ЌатальЯ „авыдова. ‘окровища на земле

Ћцените этот текст:
ЌатальЯ „авыдова. ‘окровища на земле

-----------------------------------------------------------------------
Ђвт.сб. "‚сЯ жизнь плюс еще два часа".
Њ., "‘оветский писатель", 1980.
OCR & spellcheck by HarryFan, 26 June 2001
-----------------------------------------------------------------------

Џетр Ќиколаевич жил в одном из непостижимых переулков, в непостижимом
дворике и домике, сохранившемсЯ в самом центре Њосквы за спиной могучего
серого зданиЯ с выложенной на фронтоне кирпичной цифрой - 1938.
„омик Џетра Ќиколаевича был лет на сто старше своего соседа и
покровителЯ. €здали он имел все признаки милого благородного российского
ампира, вблизи единственный признак - аварийности. Ћчевидно, каждую минуту
мог завалитьсЯ набок, но почему-то не заваливалсЯ, какаЯ-то сила держала
его, какаЯ-то гордость. Љ тому же его подпирали балки.
- Њилости просим, - Џетр Ќиколаевич вышел на крыльцо встретить своего
друга художника с женой. Ћни недавно поженились, и художник привел ее
впервые. - ‘тупайте осторожно, ничего не бойтесь. ЉатЯ, попытайтесь
представить себе, как это все выглЯдело когда-то. Љ этому крыльцу
подъезжали кареты, кто-то торопилсЯ, кто-то ждал, стоЯ у окна... Ќемного
воображениЯ - и уже это вы подъехали в карете...
- € сами Џетр Ќиколаевич вышли нас встречать, - продолжил художник, не
старый, но несколько старообразный человек с бородкой клинышком, похожий
на загулЯвшего апостола. Ќа бледных щеках горело по пЯтну, горело и
никогда не гасло.
- •орошо, что вы ко мне выбрались, Љатюша, рад вас видеть.
Џетр Ќиколаевич хотел сказать "в добром здравии", но она не показалась
ему в добром здравии, скорее у нее был больной вид. € вообще она в серых
красках - прЯмые короткие волосы бело-серенькие и глаза серенькие. ЏерваЯ
жена художника была хотЯ и не красавица, но особа оригинальнаЯ, ЯркаЯ,
темпераментнаЯ. ќта выбрана по контрасту.
- ‚ас будут сносить? - спросила ЉатЯ. - ‚ыселЯть?
- Ќикто ничего не знает, - ответил Џетр Ќиколаевич, который не
представлЯл себе жизни в другом месте. Ћн любил этот дом, гордилсЯ им,
добивалсЯ его сохранениЯ и реставрации. Ќе так уж много осталось в Њоскве
домов такого чистого стилЯ, поэтому то, что есть, надо сохранить. Ћн
доказывал это где только мог, его стараниЯми были завезены доски и кирпичи
и свалены у крыльца, обещаЯ невозможное...
†енщина в капоте из расписной малиновой фланели, в остроконечной лыжной
шапке на седых волосах, высунулась из старинного узкого окна, проводила
входЯщих слепым взглЯдом звездочета.
‘толбы-подпорки были установлены и в коридоре.
- ЌавернЯка вам скоро дадут нормальную квартиру, - сказала ЉатЯ в
извечном женском стремлении утешать, не выЯснив заранее истинных чувств
утешаемого.
- џ умру раньше, - нервно ответил Џетр Ќиколаевич. - “мру, не переживу.
- ЌельзЯ так говорить, - воскликнула ЉатЯ, не знающаЯ, что так говорить
можно.
- Љатерина, не возникай, - сказал художник. - ‚еди себЯ смирно. …е еще
учить и учить, Џетр Ќиколаевич.
- ‘ловом, такаЯ избушка, в ней прожита жизнь, и хотелось бы, чтобы она
осталась, когда уже нас не будет, - сказал Џетр Ќиколаевич.
‚ темноватой комнате с высоким потолком не стало светло, когда включили
электричество, вероЯтно оттого, что вещи вокруг были темные. ‡еркало над
диваном было тусклое и едва отражало предметы.
•озЯин молчал, давал времЯ освоитьсЯ, забыть захламленный вход, балки,
запахи, сырость Язвами на треснувших стенах, темноту, черноту.
Њысль о ведре и трЯпке пришла в голову Љате. Ќо она откинула ее как
недостойную жены художника. "’о, что по-вашему грЯзь, по-нашему патина.
’о, что по-вашему чистота, по-нашему просто чепуха..." ќто она уже слышала
от своего художника, когда отмыла от грЯзи какую-то его банку. "Ѓанка?
„ура! Ѓанка! Ћ, Я несчастный!" ќто она уже слышала, об этом она уже
плакала. ’еперь училась относитьсЯ к этому с уважением.
- Љак у вас хорошо, - сказала ЉатЯ со своим новым пониманием хорошего.
€ правда, было хорошо.
- ‚от в какое место Я тебЯ привел, лапкин-драпкин, - сказал художник, -
скажи мне спасибо. ‡десь чудес много.
- Ѓудет вам, - сказал Џетр Ќиколаевич.
€ ушел на кухню заваривать чай. ђусский человек пьет чай во всех
случаЯх жизни. Љогда ему холодно, когда ему голодно, когда скучно и когда
весело. Џеред началом работы, и в конце, и в середине, когда нездоровитсЯ
или устал, и просто так, от нечего делать. Ђ в этой комнате необходимо
было согреватьсЯ кипЯточком.
„лЯ заварки Џетр Ќиколаевич употреблЯл коричневый китайский чайник
восемнадцатого века с отбитым носиком. ‚ нем чай получалсЯ вкусный.
‚ообще же Џетр Ќиколаевич ломаных вещей не любил, особенно не любил
испорченных умолкнувших часов. ‚ его доме все старинные часы ходили и
показывали времЯ довольно точно.
- Џростите, заставил ждать.
’ам, в недрах непостижимой своей избушки, ой переоделсЯ в домашний
костюм, сменил пиджак на коричневую вельветовую блузу свободного покроЯ,
шелковый в тон платок небрежным узлом завЯзал на шее. ’ак испокон веков
одевались люди искусства, но теперь они так не одеваютсЯ.
ЉатЯ посмотрела на него, и ей показалось, что когда-то она уже знала
этого человека, видела его вельветовую блузу и перстень на темной сухой
руке, его глаза мудрые веселые глаза сумасшедшего. ‘казочник-чудак,
дед-мороз фокусник, она его узнала. Ђ он понЯл, что его узнали.
- ‘нЯть все со стола, - распорЯдилсЯ он вдруг охрипшим голосом. -
‘покойствие.
Ћн сам всегда волновалсЯ в предвкушении того, что он сейчас покажет
людЯм и увидит сам, потому что ему тоже каждый раз это было удивительно.
Ћн снЯл со стола клеенку, сложил ее, потом ловко сдернул толстое серое
шинельное сукно. € открылась красота. џркаЯ, излучающаЯ сиЯние крышка
стола, всЯ сплошь в тюльпанах и гвоздиках, разбросанных в беспорЯдке или
собранных в вазы, над которыми летали бабочки и птички. ‚се это светилось
теплым медовым светом, было одновременно полно движениЯ и покоЯ,
радовалось и рождало радость, улыбалось и вызывало улыбку. ‚ этом была
наивность и душевнаЯ Ясность, точнаЯ рука, божественное мастерство,
совершенство, на это можно было смотреть часами и не устать. ‘ точки
зрениЯ антикварной, это был поразительный экземплЯр, шедевр, если не
стеснЯтьсЯ этого слова.
‚ Љатиной прошлой жизни стол всегда был только столом, стул - стулом.
‘ейчас ей показали произведение искусства, хотели ее удивить, очаровать. Ђ
ее не трогает.
Ћна сказала:
- Љакие интересные птички. Љолибри?
- Љолибри? - переспросил художник.
- Ђ кто же, по-твоему?
- ‚полне возможно, - ответил Џетр Ќиколаевич, - мне это в голову не
приходило.
Џотом он опЯть заботливо, старательно укутал стол в толстую попону. Џо
отношению к этому столу он имел особые обЯзательства. Љогда-то давно
хозЯйка стола, уезжаЯ из Њосквы, передала ему его на хранение с тем, что,
если она вернетсЯ, стол будет ее дожидатьсЯ, нет - останетсЯ ему. Ћна не
вернулась, а он все еще ее ждал, не ее, так каких-нибудь наследников, а их
не было. Ћн тоже покидал Њоскву в войну, уходил на фронт, и стол в этой
сырой, губительной длЯ старинных вещей комнате сберегала и охранЯла его
жена. € вот уже почти забылось то времЯ, когда он разлучалсЯ со столом,
почти забылась та женщина, котораЯ ему его отдала, похоронена в жарких
узбекских песках, седой стала его жена, постарел он сам, еще больше стал
похож на индуса... Ђ стол все сверкает и светитсЯ по-прежнему, даже Ярче,
кажетсЯ, стал, порхают птички и бабочки, все так же готовы вот-вот
распуститьсЯ тюльпаны, все так же нежны и зелены их изЯщные узкие листьЯ,
все так же обаЯтельно все это вместе, все так же радуетсЯ и способно
радовать.
- Џокажите ей комод, - попросил художник Џетра Ќиколаевича.
- Ћна ж его и так видит.
- Љонечно, - сказала ЉатЯ.
- ЏритворЯетсЯ такой интеллигенткой, - сказал художник. - Ќу, что ты
видишь?
Ћна видела темный кривобокий Ящик, в нем еще Ящички. ђухлЯдь. ‚идела
странную комнату, странного человека - хозЯина и странного человека -
собственного мужа.
- Љомод, - сказала она.
Џетр Ќиколаевич засмеЯлсЯ.
- Ќу правильно. Љомод. Љакой? Џрежде всего русский. ‘просите, почему?
Ћтветить нелегко. Ќо вглЯдитесь хорошенько - и вы поймете, как он прост и
мил и далек от совершенства, если сравнивать его с каким-нибудь французом.
’олько сравнивать не надо. Ћн русский, и прелесть у него своЯ,
особеннаЯ...
- Ћткуда он у вас? - спросила ЉатЯ. …й казалось, что она такой же точно
видела у лифтера под лестницей в том доме, где раньше жила. Ќа нем стоЯли
электроплитка и чайник.
- “ Џетра Ќиколаевича все от самого себЯ, - ответил художник. - ќтот
комод у него двести лет. џсно?
- Џочему вы спросили, ЉатЯ? - поинтересовалсЯ Џетр Ќиколаевич. - ‚ам
показалось, что вы его видели. ќто вполне возможно.
- ‚ ќрмитаже, - сказал художник. - …сть похожий.
"‚от именно, - подумала ЉатЯ, - и электроплитка никогда не
выключаетсЯ".
- Ќу и хватит, - сказал Џетр Ќиколаевич, - на этом антикварное
образование закончим. €демте, еще покажу вам библиотеку.
Ћн провел своих гостей по коридору в другую комнату.
Џотолки там протекали, а стены были не видны, их закрывали книги.
Љнижные полки стоЯли и поперек комнаты.
- …сть что почитать, да? - пошутил Џетр Ќиколаевич. - …сли иметь времЯ
и... валенки.
- Џонимаю, - сказала ЉатЯ. - ќто Я понимаю.
—то она понимала? € что хотела понимать? Ћна производила впечатление
серьезного и упорного человека. “порство было в тихом, нежном голосе, в
серых, умытых, как морские камушки, глазах. ‚ сущности, она была
хорошенькаЯ, если присмотретьсЯ. •удожник присмотрелсЯ.
•удожник вытащил книгу с полки, начал Яростно листать.
- “ходим, - сказал Џетр Ќиколаевич.
- Џодарите мне эту книжку, - попросил художник, - зачем она вам?
Џетр Ќиколаевич посмотрел на обложку. Ќародный лубок, он и сам когда-то
давно писал о нем. “ художника было умолЯющее и дерзкое выражение лица,
это была его манера попрошайничать. …сли мне не дадите, то поступите
плохо, нечестно, дадите - поступите правильно. Ќе хотите быть благородным
человеком, не надо.
- Ѓерите и отстаньте. ‚от всегда так, - пожаловалсЯ Џетр Ќиколаевич
Љате.
Ќа столе поЯвилась бутылка грузинского вина и кусок брынзы. Ђ под
клеенкой по-прежнему цвели медовые тюльпаны, коричнево-красные гвоздики,
нежно, зеленели их узенькие листьЯ, бабочки летали и птички летали
неизменно и вечно, длилсЯ и не кончалсЯ вечный теплый солнечный день.
•удожник встал из-за стола и снЯл со стены небольшую
торжественно-мрачную лиможскую эмаль, котораЯ давно привлекала его
внимание. ‚ ней была тайна. ’айна времени. ‹иможские эмали прекрасны
ранние, пЯтнадцатого, шестнадцатого веков. ’айма цвета - синего, белого,
черного... ’айна сюжета, хотЯ и разгаданнаЯ. Ќо все равно, воины были
похожи на свЯтых, а свЯтые на воинов. ‚се это его волновало. € тайна цены
тоже, вещица была луврского достоинства. € тайна автора. Ќазывали ‹еонара
‹имозена, а художника это злило, вещь и без того была хороша. Ћн не верил
ученым атрибуциЯм, говорил, что все врут, чтобы зарплату оправдать. Ћн
верил самому себе.
ЏриходЯ к Џетру Ќиколаевичу, художник всЯкий раз приникал к этой эмали
близорукими, беззащитными глазами, снЯв с носа старомодное пенсне,
рассматривал не дыша, трогал нервными пальцами, хотЯ Џетр Ќиколаевич
умолЯл не трогать. •удожник просил продать эту вещь ему, предлагал любые
деньги, что было ему особенно просто, так как денег у него никаких не
было. Ћн уверЯл, что, кроме этой лиможской эмали, ему ничего не надо,
только ее и никогда ничего больше. Ђ деньги он заработает.
Џетр Ќиколаевич на него не сердилсЯ.
- ЋпЯть хватаете пальцами, - беззлобно сказал Џетр Ќиколаевич, - и
опЯть смотрите на менЯ, как будто Я €исус •ристос. Ќормальных слов не
понимаете. Ќе про-да-етсЯ. Ќадпись сделать, что ли. …сли хотите, откажу
вам в завещании. € вообще, голубчик, в моем доме ничего не продаетсЯ. €
нельзЯ все так выпрашивать, это неприлично.
•удожник бросил последний отчаЯнный взглЯд на маленький квадратик
металла, расписанный нетленными красками, который ЯвлЯлсЯ ему во сне, и
осторожно повесил его на гвоздь.
Ђ еще он хотел, чтобы Џетр Ќиколаевич отдал ему картинку, вернее,
кусок, отхваченный от какой-то картины. ‡айчик и полторы уточки, по уточке
порезано. “ зайчика белый пушистый мех и розовые глаза, такие же
беззащитные, как у самого художника, такие же розовые. ‡айчика и уточек он
решил заполучить, хоть бы все тут взорвалось, их он искал, вытЯгивал шею,
сидЯ за столом.
Ћн вставал из-за стола и слонЯлсЯ по углам, как будто сам с собою играл
в игру "холодно - горЯчо". Љроме картинки хотел найти еще небольшой
складной нож русской работы. Ђ ножи любил немыслимой мальчишеской любовью,
любовью физически слабого человека к холодному и огнестрельному оружию.
‡ачем ‘тарику нож, рассуждал художник, не нужен абсолютно, он не отдает
его только из упрЯмства. € заЯц этот красноглазый, который притворЯетсЯ
храбрым, а сам дрожит от страха даже перед утками, не нужен. ‘тарику не
нужно, у него есть и всегда было, а художнику нужно, нужно, нужно, нужно.
•удожнику атмосфера, аромат, след величиЯ важнее всего на свете.
Ќаконец он не выдержал:
- Ђ Я ножичка не вижу моего миленького.
Џетр Ќиколаевич показал на столик, заваленный бумагами. ЉатЯ выудила
из-под них ножик и протЯнула мужу, а сама стала разглЯдывать фотографию.
- Ќаташа, - сказал Џетр Ќиколаевич. - Ћна нефтЯник.
- ќто родственница Џетра Ќиколаевича, - сообщил художник. - ‘о стороны
Џушкина.
- Ќе слушайте его, - засмеЯлсЯ Џетр Ќиколаевич, - все он врет.
- …сли бы вы ко мне хорошо относились... - художник вздохнул.
- ќто в самом деле представительница семьи, некогда свЯзанной с
Џушкиным. Ќо только тем, что они любили Џушкина, а Џушкин их. ‘вЯзь
достаточно глубокаЯ, не правда ли? ‘емьЯ замечательнаЯ, и женщины там
всегда были прелестны, недаром Џушкин был влюблен в одну из них.

Ќо, встретЯсь с ней, смущенный, ты
‚друг остановишьсЯ невольно,
ЃлагоговеЯ богомольно
Џеред свЯтыней красоты.

Ћн процитировал эти строки и помолчал недолго, выжидаЯ, чтобы волшебные
звуки отзвенели, растаЯли в воздухе. Џосмотрел на Љатю, как она слушает.
Ћна слушала прекрасно, он мог продолжать.
- Џомните, ЉатЯ, в альбом ‘мирновой: "€ как дитЯ была добра".
"—истейшей прелести чистейший образец"... ’акие они, пушкинские женщины.
’акаЯ и она, хотЯ вполне современнаЯ. „обраЯ и красиваЯ. ‚от еще... в
черновиках …вгениЯ Ћнегина...

‚езде искал ее следов,
Ћб ней задумывалсЯ нежно,
‚есь день минутной встречи ждал
€ счастье тайных мук узнал.

Ђ это из дневника... "Љак она мила была! Љак черное платье пристало к
милой Ѓакуниной". ќти слова, ЉатЯ, Я часто повторЯю про себЯ, подумайте
только, как просто... "Љак черное платье пристало к милой Ѓакуниной". ‚се
тут есть, - и его шестнадцать лет, и ее прелесть. Ћна, кстати, была старше
его на четыре года. Ђ дальше и вовсе поразительные слова. –итирую: "Ќо Я
не видел ее 18 часов - ах! Љакое положение, какаЯ мука! Ќо Я был счастлив
пЯть минут!" Ќу, подумайте, подумайте, так написать в шестнадцать лет в
дневнике. џ все раньше думал, что это Я написал про свою первую любовь. ‚ы
улыбаетесь? “ менЯ у самого всегда слезы от этой чепухи... "Ќо Я не видел
ее 18, часов - ах!" „а, ЉатЯ, Џушкин длЯ нас длЯ всех что-то вроде бога, и
что-то вроде азбуки, и что-то вроде хлеба. џ думаю, что Џушкин в нас, в
каждом, и Џушкиным нас можно экзаменовать, проверЯть на все - на
патриотизм, если желаете, на порЯдочность, на сердечность, да на что
угодно. Ќо вы не за Џушкиным пришли ко мне...
- Љак раз за Џушкиным, - ответила ЉатЯ.
- ’огда Я вам скажу...
- ‚ы со мной так никогда не разговариваете, - заметил художник ревниво.
- Ќу, милый друг, вас другое занимает. € вы не умеете слушать.
- Ќе мешай, - попросила ЉатЯ.
- џ Џушкина читаю всегда. —итаю и перестаю понимать, кто это написал, Я
за Џушкина или Џушкин за менЯ, - сказал Џетр Ќиколаевич. - џ его так знаю,
как только друга можно знать и понимать. ‘тало быть, мне повезло, и Я в
двух столетиЯх жил... "Ќе торговал мой дед блинами, не ваксил царских
сапогов..."
- Ђ она? - ЉатЯ показала на фотографию. - ЉакаЯ?
- џ вас к ней отведу при случае. •отЯ это не особенно легко устроить.
Ћна женщина современнаЯ и не хочет быть экспонатом. …й это не нужно, она
об этом не думает. Ђ Я, старый дурак, к ней пристаю. Њне, наверно, вот эту
строчку отыскать хочетсЯ: "Љак черное платье пристало к милой Ѓакуниной".
Ђ знаете, почему Я старый дурак?
- ‡наю, - ответила ЉатЯ. - Џотому что быть старым дураком приЯтно.
Џетр Ќиколаевич смутилсЯ, подумав, что художник не зрЯ побаиваетсЯ
своей новой жены.
- ‚ерно! ‘тарому дураку разрешаетсЯ болтать, открывать душу...
ЉатЯ поднЯла на Џетра Ќиколаевича свои серьезные серые глаза, сказала:
- Џонимаю.
Ћна выросла в семье, где сдержанность считалась добродетелью, а душу
умели отдавать, но не открывать.
€ Џетру Ќиколаевичу захотелось ее еще одарить - откровенностью,
воспоминаниЯми, рассказами о приключениЯх, которые в обычном смысле не
приключениЯ, но есть иной счет и иные понЯтиЯ, и тогда, о, тогда, милаЯ
ЉатЯ, жить интересно, увлекательно, встречи бывают самые неожиданные.
ЊилаЯ ЉатЯ откинула со лба волосы цвета суровых ниток, застенчиво
улыбнулась. Ќе хватало, чтобы он в нее влюбилсЯ, как всегда влюблЯлсЯ в
неЯрких женщин, в тихие города, в произведениЯ искусства.
Ќо художник скучал, перебирал книжки, пил холодный чай, ножиком играл.
Џетр Ќиколаевич стал беспокоитьсЯ, что он порежетсЯ.
- “берите ножик в свой бездонный карман, - сказал Џетр Ќиколаевич.
- Ђ картинку?
- ’оже. ’олько угомонитесь, сЯдьте.
- “ра! - закричал художник. - †ена, уходим! Ђ то передумают и отберут.
•удожник сиЯл. Ћн бегал и прыгал по комнате, бородатый ребенок в узких
штанах, веселый щенок, исчадие ада.
- •отите выпить? - предложил он по-свойски. - ‘летаю вмиг в
гастрономчик. ‚ам после таких умных разговоров очень полезно. „вадцать
пЯть капель. Ћсвежает. Ћтключает.
- Њы не хотим.
- Ћчень жаль. Ћтключка. Ќо вы не сердитесь на менЯ?
- Ѓесполезно.
- ‚ы сама доброта.
•удожник чмокнул Љатю в щечку.
- € жена у менЯ ничего, правда? - Ћн обаЯтельно подмигнул Џетру
Ќиколаевичу. - Њы счастливаЯ пара.
ЉатЯ покраснела. "ѓосподи, - подумал Џетр Ќиколаевич, - радуетсЯ
похвале этого злодеЯ, его хорошему настроению, расцветает на глазах..."
- ‹адно, Љатюша, - сказал Џетр Ќиколаевич, видЯ, что художнику не
терпитсЯ удрать с добычей. - Њы еще поговорим. “ нас будет времЯ, Я вам
Њоскву покажу, мою Њоскву. Ђрсений сЯдет работать наконец...
- ЌачинаетсЯ, - проворчал художник.
- Ђх, живите, как хотите, какое мне дело. Њожете не работать, все мы
так думаем, что у нас две жизни, одну мы сейчас тут на глазах потратим без
остатка, а вторую будем жить как следует. Ђн нет.
ѓлавное в нем, подумала ЉатЯ, что ему ровно двадцать. „вадцать лет его
глазам, его голосу и его недовольству собой, его деликатности и его
вельветовой блузе.
- Ѓез нравоучений никак нельзЯ, - обозлилсЯ художник.
- ‘пасибо большое, - сказала ЉатЯ.
"’рудно ей будет, - подумал Џетр Ќиколаевич, - но она его спасет".
—ерез окно Џетр Ќиколаевич увидел, что ЉатЯ обернулась, помахала
варежкой.
"Џомогай тебе бог", - пожелал он ей.

- Ђ теперь скажи мне, матушка, чего ты так лебезила перед Џетром? -
спросил художник по дороге домой голосом вполне дружелюбным,
игриво-веселым.
ЉатЯ не ответила.
- Џодлизывалась, а ты этого не умеешь. ќто тоже уметь надо, - продолжал
он. „ружелюбиЯ, пожалуй, поубавилось. - Ќичего ты не умеешь в жизни.
Љурить не умеешь, это ты вчера доказала. Ѓолеть не умеешь. ЏодлизыватьсЯ
не умеешь. џ уже могу составить список, чего ты не умеешь.
- Ћчень мило.
- џ тебе не нравлюсь? џ такой, как Я есть, другим Я быть не могу. ’ы
недовольна? Ќо у менЯ нету ласковых слов и нету обманов длЯ тебЯ. „ай
отдохнуть!
- Ћт чего?
- —еловек устал.
ЉатЯ промолчала.
- —его ты молчишь? ЉажетсЯ, у тебЯ опЯть плохое настроение.
- Њне не нравитсЯ твой лексикон.
•удожник остановилсЯ и придержал ее за локоть.
- Њинуточку. ‹ек-си-кон, - медленно повторил он тоном уличного
хулигана. - —то это такое? —то-то филологическое? € почему он тебе не
нравитсЯ? Ћн менЯ устраивает, всех устраивает, и тебЯ он устраивал до
сегоднЯшнего вечера, ты за него замуж вышла, между прочим, за лексикона.
ЉатЯ пошла вперед.
- ’ак, так... - мелкими злыми песчинками сыпалось на нее. - •орошо.
Џрекрасно. Љое-что проЯснЯетсЯ, кое-какие иксы и игреки. ’акой лексикон
годитсЯ? €ксы и игреки семейной жизни. ’от положительный и отрицательный
опыт, которым мы оба располагаем, дает себЯ знать. Ќикуда не денешьсЯ.
’олько вот что Я тебе сейчас скажу... и ты будь любезненька...
ЉатЯ прибавила шаг Ћн продолжал довольно спокойным тоном, без
восклицательных знаков:
- ...Љ старику ходить запрещаю. ‚ антикварные дела нос совать, шпионить
- запрещаю. ‹юбезно улыбатьсЯ - запрещаю.
„ома ЉатЯ сказала:
- џ тебе купила.
€ протЯнула художнику коробку фломастеров, делаЯ вид, что уличного
крика не было, она не помнит, ничего не было.
Ћн взЯл коробку.
- …ще чего.
Ћна улыбнулась.
Ћн исследовал коробку с обеих сторон, зачем-то подышал на нее, потер
полой замшевого пиджака, открыл, пересчитал фломастеры, наконец сказал
радостно:
- ‚осемнадцать. ќто вам не двенадцать. “ра!
"Ќужно все времЯ хитрить и подлаживатьсЯ, - подумала ЉатЯ. - ‚ести
политику, осторожную, примитивную, непонЯтно какую..."
- џ тронут. Њерси. џ такие хотел, фирменные. ѓде ты достала? Ќо подарок
со значением, намекаешь, тонкий намек, да?
- Ќу как тебе объЯснить!
- Ќе объЯснЯй. Ќа этот раз Я тебЯ прощаю. “чти только, что Я не хочу,
чтобы ты стала антикварной дамой, мне это совершенно не нужно. Ђ также
пусть ‘тарик не пудрит тебе мозги своим Џушкиным.
- …сли бы ты сам знал, что тебе нужно, - заметила она.
- Џравда, заЯц, - согласилсЯ он с подкупающей простотой, котораЯ
составлЯла его человеческое обаЯние, но была, как правило, глубоко
упрЯтана и перекрыта разной чепухой.
Ќо вот вдруг наступила минута, под влиЯнием ли подарка, или что-то
другое послужило причиной, только вдруг глаза посмотрели светло и Ясно,
хмурое, напрЯженное лицо разгладилось и оказалось молодым и чистым лицом
юноши, который хочет говорить только правду, поступать только смело и
честно, учитьсЯ как можно лучше, радовать родителей, дружить с хорошей
девочкой, победить в соревнованиЯх, прочитать все книги, боротьсЯ с
собственными недостатками, закалЯть волю... ЉатЯ увидела это лицо, потому
что она его раньше видела и знала, что оно есть, и оно настоЯщее.
- •орошо, - поспешно сказала она, - давай попробуем разобратьсЯ.
€ опоздала. ђазбиратьсЯ было некому. •удожник вытащил ножик, раскрыл
его, стал чистить лезвие сначала тонкой шкуркой, потом пастой длЯ ванны.
Ћн уже опЯть забыл обо всем на свете. ‘вет ушел из его глаз, опЯть они
стали озабоченными, мутными, слепыми, мальчик, побеждающий в
соревнованиЯх, превратилсЯ в горбатого антиквара, а ЉатЯ могла вновь и
вновь решать свою задачу, кого она полюбила и как ей жить. ‹юди живут
нормально, по вечерам читают журналы и смотрЯт телевизор, по воскресеньЯм
катаютсЯ на лыжах, ходЯт в гости, на выставки, в театр. Џутешествуют.
Џокупают новую одежду. “страивают в квартире ремонт, вешают на окна
занавески. ’ак жили ее родители, так она жила со своим первым мужем и от
этой жизни ушла, эту жизнь предала.
ќту жизнь надо забыть. “ нее теперь нет телевизора и нет занавесок,
Яркий неоновый свет "Џереходите улицу в положенном месте" беспрепЯтственно
проникает в окна.
Ћт ужина ее муж отказалсЯ, сказав, что сыт, настоЯщей постели у нее
теперь тоже нет, а есть жесткаЯ узкаЯ лежанка, представлЯющаЯ значительный
исторический интерес, но как постель не заслуживающаЯ вниманиЯ. ‚от только
ванна нормальнаЯ, можно полежать в теплой воде, подумать, еще лучше ни о
чем не думать. Ћна хотела забрать у художника пасту, чтобы почистить
ванну, но он не дал, обнЯл Љатю, поднЯл на руки, покружилсЯ с нею по
комнате, поставил на пол и потребовал ужин.
- ЏроголодалсЯ, - сообщил он доверительно, - но как! …сли бы ты знала.
‘вари, кашу, большой горшок, на молоке с маслом. € ведро кофе. € не смотри
на менЯ так, как будто Я тебЯ убил. џ исхожу из реальных возможностей. €
не прошу того, чего нет в доме. Љогда мы купим холодильник, то у нас в нем
всегда будет лежать колбаса. ’ы не против?

Ђрсений услышал о жабе случайно, от художницы ‹ары Њорозовой, великого
коллекционера.
ќта ‹ара в его присутствии с помощью целой серии хитроумно поставленных
вопросов узнавала у других художников _адрес_ жабы, делаЯ вид, ей это
_надо_ по делу, по какому-то там делу. ђебЯта, кто знает, хозЯйка
известнаЯ картинщица, живет примерно там-то... ‹ариса Њорозова никогда не
нарушала главного правила коллекционерства. Џравило это - молчание. …сли
коллекционер не в состоЯнии соблюсти правила молчаниЯ, он должен соблюдать
правило неопределенности и тумана. ‚се только что-то, где-то, как-то,
когда-то. ‚ Њоскве, в ‹енинграде, в одном населенном пункте. € тут Ђрсений
вспомнил, что у него есть этот _адрес_, про картинщицу и ее жабу ему
говорили, он собиралсЯ к ней, но тЯнул, не верил, что это что-то путное.
‹ариса Њорозова не позволЯла себе такой роскоши, верить или не верить, она
немедленно проверЯла все адреса и потому не _опаздывала_.

Љогда он ее увидел, он сразу сказал себе "моЯ", но зачем-то еще пошел
бродить по комнате, разглЯдываЯ то, что его совершенно не интересовало.
Ѓогатство, чемпионство - ему это претило. ‹юстры бриллиантово сверкали,
бронза глЯделась золотом.
‚ лице и фигуре хозЯйки тоже Явственно проступали черты ампира. ‹ицо
раскрашено акварелью, на голове голубой парик, локоны как у €оганна
‘ебастьЯна Ѓаха. Џахнет антиквариатом и французскими духами.
Ћн почувствовал себЯ бродЯгой, нищим, хулиганом, кем не был, но хотел
быть. ‡ахотелось выругатьсЯ, плюнуть на ковер, толкнуть „аму в мЯгкий
шерстЯной бок. ‡ашевелилсЯ ген его любимого дедушки, морского пирата.
Ћн плюхнулсЯ на стул, такой же чемпионский, как все вокруг, и задрал
голову на шкаф. ’ам восседала жаба, совершенно живаЯ, недоступнаЯ,
царственно спокойнаЯ.
- ’ы, мать, царица, - сказал он ей, - если не богинЯ.
- ‚ы так смотрите, как будто боитесь, что она вас укусит, - сказала
„ама, обнаруживаЯ юмор, который в ней трудно было предположить. - ‚озьмите
ее в руки. Ћна вам нравитсЯ?
- Ќич-чево, - ответил он сдавленно, снЯл жабу со шкафа и поместил на
стол, мысленно извинЯЯсь, что побеспокоил. "Џрости, мать, так надо".
€счезла декорациЯ с ампирной хозЯйкой, исчезло спесивое хамское
богатство, притворЯющеесЯ кнЯжеским, осталась только жаба, как будда в
храме, который видит всех и все видЯт его.
- Џродайте, - небрежно уронил художник, заранее знаЯ ответ и готовЯ
убогое продолжение: "‡ачем она вам? Ћна вам не нужна. Ћтдайте ее мне"... и
так далее.
„ама просигналила бровью, показала, что шокирована. ‘овременные молодые
люди дурно воспитаны, этот вывод также отразилсЯ на широком, вместительном
лице.
- Ћна вам не в жилу, - продолжал он. - Ќе унисонит.
- “нисонит, - чему-то обрадовалась „ама и вдруг по-свойски подмигнула
художнику.
—то „ама баба лихаЯ, это, собственно, художник сразу определил, как и
то, что она еще не вышла в тираж. Ћн окинул взглЯдом, который следовало
считать мужским, ее плотные формы, определил, что упаковка солиднаЯ. Ќо
ему было не до глупостей, он предпочитал девушек помоложе, попроще, без
антиквариата.
- —естно говорЯ, Я, наверно, могла бы ее отдать вам... - задумчиво
проговорила „ама.
Ќеопределенность тона, загадочный взглЯд, еще какие-то неточности, все
это прошло мимо него, у него бухнуло сердце, пересохло в горле. ЏродаетсЯ!
•удожник отвернулсЯ от жабы-будды, сознаваЯ, что так смотреть, как он
смотрит, нельзЯ.
‹ара потому была ‚еликой ‹арой, что умела улыбатьсЯ в тех случаЯх,
когда художник падал в обморок, обмирал, покрывалсЯ горЯчим потом, терЯл
голос и хрипел. ‚еликаЯ ‹ара не боЯлась сказать "хочу" и "беру", когда
художник говорил что-то невнЯтное. Ѓедный художник был не из того теста,
из какого делаютсЯ короли.
- ‘колько она может стоить? - спросил он небрежно и легко, как
джентльмен.
- Ђх, боже мой... - отмахнулась хозЯйка от низменности темы.
Ћпределить стоимость не трудно, если учесть, что художник потерЯл
голову, а „ама заботилась о том, чтобы не иметь репутации торговки.
- ‚ы любите Љитай? - спросил он, не видЯ вокруг ничего китайского.
- Ћна не Љитай.
Ћн не знал, что еще говорить, тем более что нужны не слова, а
презренный металл или какой-нибудь хитрый фокус из области
коллекционерских обменов, что тоже отлично умела ‹ариса Њорозова, а
художник - нет.
‚ плетеной серебрЯной корзинке на столе лежали деньги, как будто они
печенье, фарфоровое лицо хозЯйки было непроницаемо, и лишь палочка
таблеток снотворного служила признаком человеческих чувств и страданий.
Џоговорить о бессоннице? „а ну, к черту, пусть меньше хапает, лучше будет
спать.
Ћн боЯлсЯ, что она догадаетсЯ, как он _хочет_ получить жабу. Ќаивно
думал, что еще ничем себЯ не выдал и незаметно его трепыхание. Ќе знал,
что перед этой „амой он муравей.
Ђ жаба-царица сидела на бронзовой своей золоченой подставке как на
троне и равнодушно смотрела на его муки. € не смотрела, а только сидела и
была.
- †абы приносЯт счастье, где-то Я читала, а где, не помню, - хихикнув,
сообщила „ама и стала похожа на магазинную вострушку, из тех, что не дадут
взЯть пачку масла без очереди.
"Ћборотень, - подумал художник. - ‘трашила".
- „авайте оба подумаем, вы тоже подумайте, - успокоилась она,
возвращаЯсь в свой прежний фарфоровый облик. - Ќужна ли она вам. Џо опыту
знаю, какие мы бываем, если чего-нибудь захотим. Ђ потом удивлЯемсЯ:
затмение...
Ћн не стал возражать, все еще верЯ, что разговор идет легкий, не
понимаЯ, что разговор давно уже тЯжелый и каждым простым словечком
фарфороваЯ все глубже засаживает нож.
- ...вообще эта вещь не всЯкому нужна, не всЯкому понЯтна, - продолжала
она, хотЯ он давно уже лежал на земле, окровавленный, бездыханный,
разбросав руки, и глаза его остекленели.

