 Я буду отправлЯть свою  должность,  когда  Я
думаю только о тебе.
   Њы стали смотреть, как плывет туча, чтобы закрыть от нас свет, и  блеск
воды, и тепло.
   Џотом ‹еонид Џетрович  вытащил  из-под  сиденьЯ  брезентовую  куртку  и
прикрыл мне плечи. ‘тановилось свежо. ‚се озеро было темным.
   - ‘лушай, - сказал он. - Ќедавно Я увидел,  как  ты  лежишь  на  песке.
‹ежишь и о чем-то думаешь. Ќо Я не знал, о чем. € Я испугалсЯ.
   Ћн уже давно это сказал, а Я все еще слышала, как он это говорит.
   “пали крупные капли дождЯ, и полило. ‹еонид Џетрович сел на весла, стал
быстро грести к берегу. ‚се сразу стало серым и черным, начиналась  гроза.
’от, кто забавлЯлсЯ  со  светом  и  тенью,  теперь  решил  развлечьсЯ  как
следует.
   Њы вбежали в  наш  ресторан  шапито.  "Џоследний  раз",  -  подумала  Я
грустно. ‡десь нам было хорошо, может быть, больше так не будет.
   - Џромокли, - сказала официантка без улыбки - она не умела улыбатьсЯ, -
принесла сухое полотенце и подала нам. Џотом принесла на подносе две рюмки
водки и тарелку с помидорами.
   Љак всегда, она была в синем шелковом  платье  с  красными  пуговицами,
только волосы  завиты  по-другому,  локонами-валиками.  ’ак  причесывались
здесь до войны. Ћна была высокаЯ, широкаЯ в плечах женщина, ступала на всю
ногу. Љогда ей было нечего делать, она уходила за  стойку,  складывала  на
груди большие, розовые, состиранные руки и смотрела на нас.
   џ думала, что ей сказать на прощание.
   Ђ за окнами вода хлестала по воде и кривые  молнии,  как  ножи,  резали
черное небо и втыкались в землю. ѓрохотал гром.
   ‹еонид Џетрович посмотрел на менЯ, провел рукой по моим  волосам  и  по
лицу.
   - ЃоишьсЯ, трусишка?
   - Ќисколько, - засмеЯлась Я, - наоборот, люблю.
   Ћт его руки пахло смолой и дождем. Љазалось, дождь вошел, в нас.
   - ‚ыпьем, Њаша? ‡а дождь и за ту женщину у стойки.
   Њы посмотрели на официантку и поднЯли  рюмки.  Ћна  издали  без  улыбки
поклонилась.
   - џ еще выпью, не возражаешь? - спросил ‹еонид Џетрович.
   ѓроза начинала стихать.
   - ‚се равно нам отсюда  не  уйти.  ‚он  какой  дождь.  Џусть  он  будет
подольше. ‡десь хорошо. € не надо ни о чем жалеть. ‚ыпей и ты, и  Я  скажу
тебе мою программу. Ћчень простаЯ.  Ќе  делать  подлостей.  ‘амоотверженно
вкалывать. Ѓыть честным перед самим собой.
   - џ то же самое. Њой отец так жил, хотЯ он ничего не формулировал.
   - Њожно и не формулировать. Ќо дело  вот  в  чем:  Я  люблю  уравнение.
“равнение  -  это  сильнее,  чем  вещь.  “равнение  много  может.  џ   пью
специально, чтобы иметь право рассказать тебе все это. …ще скажу о себе...
   Ћн засмеЯлсЯ, чокнулсЯ со мной и поставил рюмку.
   - ...џ родилсЯ длЯ того, чтобы  получать  вещества  в  граммах,  первые
вещества. Љонечно, Я  буду  честно  выполнЯть  ту  работу,  которую  делаю
сейчас,  фактически   наполовину   инженерную,   технологическую.   Ќо   Я
первооткрыватель. Њне надо, чтобы ты это знала, Я выпил и говорю тебе это.
   - ’огда надо идти в Ђ-ќн. ’ам будет уравнение.
   - …сли бы решалось так просто... Ќа нашем  с  тобой  месте  тоже  можно
кое-что сделать, по-моему. …сли долбить,  долбить,  долго,  всю  жизнь,  с
тихим упорством всю жизнь... Љак ты думаешь?
   - ‚сю †изнь и еще два часа, - отвечаю Я. - € если тебе еще повезет...
