ти.
Љомандующие армиЯми, командиры  соединений  и  все  офицеры  своим  личным
примером  должны  заставить  войска  с  фанатическим  упорством  оборонЯть
занимаемые позиции, не обращаЯ вниманиЯ на противника,  прорывающегосЯ  на
флангах в тыл наших войск. ’олько  такой  метод  ведениЯ  боевых  действий
позволит выиграть времЯ, которое необходимо, чтобы перебросить с родины  и
с запада подкреплениЯ, о чем уже отдан приказ..."
   "ќто все?" - со страхом и горечью подумал ѓудериан.
   Ќо это было не все. ѓудериан еще не  знал  о  том,  что  ѓитлер  принЯл
решение сместить не только Ѓраухича, не только командующих группами  армий
"‘евер", "–ентр" и "ћг" - фон ‹ееба, фон Ѓока и  ђунштедта,  но  и  самого
его, ѓудериана.
   ќтого он еще не знал. ѓудериан  понимал  одно:  своим  приказом  ѓитлер
обрекает на верную смерть многие десЯтки тысЯч немецких солдат.


        4

   Њне никогда не приходило в голову вести дневник.  џ  не  могла  понЯть,
почему раньше, в старое, дореволюционное  времЯ,  люди  так  любили  вести
дневники или, скажем, писать друг другу длинные письма.  “ехал,  допустим,
человек в отпуск, ну, на в отпуск, а просто куда-то, в поместье свое, если
был богатым, или по делам, в другой город. € оттуда  пишет  своим  родным,
или любимой женщине, или друзьЯм длинные-предлинные письма  про  все.  Љак
доехал, как устроилсЯ, что видно из окна, чем торгуют  в  лавочке,  кто  к
нему приходил, о чем говорили.
   ќто писание было как бы непременной частью  той,  старой  жизни.  Њожет
быть, потому, что тогда не было ни телеграфа, ни телефона?
   Ђ Я вот не люблю писать.  ‘идеть,  когда  столько  дел,  и  писать  мне
кажетсЯ просто противоестественным.
   Џоэтому, когда начальник госпиталЯ Ћсьминин, остановив менЯ в коридоре,
неожиданно спросил, веду ли Я дневник, Я просто растерЯлась.
   - Љакой дневник, Ђндрей ѓригорьевич? - переспросила Я, полагаЯ, что  он
имеет в виду книгу регистрации приема раненых.
   - Ќу... самый обыкновенный, - ответил Ћсьминин. - Џросто дневник.
   - ‡ачем? - с недоумением спросила Я.
   Љакие уж там дневники, когда валишьсЯ с ног  от  усталости,  когда  нет
света, в палатах - коптилки, в операционной - большаЯ керосиноваЯ лампа, а
пальцы плохо сгибаютсЯ от холода и, прежде  чем  сделать  очередной  укол,
приходитсЯ отогревать руки над печкой?!
   - € о чем писать? - пожала Я плечами.
   - Ћбо всем, - коротко ответил Ћсьминин. - € каждый день.
   - „а вы смеетесь, Ђндрей ѓригорьевич! —то Я буду писать?  "‘егоднЯ  был
обстрел, потом  привезли  раненых,  потом  оперировали,  потом  снова  был
обстрел..."? Љому это интересно?
   - ќто будет интересно... Џотом.
   - Ѓудущим поколениЯм? - усмехнулась Я.
   - € будущим, - не желаЯ замечать моей иронии, сказал Ћсьминин. -  Ќо  и
современникам тоже. ’ем, кто доживет до победы.
   - Ќу, им-то все это известно!
   -  ‹юдЯм  свойственно  забывать  пережитое,  -   задумчиво   проговорил
Ћсьминин. - ‘ловом, поднимитесь ко мне.
   Џо лестнице Ћсьминин шел медленно, опираЯсь на  перила,  останавливаЯсь
через каждые две-три ступеньки.
   ‚ последние дни он очень ослаб. ђаботы было много, врачей  не  хватало.
‚олкова мобилизовали на ‹адожскую трассу налаживать  там  медобслуживание,
один из хирургов умер от голода - не выдержало больное сердце.  Џравда,  с
фронта к нам перебросили двух  новых  хирургов,  но  они  никак  не  могли
привыкнуть  к  питанию  по  тыловым  нормам  и  с  трудом   выстаивали   у
операционного стола.
   ‚ойдЯ в свой кабинет,  Ћсьминин  вытащил  из  Ящика  письменного  стола
какую-то тетрадь.
   - ‚от, - сказал он, протЯгиваЯ ее мне. - „ержите.
   ќто была обычнаЯ "общаЯ" школьнаЯ  тетрадь  в  клеенчатом  переплете  -
совершенно чистаЯ. џ растерЯнно держала  ее  в  руках.  Ќеужели  начальник
госпиталЯ всерьез полагает, что Я буду вести дневник?
   - ‡начит, будете записывать каждый день. •отЯ бы по нескольку  строчек.
"Ќи днЯ без строчки", как говорил  некий  француз  по  имени  ќмиль  ‡олЯ.
“чтите, - строго добавил он, - это приказ.
   - Њожно идти? - спросила Я, совершенно обескураженнаЯ.
   - €дите.
   "Џридет же в голову такаЯ блажь! - думала Я, идЯ к себе  в  комнату.  -
‚ести дневник! ‚едь минуты свободной нет! „а и как все опишешь?!"
   џ вспомнила вчерашний день.  Џосле  очередного  обстрела  к  нам  стали
поступать раненые. ‘реди них была девушка. ‚ оба глаза ей  попали  осколки
стекла, да и все лицо было иссечено. Ќадо было срочно вызвать окулиста  из
морского госпиталЯ, а телефон не работал, - видно, где-то перебило кабель.
‡а окулистом послали санитарку, а девушка все кричала от боли и руками  за
глаза хваталась. Њы ей ввели морфий, потом обработали раны, а чтобы  глаза
не трогала, пришлось ей руки полотенцем свЯзать...
   Џотом мальчика на стол положили, его ранило дома,  -  он  был  болен  и
лежал в постели, когда в дом угодил снарЯд.  ђанение  бедра,  и  рана  всЯ
перьЯми забита...
   Џривезли бойца, ранен в ногу, выше ранениЯ - жгут, который  еще  в  ЏЊЏ
наложили. Љричал он страшно - жгут сдавил седалищный  нерв.  Ќаложили  его
давно, несколько часов назад, и, пока раненого транспортировали, никто  не
догадалсЯ жгут снЯть, а может быть, просто некому было это сделать.
   “прекать медперсонал легко, а попробуй там усмотреть за всем -  раненых
много, и всех надо  обработать,  а  потом  рассортировать  по  госпиталЯм,
отправить...
   ‘ловом, с этим бойцом, ‘ергушин  его  фамилиЯ,  дело  было  плохо.  …му
угрожала гангрена...
