 проговорил
Ђнатолий, однако зажег еще одну.
   џ вытащила другую книгу. ќто была "€сториЯ ‚ЉЏ(б)". …е Я тоже торопливо
поставила обратно. ‘ледующей оказалась "ЏневмониЯ и  ее  осложнениЯ".  Њне
было жалко и эту; едва Я прочла название, как воспоминаниЯ об институте, о
мирной жизни нахлынули на менЯ. Ќо все же протЯнула книгу Ђнатолию:
   - Ќа, бери.
   ‚ темноте услышала, как ’олЯ вырываЯ страницы, как  трещал  раздираемый
переплет...
   —ерез минуту в печке вспыхнул огонь.  Ђнатолий  сидел  на  корточках  и
сосредоточенно дул в печку.  ’ьма  отступила  к  стенам.  Ћтблески  Яркого
пламени заплЯсали на полу.
   џ  смотрела,  как  коробились,  изгибались  охваченные  огнем   книжные
страницы, как огненные струйки потекли по  обломкам  стула,  и  мне  вдруг
стало очень грустно.
   Ќо тут Ђнатолий поднЯлсЯ и, повернувшись ко мне, широко раскинул  руки.
‘казал, улыбаЯсь:
   - Ќу... здравствуй, моЯ ‚ерочка!
   Ћн обнЯл менЯ и прижал мое лицо к  своей  груди.  €  все,  что  пугало,
мучило  менЯ  при  одной  только  мысли  о  возможной  встрече  с   ’олей,
окончательно исчезло. џ забыла обо всем. Ћбо всем на свете! ‹ишь сознание,
что Я в его объЯтиЯх, что он рЯдом, жив, здоров, не ранен, владело мною  в
эти короткие минуты счастьЯ...
   Ќе помню, сколько времени мы  стоЯли  так  неподвижно.  ‹ицо  мое  было
мокрым от слез. џ сама не знала, почему плакала в эти минуты. Џросто слезы
хлынули внезапно, и Я не могла, да и не старалась их удержать.
   - Ќу что ты, что ты, ‚ерочка! - повторЯл Ђнатолий. - ‚едь  все  хорошо,
мы оба живы и наконец увиделись.
   Ћн усадил менЯ на диван и сел рЯдом. “терев слезы, Я вглЯделась  в  его
лицо.  Ћно  огрубело,  обветрилось.  ѓубы,  раньше  пухлые,   совсем   еще
мальчишеские, потрескались. ‚ыражение глаз стало иным. € сами глаза как-то
сузились и будто удлинились.
   ѓлЯдЯ на ’олю, Я думала, что ему много, наверное, пришлось испытать  за
это времЯ. •отела спросить, как ему  удалось  тогда  в  Љлепиках  уйти  от
немцев, но сдержалась. ‚едь, спросив, Я должна была бы  говорить  о  себе,
обо всем том, что произошло там, в Љлепиках, со мной.
   - ‘лушай, ‚ера, - будто спохватившись, произнес Ђнатолий, - чего же  мы
сидим? ‚едь ты же навернЯка хочешь есть, а Я, дурак, и не подумал...
   Ћн вскочил, поднЯл с пола свой вещевой мешок, поставил его  на  стол  и
стал вынимать из него свертки, приговариваЯ:
   - ‚от сало...  вот  сухари...  вот  сахар...  вот  масло...  вот  банка
сгущенного молока...
   џ смотрела на продукты, как в волшебном сне. "Ѓоже мой, - думала  Я,  -
если бы все это маме!" Њне даже захотелось, не говорЯ ни  слова,  схватить
эти свертки и бежать с ними наверх...
   - Ќу вот, - сказал Ђнатолий, разворачиваЯ один  сверток  за  другим,  -
сейчас будем ужинать.
   - ’олЯ, - не выдержала Я, - можно Я отнесу немного еды маме?  Ћна  там,
наверху... џ только что была у нее, она спит...
   - Ќу вот и прекрасно! - воскликнул Ђнатолий. - € пусть себе спит. “тром
отнесешь.
   ‚ комнате становилось теплее. Ђнатолий снЯл шинель,  подложил  в  огонь
еще несколько обломков стула, вынул  из  кармана  перочинный  нож  и  стал
открывать банку со сгущенным молоком.
   - Џослушай, - сказала Я, - зачем столько продуктов?.. €  почему  ты  не
отдал их отцу?
   - Ќе беспокойсЯ, - ответил Ђнатолий, - Я его не обидел. Ђ  потом,  -  с
каким-то смешком проговорил он, пробиваЯ острием ножа отверстие в банке, -
старик больше живет пищей духовной, чем земной...
   Њне почему-то подумалось: "ѓоворил  ли  ему  ”едор  ‚асильевич,  что  Я
бывала у них дома? Ќеужели скрыл? Ќо почему?!  ‚прочем,  судЯ  по  письму,
которое Я получила от ЂнатолиЯ, он знал, что Я виделась с его отцом..."
   - ’оленька, - начала Я, - ты ведь так и не сказал мне, где  воюешь,  на
каком участке, в какой части?
   - ‚оеннаЯ тайна, - усмехнулсЯ Ђнатолий и добавил уже серьезно: -  ‘лужу
на Љарельском перешейке, в стройбате. „о  генерала,  как  видишь,  еще  не
дослужилсЯ.
   - € надолго ты в ‹енинград?
   - Ћтпуск на двое суток. ќто значит... - он отдернул рукав гимнастерки и
взглЯнул на часы, - это значит, еще тридцать  один  час  ноль-ноль  минут.
Ћднако не будем сейчас думать об этом. Џрошу к столу!
   ‘ шутливой галантностью Ђнатолий отодвинул стул, приглашаЯ менЯ  сесть.
Њне стало почему-то неприЯтно, что ’олЯ так торопитсЯ за стол. Ќо тут же Я
одернула себЯ: "ЉакаЯ Я дура! Љак же Я  не  понЯла?  ‚едь  он  конечно  же
знает, насколько голодно сейчас в городе! Ћн просто жалеет менЯ, понимает,
что Я хочу есть, прежде всего есть!.."
   џ взЯла бутерброд, приготовленный ’олей, - сухарь, намазанный маслом, и
на нем кусок сала. Џоказалось, что ничего вкуснее Я в жизни не  пробовала.
Џоймала на себе мгновенный взглЯд ЂнатолиЯ и наконец сообразила,  что  ем,
как дикарка, поспешно откусываЯ, набиваЯ полный рот. Ћтвернулась  и  стала
есть медленнее.
   - Ќе стеснЯйсЯ, ‚ерунЯ, - сочувственно сказал Ђнатолий. - ‡наю, как  вы
здесь живете.
   - Ђ у вас... а у вас на фронте  кормЯт  хорошо?  -  спросила  Я,  делаЯ
поспешный глоток.
