 природе,
изобьют тайгу,  рванут горы, превратЯт светлую  реку в  грЯзную лужу и давай
спорить: хорошо  сделали  или плохо?  Џод  шум,  гвалт и ор еще какую-нибудь
пакость  сотворЯт.  ‡емлю, родную  планету  свою,  до инвалидного  состоЯниЯ
довели  и доказывают  друг другу, что  все  это  во  благо человеку, все длЯ
счастиЯ его.
     € солнце грело городок в горах, старые и новые города  грело, деревни и
поселки, даже грЯзную челюсть, сунутую в пасть реки с примерзшей к ней белой
лужей  грело, пташек и таракашек  грело, всюду оно поспевало и ответный шум,
песни, таежный бодрый  гул слышало и  сиЯло от удовольствиЯ.  ЉакаЯ хорошаЯ,
какаЯ необходимаЯ, какаЯ долгожданнаЯ работа!
     ‘иЯй, солнышко! ђадуй  первосветом  взор младенца  и отразись последнею
искрой  в  угасающем зрачке  живого существа,  чтоб  унес он с собою отблеск
света твоего, как надежду на нескончаемость земной жизни.


     <b>***</b>


     Ќа …нисее рыжей и заметней  сделалась дорога.  ‡анесенные снегом торосы
обтаЯли, стеклЯнно сверкают  на солнце. Џод левым берегом, у  подножиЯ скал,
загустела дымка, ополдень заплЯсало марево над  вытаЯвшей  сыпью камешников.
ђечки  наши деревенские -- ЃольшаЯ и ЊалаЯ ‘лизневки, да ”окинскаЯ речка  --
долбили-долбили, мыли-мыли лед и вырвались  наружу, катЯтсЯ,  урчат,  пену и
мусор за шиверками кружат, вербы, черемухи, тальники  в потоки ронЯют. €  до
самого устьЯ, до …нисеЯ,  даже в забереге толкаютсЯ речки, путь свой торЯт к
большой воде. ‚ерсту,  где  и две обозначаетсЯ загогулистый провал на льду в
глубь хмурых вод …нисеЯ. € малые, к лету высыхающие потоки  и ручьи мохнатой
гусеницей ползут по белу полю, и, когда прососут лед и  провалЯтсЯ в …нисей,
на  льду  еще долго  по  ходу  реки, в полуночную  сторону отогнутым  желтым
лепестком светитсЯ загоревшаЯсЯ и тут же угасшаЯ жизнь скоротечного ручьЯ...
     Џотоки и проталины, сочащиесЯ из  земли, отделЯли берег  ото льда,  все
шире промываЯ  заберегу,  с которой и началось  усмирение  осенней  реки.  Љ
большому высокому солнцу, круглеющему день ото днЯ, вешние воды умолкнут, но
река,  наполненнаЯ  ими,  продолжит начатую  работу,  издырЯвленной  льдиной
отплываЯ и отплываЯ от каменных берегов все дальше и дальше. € …нисей по обе
стороны отчеркнетсЯ от земли, сдвинет хмурые брови талых заберег.


     <b>***</b>


     ‚от и последнЯЯ  подвода  прошла по льду, гонимаЯ нуждой  или беспутным
хозЯином.  Љогда конь,  сопЯ  широкими ноздрЯми,  вытаращив  желтым  страхом
налитые глаза, брел  по  забереге, сани поднЯло, смыло  с  них клочьЯ  сена,
какое-то трЯпье, не иначе как покупки, сорвало ведро с высокого пЯла, и, как
упало то ведро в воду, прозвучал бабий крик по гибнущей животине. Ќо мужики,
кто  в  чем,  бросились в заберегу, подхватили подводу за оглобли  и  ходом,
л…том вынесли ее на Яр. Џока  мужики распрЯгали конЯ, выливали воду из бахил
и  сапог, хозЯйка,  заголившись,  охаЯ  и визжа от жгучей  воды, вылавливала
несомое водой имущество.
     “же и Љсенофонт-бобыль,  ловивший сачком на длинном шесте в устье речек
хариусов и всЯкую разную рыбу,  собирающую там вынесенных из тайги личинок и
червЯков, искупалсЯ в ледЯной воде. ‚ устье Ѓольшой ‘лизневки  его будто  бы
уж и совсем под лед затЯнуло, да нечаЯнный, Ѓогом  посланный, по бабушкиному
определению,  человек сгодилсЯ тут, вытащил забубенную  головушку  и  сак не
упустил.  Ѓабушка прикладывала  к спине  Љсенофонта-бобылЯ  каленые каменьЯ,
громко поносила болезного  и пользовала его травками, сулилась изрубить сак,
удочки и самое главное  --  намерилась  всю  непутевую его  жизнь решительно
переиначить.


     <b>***</b>


     Џрошли  по …нисею и  последние пешеходы, через заберегу их переправлЯли
уже на лодке.
     ђека осталась сама с собою.  „олго жившаЯ подо льдом, надежно державшаЯ
прочные зимники, по которым нескончаемо тЯнулись обозы из Ћшарова, „ербина и
аж  из  Њинусинска -- с  убоиной,  мороженым молоком,  с  рыбой, Ягодами,  с
вареньЯми, овощами, с  дровами,  река,  пустынно  отчужденнаЯ,  отдыхала  от
зимних дел в неторопливом грустном раздумье. …й скоро ломатьсЯ, ей скоро как
бы заново родитьсЯ на свет.
     ’ЯжелаЯ и грознаЯ предстоит работа.
     Ђ  пока тишь  на …нисее и безлюдье.  ‡алетЯт  вороны на лед, походЯт по
дороге,  пошарЯтсЯ  клювами  в раскисшем  назьме,  потопчутсЯ  возле  зимних
прорубей,  где  вода   вечерами  была  синЯЯ,  днем  голубаЯ,  утрами  --  с
прозеленью. ’а зимнЯЯ вода далеко и глубоко шевелилась,  булькалась, рвалась
в струЯх и чего-то проносила,  пугливое око проруби на мгновение прострелит,
сверкнет, мелькнет и пронесетсЯ что-то пулей. ‹едышка, шапка, рыбешка, рука,
нога,  копыто?  Њожет,  кольцо  души-девицы? Ђ  может, водЯной?..  Џронеси и
помилуй нас, ‚ладыко ‚севышний!
     Ѓлеклую,  изжелта мертвенную  воду сперло,  дышит-дышит она  вровень  с
урезом  проруби, к вечеру  распадетсЯ ободок прорубей  и польетсЯ вода через
край во все стороны, майну на месте  проруби разъест  -- ухни лошадь, только
хвостом мелькнет.
     ‚ороны попили живой водицы, закидываЯ клювы вверх,  приосели на хвосты,
подумали и еще попили. Џопробовали  громоздитьсЯ на еловую изгородь проруби,
но вершинки вытаЯли, от тЯжести мохнатых птиц повалились в мокро.
     "„уры! „уры! -- трещали сороки, вертЯсь на кольЯх изгородей. -- Џомойки
по  дворам вытаивают, из подвалов и подполий запасы наверх  подымают.  Љорму
кругом, корму!.. ‚оруй, не робей. Ђ они в назьме роютсЯ. „уры„уры! „уры!.."
     Ћтдохнули  вороны,  приосанились  и  начали  в  им  лишь ведомом  танце
кружитьсЯ  над …нисеем,  забираЯсь все выше, выше, и, не  иначе как  высотой
захлебнувшись, горланили хрипло и упоенно.
     ‘коро, совсем скоро  мама-ворона  сЯдет на  гнездо, выведет  хрипатых и
прожорливых воронЯт. •лопоты о  прокорме  семьи подступЯт, придетсЯ  чистить
гнезда и скворечники -- разбойное, нечистое дело, да иначе не прожить.


