анием   оправдатьсЯ
рассказывали о численном преимуществе немцев, об их танках и самолетах...
   Ќо этот лейтенант был совсем иным. Љазалось, он был весь налит злобой -
на врага, на себЯ, на ‡вЯгинцева, который, будучи здесь, в тылу,  пытаетсЯ
его стыдить.
   - ‘колько с вами людей? - спросил ‡вЯгинцев.
   - ‚есь батальон.
   - ‚от как?!
   - ’олько людей в батальоне осталось меньше, чем должно быть в  роте.  -
‹ейтенант криво усмехнулсЯ и добавил:  -  Ћстальные  лежат.  €  больше  не
встанут.
   ‚ голосе его была нестерпимаЯ боль.
   - ’ак... - глухо сказал ‡вЯгинцев. -  ‹адно,  лейтенант.  ‘ейчас  ваших
людей покормЯт, потом проведут в тыл, на переформирование. €дите.
   - џ не за продовольствием пришел, - сказал  лейтенант,  не  двигаЯсь  с
места, - мне доложить надо. ’ам  у  нас  один  гражданский  есть,  в  лесу
подобрали. “ немцев был, теперь в ‹енинград пробиваетсЯ. Ќастаивает, чтобы
провели к кому-нибудь из  старших  командиров.  ѓоворит,  задание  у  него
важное.
   - ‹адно. ‘ вами пойдет дежурный. Џусть приведет.
   ‹ейтенант ушел.
   ‡вЯгинцев вспомнил о безмолвно сидЯщем Џастухове.
   - —то ж молчал, старший политрук? Џрочел  бы  лекцию,  что  драпать  на
север... не положено, что ‘уровцев не так воевал...
   Џастухов поднЯл свою большую голову и, точно не слыша слов  ‡вЯгинцева,
проговорил:
   - ’оварищ ‡вЯгинцев, как вы могли сказать ему это?
   - —то? - не понЯл ‡вЯгинцев, удивленный подчеркнуто гражданской  формой
обращениЯ к нему старшего политрука.
   - Ќу, этому лейтенанту. Ќасчет того, чтобы закрыть проход.
   ‡вЯгинцев уже забыл об этих в сердцах вырвавшихсЯ у него словах  и,  не
понимаЯ, к чему клонит Џастухов, сказал:
   - Ќечего придиратьсЯ к пустЯкам. ‚сем Ясно,  что  закрыть  или  открыть
проход зависит не от менЯ.
   - ‚ерно, -  согласилсЯ  Џастухов,  -  но  дело  сейчас  в  другом.  ‚ам
действительно не жалко этих людей?
   ‡вЯгинцев встал, коснувшись теменем брезента палатки, и резко сказал:
   - „ело не в том,  жалко  или  не  жалко!  џ  военный  человек  и  мыслю
по-военному. ЊенЯ учили, кормили, одевали и обували  за  счет  народа  длЯ
того, чтобы Я, когда будет надо, защитил этот народ от врага.
   - Ђ если оказались  не  в  состоЯнии?  Ќе  в  силах?  -  мЯгко  спросил
Џастухов.
   - ’огда - смерть. Њертвые сраму не имут!
   - Љрасиво, товарищ ‡вЯгинцев, сказано, красиво...  Ђ  вы  их,  мертвых,
считали?  Њало,  думаете,  в  землю  легло?  -  печально  покачал  головой
Џастухов. - ’оварищ майор, поймите менЯ. “ нас разные дороги. Њне  с  моим
батальоном всю войну воевать, вас, как работу окончим, навернЯка обратно в
штаб отзовут. ‚от  Я  и  думаю,  вдруг  возле  вас  другого  Џастухова  не
окажетсЯ, чтобы сказать: нельзЯ так  о  людЯх  говорить.  „аже  сгорЯча  -
нельзЯ!
   - ‚ы слышали речь ‘талина, - сказал ‡вЯгинцев. - ЏартиЯ призывает нас к
истребительной войне. €ли враг нас, или мы его.
   - ‚ерно. € все это понимают. Ќо пока что отступают. Ћтступают,  товарищ
‡вЯгинцев! - с горечью повторил Џастухов. - ‚ы думаете  -  почему?  ђодину
свою не жалеют? ‚ласть советскую разлюбили? ‡а жизнь свою дрожат? ‚едь  не
может же вам прийти такое в голову! џ вот за эти дни с десЯтками людей  из
тех, что отступают, переговорил и понЯл...
   - Ќу, что ты такое понЯл, какое открытие сделал,  скажи!  -  запальчиво
произнес ‡вЯгинцев.
   - Џростое открытие, товарищ майор,  очень  простое.  ‘ильнее  нас  пока
немец. ‚ы в небо посмотрите, когда  их  самолеты  над  нашими  строителЯми
висЯт, - сколько "Ястребков" на десЯток "мессеров" приходитсЯ? Ћдин?  „ва?
‘лишком велик перевес  врага.  ’ак  что  же  теперь,  мины  своим  в  тылу
расставлЯть? Џройдет времЯ, люди привыкнут, научимсЯ воевать. €  отступать
без приказа будут только трусы. Ќо сегоднЯ... ‚едь на  столько  же  у  нас
трусов, товарищ майор!
   - Ќе понимаю тебЯ, старший политрук, вот убей бог - не понимаю. ‚раг  к
‹енинграду прет, а ты объективные причины ищешь.
   - Љ ‹енинграду мы врага не пустим, - твердо  произнес  Џастухов.  -  Ќо
"мы" - это не значит "Я и майор ‡вЯгинцев". Џодумайте, что значили бы наши
минные полЯ, если бы  тысЯчи  людей  не  строили  за  ними  оборонительные
сооружениЯ? € что значили бы эти сооружениЯ, если бы  за  ними  не  стоЯли
наши воинские части? Ђ теперь Я хочу вам вопрос задать, товарищ ‡вЯгинцев:
почему они не бегут?
   - Љто "они"?
   - Ќу вот  те,  что  строЯт.  ‘на-отдыха  не  знают,  на  руках  волдыри
кровавые, крыши над головой нет, дожди их поливают, самолеты немецкие день
и ночь бомбЯт, а они... не уходЯт. ‚ чем дело? ‹юди понимают,  -  нет,  не
просто понимают, каждой частицей своего тела, души чувствуют, что за  ними
их дети, их город, их дома, всЯ их жизнь. € уйти - значит отдать и предать
все это. ‚от Я и думаю, что  когда  каждый  боец,  где  бы  он  ни  стоЯл,
почувствует, что за ним - не где-то там, а в двух шагах, рЯдом, его  жена,
сын, дочь, его дом. ђодина - все, чем он жив, - тогда он не отступит.  ѓде
бы он ни стоЯл - все равно за ним, в двух шагах!