“тром художник позвонил „арье Њихайловне, так звали хозЯйку жабы, но
она его принЯть не могла и голосом важным, как ее родной ампир, велела
позвонить через два днЯ. •удожнику это очень не понравилось, и он,
повинуЯсь инстинкту следопыта, пошел к ‹арисе Њорозовой поразведать, как
дела. ђаботать он все равно не мог, жаба стала очередным наваждением,
средоточием всех помыслов, фокусом бытиЯ.
- Љакой желанный и редкий гость, - приветствовала его ‹ариса.
“ нее было интересное лицо, длинное, узкое, бледное, большие, как очки,
глаза, смелаЯ прическа: только красиваЯ может так причесатьсЯ - волосы
были натЯнуты и убраны и как бы превращены в шлем, оставалсЯ только цвет и
блеск этого покрытиЯ. Ћдежда тоже была интереснаЯ, в старорусских
традициЯх, вышитый цветами холщовый балахон, монисты на шее.
- †еланный? - спросил художник.
…сли бы эта ‹арка не была: а) художницей, б) старьевщицей и в) такой
чересчур умной и разговорчивой, - он бы мог обратить на нее свое
благосклонное внимание. Џрозвище у нее было "искусствоведка", она кончала
искусствоведческое отделение. Ћна еще и рисовала лиловые цветы на красном
фоне и красные на лиловом.
- Њы с тобой старые товарищи. ’ы хорошо сделал, что пришел, -
продолжала она свои приветствиЯ.
- ‹адно, старушка, уговорила, - он обнЯл ее за талию, подтолкнул в
узкую дверь из прихожей в комнату, где лиловые рисунки не экспонировались.
‘тарые голландские напольные часы тихо, мелодично отбивали четверти,
как будто серебрЯные колокольчики играли в пЯтнашки, прибегали и убегали.
Џоставцы, их было два в маленькой комнате, рогами упирались в потолок,
но не казались громоздкими, такие у них пропорции, такаЯ архитектура.
‘тарое дерево, натертое воском двести лет назад, медовое, матовое, теплое,
пьЯнЯщее ощущением времени. „а, гармониЯ была во всем этом, красота и
доброта, ибо старые вещи добры к людЯм.
- ‚от это да! - художник свистнул, останавливаЯсь перед раскрашенной
деревЯнной фигурой свЯтого в человеческий рост. - Ћткуда?
- ‘овершенно случайно... какой-то парень принес, предложил... Я даже
имени его не знаю...
- „а не знай сколько тебе влезет, Я его у тебЯ не прошу, - засмеЯлсЯ
художник, - раз у него даже имени нет...
- ЌравитсЯ? ”ранцузскаЯ средневековаЯ скульптура ни в какое сравнение,
правда? ѓораздо суше. Ђ этот... мы с ним из одной деревни, - ‹ариса обнЯла
свЯтого за узкие плечи. ‘вЯтой покачнулсЯ.
- ‚от бы мне твои интендантские таланты.
- Ћдин раз повезло человеку, - сразу заныла ‹ариса, - только не думай,
пожалуйста, что задаром.
- Ќикто ничего не думает. ‡аглохни.
•удожник терпеть не мог этой нищенской манеры разговаривать, наглого
желаниЯ выглЯдеть невинностью, непорочностью, что обычно отличает самых
прожженных, самых жестких. Џропасть между "быть" и "казатьсЯ" они
настойчиво засыпают хныканьем и враньем.
- Ђ это чего еще? - художник показал на большой мужской портрет.
- —то можно сказать, ты видишь сам. ЉопиЯ. ‘таренькаЯ. Ќо копиЯ. Џо
колориту прекраснаЯ. Џусть висит. ѓде же лучше-то взЯть?
‘о стен смотрели мужественные значительные лица, величественные фигуры,
написанные мастерами, не копии.
"‘ильна! - подумал художник. - ‚ышла она на жабу или нет?"
- Ћтдай свои копии хорошему реставратору, €вану €вановичу, например,
ему можно доверить... такие копии.
- …сли ты так советуешь, Я так и сделаю. ‘пасибо, - поблагодарила она
за совет, которым не собиралась воспользоватьсЯ и в котором не нуждалась.
‹ариса любила гармонию своего дома и знала, что художник способен ее
оценить. Ѓольшинству "людей эти тонкости непонЯтны, чужды, им хоть трава
не расти, и это, между прочим, тоже хорошо, и слава богу. —то бы делали
знатоки, если бы вокруг были тоже знатоки?
- —ем тебЯ угощать? —то есть в моем бедном доме? ѓречневаЯ каша,
молоко. Њед.
- Ђкриды? Љак по линии акрид?
- Ћрехи. - Ћна плевала на его иронию. - Њинуточку, вот, может быть, ты
это любишь, мЯтую голубику? € грибочки. ќто мне одна бабусЯ прислала из
деревни. ЃабусЯ - чудо. ѓолубика - пьЯница, дурника.
- Ќе переводЯтсЯ хорошие бабуси. „авай дурнику, а что к дурнике, Я
сбегаю.
- Ќе надо. “ менЯ есть. Ќа травах и на корешках настоЯно. –елебное.
Њогу дать рецепт.
‚ышла она на жабу или нет? ‘просить прЯмо? Ќе скажет. ‚ обход,
хитростью он не умел. ’олько и оставалось - выпить целебное, закусить
маринованными поганками.
- Ѓабку деревенскую тоже обаЯла? - спросил он. - Ћна тебЯ небось за
колдунью посчитала?
- Љомплименты говоришь, - улыбнулась ‹ариса.
Ћна выдернула на затылке какое-то кольцо и выпустила волосы, как
парашют; стиль колдуньи был у нее основной. Џо деревнЯм она давно
металась, искала одежду и прЯлки. ЏрЯлки у нее на кухне висЯт. Ќесколько
новых он сегоднЯ увидел, их раньше не было, где она их раздобыла,
выморжила, непостижимо.
…го она угощала, сама не ела, только воду пила, монистами звенела и
описывала красоты северной природы и причуды той бабки, называла ее
почтительно, по имени-отчеству, употреблЯла ее деревенские выражениЯ. Ѓыло
в этом что-то совершенно непереносимое, неприличное. •удожник двинул
тарелкой, поднЯлсЯ, сказал:
- Ќу, расти большой.
€ пошел.
...Ћбложка, которую он сделал, мало отличалась от предыдущей, на что,
не постеснЯвшись, ему указали. ‡амечаниЯ были даны в виде дружеского
совета, предупреждениЯ, сделаны по-приЯтельски: "‘тарик, это что-то не то.
‘тарик, это напоминает ты знаешь кого? ’ебЯ. ’ак не годитсЯ... свои
рекорды повторЯть, вместо того чтобы двигатьсЯ вперед, при твоем таланте.
’ы бы нас потом не простил, если бы мы тебЯ не предупредили. € был бы
прав".
Ќевысказанное слово "халтура" повисло в папиросном, синем дыму тесного
помещениЯ, чтобы быть высказанным, как только он закроет дверь за собой. Ђ
потом думай, как ты будешь крутитьсЯ. „ругие художники будут получать
заказы, те творческие личности, про которых принЯто говорить "хорошо
работают", "думают", а если кто-то работает в своей манере, это не
нравитсЯ, это значит - повторЯетсЯ, думать не хочет.
- Ћни менЯют вкусы, как юбки, это бабское начальство... - внушал он
жене.
- Ќо позволь, с каких пор "Љирилл - баба? - заметила ЉатЯ, котораЯ
знала это начальство, даже была с ним дружна.
- „ай мне сказать мысль! - сразу заорал он.
- Џожалуйста.
- ’еперь ты менЯ сбила, лапулЯ.
—то с ним? - думала ЉатЯ. —то происходит? ‡рЯ он ушел со штатной
работы, и зрЯ она его в этом поддержала. Љак сказал Џетр Ќиколаевич
словами старой солдатской песни: "‚се бы это ничаво, только очень чижало".
…го слабые, беззащитные глаза стали совсем беззащитными, потерЯнными, и
через секунду в них кипела Ярость.
- —-ччерт, надоело, к чертовой матери все.
- ’ы на менЯ сердишьсЯ?
- ’ы при чем? ’ы же из этих, как их, свЯтых.
- Џоезжай в „ом творчества.
- Ќа какие шиши?
- Ќаберем.
- Ђ долги? ’ы хочешь, чтобы человека посадили в долговую Яму? €ди ты со
своей свЯтостью!
Ћн знал, что плохо сделал книжку, наспех, повторил то, что делал
раньше. € ЉатЯ знала. Ћна не понимала в антиквариате, но в графике
разбиралась неплохо.
"Џродай что-нибудь, раздай долги, отдохни - и сЯдешь работать", -
хотела сказать она, но знала, какой подниметсЯ шум. Џолитика здравого
смысла с ним не годилась.
- ЊенЯ посадЯт в долговую Яму, Я буду там сидеть и лаЯть на луну!
- Љакой бред! - ЉатЯ не выдержала и засмеЯлась, он тоже засмеЯлсЯ, но
спохватилсЯ и опЯть напустил на себЯ вид жертвы.
- Џоказать тебе мои долги, хочешь?
Ћна уже видела этот листочек, где долги были записаны тремЯ длинными
столбиками. Џервый под заголовком "Љатастрофа и конец света", второй -
"‘рочно", третий - "‘покойно". ‹исток был богато иллюстрирован. ‚округ
первого столбца взрывались самолеты, горели поезда, летели в пропасть
автомобили, рушились дома и беззащитный человек, русский интеллигент конца
века, стоЯл безоружный перед направленными в его грудь пистолетами. ‚тораЯ
очередь долгов также была оформлена в стиле ужасов, только под заголовком
"‘покойно" торчали острые пики сиЯющего солнца, распускались капустными
листьЯми красные розы и в зеркальном пруду плавали белые лебеди и русалки.
- џ вижу, тебе мои долги вот где, - художник постучал себЯ по горлу, -
но раз ты вышла за менЯ замуж, ты вышла и за мои долги. ќто теперь и твои
долги. Џо Ѓиблии.
Ћн поминал Ѓиблию часто и весьма приблизительно. Ќо нельзЯ было
спрашивать, что он имеет в виду.
- ’очно, - бодро признала ЉатЯ. - ’ам все сказано.
- ’ы хочешь деньги копить? - спросил он почти ласково.
- ’олько чтобы разделатьсЯ с нашими долгами.
- Ќа автомобильчик, би-би-ду-ду. Ќа магнитофончик, на телевизорчик, -
включил, а там двадцать серий какой-нибудь лабуды. ’ак славно.
- ‘овсем? - она дотронулась до виска.
- ’елевизора не будет, - сообщил он.
Ћна улыбнулась, проЯвлЯЯ чужацкую, озадачивающую его воспитанность. ќто
была не расслаблЯющаЯ, нежнаЯ славЯнскаЯ улыбка, ласковаЯ, московскаЯ,
какие он хорошо знал, но провинциальнаЯ улыбка стойкости, сильного
характера. …му от этой улыбки становилось не по себе.
- ЏридетсЯ жить без денег, - объЯвил он. - Њы вступаем в эпоху
грандиозного безденежьЯ.
- ‘ деньгами каждый дурак умеет. ѓде наша не пропадала.
ќто была своеобразнаЯ пытка оптимизмом, самообладанием и поговорками.
- Ќа рубль в день, - он все еще не мог успокоитьсЯ.
- Џусть это тебЯ не тревожит, Я умею экономить и люблю стрЯпать. ‘уп из
круп и селедка с картошкой у нас все равно будут. Ќу хоть селедкин хвост,
ха-ха.
„ержатьсЯ она умела, это следовало признать. ЏерваЯ его жена к плите не
прикасалась, подходила только закурить от газовой горелки, раскисала от
невзгод, ненавидела денежные затруднениЯ, плакала из-за пустЯков, но он
скучал по ней.
Ћн вздохнул, потер вспотевшие глаза и сказал со скрытой угрозой:
- Џозовем гостей, ласочка.
ЉатЯ похлопала в ладоши. ’а, жена любила гостей больше всего на свете,
а эта делает только вид, что любит.
Џосле того как он не сумел напугать ее надвигающимисЯ невзгодами, он
стал звонить по телефону и всех приглашать, но никто не мог сразу
сорватьсЯ с места и ехать в гости.
- “ каждого своЯ программа, - сказала ЉатЯ, думаЯ этим его утешить.
’еперь ей уже тоже хотелось, чтобы кто-нибудь пришел.
- ЏотрЯсающее гостеприимство написано на твоем лице. Ќе надо. ‘пасибо!
џ сам могу уйти. Љ девкам! - рЯвкнул художник.
Ћна закрыла лицо руками. Ћн ту мучил, теперь эту.
- „авай без трагедий. џ пошутил. Џозовем Џетрушу, он мне нужен.
Џроведем вечерок по-семейному. “ камина. Ќе плачь.
ЏерваЯ жена ссорилась с Џетром Ќиколаевичем, интриговала против него,
ревновала, воевала за влиЯние.
ЉатЯ отнЯла руки от лица, улыбнулась, она и не думала плакать.
Ћна побежала на кухню готовить бутерброды.
Ђ ведь он знал, что она с характером. Ќесколько лет они работали вместе
в журнале. ‡а характер он не раз был ей благодарен.
’ребовалось усвоить, что он нашел хорошую жену. Џосле всего, что было,
ему просто повезло, это признавала даже его суроваЯ справедливаЯ мать, не
склоннаЯ обольщатьсЯ.
Ћн только не мог понЯть, что эта жена делает со старинными вещами, у
нее была удивительнаЯ способность превращать старые вещи в новые.
Џодозревал, что она производит какую-то свою тайную реставрацию. •отЯ она
клЯлась, что только хорошо вытирает пыль, а сама любит "антики", он
морщилсЯ от противного слова и не верил. ’а, перваЯ, все портила и ломала,
и пыль вытирала по большим праздникам, та действительно любила.
Ћн заблудилсЯ в сравнениЯх. ЏерваЯ была существо странное, глазастое,
лохматое, доверчивое. ’еперь ему стало казатьсЯ, что при ней он лучше
работал. ќто была выдумка, очереднаЯ несправедливость. …го перваЯ жена
была безрассудна и очень добра, втораЯ казалась рассудочной и бережливой.
’а была бездельница, а эта работЯга. …сли бы их соединить, перемешать
достоинства их и недостатки и разделить поровну, получились бы две такие,
как надо.
- Џетр Ќиколаевич пришел! - встретила ЉатЯ Џетра Ќиколаевича. - Њы вас
ждем. “жин на столе.
- Ќемного погодЯ чайку горЯченького, крепенького выпью с удовольствием,
- ответил Џетр Ќиколаевич.
Ћн вспомнил, как та жена встречала нелюбезно, и порадовалсЯ за
художника, у которого есть дом и, что еще важнее, атмосфера в доме.
- „а, мой друг, хорошо у вас теперь, - проговорил Џетр Ќиколаевич. -
ђаботать можно.
Ћтветом был затравленный, измученный взглЯд.
‚ольнаЯ жизнь длЯ сильных, им она на пользу, слабые вон чего устраивают
из нее. Љогда художник состоЯл в штате, ходил в журнал на службу, имел
твердую зарплату, это был совершенно другой человек. ‚ журнале его любили.
Ћчень добрый, он обожал угощать, таскал в редакцию огромные арбузы.
‘лавный он был тогда парень, ездил на велосипеде, носил кеды, пил только
молоко. †ил в своей комнате на краю Њосквы как умник - книжки, гантели,
набор столЯрных и слесарных инструментов и простой обеденный стол, за
которым он постоЯнно рисовал, сидел - одно плечо выше, другое ниже. Ђ
когда он теперь рисует? ’еперь у него длЯ работы специальнаЯ мастерскаЯ на
двенадцатом этаже. € квартира - вот, на четвертом.
ђаньше он интересовалсЯ многими вещами, ездил, читал, сейчас - книжки
только листает.
‚ свое времЯ Џетр Ќиколаевич старалсЯ привить художнику любовь к
изЯщному, к строгости и совершенству. Ќичего не привилось. „руг его
оставалсЯ верен себе, своей дикости, а может быть, своей талантливости.
Љонечно, только талантливый мог так увешать стены от пола до потолка.
ђыночные лубки, прЯничные доски и медные иконки, "медЯшки", ключи и замки,
сечка длЯ капусты и топор, картины и куски картин. Ћтдельно рамы как
самостоЯтельные произведениЯ искусства. Ћконный наличник, печной изразец.
ѓравюры и вышивки. „ругие художники тоже развешивали и раскладывали вокруг
себЯ предметы народного творчества, это мода, ей много лет, а они
художники, у них к этому особое отношение, профессиональный интерес, но
такого дикарства и необузданности, такой разбойничьей жадности, напора и
силы ни у кого не было. —то производит впечатление? Ќесоединимость,
котораЯ кажетсЯ смелостью, оригинальностью? €зобилие, которое кажетсЯ
глупостью, но и дерзостью?
- ‚се люблю, - признавалсЯ художник. - ‚се. Ђбсолютно все.
„ва детских портрета были у художника, которые Џетру Ќиколаевичу
нравились. ЉнЯжеские дети смахивают на бродЯжек. …ще одна хорошаЯ картина
- проводы новобранца. Љто любит примитивистов, - а на них теперь мода, -
нашел бы, что живопись интереснаЯ. € кнЯжеские дети, и новобранец, и
раскрашенные игрушки из папье-маше, расставленные на полках, чем-то
неуловимо похожи на первую жену художника. Љак будто человек все что-то
одно ищет, ищет и найти не может. €щет, все перебирает, хватает, вон чего
натаскал, а все напрасно.
‚ещи эти теперь всегда тут будут, прекрасные и безмолвные, а она ушла,
их живаЯ громкаЯ сестра. ‚место нее пришла другаЯ, подтЯнутаЯ, как молодой
офицер, с глазами, полными отчаЯниЯ.
- —ай заварен, прошу к столу, - позвала она. - ‚ кухне тепло.
- Ђть-два, - откликнулсЯ художник с вымученной улыбкой.
"Љто-то должен вправить ему мозги, - подумал Џетр Ќиколаевич, - кто-то
- это Я".
‡а чаем Џетр Ќиколаевич догадалсЯ, какаЯ тоска мучила художника. Ќичего
нового, все то же. ‚ глазах голубела денежнаЯ катастрофа, стыл вопрос:
"ѓде взЯть?"
„огадка скоро подтвердилась.
- „айте денег в долг. “молЯю, - попросил художник, когда ЉатЯ
отлучилась из кухни.
- “жас и еще раз ужас, - ответил Џетр Ќиколаевич.
‚ернулась ЉатЯ.
- ептатьсЯ очень невоспитанно.
Ћна шутила, но мужчины молчали, поглощенные собственными переживаниЯми.
- Џерейдем туда, - художник сигаретой показал в сторону двери, что
скорее означало "отсюда". - ЏокалЯкаем.
- Ђ Я пока посуду помою, а потом вы менЯ посвЯтите? џ умею хранить
секреты, могила.
’рогательно она держалась, ее муж этого не замечал.
- ‡начит, не дадите... - выдохнул из себЯ художник, когда они остались
вдвоем.
- “ менЯ нет.
- „ружба! Љого она интересует в эпоху атома! Љого может тронуть чужаЯ
беда. ‚ам все до лампочки, что не Џушкин и его окружение.
Џетр Ќиколаевич знал эти приступы гнева, когда художник порол злую
чушь, не помнЯ себЯ. Ђ потом ни тени смущениЯ и раскаЯниЯ, бородатый ангел
с детской улыбкой. Ѓесполезно объЯснЯть, что он вел себЯ как скотина. Ћн
просто не знал, что на гостЯ не кричат, что деньги в долг просЯт, а не
требуют, а если берут, то отдают. …му вовремЯ не объЯснили, а потом было
поздно, он выплевывал эти истины. Ћн рано осталсЯ без отца, который погиб
на Љрайнем ‘евере, его воспитывала мать, хотЯ основное воспитание
приходилось на школу, на двор, на эпоху и на случай. Џлюс гены. Ђрсений
обожал эту тему. "ѓен гулЯет", - говорил он и пригибал голову к плечу, как
будто прислушивалсЯ. €ногда это был ген со стороны дедушки -
государственного служащего дореволюционных времен, иногда ген бабушки -
крестьЯнки или второго дедушки - морского волка, а нередко все гены гулЯли
вместе. “ ЂрсениЯ при этом был вид постороннего наблюдателЯ.
‘ейчас он начал причитать:
- Ђх, Я дурак, идеалист, болван, мокраЯ курица.
Ћн кружил по комнате, по небольшому пространству, свободному от вещей.
- —то стрЯслось? ЉакаЯ беда? ‚ы можете объЯснить по-человечески?
‚се-таки Џетр Ќиколаевич испытывал жалость к нему.
- ‡ачем? —то тогда будет? “ вас поЯвЯтсЯ деньги? Ќо вы сказали, что у
вас их нет. Ђ нет - это нет. ќто Я испытал на собственной шкуре. Ќет, и ни
одна собака не даст. ‚от так у вас "нет". €ли как-нибудь по-другому? ‚едь
это надо иметь мужество - сперва сказать "нет", а потом "да". Ќо Я вам
ничего не буду объЯснЯть. “ вас на лице написано презрение, а презирать
менЯ не за что. џ никого не убивал. Њне от вас больше ничего не надо,
можете не волноватьсЯ. „аже если вы мне теперь сами предложите, Я
откажусь. џ уже отказываюсь. Ќадо быть гордым.
Џетр Ќиколаевич встал с намерением немедленно уйти. •ватит возитьсЯ с
ним, он неблагородный, неблагодарный человек. Ќадо сказать: "Њолодой
человек, вы забываетесь". € уйти. ќто неравноправнаЯ дружба, и с этим надо
кончать.
Ђ молодой человек выговорилсЯ и стал успокаиватьсЯ. Ћн уже готов был
извинЯтьсЯ, свалив все на дедушку - государственного служащего и его гены.
- ‚ Ѓиблии про это сказано, - сказал художник, поглЯдываЯ виновато. -
Љак там, Џетр Ќиколаевич?
- Ќе про это.
- Ђ про что? …сли просЯт, дай...
- ЏросЯщему у тебЯ, дай и от хотЯщего занЯть у тебЯ не отворачивайсЯ.
- џсно. ‘казать вам, в чем дело?
- Њожете не говорить. —то-то раскопали.
- Џравильно. ђаскопал. Ќо что? ‹Ягушку, ‚ернее, жабу. ”аЯнсовую. †аба
приносит счастье.
- Ќовые долги она приносит.
- џ художник.
- ќто как раз стоит помнить.
- •озЯйка считает ее ”ранцией. Џо бронзовой подставке. Џодставка
пышнаЯ, роскошнаЯ. •озЯйка тоже такаЯ.
- Џодставку могли сделать позже. ‘пециально. € делали. …сли вещь того
заслуживала.
- ‘ама она небольшаЯ, голубаЯ. ѓениального цвета. џ такого голубого
цвета в жизни не видел, - художник охрип, и глаза его опЯть побелели.
- •озЯйку эту Я знаю.
- „ама та еще. Ќо какое это имеет значение?
- €меет. €демте к моей жене, - сказал Џетр Ќиколаевич, - может быть,
она сумеет помочь.
- ‘колько-то Я могу у нас в редакции собрать, - предложила ЉатЯ,
возникаЯ в дверЯх. - Џущу шапку по кругу. ‘лышишь?
Ђрсений погладил ее по голове.
- џ все слышу, Я все вижу.

†ена Џетра Ќиколаевича, совершенно седаЯ, красиваЯ, а была, очевидно,
очень красивой, вынула из комода все, что у нее там было, очистила
сумочку, сказав, что до получки недолго ждать, и отдала художнику деньги.
‹ицо у нее при этом было такое, как будто она больше всего боЯлась, что ей
начнут рассказывать, зачем эти деньги понадобились. Ћна читала детектив,
взЯтый в библиотеке, где она работала, и хотела одного: продолжать его
читать.
- ‚ы очень хорошо выглЯдите, - сказала она художнику, - помолодели,
посвежели.
•удожник поцеловал ей руку и сказал "спасибо, Ќадежда ‘ергеевна"
голосом сына.
- …сли в срок не вернете... - проворчал Џетр Ќиколаевич, глЯдЯ на жену,
она уже закурила и отключилась на мир шпионов. - ќто деньги на ее
санаторий.
Ћна поднЯла голову от книги:
- Ќе поеду.
- ...Ѓоюсь, ЏетЯ, - сказала Ќадежда ‘ергеевна, когда ушел художник, -
мы ему плохую службу сослужили. Џедагоги мы с тобой - никакие.
- ‚ молодости всЯкаЯ чепуха кажетсЯ такой важной и все так хочетсЯ.
Џотом это проходит.
- Њне не нравитсЯ, какой он стал. Ћн был другой.
- € будет.
- ’ы как раз доказываешь, что человек не менЯетсЯ.

‹ариса не любила ходить к коллекционерам. €зучать произведениЯ
искусства у нее были другие возможности - она работала в музее. ЊенЯтьсЯ
тоже не любила, хотЯ и умела.
Љоллекционерские разговоры ее не интересовали, раздражали.
„енег, чтобы купить жабу, у нее не было, она хотела только
_посмотреть_.
„лЯ начала „арьЯ Њихайловна посвЯтила ее в свои переживаниЯ.
- Ќас хотЯт отсюда переселЯть, а здесь устроить гостиницу или не знаю
что. Ђгитируют, что здесь дышать нечем, нет кислорода, нет двора. Ћбещают
хорошие квартиры. Ќикто не хочет хороших квартир, никто не хочет двора,
никто не хочет кислорода...
- џ пришла к вам не из Њоссовета и не от музеЯ, - любезно напомнила
‹ариса, - а от самой себЯ. Џо поводу жабы.
„арьЯ Њихайловна, готоваЯ к любому варианту встречи, кинула
ответ-отказ:
- Ђ Я ее не продаю.
’оже знала, как важно правильное начало. ‚стретились сильные дамы,
достойные противники.
†аба была точно такаЯ, как ‹ариса ее себе представлЯла. ЏленительнаЯ в
своем уродстве. ЏрекраснаЯ. ‚осемнадцатого века. €скомаЯ. “миротворЯющаЯ.
†аба ее заинтересовала, коллекционер в мертвом мире ищет живое.
Ќо хозЯйка с волосами, крашенными в розовый цвет, чем-то испугала. ќти
свежие сиЯющие волосы вместо положенных седых и гладкаЯ, умащеннаЯ кожа
находились в странном противоречии с усталыми старыми глазами. ‚олосы и
кожа были легкомысленны и глупы, глаза - умны. ѓлаза как будто от другого
лица, или, наоборот, глаза свои, все остальное - чужое.
Ѓлагоразумие подсказывало без промедлениЯ удалитьсЯ и больше тут не
показыватьсЯ, но что такое благоразумие коллекционера?
‹ариса уже увидела серебрЯную корзинку, где по-прежнему, как сухое
печенье - ему ничего не делаетсЯ, оно не портитсЯ, не черствеет, не
ржавеет, - лежали деньги, и вовсе не мелкими купюрами. € понЯла
символическое значение натюрморта. ќто был знак, простаЯ надпись: "„еньги
в этом доме не нужны". Ђ это менЯло дело.
Ћна села.
- ‘колько же за нее хотЯт? - сказала она очень невинно. - Ќебось
до-орого. Њульон.
- •отите посмотреть ближе? - спросила „арьЯ Њихайловна.
- Ќе надо, вижу отсюда.
- •удожник Ђрсений €ванович считает, что это Љитай.
- ‚аш художник такой умный, все знает.
- Ќу, что это, Љитай или ”ранциЯ под Љитай?
- „лЯ менЯ не имеет никакого значениЯ, что под что. Ќичего особенного
или редкого она из себЯ не представлЯет. ќто не великое произведение
искусства. ќто курильница. €х изготовлЯли в большом количестве в свое
времЯ. Ќа них была мода. € в ђоссию их привозили. Ћни часто встречались.
- Ќе часто, - усмехнулась хозЯйка. - Ѓронза французскаЯ.
- ‚озможно.
ќто были первые ходы, которые ничего не могли дать, только показать,
что противники их знают.
Ќо ‹ариса долго тЯнуть не собиралась.
- ‚от что, - сказала она. - “ менЯ есть картина, котораЯ вас
заинтересует. Ќасколько Я могу судить. Ђ Я могу, потому что вижу, что на
выставке. Ћдевайтесь. …дем ко мне.
- Љто художник?
‹ариса показала рукой на стену:
- ‚от, он у вас висит.
- Ђх, он очень, очень неровный художник. ќто из лучших его работ.
едевр, хотЯ Я не люблю этого слова. „о этого уровнЯ он не часто
поднималсЯ. Ћ нем недавно вышла монографиЯ. ‚ы читали?
ђозоволосаЯ хотела увести в теорию и в искусствоведение, в бесплодный
обмен мнениЯми по поводу никому не интересной книжки, но ‹ариса не далась,
пропустила ход и стала смотреть в окно.
Ќаступило молчание. „арьЯ Њихайловна соображала, ‹ариса не хотела ей
мешать. ‘ообразить было просто, обмен _выгоден_ „арье Њихайловне, только
это ей и надо было сообразить, и это она уже сообразила.
€гра шла честно. ‹ариса выигрывала, потому что точно рассчитала.
•удожник коллекционерше нравилсЯ, вещь была не хуже, а лучше той, котораЯ
висела на стене. †аба, если ‹ариса ее получит, не будет ей ничего стоить,
потому что картину ей подарили. …сли продавать за деньги, то картина
дороже жабы, но весь фокус в том и заключаетсЯ, чтобы исключить деньги.
‘читать их печеньем.
- †аба приносит счастье, - сообщила „арьЯ Њихайловна, сдаваЯсь.
- —епуха на постном масле, - ответила ‹ариса.
- ѓде вы живете?
- —етвертаЯ остановка на метро отсюда.
„арьЯ Њихайловна стала уговаривать ‹арису привезти картину к ней.
‹ариса встала. …й смертельно надоела эта дама, котораЯ была _готова_,
но все еще ломалась, строила из себЯ чего-то.
- Ќу извините тогда. ‚ремени больше нет. Љартина большаЯ, больше вашей.
€ лучше. џ не горю желанием ее отдавать.
„арьЯ Њихайловна вышла в соседнюю комнату и там собралась с быстротою
курсанта, услышавшего сигнал "Џодъем".

‹ариса усадила жабу на комод, отодвинулась в сторонку и посмотрела.
†абе было хорошо на комоде, как будто она век тут жила, а то и все два.
"ЌепонЯтно только, кто на кого смотрит, Я на нее или она на менЯ", -
подумала ‹ариса, и в этот момент позвонил телефон, и старый ее приЯтель
ѓрант тЯгучим ласковым голосом пригласил ее пойти "куда-нибудь". "†абы
приносЯт счастье", - вспомнила она и шепотом предупредила жабу, что ѓрант
не считаетсЯ.
Љогда она оделась и вышла за ворота. ѓрант сидел в своем новеньком
автомобильчике и радовалсЯ жизни. Ћн был из тех молодых людей, которые,
обретЯ автомобиль (а не обрести его они не могут, ибо рождены длЯ него),
срастаютсЯ с ним. Џроисходит взаимопроникновение человека и автомобилЯ.
ѓордый, недавно защитивший диссертацию, ѓрант курил и улыбалсЯ, как
улыбаютсЯ гордые восточные мужчины той женщине, которую сейчас ждут. ‚
этой улыбке одновременно признательность и безразличие, симпатиЯ и
благодарность, обращенные к ней и к любой другой, идущей навстречу.
- џ уже терпение потерЯл и начал злитьсЯ, здравствуй, мамочка, -
приветливо сказал ѓрант, поцеловал ее в щеку, щелчком выбил сигарету из
пачки, протЯнул ей и отключилсЯ на машину. †енщина была при нем, можно
было трогать с места и мчатьсЯ по Њоскве, как по родной долине.
‹ариса курила, пока ѓрант, не улыбаЯсь, крутил руль, смотрел только
вперед и вез ее "в одно хорошее место, какаЯ тебе разница, положись на
менЯ". ђазницы и в самом деле не было, и положитьсЯ на него было можно, он
был хороший, добрый и совершенно чужой человек. € было непонЯтно, отчего
он звонил и приглашал ее, не самую молодую, не самую красивую и не
блондинку. Џочему он звонил? Џривычка? Џауза в бурной жизни? €ли он
выполнЯл какую-то свою программу, где находилось место вниманию к старому
другу, сочувствию, даже жалости, котораЯ должна унижать, но почему-то не
унижает.
Ќа улице Љирова ѓрант попросил разрешениЯ задержатьсЯ у почтамта,
позвонить по телефону-автомату в ’билиси. Ћн просто не мог пройти мимо
этих дверей, чтобы не позвонить отцу и матери и не сообщить дорогим людЯм,
какаЯ в Њоскве погода, хотЯ мама каждый вечер выслушивала это в
телевизионной программе "‚ремЯ".
‡акрыв машину, он крадущейсЯ, неевропейской своей походкой, шагом
наездника и охотника, пошел, предложив ‹арисе следовать за ним. Ћна могла
бы подождать в машине, но он железно выполнЯл свод каких-то ему известных
правил, и по этим правилам ей полагалось идти с ним. ‚ зале он оставил ее
сидеть на первом свободном стуле и забыл про нее.
Ћн прошел к кабинам и присоединилсЯ к группе мужчин. Ќа кабинах были
названиЯ городов, и мужчины стоЯли соответственно надписЯм - Ѓаку,
’билиси, …реван. Љаракулевые воротники, каракулевые шапки-конфедератки,
каракулевые волосы. ‡агорелые лица смельчаков.
†енщин было мало. Ћдна сидела за столиком и по местному
телефону-автомату давала поручениЯ невидимой ‡ифе, чтобы та, в свою
очередь, передала поручениЯ €ве, а €ва, судЯ по всему, знала, кому
передать поручениЯ дальше. †енщина умело и проворно создавала цепную
реакцию из поручений, пока не почувствовала, что они побежали - побежали
от нее к ‡ифе, от ‡ифы к €ве, от €вы к ќмме и дальше, дальше, в глубь
страны, в горы и долы, в белые слепЯщие южные города... ты передай, она
передаст... он передаст... ЏоручениЯ побежали, женщина положила трубку и
вытерла потное лицо платком.
ѓрант отсутствовал долго. ‹ариса этому не удивлЯлась, не обижалась, не
считала пренебрежением. ђечи не могло быть о пренебрежении. ѓрант всех
женщин уважал с той секунды, как они рождались, до той, когда умирали. €
это было в нем, наверное, самое удивительное; прекрасное и мучительное.
Ћн ею не пренебрег, он только в очередной раз ушел, отключилсЯ. ‘начала
отключением была машина, потом дорога, потом кабина с телефоном - всЯ
грузинскаЯ роднЯ и грузинскаЯ сторона, которой он принадлежал как
преданный сын, а потом всЯ дружнаЯ каракулеваЯ группа "’билиси", там сразу
закрутились, закипели какие-то дела, и ѓранта долго не отпускали.
Ђ женщина ждала. € ѓрант это знал, и всЯ группа это видела, и все
остальные группы тоже. Ќаконец он подошел и сказал:
- €звини, моЯ дорогаЯ. …дем. ЊчимсЯ.
ЊчатьсЯ было недалеко, через улицу и переулок. ђесторан называлсЯ
именем далекой планеты "ћпитер", и возле него приплЯсывали те, длЯ кого
пока только мороз был музыкой. ‚сем бешено хотелось пройти в тепло и
уютное малиновое нутро планеты, но это было невозможно. Ђ чем невозможнее
это казалось (надпись сообщала: "‘вободных мест нет"), тем больше этого
хотелось молоденьким лейтенантам и их юным робким спутницам и седым
краснолицым джентльменам и их дамам. ‘теклЯннаЯ дверь была на запоре,
благодушный швейцар стоЯл за нею. ‘квозь благодушие трудно пройти. Ќа лице
швейцара отражалось насмешливое презрение и мудрость привратника,
знающего, что каждый рветсЯ туда, куда не надо, и при этом что-то врет.
Ќикто не сумел, один ѓрант сумел, предложив благодушию швейцара
несколько фраз на выбор. ’ут было; "Џозови Ќадю", "ѓде эта самаЯ, как ее,
‚ера ‘ергеевна?", "Џозови ѓришу".
вейцар отвечал:
- Ќикакой Ќади не знаю. ‚еры ‘ергеевны нет. ѓриша - это Я. Њест нет.
€ все-таки ѓрант оказалсЯ по ту сторону запертой двери, котораЯ почти
сразу приветливо открылась, впустила ‹арису и тотчас же закрылась. €
швейцар улыбнулсЯ ей как важной гостье, а гардеробщик заботливо принЯл ее
пальто. “дивительно, что никто из оставшихсЯ на улице не рассердилсЯ, как
будто признаваЯ за ѓрантом право проходить сквозь запертые двери.
Ћтдельного столика в зале не нашлось. Џристроились к двум молоденьким
девицам, сидЯщим перед скромной закуской. ‚ ресторан этот ходили не
поесть, а послушать джаз.
ѓрант заказывал холодные закуски, дружески взглЯдываЯ на золотоволосую
официантку, а та матерински улыбалась, поощрЯла его, чтобы он продолжал
добавлЯть из списка бледно напечатанной карточки, пока не исчерпал его
пункты до конца.
‹ариса знала, что бесполезно вмешиватьсЯ, взывать к экономии и пытатьсЯ
остановить это ресторанное расточительство. Ќо это было не
расточительство, а все те же им выполнЯемые правила. Љ ней это не имело
отношениЯ. ќто был только он, Явление под названием - ѓрант за столом в
ресторане. Ћт нее не требовалось даже улыбки.
Џотом он ушел здороватьсЯ с руководителем джаза и с певицей, гордой
своей сексапильностью, а вернувшись, хотел занЯтьсЯ ‹арисой, оказать и ей
внимание наконец (он сказал: "‘ейчас буду за тобой ухаживать, мамочка") и
не смог. “видел окруженные бирюзовыми и зелеными тенЯми глаза двух девочек
напротив за столом, за его столом, их голодные бледные личики, их
прозрачные кофточки, а под ними их прелести и кружевные комбинации, их
пустынные тарелки с колесиками копченой колбасы, их бутылку минеральной
воды, и кинулсЯ на помощь. ‚ следующее мгновение он уже наливал им водки,
и, подозвав официантку, золотую подругу, заказывал не два, а четыре
горЯчих. Љаких? ‹юбых. Ќо чтобы мЯсо было мЯсом... испытываЯ древнейшую
потребность накормить голодного, обогреть замерзшего.
Џотом он пил с ‹арисой, обнимал ‹арису, танцевал с ‹арисой, хвалил ее
прическу, точнее, ее отсутствие, ее чувство ритма, ее профессию, ее
характер, ее сногсшибательный вкус. Ћчень хорошо, мамочка, держи спину
прЯмее и... хвост трубой... € продолжал улыбатьсЯ девочкам. Ћн их жалел.
Ћни были без кавалеров, без денег и без перспектив, некрасивенькие,
неудаленькие, официантка была крайне нелюбезна с ними, каждый мог их тут
обидеть. Ђ он был мужчина, имел деньги, сильно декольтированнаЯ певица в
сверкающей, ниспадающей чешуе помахала ему рукой и специально длЯ него
спела песню, официантки его уважали, и никто не мог его обидеть, - он знал
дзюдо.
- Џейте, лапочки, а главное, ешьте, - подбадривал он их.
“ ‹арисы возникало желание уйти, но ѓрант бы все равно не понЯл, на что
она рассердилась. Ћн нежно пожимал ее руку, гладил колени, и было это так,
как будто он ласкает одну нескончаемую женщину, котораЯ каждый вечер
становитсЯ другой, но он уж этого не замечает.
‹ариса осталась и тоже беседовала с девочками, и еще танцевала с
ѓрантом, а потом поехала на квартиру к его другу, знаЯ, что там никого нет
дома. Џочему-то сегоднЯ понадобилось ехать туда, а не к ней, где тоже
никого не было. "Љ тебе в следующий раз, мамочка", - пообещал ѓрант. Ћн
выполнЯл свою программу.
€ там все было хорошо, и ничто уже не отвлекало ѓранта от нее, если не
считать телефона. €бо ѓрант, когда видел телефонный аппарат, сразу начинал
звонить.
Љазалось, этот веселый, добрый, удачливый, физически сильный человек,
который управлЯет всеми ситуациЯми и делает только то, что хочет, сам
управлЯем телефонным аппаратом и стоит перед ним навытЯжку, как великан
солдат, имеющий на груди медаль "‡а храбрость", перед маленьким худеньким
пенсионного возраста генералом.
ЋбнимаЯ одной рукой ‹арису, ѓрант другою крутил телефонный диск и
что-то говорил в трубку, и трубка что-то ему говорила. Џотом говорила
только трубка, приказывала, а ѓрант слушал.
‹арисе стало жаль его, она подсмотрела его тайну. Ћн был незащищен
перед техникой.
Ќо жалеть надо было не его. Ћни попрощаютсЯ, он умчитсЯ, она останетсЯ
одна, и плохо будет ей. Ќе поможет умение предвидеть и трезво смотреть на
вещи, умение ни на что не надеЯтьсЯ, и не быть от этого в истерике.
€ все-таки она продолжала ждать, что когда-нибудь он вспомнит назавтра
о том, что было вчера. ‚ его таинственной программе не было пункта
воспоминаний. € самой ‹арисы там не было, лишь серенький, ловкий как
мышка, телефон с вьющимсЯ живым шнуром.
ѓрант исчезнет. Ќовенькие автомобильчики, сверкающие магнитофончики,
электробритвы, транзисторные радиоприемники, фотоаппараты уведут мальчика,
и его надо забыть, как она забывала старые фильмы, даже виденные по
нескольку раз. Ђ она была ‚еликий Љинозритель.
„а и не нужен он ей вовсе, просто она устала от одиночества, как устают
от болезни. ‘читали ее обыкновенной, а она обернулась хронической. ’олько
ѓрант еще большее одиночество. ѓрант - это отчаЯние, которого она не смеет
себе позволЯть.
- џ тебЯ провожу, мамочка, - радостно пообещал ѓрант. ќто следовало
считать милостью, он мог и не проводить, а помахать ручкой и отъехать в
другую, сторону.
- Џровожу, провожу, - подтвердил он, видно сам сомневаЯсь.
‹адно, у нее есть друзьЯ, физики и химики, правильные люди, из тех, у
кого отдых следует сразу за работой и ничего нет в промежутке. ‚ отдыхе
они резвы, выносливы. Ћни ей подходЯт, и она им подходит. Ќикаких ѓрантов.
ЏриближаетсЯ весна, хватать надо лыжи, кислород, ультрафиолет, жизнь в
движении, в лесу, в горах и на море. ѓосподи, как хочетсЯ на море!
“же из окна своей квартиры она увидела, что ѓрант зачем-то вылез из
машины, обошел вокруг и похлопал по дверце, как по шее потрепал. Ћн
казалсЯ таким мучительно одиноким, никого у него нет, есть только друг -
автомобиль.
†алостью к другому не спасешьсЯ от жалости к себе, а ее никто не
пожалеет, уж это она хорошо знает. •отЯ кроме физиков и химиков у нее еще
есть друзьЯ. •удожники - двенадцатый этаж большого современного дома. Ћна
там свой человек. Ђ кроме того, ей досталась жаба.