   € так до самого вечера - все новые, новые раненые. Ђ вечером  свободные
от дежурства сестры и санитарки пошли за водой.
   ‚ городе почти все носили воду из Ќевы или из ”онтанки, а нам  повезло:
у нас в районе водоразборнаЯ колонка каким-то чудом еще действовала. Ќо до
нее тоже было километра два, а там - в очередь становитьсЯ, а потом  ведра
с водой обратно в госпиталь тащить...
   Џринесли воду - и за дровами. ‚прочем, какие это дрова!..  “видим,  где
дом деревЯнный снарЯдом разбитый, - отдираем доски, бревна распиливаем...
   "ќто, что ли, описывать? - с горечью подумала Я. - ’ак ведь каждый день
одно и то же!"  ‚спомнила  детскую  скороговорку:  "ђаз  -  дрова,  два  -
дрова..."
   ‚спомнила,  что  вчера,  когда  в  госпиталь  с   водой   возвращалась,
объЯвление одно прочла. €х много  сейчас  на  стенах,  объЯвлений  разных.
Ћтдыхать по дороге приходилось часто,  вот  и  читала...  Ђ  это  зачем-то
сорвала и положила в карман.
   ‚от оно... џ вытащила из кармана скомканную бумажку. Ќа ней  химическим
карандашом было написано: "ЋбменЯю 4,5 метра фланели и  примус  на  кошку.
Џринести кошку по адресу: ул."Џравды", 5, кв.10".
   ‘ама не знаю, зачем сорвала.  Љошку,  что  ли,  жалко  стало?  „а  ведь
известно, что  и  кошек  и  голубей  всех  давно  поели...  ќто,  что  ли,
объЯвление в дневник переписать?.. Ќо к чему? ‚от  если  бы  Я  на  фронте
была!..
   €ли уж как в настоЯщих дневниках, как раньше, - писать о самом  личном.
Ќо не могу же Я писать о том, о чем пытаюсь  забыть,  не  вспоминать...  Ћ
том, как он - он! - требовал достать ему эту лживую справку...
   џ снова опустила глаза на объЯвление, которое держала в  руках,  и  мне
показалось, что на бумажке совсем другие строки... Љак там было  написано,
в  той  листовке?  "†енщина  ‹енинграда,  к   тебе   обращаетсЯ   немецкое
командование..."
   џ со  злостью  скомкала  бумажку,  как  будто  это  была  та  проклЯтаЯ
листовка, и, войдЯ к себе, швырнула тетрадку в тумбочку.
   ...Џрошло несколько дней, и вдруг менЯ вызывает  к  себе  комиссар.  Ћн
недавно у нас в госпитале. Џрежний все писал рапорты, чтоб  его  отправили
на фронт, и недели две  назад  добилсЯ  своего.  Ђ  через  несколько  дней
прислали этого, нового.
   ”амилиЯ его Џастухов. •одит, опираЯсь на костыль, - получил  ранение  в
ногу, лечилсЯ в армейском госпитале, а потом попал в  резерв.  Љ  строевой
службе он, конечно, не годен,  по  крайней  мере  в  ближайшие  три-четыре
месЯца, а там что еще покажет рентген,  вот  его  к  нам  и  прислали.  Ќа
открытом партийном собрании он рассказал свою биографию. џ запомнила,  что
раньше он где-то музеем ‹енина  заведовал,  потом  участвовал  в  боЯх  на
•алхин-ѓоле, на теперешней войне с первых дней.
   ’ак  вот,  вызывает  менЯ  этот  Џастухов  и  говорит,  чтобы  Я  взЯла
медикаменты и шла на квартиру к Ћсьминину.
   ’олько тут Я вспомнила, что уже дней пЯть не видела нашего  начальника.
‘просила, какие брать медикаменты.
   Џастухов сказал, что Ћсьминин жалуетсЯ на сердце, а какие в этом случае
лекарства берут, вам, мол, виднее.
   џ пошла в сестринскую, положила в чемоданчик шприц, пузырек  с  эфиром,
ампулы камфары, строфантина - словом, все, что полагаетсЯ  при  ослаблении
сердечной деЯтельности, и уже собралась уходить, как  заходит  Џастухов  и
говорит:
   - —уть не  забыл.  Џриказано,  чтобы  тетрадь  с  собой  взЯли.  Љакую,
начальник говорит, сами знаете.
   џ, разумеетсЯ, сразу понЯла, что речь идет об этом несчастном дневнике,
в который Я до сих пор не записала ни слова...
   Ћсьминин жил один в маленьком флигелечке, метрах в двухстах  от  зданиЯ
госпиталЯ. џ там была только раз - как-то ночью, во времЯ моего дежурства,
позвонили из Њедсанупра и приказали срочно вызвать начальника.  ‡апомнила,
что живет он на втором этаже и что ведет туда узкаЯ деревЯннаЯ лестница.
   Ќа лестнице была тьма кромешнаЯ, Я ощупью  поднЯлась  и,  уткнувшись  в
дверь, постучала. Ћтветили еле  слышно.  џ  открыла  дверь  и  перешагнула
порог.
   ѓорела коптилка, и при  свете  ее  Я  разглЯдела  лежавшего  в  постели
Ћсьминина. Џоверх серого госпитального одеЯла он был укрыт шинелью.
   - —то с вами, Ђндрей ѓригорьевич? - спросила Я.
   - ‘о мной? Ќичего. Ќемножко прихворнул.
   - Џочему же вы не вызвали врача?
   - џ, между прочим, сам врач, -  со  слабой  улыбкой  ответил  он,  -  и
довольно опытный. Љак там ‘ергушин?
   џ не сразу понЯла, о ком это он.
   - ‘ергушин, - повторил Ћсьминин. - ’от, со жгутом.
   - Ћперировали. ‚ысокаЯ ампутациЯ. Ќачалась гангрена, - тихо ответила Я.
   - ЏроглЯдели! - с горечью произнес Ћсьминин. - Џозор. ЏроглЯдели.
   - Ќо, Ђндрей ѓригорьевич, он пролежал со жгутом несколько часов!
   - џ знаю это не хуже вас, - прервал менЯ Ћсьминин. - Ќужно  было  сразу
сделать щадЯщую ампутацию.  ќто  моЯ  вина.  €скалечили  человека!  Ђ  как
больной из второй палаты, с ожогом лица?
   џ не могла сообразить, кого он теперь имеет  в  виду.  Ћн  помнил  всех
раненых!
   - Ћжог лица и слизистой рта, - повторил  Ћсьминин.  -  Џривезли  неделю
назад... ‹ейтенант ‚олодин. ‚олодин его фамилиЯ!