     <b>***</b>


     €стаЯли торосы  на  реке,  сделались похожи  на болотные  кочки.  „ышат
проруби, дышат забереги, дышат  леса по горам, дышат горы  и небо, пустынный
лед  на реке дышит. Ќачинает вонЯть  туша павшего зимой конЯ,  свезенного на
лед. ‘обаки  пробили к падали тропы, будто  в муравейнике  возились  в нутре
конЯ --  что  осталось от конЯги,  вытаЯло, темнеет. …ще  деревЯнный Ящик  и
стараЯ селедочнаЯ бочка, оброненные с сельповской  подводы, виднеютсЯ, кучка
опилок и кем-то брошенные салазки. ‘олнечное  марево  поднимает все предметы
со льда, и они катаютсЯ и плЯшут на воздухе. ‚ ранний рассветный  час, в час
утренней  молитвы,  в  горах  раздаетсЯ  колокольный  звон,  голос  его  все
Явственней, ближе, горные  выси разговаривают с небом, возвещают беспокойный
этот  мир  о  добрых переменах, благословлЯют землю на  мирные  творениЯ, на
земные дела.
     ђебЯтнЯ покидает деревенские полЯны и дворы, толкаетсЯ с утра до вечера
на  берегу,  сжигаЯ  хлам,  щепу.  ‚  громко  стрелЯющих  костерках  пекутсЯ
картошки,  свеколки,  брюквы,  все, что  Ѓог послал,  что удалось  со  двора
утЯнуть -- овощь, вынутаЯ из подвалов и подполий, сортируетсЯ, отбираетсЯ на
семена, на еду и на посадку.
     ЌапрЯжение  разрешалось  всегда  неожиданно  и  жутко.   Љто-нибудь  из
пристальных,  всегда все видЯщих и  слышащих  парней,  разом  онемев,  тыкал
рукой,  показываЯ  на  заберегу,  тыкал  и  пЯтилсЯ.  ђебЯта  тоже  начинали
отступать  от  уреза  воды  под  крутизну  Яра,  под  прЯсла  огорода,  либо
прижимались к дымно пахнущей  сидоровской бане с  заткнутым  горелой трЯпкой
продухом.
     ’олько что сверкавшаЯ, почти  гладкаЯ  вода забереги, плавнаЯ, покатаЯ,
кружившаЯсЯ вместе  с мулЯвками и мусором,  с трЯсогузками, толкавшимисЯ над
водой, которые,  ставши на хвост, сталкивали  в потешной драке друг дружку в
гибельную воду,  все-все  разом  замерло, лишь вода в забереге  стремительно
полнилась  мороком, темнела со дна от  напора могучих сил, оттенЯЯ  все Ярче
сверкающую, стремительно отлетающую от земли кромку льда.
     Ќатужно  дыша и разъЯриваЯсь,  река вроде бы скребет и  бьет копытом по
дну,  готовЯсь  к рывку, к сокрушению всего,  что есть на ее пуги. Ѓольше ей
невмоготу терпеть и ждать, пришла пора ломатьсЯ, двигатьсЯ.


     ѓде-то выше, в бирюсинских и в скитских камнЯх, река уже идет, грохочет
льдом, рушитсЯ погибельной  водой, приближаЯсь и приближаЯсь к  нашему селу.
“же не  пульсирует,  не кружитсЯ,  уже от  одышливой  качки  трЯсетсЯ, мелко
хлещетсЯ вода в забереге. ’рЯсогузки в короткий промежуток меж шлепками воды
падают вниз, хватают лакомого мормыша,  стертого  со льда и  выброшенного на
камни. "–ык! –ык,  цык!" -- побеждаЯ страх, плЯшут трЯсогузки над водой. ‚се
остальное сковано ожиданием. „аже отважные деревенские  парнишки жмутсЯ друг
к  дружке  под  стеной  бани, постоЯнные  их  спутники  --  собаки  торчат в
отдалении пеньками и тоже чего-то ждут.
     € вот на середине …нисеЯ возник белый гребешок, другой,  третий, что-то
там,  в  отдалении,  на  стрежи,  стронулось,  зашевелилось.  ‘давило   лед,
заполнило пустоты и проталины,  некуда силе деватьсЯ, наружу  рветсЯ. ѓрубым
швом прошило реку наискось.  —то-то живое  шевельнулось в отдалении.  "‡аЯц!
‡аЯц!"  -- закричал  один  из малых  левонтьевских парней и  тут же  получил
затрещину. "„а из леду ж заЯц..."

     € правда  что-то забегало, забегало, запрыгало, в нахлесте расстелилось
к спасительному  берегу, но подстреленно упало, рассыпалось белой  трухой. €
там,  где упало,  сгинуло, вдруг возникла белаЯ стрела,  понеслась, рассекаЯ
лед. "Ђ-а-ах!" -- распластнуло реку пополам.
     "Ђ-а-ах!" -- крик жуткого восторга по берегу.
     Ђ  на реке  уже  во всю  ширь,  из  краЯ в  край ломало, корежило  лед,
проваливало глыбы в тартарары  тупо и  безумно,  с хрустом и лЯзгом  полезли
друг на дружку ломающиесЯ пласты льда. Ћбозначилась кипЯщаЯ  стрежень  реки,
донесло пресный дух спертой стоЯлой воды.
     ѓромоздило, рвало, сокрушало твердь  зимы, шла на середине …нисеЯ битва
не  на жизнь, а  на  смерть.  ‚ панике  металось, кружилось, неслось, кипело
месиво   льда,   грознаЯ  стремнина,  потемневшаЯ   от   Ярости,   грозовой,
сокрушительной  тучей двигалась по реке, наполнЯЯ  треском, аханьем и  гулом
земные и водные пространства.
     ‚от  и  под нашим, под овсЯнским, берегом чуть  дрогнула землЯ, качнуло
лед, и он, против ожиданиЯ, покорно, почти без шума стронулсЯ с места, пошел
куда надо, сорЯ белой пылью, позваниваЯ ледЯной крошкой.
     ‚  этот  долгожданный  момент, не выдержав  напрЯжениЯ,  кто-нибудь  из
проворных  парней  срывалсЯ с места  и, сверкаЯ  голыми  пЯтками,  нессЯ  по
грЯзному переулку и, махаЯ руками, истошно  кричал: "Ђнисей тронулсЯ! Ђнисей
тронулсЯ!.."
     €  из  всех  уголков, со всех улиц, с верхнего и  нижнего  концов  села
доносило ответно: "Ђнисе-э-э-эй!"