   - ‘казать, что хорошо, не могу. Ќо, во  всЯком  случае,  от  голода  не
страдаем. Џослушай, у вас есть тут где-нибудь  чайник?  Њы  бы  вскипЯтили
воду и со сгущенкой...
   - ‚ доме нет воды, ’олЯ. ‚одопровод не работает, - сказала Я.
   Ћн удивленно посмотрел на менЯ, тихо свистнул:
   - „а-а... дела!.. Ђ как же...
   - ‚прочем, в некоторых колонках на улицах, говорЯт, вода еще есть... Ќо
давай не будем об этом. ‘кажи, там, где ты находишьсЯ, опасно?
   - Ћпасность -  понЯтие  относительное.  ‘трелЯют,  конечно,  и  снарЯды
кидают, и из минометов шпарЯт.
   - Ќо ты... но тебе приходитсЯ... ходить в атаку? - с замиранием  сердца
спросила Я.
   - ‚сЯкое бывает. "A la guerre comme a la guerre", -  с  Явно  напускным
безразличием  ответил   Ђнатолий.   -   ‚ообще-то   наш   батальон   занЯт
строительными работами.  ђоем  землЯнки,  строим  блиндажи  и  всЯкие  там
укреплениЯ... џ ведь все-таки без пЯти минут архитектор... Ќу, а ты. ‚ера?
- спросил он. - ’ы-то как?
   - ђаботаю в госпитале. ”ельдшерицей.
   ’олЯ встал, подбросил в  печку  еще  несколько  обломков  стула,  потом
подошел ко мне, положил руки на плечи.
   - Џочему ты не раздеваешьсЯ? ‚едь уже тепло.
   џ и в самом деле по-прежнему сидела в ватнике и пальто, ’олЯ помог  мне
раздетьсЯ.
   Ћставшись в одном платье, почувствовала  себЯ  как-то  непривычно  -  в
госпитале в последнее времЯ Я носила под халатом  ватник  и  снимала  его,
только когда ложилась в постель. ’олЯ осмотрел менЯ с ног  до  головы,  но
как-то быстро, украдкой.
   Њы  снова  сели  на  диван.  Ќекоторое  времЯ  молча  сидели  рЯдом.  џ
чувствовала, как бьетсЯ мое сердце. ’олЯ привлек менЯ к себе.
   - Ќу вот, ‚еронька... вот мы и вместе, - прошептал он мне на ухо.
   ЊенЯ охватила дрожь. ’о, от чего Я, как мне казалось  только  несколько
минут назад, окончательно  избавилась,  начале  вновь  наступать  со  всех
сторон. Џрошлое, это страшное прошлое! Ћно глЯдело из  темноты,  со  стен,
которых не достигаЯ свет печки...
   - Ќе надо, ’олЯ! - отстранилась Я.
   - Ќо почему? - спросил он.
   - Ќе сейчас, не сейчас...  Ќе  надо  сейчас...  „ай  мне  привыкнуть  к
тебе... ведь это все так неожиданно!..
   Ћн опустил руки и отодвинулсЯ.
   Ђ Я не могла понЯть, что происходит со мной.  …ще  секунду  назад  была
готова оттолкнуть ’олю, вырватьсЯ из его  объЯтий.  Ќо  сейчас,  когда  он
после первых же моих слов покорно опустил руки, почему-то стало  горько  и
обидно.
   џ вдруг подумала о том, что очень плохо выглЯжу. Љак  все  ленинградцы.
‚спомнила слова Љсении €льиничны: "Љожа да  кости..."  ‚зглЯнула  на  свои
руки и ужаснулась, - запЯстьЯ были тонкими, как палочки.
   - Ќу хорошо, - мЯгко сказал Ђнатолий, - ты  же  знаешь,  что  Я  всегда
подчинЯлсЯ твоим желаниЯм... ’ы не думай, мне достаточно того, что Я  вижу
тебЯ, что ты сидишь рЯдом со мной, это  длЯ  менЯ  уже  счастье.  ‚едь  не
случайно же Я шел искать тебЯ через весь город.  џ  и  отпуск-то  попросил
только длЯ того, чтобы повидатьсЯ с тобой...
   Ћн говорил и говорил, речь его журчала в моих ушах, как тихий, ласковый
ручеек.
   € постепенно все страхи ушли. …го голос как бы гипнотизировал менЯ.  Ќи
о чем не хотелось говорить, а только сидеть вот  так,  в  тепле,  рЯдом  с
ним...
   џ сама положила ему голову на грудь, и  он  стал  ласково  гладить  мои
волосы.
   "’олько бы это длилось вечно, только бы так было всегда... - думала  Я.
- ‚сегда... всегда... всегда..."
   - ’ы спишь, ‚еронька? - раздалсЯ голос ’оли. - “же шестой час утра.
   Њне показалось, что Я услышала его во сне.
   - ’ы заснула, и Я не хотел тебЯ будить, - продолжал  ’олЯ.  -  ’ы  была
такаЯ измученнаЯ...
   џ открыла глаза и увидела, что лежу на диване, укрытаЯ ’олиной шинелью.
Џечка все еще горела, около нее лежала стопка разорванных книг.
   ‡аметив мой взглЯд, ’олЯ сказал:
   - ‘тула хватило ненадолго, а ломать  второй  Я  не  стал:  боЯлсЯ  тебЯ
разбудить... решил топить книгами. ‚ конце концов,  высшее  предназначение
книг - согревать людей, - добавил он с усмешкой.
   Љак это могло случитьсЯ, что  Я  заснула?  Њне  стало  стыдно  за  свою
слабость. Џосле трехмесЯчной разлуки, когда ’оле удалось наконец вырватьсЯ
в ‹енинград и он, оставив отца, бросилсЯ искать менЯ,  после  всего  этого
заснуть!
   џ была уверена, что  он  обижен,  оскорблен...  Ќо  в  голосе  ’оли  не
чувствовалось обиды.
   - џ так рад, что тебе удалось поесть и поспать в тепле, - продолжал он,
- ты так измучилась здесь, в этом холодном и голодном городе!
   - Џрости менЯ, ’олЯ, -  сказала  Я.  -  Њне  вдруг  стало  хорошо,  так
спокойно, и Я...
   - ‡ачем ты мне все это говоришь? - прервал он. - ђазве Я не понимаю?
   € посмотрел на часы.
   - ’ебе пора идти? - со страхом спросила Я.
   - „а. ‘коро придетсЯ идти.  ’олько...  только  мне  надо  поговорить  с
тобой. Џоговорить как с другом. Љак с самым близким мне человеком.  ‘ейчас
Я тебе все объЯсню...
   Ћн прошел к  печке,  опустилсЯ  на  корточки  и  как-то  суетливо  стал
разрывать книги и бросать их в огонь. Џотом встал, снова подошел ко мне  и
сказал:
   - „авай присЯдем. €ли, может быть, ты хочешь сначала поесть?
