дновременного
удара по войскам, сосредоточенным в Џрибалтике,  и  обхода  этих  войск  с
юго-востока достоин  немецкого  полководца.  ‚  результате  удалось  сразу
получить оперативный простор и оказатьсЯ на короткой прЯмой к главной цели
- ‹енинграду. „а, все идет хорошо...
   € все же было нечто такое, что вызывало у „анвица смутное,  безотчетное
беспокойство. Ќо надо ли даже в дневнике писать об этом?..
   Љазалось бы, у него нет причин длЯ тревоги.  Ћн  выполнил  поставленную
перед ним фон ‹еебом и •епнером  задачу.  …го  отрЯд  рвалсЯ  вперед,  как
вихрь, как смерч... ќто были лучшие дни в жизни „анвица. ‘ледуЯ в середине
наступающего отрЯда в штабной машине, времЯ  от  времени  пересаживаЯсь  в
свой  командирский  танк,  когда  отрЯд  вступал   в   соприкосновение   с
противником, „анвиц мог убедитьсЯ в боевых  качествах  офицеров  и  солдат
фюрера. …му хотелось, чтобы в эти минуты его мог видеть сам фюрер!  ‚идеть
в тот момент, когда он, „анвиц, наполовину высунувшись из танкового  люка,
небритый, со слипшимисЯ,  покрытыми  дорожной  пылью  волосами,  пропахший
бензином и пороховой гарью, мчалсЯ по вражеской земле.
   Ћни давили и жгли, расстреливали на своем пути  все:  деревни,  одиноко
стоЯщие лесные сторожки, людей, бегущих при их приближении... Ћни стрелЯли
в упор из орудий и пулеметов, обрушивались  огнем  из  минометов  прЯмо  с
машин, давили гусеницами танков беженцев, мешавших  быстрому  продвижению.
‘лова фюрера о том, что ђоссиЯ, это государство, не  нужное  миру,  должно
быть не просто покорено, но уничтожено,  стерто  с  географической  карты,
приобрели длЯ „анвица не отвлеченный, а конкретный,  видимый  и  осЯзаемый
смысл. Ћн познал высшее наслаждение могущества, всевластьЯ.
   …го мечты сбылись. Ќа его долю выпало счастье - быть  одним  из  первых
солдат  фюрера,  его  герольдом,  возвещающим  людЯм  волю  вождЯ  великой
ѓермании. ќта жизнь была ему по вкусу. Ћн чувствовал себЯ как дома в среде
своих солдат, грЯзных, небритых, все эти дни не имевших ни минуты  отдыха,
смелых,  грубых,  обветренных,  запыленных,  с  засученными  рукавами,   с
автоматами,  раскаленными  от  стрельбы.  …го  горЯчил  запах  бензина   и
перегретого масла, рокот моторов.  …му  доставлЯло  наслаждение  сознавать
себЯ властелином на чужой  земле,  над  ее  обитателЯми,  жизнь  и  смерть
которых зависЯт только от него...
   € все же...
   € все же чувство  смутной,  необъЯснимой  не  тревоги,  нет,  а  скорее
недоумениЯ, непониманиЯ, почему так  отчаЯнно  сражались  его  противники,
эти, казалось бы, уже обреченные люди, осложнЯло  Ясный,  последовательный
ход мыслей „анвица.
   Ћн писал, но временами откладывал ручку в сторону.
   Ќадо ли упоминать и об этом? —то будет,  если  его  дневник  попадет  в
чьи-либо руки?
   ‚праве ли он заносить на бумагу ничего не определЯющие в великой  войне
ѓермании эпизоды фанатического сопротивлениЯ русских, если армиЯ  в  целом
так победно идет вперед? ‚се сообщениЯ немецкого радио  лишь  подтверждают
расчеты фюрера...
   …ще несколько дней назад  радио  транслировало  пресс-конференцию  Ћтто
„итриха - начальника отдела печати  германского  правительства.  Ћт  имени
фюрера он известил весь мир, что русскаЯ армиЯ уничтожена. "‘ точки зрениЯ
военной, - сказал „итрих, - с ‘оветским ‘оюзом покончено".
   ...Њайор Ђрним „анвиц знал, что еще в походах на Џольшу, на  ”ранцию  и
Ѓельгию многие офицеры и генералы вермахта, обуреваемые желанием  оставить
длЯ истории свидетельство очевидца исторических  побед  великой  ѓермании,
начали вести дневники. —то ж, и ему есть что написать...
   ‚ то времЯ „анвиц не знал, что изо днЯ в день ведет дневник и начальник
штаба сухопутных войск ѓермании генерал-полковник ѓальдер.
   ‚ первые дни июлЯ он записал: "Ќе  будет  преувеличением  сказать,  что
кампаниЯ против ђоссии была выиграна в течение 14 дней..." Ќо чуть позднее
ѓальдер внес новые записи: "‘ведениЯ с фронта  подтверждают,  что  русские
везде сражаютсЯ до последнего человека... Ќа фронте группы  армий  "‘евер"
танки генерала •епнера лишь медленно продвигаютсЯ вперед..."
   ќто была лаконичнаЯ, протокольнаЯ запись. Ќо если  бы  ѓальдер  решилсЯ
изложить более подробно предостерегающий немцев смысл, заключенный в  ней,
ему пришлось бы написать о многом...
   € прежде всего о  том,  что,  несмотрЯ  на  продолжающеесЯ  продвижение
фашистских  войск  по  всему  фронту,  темпы  этого  продвижениЯ   ощутимо
замедлились.
   € замедлились они не потому, что у немецких войск  не  хватило  танков,
автомашин и самолетов. Ќе потому, что раскисшие от дождей дороги оказались
хуже, чем предполагало командование. Ќе потому, что вовремЯ  не  подвозили
горючее. € не потому, что в тактические расчеты вкрались какие-то  частные
погрешности.
   ќти темпы  замедлились  потому,  что  советские  войска,  несмотрЯ  на,
казалось бы, всесокрушающий удар, полученный в первые часы войны, с каждым
днем, казалось, обретали все новую и новую силу.
   ‚се, чем немцы рассчитывали подавить эти войска и стоЯщий за ними народ
- снарЯдами,  фугасными  бомбами,  виселицами,  превосходством  в  танках,
самолетах и автоматах, - словно не только не подавлЯло  их,  но  разжигало
волю к сопротивлению, ненависть к врагу. € казалось, что каждый  советский
боец, умираЯ, передавал эту волю,  эту  ненависть  другому  бойцу  и  тот,
живой, становилсЯ в два раза сильнее.
   Ћтдавал ли себе ѓальдер уже в те июльские дни  отчет  во  всем  этом?..
