 то времЯ как сотни тысЯч других бойцов
лишены такой радости.
   Ђнатолий  будто  со  стороны  полюбовалсЯ  собой,  вытЯнувшимсЯ   перед
комбатом и произносЯщим эти исполненные горечи и драматизма слова.  ‘лова,
в которые сейчас, в эти минуты, он почти верил.
   Ќо немедленно мелькнула другаЯ мысль: вернувшись в часть, он, не говорЯ
уже  о  всем   последующем,   терЯет   приЯтное   ощущение   относительной
безопасности:  ведь   месторасположение   батальона   времЯ   от   времени
подвергаетсЯ  бомбежке  и  артобстрелам.  Џравда,  немцы  обстреливают   и
‹енинград. Ћднако здесь ЂнатолиЯ защищали толстые стены старинного дома...
   Ћбо всем этом он подумал как-то мимолетно, тут же решив, что  не  имеет
права сокращать свое пребывание в городе из-за отца. ‘тарик-то знает,  что
сын может пробыть с ним по крайней мере до шести вечера. Ѓыло  бы  жестоко
внезапно покинуть его: кто знает, суждено ли им вновь увидетьсЯ?
   ќто была благороднаЯ и  вполне  гуманнаЯ  причина,  чтобы  остатьсЯ  до
вечера.
   € Ђнатолии осталсЯ...
   ‚ комнате ощущалась какаЯ-то промозглость. Ћн подошел к  окну,  положил
руку на батарею. •олоднаЯ как лед. "Ќу,  да  ведь  не  топЯт",  -  подумал
Ђнатолий и вспомнил увиденную вчера в кабинете отца черную железную печку.
ђаньше  ему  приходилось  видеть  такие   печурки,   именуемые   почему-то
"буржуйками", лишь в иллюстрированных книгах и кинофильмах  о  гражданской
войне.
   —тобы хоть чуточку согретьсЯ, Ђнатолий стал быстро ходить  по  комнате.
Џочувствовал голод: ведь он сегоднЯ ничего еще не ел. Њешок  с  продуктами
лежал рЯдом, только не очень-то было приЯтно  жрать  холодную  сгущенку  и
закусывать промерзшей колбасой. Ђнатолию захотелось выпить стакан горЯчего
чаю или хотЯ бы просто воды, только обЯзательно горЯчей.
   Ћн подхватил свой мешок и пошел к двери.


   Љогда Ђнатолий поЯвилсЯ в  кабинете  отца,  ”едор  ‚асильевич  ‚алицкий
сидел, согнувшись в три погибели, у своей "буржуйки", подкладываЯ в  огонь
какие-то круглые, гладко отполированные деревЯнные  обрубки.  Ђнатолий  не
сразу сообразил, что это ножки стульев, стоЯвших раньше в столовой.
   ‚чера он как-то не очень обратил внимание  на  разительные  перемены  в
отцовском кабинете  -  был  обуреваем  желанием  скорее  отыскать  ‚еру  и
немедленно реализовать свой план: только ‚ера могла помочь ему задержатьсЯ
в городе на несколько дней сверх срока, установленного комбатом. Ќо теперь
его уже ничто не отвлекало,  и  Ђнатолий  с  удивлением  обнаружил,  какой
жалкий вид приобрела эта комната, где всегда  сверкал  тщательно  натертый
паркет, чинно стоЯли глубокие кожаные кресла и письменный стол  на  тумбах
черного дерева,  возвышались  величественно  книжные  шкафы,  за  стеклами
которых виднелись корешки толстых книг, выстроившихсЯ рЯдами,  как  войска
на параде, с потолка спускалась стариннаЯ бронзоваЯ  люстра,  на  окнах  -
тЯжелые портьеры. € нигде ни пылинки,  ни  малейшего  беспорЯдка.  ‚се  на
своих раз и навсегда установленных местах...
   ’еперь же эта комната выглЯдела совсем иначе. Џол почернел, около печки
даже слегка обуглилсЯ.  Ќа  широком  кожаном  диване  -  едва  застеленнаЯ
постель. Ќа окнах слегка приподнЯты синие  маскировочные  шторы  -  не  то
клеенчатые, не то дерматиновые. Џо креслам разбросана всЯческаЯ  одежда  -
шуба, меховаЯ телогрейка, армейскаЯ шинель, шапка-ушанка и  даже  несвежее
нижнее  белье.  “родливаЯ  чернаЯ  труба,  изогнутаЯ  под  прЯмым   углом,
протЯнулась от печки  к  окну  и  просунулась  там  в  отверстие,  кое-как
заделанное вокруг трубы ветошью. Џожалуй, только письменный стол  сохранил
что-то от прежнего - на нем лежали аккуратно нарезанные  листки  бумаги  и
несколько остро отточенных цветных карандашей.
   - Ќу, здравствуй, отец! - преувеличенно бодро сказал  Ђнатолий.  -  ’ы,
конечно, еще не завтракал?
   ‘  этими  словами  он  освободил  сиденье  одного  из  кресел  и   стал
выкладывать на  него  продукты:  сухари,  сало,  масло,  банку  сгущенного
молока. Ђнатолий делал это торжественно, все времЯ  приговариваЯ:  "‚от...
вот... вот!.."
   ”едор ‚асильевич закрыл дверцу  печки,  медленно  встал  и  внимательно
наблюдал за ним.
   Џотом вдруг спросил:
   - ’олЯ, значит, тебе не удалось повидать ‚еру?
   Ђнатолий ждал этого вопроса и даже мысленно  прикидывал,  что  на  него
ответить, но окончательного решениЯ так и не принЯл,  отвлеченный  другими
мыслЯми.
   - Ќет... почему же? - растерЯнно ответил он. - џ был у нее.
   - ’огда почему ты не оставил ей эти продукты? - снова спросил отец.
   - Ђх, вот ты о  чем!  -  с  чувством  внутреннего  облегчениЯ  протЯнул
Ђнатолий. - Ћна свою долю получила. џ ей оставил все, что нужно.
   - ‘только продуктов! - осуждающе произнес ‚алицкий, глЯдЯ  на  покрытое
свертками и консервными банками сиденье кресла. - Ќадо  было  оставить  ей
все!
   -  ’ы  забыл,  что  у  менЯ  есть  еще   отец!   -   с   проникновенным
самодовольством ответил Ђнатолий.
   - ’ы уже оставил мне еду вчера. Ђ это надо было...
   - „а перестань ты! - с некоторым раздражением прервал его Ђнатолий. - џ
ее  обеспечил  достаточно.  Ќа  несколько  дней.   Ћстальное   она   взЯть
отказалась.
   - Џочему?!
   - Ђх, господи! Џо тому же самому! …й ведь  тоже  известно,  что,  кроме
нее, у менЯ есть еще ты!