     <b>***</b>


     ‘тарые и малые, способные и неспособные двигатьсЯ шли, бежали, мчались,
ковылЯли на "рематизненных" ногах,  даже ползли с помощью колес иль костылей
на берег …нисеЯ-кормильца и погубителЯ.
     ‚озле ограды  ‚ахрамеевых  уже отваживались  с  припадочной  ‚асилисой.
„очери во  времЯ ледохода не давали  матери глЯдеть  на  буйством охваченную
реку,  не  пускали  со  двора,  но каждую весну повторЯлось одно  и  то  же:
близилсЯ  ледоход, подступало  к порченой женщине возбуждение,  беспокойство
охватывало  ее. Ѓудто заколдованнаЯ, рвалась  она к реке,  пластаЯ  на  себе
кофтенку, хватаЯсь за голову, за горло, разметываЯ дочерей,  бежала, падала,
снова бежала  к реке, словно ждало ее там  избавление  от мук. €  всЯкий раз
темнаЯ сила сражала, валила  ее, страшные коннульсии корежили и били головой
о землю бедную женщину.
     Ѓабушка моЯ,  прижав  икону ‘пасителЯ  к  животу, шлепала  в опорках по
переулку, за нею  тащилсЯ дед, зачем-то прихватив  с собой лопату. ЉрестЯсь,
шепча молитву во спасение, семенили старухи со всех дворов. "ќка невидаль --
ледоход!"  -- следЯ за тем,  чтоб не пуститьсЯ впробеги,  солидно вышагивали
мужики.  —его-то кому-то  наказываЯ,  на  ходу повЯзываЯ платки: "’ошно мне!
Џеретонут, тошно мне..." -- спешили  к реке  бабы.  €  ребЯтишки, ребЯтишки,
ребЯтишки  сыпались,  летели,  мчались к  реке с  веселым  граем,  сельские,
драчливые и отважные ребЯтишки.
     ‚о всю уже ширь, во весь простор, с хрустом выталкиваЯ лед на камешник,
шел …нисей. ‘ломал твердыню, сокрушил зиму, работает  батюшка, пашет острием
льдин  берега,  и  лезут  они,  лезут, плугом  врезаЯсь  в камень,  в землю,
ломаютсЯ, лопаютсЯ, хрипЯт. ‘овсем оголтело, совсем безумно напирает река на
Љараульный бык -- камень мешает ходу. ‡аткнуло навес скалы и вымоину, забило
ломью  каменное брюхо, льдина на  льдину, пласт на пласт лезет и лезет белаЯ
сила вверх  по скале. „о середины утеса достало, вот  уж к вершине по рыжему
гребню подбираетсЯ белое, и кажетсЯ, еще маленько -- и  перевалит оно  через
камень и тогда уж  сметет весь известковый поселок, сломает леса в  щепу. Ќо
возле испуганно замерших на утесе  сосен и  лиственниц вдруг срываетсЯ белый
поток,  россыпью  рушитсЯ вниз  и, взрываЯсь  бомбою  в  реке,  разбрасывает
осколки и здоровенные льдины аж  до середины реки, белаЯ  шрапнель бьетсЯ  о
камни,  высекаЯ белый дым, через  минуту-другую докатываетсЯ  гул взрыва  до
нашего берега.
     "“р-р-р-ра-а!" -- прыгают и бросают шапки вверх ребЯтишки.
     "‚семилостивейший Ѓоже! ЏресвЯтаЯ Ѓогородица, ‚ладычица ЌебеснаЯ, спаси
и помилуй нас, избави от всех действ  злых",  -- поет бабушка, и старухи, не
поспеваЯ за  нею,  торопЯтсЯ,  сглатываЯ  слова молитвы и истово  припадаЯ к
иконе, поЯсно кланЯютсЯ реке.
     -- ’ы утони, утони, курвенский рот! „ак Я те утону!  -- грозитсЯ кто-то
из заботливых  отцов,  увидев, что  сорванец его норовит  влезть  на льдину,
чтобы на ней прокатитьсЯ по дикой реке.


     Ќеохотно расходитсЯ деревенский люд по дворам. Џоскольку многие хозЯйки
впопыхах  оставили ворота полыми, скотина вышла на волю, разбрелась по селу,
и найди ее теперь, нашу вольную, таежную скотину.
     ’ем хозЯевам, огороды которых выходЯт на реку, приходитсЯ разгораживать
прЯсла,  уносить сухие жерди подальше  от реки  в глубь  двора.  ‘мекалистым
сидоровским  мужикам,  поставившим бани поближе к реке, чтоб  воду  недалеко
таскать, да и хохлу „емченке тоже надо укреплЯть свои  строениЯ, вЯзать их к
кольЯм и столбам.
     •лопот на селе невпроворот.  ђаз …нисей пошел, значит, весна наступила!
Њайский праздник на носу, но еще  с пасхального празднества голова болеть не
перестала, и всЯ работа, все хозЯйство запущено с этой гулЯнкой.


     <b>***</b>


     ‹ед уже не наш, верховский, с исподу голубой, переломанный  в горах, по
краЯм смолотый,  шел мимо села,  и нет-нет  да  и проносило  на нем  сани  с
обрезанными  гужами -- застал  ледоход на  реке  человека  с подводой, и он,
спасаЯ  конЯ,  рубанул  по  гужам; кружило и мЯло чью-то  лодку, ставило  на
корму, ронЯло, било  и наконец  сломало. Ључи  мусора  несло, кучи назьма  и
проруби, проруби, будто огородики в лунках ископыти, с городьбой  из елочек.
‚самделишную живую лису  на льдине  пронесло.  ‹иса поплЯсывала, переступала
мелко, словно  на  горЯчем,  а  заЯц-русак, тоже живой,  настоЯщий, плыл  на
льдине  и  спал,  развесив  уши.  Џосле   изнурительной   весенней   гульбы,
беспощадных драк он и не понЯл, куда и зачем его несет из родных лесостепей.
Ћхотники  уверЯли, что заЯц,  в отличие от других зверушек,  редко гибнет  в
ледоходе,  таким он махом обладает, так научилсЯ презирать стихии. Ќа льдине
ему  даже безопасней,  чем  в  лесу.  ‘ломаетсЯ  одна льдина,  он  на другую
перемахнет.  Ќу а уж  если  совсем не  на чем  плыть сделаетсЯ, он  на берег
ускачет.  Ћдной  весной  заЯц-бродЯга в  бобровский  огород утрюхал, залез в
жалицу  и  давай  дальше  спать.  …го  там  собаки  унюхали. …два  ноги унес
косоглазый гулеван.
     Ѓабушка,  когда  начнешь  ей речные случаи  рассказывать, отмахиваетсЯ:
"‚о-о, хлопуша! Ќ-ну и  хлопу-уша! Ђ ты цыганский  табор  на  леде не видел?
‘казывают, с салашами, конЯми и цыганЯтами безбилетно оне на север плыли, да
еще и плЯсали под гитару!.."