Џо утрам он чувствовал себЯ плохо.
Ћн лежал, укрытый поверх одеЯла старым клетчатым пледом, в вЯзаной
фуфайке. Ќе хотелось шевелитьсЯ, не хотелось вставать.
‚се снаружи было онемелое и не давало двигатьсЯ, зато внутри
печенки-селезенки и сердце, конечно, оживлЯлись, становились не в меру
активны, стучали, болели, трепыхались, как механизм старинных часов,
способный издавать шипение и звуки, но не способный ходить и показывать
времЯ. Џо утрам он смотрелсЯ в свое тусклое, совсем не волшебное зеркало,
и там отражалось что-то странное, ‡мей ѓорыныч какой-то. Љак это быстро
произошло, думал он, из нежного мальчика, общего любимца, из юноши с
сиЯющими глазами получилось такое сухое, темное, коричневое. Ќичего не
осталось, только ресницы, длинные, красивые ресницы, которые были даны
тому мальчику, зачем-то по-прежнему пушисто вылетали из сморщенных век.
‡автракать есть смысл, когда на столе две чашки, две, а не одна,
независимо от того, молод ты или стар.
Ќекому было сварить кофе, купить свежую булку, а черствый хлеб он не
ест.
Ћн смотрел на дверь и молил, чтобы кто-нибудь пришел, кому он нужен,
кому можно улыбнутьсЯ, кто задаст ему вопросы, на которые он знает ответы.
Ћт старости существует единственное спасением - быть кому-нибудь нужным,
иначе... это уж совсем нечестно.
€ дверь отворилась. € вошла, к радости и удивлению Џетра Ќиколаевича,
ЉатЯ, в пальто из зеленого сукна, похожем на шинель, в офицерской
каракулевой папахе на светлых, прЯмых, как тонкаЯ прЯжа, волосах, в
сапожках, тоже офицерских, на руках белые варежки.
- ‚от хорошо! - воскликнул Џетр Ќиколаевич, садЯсь на диване и
укутываЯсь в плед, как благородный испанский рыцарь.
- “ менЯ сегоднЯ редакторский день... - застенчиво сообщила ЉатЯ.
Ђ день был не редакторский, а обыкновенный чудесный зимний сверкающий,
длЯ воскресеньЯ, длЯ лыж, длЯ катка, снежков, длЯ пирога с капустой, длЯ
театра, которого давно ждешь, длЯ вечера вдвоем, которого ждешь всегда...
Ћна поссорилась с Ђрсением. €з-за чего? €з-за глупых, несправедливых слов,
на которые не нужно обращать вниманиЯ.
Ћн ушел, сказав - расти большой. Ћна плакала, потом стала уговаривать
себЯ: нельзЯ, надо стоЯть, надо выстаивать, надо, должна, или - признать
себЯ побежденной. “ходить.
Џеред зеркалом она раскрасила свое лицо, не принимающее краски.
- Ќу и черт с тобой, - сказала она этому лицу, - а Я все равно буду
краситьсЯ. ‚се буду, что решила.
Џотом позвонила в редакцию, отпросилась и пришла сюда, в этот домик с
колоннами, вне времени и пространства, падающий, но не упавший, в этот
домик с книгами, которые она когда-нибудь прочитает, к этому старому
человеку, который обрадовалсЯ ей...
- џ вам, сударынЯ, от души рад, длЯ менЯ честь, - галантно ответил Џетр
Ќиколаевич из глубины дивана, из молитвы о госте.
- ‚ы не завтракали, - установила ЉатЯ.
€ побежала в булочную.
- ’еперь другое дело, - сказал Џетр Ќиколаевич, когда ЉатЯ протЯнула
ему чашку кофе. - ‡а столом должно быть как минимум двое.
ЉатЯ кивнула. Ћна как в бога верила в завтрак и в ужин, в натертый пол
и вымытые окна, в рабочую неделю и нерабочее воскресенье. Ђ ее художник
удирал спозаранку, бегал голодный до ночи, понедельника от вторника не
отличал.
Џетр Ќиколаевич отметил перемену в Љатиной внешности: волосы, прЯмые,
как мотки шерсти, свитер - не поймешь мужской или женский, кольцо зеленое,
пластмассовое. Ћна Явно желала выглЯдеть современной, женой художника,
похожей на других жен художников. Ћни были необыкновенными в ее
представлении, она обыкновенной, и теперь она пошла расправлЯтьсЯ со своей
обыкновенностью.
ЉатЯ остановилась перед фигурками двух китайских собак.
- ‘ердитые собачки.
- ‘вЯщенные собаки ”у. ЋхранЯют жилище. ‚ход в храм.
- ‚сегда была такаЯ проблема - охранЯть. ‡наете, Џетр Ќиколаевич, все,
что Я у вас вижу, мне нравитсЯ. Ћно всегда тут было. Ќа этом месте росло.
Џонимаете, что Я хочу сказать?
Ћн понимал. Љак всегда, она говорила о своем муже.
- € потом, вы берете в руки все эти вещи свободно, независимо, вы не
подползаете к ним, а подходите по-хозЯйски.
€ опЯть это была только перваЯ половина фразы.
- Ћн еще молодой.
- Ђ что тут особенно ему нравитсЯ?
‹юбовь привела ее сюда, любовь заставлЯла трогать ненужные,
неинтересные предметы и пытатьсЯ увидеть сокрытое, не чашку в чашке, не
тарелку в тарелке, а что-то, что там видели они, коллекционеры, знатоки.
…й самой все это было неинтересно, она принадлежала к тем, кто в тарелке
хочет видеть суп, а в чашке чай. € зеленое пластмассовое кольцо ей тоже
было не нужно. Ћна его нацепила, чтобы не отстать от других.
- Ћн любит этот стул, например, - сообщил Џетр Ќиколаевич и прочел на
Љатином лице величайшее недоумение, почти отчаЯние человека, который не в
состоЯнии осознать, как можно любить стул, притом еще такой черный,
кривой, неудобный, в сущности даже грЯзный. "…ще как любит, - подумал Џетр
Ќиколаевич, - до безумиЯ".
- ‡а что? - спросила она.
- ‹адно, Я вам постараюсь объЯснить, - ответил Џетр Ќиколаевич, - а длЯ
начала подарю топазовую печатку, вы себе сделаете из нее кольцо, какого
свет не видал.
- Џочему это, - сказала ЉатЯ. - џ не возьму.
- ‚озьмете. Ќа счастье. Ќи у кого такого нет и быть не может. ќто и
было раньше кольцо. ‡наете, кому оно принадлежало? - Ћн запнулсЯ, ему
хотелось накрутить какую-нибудь такую историю, чтобы поразить гостью,
чтобы она сделала себе кольцо, всегда носила его на своей большой, не длЯ
колец созданной руке, помнила Џетра Ќиколаевича, когда его уже не будет. Ђ
кроме того, его сердце эстета не выдерживало вида зеленой пластмассы.
Ћн начал с правды.
- Ћдному из графов Ѓобринских, которые сыграли туманную, роковую роль в
судьбе Џушкина, впрочем... - он замолчал. - џ ошибсЯ.
Ћн вдруг подумал, что когда-нибудь ЉатЯ может не захотеть носить
кольцо, если оно принадлежало врагам Џушкина, и решил исправить положение.
- Ћно не Ѓобринских... оно Њилениных.
- ’ой женщины с фотографии?
- Ћна мне его подарила, а Я дарю вам.
’еперь он был доволен, теперь получилось как надо.
Ћн сидел на диване, худой, бледный, в вЯзаной кофте, со сверкающими
глазами неисправимого фантазера, не знал, что еще придумать.
- ‚ы тоже Њиленин, - сказала ЉатЯ.
- Ќу, это семьЯ большаЯ, не все и знакомы между собой. Њне случалось
встречать некоторых даже случайно. Џочти. Џредставители семьи живут в
Њоскве, в ‹енинграде, в Џариже, в ’амбове, в Љасимове, в ђЯзани...
Ћн был ей благодарен, что она не пошла в редакцию, а сидит тут в кресле
и улыбаетсЯ печально, как будто тоже познала горечь бессчетных потерь, и
холод надвигающейсЯ старости, и страх болезней, и тревогу, глупую и
необъЯснимую тревогу, ощущение, что ты куда-то опаздываешь, опоздал... ќто
женское сочувствие - дар волшебный, благословенный.
...„авно это было, если верить календарЯм. Ђ на самом деле недавно, мы
замечаем, как иногда тЯнутсЯ часы, но не видим, как проносЯтсЯ годы.
- „о войны Я поехал в командировку от ‹итературного музеЯ в небольшой
городок на расстоЯнии нескольких сот километров от столицы - ночь в
поезде. ќто был город лишь наполовину. “лицы разбегались, как положено, от
центра, от зданиЯ горисполкома в стиле ампир и универмага в том же стиле.
’ам стоЯли каменные дома, и была мостоваЯ, и еще магазины, и фонари,
похожие на ленинградские. Ќо скоро это кончалось и начинались маленькие
домики, все меньше, меньше и меньше, как ‘лоники на комоде, а на улицах,
смотрЯ по сезону, лежали подушки пыли, жидкаЯ вЯзкаЯ грЯзь или снег, горы
снега, фонари там стоЯли простые - деревЯнный столб, а на нем лампочка в
шлЯпе.
Џоразительное количество снега зимой. ‚есной и осенью немыслимаЯ грЯзь.
‘читайте менЯ глупым стариком, но не поживи Я в тех снегах и в той
слЯкоти, Я бы считал себЯ обворованным. Ѓыло еще одно - фруктовые сады.
ЏьЯный запах Яблок. ‘ливы с дымчатой голубой ’онкой кожей и медовой
мЯкотью падали на землю и лежали даже на улицах, за ними не нагибались,
так их было много, а вкуснее Я не ел никогда.
„ва днЯ Я ночевал в гостинице, но там было неудобно, в номере Я был не
один, к тому же Я не люблю тараканов и мокриц, мокрицы, согласитесь,
особенно нехороши. € Я переехал. Ќашел себе домик на окраине в лиловом
саду, с лиловой от слив землей. ‘ам не знаю, как Я на него набрел, шел,
шел, кланЯлсЯ - поднимал с земли сливы, дышал медом, разглЯдывал дома, и
все они мне нравились. ‚ каждом хотелось пожить, каждый был мой. џ знал,
что в этих местах живут, вернее, жили когда-то Њиленины. џ собиралсЯ их
поискать, знал, что в городе был известный краевед, он всех знал, живых и
мертвых. ‘начала надо было найти его.
ЋстановилсЯ Я наугад. Ћткрыл калитку, обогнул хозЯйственные пристройки,
поднЯлсЯ на крыльцо и постучал. Ћткрылась дверь, менЯ впустили, спросили,
что мне угодно. џ увидел благородные, тонкие, увЯдшие, как цветы, лица,
добрые и мудрые глаза. џ сразу понЯл, что нашел их. ЊенЯ принЯли гостем,
жильцом, сыном, поселили в комнате с маленькими окнами и дощатыми полами,
где дуло изо всех щелей. “жинали горЯчей вареной картошкой с квашеной
капустой, пили чай с вареньем, из медного самовара с ручками, в форме
львиных голов. € беседовали, не так, как теперь беседуют люди, считаЯ, что
все знают, а если сомневаютсЯ, могут посмотреть в справочнике. ’е вечера Я
провел с людьми, которые еще многое хотели понЯть, и задавали вопросы, и
искали длЯ себЯ ответы до последнего днЯ жизни. Ќу а Я? џ в них влюбилсЯ,
был очарован, пленен, просыпалсЯ по утрам, дрожа от холода, и сразу
вспоминал, где Я и что со мной. ќто с ними сто лет назад дружил Џушкин, и
Я понимал почему. џ по-ни-мал...
ѓолос Џетра Ќиколаевича дрожал, он и сейчас еще не переставал
изумлЯтьсЯ чудесности этой встречи, тому, что он узнал этих людей, нашел,
они не потерЯлись в снегах, и в садах, и во времени, он вошел в их
калитку.
‚ их ветхом домике стоЯла ветхаЯ мебель, столетнЯЯ, двухсотлетнЯЯ. Ћн и
раньше любил и понимал старинные вещи, но в этих креслах мог сидеть
Џушкин, на столики могла опиратьсЯ его рука, из чашек он мог пить чай.
Џетр Ќиколаевич смотрел на пленительные обломки, представлЯл себе,
какими они были когда-то и какими они могут быть. …му хотелось
восстановить эти вещи, уберечь от близкой и окончательной гибели,
сохранить навсегда.
Ћн вставал из-за овального стола, где пили чай, подходил к божественным
каминным часам, трогал их, гладил белый мрамор, золоченую бронзу. „ве
колонки, увитые бронзовыми гирлЯндами из лавровых листьев, на них урны.
—асовой механизм помещен в шар, увенчанный вазой с цветами. —асы из дворца
или из богатого музеЯ. …сли их продать, только их, и ничего больше,
хватило бы на дрова, на необходимую одежду. Ќо никому это в голову не
приходило. „лЯ Њилениных это были просто часы, которые всегда были, всегда
ходили, только недавно перестали.
’огда Џетр Ќиколаевич стал реставратором. Ћн восстановил и отполировал
маленькое бюро с гнутой крышкой, починил диван, на котором спал, шкатулку.
…сли в старое дерево вложить работу, руки и душу, оно отвечает
благодарностью. Ћн сумел наладить даже часы. “влексЯ. …му хотелось
восстановить все, что там было. Ђ там было... Ќо скоро он понЯл, что в
этом доме важнее наколоть дров, чем вернуть красоту наборному комоду
времен матушки …катерины Ђлексеевны. Ђ еще важнее раздобыть эти дрова со
склада, договоритьсЯ с шофером грузовой машины, привезти их и сложить
поленницы в сарае, рЯдом с обломками исторической семейной мебели.
Ћн сумел запасти им дров на несколько зим.
- Ђппетит у них был как у птичек, но они стали так жарко топить печи, -
улыбнулсЯ Џетр Ќиколаевич, - что Я боЯлсЯ пожара. џ даже прочистил
дымоход. Ђ главное, Я понЯл, что все могу. € не в том дело, что они моЯ
роднЯ. Ќе окажись Я там случайно, Я бы мог их никогда не узнать. ’ам Я
особенно почувствовал принадлежность к семье, к роду и к родине. “ менЯ
всегда это было, но эти старики научили менЯ любви, котораЯ осветила всю
мою жизнь, освещает и сейчас... •отЯ они ничему не учили, боже сохрани,
ничему и никогда. Љстати, о вещах. “ моих родителей, у родителей моих
родителей старина была просто бытом, хотЯ и они в свою очередь любили
именно старину, русскую более всего. Ќо вещей не ценили, и Я не ценил.
ђеволюциЯ все еще протрЯхнула как следует. Ѓыл молодой - продавал, не
понимал, раздавал. Ќо тут были вещи свЯтые, свЯзанные с именем, свЯтым длЯ
менЯ. џ уже был автором двух тоненьких книжечек о Џушкине в Њоскве и
Џушкине в Џетербурге, учтите.
...Љогда он уезжал, ему отдали некоторые вещи, которые держал или мог
держать в своих руках Џушкин. Љаретную шкатулку с короной и монограммой,
дорожные часы в кожаном футлЯре, чернильницу, молитвенник.
- ‚от.
Џетр Ќиколаевич открыл Ящик комода, где все это лежало. ’олько это, и
ничего больше.
ЉатЯ перелистала маленький молитвенник в лиловом бархатном переплете с
бронзовым замочком и ключиком. Њолитвы там были переписаны на трех Языках
от руки тонким острым старинным почерком. Ќа разные случаи жизни, из
…вангелиЯ - "Ќад болЯщим", "‚о времЯ брака", "‚о времЯ всЯкой нужды".
- Џока храню. Ђ потом отдам в музей, - сказал Џетр Ќиколаевич.
- Ђ ваши родственники?
- Џосле войны Я ездил на могилу.
- € все?
- ‚от Ќаташа осталась. ‚от Я вас к ней отведу, посмотрите, что за
фрукт.
Џетр Ќиколаевич расстроилсЯ. Ћн хотел рассказать, какие бывают на свете
люди, а рассказал, какие бывают вещи. Џотому что вещи можно рассказать и
показать, а людей рассказать невозможно.
...‚валилсЯ художник, не снимаЯ куртки, упал на стул, разбросал
руки-ноги.
‡аметив жену, сказал: "Ђ-а... ты тут".
- Ќе отдала! - воскликнул Џетр Ќиколаевич. - џ знал.
•удожник молчал. Ќа его лице Явственно проступили татаро-монгольские
черты, как будто обнажились корни. ‘начала это было лицо старого больного
монгола, оно медленно превращалось в лицо здорового молодого
татарина-ордынца, который мчитсЯ на своем скакуне, с колчаном и стрелами
за спиной, и хочет одного: убивать врага, жечь его жилища, угонЯть его
женщин и коней.
- џ знал, - повторил Џетр Ќиколаевич огорченно. - ђассказывайте.
Ќо художник все еще летел во весь опор, пригнувшись в седле, все еще
видел одну цель перед собой и задыхалсЯ от желаниЯ стрелЯть, рубить,
колоть, резать, топтать. …му никак не удавалось переключитьсЯ.
Ќаконец удалось:
- ‘казала, что жаба приносит счастье. Ђ счастье продать нельзЯ. ‚чера
она его продавала, а сегоднЯ передумала, зза-ра-за. Љакого черта она
мне...
€ опЯть он вскочил в седло и умчалсЯ.
- Ђ Я где-то читала, - сообщила ЉатЯ, - что жабы приносЯт несчастье.
- —итать надо меньше! - рЯвкнул художник.
- умели там? - поинтересовалсЯ Џетр Ќиколаевич. - Џоказали ей?
- ‘овсем нет, - вдруг застеснЯлсЯ художник. - џ вел себЯ очень странно.
‡аскулил как побитый пес и пополз к порогу. —то Я говорил, не помню.
Џо-моему, Я улыбалсЯ. Џод конец развел та-акой ‚ерсаль, сказал "до
свиданиЯ". •отЯ если Я еще раз увижу эту рожу, Я умру. Љак Я ее не убил,
зза-ра-зу?
- ЏредставлЯю себе этот ‚ерсаль, - засмеЯлсЯ Џетр Ќиколаевич.
- џ сказал ей "до свиданиЯ".
- ‚от и молодец, - деликатно вставила ЉатЯ.
- ’ы-то небось рада до небес, - немедленно откликнулсЯ художник,
откровенно наслаждаЯсь возможностью быть несправедливым. - ’ы этого
хотела, сознайсЯ, колдовала...
- Ќет, - бесстрашно и твердо ответила ЉатЯ. - џ хотела, как ты хотел.
Ќо раз не вышло - не трагедиЯ.
- Ћчень тонкое теоретическое замечание. •орошо, что Я женилсЯ на ученой
доцентихе и у нас в семье теперь такаЯ уютнаЯ университетскаЯ атмосфера.
…е мне как раз не хватало.
- Љ сожалению, Я не доцент.
- Ќу, редактор. Ѓез разницы.
"Њучитель, - сердито "подумал Џетр Ќиколаевич, - исчадие".
“ исчадиЯ было страдальческое лицо с двумЯ багровыми пЯтнышками на
скулах, воспаленные глаза. ‚ид бродЯги. Ћдет соответственно. “зкие
короткие штаны и ирокаЯ куртка с чужого плеча, вид жалкий и вызывающий.
€ногда, очень редко, у него делалась милаЯ простаЯ морда, иногда он умел
хорошо смеЯтьсЯ, но кто станет ловить мгновениЯ? †ена? •ватит ей терпениЯ?
Ћна застегнула свою шинель, взмахнула варежкой.
- Џокидаю вас, - сказала весело и мило, чуть не плача. - Ќе скучайте
без менЯ.
•удожник стал собиратьсЯ в издательство.
- „лЯ официальных мест вы выглЯдите несколько нереспектабельно... -
осторожно сказал Џетр Ќиколаевич. - Џеренесите ваши дела на завтра, если
можно.
- Ќе можно. Љто мы, а кто они? - ответил художник.
Ѓелые рубашки, выбритые подбородки, уважение к начальству - все это
вчерашний день. •удожник новый человек, Џетр Ќиколаевич вчерашний день.

Ћ том, кому досталась жаба, Џетр Ќиколаевич узнал от „арьи Њихайловны.
€зредка она ему звонила и спрашивала, над чем он сейчас работает и как
здоровье.
“ коллекционеров, у которых как будто так много секретов, на самом деле
секретов не бывает. ‚се это секретное обЯзательно вылезает наружу. Њолодые
храбрецы думают, что они, если постараютсЯ, все что хочешь обделают
шито-крыто и никто не узнает. Ђ потом долго, иногда целую жизнь, ходЯт со
своей репутацией и не знают, куда ее девать.
„арьЯ Њихайловна прекрасно знала, что художник из его команды. Ћна
вообще все знала, это была ее профессиЯ. ЋбладаЯ некоторым имитаторским
даром, она смешно описала, как художник делал вид, что жаба его не
интересует, губы поджал, губы тонкие-тонкие, сощурилсЯ, в глаза не
смотрит, почему он в глаза не смотрит?
- ‚ы странно поступили, - сказал Џетр Ќиколаевич. - Џообещали,
раздразнили и не отдали. Љто так делает?
- Џередумала. Ќе имею права? “ него все равно денег нет, известно, как
он долги отдает. Џустышками называли раньше "таких, которые все смотрЯт,
все хотЯт и ничего не могут. ’очное слово.
- Ђ ‹ариса вам понравилась?
- Љакое сравнение.
’ак оно и бывает, на хищника находитсЯ еще крупнее хищник.
- ЏоздравлЯю с удачным обменом. ‚ы в таких делах всегда были...
мастер...
- Ѓыла? - со смехом переспросила его „арьЯ Њихайловна.
- € есть.
‘колько он их видел, взбесившихсЯ маникюрш и портних, желающих жить в
царской роскоши, безграмотных герцогинь со ‘ретенки, волчиц частной
инициативы, „арьЯ Њихайловна из них. …е богатства награблены до войны и во
времЯ войны, когда она называла себЯ женой генерала и орудовала с сахаром
и лЯрдом. Ћна всегда жила на широкую ногу, носила меха и бриллианты, но
читала уголовное право, и другие получали от трех до восьми, а она
продолжала ездить к морю, загорелаЯ, рыжаЯ „ода, леди из ‘толешникова, на
которой чуть не женилсЯ какой-то боевой генерал, но не женилсЯ. ‹ицо у нее
тогда было большое и круглое, блин с маленьким носиком посередине, но
глазки радостные и голос глубокий, грудной, интимный, такой, как будто она
и его украла, выменЯла у порЯдочной женщины, у старой певицы какой-нибудь.
- ’о-то же, - сказала „арьЯ Њихайловна, - никогда не хотел признавать
за мной никаких достоинств, ужасный человек. Ђ Я все равно ваша стариннаЯ
поклонница, была и осталась.
†ена ему рассказывала, как в войну „ода прикатила на генеральской
машине и предлагала подкормить дорогую Ќадежду ‘ергеевну в обмен на
миленинские вещи. „орогаЯ Ќадежда ‘ергеевна голодала.
Џетр Ќиколаевич сказал:
- ‘ художником вы поступили некрасиво. € мне вы, пожалуйста, больше не
звоните. џ занЯт. ЊенЯ нет дома.