   Ќекоторое времЯ ‚алицкий молчал. Џотом в тихом раздумье произнес:
   - „а... это ‚ера!.. - € уже бодро, как-то преувеличенно бодро,  сказал:
- —то ж, ’олЯ, завтракать так завтракать. ‘ейчас Я налью  воды  в  чайник,
она там на кухне, в ведре.
   Ћн растерЯнно затопталсЯ на месте, озираЯсь кругом,  видимо  в  поисках
чайника. ЌаправилсЯ к заваленному одеждой креслу, и  Ђнатолию  показалось,
что отец чуть пошатнулсЯ при этом, будто на мгновение потерЯл  равновесие.
Ќо затем, хоть и шаркающей походкой, добралсЯ до кресла и извлек из вороха
одежды чайник.
   - џ его сюда прЯчу, чтобы подольше держалось  тепло,  -  поЯснил  ”едор
‚асильевич  с  какой-то  виноватой  улыбкой.  Ћткрыл  крышку   чайника   и
воскликнул обрадованно: - Ћ, да он еще наполовину полон, и вода не остыла!
Ќам хватит!
   - ‚от и прекрасно, - сказал Ђнатолий, - сейчас  у  нас  с  тобой  будет
царский пир. ѓде только все это разложить?..
   Ќе  дожидаЯсь  ответа,  он  стал  перекладывать  свертки  с  кресла  на
письменный стол.
   - Ћсторожнее с бумагами! - предостерег его отец с неожиданной  живостью
и тревогой.
   Ќа этот раз в нем проглЯнуло что-то от былого ‚алицкого. Ѓыстро подойдЯ
к столу, он аккуратно сдвинул в сторону стопку бумажных листков.
   - ’ы работаешь? - удивилсЯ Ђнатолий.
   - ЉакаЯ там работа!.. - уклончиво ответил ”едор ‚асильевич  и  придавил
стопку тЯжелым мраморным пресс-папье.
   …л он мало. Ѓольше следил за тем, чтобы ел сын.
   ’епло  и  чувство  сытости  привели  ЂнатолиЯ  в  состоЯние   блаженной
расслабленности. Ћн откинулсЯ на спинку кресла,  посмотрел  пристально  на
отца,  сидевшего  по  другую   сторону   письменного   стола,   и   сказал
умиротворенно:
   - Њного ли человеку надо?
   ‚алицкий выдержал паузу и, не поднимаЯ глаз на сына, ответил тихо:
   - —еловеку надо, ’олЯ, очень много, точнее, очень  многое.  “низительно
сознавать, что бывают периоды в жизни,  когда  мозг  человеческий,  работа
мысли зависЯт от куска черствого хлеба и стакана горЯчей воды.
   Ђнатолий почувствовал острую жалость к отцу. Ћн сидел перед  ним  такой
необычный - поникший, небритый, с белой щетиной, проступающей на  щеках  и
подбородке,  в  солдатской  телогрейке  с  расстегнутым  воротом,   из-под
которого виднелась несвежаЯ нижнЯЯ рубашка.
   - ‘лушай,  папа,  -  наклонЯЯсь  к  нему  через  стол,  с  неподдельной
нежностью и в то же времЯ с упреком произнес Ђнатолий, - ну почему  ты  не
эвакуируешьсЯ? ’уда, к маме? џ не сомневаюсь, что даже сейчас, если бы  ты
обратилсЯ в горком, ну, скажем, к †данову или  ‚аснецову,  тебе  навернЯка
дали бы место в самолете.
   - џ... в горком? - переспросил ”едор ‚асильевич и поднЯл голову.
   - Ђ что тут такого?! - воскликнул Ђнатолий. - ‚ данном случае ничего не
значит, что ты беспартийный. џ уверен, †данову известно  твое  имЯ.  Ђ  уж
‚аснецову - тем более. ќто секретарь горкома - Љонечно,  Я  тебЯ  знаю,  -
продолжал он, предугадываЯ ответ отца, -  скажешь,  что  незнаком  с  ними
лично, а к незнакомым людЯм обращатьсЯ не привык.  Ќо  сейчас  это  пустые
условности.
   - Ќет, - снова опускаЯ голову, возразил ‚алицкий,  -  Я  хотел  сказать
совсем другое... - € умолк как-то внезапно, точно потерЯв ход своей мысли,
точно забыл, что именно хотел сказать. Ќо потом трЯхнул  головой,  как  бы
сбрасываЯ какой-то груз, и, глЯдЯ прЯмо в глаза ЂнатолиЯ, спросил: - Ќу, а
как ты, ’олЯ? ‚едь мы вчера даже не успели толком поговорить.  ѓде  именно
ты служишь?
   - џ же тебе рассказывал, ты просто забыл! ‘лужу  в  отдельной  воинской
части. ‡анимаемсЯ строительством укреплений. - € многозначительно добавил:
- Ќа переднем крае.
   - Љак там, у ‘инЯвина,  ты  не  знаешь?  -  задал  новый  вопрос  ”едор
‚асильевич, хотЯ ему уже давно было Ясно, что операциЯ по прорыву блокады,
о которой с таким энтузиазмом, с  такой  уверенностью  говорила  тогда,  в
октЯбре. ‚ера, не достигла цели.
   - ‘инЯвино? - переспросил Ђнатолий. -  Ђ  почему  тебЯ  интересует  это
‘инЯвино? Њы воюем в другом месте.
   - џ  слышал,  что  именно  там,  на  каком-то  Ќевском  плацдарме,  шли
ожесточенные бои, - объЯснил ‚алицкий.
   "ЋпЯть этот проклЯтый Ќевский плацдарм! - с досадой подумал Ђнатолий. -
ЏрЯмо какой-то злой рок! ‚се, ну решительно  все,  и  отец  в  том  числе,
готовы принести  менЯ  в  жертву.  ‚се  напоминают,  что  именно  там  мое
место..."
   ‘тараЯсь подавить это горькое чувство, он ответил с деланной усмешкой:
   - Ћжесточенных боев, отец, и на нашем участке  хватает.  ’олько  почему
сам ты задаешь мне вопросы, а на  мой  вопрос  не  отвечаешь?  Ћтветь  же,
сделай милость, зачем ты мучаешьсЯ здесь, в ‹енинграде?
   ‚алицкий отвел глаза в сторону и ответил не сразу:
   - ђазве Я один, ’олЯ? ‚едь сотни тысЯч  людей  в  таком  же  положении.
ђазве ты сам не рискуешь жизнью?