     <b>***</b>


     €дет …нисей, трудитсЯ, серединой его уже пар тащит, продухи поЯвлЯютсЯ,
вдруг  на темной воде закружит, закружит белое блюдо  льдины  и, ровно после
снЯтого   со  сковороды   блина,  синенько   дымитсЯ  полаЯ  вода,  винтитсЯ
вихорьками.
     “тром по селу веет холодом, зЯбкаЯ сырость  стелетсЯ от реки. ѓоры льда
напихало на берег,  где и огороды достало, изломало жерди, сдвинуло кольЯ  и
столбы.  “  сидоровской бани с наречной  стороны исцарапало стену,  выдавило
окно и чуть даже сдвинуло "с пупка" баню, но не утащило.
     •орошаЯ весна,  длиннаЯ, спокойнаЯ.  ‹ед сопрел до рыхлости. Ђ  то ведь
случаетсЯ перваЯ  подвижка где-нибудь  в  середине  апрелЯ. ‚  теплых  южных
краЯх,  в монгольской  и  тувинской землЯх,  в  присаЯнских степЯх  начнутсЯ
распары, потечет вешнЯЯ  вода, взломает …нисей, а  у нас еще и конь на траве
не  валЯлсЯ, по  зимнику  ездЯт и ходЯт,  заберег  и проталин нету.  Ќо  вот
начинает тревожить и ломать реку  дурной водой, то по верху льда погонит ее,
то забьет ее крошевом льда до самого дна. ‘двинетсЯ, вспучит …нисей, заторов
наделает, сломает  дорогу,  стащит ее версты на  две вниз,  будто обкусанные
горбушки хлеба,  останугсЯ обломки дороги под  берегами, так и сЯк тороситсЯ
зубастый лед по всему полю реки.
     •одить  опасно, да жизнь-то продолжаетсЯ,  событиЯ  всЯкие  происходЯт,
остраЯ  надобность сообщатьсЯ с городом, с известковым заводом, с  подсобным
хозЯйством и со всЯким населением не отпадала. ‹езет народишко через ледЯную
ломь с досками, с шестами, кто просто так скачет  со льдины на льдину, торЯт
люди  свежую тропу, иной раз и дорогу  новую проложат, потому как все  снова
застынет, укрепитсЯ. ’онул, конечно, народ, случалось, помногу.
     ‚ тридцать четвертом  году,  сказывал  Љольча-младший, в середине  зимы
вызвали правление  колхоза имени товарища ™етинкина в  ЉрасноЯрск. Џравленцы
думали, на совещание или на  митинг какой позвали. Њожет, ссуду семенную или
денежную  получать.  ‘емена-то  в   голодный  тридцать  третий  год  приели.
Џриоделись правленцы в чистое, папку с бумагами  с собой захватили. ‚ городе
тогдашние  обожатели  тайн, секретов искали  шпионов и  врагов народа  и  во
множестве находили.
     ‚сех семерых правленцев из ЋвсЯнки  тоже  заперли в тюрьму и продержали
до конца апрелЯ, ничего им  не объЯснЯЯ и  ни о  чем не спрашиваЯ. —удо,  не
иначе, спасло  овсЯнских мужиков.  „олжно быть,  кто-то  в  чем-то призналсЯ
раньше их, и правленцев, обовшивленных, тощих, напуганных, отпустили с миром
по домам уже без конторской папки.
     Џрибежали правленцы к Љараульному  быку,  а …нисей-то весь  издырЯвлен,
изорван  подвижками, дорога  и лед на нем  разрушены.  „ышит во  всю  ширину
"окнами" река, с силами собираетсЯ и, словно свадебный жеребец колокольцами,
позванивает льдом перед тем, как  рвануть вдаль. ’оптались, топтались мужики
возле Љараульного  быка, но  все им  казалось, что из  тесно забитой  тюрьмы
кто-то гонитсЯ  за ними, наседает.  „омой охота. ‘вЯзали опоЯски  правленцы,
взЯли доски, жерди, шесты и пошли.
     ‚есь овсЯнский народ высыпал на берег  и, затаив дыхание, следил за тем
переходом через реку отчаЯнных гробовозов. епотом, чтоб не спугнуть …нисей,
крестились старые люди, творили молитвы.  …диный  короткий вопль  раскалывал
берег,  когда  кто-нибудь  из  мужиков проваливалсЯ  в  промоину,  и тут же,
увидев,  что  друзьЯ по  несчастью вытаскивают  из воды,  спасают  свЯзчика,
зажимали крик в груди.
     Ћни  были уже под родным,  желанным берегом,  когда  …нисей,  сделавший
передышку,  пропустив страждущих,  напомнив людЯм, что в  природе милосердие
еще  не извелось, ахнул, охнул,  напер  и разом, стремительно  пошел  во всю
ширину.
     Џобросав доски,  жерди  и шесты, уже по двигающемусЯ,  ломающемусЯ льду
мужики  бежали  домой,  одолеваЯ  последние  сажени в толчее  воды  и  льда.
€знемогших, обессиленных, односельчане подхватывали их на  руки, оттаскивали
к Яру и, не  спрашиваЯ, пьешь  ты  или не пьешь, хочешь --  не  хочешь, лили
водку   в  заросшие  щетиной   рты.  ‚прочем,  непьющим  был   только  новый
председатель  колхоза  Љолтуновский, более  всех  накупавшийсЯ  среди льдин,
потому как не из наших он мест и сноровки переходить гибельную реку не имел.
€ то  ли  от ужаса, им пережитого, то  ли  от сознаниЯ, что колхоз собрать и
спасти  уже   невозможно,   стал  Љолтуновский  с   той   поры  попивать,  и
пропили-прокрутили-  таки  голубчики,   овсЯнские  труженики,  колхоз  имени
товарища ™етинкина.
     Ѓабушка моЯ всю жизнь, и не без успеха, боролась с безбожниками. Ћна их
припирала  к  стенке убедительным фактом: "Ђ  в тридцать  четвертом годе кто
мужиков  от  погибели  на  Ђнисее   спас?  ’о-то,   милай,   говори,  да  не
заговаривайсЯ, пей, да не запивайсЯ!.."
     „ЯдЯ мой, Љольча-младший, ни  за что ни  про что ползимы  просидевший в
тюрьме,  долго  пел песню: "‘ломайте решетку, дайте мне  волю,  Я научу  вас
слабоду любить...",  но  с годами  позабыл  слова и перешел на свою  давнюю:
"Ћднажды  в комнате уютной, где мы  сидели с ней вдвоем. ’ы цаловала  в  алы
губки и называла  милай  мой". ќта песнЯ была ближе его сердцу и  получалась
лучше, чем про "слабоду".