Џонимал  ли,  что  в  наскоро  записанных  им  словах:  "...русские  везде
сражаютсЯ до последнего человека..." - кроетсЯ грозный длЯ немецкой  армии
смысл, целиком осознать который ей придетсЯ в недалеком будущем? ‚рЯд  ли.
„лЯ этого еще не настало времЯ. Џока что начальник штаба сухопутных  войск
ѓермании  с  немецкой  методичностью,  с  бухгалтерской   точностью   лишь
констатировал факт, вытекающий  из  донесений,  поступающих  с  ‚осточного
фронта вообще, и в частности из штаба командующего группой армий  "‘евер".
Ћчевидно, в те дни ѓальдер  не  придавал  этим  сообщениЯм  сколько-нибудь
серьезного, решающего значениЯ.
   …му будет суждено перечитать свою запись несколько позже. Џеречитать  и
понЯть до конца ее грозный смысл.


        17

   Ћни стоЯли друг перед другом - ‚алицкий  и  Љоролев.  Љоролев  какое-то
времЯ не двигалсЯ с места, потом медленно пошел по  темно-желтому,  тускло
поблескивающему паркету и остановилсЯ у глубокого кожаного кресла.
   - ‘адитесь же! - повелительно сказал ‚алицкий, но  сам  осталсЯ  стоЯть
даже после того, как Љоролев сел. - ’ак вот, - продолжал он, глЯдЯ  поверх
сидЯщего Љоролева, - мне бы не хотелось выслушивать... гм...  подробности.
‘удЯ  по  вашим  словам,  мой  сын  и  ваша  дочь...  Ћдну  минуту!  -  Ћн
предостерегающе поднЯл руку, думаЯ, что Љоролев хочет его  прервать.  -  џ
еще не все сказал! Џолагаю своим долгом сообщить вам, что мой  сын  сейчас
находитсЯ  вне  пределов  ‹енинграда,  иначе  Я  предпочел  бы,  чтобы  он
объЯснЯлсЯ с вами лично. …ще раз говорю: мне  не  хотелось  бы  вникать  в
подробности. Њожете не сомневатьсЯ, что по возвращении сына Я поставлю его
в известность о вашем... визите.
   ”едор ‚асильевич ожидал,  что  этот  бесцветный  старик  потупит  взор,
подавленный  уничижительной  холодностью  произнесенных  им  слов.  Ќо,  к
удивлению своему, заметил, что Љоролев, чуть  прищурив  свои  и  без  того
окруженные сетью морщин глаза, с каким-то любознательным, но в то же времЯ
пренебрежительным недоумением рассматривает его, точно редкую диковину.
   ‚алицкий не помнил, чтобы его так разглЯдывали. ‚зглЯды  неприЯзненные,
почтительные или завистливые были  длЯ  него  не  новы.  Ќо  этот  человек
смотрел на него так, как  посетитель  зверинца,  стоЯ  у  решетки  клетки,
разглЯдывал бы какой-нибудь экзотический экземплЯр животного мира.  Ћн  не
выдержал пристального, презрительного взглЯда Љоролева,  отвернулсЯ,  сухо
сказал:
   - џ полагаю, что на этом наш разговор можно считать оконченным.
   - џ сейчас уйду, - ровным голосом произнес Љоролев.  -  Њне  ведь  тоже
разговоры вести некогда. џ только спросить пришел...  вы  от  сына  своего
никаких известий не имели?
   - Њой сын уехал на каникулы, - не глЯдЯ на Љоролева, ответил  ‚алицкий,
- однако не сомневаюсь, что он вернетсЯ в самое ближайшее времЯ,  принимаЯ
во внимание... экстраординарность событий.
   - ‡начит, вы не знаете, где он?
   - џ вам сказал, что он вернетсЯ сегоднЯ или завтра!  -  повышаЯ  голос,
произнес ‚алицкий. - “ж не подозреваете ли вы... - Ћн хотел  было  сказать
"милостивый государь", но вовремЯ понЯл, что это прозвучало бы  не  только
нелепо, но даже комично, - уж не подозреваете ли вы, - повторил он, -  что
Я скрываю местонахождение своего сына?
   Љоролев неожиданно встал и подошел к ‚алицкому.
   - Џослушайте,  -  сказал  он  укоризненным  тоном  взрослого  человека,
усовещивающего не в меру расшалившегосЯ подростка, - ваш Ђнатолий  с  моей
‚ерой уехал. ‚ Ѓелокаменск. џ об этом не знал, да и вы, вижу, тоже. Ћна  к
родственникам поехала. џ  их  к  телефону  вызывал.  ѓоворЯт,  ушла  ‚ера.
ЂнатолиЯ вашего они раньше видели. Ђ теперь и тот не поЯвлЯетсЯ. Ќу вот...
џ и зашел узнать, не известно ли вам чего.  ‚ремЯ-то  вон  какое...  Ђ  вы
спектакли передо мной играете. Љак в театре.
   Ћн махнул рукой, повернулсЯ и направилсЯ к двери.
   - Џодождите! - крикнул ‚алицкий, и голос его прозвучал  неожиданно  длЯ
него самого визгливо. - Џодождите, - повторив он уже тише.
   Љоролев остановилсЯ и посмотрел на ‚алицкого через плечо и сверху вниз,
точно на собачонку, цеплЯющуюсЯ за брюки.
   -  ђазрешите  задать  вам  несколько  вопросов,  -  несвойственным  ему
просительным тоном произнес ‚алицкий, боЯсь, что этот человек сейчас уйдет
и он так и не узнает, что же случилось с Ђнатолием.
   Ќо как только Љоролев вернулсЯ обратно на середину  кабинета,  ‚алицкий
вновь обрел свою привычно высокомерную манеру разговаривать.
   - Њне все-таки хотелось бы знать, - сказал он, закладываЯ большой палец
правой руки в карман жилета, - с кем, собственно, Я имею честь...
   € он вопросительно-вызывающе посмотрел на Љоролева.
   - ‚ы про что? Џро место работы, что  ли?  -  переспросил  тот,  пожимаЯ
своими острыми плечами. - —то ж, извольте. - Љоролев  произнес  это  слово
"извольте" с едва скрываемой насмешливой интонацией. - Њастером работаю на
Љировском, если слышали про такой завод. Ќа бывшем Џутиловском, чтобы  вам
было более понЯтно, - добавил он уже с Явной насмешкой.
   Ћн снова оглЯдел ‚алицкого с головы  до  ног,  потом  пожал  плечами  и
сказал:
   - Ќу, извините. Њне надо на завод возвращатьсЯ. Њы с  сегоднЯшнего  днЯ
на казарменное перешли.
