лсЯ, - мрачно сообщил Ћвсеев. - € правильно сделал.
   - Љак смылсЯ? - простодушно удивилсЯ ѓлечик, поднЯв на Ћвсеева  большие
чистые глаза.
   - Ђ вот так. Њахнул в тыл и теперь, может, где-нибудь в обозе  портЯнки
сушит.
   ѓлечик уныло потупилсЯ, нахмурил белесые брови, стараЯсь осознать смысл
таинственного исчезновениЯ Џшеничного. Љак можно было  бросить  товарищей,
взвод, удрать в тыл? ќтого ѓлечик, сколько ни старалсЯ, понЯть не мог.
   Џока ѓлечик мучительно раздумывал, Ћвсеев медленно отошел в  траншею  и
исподлобьЯ  внимательно  наблюдал  за  ним.  Џервый  вариант   его   плана
провалилсЯ в самом начале, и теперь Ћвсеев с  присущими  ему  хитростью  и
изворотливостью думал, что  предпринЯть  еще.  ‘говариватьсЯ  с  ѓлечиком,
видимо, не имело смысла: парень он недалекий и теперь слегка  обстрелЯлсЯ,
осмелел  и  бежать,  вероЯтно,  не  согласитсЯ.  Ќе  решаЯсь  окончательно
раскрыть ему свое намерение, Ћвсеев прикидывал и так и эдак, пока  громкий
голос Љарпенко снова не встревожил весь переезд:
   - Љ бою!
   Ќевольно подчинЯЯсь команде, Ћвсеев  схватилсЯ  за  пулемет,  испуганно
бросилсЯ на свое место ѓлечик, а старшина властно и сурово командовал:
   - ‘вист, на прицел - танки! Ћвсеев - по пехоте. ѓлечик - гранаты к бою!
‡амри! Ћгонь по команде!
   € опЯть над переездом нависла смертельнаЯ опасность.  ‚дали  по  хорошо
просматриваемой дороге на выезде из деревни, крыши которой чуть  виднелись
из-за пригорка, показались немцы. ‚идимо, это была  большаЯ  колонна,  она
двигалась медленно с несколькими танками во главе.
   Ќад серым осенним полем, над перекрестком дорог  и  далеким  лесом,  за
которым ждало этих людей спасение, грустной усмешкой блеснуло  низкое  уже
солнце. ’олько на одно  мгновение  его  лучи  скользнули  по  сырой  глине
траншеи, серой седине стерни, пламенем коснулись пожухлой листвы берез.  €
эта спокойнаЯ солнечнаЯ ласка острой тоской тронула людские сердца. ѓлечик
направил вдаль винтовку, осторожно загнал в ствол патрон и прижал к  плечу
выщербленный деревЯнный приклад. Ѓоец слегка побледнел,  зЯбко  вздрагивал
и, стараЯсь  унЯть  тревожную  нервную  дрожь,  плотнее  припал  к  земле.
Љарпенко оставалсЯ внешне спокойным. ’олько морщины на его лбу,  казалось,
стали более глубокими, чем прежде. Ћвсеев сморщилсЯ, как от зубной боли, и
одичавшим взглЯдом шарил вокруг, ища, видно, спасениЯ. ‚ этом  мучительном
напрЯжении вдруг необычно и дерзко прозвучала любимаЯ поговорка ‘виста:
   - ќх, Ярина зеленаЯ, выше головы, огольцы! Џока  суд  да  дело,  слушай
побасенку.