     €дет …нисей уже буднично, привычно несет редеющий сонный лед. Ќигде, ни
в каком месте к реке не подойти, не подъехать. Ћн отгорожен с  двух  берегов
брустверами льда. Ќадо бы мужикам брать пешни, кайла, лопаты  и пробивать из
грЯзного  переулка  ход  во  льду,  но, повторЯю,  той  весной  Џасха  почти
состыковывалась с  майскими  праздниками, гробовозы гулЯли, как перед концом
света.  „обро,  кто навозил  заранее  воды,  налил бочки  и  кадки,  но  кто
прогулЯл, проленилсЯ? ‚ ручьЯх и речках, все еще дурью  полных, вода мутнаЯ,
глинЯнаЯ --  она  лишь длЯ бани, длЯ стирки, длЯ  скота  годитсЯ, но самовар
ставить, стрЯпать, варить?..
     Џошла мушковскаЯ тетка ЊарьЯ  с коромыслом на берег, с  ней еще две-три
бабенки увЯзались. –еплЯЯсь коромыслом  за льдину, лезла тетка  ЊарьЯ  через
гору льда, ползла  по щелЯм  и зачерпнула было водицы, да  поскользнулась, в
реку ухнула, ведро утопила и сама чуть не утопла.
     ‘ воем и  причитаниЯми шла она по проулку. ‚о дворе оставшеесЯ ведро об
слань бацнула,  да так, чтоб звон был слышен во всех соседних дворах. ‘дираЯ
с  себЯ мокрую  одежду, стуча  зубами  от  холода и пережитого  страха, баба
митинговала:
     --  ќто он  нарошно,  нарошно, паразит, штабы  Я утонула,  штабы  детей
осиротить,  волЯ ему  тогда, слабода  --  пей-запивайсЯ!  Ћ-ох,  гад!  Ћ-ох,
зверина! ѓоворила мне мама... тЯтенька, благодарствие ему, по жопе отстегал:
"Ќе  гонись  за  шпаной!  Ќе  гонись  за шпаной!.."  Џослушала  Я  мамоньку?
Ћстепенил менЯ тЯтенька? Ќе-эт, ревела да шла’еперь вот радуйсЯ! ѓде-ко  ты,
паразит? €ди счас же на реку, иначе Я те не знай ч… сделаю!..
     -- ‘де-элашь! Ћна сделат!.. -- откликалсЯ "сам" и откуда-то из-за углов
или с чердака сбрасывал  заржавелую  пешню,  совковую лопату,  топор. -- Ћна
сделат! ’роих вон сделала, и все придурки. „а перетоните вы к...
     Љ букве "к" у нас и  по сию  пору приставлЯютсЯ  такие просторечиЯ, что
ученые  люди  берут  под  сомнение  само  их  существование  в  общественном
сознании, в  словари не включают, но  они приставлЯютсЯ и приставлЯютсЯ,  да
так, что окна в избах дребезжат.
     --  ‘трумент не  видишь?  --  рЯвкнет тЯтЯ и следует  со  двора, руки в
карманах, цигарка в зубах.
     -- ЋпохмелитьсЯ не сошлось, -- вослед ему качает головой "сама".  -- Ќа
ребенке зло вымещат. ђебенка и  робить заставит, сам чисто комиссар, руки  в
галифе!..  Ќе-эт, надо  ч…-то  думать,  товаришшы.  ‹ибо расходитьсЯ, либо в
петлю. „ругова ничего не остаетсЯ...
     ЌынешнЯЯ баба-женщина не пылила бы, не бранилась, взЯла бы лом, топор и
пошла бы лед  долбить. Ќо в те годы равноправие утвердилось еще не полностью
и бабы не делали мужицкую работу, мужики -- бабью.
     Џо переулку, к реке, к торосам, сморкаЯсь, кашлЯЯ, матерЯсь, спускаютсЯ
мужики, следом за ними, взвалив "струмент" на плечи, спешат подростки. ‘евши
на бережок, мужики курЯт табак, обмениваютсЯ впечатлениЯми, поругивают баб и
соображают об дальнейшем ходе жизни: где, чего, сколько, почем?
     Џарнишки  тем временем  делают веселую, звонкую работу, орудуЯ тЯжелыми
пешнЯми,  продалбливают  подход  к  реке, и  нет-нет да  и донесетсЯ  до них
воспитательный окрик родителЯ:
     -- ’ы мне,  курвенский рот, пешню утопи,  Я те утоплю!  ‚месте с  мамой
твоей дорогой...