   - Љазарменное? Љак это понимать в применении к заводу? - неожиданно длЯ
самого себЯ спросил ‚алицкий, в котором  все  времЯ  жило  подсознательное
желание узнать хоть какие-нибудь подробности о том, что происходит в мире,
от которого он, по существу, был оторван.
   Љоролев пожал плечами:
   - Ђ чего ж тут понимать? € живем и работаем на заводе.
   - Ќо... с какой целью? - вырвалось у ‚алицкого. ‚  следующее  мгновение
он понЯл, что вопрос его прозвучал  глупо,  но  поправитьсЯ  уже  не  мог,
потому что Љоролев тут же холодно ответил:
   - ‘ целью немцев разбить.
   Ћн пошел к двери.
   - Џодождите! - снова и на  этот  раз  уже  Явно  растерЯнно  воскликнул
‚алицкий. - ‚ы... вы ведь так мне ничего и не рассказали... об Ђнатолии!
   - ’о, что знал, сказал, - сухо ответил  Љоролев.  -  „умал,  вы  больше
моего знаете.
   - Ќет, нет, так нельзЯ, - торопливо говорил ‚алицкий, шагаЯ то рЯдом  с
Љоролевым, то забегаЯ вперед и заглЯдываЯ  ему  в  лицо.  -  џ  прошу  вас
присесть... мне необходимо выЯснить... Я сейчас скажу, чтобы вам  принесли
кофе или чаю, если предпочитаете... Њаша! ЌастЯ! - позвал он, и голос  его
снова прозвучал визгливым фальцетом.
   - Ќет, извините, некогда, - все так же сухо сказал  Љоролев,  -  вы  уж
сами свой кофий попивайте. Ђ мне работать надо...
   € он вышел из кабинета. —ерез минуту стукнула параднаЯ дверь.
   ‚алицкий осталсЯ один. …му было  стыдно.  Ќа  мгновение  он  представил
себе, как только что униженно упрашивал этого Љоролева остатьсЯ.
   "‘тыдно, стыдно! - говорил себе ”едор ‚асильевич. - ‚се  как  в  плохом
водевиле...  Ќе  дослушал  до  конца,  сразу  вообразил   невесть   что...
ђазумеетсЯ,  Ђнатолий  замешан  в  какую-то  интрижку,  но  этот  Љоролев,
по-видимому, здесь ни при чем. € пришел  он  не  длЯ  того,  чтобы...  Ђх,
стыдно, очень стыдно!"
   Ќо если бы ”едор ‚асильевич ‚алицкий был  в  состоЯнии  оценивать  свои
поступки более объективно, то понЯл бы, что  мучающее  его  чувство  стыда
возникло не только оттого, что вел он себЯ неуклюже, бестактно. „ело  было
в другом. ”едора ‚асильевича унижало то, что в такое времЯ,  когда  каждый
человек занЯт чем-то важным, он, ‚алицкий, никому не нужен, все  забыли  о
нем,  и  единственным  поводом,  по  которому  к  нему  кто-то  обратилсЯ,
оказалась любовнаЯ интрижка его сына.
   —увство стыда и униженности усиливалось от сознаниЯ, что этот  рабочий,
мастер с Џутиловского, вел себЯ более сдержанно и достойно,  чем  он  сам.
‘удЯ по всему, Љоролева интересовало только одно: где находитсЯ его  дочь.
Ђ он, ‚алицкий, подумал...
   - ‘тыдно! - произнес вслух ”едор ‚асильевич и  в  этот  момент  услышал
голос жены:
   - ”едЯ, кто этот человек?
   ЊариЯ Ђнтоновна стоЯла на пороге  кабинета.  ЌесмотрЯ  на  духоту,  она
куталась в  большой  оренбургский  платок  и  казалась  в  нем  еще  более
маленькой, чем обычно.
   - Ќе твое дело! - ответил ‚алицкий.
   - Ќет, мое!  -  с  несвойственной  ей  настойчивостью  возразила  ЊариЯ
Ђнтоновна. - Ћн про ’олю что-то сказал, Я слышала!
   - Џодслушивала?! - с Яростью воскликнул ‚алицкий. - „а, сказал!  Џришел
сообщить, что твой  сын  впуталсЯ  в  какую-то...  романтическую  историю.
‘ошелсЯ бог знает с кем! —то он...
   - Ќе смей так говорить, не смей! - неожиданно громко прервала его ЊариЯ
Ђнтоновна. - …му ведь на смерть предстоит идти, а ты...
   ѓлаза ее наполнились  слезами.  Ћна  плакала  беззвучно:  ведь  муж  ее
ненавидел бурные выражениЯ горЯ или радости. Ћна  ожидала  нового  взрыва,
но, к ее удивлению, ”едор ‚асильевич не промолвил ни слова.
   Ћн стоЯл посреди кабинета под низко  свешивающейсЯ  бронзовой  люстрой,
почти  касаЯсь  ее  своей  седой  головой,  стоЯл  неподвижно,   точно   в
оцепенении.
   Ќеожиданно - казалось, сам не сознаваЯ, что делает, - ”едор  ‚асильевич
подошел к жене и положил руки на ее узкие плечи.
   Ћн   почувствовал,   как   она   вздрогнула   от   этого   непривычного
прикосновениЯ, и впервые за долгие годы ему стало жалко жену.
   - ’оле ничего не грозит, Њаша, - глухо сказал он, - у него отсрочка  до
окончаниЯ института.
   - Ќет, ”едЯ, нет, - безнадежно сказала она. - ‚едь это война!
   - Ќе говори глупостей! - снова  переходЯ  на  привычный,  непререкаемый
тон, прервал ее ”едор ‚асильевич. - ќта война закончитсЯ  через  несколько
дней. €м не понадобитсЯ двадцатитрехлетний необученный мальчишка,  который
никогда не держал в руках винтовки.
   - Ќет, ”едЯ, нет, - все с той же безнадежной  настойчивостью  повторила
ЊариЯ Ђнтоновна. - ’ы сам не веришь в то, что говоришь.
   - Џрекрати! - крикнул ‚алицкий и тут  же  отвернулсЯ,  потому  что  ему
стало стыдно за свою резкость.
   - •орошо, Я буду молчать, - покорно сказала ЊариЯ  Ђнтоновна.  -  ‘кажи
мне только одно: этот человек знает, где ’оленька?
   - Ћн ничего не знает. …му кажетсЯ, что  Ђнатолий  уехал  вместе  с  его
дочерью. ‡ашел узнать, не вернулсЯ ли.
   - Ќо как же...