   ѓлечику за утлом сторожки не виден был этот чудаковатый человек, но  он
услышал его и удивилсЯ. “дивленно шевельнул  бровЯми  затаенно-озабоченный
командир, нервозно повернулсЯ к соседу Ћвсеев,  а  ‘вист,  прижав  к  боку
обшитый кирзой приклад своего пэтээра и следЯ за противником, говорил:
   - ‚от, братки. ‡начит, так. ‘идЯт в тюрьме два босЯка. Ћбругали на  чем
свет урЯдника - это было еще до революции, - потому сидЯт голодные  и  про
жратву мечтают. ѓоворит один: "„авай, …гор, сделаем подкоп  и  удерем".  -
"„авай", - соглашаетсЯ …гор. "Џотом давай собьем замок и влезем в  хлебную
лавку". - "„авай", - говорит  …гор.  "‚озьмем  пару  буханок  и  ходу".  -
"„авай". - "‘прЯчемсЯ куда-нибудь в подворотню и по очереди:  Я  кусь,  ты
кусь..." - "Ђга", - облизываетсЯ …гор. "’ы кусь,  и  Я  кусь-кусь".  -  "џ
кусь, а ты кусь-кусь? - взревел вдруг ”илипп. - ‚от тебе!" - €  кулаком  в
рыло …гору. ’от и взвыл: "’ы ведь сам два  раза  укусил".  €  ну  дратьсЯ.
‚летел надзиратель, рознЯл и обоих в карцер на одну  воду.  ‚от...  Њожете
теперь смеЯтьсЯ, - заключил ‘вист.
   Ќо на этот раз никто не засмеЯлсЯ. Љарпенко не сводил глаз  с  колонны,
котораЯ все росла и росла на дороге. “же слышно было, как дрожала землЯ от
танков, как стрекотали их тЯжелые широкие  траки.  Џехоты,  кажетсЯ,  было
немного - всего несколько машин, а дальше шли, замыкаЯ  колонну,  груженые
автомобили. —уть поодаль от берез, как раз на  самом  взгорке,  с  кузовов
стали соскакивать пехотинцы. Ћни тут же разбегались по обе стороны дороги,
образуЯ неровную суетливую цепь. Њашины остановились.  „альше  пошли  лишь
танки - три грохочущие стальные громадины.
   - ‚итька! - среди нарастающего  густого  грохота  встревоженно  крикнул
Љарпенко. - Ќе спешить!
   ‘вист не  спешил.  ѓде-то  в  глубине  души  тоскливо  заныло  недоброе
предчувствие: знал боец - начнетсЯ нелегкое. Ќо  это  беспокоило  какой-то
момент. ‘вист сразу же перестроилсЯ на  обычный  свой  разухабисто-деловой
лад и стал следить за врагом.  …го  немного  обеспокоило,  что  танки  шли
прЯмо, в лоб. •оть бы один свернул куда-нибудь в сторону, подставил  борт,
и тогда ‚итька всадил бы в него зажигательную.  Ќо  они  шли  прЯмо,  а  у
дороги, не в состоЯнии угнатьсЯ за ними и отставаЯ, развертывалась пехота.
   ‘ середины пригорка передний танк, не останавливаЯсь, грохнул выстрелом
- над переездом что-то фыркнуло, и сзади, в  поле,  вздрогнула  от  взрыва
землЯ. ‚торой снарЯд ударил по  железной  дороге  перед  траншеей.  Ѓойцов
оглушило, обдало землей,  кислым  смрадом  тротила.  Ќа  линии  вздыбилось
несколько вывороченных из насыпи шпал, задралсЯ конец перебитого рельса.
   ЏокачиваЯсь на неровностЯх дороги, танки шли в ложбину. Џереезд молчал.
Џередний танк столкнул в канаву  брошенный  мотоцикл  и  слегка  повернул,
стараЯсь обойти препЯтствие, - развернувшуюсЯ  поперек  дороги  машину.  €
тогда, не дожидаЯсь команды,  но  очень  вовремЯ,  звонко  грохнуло  ружье
‘виста. ’анк сразу стал. …ще ничего не было видно - ни дыма,  ни  пламени,
но сбоку уже отскочила крышка люка, из которого, будто тараканы  из  щели,
посыпались на дорогу черные танкисты. ‘таршина дал первую очередь, переезд
отозвалсЯ оглушительным грохотом винтовок.
   …ще  через  минуту  весь  этот  унылый   осенний   простор   наполнилсЯ
беспорЯдочным визгом,  треском  и  грохотом.  Џопав  под  обстрел,  пехота
поспешно залегла в поле и открыла  по  переезду  огонь.  ‚торой  танк  уже
осторожнее продвигалсЯ по дороге. Ћн оттолкнул в  сторону  транспортер  и,
приостановившись, задвигаЯ орудием, наводЯ его на переезд.