   - џ тоже так думаю. ‡начит, по этому вопросу мы договорились, - говорит
он серьезно.
   ѓроза кончаетсЯ, но дождь еще льет настойчиво. ‹юди заходЯт в  ресторан
босиком, вымокшие до нитки, смеютсЯ, развешивают на стульЯх  мокрые  вещи.
Њы здороваемсЯ с входЯщими, за эти дни мы со всеми познакомились.
   - Њного воображаете из себЯ, - смеюсь Я, - такой  скромный,  скупой  на
слова, преданный своему  делу,  вдумчивый,  хороший  товарищ,  с  чувством
ответственности, и не останавливаетсЯ на достигнутом.
   - ’ы смеешьсЯ, а Я правда такой, - отвечает он. - ‘лишком хорош, ты  не
находишь?
   Ќе знаю, ничего не знаю. Ћн совсем другой здесь, спокойный, уверенный в
себе, всегда веселый.
   - ‘коро кончитсЯ дождь. € мы уйдем. €  уедем.  €  все  у  нас  впереди.
„оговорились?
   „а, наверно, да, но Я молчу. Џочему-то трудно это сказать. „ождь  скоро
кончаетсЯ, и солнце заливает теплым светом весь вымытый, мокрый мир.
   Њы прощаемсЯ с женщиной, котораЯ так внимательно смотрела  на  нас.  Њы
ничего не узнали о ней, а она ничего не узнала о  нас.  Ќо  это  не  имеет
значениЯ, это неважно.
   - ‚сего вам хорошего, - говорю Я. - ‘пасибо.
   ‹еонид Џетрович пожимает ей руку. Њы обнимаемсЯ с ней и целуемсЯ.
   - †елаю вам, - говорит она, - сохранЯйт его. Ђ он - сохранЯйт вас.
   Љого-то она не сохранила, и кто-то не сохранил ее -  это  было  Ясно  с
самого начала.
   - ‘пасибо, - еще раз говорю Я.
   †аль, что больше мы не будем видеть эту прозрачную  воду  с  маленькими
нервными рыбешками, гладкие валуны и темно-зеленые кусты на берегу  озера.
ђазвалины крепости, знаменитые руины, скамьи в  парке,  тупики  и  двойные
заборы. Њы не останемсЯ здесь жить,  не  поступим  химиками  на  комбинат.
“едем, наш отпуск кончаетсЯ, мы провели его вдвоем, никто из близких этого
не знал. Ќо не скроешь, и надо ли скрывать. ‘начала казалось, что надо.  Ђ
теперь - не знаю.


        25

   - ‹енинград встречает нас чудной погодой,  -  сказал  ‹еонид  Џетрович,
когда наш поезд затормозил у перрона  вокзала.  -  Њы  правильно  с  тобой
сделали, что приехали. Ћтдали дань. ќто надо было. Љак  ты  думаешь,  твоЯ
мама обрадуетсЯ?
   - ‘омневаюсь, - ответила Я.
   - Ђ мои старички обрадуютсЯ.
   џ вспомнила его академическую маму.
   Њы ступили на ленинградскую землю.
   ...ЊоЯ мама сказала:
   - Ќе могу сейчас понЯть, хорошо это или плохо. ќтого  никто  не  знает.
Џокажет будущее. …сли ты так сделала, тебе виднее. Њожет быть, хорошо.  Ћн
производит,  во  всЯком  случае,  впечатление  неглупого   и   порЯдочного
человека. Љонечно, это - чисто внешнее впечатление, мы с ним трех слов  не
сказали. Ќе знаю, не знаю. ќто очень трудно.  Ќадо  привыкнуть.  џ  всегда
хотела, чтобы ты стала  ученой.  Ѓуду  благодарна  твоему  мужу,  если  он
уговорит тебЯ занЯтьсЯ преподавательской работой...
   Ћна курила и продолжала говорить все в том  же  роде,  а  Я  молчала  и
чувствовала, что Я опЯть перед ней  виновата.  Љазалось  бы,  все  у  менЯ
хорошо и можно радоватьсЯ, но маме это совершенно не нужно. џ ее знаю,  ей
это не нужно. „ругие матери... но это никогда не  подходило,  что  другие,
это была моЯ мать. џ теперь не вернусь в  ‹енинград,  а  она,  беднаЯ,  до
последнего времени ждала, что Я, может быть, вернусь.
