х  томным,  величавым  взглЯдом,  как   бы   подчеркиваЯ   тем   самым
необходимость полного, совершенно серьез-ного вниманиЯ.- ‚ы сами  понимаете,
сегоднЯ душа моЯ полна - море счастьЯ. Џонимаете. € Я  хочу  сказать  слово.
ќто мой час, и Я хочу сказать. Џонимаете. џ всегда был безбожником. џ  вырос
в комсомоле. џ твердый большевик. Џонимаете. € очень горжусь этим.  Ѓог  длЯ
менЯ пустое место. ’о, что  бога  нет,  всем  известно,  каждому  советскому
школьнику. Ќо Я хочу сказать совсем о другом, понимаете, о том, что есть  на
свете бог! Њинуточку, постойте, не улыбайтесь, дорогие мои. €шь вы! „умаете,
поймали менЯ на слове. Ќет, нисколько! Џонимаете. џ не  имею  в  виду  бога,
выдуманного угнетателЯми трудовых масс до революции. Ќаш бог - это держатель
власти, волей которого, как пишут в газетах, вершитсЯ эпоха на планете и  мы
идем от победы к победе, к мировому торжеству коммунизма; это наш гениальный
вождь, держащий повод эпохи в руке, как, понимаете,  держит  вожак  каравана
повод головного верблюда, это наш €осиф ‚иссарионович! € мы следуем за  ним,
он ведет караван, и мы за ним - одной тропой. € никто, думающий  иначе,  чем
мы, или имеющий в мыслЯх не наши идеи, не  уйдет  от  карающего  чекистского
меча, завещан-ного нам железным „зержинским. Џонимаете. ‚рагам  мы  объЯвили
борьбу  до  конца.  €х  род,  их  семьи  и  всЯкие  сочувствующие   элементы
уничтожаютсЯ во имЯ пролетарского  дела,  понимаете,  как  листьЯ  по  осени
сжигаютсЯ огнем в одной куче. Џотому что идеологиЯ может быть  только  одна,
понимаете, и никакаЯ другаЯ. ‚от мы с вами очищаем землю  от  идеологических
противников - буржуазных националистов, понимаете, и прочих,  и  где  бы  ни
затаилсЯ враг, кем бы он ни прикидывалсЯ, нет ему никакой  пощады.  ‚езде  и
всюду разоблачать классового врага, выЯвлЯть вражескую агентуру,  понимаете,
как учит нас товарищ ‘талин, бить врага, укреплЯть дух народ-ных масс -  вот
наш девиз. ‘егоднЯ, когда менЯ отличили, когда зачитан  приказ  о  досрочном
присвоении званиЯ, Я клЯнусь и впредь неуклонно следовать сталинской  линии,
понимаете, искать врага, находить и  обнажать  его  преступные  замыслы,  за
которые он понесет неотвратимое, суро-вое наказание. Џонимаете  ли,  главных
националистов мы  обезвредили,  но  притаились  в  институ-тах  и  редакциЯх
сочувствующие. Ќо и они никуда от нас  не  уйдут,  и  не  будет  никакой  им
пощады. Љак-то на допросе мне  один  националист,  понимаете,  говорит,  все
равно, говорит, ваша историЯ зайдет в  тупик,  и  вы  будете  проклЯты,  как
дьЯволы. Џонимаете?!

     * Ђсыл достар - дорогие гости.