   - Ќет, нет! - торопливо ответила Я. ‘ознание, что ’олЯ о  чем-то  хочет
со мной поговорить, что Я, может быть, чем-то могу помочь  ему,  мгновенно
вытеснило из головы все другие мысли.
   - ’огда давай присЯдем, - повторил он, взЯл с дивана шинель, бросил  ее
на стул и, после того как Я села, опустилсЯ рЯдом.
   - ‚от какое дело, ‚еронька, - сказал он, ласково глЯдЯ  на  менЯ.  -  џ
получил этот двухсуточный отпуск с трудом. Ќо мои комбат по  специальности
архитектор и хорошо знает имЯ отца. ‘ловом, он разрешил мне взЯть  немного
продуктов и отвезти их отцу в ‹енинград.
   - ‚от видишь! - с упреком сказала Я.  -  Џродукты  надо  было  оставить
отцу, а не тащить сюда.
   - —епуха, - махнул рукой Ђнатолий, - Я отдал  ему  больше  половины.  €
потом, почему Я не могу поделитьсЯ едой с человеком, который мне дороже...
дороже всех на свете?.. Ѓыло бы  ужасно,  если  бы  Я  не  застал  тебЯ...
’еперь-то понимаю, что у менЯ был  один  шанс  из  тысЯчи  встретить  тебЯ
здесь. џ счастливый...
   - Ђ разве ”едор ‚асильевич не сказал тебе,  что  Я  работаю  и  живу  в
госпитале? - вырвалось у менЯ. ‚  первый  раз  в  присутствии  ЂнатолиЯ  Я
назвала его отца по имени-отчеству.
   - „а, да, - ответил Ђнатолий, - он говорил. ’ы же понимаешь, мой первый
вопрос был о тебе, - отец ведь писал, что  ты  несколько  раз  заходила  к
нему. Ќо в каком  госпитале?  ‚  каком?!  Њой  уважаемый  родитель  всегда
пренебрегал подобными мелочами. "‚ госпитале на  ‚ыборгской..."  ќто  все,
что он мне смог сообщить. •а, представлЯешь? "Ќа деревню дедушке"!  Ќу,  Я
решил пойти сюда. €, как видишь, не напрасно!
   Ћн притЯнул менЯ к себе и поцеловал в лоб.
   - ’ы хотел менЯ о  чем-то  попросить,  ’олЯ?  -  напомнила  Я,  готоваЯ
сделать длЯ него все. ‚се, все на свете!..
   - Ђ, ерунда, - сказал Ђнатолий. - •отел посоветоватьсЯ о тобой.  ‚идишь
ли, мы могли бы не расставатьсЯ еще некоторое времЯ. Ќу,  два-три  днЯ.  џ
мог бы приходить по вечерам к тебе в госпиталь или... ‘ловом, мы могли  бы
еще побыть вместе.
   - Ќо  как?  -  недоуменно  спросила  Я,  тут  же  стараЯсь  сообразить,
разрешили бы ему и в самом деле приходить в госпиталь, когда кончаетсЯ моЯ
смена, или мы смогли бы встречатьсЯ как-то иначе...
   - Љак? - повторил он. - „а очень просто! …сли бы мне  удалось  заболеть
на несколько дней...
   - ‡аболеть? - удивленно переспросила Я.
   - Ќу да, заболеть! —его тут такого необычного?.. ђечь идет  о  справке,
обыкновенной медицинской справке...
   - Ќо ты же... не болен, - пробормотала Я.
   - Ѓолен - не болен, какаЯ разница! - воскликнул  Ђнатолий.  -  ‚  конце
концов, Я три месЯца назад перенес воспаление  легких,  ты  это  прекрасно
знаешь! ‹юбой врач может легко найти у менЯ эти...  ну,  как  вы,  медики,
называете?..  Ћстаточные  ЯвлениЯ?  •рипы,  сипы,  плеврит,  бронхит...  џ
подумал, что тебе, работнику госпиталЯ, ничего  не  стоит  устроить  такую
справку.
   Ћн говорил все это небрежно, слегка сердЯсь на мою непонЯтливость.
   "—то он такое говорит?.. —то он такое говорит? - мысленно повторЯла  Я.
- ‘правку... устроить?.."
   - Љакую справку? Ћт кого? - тихо спросила Я.
   - „а что с тобой, ‚ера, ты не понимаешь элементарных вещей! Ќаплевать -
какую и от кого! ‹ишь бы была подпись - любаЯ закорючка и печать! Ѓумажка,
котораЯ даст нам возможность еще три-четыре днЯ пробыть вместе! Ќеужели  в
этом твоем госпитале не найдетсЯ врача, который пошел бы тебе навстречу?
   "‹юбаЯ закорючка и  печать...  ‹юбаЯ  закорючка  и  печать..."  -  ’упо
твердила Я про себЯ.
   - Ќу что ты смотришь на менЯ, как кролик на удава? - на этот раз уже  с
нескрываемым раздражением сказал Ђнатолий.
   - ’олЯ, ведь сейчас война!
   - Ќа войне Я, а не ты! - крикнул он. - Ќечего учить менЯ политграмоте!
   Њне показалось,  что  невидимые  в  полумраке  стены  комнаты  медленно
надвигаютсЯ на менЯ. Ќаконец Я взЯла себЯ в руки и  проговорила  медленно,
потому что каждое слово стоило мне огромных усилий:
   - Ќет,  ’олЯ,  на  войне  все  мы.  €  то,  что  ты  придумал,  сделать
невозможно. ‹юбой наш врач, если бы Я обратилась к нему за такой справкой,
просто не стал бы со мной разговаривать. Ћн... просто выгнал бы менЯ.
   - Љакое ханжество! - воскликнул Ђнатолий.
   Ћн вскочил с дивана и стал быстро шагать взад-вперед не комнате.  Џотом
остановилсЯ против менЯ и сказал отчужденно:
   - ‚се понЯтно. ’вой копеечный  престиж  тебе  дороже,  чем  возможность
побыть со мной еще какие-то несчастные три днЯ. •орошо! ‚спомни  об  этом,
если именно в эти три днЯ Я... менЯ...
   ѓубы его дрогнули, он отвернулсЯ.
   џ бросилась к нему, обхватила его плечи.
   - Ќет, ’оленька, нет!.. џ же люблю тебЯ. џ готова сделать длЯ тебЯ  все
- голодать, холодать, пойти  вместо  тебЯ  на  фронт,  если  бы  это  было
возможно!.. Ќо то... то, что ты сказал, этого  нельзЯ  делать!  Ќам  будет
потом стыдно - и мне и тебе! ‚едь блокада скоро будет прорвана и...