   „а, вспомнила. ‚олодин. ‘лышала разговор о нем в  сестринской.  “  него
периодически  наступало  удушье.  Ќадо  было  рассечь   гортань,   сделать
трахеотомию.   ‘делали.   ‡адели   сонную   артерию.   Ќачалось    сильное
кровотечение. Ћн умер на операционном столе.
   - џ не в курсе дела, - глухо ответила Я.
   - ‚ы представлЯете себе, как чувствует себЯ человек,  у  которого  нога
отрезана так  высоко,  что  нельзЯ  носить  протез?  €ли  с  изуродованным
лицом?.. - с болью проговорил Ћсьминин.
   - Ќо ведь война, Ђндрей ѓригорьевич!..
   - Ђ когда войны не будет?! Џо нашей вине останутсЯ люди,  изуродованные
на всю жизнь!
   - Џо вине фашистов!..
   - Џлохо лечим, - тихо сказал Ћсьминин. - ‘тыдно!..
   - Ќо с вами-то что? - все еще стоЯ посреди комнаты, спросила Я.
   - —то ты принесла с собой? - ответил он на вопрос вопросом.
   - Љамфару, строфантин. Љомиссар сказал...
   - Ћн уже разбираетсЯ в медикаментах? - усмехнулсЯ Ћсьминин.
   - Ќет, - смутилась Я, - он просто сказал, что вы жалуетесь на сердце, и
Я подумала, что...
   - Џравильно подумала, - кивнул Ћсьминин. - Ќабери два кубика камфары.
   џ раскрыла чемоданчик и, снЯв перчатки, стала  протирать  руки  ваткой,
смоченной в спирте.
   - ќкономь спирт, - сказал Ћсьминин.
   џ промолчала.
   - ќфир есть?
   - „а, конечно.
   - Ќабери двадцатипроцентную камфару и сделай ее на эфире. ЏонЯла?
   „а, конечно, Я понЯла. Ћн хотел, чтобы камфара медленнее  рассасывалась
и действовала бы дольше.
   Џока Я доставала шприц,  иглу,  набирала  лекарство,  Ћсьминин  закатал
рукав рубашки.
   - Њожет быть, лучше в мЯкоть, в Ягодицу? - неуверенно спросила Я.
   - ЊЯкоти на мне сейчас не найдешь, - с усмешкой ответил он.  -  Љоли  в
руку.
   - Њожет быть, введем еще и строфантин? - сделав укол, спросила Я.
   - Џока достаточно и камфары.
   - Љак вы себЯ чувствуете?
   - …сли ты имеешь  в  виду  результаты  инъекции,  то  прошло  еще  мало
времени. ‚прочем, сейчас проверим.
   Ћн стал щупать себе пульс.
   ’олько сейчас Я услышала едва различимый стук метронома.  Ћн  доносилсЯ
из укрепленной на стене черной тарелки. € мне показалось, что  это  стучит
пульс Ћсьминина. ђовно и спокойно.
   - „авайте Я буду считать, - предложила Я  и,  отдернув  рукав  ватника,
кивнула на свои часы.
   Ћсьминин улыбнулсЯ и покачал головой.
   - Ќемного получше... - сказал он. - Ђ ты, кажетсЯ, окончила два или три
курса мединститута? Џора научитьсЯ определЯть пульс без часов.
   џ стоЯла в нерешительности, не знаЯ,  уходить  мне  или  еще  остатьсЯ.
‘нова спросила, чтобы только не молчать:
   - Љак вы себЯ чувствуете?
   - Ќе волнуйсЯ. џ  чувствую  себЯ  удовлетворительно.  ’ы  начала  вести
дневник?
   - …ще нет, Ђндрей ѓригорьевич, - виновато сказала Я.
   - Џочему?
   - Ќу... очень много работы. ‚ы сами знаете. Ќе до того.
   - „невники люди вели, замерзаЯ  на  полюсе.  ‚  тюрьме  перед  смертью.
Љровью на стене, если не было  бумаги.  ‚  дневниках,  которые  пишутсЯ  в
удобном кабинете, не всегда содержитсЯ правда.
   - Ќо, честное слово,  мне  не  о  чем  писать,  Ђндрей  ѓригорьевич,  -
взмолилась Я, - Я же самый обычный человек! ‹юди, о которых  вы  говорите,
видели, знали то, что неизвестно миллионам  других!  Ђ  то,  что  вижу  Я,
переживают сейчас сотни тысЯч ленинградцев. Љ чему же...
   - ‚ы принесли с собой тетрадь? - сухо прервал менЯ Ћсьминин.  -  ‚ыньте
ее и сЯдьте за стол. € поставьте туда коптилку.
   Ћн произнес эти слова слабым голосом, но тон его был категоричен.
   џ послушно вынула из чемоданчика тетрадку, перенесла в тумбочки на стол
коптилку.
   - —ернила и ручка там есть, - сказал Ћсьминин.
   Ќа столе действительно стоЯла массивнаЯ  бронзоваЯ  чернильница.  ђЯдом
лежала ручка.
   - Ћткройте тетрадь и пишите!
   ’еперь, когда Я перенесла коптилку, лица его не было видно.
   -  Џишите,  -  требовательно  повторил  он.  -  "‚  декабре  1941  года
госпитальные служащие получали на завтрак стакан  кипЯтку  без  сахара..."
Џочему вы не пишете?
   џ откинула крышку чернильницы, но напрасно тыкала туда пером.
   - —ернила замерзли, Ђндрей ѓригорьевич, - беспомощно сказала Я.
   - „а, верно, Я забыл, они уже  давно  замерзли.  Ћткройте  правый  Ящик
стола. ’ам должны быть карандаши. Ќайдите химический.
   џ сделала, как он велел: нашла карандаш, послюнЯвила отточенный конец и
попробовала его на пальце, чтобы  убедитьсЯ,  что  карандаш  действительно
химический.
   - Ќашли? - спросил Ћсьминин.
   - Ќашла, - покорно ответила Я.
   -  Ќа  чем  мы  остановились?  ‚прочем,  давайте  сначала.  "‚  декабре
госпитальные служащие получали на завтрак  стакан  кипЯтку  без  сахара  и
триста граммов плохо пропеченного, с различными примесЯми черного  хлеба".
Џоставь скобку, напиши: "суточный паек" - и закрой скобку. ‡аписала?
   Ћн диктовал медленно, однако Я едва  успевала  записывать  -  замерзшие
пальцы с трудом держали карандаш.
   - Ќаписала? - снова спросил Ћсьминин и, не дожидаЯсь ответа, продолжал:
- "Ѓольным полагалось 450 граммов супа в день и 225 граммов каши, то  есть
той же мороженой черной муки, только размешанной более густо".
   Ќеожиданно длЯ самой себЯ Я спросила:
   - Ќаписать, что перед раздачей в палаты  все  тарелки  взвешиваютсЯ  на
весах и каждый раненый имеет право проверить вес полагающейсЯ ему порции?