   ‘ейчас она  чувствует  одно  -  потерю,  теперь  окончательную.  Ђ  она
собственница.
   - Њамочка, ты совсем за менЯ не рада? - спросила Я. € зрЯ спросила.
   - Ќе рада, - ответила она и заплакала.
   - Ћн тебе не нравитсЯ?
   - Ќе нравитсЯ.
   Ќичего не поделаешь. ‘ ней всегда было так и будет  так.  Џотом,  может
быть, она будет к нему хорошо относитьсЯ, но сейчас  она  даже  не  видит,
какой он. Ѓудь он самый прекрасный на свете, все равно он бы  не  годилсЯ,
он бы ей не понравилсЯ, он ей не нужен.
   Љогда приходит ‹еонид Џетрович, она смотрит пристально на  него  своими
черными непримиримыми глазами, изучает. џ испытываю  потребность  защищать
его и спрашиваю:
   - Њамочка, когда ты соберешьсЯ к... нам?
   Њне самой еще трудно произнести "к нам".
   ЋпЯть не то. ‚се не то. Њама поворачиваетсЯ  в  мою  сторону,  начинает
изучать менЯ. —то это Я сказала? џ зову ее приехать, это естественно.
   - ‡ачем? Љому Я там сейчас нужна? Њешать вам?  џ  не  привыкла  быть  в
тЯгость. —тобы менЯ терпели.
   - ‚се ведь не так!
   - ‚ы менЯ не переубедите, - отвечает мама.
   џ смотрю на ‹еонида Џетровича. Ћн менЯ спрашивал, обрадуетсЯ ли она.
   Њама отдала нам старые папины часы. Ћт отца осталось немного вещей.  Ћн
жил без вещей. Њаленькие черные часы, которые  заводились  на  семь  дней,
тикали твердо и ласково и светились в темноте, а тонкаЯ секунднаЯ  стрелка
бегала в них, как живаЯ, и никогда не останавливалась. ќто  были  красивые
надежные часы, как все свЯзанное с папой. Ћн привез их с фронта. Ћни  были
снЯты с разбившегосЯ самолета, и он их заводил сам.
   - ’ебе не кажетсЯ, что ‹енинград изменилсЯ?  -  спрашивал  менЯ  ‹еонид
Џетрович.
   „а, пожалуй, хотЯ Я не вижу ‹енинграда.
   ‹еонид Џетрович считал, что все ничего, мы  сейчас  переживаем  смутное
времЯ, оно  кончитсЯ,  мы  перестанем  быть  сенсацией  номер  один  среди
предков, уедем к себе, переживем там смутное времЯ...
   Ќо и ему было не по себе. ќто сближало нас.


   ‚ воскресенье его родители пригласили гостей.
   - Џереживем и это, - несколько неуверенно  сказал  ‹еонид  Џетрович.  -
‘мутное времЯ пройдет. —то пройдет, то будет мило.
   џ помогала Њарии ‘еменовне накрывать стол на веранде. ‚ это  времЯ  она
учила менЯ, как заставить ее сына работать без скидок на семейное счастье.
Љак создать у нас дома строгий рабочий режим, а важно завести такой  режим
с самого начала.
   - Ћн талантлив. Њного  может  сделать.  Ћстальное  зависит  от  вас,  -
внушает мне ЊариЯ ‘еменовна. - ‚ы это понимаете?
   Ќет, не понимаю.
   ‚ черном костюме,  в  белой  рубашке,  с  седыми  висками,  молчаливый,
добрый, воспитанный, талантливый, ходит по дорожке в саду ‹еонид Џетрович.
"Њожет быть, что-то не так, неправильно, - думаю Я, - что-то не  так,  как
хотелось, но жизнь все-таки не такаЯ плохаЯ, и Я постараюсь  сделать  все,
что от менЯ зависит... Ђ вот что это - все, хорошо бы знать".
   ‹еонид Џетрович подходит, улыбаЯсь, молча смотрит на нас и отходит.
   - Љонечно, если хотите, можно  устроить  вам  перевод  в  ‹енинград,  -
ласково предлагает  мне  ЊариЯ  ‘еменовна.  -  Џетр  ”едорович  может  это
сделать.
   Ћна смотрит на менЯ, ожидаЯ ответа. •очет, чтобы Я согласилась. џ думаю
о моей маме.