   - Ќо когда же, когда?! - с  горечью  воскликнул  ‡вЯгинцев.  -  “же  не
первый день идет война, а враг все наступает...
   - Ђ вам не кажетсЯ, что этот лейтенант  уже  совсем  не  похож  на  тех
"отступленцев", с которыми мы встречались так недавно? Ќеужели вы этого не
заметили?.. ‚ы спрашиваете: почему  Я  молчал?  „а  потому,  что  не  было
необходимости говорить. ќтому лейтенанту и  так  все  Ясно.  Ћн  уже  свой
университет прошел... Ђ теперь,  товарищ  майор,  -  сказал  Џастухов  уже
официально, точно желаЯ  подчеркнуть,  что  весь  их  предыдущий  разговор
выходил за рамки военной субординации, - разрешите идти.
   € он сделал шаг к выходу из палатки.
   ‡вЯгинцев пошел за ним. Љогда они оба  вышли,  ‡вЯгинцев  неуверенно  и
точно извинЯЯсь сказал:
   - —то ж, очевидно, вы правы. Ќо бывают моменты, когда  человеку  трудно
справитьсЯ...
   - Ќо надо! - твердо ответил Џастухов. - €менно в эти моменты и надо...
   Ћн приложил руку к пилотке и ушел.


   ‘тоЯ у палатки, ‡вЯгинцев  еще  издали  заметил,  как  в  сопровождении
дежурного младшего лейтенанта к нему  приближаетсЯ  высокий,  широкоплечий
человек.
   Ќа нем  был  гражданский  костюм,  весь  измазанный  засохшей  болотной
грЯзью, туфлЯ на одной ноге перевЯзана веревкой, поддерживающей наполовину
оторванную, щелкающую на  каждом  шагу  подметку,  лицо  покрывала  густаЯ
щетина.
   ЏодойдЯ к ‡вЯгинцеву, человек этот сказал сиплым голосом:
   - ’оварищ командир, мне нужно как можно скорее попасть в  ‹енинград.  џ
имею важное секретное задание.
   Ћн произнес  эти  слова  торопливо,  точно  боЯсь,  что  ему  не  дадут
договорить.
   Џервой мыслью ‡вЯгинцева было направить его в Ћсобый отдел дивизии.  Ћн
хотел  уже  отдать  соответствующее   распорЯжение   стоЯщему   неподалеку
дежурному, но еще раз взглЯнул на стоЯщего перед ним человека и вдруг, еще
сам не верЯ себе, проговорил:
   - ‚ы... Ђнатолий?
   ’от отступил на шаг,  поморгал,  точно  пытаЯсь  убедитьсЯ,  что  видит
именно ‡вЯгинцева, и дрожащим голосом проговорил:
   - „а... да! ‚едь мы знакомы, товарищ майор!..
   ‘ам не сознаваЯ, что делает, ‡вЯгинцев вцепилсЯ  Ђнатолию  в  плечо  и,
едва выговариваЯ слова, спросил:
   - ‚ера!.. Ђ где же ‚ера?..
   - ‚ера?.. - переспросил Ђнатолий.
   - џ вас спрашиваю, где ‚ера? ‚едь вы были с ней!
   Ђнатолий молчал, мучительно решаЯ, что ответить.
   ‘ того момента, как он, скитаЯсь по лесу, встретил  группу  отступающих
советских бойцов во главе с лейтенантом, прошло два днЯ.  ђазве  не  могло
быть, что и ‚ере удалось каким-то  чудом  уйти  от  немцев  и  она  уже  в
‹енинграде?.. —то же делать, что  отвечать?  ђассказать,  как  он  пыталсЯ
защитить ее от немцев, как его избили, выволокли с чердака, и  поэтому  он
не знает и не может ничего знать о ее дальнейшей судьбе?
   Ђнатолий молчал. Ћн вспомнил, как шел по пустынной деревенской улице  в
сопровождении немецкого солдата.  Ћткуда-то  доносились  редкие  выстрелы,
обрывки немецкой речи, чей-то плач...


   ...Љак только Ђнатолий вышел из той страшной избы, его вырвало. ‚  ушах
звенело, он стоЯл, опершись руками о забор, содрогаЯсь от приступов рвоты.
‘квозь звон в ушах до него доносились слова стоЯщего  за  спиной  солдата:
"O, Schwein! O, russisches Schwein!" [‘виньЯ! ђусскаЯ свиньЯ! (нем.)] - но
все это было ему безразлично.
   Ќесколько минут тому назад Ђнатолий был вне себЯ от радости. Џереводчик
сказал ему:  "ѓосподин  майор  „анвиц  одобрЯет  ваше  поведение.  Ћн  дал
приказание  -  вы  есть  свободен.  Ћн  отпускает  вас  на  ‹енинград.  Ћн
приказывает вам рассказать всем - вашим родным и  знакомым,  что  немецкий
армиЯ ‘удет ‹енинград очень быстро. Ћн найдет вас там. Ђ теперь -  идите".
Џотом переводчик сказал несколько слов по-немецки одному из солдат, и тот,
подойдЯ к Ђнатолию, подтолкнул его к двери.
   Џочувствовав облегчение после того, как его вырвало, Ђнатолий  медленно
шел, вздрагиваЯ от прикосновениЯ к своей спине дула автомата.  €м  овладел
страх. Ћн думал о том, что следующий  за  ним  по  пЯтам  немец  навернЯка
получил приказание вывести его на окраину деревни и там  расстрелЯть.  ’о,
что переводчик сказал ему, Ђнатолию, по-русски, ничего не значило.  ’еперь
он был уверен, что немцы  обманули  его,  просто  захотели  избавитьсЯ  от
крика, слез, от мольбы о пощаде! Њожет быть, сейчас или минутой  позже  за
его спиной прогремит  выстрел,  или  он  вообще  не  услышит  выстрела,  -
говорЯт, что тот, в кого попадает пулЯ, ничего не слышит, только чувствует
удар, резкий удар...
   Ђнатолий замедлил шаг и, с опаской повернув голову, взглЯнул на идущего
сзади немца. Ќо тот молча ткнул в  него  автоматом  и  сказал  негромко  и
равнодушно:
   - Vortwarts! Vortwartsl Schnell! [‚перед! ‚перед! Ѓыстро! (нем.)]
   Ћни вышли на окраину деревни. ‚ предутренних сумерках Ђнатолий различал
силуэты  немецких  солдат,  приглушенную  немецкую  речь,  несколько   раз
неожиданно поЯвлЯвшиесЯ из-за деревьев автоматчики преграждали ему дорогу,
но шедший сзади солдат произносил несколько отрывистых слов, и автоматчики
отходили в сторону.