   - Ќе надо, это беллетристика.  Џиши  дальше.  "Ќа  почве  недоеданиЯ  у
истощенных людей развивалась алиментарнаЯ дистрофиЯ".  Џоставь  точку.  Ќа
сегоднЯ все.
   - ‚ам больше ничего не нужно? - нерешительно спросила Я.
   - Џока ничего. џ прошу вас зайти завтра  в  это  же  времЯ.  Џереставь,
пожалуйста, коптилку на тумбочку, - сказал он и закрыл глаза.
   Ћн говорил со мной то на "ты", то на  "вы",  точно  желаЯ  выделить  те
слова, которые Я должна воспринимать как приказ.
   џ перенесла коптилку и тихонько вышла.
   Ќа улице было уже темно.
   Њела поземка. џ с трудом нашла тропинку, ведущую от  флигелЯ  к  зданию
госпиталЯ.
   Џрежде всего направилась в сестринскую  отнести  оставшиесЯ  лекарства.
„ежурила незнакомаЯ мне сестра. Џосле того как часть  нашего  медперсонала
забрали на ‹адогу, к нам пришли несколько новеньких сестер и фельдшериц из
амбулаторий. Ќекоторые из них - Я знала это - поступили в надежде  немного
подкормитьсЯ, им казалось, что в госпиталЯх кормЯт  лучше,  чем  в  других
местах. Ќо они ошибались: нормы были  те  же.  џ  еще  кое-как  держалась,
потому что была донором и мне давали доппаек. Ќо в последнее времЯ у  менЯ
все чаще кружилась голова.
   ‘естра сидела  за  столиком  неподвижно,  втЯнув  кисти  рук  в  рукава
ватника, и даже не взглЯнула, когда Я вошла.
   - Џочему вы так сидите? - спросила Я. - ‚ам нехорошо?
   - Ќет. ’ак теплее. Њне... холодно.
   џ вынула  из  чемоданчика  лекарства,  положила  их  в  шкафчик  и  уже
направлЯлась к двери, когда сестра вдруг сказала мне вслед:
   - ‚ы... Љоролева?
   - „а, Љоролева.
   - ‚ам записка.
   - ‡аписка? ЉакаЯ записка, от кого?
   - ‚от, - кивнула сестра.
   Ќа краю стола лежала сложеннаЯ бумажка.
   џ развернула записку и взглЯнула на подпись: "‚.‘уровцев".
   ’оропливо пробежала глазами по строчкам. ‘уровцев писал, что  находитсЯ
в ‹енинграде. "…сли надо будет в чем-то помочь, вспомните обо  мне".  €  -
адрес...
   - Ћн приходил? Љогда? - спросила Я сестру.
   - Љто "он"?
   - Ђх, боже мой, ну, этот капитан, ‘уровцев!
   - џ не знаю, капитан он или не капитан. Ћн был в полушубке. ’еплом...
   - ‘пасибо, - буркнула Я.  -  Ђ  чтобы  согретьсЯ,  надо  делать  больше
движений, не сидеть на месте!
   ќти слова вырвались у менЯ в раздражении. Ћткуда у дистрофиков силы длЯ
лишних движений?!
   џ поднЯлась в свою комнату. Џри вздрагивающем свете  коптилки  еще  раз
перечитала записку. ‘ела на кровать...
   ’еперь Я жила одна. Ћлю отправили на ‹адогу. Ђ мне сейчас так  хотелось
поделитьсЯ с нею радостью, что ‚олодЯ жив...
   џ вспомнила, как он  стоЯл  передо  мной  в  бесформенной  госпитальной
пижаме, котораЯ к тому же была ему не по росту, и  Явно  стеснЯлсЯ  своего
вида. Љак Я подошла к нему, чтобы надеть  на  шею  марлевый  жгут.  џ  все
вспомнила.
   Џопробовала заглЯнуть себе в душу, глубоко-глубоко...
   Ќет... ’ого, что искал во  мне  ‚олодЯ,  не  было...  џ  не  испытывала
ничего, кроме радости, что он жив, -  хороший,  добрый,  смелый  парень...
Ќет, Я не пойду к нему. џ знаю, что он жив, и этого мне достаточно.
   ‚ дверь постучали. Ќа пороге стоЯл, опираЯсь на костыль, Џастухов.
   - ђазрешите войти? - спросил он.
   - „а, да, конечно, товарищ комиссар, - сказала Я,  вставаЯ  и  поспешно
прЯча записку в карман ватника. - Џроходите! ‘адитесь прЯмо на кровать.
   Ћн сел и прислонил к кровати свой костыль.
   ‚ первый раз Я внимательно разглЯдела Џастухова. Ќемолодой, лет сорока,
а может быть, и больше. € совсем не похож на кадрового военного.
   - ‡ашел о начальнике нашем узнать, - как-то мЯгко, певуче сказал он.  -
„а вы садитесь, а то неудобно получаетсЯ - Я сижу, вы стоите.
   ‚ комнате была одна табуретка, но  на  ней  лежало  платье,  на  платье
меховаЯ куртка, а на куртке валенки, подошвами к уже два днЯ не топившейсЯ
печке.
   џ села рЯдом с Џастуховым и сказала:
   - “ Ћсьминина, видимо, ослабление сердечной деЯтельности. ‚елел  ввести
камфару, значит, что-то с сердцем. ‘ам он ни на что не жаловалсЯ. Ћн  ведь
скрытный.
   - ‘крытный, говорите? ќто плохо.
   - Џочему плохо? - с чувством обиды за Ћсьминина возразила Я. - ‚ам что,
болтуны больше нравЯтсЯ?
   - ‘крытному труднее вовремЯ помочь. џ к  нему  до  вас  врача  посылал.
Ћтправил обратно. ѓоворит: идите и работайте, в госпитале медперсонала  не
хватает... ‡начит, полагаете, ничего опасного?.. ‚ы сами-то  ведь  еще  не
врач?
   - Ќет. ”ельдшерица.
   - ’ехникум, значит, медицинский окончили?
   - Ѓыла студенткой мединститута. Ђ потом война началась.
   - ђодители есть? Ћтец, мать?
   Њне показалось, что он спросил  об  этом  совершенно  равнодушно,  и  Я
почувствовала неприЯзнь к нему. —то длЯ него мой отец  и  недавно  умершаЯ
мама!  ѓрафа  в  анкете!  "€меютсЯ  ли  родители,  их  имена,  отчества  и
фамилии..."
   - Њать умерла.  Ћтец  работает  на  Љировском,  -  сухо  сказала  Я.  €
неожиданно длЯ себЯ добавила: - Ђ Я устала и хочу спать.
   Џастухов молча потЯнул руку к своему костылю, но потом будто  передумал
и опустил ее на колено.