   - џ - другое дело! - опЯть с заметным  оттенком  самодовольства  сказал
Ђнатолий. - џ молод, и мне положено воевать. Ќо  ты?!  Џослушай,  папа,  -
продолжал он, стараЯсь говорить как можно убедительнее, - ведь  ты  всегда
был рационалистом, не терпел сантиментов. ’ак давай и сейчас рассуждать  с
позиции здравого смысла: зачем ты поступаешь так? ‡ачем в  твоем  возрасте
пошел в ополчение? Џочему не уехал с мамой?
   - ‘ позиции здравого смысла?.. - неуверенно произнес ‚алицкий, взглЯнув
на сына. - Ќет, ’олЯ, не могу.
   - ‚от видишь! - торжествовал Ђнатолий. - Ќе можешь ответить сам.  „а  и
никто на  твоем  месте  не  смог  бы.  Џотому  что  оставатьсЯ  тебе  было
бессмысленно.
   - Ђ другим?
   - Љому "другим"? ‚оенным? ђабочим или инженерам, занЯтым  на  оборонных
предприЯтиЯх? „а, очевидно, им необходимо было остатьсЯ. Ќу,  скажем,  еще
врачам. Џожарникам. Њилиционерам.
   - ’ы полагаешь, что остались только они?
   - ‚овсе нет! Ќо им надо было остатьсЯ, - сказал Ђнатолий, выделЯЯ слово
"надо". - Ђ остальные... …сли ты хочешь знать мое  частное  мнение,  то  Я
полагаю, что об остальных просто забыли. ЌекотораЯ часть населениЯ  успела
уехать, и ты знаешь это. €м предоставили транспорт и все прочее.  Ђ  потом
стало, как говоритсЯ, не до того.  •отЯ  Я  уверен,  что  наиболее  видных
представителей ученого мира вывезли. € Я не  могу  понЯть:  почему  ты  не
оказалсЯ среди них? Љакую пользу приносишь ты сейчас  ‹енинграду,  обрекаЯ
себЯ на холод и голод, не говорю уже об обстрелах? Ќу, скажи, какую? ’ы не
задумывалсЯ над этим элементарным вопросом?
   - ‡адумываюсь, ’олЯ, - печально ответил ‚алицкий. - Ћсобенно когда ем.
   - Љогда... ешь?
   - Ќе только, но тогда в особенности.  Џотому  что,  съедаЯ  свой  кусок
хлеба, Я знаю, что отнЯл его у тех, кто  действительно  нужен  ‹енинграду.
’ак же, как сейчас думаю о том, что отобрал вот эти продукты у ‚еры.
   - Ђх, боже ты мой, да оставь ты в покое ‚еру! - вырвалось  у  ЂнатолиЯ,
и,  только  произнесЯ  эти  слова,   услышав   свой   собственный   голос,
почувствовал, что они прозвучали с нескрываемой злобой.
   Ћтец  посмотрел  на  него,  как   показалось   Ђнатолию,   с   испугом.
‚стревоженно спросил:
   - —то случилось. ’олЯ? ‚ы поссорились?
   Ђнатолий встал и сделал несколько шагов по  захламленной  комнате.  …му
опЯть стало жалко себЯ. Ђ так как любое свое чувство  -  естественное  или
наигранное - Ђнатолий умеЯ распалЯть, разжигать до того, что в него трудно
было не поверить, то и теперь все сказанное им  обрело  подобие  искренней
обиды.
   - Џапа, что происходит? ‹етом, когда Я вернулсЯ... ну, словом,  оттуда,
ты учинил мне форменный допрос! Ќасколько Я помню, ‚ерины дела  уже  тогда
занимали тебЯ больше, чем моЯ жизнь. ‘ейчас ты снова затеваешь разговор  о
ней. ‚ чем тут дело, объЯсни мне наконец?!
   ‚алицкий покачал головой:
   -  ’олЯ,  милый,  тут  какое-то   недоразумение!   ’огда,   летом,   ты
действительно... несколько огорчил  менЯ.  €  дело  было  не  в  ‚ере  как
таковой. џ ее в то  времЯ  вообще  не  знал.  „лЯ  менЯ  она  была  просто
девушкой, котораЯ уехала с тобой и... не вернулась.  ’ы  вернулсЯ,  а  она
нет. € это... ну, как бы тебе сказать... противоречило моим представлениЯм
о долге мужчины перед женщиной, котораЯ ему доверилась. Ђ теперь Я спросил
тебЯ о ней просто потому, что полюбил ее.
   - ‚ твоем-то возрасте! - иронически заметил Ђнатолий.
   - џ не хочу, чтобы ты обращал это в шутку. џ люблю ее, потому что люблю
тебЯ.
   - Ќу и чего же ты от менЯ хочешь?
   - Ќе знаю. ‚прочем, Я был бы счастлив, если б ты и ‚ера... словом, если
бы она... ну, в будущем, конечно... стала твоей  женой.  Ќасколько  Я  мог
почувствовать, она очень любит тебЯ. „о вашей свадьбы мне уже, видимо,  не
дожить, но знать, что...
   - Ћтец, о чем ты говоришь?! - истерично прервал его Ђнатолий. - ‚ каком
мире ты живешь?! Њы все на краю гибели,  а  ты  -  "любит,  любишь,  жена,
свадьба"!
   - џ не считаю, что мы на краю гибели! - неожиданно вспылил ‚алицкий.
   Ђнатолий передернул плечами, опЯть сделал несколько шагов  по  комнате,
вернулсЯ к письменному столу, сел  и,  посмотрев  на  отца,  подумал:  "Ћн
просто не в своем уме. ѓолод, обстрелы, одиночество сделали свое дело".
   - Џослушай, отец, - твердо и решительно сказал Ђнатолий,  -  тебе  надо
немедленно уехать из ‹енинграда. ‚  конце  концов,  это  твой  долг  перед
мамой. џ прошу тебЯ, Я просто требую, чтобы ты  уехал.  ‘ейчас  мы  вместе
напишем письмо †данову, по дороге на вокзал Я  отвезу  его  в  ‘мольный  и
убежден, что в самые ближайшие дни тебе предоставЯт место  в  самолете.  €
давай на этом кончим. ‚от Я беру лист бумаги...
   ‘ этими словами Ђнатолий  снЯл  пресс-папье  со  стопки  листков,  взЯл
лежащий сверху и с удивлением увидел на нем рисунок, изображающий бойца со
знаменем в руках.
   - Ћставь, не трогай! - визгливо крикнул ‚алицкий.
   - Џочему? —то за тайна? - опешил Ђнатолий, держа листок перед  глазами.
€ перевел взглЯд на другой такой же, оказавшийсЯ поверх стопки, - там  был
изображен тот же боец, только в несколько ином ракурсе.
   - Џоложи на место! - снова прикрикнул ‚алицкий, но уже не  визгливо,  а
по-мужски твердо, безапеллЯционно. ќто был голос того, прежнего ‚алицкого,
голос, к которому с детства привык Ђнатолий.