‚ этом обществе ЉатЯ бывала не раз, хотЯ художник старалсЯ ей
втолковать, что в среде людей искусства не принЯто, чтобы муж и жена всюду
ходили вместе, как шерочка с машерочкой. Ћна шла, да еще надевала белое
платье. …е подтЯнутость и чистота достигали той степени, когда женщина
кажетсЯ почти ненастоЯщей, не живой.
Њуж насвистывал простой мотив, шаркал подошвами растоптанных мокасин и
был насмешлив.
- ’ы, как Я понимаю, готова. Џри полном параде. Љто это тебЯ научил так
по-идиотски причесыватьсЯ? Њы можем вытрЯхиватьсЯ? Ќадеюсь, Я тебЯ не
шокирую? џ ведь тоже теперь чист как голубь.
Џоследнее относилось к тому, что она без спросу выстирала его джинсы.
‹юбимые штаны полинЯли, по ним протекли голубые полосы, и они стали похожи
на немую карту, полную тайной географической красоты. ‘витер, свЯзанный из
грубой латышской шерсти, стЯнутый узлом вокруг шеи, висел на спине как
пиратский флаг.
- Ѓоже, как ты копаешьсЯ, - причитал он, хотЯ она была готова раньше
него. - ’ы не можешь побыстрее? …хать так ехать.
…хать - вознестись с пЯтого этажа на двенадцатый в лифте, где зеркало
отразило его лысеющую голову рассерженного апостола, его нереспектабельную
фигуру бродЯги в живописных лохмотьЯх и ее аккуратную точеную головку, как
будто отлитую в серебре, ее одежду, выражающую уважение к окружающим.
Ќа двенадцатом этаже помещались мастерские, просторные комнаты с
балконами или без них.
Љоридоры пахли маслЯной краской, нитроглифталевыми лаками, надеждами,
новосельЯми. „вери не запирались, новшества перенимались. ‘лесари,
плотники, гости были общими, как хлеб и спички, как чай и кофе, как
содержимое бутылок и консервных банок. „ух коммуны был могуч, прекрасен и
недолговечен. ‚последствии ему предстоЯло уйти в другие места, к другим
людЯм, в другие коридоры. Ђ здесь закроют двери, поделЯт гостей и
слесарей, угощенье станет необщим, неодинаковым, и, если в одной
мастерской покрасЯт стенку, то в другой обдерут краску и обнажат
штукатурку, если в одной повесЯт светильник, найденный в палатке
утильщика, в другой оставЯт болтатьсЯ голую лампочку на шнуре.
Ќо и тогда они останутсЯ современниками, как определЯют после смерти
тех, кто при жизни делил молодость, зрелость и старость, в дружбе ли, во
вражде ли, неважно. ќти пока делили молодость свою, кооперативное жилье, а
последнее времЯ начинали делить славу и деньги.
Ѓыл чей-то день рождениЯ, к которому присоединили еще чей-то день
рождениЯ, но все это не имело значениЯ, истинной причиной встречи была
общность профессии, территориальнаЯ близость, клуб интересов.
‘тол прекрасен, как натюрморт. —то-то исконно русское с примесью
голландского. €спользован нежный зеленый цвет молодого лука и салата на
теплой медовой поверхности из чистых струганых сосновых досок. ђазбросаны
с тщательной небрежностью золотые деревЯнные ложки, золотые плетеные
туеса. –ветут жостовские подносы, синеют кувшины ѓжели. „ешевое вино
разлито по огромным бутылЯм. €зобилие, но не богатство. Љто-то принес
коричневых, с костра и дыма рыбешек и свалил кучей. ЉатЯ хотела разложить
их на блюде, ей не дали.
‡десь пируют художники и стол сервируют они.
Џируют - на столе лук, —еснок, соленые лиловые лаково блестЯщие грибы
длЯ тех, кто не боитсЯ отравитьсЯ. Ќикто не боитсЯ. ѓлавное украшение
стола - моченаЯ брусника, пахнущаЯ северным лесом, откуда и все мы, все
они, лесные, бородатые, голубоглазые, путешественники, обитатели
двенадцатого этажа.
•озЯин мастерской, †енЯ Љузнецов, показал гостЯм икону.
ЌебольшаЯ, сгнившаЯ по краЯм доска, всЯ словно из мелких осколков, как
мозаика, которую составили века, и в то же времЯ свежаЯ, как написаннаЯ
вчера. ‚ ней беспокоЯщаЯ странность, требуетсЯ к ней сторожиха - старушка
в меховой телогрейке, чутко спЯщаЯ на стуле у входа, или ей место в музее
подделок, если таковой существует?
- Ќу, знатоки? - спросил хозЯин. - Ќу что?
- Ќ-не знаю, - протЯнул Ђрсений. - —егой-то не пойму.
- Љрасиво, - ласково сказала ‹ариса Њорозова. Ћна дружила с Љузнецовым
и не хотела ругать его икону.
- €нтересно, откуда она, - сказала ЉатЯ, убежденнаЯ, что иконы, какие
бы они ни были, должны висеть в церкви, а не в мастерских художников и в
их квартирах и в квартирах их друзей.
Ќа двенадцатом этаже относились к иконе как к произведению искусства.
‹ариса ответила Љате:
- Ћ, милостивый боже, она прекрасна, как цветок или дерево, которые
прекрасны сами по себе, ни от кого, ни от чего не зависЯт. „ерево дано
нам, и эта икона дана. —тобы мы восхищались и чувствовали себЯ
счастливыми. џ смотрю на нее и думаю: кто из нас, из вас, товарищей моих,
мог бы так написать? Ћ, Я верю, Я верую в вашу талантливость, в ваше
предназначение, а эта божественнаЯ картина в ее наивности пусть будет
напутствием и предостережением...
Ћна могла так трепатьсЯ очень долго, практически бесконечно, и ее
товарищи, добрые люди, не умеющие говорить, хотЯ умеющие рисовать, слушали
ее и не прерывали. Ќикто потом не мог пересказать ее выступлений и
докопатьсЯ до смысла. Ќикому и не требовалось. „венадцатый этаж проживал
этот год в терпимости и снисходительности, в свободном развитии
индивидуальностей, под особым сочетанием звезд и знаков.
- ЏотрЯсающаЯ все-таки девка! - сказал Љате художник, задаваЯ ей
очередную невыполнимую задачу - разделить и это его заблуждение.
- —ем? - ангельским шепотом спросила ЉатЯ. - €звини, Я не понимаю.
ЋбъЯсни.
Ћн развел руками.
- “мнаЯ? •орошаЯ? ’алантливаЯ? - продолжала допытыватьсЯ ЉатЯ,
прекрасно знаЯ, что Ђрсений скорее проглотит Язык, чем назовет
талантливыми те букеты цветов, которые рождественскими и пасхальными
открытками времЯ от времени легко, несмущенно и серийно вылетали из рук
автора в руки покупателЯ.
- Ќе будем об этом, - многозначительно уронил он, намекаЯ на что-то,
что понЯть могли лишь мужчины. ќто составлЯло их тайное знание и тайное
братство, причинЯло страданиЯ первой жене художника, но не особенно
тревожило вторую. ЏерваЯ, легковернаЯ, неизменно попадалась на эту
дешевку. ЉатЯ же считала, что грешники грешат и молчат, а хвастаютсЯ
болтуны с комплексами неполноценности. Ћна ничего не выЯснЯла в отличие от
первой, котораЯ стремилась доискатьсЯ правды и на этом погорела.
- ‚ самом деле, - согласилась она, - подумаешь, проблема. Ќе
составлЯет, как говоритсЯ. ‚ерно?
- Ѓоже, покарай лингвистов, - воскликнул художник и отошел от нее.
Њало того, что ЉатЯ против правил всюду желала ходить с ним, она еще
требовала, чтобы ее развлекали, разговаривали с нею. Џо ее милости он
рисковал показатьсЯ смешным и жалким в глазах обитателей двенадцатого
этажа. ’ут жен держали на расстоЯнии. „венадцатый этаж - место длЯ работы,
длЯ творчества, не башнЯ из слоновой кости, но бункер из стекла и бетона и
уважениЯ к личности. …го мадам на словах все признавала, клЯлась, что
готова уважать двенадцатый этаж и его права, а на деле? ’а перваЯ тоже
воевала и бесконечно нарушала и ничего не добилась.
•удожник посмотрел издали на Љатю. ђешительность была даже в том, как
она сидела в кресле-качалке и качалась, не стремЯсь ни к кому приклеитьсЯ,
разговоритьсЯ, не ища дружб и общений, не подлаживалась под общий тон. Ќо
он человек двенадцатого этажа, ей придетсЯ с этим смиритьсЯ.
‚развалочку он направилсЯ туда, где ‹ариса, заведЯ оранжевые кольца на
лицо, с упорством и однообразием, которые отличают великих проповедников,
повторЯла одно и то же:
- ...клЯнусь... Я готова отдать все, что у менЯ есть, а у менЯ ничего
нет, только немного времени, сколько его отпущено, кто знает... категориЯ
времени... единица богатства, часть позади и каплЯ впереди... каплЯ
времени... каплЯ крови...
Ћна мне нравитсЯ, решил художник, находЯ волнующей ее
диспропорциональность, грудь красивой сельской девушки, и узкие бедра
подростка-спортсмена, и кастрюльно-медные волосы, нейлоновое происхождение
которых осталось длЯ него неразгаданным.
- ‹арочка, браво! - крикнул он, но она не посмотрела на него.
Ћна в последний раз провозгласила себЯ главой школы, на знамени которой
стоЯло одно местоимение "Я", и заскучала, затосковала, сползла по стене на
пол и там затихла с сигаретой.
Љроме нее, никто из обитателей двенадцатого этажа не заЯвлЯл так
откровенно своих претензий, хотЯ, расставив столы и набив в стены тучи
гвоздей, многие начали задумыватьсЯ о будущем.
Џока одни обменивались прЯлками и медными обломками, сооружали книжные
полки, пришпиливали фотографии кинозвезд и собак, другие работали. ‚
первый год существованиЯ двенадцатый этаж уже знал своих работников и
своих лодырей, своих коммерсантов, своих донжуанов. ‘ложнее было
разобратьсЯ с талантами. ‚се были живые, молодые, делали гимнастику с
гантелЯми, выпрашивали авансы, громко смеЯлись, говорили глупости... „о
персональных выставок им было далеко.
„венадцатый этаж был щедрым авансом, если вспомнить о бездомных
художниках Њонмартра и других, рисующих углем на тротуарах иных столиц.
„венадцатый этаж означал рубеж.
Ћдин из гостей, невысокий молодой человек, с мЯгкой золотисто-желтой
бородой и Ясными синими глазами, подошел к ‹арисе. Ќаверно, его привлекло
то, что она сидела на полу. Ћн нагнулсЯ к ней и вежливо поздоровалсЯ.
‹ариса обрадовалась. ѓде-то в видимом ею будущем уже существовал
коричневый и белый период творчества этого мальчика, он был талантлив.
‹ариса сказала ему:
- Љостик, приходи ко мне и работай, сколько влезет. ’ебе никто не
помешает. ЊенЯ целый день дома нет. Љвартира двухкомнатнаЯ.
- Ђ вы где?
Ћн стеснЯлсЯ говорить "ты" этой важной персоне, сидЯщей на полу,
красиво, лилово одетой, считаЯ ее каким-то начальством. Ћн только не
совсем представлЯл себе, почему они так хорошо знакомы, когда и где это
случилось, и конечно уж совсем не мог объЯснить, почему эта незнакомка
показалась ему трогательной и беспомощной девочкой, которую он должен
спасти. Ћн помог ей поднЯтьсЯ с пола.
- ѓде же вы? - переспросил он.
- ‚ музее, - чуть обиженно ответила ‹ариса. - Њогу тебе хоть сейчас
вторую пару ключей дать.
- џ потерЯю, - отказалсЯ он.
- ’ы же знаешь, где Я живу, ты у менЯ был, пил чай, - настаивала она,
но ему казалось, что это ошибка, женщина эта ему незнакома и неприЯтна. Ќо
в следующий миг он видел ее белое серьезное лицо, оно молило о спасении.
‹иловое глЯделось фоном человеческой драмы.
- Ћчень странно, - удивлЯлсЯ он.
- ‹адно, - отступилась ‹ариса, - пусть. џ хотела помочь, не хотите, не
надо.
Ћн опЯть удивилсЯ. Ћна хотела помочь? —то это значит?
- џ приду, - пообещал Љостик. - Ћчень скоро.
€менинницей была жена …вгениЯ - ‘офа. ђаннЯЯ седина и морщины делали ее
похожей на маму любого из присутствующих и даже на бабушку, которой пришла
оригинальнаЯ мысль посмотреть, как веселитсЯ молодежь. ќту молчаливую
добродушную женщину двенадцатый этаж уважал. …е называли "наша ‘онЯ" и
"наша радость" и даже "наша мама". ‘екрет ее успеха заключалсЯ в том, что,
согласно легенде, она пришла в мастерскую к мужу один или два раза за все
времЯ. Њечты двенадцатого этажа об идеальной жене стихийно воплотились в
этой усталой, рано состарившейсЯ ‘оне, у которой от былой прелести и
юности сохранились только крутые лихие брови, как знак качества.
- ‡а тебЯ, ‘офиЯ, за умную, мудрую, - провозгласил Ђрсений, озираЯсь на
свою собственную немудрую, на крошечного испуганного и бесстрашного,
глухого, слепого офицерика, из тех, которые не сдаютсЯ. - Џомню, как вы
жили еще на ђогожке, в одной комнате, близнецы орут, ќжен тут же
прикнопливает свои листы, ‘офа в лыжном костюме, всегда народ, все
веселые. Ќа стенах у вас висели театральные афиши, помню эти афиши... Ќа
обед каждый день макароны с сыром... хорошие были макароны...
- „а, очень, - согласилась ‘онЯ с интонацией, в которой стоило бы
разобратьсЯ, да поздно. ‚се уже решено, постановлено, других кандидаток на
ее место не имеетсЯ. ’очка.
‹ариса сидела рЯдом с Љатей, пила холодную сырую воду и ничего не ела.
•орошо знала, какаЯ беда еда и во что обходитсЯ по рассеЯнности
проглоченный кусок булки.
- Џоела мЯсного, а теперь живот болит, - пожаловалась ‹ариса. - Љак это
люди каждый день мЯсо едЯт, бедные.
- Ђ вы травки попейте, - посоветовала ЉатЯ.
- џ пью. ‚ы что пьете в таких случаЯх? - поинтересовалась ‹ариса.
Ќастои трав индивидуальны, как люди, которые их составлЯют и пьют.
€стинные травники всегда творческие личности.
- џ не пью, Я еще только собираюсь, - засмеЯлась ЉатЯ.
- Ђ как моЯ прЯлочка поживает? - спросила ‹ариса у хозЯина мастерской
детским, умильным голосом. Ћна давно пыталась выманить у него его
единственную прЯлку.
- ЊоЯ, - поправил …вгений. - ’ак она тебе нравитсЯ?
- џ по ней умираю.
- ‹адно, там видно будет...
- Џодождем, мы люди простые, без хитростен, - смиренно сказала ‹ариса.
…вгений засмеЯлсЯ.
- ‹юбим искусство русское народное, - заключила ‹ариса и умолкла.
Ћна скучала. ђечи произносила не она, не про нее, на нее никто вниманиЯ
не обращал. ‚ечер на глазах перерождалсЯ в именинно-семейный. Ѓородатые
разбойники они только на вид. ‹етать они не умеют. ’елезрители.
‚ довершение ко всему ЯвилсЯ этот старый Џетр Ќиколаевич, которого она
терпеть не могла прежде всего потому, что он ее не терпел, и тоже,
подлаживаЯсь под общий тон, стал вспоминать, как хорошо было в той
коммунальной квартире на ђогожском валу, какие были макароны, какие были
надежды и как все были молоды и хороши, из чего напрашивалсЯ вывод, что
теперь они хуже и старше, а главнаЯ беда жизни - их мастерские, их
двенадцатый этаж, который они получили, но ничем пока не заслужили.
„венадцатый этаж, как бельмо на глазу, всех волнует... Џлюс дежурнаЯ шутка
- вспомним о не знающих, где переночевать, собратьЯх с Њонмартра.
Ћн так не говорил, но ей надо было к чему-нибудь прицепитьсЯ.
Ћна вскочила с места, топнула ногой, обтЯнутой сапогом, и обрушилась на
старика:
- Љакой ужас! Љакой грех! ЉакаЯ печаль! Ћтвратительно! ‘тыдно! Џри мне
не смейте так говорить, запрещаю вам! ‡апрещаю всем!
Ћна перевела дыхание, сбавила темп.
- Ћднако это не ново, отнюдь, отнюдь. Џодобные вдохновлЯющие речи мы
слышали от завистников наших и от друзей наших, чьи имена здесь можно не
называть. Џристало ли вам повторЯть за ними? €ли вы и есть они? Љ чему
только, помилуй бог, эта симпатичнаЯ шутка насчет собратьев, такаЯ
свеженькаЯ? Ћна что? ‚ общую копилку юмора? Ђ что такое двенадцатый этаж?
—то это, если не соединение железобетона, кирпича, некоторого количества
штукатурки, краски, лака и малого вдохновениЯ, спЯщей архитектурной,
строительной и дизайнерской мысли. €ли двенадцатый этаж символ? “же не
талантливости, по-вашему? Ђ в лучшем случае, ловкости, приспособленности,
если не худших грехов? ‚ы не уважаете двенадцатый этаж, хотЯ Я не знаю, за
что его можно не уважать. Ѓедный он, никто его не любит, он как бельмо на
глазу, но в то же времЯ, сознайтесь, без него было бы скучно вам, знатоку
Џушкина и девЯтнадцатого века. Ђ двенадцатый этаж, он двадцатый век,
хочетсЯ вам или не хочетсЯ. € да здравствует двадцатый век!
…е грубый, хамский тон вызвал замешательство. —то сказал старик, да и
что он мог сказать? ‡а дружеским столом у художников он всегда вел себЯ
как бог, как отец, со всеми приветлив и справедлив. ‘ ним интересно, он не
зануда. Џетра Ќиколаевича любили, вкус его безупречный ценили, его
интеллигентность, открытое сердце. Ћн любил молодежь, молодежь любила его,
- расклад Ясен.
—то случилось, она заболела? - так обычно спрашивают люди, когда
придуманный ими человек вдруг сворачивает с придуманного длЯ него пути и
начинает переть совсем в другую сторону. Ќикто ничего не понЯл.
‘тарик тоже ничего не понЯл. Ћн побледнел, лицо его дрожало.
ЉатЯ подбежала к нему, обхватила за плечи и крикнула обидчице, всему
столу, всему двенадцатому этажу:
- Љак вы смеете? џ не позволю никому!
€ сразу поднЯлсЯ шум и не стало днЯ рождениЯ и той умиленности, в
которую они погружались, как в теплую ванну. Ќе стало ванны и кафельных
стен, вообще не стало стен, ветер гнал по площади мусор, обрывки бумаг,
окурки, песок, пыль.
- Њы уходим! - крикнула ЉатЯ голосом, неожиданным длЯ столь
миниатюрного созданиЯ.
- Ќет! ‚ы не уйдете! €ли мы все уйдем! - раздалсЯ хор голосов.
Ћбычно разобщенные и тихие жены двенадцатого этажа окружили Љатю, стали
успокаивать Џетра Ќиколаевича, кидаЯ на ‹арису возмущенные взглЯды.
Ђ та сидела с видом человека, которого не понЯли. ‚прочем, она была
полна неуважениЯ ко всем, и у нее были железные нервы.
’акую нельзЯ обидеть, оскорбить. †ены поднЯли визг? Џожалуйста, она
подошла и опустилась перед Џетром Ќиколаевичем на колени, стала просить
прощениЯ в книжных, высокопарных выражениЯх.
“ него срывалсЯ голос, он волновалсЯ, она была совершенно спокойна и
произнесла речь, в которой осудила себЯ.
€ двенадцатый этаж, одураченный ею, хотЯ состоЯл он совсем не из
дурачков, вернул ей свое расположение.
Љ ней привыкли, снисходительно посмеивались: ‹ариса - говорЯщаЯ
женщина. Ќесколько экзальтированна, но это простительно, нервы городские.
Ќаконец, она художница, пусть ее сюжеты гераньки, но и геранькой можно
что-то выразить. Ќе всем нравилось ее коллекционерство, но, в конце
концов, кому какое дело?
- ‹адно, забудем, запьем, - посыпались предложениЯ, и вечер покатилсЯ
дальше, довольно гладко и привычно, хотЯ, как водитсЯ, праздник все равно
стал вскоре антипраздником, посудой, которую надо перемыть, и ссорами,
которые надо позабыть.
ЉатЯ удивлЯлась, и еще долго ей предстоЯло удивлЯтьсЯ обитателЯм
двенадцатого этажа.
†изнь была к ним на удивление щедра. Њир как чудо, как большой золотой
шар, внутри все тоже золотое, шар летел, и они в нем летели... †изнь
расстилалась улицами города, свежестью и зеленью лесов, неповторимостью
деревень, вечно бередЯщих сердце художника. †изнь дарила им белую бумагу,
необозримые снежные ее километры и грубый благородный зернистый репинский
холст, хитрые новомодные фломастеры, удручающе недолговечные, и старые
надежные пузыречки разноцветной туши - крошечные горЯщие фонарики. †изнь
дарила им сотни новых монографий об искусстве, отпечатанных в лучших
типографиЯх мира, на высоком уровне полиграфии, и старые книги на еще
более высоком уровне.
‘ материнской щедростью отвела им весь ‘евер, Ђрхангельск, Џсков,
Ќовгород, ‚ологду, ’отьму, –ентральную —ерноземную область с деревнЯми и
городками, подарила Љиев с ‹аврой, ‹енинград с окрестностЯми, ‘амарканд,
Ѓухару, Љрым, Љавказ... Ћни все брали: лодки, костры, ружьЯ, ножи, прЯлки,
рушники, самовары, сундуки, возможность ехать поездом, лететь самолетом,
сплавлЯтьсЯ по реке на плоту; Ѓрали юг и север, восток и ‡апад, брали
легко, естественно, как свое. Ћтдавать? ќто потом. Ќекоторые отдадут
сполна, а некоторые так и будут - брать, брать, брать.
ЉатЯ начинала понимать расстановку сил, немыслимые привилегии
двенадцатого этажа, бедность его и богатство, окаЯнную его прелесть,
странные его вольности.
- “ тебЯ видик, мать, Я тебе доложу, - насмешливо заметил художник как
раз в тот момент, когда Љате казалось, что она - само дружелюбие.
- Ќе знаю, чего ты хочешь от менЯ, Я веселаЯ и довольнаЯ, - ответила
ЉатЯ. - Љакой у менЯ видик?
- ’акой, что ты сейчас беднЯгу ‹ару живьем сглотнешь, и такой, вроде-ты
специальность переменила, научную работу решила писать, под названием
"„венадцатый этаж". ‚сех тут научно изучишь, запишешь, проана-ли-зируешь и
сделаешь выводы, доцентиха. ‘делаешь выводы?
Џоследние слова художник произнес так презрительно, что ЉатЯ
засмеЯлась. "…сли не психовать с ним заодно, то можно еще смеЯтьсЯ", -
подумала она.
- Ђ на самом деле Я не изучаю, а участвую. Ќа равных.
- ѓосподи, - простонал художник, ощущаЯ Љатино спокойствие как
предательство. - Ћткуда ты свалилась на мою голову?
ЉатЯ улыбнулась.
- ‚ы про менЯ говорите?
‹ариса подошла любезнаЯ.
- ЉатЯ, приходите ко мне, у менЯ есть книжка, в ней портрет, на который
вы поразительно похожи. џ вам покажу.
- €меем комплимент? - спросила ЉатЯ и оглЯнулась на своего художника.
Ќо художник на нее не смотрел.
- ЉатЯ похожа на портрет ќлеоноры ’оледской, Ѓронзино. Ћн находитсЯ в
галерее “ффици, - вмешалсЯ Џетр Ќиколаевич.
- ‚се вы старые комплиментщики и донжуаны, - засмеЯлсЯ художник.
- Ѓронзино? - спросила ‹ариса. - Њежду прочим, на днЯх промелькнул один
Ѓронзино.
- „а-а, - сказал …вгений, - Я видел... этого Ѓронзино. Љак же, как же.
- Ђ почему Я ничего не знаю? - удивилсЯ художник. - ѓде? Љогда? Љакой
Ѓронзино?
- Ќу пожалуйста, Ђрсений, не заводитесь, - миролюбиво ответил Џетр
Ќиколаевич. - ќто такой же Ѓронзино, как Я китайский император.
‚ этом невероЯтном мире, где жил двенадцатый этаж, все могло быть. €
Ѓронзино тоже, художник это знал. ‘ ним, правда, чудес не случалось, ему
ничего _такого_ не попадалось. Ћн не стремилсЯ к громким именам, но
Ѓронзино особый случай, Ѓронзино, который так безупречно, божественно
писал флорентийских патрициев, надменных, мужественных, исполненных
достоинства и красоты. Џеред портретом Љозимо Њедичи в Њузее
изобразительных искусств художник стоЯл много раз и помнил плечи, и руки,
и мЯгкую бороду, всю позу. Љогда он думал о портрете, у него сбивалось
дыхание.
- Љакой портрет-то, скажите толком, мужички, - просил он. - Ќу ты
скажи, ‹ариса, ты же перваЯ начала.
- Њужчина в черном, с цепью, - сжалилась ‹ариса.
•удожник закрыл глаза и потер виски. ‚оображение нарисовало уменьшенный
вариант _того_ портрета, хотЯ _там_ цепи нет, и одежда не чернаЯ, но
черного и _там_ много, живописец любил черный цвет и писал его часто.
- ‘колько стоит? - спросил художник.
- ‘тоил. Ќедорого, - засмеЯлсЯ …вгений. - ‘то рублев. ‚ магазине.
€ все засмеЯлись.
•удожник понимал, что ведет себЯ глупо и неприлично, но ничего поделать
не мог. •орошо, пусть не Ѓронзино и к Ѓронзино близко не лежал, но
откуда-то возникла такаЯ легенда? Ћн не такой гордый, как
‹ариса-искусствоведка. …му годитсЯ то, что она не берет. Љто-то все равно
купил это за Ѓронзино, кто-то, у кого нашлось сто ре, в нужном месте, в
нужный час. „аже если копиЯ _того_ времени...
- Џрекратите, Ђрсений, - прикрикнул на него Џетр Ќиколаевич, который
читал все его переживаниЯ, как книгу с картинками, и сердилсЯ и жалел его,
молодого, глупого, не умеющего владеть собой, властвовать собою, то, что
так хорошо умели модели Ђньоло Ѓронзино.
- —то, братцы, это действительно было похоже? - попробовал улыбнутьсЯ
художник, показываЯ, что все миновало, он уже способен на эту тему шутить.
- ЏрЯ-амо, сейчас, - буркнул …вгений.
- ’ы так думаешь, что кругом одни сплошные идиоты. Џохоже ли? -
спросила ‹ариса презрительно. - ‚ том-то и дело, что _похоже_. ’ипичный
Ѓронзино, так бы Я сказала. “страивает?
‚се опЯть засмеЯлись.
"Ћни из него дурачка делают, - подумала ЉатЯ, - а он подставлЯетсЯ".
- џ ухожу, - сказала ЉатЯ, - мне утром вставать рано, а двенадцатый
этаж может дрыхнуть. Љогда вы все в журнал приходили, а Я была новенькаЯ,
младший редактор, на вас смотрела снизу вверх, все вы были симпатичные, а
теперь Я вас что-то не пойму.
- Џо-моему, ты начинаешь склоку, - мрачно отозвалсЯ художник.
- „а. Ќачинаю.
- ‚ наше времЯ женщина не проблема, а беда, - сообщил художник.
- € мне пора, - сказала ‹ариса, - Я тоже человек раннего вставаниЯ.
Ћна надела милицейский тулуп, перетЯнулась кушаком, стала похожа, на
удалого Ямщика, который сейчас взмахнет вожжами, гикнет, свистнет и
помчитсЯ по Њоскве и Џодмосковью, а поедет назад - в санЯх у него уже
будет лежать Ѓронзино, да не тот, сомнительный, а настоЯщий, подлинный,
великолепный.
- ’ы когда придешь? - спросила ЉатЯ у мужа.
- Ќе будем договариватьсЯ. Џриду когда приду.
Ћн произнес это довольно миролюбивым тоном, но ЉатЯ покраснела, "где
был и когда придешь" спрашивать нельзЯ, у нее сорвалось случайно, опЯть
ошибка.
- ‹апкин-драпкин, Я приду.
"‹апкин-драпкин" - признак нежности, чем она ее заслужила, она не
знала.

Ћн обЯзательно хотел познакомить Љатю со своей племЯнницей. …му
казалось, что он хранитель каких-то последних прекрасных знаний и они
кончаютсЯ. Њожет быть, глупости вроде засушенных лепестков в книгах.
Џусть, не всем умными быть.
Џетр Ќиколаевич набирал номер Ќаташи Њилениной, котораЯ никогда дома не
сидит. Џодруги, друзьЯ, театры, кино, а теперь новое увлечение - туризм.
Њожет, ее прабабки за нее дома отсидели, впрочем, тоже, наверно, не
особенные домоседки были. “ него было чувство, что он их знал, прабабок
этих двоюродных, троюродных, и был в них влюблен, и до сих пор влюблен,
вот дурость, и радость, и тайна, которую надо хранить, потому что никто не
поймет. Ќо как попадетсЯ человек, способный понЯть, сразу надо с ним
поделитьсЯ чепухой этой, лепестками засушенными, тогда не пропадет, не
умрет вместе с ним, а останетсЯ. ЉатЯ как раз такой человек.
Ќаташа сказала, когда он ее; наконец поймал по одному из служебных
телефонов:
- Ђх ты боже мой, дЯдечка, какие китайские церемонии. „а приходите,
когда хотите, с кем хотите. Љак будто впервой. Њало Я, что ли, ваших
опекаемых видела, которым вы головы морочите, а они вам верЯт и слушают,
развесив уши. џ уж соскучилась без вас, без ваших фантазий. ’олько
пообещайте не делать из менЯ музейный экспонат, Я сейчас особенно длЯ
этого не подхожу, похожа на черта. “езжаю в экспедицию на все лето и
вообще не знаю, когда вернусь, может быть - никогда. —его Я тут не видала,
а там - солнце, ветер, полынью пахнет. Љак зовут вашу новую жертву?

Ћн побрилсЯ, надел вельветовую куртку, шелковым платком обмотал шею,
стал выглЯдеть как собственнаЯ фотографиЯ двадцатилетней давности.
- ‚ вас влюбитьсЯ можно, - польстила ему ЉатЯ.
- Ѓыло. ‚люблЯлись, - скромно ответил он.
“мение так празднично выглЯдеть - особое мужское свойство. Њожет быть,
от сознаниЯ, что твой вид есть твой долг женщине.
Ѓыл небольшой мороз, очень светлое небо, бодрЯщаЯ свежесть, один из
прекрасных московских зимних дней, которые почему-то стали редки. €ли так
кажетсЯ? Ђ между тем такие дни и есть Њосква, и нежный запах свежести -
Њосква, и неповторимые развороты некоторых улиц, ничем, может быть, не
примечательных, лишь тем, что они - Њосква. ѓород любишь, как человека,
любишь потому, что любишь.
Џетр Ќиколаевич купил целлофановый кулек с цветами - две тЯжелые, как
виноград, грозди гиацинтов, голубую и розовую, с нежным запахом. Ћн был
чувствителен к запахам и внимательно посмотрел на Љатю, как она -
изумлЯетсЯ цветам или спокойна, равнодушна, современный человек. ‹ицо
современного человека было розовое, как гиацинт, и спокойное. Ћн спрЯтал
цветы под пальто.
“дачно совпало, и Ќаташа дома, и ЉатЯ свободна. Ђ вдобавок весна в этот
день пробивалась сквозь зиму, снег и лед, как запах гиацинтов сквозь
драповое пальто.
- —увствуете? џ чувствую весну, как какаЯ-нибудь там букашка-муравей,
под листом, под корЯгой. —увствую, что-то хорошее будет, а что-то - это
весна... Њы с вами подходим к дому, где Џушкин жил в тысЯча восемьсот
тридцать первом году. ‡десь у него бывали „енис „авыдов, џзыков,
Ѓаратынский, ‚Яземский и, конечно, Ќащокин Џавел ‚оинович. ѓостинаЯ была
обклеена обоЯми под лиловый бархат с выпуклыми цветами. …го перваЯ
квартира... Ђ следующий дом - мы пришли.

ЊолодаЯ женщина выглЯдела так, как будто играла в снежки, где-то бегала
и сейчас опЯть побежит.
ѓидом быть она не захотела. ’о, что висело в ее доме на стенах, имело к
ней самое непосредственное отношение, но ее не интересовало. —удесные
предки, верно. Ќо люди склонны переоценивать предков, особенно в последнее
времЯ. …й стало скучно, когда Џетр Ќиколаевич подвел Љатю к портретам и
стал рассказывать, кто на них изображен.
Ћна присела перед зеркальцем у туалета с намерением причесатьсЯ.
Џомахала гребенкой, помахала щеткой и встала... ’емно-синие волосы
торчали, как у шестиклассника на большой перемене.
Џредки, нарисованные с разной степенью искусности и искусства или
изображенные на старых фотографиЯх, тепло укутанные в бархатные рамки,
взирали на наследницу благосклонно. “ многих из них тоже были такие лица,
как будто и они что-то натворили.
Њиленина поставила цветы в воду, стала накрывать на стол. Ћна Явно
боЯлась, что ее отвлекут от дела и о чем-нибудь спросЯт. Ћна колола сахар,
как колют орехи, потом стала резать хлеб, сыр и вообще крошить всю еду, -
казалось, она собиралась из всего, что было в доме, сделать салат.
Џетр Ќиколаевич обратилсЯ к ней:
- Ќаташенька, у тебЯ был другой портрет. џ его не вижу.
- Њузей выпросил.
Џетр Ќиколаевич снЯл со стены фотографию грустного генерала в
коричневой, местами порозовевшей бархатной рамке.
Њиленина подошла.
- „ЯдЯ ‘аша. „евЯть человек детей. •рабрый безрассудно. „обрый,
благородный, милый. Џупсик. „авно умер.
- ‚от так она рассказывает про своих знаменитых родственников, - сказал
Џетр Ќиколаевич. - ќтот дЯдЯ ‘аша, пупсик, был прогрессивнейшим деЯтелем
государства ђоссийского.
- Ђ как Я должна про них рассказывать? ‚стать в позу, завернутьсЯ в
римскую тогу? Ћни были замечательные, умные, просвещенные, преданные
отечеству... их любили... и они любили. € умерли. ‚се как один, -
закончила она, смеЯсь, и опЯть удрала, туда, где ее ждали, где шла жизнь
без портретов, без старинной мебели, без желтоватых иссыхающих бумаг.
Ќаташа давно хотела отдать их Џетру Ќиколаевичу, но он считал, что они
вместе должны их перебрать. Ћна не спорила, бумагам, видно, еще долго
предстоЯло лежать на прогнувшихсЯ книжных полках.
ЃольшаЯ комната спокойно, естественно вместила два с половиной столетиЯ
и не казалась перегруженной. €сторическое имело свои места на стенах и у
стен, а современное: сумка Ђэрофлота, бархатные брюки, пестрый платок,
журналы, газеты, сигареты - без закрепленных мест сбивалось к столу и
хозЯйке. Љомната была как город с современным центром и историческими
окраинами.
Џетр Ќиколаевич стал описывать достопримечательности. Њиниатюры,
акварели, гравюры из тех, что висели пониже, снимал с гвоздиков. Ќа обоЯх
открывались ровные темные пЯтна. ЉатЯ внимательно осматривала эти пЯтна.
- Ќе слушает, - обиделсЯ Џетр Ќиколаевич.
Ћн вел экскурсию, старалсЯ, выдавал эрудицию, был блестЯщ, воодушевлен
и внезапно обнаружил, что слушатели изнывают от скуки.
‡а столом у него еще больше испортилось настроение. †енщины
разговорились и болтали, тратили драгоценное времЯ неизвестно на что.
Ћбщего отношениЯ к шнурованным высоким сапогам оказалось достаточно,
чтобы, еще час назад незнакомые, они стали вести себЯ как подруги детства.
Љстати, он всегда знал, что стоит познакомить людей, как у них начинаетсЯ
отдельнаЯ жизнь, они забывают того, кто их познакомил.
Ћн молча пил чай.
Ћн хотел показать Љате этот дом, потому что старина тут была теплаЯ,
живаЯ, а историческим - все, любаЯ мелочь, даже ракушка, которую
какой-нибудь дЯдЯ, пупсик, не поместившийсЯ на стене, привез из
путешествиЯ на –ейлон в тысЯча девЯтьсот десЯтом году. Џетр Ќиколаевич
здесь все знал наизусть. Ћднако сегоднЯ, снимаЯ со стены акварели, он
обратил внимание на одну, которой раньше не было, Ќаташа ее, видно,
откуда-то вытащила. Ђкварель была подписнаЯ: Њаксим ‚оробьев, Џетербург.
‚иды Џетербурга теперь уже редко встречаютсЯ. Ђкварель немного выцветшаЯ,
серенькаЯ, тронутаЯ невидимым розовым. ‹одка с цепью. Ђдмиралтейство.
Ќебо. ‚ода. ђозового как будто нигде не было, но все-таки оно было...
- Ќатали, откуда она? ‚он та акварель.
- Љто? —то? Ќе знаю, - ответила Њиленина голосом, каким шестиклассник
отвечает на вопрос, кто разбил стекло.
- …е раньше не было.
- Ѓыла.
ЉатЯ посмотрела, куда показывал Џетр Ќиколаевич. € маленькаЯ картинка
отделилась от стены и поплыла к ней с лодкой, с водой и небом, с
прозрачностью и легким туманом, с часом, когда кончаетсЯ день и начинаетсЯ
вечер, с весной, котораЯ еще не наступила, с ожиданием чего-то, с
обещанием, с вечностью, с безнадежностью, с ‘енатской площадью, с
Џетропавловской крепостью...
“дивительно, как она ее не увидела, зато теперь видела только ее.
- Њаксим ‚оробьев, его сюжет, его Џетербург, - сдержанно поЯснил Џетр
Ќиколаевич.
- Љак же могло так все сохранитьсЯ? - спросила ЉатЯ, обводЯ взглЯдом
комнату.
- Ћбстановка из имениЯ, - ответил Џетр Ќиколаевич.
- ‚о времЯ революции крестьЯне собрали вещи в доме, погрузили на
подводы и привезли сюда к маме, в Њоскву, - сказала Њиленина.
- Ћчень просто, - комментировал Џетр Ќиколаевич с таким видом, как
будто сам руководил транспортировкой. - Ђ дом был белый, с колоннами.
ЂллеЯ. Џарк. Џруды...
- ЉитайскаЯ беседка, - вставила Њиленина.
- € отдельное кладбище.
- Љладбище у всех отдельное, - улыбнулась Њиленина, - Я его помню. €
надгробьЯ домиками помню, со странным названием - голубцы.
- “ вас должно быть глубокое чувство истории, - сказала ЉатЯ.
- Ђ у менЯ его нет, - весело отозвалась Њиленина и встала из-за стола,
- мои дорогие, Я должна собиратьсЯ в темпе, одеватьсЯ и бежать сломЯ
голову на работку. ‚ы сидите, допивайте чай, ни на что не обращайте
вниманиЯ.
Ћна загремела Ящиками, раскрыла огромные военные ворота шкафа-башни,
они заскрипели, весь старинный город пришел в движение. ѓремЯ, катились
повозки, шла, приплЯсываЯ, пестраЯ толпа цыган, от которой вдруг
отделилась одна цыганочка и умчалась куда-то с ворохом трЯпок, стащила их
у самой себЯ.
“бежала девчонкой, самой отчаЯнной в таборе, вернулась женщиной средних
лет, готовой к прохождению службы, скромной, тихой, чуть подкрашенной,
вЯзаный шлем закрыл темно-синие вихры.
- “ менЯ еще несколько минут, - сказала тихим голосом тихой женщины и
присела к столу.
- Ќатали, ты опЯть без денег? - спросил Џетр Ќиколаевич.
- ‚сегда, - последовал ответ.
- Џродолжаешь свои глупости?
- „Ядечка, все равно вы менЯ не переделаете.
- —то ты задумала?
- …е.
Ћна показала на маленький поЯсной портрет, скорее даже этюд. „евочка с
розочкой в руке смотрела с него доверчиво и серьезно, совершенно
беззащитнаЯ, вечных „венадцать лет.
"Ћна свихнулась, такой портрет нельзЯ продать, - подумала ЉатЯ, - это
дикость".
- Ћдин прелестный грузин его у менЯ выпрашивает, - сообщила Њиленина. -
•одит за ним не знаю сколько времени.
- Ќаташа, Я дам тебе денег, обещай прогнать прелестного грузина и не
трогать портрет.
- “страиваем очередную трагедию, - засмеЯлась Њиленина.
- Ћбещай, - настаивал Џетр Ќиколаевич, - послушайсЯ хоть раз. ’ы не
должна этого, делать. ’ы и так все уже размотала, ничего не осталось.
- Ђ мне ни-че-го не надо, - тихо и внушительно произнесла Њиленина, -
ни-че-го. џ всю жизнь нефть ищу. Џредсказываю, вычислЯю. ‚от только что
менЯ интересует. џ неф-тЯ-ник. Ђ менЯ из-за вас с работы уволЯт, это
точно, - пошутила она и надела пальто, которое прибавило ей еще года
три-четыре. - Џриходите ко мне, - сердечно пригласила она Љатю и
посмотрела глазами девочки с розочкой, вечных двенадцати лет.
Ќа лестнице, когда спускались, она обнЯла Џетра Ќиколаевича, сунула ему
в руки бумажный пакет, засмеЯлась и убежала.
Џетр Ќиколаевич развернул бумагу - это была акварель с лодкой.
- џ знал, - произнесен.
- Ћна выполнила ваше желание, - сказала ЉатЯ с легким осуждением в
голосе, достаточно, разбираЯсь в проклЯтой проблеме: коллекционеры и их
желаниЯ.
- Ќе беспокойтесь, Я ее отдарю.
- Ћна этого ждет?
- Ђ при чем тут ждет или не ждет. …й ничего не надо. ’ого, что ей надо,
у менЯ все равно нет.
- —то это?
- Ѓудем теперь чтокать... џ сам не знаю. ‘частье. ‹юбовь. Џокой.
Ќаоборот, бури. Њолодость. Ќефть, может быть. ‘вободное времЯ. Љрасивые
платьЯ. ‡доровье... ’ого, чего у нее нет и у менЯ нет. ‡ато у менЯ есть
одна хорошаЯ вещь, и Я ей ее подарю. џ вам хотел подарить, но Я вам
что-нибудь другое подарю. €ли это, Я еще не решил. € денег ей дам, Я на
днЯх получаю.
- Џочему она хочет продать портрет?
- Њожет быть, он ее чем-нибудь раздражает. Ћна на него очень похожа, а
он ведь такой, несколько жалобный. Ќе знаю. „еньги нужны. џ очень огорчен.
- Ћна ведь работает.
- € нельзЯ сказать, что она предков не ценит. Ќо она совершенно не
желает от них зависеть. Ћни сами по себе, она сама по себе. “ нас были
родственники, которые сделали своей профессией принадлежность к роду,
такое своеобразное иждивенчество. Ћна - нет. •отЯ при случае может
похвастатьсЯ и даже что-то рассказать. ’огда Я с удивлением обнаруживаю,
как она много знает о семье, о бабках и прабабках. „а, боже мой, с
подробностЯми, деталЯми, как заправский историограф. Ђ на вещи плюет. “
нее есть Ящики и сундуки, которые она не открывала по десЯть лет. €ногда
она устраивает генеральную уборку, это самое страшное. џ ее просил
разобратьсЯ с бумагами, нет времени. Ћна просит менЯ их забрать. џ заберу.
ЉончитсЯ тем, что заберу.
Џетр Ќиколаевич раскраснелсЯ. Ћн все времЯ волновалсЯ, пока был у
Њилениной, расстроилсЯ из-за портрета, из-за акварели, из-за неразобранных
бумаг, у него заболел затылок. ЉатЯ остановила такси и отвезла его домой.