   Ћни вышли на проселочную дорогу. Џо обе  ее  стороны  темнели  воронки,
наполненные черной  водой,  громоздились  обломки  разбитых,  искореженных
грузовиков. ѓде-то далеко впереди взлетела и рассыпалась зелеными брызгами
ракета. Ћткуда-то донессЯ женский крик...
   € тогда Ђнатолий остановилсЯ  как  вкопанный,  -  в  это  мгновение  он
вспомнил о ‚ере.
   „а, да, он вспомнил о ней только сейчас. ‘ того момента, как, кинувшись
ей на помощь, он получил удар сапогом в живот и был вышвырнут с чердака на
лестницу, Ђнатолий уже  не  думал  о  ‚ере.  ‘трах  за  собственную  жизнь
вытеснил из его сознаниЯ все...
   € лишь сейчас незнакомый, протЯжный тоскливо-безнадежный  женский  крик
как бы свЯзал в сознании ЂнатолиЯ настоЯщее  с  прошлым,  и  он  с  ужасом
подумал о том, что где-то там, позади, осталась одна, беззащитнаЯ ‚ера.
   ‘ам не сознаваЯ, что  делает,  Ђнатолий  резко  повернулсЯ  и  бросилсЯ
назад, мимо растерЯвшегосЯ от неожиданности солдата.
   Ћн  услышал  резкое:  "Halt!   Halt!",   потом   несколько   выстрелов,
взвизгивание пуль и упал со всего разбега плашмЯ, уверенный, что убит.
   Ќо  он  не  был  убит.  Џодбежавший  солдат  больно  пнул  его   ногой,
приговариваЯ: "Auf! Auf!" Ђнатолий поднЯлсЯ, удивлЯЯсь тому, что  жив.  Ћн
не знал, что солдат стрелЯл поверх его головы, недоумеваЯ, куда и за каким
чертом бросилсЯ бежать обратно в деревню этот истеричный  русский  парень.
Ђнатолий схватил солдата за рукав и стал, мешаЯ русские слова с немецкими,
сбивчиво захлебываЯсь, говорить ему, что там, в деревне, осталась девушка,
которую надо во что бы то ни стало найти, взЯть с собой. Џри этом он одной
рукой гладил рукав солдата, стараЯсь умиротворить его, а другой отводил  в
сторону направленный ему в живот ствол автомата.
   Ќо солдат, видимо, ничего не понЯл из путаной речи ЂнатолиЯ.
   Ќесколько мгновений он недоуменно слушал его, потом сказал:
   - Welches Madchen? Was fur eine Dummheit!  Schweigen!  [ЉакаЯ  девушка?
—то за глупости! Њолчать! (нем.)]
   Ћн резко повернул ЂнатолиЯ в сторону, противоположную деревне, и больно
толкнул его прикладом автомата в спину.
   Ћни прошли по дороге еще несколько десЯтков  метров.  ‚переди  светлела
покрытаЯ высокой травой опушка, за  которой  густой,  неразличимой  стеной
стоЯл лес.
   - Leg dich bin! Kreiche! [‹ожись! Џолзи! (нем.)] -  приглушенно  сказал
немец.
   Ђнатолий лег на живот и неумело пополз вперед.
   ‘ трудом преодолев несколько метров,  он,  не  поднимаЯсь,  со  страхом
обернулсЯ и увидел, что сзади  никого  нет.  ‚етер  донес  до  него  слова
невидимого уже солдата:
   - Kreiche! Die Russen sind dort! [Џолзи! ђусские там! (нем.)]
   ‚не себЯ от радости Ђнатолий хотел было вскочить, чтобы бежать  вперед,
но тут же понЯл, что его могут убить. Ћн еще  плотнее  прижалсЯ  к  земле,
посмотрел  на  темнеющую  впереди  безмолвную   громаду   леса   и   вдруг
почувствовал, что у него нет больше сил не только встать, но и ползти.
   Ћн лежал в тишине, наслаждаЯсь  покоем  и  сознанием,  что  всего  лишь
несколько десЯтков метров отделЯют его от своих.
   Ђнатолий представил себе,  как  увидит  родные  русские  лица,  услышит
русскую речь... Ћн закрыл глаза, прижал лицо к мЯгкой  душистой  траве,  и
ему показалось, что он уже в ‹енинграде, подходит  к  своему  дому,  видит
бегущих ему навстречу отца, мать...
   € в это мгновение он снова подумал об оставшейсЯ там, позади, ‚ере.
   "—то с ней, что с ней?!" - мысленно воскликнул Ђнатолий, сознаваЯ,  что
оставил ее там, в  чужом,  страшном  мире,  в  этом  четвертом  измерении.
‘начала он подумал обо всем этом безотчетно.  Ќо  потом  мысли  его  стали
приобретать некую последовательность. € тогда  Ђнатолий  представил  себе,
что уже очень скоро ему надо  будет  ответить  на  страшный  вопрос:  "ѓде
‚ера?"
   Љому? Ћн еще сам не знал кому. Ќаверное, в первую очередь ‚ериным  отцу
и матери. ‚едь ему придетсЯ увидеть их там, в ‹енинграде.  ЏридетсЯ?..  Ќу
конечно, ведь он же пойдет к ним, обЯзательно пойдет, в  первый  же  день,
как вернетсЯ!
   Ќо длЯ чего? „лЯ того, чтобы рассказать обо всем, что произошло с  ней,
об этом кошмаре?! Љак он сможет убедить их в том, что ничем не мог  помочь
‚ере, что пыталсЯ защитить ее, бросилсЯ в драку, но ничего не мог  сделать
один, без оружиЯ...
   Ќо, может быть, произошло невероЯтное? Њожет быть, ‚ера уже дома? Њожет
быть, ей удалось тогда выбратьсЯ из этой ужасной  избы?  Џосле  того,  что
немцы сделали с ‚ерой, она уже была им не нужна. €, может быть, она сумела
уйти из села незамеченной, пробратьсЯ к нашим и теперь рассказывает отцу и
матери о том, как погиб он, Ђнатолий?
   Џри  этой  мысли  он  почувствовал  облегчение.  Ќу,  разумеетсЯ,  ‚ера
уверена, что его расстрелЯли. ђазве он не бросилсЯ защищать ее? ђазве  его
не выволокли на ее глазах, избиваЯ, немецкие солдаты? ђазве она не слышала
выстрелов?..
   ‚едь он только чудом осталсЯ жить. ‚ера не могла знать,  что  произошло
потом.
   Ђ если бы знала?
   ‚незапно событиЯ минувшей ночи встали перед  глазами  ЂнатолиЯ.  Ћн  до
боли жмурилсЯ, вдавливаЯ лицо  в  траву,  в  землю,  чтобы  избавитьсЯ  от
кошмарного видениЯ, но оно не исчезало.
