 бригады, которую
бездарно  погубили,  выбросив  с  большой высоты ветер и  под  огонь немцев.
“целел  он только  потому, что догадалсЯ  прыгать с  красным, а не  с  белым
парашютом, красный темно в  ночи глЯдитсЯ,  купол прострелили уже  над самой
землей. Џарень был ловкий и боевой, говорил, что после того,  что он пережил
в  небе,  ему уже ничего не  страшно на  земле. …го  оставили  в бригаде,  в
управлении  третьего дивизиона,  и  скоро  он  возглавил  разведку. …му-то и
поручено было отобрать  людей и ночью  сходить на "ту  сторону", посмотреть,
что там и как, если возможность будет, взЯть "Языка".
     ‚  число   четверых  попал  и  ЉолЯша  •ахалин,  видимо,  по  признакам
увертливости  и  ловкости  тела,  здоровенный  еще  мужик  ѓерасименко,  как
догадалсЯ ЉолЯша, ему надлежало тащить "Языка", и  тоже боевой, в стрелковых
ротах повоевавший боец Ћбухов.
     „есантник  весь  день  не отлипал  от  стереотрубы, изучал  местность и
противника,  вел свою троицу  поздней ночью,  почти уже под  утро, уверенно,
точно  вывел к  двум  клунЯм,  порЯдочно отстоЯщим  от села. ‚  клунЯх  были
склады, и вокруг них ходил  часовой. …го-то, часового, зЯбнущего в отдалении
от  своих, и решено  было  брать,  да вот в жизни  так заведено, что  не все
просто беретсЯ, что близко ведетсЯ, и с шоферской практики ЉолЯше  известно:
самый длинный путь тот, что кажетсЯ коротким.
     ‡нающий приемы десантник прыгнул на часового, сорвал с него автомат, но
растерЯвшийсЯ  было  немец так  хрЯстнул  через голову  разведчика, что  тот
какое-то  времЯ и двигатьсЯ не  мог. ЉолЯша •ахалин, в  обЯзанности которого
входило зажать  пленному рот и  сунуть клЯп с  приготовленной длЯ этого дела
пилоткой,  получил  такой  удар, что взрывом мелькнуло пламЯ из  его правого
глаза, упал он головой в ровик, копанный от бомбежки, следом к нему прилетел
и утих разведчик Ћбухов. ‘пас собратьев-разведчиков ѓерасименко. Џо плану он
должен был надеть на пленного наручники  и шел  на  врага последним. Ќемец и
ѓерасименке завез  плюху,  но этого  так  просто не  сшибешь!  ѓерасименко с
испугу,  не  иначе,  но  говорил-то  он  потом  другое и  по-другому, ударил
постового  самоковными наручниками и попал по  голове. ”риц заорал.  Љ  этой
поре маленько очухалсЯ десантник, выскочили  из ровика ЉолЯша с  Ћбуховым  и
попутали немца, надели-таки на руки  врага самоковные наручники с пуд весом,
заткнули  вражескую  орущую  пасть,  но  и  покой  нарушили.  Џо  ним  и  по
нейтральной полосе открылсЯ сплошной огонь.
     "‡а  мной!"  -  скомандовал  десантник.  ђазведчики  поволокли  немца в
темень.  Ќемец  не  хотел  ползти,  сопротивлЯлсЯ.  „есантник  концом  финки
подгонЯл врага:  кольнет  -  тот двинетсЯ, упретсЯ  -  десантник  снова  его
кольнет...
     Ћгонь отдалЯлсЯ, и разведчики не сразу  понЯли, что отползают в тыл, не
сразу же и оценили действиЯ старшего -  суньсЯ они через нейтралку, их давно
бы уже перебили,  такой шел огонь, иль оцепили  бы,  накрыли  и самих в плен
забрали.
     „есантник клонил группу в лесистые овраги.
     ‚  деревне нарастал  шорох,  крики, зазвенел  мотор  мотоцикла,  собаки
залаЯли. ‘тарший  сказал:  "Ќу,  фриц, прости, не уберег тебЯ твой бог",- и,
как  борова,  заколол  пленного. ђазведчики  долго  плутали  по лесу,  слыша
повсюду  голоса  и  выстрелы.  Ќаткнулись,  наконец,  на ограду  из  колючих
растений, оцарапавшись, продрались сквозь нее и оказались в неразоренной, на
зиму  закрытой пасеке, где и сидели три днЯ, опасаЯсь пчел, фашистов, жевали
плесневелые, мышами источенные сухари, старые соты и воск.
     ’ем временем  наши  войска перешли в наступление,  продвинулись вперед.
€збитаЯ, исцарапаннаЯ, голоднаЯ разведка  Явилась  в  свою часть. ’ам  уже и
похоронки на всех четверых заготовлены.
     Ђ вот еще историЯ, презанимательнаЯ, на этот раз  из авиационной жизни,
которую ЉолЯша услышал в госпитале.
     ‚ начале  войны одна  из  наших штурмовых воздушных  дивизий  летала  и
билась  на  первых,  примитивных  "€лах".  ‘амолет  состоЯл из отлитой вроде
сигареты болванки с пропиленной в ней дырой - длЯ пилота, приделанных к этой
болванке крыльев, хвоста и не очень убойного вооружениЯ, защиты же ни сзаду,
ни спереду - зачем вообще  советскому воину, пусть и летчику, защита,  когда
товарищ  ‘талин и его  гениальные  помощники предусмотрели только наступать,
громить, побеждать. Ќо на болванке той летали  летчики  кадрового состава, и
немцу не вдруг удалось посбивать и выжечь воистину стойкую, воистину славную
дивизию,  но  все равно  без обороны тЯжелые в  управлении, слабоманевренные
самолеты были обречены, и в конце концов осталсЯ в дивизии один только "€л".
‚се
     технические силы бросались  на  этот  избитый,  издырЯвленный, троса  и
кишки за собой волокущий самолет, когда он возвращалсЯ с операции и плюхалсЯ
брюхом  на  посадочную полосу. €  летчики  строем стоЯли, чтобы  поднЯтьсЯ в
воздух  и  лететь  на  врага,  который  тучею  гонЯлсЯ  за этим,  все  времЯ
воскресающим, бессмертным штурмовиком.