   Ћн положил листок и укоризненно спросил:
   - ‡начит, между нами возникли тайны? ’ы перестал верить мне?
   - ‡десь нет никаких тайн, - все так же твердо произнес ‚алицкий. -  ќто
наброски памЯтника Џобеды, которые Я не хочу,  чтобы  ты  видел  из-за  их
несовершенства.
   - ЏамЯтника?..  -  все  еще  не  соображаЯ,  что  имеет  в  виду  отец,
переспросил Ђнатолий. - Љакого памЯтника? Љакой победы?
   - Ќашей победы! - сверкнул глазами ‚алицкий.
   Ђнатолий еще раз подумал, что отец сошел с ума.
   - Џожалуйста, не смотри на менЯ, как на  умалишенного,  -  будто  читаЯ
мысли сына, с вызовом сказал ‚алицкий. - џ в Ясном уме и твердой памЯти.
   - Ќо тогда... отдаешь ли  ты  себе  отчет  в  происходЯщем?  -  спросил
изумленный Ђнатолий. - џ только что узнал,  что  немцы  фактически  уже  в
‹енинграде. ’ы знаешь, где находитсЯ больница ”орелЯ?
   ‚алицкий молчал.
   - ’ы знаешь, - продолжал Ђнатолий, - что люди здесь уже мрут как  мухи?
„авай же смотреть правде в глаза!
   - „авай, - по-прежнему твердо произнес ”едор ‚асильевич.  -  Ќо  прежде
всего договоримсЯ: между нами действительно не должно быть никаких тайн...
’о, что лежит на столе, - это наброски памЯтника Џобеды,  который  мог  бы
быть  установлен  где-то  в   районе   Ќарвской   заставы   после   войны.
Ќесовершенные, плохие наброски... Ђ теперь у менЯ вопрос к тебе: ты веришь
в победу?
   ’акой вопрос застал ЂнатолиЯ врасплох. ‚ первые мгновениЯ он  никак  не
мог сообразить, что следует ответить. Џотом возмутилсЯ:
   -  Љак  ты  можешь  задавать  мне  подобные  вопросы?  Њне,  одному  из
защитников ‹енинграда, который с оружием в руках...
   - Џодожди, - прервал его ‚алицкий, - это не ответ. „а иди нет?
   - Ќу конечно - да! - воскликнул Ђнатолий. - ’олько...
   - —то "только"?
   Ќесколько мгновений длилось  молчание.  ђазмеренно  и  негромко  стучал
метроном в черной тарелке репродуктора, прикрепленной к стене.
   - Ќу хорошо, - сказал Ђнатолий, - если начистоту, то изволь...
   Ћн вдруг почувствовал страшную усталость. ќто  была  не  физическаЯ,  а
какаЯ-то духовнаЯ усталость.  “сталость  оттого,  что  ему  слишком  часто
приходилось  говорить  полуправду.  ‘начала   ‡вЯгинцеву.   Џотом   майору
’уликову... ‚ институте... ‡атем ‚ере и отцу.
   Ђнатолий решил, что любой ценой должен освободитьсЯ от этой  усталости,
от этой гнетущей необходимости выдавать полуправду за правду.
   - •орошо, - повторил он. - Љак Я уже сказал  тебе,  в  победу  Я  верю.
€наче... иначе Я  мог  бы  остатьсЯ  там,  у  немцев!  -  ќтот  неожиданно
пришедший в голову аргумент как-то  воодушевил  его.  -  Ќо,  -  продолжал
Ђнатолий  уже  с  большим  напором,  -  понЯтие  победы  диалектически  не
однозначно.
   - —то? - растерЯнно переспросил ‚алицкий. - Џри чем тут диалектика?
   - Ќу вот, - с сожалением кивнул Ђнатолий. - Ђ Я по  диамату  получал  в
институте пЯтерки. € должен обратить твое внимание на следующее: жизнь,  а
следовательно,  и  историЯ  развиваетсЯ  не  по  прЯмой,  а  по   спирали.
Џонимаешь? ‚ конечном итоге никто  не  может  изменить  ход  жизни  и  ход
истории  по  восходЯщей.  ‘ледовательно,  фашизм  в  конце  концов   будет
уничтожен. ’олько не надо забывать о спиралЯх! Ќа каких-то  этапах,  когда
длЯ реакции создаютсЯ благоприЯтные условиЯ, она может победить. ‚ременно,
конечно... ќто и есть спираль. Ќо кто способен измерить ее,  так  сказать,
длину, протЯженность? ‚ историческом плане она может казатьсЯ  мигом.  „лЯ
потомков, разумеетсЯ. Ђ в повседневной жизни эта спираль может исчислЯтьсЯ
десЯтилетиЯми, даже столетиЯми...  ‘лучилось  так,  что  у  фашистов  есть
сейчас  благоприЯтные  условиЯ  длЯ  победы.  ‚ременной,  конечно.  “  них
оказалось больше вооружениЯ, и оно лучше нашего. “ них,  очевидно,  больше
солдат, офицеров, иначе они не смогли бы  за  какие-то  несколько  месЯцев
подойти к ‹енинграду и, по слухам, почти вплотную приблизитьсЯ к Њоскве...
   Ђнатолий говорил спокойно, рассудительно. …му казалось, что  перед  ним
сидит не отец, а профессор институтской  кафедры  диамата,  которого  надо
поразить логикой своих рассуждений, глубиной познаний. Ћн уже не  замечал,
что отец смотрит на него немигающими глазами и в  глазах  этих  отражаетсЯ
смЯтение...
   - ‚от тебе и весь мой ответ, - с нескрываемым  превосходством  заключил
Ђнатолий. - “ истории есть свои железные законы. ‚ конечном  итоге  немцев
разгромЯт. ‘ледующее поколение, несомненно, будет жить при коммунизме.  Ќо
Я не хочу, чтобы мой отец задолго до этого умер от  голода  или  погиб  от
осколка снарЯда.
   Ћн умолк, только  сейчас  заметив  необычность  устремленного  на  него
отцовского взглЯда. Ђ заметив эту необычность, подумал, что достиг цели  -
окончательно сразил старика логикой своих рассуждений, помог  ему  наконец
осознать истинное положение.
   Ќо ”едор ‚асильевич в эти минуты думал совсем  о  другом.  ‚  том,  что
говорил  сейчас  Ђнатолий,  ему  слышались  отголоски  собственных  давних
рассуждений. Ћн читал ‹енина мало и давно - только статьи, публиковавшиесЯ
в газетах при его жизни. Ќо историю, точнее, факты  истории  знал  хорошо.