   - Ќе знаю! - с  Явно  прозвучавшей  ноткой  отчаЯниЯ  воскликнул  ”едор
‚асильевич. - Њожешь понЯть: Я ничего  не  знаю!  Ђ  теперь  оставь  менЯ,
пожалуйста, в покое.
   € он, не оборачиваЯсь, медленно пошел к письменному столу.
   Џрошло еще два днЯ. Ќикто не заходил к ‚алицкому, никто не  звонил  ему
по телефону. ‚ечером ”едор  ‚асильевич  снова  сидел  неподвижно  в  своем
кабинете, откинувшись на спинку кресла. …го руки,  ноги,  голова  внезапно
обрели непривычную тЯжесть. "—то же Я должен  делать?"  -  задал  он  себе
вопрос. Ќо ответа не находил. Њедленным взглЯдом  обвел  он  стены  своего
кабинета, тЯжелые темно-зеленые гардины,  застекленные  шкафы,  картины  в
золоченых старомодных рамах - все то, что всегда вызывало в  нем  ощущение
покоЯ, уверенности, сознание собственной значительности, что отделЯло  его
от суетного,  крикливого,  невежественного,  несправедливого  мира  людей,
которых он не уважал.
   Ќо на этот раз приЯтное чувство не приходило.  ”едор  ‚асильевич  вдруг
впервые заметил, что на гардинах скопилась пыль, что на  рамах  картин  во
многих  местах  отошла  позолота,  в  матовых  плафонах  бронзовой  люстры
недоставало стекол.
   Ћн опустил голову, ему не хотелось видеть всего этого,  и  снова  задал
себе вопрос: "—то же мне надо делать?" ‚незапно в сознании  его  прозвучал
ответ: "Ќичего". "Љонечно, ничего! Љому ты нужен? Љто в тебе нуждаетсЯ?"
   ‚алицкий облокотилсЯ на стол локтЯми,  плотно  прижав  ладони  к  ушам,
стараЯсь заглушить голос, казалось доносЯщийсЯ откуда-то со стороны.  …сли
бы кто-нибудь мог видеть его в этот момент!  Ќе  просто  видеть,  нет,  но
проникнуть в мысли, в чувства этого, казалось бы, холодного,  эгоистичного
человека, который сейчас сидел за своим широким,  старомодным,  с  резными
инкрустациЯми, черного дерева столом, обхватив голову руками.
   Ћн переживал минуты отчаЯниЯ и унижениЯ.  …ще  совсем  недавно  он  был
уверен, что нет и не может быть на свете ничего, что могло бы вывести  его
из равновесиЯ, нарушить привычный ход мыслей, систему оценок,  с  которыми
он подходил к людЯм,  событиЯм  и  вещам.  Ђ  сейчас  он  чувствовал  себЯ
подавленным, разбитым. …го мучало сознание своей ненужности.
   Ћн вдруг понЯл, что не сегоднЯ и не  вчера  сам,  по  собственной  воле
отделил себЯ от окружающего его мира, от людей, от  всего  того,  чем  они
жили.
   ‚ эти минуты он ненавидел себЯ. „олгие годы уверенный, что ЯвлЯетсЯ длЯ
всех, кто его окружает, объектом зависти и хотЯ и скрытого,  но  уважениЯ,
он вдруг осознал, что существовал таким только в своем воображении. €  ему
захотелось найти выход, придумать, сделать нечто такое, что разом  сломало
бы стену, которую он с такой тщательностью, с таким маниакальным упорством
воздвигал между собой и людьми вот уже много лет. Њожет быть, он нашел  бы
этот выход, если бы рЯдом был его сын, Ђнатолий. Њожет быть, через него он
смог бы приобщитьсЯ к тем грозным  событиЯм,  которые  ворвались  в  жизнь
людей. ‚едь Ђнатолий жид той самой жизнью, теми интересами, теми заботами,
к которым он всегда относилсЯ с иронией, как к "суете сует", несовместимой
с той подлинной жизнью,  которую  себе  придумал.  …сли  бы  Ђнатолий  был
рЯдом!.. ’еперь он сумел  бы  поговорить  с  ним,  найти  общий  Язык.  Ќо
ЂнатолиЯ не было. ѓде же он? Џочему не  присылает  телеграмму,  почему  не
возвращаетсЯ?! ‘ кем же поговорить? ‘ Ћсьмининым? Ќо он  далеко  от  него,
несмотрЯ на то что физически он тут, в городе, где-то рЯдом.  „а,  да,  он
уже там, в  бою,  несмотрЯ  на  то  что  ЯвлЯетсЯ  почти  ровесником  ему,
‚алицкому. "’ак что же мне делать?!" - снова и  снова  горестно  спрашивал
себЯ ”едор ‚асильевич. € все тот же холодный,  равнодушный  голос  отвечал
ему: "’еперь уже поздно".
   ’ак он сидел  некоторое  времЯ.  ѓолос  умолк,  и  вместо  него  теперь
доносилсЯ какой-то прерывистый звон.
   ”едор ‚асильевич еще  плотнее  зажал  уши,  чтобы  избавитьсЯ  от  этих
звуков, и не сразу догадалсЯ, что звонит телефон.
   Ћн поспешно схватил трубку, громко крикнул: "‘лушаю!" -  опасаЯсь,  что
тот, кто ему звонил, мог уже повесить трубку, долго не получаЯ ответа.
   - ’оварищ ‚алицкий? - раздалсЯ чей-то мужской незнакомый голос.
   - џ у телефона, - ответил ‚алицкий, плотнее прижимаЯ трубку к уху.
   - ѓоворит  дежурный  по  архитектурному  управлению.  ’оварищ  ђослЯков
просит вас ЯвитьсЯ к нему завтра к девЯти утра. ‚ы менЯ слышите?
   ‚ другое времЯ одного только слова "ЯвитьсЯ" было бы достаточно,  чтобы
привести  ‚алицкого  в  бешенство.  Ћбычно   его   "приглашали",   просили
"заглЯнуть", самого назначить удобное времЯ...
   Ќо теперь ”едор ‚асильевич пропустил это слово мимо ушей.
   - „а, да, Я вас слышу, - поспешно сказал он  и  повторил:  -  ‡автра  в
девЯть. - Џотом нерешительно спросил: - ‚ы не знаете, по какому поводу?
   - ‘ообщат на месте, - ответил голос.
   ђаздалсЯ щелчок. ’рубка была повешена.
   ‚алицкий тоже повесил трубку, потом вынул из  кармана  платок  и  вытер
выступившие на лбу капли пота.
   "—то понадобилось от менЯ ђослЯкову?" - подумал ‚алицкий, на  этот  раз
без всЯкого раздражениЯ, без неприЯзни, даже с какой-то теплотой.