   Ћн снова видел  себЯ  в  той  Ярко  освещенной  комнате.  Ћн  глЯдел  в
окровавленное лицо Љравцова, в его  остановившиесЯ,  остекленевшие  глаза,
слышал его слова: "‘трелЯй, ну, стрелЯй же, сволочь!.."
   Ћн видел себЯ лежащим на полу  и  судорожно  обхватившим  руками  сапог
немецкого майора, снова и снова переживал и страх смерти и позор унижениЯ,
с ужасом сознаваЯ, что был другим, совсем другим,  таким,  каким  никогда,
даже в кошмарном сне, не мог представить себЯ.
   € Ђнатолию вдруг почудилось, что все происшедшее ночью наложило на него
какую-то печать. € когда он окажетсЯ среди своих, все заметЯт по выражению
лица, по глазам в нем эту  перемену,  заметЯт  по  каким-то  признакам,  о
которых он, Ђнатолий, даже не будет знать.
   "Ќет, нет, Я не стрелЯл в него, нет!" - хотел закричать Ђнатолий.
   Ћн сознавал, что, лежа  здесь,  тратит  дорогое  времЯ,  что  ему  надо
добратьсЯ до леса, пока не рассвело.
   Ќо какаЯ-то невидимаЯ сила прижимала его к земле, и он лежал на  сырой,
холодной, покрытой предрассветной росой траве и думал: "џ трус, Я негодЯй,
предатель! Ќа моих глазах опозорили,  обесчестили  девушку,  котораЯ  менЯ
любила. Ћна верила мне. ‚идела во мне единственную защиту. Ћна спрашивала:
"’ы не бросишь менЯ?" € Я отвечал: "Ќет, нет, нет, ‚ера, роднаЯ". Ђ теперь
она там, одна, беззащитнаЯ, а Я здесь, в нескольких метрах от своих,  жив,
здоров, даже не ранен... ‚ моих руках был пистолет, и Я не  воспользовалсЯ
им, не убил врага, хотЯ бы одного, не выстрелил хотЯ бы в себЯ, Я  плакал,
Я валЯлсЯ на полу перед немцами и  просил  пощады,  а  потом  выстрелил  в
Љравцова, а потом радовалсЯ, что  буду  жить,  и  даже  не  пыталсЯ  найти
‚еру..."
   Ђнатолий  лежал,  охваченный  нервной  дрожью.  ‚ремЯ  от  времени   он
приподнимал голову и всматривалсЯ в суровый, молчаливый, неподвижный  лес,
и ему казалось, что тысЯчи невидимых глаз  смотрЯт  на  него  с  гневом  и
презрением, а он лежит, видимый отовсюду, беспомощный, жалкий, грЯзный...
   ‚ременами ему хотелось вскочить и бежать, но  не  к  лесу,  а  обратно,
туда, откуда пришел,  вцепитьсЯ  в  горло  первому  же  встречному  немцу,
руками, зубами рвать его, душить, очиститьсЯ от позора...
   Ќо он понимал, что никогда не найдет в себе  силы  сделать  это.  €,  в
мыслЯх своих  переживаЯ  сладость  воображаемого  очищениЯ,  он  продолжал
лежать неподвижно.
   Ќо постепенно другой, ранее молчавший голос стал сначала тихо, а  потом
все громче и громче звучать в сознании ЂнатолиЯ.
   "‚ чем твоЯ вина, в чем? - спрашивал этот голос. - ђазве ты мог  спасти
‚еру от насилиЯ? ђазве ты принадлежал в тот момент себе, ей, кому-то  еще?
Ќет, на тебе лежало более важное, более высокое обЯзательство, -  ведь  ты
не забыл поручениЯ, которое дал тебе Љравцов? „опустим, ты  вступил  бы  в
борьбу с немцами,  терзавшими  ‚еру.  Ћдин,  обессиленный  после  болезни,
безоружный против нескольких озверелых вооруженных фашистов.  Ћни  уложили
бы тебЯ первой же пулей. —то ж,  ты  думаешь,  твой  труп  помешал  бы  им
надругатьсЯ над ‚ерой? Ћни просто отшвырнули бы тебЯ, мертвого, ногой.
   ’ы и так решилсЯ на многое - полез в драку. ‚се дальнейшее от  тебЯ  не
зависело. ’ы вел себЯ так, как должен был себЯ вести. “мело, правдоподобно
рассказал о своем происхождении - слово в слово, как  учил  тебЯ  Љравцов.
‚ыдержал экзамен на сто процентов. ’еперь  ты  коришь  себЯ  за  то,  что,
получив в руки пистолет, не выстрелил в ближайшего немца. Ќу  и  что  было
бы? ’ебЯ расстрелЯли бы через мгновение. Љравцов же все равно был обречен.
Ћн сам знал это. ‡нал с той минуты, как встретил  †огина,  не  сомневалсЯ,
что этот бывший кулак выдаст его. €менно поэтому он и доверил тебе  тайну.
€  с  этой  минуты  на  тебе  лежало  только  одно   свЯтое,   непреложное
обЯзательство - выжить. ‚ этом заключалсЯ твой высший долг.
   Ќо остатьсЯ  в  живых  ты  мог,  только  подчинЯЯсь  приказанию  майора
„анвица. €наче ты был бы расстрелЯн. € тогда погибли  бы  оба  -  и  ты  и
Љравцов. € не мучай себЯ мыслью, что это ты убил Љравцова.  ‚о-первых,  он
сам приказал тебе выстрелить. ‘ам! Ћн знал, что, если убьешь не ты,  убьет
другой. Ќо он понимал, что если спустишь курок именно  ты,  то  останешьсЯ
жить. Ќе навернЯка. Њожет быть, один шанс из ста. ‚се зависело от  каприза
немецкого майора. Ќо Љравцов поставил на этот  один-единственный  шанс.  €
выиграл. ’ы осталсЯ жив. ’айна в твоих руках. Џриказ выполнен.
   „а это и не ты убил Љравцова! ’ы  ведь  закрыл  глаза,  когда  стрелЯл.
ЌавернЯка промахнулсЯ. ќто †огин убил его. †огин, а не ты.
   € уже после всего того, что произошло, ты был не вправе снова рисковать
собой, отыскиваЯ ‚еру. ’ы больше не принадлежишь ни себе, ни ей.  Џока  не
выполнишь поручениЯ Љравцова, ты принадлежишь только государству.
   Ђ потом... Ћ, потом ты за все отомстишь этим проклЯтым немцам!  Џойдешь
добровольцем в армию, в первый же день, в первый же час  после  того,  как
доберешьсЯ до ‹енинграда и выполнишь поручение. Ѓудешь  дратьсЯ  в  первых
рЯдах. Џервым пойдешь в разведку, в атаку!.. Ќо пока главное - это выжить.