   - Џерестань! - крикнул он, сбрасываЯ мои руки. - Ќе  повторЯй  газетные
передовицы! џ думал о тебе каждую минуту. џ готов был бы пойти за тебЯ под
пули, на смерть, а ты...
   Ћн умолк, тЯжело дыша.
   - •орошо, - сказал Ђнатолий. - џ скажу тебе всю правду. ђею, до  конца.
Ќаш стройбат в  ближайшие  три-четыре  днЯ  переводЯт.  џ  узнал  об  этом
случайно. ‡наешь куда? Ќа Ќевский "пЯтачок"! ’ы слышала  когда-нибудь  это
название? ќто вернаЯ смерть! ‘мерть - это слово ты понимаешь?!  Њне  нужно
выждать. ‚ыждать три-четыре днЯ!.. —то, ты  и  теперь  будешь  читать  мне
газетные прописи?!
   - Ќо... тебе же все равно придетсЯ... - начала было Я.
   - Ќичего не придетсЯ! ‘о справкой из госпиталЯ Я просто ЯвилсЯ бы потом
в комендатуру, и никто бы про мой батальон даже не вспомнил. Џослали бы  в
первую подвернувшуюсЯ часть, и все. ‚прочем...
   Ћн махнул рукой и снова стал нервно ходить по комнате.
   - "Ќевский пЯтачок"... - повторила Я. - Ћб этом месте Я  знаю.  Ќедавно
туда сбежал из нашего госпиталЯ один командир. Љапитан ‘уровцев.  ђаненый.
‘бежал, не долечившись.
   - ‡ачем ты мне это  говоришь?  -  опЯть  закричал  Ђнатолий.  -  •очешь
попрекнуть своим героем? Ђ Я не герой! Ќе герои! - по слогам выкрикнул он.
- џ готов воевать, но идти на верную смерть не хочу!
   ‘транное дело!.. —ем громче он кричал,  тем  спокойнее  становилась  Я.
•олодное, странное, непривычное спокойствие...
   - ’олЯ, послушай менЯ, - сказала Я. - ’ы думаешь о будущем? Ќу, о  том,
что будет после войны?..
   - Ѓудут жить те, кто выживет, - не оборачиваЯсь, бросил он.
   - ’ы думаешь о том, - продолжала Я, - что скоро прорвут блокаду? €менно
там, на Ќевском "пЯтачке"! € все будут радоватьсЯ, все будут  счастливы...
Ђ ты... как ты сможешь смотреть в глаза людЯм? ‘мотреть, знаЯ, что...
   -  Џрорвут  блокаду?  ’ам?  -  переспросил   Ђнатолий   и   истерически
рассмеЯлсЯ. - ќто ты  тоже  вычитала  в  газетах?  •орошо!  ’огда  почитай
другое!
   Ћн стал шарить в карманах  брюк,  вытащил  оттуда  какую-то  бумажку  и
бросил ее на стол.
   - Ќа, возьми почитай!
   џ взЯла сложенный в несколько раз листок, развернула  его,  поднесла  к
открытой дверце печки и при свете догорающих книжек прочла:

   "†енщина  ‹енинграда!  Љ   тебе   обращаетсЯ   немецкое   командование.
ЊиллионнаЯ немецкаЯ армиЯ плотным кольцом окружила ‹енинград. ‚ы  отрезаны
от мира. ‚ы обречены. ‘трашный голод вошел в твой город. Џожалей же  своих
детей,  беднаЯ,  исстрадавшаЯсЯ  мать,  пожалей  их!  ’ребуй  от   властей
немедленной сдачи города немецкой армии. ‘опротивление бесполезно. …сли ты
не сдашь город, на твоих глазах умрут твои дети, умрет твой муж, умрешь ты
сама. Џожалей же своих детей. ‘давайсЯ!"

   ќто была одна из тех гнусных листовок,  которые  немцы  разбрасывали  с
самолетов над ‹енинградом.
   џ внимательно прочла листовку, перечитала еще раз. Џотом бросила  ее  в
печку. Џосмотрела, как  бумага  вспыхнула,  почернела  и  стала,  точно  в
конвульсиЯх, коробитьсЯ, превращаЯсь в пепел.
   Џовернулась к Ђнатолию. Ћн  стоЯл  неподвижно,  следЯ  за  каждым  моим
движением.
   - “ходи! - сказала Я.
   - Ќо Я же не верю в это! - испуганно проговорил Ђнатолий.  -  џ  просто
хотел показать тебе...
   - “ходи! - повторила Я.
   - ќто же глупо! - неожиданно  визгливым  голосом  воскликнул  он.  -  џ
просто поднЯл этот листок на улице...
   - “ходи! - в третий раз повторила Я.
   —то Я могла сказать ему еще? —то боЯлась  встречи  с  ним,  потому  что
любила его? ЃоЯлась, чтобы его чистые руки не прикоснулись к  моему  телу,
оскверненному  липкими,  потными  руками  немецких  солдат?  —то  Я  могла
страшитьсЯ  чего  угодно  -  что  он  разлюбит  менЯ,  отвернетсЯ,  найдет
другую?.. Ќо только не этого! ’олько не  того,  что  Я  услышала  от  нега
сейчас...
   џ подумала о ‘уровцеве, о моем последнем разговоре с  ним.  Џредставила
себе, как он, влекомый  неодолимым  желанием  быть  там,  где  бьютсЯ  его
товарищи, на этом страшном Ќевском плацдарме, уходит из нашего  госпиталЯ.
€ последние слова той его записки тоже вспомнила: "Ђ он вернетсЯ!"
   ‚от он и вернулсЯ... џ с ненавистью посмотрела на ЂнатолиЯ.
   Ћн как-то неуклюже потопталсЯ на месте,  потом  стал  надевать  шинель.
„олго не мог попасть в рукав. Ќаконец оделсЯ в пошел к двери.
   - ‡абери свой мешок, - сказала Я. - € это. ’о, что лежит на столе.
   Ђнатолий обернулсЯ.
   - Ћтдай матери, - глухо сказал он.
   - Ћна не будет этого есть. € Я не буду. Ќикто не будет. ‚озьми.
   Ћн все еще стоЯл у двери.
   ’огда Я схватила со стула его вещмешок и стала, не глЯдЯ, бросать  туда
остатки еды со стола. Џотом швырнула мешок в порогу.
   - ‡абирай!
   Ђнатолий взглЯнул на менЯ, на мешок, поднЯл его за лЯмку.
   - €ди! - снова сказала Я и отвернулась.
   ‡а спиной у менЯ открылась и захлопнулась дверь...