   - ЏотерЯть мать - большое несчастье... - сказал  он.  -  …ще  страшнее,
если матери приходитсЯ пережить  дочь  или  сына.  …сть  такаЯ  поговорка:
сердце матери - в сыне, а сердце сына - в степи.
   - Џоэтично, - все так же сухо заметила Я.
   - ‚осточнаЯ поговорка. џ ведь  на  „альнем  ‚остоке  служил.  Џоговорка
вернаЯ, но не совсем точнаЯ. Ќе только сердце сына,  но  и  сердце  дочери
рветсЯ в степь. € сердитесь вы сейчас на  менЯ  за  то,  что  помешал  вам
читать письмо. Ћт кого оно, если не секрет, конечно?
   - Ћт одного знакомого командира. ‹ежал у нас в госпитале. Ќу, а  теперь
выздоровел, служит в ‹енинграде.
   - ‘ейчас многие переписываютсЯ, даже незнакомые, - кивнул Џастухов. - џ
сам однажды письмо такое получил с посылкой. Ќу, с Ѓольшой  земли  посылки
ленинградцам шлют, и в нашу часть попало.  ‚  моей  посылке  была  бутылка
водки,  копченаЯ  колбаса,  кисет  вышитый  и  при  всем  этом  письмо   и
фотографиЯ. ‚ письме написано: дорогой, мол, боец,  бей  врага  до  полной
победы, а Я тебЯ заочно люблю  и  целую.  €  адрес.  Ђ  на  фото  девчушка
молоденькаЯ, ну, вроде вас.
   - € что вы ответили?
   - ‚одку мы с ребЯтами, конечно,  выпили,  колбасу  съели,  -  улыбнулсЯ
Џастухов. - Ђ кисет, письмо и карточку Я одному молодому бойцу  отдал.  Ћн
ответил. Ђ потом она уже ему лично написала. ’еперь переписываютсЯ. Љак вы
думаете, почему людЯм так хочетсЯ ждать? - задумчиво спросил Џастухов.
   - †дать? Љого ждать?
   - € "кого" и "чего". ‚ы стихи ‘имонова, конечно, читали?
   - "†ди менЯ"?
   - ‚от именно.
   - Ќу... война разлучила многих... ‚от люди и ждут встречи.
   - Ќет, тут что-то  большее,  -  покачал  головой  Џастухов.  -  €  это,
конечно. € что-то  большее.  ‚прочем,  извините,  -  точно  спохватившись,
торопливо произнес он, кладЯ руку на костыль.  -  ‚ам  ведь  действительно
поспать надо. џ, собственно, о начальнике госпиталЯ зашел справитьсЯ. •очу
попросить: если заметите что-нибудь... ну, ухудшение в состоЯнии здоровьЯ,
прошу немедленно мне сообщить. ‘ами говорите,  что  он  скрытный.  Ђ  вам,
видимо, доверЯет. Ќу, извините, что задержал, пройду по палатам.
   Ћн тЯжело подтЯнулсЯ и, опираЯсь на костыль, направилсЯ к двери.  Џотом
на лестнице стучал костылем: тук, тук, тук...
   ‘транный  человек...  Ђ  с  другой  стороны,  что  в  нем,  собственно,
странного? Џросто необычнаЯ манера разговаривать. Љак будто он с тобой сто
лет знаком... Ќу, надо поспать.
   џ прислушалась к звуку метронома. ЉажетсЯ, все спокойно. ‘нЯла валенки,
- хорошо, что у менЯ их две пары, одну  можно  носить,  другую  -  сушить.
’олько вот печку растопить нечем...
   Џоложила голову на холодную подушку. Џрикрыла  ноги  шубой.  „унула  на
коптилку. џзычок пламени качнулсЯ и погас. ‚се погрузилось во тьму.


   Ќа другой день Я увидела Ћсьминина в коридоре на втором этаже.  Џравда,
со спины. Ћн шел куда-то в сопровождении врача  и  двух  сестер,  очевидно
делал обход. “ менЯ отлегло от сердца, - значит, ему лучше.
   Ћднако еще через два днЯ Я снова получила  распорЯжение  отправитьсЯ  к
нему на квартиру.
   ‚се было, как и тогда, в первый раз. Ћсьминин лежал в постели,  укрытый
одеЯлом и шинелью, как будто и не вставал, на тумбочке горела коптилка.
   - ‘ердце, Ђндрей ѓригорьевич? - спросила Я,  уже  привычно  ставЯ  свой
чемоданчик на стол.
   Ћсьминин открыл глаза и, не здороваЯсь, тихо сказал:
   - Oleum camphoratum, двадцатипроцентный. Ѓез эфира.
   ‚идимо, чувствовал он себЯ плохо и хотел, чтобы  камфара  подействовала
быстрее.
   Џриготовив шприц, Я откинула угол одеЯла и  ужаснулась  тому,  как  худ
Ћсьминин. Љлючицы выступали так, точно готовы были  прорвать  серую  сухую
кожу. џ сама закатала ему рукав рубашки, сделала укол, потом укрыла его  и
сказала решительно:
   - ‚от что, Я сейчас принесу глюкозу. ‘делаем внутривенное вливание.
   - Ќет, - неожиданно твердо ответил он.
   - Ќо это же  элементарнаЯ  вещь!  -  воскликнула  Я.  -  “  вас  прЯмые
показаниЯ на вливание глюкозы, физиологического раствора и стрихнина!
   - ‘пасибо, коллега! - слабо усмехнулсЯ он. - Ќо и глюкоза и стрихнин  в
госпитале на вес золота. Ћни необходимы длЯ тЯжелораненых. Ђ вы вот что...
‘адитесь за стол и пишите дневник.
   Ђх, этот проклЯтый дневник!  џ  оставила  тетрадь  у  себЯ  в  комнате,
положила в тумбочку и забыла о ней.
   - „невник... - виновато сказала Я. - ‡абыла, сейчас за ним схожу.
   - Ќе надо. ‚ столе, там, где лежат  карандаши,  есть  бумага.  ‚озьмите
листок и пишите. € обЯзательно вложите этот листок в тетрадь.  Ќет,  лучше
вклейте. ‘лышите?
   џ хотела ответить ему, что клеЯ в госпитале нет, что он  стал  исчезать
неизвестно куда, говорЯт, некоторые сорта  клеЯ  съедобны...  Ќо  послушно
сказала:
   - •орошо. ЋбЯзательно.
   „остала из Ящика листок бумаги,  химический  карандаш  в  приготовилась
писать.
   - "Џервый характерный симптом дистрофии - выделение большого количества
мочи, не соответствующего количеству выпитой жидкости, - начал медленно  и
как-то отрешенно диктовать Ђндрей ѓригорьевич. - „ругой симптом -  быстрое
и неостановимое падение  веса  тела.  €ногда  человек  терЯет  от  семисот
граммов  до  килограмма  в  сутки.  ЌаблюдаетсЯ  необычнаЯ  сухость  кожи,
поскольку потовые и сальные железы перестают функционировать..."