„обратьсЯ до ‹енинграда. Џрийти в Ѓольшой дом на ‹итейном. “видеть  майора
’уликова. ‘казать ему... сказать ему..."
   Ђнатолий почувствовал, как на лбу его выступил холодный пот.  Ћн  забыл
слова, которые должен был произнести при встрече с ’уликовым.  Ќо  тут  же
вспомнил.  ЌапрЯг  всю  свою  памЯть,  восстановил  весь  тот  разговор  с
Љравцовым: на опушке леса и вспомнил.  ‚от  они,  эти  драгоценные  слова:
"’овары завезены, магазин откроетсЯ  в  положенный  час".  "’олько  бы  не
забыть их опЯть, только бы не забыть", - стучало  в  дисках  ЂнатолиЯ.  Ћн
непрерывно повторЯл про себЯ:  "’овары  завезены...  магазин  откроетсЯ...
товары завезены... магазин откроетсЯ..."
   Ђнатолий успокаивалсЯ по  мере  того,  как  произносил  эти  магические
слова. Ћни вливали в него силу. Ћни придавали  иной  смысл,  иную  окраску
всем его поступкам. Ћн уверЯл себЯ, что он ни одной минуты не был  трусом!
Ћн просто выполнЯл боевой  приказ.  ђади  этого  притворЯлсЯ,  вынужденный
вести с немцами унизительную игру. ђазумеетсЯ, если бы не приказ, если  бы
не сознание, что ты  ЯвлЯешьсЯ  единственным  обладателем  государственной
тайны, с которой навернЯка свЯзан исход какой-то важной военной  операции,
ты вел бы себЯ иначе. Ћщутив в своей руке пистолет, ты  знал  бы,  в  кого
стрелЯть.
   Ќо приказ есть  приказ.  „исциплина  превыше  всего.  –ель  оправдывает
средства. …сли бы Љравцов воскрес, он бы навернЯка одобрил твое поведение.
‘ первой минуты до последней. ЌачинаЯ с того момента, когда  ты  заплакал,
стремЯсь ввести немцев в заблуждение, и кончаЯ тем, когда выстрелил...
   Ќет, нет, убеждал себЯ Ђнатолий, ты не был  трусом!  Ќаоборот,  ты  вел
себЯ как умный,  хитрый,  предусмотрительный  разведчик.  ’ебе  не  в  чем
упрекнуть себЯ. ’о, что погиб Љравцов, то, что осталась у немцев  ‚ера,  -
это, конечно, трагично, но война не бывает без жертв...
   ’ак говорил себе Ђнатолий, постепенно внутренне приободрЯЯсь.
   Ќа мгновение при мысли о ‚ере его вновь охватил  стыд,  но  он  тут  же
подавил это чувство. "џ ничего не мог сделать, - сказал он себе, - ничего.
“ менЯ был единственный шанс спастись, и Я не имел права рисковать.  Ќикто
и никогда не сможет упрекнуть менЯ ни в чем. Ќи ‚ера, если даже узнает все
до конца, ни Љравцов, если бы воскрес из мертвых".
   ‚ эти минуты он верил в то, что сумеет оправдатьсЯ перед собой и  перед
людьми.
   Ћн поднЯл голову и посмотрел на безмолвный лес, - на этот раз посмотрел
без страха, без опасениЯ за свою дальнейшую судьбу.
   Џочувствовав прилив сил, Ђнатолий энергично пополз вперед...
   € вот он молча  стоЯл  перед  ‡вЯгинцевым,  со  страхом  и  отвращением
вспоминаЯ все, что произошло, и думал: "Ќет, нет, ни в коем случае! Ќичего
рассказывать не надо. ќтот ‡вЯгинцев влюблен в ‚еру. Ћн  не  простит  мне,
что Я оставил ее там, у немцев..."
   Ќа мгновение Ђнатолий ощутил чувство мужской гордости от сознаниЯ,  что
‚ера предпочла именно его. Ќо тут же  выкинул  эту  мысль  из  головы.  Ћн
взглЯнул на ‡вЯгинцева и понЯл, что больше медлить с ответом нельзЯ.
   "‡адание, - решил он, - задание! ‚ этом  сейчас  выход,  только  в  нем
Якорь спасениЯ!"
   - ‚ данную минуту Я ничего не могу сказать о ‚ере, -  наконец  произнес
он, своим тоном даваЯ понЯть, что и она, ‚ера, каким-то образом  причастна
к порученному ему делу, - Я уже сказал, что имею секретное задание.  €  до
тех пор, пока не выполню его, ничего не имею права говорить.
   Ћн понизил голос и, наклонЯЯсь к ‡вЯгинцеву, произнес:
   - Њне надо как можно скорее быть в Ѓольшом доме.
   - Ќо скажи мне хотЯ  бы  одно,  -  с  отчаЯнием  и  мольбой  воскликнул
‡вЯгинцев, - она... в безопасности?..
   …му хотелось спросить: "†ива?" - но выговорить это слово он  был  не  в
состоЯнии.
   - Љонечно, с ней все в порЯдке, она, может быть, уже и дома,  -  сказал
Ђнатолий, пытаЯсь этими словами убедить, успокоить не  только  ‡вЯгинцева,
но и самого себЯ. - Ђ сейчас прошу вас только об одном: помогите добратьсЯ
до ‹енинграда...
   Ѓыл уже полдень, когда попутнаЯ полуторка доставила ЂнатолиЯ  на  южную
окраину ‹енинграда.
   Ћн вылез из кузова, где сидел между пустыми, гремЯщими  бочками  из-под
бензина, и, с трудом передвигаЯ затекшие ноги, медленно пошел к трамвайной
остановке.
   Џо дороге к ‹енинграду он мучительно размышлЯл, куда ему следует прежде
всего направитьсЯ: в Ѓольшой ли дом на ‹итейном, туда ли, где  жила  ‚ера,
или до всего этого домой, на Њойку?
   ‘ одной стороны, Ђнатолий  понимал,  чувствовал,  что,  только  посетив
управление ЌЉ‚„, он сможет снова обрести уверенность в себе, так  сказать,
легализоватьсЯ и уже не боЯтьсЯ смотреть людЯм в глаза.  ЋсновнаЯ  версиЯ,
которой Ђнатолий решил твердо придерживатьсЯ, сводилась к  тому,  что  ему
удалось удрать от немцев. …го выволокли  с  чердака,  заперли  в  какой-то
неохранЯемый сарай, откуда ему удалось выбратьсЯ, выломав одну  из  ветхих
досок, потом он ползком пробралсЯ в лес, где после двухдневных скитаний  и
встретил советских бойцов.
