знь, наблюдениЯ  и размышлениЯ, и если уж  крамольна сама
жизнь, то  к ней надо и претензии  обращать, а не к  автору, не к издателЯм.
’ечет жизнь, и книга  эта течет и продолжаетсЯ  вместе с нею.  ‚от  "затеси"
дожили  и  до собраниЯ  сочинений, в 7-й том они включены  наиболее полно. ‚
этом томе их уже около двухсот, среди них впервые печатающиесЯ и "по следам"
поездок за рубеж. џ и за рубежом ничего не записывал, в блокноты не заносил,
но то,  что застрЯло в памЯти, поразило воображение, просилось обозначитьсЯ,
тревожило  памЯть  и  предрасполагало  к  рассуждениЯм,  иногда  мимоходным,
написалось сразу же или спустЯ годы.

     Ќо прежде  всего,  настойчивей  всего  ломитсЯ из сердца и  памЯти,  из
нашего отечественного "леса", наш материал  -- вопиет  он голосом одинокого,
заблудшего  российского человека,  которому  кто  только не  указывал пути к
"светлому  будущему",  но он, российский  человек, оказывалсЯ  еще  глубже в
тайге, ныне вот  и  в  буреломе. ѓолоса его как  не слышали в  период  более
напрЯженной борьбы за его же спасение, так не слышат и поныне. "‘лушают", но
не  слышат  как левые,  так и  правые,  но все  дружно борютсЯ  за  русского
человека и за его спасение, как и за спасение ђоссии, не понимаЯ  и не желаЯ
понЯть,  что  нам,  утратившим  веру в Ѓога,  нам,  со смещенным  сознанием,
пониманием добра и зла, надо прежде всего боротьсЯ за самих себЯ и спасатьсЯ
трудом, и молитвой, и в этом разбежавшемсЯ зверинце самим  обресть свободу и
достойную жизнь.

     …два ли  нынче возможно спасти русского человека посредством  слова, но
утешить этим словом  можно, поговорив с  ним  по душам,  хотЯ бы  на  минуту
приостановившись в этом  житейском бедламе,  вспомнив о себе,  а значит, и о
нем.

     ‘удЯ по  письмам  и откликам на "затеси",  человек русский  сделалсЯ за
последние десЯтилетиЯ еще более одинок и всеми покинут, и если мои "затеси",
эти мимоходные зарубки и  меты на стволах "древа жизни", хоть немножко, хоть
чуть-чуть  обозначат ему  просвет  впереди, укажут тропинку  к  собеседнику,
утешат его в горькой этой и все более и более духовно и материально нищающей
жизни, а кого, быть  может, и образумЯт, заставЯт вспомнить о Ѓоге и ближнем
своем,  значит, не зрЯ началась и продолжаетсЯ  во мне эта беседа и  работа,
как выЯснилось, необходимаЯ чаще  всего  совсем одиноким, неутешенным, всеми
забытым, всеми покинутым людЯм.


     ‚иктор   Ђстафьев.  ‘обрание  сочинений  в  пЯтнадцати  томах.  ’ом  7.
ЉрасноЯрск, "Ћфсет", 1997 г.