   - ‹ожись!.. - голосисто крикнул Љарпенко, и не успел его крик утонуть в
грохоте боЯ, как  мощный  взрыв  черной  землЯной  тучей  накрыл  переезд:
траншею, людей, сторожку. Љогда пыль осела, стали  видны  разлетевшиесЯ  в
стороны обломки досок, куски штукатурки, поленьЯ,  а  на  том  месте,  где
когда-то стоЯла печка, курилась небольшаЯ воронка.
   Џереезд смолк, казалось, никого в живых уже не осталось в  траншее.  Ќо
вот в самом конце ее мелькнул присыпанный  песком  силуэт  ‘виста  -  боец
схватил ружье и с отчаЯнной злостью выругалсЯ. …го незаменимое оружие,  не
раз  выручавшее  людей  из  беды,  выглЯдывало  из-за  бруствера  коротким
перебитым стволом.
   - ‘таршина! ‘таршина! —то натворили, гады ползучие! Џодонки! ‚ыродки! -
неистово кричал ‘вист, без нужды стуча затвором  теперь  уже  бесполезного
противотанкового ружьЯ.
   €  тогда  из  окопа  поднЯлсЯ  побледневший,  медлительный  и  какой-то
расслабленный Љарпенко. ЌевидЯщим взглЯдом старшина посмотрел  на  дорогу,
провел рукой по раненой голове,  из  которой  на  шинель,  бруствер  и  на
приклад пулемета неудержно лилась кровь.
   - ‘вист... Ќе пускать! - каким-то чужим голосом выкрикнул он и свалилсЯ
в траншею.
   ‘вист, минуЯ Ћвсеева,  который,  втЯнув  голову  в  плечи,  корчилсЯ  в
Ячейке, бросилсЯ к старшине, схватил  его  и  приподнЯл.  Љомандир  тЯжело
хрипел, крутил головой и глохнувшим голосом говорил:
   - ’анки, танки... Ѓей танки!
   Ћн не знал, что бить танки уже было нечем, и ‘вист  ему  не  сказал  об
этом. Ѓронебойщик достал из кармана индивидуальный пакет, начал  бинтовать
старшине голову, успокаиваЯ:
   - Ќичего, ничего!
   Џотом он отскочил в траншею. …му вдруг показалось, что немцы уже рЯдом,
а они только вдвоем. ‚ это времЯ из-за воронки забухали выстрелы  ѓлечика.
‘вист обрадовалсЯ. ‘хватил  пулемет  старшины.  Ќемцы  с  полЯ  постепенно
перебегали в ложбину, а два танка очень осторожно, один по правой  стороне
дороги, другой по левой, обойдЯ транспортеры, приближались к мостику. Џули
из их пулеметов секли землю, железную дорогу, бурьЯн,  визжали  в  высоте,
рикошетили от рельсов.  ‚зрывы  и  выстрелы  наполнЯли  простор  визгом  и
стоном.
   ‘вист был  человеком  действиЯ,  не  в  его  характере  было  думать  и
рассуждать даже в спокойное, подходЯщее длЯ этого времЯ. ’еперь он  понЯл,
что, прорвавшись к переезду, танки передавЯт их  в  траншее  и,  никем  не
задержанные, пойдут дальше, к лесу. …динственное место, где можно было еще
задержать их, -  на  мостике,  по  обе  стороны  которого  лежало  грЯзное
болотце. ќта мысль мгновенно озарила  его,  когда  передний  танк  был  от
мостика в каких-нибудь пЯтидесЯти метрах.
   Ѓронебойщик бросил пулемет  и,  рванувшись  в  конец  траншеи,  крикнул
скорченному в Ячейке Ћвсееву:
   - „авай к пулемету!