     Ѓудь на месте немцев наши военные  заправилы, они б давно уже списали в
расход  две  или три фашистских  воздушных дивизии и  ордена  бы получили. Ђ
немец, пока не добил, не уничтожил последний русский самолет, рапортовать не
станет,- не наловчилсЯ он еще как следует рапортовать о досрочно выполненных
планах, о стройках, завершенных  за три года  вместо пЯтилетки, ему,  немцу,
еще предоставитсЯ возможность перенЯть наш передовой опыт по этой  части, он
еще докажет, что мухлевать умеет не хуже нас, пусть и не по всей ѓермании, а
лишь на передовой, самой ее демократической части. Ќо в конце концов упрЯмые
немцы добили упрЯмый  русский  самолет,  на  который  молились,  за  который
держались,  за   костЯми  которого  скрывались:  штаб  дивизии,  политотдел,
хозЯйственные и технические службы, секретные, финансовые отделы, смершевцы,
трибуналыцики,  медики  и  сигнальщики,-  в ту пору  даже  в  полносоставной
авиационной части сражались один летающий к пЯти обслуживающим летающего.  Љ
концу  же  войны  эта цифра утроитсЯ,  где и  упЯтеритсЯ, потому как самолет
сделаетсЯ  мощнее, боевитей, грозней, следовательно,  и военных  тунеЯдцев и
дармоедов на него навешаетсЯ несметное количество.
     €ли историЯ, свидетелем и участником которой был и сам боец •ахалин.
     Џосле Џроскурова хорошо и ладно покатилось наступление вперед на запад,
и осень сухаЯ была, фруктов и овощей урожай невиданный, жратвы от пуза, знай
воюй,  громи захватчика! Љак  вдруг - о,  сколько этих "вдруг"  на  войне! -
вдруг  спотычка,  заминка,  остановка  возле небольшого  уютненького городка
‘тароконстантинова. ‘танциЯ тут была довольно разветвленнаЯ, и, должно быть,
немцы не все, что намечали, успели эвакуировать.
     Ќу,  пошла  война  нормальнаЯ,  привычнаЯ,  из  пушек  и  минометов  по
городишку  и станции  палить начали,  штурмовики  закружились над целЯми, им
известными.  ѓород  сплошь  крыт рыжей  черепицей,  полетели  вверх,  красно
сверкаЯ, искры  и осколки. ‚  некоторых  местах города  задымило, на станции
густо полыхали и клубами огнЯ рвались цистерны и какие-то резервуары.
     ‡а день вперед не продвинулись, город ‘тароконстантинов не взЯли. Ќочью
- менЯлась  ли  пехота на передовой, резерв  ли  к ней  подтЯгивалсЯ - целый
батальон, ориентируЯсь по нашим аховым картам, заблудилсЯ на пути к цели. Ћн
даже и не заблудилсЯ, а как-то сумел промазать передовую и углубитьсЯ в тылы
врага.  “тром  из  штаба  полка  запрос:  сообщите,  где  находитесь?  ЉакаЯ
боеготовность? Љомандир батальона  по  карте  дает квадрат  местонахождениЯ,
ориентиры, и главный из них -  перед  батальоном железнодорожнаЯ  станциЯ, а
вот  соседей ни  справа,  ни слева отчего-то нету. Ќе прошло и десЯти минут,
как сам уже  командир полка требует уточнений. € раз, и два, и три требует -
и все выходит, что  доблестный его батальон обошел город  ‘тароконстантинов,
находитсЯ  в его тылу, и, коли никакого  сопротивлениЯ не встретили, значит,
противник  ночью  город оставил, и выходит  что? ‚ыходит, его полк взЯл сам,
один этот город, имеющий важное стратегическое  значение по причине крупного
железнодорожного   узла,  совсем  мало   разбитого   нашими  штурмовиками  и
артиллерией.
     Љ этой поре, к концу сорок четвертого года, червоноармейские  командиры
воевать немного подучились, хотЯ людей  по-прежнему не щадили и не жалели, и
армиЯ несла прЯмые потери на фронте, не меньшие, чем и в сорок первом, но уж
зато  хитрить, обманывать,  карьеру  лепить наловчились так. что  со  времен
сотворениЯ  где-либо и  каких-либо  армии не встречалось такого.  € эта  вот
хитрость,  обман  большого  и  даже  совсем  небольшого командованиЯ  тихо и
"незаметно" всюду, вплоть до ЉремлЯ,- поощрЯлись и сходили как бы за "мелкую
инициативу",  а средь солдат  - "за  находчивость". ‚се чаще  и чаше крупные
города  штурмовались и  брались  без надлежащей поддержки, без  подтЯгиваниЯ
свежих сил одной армией, дивизией с ходу,  с лету, "умелым  маневром". € уж,
конечно, за  все за  это командиры армии, корпусов,  дивизий отмечались и  в
приказе ‚ерховного, повышались  в  звании, непременно  получали звезду ѓероЯ
‘оветского ‘оюза.
     Ђрмией, корпусом,  дивизией, а если  полком?  Ћдин стрелковый полк  вот
взЯл и овладел городом  ‘тароконстантиновом и важным железнодорожным узлом.-
да ведь осыплют наградами и почестЯми весь полк, присвоЯт гвардейское звание
полку,  и  впредь полк будет называтьсЯ - Ћтдельный,  ‘тароконстантиновский,
самого  ж  полковника  в  генералы произведут,  звезду ѓероЯ  ему  на  грудь
прицепЯт и на дивизию поставЯт, остарел прежний комдив, волокетсЯ вот где-то
со штабом своим и войском, а тут передовой полк сверхбоевую задачу выполнил,
городом овладел,  о чем командир полка с утра  пораньше доложил в верха и от
радости загулЯл.
     ЂЌ,  не  успела  дивизиЯ  подтЯнутьсЯ  и  развернутьсЯ,  как  батальон,
забравшийсЯ  сдуру в  тылы  противника,  попал  в  переплет, завЯзал  бой  с
отходЯщим из ‘тароконстантинова немцем, был почти полностью смЯт, потому как
нигде,  ни  к  кому  не  привЯзан, никем  не  поддержан.  €  в  городе самом
постреливают, кто, где, почему?
     Џока  выЯснЯли обстановку, пока выручали  остатки батальона, вот тебе и
обед. Ђ  после обеда привычно  уже, в четыре часа по радио должен прозвучать
приказ  ‚ерховного  ѓлавнокомандующего  о  наших  победах, об  освобожденных
городах  и населенных  пунктах  - душу греют эти сообщениЯ, на моральный дух
войска очень положительно влиЯют, сил прибавлЯют.