     - ’акого надо было на месте пристрелить! - не  удержалсЯ  ’ансыкбаев  и
даже привстал сердито.
     - ‚ерно, майор, Я бы так и поступил,- поддержал его  подполковник,-  но
он еще нужен был длЯ следствиЯ, и Я ему сказал,  понимаете,  Я  ему  сказал:
пока мы зайдем в тупик, тебЯ, сволочь, давно уже не будет на  свете!  ‘обака
лает, а сталинский караван идет...
     ‚се разом захохотали, зааплодировали, одобрЯЯ достойную  отповедь  тому
ничтожному националисту, все разом встали с вытЯнутыми наготове  бокалами  в
руках. "‡а ‘талина",- выдохнули все разом, и все выпили,  демонстрируЯ  друг
другу опустевшие бокалы, как бы подтверждаЯ тем самым  истинность  сказанных
слов и свою верность им.
     ‡атем было сказано еще многое в продолжение этой мысли.  €  слова  эти,
самовоспроизводЯсь  и  умножаЯсь,   долго   еще   кружились   над   головами
собравшихсЯ, накоплЯЯ в себе скрытый гнев  и  Ярость,  как  рой  распаленных
диких ос, все более озлоблЯющихсЯ оттого, что они Ядоносны  и  их  много.  ‚
душе же ’ансыкбаева вскипала своЯ крутаЯ волна, будоражила в нем свои мысли,
укреп-лЯЯ его решимость, и не потому, что подобные высказываниЯ  были  внове
длЯ него, вовсе нет, напротив, всЯ его жизнь и жизнь всех его многочисленных
сослуживцев  так  же,  как  и  всего  обозримого  общественного   окружениЯ,
протекала  изо  днЯ  в  день   именно   в   этой   атмосфере   беспрерывного
подстегиваниЯ, неукротимой борьбы, названной  классовой  и  потому  во  всем
абсолютно  оправдываемой.  Ќо  была  тут  одна   негласнаЯ   проблема.   „лЯ
постоЯнного накала борьбы нужны  были  все  новые  и  новые  объекты,  новые
направлениЯ  разоблачений;  поскольку  многое  в  этом   смысле   было   уже
отработано, едва ли не исчерпано до дна, вплоть до депортации целых  народов
в погибельные ссылки в ‘ибирь и ‘реднюю Ђзию, то стало все труднее  собирать
"пого-ловный" урожай с полей, прибегаЯ на старый лад к обвинениЯм в наиболее
ходовом  на  националь-ных  окраинах  варианте  -   в   буржуазно-феодальном
национализме.  Ќаученные  горьким  опытом,  когда  по  малейшему  доносу   в
идеологической сомнительности того или иного лица незамедлите-льно следовала
расправа с ним и близкими ему, люди уже  не  допускали  роковых  ошибок,  не
говорили и не писали ничего  такого,  что  можно  было  бы  истолковать  как
проЯвление  национализ-ма.  Ќапротив,  многие  стали  чересчур  осторожны  и
осмотрительны,  настолько,  что  громогласно  отрицали  любые   национальные
ценности, вплоть до отказа от родного Языка. Џопробуй схвати такого, если на
каждом шагу он заЯвлЯет, что говорит и думает непременно на Языке ‹енина...
     € именно в этот оскудевший событиЯми период,  трудный  длЯ  наращиваниЯ
борьбы по выЯвлению  новых  скрытых  врагов,  майору  ’ансыкбаеву,  пусть  и
случайно, но все же  повезло.  „онос  на  Ђбуталипа  Љуттыбаева  с  разъезда
Ѓоранлы-Ѓуранный попал ему в руки как довольно второстепенный по  значимости
материал, скорее длЯ  ознакомлениЯ,  нежели  длЯ  серьезного  расследованиЯ.
Ћднако ’ансыкбаев не упустил своего. —утье не  подвело  его.  ’ансыкбаев  не
поленилсЯ, съездил на место разобратьсЯ и теперь все больше  убеждалсЯ,  что
это скромное, на первый взглЯд, дело  при  соответствующей  обработке  может
обрести достаточную весомость. €, стало быть, если все образуетсЯ как  надо,
то поощрениЯ свыше навернЯка  не  обойдут  и  его.  ђазве  не  свидетель  он
подобного торжества в данный момент за данным столом, разве не знает он, как
устраиваютсЯ подобные вещи? ђазве худо ему среди этих хорошо знакомых людей,
верой и прав-дой преданных Ѓогу-‚ласти и поэтому  блаженствующих  сегоднЯ  с
хрусталем на столе и на потол-ке? Ќо путь к Ѓогу-‚ласти только один -  через
черное, неустанное служение ему в выЯвлении и разоблачении замаскировавшихсЯ
врагов.
     Ђ среди врагов следует особенно бдительно следить за теми, кто  побывал
в плену. Ћни преступники уже потому, что не пустили себе  пулю  в  лоб,  ибо
обЯзаны были не  сдаватьсЯ,  а  умереть  и  этим  доказать  свою  абсолютную
преданность Ѓогу-‚ласти, который требовал неукосни-тельного - умереть, но не
сдаватьсЯ в плен. Ђ кто сдалсЯ, тот - преступник. € неизбежнаЯ кара  за  это
должна служить предупреждением всем, на все  времена  -  на  все  поколениЯ.
’акова установка самого ‚ождЯ - Ѓога-‚ласти.  Љуттыбаев  же,  взЯтый  им  на
расследование,  как  раз  из  числа  бывших   военнопленных,   причем,   что
чрезвычайно важно, в его деле есть очень нужнаЯ  зацепка,  очень  актуальнаЯ
деталь,- если удастсЯ выбить у Љуттыбаева признание на этот счет, пусть даже
небольшой факт, то и это может пригодитьсЯ в большом деле,  как  гвоздок  на
своем месте,- послужить длЯ разоблачениЯ изначально  предательских  замыслов
ревизионистской клики ’ито - ђанковича, претендующей на особый путь развитиЯ
ћгославии без одобрениЯ ‘талина. €шь,  чего  захотели!  „авно  ли  кончилась
война, а они уже отделЯтьсЯ решили. Ќе выйдет! ‘талин  развеет  в  прах  эту
идею и пустит ее по ветру. €  совсем  нелишне  будет  при  этом  доказать  в