   Ќам  предлагают  работать  в  почтенном  академическом  месте.  ‹еониду
Џетровичу на втором этаже, а мне  -  на  четвертом.  ’ам  на  всех  этажах
работают такую работу, котораЯ, как только готова, сразу в печать. Ќе так,
как у нас, печатаемсЯ раз в год, и только слово "внедрение" произносим как
молитву.
   ‘покойнаЯ может быть у нас жизнь. Њуж мой окончательно  сформируетсЯ  в
милого чудака. ‡адатки у него есть. “ченый должен  быть  немного  чудаком.
—тобы была возможность прикинутьсЯ непонимающим, когда не хочешь понимать,
и незнающим, когда не хочешь знать. Џравда,  нечудаки  процветают  больше,
чем чудаки, но зато чудаки толкают науку вперед.
   ЊариЯ ‘еменовна смотрит на менЯ испытующе. €ли это мне кажетсЯ. џ стала
неспокойнаЯ и неувереннаЯ, и все мне  чего-то  кажетсЯ  и  представлЯетсЯ.
Ћдно бесспорно - мы можем жить и работать в ‹енинграде, заниматьсЯ  чистой
наукой, а промышленность, внедрение можем  оставить  другим;  эту  черную,
трудную, неблагодарную работу пусть теперь делают другие, с нас хватит. Њы
внесли свой скромный вклад...
   - Ќе будем беспокоить Џетра ”едоровича, - говорю Я.
   - “мничка! - восклицает ЊариЯ ‘еменовна веселым басом. - …сли захотите,
еще вернемсЯ к этому разговору.
   "Ќе вернемсЯ", - думаю Я.
   Џодъезжают машины, раздаютсЯ громкие  голоса  горожан,  выбравшихсЯ  за
город, мечтающих вообще всегда жить за городом. Ђ  моЯ  мама  не  приедет,
сослалась на нездоровье.
   џ проЯвлЯю хозЯйственное рвение, чтобы подольше оставатьсЯ на веранде.
   - €дем, познакомлю тебЯ с Њатвеем. -  ‹еонид  Џетрович  берет  менЯ  за
руку.
   Њатвей, старый академик,  у  которого  Я  когда-то  училась,  стоит  на
крыльце. Ћн не слушает объЯснений Њарии  ‘еменовны,  кто  Я,  откуда,  чем
занимаюсь. ‘лушать ему уже давно ничего не интересно.
   - ЊолодаЯ дама, - говорит он то, что думает, видЯ менЯ. Ђ он открыл два
закона в химии, старый Њатвей.
   - ‚еселитесь. ’анцуйте. џ надеюсь, вы не химик, а то  химики  -  ужасно
скучные люди. € плохо знают Џушкина, вот за что Я не люблю химиков.
   - ‘тареет Њатвей, - говорит ‹еонид Џетрович, когда мы отходим,  -  один
осталсЯ, жена, ‘офьЯ „ормидонтовна, умерла, плохо быть старым и  одиноким.
Ђ ему, между прочим, не так и много.
   - ‘колько?
   - ‘емь ноль. Љак нашему Џетру ”едоровичу. Ќо наш орел.
   Џетр ”едорович подзывает менЯ.
   џ знаю три типа профессоров-экзаменаторов. Ћдин ставит пЯтерку  за  то,
что ты все честно выучила. „ругой - за то, что ты молодаЯ, и  он  когда-то
был молодой, и все на свете ерунда, будь только  порЯдочным  человеком.  Ђ
третий сидит за столом, вертит в руках твою зачетку, медлит задать вопрос,
и ты уже знаешь: ничего хорошего не будет, он хочет от тебЯ  невозможного.
Ћн придумывает, что бы такое  тебЯ  спросить,  и  ты  видишь  эти  вымытые
профессорские щеки, и эту особую розовую седину, и узенькие от смеха глаза
и уже знаешь, что он спросит тебЯ не по  курсу,  а  что-нибудь  _попроще_,
что-нибудь такое _простое_, что потребует напрЯжениЯ всех твоих сил,  всей
твоей памЯти. € все  будет  зависеть  от  нескольких  первых  слов  твоего
ответа. ќтот веселЯщийсЯ старик экзаменует тебЯ не по праву,  данному  ему
ректором, а по какому-то другому праву.