     ЉолЯша, помнитсЯ, с телефоном  из блиндажа вылез, сидит на  бровке хода
сообщениЯ, ноги свесив,  греетсЯ на солнышке. € вот  он, приказ, радист звук
усилил. ‚се слушают голос ‹евитана, торжественно,  железно  звучащий.  Џошло
перечисление  городов и городков, названиЯ частей, их освободивших, и, среди
прочих других  побед, как-то  особенно  громко,  почти  оглушающе прозвучало
название   -  ‘тароконстантинов,  и  особо  выделен   и  отмечен  доблестный
стрелковый полк, героическим броском его  освободивший, и фамилиЯ  командира
полка названа чуть ли не наперед командира дивизии стрелковой.
     ‘вЯзист •ахалин умирать будет,  но не забудет, как умолкло  все вокруг,
как  перестало  бродить,  шевелитьсЯ,   дышать   войско  -  обманули  самого
‚ерховного ѓлавнокомандующего, самого товарища ‘талина!
     ЉолЯша •ахалин  поскорее с глаз вон  и  с  собою телефон,  в землю, под
накат.  ‚  блиндаже, схватившись  за голову,  командир  дивизиона сидит,  не
лаетсЯ, ничего не говорит. ЏоднЯл голову, глЯнул на ЉолЯшу унылым взглЯдом:
     -  ‚ызывай  комбатов,- затем  протЯнул  руку  за  трубкой  и сказал:  -
‚ыкатывайте  орудиЯ  на  прЯмую.  Ќе  разведано?  Ќе  засечено?  Ђ Я  этого,
по-вашему, не знаю? ‡асекать во времЯ  боЯ, бить по действующим точкам. Ђга,
Я вам сей миг поднесу и данные, и согласованность!.. ‘ейчас начнетсЯ то, что
у нас  именуетсЯ штурмом,- погонЯт  все стадо  без  разбора,  так  помогайте
штурмующим и не давайте лишка народу губить, у нас его и так осталось...
     € погнали  правого  и виноватого,  всех, кто  был на виду, на ходу и на
пути   повстречалсЯ.   ‚перед,   вперед,  под   пулеметы,   искупаЯ   позор,
расплачиваЯсь за разгильдЯйство. Љ  вечеру город взЯли, не  шибко и искрошив
его, да  и некого  особо  было крошить  -  немцы отвели уже  основные  силы,
оставив хорошо поставленные пулеметы на  водокачке, на  пожарной каланче, на
вершине костела, на луковках прикладбищенского храма да  на чердаках высоких
домов, которых, слава Ѓогу, в этом городе оказалось немного.
     € сколько  ж  народу, все  тех же  сирых  солдатиков, осталось лежать в
полЯх,  по  высоткам да по зеленым улочкам  тихого городка,  который можно и
нужно было взЯть бескровно!..
     ЉолЯша •ахалин этаких историй знает и наслышалсЯ столько, что, ежели их
порассказать,-  тысЯча и  две  ночи  получитсЯ.  Ќо  он уже давно, с детства
считай, знает, о чем говорить можно, а о чем помолчать следует или †енЯре за
печкой высказать,  облегчить сердце. —тобы не впасть во грех,  он  не станет
ходить  с выступающими героЯми,  врать  про  войну,  лучше  стишок сочинит и
пошлет в газетку, там его напечатают и три,  а когда  и пЯть рублей пришлют,
аккурат на поллитру, иногда и с закуской.
     ‚ областном, не очень уютном, переполненном госпитале  ЉолЯша •ахалин с
ходу  освоилсЯ с культурной его общественностью и с ходу  же написал стих  в
стенгазету  под  названием  "Џобедный  стЯг",  заделалсЯ  активным читателем
госпитальной  библиотеки,  распространителем "Ѓлокнота  агитатора" и  другой
политической   литературы.  Џроводил  беседы  в  палатах  на   разные  темы,
совершенствовалсЯ  в  игре  на  гармошке,  но  выступать  вместе  с  группой
бойкоЯзыких выздоравливающих не ходил, чем весьма удивлЯл бывшего начальника
финансового   отдела   гвардейской   стрелковой  дивизии  ѓринберга   ЊоисеЯ
Ѓорисовича,  возглавлЯвшего  в  госпитале  агитационную  кампанию.  ѓринберг
Њоисей  Ѓорисович  хотЯ ранен и  не  был,  но ежегодно  проводил в госпитале
профилактическое  лечение  сердца, печенки и почек,  подорванных на  фронте.
ЉолЯша сказал наседающему  на него активисту, что подвигов никаких на фронте
не  сотворил. "„а как же так?! - изумлЯлсЯ ѓринберг.-  „ва  ранениЯ, орден и
медаль  имеете, кто  ж  тогда герой,  как  не  вы?  Љому  ж  тогда  молодежь
воспитывать?.."
     ‚ Љрасновишерске  разрешилась девочкой †енЯра и намекнула в письме, что
надо  бы узаконить супружеские отношениЯ,  расписатьсЯ,  ребенок должен быть
зарегистрирован и  на довольствие поставлен. Џока она дочку везде записывает
по фамилии •ахалина, однако ж всюду требуют свидетельство о браке.
     ЉолЯша длинно, путано ответил, что не  отрицает  он  своих родительских
обЯзанностей, и, когда из госпиталЯ выйдет, найдет легкую работу, встанет на
квартиру,- непременно вытребует к себе семью в областной центр, потому как в
Љрасновишерск, к любимой теще, его нисколько не манит.
     ’ертый калач ЉолЯша •ахалин ловок и увертлив в этой  жизни сделалсЯ. „а
половчей и повертче его народу  развелось дополна. ‚се  должности, где можно
получать зарплату и ничего не делать или ловчить, показываЯ, как ее, работу,
усердно делаешь,-  порасхватали. и вышел ЉолЯша на  всем  доступные, ближние
рубежи:  хватил  базару  -  поторговал  табачком, разбавлЯЯ  самосад  тертой
жалицей и сухой полынью; ездил  со спекулЯнтами в город химиков Ѓерезники за
содой, хорошо выручилсЯ,  но,  как выручилсЯ  с  компанией инвалидов, так  в
компании  той денежки  и прокутил. “спел, правда,  отправить †енЯре  пЯтьсот
рублей - аккурат на булку хлеба.
     €  все-таки на легкую  работу  он  попал  - военкомат  юмог  устроитьсЯ
физоргом-организатором  на  завод  имени   товарища  ‹енина,  в  Њотовилихе.
”изкультурный  отдел завода  возглавлЯл  румЯный,  жизнерадостный  мужик  по
фамилии Ђбальц, по имени-отчеству Љарл Ђрнольдович, который  почему-то  всем
приказывал называть его ‹енчиком.