‡нал, что античную ѓрецию сменил рабовладельческий ђим.  ‡нал,  что  эпоху
расцвета  мысли  и  художественного  творчества  сменили  железные   тиски
средневековьЯ. €  не  только  знал  все  это,  но  в  самом  начале  войны
разговаривал на эти темы со своим другом, доктором  Ћсьмининым.  "Ђ  может
быть, и с Ђнатолием тоже разговаривал? - старалсЯ  вспомнить  ‚алицкий.  -
Њожет быть, отголоски моих собственных горестных мыслей, владевших мной  в
первые дни войны, звучат  сейчас  в  словах  сына,  произносимых  с  таким
апломбом?.. Ќо боже мой, ведь если  это  услышит  кто-то  другой,  что  он
подумает об Ђнатолии?"
   - ’ы все это говорил и ‚ере? - спросил наконец ”едор ‚асильевич.
   “слышав этот вопрос, Ђнатолий вдруг почувствовал новый  прилив  Ярости.
ЋпЯть ‚ера?! ‡начит, все, что он только  что  говорил  отцу  ради  его  же
пользы,  с  единственным  желанием  спасти  его,  открыть  ему  глаза   на
положение, в котором тот находитсЯ, прошло бесследно?
   ‘ам не сознаваЯ, что делает, Ђнатолий  с  размаху  стукнул  ладонью  по
столу. “дар пришелсЯ  по  листку  бумаги  с  эскизом  памЯтника.  Ђнатолий
скомкал его и крикнул:
   - •ватит о ‚ере! Љорчит из себЯ черт знает что! Љакую-то  ‹уизу  Њишель
времен Џарижской коммуны... џ не желаю больше слышать о  ней!  ЏонЯл?!  Ќе
желаю!
   ‘ каким-то злорадством, с чувством жестокого удовлетворениЯ он наблюдал
при том, как отец съеживалсЯ, вдавливал себЯ все глубже и глубже в  кресло
после каждого его выкрика. Ѓеспощадные эти слова обрушивались на  старика,
как таран, как молот, бьющий с размаху.
   ‚друг руки ‚алицкого вцепились в подлокотники кресла. Ћдним усилием  он
встал, выпрЯмилсЯ, закинув голову назад, как делал это в прежние  времена,
и пронзительно закричал:
   - Ќе сметь! Ќе сметь трогать ‚еру! ‚ таких, как она, - наше будущее! Ќе
сметь! Ќе...
   €  точно  сломалсЯ.  ѓолова  поникла,  подбородок  уперсЯ   в   просвет
расстегнутой на груди телогрейки. ”едор ‚асильевич сделал  шаг  куда-то  в
сторону, пошатнулсЯ и рухнул на пол.
   - Џапа! - воскликнул испуганный Ђнатолий, ронЯЯ на  стол  из  разжатого
кулака скомканный эскиз.
   Џервым безотчетным чувством ЂнатолиЯ был страх. Ќе  опасение  за  жизнь
отца, а именно страх оттого, что случилось что-то ужасное, непоправимое  и
виной тому он, Ђнатолий.
   - Џапа! —то с тобой, папа?! - взывал  он  беспомощно,  склонившись  над
распластанным у стола ‚алицким.
   Ћсмысленное опасение за жизнь отца пришло минутой позже, когда Ђнатолий
увидел, что тот лежит с закрытыми глазами и совсем  не  реагирует  на  его
голос. €, как всегда, когда  случалось  Ђнатолию  попадать  в  критические
ситуации,  он  мгновение  потерЯл  волю,  способность   управлЯть   своими
чувствами, своими поступками.
   Ђнатолий стал тормошить отца  за  плечи.  Џотом  метнулсЯ  к  телефону,
схватил трубку, еще не знаЯ, куда собираетсЯ  звонить,  и,  вспомнив,  что
телефон давно не работает, бросил трубку прЯмо на стол...
   Ћн не сразу догадалсЯ расстегнуть на отце  ватник,  поднЯть  рубашку  и
приложить ухо к сердцу. Ђ когда сделал это, то не столько услышал, сколько
ощутил едва уловимые удары. Ђнатолий даже засомневалсЯ: сердце это  стучит
или метроном в черной тарелке репродуктора? Ћн подбежал к стене, вырвал из
штепселЯ вилку со шнуром и, снова встав на колени, приложил  ухо  к  груди
отца. „а, сердце билось, однако лицо ‚алицкого было землисто-серым,  глаза
не открывались и дыхание пропало.
   ‘ огромным  трудом  Ђнатолий  перетащил  тело  отца,  показавшеесЯ  ему
неимоверно тЯжелым, на кожаный диван-кушетку. ‘нова приложил ухо к  груди,
и теперь ему почудилось, что сердце перестало битьсЯ.
   "‚рача, врача, немедленно врача! - заторопил он  себЯ.  -  Ќо  где  его
взЯть? Ћткуда?.."
   Ђнатолий как был - в гимнастерке без ремнЯ и без  шапки  -  бросилсЯ  к
двери, сбежал вниз по лестнице.
   ’еперь у него уже  была  цель:  остановить  первую  попавшуюсЯ  машину,
доехать до больницы или амбулатории и во что  бы  то  ни  стало  раздобыть
врача.
   Ќе чувствуЯ ни мороза, ни ветра,  сталкиваЯ  с  узкой,  протоптанной  в
снегу тропинки  редких  прохожих,  Ђнатолий  выскочил  на  проспект  25-го
ЋктЯбрЯ, встал на середине мостовой. Џервой поЯвилась перед ним  полуторка
с бойцами в кузове. Ђнатолий поднЯл руку, но  машина,  не  замедлЯЯ  хода,
пронеслась мимо; он едва успел отступить в снег. ‚торой была "эмка", но  и
она не остановилась.
   ‡атем он увидел еще одну машину, тоже "эмку", с  бело-серыми  разводами
зимнего камуфлЯжа, и твердо решил: "…сли не замедлит хода, лЯгу перед  ней
на дорогу".
   Ђнатолий побежал навстречу этой машине,  размахиваЯ  руками,  и  тотчас
заметил,  что  она  сбавлЯет  ход.  ‚  двух-трех  метрах  от  него  "эмка"
остановилась. ‘квозь слегка заиндевевшее ветровое стекло  Ђнатолий  увидел
рЯдом с шофером бровастого человека в полушубке и шапке-ушанке,  очевидно,
командира. Ѓровастый распахнул дверцу и,  высунувшись  наполовину,  строго
спросил:
   - ‚ чем дело?
   - џ прошу вас... Я умолЯю вас... - задыхаЯсь, бормотал Ђнатолий. -  Њой
отец умирает... Ќужен врач... Ќужен немедленно врач!..
   - ‘покойно, спокойно,  -  по-прежнему  строго  сказал  командир,  хмурЯ
густые черные брови. - ѓде ваш отец? Ќа работе, что ли?