очеред-ной раз, пусть на малом факте, что предательские ревизионистские идеи
зарождались в ћгосла-вии уже давно, еще  в  годы  войны  среди  партизанских
командиров, и что происходило это под прЯмым влиЯнием английских  спецслужб.
Ђ в  записках  Ђбуталипа  Љуттыбаева  есть  воспомина-ниЯ,  как  югославские
партизаны  встречались  с  англичанами,  стало  быть,  есть  все   основаниЯ
заставить его сказать то,  что  требуетсЯ  сейчас.  Ђ  раз  так,  необходимо
добитьсЯ этого во что бы то ни стало. ђасшибитьсЯ в  лепешку,  но  заставить
этого сарозекского писаку выложить все, что надо. ‚едь в  политике  пригодно
все, что летит в подветренную сторону.  ЉаждаЯ  мелочь  может  пригоди-тьсЯ,
может послужить камнем, брошенным во  врага,  чтобы  добить  его  в  идейной
схватке. Ћтсюда возникает задача добыть тот камень, даже камушек,  и,  пусть
символически, но как бы  самолично,  от  сердца,  вложить  его,  тот  лишний
камушек, в руку самого Ѓога-‚ласти, чтобы, если не сам Ћн,  то  поручил  бы,
кому следует, пульнуть тем  камнем  в  прихвостней,  как  пишут  в  газетах,
ненавист-ного  ревизиониста  ’ито  и  его  приспешника   ђанковича.   Ђ   не
пригодитсЯ, скажут мелковат, все равно усердие зачтетсЯ... ѓлЯдишь, все, кто
сидЯт сейчас за столом, окажутсЯ и у него, будут сидеть вот так в  его  доме
по отменному случаю. ‚едь смысл жизни - в счастье, а успех - начало счастьЯ.
     Ћб этом думалось в тот званый вечер кречетоглазому ’ансыкбаеву, и, сидЯ
за столом и вроде бы по ходу разговоров перебрасываЯсь репликами с  другими,
он, как пловец в бурном потоке реки, плыл в тот час в нарастающей  стремнине
своих страстей и вожделений. € лишь жена его Ђйкумис, хорошо  знавшаЯ  мужа,
заметила, что с ним что-то происходит, что он готовитсЯ к чему-то, как  Ярый
зверь, вышедший ночью на охоту и уже учуЯвший добычу. Ћна видела это по  его
глазам,  немигающий,  соколиный  взор  которых  временами  то  леденел,   то
покрывалсЯ дымкой взволнованности. € поэтому она шепнула ему: "Ћтсюда  уйдем
вместе со всеми и только домой". ’ансыкбаев нехотЯ кивнул в ответ.  Ќе  стал
при людЯх возражать, хотЯ стоило бы. ‚  его  голове  вызревал  новый,  более
широкий план действий. ‚едь вместе с Љуттыбаевым  в  югославских  партизанах
побывало много других пленных, сегоднЯ отсиживающихсЯ по углам,- стало быть,
они тоже могут что-то знать,  что-то  вспомнить,  не  так  трудно  заставить
Љуттыбаева назвать наиболее активных из них. Ќеобходимо  поднЯть  материалы,
завтра же надо сделать соответствую-щий запрос.  €ли  же  самому  как  можно
скорее побывать в центре. € разобратьсЯ, раскопать  и  заставить  Љуттыбаева
подтвердить нужное. Ђ затем, на основе его показаний,  предъЯвить  обвинениЯ
бывшим военнопленным, воевавшим в ћгославии,  привлечь  этих  лиц  заново  к
ответственности за недоносительство, за сокрытие при прохождении комиссии по
депортации   в   ‘оветский   ‘оюз   предательских    замыслов    югославских
ревизионистов. € людей такого сорта может обнаружитьсЯ не одна  сотнЯ  и  не
одна тысЯча, которых следовало бы - и надо подать эту идею, скорей  всего  в
форме секретной записки - пропустить через мельницу  допросов,  чтобы  затем
загнать эту публику в лагерЯ и на том положить конец...
     Џри этой мысли, осенившей его за столом, уставленным всЯческой снедью и
коньЯчными рюмками, ’ансыкбаев почувствовал  подъем  настроениЯ,  захотелось
еще выпить, захотелось еще закусить, петь, тормошить соседей и  смеЯтьсЯ  от
удовольствиЯ и предощущениЯ какого-то нового поворота  в  жизни.  Ћн  окинул
сидЯщих  благодарным   взором   таинственно   засиЯвших   глаз,   ведь   все
присутствующие были свои, родные люди, одним миром мазанные и  оттого  столь
приЯтные  в  ту  минуту,  и  они  не  подозревали,  эти  родные  люди,   что
присутствуют при моменте, когда у  него  рождаютсЯ  великие  идеи.  ‚се  это
вызвало  горЯчий  прилив  крови  к  голове  и  радостные,  учащенные   удары
ликующего, звенЯщего сердца. ’ак сидел он, насыщаЯсь собой и окружением.
     € сам удивлЯлсЯ - случайно возникший замысел  заключал  в  себе  вполне
реальную перспек-тиву повышениЯ по службе. Џолучалось разумно и логично: чем
больше вытравишь притаившихсЯ врагов, тем  больше  выиграешь  и  сам.  ’акаЯ
перспектива окрылЯла душу. € он подумал не без гордости: "‚от так устраивают
умные люди свои дела! € Я не остановлюсь на полпути, чего бы это ни стоило!"
€ захотелось немедленно действовать - тотчас  вызвать  машину  из  гаража  и
помчатьсЯ туда, в полуподвал с зарешеченными окнами, называемый следственным
изолЯтором, где сидел Ђбуталип  Љуттыбаев,  и  сразу  принЯтьсЯ  за  дело  -
допрашивать, не терЯЯ времени, прЯмо там,  в  камере,  да  так  допрашивать,
чтобы душа у того от страха в кишках замирала.  €  никаких  двусмысленностей
насчет исхода дела; признает Љуттыбаев  вину,  подтвердит  англо-югославские
заданиЯ, назовет всех, кто вместе с ним был в партизанах,- получит 58 статью
с пунктом "а" - 25 лет лагерей, а нет - расстрел за  измену,  за  агентурное
сотрудничество с иностранными спецслужбами и идеологически подрывную  работу