     Џривезенный с  ‡апада и брошенный сгорать  в  горЯчий цех  на “рале, он
выдавал  себЯ  за  немца,  хотЯ  намешано  в  тем  было  кровей  с  десЯток.
Ќачальство, глЯдЯ на бурного и бестолкового работЯгу, турнуло его на мороз -
отгружать и  погружать  отливки -  немец же! Љабы  чего не взорвал! ‘о двора
‹енчика  убрало времЯ  и тигринаЯ  ловкость. ‘делалсЯ он ни много ни  мало -
комендантом общежитиЯ, сперва одного, затем всех заводских общежитии. ‹енчик
вспоминал ту пору - это самую-то  середину войны! - жмурЯсь, что кот.  Џопил
он и поел сладко;  кадры женские  поспасал  от  застоЯ,  пока не нарвалсЯ на
‹юдку Џерегудину, котораЯ, забеременев,  не полезла в петлю, не  стала  пить
отраву, не сделала аборт, как многие  ухажерки ‹енчика. Ћна пошла к парторгу
завода,  а  тогда еще  редко  ходили  бабы  к  комиссарам, к  парторгам. ’от
заводской парторг  был из военных комиссаров, инвалид войны. Ћн вместо того,
чтоб уговаривать, убеждать, взЯл ‹енчика за грудки и, багровеЯ, сказал: если
он, недобитый враг, обездолит русскую бабу и ребенка,- поедет в лес - валить
древесину длЯ лож боевых винтовок и на лыжи...
     Љ поре пересечениЯ жизненных путей ‹енчика и ЉолЯши у Ђбальцев было уже
двое  детей.  ‹юдка ходила  разодетаЯ  в шмотки  из  американских  подарков,
прицеливалась родить третье дитЯ. ‹енчик заправлЯл заводской физкультурой  и
жил  в  общем-то, как  и  прежде,  вольной  физкультурной  жизнью. Љ  ЉолЯше
•ахалину - фронтовику, который к физкультуре был не годен и вообще ничего не
умел  -  ни физкультурить, ни руководить,  начальник отнессЯ по-отечески, не
должно так быть, чтоб фронтовик пропадал. ђаспознав о его писчих увлечениЯх,
‹енчик  на первый случай  организовал  корпункт  при физотделе,  назначив во
главе его  ЉолЯшу.  и приказал  писать  отчеты  в  многотиражку, в областные
газеты "ЊолодаЯ гвардиЯ" и "‡везда" - о громких спортивных  делах  на заводе
имени товарища ‹енина.
     € пошло-поехало творчество! Џрозой  ЉолЯша  писал  о  физвоспитании,  о
спортивных  соревнованиЯх на заводе,  стихами  же  восславлЯл весь советский
спорт, ну и не забывал выдать  к  женскому дню ‚осьмое марта, к Џервомаю, ко
дню   Џарижской  коммуны  стихопродукцию.   ‘тишки   исхитрЯлсЯ   он  писать
"лесенкой",  как у  ЊаЯковского,- чтоб гонорару выходило побольше. Џоскольку
‹енчик его угощал, он тоже был вынужден угощать своего шефа. Ќачал  посещать
литературный кружок  при  ‘оюзе писателей, разок-другой вступил в творческую
полемику,  потом уж и  завсегдатаем литсобраний сделалсЯ, прослыл теоретиком
поэзии и компаньоном в застолье...
     € только никак не получалось помочь †енЯре. €ногда это угнетало совесть
поэта.  ‹енчик Ђбальц. узнав  однажды, сколько платЯт за  заметки и  стишки,
возмутилсЯ, по-русски изматерилсЯ и подал мысль занЯтьсЯ  ЉолЯше судейством.
”утбол хромому судить несподручно, но волейбол, пинг-понг, легкоатлетические
соревнованиЯ, когда надо судить за столом или наверху, в корзине.- он вполне
одолеет, пусть  только изучит наставлениЯ и правила, а  потом уж, на  месте,
соображает, кого, как, за что и,  главное,  за  сколько судить. Њеж  цехами,
особенно меж заводами идет сражение,  как  у турков с русскими под €змаилом.
‡а первенство профсоюзные  коллективы всегда готовы  "подсобить" судье в его
справедливой и сложной работе.
     ‘лавно пошли  дела у ЉолЯши •ахалина, карманные деньги завелись, друзей
полон  город Њолотов. Ћн и  про  †енЯру  с  дочерью забывать начал.  Ќо  она
Явилась из Љрасновишерска сама, да еще и с ребенком.
     Ѓыла у ‹енчика Ђбальца резервнаЯ комната в одном из старых общежитий, в
ней  и  обреталсЯ ЉолЯша, часто,  по просьбе хозЯина,  освобождал комнату  и
койку, иной раз и на всю  ночь - значит, ‹енчик сказал своей жене, что уехал
судить областные соревнованиЯ,  а она делала вид, будто верила этому, потому
как ‹енчик с "соревнований" привозил какой-нибудь сувенир и деньги.
     †енЯра -  проницательный человек,  сразу же угадала сущность  мужниного
жильЯ, назвала его комнатой свиданий и решительно потребовала:
     - ‚от  что, друг  ситный!  ’ы  уж  больно поговорки и приговорки всЯкие
любишь,  так вот есть  такаЯ: лучше  женитьсЯ,  чем волочитьсЯ.  Ђйда-ко под
венец, а то,  Я глЯжу, ты здесь здорово захолостЯковал, не говорю уж про нас
с дочкой, вроде бы даже и про хромую ногу забыл - петушком прыгаешь!..
     Џришлось идти  в Њотовилихинский ‡Ђѓ‘ - расписыватьсЯ.  ‘видетелЯми при
регистрации  ЯвлЯлись   Ђбальц  Љарл  Ђрнольдович   и   ‹юдмила  Џрокофьевна
Ђбальц-Џерегудина. "‘веди Ѓог  вас и накорми нас!" - молвила свидетельница и
увела  молодоженов  к себе, выставила  на  стол винегрет,  соленые  грибы  и
вареную картошку да  бутылку разведенного спирта. †ених от себЯ, из бокового
кармана  заношенного бушлата поллитровку  вынул. € грЯнула  свадьба, скораЯ,
что вода полаЯ. Џили и пели. ЉолЯша, уперев негнущуюсЯ ногу в дырку детского
стульчака,  играл  на гармошке,  валЯсь  с  боку  на  бок,  тенорил, правда,
хрипловато.  Љак  всегда  по   пьЯни,  завел  он  песню  своей  незабываемой
артиллерийской бригады, от которой  только песнЯ  и осталась,- бригаду и всю
Љраснознаменную   Љиевско-†итомирскую  дивизию  давно   уже  расформировали,
знамена в военный музей сдали. ‚ смысле слова  и искусства  все схватывающий
на ходу, он изрЯдно поднаторел на гармошке, так что,  если даже  на  тротуар
где усЯдетсЯ,- без милостыни не останетсЯ.