   Ћн сделал паузу, передохнул и продолжал:
   - "Ѓольной не хочет ни есть,  ни  пить.  Ћчевидно,  угасает  не  только
функциЯ соответствующих желез, но и той  части  головного  мозга,  котораЯ
заведует этой функцией..." ‡аписали?
   џ молча кивнула.
   - "“  больного  начинаютсЯ  поносы,  -  продолжал  Ћсьминин,  -  и  как
следствие  этого  -   обезвоживание   организма.   Џри   этом   применение
специфических средств не показано. ‘ледующий симптом - атаксиЯ..."
   - —то? - переспросила Я.
   - ЂтаксиЯ, коллега, расстройство координации движений вы это проходили.
ќто - проЯвление истощениЯ нервной системы. „иктую дальше: "‚осстановление
организма должно производитьсЯ постепенно", - последнее слово подчеркните.
"Џри потере больным аппетита его следует обЯзательно заставить  глотать  с
целью  восстановлениЯ  действиЯ  желез  и  деЯтельности   соответствующего
участка головного мозга. Ѓольного следует принуждать пить хвойный  настой,
дрожжи, поскольку всЯкое раздражение вызывает рефлекс, а это уже  лечение.
ѓлюкоза активно показана, но если ее нет, то длЯ борьбы  с  обезвоживанием
организма следует вводить дистиллированную воду..." ђазумеетсЯ, -  как  бы
про себЯ добавил Ћсьминин, - если можно было бы ввести больному  стрихнин,
сделать ему горЯчую ванну, а потом обложить грелками,  наладить  массаж...
Ќо это писать не надо... Џредыдущее записали?
   - „а, - ответила Я.
   ќто была неправда. Џоследние фразы Я  не  записывала.  Џотому  что  мне
пришла в голову страшнаЯ догадка. ‘трашнаЯ и простаЯ. „о того простаЯ, что
было непонЯтно, как до сих пор Я об этом не подумала...  џ  только  сейчас
понЯла, что Ћсьминин диктует историю  своей  собственной  болезни.  ‘воего
собственного медленного умираниЯ!  ќто  у  него  начинаетсЯ  атаксиЯ!  …го
организм невозвратимо терЯет жидкость!
   - ‚ы пишете? - снова раздалсЯ настойчивый голос Ћсьминина.
   - џ... Я устала. Џальцы замерзли, - не глЯдЯ на  него,  ответила  Я.  -
Њожно мне немного... походить?
   Ќе дожидаЯсь ответа, Я встала и начала ходить взад-вперед  по  комнате.
Њне надо было скрыть от него волнение успокоитьсЯ...
   - Ђндрей ѓригорьевич, - решительно  сказала  Я,  останавливаЯсь  у  его
постели, - объЯсните мне, длЯ чего вы  все  это  затеЯли?  ‡ачем  все  это
писать? ‘имптомы  дистрофии  прекрасно  известны.  ‚  ‹енинграде  голодают
тысЯчи. „а и раньше индийские йоги, Я читала, голодали по месЯцу, а  то  и
больше. €ли например, революционеры в царских тюрьмах...
   - ќто совсем другое, ‚ера, -  тихо  ответил  Ћсьминин.  -  ‘ознательнаЯ
голодовка предполагает  определенный  настрой  нервной  системы.  Ѓолезнь,
которую Я описываю, протекает в условиЯх грозЯщей человеку со всех  сторон
опасности, ну, обстрелы, возможность вторжениЯ  врага  в  город...  €  без
надежды, что завтра или послезавтра тебЯ накормЯт... ‘овсем другаЯ  схема.
€ она еще совершенно не изучена.
   - Ќо длЯ чего это, к чему?! - уже с отчаЯнием проговорила Я. -  Ќеужели
вы думаете,  что  людЯм  в  будущем  снова  придетсЯ  пережить  что-нибудь
подобное?
   - ‚идишь ли, ‚ера, - ответил Ћсьминин, - никто  не  может  представить,
где и когда пригодЯтсЯ те или иные знаниЯ...
   "ѓосподи, - подумала Я, - что же делать? ќто  одержимость  какаЯ-то!  ‚
конце концов, в госпитале есть возможность  наскрести  все,  чтобы  спасти
его, - и необходимые медикаменты и продукты! Ќо как заставить его  принЯть
все это?.. Ћн сказал: "Ѓез надежды..." Њожет быть, попробовать  вселить  в
него надежду, отвлечь от мысли о неизбежности смерти?.."
   ‘ама не знаю зачем, Я, стараЯсь говорить весело, сказала:
   - Ђндрей ѓригорьевич, помните, вы мне как-то дали  нахлобучку?  Ќу,  за
того капитана, который сбежал из госпиталЯ? ’ак вот он вернулсЯ!
   - ‚ернулсЯ? - переспросил Ћсьминин. - Људа, в госпиталь?
   - „а нет, это ведь уже давно было,  когда  он  удрал  из  госпиталЯ.  Ђ
теперь с Ќевской „убровки  в  ‹енинград  вернулсЯ.  Љапитан  ‘уровцев.  Ћн
заходил к нам три днЯ назад, только менЯ не застал. Ћставил  записку,  что
переведен в ‹енинград, адрес...
   - ’ы... была у него? - спросил Ћсьминин.
   - Ќет. Ђ зачем?
   - ‘удЯ по тому письму, которое он, уходЯ, оставил, ты  должна  была  бы
пойти... Ћн же был... ну, Я думаю, он был... неравнодушен к тебе. ‚ерно?
   - —епуха все это! - сказала Я. - ‘ейчас война идет.
   - Ђ разве на войне... не любЯт?
   - Ђндрей ѓригорьевич, дайте Я пощупаю ваш пульс,  -  сказала  Я,  менЯЯ
тему разговора, села на край кровати и зажала пальцами запЯстье его правой
руки. Џульс едва прощупывалсЯ и был очень редким. џ посмотрела на часы, но
циферблата в полумраке различить не могла.
   - ЏЯтьдесЯт, - тихо сказал Ћсьминин.
   - ‘орок шесть! - сказала Я. - ‘ейчас пойду за  глюкозой  и  стрихнином.
‚ливание сделать необходимо!
   - Ќе будь ребенком, ‚ера, - твердо произнес Ћсьминин, -  одно  вливание
ничего не даст. —тобы была какаЯ-то польза, надо сделать несколько. Ђ  это
значит обречь на смерть трех или четырех раненых, которые,  если  выживут,
смогут вернутьсЯ на фронт. Ђ мне... ’ы знаешь, сколько мне лет? естьдесЯт
шесть.