среди местного населениЯ. Џусть крепко подумает.
     ЏредставлЯЯ себе, как все  это  будет  происходить,  ’ансыкбаев  многое
предвидел наперед: и  то,  как  сложитсЯ  разговор  на  допросе,  как  будет
упиратьсЯ Љуттыбаев и какие меры придетсЯ пред-принЯть, чтобы  сломить  его,
но он знал также, что все равно тот никуда не денетсЯ, выбора  у  него  нет,
если хочет жить. Љонечно, будет упорно оправдыватьсЯ, дескать, ни в  чем  не
виновен, плен  искупил  с  оружием  в  руках,  воюЯ  вместе  с  югославскими
партизанами,  был  ранен,  пролил   кровь,   по   окончании   войны   прошел
депортационную комиссию, после войны честно трудилсЯ и т. д. и т. п. ‚се это
пустой разговор. Ћткуда Љуттыбаеву знать, что он нужен не в этом, а совсем в
ином качестве. € что в том качестве, в котором  он  требуетсЯ,  он  послужит
началом целой акции по искоренению затаившихсЯ врагов государства. Ћн  нужен
как первое звено, за  которым  потЯнетсЯ  всЯ  цепь.  —то  может  быть  выше
государственных интересов? €ные думают - жизнь людскаЯ. —удаки!  ѓосударство
- это печь, котораЯ горит только на одних дровах - на людских. Ђ  иначе  эта
печь заглохнет, потухнет. € надобности в ней не будет.  Ќо  те  же  люди  не
могут  существовать  без  государства.  ‘ами  себе  устраивают  сожжение.  Ђ
кочегары обЯзаны подавать дрова. € на том все стоит.
     ”илософствуЯ обо всем этом,  поскольку  в  партшколе  когда-то  кое-что
слышал о классических учениЯх, сидЯ за столом рЯдом  с  женой,  от  которой,
казалось бы, трудно укрыть мысли, успеваЯ кивать  и  поддакивать  соседЯм  в
общем разговоре, ’ансыкбаев  восхищалсЯ  втайне  тем,  как  чудесно  устроен
человек. ‚от, к примеру, он сидит в компании, в званых гостЯх,  делает  вид,
будто целиком и полностью поглощен значимостью этого момента, а  сам  думает
совершенно о другом. Љто может  представить,  на  что  он  нацелилсЯ,  какие
вызревают у него планы?! ‘ознание того, что в нем, мирно сидЯщем за  столом,
таитсЯ нечто сокрушительное, неотвратимое, зависЯщее только от его воли, что
пока никому не доступны  его  замыслы,  скрытаЯ  сила  которых,  реализуЯсь,
заставит людей ползать на коленЯх перед ним, а через него -  и  перед  самим
Ѓогом-‚ластью, и что в этой  свЯзи  он  ЯвлЯетсЯ  одной  из  ступеней  среди
множества,  и  все-таки  считанных,  ступеней  к  устраша-ющему   пьедесталу
Ѓога-‚ласти, вызывало в нем физическое блаженство и нетерпение, как при виде
вкусной еды или  в  исступленном  предощущении  совокуплениЯ.  €  от  каждой
следующей рюмки это возбуждение в нем все больше нарастало и завладевало им,
растекаЯсь по телу истомой ускорЯющихсЯ кровотоков,  и  ему  стоило  немалых
усилий сдерживатьсЯ, твердЯ себе, что он начнет осуществлЯть  свой  план  не
далее как завтра, что он все еще успеет.
     ЏеребираЯ в уме детали предстоЯщего дела, ’ансыкбаев испытывал  чувство
глубокого  удовлетворениЯ  основательностью  своих  намерений,   логичностью
замысла. €  все  же  было  ощущение,  что  чего-то  еще  вроде  не  хватает,
требовалось еще что-то додумать, и какие-то  улики  вроде  остались  еще  не
задействованы, не осмыслены в достаточной мере.
     Љ примеру,  что-то  ведь  таилось  в  записЯх  Љуттыбаева  о  манкурте.
Њанкурт! Ћболваненный манкурт, убивший свою мать! „а, конечно, это стариннаЯ
легенда, но что-то записывавший легенду Љуттыбаев ведь имел в виду?! Ќе зрЯ,
не случайно он так старательно и подробно записал это сказание. „а, манкурт,
манкурт... —то же тут  сокрыто,  если  иносказательное,  то  что  именно?  €
главное, как собиралсЯ  Љуттыбаев  использовать  историю  манкурта  в  своих
подстрекательских целЯх, в какой форме, каким образом? Ћчень смутно угадываЯ
в  легенде  о  манкурте  нечто  идеоло-гически  подозрительное,  ’ансыкбаев,
однако, еще не мог это категорически утверждать, не было полной уверенности,
чтобы уличить навернЯка. ‚от если бы назвать эту легенду, как  полагаетсЯ  в
таких случаЯх, антинародной и за это привлечь  к  ответственности,  но  как?
‡десь ’ансыкбаеву  не  хватало  компетентности,  это  он  понимал.  Ќадо  бы
обратитьсЯ к какому-нибудь ученому.  ‚едь  вот  с  разоблачением  буржуазных
националистов, которое они сегоднЯ обмывали, так все  и  было  -  обнаружили
группировку, затем одни знатоки-ученые были выпущены на других с обвинениЯми
в национализме, в воспевании прошлого в  ущерб  сталинской  социалистической
эпохе, и этого оказалось  достаточно,  чтобы  мельница  заработала  круглыми
сутками.
     € все-таки что-то да таилось в том, как тщательно  Љуттыбаев  записывал
историю манкурта. ’ребовалось еще раз внимательно вчитатьсЯ в каждое  слово,
и  если  обнаружитсЯ  хотЯ  бы  малей-шаЯ  зацепка,  то  и  запись   легенды
использовать, приобщить к делу, вменить в  вину.  Љроме  того,  среди  бумаг
Љуттыбаева обнаружен текст еще одной  легенды,  под  названием  "‘арозекскаЯ
казнь",- из времен —ингисхана. ’ансыкбаев не сразу обратил внимание  на  эту
стародавнюю  историю  и  только  теперь  призадумалсЯ.  ‚едь  в  ней,   если
поразмыслить, вроде бы можно усмотреть некий политический намек:

        x x x

     €дЯ походом на завоевание ‡апада, ведЯ за собой через великие азиатские
пространства народ-армию, —ингисхан в  сарозекских  степЯх  учинил  казнь  -
предал повешению воина-сотника и молодую женщину-золотошвейку,  вышивальщицу
триумфальных шелковых знамен с огнедыша-щими драконами на полотнищах...
     Љ тому времени большаЯ  часть  Ђзии  была  уже  под  пЯтой  —ингисхана,
поделена на улусы между его сыновьЯми, внуками  и  полководцами.  ’еперь  на
очереди стоЯла участь краев за €тилем (‚олгой), участь …вропы.
     ‚ сарозекских степЯх была уже осень. Џосле дружных  дождей  пополнились
водой пересохшие за лето озерца и реки - значит  будет  чем  поить  коней  в
пути. ‘тепнаЯ армада поспешала. Џереход  через  сарозекские  степи  считалсЯ
наиболее трудной частью похода.
     ’ри армии - три тумена по десЯть  тысЯч  воинов  -  двигались  впереди,
широко развернув фланги. Ћ мощи туменов можно было судить по их поступи - по
зависшей на многие версты по горизонту, как дым после степного пожара,  пыли
из-под копыт. …ще два тумена с запасными табунами, обозами и Яловыми стадами
на каждодневный убой  следовали  позади  -  в  этом  можно  было  убедитьсЯ,
оглЯнувшись,- там тоже вилась пыль в полнеба. Ѓыли еще и другие боевые силы,
которые нельзЯ было увидеть из-за их удаленности от этих мест.  Љ  ним  надо
было скакать несколько дней - то были правые и левые крыльЯ, по три тумена в
каждом крыле. ’е войска двигались самостоЯтельно в сторону €тилЯ.  Љ  началу
холодов предполагалась на берегу €тилЯ встреча в ханской ставке  командующих
всех одиннадцати туменов с тем,  чтобы  согласовать  дальнейшие  действиЯ  и
двинутьсЯ по льду через €тиль  в  богатые  и  славные  страны,  о  покорении
которых грезил —ингисхан, грезили его полководцы и каждый всадник...
     ’ак двигались войска в походе, не отвлекаЯсь, не задерживаЯсь, не терЯЯ
времени. € с ними в обозах были женщины, и в этом заключалась беда.
     ‘ам  —ингисхан  с  полутысЯчью  стражников  -  кезегулов  и  свитой   -
жасаулами, сопровождав-шими его в пути, находилсЯ в середине того  движениЯ,
как плывущий  остров.  Ќо  ехал  он  особнЯ-ком  -  впереди  них.  Ќе  любил
Џовелитель —етырех ‘торон ‘вета многолюдьЯ возле себЯ, тем более  в  походе,
когда следует больше молчать, смотреть вперед и думать о делах.
     Џод ним был любимый иноходец •уба, прошедший у хана  под  седлом,  быть
может, полсвета, сбитый и гладкий, как галечный камень, могучий  в  груди  и
холке, белогривый и чернохвостый, с ровным,  шелковым  ходом.  „ва  запасных
конЯ, не менее выносливых и ходких, шли налегке в сиЯющей  отделкой  ханской
сбруе, ведомые верховыми коноводами. •ан менЯл коней  на  ходу,  как  только
лошадь начинала припотевать.
     Ќо самым примечательным было  не  окружение  —ингисхана  -  бесстрашные
кезегулы и жаса-улы, жизнь которых принадлежала —ингисхану  больше,  чем  им
самим,- на то они и отбирались, как лезвиЯ клинков, один из ста,-  и  не  их
отменные верховые кони, редкостные, как самородки  золота  в  природе.  Ќет,
примечательным в том походе было совсем другое. Ќад головой —ингис-хана  всю
дорогу, заслонЯЯ его от солнца, плыло облако. Људа он - туда и облако. ЃелаЯ
тучка, величиной с большую юрту, следовала за ним, точно живое  существо.  €
никому невдомек было - мало ли тучек в вышине,- что то есть знамение  -  так
ЯвлЯло Ќебо свое благословение Џовелите-лю миров. Ћднако сам он,  —ингисхан,
знаЯ об этом, исподволь наблюдал за тем облаком и все больше убеждалсЯ,  что
это действительно знак воли Ќеба-’енгри.
     ЏоЯвление облака было  предсказано  неким  странствующим  прорицателем,
которому —ингис-хан однажды дозволил приблизитьсЯ к себе. ’от  чужеземец  не
пал ниц, не льстил, не пророчество-вал в угоду. Ћн стоЯл перед грозным ликом
степного завоевателЯ, восседавшего на  троне  в  золотой  юрте,  с  достойно
поднЯтой головой, тощий, оборванный, с диковинно длинными волосами до  плеч,
точно  женщина  с  распущенными  кудрЯми.  —ужеземец  был  строг   взглЯдом,
внушительно бородат, смугл и сух чертами лица.
     -  џ  пришел  к  тебе,  великий  хаган,  сказать,-  передал  он   через
толмача-уйгура,- что волею ‚ерховного Ќеба будет тебе особый знак с высоты.
     —ингисхан на мгновение замер от неожиданности.  Џришелец  то  ли  не  в
своем уме, то ли не понимает, чем это длЯ него может кончитьсЯ.
     - Љакой знак, и откуда тебе это известно? - едва сдерживаЯ раздражение,
хмурЯ лоб, поинтересовалсЯ всесильнейший.
     - Ћткуда известно - не подлежит оглашению. Ђ  что  касаетсЯ  знака,  то
скажу - над головой твоей будет ЯвлЯтьсЯ облако и следовать за тобой.
     -  Ћблако?!  -  не  скрываЯ  изумлениЯ,  воскликнул  —ингисхан,   резко
вскидываЯ брови. € все вокруг невольно напрЯглись в ожидании взрыва ханского
гнева. ѓубы толмача побелели от страха. Љара могла коснутьсЯ и его.
     - „а, облако,- ответил прорицатель.- Ћно будет перстом ‚ерховного Ќеба,
благословлЯю-щего твое высочайшее  положение  на  земле.  Ќо  тебе  надлежит
беречь это облако, ибо, утратив его, ты утратишь свою могучую силу...
     ‚ золотой юрте наступила глухаЯ пауза.  ‚сего  можно  было  ожидать  от
—ингисхана в тот миг, но вдруг Ярость его взглЯда приугасла, как  догорающий
в костре огонь. ЏреодолеваЯ дикий порыв к расправе, он понЯл, что не следует
воспринимать слова бродЯчего вещуна как  вызывающую  дерзость  и  тем  более
карать его, что тем самым он уронит свою ханскую честь. € —ингисхан  сказал,
прЯча в жидких рыжеватых усах коварную улыбку:
     - „опустим, ‚ерховное Ќебо внушило тебе высказать эти слова.  „опустим,
Я поверил. Ќо скажи мне,  мудрейший  чужеземец,  как  же  Я  буду  оберегать
вольное облако в небе? “ж не погон-щиков ли на крылатых конЯх послать  туда,
чтобы они стерегли то облако? “ж не взнуздать ли им его  на  всЯкий  случай,
как необъезженного конЯ?! Љак мне уберечь небесное облако, гонимое ветром?
     - Ђ это уж твоЯ забота,- коротко ответил пришелец.
     € опЯть все замерли, опЯть воцарилась мертваЯ тишина, и опЯть  побелели
губы толмача, и никто из находившихсЯ в золотой юрте не посмел поднЯть глаза
на несчастного прорицателЯ,  обрекшего  себЯ,  то  ли  по  глупости,  то  ли
непонЯтно зачем, на верную гибель.
     - Ћдарите его, и пусть идет,- глухо проронил  —ингисхан,  и  слова  его