   Ќо тут он вспомнил, как пренебрежительно встретил его ђослЯков.
   ќто воспоминание тотчас же вернуло ход его мыслей в привычное русло. Ќо
тот факт, что о нем,  сугубо  гражданском  человеке,  не  имеющем  никаких
военных знаний, не забыли в такие дни, означал, что он незаменим,  что  от
него невозможно отмахнутьсЯ не только в мирное, но и в военное времЯ!
   ‡начит, все его горькие мысли не имели  под  собой  никаких  оснований?
‡начит, он просто поддалсЯ минутной слабости, недооценил себЯ?
   ‘ознание, что он победил и на этот раз, вызвало  у  ”едора  ‚асильевича
ощущение  гордости.  Ћн  встал,  выпрЯмилсЯ,  несколько  раз  прошелсЯ  по
комнате, крикнул в открытую дверь кабинета, чтобы приготовили  кофе,  и  в
тот же момент услышал звонок у парадной двери.  Њинутой  позже  в  кабинет
вбежала,  задыхаЯсь  от  волнениЯ  и  протЯгиваЯ  какую-то  бумагу,  ЊариЯ
Ђнтоновна. ‚алицкий выхватил из ее рук серый листок - это была телеграмма.
   "Ќе  волнуйтесь  немного  простудилсЯ  приеду  через   несколько   дней
Ђнатолий".
   ‚алицкий с облегчением вздохнул - еще одна тЯжесть упала с его плеч.


   ...Ќа следующий день он встал, как обычно, в половине восьмого утра, не
спеша оделсЯ с обычной тщательностью. …сли тогда, когда  ”едор  ‚асильевич
шел в управление, у него мелькнула мысль,  что,  пожалуй,  стоило  сменить
"бабочку" на галстук, а карманные золотые часы -  на  обычные  ручные,  то
сегоднЯ он с  особым  удовлетворением  оделсЯ  именно  так,  как  одевалсЯ
всегда.
   Њысль о том, что люди должны, вынуждены принимать его таким,  каков  он
есть, - хотЯ он никогда и ни в чем не сделал им  ни  малейшей  уступки,  -
сегоднЯ была особенно приЯтна ‚алицкому.
   ’очно рассчитав времЯ, он вышел из дому без двадцати девЯть и  ровно  в
девЯть без стука вошел в  кабинет  заместителЯ  начальника  архитектурного
управлениЯ.
   Џоздоровавшись с ђослЯковым едва заметным кивком головы  -  он  не  мог
простить ему тогдашнего приема, - ‚алицкий сел, не дожидаЯсь  приглашениЯ,
на  один  из  двух  стоЯвших  у  письменного  стола  стульев.  ‘  чувством
внутреннего   удовлетворениЯ   отметил,   что   ђослЯков,   этот    обычно
самоуверенный и начальственно  держащийсЯ  тучный,  пожилой  человек,  был
сегоднЯ  небрит  и  под  глазами  его  набухли  серые  мешки.  Ћн  казалсЯ
утомленным и растерЯнным.
   - —ем могу служить? - холодно спросил ‚алицкий, слегка облокачиваЯсь на
трость, которую держал обеими руками, и предвкушаЯ удовольствие  выслушать
просьбу.
   ђослЯков молча взЯл со стола какую-то папку,  раскрыл  ее,  вытЯнул  из
пластмассового стаканчика один из остро отточенных  карандашей  и  спросил
равнодушным, бесцветным голосом, точно врач очередного  из  многочисленных
пациентов:
   - ‚аша семьЯ, ”едор ‚асильевич, состоит из трех человек, так?
   - Џростите? - недоуменно переспросил ‚алицкий. …му показалось,  что  он
не понЯл вопроса.
   - џ спрашиваю о составе  семьи,  -  несколько  громче  и  на  этот  раз
подчеркнуто внЯтно повторил  ђослЯков.  -  ‚  списке  значатсЯ:  вы,  ваша
супруга ЊариЯ Ђнтоновна, шестидесЯти лет, и сын  Ђнатолий,  двадцати  трех
лет, военнообЯзанный, так?
   - ‚ы абсолютно правы, - с  холодным  недоумением  ответил  ‚алицкий,  -
однако Я не понимаю, о чем идет речь.
   ђослЯков поднЯл голову, посмотрел  на  закрытую  дверь,  снова  перевел
взглЯд на ‚алицкого и сказал вполголоса:
   - Ћб эвакуации.
   - Ћ чем? - переспросил ‚алицкий.
   - Ќу Я же сказал, об эвакуации, -  устало  повторил  ђослЯков.  -  …сть
решение областного комитета партии.  ђазумеетсЯ,  к  вашему  сыну  это  не
относитсЯ. ‚ ближайшие дни вас известЯт о месте вашего нового  жительства,
а также о дате и часе отъезда.
   - Ќо... но  Я  никуда  не  собираюсь  ехать!  -  возмущенно  воскликнул
‚алицкий, все еще не до конца отдаваЯ себе отчет в конкретности только что
сказанных ђослЯковым слов, но уже сознаваЯ их смысл.
   ђослЯков укоризненно покачал головой и устало сказал:
   - ќх, ”едор ‚асильевич, когда же вы наконец поймете, что  ваше  желание
или нежелание не всегда ЯвлЯетсЯ решающим! џ же сказал: есть решение  бюро
обкома. ‚ы про такое учреждение, надеюсь, слышали?
   ‚алицкий вскочил со своего стула.
   - …сли вы, - громко сказал он тонким,  как  всегда  в  минуты  большого
волнениЯ,  голосом,  -  ЯвлЯетесь  только  передаточной   инстанцией,   то
потрудитесь сообщить мне адрес... властей! ‚ам же,  уважаемый...  товарищ,
хочу сообщить, что Я родилсЯ и вырос в этом городе. ‚ нем мои дома  стоЯт!
€ не в ваших силах...
   Ћн задохнулсЯ от Ярости, от обиды,  судорожно  проглотил  слюну,  хотел
сказать что-то еще, но не смог произнести ни слова, громко стукнул  палкой
по полу, повернулсЯ и вышел, почти выбежал из кабинета.
   ...Ћн шел по скверу к Ќевскому, тЯжело размахиваЯ своей палкой.
   ‘иЯло солнце. Љакие-то люди рыли  канаву.  "ЏоразительнаЯ  страсть  все
копать и перекапывать! - подумал  ”едор  ‚асильевич.  -  ‘егоднЯ  заливают
асфальтом, завтра ломают и перекапывают".
   Ћн мельком недоуменно отметил, что канаву копали люди,  не  похожие  на
обычных рабочих-строителей: молодые и пожилые, они были в пиджаках, многие
в шлЯпах и кепках.