     ‘олдату на фронте тЯжело без любимой,
     ’ы пиши мне почаще, пиши, не тревожь.
     Ѓыть может, не скоро вернусь Я к любимой,
     Ќо становитсЯ легче, когда песню поешь...

     Љогда песнЯ дошла до середины и накатили слова:
     Ђлена, Ђлена, дорогаЯ подруга,
     Ћт менЯ далеко ты - и в год не дойдешь.
     Ѓыть может, не скоро вернусь Я к любимой... -
     все  уж  лицо  ЉолЯши  залило  слезами,  с  носу  капало,  в  углах губ
скапливалась соленаЯ влага, гармонист  трЯс горькою головою, стрЯхиваЯ мокро
на воздух.
     ‚се плакали. Љроме трезвой †енЯры. Џрижав ребенка к себе, она смотрела,
как уверенно, притиснув к стене стульчак  с дыркой длЯ  горшка, наЯривает на
гармошке, поет  и плачет ее ныне законный муж, и едва удерживалась, чтобы не
нахлестать этого непутевого мужичонку по щекам, потом упасть ему  на грудь и
тоже выплакатьсЯ.
     - —тоб тебЯ, ЉолЯша, пополам да  в черепьЯ,  как говаривала моЯ  мама,-
жалостно  проговорила   ‹юдка,   утираЯсь   бумажной  салфеткой.-  ‚ечно  ты
разбередишь душу, про папу  моего  бедного  напомнишь -  совсем ведь, совсем
молодой погиб...- всхлипывала ‹юдка, доставаЯ из буфета еще одну бутылку.
     - Њожет, хватит,- подала робкий голос невеста.
     - —его хватит? —его хватит? ’ы посмотри на моего благоверного  - в него
же, как в паровозный тендер,- из шланги лить надо!
     ‹енчик Ђбальц  от похвалы  запламенел что праздничный кумач, обнЯл жену
волосатой ручищей, попыталсЯ ее нежно приласкать, но она толкнула его локтем
в грудь и, разливаЯ жидкость по рюмкам, наставительно молвила:
     - ‚от че Я те,  подруга моЯ дорогаЯ, скажу. ‚ девках ты  много плакала,
значит, замужем тебе выть. ‡абирай-ка ты своего  физкультурника и увози куда
глаза глЯдЯт. ‘опьетсЯ он здесь, разбалуетсЯ совсем, ханыгой станет...
     ‚  дальнейшем продолжении  застольного  разговора ‹юдка  твердо и почти
трезво заЯвила,  что своего супруга ей уж не исправить,  и она ему все равно
голову отрубит или посадит лет на десЯть. ‚от дети подрастут, и она исполнит
свой завет. Џока же потерпит. ђади детей.
     ‘амое интересное было то, что ‹енчик Ђбальц выслушивал эти угрозы, чуть
ли не зеваЯ,- скучно ему было слушать  подобные речи. ЌаслушалсЯ он их - кто
его к смерти не приговаривал?! ‘оветскаЯ власть - за чужую кровь; бабы -  за
любовь и обман; бухгалтеры -  за путаную отчетность; блатЯги - за мухлевание
в картах; спортсмены - за увертливость и неправильное судейство соревнований
на первенство завода или города...
     ...Ќе  вдруг,  не сразу  устроилась  жизнь супругов  •ахалиных  - времЯ
приспело такое, что все устраивались, внедрЯлись в мирную жизнь, и этой паре
никак не находилось подходЯщего места среди людей.
     †или  они  в той самой "комнате свиданий". †енЯра числилась уборщицей и
вахтершей в общежитии, еще подрабатывала стиркой,  шитьем, упочинкой. ЉолЯшу
она устроила  на  почту -  экспедитором,  однако он и там пил,  да к тому же
простужалсЯ,  часто болел  и  попадал  в госпиталь, откуда  выписыватьсЯ  не
торопилсЯ. € всЯкий  раз, завалившись в госпиталь, ЉолЯша заставал там новых
больных,  раненые  бойцы  вымирали,  а  ѓринберг  Њоисей  Ѓорисович  до того
долечилсЯ, что  и в самом деле стал болеть,  сделалсЯ  плох, одрЯб,  посерел
лицом, но упрЯмо ходил воспитывать молодежь по клубам, красным уголкам цехов
и предприЯтий, по  школам. †аловатьсЯ, правда, стал, что молодое поколение в
школах  слушает ветеранов невнимательно, более того, бросает обидные реплики
из зала.
     "‹юди начинают уставать от враньЯ",- думал ЉолЯша •ахалин, которого все
чаще  называли уже Ќиколаем  €вановичем, правда,  частенько  шалопай  ЉолЯша
настигал солидного ЌиколаЯ €вановича, давал ему подножки.
     ‚сЯкий  человек есть человек, инвалид -  тоже, и  российскому человеку,
хоть он и больной, хоть и в госпитале,- тоже выпить хочетсЯ, но где средства
брать?  Џенсию  жена забирает, зарплата  короче  воробьиного  носа  -  редко
удаетсЯ  рублишко-другой утаить,  выходит, надо  самому вертетьсЯ,  добывать
денег на выпивку.
     ‚одились  в госпитале и по-за ним "стервЯтники" из  ветеранов, это  те,
что  рыскали  по городу, трЯсЯ  инвалидной  книжкой,  покупали  без  очереди
продукты, шмотки, билеты на железнодорожном вокзале и тут же продавали их по
спекулЯтивным  ценам.  ЉолЯша презирал "стервЯтников", плевалсЯ,  ругал  их,
мол, позорЯт честь советского воина, но так грыз внутри червь, так сосал его
ненасытный глист, что не выдержал он и подалсЯ к магазину "Љолбасы", где уже
паслось с десЯток шустрЯков в капроновых шлЯпах, с колодками на пиджаках.
     ЉолЯша  к этой поре инвалидность  утратил  - себе дороже, пенсиЯ-то сто
восемьдесЯт рублей, на стакан кислухи едва хватает. …жемесЯчно на комиссию -
день пропадает без оплаты, восемьсот граммов хлеба по карточкам, когда булка
хлеба тЯнула на базаре на тысЯчу. ‚от ЉолЯша и перестал ходить на  комиссии.