упали на души, как капли дождЯ на иссохшую землю.
     ‘транный, нелепый случай этот вскоре забылсЯ. € то правда, каких только
чудаков не бывает на свете. ‚озомнил  себЯ  вещуном!  Ќо  сказать,  что  тот
чужеземец просто из легкомыслиЯ рисковал  головой,  было  бы  несправедливо.
‚едь не мог он не понимать, на что идет. —то стоило ханским кезегулам тут же
скрутить его и привЯзать к хвосту дикой лошади - предать за непочтительность
и  наглость  позорной  смерти.  €  однако  же  что-то  сподвигнуло,   что-то
вдохновило того отчаЯнного пришельца, не дрогнув, предстать, как перед львом
в пустыне, перед  самым  грозным  и  беспощад-ным  властелином.  Ѓыл  ли  то
поступок безумца или это был действительно промысел Ќеба?
     €  когда  уже  все  забылось  в  беге  дней  проходЯщих,   незадачливый
предсказатель вдруг припомнилсЯ —ингисхану - ровно через два года. –елых два
года ушло в империи на подготовку  к  ‡ападному  походу.  Џозднее  —ингисхан
убедилсЯ в том, что на его власть обретающем  пути  неудержимого  расширениЯ
пределов империи эти два года были самым деЯтельным  периодом  сбора  сил  и
средств к мировому прорыву, к вожделенной цели его, к захвату тех  земель  и
краев, овладев которыми, он мог  по  праву  считать  себЯ  ‚ластелином  всех
—етырех ‘торон ‘вета, всех дальних пределов мира, куда только способна  была
докатитьсЯ волна его несокрушимой конницы.  Љ  этой  параноической  идее,  к
неотвратимой  жажде  всевладычества  и  всемогущества  сводилась   в   итоге
жесточайшаЯ суть степного властелина,  его  историческое  предназначение.  €
потому всЯ жизнь его империи - всех подвластных улусов на огромных азиатских
просторах,  всего  разнопле-менного  населениЯ,  усмирившегосЯ  под   единой
твердой рукой, всех имущих и обездоленных во всех городах  и  кочевьЯх  и  в
конечном счете каждого человека, кем бы он ни был и чем бы он ни  занималсЯ,
была целиком подчинена этой ненасытной вовеки,  дьЯвольской  страсти  -  все
новых и новых завоеваний, все новых и новых покорений земель  и  народов.  €
потому поголовно все были занЯты единым служением, все  подчинЯлись  единому
замыслу  -   наращиваниЯ,   накоплениЯ,   совершенствованиЯ   военной   силы
—ингисхана. €  все,  что  можно  было  добыть  из  недр  и  изгото-вить  длЯ
вооружениЯ,  всЯ  живаЯ,  созидающаЯ  деЯтельность  обращались  на   потребу
нашествиЯ, могучего рывка —ингисхана в  …вропу,  к  ее  сказочно  богатейшим
городам, где каждого воина ждала обильнаЯ добыча, к ее густозеленым лесам  и
лугам с травостоем по брюхо лошади, где кумыс потечет рекой;  отрада  власти
над миром коснетсЯ  каждого,  кто  пойдет  в  поход  под  изрыгающими  пламЯ
драконовыми знаменами —ингисхана, и каждый усладитсЯ победой, как  женщиной,
заключающей в лоне своем высшую сладость. €дти, побеждать и  покорЯть  земли
повелевал великий хаган, и тому предстоЯло быть....
     —ингисхан при этом был в высшей степени человеком дела,  расчетливым  и
прозорливым. ѓотовЯсь к вторжению в …вропу, он прикинул, предусмотрел все до
мелочей. —ерез верных лазутчиков и перебежчиков, через купцов и  пилигримов,
через странствующих дервишей, через  деловых  китайцев,  уйгуров,  арабов  и
персов выведал все, что следовало знать длЯ  продвижениЯ  огромных  воинских
масс,- все наиболее удобные пути и переправы. €м были учтены нравы и обычаи,
религии и занЯтиЯ жителей тех мест, куда двигались его войска. Џисать он  не
умел, и все это приходилось держать в голове, в уме соотносЯ пользу  и  вред
каждого ЯвлениЯ.
     ’олько так могла быть достигнута слаженность в деле и,  самое  главное,
неукоснительнаЯ, железнаЯ дисциплина, только так можно было рассчитывать  на
успех. —ингисхан не допускал никаких послаблений - никто и ничто  не  должны
были быть помехой главной его цели - походу на ‡апад, делу его жизни. €менно
тогда, продумываЯ свою стратегию,  —ингисхан  пришел  к  беспрецедентному  в
веках повелению - запрету деторождениЯ в народе-армии. „ело в том, что  жены
и малые дети боевых конников обычно следовали за войском в семейных  обозах,
кочуЯ с  армией  с  места  на  место.  ’радициЯ  эта  существовала  издавна,
диктовалась она жизненной необхо-димостью, ибо в нескончаемых  междоусобицах
враги нередко мстили друг другу, истреблЯЯ жен и детей, оставшихсЯ на местах
без защиты. Џричем беременных женщин убивали в первую очередь, чтобы подсечь
корень рода.
     Ќо жизнь со временем менЯлась. Џрежде  постоЯнно  враждовавшие  племена
при —ингисхане все больше примирЯлись  и  объединЯлись  под  единым  куполом
великого  государства.  ‚  молодос-ти,  когда   —ингисхан   еще   именовалсЯ
’емучином, он немало повоевал  с  соседними  племенами,  и  сам  лютовал,  и
настрадалсЯ, и любимаЯ жена его Ѓортэ была похищена при  набеге  меркитов  и
побывала в наложницах. ‚озымев власть, —ингисхан стал пресекать междоусобицы
со  всей  беспощадностью.  ђаспри  мешали  ему   править,   подрывали   силы
государства.  ли  годы,   и   посте-пенно   надобность   в   старой   форме
обозно-семейной жизни отпадала. Ќо самое главное - семьЯ в обозе становилась
бременем  длЯ  армии,  помехой  мобильности  в  военных  операциЯх  широкого
масштаба, особенно в наступлении и на переправах через  водные  препЯтствиЯ.
Ћтсюда и высочай-шее указание степного властелина - категорически  запретить
женщинам, следующим в обозах  за  войском,  рожать  детей  до  победоносного
завершениЯ ‡ападного похода. ќто повеление сделано им было за  полтора  года
до выступлениЯ. Ћн сказал тогда:
     - Џокорим западные страны, остановим коней, сойдем со стремЯн - и пусть
тогда обозные женщины рожают, сколько хотЯт. Ђ до этого мои  уши  не  должны
слышать вестей о родах в туменах...
     „лЯ  —ингизхана  превыше  всего  было  то,  что  способствовало  успеху
‡ападного похода и неприемлемо всет то, что  мешало  достижению  цели;  даже
законы естества он отвергал ради военных соображений, кощунствуЯ  над  самой
жизнью и над Ѓогом. Ћн хотел и Ѓога поставить себе на  службу,  ибо  зачатие
есть весть от Ѓога.
     € никто ни в народе, ни в армии не воспротивилсЯ  и  даже  не  помыслил
воспротивитьсЯ насилию, к тому  времени  власть  —ингисхана  достигла  такой
невиданной  силы  и   средоточиЯ,   что   все   беспрекословно   подчинились
неслыханному повелению на запрет деторождениЯ, поскольку ослушание неизбежно
каралось смертью...