   Ћн говорил все это  спокойно  и  без  всЯкой  рисовки.  Љак  будто  вел
обычный, будничный разговор. € от этого мне стало жутко.
   € Ћсьминин, видимо, понЯл.
   - ’ы обЯзательно пойди к этому ‘уровцеву, - сказал он.
   - Ќикуда Я не пойду, не нужен он мне!
   - ‡начит, Я ошибсЯ?.. Ђ мне показалось, что ты... Ќаверное, Я разучилсЯ
понимать вас, молодых. Њне казалось, что в молодости человек должен... ну,
как бы это сказать...  обЯзательно  должен  думать  о  ком-то...  ждать...
‘ловом, кто-то должен быть.
   - Ђ вот у менЯ никого нет.
   - €... и не было?
   —то Я могла ему ответить? —то  человек,  которого  Я  любила,  оказалсЯ
трусом, ничтожеством, подлецом?..
   - ЌельзЯ быть совсем одной, ‚ера. ЌельзЯ.
   - Ђ у вас, Ђндрей ѓригорьевич,  есть  кто-нибудь?  Ќу,  семьЯ,  близкие
друзьЯ?
   - ‘емьи нет, ‚ера. џ пережил всех, - с какой-то страшной  усталостью  в
голосе ответил Ћсьминин. - „рузьЯ? …сть друг. Ќо Я давно не видел его...
   - ѓде он, кто он?
   - ’ак, взбалмошный старик, - с печальной усмешкой ответил  Ћсьминин.  -
Љогда-то Я лечил его.
   - Ђ его нельзЯ было бы разыскать? - спросила Я. - ђазыскать и попросить
пожить некоторое времЯ здесь, с вами? Џослушайте,  Ђндрей  ѓригорьевич,  -
уже захваченнаЯ этой мыслью,  настойчиво  продолжала  Я,  -  было  бы  так
хорошо, если бы рЯдом с вами был близкий человек... Ќе  просто  кто-нибудь
из медперсонала, а именно ваш друг... Ћн жив? Ћн в ‹енинграде?
   - „а, он жив. Ќе так давно  Я  случайно  услышал  его  речь  до  радио.
•орошаЯ речь...
   - Џо радио? Љто же он такой?
   - Ђрхитектор. Ќе слишком  нужнаЯ  сейчас  профессиЯ.  Ћн  все  металсЯ,
искал, чем бы помочь городу.
   - Ћн... тоже один?
   - ‘ейчас, видимо, да. †ену  он  давно  эвакуировал.  ‘ын  навернЯка  на
фронте. …сли жив...
   Љакое-то странное, тревожное предчувствие охватило менЯ.
   - Ђ как его фамилиЯ? - спросила Я и  помимо  воли  повторила  громко  и
нетерпеливо: - Љак его фамилиЯ?!
   - ”амилиЯ? - удивленный моим тоном, переспросил Ћсьминин.  -  ‚алицкий.
”едор ‚асильевич ‚алицкий.
   "‚алицкий?!" - едва не вскрикнула  Я.  Ќо  сдержалась.  •орошо,  что  в
полумраке Ћсьминин не видел моего лица.
   ‚идимо, он все же что-то почувствовал.
   - ‚ы что, знали его?
   - Ќет, нет, откуда? - поспешно ответила Я.
   - Џоставь коптилку на тумбочку! - неожиданно сказал Ћсьминин.
   - ‡ачем?
   - Џоставь! - повторил он.
   џ послушно взЯла коптилку и переставила ее на дальний от  кровати  край
тумбочки. Ђ сама села за стол.
   - Џочему ты ушла? - спросил Ћсьминин.
   - џ... Я  думала,  что  вы  будете  продолжать  диктовать,  -  невпопад
ответила Я.
   - Ќет. Ќа сегоднЯ все.
   - ’огда Я пойду, - сказала Я, вставаЯ.
   - Ќе забудь вклеить лист в тетрадь. € обЯзательно указывай даты.
   - „а, да, обЯзательно...
   џ говорила, не слыша собственных слов. ‡начит, все это времЯ Я работала
бок о бок с человеком, который был близким другом ”едора ‚асильевича! € не
знала об этом...
   ‘ама Я не видела старика ‚алицкого уже давно. Џосле последней встречи с
Ђнатолием Я и отца его старалась вычеркнуть из памЯти. Џонимала, что он ни
при чем. Ќо что-то сломалось во мне. џ не могла, не хотела видеть их  дом,
их квартиру. Ќе могла заставить  себЯ  встретитьсЯ  с  человеком,  который
напоминал бы мне об Ђнатолии.
   „о сих пор мне казалось, что Я могу ненавидеть  только  немцев.  ’олько
врагов. ‘ейчас Я  знала,  что  способна  ненавидеть  и  презирать  своего.
‚прочем, Ђнатолий уже не был длЯ менЯ своим. Ћн носил такую же форму,  как
те, кто защищал ‹енинград, как те,  кого  доставлЯли  к  нам  в  госпиталь
израненными, окровавленными.  Ќо  он  не  был  один  из  них.  ”орма  лишь
прикрывала его заЯчье сердце, его гнилую  душу.  џ  понимала,  что,  узнай
”едор ‚асильевич о том, что произошло тогда в моей комнате за Ќарвской, он
возненавидел бы своего сына не меньше, чем Я. € все же не могла  видеть  и
его. Ќа могла...
   ...џ шла в темноте по  заснеженному  госпитальному  двору,  не  выбираЯ
дороги, прЯмо по сугробам, проваливаЯсь в снег по колено.
   Ћдна, только одна мысль владела сейчас мной: надо спасти Ћсьминина!
   Ќужны медикаменты и усиленное питание. Ќо именно от этого он решительно
отказываетсЯ. ЋтказываетсЯ, уже внутренне  простившись  с  жизнью,  внушив
себе, что не имеет права выжить за счет раненых. € хочет, чтобы Я записала
течение болезни - так сказать, длЯ науки...
   џ не знала, что делать, что предпринЯть...
   ЏроходЯ мимо одной из палат, дверь в которую была полуоткрыта, услышала
знакомый неторопливый голос Џастухова. ‡аглЯнула в палату.
   Џастухов сидел на табуретке у ближней к двери кровати. џ знала, кто  на
ней лежит, - тот самый ‘ергушин, у которого недавно ампутировали ногу.
   ‘тоЯ в коридоре, Я прислушалась.
   - ...а Я тебе говорю, выкинь эту мысль подлую! -  говорил  Џастухов.  -
ђуки у тебЯ есть, голова есть?
   - Ђ нога?!
   - Ќога?.. ‘лушай, ‘ергушин, Я сам, видишь, с костылем хожу.  ’олько  не
он мне сейчас в жизни главнаЯ опора. ‘ердце - вот опора.
   - ЊЯгкое оно, сердце-то, - с горечью произнес ‘ергушин.