   Ќо ‚алицкий не  придал  значениЯ  этим  непривычным  деталЯм,  он  лишь
автоматически  зафиксировал  их  и  пошел  дальше,  по-прежнему  кипЯ   от
возмущениЯ.
   Ћн был в таком состоЯнии, что даже и  не  пыталсЯ  до  конца  осмыслить
сказанное ђослЯковым. ”едор ‚асильевич понЯл только одно: ему и  его  жене
предлагают убратьсЯ из ‹енинграда, где они никому не нужны.
   Ћн шел по скверу,  сердито  пристукиваЯ  палкой,  ослепленный  чувством
горькой обиды, ни на что не глЯдЯ и никого не замечаЯ, пока дорогу ему  не
пересекла широкаЯ, свежевырытаЯ канава.
   ”едор ‚асильевич чуть не свалилсЯ  в  нее,  потому  что  шел  с  высоко
поднЯтой головой.
   - —ерт знает что! ђоют дурацкие канавы в центре  города!  -  неожиданно
длЯ самого себЯ громко воскликнул он, едва сохранЯЯ равновесие, отступил и
увидел, что в стороне через канаву перекинут деревЯнный мостик и именно по
нему и идут люди.
   - Ђ это, дЯденька, не канава, а траншеЯ! - раздалсЯ  где-то  за  спиной
”едора ‚асильевича мальчишеский голос. - Ћт самолетов в нее пикировать!
   ‚алицкий обернулсЯ и увидел мальчишку лет  двенадцати,  смотревшего  на
него с презрительным снисхождением.
   - —ерт знает что! - буркнул ‚алицкий, но уже без прежней убежденности.
   Ћн влилсЯ в поток людей, перешел через мостик и вышел  на  Ќевский.  Ќа
углу ‹итейного остановилсЯ,  стараЯсь  отдать  себе  отчет  в  том,  куда,
собственно, он идет.
   Ђ идти-то ему было некуда. Ћн постоЯл на углу, раздумываЯ,  не  следует
ли вернутьсЯ обратно в управление и  сказать  этому  ђослЯкову  -  но  уже
спокойно и обдуманно, - что он никуда не поедет и пришел узнать,  намерены
ли его выдворЯть из города силой.
   ”едор ‚асильевич сделал было шаг в  обратном  направлении,  но  тут  же
сказал себе: "Ѓесполезно. ђослЯков не более чем исполнитель. Ћн всегда был
только исполнителем. Ћн пешка. Ќо Я, Я не пешка, которую можно передвинуть
и вообще сбросить с доски одним движением руки!.."
   ђешение было принЯто внезапно. Ќу  конечно  же,  надо  идти  к  высшему
начальству! Љ тем, на чье решение ссылалсЯ ђослЯков!.. Ћднако допустЯт  ли
его, будут ли с ним разговаривать?
   Ќо одно лишь предположение, что кто-то может отказатьсЯ разговаривать с
ним, ‚алицким, снова  привело  ”едора  ‚асильевича  в  состоЯние  крайнего
негодованиЯ. Ћн взмахнул своей палкой,  точно  грозЯ  кому-то,  решительно
пошел к остановке, дождалсЯ автобуса, втиснулсЯ в него... €  только  голос
кондуктора: "‘мольный!" - оторвал ‚алицкого от его мыслей.
   Ћн вышел из автобуса,  сделал  несколько  шагов,  завернул  за  угол  и
остановилсЯ  в  полном   недоумении.   Ћгромное,   широко   раскинувшеесЯ,
образующее  два  крыла  белокаменное  здание   ‘мольного   было   прикрыто
гигантской зеленой сетью. ’акие  сети  с  наклеенной  на  них  бутафорской
листвой и силуэтами деревьев ‚алицкому приходилось видеть лишь в театре.
   Ћднако здесь все поражало своими масштабами. ‘еть прикрывала площадь во
многие сотни квадратных метров. „лЯ столь опытного архитектора  и  знатока
живописи, каким был ‚алицкий, не стоило большого труда  представить  себе,
что сверху район ‘мольного должен  теперь  казатьсЯ  огромным  лесным  или
парковым массивом.
   Ќекоторое  времЯ  он  стоЯл  неподвижно,   ошеломленный   масштабом   и
хитроумностью замысла этой маскировки, однако очень скоро вспомнил о  цели
своего приезда сюда и зашагал к зданию.
   ”едор ‚асильевич не был  здесь  уже  много  лет.  ‚  его  представлении
‘мольный ЯвлЯлсЯ символом,  средоточием  тех  неприЯзненно  относЯщихсЯ  к
нему, ‚алицкому, сил, по воле которых он  вот  уже  долгие  годы  считалсЯ
"опальным" и не допускалсЯ к  сколько-нибудь  ответственным  работам.  ќти
силы, по терминологии ”едора ‚асильевича, обозначались местоимением "они".
€ногда он добавлЯл к нему слово "там". "ќто уж пусть решают  "они",  разве
они "там" позволЯт!.." - не раз произносил с сарказмом ‚алицкий, делаЯ при
этом неопределенный взмах рукой.
   ‚ойдЯ в большой, неЯрко освещенный вестибюль, он растерЯнно осмотрелсЯ.
‚  десЯтке  метров  от  него  невысокаЯ  широкаЯ  каменнаЯ  лестница  была
перегорожена деревЯнным, оставлЯющим лишь  узкий  проход  барьером.  ‚озле
прохода стоЯл военный в фуражке с синим верхом.
   "Љ кому, собственно, Я должен  обратитьсЯ?"  -  в  первый  раз  подумал
‚алицкий.  …динственное  имЯ,  которое  было  ему  известно  из  тех,  что
ассоциировались с понЯтием "‘мольный", было имЯ †данова. Ћн не был  знаком
с этим человеком, хотЯ не допускал мысли,  что  †данову  фамилиЯ  ‚алицкий
ничего не говорит. Џоэтому он  решил,  что  направитсЯ  непосредственно  к
†данову.
   € ”едор ‚асильевич, чуть откинув голову и всем своим  видом  показываЯ,
что он личность значительнаЯ и независимаЯ, решительно стал подниматьсЯ по
лестнице.
   Љогда он приблизилсЯ к барьеру, военный сделал шаг вперед,  загораживаЯ
проход, и вопросительно посмотрел на странного, столь непривычно  длЯ  его
глаз одетого человека с тростью в руке.
   - ‚аш пропуск, - сказал военный.
   - џ к †данову, - бросил, не поворачиваЯ головы, ‚алицкий.
   - Џропуск, пожалуйста, - вежливо  повторил  военный,  однако  при  этом
окончательно загораживаЯ проход.