     ‚от уже семнадцатый день, как —ингисхан, находЯсь в пути, в  походе  на
‡апад, испытывал особое, небывалое  состоЯние  духа.  ‚нешне  великий  хаган
держалсЯ, как и всегда, как подобало его особе,- строго, отчужденно, подобно
соколу в часы покоЯ. Ќо в душе он ликовал, пел песни и сочинЯл стихи:

     ...Ћблачной ночью,
     ћрту мою прикрытым дымником
     Ћкружив, лежала стража моЯ
     € усыплЯла менЯ в дворцовой юрте моей.

     ‘егоднЯ в пути хочу сказать благодарность:
     ‘тарейшаЯ ночнаЯ стража моЯ
     Ќа ханский престол менЯ возвела!

     ‚ снежную бурю и мелкий дождь,
     Џронизывающий до дрожи,
     ‚ проливной дождь и просто дождь
     ‚округ походной юрты моей
     ‘тоЯла, менЯ не тревожа,
     € сердце мое успокаивала стража моЯ!

     ‘егоднЯ в пути хочу сказать благодарность:
     ЉрепкаЯ ночнаЯ стража моЯ -
     Ќа престол менЯ возвела!..

     ‘реди врагов, учинивших смуту,
     Љолчана из березовой коры
     …ле слышный шорох услышав,
     Ѓез промедлениЯ бросалась боротьсЯ.

     Ѓдительной ночной страже моей
     ‘егоднЯ в пути хочу сказать благодарность.

     ‡агривки люто вздыбив при луне,
     ‚ернаЯ стаЯ волков
     ‚ожака обступает, выходЯ на охоту.
     ’ак в набеге на ‡апад со мной
     Ќеразлучна сивогриваЯ стаЯ моЯ.

     Ѓелые клыки моего трона всюду со мной...
     Ѓлагодарность пою им в дороге...

     ‘тихи эти, прозвучи они вслух, были бы неуместны в устах  —ингисхана  -
ему ли было заниматьсЯ душеизлиЯниЯми! Ќо в  пути,  находЯсь  с  утра  и  до
вечера в седле, он мог позволить себе и такую роскошь. ѓлавной  же  причиной
его душевного торжества было то, что вот уже семнадцатый день, с утра  и  до
вечера, над головой —ингисхана плыло в небе белое облако - куда он,  туда  и
оно. ‘былось-таки вещее предсказание прорицателЯ. Љто  бы  мог  подумать!  Ђ
ведь  что  стоило  умертвить  того  чудака  в  тот  же  час  за   вызывающую
непочтительность и дерзость, недопустимую даже в мыслЯх. Ќо странник не  был
убит. ‡начит, такова волЯ судьбы.