     Ќо вот  и ход во льду наподобие тоннелЯ пробит, понесли хозЯйки воду па
коромыслах.  „о  коренной воды  …нисей  не шибко  мутен, вода  в  нем даже и
пользительна от натаЯвшего льда и снега.
     Ћпасливо  косЯсь на  нависшие  над головой,  капелью исходЯщие  льдины,
ребЯтишки все чаще подбираютсЯ к воде, чтоб  хоть заглЯнуть, что  там и как?
Џрибывает  ли вода  и  как прибывает?  ‘коро ли она  поднимет и унесет лед с
берегов,  тогда пусть вода  темна от мути, пусть  в берегах, все равно можно
разматывать удочки. Њелкой рыбы -- этой ребЯчьей забавы прежде в …нисее было
много, глазастаЯ, что ли,  рыба была. но ерша, пескарЯ, окунЯ, сороги, ельца
ну и, конечно,  пищуженца таскали из мутной реки  не только кошку накормить.
Ќочами парнишки  исправно добывали налима -- аромат  от налимьей ухи по всем
низовским избам плавал -- основной рыбак, пролетарский добытчик жил здесь, в
нижнем конце села ЋвсЯнка.
     Ќо  пока  никакой  поживы  на  реке,  разве  кто из  парнишек, у коих в
хозЯйстве водитсЯ  длинный багор, нарастив  багрище бечевкой, запускает его,
будто гарпун, волокет на дрова все деревЯнное. Ќо и дровЯного  барахла несет
мало. Њана еще  не пошла, да и  наловишь чего -- таскать надо на Яры,  иначе
коренной водой все снесет, смоет с берега.
     ѓреет  солнце,   дымитсЯ  и   рассыпаетсЯ  лед   звонкими,  прозрачными
сосульками  --  очень  соблазнительное  и  опасное  ребЯчье  это  лакомство.
‹евонтьевские орлы, мушковскаЯ  шпана  голопупом  высыпали на реку, хрумкают
сосульки, будто морковки, даже девчонки тетки Ђвдотьи хрумкают.  џ уж совсем
дохлый, что ли?  ’оже хрумкаю  лед. ‘ладко. ‡убы ломит, брюхо жгет, в кишках
колетсЯ. "ЌиштЯ-а-ак!" --  кричу на  всю реку. Ќо к вечеру не только кричать
-- даже шептать не получаетсЯ.
     Ѓабушка с допросом:
     -- ‹еду нажралсЯ?
     -- ‘ахсем немного.
     -- —его сахсем? -- наклонЯетсЯ ко  мне  бабушка и,  чтоб лучше слышать,
сдвигает платок с уха.
     --  ‘а-ахсем  м-мале-енько.  --  Ѓабушка  не понимает,  глЯдит  на менЯ
какое-то  времЯ  остолбенело,  затем  осторожно  прикладывает  руку  тыльной
стороной к моему лбу и со стоном вскрикивает:
     -- „а тошно мне, тошнехонько!  Ћн опЯть лед жрал‘а-ахсем  маленько! ‚от
тебе  сахсем маленько! ‚от тебе сахсем маленько! -- Ѓабушка  лупит менЯ куда
попало  и  в ту же пору готовит  компресс  с горЯчей солью иль золой,  греет
молоко, высказываЯсь,  что  все-таки  Я  сведу  ее в  могилу  и сам  туда же
отправлюсь. €  снова, в который уж  раз  ее осенЯет: это левонтьевские  орлы
подбили менЯ сосать лед, они да мушковские каторжанцы чему угодно научат. --
€мЯ ч…? -- гремит бабушка. -- “ их глотки луж…ныЯ, брюхи на точиле верченые,
нутренность всЯ  к  худой  пишше приучена! Ђ  этот  соколик! Ћн  же на ветер
глЯнет, и у ево нутро вЯнет. Ћн же порченый, мамой неженай, дедом балованай,
он  же слова не понимат! --  •лобысь со  всего маху  болезного.  џ  добавлЯю
голоса. •лобысь еще, но уж помЯгче, посдержанней. џ  к голосу стон прибавлЯю
и умирающе толкую бабушке, что Я хворый и  бить менЯ не  по-божески. Ѓабушка
еще разок мне влепила, за пререканье.
     -- „е-э-э-эда-а! „е-э-э-эда-а-а!
     -- Ќету твоего деда,  нету. “ташшыли его куда-то лешаки. ‡абью Я  тебЯ,
забью и сама  сдохну. ѓорло-то компресом грет? -- џ киваю головой. -- •орошо
грет?  -- € опЯть руку на  мой лоб, и в панику. -- ѓорит! ‚есь горит! ’ы ч…,
аспид,  думаш?  ’ы  ч…,  варнак,  позволЯш?  Њати  ЃожьЯ!  –арица  ЌебеснаЯ!
‡аступница ты  наша,  ‚семилостивейшаЯ, помоги  этому комунисту! Ћн боле  не
будет. Ќе будешь?
     -- ‘ахсем.
     -- —… сахсем?
     -- ‘ахсем не буду, -- шепчу Я горЯчим, слипшимсЯ горлом.
     --  ѓромче  говори! ‘ахсем,  сахсем!..  „а  крестись  и  хоть  шепотом,
повторЯй за мной: "...неразумие, нерадение и всЯ скверна, лукаваЯ и хульнаЯ,
помышлениЯ от окаЯнного моего сердца и от помраченного ума моего,  и  погаси
пламень страстей моих, Яко нищ есмь и окаЯнен".
     Ќе  нравитсЯ  мне все это, особенно насчет страстей,  но Я  повторЯю  и
повторЯю следом за бабушкой молитву.  Ћхота  мне поскорее выздороветь, и  об
одном Я  только прошу бабушку, чтоб не лЯпнула где-нибудь она, как Я  творил
молитву -- менЯ ж ребЯта засмеют и в школу не запишут.
     -- € пушшай не  записывают! -- машет рукой бабушка.  -- ’ы и  так у нас
эвон какой грамотнай да разумнай. ’о кринку потерЯш, то леду нажрешьсЯ. Ђ от
Ѓога  морду не вороти! Ћн токо  и  зашшытник тебе. Ѓабушка да Ћн, боле тебЯ,
супостата такова, никто не поддержит на этом свете.


     <b>***</b>


     Ќу  вот,  три днЯ из  дому не выпускали,  и  за это  времЯ  мир  совсем
переменилсЯ. Џрошли первые дожди, промыло траву, прах весь  зимний и плесень
с земли  снесло.  џрче  все  сделалось.  праздничней.  Ќа реке тоже  большие
перемены. ЉореннаЯ вода поднимаетсЯ, рушит горы  льда, смывает их с берегов.
‘  усталым  исходным шорохом сыплютсЯ, звенЯт,  сползают в  воду  никому  не
нужные, старчески усталые льдины, плывут, разваливаЯсь на ходу.
     Џервые  отчаюги-рыбаки лезут  с  удочками и  животниками-закидушками  в
прораны льда. Џервое стадо выгнали за село, на жидкую  еще и низкую траву --
освежитьсЯ, выветрить  с кожи  отмершую  шерсть.  ђаспределились  скворцы по
новым квартирам, дружно налетают на шакалЯщих по скворечникам ворон. „олго и
высоко гонЯт сокола  стаей подальше от села, за  реку,  в скалы, деревенские
дружные  пташки.  “тихают  малые, недолговечные  ручейки,  но  шибче ЯрЯтсЯ,
несутсЯ  с гор  наши речки-работницы  -- там,  в тайге,  в  белогорье  самое
половодье.  ‚ода  в речках все еще срыжа, но преющими снегами высветлЯет их,
вживлЯет светлые струи в крутую воду, и на снеговицу,  на бодрЯщий ее  холод
идет упрЯмаЯ рыба -- хариус, ленок. Љсенофонт-бобыль, подлечившись, встав на
ноги, ушел по  Ѓольшой  ‘лизневке с удочкой. „умали, пропал, но  он ЯвилсЯ в
клещах, исцарапанный, возле костров обожженный,  только глаза одни из бороды
сверкают. ђыбу из ведра на пол наших сенок высыпал.
     -- Ќу, Љатерина, весна-а-а-а! Ќу, воды! Ќу, птицы! Ђ цвету, цвету! ѓоры
кипЯт!
     -- Џеред погибелью, не иначе.
     -- „а ну тебЯ! ‚се клюкушествуешь, как ‚итька говорит.
     -- ’ы хоть его в тайгу не смани. Ћн и так тут чуть не сдох.
     -- ‡акалЯтца!
     -- € Я с им закалЯюсь. €шшо пойдеш бродЯжить?
     -- Ђ как же? ђади чего и жить?
     -- ‘тародубу мне нарви. ‚ ‘лизневке стародуб лохматый, церквей пахнет.
     -- ‹адно. Ђ ты мне хлеба испеки.
     -- „а завела уж квашонку. Људа тебЯ, окаЯнного, деваш?
     Љсенофонт-бобыль покашливает, посмеиваетсЯ и кричит со двора:
     -- ќй,  анчихрист!  Љак  поправиссЯ,  в тайгу возьму. -- ќто он бабушку
поддразнивает, мал Я еще в тайгу-то идти, да к тому же весеннюю, простудную.
Ќо как подрасту...
     ‘ердце  мое,  башка  моЯ  сладко  грезЯт  о  будущих  походах,  соками,
брожением весны возбужден и затуманен мой малый разум.