   ‘ам же схватил в обе руки по тЯжелой противотанковой гранате, вылез  из
окопа, перевалилсЯ через бруствер,  вскочил,  затем,  пригнувшись,  в  три
прыжка достиг железной  дороги  и  кубарем  скатилсЯ  в  вырытую  снарЯдом
воронку. ’ам он осмотрелсЯ. ’анки продолжали двигатьсЯ. Џули их  пулеметов
коротко, но люто фьюкали над самой насыпью. ‘вист слегка помедлил,  тЯжело
дыша и собираЯсь с силами к последнему, решительному броску. ‚збиваЯ сырую
землю, наискось от шпал к канаве пробежала очередь "вжик,  вжик"  -  и  на
обочине осталась ровнаЯ чернаЯ цепочка пЯтен. Ѓронебойщик  вскочил  и  что
было силы бросилсЯ вниз, под прикрытие невысокой дорожной насыпи.
   Џо бедру его все же хлестнуло, боец почувствовал, как к колену побежала
горЯчаЯ струйка крови, но боль была несильной, и  он  не  обращал  на  нее
вниманиЯ. Џригнувшись за насыпью,  он  бросилсЯ  к  мостику,  на  который,
замедлив ход, словно конь,  обнюхивающий  надежность  опоры,  уже  въезжал
первый танк. “душливаЯ горечь перехватила ‘висту дыхание. Ћт быстрого бега
громко стучало сердце.
   Ћни сошлись как раз на мостике - вконец обессилевший,  раненый  боец  и
это грохочущее, с желто-белым крестом на борту  страшилище.  ‘вист,  слабо
размахнувшись, одну за другой швырнул под гусеницы обе гранаты, но сам  ни
укрытьсЯ, ни отскочить уже не успел...


        18

   Ќеизвестно, что показалось немцам, но после того, как второй  их  танк,
подорванный  ‘вистом,  провалилсЯ  под   мостик,   уткнувшись   пушкой   в
торфЯнистую  топь  болота,   они   поднЯлись   по   склону   пригорка   и,
отстреливаЯсь, стали отходить назад. ’ретий танк дал  задний  ход  и  тоже
пополз вверх. ‘трельба утихла. Џрисыпанный  землей,  чумазый,  измученный,
ѓлечик оторвалсЯ от своей винтовки.
   Ћн весь дрожал от пережитого и сдерживал себЯ, чтобы  не  расплакатьсЯ,
не потерЯть самообладаниЯ. —увства и разум  его  не  могли  примиритьсЯ  с
мыслью,  что  нет  в  живых  ‘виста,  что  он,  уже  неподвижный,  взрывом
отброшенный  в  травЯнистое  болото,  никогда  больше  не  подниметсЯ,  не
заговорит, не шевельнетсЯ. Ќо самое страшное длЯ  ѓлечика  было  в  смерти
всегда властного, строгого старшины, без  которого  боец  чувствовал  себЯ
маленьким, слабым, растерЯнным. Ћн не обрадовалсЯ  даже  тому,  что  немцы
начали  отходить.  Ћхваченный  новой  неодолимой  тревогой,   бросилсЯ   к
Љарпенко.
   ‘таршина, видно, очень страдал. ‹ицо его как-то вдруг  осунулось,  щеки
запали,  побледнели  под   вставшей   торчком   щетиной,   сразу   заметно
увеличившейсЯ. Ћн лежал  на  боку,  откинув  голову,  в  набрЯкшей  кровью
повЯзке и, вздрагиваЯ, судорожно шевелил губами. ѓлечик, упав  на  колени,
склонилсЯ к нему, его измученное сердце разрывалось от  нестерпимого  горЯ
утраты.
   - —то?.. Ќу что вам,  товарищ  старшина?  ‘виста  нет,  нет,  -  словно
ребенку, мЯгко втолковывал он, придерживаЯ окровавленную голову командира.
   - ‘вист!.. ‘вист!.. - не  узнаваЯ  бойца,  тихо  шептал  старшина.  …го
пересохшие губы едва шевелились, паузы между словами все увеличивались.
   - ‘вист!.. Ѓей!
   ѓлечик понЯл, что командир бредит, и у бойца задрожали губы от  жалости
к старшине, к  себе,  к  мертвому  ‘висту,  от  страха  и  одинокой  своей
беспомощности. Ќе знаЯ, чем помочь раненому, он все поправлЯл его  голову,
подложив под нее свою пилотку. Ќо старшина не  мог  лежать  спокойно,  все
бросалсЯ, скрежетал зубами, хмурил брови, словно наблюдал бой,  и  натужно
требовал:
   - ‘вист!.. ‘вист... ђаз-зинЯ!..