        15

   •мурым  ноЯбрьским  утром  в  кабинете  ‚аснецова  собрались  секретари
ленинградских райкомов партии и комсомола. Ћдетые в  армейские  шинели,  в
ватники,  перепоЯсанные  ремнЯми,  отЯгощенными  кобурами  с  пистолетами,
исхудавшие, однако чисто выбритые, они молча  расселись  на  расставленных
рЯдами стульЯх.
   ‚  ‘мольном  было  относительно  тепло  -   там   продолжало   работать
центральное отопление, но уже привыкшие к тому, что повсюду их  преследует
холод, люди не раздевались, да и сам ‚аснецов был  в  накинутой  на  плечи
шинели.
   ђЯдом с ‚аснецовым у  торца  письменного  стола  устроилсЯ  Џавлов.  Ћн
сидел, сосредоточенно уставившись в раскрытый блокнот. € все,  собравшиесЯ
в комнате,  с  настороженным  ожиданием  переводили  взглЯды  с  секретарЯ
горкома на уполномоченного ѓЉЋ по продовольствию. Ћдно  присутствие  здесь
Џавлова означало, что разговор будет касатьсЯ продовольственного  вопроса,
который с каждым днем становилсЯ все более острым.
   ‚аснецов, в свою очередь, внимательно вглЯдывалсЯ в знакомые лица,  так
изменившиесЯ  за  последние  недели.  …му  хотелось   определить   степень
усталости этих людей, понЯть, каким запасом прочности  они  обладают,  где
предел возможности выдержать новые испытаниЯ. €менно  предел  возможности,
потому что в их готовности отдать делу защиты родного города не только все
свои силы, но и саму жизнь ‚аснецов не сомневалсЯ.
   Њногократно   воспроизведенный   в   художественных   произведениЯх   и
кинофильмах клочок бумаги с лаконичной надписью: "ђайком закрыт. ‚се  ушли
на фронт" - со времен гражданской войны стал символом того, что коммунисты
в любой схватке с врагами ‘траны ‘оветов всегда на передовой  линии  огнЯ.
Ќо сейчас никто не мог, не имел права закрыть райком  партии  или  комитет
комсомола, хотЯ каждый  из  горкомовских  и  райкомовских  работников,  от
секретарей до рЯдовых инструкторов, готов был покинуть свой кабинет, чтобы
защищать ‹енинград с винтовкой в руках.
   Џеред собравшимисЯ у ‚аснецова людьми стоЯли сложные задачи.  ‚едь  они
возглавлЯли тысЯчи коммунистов и комсомольцев осажденного города.
   Ѓольшое число промышленных предприЯтий ‹енинграда было уже эвакуировано
на восток. Ђ рабочие, которые остались в городе, взвалили  на  свои  плечи
двойную, тройную ношу - они не только не снизили, но даже увеличили выпуск
оборонной продукции.
   ‘ тех пор как враг начал обстреливать город, в особо трудном  положении
оказались заводы, расположенные у южной окраины. ‹иниЯ фронта проходила  в
нескольких километрах от них.  ‘  помощью  специалистов  из  штаба  фронта
заводские территории были хорошо укреплены. Ќо и после  того,  как  немцев
удалось остановить, работа на этих заводах была свЯзана с серьезным риском
длЯ жизни, так как они обстреливались особенно интенсивно.
   ѓородской комитет партии  принЯл  решение  рассредоточить  предприЯтиЯ,
находившиесЯ в южной части ‹енинграда, перевести двадцать восемь фабрик  и
заводов - целиком или частично - в северную  часть  города.  ‚  кратчайший
срок  необходимо  было  построить  новые   цехи,   разместить   общежитиЯ,
организовать столовые. —тобы осуществить все это, требовалось мобилизовать
- в который уже раз! - тысЯчи людей,  и,  как  всегда,  в  первую  очередь
коммунистов и комсомольцев.
   Ќочь, в особенности если она была безлунной  и  вражеские  самолеты  не
летали,  становилась  страдной  порой.   €менно   ночью   перевозилось   и
монтировалось заново заводское оборудование.
   ќто  было  очередным   испытанием   длЯ   руководителей   ленинградских
коммунистов и комсомольцев. Ћни его  выдержали.  €  вот  теперь  эти  люди
сидели у  ‚аснецова,  бледные,  с  покрасневшими  от  бессонницы  глазами,
мысленно прикидываЯ: о чем пойдет речь сегоднЯ?..
   Ћ зимнем обмундировании длЯ армии?.. „а, этот вопрос все еще  оставалсЯ
не решенным до конца, хотЯ все пошивочные мастерские,  меховые  и  обувные
фабрики города давно переключились на работу длЯ армии.
   Ћ топливном  кризисе?..  Ќо  уже  две  тысЯчи  комсомольцев,  стоически
переносЯ голод и холод,  валили  деревьЯ  в  Џарголовском  и  ‚севоложском
лесах, одновременно  прокладываЯ  просеки,  чтобы  подвезти  заготовленные
дрова к железной дороге.
   Ћ строительстве автотрассы от ‡аборьЯ до Ќовой ‹адоги? Ќо  и  туда  уже
были посланы сотни коммунистов и комсомольцев...
   ђазмышлЯЯ о том, какие новые задачи поставит перед ними партиЯ, люди не
спускали настороженных, тревожных взглЯдов с уполномоченного ѓЉЋ.
   Љак обстоит дело с продовольствием? —то будут есть ленинградцы  завтра?
ќтот вопрос был самым тревожным.
   ‚аснецов, постучав карандашом по стеклу на  письменном  столе,  хотЯ  в
кабинете и без того было тихо, объЯвил:
   - ‘лово длЯ сообщениЯ имеет товарищ Џавлов.
   Џавлов встал, кажетсЯ с трудом оторвав взглЯд  от  своего  блокнота,  и
только теперь оглЯдел собравшихсЯ.
   - ’оварищи, Я не так давно  вернулсЯ  с  Ѓольшой  земли,  из  пЯтьдесЯт
четвертой  армии,  -  сказал  он.  -  €злагать  в  подробностЯх,  что  там
происходит, не моЯ задача. ‘кажу лишь, что враг рветсЯ к ‚олхову.  Ђ  ведь
вы знаете, наверное, - продовольственные грузы в ‹енинград шли до сих  пор
через станцию ‚олхов с последующей перевалкой на пристань ѓостинополье.  €
в ѓостинополье скопилось... - Џавлов  поднес  к  глазам  свой  блокнот,  -
двенадцать тысЯч тонн муки, полторы тысЯчи тонн крупы, тысЯча тонн мЯса  и
жиров...
   ‹юди как зачарованные слушали эти, такие, казалось бы, обыденные слова:
"мука", "жиры", "мЯсо", "крупа", "двенадцать тысЯч тонн", "полторы  тысЯчи
тонн". Ќа  собравшихсЯ  здесь  они  действовали,  как  мираж  на  путника,
умирающего в пустыне...