   - џ академик архитектуры ‚алицкий! -  многозначительно  произнес  ”едор
‚асильевич, глЯдЯ сверху вниз на едва доходЯщего ему до плеча военного.
   - ‚ас ждут? - с некоторым колебанием в голосе спросил тот, не отступаЯ,
однако, ни на шаг.
   ‚алицкий помедлил с ответом, обдумываЯ, позволительно ли ему  унизитьсЯ
до мелкой лжи.
   - Ќет, - высокомерно бросил он, - но Я по важному, неотложному делу.
   - Ћбратитесь в бюро пропусков, - сказал военный, делаЯ  движение  рукой
куда-то вниз, и добавил: - Џрошу посторонитьсЯ.
   ‚алицкий автоматически сделал шаг в сторону, пропускаЯ двух стоЯщих  за
ним командиров с планшетами в руках, и медленно спустилсЯ вниз.  ‚  окошке
бюро пропусков ему  сказали,  что  в  секретариат  товарища  †данова  надо
звонить по телефону, и дали номер. ’елефоны висели тут  же  на  стене,  но
возле них толпились люди. ‚алицкий дождалсЯ своей очереди, назвал номер и,
перечислив все свои званиЯ, сказал, что хотел бы переговорить с  †дановым.
Њужской голос вежливо и спокойно ответил ему, что товарища †данова  сейчас
на месте нет и что сегоднЯ он врЯд ли будет в ‘мольном.
   - Љак же быть? - растерЯнно произнес ‚алицкий. - “  менЯ  дело  крайней
необходимости...
   Ќаступила короткаЯ пауза;  видимо,  человек  на  другом  конце  провода
обдумывал ответ. Ќаконец ‚алицкий услышал:
   - Џодождите минуту у телефона.
   ‚ трубке раздалсЯ далекий, приглушенный голос, однако ‚алицкий, как  ни
прижимал трубку к уху,  не  мог  ничего  разобрать  из  тех  Явно  не  ему
адресованных слов.
   - ‚ы слушаете? - снова громко и внЯтно прозвучало в трубке.
   - „а, да! - поспешно подтвердил ‚алицкий.
   -  џ  договорилсЯ  с  товарищем  ‚аснецовым.  Ћн  сможет  вас  принЯть.
Џодойдите, пожалуйста, к окошку бюро пропусков. Ѓез очереди.
   "Ђ кто такой товарищ ‚аснецов?" - хотел было  произнести  ‚алицкий,  но
тут же вспомнил, что не раз встречал эту фамилию в "‹енинградской  правде"
при перечислении имен руководителей города.
   - Ѓольшое спасибо! - воскликнул ‚алицкий  гораздо  сердечнее,  чем  ему
хотелось.
   Ћн повесил трубку и направилсЯ к окошку, однако очередь была  и  здесь.
‚друг он услышал голос: "’оварищ ‚алицкий!" € одновременно  те  люди,  что
стоЯли у окна, расступились, и ”едор ‚асильевич увидел голову  человека  в
военной фуражке, наполовину высунувшуюсЯ из окна. ‚алицкий подошел.
   - ‚аш партбилет, - сказал, опускаЯсь  на  стул,  с  которого  поднЯлсЯ,
когда  высматривал  ‚алицкого,  военный  с  тремЯ  кубиками  в   петлицах.
Ћдновременно он склонилсЯ над столом и протЯнул руку к окошку, за  которым
стоЯл ‚алицкий.
   - Џростите... но Я не состою... - начал было тот,  но  военный  прервал
его:
   - ’огда паспорт.
   - Ќо... но у менЯ нет с собой паспорта, - в еще  большей  растерЯнности
произнес ‚алицкий. - џ академик архитектуры! ЊенЯ весь город знает!..
   ‚оенный  поднЯл  голову,  недоуменно  посмотрел  на  лицо   седовласого
человека с галстуком-"бабочкой", встал,  подошел  к  другому  столу,  снЯл
трубку  одного  из  телефонов  и,  прикрыв  микрофон  рукой,  стал  что-то
говорить.
   Џотом он вернулсЯ к окну и, не глЯдЯ на ‚алицкого, сказал:
   - ‚ас проводЯт к товарищу ‚аснецову. Џодождите у входа.
   —ерез несколько минут к стоЯщему у барьера ‚алицкому спустилсЯ,  слегка
прихрамываЯ, молодой человек в сапогах и в гимнастерке. Ћн  что-то  сказал
военному, проверЯющему пропуска, и неожиданно  обратилсЯ  к  ‚алицкому  по
имени-отчеству, как будто давно был с ним знаком:
   - Џрошу вас, ”едор ‚асильевич, проходите.
   ...‚ конце большой, светлой комнаты,  за  столом,  расположенным  между
двумЯ широкими окнами, сидел худощавый,  черноволосый,  с  густыми,  почти
сросшимисЯ на переносице бровЯми человек в гимнастерке, но без петлиц.
   Љогда ‚алицкий перешагнул порог  комнаты,  этот  человек  встал,  вышел
из-за стола и сделал несколько шагов ему навстречу.
   - ‡дравствуйте, ”едор ‚асильевич, -  сказал  он,  протЯгиваЯ  ‚алицкому
руку с узкой жилистой кистью.
   ’о,  что  и  ‚аснецов  знает  его  имЯ-отчество,  польстило   самолюбию
‚алицкого. ‘ чувством некоторой неловкости подумав о  том,  что  не  узнал
заблаговременно, как  зовут  ‚аснецова,  он,  однако,  легко  подавил  это
чувство, снова сосредоточив все мысли на цели своего прихода.
   ‚алицкий отметил про себЯ, что ‚аснецов молод, раза  в  два,  очевидно,
моложе, чем он сам, и тот факт, что его судьба находитсЯ  в  руках  такого
молокососа, снова вызвал у ”едора ‚асильевича чувство настороженности.
   Ћднако до сих пор он еще не произнес  ни  слова.  Њолча  и  с  холодным
достоинством пожал он протЯнутую ему  руку,  однако  не  сразу,  а  выждав
какое-то мгновение -  привычка,  усвоеннаЯ  ‚алицким  уже  очень  давно  и
помогающаЯ  ему  сразу  установить   дистанцию   между   собой   и   своим
собеседником, и обвел кабинет медленным взглЯдом, ища место, куда  бы  ему
поставить свою палку.
   - Џрошу вас, - сказал ‚аснецов и пошел к столу.
   ’ак и не  решив,  где  оставить  палку,  ‚алицкий  последовал  за  ним,
опустилсЯ в кожаное кресло, указанное ему ‚аснецовым, и, держа палку между
ногами, оперсЯ на нее.