   Џетр ”едорович - третий экзаменатор. € Я все времЯ жду его вопроса,  но
он его не задает. Ќо он тоже предлагает:
   - •отите попробовать остатьсЯ в ‹енинграде, в нашем  институте?  ќто...
можно.
   "‚се нас искушают, - думаю Я, - но мы не поддаемсЯ".
   ЊариЯ ‘еменовна говорит:
   - …сли мой сын будет бездельничать. Њаша, звоните мне.
   ‹еонид Џетрович чокаетсЯ с академиком и со  своей  мамой,  обнимает  за
плечи каких-то деЯтелей, уже снЯвших пиджаки. € оглЯдываетсЯ на менЯ.
   Џотом он долго и почтительно слушает какую-то старую  даму,  что-то  ей
серьезно отвечает, а ЊариЯ ‘еменовна комментирует!
   - Њожет быть воспитанным, если захочет.
   Ќигде не бывают так суровы и требовательны к своим детЯм,  как  в  иных
интеллигентских семьЯх.
   ‘тол гудит, как самолет, гул то приближаетсЯ, то  удалЯетсЯ,  и  иногда
кажетсЯ, что стол летит. џ встаю, иду  посидеть  в  ванной  среди  бутылок
боржома. •очетсЯ побыть одной. Њне жалко маму,  все-таки  она  могла  сюда
приехать, мы предлагали, что  привезем  ее  на  такси.  Ћна  не  захотела,
сказала: "‘читаю излишним".
   ‚ходит ‹еонид Џетрович, садитсЯ рЯдом со мной на край ванны. Њне и  его
жалко и себЯ жалко, хорошо бы сейчас поплакать, но нельзЯ.
   -  Њы  потом  приедем  в  ‹енинград  еще?  -  спрашиваю  Я   не   очень
вразумительно.
   - ‚ас понЯл, - отвечает он ласково, - совпадает с моим желанием. ‘ейчас
- уехать! Џотом можно приехать еще сто раз.
   "‚се он понимает", - думаю Я с благодарностью.
   ‚озвратившись к себе, мы очень быстро переживаем смутное времЯ. Њы даже
не становимсЯ сенсацией. Ќас, конечно, поздравлЯют,  но  все  в  институте
считают это естественным, говорЯт, что так и знали, ждали.
   ’олько ђоберт, сказав: "Ѓраки совершаютсЯ на  небесах",  -  смотрит  на
менЯ слишком внимательно, как человек, который сомневаетсЯ в моем счастье.
   "‘мотри сколько хочешь, - говорю Я про себЯ. - Њожешь  не  сомневатьсЯ,
все хорошо". Ќо видно, что его и маму Я еще должна в этом убедить.
   Ђ по утрам мы, как все, идем в институт пешком и  во  дворе,  у  зданиЯ
склада, расходимсЯ в разные стороны.
   ‚ обеденный перерыв ‹еонид  Џетрович  приходит  ко  мне  в  кабинет.  џ
закрываю дверь на ключ и на плитке варю в  лабораторной  посуде  кофе.  Ћн
сидит, развалЯсь на диване, пьет кофе из химпосуды.
   …сли мне некогда или менЯ нет в  лаборатории,  ЂлЯ  варит  ему  кофе  в
обеденный перерыв.
   Љаждый  день  из  кучи  дел,  бумаг,  звонков   надо   выхватить   дела
первоочередные, второй очереди, третьей, четвертой и определить последние,
то есть те, которые Я никогда не сделаю.
   ‘коро начнетсЯ новаЯ полоса в нашей жизни, когда мы будем  нарабатывать
наш полимер. ќто будет термостойкий полимер, лучший из полимеров, работы с
ним хватит еще на тысЯчу лет.
   —еловек не бог и не может точно знать, какой получитсЯ полимер. “  бога
полимеры получались неплохо -  дерево,  хлопок.  Ќаконец,  самый  трудный,
самый сложный и самый удавшийсЯ ему полимер - человек.
   Ђ жизнь идет и учит нас быть мудрыми и спокойными и не терЯть надежды.
   ’ережа Я по-прежнему встречаю  везде,  где  нам  положено  встречатьсЯ.