   - Ќет, нет, он дома... ќто совсем  рЯдом...  ‘овсем  близко  отсюда,  -
продолжал бормотать Ђнатолий. - Њой отец - архитектор ‚алицкий,  известный
человек, академик, Я прошу вас...
   Љомандир взЯлсЯ за ручку автомобильной дверцы, и  Ђнатолию  показалось,
что он собираетсЯ уехать. Ђнатолий обеими руками вцепилсЯ в  край  дверцы,
крича в отчаЯнии:
   - џ прошу вас, прошу!..
   - Џерестаньте зрЯ тратить времЯ, -  услышал  он  в  ответ.  -  ‘адитесь
сзади.
   Ђнатолий рывком раскрыл заднюю дверь, сидевшие за нею  два  автоматчика
подвинулись, освобождаЯ ему место. Ђ командир, не спросив у  него  адреса,
сам распорЯдилсЯ:
   - Ќа Њойку!
   ...—ерез три-четыре минуты машина остановилась  у  подъезда  дома,  где
жили ‚алицкие. Љомандир вышел из кабины и приказал шоферу:
   - ‚ ближайшую поликлинику. Џривезите врача...
   „верь в квартиру была распахнута. Ђнатолий забыл закрыть ее. Ќезнакомый
военный вошел именно  в  эту  дверь,  как  будто  знал,  что  здесь  живет
‚алицкий. ’олько в передней, обернувшись к Ђнатолию, спросил:
   - ѓде он лежит?
   - ‘юда, сюда, пожалуйста, - заторопилсЯ Ђнатолий, забегаЯ вперед.
   ...‚алицкий по-прежнему неподвижно лежал на диване лицом вверх,  свесив
к полу безжизненную руку.
   - —то с ним случилось? - спросил командир ЂнатолиЯ.
   - џ не знаю... Џросто не знаю,  -  растерЯнно  откликнулсЯ  тот.  -  Њы
сидели, разговаривали, потом он встал и... почему-то упал.
   Љомандир подошел к дивану, некоторое времЯ  сосредоточенно  смотрел  на
‚алицкого. Ќе оборачиваЯсь, сказал:
   - Ћн дышит.
   „а, да, теперь и Ђнатолий видел, что отец дышал.  ЏолуобнаженнаЯ  грудь
заметно приподнималась и опускалась. Ћткрытие это разом успокоило его.
   - ‡начит, вы сын? - спросил командир, рассматриваЯ теперь ЂнатолиЯ.
   Ђнатолий в свою очередь скользнул  по  незнакомцу  изучающим  взглЯдом.
•отелось увидеть  его  знаки  различиЯ,  однако  их  скрывал  тугой  ворот
полушубка. ‚ойдЯ в квартиру, незнакомец  снЯл  лишь  шапку  со  звездой  и
теперь держал ее в руках.
   Ќо какие бы знаки различиЯ ни носил этот человек, он,  несомненно,  был
начальником. Ђнатолий торопливо застегнул ворот своей гимнастерки, схватил
свой ремень, подпоЯсалсЯ и лишь после этого ответил ему:
   - „а, Я его сын, товарищ командир.
   - ѓде служите?
   - ‚ отдельном строительном батальоне двадцать  третьей  армии,  товарищ
командир.
   - €меете образование?
   - „а. Џочти закончил строительный институт.
   - ‡начит, служба по специальности?
   - ’ак точно.
   - €дите встречайте врача. Ћн должен быть сейчас.
   Ђнатолий схватил шинель, шапку и послушно направилсЯ к двери...
   "ќмка" подъехала минут через десЯть. €з нее вышел немолодой  человек  с
небольшим саквоЯжем в руке.  Ђнатолий  выхватил  у  него  этот  саквоЯж  и
устремилсЯ к подъезду, приговариваЯ:
   - ‘юда, доктор... ‘корее, пожалуйста...
   Љогда они вошли в  кабинет  ‚алицкого,  командир  сидел  за  письменным
столом. ‚рач поздоровалсЯ с ним, как с давним знакомым:
   - ‡дравствуйте, ‘ергей Ђфанасьевич!
   - ‡дравствуйте, - ответил тот, вставаЯ. -  Џрошу  вас  срочно  занЯтьсЯ
больным. ќто очень нужный и... очень хороший человек. Љ сожалению,  сам  Я
спешу по неотложным делам. ‘ вами останетсЯ сын больного. …сли потребуетсЯ
какаЯ-то помощь с моей стороны, позвоните.
   - ’оварищ командир, - нерешительно подал голос Ђнатолий, - Я через  два
часа должен возвращатьсЯ в часть. “ менЯ увольнение только на сутки.
   - „айте вашу увольнительную, - приказал незнакомец.
   …ще плохо отдаваЯ себе отчет в происходЯщем, Ђнатолий торопливо вытащил
из  кармана  отпускное  свидетельство.  Ќезнакомый  военный   вернулсЯ   к
письменному столу, взЯл один из лежавших там карандашей, написал что-то на
документе и оставил его там же, на столе.
   Ђнатолий пошел проводить командира, и, когда  они  очутились  вдвоем  в
пустом коридоре, тот спросил неожиданно:
   - ’ам на столе... рисунок. џ нашел его на полу. Џочему он смЯт?
   - џ... не знаю, - дрогнувшим голосом ответил Ђнатолий.  -  Њожет,  отец
сам...
   - ќтого не может быть! - тоном, не  терпЯщим  возражений,  прервал  его
странный военный. - Ћн сам этого  сделать  не  мог.  -  Џомедлил  секунду,
поднес руку к шапке и, перешагнув порог, захлопнул за собой дверь.
   Ђнатолий медленно пошел назад, в кабинет отца, тщетно  гадаЯ:  "Љто  он
такой, этот человек? Ћткуда знает отца и то, в каком доме  квартируют  они
на Њойке? Џочему так уверенно поднималсЯ по лестнице  -  уж  не  бывал  ли
здесь раньше?.. € что он знает об этом злополучном рисунке?!"
   ‚ернувшись, Ђнатолий хотел первым делом посмотреть, что именно  написал
этот командир на его отпускном свидетельстве, но врач помешал.
   - џ полагаю, - заговорил он, укладываЯ в чемодан шприц и  стетоскоп,  -
что у отца  вашего  гипертонический  криз.  ‘кажите,  больной  не  перенес
какого-нибудь внезапного потрЯсениЯ?
   - Ќет, что вы! - поспешно ответил Ђнатолий. - џ только что  вернулсЯ  с
фронта, и он был так обрадован!
   - ќто тоже могло быть причиной, - заключил  врач.  -  ‘ильное  душевное
волнение. ЏредставлЯю себе, если бы мой сын... Ќо мой не  вернетсЯ:  погиб
на "Ќевском пЯтачке"...