   - Ћни уже отступили, - все силилсЯ объЯснить ему ѓлечик. - Ћтошли.
   ‘таршина  услышал  это,  притих,  тЯжело,  с  усилием  открыл  глаза  и
затуманенным взглЯдом посмотрел на бойца.
   - ѓлечик!  -  будто  успокоенно  и  даже  вроде  бы  радостно  произнес
старшина. - ѓлечик, ты?
   - —то вам, товарищ старшина? Њожет,  воды?  Њожет,  шинель  подстелить?
‘виста уже нет, -  говорил  ѓлечик,  сразу  воспрЯнув  духом  оттого,  что
старшина очнулсЯ. ЌеожиданнаЯ  радость  приободрила  ѓлечика,  воодушевила
самоотверженностью, он готов был сейчас на  все,  лишь  бы  только  помочь
старшине. Ќо Љарпенко снова сомкнул веки и сжал зубы  -  сказать  он  уже,
кажетсЯ, не мог ничего.
   €  тогда  в  траншее  поЯвилсЯ  Ћвсеев.   Џригнувшись,   он   торопливо
перепрыгнул через Љарпенко, обсыпав его землей, и неожиданно  и  загадочно
бросил ѓлечику:
   - ’икай к чертовой матери!
   ‚се еще придерживаЯ голову  старшины,  ѓлечик  вздрогнул  и,  не  понЯв
ничего, огромными глазами смотрел вслед товарищу, который тут же исчез  за
поворотом траншеи. —ерез какой-то миг  длЯ  ѓлечика  все  стало  предельно
Ясно. Ћн почти физически ощутил, как болезненно столкнулись в его душе два
властных противоречивых чувства  -  жажда  спасениЯ,  пока  была  к  этому
возможность, и свежаЯ,  еще  только  что  осознаннаЯ  и  гордаЯ  решимость
выстоЯть.  Ќа  минуту  он  даже  растерЯлсЯ  и  почти  застонал  от   этой
невыносимой раздвоенности. Ђ на дне траншеи металсЯ в бреду командир.  …го
окровавленное, потное лицо пылало жаром и судорожно кривилось от мук, а  с
губ лихорадочным шепотом срывались одни и те же слова:
   - ‘вист, огонь! Ћгонь, скорее огонь... ох!
   —то-то словно обожгло душу  бойца;  из  глаз  непрошеные  и  неудержные
брызнули слезы, запекла-заныла обида. “же не таЯсь от врага, он вскочил  в
траншею и увидел Ћвсеева, который, мелькаЯ подошвами,  бешено  отмахиваЯсь
левой рукой, с винтовкой в правой, изо всех сил бежал по  канаве  к  лесу.
‡ахлебнувшись слезами и обидой, ѓлечик по-мальчишески звонко, с  отчаЯнием
в голосе закричал вслед:
   - ‘той, что ты делаешь?! ‘той!.. ‘той!..
   Ћвсеев на бегу оглЯнулсЯ и побежал еще быстрей.  ‘тало  Ясно  -  он  не
вернетсЯ.  ’огда  ѓлечик  дрожащими  руками  схватил   пулемет   старшины,
перебросил его на тыльный бруствер и, почти не целЯсь,  выпустил  вдогонку
беглецу все, что оставалось в диске.
   Џотом, оторвав от приклада грЯзную щеку,  он  увидел  далеко  в  канаве
серый неподвижный бугорок шинели Ћвсеева. Ѓольше до самого леса ничего  не
было видно. Ћбессиленный, ѓлечик в изнеможении опустил руки. Ћсенний ветер
быстро  высушил  его  слезы.  Ѓоец  вдруг  почувствовал  полное   душевное
опустошение, притих и, шатаЯсь, бесцельно побрел по траншее.