     …ще не  поставлены  сплавные  боны на …нисее,  еще тащит и тащит редкое
ледЯное лоскутье по реке, но от Љараульного  быка, с левой стороны реки, уже
кто-то громко кличет лодку.  Љличет и кличет, не  отступаетсЯ.  Ќадо,  стало
быть, людЯм на нашу сторону как-то переплыть, в село надо. Њожет, горе какое
человека гонит, может, на праздник  поспеть кому-то  охота,  может, с ‘евера
кто  приехал, может, на ‘евер собираетсЯ с первым пароходом и попрощатьсЯ  с
родными-близкими притопал.
     ‹одку  с  грохотом  катЯт  с  Яра, запыхавшиесЯ  парнишки рЯдом  бегут,
бросают  под  днище  лодки  поката.  Џоплыла лодка,  вертЯсь меж  льдинами и
замученно    нырЯющими    топлЯками.   Ќовые    веселки-лопашны   равномерно
падают-поднимаютсЯ, падают-поднимаютсЯ. ‚се меньше, меньше становитсЯ лодка,
только веселки, что желтые цветки над темным  полем, качаютсЯ.  ‡а серединой
реки  лед плывет  вроде  бы сплошнЯком,  но лодку  все  же не  затирает,  не
опрокидывает.
     џ сижу возле воткнутого в берег удилища, терпеливо жду, когда, наконец,
заклюет. ‹еску отогнуло, снесло течением на пониз. Ќикто  пока что не клюет!
Ќа удилище  уселась  легонькаЯ серенькаЯ трЯсогузка,  брызнула  белым из-под
хвоста  в воду, деловито почистила клювом  перьЯ  и  давай  шустро бегать по
удилищу, долбить его. ‘огнать пташку, что ли?  „а пусть  себе  бегает, пусть
удилище качает, кажетсЯ, клюет.
     ‘ прибрежных огородов потЯнуло белым дымом -- жгут  картофельную ботву,
сушат землю заботливые селЯне, скоро уж пахать  будут. Џредчувствие ледохода
разрешилось,  река  прошла,  на земле  начинаетсЯ нелегкаЯ  пашеннаЯ работа,
значит, пора  ребЯчьих игр и забав в  лесу и на  полЯнах тоже кончаетсЯ, уже
старших  парнишек скоро  посадЯт  на  конЯ, заставЯт  боронить,  кого даже и
пахать.  ‡а  жердЯми  в  лес скоро  поедут  мужики, мушковские  --  на Њану,
рыбачить  собираютсЯ.  „ЯдЯ  ‘анЯ  --  охотник  ушел   в  тайгу  --  солонцы
подновлЯть, чтобы  промыслить  марала, добыть  чудодейственные лекарственные
маральи панты. „а-а, вот бы поскорее бы вырасти да с мужиками бы на охоту да
на рыбалку бы.
     ‘топ! —то-то вроде бы ощутимо подергало  удочку и повело леску вверх по
течению. Џоказалось.  Џомстилось. Ќо все равно решительно  выхватываю удочку
из воды -- пищуженец на крючке! ‹адно, длЯ начала и пищуженец -- добыча. Ћн,
глЯдишь, другую рыбу подманит -- есть такое поверье.
     Ќад головою, в просторном небе, гусиный переклик,  свист утиных крыльев
-- идут  перелетные  птицы на ‘евер,  вослед за ледоходом, идут из ЉитаЯ, из
џпонии, еще из каких-то далеких, неведомых пока мне стран и земель.
     ‘ весной, с теплом, с солнцем вас, люди, птицы, собаки, кошки, бабочки,
козЯвки,  разные  мушки-попрыгушки и  всЯкие прочие  живые существа или, как
иной раз  бабушка, озоруЯ, дразнила, когда  у менЯ выпали молочные зубы,  --
шушшештва.

     1988


     ‚иктор   Ђстафьев.  ‘обрание  сочинений  в  пЯтнадцати  томах.  ’ом  5.
ЉрасноЯрск, "Ћфсет", 1997 г.


        ‡аберега

     ‡аберега, заберега,
     ’ы пусти менЯ на берега,
     џ налимов наловлю,
     “хой милу накормлю.
     “хой милу накормлю,
     …ще крепче полюблю.
     Љоли крепко полюблю,
     …й дровишек нарублю.
     Љак дровишек нарублю,
     †арко печку натоплю.
     †арко печку натоплю,
     € ее при-голу-блю.
     “ печи будем сидеть,
     „руг на друженьку глЯдеть.
     „руг на друженьку глЯдеть
     € вот эту песню петь:
     ‡аберега, заберега,
     ’ы пусти менЯ на берега...

     „орога  от  станции …нисей  до “сть-Њанского  мыса  неблизкаЯ, и песнЯ,
которую Я пел, словно нитку из засоренной кудели  вил, спотыкаЯсь на узелках
и острых занозах,  получилась у менЯ  тоже  длиннаЯ. ЏамЯть сохранила из той
песни только то, чего  Я  сейчас вспомнил, но  и  эта нескладуха отросла  от
слов: "“ печи будем сидеть, друг  на друженьку глЯдеть..." џ и по сию  пору,
сидЯ у чела  русской печи, полыхающей углЯми, пою длЯ  себЯ про  милую,  про
всЯкую быль и небыль, и у менЯ легко на сердце, иной раз ору во  весь голос,
коли  оказываюсь  в  лесу,  мне и  до  сих  пор не  хочетсЯ никому  доверЯть
сложенную мной в годы юности песню. Џосторонние люди,  чего доброго, скажут:
по стихосложению, мол, песнЯ примитивна и дурак  Я набитый, раз такую ахинею
помню  и берегу в себе. Ќо, как говаривала моЯ  незабвеннаЯ бабушка Љатерина
Џетровна, "всЯкому своЯ соплЯ слаще".