„ома он лечь не захотел, выпил чаю, его отпустило.
- Ќа улице было холодно, - пожаловалсЯ он. - Ќе моЯ погода.
Ђ на улице не было холодно, только свежо, как на акварели, где вода и
небо вместе. ‚ Њоскве иногда тоже бывает: вдруг покажетсЯ, что море
недалеко.
- Ќу, Я все-таки решил, - сообщил он и вытащил из комода крошечный
конвертик из голубого бисера, открыл его и положил на стол сережки -
зелененькие, жемчужный бантик и матоваЯ зеленаЯ капелька-слезка.
- Ќет такой женщины, которой бы они не пошли, - сказал он. - “ вас
проколоты ушки?
- ‚ас не обидит, если Я скажу правду? Ќе проколоты. џ ношу клипсы.
- Ѓабки наши носили серьги, никаких клипсов не знали. Ђ нравЯтсЯ? Ћни,
видите, немного разные, один бантик побольше, и слезки разные, неровные.
ќто хороший признак, это означает, что они очень старые. ’ипичнаЯ
…катерина. Ђ Ќаташе они пойдут?
- Ћчень.
ЉажетсЯ, он готов был их разделить и дать по сережке им обеим, Љате и
Ќаташе.
Ћн прилег на диван. ЉатЯ закрыла его пледом и вышла в коридор.
‚ернувшись, она сказала!
- ‘ейчас придет врач.
- ‘егоднЯ случайно не первое апрелЯ?
- џ вполне серьезно.
ЉатЯ улыбнулась твердой своей улыбкой. Ќо в этом весь и фокус, три
недостающих сантиметра роста оборачиваютсЯ характером и такой вот улыбкой.
- ‘лава богу, нет таких врачей, которых можно пригласить в это времЯ
днЯ. џ болен, и это дико неинтересно. ЊоЯ болезнь старость и глупость.
‹учше разверните акварель, посмотрим на нее, порадуемсЯ.
ЉатЯ выполнила просьбу.
- ’ам, на акварели, в Џетербурге, тоже холодно и сыро, - сказал Џетр
Ќиколаевич. - Ќадо рамку ампирную подобрать. “ менЯ нет. “ Ќаташи тоже
нет. Ђ купить негде. ђаньше все это было в изобилии у антикваров. †ивопись
какаЯ проходила через руки невежественных антикваров. Ѓоже мой,
невежественные понимали. €менно проходила, потому что предметы искусства
всегда в движении. Љак люди. ‚аш Ђрсений это движение почувствовал и
побежал, пытаетсЯ догнать, поймать, остановить, взЯть в руки, а у него не
получаетсЯ, он не тот человек. Ђ признатьсЯ вам, что Я тоже коллекционер?
“ менЯ есть коллекциЯ, она мне по наследству досталась, когда-то Я не
понимал, стыдилсЯ, потом гордилсЯ, потом забыл. Ђ теперь все вместе - и
горжусь и забываю, некогда вспоминаю - радуюсь. Ќадежда ‘ергеевна ее тоже
любит, она у нее в шкафу лежит. Џоказать? Ѓисер.
ќто были большие и маленькие куски ткани, а на них - бисерные гончие
преследовали бисерных зайцев, бисерные турки курили бисерные трубки и
бисерные турчанки тоже курили трубки. Ѓисерные арапчата прислуживали своим
белым хозЯйкам. Ѓисерные отчаЯнной бисерной храбрости гусары скакали на
горЯчих скакунах, махали бисерными саблЯми. Ѓисерные дети водили хороводы,
бисерные красавицы плели венки из синих васильков, а стариков там вовсе не
было. ‚се происходило в бисерном царстве и государстве, среди сплошных
бисерных цветов, в бисерных садах и парках, под бисерными небосводами, на
бисерной голубой земле.
Џосмотреть эти вышивки было как прочитать книжку, которую и читать не
надо, все мы ее когда-то уже читали. ‚еселье спрЯталось в бисерных
страницах этой голубой книги, осталось от той девушки, котораЯ ее
вышивала, смотрела в окошко, мыла волосы, ждала жениха.
Ќад Џетром Ќиколаевичем друзьЯ посмеивались, несолидное дело - бисер.
’емные люди, отвечал он, это не бисер, а слезинки и улыбки тех, кто жил до
нас. ќто их голоса, Я их слышу. ‚ы не слышите, и мне вас жаль. ‚ы глухие и
слепые, у вас одно достоинство - вы живые, но вы и этого не понимаете.
ЉатЯ перебирала бисерные картинки и думала, что жена Џетра Ќиколаевича,
говорЯщаЯ всегда что-то доброе и странное, и он сам, и его племЯнница, все
из этого бисерного королевства.
Џриехал врач. ‚ошел, как входЯт люди, знающие, что их ждут.
- „октор ебов, - представила его ЉатЯ.
€ не стала объЯснЯть, что он ее бывший муж, тот, от которого она ушла к
художнику и его безумию. Џетр Ќиколаевич вскоре сам смекнул и вспомнил. €
принЯлсЯ разгадывать загадку, почему она это сделала. Ђ загадка не имеет
отгадки, нельзЯ отгадать, почему молодца менЯют на немолодца.
ебов был среднего роста, среднего возраста, обаЯниЯ - ноль, определил
Џетр Ќиколаевич. Ќо восточного типа лицо значительно, нестереотипно.
„октор задал больному несколько четких вопросов, так называемаЯ теплота
в голосе отсутствовала, как она отсутствует в голосе, объЯвлЯющем из
вокзального радиоузла выход на посадку.
…го способность сосредоточениЯ была такова, что не требовала никакой
формы. “ постели больного он поэтому казалсЯ почти случайным визитером,
скучноватым незнакомцем, присевшим отдохнуть.
Ћн перелистал небогатые медицинские документы пациента, досье
фаталиста, где собраны направлениЯ на исследованиЯ и рецепты некупленных
поливитаминов. Џотом слушал легкие и сердце, мЯл живот, прижимал пальцы к
каким-то интересующим его точкам движениЯми, казавшимисЯ почти
беспорЯдочными и случайными, настолько этот человек не заботилсЯ о
производимом впечатлении.
‚иртуозность и на скрипке необЯзательно сопровождаетсЯ локонами по
плечам и взглЯдом, устремленным в белый потолок, и к роЯлю иногда
подкатываетсЯ шарик, злоупотреблЯющий кондитерскими изделиЯми, ненужный
залу до первого аккорда. ’о, что извлекает врач своей виртуозностью, не
рассчитано на аплодисменты, но Џетр Ќиколаевич, чуткий на человеческую
талантливость, почувствовал ее в этом враче.
Ћсмотр продолжалсЯ недолго.
- Џочему вы не едите? - спросил ебов, садЯсь в креслице "квин ќн" как
на табуретку. - ‚ы истощены, вы об этом знаете?
- …да невкуснаЯ, - ответил Џетр Ќиколаевич кокетливо. - ЋтвратительнаЯ.
- Ќе всЯ ведь.
- Ђ что есть вкусного? - Џетр Ќиколаевич захотел размЯтьсЯ. - ЊЯсо
отвратительное. Љуры надоели. ђыба? Ќо какаЯ? Њакрурус, нототениЯ, хек,
угольнаЯ, ледЯнаЯ. Љому может захотетьсЯ съесть угольную рыбу? џ знал
другие названиЯ. ‘еврюга, лососина.
- ‘емга, - закончил доктор и закурил у постели больного, попросив
разрешениЯ. - Ќу, какую-нибудь вам все-таки хочетсЯ, из серии Ђ или серии
Ѓ?
- Ќикакую.
- Џлохо, - сказал доктор и так посмотрел сердито на свою бывшую жену,
как будто забыл, что она бывшаЯ.
- Џетр Ќиколаевич любит крепкий сладкий чай со свежей булкой, - сказала
ЉатЯ примирительно.
- ќто не еда.
- —ай! - воскликнул Џетр Ќиколаевич. - Џо-вашему, это чай? Ђ по-моему -
нет. џ помню, после войны кто-то привез из ЉитаЯ коробку чаЯ. Ќа ней был
нарисован цветок. ’акой белый цветок, похожий на Яблоневый, полный
сказочного аромата, плавал потом в вашем стакане. ќто был чай. ‚ы его,
наверно, никогда не пили.
- Џили, - сказал ебов, - но чашка крепкого бульона со свежей зеленью
тоже ведь неплохо, согласитесь. Џетрушка тоже своего рода цветок.
- Ќе хочу, - поморщилсЯ Џетр Ќиколаевич. - Ѓульон - это пройденный
этап. ‚се бульоны выпиты. ‚се бифштексы съедены.
- ‚от что. ‚ы должны чего-нибудь захотеть. …сть на свете салат "весна",
фальшивый заЯц, куринаЯ котлета, печеночный паштет, пирог с капустой.
Џодумайте.
- “тка с Яблоками и с крутонами. Љрутон - это кусок жареной булки,
который поплавал в жире.
- Ћтлично, - похвалил доктор все тем же теплым голосом диктора
вокзального радиоузла. - „оступно. Ќе так уж дорого. ‚кусно.
- ’олько Я не соображу, какое вино к утке, - Џетр Ќиколаевич с Явным
удовольствием продолжал разминку.
- ‹юбое. „о коньЯка включительно.
- ЉоньЯк.
- Ћчень хорошо. ‚ы должны изощрЯтьсЯ и придумывать, чего вам хочетсЯ,
чего бы вы съели. ђаботать в этом направлении. €ногда это может быть
маннаЯ каша с землЯничным вареньем, в другой раз кусочек селедки с луком.
Њед, творог, лучше домашний, сметана. џ вам назначу уколы.
- “колы? - с комическим ужасом переспросил Џетр Ќиколаевич. - џ их не
люблю.
- Ђ их не надо любить, их надо делать, - ответил доктор. - ‚ клинику
хотите лечь? ЏоисследоватьсЯ.
- —его-то не хочетсЯ. “мер беднЯга в больнице военной, горько заплакала
мать...
- ЏовторЯю, вы истощены. € детренированы.
- џ? - Џетр Ќиколаевич казалсЯ польщенным. - •отите, сейчас станцую?
Њазурку? Џолонез? Џолонез неинтересно. Њазурку.
- „елайте гимнастику по утрам. “лучшитсЯ погода - гулЯть. ‚ы комнатный
человек.
- ‘овершенно справедливо, - радостно согласилсЯ Џетр Ќиколаевич, как
будто это был комплимент. - Њы сегоднЯ гулЯли.
- Ћн упрЯмый, - поЯснила ЉатЯ, выйдЯ проводить доктора в коридор.
- Њне это вполне Ясно.
- ‡апущен? - тихо спросила ЉатЯ.
- Џохоже.
- Ќо ты говорил, что надежда на чудо остаетсЯ всегда.
- Љто-нибудь у него есть?
- †ена, племЯнница, друзьЯ.
- ЋбъЯсни жене, что сейчас самое важное, чтобы он ел, не терЯл силы. ‘
танцами, с песнЯми уговорить, заставить.
- ќто все?
- џ бы врачом не мог быть, если бы не верил в чудеса, - сказал он и так
посмотрел, что стало понЯтно, он еще не справилсЯ с разрывом, еще не
прожил его, не прошел, не простил, не проехал. ’оску, нежность,
непоправимость отразило его лицо, но тут же вновь оно стало
азиатски-непроницаемым, закрытым, официальным, лицом врача, исполненным
медицинской силы и медицинского бессилиЯ. Ћн ушел, не задав больше никаких
вопросов, предложив звонить ему в любое времЯ. “йти и не видеть Љатю было
ему пока еще лучше, чем видеть и разговаривать с ней.
- ‘лушайте, какой потрЯсающий парень! - закричал Џетр Ќиколаевич, когда
ЉатЯ вернулась в комнату. - “бей бог, как вы могли его бросить, неужели
таких бросают? “дивительно. —то он сказал? ’олько без враньЯ.
- ‚ы все слышали.
- Ћн, конечно, не весельчак. Ќо наш Ђрсюшка тоже не весельчак. Ќо это
надо же, ни разу не улыбнулсЯ, мускулом не двинул, ни одного любезного
слова не произнес. Ќе утешил, не подбодрил. ЏотрЯсающе. Љакие-то новые
люди. Џроизводит сильное впечатление.
- ‚ы можете стать на полсекунды серьезным? ‚ы можете понЯть, что
больны? - сказала ЉатЯ.
- Љто? џ? - тихо переспросил Џетр Ќиколаевич. - ‡ачем? Љому это нужно?
‘просите вашего первого мужа, он умный, он вам то же самое скажет.
‘просите второго, глупого. € он то же ответит. € Я, сам глупый, вам скажу.
џ не" болен. € не умер, а это главное. Џоэтому мне было интересно ходить с
вами в гости, интересно познакомитьсЯ с вашим доктором. џ доволен, что с
ним познакомилсЯ. Џожалуй, кое-что Я начинаю соображать. Ћн чересчур
положительный, это единственный его недостаток. ’акой пустЯк, но вы
предпочли отрицательного. Ђрсюшка-то отрицательный, а победил. Ђх, жизнь
смешнаЯ штука, поразительнаЯ. џ решил подарить вам сережки. Ќаташе Я
что-нибудь другое подарю, а сережки - вам. Ќужно, чтобы вы полюбили
старину, стали бы в ней разбиратьсЯ и чувствовать себЯ свободно. ’огда вы
станете авторитетом в глазах одного человека. € это будет очень хорошо.
- ”антазии, - сказала ЉатЯ с грустной улыбкой. Ќеужели он действительно
верил, что двумЯ этими бусинками он прибавлЯет ей веры в себЯ и скреплЯет
супружеский союз.
Џетр Ќиколаевич смотрел на нее блестЯщими горЯчечными глазами, полными
доброты и легкого безумиЯ. ‘муглаЯ худаЯ рука протЯгивала маленькие
дрожащие виноградинки, теплые капельки зеленого света.
- Ќу что вы? Ѓерите! €х носила чудеснаЯ московскаЯ красавица, муза
поэта, вы тоже маленькаЯ муза...
Ќадо взЯть сережки, приложить их к ушам. Ќадо улыбатьсЯ, улыбатьсЯ изо
всех сил. ќто единственное, что можно длЯ него сделать, не заплакать,
улыбатьсЯ и не смотреть на него, только на сережки, на зеленые знаки
вечной любви, вечной нежности и доброты одного человека к другому
человеку.

Љостик держал в руке узелок с концами, завЯзанными как у головного
платка. Ћн пришел, и чувство, которое при этом испытала ‹ариса, было
похоже на панику.
Ћн стоЯл в прихожей молча, в позе бегуна, умеющего стоЯ отдыхать, руки,
плечи свободно опущены, ноги расставлены. Ћдежда напоминала форму студента
строительных отрЯдов. ‡ачем пришел, почему уйдет, ничего нельзЯ знать.
‹ариса предложила кофе, он посмотрел удивленно, как будто не понимал, о
чем она там.
‘ила, даже мощь была в его фигуре и в позе, беззащитность в свежем
мЯгком лице, слегка только затененном золотистой бородой. ’от самый,
который нужен ей, ибо она нужна ему. Љлассический случай: требуетсЯ жена,
сестра, мать.
Ќасчет кофе он промолчал, а супу она постеснЯлась предложить. ’ак они
стоЯли в прихожей, он, отдыхаЯ и набираЯсь сил, она в тревоге и лихорадке
- не упустить. Џодумав, что странный, диковинный гость готовитсЯ
попрощатьсЯ, сейчас это произойдет и он уйдет навсегда, ‹ариса решила
действовать энергично. ’олкнула дверь в комнату, потЯнула его за рукав,
сказала:
- ‘адитесь.
Ћн сел на диван, положил свой сиротский узел на пол, что в нем было -
краюшка хлеба? Љраски? ‹еденцы? Џапиросы? …ж, которого он мог подобрать в
канаве?
Ћн продолжал молчать. …го молчание заполнЯло комнату, коридор, всю
квартиру, как горьковатый дымок в саду весной, когда жгут листьЯ.
Ћн сидел на диване прочно, удобно, но о чем с ним говорить? Ћна
вспомнила старый школьный способ - кто кого перемолчит, тот выиграл. Ћни
оба еще помолчали, и это было определенно правильно. Љостик вдруг
улыбнулсЯ и предложил партию в шахматы. ‘ его стороны это выглЯдело
светским жестом, дорожные шахматы оказались у него в кармане. Ћна
согласилась как любезнаЯ хозЯйка, чтобы показать, что здесь ему ни в чем
отказа не будет.
Љогда определилась степень ее подготовки, он стал играть сам с собой,
разыгрывать какие-то этюды или задачи, а она сидела рЯдом и думала о том,
что произошло чудо, этот человек с синими глазами и шелковой кожей пришел
к ней, он тут, на диване, только теперь не спугнуть. ‚сЯ ее сила, ловкость
и ум пригодЯтсЯ ли? ‘ этим мальчиком лучше ничего не знать, ничего не
уметь, все начать сначала.
Ћн осмотрел комнату, по картинам скользнул рассеЯнным взглЯдом. ‚друг
его осенило, он дал дельный совет:
- …сли все покрасить белой нитроэмалью, всю вашу старинную мебель,
стены, пол, потолок, непокрашенными оставить только петровские стульЯ,
будет хорошо. џ видел в ‚ильнюсе у одного художника...
Џомолчав, он уточнил:
- ‚ернее, у одной. ќто была женщина.
‹ариса понЯла, что погибает.
ќто была ловушка из шахматной коробки, молчаниЯ, честности и
оцепенениЯ. ’ого совершенно забытого, утраченного, юного, звенЯщего,
летЯщего. Ќадежда, впервые за долгое времЯ.
€ она, повернув к нему опустошенное свое, разоренное лицо, улыбнулась.
—ерт возьми, неплохо придумано - выкрасить весь ее восемнадцатый век, все
ее сокровища белой нитроэмалью. Ќежные Ямочки на щеках показали, каким оно
могло быть, ее лицо, и не стало. Љто виноват? †изнь, судьба, бедность,
какаЯ разница, отвечать все равно ей. Ћбликом своим, одиночеством своим.
- џ завтра опЯть приду, - пообещал он.

Ћн приходил каждый день, садилсЯ на диван, молчал, читал. ‘перва ее
книги по искусству, потом что под руку попадет, потом стал приносить свои.
‘тарые мемуары, философскую литературу, сказки. Џодбор книг был такой же
неожиданный и загадочный, как он сам.
Ћднажды он принес откуда-то довольно много своих работ и попросил
разрешениЯ устроить их в коридоре, лицом к стене. ‚ этот день ей следовало
выкинуть драгоценные шкафы из большой комнаты и сложить картины там.
Џочему она этого не сделала?
Ћн по-прежнему сидел и читал в большой комнате на диване, она делала
вид, что пишет статью, деловые письма."
"’акой у нас мальчик", - насмешливо поздравлЯла она себЯ. Ћна ждала,
когда он захочет работать, тогда бы она освободила маленькую комнату,
забрала бы оттуда поставец, гордость свою и достижение, или просто
переставила так, чтобы поместить еще стол, а так как поместить там стол
невозможно, то поставец она выставила бы...
Ћн оставалсЯ дома один без нее, мог не заметить, что она ушла. Ќо когда
возвращалась, внимательно смотрел на нее синими глазами. ’огда и она
видела его серьезное спокойное лицо, и ей начинало казатьсЯ, что он видит
и замечает все.
"‹адно, хватит, - говорила она ему мысленно, - ты давай сиди, читай, не
смотри на менЯ так".
€ шла на кухню стрЯпать. Ќатуральные, растительные продукты, которыми
она так усердно потчевала свое одиночество, он не употреблЯл, длЯ него она
варила мЯсные супы.

Ћднажды при нем позвонил ѓрант. Ћна испугалась. ’ого, что он увидит ее
лицо, услышит ее голос, когда она будет врать. Ќо делать было нечего, и
она наврала, что стоит в пальто и сию минуту уходит.
- †аль, - сказал ѓрант откуда-то издалека, из прошлого, и даже что-то
трогательное и человечное послышалось в его голосе, - Я был на полпути.
Ѓудь здорова, мамочка.
- ‚ы были вынуждены солгать из-за менЯ, - сказал ей, вставаЯ с дивана,
ЉостЯ с таким состраданием, с таким лицом, как будто она из-за него убила.
…й бы прилечь и отдохнуть, но в одной комнате ЉостЯ, невозможное
светлое будущее, а в другой поставец, даже два, петровский и
екатерининский, Џетр и …катерина.
Ћна почувствовала, что сейчас не выдержит и заплачет. Ћна устала быть
сильной, приспособленной, жизнеспособной, на уровне своей репутации.
‡акаленной с четырнадцати лет, _самостоЯтельной_. …сли бы она имела право
быть менее самостоЯтельной... Ќо она могла вычислить мощнейшую
коллекционерскую комбинацию, рЯдом с которой историЯ с жабой - детские
игрушки, могла совершить дерзкую сделку, могла угадать художника по
оттенку серого на сером, отличить подделку от настоЯщего, увидеть руку
мастера там, где поработала рука позднейшего погубителЯ. Ћна понимала
искусство, неведомо откуда, без особенных теорий, без ученического
прилежаниЯ, ниоткуда.
€ многое еще она знала, умела и могла. “мела одна ходить в кино, одна
на лыжах, одна сидеть дома вечерами, названиваЯ по телефону разным
знакомым. Ћна звала их в гости, но им было не до нее, у них не было
свободного времени. Ћна могла таскать тЯжести, как грузчик, могла питатьсЯ
на тридцать копеек в день, могла уговорить старушку расстатьсЯ с фамильным
портретом. “мела ходить босиком и спать на скамейке на вокзале, не боЯлась
темного леса, пустынной дороги... ’о есть боЯлась, как все, но умела
одолеть страх... “мела строить, пилить, циклевать полы, красить стены,
белить потолки, чинить электричество, моделировать одежду. “мела солгать и
поскандалить. “мела не жаловатьсЯ на судьбу. “мела рисовать красно-лиловые
натюрморты. “мела бы еще лучше, если бы меньше понимала в живописи...
Ћна знала, что он может сейчас уйти, не простив пустЯковой телефонной
лжи, котораЯ и не ложь даже длЯ городского телефонного человека. ’олько
длЯ такого, как он, это ложь. Ћткуда он свалилсЯ в ее жизнь, чистенький, с
невинными глазами, читатель историй про •оджу Ќасреддина.
Џусть бы не приходил совсем. Џоздно. Ћн опоздал ровно на десЯть лет,
тех самых, которые она строила кооперативную квартиру (где она деньги
брала, может быть, он и это спросит), ездила по деревнЯм, выискивала
всЯкую всЯчину, менЯла, продавала, ловкаЯ богинЯ торговли и одновременно
ее раба, шила себе овчинный тулуп в талию, водила дружбу с двенадцатым
этажом, отстаивала свое право рисовать цветы, право их продавать. ‚се
сама. ‚се одна.
Љ черту, пусть уходит, только немедленно, сию минуту, пусть не
разыгрывает тут свЯтого. Ћна заплакала, кажетсЯ, впервые в жизни, после
детства, отказываЯсь от надежд, понимаЯ, что навсегда предоставлена своей
самостоЯтельности и приспособленности, своему чутью на антикварные вещи,
своему везению на них, своему уму, своим обширным знакомствам, своей
скромной лиловой живописи, диете, гимнастическим упражнениЯм длЯ брюшного
пресса, своей гречневой каше, русской моде, своей обиде, своему
одиночеству.
Ћн стоЯл рЯдом, ни о чем не спрашивал, не утешал.

ђаботать он приспособилсЯ на кухне, так что поставцы, Џетр и …катерина,
остались на своих местах.

Љостик работал, как дышал, незаметно и постоЯнно, это было главным
признаком его божественной одаренности. ‹ариса, прирожденный искусствовед,
это понимала.
Ќо, может быть, единственный раз в жизни ей захотелось быть женщиной
больше, чем искусствоведом, чем художницей и всем прочим. ‡абыть свое
коллекционерство-антикварство, свое проклЯтое зрение и проклЯтое умение,
свой проклЯтый талант дешево купить то, что можно дорого продать. Џусть,
длЯ нее главное не продать, а _иметь_. ‘ейчас, в свой звездный час, она
все _имела_, могла успокоитьсЯ, доставить точку. …й ничего больше не надо.
Љостик, конечно, тоже все это любит и понимает. Њожет быть, это даже
сыграло определенную роль в том, что ему захотелось тут остатьсЯ.
‹ариса не обольщалась, не любовь привела его к ней, не влюбленность
даже. —то же? Ђх, неважно все это, важно только то, что он пришел и
осталсЯ. „альнейшее зависело от нее. …сли она умела как машина
рассчитывать немыслимые антикварные комбинации, то теперь ничего не надо,
только бежать с работы поскорее домой и быть счастливой от того, что тебЯ
ждут и есть о ком заботитьсЯ. Ћна не знала, как он воспримет ее попытку
принарЯдить его в джинсовый костюм, сшитый на заказ по ее рисунку, но в
отсутствие заказчика.
Љостик задумчиво посмотрел в зеркало и спросил:
- ’ебе нравитсЯ?
Ћна сдержанно похвалила, стараЯсь не показать своего восхищениЯ, почти
умилениЯ. ’аким красивым был ее милый.
- Њне сначала показалось, что Я похож на идиота, но если тебе
нравитсЯ... ‘пасибо тебе за заботу.
…е охватывала паника, когда она слышала его серьезный голос, видела его
твердые и чистые глаза. ќтого не может быть, думала она. Ќо это было. Љак
удержатьсЯ на этой высоте, спрашивала она себЯ. —то делать, чтобы чудо,
которое произошло, длилось, не кончалось.
Ћн не зарабатывал, и его это Явно беспокоило. ‹арисе он ничего не
говорил, но она слышала его переговоры по телефону, его робкие попытки
предложить свои услуги разным фирмам, которые в них не нуждались. Ћна
могла бы ему помочь, но боЯлась, следовало проЯвлЯть осторожность. ‚идимо,
ему где-то все же удалось договоритьсЯ, потому что однажды вечером ее
ждали дома цветы и новые книги по искусству.
Љостик протЯнул ей деньги и заодно попросил прекратить покупки шмоток,
в которых он похож на идиота. „овольно популЯрно объЯснил, что лучше
употребить свои силы и времЯ на другие, более полезные дела.
‹ариса похудела, похорошела. €счезло вечно сосредоточенное выражение
лица - на одном, на одном, на поиске, на вещи, на добыче. ‹ицо не горело
как светофор, предупреждающий об опасности - тревога, дороги нет! •отЯ
тревога жила в ее сердце, на лице ее уже не было. •удожники двенадцатого
этажа, физики, все куда-то отъехало, стало ненужным.
Ќикто им не мешал, ‹арисина мать жила в Џодмосковье, а мать Љости
писала письма с “рала, полные заботы и тревоги, просьб не курить, надевать
теплое белье и раз в день есть горЯчее.
†изнь наконец-то смилостивилась над ‹арисой, послала знак своего
расположениЯ, как посылает его каждому хотЯ бы один раз. ‡нак, шанс, конец
веревки.
Љогда она приходила домой и Љостик спрашивал, что новенького, она
осторожно выбирала из впечатлений и встреч днЯ то, что могло ему
показатьсЯ интересным. ‚ чем-то ошибалась, иногда попадала в цель. Ѓыла
умна, слаба, неумела, неопытна, начинала с нулЯ. Ћна полюбила, а он? Ћн
был с ней. ‘тариннаЯ формула - "они были предназначены друг другу" - врЯд
ли к ним относилась, они соединились случайно, но пока все шло хорошо.
Њожет быть, они были предназначены друг другу?

Џетр Ќиколаевич позвонил художнику, и тот мигом прибежал с пучком
фиалок.
- –веты прекрасной даме, - сказал Џетр Ќиколаевич.
Џо правде, он любил цветы больше, чем их любЯт прекрасные дамы.
- ђаботаю, - сообщил художник. - ЉажетсЯ, что-то получаетсЯ. ‘
глупостЯми решил кончать. €ли - или.
- Ќу слава богу.
- €ли Я рисую и Я - художник, или возвращаюсь на старое место, где
другие рисуют, а Я их благодетель и отец родной. ‚ы ведь знаете, Я любил
тот журнальчик и делал его с удовольствием.
- ‚ы администратор неплохой, Я это всегда говорил.
•удожник бросил подозрительный взглЯд, не хотЯт ли его тут оскорбить,
но глаза старого друга смотрели серьезно, лицо было доброе.
- Љак вы себЯ чувствуете? - спросил художник.
- џ, мой милый, здоровее всех. ‚ы мне сегоднЯ нравитесь.
Џетр Ќиколаевич похлопал друга по сутулой замшевой спине.
- ‚се любЯт пай-мальчиков, прЯмо удивительно. Љто бы это любил не
пай-мальчиков. Ђ вы знаете, Я все-таки еще раз позвонил той мадам. Ћна
свою жабу отдала, как вам это нравитсЯ.
- џ знаю.
- Љому?
- ЉакаЯ вам разница.
- Ќет уж, начали, так договаривайте, - потребовал художник, как всегда
проходЯ по краю самообладаниЯ. - Љто счастливый соперник?
Џетр Ќиколаевич назвал имЯ.
- ‘ильна, бродЯга. - •удожник присвистнул, качнулсЯ с пЯтки на носок и
неожиданно засмеЯлсЯ. - ‡наете, Я даже рад. ЉлЯнусь. †аба жабе жабу
подарила. Ђ менЯ судьба уберегла, Я чист. џ в командировку уезжаю на два
месЯца, поглЯжу, как люди живут, подышу уральским воздухом. Ђ мы давайте
погулЯем по Њоскве, сегоднЯ чуднаЯ погода.
- ‘ удовольствием, - сказал Џетр Ќиколаевич. - џ сейчас.
- Ђ Я уже, - сказал художник и натЯнул на себЯ нечто
защитно-брезентовое, в пЯтнах краски и плохой погоды, водрузил как символ
победы над бедной своей Љатей, котораЯ еще недавно говорила, что у ее мужа
обЯзательно будет новое демисезонное пальто.
- Љатю не обижаете? - спросил Џетр Ќиколаевич.
•удожник закрыл голову капюшоном и не ответил.
Џетр Ќиколаевич шел медленно, ему казалось, что очень холодно. ‡има
всегда была его врагом. ‚сегда? „а нет же, конечно, когда-то была другом,
подружкой с румЯнцем на щеках.
Џальто давило на плечи, на грудь. Ѓоли не было, только обидное, глупое
ощущение, что летишь, когда лететь тебе, собственно, некуда.
- Љакой странный ветер, - пожаловалсЯ Џетр Ќиколаевич. - ‘еверный.
•удожник предложил, что возьмет его на руки и отнесет куда-нибудь, где
нет ветра.
- Ќа помойку, - сказал Џетр Ќиколаевич, обретаЯ земное притЯжение. -
Њежду прочим, отпустило.
€ зима утихла. Џетр Ќиколаевич почувствовал теплый воздух и отчетливый
запах земли и травы, словно ЂрбатскаЯ площадь осталась без асфальта.
•удожник расстегнул свою робу и шагал, изредка задеваЯ спутника
длинными руками. Ђ Џетр Ќиколаевич шел и думал, что длЯ ощущениЯ удачного
днЯ нужна не женщина, пусть самаЯ милаЯ, а мужчина, единомышленник, еще
лучше сын, и он был у него.
’ак они шли. Ћдин из них в этот день все видел и замечал, потому что
ему было скоро умирать. Ђ другой понимал это, страдал и, значит, тоже все
понимал.
‹ужи сверкали на солнце рыбьей чешуей и как будто плыли куда-то, плыли
дома и деревьЯ. ‡емлЯ чуть-чуть дымилась. „ети и птицы, шалеЯ от весны и
свободы, кричали на бульваре, что, с обычными городскими преувеличениЯми,
Џетр Ќиколаевич назвал райской музыкой.
•удожник милостиво ударил ногой по оранжевому пупырчатому мЯчу, а Џетр
Ќиколаевич, легко подскочив, отпасовал его обратно хозЯевам, умолкшим от
возмущениЯ. Џотом они постоЯли, разглЯдываЯ очень приличные, но
промокающие замшевые полуботинки художника. Ћни ждали мЯча, но он к ним не
вернулсЯ, застрЯл среди маленьких рук и ног, как раздувшийсЯ от спеси
апельсин. Ђ мысль, которую Џетр Ќиколаевич прочитал в глазах своего сына,
подойти, отобрать у ангелов их любимую игрушку, была отвергнута.
- Ќе стоит с ними свЯзыватьсЯ, - сказал Џетр Ќиколаевич, проЯвлЯЯ
естественное благоразумие.
ЌЯньки и мамки, сидЯщие на этом бульваре не одно столетие, проводили их
насмешливыми взглЯдами. €м тоже иногда хотелось поиграть вместо детей в их
игры, они себе этого не позволЯли.
Џетр Ќиколаевич и художник пошли дальше, их ноги знали дорогу.
Џетр Ќиколаевич стал объЯснЯть, почему следует покупать цветы, они
стоЯт сравнительно дешево, за ними не бывает очередей. Ћн их покупал даже
в самые тЯжелые времена, и его жена не ушла от него. ‚озвращаЯсь с работы,
она находила дома цветы.
•удожник немедленно рассердилсЯ, щеки его и глаза побледнели. †ену
таким способом можно удержать, допустим, но уверЯть, что покупать цветы
дешево и выгодно, это верх... верх... Ћн воздержалсЯ определЯть, верхом
чего это ЯвлЯетсЯ, скроил презрительную рожу и умолк.
- ‚от именно. ‚ыгодно, - смиренно и упрЯмо повторил Џетр Ќиколаевич. -
‡наю, что говорю.
Ћн устал. •отели зайти в кафе, но уже в дверЯх Џетр Ќиколаевич вспомнил
еду, выставленную в буфетной стойке за стеклом и повторенную в зеркале,
разносимую на подносах, расставленную на столах и еще умноженную
зеркалами, и понЯл, что не может этого видеть. ЊокраЯ мЯгкость картофелЯ,
тайнаЯ калорийность и жирность сосисок, бдительность и зоркость трехглазых
Яичниц - это уже не длЯ него. ќто длЯ очень здоровых. Ќапрасно чудесный
Љатин доктор его убеждал, он уже съел все, что мог.
Џетр Ќиколаевич присел отдохнуть в гардеробной на стуле. ‡накомый
швейцар сразу захотел допытатьсЯ, почему на фронте не болели.
- Ќа фронте гипертоний не было.
- ѓипертоний было, - сказал художник миролюбиво как будто. Ќо Џетр
Ќиколаевич поспешил встать и увести его, дурака, из одних острых углов
состоЯщего.
„о конечной цели оставалось немного, и они не спеша одолели этот путь.
‚озле магазина стоЯло несколько иностранных машин. Џо утверждению
художника, иностранцы хватали "на Ђрбате" что попало, думали, покупают
подлинную старину, благо, она у нас сохранилась, у них она давно кончилась
или стоит баснословные деньги. „икари, басурмане, смеЯлсЯ он, темные люди,
тащат все подрЯд.
‘ейчас один такой дикарь, загримированный под лорда, выносил из дверей
огромную, укутанную в бумагу картину к перламутровому автомобилю с буквой
"д" на номере. ‡а ним поспешала басурманка в очках, тоже с объемистым
пакетом. ‚се бы им только побольше, попышнее, насмешничал художник,
поглазастее. ѓлазастое они хотЯт, жирное, богатое, а настоЯщего не видЯт и
не берут. …сли же попадались понимающие иностранцы и при нем покупали
настоЯщее, он сердилсЯ еще больше, продолжаЯ утверждать, что все они
басурмане.
- ‡дравствуйте, давненько что-то вас не видать. ‡абыли нас, -
приветствовали Џетра Ќиколаевича продавщицы. Ћни учились старомодным
оборотам речи у своих постоЯнных покупателей.
‘егоднЯ они были приветливы. „аже маленькаЯ продавщица-злюка, ЯраЯ
гонительница всех без исключениЯ покупателей, сказала:
- Љого мы видим.
“лыбнулась Џетру Ќиколаевичу, но не ответила ничего художнику на его
"привет, ваше величество".
Ћна никогда не отвечала на его веселые приветы, вздыхала и
отворачивалась, показываЯ, что ей хочетсЯ ослепнуть и оглохнуть.
‚здрагивали косички, когда он клал перед ней шоколадки, невинные взЯтки за
право поздороватьсЯ. Ћни оставались лежать, непринЯтые подношениЯ, в
назидание всем, - ее ответ, несогласие, неодобрение.
Џетр Ќиколаевич считал ее слишком молодой, чтобы служить в антикварном
магазине, но молодость - недостаток, который проходит, в остальном она ему
нравилась, он любил злых и несогласных. Ћн бы очень удивилсЯ, узнав, что
она и его ненавидела. ‡а что? ‡а всех обманщиков, жуликов, за всех алчущих
богатств купцов, за всех ухажеров и обидчиков, за всех, кем он не был. Ћна
не желала в этом разбиратьсЯ.
Ќо сегоднЯ она следила за ним из своего угла с канделЯбрами, часами,
керосиновыми лампами и прочей бронзой, об которую рвутсЯ чулки, и на ее
худеньком лице много болевшего ребенка дрожало сострадание. Ћна увидела,
что он болел и не выздоровел. Ђ может быть, ей внезапно открылось, что он
не такой, как все, не купец, не хапуга, что и впрЯмь ему что-то дорого и
свЯто, и поэтому блестЯт у него глаза, в них не золотой, блеск отражаетсЯ,
не бумажки денежные. Ћна понЯла это, и ей стало только еще грустнее,
потому что она понЯла также, что уже ничего не сможет хорошего длЯ него
сделать, поздно.
Ћн шел по залу, все здоровалсЯ и кивал головой в заЯчьей шапке-ушанке.
’ак старенький учитель после каникул один раз в году проходит свой круг
почета.
•удожника она не любила. Ћн смотрел на продавщиц так, как будто они все
только о нем и мечтают. €скатель приключений, делающий вид, что
приключениЯ ищут его. Ћн не раз предлагал ей пойти с ним в ресторан и
отказы выслушивал как согласиЯ.
Џетр Ќиколаевич оставил ЂрсениЯ любезничать с маленькой продавщицей, а
сам прошел туда, где были выставлены мелочи, наименее достойные вниманиЯ,
с точки зрениЯ администрации. ‚ этом отделе ему не раз удавалось кое-что
найти. "Ќадо уметь искать", - улыбнулсЯ он воспоминанию о медной
чернильнице и почувствовал себЯ сильным, ловким, удачливым старым чертом.
Ћбычно там были только бабушкины бархатные альбомы на крепких, как от
воров, застежках, их простые веера, не те, которыми они в театре медленно
прикрывали нежные лица, только глаза оставались блестеть с полузабытым
ныне лукавством, а те, которыми они обмахивали потные мордашки в жаркий
деревенский полдень, да их любимые рамочки-овалы длЯ фотографий тех, кто и
так был с ними всегда.
Ћн знал, что сейчас кто-нибудь обЯзательно подойдет посмотреть, на что
он смотрит. Ќикому не отгадать, что на веер из ломаных костЯшек,
скрепленных галантерейной ленточкой.
Џетр Ќиколаевич перешел к другой витрине. ‡амдиректора ‘тепан
‘тепанович, не терЯЯ достоинства, с небольшого расстоЯниЯ вел наблюдение.
‘тарый коллекционер давно не был, глаз отдохнувший, может что-нибудь
обнаружить.
Џетр Ќиколаевич обернулсЯ, хотел позвать художника, но тот намертво
блокировал отдел бронзы, развесил плащ-палатку и по всем признакам
устроилсЯ надолго.
•удожник как степной орел парил над куском чего-то блестЯщего, а в
глазах его беловато-голубеньких пенилось легкое безумие. „ерзкий художник
пробовал внушить продавщице: "„а!"
Ђ маленькаЯ продавщица, укрывшись в своем бронзовом доте, отвечала:
"Ќет!"
- Љак ты думаешь, от чего эта деталь? - спросил художник, показываЯ
продавщице золотой рожок. € хотел подойти ближе. - ‘егоднЯ вечером
встретимсЯ? ‚ любое времЯ! „а! „а! ‡автра? „а?
ЌепостижимаЯ легкость переходов на "ты" у молодых его друзей не
переставала изумлЯть Џетра Ќиколаевича.
- џ откуда знаю, - с кладбища часов, показывающих несуществующее времЯ,
из глубины укрытиЯ выкинула ответ маленькаЯ продавщица, как залепила
бронзовым шариком. - Ќет! Ќет! “еду к маме в Љунцево, завтра буду весь
день грЯдки копать. Ќа солнышке загорю. Ќе подходи!
- ‡наешь, от чего? Ћт люстры, - осчастливил ее художник открытием
насчет рожка.
- Ћй, господи!
- џ его куплю.
- Љупи хоть весь магазин.
- —его ты жмуришьсЯ, как слепаЯ дева непорочнаЯ.
- Џоложи рожок на место и отстань от менЯ.
- Ќет у тебЯ —е ћ. —увства юмора.
Ћна делалась неотразимой, когда злилась, может быть поэтому они
стремились вывести ее из себЯ. Ћна грубила, не отвечала, даже не слышала,
что они ей говорЯт, она им никому ничего не продавала, не смотрела на них,
а им мерещилась порочность, плохо замаскированнаЯ под невинность, и тайны
антиквариата, которыми, они были убеждены, владел этот маленький,
неподкупный его агент.
- ‹адно, бывай, еще поговорим, - пообещал художник и наконец отклеилсЯ,
отчалил, не расслышав чисто кунцевского: "’ьфу, духарь с бородой",
пущенного ему вслед.
’олько он отошел, перед бронзовым барьером возникли двое таких же
бородатых, но на их "привет начальству" лишь крЯхтенье и кашель старых
часов были ответом.
‚ таинственной глубине зала художник увидел у прилавка широкую спину и
прочные ноги …вгениЯ Љузнецова, представителЯ двенадцатого этажа. ’от
что-то разглЯдывал.
- "ЏотЯгаемсЯ, - бросил художник и почти повис на Љузнецове, как
слабейший боксер на своем сильном противнике.
- Ђ-а, привет, - оглЯнулсЯ …вгений, держа в руках раскрашенную
шахматную фигурку.
- —егой-то такого антиресненького? - спросил художник дурашливым
голосом. - Ђсь-вась?
- Ќа, - Љузнецов положил фигурку на ладонь художника. - ‚ладей.
Ќо наш художник тоже был ученый, он даже не поглЯдел на фигурку,
отвергнутую Љузнецовым, а постаралсЯ определить, куда теперь направлен его
взглЯд.
- ‚ижу, - выкрикнул художник, что в более юном возрасте звучало бы:
чур, Я первый.
- Ђ Я давно вижу, - спокойно, с дружеской мЯгкой улыбкой парировал
Љузнецов, что по юношескому варианту было: первый Я.
’ак они стоЯли, прижатые друг к другу. Љузнецов улыбалсЯ, чего нельзЯ
сказать о художнике, и оба смотрели на грЯзную медную (наверно, бронзовую)
чашу, а вернее, плоский сосуд с ручками в виде змей, видимо, восточного
происхождениЯ, который на тысЯчу человек только один не выкинул, бы на
помойку, достаньсЯ он ему каким-нибудь образом.
- ‚от так-то, - сказал Љузнецов и попросил, чтобы ему выписали чек.
- ‘овременный –ейлон, - сквозь зубы проговорил художник.
- ‘ейчас, - засмеЯлсЯ Љузнецов и пошел платить.
Џетр Ќиколаевич этот раунд пропустил, но, сойдЯсь с художником в центре
зала, по его лицу определил, кто проиграл.
- €демте, Я вам что-то покажу, - позвал он художника, желаЯ утешить
дурачка, который не умел проигрывать.
•удожник двинулсЯ за ‘тариком, нарочно громко шаркаЯ подошвами, чтобы
всем было противно.
Љонечно, никакой то не –ейлон, а что-то удивительное, таинственное, от
чего пахло стариной, узкой темной улицей, лавчонкой ремесленника, всем
самым прекрасным. ЏЯтнадцатый - шестнадцатый век, €ран или Љитай, именно
то, что надо собирать, если уж собирать. € стоило десЯть рублей, которые
лежали у него в кармане, уютно свернувшись, ждали минуты и не дождались.
- Ќу чего еще, - спросил художник все с тем же видом безнадежно
проигравшего, - бантик-шмантик?
Ћн ткнул пальцем в бирюзовую брошку.
- Љакую-нибудь юную деву представлЯете с этим бантиком? - спросил Џетр
Ќиколаевич.
•удожник быстро представил себе несколько знакомых юных дев с этим
бантиком, но настроение у него от этого лучше не стало.
- џ не это хотел вам показать.
€ те, которые наблюдали за ними, а такие тут всегда были, увидели, как
старый джентльмен, худой, кожа и кости, насупилсЯ, снЯл заЯчью шапку,
засунул в карман вечным студенческим неловким движением, волосы, соль с
перцем, смахнул со лба. Џопросил:
- ‚о-он ту табакерочку, ‹юбочка.
‹юбочка, подмигнув зрителЯм, она знала секрет, которого чудак этот еще
не знал, протЯнула ему табакерку.
Ћн открыл ее, отбросил квитанцию, не поглЯдев на цену, и стал изучать
крошечный предмет, не имеющий, да никогда и не имевший практического
применениЯ. Џотому что и раньше, когда такие вещи изготовлЯли, заказывали,
покупали, дарили и даровали, они были только искусство, только бешеное
человеческое тщеславие, каплЯ гордости, миг хвастовства, секунда торжества
и печали. ‚ынуть, подержать в руках, на что-то намекнуть, что-то
подчеркнуть, выделитьсЯ из толпы, щелкнуть крышечкой, спрЯтать в карман.
Ќе ответить на вопрос. Њелочь, иногда драгоценнаЯ. “дивительное ничто. ‚
то же времЯ иногда отличие, иногда власть, любовь, но чьЯ, к кому?
‘читалось, что там лежит табак, но какой уж там табак... € как проста
выдумка, крохотнаЯ коробочка меньше ладони... ‚аша табакерка, сударынЯ,
будет со мною до последнего днЯ моей жизни... Њолчите, осторожнее, он
идет, прощайте... да хранит вас господь...
Ќаверху на крышке две собаки. Ѓесподобные, породистые, гордые псы, не
подозревающие, какие они смешные. ‚нутри портрет молодой женщины,
миниатюра хорошаЯ. ‘верху, стало быть, собачки, вот в чем фокус,
изобретение любЯщей женщины, которой во все века доставалсЯ не тот,
который нужен.

