЯтственное пространство... € приносит та река прохладу с ѓималаев...
     Ќо как бы то ни было, поистине отраднаЯ пора стоЯла в том году в  конце
лета и начале осени. „ожди в сарозеках - редкое Явление. Љаждый дождь  можно
запомнить надолго. Ќо тот дождь  запомнил  Ѓуранный  …дигей  на  всю  жизнь.
‘начала  заволокло  тучами,  даже  непривычно  было,  когда  скрылась  вечно
пустыннаЯ глубина горЯчего, исстоЯвшегосЯ сарозекского неба. € стало парить,
духота напрЯглась невозможнаЯ. …дигей в тот день был сцепщиком. Ќа тупиковой
линии разъезда оставались после разгрузки от гравиЯ  новой  партии  сосновых
шпал три платформы. …ще накануне разгрузили. Љак всегда,  делать  требуют  в
срочном порЯдке, а потом оказываетсЯ,  что  не  так  уж  и  срочно  надобно.
Џолсуток после разгрузки платформы стоЯли  в  тупике.  Ђ  на  разгрузку  все
налегли - Љазангап, Ђбуталип, ‡арипа, “кубала, Ѓукей, все, кто не на  линии,
брошены были на это срочное дело. ‚едь тогда все вручную приходилось делать.
Ћх и жара стоЯла! Ќадо же, угораздило прибыть этим плат-формам в такую жару.
Ќо раз надо, то надо. ђаботали. “кубалу замутило, стало рвать.  Ќе  выносила
она духа горЯчих просмоленных шпал. Џришлось отправить  ее  домой.  Ђ  потом
женщин всех отпустили - дома детишки от жары изнывали.  Ћстались  мужики,  в
жилу вытЯнулись, но доделали все.
     Ђ на  другой  день,  как  раз  как  быть  дождю,  порожнЯк  с  попутным
товарнЯком на Љумбель возвращалсЯ. Џока маневрировали  да  сцеплЯли  вагоны,
задыхалсЯ …дигей от духоты, как в бане солдатской. ‹учше  уж  солнце  жарило
бы. Ђ машинист какой-то попалсЯ - все тЯнет да тЯнет, в час по чайной ложке.
Ђ тут ходи в три погибели под вагонами.  €  обложил  …дигей  того  машиниста
матом как следует.  Ђ  тот  тем  же  ответил.  …му  тоже  несладко  у  топки
паровозной. Ћт жары одурели. “шел, слава  богу,  товарнЯк.  “тащил  порожние
платформы. € тут ливень хлынул разом. Џрорвало. ‡емлЯ вздрогнула,  поднЯлась
мигом в пузырЯх  и  лужах.  €  пошел,  и  пошел  дождь,  Яростный,  бешеный,
накопивший запасы прохлады и влаги, если то верно, на снежных хребтах  самих
ѓималаев... “х какие ѓималаи! ЉакаЯ мощь! …дигей побежал домой.  ‡ачем,  сам
не знает. Џросто так. ‚едь человек, когда попадает под дождь,  всегда  бежит
домой или еще под какую крышу. Џривычка. Ђ не то зачем  было  скрыватьсЯ  от
такого дождЯ? Ћн понЯл это  и  остановилсЯ,  когда  увидел,  как  всЯ  семьЯ
Љуттыбаевых - Ђбуталип, ‡арипа и двое сынишек, „аул и ќрмек,- схватившись за
руки, плЯсала и прыгала под дождем  возле  своего  барака.  €  это  потрЯсло
…дигеЯ. Ќе оттого, что они резвились и радовались дождю. Ђ оттого,  что  еще
перед началом дождЯ Ђбуталип и ‡арипа поспешили,  широко  перешагиваЯ  через
пути, с работы. ’еперь он понЯл. Ћни хотели быть все вместе  под  дождем,  с
детьми, всей семьей. …дигею такое не пришло бы в голову. Ђ  они,  купаЯсь  в
потоках ливнЯ, плЯсали, шумели, как гуси залетные на