   —то говорил врач дальше, Ђнатолий уже не слышал. Ќе заметил  даже,  как
он оделсЯ и вышел. Ђнатолий читал и перечитывал надпись, сделанную красным
карандашом на отпускном свидетельстве: "Џребывание в  ‹енинграде  продлено
на  пЯть  дней.  —лен  ‚оенного  совета  ‹енфронта  дивизионный   комиссар
‚аснецов".


        13

   ЏридЯ в себЯ, ”едор ‚асильевич понЯл, что быстро оказанной ему  помощью
он обЯзан в первую очередь  ‚аснецову,  хотЯ  Ђнатолий  долго  и  с  жаром
рассказывал,  каких  трудов  стоило  ему  остановить  машину  и  уговорить
секретарЯ горкома принЯть участие в судьбе отца.
   ‚ечером снова пришел врач, проверил пульс ‚алицкого, измерил  давление,
поводил пальцем перед  глазами  ”едора  ‚асильевича,  сделал  ему  укол  и
сказал, что имеетсЯ распорЯжение товарища ‚аснецова госпитализировать его.
‚алицкий буквально восстал. Ќикогда в жизни он не лежал в больнице, и  она
представлЯлась ему своего рода преддверием на тот свет.
   ”едор ‚асильевич  попросил  врача  честно  и  прЯмо  сказать,  как  тот
оценивает его  физическое  состоЯние.  ‚рач  ответил,  что  оно  мало  чем
отличаетсЯ от  нынешнего  состоЯниЯ  большинства  ленинградцев  такого  же
возраста, как ‚алицкий. € тут же добавил, что молодые иной  раз  чувствуют
себЯ даже хуже.
   ‚алицкий подумал, что было  бы  гораздо  лучше,  если  б  его  осмотрел
Ћсьминин, но тут же понЯл, насколько  несбыточно  такое  желание:  где,  в
каком госпитале работает сейчас  его  старый  знакомый,  ему  неведомо.  Ђ
вообще-то ”едор ‚асильевич не  очень  беспокоилсЯ  о  своем  здоровье.  Ћн
больше огорчалсЯ тем, что Ђнатолий чуть не насильно привел сюда  ‚аснецова
и что ‘ергей Ђфанасьевич застал его в столь беспомощном состоЯнии.
   ‚ тот же вечер ‚алицкий написал секретарю горкома  короткое  письмо,  в
котором благодарил за внимание, приносил извинениЯ, что по его, ‚алицкого,
вине ‚аснецову пришлось оторватьсЯ от важных дел, а в конце  сообщил,  что
чувствует себЯ превосходно и ни в чем не нуждаетсЯ. ‡автра утром  Ђнатолий
должен был отнести письмо в ‘мольный. Ћн сам вызвалсЯ сделать это и нехотЯ
- по крайней мере внешне - смирилсЯ с нежеланием старика лечь в больницу.
   Ќа деле же он сознавал, что если бы отца госпитализировали, то у  него,
ЂнатолиЯ, фактически исчезло бы основание длЯ задержки в ‹енинграде, хотЯ,
конечно, формально разрешение ‚аснецова продолжало бы действовать.
   ’ем не менее это был бы подлог, а на очевидный подлог Ђнатолий пойти не
решилсЯ бы. Ћсобенность его характера заключалась в том,  что  он  всегда,
сознательно или интуитивно, искал таких решений, которые,  будучи  выгодны
ему, в то же времЯ никак не могли компрометировать его.
   Ќочь Ђнатолий провел в отцовском кабинете, устроившись  спать  на  двух
кожаных креслах, сдвинутых сиденьЯми друг к другу. Ћтец держалсЯ спокойно,
и Ђнатолию показалось, что  вчерашнЯЯ  ссора  между  ними  забыта  ”едором
‚асильевичем. Ќо наутро, когда  сын  подчеркнуто  приветливо  обратилсЯ  к
нему, ответ последовал сухой и односложный. „а и после того старик  словно
бы не замечал иди не желал замечать сына.
   Ђнатолий сам растопил печь, сам приготовил завтрак - то есть набрал  из
стоЯвшего на  кухне  ведра  воды  в  чайник,  вскипЯтил  ее,  разложил  на
письменном  стопе  продукты,  -  их  оставалось  еще   достаточно   много,
применительно к ленинградским нормам могло хватить на неделю.  Ћтец  молча
выпил стакан кипЯтку, съел кусок хлеба, но к остальному не притронулсЯ. Ќа
все уговоры ЂнатолиЯ ответил, что есть не хочет.
   Ђ когда Ђнатолий оделсЯ и сказал,  что  отправитсЯ  в  ‘мольный,  чтобы
отнести письмо  ‚аснецову,  отец  даже  не  удостоил  его  словом.  ’олько
кивнул...
   ‚ молчании прошел весь день. € следующий  -  тоже.  ќто  была  какаЯ-то
пытка молчанием! Ђнатолий мог бы облегчить свое положение, перебравшись  в
другую комнату. Ќо железнаЯ печурка была  в  кабинете  отца.  ‚  остальных
комнатах царил холод.
   ‚ремЯ от времени Ђнатолий, отчаЯвшись, хватал  свою  шинель  и  шел  на
улицу. Ћднако и там тоже было холодно - больше  часа  бесцельных  скитаний
Ђнатолий выдержать не мог.
   Ќесколько раз он порывалсЯ пойти к ‚ере. …му  казалось,  что  именно  в
ней, точнее, в том, что она выгнала его, первопричина  всех  последовавших
неприЯтностей. Ђнатолий не сумел бы объЯснить логически эту  свЯзь  внешне
не свЯзанных Явлений, но никак не мог избавитьсЯ от мысли, что  существует
_нечто_ общее. € как только это нечто исчезнет, все станет на свои места.
   Ќе в себе самом, а  где-то  вне  себЯ  искал  он  это  нечто.  …сли  бы
кто-нибудь сказал ему: "Џослушай, парень, а ведь все  обстоит  просто:  ты
очень боишьсЯ смерти", - то Ђнатолий  с  искренним  негодованием  стал  бы
опровергать это. Ћн давно убедил себЯ, будто не страх, а здравый смысл и в
конечном счете польза делу руководЯт всеми его поступками.
   Ћн и теперь был уверен, что ‚ера не понЯла его, что он просто не  нашел
нужных, верных слов длЯ обоснованиЯ своей просьбы - слишком понадеЯлсЯ  на
то, что любовь ‚еры, ее  преданность  ему  исключают  необходимость  таких
слов. Ќо если бы он встретилсЯ с ‚ерой снова,  то  сумел  бы  убедить  ее,
рассеЯть все подозрениЯ...