   Ћднако ЂнатолиЯ тревожило то обстоЯтельство, что он не знал  дальнейшей
судьбы ‚еры. ‚едь ей каким-то образом могло стать известно, что  с  ним  в
действительности произошло после того, как их  разъединили.  €  если  ‚ере
удалось добратьсЯ  до  ‹енинграда,  то  идти  в  ЌЉ‚„,  предварительно  не
повидавшись с ней, было Явно рискованно.
   € вот теперь он медленно шел к трамвайной остановке, так  и  не  принЯв
окончательного решениЯ, куда ему направитьсЯ в первую очередь.
   € вдруг Ђнатолий  заметил,  что  встречные  прохожие  смотрЯт  на  него
внимательно  и  настороженно.  Ћн  не  сразу  понЯл,  что   причина   этих
подозрительных взглЯдов - его вид: разорванные, покрытые грЯзными  пЯтнами
и присохшими кусками болотной  тины  брюки,  такой  же  грЯзный  пиджак  и
многодневнаЯ щетина на его лице.  Ђ  когда  понЯл,  то  решил  немедленно:
прежде всего надо ехать домой.
   Ћн представил себе, как увидит мать, отца, примет ванну,  переоденетсЯ,
и ему подумалось, что, оказавшись  в  стенах  своей  квартиры,  вымывшись,
надев свежее белье, он как  бы  отгородитсЯ  от  всего  того,  что  с  ним
произошло, от недавнего прошлого, очиститсЯ, станет прежним Ђнатолием.
   "„омой, скорее домой, потом к ‚ере, а уже затем туда, на ‹итейный!.."
   Ћн быстрыми шагами, почти бегом направилсЯ к остановке, сел в идущий  к
центру трамвай, нашел завалЯвшуюсЯ в кармане пиджака монетку,  взЯл  билет
и, оставшись на задней площадке, прижалсЯ лицом к стеклу.
   Ћн смотрел на город и не узнавал его. ‹енинград  был  не  таким,  каким
вспоминал его Ђнатолий в последние дни.
   Ћн увидел, что на хорошо знакомых площадЯх стоЯт обнесенные  бруствером
из мешков с песком зенитные орудиЯ, что в скверах на  высоте  трех-четырех
метров над землей застыли привЯзанные тросами огромные диковинные баллоны,
похожие на дирижабли, а под ними вповалку спЯт красноармейцы, увидел,  что
с  детства  знакомые  памЯтники  теперь  обшиты   деревЯнными   каркасами.
Ќесколько раз трамвай обгонЯл колонны бойцов и людей в гражданской одежде,
но с винтовками за плечами в пиджаках, перепоЯсанных ремнЯми.
   Ђнатолию показалось, что он попал  в  какой-то  незнакомый  ему,  чужой
город, и стал снова думать о доме, о своей квартире - единственном  месте,
где навернЯка ничто не изменилось, где можно почувствовать себЯ  так,  как
прежде.
   Ќа углу ‹итейного и Ќевского Ђнатолий  вышел  из  вагона  и  торопливо,
держась стен домов и стараЯсь не  привлекать  к  себе  вниманиЯ  прохожих,
пошел, почти побежал по направлению  к  Њойке.  ‘ердце  его  заколотилось,
когда он  увидел  знакомый  подъезд.  Ќесколькими  прыжками  преодолел  он
широкую лестницу и надавил кнопку звонка.
   ...“слышав звонок, ”едор ‚асильевич ‚алицкий бросилсЯ в  переднюю.  ‚от
уже несколько дней подрЯд он, к удивлению жены и работницы, едва  заслышав
звонок или стук в дверь, сам спешил открывать.
   ’ак и на этот раз он выбежал  в  прихожую  первым,  торопливо  повернул
защелку старинного английского замка и распахнул дверь.
   Ќесколько мгновений он стоЯл ошеломленный, глЯдЯ на сына  остекленелыми
глазами, и вдруг громко, даже визгливо закричал:
   - Ђнатолий! ’олЯ... ’олЯ!
   ‚се смешалось в голове ЂнатолиЯ. Љак в тумане, он видел бегущих к  нему
мать и тетю Ќастю... € внезапно почувствовал себЯ  ребенком,  растерЯнным,
беспомощным. Ћн был снова дома, все  страшное  осталось  позади.  Ђнатолий
всхлипнул и громко зарыдал. Ћн плакал, судорожно ловЯ ртом воздух, и слезы
текли по его грЯзному, заросшему щетиной лицу.
   ‚ первые минуты ЂнатолиЯ охватило непреодолимое желание рассказать отцу
все, что произошло с ним в эти дни.
   Ќо он сдержалсЯ, а потом, принЯв ванну, не спеша  побрившись  и  плотно
позавтракав, решил не торопитьсЯ с рассказом до тех пор, пока не  побывает
у ‚еры и на ‹итейном. Џоэтому он сослалсЯ на неотложные дела и пообещал по
возвращении подробно рассказать всю свою "одиссею".
   Ђнатолий уже направилсЯ к двери, но вдруг  вспомнил,  что  у  него  нет
никаких документов, - паспорт и  студенческий  билет  остались  в  горЯщем
поезде.
   ‚ернувшись в свою комнату, он достал  из  письменного  стола  приписное
свидетельство, в котором говорилось, что он, Ђнатолий ”едорович  ‚алицкий,
1918 года рождениЯ, состоит на военном учете и имеет отсрочку до окончаниЯ
высшего  учебного  заведениЯ.  ’еперь  надо  найти  комсомольский   билет.
Ђнатолий хорошо помнил, что и свидетельство и билет лежали вместе в  левом
дальнем углу Ящика. Ћднако свидетельство Ђнатолий нашел там, где  оставил,
а билета не было. Ћн  стал  поспешно  рытьсЯ  в  тетрадЯх  и  блокнотах  с
записЯми лекций, ими был набит весь Ящик, и вдруг  с  облегчением  увидел,
что комсомольский билет лежит с самого верху, прикрытый  каким-то  листком
бумаги.
   Ђнатолий схватил билет, торопливо  перелистал  его,  с  удовлетворением
увидел, что взносы уплачены по июль, - уезжаЯ, он  заплатил  их  за  месЯц
вперед.
   ‘унув комсомольский билет и свидетельство в карман, он  поспешно  вышел
из дому.
   Ћн шел к ‚ере, убеждаЯ себЯ, что она вернулась, что  он  сейчас  увидит
ее. Ћн опишет ей во всех подробностЯх, как его били и  истЯзали,  как  ему
удалось бежать, вырватьсЯ от  немцев...  Ћн  столько  раз  уже  произносил
мысленно эти слова, что постепенно сам поверил в эту свою версию. Ћн почти
бежал к трамвайной остановке. ‚ эти минуты ему казалось, что любит ‚еру  и
действительно готов защитить ее даже ценой собственной жизни.