   - Ђ ты закали. Ћно, сердце, к закалке пригодно. Љак сталь. Џро  ЌиколаЯ
Ћстровского слышал? Ќедвижимый, слепой.  Ђ  стал  Ћстровским.  ‚се  сердце
заменило.  Ѓольшевистское  сердце.  Ђ  ты  по   сравнению   с   Ћстровским
счастливец... џ, ‘ергушин, если хочешь знать,  колдун.  “вижу  человека  и
сказать могу, что ему на роду написано.
   - Њне написано инвалидом быть.
   - ‚решь. Ќе захочешь быть инвалидом - не будешь. ’ы  ведь  до  войны  в
колхозе жил? ‘ело Ѓерезовки, ‹енинградской области, верно?
   - Ћткуда знаете?
   - ѓоворю тебе, что  колдун.  €  предсказываю:  быть  тебе  после  войны
председателем колхоза. €ли секретарем райкома комсомольского. €  девки  за
тобой стаЯми ходить будут, а тебе от них бегать придетсЯ.
   Џастухов говорил с этим ‘ергушиным так, будто одновременно обращалсЯ  и
к взрослому и к ребенку.
   - ’оварищ Џастухов! - позвала Я.
   - Љто там? - обернулсЯ он к двери.
   - ќто Я, Љоролева. Њожно вас на минуту?
   - „а, да, конечно, - поспешно ответил он. Џотом сказал ‘ергушину:  -  џ
еще к тебе приду. ’айну раскрою, как сердце закаливают.
   € вышел в коридор, плотно притворив за собой дверь.
   - Ќу как там, товарищ Љоролева? - с тревогой спросил он.
   - Џлохо, - ответила Я. -  Ћчень  плохо.  …му  нужно  сделать  несколько
вливаний глюкозы и стрихнина и обеспечить усиленное питание.
   - Ќайдем, - уверенно сказал Џастухов. - џ сейчас распорЯжусь...
   -  Ќичего  вы  не  распорЯдитесь!  -  с  отчаЯнием  сказала  Я.  -   Ћн
отказываетсЯ.
   - Љак... отказываетсЯ?!
   - ‚ы не понимаете, как отказываютсЯ? ‚от так, очень просто! Ќе  желает,
чтобы на него тратили медикаменты,  в  которых  остро  нуждаютсЯ  раненые.
џсно?
   - Ќо это же нелепо! - пожал плечами Џастухов.  -  …го  жизнь  не  менее
ценна, чем любого из бойцов Љрасной Ђрмии!
   - ‚от вы ему это и объЯсните! Ђ Я не умею!
   - Ќе кричите! - неожиданно строго проговорил  Џастухов.  -  Џожалуйста,
без истерики. Џойдемте-ка сюда.
   € Џастухов, стуча  костылем,  направилсЯ  к  лестничной  площадке,  где
обычно  собирались  выздоравливающие  и  легкораненые,  чтобы  покурить  и
послушать радио. ‘ейчас там было темно и пусто.
   - Ќу-ка, расскажите мне  поподробнее,  -  сказал  Џастухов,  -  только,
пожалуйста, без эмоций.
   - џ сама  не  совсем  понимаю,  что  происходит,  товарищ  комиссар,  -
неуверенно проговорила Я. - Ќе желает он принимать лекарств.
   - ќто Я уже слышал. Џочему?!
   - Ќо Я уже сказала вам почему!
   - „ругих причин нет?
   - „ругих?.. - џ задумалась. - Ћн уверен, что обречен.  €  считает,  что
должен извлечь из этого пользу длЯ науки. Ћн  заставлЯет  менЯ  записывать
симптомы его болезни... ну, алиментарной дистрофии...
   -  Ќа  кой  черт  их  записывать,  когда  дистрофиЯ  сейчас   у   тысЯч
ленинградцев?
   - € Я так считаю...  Ќо  он  говорит,  что  нужно  точно  зафиксировать
течение болезни в условиЯх блокады и отсутствиЯ необходимых  медикаментов.
—тобы потом не забылось.
   - Ќу и пусть забудетсЯ! - воскликнул Џастухов.  -  €  чем  скорее,  тем
лучше. ѓероизм людей - вот что не должно забыватьсЯ!.. - Ћн  умолк,  потом
сказал уже негромко:  -  „а,  тЯжелый  случай...  €  нет  возможности  его
уговорить? ‡аставить?
   - Ћ том, чтобы заставить, мне кажетсЯ, не может быть и речи.  ‚от  если
уговорить... Ќо кто  это  сможет?  џ  не  могу...  “  него  есть  друг,  -
нерешительно продолжала Я, - старый архитектор... џ  подумала:  что,  если
разыскать его и попросить поселитьсЯ вместе с Ђндреем ѓригорьевичем?..
   - Ђ где он сейчас? - оживилсЯ Џастухов.
   - џ... не знаю, - презираЯ себЯ за ложь, тихо ответила Я.
   - Ђ он сам, ну, Ћсьминин, тоже не знает?
   - џ... Я не спрашивала.
   - ‚ы должны узнать это, ‚ера, - сказал Џастухов.
   - Џостараюсь, - кивнула Я. - Ќу, а вы убедили?
   - Љого? - не понЯл Џастухов.
   - Ќу... ‘ергушина? “бедили, что с одной  ногой  жить  не  хуже,  чем  с
двумЯ?
   џ сама не понимала, почему говорю таким тоном. Ќаверное,  от  бессилиЯ,
от сознаниЯ собственной слабости.
   - …ще нет... - спокойно ответил Џастухов. - Ќо думаю, что уговорю.
   - ‚ы сами-то верите в то, что внушаете ему? €ли так, утешаете?
   - џ не утешитель, товарищ Љоролева, - строго, но без  всЯкой  неприЯзни
ответил Џастухов. - џ комиссар. € в то, что говорю,  верю.  џ  его  сердце
лечу. ‚ы камфарой лечите. Ђ Я словом. € его и себЯ.
   - ‘ебЯ?..
   - џ ведь тоже с костылем хожу. € врачи еще не уверены, что... ‘ловом, -
закончил он, - идите отдыхать.  €  подумайте,  как  разыскать  этого,  ну,
архитектора.
   - ’оварищ Џастухов, - сказала Я, пользуЯсь тем, что на площадке темно и
он не видит моего лица, - можно... личный вопрос?.. “ вас есть семьЯ?  Ќу,
жена, дети?
   - „ети? Ќет, детей нет. Ђ жена... есть. Ћчень хорошаЯ  женщина...  †дет
менЯ...
   - ’огда... вам легко... Џомните, вы говорили, как хорошо, когда ждут.
   - Љонечно. Њне легко. Ћна менЯ и с костылем примет... Ќу, идите. €  еще
раз прошу... ну, насчет того архитектор