   - Џеред нами встала неотложнаЯ задача, - продолжал Џавлов, - спасти эти
грузы, быстро перебросить их из ѓостинопольЯ на берег ‹адоги, с тем  чтобы
потом доставить все в ‹енинград. - Џавлов положил блокнот на стол.  -  ќто
была труднаЯ задача, товарищи. Ћт ѓостинопольЯ до  Ќовой  ‹адоги  примерно
тридцать пЯть километров. Џродукты перевозили на грузовиках, сплавлЯли  по
‚олхову баржами. € все это под непрерывной бомбежкой. Ѓез  самоотверженной
помощи бойцов пЯтьдесЯт четвертой, а также речников и морЯков справитьсЯ с
таким делом в течение нескольких дней было бы  невозможно.  Ќо  сегоднЯ  Я
могу  сообщить  вам,  что  дело  сделано.  ‚се   названные   мной   запасы
продовольствиЯ находЯтсЯ уже в Ќовой ‹адоге, хорошо замаскированы, и,  как
только озеро замерзнет, мы начнем переправлЯть их в  ‹енинград!..  “  менЯ
все.
   ‚се  подавленно  молчали.  Њираж,  только  что   возникший   перед   их
воспаленным  взором,  исчез.  Џродовольствие  имелось,  но...   оно   было
недосЯгаемо.
   - ’оварищи, - заговорил ‚аснецов. - Њы  попросили  „митриЯ  ‚асильевича
проинформировать вас об этом, чтобы вы знали: то  тЯгчайшее  положение,  в
котором сейчас находитсЯ население города, временно. ‚аша задача  -  всеми
доступными  вам  средствами,   в   первую   очередь,   разумеетсЯ,   через
пропагандистскую  сеть,  довести  услышанное  здесь  до  сведениЯ  каждого
ленинградца. Њы, естественно, не можем написать в  газетах,  что  в  Ќовой
‹адоге сосредоточены продовольственные  запасы,  -  это  было  бы  услугой
врагу, его авиации. € вас прошу в беседах с населением не называть никаких
географических пунктов. Ќо о главном - о том, что страна о нас помнит, что
продовольствие  имеетсЯ  и  будет  переброшено  в  ‹енинград,  как  только
замерзнет ‹адога, люди должны знать. ќто особенно важно теперь,  потому...
- ‚аснецов запнулсЯ, точно слова неожиданно застрЯли у него  в  горле.  Ћн
оперсЯ руками о стол  и,  подавшись  вперед,  закончил:  -  Џотому  важно,
товарищи, что мы вынуждены в четвертый раз снизить населению нормы  выдачи
по карточкам...
   ...‚ ‹енинграде начиналсЯ голод. ‚се чаще люди падали, терЯЯ  сознание,
на улице, в квартирах, у станков. „истрофиЯ - вот диагноз, который ставили
врачи.
   Ќе хватало  не  только  хлеба  насущного,  недоедали  не  только  люди.
ѓолодали электростанции, котельные,  автотранспорт.  €х  тоже  нечем  было
кормить: к концу подходили запасы топлива. ‚полнакала горели электрические
лампочки, перед тем как погаснуть окончательно.
   Џостепенно пустел и знаменитый Љировский завод.
   ‘ первых дней войны он поставлЯл не только ‹енинградскому, но и  другим
фронтам тЯжелые танки "Љ‚", полковые пушки. Ќо теперь  казалось,  что  уже
совсем немного крови осталось в артериЯх и венах этого еще совсем  недавно
могучего организма. „а и она медленно,  но  неумолимо  вытекала  каплЯ  за
каплей...
   €з  многотысЯчного  коллектива,   кировцев   продолжала   трудитьсЯ   в
‹енинграде лишь небольшаЯ его часть. “же  не  первый  месЯц  сражались  на
фронте кировцы-ополченцы. Њногие сотни кировцев дрались с врагом в составе
кадровых соединений Љрасной Ђрмии. “ехали на восток, сопровождаЯ  наиболее
ценное оборудование, тысЯчи рабочих и инженеров, чтобы построить в далеком
—елЯбинске гигантский завод, способный  обеспечить  потребности  фронта  в
тапках.
   Ђ те, кто осталсЯ у станков на старом  заводе  -  легендарном  "Љрасном
путиловце", каждую минуту ждали сигнала  тревоги,  готовые  взЯть  в  руки
винтовки, сесть в танки, занЯть  места  у  пулеметов  и  отразить  попытку
противника прорватьсЯ на заводскую территорию.
   Џостепенно производство новых танков и пушек стало свертыватьсЯ.  ‡авод
перешел на ремонт искалеченных машин и орудий, доставлЯемых с фронта.
   ‚се чаще происходили перебои в  подаче  электроэнергии.  Ѓездействовала
канализациЯ. ‚се медленнее передвигались по заводской территории  люди,  с
трудом переставлЯЯ опухшие от недоеданиЯ ноги.  €  только  обстрел  завода
продолжалсЯ с той же силой, что и в первые недели блокады. ‘нарЯды рвались
на заводском дворе, в цехах, на улице ‘тачек.
   Ќекоторые цехи и отделы перевели в северную часть города,  но  основную
часть завода перебазировать было невозможно.
   ‹итейщики, котельщики, рабочие  заводской  электростанциЯ  и  во  времЯ
обстрелов были вынуждены оставатьсЯ  на  своих  местах,  чтобы  обеспечить
непрерывность производства. € часто гибли, несмотрЯ на то  что  вблизи  их
рабочих мест существовали надежные убежища.
   ...Ќа Љировский  приехал  ‚аснецов.  Ћн  провел  короткое  совещание  с
руководителЯми завода, обошел несколько цехов и поздно  вечером,  мрачный,
подавленный тем, что ему довелось увидеть, пришел в  партком,  где  в  это
времЯ дежурил €ван Њаксимович Љоролев.
   Љоролев сидел за столом в брезентовой куртке,  под  которой  угадывалсЯ
ватник, в валенках, в шапке-ушанке. ѓорло его было замотано то ли  широким
кашне, то ли каким-то женским пуховым платком. Ќа столе горела керосиноваЯ
лампа. “ стены на полу стоЯл пулемет.
   †елезнаЯ  печурка  с  трубой,  выведенной   наружу   через   отверстие,
прорубленное в забитом досками окне, уже остыла.
   - Ќу здравствуй, Њаксимыч! - сказал ‚аснецов.
   Љоролев протЯнул ему руку в перчатке.
   - ‡дорово, ‘ергей Ђфанасьевич! - ответил  он.  €  добавил  с  невеселой
усмешкой: - Џрости, не встаю. ‘илы экономлю.
   ‚аснецов тоже присел у стола, снЯл перчатки, подул в замерзшие руки  и,
кивнув на лежавшие возле печки мелко напиленные поленьЯ, сказал:
   - •олодно у вас тут! „рова есть, отчего не подтопишь?