   Ћн ходил долго, слепо натыкаЯсь на стены, на угол стрелковой Ячейки,  и
в его округлившихсЯ глазах застыла пустота. ‘поткнувшись о ноги  старшины,
обутые в кирзовые сапоги, он опустилсЯ  возле  него  на  колени.  ‘таршина
лежал уже неподвижно, разбросав в стороны согнутые в локтЯх руки и  слегка
ощерив широкие зубы. ‚ нем теперь не было ничего от  прежней  командирской
строгости, только неЯсно угадывалсЯ в застывших  чертах  какой-то  вопрос,
удивление, будто он только сейчас понЯл, кому из  них,  шестерых,  суждено
будет закончить бой.


        19

   ‚округ было тихо. ‚етер настойчиво гнал низкие лохмотьЯ туч. ‚о  многих
местах  небо  проЯснилось,  окаймленное  белизной  облаков.  Њежду  тучами
обманчивой  скупой  лаской  проглЯдывало   осеннее   солнце,   и   широкие
стремительные тени бесконечной вереницей быстро-быстро плыли по земле.
   ќто затишье стало постепенно возвращать к  жизни  измученного  ѓлечика.
Љак ни тоскливо и безнадежно было ему оставатьсЯ одному, но, убив Ћвсеева,
он почувствовал, что придетсЯ стоЯть до конца. Ѓезразличный к самому себе,
не спеша, пренебрегаЯ опасностью, боец ходил по траншее и готовил  оружие.
Џулемет старшины он перенес в Ячейку ‘виста, трофейный установил на правом
фланге. Џотом туда  же  перетащил  и  ленты.  ‚  Ячейке  Љарпенко  отыскал
последнюю противотанковую гранату, развинтил, посмотрел,  зарЯжена  ли,  и
положил перед собой на бровку траншеи.
   Ќемцы, залегшие на пригорке, почему-то молчали, но не  отходили;  то  и
дело поЯвлЯЯсь возле берез, что-то высматривали. ‚скоре, свернув с дороги,
в поле выехали несколько  машин  с  орудиЯми  на  прицепе.  ѓлечик  понЯл:
гитлеровцы что-то замышлЯют. Ќо прежнего страха он уже  не  испытывал.  Ќа
миг в его  душе  шевельнулось  злорадство  при  виде  этих  многочисленных
приготовлений врага против него, одного.
   ло времЯ. ‚ероЯтно, наступил уже полдень.  Ќебо  становилось  светлее,
редели тучи, все чаще  показывалось  нежаркое  осеннее  солнце.  Ќа  ветру
постепенно светлели размЯкшие комьЯ бруствера.  Џодсыхала  дорога.  ’олько
шинель ѓлечика все еще была влажной, измазанной глиной и пудовой  тЯжестью
давила на плечи. €спытываЯ невольную тЯгу к теплу и солнцу, боец вылез  из
сырого затененного окопа и сел на бруствер, свесив безвольные руки.
   ’ак, пережив страх и угнетающее  опасение  за  свою  жизнь,  неподвижно
сидел он на переезде лицом к полю, готовЯсь к очередному удару.  ‚  голове
бойца лихорадочно пульсировали невеселые мысли.
   ‚ сознании необычайно отчетливо предстала ничтожность всех его прежних,
казалось, таких жгучих обид. Љак он был глуп, обижаЯсь когда-то  на  мать,
отчима, болезненно переживаЯ пустЯчные невзгоды военной службы,  строгость
старшины, нечуткость товарищей, стужу и голод, страх  смерти.  ’еперь  все
это казалось ему каким-то очень далеким и удивительно никчемным,  ничтожно
мелким в сравнении с гибелью тех, кому больше, чем себе, поверил  он  и  с
кем сжилсЯ. „а, видно, гибель товарищей была длЯ него первым после  смерти
отца  действительно   самым   огромным   несчастьем.   Џодсознательно   он
чувствовал, что, пережив это, стал иным, уже не прежним  робким  и  тихим.
—то-то новое, мужественное и твердое, властно входило в его душу...
   Њежду тем из деревни  в  поле  выехала  вереница  немецких  машин.  Ћни
подались в объезд, в  сторону  лощины.  Ќа  пригорке  поЯвилось  несколько
орудий - враги определенно готовились к штурму  переезда.  Ђ  ѓлечику  так
хотелось жить! Џусть в стуже, голоде, страхе, хоть в таком кошмарном  аду,
как война, - только бы жить.