Ќе он один, многие калеки  войны утратили инвалидность по третьей группе. €,
ох,  спохватЯтсЯ они  на  старости  лет,  тратЯ  последние  нервы,  примутсЯ
восстанавливать инвалидность, и  у кого справки  из госпиталЯ  велись, те  с
грехом пополам, с проволочками, достойными строгого коммунистического учета,
восстановЯтсЯ. Ќо  многие так и лЯгут в  гроб, хлопоча  о справках, так и не
дождутсЯ  благ от государства, которое  спохватитсЯ и  вспомнит  о солдатах,
спасших мир и отечество от  фашизма, лишь  к тридцатилетию Џобеды, когда  уж
совсем  проредЯтсЯ  колонны бывших  бойцов и не так уж накладно  государству
будет благодетельствовать оставшихсЯ в живых.
     ‚ыпЯчиваЯ  грудь  с колодками, ЉолЯша  купил два  килограмма сосисок  и
вошел в соседний, каменный двор, где перекупщиков уже дожидались  торопливые
люди. †енщина в грубых, какой-то химией скоробленных ботинках, желтаЯ лицом,
с  пепельными натеками под глазами, заталкиваЯ в сумку висюльки  сосисок,  с
ненавистью глЯдела на продавца:
     -  Љолодки   нацепил!   ‚   штабе   каком-нибудь   ошивалсЯ   альбо   в
комиссаришках...-  и  пошла  по  грЯзным  лужам, не  разбираЯ дороги,  шурша
тЯжелой, как бы жестЯной юбкой, тоже химией вылуженной.
     ‡арексЯ ЉолЯша ходить  с  бригадами  "стервЯтников"  на промысел, но на
уговоры  ѓринберга  поддалсЯ, сделал  вылазку-другую  на  платные  вечера  с
патриотическими выступлениЯми. ‚ доме пионеров, по наводке и подсказке ‹юдки
Ђбальц-Џерегудовой засекла †енЯра мужа. Ќу и дала она копоти!
     - „а что же это ты делаешь?! „о чего же ты, Љолька-свист, докатилсЯ?!
     ЉолЯша поразилсЯ: †енЯра вспомнила - и к месту! - его давнее прозвище.
     - џ за что к тебе приластилась-то! „а за то, что ты про  свЯтое дело  -
про войну  - не брехал,  в  партию  в ихнюю не  записалсЯ! Ќасмотрелась Я за
войну-то, наслушалась наших  партийцев почтовых да  из цензуры которые... ’ы
думаешь,  где  вот  они сейчас? ’ак  же, как  мы,  бездомовые, полуголодные,
маютсЯ?  „а о них-то как раз братики-энкэвэдэшники позаботились!  Џредложили
занЯть  квартиры  в центре  ђиги, дали хлебные должности!  †ивут,  жируют по
‹атвиЯм да по ќстониЯм!  Ќо Я им  не завидую, неэт!  Џридет,  придет пора  -
вернутсЯ прибалты из лагерей и ссылок, не  все, но вернутсЯ... €  что тогда?
—то, Я тебЯ спрашиваю?
     - „а откудова  Я  знаю? - отозвалсЯ ЉолЯша  и подумал, что,  если  жена
узнает, как  он сосисками  подторговывал,- тогда  уж  все!  ’огда  конец  их
семейному союзу!..
     - Ђ ты знай! ‡най! € войну помни! Ђ то  опустилсЯ до  того, что тоже по
школам  да  по клубам пошел! ‚месте с этими, что в капроновых шлЯпах... ’оже
принЯлсЯ   брехать,   копейки   и  рюмки   сшибать!  •оть  бы   стишки  свои
патриотические  читал, а то туда же: "џ!  џ!  Њы! Њы!" ѓерои, понимаете  ли,
отважные  воины!..  „а  как  же  тебе,  израненному, в военное  говно  носом
натыканному,  не стыдно-то?! Љак же тебе не совестно?!  - †енЯру бил кашель,
она вскочила и, показываЯ куда-то в темный угол, пыталась выкрикнуть:  - ‚от
клЯнусь! ЏамЯтью отца клЯнусь! „итем нашим клЯнусь: если ты будешь  так себЯ
вести - брошу  Я  тебЯ! Ѓрошу!  € шлЯпу эту, шлЯпу...-  она поискала глазами
капроновую шлЯпу, нашла, швырнула на пол и принЯлась ее топтать, раненно при
этом кричала, плакала, закатисто кашлЯла.
     Ќе  выдержав  такого бунта  и  суда, ЉолЯша прижал к себе свою  †енЯру,
чувствуЯ под руками ходуном ходЯщие от кашлЯ лопатки, ощущал все ее усталое,
изношенное до времени  тело,  успокаиваЯ  кашель, гладил по  спине  русскую,
горькую бабу, многотерпеливую  жену свою  богоданную  и, тоже заплакав,  под
конец  беседы дал обещание, что никогда больше,  никогда не будет  врать про
войну и ни за что ее, †енЯру, ни на кого не променЯет.
     “же поздней ночью, от слез и нервного приступа ослабелаЯ,  обласканнаЯ,
утешеннаЯ мужем,  уютно  лежа  на  его  все  еще  мускулистой  руке,  †енЯра
рассказывала о самом сокровенном:
     - ‚от ты  сперва  добивалсЯ, но потом,  по  пьЯнке и  в суете,  про все
забыл, кто был у менЯ первый мужчина, и как он был,  и что было.  € врать не
стану,  первый  ведь  первый,  а второй есть второй.  ЏривЯзалась  Я  к тому
мужчине и  отдалась ему не  только потому, что  срок  пришел  и  терпениЯ не
стало,  но и потому, что всю эту  тыловую публику он презирал  и громил.  €з
госпиталЯ, лейтенант пехоты, при орденах, по ошибке, видать, к нам  назначен
был.  Љак  напьетсЯ,  а пил он кажин день, так и  пойдет,  и пойдет: "Ђх вы,
тыловые  крысы! Ђх  вы, рожи  поганые!  ‚от  вы где присосались! ‚от в каком
малиннике  пасетесь!.."  џ  хоть  в  кладовке,  хоть  в норе  своей  пыльной
копошусь,  но все слышу и восхищаюсь! …здили мы с  ним однажды на станцию за
поступлениЯми, завернули в  садочек  - Яблочек потрЯсти, вкусили  плода, как
Ђдам  и …ва,  ну  и... “пекли скоро бунтарЯ-лейтенанта туда,  куда надо,- на
передовую. Ђ  Я, слава  Ѓогу, осталась без последствий. Ќаши коты иной раз в
кладовку заглЯдывали, так Я эту погань склизкую шваброй...  Ћ-о, ѓосподи! Ќи
молодости,  ни  цветов,  ни  свиданий, одни слезы. „евки  на сортировке  как
грЯнут,  бывало,  в  сотню  голосов  "‹учинушку"  иль  "Џод  окном  черемуха
колышетсЯ..." - Я  слезами  в  своем  уголке  зайдусь. Ќе  раз менЯ  и водой
отпаивали, не  раз  и  Я отпаивала...  € аборты девки  сами себе делали - от
случайных кавалеров, и срамом занимались, сами  себЯ удовлетворЯЯ.  —то  тут
сделаешь? Џрирода свое берет. Ѓог им судьЯ. ‚ цензуре несколько кобыл друг с
дружкой грешили,  дак сейчас  и  это не диво. „иво, что  фельдшеришко наш  с
парнем-баЯнистом жил - при таком-то  изобилии мающихсЯ женских  тел!.. Ђ мой
лейтенант  с передовой прислал одно  письмо - и отрезало. Џропал, видно,- уж
больно бедовый был! -  †енЯра помолчала,  вздохнула  и потеребила  ЉолЯшу за
вихор.- „вое мужчин в моей жизни было, и оба охломоны,- закончила она беседу
и, по-детски тонко всхлипнув, уснула.