   - Џо норме расходуем, - сказал Љоролев. - џ свое  уже  израсходовал.  Ћ
сменщике думать должен. ’ы давай глЯди на дрова,  теплей  будет,  -  снова
невесело усмехнулсЯ он.
   - ’рудно, Њаксимыч? - тихо спросил ‚аснецов. - ‹адно, не  отвечай,  сам
все вижу.
   - ‘ какими вестЯми прибыл, товарищ ‚аснецов? Љак на фронте?
   - €дут бои...
   - ‚она! - на этот раз уже со злой усмешкой произнес Љоролев. -  Ђ  Я-то
думал, что война кончилась, только нам о том сказать  забыли!  Њожет,  еще
добавишь, что "на всех направлениЯх"? Љак в газетах?
   - Њогу и конкретнее. “ Ќевской „убровки бои не затихают. ќто в  кольце.
Ђ по ту сторону еще труднее. ‚раг рветсЯ в ‚олхову.
   - ‡начит, надежды на прорыв... никакой?
   - …сли смотреть правде в лицо...
   - ’ы это "если"  длЯ  дошкольных  ребЯт  оставь,  товарищ  ‚аснецов.  ‚
парткоме Љировского можно говорить без всЯких там "если".
   - •орошо. „умаю, что в ближайшее времЯ на прорыв  блокады  рассчитывать
трудно.
   - ‡а что же люди-то гибнут?
   - Ќе один ‹енинград в ‘оветской стране, Њаксимыч. Њосква  под  угрозой,
сам знаешь. Ќадо сковать врага здесь.
   - Љак в басне про медведЯ? Љто кого сковывает-то?
   - Њы сковываем, Њаксимыч, мы! - твердо ответил ‚аснецов.  -  Ќе  меньше
двадцати пЯти немецких дивизий. Ђ может, и больше. ‚ этом и  есть  главнаЯ
правда. € главный сейчас наш долг.
   Љоролев молчал.
   - џ понимаю тебЯ, Њаксимыч, - заговорил опЯть ‚аснецов, - трудно. Ћчень
трудно и... горько. ‘ейчас прошел по цехам. ђабочие еле на ногах держатсЯ.
Џри мне токарь в инструментальном в голодный обморок упал.
   - Њало в цехах пробыл, - угрюмо проговорил  Љоролев,  глЯдЯ  куда-то  в
сторону, - больше бы таких обмороков увидел. ’ы на ноги-то рабочих глЯдел?
Љак у слонов стали. ђаспухли. ‘ам еле в валенки влезаю.
   —ем мог ободрить ‚аснецов этого  старого  человека,  знавшего  его  еще
юношей? —то из того, что он, ‚аснецов, был теперь  секретарем  горкома,  а
старик Љоролев - одним из десЯтков тысЯч кадровых питерских рабочих?
   Љаждому  из  ленинградцев  за  эти  месЯцы  войны  не  раз  приходилось
испытывать  горечь  тЯжелых  разочарований.  €  когда,  вопреки  довоенным
прогнозам, врага не удалось разгромить в погнать вспЯть ни на  второй,  ни
на третий, ни на десЯтый день войны. € когда вспыхнувшаЯ у людей  надежда,
что немцев удастсЯ задержать и разбить на ‹ужской линии, надежда, жившаЯ в
их  сердцах  почти  месЯц,  в  конечном  итоге  не  оправдалась.  €  когда
замкнулось кольцо блокады, началсЯ артиллерийский обстрел города...
   Ќо ‚аснецов переживал все эти горести и разочарованиЯ по-особому.  ‚едь
он был одним из тех, кому ленинградцы вверили свои судьбы. Ћтветственность
перед сотнЯми тысЯч людей он ощущал  не  только  умом,  но  сердцем,  всем
существом своим.
   Ћн чувствовал, что обЯзан сделать все возможное  и  невозможное,  чтобы
облегчить их страданиЯ, помочь им, поддержать в них веру в победу.
   € вот сейчас,  когда  ‚аснецов  сидел  с  Љоролевым  в  холодной,  едва
освещенной подслеповатой керосиновой лампой  комнате  парткома  Љировского
завода, это чувство с особой силой охватило его.
   Љак был бы он счастлив, если бы имел возможность сказать  сейчас  этому
старому питерскому рабочему нечто такое,  что  зажгло  бы  его,  казалось,
потухшие глаза, заставило бы разом помолодеть,  стать  прежним  Љоролевым,
запомнившимсЯ ‚аснецову по довоенным собраниЯм партийного актива!..
   Ќо ничего подобного сказать ‚аснецов не мог.
   ‘ иной целью приехал он сегоднЯ на завод, другаЯ задача  стоЯла  сейчас
перед ним, и он должен был ее выполнить...
   - џ все видел и знаю,  €ван  Њаксимович,  -  продолжил  ‚аснецов,  -  и
поэтому мне так трудно говорить о том, о чем Я обЯзан  сказать.  ‚  городе
остались крохи  продовольствиЯ.  ‘набжение  сейчас  поддерживаетсЯ  только
воздушным путем, но это лишь ничтожнаЯ часть того, что нам нужно.  Ќа  той
стороне ‹адоги скопилось много продовольственных грузов, однако  доставить
их в город, пока озеро не замерзло, мы не можем.
   ‚аснецов старалсЯ говорить как  можно  спокойнее.  Ћн  лишь  перечислЯл
непреложные факты.
   ‚начале Љоролев слушал его как  будто  рассеЯнно,  но  постепенно  лицо
€вана Њаксимовича становилось все более настороженным.
   - ...Њы ведем наблюдениЯ за ‹адогой круглые сутки. Ќа лед  вышла  пешаЯ
разведка. Ћднако грузовика этот лед еще не может  выдержать.  Ќо  дело  не
только в этом... Ќе только! - повторил ‚аснецов. - ’ы  знаешь,  мы  строим
новую, обходную дорогу; ее пропускнаЯ способность  будет  гораздо  меньше,
чем у старой, да и сама трасса намного длиннее...
   - Ќе тЯни, ‘ергей Ђфанасьевич, -  угрюмо  прервал  его  Љоролев.  -  Ќа
строительство этой трассы мы тоже выделили людей. Џоложение знаем.
   - Ќу а раз положение тебе известно, - уже с большей решимостью произнес
‚аснецов, - то ты поймешь, что у нас  сейчас  нет  другого  выхода,  кроме
как...
   Ћн умолк, чувствуЯ, что не в силах произнести то,  о  чем  уже  сообщил
сегоднЯ  руководителЯм  завода.  ‚аснецов  снова  вспомнил  лежавшего   на
каменном полу цеха в голодном  обмороке  рабочего,  которого  сам  помогал
перетащить на одну из коек, стоЯщих в закутке...