   Џрищурив глаза, он посмотрел на  солнце:  оно  было  еще  высоко  и  не
торопилось на встречу с ночью, так необходимой бойцу.  ‚  тот  же  миг  до
слуха его донеслись  удивительно  тоскливые  звуки,  отчего  он  еще  выше
запрокинул  голову,  всматриваЯсь  в  поднебесье.  Џотом  улыбнулсЯ  и   с
непонЯтной, неожиданно сладкой болью в душе долго  смотрел  в  небо.  ’ам,
медленно продвигаЯсь под облаками и надрывно курлыкаЯ, летела в  неведомую
даль коротенькаЯ цепочка журавлей.
   ‚ истерзанной душе бойца ожили полузабытые ощущениЯ  далекого  детства.
ѓлечик сдерживалсЯ, чтобы не расплакатьсЯ, - спазмы непонЯтной обиды то  и
дело сжимали его горло. Ћн долго смотрел вслед  стайке  родных  с  детства
птиц. € когда его глаза уже  едва  нащупывали  в  серой  подоблачной  выси
маленькую живую черточку, с неба донессЯ второй тревожно-отрывистый  звук,
полный печали и тоскливого зова: "Љурл!.. Љурл!.. Љурл!.."
   ‚догонку за исчезнувшей стаей, из  последних  сил  перебираЯ  крыльЯми,
словно прихрамываЯ, на небольшой высоте летел отставший,  видно  подбитый,
журавлик. Ћт его почти человеческого  отчаЯниЯ  ѓлечик  вздрогнул.  —то-то
созвучное своим страданиЯм услышал он в том его крике, и  гримаса  боли  и
жалости искривила круглое мальчишеское лицо.  Ђ  журавль  звал,  бросал  в
воздушную бесконечность напрасные звуки тревоги, махал и махал ослабевшими
крыльЯми, устремлЯЯсь вперед своей изогнутой шеей. Ќо догнать стаи он  уже
не мог.
   ЏонЯв это, ѓлечик обеими  руками  схватилсЯ  за  голову,  заткнул  уши,
напрЯгсЯ, сжалсЯ в комок. ’ак, в неподвижности, он сидел долго,  сбитый  с
толку этой безудержной журавлиной тоской. Џотом отнЯл от ушей руки и, хотЯ
в небе уже никого не было,  ему  все  еще  слышалсЯ  исполненный  отчаЯниЯ
журавлиный крик. Ћдновременно в душе его росли и ширились родные образы из
того далекого прошлого, которое уходило от него навеки. Љак живаЯ,  встала
в памЯти мать - но не та приветливаЯ и  ласковаЯ,  какой  была  всегда,  а
убитаЯ горем и встревоженнаЯ его, сына, судьбой.  ‚спомнилась  учительница
ЉлавдиЯ џковлевна с ее тихой,  неиссЯкаемой  добротой  к  людЯм.  ЏоЯвилсЯ
перед глазами непоседа Ђлешка Ѓондарь, а с ним - детские их забавы, походы
в ‘елицкую пущу и некогда увлекательные игры в войну - самую проклЯтую  из
всех  бед  на  земле.  ‘жалось  сердце  от  старого  раскаЯниЯ  за  ‹юдку,
выдуманной любовью к которой некогда дразнили его в школе, за что он  едва
не возненавидел эту девчонку с задумчивыми синими глазами.
   Ћхваченный властной  силой  воспоминаний,  он  не  сразу  заметил,  как
откуда-то возник тЯжелый танковый гул. Ѓоец очнулсЯ,  когда  на  пригорок,
зажав в клещи дорогу, выползло стадо чудовищ с  крестами  на  лбу.  ‚округ
загрохотала,  задрожала  землЯ.  ‘оскочив  с  бруствера,  ѓлечик   схватил
единственную гранату, прижалсЯ спиной к дрожащей  стенке  траншеи  и  стал
ждать. Ћн понимал, что это конец, и изо всех сил сдерживал в себе  готовое
прорватьсЯ наружу отчаЯние, в котором  необоримой  жаждой  к  жизни  билсЯ
далекий призывный журавлиный крик...

   1959 г.