   ...Ѓыстро поднЯвшись на второй этаж дома, Ђнатолий  постучал  в  дверь.
…му никто не ответил. Ћн постучал снова, уже настойчиво - никого.
   Љак же быть? —то делать? Ћн не может уйти, не узнав, вернулась ли ‚ера.
Ћн снова заколотил в безмолвную дверь. € вдруг услышал за спиной голос:
   - ‚ам кого?
   ‚ испуге Ђнатолий обернулсЯ и увидел, что  дверь  в  соседнюю  квартиру
открыта и на пороге стоит,  опираЯсь  на  костыль,  старик  в  пижаме.  Ћн
недоуменно глЯдел на ЂнатолиЯ через сползшие на  нос  очки  в  старомодной
оправе.
   - Њне... мне Љоролевых! - поспешно ответил Ђнатолий.
   - Ђ кого именно? …сли €вана  Њаксимовича,  то  он  на  заводе,  а  Ђнна
Џетровна ушла куда-то, наверное, в магазин.
   - Ђ ‚ера? - вырвалось у ЂнатолиЯ, и он весь сжалсЯ в  ожидании  ответа,
точно игрок, сделавший огромную ставку и теперь боЯщийсЯ взглЯнуть в  свои
карты.
   - ‚ера? - переспросил старик. - Ќету ее. Љак перед войной уехала, так и
не возвращалась.
   - ‚ы... уверены? - чуть слышно произнес Ђнатолий.
   - ‚ чем уверен-то? - недовольно проговорил старик. -  Ќасчет  дочки?  Ђ
как же! ’олько сегоднЯ утром с Ђнной Џетровной разговаривал.
   -  •орошо.  ‘пасибо...  -  пробормотал  Ђнатолий  и  бросилсЯ  вниз  по
лестнице.
   - Џодождите! - громким надтреснутым голосом окликнул его старик. -  Љто
вы  будете,  как  передать-то?  Ђнна  Џетровна  скоро  вернутьсЯ   должна,
подождите!
   € он зачем-то постучал костылем по каменному полу лестничной площадки.
   Ќо Ђнатолий был уже внизу. Ћн почти бежал, боЯсь встретитьсЯ случайно с
матерью ‚еры.
   "—то же мне теперь делать, как поступить? - в отчаЯнии думал  Ђнатолий,
идЯ по улице. - џ в ‹енинграде, а она не вернулась!.. Ќо Я  ни  в  чем  не
виноват перед ‚ерой. ‚ ином случае разве Я пошел бы к ней, разве стремилсЯ
бы ее увидеть?.. ‚едь Я же люблю ее, люблю!" - мысленно повторЯл Ђнатолий.
   Њожет  быть,  в  эти  минуты  он  и  впрЯмь  любил  ‚еру,  потому   что
воспоминаниЯ о ней свЯзывали ЂнатолиЯ не только с той страшной ночью, но с
мирным временем, когда все было так Ясно и просто. ‚ера была длЯ него  как
бы мостом в прошлое.
   Џотребность в таком мосте Ђнатолий ощущал  с  каждым  своим  шагом  все
больше и больше. Џотому что он стал чувствовать  себЯ  как-то  неуютно  на
ленинградских улицах. Ћн ощущал себЯ отчужденным от людей в военной форме,
торопливо шагавших по тротуарам,  застывших  у  зениток,  от  тех,  кто  в
пиджаках или армейских гимнастерках проходил строем по улицам...
   „а, весь этот город, изрытый щелЯми  и  траншеЯми,  забаррикадированный
мешками с песком, деревЯнными щитами, стены его домов,  покрытые  военными
плакатами, - все  это  казалось  Ђнатолию  мрачным,  чужим  и  даже  глухо
враждебным. Ћн попыталсЯ убедить себЯ, что через два-три днЯ это  ощущение
пройдет, что все изменитсЯ после  того,  как  определитсЯ  его  дальнейшаЯ
судьба и  он  приспособитсЯ  к  тому,  чем  живет  сейчас  ‹енинград,  но,
размышлЯЯ  об  этом,  все  более  и   более   чувствовал   себЯ   каким-то
неприкаЯнным.
   € только тогда, когда Ђнатолий  добралсЯ  наконец  до  большого  серого
зданиЯ, выходЯщего на ‹итейный проспект и улицу  ‚оинова,  он  вздохнул  с
облегчением. Ћтыскав подъезд с черной узкой табличкой "Ѓюро пропусков", он
открыл тЯжелую дверь.
   Ћн  очутилсЯ  в  большой  прЯмоугольной  комнате,  стены  которой  были
окрашены серой маслЯной краской. ‚ стене, противоположной  входной  двери,
были прорезаны окошки, полуприкрытые изнутри  деревЯнными  ставенками.  Ќа
другой стене висели черные плоские телефонные аппараты. Ђнатолий подошел к
одному  из  них,  снЯл  трубку,  услышал,  как  мужской  голос   произнес:
"Љоммутатор", - и, едва сдерживаЯ волнение, робко сказал:
   - Џожалуйста, соедините менЯ с майором ’уликовым.
   ...€з зданиЯ “правлениЯ ЌЉ‚„ Ђнатолий вышел уже под вечер.
   ‚се оказалось сложнее, чем он предполагал. Ћн думал,  что  дело  займет
несколько минут - он повторит сказанные Љравцовым слова: "’овары завезены,
магазин откроетсЯ в положенный час", - и все.
   …му   удалось   придумать   правдоподобную,   как   будто   исключающую
дополнительные вопросы версию. Ћн и ‚ера расстались с Љравцовым в деревне.
Џошли ночевать в разные избы. Ќочью нагрЯнули немцы. …го вытащили из избы,
бросили в сарай. Ќо сарай был ветхий. Ћн сумел выбратьсЯ,  оторвав  доску,
задами пробратьсЯ в лес...
   Ћднако Ђнатолию пришлось не  только  подробно  рассказать  ’уликову,  а
потом еще какому-то человеку в штатском, где и когда он и ‚ера встретились
с Љравцовым, но потом изложить на бумаге все, что он говорил.
   Ќо и этим дело не ограничилось. Њайор ’уликов, пожилой усатый  человек,
скорее похожий на рабочего, чем на чекиста, предложил Ђнатолию указать  на
карте район, где произошла встреча с Љравцовым, и место, где был брошен  в
воду чемодан.  Ђ  потом  его  попросили  нарисовать  по  памЯти  план  той
местности, где все это происходило.
   ’ем не менее все  кончилось  хорошо.  ’уликов  пожал  Ђнатолию  руку  и
поблагодарил за помощь. Џотом спросил:
   - Ќу, а что дальше будешь делать, Ђнатолии? Џойдешь в армию?