   ‚аснецов сел за стол и, слегка наклонившись в сторону ‚алицкого, сказал
сухо, но вполне корректно:
   - Њне сказали, что у вас важное дело.
   - џ не уверен, что дело, представлЯющеесЯ мне важным, покажетсЯ таковым
и  вам,  поскольку  оно  касаетсЯ  моей  скромной  особы,  -  сдержанно  и
подчеркнуто официально начал ‚алицкий. - џ был вынужден нанести вам  визит
в свЯзи с вопросом о моей... - Ћн сделал паузу, стараЯсь найти  какое-либо
слово взамен непривычного, недавно услышанного, но не нашел и повторил  то
же самое: - Њоей эвакуации.
   ‚аснецов  слегка  нахмурил  брови  -  теперь  они  окончательно  скрыли
переносицу, - чуть приподнЯл руку и сказал:
   - Џростите, одну минутку.
   Ћн протЯнул руку к краю стола, вытащил из груды лежащей там горки папок
одну, раскрыл ее, снова закрыл и сказал:
   - ќтот вопрос уже решен, ”едор ‚асильевич.  ‚ы  будете  эвакуированы  в
группе первой очереди. ‚ам нечего беспокоитьсЯ.
   Ћн произнес эти слова ровным,  но  каким-то  отчужденным,  безразличным
тоном.
   - ’оварищ ‚аснецов, - с силой  опираЯсь  на  свою  палку,  точно  желаЯ
пробуравить ею пол, сказал ‚алицкий, - Я не льщу себЯ  надеждой,  что  вам
что-либо  говорит  мое  имЯ.  Џоэтому  осмелюсь  заметить,   что   ЯвлЯюсь
академиком  архитектуры,  удостоенным  этого  званиЯ  еще  в  одна  тысЯча
девЯтьсот пЯтнадцатом году. Џо моим проектам в свое времЯ, -  он  произнес
эти два слова с особым ударением,  -  в  этом  городе  построены  дома!  џ
ЯвлЯюсь - если это говорит в мою пользу, -  заметил  он  саркастически,  -
почетным членом рЯда иностранных архитектурных обществ и...
   Ћн  вдруг  умолк,  увидЯ  на  лице  ‚аснецова  едва  заметную  усталую,
снисходительную улыбку. Ћднако она тотчас же исчезла, как только  ‚алицкий
замолчал.
   - Ќам это известно, - по-прежнему ровно и отчужденно произнес ‚аснецов,
- и, поверьте, мы постарались все это учесть. ‚ам и  вашей  супруге  будет
предоставлено купе в международном вагоне. ‚ы сможете вывезти  необходимые
вам... вещи. Џравительство сделает все возможное, чтобы  на  месте  нового
жительства -  им,  очевидно,  будет  ‘вердловск  -  вам  были  бы  созданы
максимальные удобства. Њаксимальные в условиЯх войны, - добавил он, уже не
скрываЯ горькую усмешку. - Љ тому же вы уедете в  первую  очередь.  ђаньше
других. ‚рЯд ли вы можете требовать от нас большего.
   ‚аснецов отдернул левый рукав гимнастерки, посмотрел на часы и, уже  не
глЯдЯ на ‚алицкого, сказал:
   - Ђ теперь извините. џ очень занЯт.
   ‚алицкий слушал со все возрастающим недоумением. Ћн уже  несколько  раз
открывал рот, чтобы прервать ‚аснецова, но тот  каждый  раз,  когда  ”едор
‚асильевич пыталсЯ что-то сказать, предостерегающе  поднимал  руку.  Љогда
‚аснецов умолк, ‚алицкий  продолжал  глЯдеть  на  него  широко  раскрытыми
глазами, тЯжело дыша и чувствуЯ,  что  у  него  голова  идет  кругом.  …му
захотелось крикнуть: "—ушь!", "Ѓред!", "Ќелепость!" - но вместо  этого  он
растерЯнно произнес:
   - Ќо... но... Я никуда не хочу уезжать! ‚ы можете это понЯть? Ќикуда!
   Ћднако ему показалось, что ‚аснецов не расслышал его слов или  попросту
не придал им никакого значениЯ. € тогда  ‚алицкий  вскочил,  вытЯнулсЯ  во
весь свой огромный рост и, стуча палкой по полу, закричал:
   - Њне не нужны ваши международные вагоны! Њне ничего не  нужно,  можете
вы это понЯть?! - Ћн с силой отбросил в сторону свою палку и продолжал еще
громче: - џ прошу только  одного,  чтобы  менЯ  оставили  в  покое!  џ  не
рухлЯдь, не хлам, который можно сгрести лопатой и куда-то  отправить!  ‚ам
не дано права! џ... Я ‘талину телеграфирую! ќто произвол! џ...
   Ћн осексЯ, увидев, что ‚аснецов смотрит на него пристальным и, как  ему
показалось, суровым взглЯдом, понЯл, что наговорил лишнего, что  еще  одно
слово - и этот жесткий, с аскетическим выражением лица человек, несомненно
обладающий большой властью, попросту велит ему оставить кабинет. Ќесколько
мгновений длилось молчание. ‚алицкий  стоЯл  неподвижно,  но  уже  не  как
прежде, вытЯнувшись во весь рост, а внезапно ссутулившись, по-стариковски,
безвольно опустив свои длинные руки.
   - •орошо, - сказал он наконец глухо, едва внЯтно. - ‚идно, Я мешаю  вам
работать. Џростите. ‚се, что Я сказал... неуместно. Њне просто хотелось...
узнать правду. Ђ теперь Я уйду.
   Ћн поискал взглЯдом свою отброшенную палку. Ћна лежала  неподалеку,  но
‚алицкий почувствовал, что у него нет сил нагнутьсЯ, чтобы поднЯть ее.  Ћн
медленно повернулсЯ и, с трудом передвигаЯ негнущиесЯ ноги, пошел к двери.
   - Џодождите! - раздалсЯ за его спиной негромкий голос.
   ‚алицкий обернулсЯ и увидел, что ‚аснецов встал из-за стола  и  идет  к
нему быстрой, пружинЯщей походкой.
   Ћн подошел к ‚алицкому почти вплотную, дотронулсЯ до рукава его пиджака
и сказал неожиданно мЯгко:
   - €звините. Њы, видимо, не понЯли друг друга. Ќикто не  принуждает  вас
уезжать. € все же... вам лучше уехать.
   - Ќо почему? - снова обретаЯ силы, воскликнул ‚алицкий.
   - Џотому что  город...  может  подвергнутьсЯ  опасности.  ќвакуируЯ  из
‹енинграда наши материальные