ЉомиссиЯ с ее грозными выводами прошла  длЯ  него  бесследно.  Ћн  осталсЯ
таким же представительным товарищем в плотном коричневом  костюме,  сшитом
недавно, но по моде начала пЯтидесЯтых  годов.  ‹ицо  загорелое,  большое,
пепельно-серые волосы вьютсЯ  крупно  и  круто,  как  вились,  когда  были
блестЯщими и черными. ѓолосом своим он пользуетсЯ вполсилы, словно размеры
аудитории и все наши масштабы сдерживают его. џ не знаю,  каким  человеком
был ’ереж в годы  своего  расцвета,  что  он  знал,  что  умел  тогда,  но
самообладание у него есть.
   ‚стречаЯсь  с  нами,  он  шутит  как  ни  в  чем  не  бывало,  смеетсЯ,
спрашивает, какие новости.
   - ЊариЯ Ќиколаевна выглЯдит бесподобно. Џохорошела, похудела.  Љак  это
вам удаетсЯ? ЉакаЯ у вас теперь талиЯ? ‘колько сантиметров?
   € по-прежнему руководит лабораторией.
   Ќам обещали большую квартиру, как приличествует  двум  научникам,  двум
начальникам   лабораторий,   если   они   поженились.   “   нас   строитсЯ
экспериментальный дом весь из пластиков, которые мы создаем. ’ам мы  будем
жить, современные люди.
   €ногда мы возвращаемсЯ из института вместе,  хотЯ  вообще  решено,  что
семейное счастье не будет мешать каждому из  нас  торчать  в  лаборатории,
сколько ему надо, и долбить с тихим упорством, как  мы  договаривались  на
берегу озера.
   €ногда поздно вечером идем пошататьсЯ по улицам.
   Ђ зима наступила снежнаЯ, часто идет снег, тот снег который летит не  с
неба  на  землю,  а  с  земли  летит  на   небо,   завихрЯетсЯ,   принимаЯ
горизонтальное направление, не имеет цвета и формы, но  обладает  страшной
силой массированного удара, бьет в окна, стучит по крышам домов и вагонов,
налетает на людей, рассыпаетсЯ по лицу иглами, а  попадаЯ  на  дорогу,  не
остаетсЯ лежать, а уноситсЯ дальше, как радиоактивнаЯ пыль, когда атом  не
на службе мира.
   ’роллейбусы и автобусы в такой снег ходЯт плохо. Ќа вокзальной  площади
такси стоЯт, сбившись в кучу, и снег кидаетсЯ  на  них,  залеплЯЯ  стекла,
сечет кузова, беснуЯсь,  отлетает  в  сторону  города,  ударЯЯсь  в  дома,
бросаетсЯ назад на железнодорожные пути. Ќо  площадь  перед  вокзалом  все
равно остаетсЯ главной ареной этого бешенства. Ќа нее страшно смотреть.
   Љогда открываетсЯ дверь  привокзальной  закусочной,  оттуда  вырываютсЯ
клубы молочного дыма, а туда вхлестываетсЯ снег. ‹юдей вокруг  почти  нет,
те, которые идут по площади,  закрывают  лица,  как  будто  оборонЯютсЯ  в
драке.
   Ђ мы молоды и здоровы. “ нас ничего не болит, и  нам  ничто  не  мешает
жить и долбить с тихим упорством.
   …динственное - это моЯ  бессонница.  Љогда  работаешь  поздно  вечером,
потом долго не можешь заснуть. ѓорит лицо, руки и ноги  холодные.  ‹Яжешь,
укроешьсЯ тепло и начинаешь решать, о чем  сейчас  думать.  ‚  распахнутую
форточку входит запах мороза, самый чистый, бодрый, радостный запах. €  ты
лежишь и, может быть, радуешьсЯ этому морозу, но не успокаиваешьсЯ, и тебе
Ясно, что ты не уснешь до утра.
   Ќадо не думать, но хочетсЯ думать.
   Ќочью, когда ты лежишь в этой подсвеченной темноте  и  видны  очертаниЯ
предметов, - хорошо еще, что их мало в комнате и они не двигаютсЯ на тебЯ,
как роЯль во времЯ болезни, - успеваешь подумать обо всем.
   "џ родилсЯ, чтобы создавать новые полимеры", - сказал ‹еонид  Џетрович.
џ тоже думаю, что родилась, чтобы создавать новые полимеры. ќто не  талант
- это работа. Љаждый день, каждый день,  вечер  и  даже  ночь.  Ќепременно
методически, систематически, всю твою  молодую,  прекрасную,  единственную
жизнь, и если тебе притом еще повезет...
   ‡асыпаешь поздно, и утром трудно вставать.