   - Љонечно, в армию! - с радостным облегчением воскликнул Ђнатолий и тут
же подумал, что не худо бы воспользоватьсЯ случаем и попросить  содействиЯ
в получении новых документов. € тогда, сам в эту минуту верЯ в искренность
своей версии, он сказал, что хотЯ по указанию  Љравцова  там,  в  лесу,  и
уничтожил свой паспорт и студенческое удостоверение, однако  комсомольский
билет сохранил, запрЯтав его под подкладку пиджака.
   ‘ этими словами Ђнатолий вынул из кармана серую книжечку и  положил  ее
на стол перед ’уликовым.
   Њайор взЯл билет, полистал и медленно произнес:
   - ‘охранилсЯ в порЯдке...
   ‘ердце  ЂнатолиЯ  забилось  сильнее.  "Њожет  быть,  мне  не  следовало
показывать ему билет, - подумал он, - надо было только упомЯнуть о нем,  а
не показывать, ведь не исключено, что он может как-то определить, носил ли
Я этот билет запрЯтанным или  нет...  €  зачем  Я  заговорил  о  том,  что
уничтожил остальные документы?  Ќадо  было  сказать,  что  они  сгорели  в
поезде..."
   - Њолодец, что сохранил комсомольский документ, - произнес майор  почти
торжественно и протЯнул билет Ђнатолию.
   ’от схватил его обрадованно и стал просить  помочь  получить  документы
взамен уничтоженных.
   ’уликов кивнул, сказал, что поможет, записал номер  отделениЯ  милиции,
выдавшего в свое времЯ Ђнатолию паспорт, и наименование его института.
   ’уликов уже протЯнул руку длЯ прощаниЯ, когда у ЂнатолиЯ, обрадованного
тем, что все так хорошо кончилось, вырвалось:
   - …сли вернетсЯ ‚ера... помогите ей, пожалуйста!
   —ерез секунду он уже ругал себЯ за  эти  помимо  его  воли  вырвавшиесЯ
слова.
   Ћднако на ’уликова они, видимо, произвели самое хорошее впечатление.
   - Ќе волнуйсЯ, парень, все будет в порЯдке! - сказал он и даже потрепал
ЂнатолиЯ по плечу.
   „омой Ђнатолий возвращалсЯ уже совсем в ином настроении.  ‘мело  сел  в
трамвай, доехал до Ќевского и уже не  украдкой,  не  прижимаЯсь  к  стенам
домов, а не спеша, уверенной походкой направилсЯ к Њойке.
   „верь ему снова открыл отец. Ђнатолий весело кивнул ему, сказал матери,
котораЯ звала обедать, что придет в столовую через минуту, и пошел в  свою
комнату, чтобы снЯть пиджак, - было очень жарко.
   Ћн сбросил  пиджак,  галстук,  расстегнул  воротничок,  засучил  рукава
голубой сорочки и удовлетворенно оглЯдел себЯ в зеркале.
   "—то  ж,  -  мысленно  произнес  Ђнатолий,  обращаЯсь  к   собственному
отражению, - все хорошо, что хорошо кончаетсЯ".
   ‚ это времЯ на пороге поЯвилсЯ отец.
   ”едор ‚асильевич вошел в комнату, осторожно прикрыл за собой  дверь  и,
обращаЯсь к сыну, сказал вполголоса:
   - ‘лушай, ’олЯ, Я хотел тебЯ спросить...  ќта  девушка...  ‚ера...  Ћна
тоже благополучно вернулась?..


        6

   ‚первые в  жизни  ”едору  ‚асильевичу  ‚алицкому  так  сильно  хотелось
изменить свои отношениЯ с сыном, сделать их более близкими, сердечными.
   € впервые в своей жизни его сын Ђнатолий делал все  от  него  зависЯщее
длЯ того, чтобы отношениЯ эти  оставались  прежними,  то  есть  холодными,
лишенными какой-либо сердечности и доверительности.
   Ћтцу  хотелось  наверстать  упущенное,  расположить  к  себе  ЂнатолиЯ,
почувствовать в сыне друга. ‘ горечью сознаваЯ, что он сам виноват во всем
и что  положение,  которое  создавалось  годами,  невозможно  изменить  за
несколько дней,  ‚алицкий  отчаЯнно  пыталсЯ  разрушить  ту  самую  стену,
котораЯ так долго  стоЯла  между  ним  и  сыном.  Ћн  не  подозревал,  что
человеком, меньше всего заинтересованным в том, чтобы эта  стена  рухнула,
был сам Ђнатолий.
   ‚озможно, что, если бы не война, у ‚алицкого никогда  не  поЯвилось  бы
потребности установить новые отношениЯ  с  Ђнатолием.  Ќо  именно  теперь,
отчетливо ощутив свою ненужность, одиночество, испытываЯ чувство горечи  и
унижениЯ от этого сознаниЯ, ”едор ‚асильевич обратил свой  полный  надежды
взор к сыну.
   ‚алицкому было радостно сознавать, что Ђнатолий с  честью  прошел  свое
первое военное испытание и не только отбилсЯ от немцев и вернулсЯ к своим,
но при этом еще выполнил какое-то секретное, крайне опасное поручение.
   ђад был ‚алицкий и тому, что и с девушкой все благополучно, - ее судьба
беспокоила его.
   “знав от Љоролева, что сын уехал в Ѓелокаменск с  ‚ерой,  ‚алицкий  был
недоволен Ђнатолием. Њысль, что его сын впуталсЯ  в  какую-то  романически
мезальЯнскую историю, раздражала  ”едора  ‚асильевича.  ђазумеетсЯ,  он  с
негодованием отверг бы любые попытки подозревать его  в  приверженности  к
сословно-кастовым предрассудкам. € тем не менее сознание,  что  "объектом"
ЂнатолиЯ, сына академика архитектуры ‚алицкого, стала какаЯ-то  "фабричнаЯ
девчонка", совсем не льстило его самолюбию.
   Ћднако по мере того, как шли дни, а Ђнатолий не  возвращалсЯ,  ‚алицкий
стал ловить себЯ на мысли, что беспокоитсЯ не только о сыне, но  и  о  той
неизвестной девушке, за судьбу которой его сын волею обстоЯтельств  теперь
уже должен был нести моральную ответственность. …стественно, что он  сразу
же после возвращениЯ ЂнатолиЯ спросил его о ‚ере.
   Ћтвет вполне  удовлетворил  ”едора  ‚асильевича:  девушка  вернулась  в
‹енинград, она в безопасности.
   ’еперь ничто не омрачало радости ‚алицкого. Ћн был счастлив, что  вновь
обрел сына, и всЯчески старалсЯ дать ему эта понЯть.
   ‚озможно, что перемена в отношении к нему отца, произойди она раньше, в
другой ситуации, обрадовала бы ЂнатолиЯ. Ќо тепе