   Ћднако где теперь искать  ‚еру?  ’огда  он  застал  ее  дома  случайно.
’ащитьсЯ за Ќарвскую в надежде на второй такой же случай - бессмысленно. Ђ
об адресе больницы,  в  которой  работает  ‚ера,  он  понЯтиЯ  не  имел...
Љонечно, можно сходить предварительно на Љировский завод к ‚ериному отцу -
он-то навернЯка знает, где работает дочь. Ќо кто пустит ЂнатолиЯ на завод?
„а и там ли теперь старик Љоролев? Ћн мог быть  эвакуирован,  ранен,  убит
или умер с голоду.
   Ћсталась еще одна возможность разыскать ‚еру: она  обмолвилась,  что  у
соседки по квартире - этажом выше - лежит ее больнаЯ  мать.  Ќо  умирающаЯ
старуха врЯд ли сможет объЯснить что-либо толком.
   ‡начит, практически ‚ера стала недосЯгаемой. €, как ни странно, это  не
только огорчало, а и радовало ЂнатолиЯ. Ћгорчало, потому  что  он  лишалсЯ
возможности урегулировать  отношениЯ  с  ‚ерой,  после  чего,  несомненно,
исправились бы отношениЯ и с отцом. ђадовало же потому, что в глубине души
Ђнатолий боЯлсЯ новой встречи с ‚ерой. €нтуитивно он почувствовал  в  ‚ере
человека, способного читать у него в душе, и это пугало...
   ...‚озвращаЯсь после  бесцельных  блужданий  домой,  Ђнатолий  все  еще
надеЯлсЯ на какую-то перемену  в  отношении  к  нему  отца:  не  может  не
дрогнуть  отцовское  сердце  в  предвидении  близкого  их  расставаниЯ!  ‚
действительности же все оставалось по-прежнему. Ћтец будто не замечал его.
   Ќа третий день Ђнатолий решил плюнуть на все и вечером ехать  в  часть.
Ћднако при этом уменьшались шансы на избавление от Ќевской „убровки.
   "—то же лучше, что разумнее? - спрашивал себЯ Ђнатолий. - Џотерпеть еще
два с половиной днЯ причуды взбалмошного старика и потом забыть о них  или
поторопитьсЯ навстречу своей гибели?"
   Ђнатолию хотелось крикнуть отцу: "’ы уже не помнишь,  что  это  Я  спас
тебЯ от верной смерти? ‚едь это Я остановил  машину  ‚аснецова,  благодарЯ
мне здесь поЯвилсЯ врач!" Ќо он не сомневалсЯ, что и в  этом  случае  отец
промолчит, только посмотрит на него отсутствующим взором. Ђ  может,  и  не
посмотрит вовсе...
   ђасстались они в положенный срок. •олодно и отчужденно.
   - Ќу, прощай, отец, - сказал Ђнатолий.
   Ћн стоЯл уже в шинели, держа в одной руке за лЯмки тощий вещевой мешок,
а отец сидел в  кресле,  том  самом,  в  котором  находилсЯ  тогда,  когда
произошла их ссора.
   - Џрощай, - тихо ответил ‚алицкий.
   € это было единственное слово, которое Ђнатолий услышал напоследок.
   Џрежде чем закрыть за собою  дверь  кабинета,  он  оглЯнулсЯ  с  тайной
надеждой услышать еще что-то. € не услышал. Ћтец молча смотрел ему  вслед,
и в глазах его, как показалось Ђнатолию, застыли слезы.


   ...‘ тех пор прошло несколько дней, а ‚алицкий  все  страдал  -  и  чем
дальше, тем, кажетсЯ, больше - оттого,  что  сам  присудил  себЯ  тогда  к
молчанию.
   ‘нова и снова размышлЯл он над тем, что же так глубоко оскорбило его  в
последнем  разговоре  с  сыном.  колЯрские  умствованиЯ  ЂнатолиЯ  насчет
спиралей истории? ‘лова, касающиесЯ ‚еры? Џожалуй, и то и другое. Ѓыло еще
и  третье:  напоминание   о   бессмысленности   пребываниЯ   его,   ”едора
‚асильевича, в ‹енинграде...
   Ћ боже, да разве сам он не думал об этом? €  разве  размышлениЯ  его  и
действиЯ не развивались все по той же "спирали"? Џосле того  как  началась
война,  он  настойчиво  искал  свое   место   в   ней.   €спытал   чувство
удовлетворениЯ, когда добилсЯ своего:  был  принЯт  в  ополчение.  Џережил
горькое разочарование, когда его отчислили из дивизии и он снова  оказалсЯ
не у дел. Џотом опЯть  исполнение  желаний  -  кратковременнаЯ  работа  на
Љировском заводе. € снова бездействие. Ќет, не полное, он  все  же  что-то
делал, рисовал  плакаты.  Ќекоторые  из  них,  многократно  увеличенные  и
размноженные типографскими машинами, до  сих  пор  сохранились  на  стенах
ленинградских домов...
   ’аковы были эти "спирали".
   Ќо теперь, кажетсЯ, все кончилось. Џружина распрЯмилась и обмЯкла.  ‘ил
почти не осталось. €х хватало  только  на  то,  чтобы  растопить  печь  да
сходить в столовую. „аже воду  из  Ќевы  приносЯт  ему  мальчики,  которых
‚алицкий раньше никогда не видел, члены какого-то  комсомольского  отрЯда.
ђаз в три днЯ - ведро...
   ‡начит, он и в самом деле стал обузой длЯ ‹енинграда. Џользы никакой, а
ест и пьет. …ст хлеб, в котором так нуждаютсЯ те, кто стоит у станков  или
с оружием в руках охранЯет ‹енинград.
   ‘ознавать это было горше всего.
   Ќо удивительное дело! •отЯ логика, здравый  смысл  были,  казалось,  на
стороне ЂнатолиЯ, ‚алицкий всем своим  старческим  сердцем,  работающим  с
перебоЯми, каждой клеткой своего коченеющего тела,  из  которого  медленно
уходила жизнь, протестовал против услышанного от сына.
   ”едор ‚асильевич спросил себЯ: а что, если бы времЯ замерло? —то,  если
бы оно отодвинулось назад, и он, ‚алицкий, знаЯ, как в дальнейшем сложитсЯ
его судьба, снова оказалсЯ бы перед  выбором:  уехать  из  ‹енинграда  или
остатьсЯ? Љак поступил бы он? Љонечно, осталсЯ бы. ‚се равно осталсЯ. „аже
знаЯ, что ему предстоит пережить, отказалсЯ бы покинуть ‹енинград. ‚опреки
логике, вопреки здравому смыслу...
   € невольно усмехнулсЯ. „о войны он сам, наверное, подивилсЯ  бы  такому
чуда