     ЉолЯша же долго еше лежал, не шевелЯсь, и думал о том, что жену свою он
уважает, может,  даже любит, да до сего дни как-то  не догадывалсЯ  об  этом
подумать. Ќо  что  жалеет он жену и  дальше еще больше будет жалеть, это  уж
точно, это уж вернЯк.
     —асть третьЯ
     ‹“ЌЌ›‰ Ѓ‹€Љ
     †енЯра сообщила, что есть набор на  сибирские новостройки и есть  места
на почте нового района. Џожалуй что, пора  им  покидать "комнату свиданий" и
весь  этот  уральский рай, да и  устраиватьсЯ основательно,  а  то  в гнилой
общежитке и сами догниют.
     €  покатила  семьЯ  •ахалиных с толпами, кучами, стадами  на загадочную
сибирскую землю. €  однажды, стоЯ у дверей вагона, ЉолЯша  объЯвил жене, что
проезжают они его  родину, где уж  нет  никого и  ничего -  ни родных  и  ни
родного.
     ‚  далеком  горном краю супруги •ахалины  устроились  в  новом  городке
гидростроителей работать на почту: она - оператором,  он снова экспедитором.
Ќе  сразу,  но и жилье получили, и зажили той  жизнью, какою  жили миллионы,
сотнЯ миллионов советских граждан, едва сводЯ концы с концами, из года в год
простаиваЯ в очередЯх за всем, что выкидывали в магазинах длЯ продажи.
     Џосле угарного “рала в новом таежном городке здоровье †енЯры  пошло  на
поправку,   но  пристала  пора   дочери   урке   поступать  в  институт,  в
педагогический призвание ее  кликало, и  начали они  готовитьсЯ к переезду в
краевой  центр. Ђ  в нем  копоти, дыму и каких-то частиц и новых элементов в
смеси с радиацией еще  больше,  чем  на “рале.  Ќо...  как же!  Љак же! „очь
мечтает стать педагогом!
     урочка же призвание свое выЯвила в иных направлениЯх - на втором курсе
вместо науки обрела  брюхо.  ‚зЯвши  хахалЯ  ‚алеру за грудки,  родители  ее
заставили   "мастера"   сделатьсЯ  их  зЯтем.  €  вот  уже   и  урочка,   и
‚алера-студент, спустившийсЯ с первобытных тувинских гор в  центры, в науку,
и сынок их €горь повисли на бедной почтовой зарплате супругов •ахалиных.
     …ще в конце пЯтидесЯтых годов инвалиду войны •ахалину вырешили  участок
земли, и, если б не участок  тот, не свои овощи,- подыхать бы с голоду всему
этому  боевому  тунеЯдному взводу,  как  называл  иждивенцев  и  нахлебников
Ќиколай €ванович. “часток недалеко, в пригороде, и, сначала играЯ в огород и
землю,  супруги постепенно втЯнулись в это дело,  вырастили полезные  кусты,
деревца, построили избушку с печкой, двумЯ топчанами и столом меж ними, да и
привЯзались ко клочку земли, ими обустроенному.
     “гомонилсЯ,  притих,  не  егозилсЯ,  не  искал  жизненных  разнообразий
Ќиколай  €ванович,  хотЯ  чувствовал,  что рамка  той  жизни, в  которую  он
втиснут, тесна, однако люди и к колодкам, и к кандалам привыкали. ђамка, она
только  шею  стеснЯет,  голову  же  тревожит  совсем  по  другой  причине  -
натура-дура все еще ехать, бежать  куда-то  зовет. Ќиколай €ванович  укрощал
себЯ,  сколько мог, но совсем уж немолодым съездил на дали дальние, в свЯтые
места, за что и получил новую кличку - монах.
     Ѓудучи в очередной раз в  госпитале, от праздности и бездельЯ он возьми
да и  напиши однажды  письмо  в город ђовно, ѓурьЯну с ’уськой, безо  всЯкой
надежды  на  ответ  -  времени-то  прошло  - вечность!  Ќо  как  совладать с
побуждениЯми  безродного человека - искать и найти хоть какую-то родную душу
на земле? Ђ ответ-то, бах-трах, через месЯц и пришел. ’олько на конверте, на
обратном адресе, значитсЯ: ѓарпина ’арасовна ѓунько.
     —удеса  в  решете!  Ћткликнулась  ѓапка, та  самаЯ, с которой  у ЉолЯши
летучий роман заводилсЯ. Ћна сообщала, что ѓурьЯна с ’уськой здесь уже давно
нэмае.  ѓурьЯн еще  много рокив назад поихав на свежее вино до Љишинева да и
потерЯлсЯ. ’усЯ ждала его, ждала и кинулась искать. €  нашла - аж на острове
‚алааме, куда свозили безнадежных  калек.  Ћттуда, с ‚алаама,  ’уська сперва
присылала  письма,  интересовалась хозЯйством,  но  потом  писать перестала,
по-видимому,  узнала,  что до своих хат начали  возвращатьсЯ  настоЯщие,  по
‘обиру кое-где уцелевшие хозЯева.
     €  вот  еще годы спустЯ,  выйдЯ на  пенсию, покатил  Ќиколай €ванович в
‹енинград, оттуда на туристическом теплоходе правитьсЯ к ‚алааму. …сли б кто
его спросил, зачем и почему он в такую  даль  едет, резонно ответить  старый
солдат не сумел бы.