   - —его же ты молчишь,  ‘ергей  Ђфанасьевич?  -  почувствовав  состоЯние
‚аснецова, как бы подстегнул Љоролев. - ѓовори, не трусь, мы люди  уже  ко
всему привыкшие.
   € ‚аснецов, не глЯдЯ на Љоролева, отчужденно сказал:
   - Ћбком и горком партии вынуждены с  завтрашнего  днЯ  снова  уменьшить
нормы снабжениЯ продовольствием.
   Љоролев откинулсЯ на спинку стула.
   - Љак уменьшить?.. Ќеделю назад ведь уменьшили, - с  трудом  проговорил
он. - ‚едь это в который раз?!
   - ‚ пЯтый, - жестко сказал ‚аснецов.  -  ‘  двадцатого  ноЯбрЯ  рабочие
будут получать двести пЯтьдесЯт граммов хлеба, а иждивенцы - сто  двадцать
пЯть.
   Ќесколько мгновений Љоролев молчал. Џотом тихо добавил:
   - ќто... это ведь смерть, ‘ергей Ђфанасьевич.
   Ћн произнес страшное слово "смерть" без всЯкого выражениЯ, без надрыва,
и это потрЯсло ‚аснецова.
   - Њы должны выдержать, должны выстоЯть, Њаксимыч! - воскликнул ‚аснецов
почти с мольбой. - Ќадо разъЯснить людЯм, убедить их,  что  это  временно,
что, как только ‹адога замерзнет...
   - Џомрут люди, - точно не слыша его, повторил Љоролев.
   - Ќо этого нельзЯ допустить! ‡десь, на заводе, - цвет  нашего  рабочего
класса, костЯк городской партийной организации! Џарткому надо обратитьсЯ к
коммунистам, они должны поддержать силы в остальных. Џойми, сегоднЯ  иного
выхода нет!
   - ‚от что,  товарищ  ‚аснецов,  -  с  неожиданной  суровостью  произнес
Љоролев. - Ќам с тобой митинговать ни к чему. Љоммунисты Љировского,  пока
сердце бьетсЯ, будут работать и людей поддерживать.  Ђ  если  знаешь,  как
прожить при таком пайке, скажи.
   - ‚есной  восемнадцатого  вы  получали  паек  еще  меньше,  -  напомнил
‚аснецов. - € выстоЯли. “ кого ты спрашивал тогда, как прожить?
   - ’огда хлеб  у  кулаков  был,  у  мешочников,  у  спекулЯнтов.  ЏартиЯ
сказала: у них возьми. ‚интовку в руки - и возьми. Ћ продотрЯдах слышал?
   - ‘лышал, Њаксимыч. ‚прочем, ты верно сказал: митинговать нам  с  тобой
ни к чему. ’рудно, очень трудно будет людЯм. Ќо нужно, чтобы все на заводе
понЯли: кировцы должны на только выжить, выстоЯть,  но  и  давать  оружие.
”ронт ждет танков. Ћчень нужны танки! Џусть залатанные, пусть пЯть  раз  в
ремонте побывавшие!
   - „о завода люди дойти не могут, по дороге падают.
   ‚аснецов это знал. ‚ сводках горздравотдела  отмечалось,  что  голодные
обмороки, нередко со  смертельным  исходом,  участились  во  всех  районах
‹енинграда, что тысЯчи людей, в особенности пожилого возраста,  уже  не  в
силах поднЯтьсЯ с постели.
   - ‘кажи, а учет больных у вас ведетсЯ? - спросил ‚аснецов.
   - Љакой учет! - махнул рукой Љоролев. - Љто болен, но живет  здесь,  на
казарменном, конечно,  учтен.  Ђ  тех,  кто  дома,  как  учтешь?  ’елефоны
квартирные выключены. Ќе выйдет человек на работу, вот и гадаешь: то ли во
времЯ обстрела погиб, то ли с голодухи у себЯ в постели помирает.
   - Ќо это же неправильно, Њаксимыч! - горЯчо возразил ‚аснецов.  -  Ќадо
немедленно, повторЯю - немедленно! - восстановить свЯзь со  всеми  членами
заводской парторганизации. Ђ потом  и  с  остальными  работниками  завода.
ЌельзЯ оставлЯть людей  наедине  с  голодной  смертью!  ЏоднЯть  их  надо,
поднЯть!
   - Љто их поднимет!
   - ’ы, Њаксимыч! € другие, такие, как ты. Њы договорились  с  дирекцией,
что на заводе будет  организован  стационар.  Ќу,  чтобы  класть  туда  на
неделю-полторы тех, кто в особо тЯжелом состоЯнии, немного  подкармливать.
Ђ рабочих, по нескольку дней не выходЯщих на завод, надо  всех  проведать.
Џусть за это дело возьметсЯ молодежь. Љак твое мнение?  Ђ?  —его  молчишь?
„ействовать надо!
   Љоролев покачал головой:
   -  „ействовать!..  ‚сегда  ты   прыткий   такой...   ‹адно,   попробуем
действовать.
   Ћн снЯл телефонную трубку:
   - Љомитет комсомола мне. ‘екретарЯ... Ђ где он?.. Ђ  это  кто  говорит?
Ђ-а, это ты, беглый!.. Ќу давай жми в партком, быстро!
   ’олько сейчас ‚аснецов заметил, что с каждой фразой  изо  рта  Љоролева
вырываетсЯ клубок пара. ‚ комнате и  в  самом  деле  было  очень  холодно;
обутые в тонкие хромовые сапоги ноги ‚аснецова начали мерзнуть.
   Џовесив трубку, Љоролев сказал:
   - ‘екретарЯ на месте нет,  пошел  прилечь.  ’ам  парнишка  один  боевой
дежурит, член комитета. ‘ейчас придет. Џодождешь его, ‘ергей  Ђфанасьевич,
или дела?
   - „ел много. „а и зачем Я нужен, когда ты на месте?
   - џ-то на месте, - кивнул Љоролев, - только полагаю, что неплохо  бы  и
тебе с комсомолом пообщатьсЯ, раз уж здесь,  ЋбъЯснишь  им,  что  к  чему.
‡начение будет иметь длЯ ребЯт. Љак говоритсЯ, воспитательное.
   - ‹адно, подожду, - сказал ‚аснецов и посмотрел  на  часы.  -  Љак,  ты
сказал, его фамилиЯ? Ѓеглый?
   - „а нет, - усмехнулсЯ Љоролев. - ‘авельев он, слесарь наш. ќто Я  так,
в шутку, его беглым зову. €з  госпиталЯ,  не  долечившись,  не  так  давно
удрал. Ћбратно на завод. „о Ќарвской добралсЯ, а там его  патруль  сцапал.
„окументов при нем никаких, хотели в  милицию  отвести,  а  он  взмо