     Џервое  времЯ  после  гибели  мамы  пошел Я нарасхват  по родне.  ‚ремЯ
пристало голодное, но родичи  жалели и кормили менЯ сытней даже,  чем  своих
детей.  Љонечно,  никак мне  было не миновать бездетных  супругов ‡ырЯновых,
работавших в ту пору в доме отдыха под ѓремЯчей горой, и на другой год после
гибели мамы, по весне, бабушка снарЯдила менЯ к ним.
     џ и прежде бывал на  дачах, да мимоходом  все, мимоездом. Ђ тут  осел в
красивом  праздном  месте,  боЯзливо и  стеснительно  привыкаЯ  к  городской
публике, гулЯющей отпуск в  доме отдыха "…нисей" и его окрестностЯх,  сплошь
застроенных уединенными дачами и детскими учреждениЯми.
     „ЯдЯ Њиша ‡ырЯнов плотничал  и  столЯрничал  при доме  отдыха,  который
располагалсЯ  в  домах  и домишках, отобранных у  богатеев и  эксплуататоров
трудового  народа.  …ще  возводилсЯ   длиннющий   двухэтажный  барак,  важно
именуемый корпусом, чтоб  кучей в него свалить отдыхающих  --  тогда все они
будут  на  глазах, одна у них  будет столоваЯ, красный  уголок,  библиотека,
бильЯрд, и народ будет  уже не просто зрЯ переводить в  одиночку  отпуск,  а
охвачен будет  культурно-  массовым  отдыхом, впоследствии  мудро  названным
оздоровительно-восстановительным мероприЯтием.
     ‡ырЯновы  жили  в  старинном деревЯнном  флигельке,  изнутри  оклеенном
обоЯми и  в три цвета крашенном снаружи. Љо флигельку примыкала верандочка с
сенЯми, и ту верандочку дЯдЯ Њиша приспособил под мастерскую: соорудил вдоль
стены  верстак,  поставил шкафчик  с  инструментами  и  тумбочку,  в которой
хранились  точильные  бруски, гвозди в  нарЯдных коробках, столЯрный клей  в
облепленных  мухами  баночках, заклепки, шурупы,  шарниры,  старые  замочки,
дверные крючки, скобы и прочий  железный и медный хлам, казавшийсЯ мне таким
бесценным имуществом, что и дотронутьсЯ до него было  боЯзно. Ђ инструменты!
”уганки, рубанки, стамески, маленькие топорики и большой топор с  топорищем,
напоминающим сытую, гладкую, своенравно выгнутую шею жеребенка! -- на все на
это  можно было  часами  смотреть,  тихо  дыша. Ђ  тут  еще стружки  кругом,
пахучие, шелестЯщие, живые. Ћни цеплЯлись за обувь, за гачи штанов, балуЯсь,
бежали  следом,  шурша  и  потрескиваЯ.  €х можно  было  навивать  на  руку,
прижимать к  щекам, к носу, их можно было нюхать и даже хотелось пожевать. џ
и жевал, и серу колупал с лиственничных горбылей. Џод верстаком скапливались
опилки, обрезки,  палочки  и  стружки  таких  разнообразных  фасонов,  такой
сказочной формы,  что, убираЯ отходы в  корзину, чтобы  унести их в печь,  Я
надолго  затихал  под верстаком, угадываЯ, на  что все это похоже, уносилсЯ,
пышно говорЯ,  мыслЯми  вдаль. Ќе  дождавшись  топлива,  тетЯ ЊанЯ всовывала
голову в дверь мастерской:
     -- ’ы где-ка там? —… дрова не несешь?
     „ЯдЯ  Њиша  прирабатывал   столЯрным  ремеслом:  делал  рамки,   полки,
тумбочки, табуретки; иногда он давал мне старый, с облезлым лаком на колодке
рубанок, клал  бросовую  доску на  верстак и  пробовал учить "рукомеслу".  џ
суетливо тыкал рубанком в доску, думаЯ, как сейчас завьетсЯ и потечет в щель
рубанка радостнаЯ, шелковистаЯ  стружка, похожаЯ  на  косу одной девочки,  о
которой  Я  знаю,  да никому  не  скажу! Ќо вместо стружки  ножичек  рубанка
отковыривал щепки, а там щель и вовсе забивало, инструмент начинал ходить по
доске вхолостую, как по стеклу. „ЯдЯ Њиша колотил по торцу рубанка молотком,
вынимал  клин,  ножичек,  продувал  отверстие,  снова собирал инструмент  и,
показываЯ, как надо  им  орудовать, гнал из доски  сперва короткую, серую от
пыли стружку, но скоро узкий рот рубанка начинал  швыркать, словно схлебывал
с  блюдца горЯчий  чай, затем, сыто, играючи,  без  натуги пластал дерево, с
веселым озорством выбрасываЯ  колечки на стол и на пол. ЏрыгаЯ, балуЯсь, как
бы заигрываЯ с дЯдей Њишей,  стружки  солнечными  зайчиками  заскакивали  на
него, сережками висли  на усах, на ушах и даже на  дужки очков цеплЯлись.  Ђ
мне доска  казалась негодной в  дело,  бросовой, нарочно, длЯ  конфузии моей
уделенной.
     -- Ќу, понЯл теперь, как надо?
     -- Џо-о-нЯл!  -- бодрилсЯ Я  и со всем старанием и силой  ковырЯл доску
рубанком, уродовал, мЯл дерево. Ќа  носу и под рубахой у менЯ делалось мокро
от пота.
     ѓлЯдЯ на мои трудовые натуги, дЯдЯ Њиша сокрушенно качал головой:
     -- Џохору-ука-ай! ’око песенки петь да брехать...
     Њастерового человека, тем более столЯра, из менЯ не получитсЯ, заключал
дЯдЯ Њиша.
     -- €  вопще...  --  крутил он  растопыренными  пальцами  возле  уха, за
которое был засунут огрызок карандаша.
     Ќу что ж!  Ќе  всем столЯрами и плотниками быть, хотЯ ремесло, конечно,
дело  денежное  и  надежное.  џ играл  на спортплощадке  в городки крашеными
битами,  качалсЯ на  качелЯх, бросал крашеные кольца на какие-то тоже пестро
крашенные штыри, пробовал крутитьсЯ на турнике, как один молодой мускулистый
парень в голубой майке,  но так хрЯстнулсЯ оземь, что менЯ водой  отпаивали,
после чего от "активного  отдыха" менЯ отворотило, и  Я стал "гулЯть" -- так
называлось  здесь бесполезное  времЯпрепровождение.  “  нас в  ЋвсЯнке слово
"гулЯть"  имело совсем другой, глубокий и далеко идущий смысл: гулЯть -- это
значит  вино  пить, песни  петь, плЯсать,  морды бить и  вообще вольничать и
веселитьсЯ. "Љака  это  гулЯнка, --  говорили  гробовозы, --  даже драки  не
было!"  ‘тало быть, Я "гулЯл" -- слонЯлсЯ  по лесу, меж дач и заборов, сидел
на  берегу  …нисеЯ,  смотрел,