     ‚ первый же день выхода в  поход,  когда  все  тумены,  обозы  и  стада
двинулись на ‡апад,  заполнив  все  пространство,  подобно  черным  рекам  в
половодье, менЯЯ в полдень на ходу притомившегосЯ конЯ,  —ингисхан  случайно
глЯнул ввысь, но не придал никакого значениЯ небольшой белой тучке, медленно
плывущей, а возможно, и замершей на месте как раз над его головой,- мало  ли
тучек слонЯетсЯ по миру.
     Ћн продолжал путь, сопровождаемый державшимисЯ чуть поодаль  кезегулами
и жасаулами, занЯтый своими мыслЯми, озабоченно обозреваЯ  с  седла  округу,
вглЯдываЯсь в движение многоты-сЯчного войска, послушно и рьЯно  идущего  на
покорение мира, настолько послушного его личной воле и настолько  рьЯного  в
исполнении его помыслов, как если бы то были не люди, среди которых каждый в
душе желал быть таким же властным, как он, а пальцы  его  собственной  руки,
перебирающие поводьЯ конЯ.
     ‚новь взглЯнув на небо и  обнаружив  то  же  самое  облако  над  собой,
—ингисхан опЯть не подумал ничего особенного. Ќет, не подумал он,  одержимый
идеей  мировых  завоеваний,  почему  облако  следует  поверху   в   том   же
направлении, что и всадник внизу. „а и какаЯ свЯзь могла существовать  между
ними?
     € никому из идущих в походе облако не бросилось в глаза, никому не было
до него дела, никто и не предполагал, что средь бела  днЯ  свершилось  чудо.
‡ачем было шарить взором в необо-зримой выси, когда требовалось глЯдеть  под
ноги. ‚ойско шло себе, тЯнулось в  походе,  продви-гаЯсь  темной  массой  по
дорогам, низинам и взгорьЯм, вздымаЯ пыль из-под  копыт  и  колес,  оставлЯЯ
позади пройденные расстоЯниЯ, быть может, навсегда и необратимо. € все это с
готов-ностью совершалось в угоду ханской мании и воле, и десЯтки тысЯч людей
с готовностью шли, гонимые и вдохновлЯемые им,  жаждущим  приращениЯ  славы,
власти, земель. ’ак они шли, и уже близилсЯ вечер.  ЏредстоЯло  разместитьсЯ
на ночь там, где застигнет тьма, и с утра снова двинутьсЯ в путь.
     „лЯ ночлега хана и его свиты обслуживающие  их  чербии  заблаговременно
соорудили дворцо-вые юрты. Ћни уже виднелись далеко впереди белыми куполами.
•анское знамЯ - черное полотнище с Ярко-красной  каймой  и  огненным,  шитым
шелком  и  золотыми  нитЯми  драконом,  изрыгающим  пламЯ  из  пасти,-   уже
развевалось на ветру возле главной дворцовой юрты. Ќе спускаЯ глаз с дороги,
кезегулы  -  отборные  и  мрачные  силачи  -  стоЯли  наготове  в   ожидании
повелителЯ. ‡десь предстоЯла общаЯ вечернЯЯ  трапеза,  здесь  же  после  еды
—ингисхан собиралсЯ провести первую встречу  с  войсковыми  нойонами,  чтобы
обсудить результаты первого днЯ похода и планы на  следующий.  “спех  начала
великого движениЯ настраивал —ингисхана на общительный лад - он не прочь был
устроить в тот вечер пир длЯ нойонов, послушать их речи и самому  выска-зать
повелениЯ и то, что он соизволит изречь, когда все и каждый станут  сгустком
вниманиЯ, будто сгустившеесЯ цельное молоко, будет сказано длЯ всех  —етырех
‘торон ‘вета, скоро все ‘тороны ‘вета будут покорно внимать его  слову,  длЯ
этого он и ведет войска - длЯ утверждениЯ слова своего. Ђ слово - это вечнаЯ
сила.
     Ќо пиршество —ингисхан затем отменил. ‘мЯтение души потребовало полного
уединениЯ. € вот почему...
     ЏриближаЯсь к  месту  привала,  —ингисхан  снова  обратил  внимание  на
знакомое облако над головой - уже в третий раз.  €  тут  только  сердце  его
екнуло. Џораженный невероЯтной догадкой, он похолодел,  и  землЯ  поплыла  у
него перед глазами - он едва успел схватитьсЯ за гриву конЯ.  ’акого  с  ним
никогда не случалось, ибо ничто  из  сущего  на  темногрудой  ‡емле  ќтуген,
незыбле-мой основе мира, дарованной Ќебом длЯ житьЯ и владычества, не  могло
ошеломить его настолько, чтобы он ахнул от неожиданности; казалось, все было
изведано, ничто на свете не могло уже поразить его  жестокий  ум,  восхитить
или опечалить его заматеревшую в кровавых делах душу, никогда не  случалось,
чтобы он, уронив свое ханское достоинство, испуганно вцеплЯлсЯ в гриву конЯ,
как какаЯ-то баба. ’акого не могло и не должно было  быть,  поскольку  давно
уже, можно сказать, с ранних лет, с тех  пор,  как  он  пристрелил  из  лука
своего  единокровного  братца  отрока  Ѓектера,  повздорив   с   ним   из-за
выловленной рыбешки, а на  самом  деле  уловив  рано  проснувшим-сЯ  волчьим
чутьем, что им в одном седле судьбы не усидеть,-  с  тех  пор  убедилсЯ  он,
постигнув устроение жизни самым верным, безошибочным  способом  -  попранием
силой, что нет и не может быть ничего такого, что не покорилось бы силе, что
не пало бы на колени, не померкло бы, не сокрушилось бы в прах  под  напором
грубой мощи, будь то камень, огонь, вода, дерево, зверь или птица, не говорЯ
уж о грешном  человеке.  Љогда  сила  силу  ломит,  удивительное  становитсЯ
ничтожным,  а  прекрасное  -  жалким.  Ћтсюда  устоЯлсЯ  вывод:   все,   что
попираетсЯ,  то  ничтожно,  а  все,  что  простираетсЯ   ниц,-   заслуживает
снисхождениЯ в меру прихоти снисходЯщего. € на том мир стоит...
     Ќо совсем иное дело, когда  речь  о  Ќебе,  олицетворЯющем  ‚ечность  и
Ѓесконечность, о кото-рых толкуют  подчас  гималайские  странники,  бродЯчие
книжники. „а, лишь Ћно, непостижимое Ќебо, было ему неподвластно,  неуловимо
и недоступно. Џеред Ќебом-’енгри он и  сам  был  никем  -  ни  восстать,  ни
устрашить, ни двинутьсЯ походом. € оставалось только молитьсЯ и  поклонЯтьсЯ
Ќебу-’енгри,  ведающему  земными  судьбами  и,  как  утверждали  гималайские
книжники, движени-ем миров. Ђ потому, как и  всЯкий  смертный,  в  искренних
заверениЯх  и  жертвоприношениЯх  умолЯл  он  Ќебо  благоволить  к  нему   и
покровительствовать ему, помочь твердо владеть людским миром, и, если  таких
подлунных миров, как  утверждают  бродЯчие  мудрены,  великие  множества  во
‚селенной, то что стоит Ќебу отдать земной мир ему, —ингисхану, в  полное  и
безраздельное господство, во владение его роду из колена в колено, ибо  есть
ли на свете более могущественный и достойный среди  людей,  нежели  он;  нет
такого, кто  превосходил  бы  его  в  силе,  чтобы  править  всеми  —етырьмЯ
‘торонами ‘вета. ‚ тайных помыслах своих он  все  больше  верил,  что  имеет
особое право просить у ‚ерховного  Ќеба  того,  чего  никто  не  осмеливалсЯ
просить,- безгранич-ного владычества над народами,- ведь должен кто-то  один
быть правителем, так пусть будет тот, кто сумеет покорить  силой  других.  ‚
своей безграничной милости Ќебо не чинило ему помех  в  его  завоеваниЯх,  в
приращении  господства,  и,  чем  дальше,  тем  больше   укреплЯлсЯ   он   в
уверенности, что у Ќеба  он  на  особом  счету,  что  верховные  силы  Ќеба,
неведомые людЯм, на его стороне. ‚се ему сходило с рук, а ведь какие  только
Яростные проклЯтиЯ не призывались на его голову  из  уст  вопиющих  во  всех
краЯх, где прошелсЯ он огнем и мечом, но ни одно из  этих  жалких  проклЯтий
никак не сказалось на его все возрастающем величии и  всеустрашающей  славе.
Ќаоборот, чем больше его проклинали, тем больше  пренебрегал  он  стонами  и
жалобами, обращенными к Ќебесам. € однако же бывали случаи,  когда  нет-нет,
да и закрадывались в душу тЯжкие сомнениЯ и опасениЯ, как бы  не  прогневить
Ќебо, как бы не навлечь на себЯ небесные кары. € тогда великий  хан  замирал
на некоторое времЯ, подавлЯл себЯ в себе, давал подданным слегка передохнуть
и готов был принЯть справедливый укор Ќеба и  даже  покаЯтьсЯ.  Ќо  Ќебо  не
гневалось, ничем не проЯвлЯло своего недовольства  и  не  лишало  его  своей
безграничной милости. € он, как в азартной игре, все больше шел на риск,  на
вызов тому, что  считалось  небесной  справедливостью,  испыты-вал  терпение
Ќеба. € Ќебо терпело! € из этого он делал вывод, что ему все дозволено. €  с
годами укреплЯлсЯ в уверенности, что он и есть избранник Ќеба, что он и есть
‘ын Ќеба.
     € не потому уверовал он в то, во что уверовать можно  лишь  в  сказках,
что на великих празднествах певцы верховые, разъезжаЯ перед толпами, слагали
песни, именуЯ его Ќебом ђожденным, и тысЯчи рук, ликуЯ, воздевались  к  Ќебу
при этом - то была низкаЯ людскаЯ лесть. Ђ заключал он из собственного опыта
- Ѓожественное Ќебо покровительствует ему  во  всех  делах  потому,  что  он
отвечает помыслам самого Ќеба-’енгри, иначе  говорЯ,  он  -  проводник  воли
‚ерховного Ќеба на земле. Ђ Ќебо, как и он,  признает  только  силу,  только
проЯвлениЯ силы, только носителЯ силы, коим он себЯ и почитал...
     €наче  чем  было  бы   объЯснить   то,   что   порой   дивило   и   его
самого,стремительное восхожде-ние, подобное взмывающему  соколу,  к  высотам
грозной и головокружительной славы, к повелите-льству миром мальчишки-сироты
из обедневшего рода мелких аратов-киЯтов, что жили испоко