Ќечто подобное у Џетра Ќиколаевича было когда-то, но чтобы встретить во
второй раз, нужно везение. —истейший восемнадцатый век, глупость,
прелесть, подарок. Ћн развернул чек, посмотрел, сколько стоит подарок, и
понЯл, почему смеЯлась продавщица. „орого. Ћчень. Ђ он денег не накопил,
сберкнижкой даже не обзавелсЯ. Ќо он не беден.
- ‹юбочка, чек, - бросил Џетр Ќиколаевич, немного рисуЯсь.
- Ћх, Џетр Ќиколаевич! „о вас многие смотрели, восторгались. Ќо не
решались. ‚се задешево хотЯт...
‹юба давно тут работала и была славнаЯ женщина, немного только тронутаЯ
торговым скептицизмом. Џо-видимому, из-за прилавка человечество видитсЯ
односторонне.
- Ћна менЯ дожидалась.
‘ейчас непременно кто-нибудь подойдет посмотреть, что он покупает. €
действительно, упитанный мужчина со значком, похожим на университетский и
на значок пограничника одновременно, замдиректора магазина, ‘тепан
‘тепанович, выплыл из своего закута-укрытиЯ проверить, нет ли тут
сенсации, не обнаружил ли знающий человек какую-нибудь промашку
администрации, не выхватил ли из вверенного его попечениЯм товара что-то
не опознанное никем... ’акие случаи бывали в его пестрой практике.
ЌастоЯщие вещи редки, но и настоЯщие знатоки тоже. Љто-то может
рассчитывать на удачу. –ена на Ярлыке грозное оружие, но это еще не все.
- Ќу, Ясненько, - сказал он с облегчением, - все правильно. џ знал.
- ‚ы и должны знать. ‚ам положено.
Ђ он и знал. ‡нал, например, какаЯ это табакерка и из какого она
собраниЯ, кто ее сдал и кто в Њоскве в состоЯнии ее понЯть и купить. Ћн
публику знал, кто сюда приходит в поисках старины, чепухи и нечепухи,
счастливого случаЯ и просто так, времЯ провести в клубе-салоне. ’ут бывали
люди, одержимые чистой страстью, чудаки, знатоки, сумасшедшие и
бизнесмены, нищие миллионеры и молодые снобы, спекулЯнты и жулики,
иконщики, картинщики, любители побрЯкушек, беленьких камушков и сигарет
"Њальборо". Ѓывали очень известные уважаемые деЯтели и очень неуважаемые
тоже. Џетр Ќиколаевич был из истинных знатоков, раньше таких много было,
теперь остались последние. Ћдного замдиректора не мог взЯть в толк: зачем
ему эти молодые бородачи, которые крутились вокруг него. Ћн-то им нужен, а
они-то ему зачем. Ќу, то уж было не дело администрации.
- Ќу почему же Я все-таки знал, - меланхолически повторил замдиректора
и отошел.
- ‹ично Я рад, что басурманам не досталось, - сказал художник.
•удожник углЯдел презабавный подсвечник и потащил Џетра Ќиколаевича к
нему. Џетр Ќиколаевич сказал, что он провинциальной русской работы.
- Џочему? - спросил подозрительно художник.
- —то почему? - развеселилсЯ Џетр Ќиколаевич. - Ђ где вы видели таких
египтЯнок? ќто Њаша наша, крестьЯнка-египтЯнка, несет белье на речку
полоскать.
Ћн смеЯлсЯ, и все, кто его видел, тоже улыбались.
- “дивительные типы еще встречаютсЯ, - сказал кто-то в толпе.
- Љонечно, это шедевр. Ќе люблю слова "умельцы". Љакие умельцы, когда
художники, в лаптЯх ходили, суп-горох ели, грамоты могли не знать, все
равно художники...
‹юди подходили послушать бесплатную лекцию чудака в заЯчьей шапке,
уличного оратора.
ЊаленькаЯ продавщица подскочила к художнику.
- •ватит. Ћтвези его немедленно домой. Ћн же болен, ты что, ослеп?
- —его воробушек маленький хочет? - спросил Џетр Ќиколаевич. Ћн был
доволен и чувствовал себЯ прекрасно.

Ќеожиданно умерла „арьЯ Њихайловна. Ќичто в природе не предвещало ее
смерти. ’акие люди отличаютсЯ крепким здоровьем, железными нервами и при
той любви и заботе, какую они к себе проЯвлЯют, живут долго и долго
сохранЯют свои боевые качества.
Ћна умерла ночью, никого около нее не было. ’олько вещи, великолепные,
немые, окружали ее, как всегда. Џравда, в эту минуту они не нужны. Љресла,
в которых некогда сидели горделивые придворные красавицы, зеркала-псише,
которые помнили их ангельские личики, столы и столики, секретеры, диваны,
кушетки-рекамье, канделЯбры, люстры, бра, золоченые вазы... ‘ловом, она
умерла посреди дворцового великолепиЯ, в котором прожила жизнь по праву
сильного и ловкого, бесстыдного и бессердечного, а еще точнее - по
уголовному праву, которое уважала.
Љакие люди, какие дела промелькнули перед нею в ее последнюю ночь,
какие сожалениЯ, какое страдание и тоска. ‚рЯд ли она хранила памЯть об
ограбленных и обманутых ею, хотЯ, может быть, в ту ночь увидела
какую-нибудь женщину или девочку с внимательными глазами.
“мерла легко и ловко, как жила. Џоследний день земного пребываниЯ
провела за рулем, ездила к портнихе, забрала платье, осталась недовольна
линией, была на рынке, покупала зелень и чеснок, вечером побывала в „оме
кино на премьере кинокомедии и встрече с творческим коллективом. “спела
обновить платье. ЉомедиЯ ей не понравилась.
ЉомедиЯ ведь это там, где смеютсЯ, высокомерно заметила она своему
знакомому, встретив его в фойе. ‘ ним она выпила коктейль и выкурила
сигарету. ’ак что старый больной оператор-документалист был последним, кто
видел живую „оду. Ћн нашел ее, как всегда, великолепной.
Ќаследником оказалсЯ молодой морЯчок из ‹енинграда, сын ее покойной
сестры. Ќаследником владела одна идеЯ - побыстрее. ‚ ‹енинграде его ждала
девушка. ‚ремени у него было мало, и он не желал его тратить на то, чтобы
возитьсЯ с барахлом московской родственницы. Љ ней он никаких чувств не
питал. ‚ сущности, умерла малознакомаЯ дама, и наследник желал за два днЯ
разбросать и уничтожить все следы ее земного пребываниЯ.
‚ его быстром, современном мозгу, конечно, возникло представление о
том, что ему крупно повезло, но он совершенно не знал, с какого конца
приниматьсЯ за дело. Ћн обрадовалсЯ, когда две соседки предложили свою
помощь. Ћни посоветовали прежде всего позвонить кому-нибудь из тех, кто
бывал у покойницы, и предложить длЯ быстроты купить все разом, потому что,
как объЯснили мальчику старухи, есть люди, которые с ума сходЯт из-за
такого хлама, покойница тоже его любила и ценила. Њного лет подрЯд они
наблюдали странную жизнь покойницы, хотЯ она их не жаловала, гордо сама
себЯ вела, а они вот пригодились и теперь выручают ее.
‚ записной книжке „арьи Њихайловны оказалсЯ телефон ‹арисы, с пометкой
"сотрудник музеЯ", котораЯ всем очень понравилась. €м просто повезло. ћный
наследник сам и позвонил, все толково объЯснил, напираЯ на срочность дела.
‘лепой случай никогда не бывает совсем слепым, злой рок тоже как будто
действует по программе...
‹ариса приехала моментально.
‚ещи были оторваны от своих мест и вытащены в полном беспорЯдке на
середину.
Ђ на диване близко друг к другу сидели две разморенные усталостью и
волнением женщины в теплых платьЯх-халатах, смотрели на все это, стараЯсь
понЯть, что перед ними, хорошее или хлам. ‚едь факт, что не новое.
‘тарое-то лучше нового, говорили они, но лукавили, они так не думали. Ћни
любили новое. €м бы волю, все бы купили новое - тарелки, чашки, кастрюли,
телевизор, пальто, рубашки, кофты вЯзаные индийские.
ќто они все сдвинули и передвинули и придали этому окончательный вид
беды, смерти, отъезда навек. ‡ато стало видно все. ’акаЯ кучность, по их
убеждению, облегчала контроль, который необходим. Њузей „оды, дворец „оды
они развалили так, как будто швырнули в него бомбу.
Љакие-то мелочи вылетели наружу и легли, но не прЯмо и не ровно, а
непременно боком и вверх ногами, образовав странные и страшные скоплениЯ
старинных вещей, вспыхивающие кое-где маленькими золотыми кострами.
‚идение сошедшего с ума коллекционера.
Ќесколько пачек старых писем, перетЯнутых шелковинками, и пакеты с
фотографиЯми лежали в стороне, приготовленные длЯ неземной почты.
ЊорЯчок с девичьим лицом ушел прогулЯтьсЯ по улице ѓорького, обещав
скоро вернутьсЯ, и сейчас наслаждалсЯ весной и Њосквой. „евушки ему
улыбались, а он - им.
- ‚от все, - сказала одна из женщин ‹арисе, именно та, котораЯ сумела
кое-что, с ее точки зрениЯ ценное, унести раньше и незаметно. …е звали
Ђнна ‘тепановна.
Ќесколько картин - пейзажей (портреты - он не захотел), шкатулку с
украшениЯми и мелочи, которые ему понравились, морЯчок сложил в красивый
чемодан, с которым покойнаЯ ездила к морю.
‹ариса медленно обвела глазами стены, увешанные картинами. ќто висело
состоЯние.
†енщины волновались, чего-то или кого-то боЯлись. ћного морЯка все еще
не было, он в это времЯ выходил на проспект Љалинина. Ќа проспекте
Љалинина девушки оказались еще красивее, чем на улице ѓорького.
†енщины вопросительно смотрели на ‹арису, а она молчала.
ќто бывает раз в жизни, прийти первой в такую минуту и в такое место,
где нет настоЯщих наследников и чужие, ничего не понимающие люди жаждут
поскорее сбыть все с рук. ‘итуациЯ невероЯтнаЯ, забирать надо все, не
вдаваЯсь в детали, грузить и вывозить, не терЯЯ времени. Џотому что каждую
секунду может поЯвитьсЯ еще кто-то, и тогда все погибло.
- ЃеднаЯ, - сказала ‹ариса. - Ћтмучилась.
Ќаличных денег у нее, как всегда, было мало, она соображала, у кого
занЯть.
- ‚се там будем, - с достоинством ответила Ђнна ‘тепановна.
- ќто верно. Ђ где молодой человек, который мне звонил?
- ѓулЯет. ‚ы пока смотрите, решайте, если вам надо. Њы составили столы
к столам, мелочи в одно место собрали.
Џро колечки и брошечки она ничего не сказала.
’ак вот, значит, как обернулась историЯ с жабой, божество пожелало
вернуть свои богатства. ‹ариса потерла виски, сейчас - только успокоитьсЯ,
собратьсЯ. € сразу взЯть бешеный темп, сбить с толку старух, развернутьсЯ,
хорошо бы до прихода морЯка. Ћн мог вернутьсЯ каждую секунду, но мог и
задержатьсЯ, учитываЯ возраст, столичные соблазны, молодежные кафе...
- Ђ вот еще, - вздохнула устало и укоризненно Ђнна ‘тепановна,
показываЯ на кровать и туалет, заваленный вещами.
- ‚ы ближе подойдите, - посоветовала втораЯ женщина, ЊариЯ ѓригорьевна,
с видом человека, которого никто не хочет слушать. Ћна поднЯлась с дивана
и направилась к дьЯвольской свалке с раскинутыми руками, осторожно, как
слепаЯ.
Ќо ‹арисе не требовалось подходить ближе, ее сверхглаз определЯл с
безошибочностью закупочной комиссии место, времЯ, стоимость... Ѓронзовый
треножник с плоской чашей, из Џавловского дворца, называетсЯ "сюр ту дю
табль", то есть "длЯ всЯкого стола". Ќе длЯ всЯкого, конечно, длЯ всЯкого
царского. Ћна помнила, где они там стоЯт, эти "длЯ всЯкого стола", и как в
них отражаетсЯ солнце... ђусские чашки скромной расцветки, очень старые,
другие, пышные, сплошное золото... ‘верхглаз определЯл марку с расстоЯниЯ
в пЯть метров, переворачивать блюдечки вверх дном не требовалось. „арьЯ
Њихайловна и фарфористкой была, фарфор знала, любила, флаконы молочного
стекла собирала, лунные, жемчужные, томные, изысканные игрушки.
€нтересно, где драгоценности? ‹ариса догадывалась, что они должны быть,
даже не знаЯ того, что покойница любила бирюзу с жемчугом, имела
склонность к изумрудам.
‘метливаЯ Ђнна ‘тепановна заметила:
- Љажись, все на виду, ничего не пропустили, не утаили... Џарень наш
загулЯл, наследник имущества.
- Ђ Я отца „арьиного помню, царство ему небесное, - сообщила ЊариЯ
ѓригорьевна без особой свЯзи с предыдущим.
- ’олстый был, представительный. ”орточки не любил открывать. ѓоворил,
что у дворЯн ничего не проветривалось, - поддержала подругу Ђнна
‘тепановна.
- Џоклеп на дворЯнство, - сказала ‹ариса.
- ќто не отец был ее, а отчим, - уточнила Ђнна ‘тепановна. - Ћй, мои
скоро с работы придут голодные.
- Ќакормишь, - сказала ЊариЯ ѓригорьевна своим горючим голосом.
- …сть захотЯт, сами поедЯт.
†енщины не оставлЯли друг друга, заходили сюда вместе и выходили
вместе. Ђ ленинградский морЯк в это времЯ задавал вопросы веселой, похожей
на птичку продавщице пластинок в отделе "„жазоваЯ музыка" магазина
"ЊелодиЯ". Џтичка с удовольствием крутила пластинки светловолосому
вежливому ленинградцу и не обращала вниманиЯ на прочих менее вежливых
посетителей. ‚прочем, в отделе царила вполне дружелюбнаЯ атмосфера
всеобщего единениЯ.
- Њы хочим, - веско проговорила Ђнна ‘тепановна, - все сразу. ѓлавное,
от крупного освободитьсЯ. Љвартиру освобождать надо.
- џ много могу взЯть, - сказала ‹ариса, - но какаЯ цена?
- ‚ы все сами лучше знаете, - ответила ЊариЯ ѓригорьевна, просительно
заглЯдываЯ ‹арисе в глаза.
- „а уж, надо так сделать, чтобы никого не обидеть, человек копил,
копил и помер, - философски заметила Ђнна ‘тепановна и посмотрела на
портрет дамы в черном платье с жемчугом, который она считала портретом
покойной „арьи Њихайловны. ‹ариса тоже посмотрела на портрет, который
считала голландским, семнадцатого века, художник не из самых великих, но и
не из средних.
- Џочин хотЯ бы сделать.
ќто произнесла ЊариЯ ѓригорьевна. Ћна чуть не плакала. Ћна была так
стара, бедна и одинока, ей хотелось только немного денег. Ћна прекрасно
понимала, что получать их ей не за что, даже мебель не она двигала, у нее
сил на это не было, только одно кресло, страшилу-громилу, удалось ей
перетолкать из одного угла в другой, но по дороге она разбила какую-то
рукастую лоханку и очень боЯлась, что Ђнна ‘тепановна это вспомЯнет.
‹оханка была размузейнаЯ "‘тараЯ ‚ена", но она этого не знала, а знала бы,
так и что с того? ЊариЯ ѓригорьевна была не жаднаЯ в отличие от Ђнны
‘тепановны. Љогда-то давно она ходила мыть и убирать к „оде, и та все
пугала: "Ћсторожно". ‚прочем, об этом она уже забыла, и вещи „одины ей
были не нужны. Ќикакие вещи ей были не нужны. Ћна хотела десЯть рублей, и
больше ничего. ‡а эти десЯть рублей она бы помЯнула покойницу, не в
молитвах, давным-давно она уже не молилась, а просто добрым словом: мол,
царство небесное, хороших людей бог к себе забирает, а плохих, грешников,
не берет. Џоминать бога она любила, ей казалось, что про бога у нее
складно получаетсЯ, и люди ее тогда лучше слушают, хотЯ вообще-то они ее
не слушали. Ћна обижалась и плакала. …е спрашивали: чего, бабушка,
плачешь? Ћна не умела объЯснить причины, да и не было ее, она плакала и
поминала бога. ќто было все, что она еще могла и умела.
- Џочин чудесное дело, - улыбнулась ‹ариса ласково. - Ќу посмотрите,
вот диван. Њахина, дом целый. ‚ современную квартиру его не втиснешь. џ бы
взЯла длЯ подруги, на дачу... ‘колько он стоит?
–ена дивана пробный камень. ‘ейчас все выЯснитсЯ.
- ‚ы сами должны знать, - произнесла Ђнна ‘тепановна довольно пугающим
коммерческим тоном.
- Ћткуда, интересно! - ответила ‹ариса резче, чем следовало. Џодводили
нервы. - ‚ы решайте, вы хозЯйки.
‘лово "хозЯйки" тоже неправильное. Ћна не понимала, почему нет
мальчика, почему вообще нет никого, у „арьи ведь были знакомые, не только
две эти темные старухи бандитки.
- „есЯть рублей, - решилась наконец одна из бандиток и вытерла рукавом
испарину на лбу. „есЯть рублей за вещь, котораЯ стоила тысЯчу.
- ’-так, - выдохнула ‹ариса. ќтого нельзЯ было себе даже вообразить. -
’-так, - повторила она, покашлЯла и вынула из сумочки деньги.
‹ариса села в мЯгкое кресло, покрытое божественной желтой тканью, все
внутри у нее дрожало.
Ђнна ‘тепановна предупредила:
- Љабы клопов там не было, в старье в таком.
- ‚се может быть, - отозвалась ‹ариса и пошутила: - Ђ с клопами почем?
- ‚ам этот бес рогатый нужен? - удивилась Ђнна ‘тепановна. - Ѓерите его
за так, и давайте решать. Ћбидно, что Я одну женщину найти не сумела. Ћна
бы все взЯла, все бы и посоветовала. Ћна к „арье ходила.
- Ђ еще у нее генерал был, ох и генерал, - вспомнила ЊариЯ ѓригорьевна.
- “ генерала жена. € дочь, - сурово ответила Ђнна ‘тепановна. - Ђ сам
умер.
- Ќе нужен никто, - резко сказала ‹ариса, - Я беру все.
- Љак так?
- “ менЯ времени нет перебирать тут. ‡аберу все. „а и вы торопитесь. џ
избавлю вас от всех хлопот.
- Ђ себе наделаете, с какой это стати.
Ђнна ‘тепановна определенно насторожилась.
- Ќу кому-то надо повозитьсЯ, - мило и весело ответила ‹ариса, стремЯсь
к одной цели - общаЯ сумма и никаких деталей ‡начит, весь секрет в том,
что не нашли никого из антикварно мыслЯщих, искали и не нашли. ќто судьба,
это жаба.
- ‚ы ведь нас не обидите, - еле слышно прошелестела ЊариЯ ѓригорьевна,
- человека сразу видно, она хорошаЯ, грамотнаЯ, ученаЯ, она старушку не
обидит.
‹ариса нахмурилась. Ћ каких обидах они толкуют, эти бабки в капотах,
эти привидениЯ коммунальной квартиры. Ћна такаЯ же наследница, как они. Џо
совести, у нее прав больше. Ћна хоть знает, что с этим добром делать.
€нтересно, на какую сумму они рассчитывали в своих голубых мечтах. Џусть
протрезвЯтсЯ, она им много не даст.
‹ариса постаралась улыбнутьсЯ помЯгче.
- џ должна бежать, бабулечки мои хорошенькие. ‘кажите, сколько денежек
Я вам должна принести, и Я скоренько вернусь с грузовичком, а вы пока, что
сумеете, слегка припакуйте. “ менЯ шофер знакомый есть. „обро? Ќе будем
тЯнуть резину.
„еньги тоже не проблема. Ћна обойдет двенадцатый этаж, попросит в долг,
художники ее выручат. …динственнаЯ проблема - темп.
Ћбе старухи имели обморочный вид.
- Ќу что вы такие у менЯ нерешительные, - еще более ласково пропела
‹ариса. - •отите, Я выйду на лестницу, а вы посовещайтесь.
Џопутно оглЯдела фарфор, который был виден в раскрытые дверцы буфета.
ѓоры предметов из сервиза "Џридвор", стопки тарелок, причем ранних, а не
тех, которые изготовлЯли на €мператорском заводе позже, дополнЯЯ в
последующее царствование то, что разбили в предыдущее на дворцовых обедах
и ужинах... Ћбедали каждый день... триста лет подрЯд... Ќе смотреть, не
интересоватьсЯ, приказала она себе.
Ђ люстра? ‚о все времена такое было длЯ богатых. Љакой сохранности все
вещи! •отЯ она любила попроще, погрубее, понаивнее, но если совершенство,
то вот оно. Ђ истинную стоимость всего этого она не хотела называть даже
себе. —то ж, если ей не дано созидать, то ей хотЯ бы дано понимать и
владеть.
Ќи разу не подумала она о том, как отнесетсЯ ко всему этому Љостик. Љак
можно отнестись к чуду. „еньги хорошо презирать, когда их нет, но гораздо
лучше презирать, их имеЯ. ’еперь они с Љостиком могут презирать деньги.
’емнаЯ лестница испугала ‹арису, из глубины каждую минуту мог поЯвитьсЯ
кто-то, подогнать трехтонку с такелажниками прЯмо к высокой,
респектабельно обитой двери, за которой стражи охранЯли кучи старьЯ и не
знали, что охранЯют сокровища.
Ђ что за странный морЯчок, пропавший без вести в центре Њосквы среди
бела днЯ... ‡адача как будто проста - обмануть и обворовать мальчишку и
старушек. Џоследнее грЯзное дело, после которого жизнь обретет
ослепительную чистоту и красоту... …сли уж размышлЯть о нравственной
стороне, то богатства „арьи Њихайловны нажиты не самыми чистыми путЯми. €
плевать!
‘тарухи назвали сумму. ‹ариса даже хотела набавить, но такой порыв мог
вызвать подозрение. Џотом, когда все закончитсЯ, она принесет бабушкам
конфет и пирожных.
Ћна хотела провернуть все до вечера, когда увеличитсЯ число людей,
именуемых на юридическом Языке свидетелЯми. Љонечно, все это чепуха,
сказки о престиже. Џрестиж искусствоведа в том, чтобы видеть и понимать
искусство, престиж коллекционера, чтобы найти и взЯть. ЋставалсЯ еще
престиж художницы, что с ним делать?
Љвадратик зеркала в золотых крутых завитках (подлинное русское барокко)
отразил жар обгорающего лица, немигающие галочьи глаза, застывшие Ямочки
под скулами.

Ћна скоро вернулась с шофером и Љостика прихватила в качестве рабочей
силы. Ћн согласилсЯ охотно и даже проЯвил подобие интереса, спросил, как
звали покойную и от чего она умерла. Џоследнего ‹ариса не знала.
‘тарушка ЊариЯ ѓригорьевна с радостью ответила на его вопросы. Ћни
разговорились.
- •алат Японский у нее лиловый был, рукава висючие. •алат-кимоно, ох и
халат, у менЯ от него трЯпочка была, ох и хороша!
ЊариЯ ѓригорьевна улыбалась воспоминанию о халате и трЯпочке, ЉостЯ
внимательно слушал.
- Ћна сама красиваЯ была вон какаЯ, - Ђнна ‘тепановна показала на
старый голландский портрет, который в этот момент ‹ариса как раз снимала
со стены. Љостик не двинулсЯ, чтобы ей помочь.
ѓолландскаЯ горожанка, женщина с твердыми принципами и понЯтиЯми о
чести, со спокойным трезвым взглЯдом голубых, как сама ее прекраснаЯ
страна, глаз, была ловко втиснута в поставец из красного дерева, еще один
поставец! офер толкал его плечом с одной стороны, а ‹ариса - с другой.
Љостик не пошевелилсЯ, сказал только: "‚ дверь не пройдет" - и опЯть
повернулсЯ к бабушке Њарии ѓригорьевне.
Њожет быть, было еще не поздно, хлопнув поставец по жирному боку,
воскликнуть: "Ђ пропади оно пропадом!", засунуть (уж если так приспичило)
бесхозную голландскую горожанку под мышку и удалитьсЯ. Њожет быть, еще
можно было спасти себЯ, свою душу, свою любовь, свою жизнь. Њожет быть,
еще можно было, а может быть, и нет. Ќо ‹ариса, как безумнаЯ, продолжала
толкать плечом и животом тЯжеленный неподъемный роскошный поставец,
который трещал, скрежетал, грохотал и не поддавалсЯ.
- ‚от „арью бог забрал к себе, а менЯ не забирает. Џочему? - задала
ЊариЯ ѓригорьевна Љостику вопрос, на который трудно было ответить. Ќо
Љостик нашелсЯ.
- Ќе времЯ, - очень веско сказал он.
‘тарушке ответ понравилсЯ.
- Љак бы не так, - сказала она, совсем развеселившись.
‹ариса оттащила поставец и вернулась с шофером за диваном. ‚ид у нее
был как у человека, которого хватил солнечный удар. ѓрознаЯ, зловещаЯ
краснота заливала кожу, глаза опухли.
ѓромадину диван они вдвоем с шофером не могли даже сдвинуть с места.
- ЉостЯ, помоги! - крикнула ‹ариса. - Ќеужели не видишь? Џомоги.
Ќо ей уже никто не мог помочь.
- „авай толканем, - предложила старушонка ЊариЯ ѓригорьевна и
поднаперла плечиком и ударила сухими состиранными ладонЯми, и диван как
воздушный мЯч мЯгко отъехал от стены, словно добрый дух приказал ему
отъехать.
Љостик на призыв не отозвалсЯ, не повернул головы, старушка даже ему
попенЯла:
- —его ты так, не хошь, чтобы она эту небель ограбала?
- Ђ мне наплевать, - ответил Љостик.
- “мно, - подхватила старушка, - чего тебе, чужого доброго жалко? ‚от
„арьЯ тоже такаЯ была, вещи любила до страсти. ЏрЯмо сдыхала, все
ограбала, а бог на это не посмотрел, все осталось.
- Њне наплевать, - зло повторил Љостик.
- Њне вот ничего не нужно, а ей нужно, она молодаЯ. ’ы ее не суди. ‚он
как себе кишки надрывает, смотреть плохо.
‘тарушка опЯть хотела подключитьсЯ к погрузке, но Љостик ее удержал.
- Ќечего тебе, бабушка, лезть, пусть сама. ‘колько она вам хоть денег
дала?
- ‘колько дала, столько дала, - улыбнулась старушка. - ‘ нас хватит. Ђ
тебе не скажу, ты ее ругать будешь. ‚он ты какой волнатый.
- Њожете не говорить, - согласилсЯ Љостик, - это неважно. ќто
совершенно неважно.
‹ариса вырывала люстру из потолка, стоЯ прЯмо в сапогах на обеденном
столе, среди разбросанных на нем бесценных предметов. Ќесколько
хрустальных подвесок в форме слезок, они и называютсЯ слезки, упало и
разбилось с характерным прозрачным звоном.
Љазалось, вещи издают крики и стоны, не хотЯт, чтобы их рвали с мест и
тащили отсюда к новой хозЯйке.
офер, видимо, понЯл, что участвует в грабеже, осознал свою роль и свою
задачу. Ћн помогал ‹арисе на совесть, как будто рассчитывал получить свою
долю, схватить куш.
- ‡рЯ, братец мой, стараешьсЯ, - сказал Љостик шоферу. - Ђ тебе мне
оказать нечего, - бросил он ‹арисе. - †иви. ЏользуйсЯ, - и ушел, чтобы
собрать свои трусы и майки, а также свои холсты и картины, готовые и
только начатые. Љогда ‹ариса на грузовике с вещами „арьи Њихайловны
приедет домой, его уже не будет. Ћн успеет уйти.
Ћн попрощалсЯ с бабушкой.
Ђ ‹ариса осталась, и уже никто и ничто не помешало ей довести дело до
конца.
†аба принесла ей счастье, жабье счастье и жабье богатство, теперь ей
осталось до скончаниЯ века беречь его и стеречь и ждать жабьего принца,
потому что принц человеческий, сын человеческий ушел, унес ноги, спасаЯ
молодость свою, талант и честь.

‘лава богу, Џетр Ќиколаевич мог работать. Ћн писал об оружии и
знаменах, об орденах и солдатских песнЯх, о музыке, театре, живописи,
литературе. Ћб обычаЯх предков, их вкусах и привычках...
Ѓыли годы, когда все это, казалось, забыли, и телефон его молчал. Ћн
тогда работал в ‹итературном музее научным сотрудником. € писал только длЯ
музеЯ. Љонечно, всегда существовали люди, которых интересовала
отечественнаЯ историЯ, но теперь таких стало много, если не все. Ћн стал
модным автором. „авно, в юности, на вечный вопрос, чего бы ты хотел в
жизни, отвечал невесте своей Ќадюше: "ЏригодитьсЯ". Ђ позднее на вопрос о
профессии отвечал: "Џродавец воздуха". ’ак и осталось, ничего другого он
длЯ себЯ не придумал.
...Ќа площадЯх и в переулках стоЯли театры, белели колонны, по вечерам
освещались подъезды и застенчиво улыбались одинокие женщины и насмешливо -
одинокие мальчики, спрашиваЯ лишнего билетика, а странные и прекрасные
люди, артисты, входили в боковые темные двери, каждый раз заново волнуЯсь.
‚олнение их вечно и неодолимо... ’ак было и будет. Ћн писал о дружбе своей
с актером, который не был прославлен при жизни. "џ должен о нем
рассказать, кроме менЯ некому", - шептал он, продолжаЯ писать.
‚дова его ‚ера €гнатьевна и сейчас жива, он проведывал ее. Ћна тоже
бывшаЯ актриса, и когда-то он был в нее влюблен.
Ђктер происходил из семьи декабристов, складывалась сложнаЯ историЯ
нескольких жизней, и, как всегда, у Џетра Ќиколаевича век двадцатый стал
уплывать, уплывать, и настал век девЯтнадцатый, и восемнадцатый...
Ћн позвонил художнику и спросил:
- Љ ‚ере €гнатьевне хотите пойти?
- Ћчень, - закричал художник, - буду вести себЯ тихо, прилично. ‚ы
удивитесь.
- џ знаю, как вы себЯ ведете, - засмеЯлсЯ Џетр Ќиколаевич. - џ уже
удивлЯлсЯ.
- Ќу испытайте последний раз, - сразу привычно начал канючить художник.
- ‡наете, как Я люблю с вами ходить. ЉакаЯ это длЯ менЯ наука, школа;
просто удовольствие.
€ тут же прибежал, лодырь несчастный, с радостной улыбкой, приплЯсываЯ
на длинных ногах.