     ‚  пути у ЌиколаЯ €вановича случилось очень загадочное, можно  сказать,
символическое видение.  Џосле  того,  как туристы  перестали бегать  друг за
дружкой  по  палубе,  на  корме  отгремела музыка,  под которую,  кто во что
горазд, прыгали,  топотили,  вихлЯлись,  а  которые  пары  в экстазе почти и
совокуплЯлись, и усталые, разгорЯченные  танцоры, готовые к ночным схваткам,
разбрелись  по каютам, Ќиколай  €ванович придвинул  витое кресло  к  носовой
загородке,  наблюдал   за  природой  и  думал   о  жизни.  Ќа   воде  озера,
успокоенного, мирно дремлющего, лежало  серебристое с краев, в середке медно
окислившеесЯ   отражение  луны.  ’еплоход  все  норовил   наехать  на  него,
расколоть,  раскрошить, но  пЯтно  луны легко, играючи откатывалось от почти
его  достигшего  железного плуга, оставлЯЯ лишь  призрачный,  легкой фольгой
расстилающийсЯ блик. Ќе отрываЯсь, смотрел  и смотрел беспокойный человек на
эту  затейливую игру,  и то  ему хотелось,  прЯмо-таки нетерпеливо  ждалось,
чтобы  шумЯщей  водой теплоход  смЯл,  порезал волшебно сиЯющий круг, но еше
шибчее  хотелось  ему, чтоб вечно так  было:  широкое, тихое озеро с пЯтнами
островов вдали, искрЯщихсЯ  огнЯми.-  и там кто-то живет!  ‚от так бы плыть,
плыть, завороженному луной, утихшему в  себе, все тревоги позабывшему, себе,
только себе и природе принадлежащему, доверчиво ей отдавшемусЯ. ‚ книгах это
называетсЯ точным словом - блаженство!
     „а разве возможно блаженство там, где есть люди, исчадьЯ эти, советские
охламоны,  везде  со  своими уставами,  правилами,  указаниЯми -  жить,  как
велено, но не так, как твоей душеньке хочетсЯ.
     - ѓражданин! - тронули  ЌиколаЯ €вановича за плечо.- Ћтбой был, пора  в
каюту. Ќочью на палубе нельзЯ.
     - Ќу почему нельзЯ-то, почему? Ќе  лунатик  Я,  вина не пил,  почти  не
пил,-  поправилсЯ  Ќиколай  €ванович.-  Ќа  мачту  не  полезу,  за  борт  не
выброшусь.
     Ћн  говорил и в то же времЯ смотрел, что там и как с луной-то?  € вдруг
теплоход  наехал,  разбил  отражение  небесного  светила.  Ќиколай  €ванович
схватил  дежурного матроса  за руку и потащил на корму. ђазрезаннаЯ пополам,
разбитаЯ на куски, смЯтаЯ луна растерЯнно качалась за кормой, но, соединЯЯсь
воедино, блики, крошки, тени,  обиженно моргаЯ, укатывались вдаль, подранком
билась поврежденнаЯ луна, укрываЯсь в темень берегов.
     - ’ы пойми, пойми,  что произошло-то!  ’ут  весь смысл  нашей проклЯтой
жизни!  Њы  пришли, чтобы разрушить  прекрасное. € выходит что?  Ђх, как  бы
тебе, парень, это объЯснить. †алко, понимаешь, жалко все, себЯ, тебЯ, людей,
это озеро...
     -  Ќу вот,  а  говорите - не  пьЯный. ‚он какую  барабу несете. €дите и
проспитесь.
     Ќикем  не понЯтый,  Ќиколай €ванович ушел в  четырехместную  каюту, где
попутчики  его уже  крепко спали и видели,  поди-ка, уж  четвертый, если  не
пЯтый,  сон.  ‚  бутылке за  диваном  у  ЌиколаЯ  €вановича  еще  было  вино
"ђкацители". Ћн  его  допил прЯмо  из горла, упал, не снЯв  пиджака, лицом в
подушку и  подумал, что зрЯ он едет на ‚алаам, не найдет он там  среди толпы
инвалидов  своей братвы, не обретет  успокоениЯ. €  жизнь он прожил зрЯшную,
никчемную:  ни  шофера, ни  отца,  ни  поэта  -  ничего-ничего  из  него  не
получилось. Ђ  ведь  сулила же чего-то  жизнь-то, манила в даль светлую,  ко
днЯм необыкновенным и делам захватывающим звала.
     Ќу, а †енЯра, урка, €горь? ђазве этого мало  - вырастить, не уморить в
‘тране ‘оветов, в  такое-то  времЯ дочь, а потом и внука. ќто ж у  нас почти
подвиг -  выжить-то!  Ќо подвиг-то, если  по  совести,  сотворила  †енЯра. Ђ
зачем? „лЯ чего? „лЯ кого? урка ушла в люди, чужой стала. €горЯ, глЯди, так
уж скоро в армию заберут, тоже чужим сделают.
     ‹юди вон  и  на  ‹уну слетали уж,  а Я все  изображаю  из себЯ  что-то,
рифмую: "клизму - коммунизму", "вперед -  зовет"...  € в литературные кружки
перестал ходить. Ђ ведь в Џерми, в заводском кружке иль при ‘оюзе писателей,
бывало,  как  травану  насчет лада  и склада,  традиций  русской литературы,
настаиваЯ на том, что в стихах главное - идейное содержание, и коли его нет,
идейного-то  содержаниЯ,  то и братьсЯ  за перо  незачем... €  соглашались -
сперва дружно, потом разрозненно, потом спорить начали, потом и насмехатьсЯ.
Ђ  сами-то,  сами-то  чего пишут?  Љакую  барабу -  эх, какое  ловкое парень
слово-то ввернул  - несут? "ѓипотенуза тела твоего  распростерлась, как лоно
луны". "ќрос,  склонившийсЯ с небес,  тыквы живота твоего катает  под  тихое
рыданье ночи,  и слышу Я глаза твои, пронзившие беззвучие космоса". Ќу  чем,
чем  это лучше стихов одного участника ‚Ћ‚: "‘ насильем  нашим не мирюсЯ,  с
тоталитаризмом крепко бьюсЯ и,  если ђодина покличет со двора, как прежде, в
бой пойду Я под "ура!"?"

     ‹уна взошла, светла пшеница,
     —уть золотеет сизый дым.
     џ вновь пришел тебе приснитьсЯ,
     ‚ цветах