‚ера €гнатьевна встретила гостей приветливо, даже кокетливо, в той
манере, котораЯ теперь так же редко встречаетсЯ, как мЯгкое кресло с
ушами, в котором сидела старушка.
- ‡абыл, забыл менЯ окончательно, - смеЯлась она, - и не подносите мне
ваших конфет, неискренних, не хочу. Њне надо, чтобы вы менЯ помнили, а не
конфеты ваши.
- „ел много, и погода стоЯла "неважнаЯ, - ответил он.
- Џогода, это Я понимаю, а дела - нет. Ќе понимаю. ђазве дружба не
важнее, чем все дела? Њы с вами не один год приЯтели, вы знаете, как Я вас
люблю и скучаю...
‚ таком роде ‚ера €гнатьевна могла говорить долго, получалось у нее это
мило и весело. ѓолос у нее был молодой, мелодичный; какого-то тоже уже
забытого звучаниЯ, звенел из юности, из бунинских повестей, из какой-то
памЯти вечной о самом себе. Џод этот голосок, как под гитару, Џетр
Ќиколаевич неизменно начинал грустить и что-то вспоминать, что совсем не
нужно вспоминать. Љакие-то сады, какую-то весну, какие-то белые платьЯ, и
тонкие руки, и нежные глаза, и тихий смех, брата, которого давно нет в
живых, бабушку с молитвенником в руках и лес, в котором удивительно много
грибов. ‚от загадка, он помнил такие полЯнки, где прЯмо на коленЯх можно
было за несколько минут (а может быть, секунд?) набрать ведро лисичек (а
может быть, белых?). Ђ где теперь такие полЯнки, есть ли они? Љонечно, ему
судить трудно, уж сколько лет он городской, а на Ђрбатской площади грибы
не растут.
‚ера €гнатьевна, голубушка, соскучившись в одиночестве, хотела все
выговорить про плохих друзей. ќто она делала с таким удовольствием, что он
не смел ее прервать и всегда выслушивал до конца.
‚ какой-то момент она замолкала, как будто у нее был определенный запас
энергии и слов.
- ‚ысказалась - и на душе стало легче. Ќа этот раз Я вас прощаю. Ќо это
не значит, что Я всегда буду прощать.
Ћна выбиралась из кресла, легкаЯ как птичка, и шла на кухню ставить
чайник.
‡а чаем начиналось второе испытание. ЏолитическаЯ беседа на злобу днЯ и
обсуждение новинок литературы. ‚ера €гнатьевна неизменно поражала его
своим живым интересом ко всему на свете.
"ќтим она и держитсЯ", - думал он, не сосредоточиваЯсь на ее
высказываниЯх, она говорила о незнакомом, и только голос, прелестный,
живой, проникал в сердце.
- ...‚ последних двух номерах повесть напечатана...
- Љто автор?
- ‚ас интересует имЯ?
- Ќасмешничаете? - сказал Џетр Ќиколаевич. - €нтересует.
- ‚от и рассердилсЯ: Ђх, нельзЯ шутить с мужчинами, они сразу сердЯтсЯ,
Я про это забыла. ‚ы тоже такой? - любезно обратилась она к художнику.
- џ гораздо хуже, - призналсЯ тот.
- Ђ у менЯ новаЯ приЯтельница поЯвилась, интереснаЯ молодаЯ женщина. џ
рада каждому новому человеку в моем одиночестве и вообще люблю молодых.
ЊоЯ новаЯ приЯтельница - художница и очень много знает. џ прихожу к
выводу, что теперь учат гораздо лучше, чем нас учили.
- ‚озможно.
- Ђ Я завидую. Љакой полной и прекрасной может быть жизнь, если с
самого начала серьезно учитьсЯ. Ђ мы? Ѓоже мой, Я? џ об ученье не думала,
Я о другом думала. Ќу о чем, о чем?
‘тарушка сердито посмотрела на комод, где в кожаной круглой рамке
стоЯла фотографиЯ феи в кружевах, прелестной, как все феи, воздушной, как
все феи, и, как все феи, далекой от идей фундаментального образованиЯ.
- Ќаверное, не о чем, а о ком. € не надо себЯ за это ругать. ќто самое
глупое, что мы можем теперь делать. ‡апоздалые сожалениЯ, Я их сам
испытываю и поэтому знаю, как это неправильно.
- ЊоЯ новаЯ подруга приходит, приносит мне свежие журналы и сидит со
мной, говорит, что ей у менЯ очень нравитсЯ. Њою комнату хвалит. “ менЯ
все сохранЯетсЯ, как было при Њите. Џравда?
Ћн молчал. ќта комната одрЯхлела так, как будто прошли не года, а века
после смерти хозЯина. Љрасиво, но страшновато, как на картинке, котораЯ
была у Џетра Ќиколаевича в детстве. ‡аснувшее королевство. ‘пит стражник,
прислонившись к железной ограде, спит лохматый-пес в будке, спит принцесса
у себЯ во дворце, спЯт ее подданные, и все королевство покрываетсЯ
паутиной. Ќо, существеннаЯ деталь, сбоку на подходе маЯчит
принц-избавитель.
‚ комнате ‚еры €гнатьевны грЯзь, обои в пЯтнах, коричневые шторы,
тканные золотыми львами, свисают лоскутами, книжные горы не разобраны,
вершины их запорошены пылью, как серым снегом. Ђ ножнички, крохотные
перламутровые, лежат на туалете несколько лет в одном положении тоже как
заколдованные, как будто заснули, а рЯдом с ними спЯт костЯные кружевные
коробочки и шкатулочки лаковые. ‚ серебрЯном стакане на письменном столе
спЯт карандаши, которые еще отточил хозЯин. ‘транный был человек,
удивительный, сумасброд, актер тонкий, настоЯщий.
- „ух „митриЯ ‘тепановича сохранилсЯ, но многое переменилось, ‚ера
€гнатьевна. џ врать вам не буду. €, волЯ ваша, стол письменный надо
выносить.
- …го никто не берет. …го невозможно продать. •оть бы так кто-нибудь
взЯл, в подарок. Њне иногда кажетсЯ, что Я из-за него умру.
- Ђ музей?
- ѓоворит, что берет. € не берет, - голос ‚еры €гнатьевны стал
плачущим, личико сморщилось.
ќтот письменный стол после смерти хозЯина въехал сюда, встал посредине
и перекрыл все пути. Ћн заполнил собою все. ‚ера €гнатьевна давно уже
сказала, что выживет из них кто-то один.
Ћна сражалась с ним, особенно ночами, когда в зыбком свете фонарЯ он
возвышалсЯ перед нею своими шпилЯми и башнЯми. Ћн был окован латунью,
словно закован в латы, по ночам от него исходило сиЯние. ‚ооруженный воин,
враг. Ћн был высокий, двухэтажный, мрачный и величественный. ‚ыкинуть его
она не могла. Њуж любил работать за ним, ему он был друг.
“же врачи из поликлиники сказали, что стол нужно убрать, в комнате
нечем дышать. ‘тол сжирал кислород. Љроме того, по ночам он стрелЯл. ‹ежа
без сна, она слушала эти выстрелы.
- Ћн такой огромный, - сказала ‚ера €гнатьевна.
- „авайте Я его сейчас отсюда налажу, - предложил художник, - толкану,
он и покатитсЯ. Њинута.
‚ера €гнатьевна посмотрела на него, поднЯв маленькое личико. Ћна уже
почти ничего не видела без очков. †алость сжала сердце Џетра Ќиколаевича,
такой одинокой, всеми забытой и беспомощной была эта стараЯ женщина; такой
никому не нужной.
„ругаЯ бы давно взЯла и выкинула это дьЯвольское порождение мрачной
фантазии восемнадцатого века. Њрачной? Ќо восемнадцатый век не был
мрачным. Ђ кто сказал, что это восемнадцатый? ‡адав себе этот вопрос, Џетр
Ќиколаевич понЯл, почему так ведет себЯ музей. ’ам тоже не знают, кто он,
этот стол, или, наоборот, уже знают. Ќо пока ученые мужи, вернее, ученые
дамы разберутсЯ, у беднЯжки кончатсЯ силы.
„а, конечно, это никакой не восемнадцатый, а девЯтнадцатый, последнЯЯ
его треть, вот тогда создавали подобные вещи.
- Ћбещаю вам, миленькаЯ ‚ера €гнатьевна, голубушка, - ласково сказал
он, - на той неделе его у вас не будет. Њы что-нибудь придумаем, да,
Ђрсений?
- Љонечно, - ответил художник, сдержанный, благовоспитанный молодой
человек, как будто его подменили. - Љак прикажете. •оть сейчас.
- Ќачинайте его освобождать.
- Ћй, ой, - тоненько сказала ‚ера €гнатьевна и рассмеЯлась.
‚се-таки поразительно, как рождаютсЯ и живут такие незащищенные.
- Ђ ваша подруга, - напомнил он, - чего она от вас хочет?
- Ќичего. ‘транный вопрос. џ же вам сказала. …й у менЯ нравитсЯ. Ћна
менЯ в мамы берет.
- ‹ариса ее зовут?
- ‚ы знакомы? - удивилась ‚ера €гнатьевна.
- Љак видите.
- —то за тон! ЋбъЯсните, голубчик, чем она вам не угодила? Њожно
подумать, что вы были в нее влюблены.
- Ћна дурнаЯ женщина.
- џ уже в том возрасте, когда мне не опасны дурные женщины и дурные
мужчины.
"Ќу, как ей втолкуешь", - думал Џетр Ќиколаевич.
- Љонфеты мне больше не носите. ‹ариса тоже пусть не носит. џ дама
вполне обеспеченнаЯ. †иву неплохо.
Љогда они уходили, ‚ера €гнатьевна опЯть забралась на свое место,
высокаЯ спинка и боковины кресла закрыли ее от письменного стола, от
проблем пыли и кислорода, уборки-разборки, рваных парчовых трЯпочек и
засохших белых бомбочек зефира, конфет, которые она любила, но не ела. Ћни
у нее всюду лежали.
"Ќа свете много одиноких старушек, - думал Џетр Ќиколаевич, - и все те
же у них болезни и воспоминаниЯ. € нету дочки или внучки с косичками,
единственного, что им нужно... Ђ ЊитЯ ничего этого уже не видит и не
знает, в этом тоже свое преимущество... Ђ в рассказе о нем это должно
быть. ‚ эпилоге. Ќедаром никто не любит эпилогов".
Ђ его сын шагал рЯдом молча.
- ‚ы себЯ хорошо вели, - похвалил Џетр Ќиколаевич.
- Ќикак Я себЯ не вел, - ответил сын. - € давайте договоримсЯ, такой Я
и сЯкой, но старушек Я не граблю и не убиваю.
"…сли его изобразить графически, то белого в нем больше, чем черного",
- подумал Џетр Ќиколаевич.
- Ђ старинные вещи Я все равно люблю и любить буду, - сказал художник,
- вот как хотите. “ старушки там тоже кой-чего есть очень даже невредного.

€ногда ей казалось, что все не так уж плохо, не безнадежно. ‚от в такой
день, когда муж сидел за обеденным столом и делал эскизы к книжке,
советовалсЯ с ней, вставал, чтобы размЯтьсЯ, и опЯть садилсЯ, работал тут,
не уходил даже в мастерскую на свой дорогой двенадцатый этаж.
Љнижка была сборником сказок, жанр им уважаемый. Ђвтор - народ.
- Ќет, ты только послушай! - восклицал он и читал вслух, невнЯтно и
восхищенно.
- "Ќахмурив брови, следил за всадниками —ерный король. ‘ледил и
радовалсЯ: впереди всех скакал наследник ‡еленого королЯ, а ’рандафир был
последним. ‘орина закрыла лицо руками. Ћна видела, что всадник в сермЯге
изо всех сил подгонЯет своего маленького конька, но конек с каждым шагом
отстает все больше и больше. € вдруг..." ’рандафир, вот имечко, выговорить
невозможно. €ван, €ванушка, Ѓова - то ли дело!
- Ѓудет в следующий раз Ѓова. Ћбещали же, если эта пойдет хорошо.
Ѓудет.
- џ тебЯ умолЯю, не разговаривай со мной как с полным идиотом, а из
себЯ не строй свЯтую, договорились?
ЉатЯ ответила:
- ’ы прав, ’рандафир выговариваетсЯ тЯжело, но слово красивое и вполне
славЯнского звучаниЯ.
Ћн засмеЯлсЯ.
- ‚полне басурманского.
Ќе бежал в неизвестном направлении, забыв позавтракать, не прЯталсЯ на
двенадцатом этаже, как в блиндаже, а сидел тут и работал.
- "Љогда состЯзание окончилось, юноша подскакал к королевскому трону и
смело сказал: "‚аше величество! ‚ы видели, что Я выдержал, все три
испытаниЯ. €сполните ваше обещание, отдайте мне в жены прекрасную
королевну!" - "Џрочь с глаз моих! - закричал король. - Ќе отдам королевну
за нищего!" Ќичего, а? Љак ты считаешь, король не прав? Љонечно, не прав,
вот ты же, например, вышла замуж за менЯ.
"‡начит, Я сама виновата, Я делала какие-то жуткие ошибки, - ругала она
себЯ. - •оть бы понЯть какие, чтобы не повторЯть. Џлюс понЯть его
психологию, разгадать код, и тогда можно будет всегда знать, что ответить.
‘то из ста".
- ‡наешь, а Я опЯть голодный, - ласково сообщил художник.
‘идЯ дома, он готов был все времЯ жевать. …й, впрочем, это нравилось.
Њуж просит есть, в этом было что-то правильное.
- ’о ли ты так вкусно готовишь, что мне все времЯ охота есть, то ли,
наоборот, недокармливаешь, не пойму.
Ћн в третий раз поел супу.
- Ќу слушай дальше, очень хорошо. "Љоролевна сказала отцу: "’ы опЯть не
прав!" ‚идишь, то же самое сказала, что Я говорю. Ќе прав король, не
смыслит ни черта, стараЯ перечница. —его ты смеешьсЯ?
- ‘мешно.
- Ђ в самом деле, чего он путает? "€ тогда королевна вскочила в седло
рЯдом с ’ранда... ’ран..." ‚ общем, с этим самым типчиком и так далее...
Ќеплохо!
- Љонечно. ‘казка есть сказка, спокойно можешь считать этого ’рандафира
€ванушкой.
- Ќе болтай, кто это мне разрешит. Ќациональный колорит нужен, и Я его
им предоставлю. “ Џетра Ќиколаевича в библиотеке этого колорита навалом,
он, пожалуйста, мне даст, вы с ним сговорились за моей спиной, разработали
план спасениЯ заблудшей овцы. Ђ то, что ты советуешь, так это ты, матушка,
толкаешь менЯ на халтуру.
"’ут самое место попросить прощениЯ", - подумала ЉатЯ и сказала:
- Џрости, пожалуйста.
- „умать надо.
- Џрости.
- Џростил. Ђ в общем, сказка прелесть, ’рандафир по-румынски роза. Ќу,
розан, скажем, длЯ мужика прозвание "роза" как-то не очень. Ќо поскольку
он, розан, был искусный резчик по дереву, это менЯ вполне устраивает. —то
вообще может быть лучше резьбы по дереву... Ќу, конец сказки понЯтен:
"бежим!", "в погоню", великан, которого он выручил, их выручает. ‚от
видишь, матушка, выручать людей надо.
Ћна похвалила эскизы, безошибочно отобрала лучшие, толково объЯснила
недостатки там, где увидела их, в заключение еще раз похвалила и...
перехвалила. Џо работе в редакции знала, что его нельзЯ хвалить, он
сердилсЯ. Ќо ей на самом деле понравились некоторые листы, и она забыла,
что надо хитрить.
Ћн сразу вскинулсЯ:
- ЋпЯть делаешь из менЯ мальчика! –уцу!
- Љакую цуцу? - спросила она, с трудом сдерживаЯ слезы.
- Џростую! –уцика.
Ћн нес всю эту чепуху от недовольства собой, она это понимала, жалела
его и плакала. Ђ плакать, нельзЯ.
- ђеви, реви, тебЯ опЯть не понЯли. ’олько отойди. Ћт тебЯ вонЯет, как
от банки с кремом. —то, Я опЯть сказал что-нибудь обидное?
- Ќет.
- Ћй, иди ты со своей свЯтостью. €ли нет, оставайсЯ, Я уйду.
- Људа?
- Љак это куда? €нтересно. Љ себе. € ты не вздумай туда звонить и
шлЯтьсЯ туда. ‘иди дома, читай, вышивай, можешь висеть на телефоне с
подругами, Џодруги есть?
- …сть.
Ћн начал успокаиватьсЯ.
- •оп май ли. ’уда носа не показывай. Ђ то и так все смеютсЯ, что Я
превратилсЯ не знаю в кого, в трандафира.
- „ураки.
- Њежду прочим, люди отлично чувствуют, как к ним относЯтсЯ. ‚се же
видЯт, что ты их презираешь.
Ћтвечать на эту новую глупость не имело смысла.
Ћн ушел, шаркаЯ домашними тапками и хлопнув дверью.
- џ сварю новый суп, - крикнула она ему вдогонку, расстраиватьсЯ она не
собиралась.
Ћна уже столько расстраивалась, что - хватит. Ћна наденет красную
шерстЯную юбку, из материи, пролежавшей энное количество лет в деревенском
сундуке, и батистовую сборчатую кофту, повторЯющую фасон старых русских
кофт. Ђ в уши проденет деревенские серьги. Ћни сверкают как бриллианты, но
они лучше бриллиантов, стеклышки со сказочно сверкающим названием стразы.
Ѓедное деревенское украшение, которое ей очень нравитсЯ. “ нее еще есть
тЯжелые, витые, так называемые хороводные цепи, правда, она несколько
маловата длЯ них, длЯ них требуетсЯ девушка рослаЯ, краснощекаЯ, с толстой
косой ниже поЯса. Ќо все равно они ей нравЯтсЯ, и она может их навесить на
себЯ. ‚се это мода двенадцатого этажа. Ћна постигла ее.
Џрошло то времЯ, когда, спускаЯсь с четвертого этажа за почтой или
выносЯ мусор, она, ‡олушка с ведром, прислонЯлась к стене и провожала
глазами видениЯ, нимф двенадцатого этажа. Ќекоторые приезжали в
автомобилЯх, у них были тонкие фигуры и незначительные лица, они привозили
с собой худощавых бледнокожих спутников, банки с соками и пивом. „ругие
выглЯдели проще, моложе, среди них попадались хорошенькие, через плечо у
них висели холщовые сумки, вроде мешков длЯ картофелЯ, только немного
поменьше. Ћни робко заходили в лифт, тихонько нажимали кнопку с цифрой
двенадцать, вытирали носики чистыми носовыми платками. Ђвтомобилистки с
пивными банками вели себЯ куда более развЯзно. Ѓыли, впрочем, и
по-настоЯщему дерзкие девицы, бандитки, которых ЉатЯ поначалу боЯлась. Ќо
у бандиток тоже были несчастные глаза.
’еперь ЉатЯ никого не боЯлась. Ѓольше того, иногда ей начинало
казатьсЯ, что эти пассажирки скоростного, обитого небесно-голубым
пластиком лифта ее побаиваютсЯ, она тут с ведром законнаЯ, а они в своих
паричках и художественных заплатках разведчицы, диверсантки. Ќо они ехали
на двенадцатый этаж, она поднималась до четвертого.
€ все-таки, в отличие от первой жены, ЉатЯ могла считать, что
разобралась с этой запутанной проблемой - †енщины и „венадцатый этаж.
ђаза два она зашла в мастерскую, нарушаЯ запреты, без предупреждениЯ и
приглашениЯ, и убедилась, что там, куда ей вход запрещен, решительно
ничего не происходит.
Ѓандитки и паиньки чинно сидЯт вместе, пьют чай с баранками, смотрЯт
работы, которые им показывают художники, высказывают мнение серьезно,
тактично. Ђтмосфера приЯтнаЯ и деловаЯ.
- ’ебе чего? - недовольно спрашивал Ђрсений.
"‚се Ясно", - сказала себе ЉатЯ, когда и во второй раз застала ту же
картину.
ЉатЯ дала себе слово больше не поЯвлЯтьсЯ, она не будет там сидеть и
пить чай из кружек, смотреть работы и рассуждать об искусстве. Љаждому
свое. ‘ходить с ума нечего, пусть лифт работает с перегрузкой, пусть
двенадцатый живет как хочет, ее это больше не интересует. Ћна принЯла это
решение после очередного хамства, два днЯ плакала, а когда кончила
плакать, понЯла, что надо это число записать крупными буквами и
радоватьсЯ. ’еперь она придет, если ее будут очень просить. ‚ том, что
будут звать, она не сомневалась. € оказалась права.
…й по-прежнему внушали: не смей туда ходить, это наша фабрика, наш
завод, рабочаЯ площадка, свЯтаЯ свЯтых. †енам вход запрещен, как на
корабль.
Ђ потом он звонил другим голосом: Љатик, принеси бутербродик. €ли:
Љатик, вздуй кофейку, Я спущусь или ты поднимешьсЯ?
‘ейчас он тоже позвонил:
- ЉатЯ, зайди.
ѓремЯ хороводными цепЯми, как кандалами, она влетела в лифт и нажала
верхнюю кнопку.
€з лифта вышла неторопливо, маленькаЯ, важнаЯ. Ћна шла по коридору,
сама чувствовала, что важнаЯ, и улыбалась тоже важно, сановно. Џеред
дверью мастерской постоЯла, приводила улыбку в порЯдок и вошла, звЯкнув
цепью.
- Џривет, - сказала небрежно, соревнуЯсь с нимфами.
- Ђ-а-а, ты.
Ћн сгорбилсЯ у стола, показал ей на кушетку и продолжал рисовать. Ћн
работал с тою же беспощадностью к себе, с какой не работал. Џоза казалась
неудобной, неправильной, наклонЯлсЯ он слишком низко, волосы ему мешали,
лезли в глаза, он хмурилсЯ, что-то шептал.
Ћн был талантлив, она знала это, сам он этого не понимал. Љто, кроме
нее, может внушить ему это, подарить веру в себЯ. ќто ее главнаЯ жизненнаЯ
задача, эта трудность ее увлекла, за ней она пошла, бросив хорошего,
достойного человека, благополучный дом. Ћна все выдержит, будет с ним, она
верит в него, и, хотЯ ей еще будет трудно невероЯтно, скука ей не грозит.
Ћна тихо прилегла на кушетку, прокрустово ложе, пружины бронзовые,
сильные, злые, впиваютсЯ в бока.
Љонечно, ее убивали его долги, с долгами новую жизнь не начнешь. €ногда
она сожалела, что знает правила игры в "можно и нельзЯ" слишком хорошо. Ћн
их не знает. Ћна украдкой оглЯдела стены, мастерскаЯ выглЯдела как
жертвенный алтарь какому-то жадному богу. „о новой жизни было далеко.
- Џосмотри, трандафир трандафиркин.
Ћн протЯнул ей листы. „ва из них были очень хороши, она не осмелилась
их похвалить. ‘казала суховато, как редактор:
- ќти мне нравЯтсЯ больше остальных. ЏоздравлЯю.
- џсно, трандафиркин. ’ы глазаст. Њне тоже.
€ засмеЯлсЯ. Џонимал, радовалсЯ.
- џ хотел с тобой к Џетру сходить, но передумал. џ еще поработаю. џ ему
тоже хотел эти листы показать, вроде не стыдно. Ђ ты, если хочешь, здесь
поспи. •отЯ лучше чеши вниз, а то, кто зайдет, увидит у менЯ жену, Џозор.
- Ђ не жену?
- ‘овсем другое дело.
- Ђ Я бы при всем желании не могла больше лечь на эти пружины.
- Ќе ври. Џружины хорошие. ‹учше не бывает.
- ‚от пусть на них не жены ложатсЯ. Ќа здоровье.
- Ќу, ну, ты так не шути, хуже будет.
- ‘ некоторых пор со мной все в порЯдке, и хуже быть не может, а лучше
- может, - засмеЯлась ЉатЯ и похлопала его по щеке.
- ‘пЯтила? - ласково спросил он. - ЉолдуньЯ несчастнаЯ. ‡абудь сюда
дорогу.

- Џоедете до конечной станции, а там еще немного на автобусе,
проведаете моего старого друга, - сказал Џетр Ќиколаевич, - раз вы себе
такую работу придумали, голубчик, со стариками возитьсЯ, вот и возитесь.
Џоезжайте, не пожалеете. ќто последние старики.
- „а бу-удет вам панихиду разводить, - в грубоватой своей манере
ответил художник. - „авайте адрес.
Ђвтобус бежал по пересеченной местности, то поднималсЯ, то опускалсЯ,
как лыжник на лыжне. Ќаконец встал и вывалил пассажиров в грЯзь.
ќто было место, которое стало Њосквой, но не перестало быть деревней.
ѓрЯзь была деревней, и воздух был деревней. € несколько женщин деревенских
вышли из автобуса, и несколько таких же сели в него. „етки резвились
вокруг.
ѓородскими были лишь дома-башни, пришельцы-великаны.
Ќадо было перейти овраг, чтобы подобратьсЯ к этим домам.
Ђ его внезапно охватила тоска. —то он делал тут, зачем штурмовал овраг,
увЯзал в снегу и грЯзи. ‚едь еще немного такого мельтешениЯ - и он пропал
как художник. Ќе работаетсЯ ему, он измучилсЯ, Љатю измучил. Џотому,
наверно, и коллекционером стал, в этом отдушина.
Ћн идет, в кармане у него письмо, написанное Џетром Ќиколаевичем к
другу своему и бывшему коллеге по ‹итературному музею. "Џримите моего
молодого друга, талантливого художника ЂрсениЯ €вановича..." € вот он
спешит, почти бежит, умираЯ от нетерпениЯ, от желаниЯ поскорее увидеть не
коллегу, нет, а какие-нибудь вещи его, сохранЯющиесЯ с незапамЯтных времен
у таких стариков, у последних стариков. —то ему надо? ‚се равно что...
хоть даже ключик медный, хоть колокольчик ломаный, никому не нужный... Ћн
бы его отчистил до блеска... Ђ сколько у него колокольчиков? Љогда хотЯт
поразить воображение свежего гостЯ, то ведут к нему, он
достопримечательность двенадцатого этажа, состоЯщего из многих
достопримечательностей. “ него колокольчики с потолка свисают. ‘ами не
развешивают, а он, дурак, развесил. „лЯ того чтобы услышать мужественные
сдержанные похвалы: "‚от это да". Љогда-нибудь он все сорвет, будут у него
белый потолок и белые стены, этим он будет отличатьсЯ.
Ћн знал, что увидит сейчас человека блистательно образованного и
интересного. Џетр Ќиколаевич сказал: "ђади этого старика не жалко и сто
километров проехать. †аль, Я болен. Џередайте ему мой привет".
‚от в каком-то из трех одинаковых - не отличишь - домов и живет этот
старик. Ђрсений постоЯл, посмотрел на окна, потер виски и повернул
обратно. Џредставил себе, как он сейчас начнет дрожать, все хотеть, криво
улыбатьсЯ, осторожно спрашивать: а с этим вы не хотите расстатьсЯ, а у вас
случайно нет рамочки левкасовой?.. Љогда-то надо очухатьсЯ, когда-то - это
сейчас... Ѓудет у него белый потолок и белые стены, а потом когда-нибудь
он их распишет...
Љнижку румынских сказок он сдал, но доволен ею не был, в отличие от
Љати. ’а высоко ценила добротную работу, редактор в ней гнездилсЯ глубоко,
будь здоров, маленький железный редактор, твердо знающий, что хорошо, что
плохо. Љогда она не была его женой и сидела за столом в соседней комнате,
она казалась провинциальной беленькой девчонкой, любительницей мороженого
и культпоходов в кино. Џравда, довольно скоро она там сделалась
профсоюзным боссом.
Ћн уже жалел, что поддалсЯ панике. ќто не метод, а трусость, глупость,
надо было пойти и там держатьсЯ сдержанно и благородно. ќто было бы
правильно. Ќо возвращатьсЯ не стал. “шел - ушел. ‡начит, не судьба. Њожет
быть, когда-нибудь потом, когда все его дела будут не в таком разладе.
’акие книжки, как румынские сказки, он как блины может печь, только не
хочет... Љогда он сам будет доволен, а не уважаемый редактор …катерина
€вановна, тогда в виде премии и заслуженного отдыха... Ђ сейчас в виде
премии есть Џетр Ќиколаевич и под диваном у него лежат гравюры, две из них
ему обещаны.
Ћбещанного три года не ждут, решил художник, человек устал, человеку
надо отдохнуть, и направилсЯ не в мастерскую, а обратно к Џетру
Ќиколаевичу.
Ћн, разумеетсЯ, не собиралсЯ рассказывать, что его охватили чувства,
здорово похожие на угрызениЯ совести и раскаЯние. ‡а пЯть лет дружбы он
привык бегать к Џетру Ќиколаевичу, как говорила его мать, надо - не надо.
’олкнуть калитку, где это еще в Њоскве калитки в центре города, поднЯтьсЯ
на крыльцо, а крыльцо где еще найдешь? ѓде увидишь просторные холодные
сени и комнату, именуемую библиотекой? —увство соприкосновениЯ с чем-то
удивительным, ни на что не похожим, которое он испытал при первом
знакомстве с Џетром Ќиколаевичем, не проходило. € когда художник открывал
высокие двери, и дверей таких больше нигде он не знал, - он чего-то ждал.
—его? Ћн не мог бы ответить. Ќеожиданной встречи какой-то, которую всегда
ждет человек. Ћна происходила каждый раз в этом белом, плывущем из
прошлого в будущее доме, - может быть, просто это и была встреча с этим
домом? € он продолжал ее ждать.
- Џривет, - сказал художник невыносимо фальшивым тоном, который так не
подходил этой комнате, комодам, книгам, потолкам и хозЯину.
- Џривет, - ответил Џетр Ќиколаевич, как будто не полтора часа назад
они расстались. - Ћткуда вы, прелестное дитЯ?
- …хал, ехал, не доехал, - сообщил художник. - „ела. „еньги
зарабатывать надо.
"Ќатворил чего-нибудь", - подумал Џетр Ќиколаевич.
- Љатрин хочет видеть менЯ в обойме, она держит курс на официальный
успех, хотЯ согласилась бы и на неофициальный. Ќо, помилуй бог, Я же не
ќжен Љузнецов, рисовать разбитые часы и львов с вытекающими внутренностЯми
не буду, и Я не ‚асек, который свою жену рисует по частЯм. џ бы на Љатьку
посмотрел, если бы ее рисовать по частЯм!
"—то несет! - подумал Џетр Ќиколаевич. - ЃеднаЯ ЉатЯ".
- Њожет быть, вы думаете, что Я не могу хватануть свой кусок славы?
‘енсации? ”антазии, думаете, мало? Њогу. кола у менЯ есть. Ќе хочу,
понимаете, не хо-чу! …катерина честолюбива, вас это, может быть, удивит, в
этой маленькой блондиночке, такой на вид тихонечке, кроетсЯ ба-альшаЯ сила
и ба-альшое честолюбие.
"Ќичего ты не понимаешь", - подумал Џетр Ќиколаевич.
- € самое правильное, Я думаю, было бы ей завести ребенка, оставить
менЯ в покое.
- Ђ Я бы крестным был, - сказал Џетр Ќиколаевич, - не возражаете?
- ‘амо собой! - согласилсЯ художник, он был страшно возбужден и еще не
выговорилсЯ. - ђебенок на четвертом этаже. …катерина €вановна при ребенке,
а Я бы спокойно разобралсЯ в том, как Я хочу и как Я должен рисовать. Ќе
надо забывать, что Я график. •отЯ какой ребенок, когда у менЯ долги, за
которые в долговую Яму сажали и правильно делали. Ќе может быть и речи о
ребенке. Љроме того, Я вас уверЯю, что Љатю никакой ребенок не угомонит:
вы обратили внимание на ее глаза? ќто же глаза одержимого человека, серые,
а в них серебро сверкает. €скрой бьет, автогеном, а иногда светлый голубой
луч. …сли ее по частЯм рисовать, то одни глаза брать. ‘ерию такую сделать.
Ђ назвать знаете как? "€дут танки" или что-нибудь в этом роде. Ћна
танковаЯ. џ ее уже в мастерскую приглашаю сам. Ќикому не говорю, все
думают, что она по собственной инициативе туда шлЯетсЯ, а на самом деле Я
ее зову, уже восемь раз приглашал, Я записываю на календаре. џ ее рисовать
собираюсь. ѓлаза, губы и руки. ‚се отдельно. “ нее руки тоже значительные,
крупные, непородистые, сильные. € красивые. Ђвтогенщица. Љ другу вашему Я
не пошел, подумал: зачем Я пойду? Ќе пойду, и точка. ‚ы, наверное,
беспокоились, что Я вас там компрометирую, все хватаю руками...
- Ѓог с вами!
- Љатька довела менЯ своей политикой "холодной войны", и устал человек,
человеку надо отдохнуть.
- „овольно страннаЯ у вас поговорка, мой милый, от чего вы устали?
- џ сказал, от себЯ самого. —ас битый толкую, устал. „олги, творческий
упадок, злаЯ жена. Њало? Ѓоже, что это?
•удожник присвистнул и замер, пораженный.
Џеред ним на маленьком черном столике стоЯл серебрЯный кубок на
массивной ноге, с крышкой, увенчанной человечком, который, несмотрЯ на
крошечные размеры, был воплощением воинских добродетелей, любил выпить и
погорланить песни; ‘меЯтьсЯ и плакать хотелось при виде его.
•удожник смотрел на кубок долго, думаЯ о том, как некоторым людЯм
везет, они находЯт такое. Ђ потом он вдруг подумал, что все это не
случайно, так и должно быть. Џусть другим достаетсЯ, а он кубок посмотрел
и может к себе в мастерскую топать и делом заниматьсЯ. Ћн _посмотрел_, и
ему достаточно. Ђ если не достаточно, то будь он проклЯт, ничего из него
не получитсЯ, станет он как ‹ариса. Ќо не будет этого.
Љубок был тЯжелый и одновременно производил впечатление легкого,
воздушного, был расчеканен ананасом. €з тех, видно, какие привозили в
шестнадцатом-семнадцатом веках в Њоскву в посольских дарах. ќто маленькое
непостижимое чудо светилось тусклым серым цветом, какой испускает очень
старое серебро, этот свет и цвет могли быть только у такого серебра, ни у
чего больше. ‚от уберет сейчас ‘тарик кубок, но художник уже никогда его
не забудет. —ерез десЯть и через двадцать лет будет помнить этот кубок.
Ћн взЯл его в руки, провел пальцами по выпуклостЯм, ощутил прохладную,
но не холодную поверхность, серебро никогда не бывает очень холодным.
- Ќюрнберг, семнадцатый век, - определил художник.
- ‚ерно. џ давал его в музей, он у них два года был, а сегоднЯ они мне
его привезли. ‚ернули как порЯдочные люди, - сказал Џетр Ќиколаевич, глЯдЯ
на кубок с дивана. - џ сам его забыл.
•удожник не отрывал глаз от кубка. ‚ этой темной комнате со множеством
темных вещей старое серебро смотрелось так, как надо. Ћттого, что подобные
вещи мы видим в музейных залах, освещенных на-подобие операционных, за
стеклами витрин, мы не знаем даже их свойств и возможностей. ‚от здесь, на
черном дереве столика "квин ќнн" (или нет? Ќеизвестно), отражаЯсь в
потертом стекле старого зеркала, кубок на месте.
- ќтот кубок, надо полагать, приехал в ђоссию еще до царЯ ЂлексеЯ
Њихайловича ’ишайшего.
- Ќаверно, - прошептал художник.
…му хотелось уйти, уносЯ с собой ощущение встречи с прекрасным.
Ћн испытывал чувство восторга, не омраченное жадностью, стремлением
заполучить предмет. Ћн попыталсЯ скрыть свое волнение. Ћно не имело
отношениЯ к кубку, ни к чему не имело отношениЯ, а только к волшебному
предчувствию работы, по которой он истосковалсЯ.
Џетр Ќиколаевич приписал молчание и волнение художника совсем другому.
‚ошла Ќадежда ‘ергеевна, оглЯдела молчащих мужчин, сказала:
- Џогода сказочнаЯ. ‹юбите солнце, живите с солнцем, так мы раньше
говорили. ‚ыспренне, но правильно. €... все еще впереди, поверьте мне.
Ќикто не отозвалсЯ на ее бодрые слова, они были чересчур бодрыми.
Њаленькими, изуродованными подагрой руками она стала перекладывать
предметы с места на место, наводЯ порЯдок, но все то же и получалось, чти
было. „вое хмурых мужчин, темнаЯ холоднаЯ комната, книги, бумаги и
нереставрированные вещи.
- ЊенЯ на работе считают хвастуньей, высмеивают, что Я все времЯ чем-то
хвастаюсь. Ќеужели Я хвастаюсь? —ем? „евочки молоденькие, раньше
считалось, что библиотекарши всегда старушки, а у нас ни одной старушонки,
только молодые интересные женщины, а с женихами как-то неважно, нет
женихов. „олжна вам сказать, что эти интересные женщины все времЯ говорЯт
о болезнЯх, жалуютсЯ на здоровье и рассказывают о несчастьЯх. џ им говорю:
милочки, если у вас что-нибудь болит, расскажите об этом
одному-единственному человеку - своему врачу.
- Ђ они? - спросил художник.
- ѓоворЯт, что у них нет своего врача.
- ’оже правильно.
- —то-то Я не слышала никогда, чтобы ваша ЉатЯ разговаривала о своих
болезнЯх.
- “ нее был свой врач.
- Ќу ладно, улыбнись, красавица, на мою балладу, - она заглЯнула в
глаза Џетру Ќиколаевичу. - —ем же Я хвастаюсь? ’олько мужем и его
родственниками. € не хвастаюсь, а горжусь.
"—то такое, - растерЯнно думал Џетр Ќиколаевич, - мужество перешло к
женщинам, а мужчины, вот они..."
- џ получила сегоднЯ письмо от двоюродных сестер Џетра Ќиколаевича,
‚еры и Ќины, и чудные фотографии. Ќа одной надпись знаете какаЯ? "ќто
юность издалека машет белым рукавом".
- ’ы своим дамам показывала?
- Љонечно. € письмо читала.
- •васталась?
- Џосмотри, они обе чудно выглЯдЯт на фоне пальм и лазурного берега.
ќти пальмы менЯ умилЯют. Ђрсений, вы тоже чудно выглЯдите.
Ћна всех хотела поддержать, приласкать, такие периоды у нее сменЯлись
другими, когда она лежала, читала, молчала, никого не хотела видеть. ќто
состоЯние проходило, и она опЯть становилась самой доброй, самой
доброжелательной и веселой женщиной. € уверЯла, что у всех еще все
впереди.
Џосле того как ЉатЯ передала ей советы врача, она была только в хорошем
настроении, оживленной, говорливой, покупала продукты на рынке, прибегала
в обеденный перерыв домой.
"„лЯ менЯ _потом_ не существует, существует только сейчас, - говорила
она девочкам в библиотеке, когда они уговаривали ее поберечь себЯ на
"потом", - нет такой проблемы".
- Ќу-с, какие у нас проблемы? - спросила она, нарезаЯ холодное мЯсо
своими плохо работающими руками. - ‚от если Я вас накормлю и выгоню на
улицу, у менЯ не будет проблем. Ђ что вы так ненатурально молчите, вы
поссорились? Њолчат. Ђ помнишь, ЏетЯ, как мы когда-то много разговаривали.
- Ѓез конца. Ћ чем?
- Ћбо всем. Њы не просто разговаривали, а договаривались, по всем
пунктам, о каждой книге, о каждом человеке, о запахе, цвете... так важно
казалось выработать на все общую точку зрениЯ.
- џ совсем не уверен, что ты так к этому стремилась, но мы
действительно все выЯснЯли, хороший писатель или нет, хорошее блюдо или...
- Љстати, все готово. Ђрсений, садитесь.
- ЌадЯ, не ввинчивайсЯ с едой, умолЯю.
- Џожалей менЯ, съешь мЯсо и помидор.
- ‘ ума сошла.
- Џосмотри, какой помидор, какого он цвета. ‘ъешь что-нибудь. ’ворог,
сметану. џйцо, сок.
- Ђ потом пойдем гулЯть, - сказал художник.
Ќадежда ‘ергеевна весело посмотрела на него:
- ‚от правильно!
- ‚кусно пахнет. џ был не голоден, а теперь захотел есть, - сказал он.
- ‘ейчас все съем.
- ‚от и ешьте, - сказал Џетр Ќиколаевич. - Љак Я рад, Ќадюша, что у
тебЯ никогда не было женского кулинарного честолюбиЯ. “ моей мамы оно
поЯвилось под конец жизни.
- “ моей мамы его не было, - заметила Ќадежда "‘ергеевна.
- Ђ у моей, - сказал художник, - даже не знаю, настолько ее самой
никогда не было дома.
- Ђрсений, миленький, - обратилась Ќадежда ‘ергеевна к художнику. - џ
убегаю и полагаюсь на вас, на ваше благоразумие. Џоедите, отдохнете
немного - и на улицу, на солнце.
- ’ы раньше не была так солнцелюбива, - пошутил Џетр Ќиколаевич.
- ќто открылось под конец жизни, как кулинарные способности твоей мамы,
- ответила Ќадежда ‘ергеевна.

- Ќу, никто больше нами не командует, - сказал художник, когда Ќадежда
‘ергеевна ушла, - можем делать все по-своему. •отите, заварю крепкого чаю?
€ли кофе? € спасибо за кубок.
- ‡а что, друг мой? Џри чем тут кубок?
- џ знаю, - ответил художник. - …сть будем?
- ‚ы.
- Ђ гулЯть?
- Џосмотрим. ‚от о чем Я хотел с вами поговорить, только выслушайте
менЯ, не перебивайте. ‚се мы смертны, и Я, по-видимому, тоже. Ќикакого
особенного наследства после менЯ не останетсЯ, то, что было, развеЯлось,
раскидалось, и бог с ним. Ќо то, что есть... —то свЯзано с Џушкиным, это
длЯ менЯ самое дорогое, отдать надо в Џушкинский музей. Ѓиблиотеку тоже.
Љубок и лиможскую эмаль возьмите себе на памЯть...
Џетр Ќиколаевич сидел на диване очень прЯмо, спокойно. •удожник увидел,
как прекрасен, отрешен от жизненной суеты и как страшно одинок этот старик
с блестЯщими Яркими глазами и как он добр.
•удожник молчал.
- ЏонЯтно? - Џетр Ќиколаевич ободрЯюще улыбнулсЯ ему.
“лыбка прощала, отпускала грехи, суетность, алчность, невежество,
улыбка говорила: не огорчайсЯ, ничего страшного нет в том, что происходит,
что одна жизнь с ее ошибками прокрутилась до самого конца - моЯ, а другаЯ
- твоЯ - начинаетсЯ. Ќе стеснЯйсЯ того, что ты молод, здоров и всего тебе
хочетсЯ, говорила улыбка, и не жалей менЯ, моЯ жизнь была. џ страдал, Я
любил, Я мерз и отогревалсЯ, Я жил, остальное неважно. Џоверь, милый
художник, это главное. Ќе стеснЯйсЯ самого себЯ, твоЯ сила в том, что ты
молод.
‘тарик встал, легко нагнулсЯ и вытащил из-под дивана удлиненный пакет,
завернутый в холстину. ђазвернул, поставил на стул небольшую картину в
черной раме. ‘тал поворачивать стул, ища правильное освещение.
Љартина изображала сцену в корчме, людей, пьющих и поющих, прославлЯла
радости жизни, как принЯто говорить, но производила грустное впечатление.
•удожник вглЯдывалсЯ в некрасивые лица, в коричневую темноту старой
живописи.
- Њы приписывали ее... да это неважно, пожалуй, кому мы ее приписывали.
’еперь Я слышал разные мнениЯ. € сомнениЯ. Ќу, судите сами, вы ее видите.
ѓулЯка там танцевал, уперев руки в бедра, штаны были ему велики и
болтались, а он все танцевал, другой обнимал упитанную девушку в чепце и в
белом фартуке, сдобную булочку, третий колошматил палкой по медному тазу,
горланил песню, совершенно упилсЯ. Ђ на столе стоЯли прозрачные бокалы,
штофы, бутыли, глинЯный желтый кувшинчик, оловЯнное блюдо, нож, солонка,
хлеб, лимон. €з окон, распахнутых в сад, видны были зеленые деревьЯ, в
дверЯх какое столетие подпирала косЯк женщина, держа за руку мальчика,
мальчик хотел войти, но женщина его не пускала, считаЯ, видимо, трактирную
обстановку неподходЯщей длЯ юного голландца, а ей самой было любопытно, и
уйти она тоже не могла.
Џетр Ќиколаевич вернулсЯ на диван.
- Ѓлагодарю вас, - сказал художник.
- —то-то вы менЯ сегоднЯ подозрительно часто благодарите. џ не привык
видеть вас таким вежливым. Ќи к чему это, мой друг. ‚ детстве мы в таких
случаЯх говорили: тронут, двинут и опрокинут.
- џ теперь тоже буду так говорить, - улыбнулсЯ художник. - ќто мне
годитсЯ.
- џ любил голландцев. ќту картину мы считали украшением собраниЯ. Њы -
это они, родители и их родители. џ ее отдавал в реставрацию. Ќеплохо они
ее сделали, правда? …е вы отвезете... - он назвал городок, о котором
рассказывал Љате, - ...там есть галереЯ, очень недурнаЯ, заодно ее
поглЯдите. џ вам вообще советую, друг мой, объехать эти маленькие городки
и посмотреть тамошние собраниЯ, вам это много даст...
- •орошо.
- Ќа кладбище найдете могилу Њилениных, подойдите к ней.
- …сли хотите, Я буду раз, в год ездить на эту могилу.
- Ќе надо, мой друг. Љогда-нибудь, если попадете туда, вспомните.
- „а-да, - художник прижалсЯ лицом к руке Џетра Ќиколаевича. - џ сделаю
все.
- Ќе плачьте, мой друг дорогой. € ничего не надо делать. џ верю в вас,
знаю, что вы талантливы, вы еще не нашли себЯ. Ќайдете. Ѓудете работать,
станете большим художником. ЉатЯ поможет. ЊенЯ вы будете помнить, Я знаю.
—то же еще вы можете сделать? Ќадежде ‘ергеевне будет плохо, она не
привыкла жить без менЯ.
- џ ее не брошу.
- ‡наю.

Ѓольше Џетр Ќиколаевич не выходил из дома и почти не вставал с дивана.
†ена взЯла отпуск, ухаживала за ним, хотЯ он ничего не просил и не
требовал, не жаловалсЯ на боли, чтобы не огорчать ее. Џросил только, чтобы
Ќадежда ‘ергеевна сидела рЯдом, держала его руку, и они разговаривали.
ђаньше им некогда было поговорить.
- Џомнишь, ЌадЯ, как мы с тобой ездили на Љавказ?
- ‚ойлочные шлЯпы были тогда популЯрны. Њы их носили.
- Џомню Я эти шлЯпы. Ђ как мы загорали тогда - как негры. ’ебе загар
был к лицу. ‚се-таки мы молодые лучше знали, как жить. Ђ потом забыли.
- Љто забыл?
- ‚се думаю, как бы сложилась наша жизнь, если бы Я больше любил плохую
погоду, меньше увлекалсЯ городами и если бы ты разделЯла мои увлечениЯ.
- ’ипично мужскаЯ несправедливость, Я всегда была на твоей стороне.
- Ќо иногда не могла скрыть разочарованиЯ.
- Ћбидные слова.
- Ќе длЯ тебЯ. џ все думаю, почему Я так мало успел в жизни, так мало
сделал, а кажетсЯ, что мог...
- ’ы написал хорошие книжки, говорю как библиотечный работник.
- Љакие-то годы Я совсем мало писал, когда по музеЯм работал.
- Ќе забывай, времЯ.
- џ сознавал Ясно: все растащат. Ђ Я все-таки русский человек, Я не мог
смотреть равнодушно. џ понЯл: надо спасать. Њолодой был, сильный.
- ’ы спасал. †аль только, что библиотеку миленинскую не спас...
- ЊиленинскаЯ неприспособленность, легкомыслие, если угодно. “садьба
именем разбойника называлась, они строили и ломали, копили старину и
разбрасывали. Њиленины не только академиками, художниками и
военачальниками были. Џрадед ‘ергей, который подарил усадьбу гувернантке,
приказывал зайцев пускать в дом, а сам верхом на лошади с компанией
всадников гонЯлсЯ по комнатам за бедными зайчиками. Ђ в тысЯча восемьсот
пЯтидесЯтом году, когда Ќиколай ‚асильевич строил большой дом, ему
понадобилась китайскаЯ башнЯ, а китайскаЯ башнЯ это что? ‚огнутаЯ крыша. Ђ
где гарантиЯ, что она, вогнутаЯ в российской-то глуши, не свалитсЯ на
голову? Ћн объЯвил, что даст вольную тем, кто найдет в лесу стволы, от
природы искривленные так, как нужно. —етверо получили вольную, а китайскую
крышу эту ты видела. „ед был другой. Ћбщественный деЯтель, дом держал
открытый, - впрочем, все Њиленины были гостеприимны, - дружил с самыми
выдающимисЯ людьми в государстве, денег никому не жалел, был справедлив,
щедр... Ђ мне надо было идти работать в Њ“ђ, раз менЯ волновали
расхитители государственных богатств. Њы - антикварнаЯ держава.
- Џистолета на боку тебе не хватало.
- ’вое амплуа - разочарованнаЯ красавица.
- ‚от, выпей молока.
- ЏризнайсЯ, ты к этим проблемам безразлична. Џо тебе, провались оно
все, все картины, все исторические зданиЯ, все фарфоры, книги...
- Љниги?
- ‚от ты себЯ выдала!
- Ќаверно, Я очень прозаическаЯ личность.
- ЏрозаическаЯ не скажет про себЯ, что она прозаическаЯ.
- џ люблю то же, что и ты. Ќо Я всегда все узнавала от тебЯ. Џомню, мы
гулЯли с тобой и с кем-то еще по Њетростроевской, давно это было, и ты
рассказывал о доме двух "архивных юношей", братьев, приЯтелей Џушкина,
потом о домике Ќащокина, цитировал письма... "‚ечер у Ќащокина, да какой
вечер! ампанское, лафит, зажженный пунш с ананасами", ты называл точные
даты, потом мы зашли во двор, где помещалось "Њосковское заведение
искусственных минеральных вод" доктора ‹одера, ты там показывал, как
гулЯли пациенты доктора ‹одера, как он учил их ходить и дышать, как они
были одеты, о чем разговаривали между собой, как возникло слово
"лодыри"... Ќо ты не знал, что потом Я несколько раз повторЯла эту
экскурсию длЯ своих подружек и даже длЯ сотрудников библиотеки с
неизменным успехом.
- ‚от как!
- џ светилась отраженным светом, что длЯ женщины, пожалуй, естественно.
„лЯ такой, как Я. Ќо Я полюбила все, что ты любишь, включаЯ китайское
искусство.
Ћн был доволен, смеЯлсЯ.
- џ всегда подозревал, что у тебЯ двойнаЯ жизнь. Ђ китайское искусство,
ты права, его нельзЯ не любить. „ай, пожалуйста, ту чашечку, пусть постоит
около менЯ. „авно ее в руки не брал. € вон вазу ту, эпохи Њин. ќто
пЯтнадцатый век, хочешь, научу тебЯ, как узнавать? ‚озьми вазу в руки, не
бойсЯ. ’ут руками смотреть надо. —увствуешь сало? ќто Њин. —увствуешь
сало? ќто и есть подлинный Њин. ’еперь ты его всегда сможешь узнать без
менЯ.
- „а, конечно, спасибо.
Ћна подавала ему то, что он просил, ставила на стол, укрытый попонами,
оберегаемый, стоЯщий тут на вечном хранении. Ђ сама выходила в ванную,
плакала там, умывалась и возвращалась к нему с невозмутимым лицом"
Љрасивые лица по-особенному невозмутимы.
- Ђ все же стол мы сохранили, - как-то сказал Џетр Ќиколаевич, - теперь
можем и отдать.
Ћна спросила:
- Ђ кому же мы его отдадим?
- Ќадо подумать. ’ы сЯдь, - попросил он ее. - џ совсем не вижу тебЯ
сидЯщей.
- џ только делаю, что сижу.
- Ќет. ќто было раньше. Ђ теперь ты только делаешь, что уходишь. ’ы всю
жизнь уходила на работу раньше менЯ. џ думал об этом, это несправедливо.
Ћсобенно зимой.
- „а у нас как-то не учитывают зиму. Ќо Я отношусь к этому просто,
встаю и иду. „аже приЯтно. •отЯ в метро видишь, какие люди по утрам
невыспавшиесЯ. џ думаю, значит, и у менЯ такое опухшее личико. Ђ сама
спать уже не хочу.
- ‘пать-не хочешь, есть не просишь. ‚ина не пьешь, Џлатьев себе не
шьешь. ‘колько лет у тебЯ это платье?
- Ќу, знаешь! Ћно новенькое, с иголочки. Ђ костюм-джерси? Џочти не
надеван. џ не виновата, что люблю только юбки и блузки. Ћдежду нашей
юности.
- џ тебе блузок не покупал, - каЯлсЯ Џетр Ќиколаевич, рвал ее сердце.
- Ђ это?
Ћна распахнула дверцу шкафа, там висело темно-синее пальто с
воротником-шалью из черно-бурой лисы. Ќадежда ‘ергеевна его сшила и не
носила, только проветривала и закладывала в карманы апельсиновые корки.
Ћна его стеснЯлась, как родственника-алкоголика.
- Ѓудешь носить? - спросил Џетр Ќиколаевич.
- Ќикогда, - весело ответила она.
Ћн рассказывал ей то, что она давным-давно забыла. Ћн словно поставил
себе целью заплатить по всем счетам, и болезнь не поторопила, не помешала
ему, он все успел. Ћн даже исхитрилсЯ попросить у нее прощениЯ, хотЯ она
всЯчески старалась этому помешать.
- Џрощать мне тебЯ не за что, - ответила она тем монотонным и
бесконечно терпеливым голосом, каким приучила себЯ разговаривать с
нервными читателЯми. - ’огда и ты менЯ прости.
- Ђ тебЯ за что? - спросил он; - ‡а то, что ты уставала, не отдыхала,
скрывала свои болезни и неприЯтности? ‡а это? ‡а то, что ты менЯ не
выгнала, когда надо было? ‡а это?
- Џочему? - улыбнулась она. - ‡а другое.
- Ђ-а-а, - он тоже улыбнулсЯ. - ќто да. Ќо только не к ней надо было
ревновать.
- ќто деталь.
- •ороша деталь. Ќи в чем не повиннаЯ женщина боЯлась выйти на улицу,
потому что ты ее стерегла в подворотне.
- „аже не веритсЯ, что это была Я. Ќо лучше не попрекай, а то у менЯ
тоже найдутсЯ воспоминаниЯ.
- € за них прости.
...Ќадежду ‘ергеевну друзьЯ называли трезвой женой безумного мужа, и
хотЯ это были всего лишь ловкие слова, они ей нравились. Ћна улыбалась
своей немного сонной насмешливой улыбкой, как будто не одобрЯла горЯчности
и увлеченности Џетра Ќиколаевича, а на самом деле она избежала участи
многих и многих разочарованных жен. ђазвенчивающаЯ улыбка осталась с
юности, тогда была мода на курЯщих женщин, на юбки с белыми блузками и на
такие улыбки. Њода эта прошла.
- џ всегда завидовала твоей энергии, - говорила она, - твои молодые
друзьЯ, Я не хочу их обидеть, казались мне немолодыми рЯдом с тобой. ’ы
моложе всех.
- Ќикогда не знал, что ты такаЯ милаЯ комплиментщица. „лЯ этого стоило
поболеть.
- ЏоправьсЯ, поправьсЯ, - шептала Ќадежда ‘ергеевна.
ЌемыслимаЯ и невыполнимаЯ задача Ќадежды ‘ергеевны облегчалась только
тем, что включала в себЯ множество мелких и выполнимых. „остать нужную
еду, нужное питье, нужные лекарства. Џетр Ќиколаевич с благодарностью
принимал ее заботы и улыбалсЯ, пока мог улыбатьсЯ.
- ‡амечательно, - хвалил он, хотЯ не ел. - ‹юблю всю еду,
приготовленную Ќадиными ручками.
‚сю жизнь он ел только сыр и колбасу, приготовленные Ќадиными ручками.
‘ейчас она стрЯпала, а ему это было не нужно.
…му хотелось Ячневой каши, но Ячневой крупы, как на грех, оказалось
невозможно достать. ‘веркающие новые гастрономы ее не имели, маленькие
бакалейные магазинчики ею не торговали.
- ’акаЯ рассыпчатаЯ, - объЯснЯл он, - и очень горЯчаЯ, даже немного
пригорелаЯ, с корочкой по краЯм.
ќто была не каша, а воспоминание о ней, о детстве, о маме, о самом
себе, мальчике, который только что проснулсЯ, еще зевает и тЯнетсЯ, мама
говорит: "растет", он и рад старатьсЯ. …му надоест, он спрЯчетсЯ под
одеЯло и как будто опЯть спит, лень вставать, не хочетсЯ мытьсЯ, а
завтракать очень хочетсЯ. Љаша сладко сливочно пахнет. „ень Яркий, в
елочных и сосновых узорах на окнах, мама делает строгое лицо, но мальчик
знает, что она не сердитсЯ, а смеетсЯ.
Џетр Ќиколаевич видит все это, этот миг суждено пережить дважды, он
чувствует, какой он счастливый, как он умеет тЯнутьсЯ в теплой постели и
расти, какаЯ ласковаЯ мама и какаЯ молодаЯ. Љаша в горшке очень горЯчаЯ,
хочетсЯ съесть ее всю.
- „ело в том, - догадываетсЯ он, - что ее варили в горшке.
Ќо ни горшка, ни каши больше нет. Ќет того мальчика, того солнечного
утра и смеющейсЯ молодой мамы, хотЯ он Ясно слышит ее голос и смех и
кричит: "Њама, мама!"
- џ кричал? - спрашивает он.
- Ќет, нет.
- ‘плю, - говорит он, - отчего это? Ќе знаешь? ќто хорошо?
- Љонечно.
Ћна все чаще убегала в ванную, все дольше там оставалась.
‡вонил телефон. Џетр Ќиколаевич закрывал глаза, телефон отзывалсЯ
болью. ђаньше он нетерпеливо спрашивал: "ЊенЯ?"
Ќадежда ‘ергеевна раздражалась: "Ћт кого ты ждешь звонка?" ‘ейчас
просила как о милости, чтобы поинтересовалсЯ, кто звонил.
Љак-то раз попросил, извинЯЯсь:
- ЌадЯ, отдай починить те часы, может быть, сумеешь, - показал на
подоконник, где стоЯли каминные часы. Ћна немедленно схватила их, унесла в
мастерскую. Ћн всегда хотел, чтобы ходили часы, не мог видеть мертвых
часов. Ќадежда ‘ергеевна изумленно подумала об этой верности себе. Ќо если
нужно, чтобы ходили часы, может быть, он не умирает, не умрет!
ЌемолодаЯ женщина с гордым красивым лицом, глотаЯ слезы, брела по
Ђрбату, тащила тЯжелые часы, перевЯзанные веревками, молила о чуде. Ќе
умирай, молила женщина, не умирай, просила и знала, что не упросить ей на
этот раз.
Ќе очень счастливаЯ по виду жизнь ее была счастливой, но узнать об этом
даетсЯ в последний миг, в самом конце третьего действиЯ, как сказал бы
Џетр Ќиколаевич. Ђх, нет, не сказал бы он так никогда, в сущности, он
говорил очень просто и писал просто, подумалось Ќадежде ‘ергеевне.
Ћна так просила старого часовщика отложить другие заказы и выполнить ее
невыполнимый, как будто от этого зависела жизнь ее мужа.
‘тарый мастер Ќиколай Ђлександрович, трезвый как стеклышко, чисто
выбритый, на вид - дипломат высшего ранга, чинивший все знаменитые часы в
столице у всех знаменитых людей столицы, принадлежал к тому чудесному типу
мастеров, которые дело свое почитают наиважнейшим на свете. Ќадежду
‘ергеевну он знал, не говорЯ уж об ее муже, и часы эти он тоже знал и раза
два, если не больше, уже отказывалсЯ с ними заниматьсЯ.
- ЏровозишьсЯ... - говорил он и больше ничего не говорил. Ќе снисходил
до объЯснений с невеждами. —асовое дело профессиЯ древнЯЯ и тонкаЯ, по
всей Њоскве сколько мастеров наберетсЯ, кто может трогать такие часы, -
два-три человека, пусть десЯть. Ќиколай Ђлександрович мог, но у него был
недостаток - честолюбие. Ћн желал, чтобы все часы, которые он "трогал",
потом бы уже ходили точно и вечно, и потому бралсЯ за такие, в которых не
сомневалсЯ. ’рудности в работе его не пугали, он любил свое дело, он желал
только, чтобы "его" часы ходили. Ћн давал гарантию уже тем, что
соглашалсЯ.
- Ќиколай Ђлександрович... - робко начала Ќадежда ‘ергеевна, но мастер
только взглЯнул на часы и скроил недипломатическую рожу:
- ќти? ЋпЯть? џ же вашему супругу сказал Ясно и понЯтно, с ними
провозишьсЯ...
Ѓледное, нервное лицо выражало неприступность и легкое презрение, ибо
он в самом деле презирал те часы, которые нельзЯ починить. € любил те,
которые чинил. Ћттого они у него ходили.
- ќк упрЯмый он у вас, заело - почини. Ђ там чинить нечего. ’ам
пустота, ну починю пустоту, а гарантиЯ?
- Ќе нужна гарантиЯ, Ќиколай Ђлександрович, - твердо сказала Ќадежда
‘ергеевна. - Џетр Ќиколаевич очень болен. Џусть только потикают немного,
много им тикать не придетсЯ.
- ’ак, значит, - сказал Ќиколай Ђлександрович. - џ их вам сам принесу,
как сделаю.
Ћн проводил Ќадежду ‘ергеевну до дверей и еще постоЯл с нею молча на
улице, а улица та была хоженаЯ-перехоженаЯ, улица детства и юности,
когда-то гордаЯ, славнаЯ и главнаЯ, а сейчас слегка задвинутаЯ в тень
новым проспектом, слегка заброшеннаЯ и печальнаЯ, но это была их улица,
Ќадежда ‘ергеевна училась в одном из ее переулков, Ќиколай Ђлександрович
много лет работал на ней, а тот, о ком они сейчас думали, вообще был
арбатский человек.
- Ќе горюйте, пожалейте себЯ, поберегите свои силы, они вам нужны и
ему, - сказал он простые слова, которые, как ни странно, помогают.
Џомогают даже тогда, когда кажетсЯ, ничто помочь не может.

Џетр Ќиколаевич попросил:
- Џусть придут Ђрсюшка с Љатей.
- ’ебе не тЯжело будет?
- џ себЯ хорошо чувствую.
Ћни пришли тотчас, сели возле него.
- џ ваш должник, ЉатЯ, - сказал Џетр Ќиколаевич.
Љате это вступление не понравилось, она хотела что-то возразить, он не
дал:
- џ обещал вам показать пушкинскую Њоскву и заболел некстати. Џопросите
Ќадежду ‘ергеевну, она замечательный экскурсовод, пойдите с ней по
Њетростроевской, а там она вас поведет.
Ќадежда ‘ергеевна накрывала на стол, она теперь постоЯнно накрывала на
стол, стараЯсь придать ему сходство с опрокинутой витриной кондитерского
магазина. …й вдруг пришло в голову, что Џетр Ќиколаевич может захотеть
сладкого. Ћна слушала, что он говорит, и все добавлЯла конфет к конфетам,
халву, рахат-лукум.
Џетр Ќиколаевич сказал:
- џпонскаЯ жена делает натюрморт в супе. ‘перва супом любуютсЯ и только
потом едЯт. Ќа дне пиалы колышутсЯ-травы, плавают звезды из Ярких овощей.
- •очешь так? - спросила Ќадежда ‘ергеевна без улыбки. - џ понЯла.
- —увство юмора, как говорит Ђрсюша - че ю, великаЯ вещь, между прочим.
Ќу, ЉатЯ, куда пойдем?
- Ќа улицу ѓорького.
- Џо улице ѓорького в пушкинское времЯ проходила ’верскаЯ дорога, по
ней Џушкин ездил несчетное число раз, по ней его в фельдъегерской тележке
доставили в Љремль к Ќиколаю, но мы с вами пойдем по ’верскому бульвару,
где гулЯла всЯ Њосква и где он в тысЯча восемьсот двадцать седьмом году
гулЯл с ђимским-Љорсаковым, останавливалсЯ побеседовать с ‡убковым и
„анзасом. ‘ левой стороны два дома принадлежали как раз
ђимскому-Љорсакову, фавориту …катерины. ‘ледующий дом, где €огель задавал
балы, Џушкин бывал у него еще на детских балах, по четвергам...
...„альше ’ишинскаЯ площадь, цыганское государство. ’ишина и ѓрузины.
’ам же в переулочке жил душевнобольной Ѓатюшков, Џушкин навестил его
третьего апрелЯ тысЯча восемьсот тридцатого года. ‡наете, мои милые,
лучше, пожалуй, Я подарю вам мою книжечку, там все это есть. Ђ когда Я
поправлюсь, мы пойдем, пойдем и будем ходить много дней подрЯд. Ђ потом
поедем в ‹енинград, Я давно хочу съездить с вами в ‹енинград. џ решил не
умирать. Ѓуду лечитьсЯ. “мирать не буду...
- џблочный пирог удалсЯ у менЯ, - сказала Ќадежда ‘ергеевна, - Я его
теперь всегда буду делать. Џопробуй.
- Џонимаешь, роднаЯ, ты права, в том смысле, что нужен воздух, тогда
поЯвитсЯ аппетит.
Џетр Ќиколаевич замолчал, ему трудно было говорить. Ќо под конец
улыбнулсЯ, погрозил пальцем и сказал:
- Љатю не обижай, береги. Ќе ссорьтесь. Ћттуда увижу, рассержусь.
- Ћчень милаЯ шутка, - ответил художник сдавленным голосом, - вполне в
вашем стиле.
ЉатЯ схватила руку Џетра Ќиколаевича, прижалась щекой.
- ‡апрещенный прием, прекрати, - прошептал художник.
Џетр Ќиколаевич услышал.
- ‡апрещенные не все плохие, есть хорошие. Ћна знает.
Ћн погладил Љатю по голове.
Ћн устал, надо было дать ему отдохнуть. ЏопрощатьсЯ и не заплакать.
“лыбка - последнее мужество, последнЯЯ доброта тех, кто остаетсЯ жить.
•удожник увидел, как смотрит Џетр Ќиколаевич на Љатю, взмахнул рукой и
выскочил за дверь. †енщины сильнее в таких испытаниЯх, а мужеству надо
учитьсЯ каждый день.

Џотом Ќадежда ‘ергеевна еще несколько раз предлагала позвать
кого-нибудь, Џетр Ќиколаевич не хотел. ’олько ее просил не оставлЯть его
одного, просил:
- Џосиди. џ все времЯ один.
- џ все времЯ с тобой. џ выхожу только на кухню.
- Ќе надо.
- Ђрсений и ЉатЯ звонили.
- Ѓольше никого не хочу. Ќе могу.
ќто и был конец. Ќе боль, не страданиЯ, не невозможность встать с
дивана, а уход этот от людей, от себЯ, от нее. Ћн не благодарил ее больше,
ни о чем не вспоминал, это был уход и от воспоминаний, он лишь держал ее
руку в своей, как держит младенец почти бессознательно теплый палец
матери.
‹юди, вещи, времЯ, эта сыраЯ холоднаЯ комната, котораЯ с ним была живой
и прекрасной, уходили вместе с ним.

…го хоронили в сиЯющий, светлый день, а до того была все времЯ сераЯ,
дождливаЯ погода, и ЉатЯ подумала, что это дар Џетра Ќиколаевича тем
людЯм, которые придут его проводить, еще один его подарок среди всех
прочих, еще одна примета его доброты.
Ќароду на вынос собралось очень много, люди плакали, не утираЯ слез, не
стеснЯЯсь, принимаЯ как благо эту возможность свободно и откровенно
оплакать последнего человека девЯтнадцатого века, Џоследнего —удака,
Џоследнего „обрЯка, хотЯ, наверно, он не был последним и никогда не будет
последнего.
‘ослуживцы Ќадежды ‘ергеевны, две молоденькие испуганные женщины,
особыми, охранЯющими движениЯми поддерживали ее под руки и вели, им
казалось, что она не может идти сама. Ђ она стеснЯлась попросить, чтобы
они ее отпустили. „лЯ них она была вдова за гробом, длЯ себЯ она еще была
никто и ничто, человек, который знает, что должен идти, ехать, сидеть,
стоЯть, опЯть ехать. Ђ больше пока не знает ничего. Џохоронное агентство
предложило четкую программу. Ћставалось ее выполнить. Ћна знала, что не
упадет в обморок и не будет плакать. …сли бы она умела плакать, может,
было бы лучше. Ќе сейчас, сейчас ничто не имело значениЯ, а раньше,
когда-то. Њожет быть, ему живому было бы лучше, если бы она умела плакать,
а не молчать неделЯми. Ќичего не вернешь, ничего не исправишь.
ѓроб был разрисован волнистыми желтыми линиЯми по рыжему фону,
разделан, что называетсЯ, под орех, любимое им дерево, материал
восемнадцатого века. Ћн бы посмеЯлсЯ на такую красоту или рассердилсЯ и
стал объЯснЯть, почему это плохо, безвкусно и невозможно. Ћн умел
сердитьсЯ, умел смеЯтьсЯ, умел прощать.
…го положили в гроб в темном костюме, в белой рубашке, ЉатЯ уверЯла,
что так полагаетсЯ. Ћткуда она это знала? Ћна специально купила шелковый
галстук и повЯзала его, подобрала запонки, расправила манжеты, добиваЯсь
какого-то ей известного эффекта. “ Ќадежды ‘ергеевны не хватило духу все
это отменить в пользу старой бархатной куртки.
- Ќет, нет, не надо старого, - просила ЉатЯ, - надо так. Џосмотрите,
какой он хороший и красивый. ‘пит, и все. ‹юди будут с ним прощатьсЯ,
пусть он будет такой.
‘о своей деловитой энергией ЉатЯ украсила покойного так, что его было
почти не узнать. „обрые намерениЯ маленькой жены художника сделали его
похожим на актера Њ•Ђ’а. ‘оседи по двору не могли скрыть своего
восхищениЯ.
"‹ежит спокойный", - говорили они, и это была правда, лицо выглЯдело
успокоенным после страданий. "…ще не старый", и это казалось правдой, он
умер, почти не побыв стариком. "ЋтмучилсЯ". € это.
ЉатЯ, окончив обрЯжать покойного, еще долго оставалась у гроба.
Џришли попрощатьсЯ старики и старухи из ‹итературного музеЯ, они были
эпохой в истории этого музеЯ, и Џетр Ќиколаевич принадлежал к ней. Ћни
помнили молодого Џетра Ќиколаевича, они изумлЯлись его знанию
девЯтнадцатого века, а они его тоже знали. Џришли сотрудники из журналов и
издательств, где он печаталсЯ, переиздание его популЯрной книжки о Џушкине
в Њоскве поЯвитсЯ уже без него. Џришел друг юности, старый эстрадный
певец, чей голос, лицо и слава к этому году уже оказались крепко забытыми,
но мода вдруг вытащила его из забвениЯ вместе с песенками, которые он
когда-то пел, не имеЯ особого голоса и усиливающей аппаратуры. ‹ишь
обаЯние и стиль. Ќедавно было напечатано интервью с ним, и Џетр Ќиколаевич
позвонил ему и сказал: видишь, фокус в том, чтобы дожить... Ќа "Њосфильме"
Џетр Ќиколаевич консультировал исторические картины, приехали два
кинематографиста с лицами людей, уставших хоронить. €з Ѓашкирии прилетела
ЌатальЯ Њиленина.
Љоллекционеры, которым покойный помогал, учил, скорбели о нем, но
некоторых очень интересовало, как вдова поступит с вещами.
- Ћн был счастливый человек, - сказал кто-то и услышал в ответ:
- ’акие бывают?
…вгений Љузнецов попыталсЯ рассказать какой-то удивительный случай. Ќо
очищенный смертью от обиды и злости за ошибку, допущенную Џетром
Ќиколаевичем, случай прозвучал вЯло и слабо. †ивой Џетр Ќиколаевич не
боЯлсЯ ошибатьсЯ; мертвый, он свои ошибки оставил на земле.
- Њир не может жить без чудаков, - сказала ЉатЯ художникам двенадцатого
этажа, которые стоЯли в ожидании, когда надо будет выносить гроб. Ћни
молча уставились на нее, изумлЯЯсь тому, как она изменилась за короткое
времЯ. Ћна обрела уверенность в себе, понЯла, что даже среди таких
замечательных, поистине необыкновенных людей, из которых самым
необыкновенным она считала своего мужа, в обществе, где почти все были
оригинальны, индивидуальны, можно оставатьсЯ собою и делать то, что
считаешь нужным, и не боЯтьсЯ, что тебЯ посчитают дурочкой. €, как всегда
в таких случаЯх, стоило ей осознать свое право на себЯ, как это тотчас
признали другие.
"•удожники такие же, как все остальные, только немного труднее, -
объЯснЯла она недавно своей школьной подруге. - Џоэтому Я полюбила
ЂрсениЯ". Ђ та слушала и кивала головой: "Џонимаю". •отЯ понимать нечего,
когда женщина говорит "полюбила". "Џолюбила" не объЯснишь, как не
объЯснишь "разлюбила".
Џришел первый муж Љати проводить в последний путь еще одного своего
пациента, которого нельзЯ было спасти. Ђ может быть, ему еще была нужна
мука увидеть новую Љатю, жену художника, в черном платке и не понЯть того,
что так легко понЯла школьнаЯ подруга. ‚ечнаЯ загадка "любит - не любит"
особенно трудна, когда загадывают на любимого человека.
‚ последнюю минуту к дому подошла ‹ариса.
Џочему она пришла?
•удожник взглЯнул на нее и отвернулсЯ.

Ќа кладбище поехали не все, неотложные, житейские дела уводЯт людей от
этой дороги.
€дЯ последние метры за гробом Џетра Ќиколаевича, художник понЯл то, что
каждому достаетсЯ понЯть поздно или рано и что есть самое важное длЯ
остающихсЯ жить: сожаление о несделанном добре. Ћн мог сделать Џетру
Ќиколаевичу столько хорошего и так это было нетрудно, а теперь все
кончено, он ничего не может длЯ него сделать.
Ћн вспомнил, как они познакомились, разговорились случайно в
издательстве, хотЯ, когда знакомЯтсЯ два коллекционера, ничего случайного
в этом нет. Џетр Ќиколаевич сразу открылсЯ ему, был щедр, помогал, а он
сомневалсЯ, все ему казалось, что Џетр Ќиколаевич открывает не главные
секреты, а главные прЯчет. ’ри карты не называет. Ђ он назвал их сразу,
отдал, только художник не сразу понЯл и оценил. “ Љати сердца и ума
оказалось больше. Њожет быть, потому, что к милому коллекционерству она не
имела никакого отношениЯ, путала все стили и эпохи, знала только, как
стиральным порошком смывать древнюю патину.
Џетр Ќиколаевич открыл ему Њоскву, ту, которой уже нет. Ќо она есть,
раз кто-то, остающийсЯ жить, знает о ней. Ћни бродили вместе по улицам, и
это были три карты Џетра Ќиколаевича. Џетр Ќиколаевич читал ему Џушкина...
Ћн водил его к своим старым друзьЯм, последним старикам. •удожнику все
казалось мало, а сколько их осталось в живых, этих стариков... Ћн дарил
художнику книги. “чил покупать цветы. ќто было еще совсем недавно, хотЯ у
могилы эти понЯтиЯ путаютсЯ и все становитсЯ давно, за чертой.
Ћн умер, думал •удожник, как это странно, умер его смех, его голос,
умерли привычки и заблуждениЯ, все его привЯзанности, все его ошибки. …го
знаниЯ. …го боль.
Last-modified: Sun, 01 Jul 2001 12:51:20 GMT
Ћцените этот текст: