? - спросил ѓанка, следЯ за ним глазами.
     - Ќичего, - ответил Љурт. - €демте за пустырь, посмотрим мои силки.
 
                                ѓлава шестаЯ 
 
     Ћни вышли к пустырю, и тут Љурт начал расставлЯть силки.  Ѓыло  тихо  и
пустынно. ‚оздух густел и становилсЯ влажным. Џо верхам бурьЯна, по сердитым
лопухам и бурым репейникам прошел ветерок,  и  вдруг  сильно  повеЯло  сырой
землей и неЯсным ароматом каких-то цветов. Ћт развалин несло влажным мхом  и
отсыревшим кирпичом. Ќад небольшой зеленой лужей в  глубине  развалин  стоЯл
легчайший, тонкий пар. ‘амозабвенно заливались - словно набухали и  лопались
огромные тинистые пузыри -  зеленые  лЯгушки.  Љрикнула  один  раз  какаЯ-то
небольшаЯ болотнаЯ птица. Џодождала немного и еще раз крикнула.
     Љурт посмотрел на солнце и покачал головой.
     - Ђ уж поздно, - сказал он, -  как  бы  не  запоздали.  Џожалуй,  и  не
прилетЯт.
     —ернаЯ птица, длиннаЯ и бесшумнаЯ, как кошка, косо пронеслась мимо них,
широко махаЯ крыльЯми. ‘ела на кирпичную кладку  и  пронзительно,  отрывисто
закричала. Љурт посмотрел на нее и только головой качнул.
     - Љозодой, - сказал он. - „авно их тут не было, а в этом  году  парочка
живет где-то в парке, только вот не могу доглЯдеть где.
     Ћн  наладил  силок,  поставил  его  под  куст,  потом   возвратилсЯ   к
развалинам, вынул платок, расстелил, сел на него, достал из кармана  трубку,
выбил о кирпич - все это не торопЯсь, по-деловому, основательно, - закурил и
заговорил.
     - ‚от от этой бесформенности и погиб ваш шеф! ’ак и не смог  понЯть,  с
кем же он очутилсЯ под конец и как  это  так  вышло,  что  они  считали  его
коммунистом. —то ж, старик был  мужественным  человеком.  „а  вот  только...
кончил неладно. ‘енека тоже умер замечательно, но  смерть  его  не  стоит  и
самой худшей из его плохих трагедий. ‚от это-то и надо вам понЯть,  хотЯ  бы
сейчас!
     ѓанка посмотрел на него усмехаЯсь.
     - Ќадо ли? - спросил он.
     - Ќадо, надо, - сказал Љурт, - Ћчень надо... џ ведь  чувствую,  что  вы
затеЯли! ’ак вот, не нужно. ’ак кончают только институтки  да  проигравшиесЯ
шулера.
     Ћн встал и пошел, не прощаЯсь, и вдруг, вглЯдываЯсь в его неторопливые,
громоздкие, но очень устойчивые движениЯ, ѓанка вспомнил и  человека  совсем
другого и разговор другой, не похожий на этот. ‚ ужасе  внезапного  озарениЯ
он поглЯдел на Љурта, ибо только в эту кратчайшую секунду восстановил в  уме
все недостающие звеньЯ той огромной цепи причин и событий, в начале  которой
стоЯл приход садовника Љурта на виллу и в конце разговор с ‚ойциком.
     - Ѓоже мой, - сказал он болезненно.  -  Ѓоже  мой,  так  вот  оно  как!
Љурт...
     Љурт остановилсЯ, и тогда ѓанка подбежал и схватил его за руку.
     - ‘лушайте, -  сказал  он  запальчиво  и  восторженно,  -  слушайте,  Я
расскажу вам... џ сегоднЯ же пойду...
     - Ђ вот об этом не надо говорить, - сказал Љурт серьезно  и  строго.  -
‡наете: "—то задумал делать, делай скорее".
     - •орошо, - сказал ѓанка и сжал губы. - Џрощайте.
     Ћн был уже на краю полЯнки, когда Љурт окликнул его.
     - ‚от что, ѓанка, - сказал он, подходЯ к нему и как будто даже смущенно
дотронулсЯ до его руки. - ‚ы не сердитесь на менЯ, пожалуйста, если Я что не
так сказал или  повел  себЯ.  Ќо  посудите:  зачем  мне  было  знать  о  вас
что-нибудь особое? Љто Я такой?  —ужой  человек.  ‚ы  и  любите-то  менЯ  не
особенно.
     -„а нет, Я верю вам, - быстро ответил ѓанка и схватил его  за  руку.  -
‚ерю, верю! џ не знаю, как это вышло, но только Я понЯл:  вот  тот  самый  -
ведь и ‚ойцик был...
     - „орогой мой, вот что, - Љурт положил ему руку  на  плечо,  -  уЯсните
себе, про менЯ пока знаете вы только одно: Я служу Љурцеру. џ  же,  как  его
служащий, знаю про вас и другое. „ай Ѓог, чтоб все ваши порывы не свелись  к
новой истерике...
     - Џочему вы так думаете? - пробормотал ѓанка.
     - Ђ, милый! ‚ы уже вторые сутки бьетесь  в  ней,  только  почему-то  не
замечаете этого. Џомните, вы стоЯли в толпе и крикнули что-то солдату? € это
была  истерика,  и  очень  сквернаЯ.  ‚ы-то  спрЯтались,  а  другие  за  вас
поплатились. Џотом вы пришли ко мне - и тоже это была  истерика.  €  сейчас,
наконец, когда желаете со мной поделитьсЯ вашими  планами,  тоже  бьетесь  в
истерике.
     Ћн вдруг засмеЯлсЯ.
     -  Ђ  впрочем,  желаю  вам  всего  хорошего.  Ќо  только  не   думайте,
пожалуйста, что все дело в том, чтобы убивать, убивать, убивать. Ћдним  этим
ничего не сделаешь. €стерик-то никто не боитсЯ.
     Ћн хотел сказать что-то еще, но в это времЯ затрещали кусты.
     Љурт отскочил от ѓанки.
     —ертыхаЯсь и треща, по кустам кто-то шел к ним, только  не  со  стороны
дорожки, а исподволь, в обход.
     - Џравее, правее, - вдруг крикнул Љурт, - там дорожка есть!
     ЏоЯвилсЯ ‹анэ, за ним Љох и ѓарднер.
     - Ќу, Я же говорю, здесь они, - сказал ‹анэ,  -  и  доктор  тут  дрозда
ловит.
     - Ћх, и птицеловы вы! - сказал ѓарднер. - Њальчишка к вам все просилсЯ,
Я не пустил его. € нашли же местечко, где птиц ловить! ‚есь оборвалсЯ,  пока
шел. Љурт, где ваш западок? Ѓросайте его к дьЯволу. Ѓольше  вам  он  уже  не
понадобитсЯ. Љончились ваши птички.
     Љурт посмотрел на него с удивлением.
     - „а, да, - сказал ѓарднер, - не длЯ кого больше их  ловить.  •озЯин-то
ваш Ѓогу душу отдал. ’еперь уж скрывать  незачем,  профессор-то  умер,  а  у
господина Љурцера сердце сдало. ‚от какие вещи получаютсЯ, Љурт.
     - ‹адно! - угрюмо кивнул головой Љурт, нимало не удивЯсь  тому,  что  у
Љурцера сдало сердце. - Ќе хватало мне  еще  вони,  упокой,  ѓосподи,  моего
хозЯина, а Я терпеть больше этого не желаю - в комнату не войдешь.
     ‘ минуту все помолчали.
     - ‘ердце сдало, - покачал головой Љурт. - € как не сдать,  когда  здесь
такое творитсЯ! Џрофессор-то не чужой человек, а шурин. Ђ господина  Љурцера
этот нечистый дух Ѓенцинг все сбивал. …сли бы не он, у менЯ бы  клумбы  чище
бенгальских огней заиграли. џ ведь садовник старый, господа,  опытный,  менЯ
еще старый Љурцер учил.
     - Ђ кто же мешал тебе? - ворчливо спросил Љох. - ‚се только с воробьЯми
треплешьсЯ. “ тебЯ постоЯнно что-нибудь не так.
     Љурт вдруг выпрЯмилсЯ, лицо его одеревенело, он отвесил нижнюю  губу  и
сказал густо и натуженно:
     - “ менЯ родители вполне благородные люди из города Џрофцгейма, а Я  их
законный сынок!
     - Ђ? Љох, здорово? - повернулсЯ к своему спутнику ѓарднер.
     - Ќа эти штучки-то он мастер! ѓде оскалитьсЯ да  и  покритиканствовать,
там и он, - с хмурой улыбкой похвалил Љурта Љох.
     - Ќу ладно, Љурт, этот Ѓенцинг больше  вам  не  помеха,  -  великодушно
сказал ѓарднер. - џ его арестовал.
     - „а он того и заслужил, - одобрил ѓарднера Љурт. - Љак  начнет  ходить
по дорожкам да кусты тросточкой шевелить: тут почему не так да там по какому
праву не этак? - полный базар. Ђ хозЯин-то... ‚от, лови ему дрозда. Џопробуй
поймай его! ‚ снасти этой и воробьишка-то  не  запутаетсЯ,  не  то  что  там
дрозд! Ћни же высокие господа, - он робко поглЯдел на ѓарднера.  -  ‚се  они
слегка...
     - Ќу, ну? - сказал ѓарднер и быстро взглЯнул на Љоха.
     Љурт немного покрутил пальцами около лба.
     - Ђх, негодЯй, ах, критикан! - сиЯЯ, сказал Љох.
     - ‹адно, Љурт, - сказал ѓарднер, - мы  с  вами  еще  поговорим.  ѓанка!
‡автра утром прошу вас ко мне, поедем в город разбирать дела института.
     - Ќа это ‹анэ есть, - сказал ѓанка, отворачиваЯсь.
     - ‚от как! - улыбнулсЯ ѓарднер. - Ђ если мне нужно именно  вас  одного?
Ќу, так Я жду вас к себе, и не завтра, а  через  тридцать  минут,  со  всеми
бумагами. €демте, ‹анэ!
     Ћни ушли втроем, и Љурт, склонив голову набок, слушал, как они идут  по
дороге.
 
     ѓарднер сидел внизу, в  комнате  Љурцера,  и  дописывал  рапорт.  Ћн  и
всегда-то любил писать, а сейчас выписывал последние строчки рапорта прЯмо с
наслаждением.  Џочерк  у  него  был  красивый,   крупный.   ‘тройные   буквы
стремительно и прЯмо ложились на бумагу. Ћн чувствовал себЯ  прекрасно.  …ще
день, еще ночь - и все. Џусть даже это дело с профессором и провалитсЯ,  ему
и на это теперь наплевать. Ћн свое исполнил, кого надо надоумил,  кого  надо
предупредил, а там уж дальше не  его  забота.  ђЯдом  с  кипой  бумаг  лежал
раскрытый портфель, набитый документами, и лакированный Ящик на замке.
     "Љак это говорили древние римлЯне: "—то не  берет  железо,  то  возьмет
огонь". —естное слово, это ловко! …му всегда нравилась римскаЯ  деловитость.
€ он улыбнулсЯ, вспоминаЯ последний разговор  с  карликом.  "„удки!  џ  тебе
больше не слуга!"
     ѓарднер  был  в  новом,  очень  хорошем  штатском  костюме,   выбритый,
надушенный, и поэтому чувствовал невероЯтную легкость во всем,  точно  после
хорошего душа.
     ‘олдат ввел ѓанку и остановилсЯ около притолоки.
     - Ђ, - сказал ѓарднер радушно, - все-таки пришли. ‘адитесь, пожалуйста.
Ђ чего вы такой зеленый? Њожно идти, - обратилсЯ он к  солдату.  -  ‚ы  что,
принесли что-нибудь?
     - „а, - сказал ѓанка, - смотрите, что Я нашел в кабинете профессора,  -
он вынул из кармана длинный, плотный конверт.
     Ќе вставаЯ, ѓарднер через стол протЯнул руку.
     - Ђга, давайте-ка сюда. ‚се писал, старичок!
     Ћн посмотрел конверт на свет, понюхал и рванул его вкось.
     ’огда ѓанка вытащил браунинг и, не целЯсь, почти боЯсь  смотреть  даже,
выстрелил в этот матово блистающий, высокий, шафранный лоб.
     Ћн увидел еще раз лицо это, руку с зажатым в ней конвертом. ‚се это под
углом и очень крупно. € вдруг все кругом пошло толчками, четко и  отрывисто,
словно засекаЯ секунды на хронометре.
     Ћт выстрела у него дрогнуло плечо, и он чуть не выронил  оружие.  ’огда
он закусил губу, сощурилсЯ и уже четко и спокойно еще раз за  разом  спустил
курок. ‹ицо ѓарднера завертелось, запрыгало, запрокинулось быстро  и  легко,
как мишень в тире. € только ушло от ѓанки это лицо, как он увидел  другое  -
неподвижную четырехугольную голову, кожу, всю в подтеках, в ржавых пЯтнах.
     ‹ицо ‚ойцика было неподвижно, глаза опущены. Ќа ѓанку  он  не  смотрел,
как и тогда, в минуту расставаниЯ. ‚друг сзади закричали.
     ѓанка быстро оглЯнулсЯ. ‚бежал солдат, да и застыл, ошалело открыв рот.
     "Ќу, беда тебе теперь!  ЌедоглЯдел!  ђасстрелЯют  зверюгу!"  -  подумал
ѓанка со злым удовольствием.
     ѓарднер лежал на столе подбородком  вперед.  Ћсобенно  Ясно  был  виден
аккуратный, сиренево лоснЯщийсЯ пробор.
     ѓанка прыгнул и прижалсЯ к косЯку  окна.  ‚ойцик  стоЯл  рЯдом  с  ним,
локоть о локоть.
     - „а, это дело, - сказал ему ѓанка, смотрЯ  на  солдата.  -  ќто  такое
дело... - повторил он и, боЯсь опоздать, сунул браунинг в рот.
     ‚ыстрела он уже не услышал.
 
        ќЏ€‹Ћѓ 
 
     Ќа этом бы мне и кончить свои записки,  но  вот  что  случилось  неделю
назад.
     ‚ понедельник, после обычного недельного профессорского обхода, ко  мне
подошла Ясно улыбающаЯсЯ, подтЯнутаЯ и оживленнаЯ сестра (не помню, писал ли
Я, что больница, где Я нахожусь, частнаЯ, довольно дорогаЯ, и поэтому сестры
здесь тоже особые), ткнула острым розовым ноготком в смЯтый угол подушки  и,
ласково наклонившись надо мной, спросила, не скучаю ли Я, не хочу ли принЯть
внеочередного посетителЯ.
     Ќужно заметить, порЯдок нашего отделениЯ  очень  строг  именно  в  этом
пункте. ‚ больнице допускалось многое. ’ак, больной, если  у  него  водились
деньги, мог перебратьсЯ в отдельную палату с балконом в сад, мог, конечно, с
разрешениЯ лечащего врача, нанЯть  даже  специальную  сестру.  Ќо  и  такому
больному, если он лежал  в  нашем,  то  есть  послеоперационном,  отделении,
свиданиЯ разрешались только дважды в неделю.
     - Ќевозможно,  невозможно!  -  отвечал  на  все  просьбы  главный  врач
больницы. - ’аковы наши правила. ‚ этой больнице никаких привилегий  ни  длЯ
кого не существует.
     € был так невозмутимо строг, что, кажетсЯ, и сам верил в это. Ќо он-то,
может, и верил, а Я-то ему нет, поэтому первое, что мне пришло в  голову,  -
это какую еще новую пакость готовит мне прокуратура?
     - „а кто он такой? —то ему нужно? - спросил Я почти  грубо.  Ќе  успела
еще сестра мне ответить, как дверь палаты как-то по-особому широко и парадно
распахнулась - именно не открылась,  а  распахнулась,  -  и,  сопровождаемый
хирургом, вошел в белом шелковом халате,  щегольски  наброшенном  на  плечи,
королевский прокурор.
     Џризнаюсь, при виде его превосходительства Я так обомлел, что  даже  не
встал, а только откинулсЯ на подушки, да и он, посмотрев на менЯ,  смешалсЯ.
’ак с десЯток секунд мы смотрели во все глаза друг на друга, не знаЯ, с чего
начать, но тут Я сделал какое-то случайное движение рукой и все сразу пришло
в движение и разрешилось.
     - ‹ежите, лежите! - очень натурально всполошилсЯ он и бросилсЯ ко  мне.
- ‹ежите, пожалуйста! ‚едь вам же нельзЯ двигатьсЯ? —то вы?!
     Ћт резкого движениЯ халат соскользнул с его плеча, и Я увидел, что  под
мышкой он держит квадратный  черный  портфель  величиной  с  книгу  среднего
формата. ќто мне не понравилось больше всего.
     - Ќе вставайте, Я сЯду рЯдом,  -  сказал  прокурор.  Љак  из-под  земли
бесшумно подкатили кресло, кожаное, докторское, из кабинета главного  врача.
- Ќу а выглЯдите-то вы совершенным молодцом! - продолжал он,  усаживаЯсь.  -
Ђ? Џрофессор?
     •ирург, высокий  старик  с  военной  выправкой,  похожий  на  бульдога,
молодецки гаркнул что-то в желтые, прокуренные усы, но прокурор уже перестал
его замечать.
     - ’емпература? - спросил он менЯ.
     Ќе успел Я ответить, как профессор снЯл со  спинки  кровати  дощечку  с
температурной кривой и подал прокурору. ’от посмотрел и омрачилсЯ.
     - ‚се-таки еще тридцать семь и пЯть?.. € вот даже  тридцать  восемь?  -
спросил он капризно. - —то же это такое, доктор?
     - Џроцесс еще не  закончилсЯ  вполне,  -  ласково  наклонилсЯ  над  ним
хирург. - ‚от эти две вершинки - та и эта - как раз и свЯзаны с тем,  что  в
эти дни отходили секвестры.
     - ‘еквестры? Ђх, секвестры! - обрадовалсЯ прокурор. ЋпЯть поймал  халат
двумЯ пальцами где-то на предплечье. - ‚от у менЯ тоже весь сорок пЯтый  год
отходили секвестры. Ђ на костылЯх вы еще не ходите, коллега?
     …му опЯть что-то ответили, Я не слышал, что. џ глЯдел на его спокойное,
замкнутое и ласковое лицо, лицо жесткого и отлично воспитанного человека, на
небольшой кожаный портфельчик на коленЯх,  в  котором  скрывалось  длЯ  менЯ
что-то очень неожиданное и неприЯтное, и старалсЯ понЯть: что же это  такое?
Њинистр ли юстиции подал в отставку? ‚ерховный ли суд возвратил обратно  мой
обвинительный акт? Џобедили ли левые на муниципальных выборах? Ћдним словом,
какой бес принес его сюда? ’ут Я  увидел,  что  мой  посетитель  уже  держит
конверт и прикидывает на свет одну за другой черные рентгеновские  пленки  -
все это очень ловко, изЯщно и быстро, хорошо  отработанным  жестом  опытного
игрока в покер.
     € тут Я наконец овладел собой и сказал:
     - € при вашей загруженности, ваше превосходительство!..
     € только Я произнес это, как  они  так  на  менЯ  и  уставились.  Џотом
прокурор швырнул на стол всю кипу снимков и приказал:
     - „октор, вы бы не возражали... минут на десЯть?..
     € сразу же нас в палате осталось двое.
     ’огда Я скинул одеЯло, сел на кровати  и  посмотрел  на  прокурора.  Ћн
поймал мой взглЯд и косо улыбнулсЯ.
     - Њоему коллеге так не терпитсЯ  узнать,  в  чем  дело?  -  спросил  он
ласково и недовольно.
     - Ћчень! - созналсЯ Я.
     ‘ полминуты мы молча смотрели друг  на  друга,  потом  он  резко  отвел
взглЯд и встал.
     - ’огда, к вашему сведению, как юристу,  -  сказал  он  очень  холодно,
снимаЯ без церемоний халат и вешаЯ его на  спинку  кресла.  -  Њы  аккуратно
получаем сведениЯ о здоровье всех тех, кто числитсЯ за нами, но  по  болезни
не может участвовать  в  судебном  разбирательстве  его  дела.  Ќо...  -  он
усмехнулсЯ. - џ, конечно, не рискнул бы к вам сунутьсЯ просто так...  -  ’ут
он опЯть сел и взглЯнул мне прЯмо в глаза. - Ќо прежде всего - газеты-то  вы
читаете?
     џ кивнул.
     - €, надо полагать, не только одни газеты, но и "‚естники  министерства
юстиции"?
     џ опЯть кивнул.
     - €,  следовательно,  знаете,  что  сейчас  предстоит  большой  процесс
национальной компартии? Ћчень хорошо! ’огда читайте.
     Ћн бесшумно распахнул  портфель  и  вынул  два  сложенных  вдвое  листа
отличнейшего бристольского картона с золотым обрезом. Џод штампом и эмблемой
стоЯл четкий машинописный шрифт:
     "‚ысокий ‘енат!
     ‚ дополнение и уточнение наших  предыдущих  ходатайств  о  рассмотрении
совместимости  деЯтельности  коммунистической  партии   с   конституционными
началами нашей страны, ходатайствуем дополнительно о том, чтобы  на  тех  же
заседаниЯх были подвергнуты суждению ‘ената следующие частные вопросы:
     а) ‚опрос о судьбе посмертного труда проф. ‹. Њезонье: насколько  будет
признано и доказано, что покойный ученый  действительно  работал  над  такой
рукописью перед смертью.
     б) ‚опрос о том, можно ли признать таким предсмертным трудом профессора
книгу "ђасы и расизм.  Ќекоторые  итоги  сорокалетнего  изучениЯ  человека",
вышедшую недавно в Њоскве на русском Языке и  подписанную  именем  покойного
ученого.
     …сли же названный труд будет признан действительно  принадлежащим  перу
покойного директора €нститута предыстории, то и
     в) вопрос о том, какими каналами, длЯ какой цели и  кем  именно  книга,
написаннаЯ в нашей стране и нашим ученым, была  переправлена  за  границу  и
вышла в стране коммунистического лагерЯ, а также
     д) вопрос о том, может ли  быть  доказано  документами,  свидетельскими
показаниЯми или любым иным путем, что нелегальнаЯ переправка рукописи  через
границу ЯвлЯетсЯ осуществлением воли покойного  и  была  произведена  лицом,
специально на то уполномоченным.
     ‚ свою очередь мы в  свЯзи  с  этим  же  желаем  и  обЯзуемсЯ  доказать
‚ысокому ‘енату, что:
     1. …сли книга "ђасы и расизм" в своей основе действительно  принадлежит
перу проф. ‹. Њезонье,  то  рЯд  страниц,  абзацев  и  подглав  этой  книги,
вышедшей в Њоскве,  во  всЯком  случае  ЯвлЯютсЯ  открытой  коммунистической
интерполЯцией, ничего общего ни с наукой,  ни  с  действительными  взглЯдами
покойного ученого не имеющей.
     2.  ‚се  вышеназванные   действиЯ   совершены   коммунистами   с   Явно
пропагандистскими целЯми.
     3. Ћни ЯвлЯютсЯ по своей юридической природе  преступными  и  полностью
подпадают под следующие параграфы "‡акона об охране конституции"  (следовали
эти параграфы).
     €сходЯ из сказанного и перечисленного, мы ходатайствуем о том, чтоб все
материалы, как представленные при настоЯщем отношении,  так  и  те,  которые
будут или могут быть найдены и представлены в дальнейшем, были рассмотрены и
взвешены на тех же заседаниЯх ‚ысокого ‘ената,  на  которых  будет  решатьсЯ
вопрос  о  конституционности  коммунистической  партии  нашей  страны  и   о
терпимости ее в рамках легальности - как частный аспект этого же вопроса.
     Џри этом прилагаютсЯ:
     1. Ђкты научной экспертизы (на 124-х листах).
     2.  ‘видетельские  показаниЯ  по  всем  перечисленным  пунктам  (на  60
листах).
     3.  ‘овместный  меморандум  о  лицах,  по  мнению  истцов,  виновных  в
похищении рукописи и интерполЯциЯх.
     Њинистр юстиции (пустое место вместо подписи)  Њинистр  внутренних  дел
(то же) Њинистр полиции (то же)
     Ќачальник управлениЯ по охране конституции (то же)".
 
     џ дважды, совершенно не щадЯ терпениЯ прокурора (а он даже взглЯнул  на
часы), прочел эту бумагу и поэтому передаю ее содержание почти буквально.
     - Ќо тут еще должен быть меморандум, - сказал Я. - ѓде он?
     Џрокурор взЯл у менЯ из рук лист, аккуратно  сложил,  спрЯтал,  замкнул
портфель и ответил очень простодушно:
     - „а ведь Я, дорогой  коллега,  и  эти-то  бумаги  не  имел  права  вам
показывать.
     - Ќу, это-то само собой, - ответил Я и снова лег. - Љонечно, не  могли.
Ќо ведь не могли, а показали! ‡начит, что-то имели  в  виду.  ’ак  вот,  что
именно?
     ‡рачки прокурора все сужались и сужались, пока не  стали  маленькими  и
пронзительными, как два черных мебельных гвоздика, он даже  сделал  какое-то
резкое движение, чтоб встать, но только выпрЯмилсЯ в кресле и положил руку с
дрожащими пальцами на подлокотник.
     - Ќу, точно в плохом агитационном романе, - сказал он с сухим  смешком.
- Ќет, дорогой коллега, будьте совершенно спокойны. •отЯ Я и  пришел  к  вам
частным образом, но отлично понимаю, с кем Я  имею  дело.  „а  и  обвинение,
которое мы поддерживаем против вас, - он махнул рукой, - разве  оно  годитсЯ
длЯ шантажа? Ќет, дело совсем в другом:  эта  бумага  должна  получить  визу
королевской прокуратуры, а длЯ менЯ не все в ней Ясно. •отЯ должен сразу  же
сказать: всЯ эта историЯ с исчезновением рукописи и поЯвлением ее  в  Њоскве
очень неприЯтна и подозрительна.
     Ћн подождал моего ответа и, не дождавшись его, продолжал все  громче  и
воодушевленнее:
     - „а, и подозрительна и неприЯтна. Ќу-с, просмотрел  Я  и  труд  вашего
батюшки. Ќам его перевели. Љонечно, длЯ суждениЯ о нем в полном объеме моего
юридического образованиЯ совершенно недостаточно, но одно-то мне  Ясно:  три
министра правы! Ќа этот раз, к сожалению, уж правы: те  страницы  и  абзацы,
которые  цитирует  меморандум,  безусловно  льют  воду  на  коммунистическую
мельницу. ќто уж никак не разоблачение немецких расистов, а простой призыв к
ножу. Љ алжирским и марокканским событиЯм,  если  вам  угодно.  Ћб  этом  уж
никакого спора быть не может!
     Ћн замолчал, опЯть ожидаЯ моих возражений, но Я лежал и слушал.
     - € тут Я должен согласитьсЯ с авторами меморандума,  -  продолжал  он,
раздражаЯсь все больше и больше. - ‚ этой  книге  с  профессором  происходит
какаЯ-то невероЯтно страннаЯ трансформациЯ,  просто  какое-то  спиритическое
раздвоение личности. ‚от читаю одну страницу, вторую,  третью,  страница  за
страницей  идет  строгаЯ  научнаЯ  проза:  даты  открытиЯ,  фамилии  ученых,
латинскаЯ номенклатура - и вдруг ни с того ни с сего - бац! - ученый влез на
стол и заговорил Языком партийного  работника.  Џозвольте!  Џочему?  Ћткуда?
Љак? Љогда и где профессор говорил  так?  Њы  ведь  с  вашим  батюшкой  тоже
прожили бок о бок не один десЯток лет,  слышали  его  и  на  лекциЯх,  и  на
торжественных актах, и в муниципалитете, значит, достаточно знаем его голос.
ќто длЯ нас никак не человек с улицы, так откуда  же  нашло  на  него  такое
наваждение, мы хотим это знать!
     џ лежал, закрыв глаза рукой, но то, что прокурор не сводит глаз с моего
лица, мучило менЯ, и Я, кажетсЯ, сделал непроизвольную гримасу.
     - ‚от Я вижу, вам неприЯтно менЯ слушать, - подхватил прокурор,  -  вы,
конечно, держитесь совсем другого мнениЯ.
     - „а нет, говорите! ѓоворите! - попросил Я. - џ молчу потому,  что  мне
хочетсЯ собратьсЯ с мыслЯми.
     - Ќу,  так  что  же,  собственно,  еще  говорить!  -  солидно  вздохнул
прокурор. - ‚сЯкое, конечно, бывает на свете. Ѓыл ‘авл - стал Џавел, и такой
случай описан в ‘вЯтом Џисании, но мы-то, юристы, сухари,  пошлЯки,  смотрим
на все эти метафоры совсем с другой стороны. €стина всегда проста и Ясна,  а
здесь все и сложно и запутано. ‚ самом деле книга - толстаЯ, очень ученаЯ  и
- что уж тут говорить! - отлично  написаннаЯ  книга,  на  которой  красуетсЯ
фамилиЯ вашего батюшки, пролетела по воздуху тысЯчи верст и вышла в свет при
обстоЯтельствах, исключающих всЯкую возможность проверки  ее  достоверности.
ќто первое, что Я знаю о ней. ‚торое - еще более длЯ менЯ темное: эта  книга
вышла в стране...
     ’ут  Я,  кажетсЯ,  по-настоЯщему  напугал  и  ошеломил  моего  высокого
посетителЯ - вдруг открыл глаза, сел на кровати и спокойно окончил:
     - ‚ стране, спасшей мир. - € так как он смотрел на менЯ баран  бараном,
Я засмеЯлсЯ и объЯснил: - Ќу, Я говорю: книга моего  отца  вышла  в  стране,
спасшей мир. Ќе бойтесь, это не агитациЯ, Я  просто  цитирую  моего  коллегу
королевского прокурора. ќто он как-то сказал: "ђоссиЯ снова спасла мир своей
кровью". ќто же из вашей речи в сорок пЯтом году.
     “дар пришелсЯ в лицо. …го превосходительство даже  слегка  перекосилсЯ,
как от полновесной пощечины. Ќо когда он заговорил снова, голос его был  уже
опЯть спокоен и размерен.
     - …сли мне только будет позволено дать вам совет на будущее,  -  сказал
он, улыбаЯсь одной щекой, - Я горЯчо рекомендую вам не подходить к пЯтьдесЯт
пЯтому году с мерками сорок пЯтого. ‚се ваши неприЯтности  именно  отсюда  и
идут.
     -  ’ак  же,  как  и  все  чины  вашего  превосходительства   от   прЯмо
противоположного, - почтительно улыбнулсЯ Я. - —то спорить? ђедкий талант  -
забывать старое добро и не видеть новое  зло  -  ваше  ведомство  довело  до
абсолютного совершенства.
     Ћн вскочил так бурно, что Я думал - сейчас он менЯ  ударит.  ЌастоЯщее,
не наигранное негодование было написано на его холеном лице.
     - Њое прошлое, дорогой коллега, раз вы уж  обладаете  такой  прекрасной
памЯтью, - сказал он каким-то каркающим голосом, - хорошо известно всем! Ћно
- лагерь уничтожениЯ. Џрошу помнить: Я  -  "болотный  солдат",  но  в  сорок
четвертом году менЯ и там арестовали. Ђ в зондерлагере, куда менЯ отправили,
мне надели солдатские сапоги из синтетического каучука и двенадцать часов  в
сутки заставлЯли ходить по жидкой грЯзи. …ще неделЯ - и менЯ  спалили  бы  в
крематории!
     џ  усмехнулсЯ.  ‚се  это  -  зондерлагерь,  резиновые  сапоги,   грЯзь,
крематорий  -  были   полной   правдой.   ‚   сорок   четвертом   году   его
превосходительство действительно в течение двух месЯцев месил грЯзь,  и  его
подгонЯли плеткой в лагере ведомства доктора ‹еЯ. Џотом прокурор выбилсЯ  из
сил (сопротивлЯтьсЯ у этих господ мужества не хватает - они будут топтатьсЯ,
пока не сдохнут), и его действительно без всЯких слов превратили бы в  кучку
костЯной муки да в горсть пуговиц, но тут подоспел Љрыжевич со своим отрЯдом
(а в ту пору гитлеровцы уже трещали по всем швам), перебил охрану и  увел  в
горы заключенных. …го  превосходительство  стащили  туда  на  носилках.  ‚от
почему в сорок пЯтом году у него отходили секвестры. Ќо Я  не  напомнил  ему
обо всем этом, а только спросил:
     - € поэтому  вы  неделю  тому  назад  подписали  ордер  на  арест  того
командира партизанского отрЯда, который вырвал вас уже из крематориЯ?
     Ћн хотел что-то сказать, но только  открыл,  закрыл  рот  и  беспомощно
посмотрел на менЯ.
     - Ќу, ну! - крикнул Я  ему.  -  ѓоворите,  говорите!  “  вас  есть  что
возразить?
     Ќо он молчал.
     - Ќечего вам возразить! - сказал Я тихо и горько, так и  не  дождавшись
его ответа. - ‚се, все  забыли.  ‡абыли  свое  героическое  прошлое,  забыли
преступное прошлое ѓарднера! ‡абыли того, кто вас предал. ‡абыли  того,  кто
вас спас! Ќу, хорошо, это ваше дело, но от  менЯ-то  чего  вы  хотите,  отец
сенатор, ваше превосходительство? Ѓумаги отца? —ерта с два Я вам их отдам!
     ’ут королевский прокурор снова обрел дар речи и сказал:
     - Ќу, вы же понимаете, в таком тоне нам разговаривать бесполезно.
     - Љак будто? Ђ зачем же вы пришли, если не за  этим?  -  крикнул  Я.  -
‚идите, как все просто  у  вас  получаетсЯ.  Ѓумаги  Я  спалю  -  вы  как-то
пронюхали, что в ђоссию пошла машинопись, а не автограф, - потом назову лиц,
спасших рукопись от уничтожениЯ, и ваш ‚ысокий ‘енат осудит  этих  людей  за
измену. ’олько, ради всех свЯтых, кому измена-то?  ѓестаповцам?  ‚ам?  Њиру,
который, по  вашим  словам,  отстоЯли  своей  кровью  эти  люди?  ђади  всех
дьЯволов, раз вы уже не верите в Ѓога, измена-то, измена-то кому?
     Ћн что-то говорил, пожимаЯ плечами и презрительно улыбаЯсь, но Я уже  и
не слушал, да и просто не слышал его. ЊенЯ снова захлестывало то  высокое  и
восторженное негодование, от которого сразу все становитсЯ на свое  место  и
делаетсЯ легко дышать, и только одно чувство  наполнЯло  менЯ  всего  в  эту
минуту, как, оказываетсЯ, Я мало понимал всю жизнь! Љак позорно мало  стоил!
Џочему, - спрашивают менЯ три министра,  -  мой  отец  перед  смертью  вдруг
заговорил как коммунист? ‚ самом деле - почему? „а на менЯ только два месЯца
как сыплютсЯ их ослиные удары, и жизни моей ровно ничего не грозит, а  разве
Я сейчас такой, каким был до этого? ђазве прежние  у  менЯ  глаза,  когда  Я
смотрю на них? Џрежние слова, когда говорю с ними? Џрежние  мысли,  когда  Я
думаю о них? ќх, прокурор,  королевский  прокурор,  ничего  вы  все-таки  не
понимаете!
     ЉажетсЯ, Я сказал нечто подобное, потому что он встал с кресла  и  взЯл
портфель под мышку.
     - Ќу, хватит, - сказал он, - будем говорить в иной  обстановке!  Њне  с
вами не договоритьсЯ.
     џ ничего не ответил.
     Ђ он дошел до двери и вдруг повернулсЯ ко мне.
     - ѓанс, перестаньте, - сказал он вдруг мирно. -  Ќу,  что  вы  в  самом
деле? ‘тоит ли?
     - Ђ что, не стоит? -  спросил  Я  и  махнул  рукой.  -  ‚  самом  деле,
наверное, не стоит. ‚от только что будет со мной, Я не особенно понимаю. Ќу,
да что-нибудь будет... „айте-ка мне папиросу. џ знаю, у вас крепкие.
     - „а ведь курить-то вам, наверное, нельзЯ, - уныло ответил прокурор, но
снова подошел ко мне, сел и достал портсигар. - —то  доктор-то  мне  скажет?
ЊенЯ ведь предупредили...
     Џосле этого мы с минуту курили молча. Џотом он встал, накинул на  плечи
халат и протЯнул мне руку. џ ее пожал.
     - Ќу, и на прощание, - сказал он бодро, - Я вам дам  благой  совет,  не
как прокурор, а как ваш товарищ. Ѓудьте вы посмирнее! ‚аше дело ни гроша  не
стоит, а вы так его раздуете, что сгорите, как моль.
     - „а нет, ваше превосходительство, - ответил Я мирно, - что уж мне  тут
советовать? Џосоветуйте ‘або, чтобы она другой раз лучше выбирала мишень. Ќа
что Я ей? Ќа мне она карьеру не построит... Ђ вот прийти на прием, скажем, к
вашему превосходительству, закутавшись в плед... да и  бахнуть  вам  в  лоб,
чтоб мозги полетели! ‚от это дело!..
     …го так и смело с места.
     - —ерт знает, что вы себе позволЯете! - крикнул он и ударил кулаком  по
креслу. - ‚ы в самом деле, наверно... - он раздраженно щелкнул себЯ по  лбу.
- „а Я вас под суд отдам!
     € он почти выбежал в коридор.
     Ђ днЯ через три ко мне в больницу ЯвилсЯ ‹анэ.
     Ћн пришел в то времЯ, когда Я после обхода задремал у открытого окна  в
сад. Џросто Я вдруг проснулсЯ и увидел, что он стоит и трогает мое плечо.  џ
поглЯдел на  него,  увидел  утомленное,  скорбное  лицо,  печальный  взглЯд,
сиреневые, медлительные веки, и хотЯ  он,  видимо,  желал  казатьсЯ  бодрым,
веселым и добродушно-ворчливым,  но  с  первого  же  взглЯда  Я  понЯл,  что
пришел-то он совсем с другим, и, конечно, не ошибсЯ.
     - ‚ы воюете с ветрЯными мельницами,  ѓанс?  -  спросил  он  печально  и
ворчливо. - ‚алЯйте, валЯйте. —то сейчас не хватает нашей стране, это -  „он
Љихота.
     џ смолчал.
     - ‚от одна мельница сломала вам ногу, а вам все мало. •отЯ  прокурор  и
грозит вас привлечь еще и за клевету и этого сейчас никак не докажешь, но  Я
имею все основаниЯ считать, что эту  сумасшедшую  выпустили  специально  длЯ
того, чтобы она произвела что-то экстраординарное, вроде вот этого выстрела.
’о есть не то что ее специально готовили  именно  длЯ  выстрела  в  вас,  но
что-то подобное  она  должна  была  им  выполнить.  Ђ  девчонку  вы  знаете:
избалованнаЯ, изверченнаЯ, а может быть, и в самом деле  сумасшедшаЯ  дрЯнь,
котораЯ только ждала случаЯ, чтобы вырватьсЯ и Явить  себЯ  свету  в  полном
блеске. Џоэтому, когда ее выпустили и сказали:  "€ди,  спасай  мир!"  -  она
пошла, ни о чем больше не думаЯ.
     Ћн говорил  возбужденно  и  горЯчо.  ‚идимо,  все  то,  что  произошло,
действительно задевало его за живое, и Я понимал почему. Џоджигатели войны -
это равнодушные, солидные, а часто даже усталые люди. Ћни работают энергично
или вЯло, медленно или быстро, веруЯ или - это гораздо чаще -  ровно  ни  во
что не верЯ, но без одержимых им ровно ничего не сделать. €м надо иметь свою
арлотту Љорде или, на  худой  случай,  хотЯ  бы  своего  ‚ан  дер  ‹юббе  -
сумасшедшего, обуреваемого всеми бесами разрушениЯ,  ненависти,  страха  или
истеричной любви, - за торгашами-то ведь никто не пойдет, -  и  вот  они  по
всему миру ищут этих несчастных, ибо безумные необходимы им,  как  фитиль  у
пороховой бочки.
     џ спросил:
     - € она выступит свидетельницей на моем процессе?
     Ћн пожал одним плечом:
     - ‚озможно. —то же, в конце концов, и  это  возможно.  Ќо  вот  вопрос:
нужно ли допускать до процесса? ‘ейчас вас осудЯт почти навернЯка,  а  через
год эта историЯ будет забыта настолько плотно, что вы  сможете  вернутьсЯ  и
даже станете героем днЯ. “верЯю вас, надо подождать! ‚от!
     € тут он полез в карман и вынул билет до Џарижа на самолет. Ћн  говорил
про этот билет долго, многословно, очень убедительно и под конец  уже,  Явно
сердЯсь на мою глупую молчаливую несговорчивость, прибавил:
     - €, наконец, дело не только в вас одном. …сли вас не будет  здесь,  мы
месЯца  через  три  поднимем  шум  и   добьемсЯ   ликвидации   постановлениЯ
прокуратуры. Ќо представьте, что будет, если вас осудЯт за клевету в  печати
и за подстрекательство к убийству. ‚ычислите, сколько это будет стоить нашей
газете! Ђ ведь вы ее не хотите губить, правда?
     Ќо Я еще не все уЯснил себе и поэтому спросил:
     - Ќо ведь мне не разрешено спускатьсЯ даже в сад, так как же Я выйду из
больницы?
     Ћн слегка поморщилсЯ ("—то за дурнаЯ манера уточнЯть все  до  последней
запЯтой!") и недовольно ответил:
     - Ќе делайте из себЯ слишком  большой  птицы,  ѓанс.  Ќе  такой  уж  вы
крупный государственный преступник, да, кроме того, и  королевский  прокурор
ваш добрый приЯтель. Ќу же?
     € он твердо положил портмоне на мою подушку.
     - ‘ богом, желаю приЯтной поездки!
     Џотом вдруг выхватил часы, посмотрел на них и сказал:
     - € надо торопитьсЯ. ‘амолет вылетает через час. ‘естра вас проводит  в
сад, и там наш секретарь даст вам пальто и ботинки.
     - ‡начит, королевский прокурор уже не  только  мой,  но  и  ваш  добрый
знакомый? - спросил Я, не двигаЯсь.
     Ќаверное, в моем голосе пробивались какие-то особые интонации  или  шеф
вообще привык не  доверЯть  моему  настроению,  но  только  он  вдруг  очень
встревожилсЯ, слез с кресла и сел прЯмо на край моей кровати.
     - ѓанс, ѓанс, вот Я вижу, вы опЯть стали мудрить,  -  сказал  он  почти
умолЯюще. - ђади бога, не надо!  Ќичего  хорошего  вы  своим  осуждением  не
достигнете, только погубите газету - вот и все. •оть в этом-то мне поверьте!
- Ћн схватил менЯ за руку. - ‚ы знаете, Я не болтун и всегда точно  знаю,  о
чем  говорю.  ‚чера  мне  сообщили,  что  уже  даны   указаниЯ   о   подборе
соответствующих судебных прецедентов длЯ составлениЯ нового закона о печати.
—то, не верите? „а тот же самый адвокат ѓарднера и составлЯет  его.  Ќеужели
не понимаете, что вы просто погубите газету, если дадите себЯ  осудить?  ‚ам
надо уехать - вот и все!
     Ќо Я осталсЯ в больнице, хотЯ возможно, что шеф мой и был  прав.  Њожет
быть, газету закроют после суда и моего осуждениЯ. Ќу и дьЯвол с ней, с этой
газеткой, как и с моим шефом, как и с королевским прокурором, как  и  с  той
безумной,  котораЯ  сидит  сейчас  в  психиатрической   больнице   и   опЯть
лихорадочно читает газеты, подыскиваЯ себе по ним  новую  жертву!  ‚едь  она
отлично знает, что ее опЯть скоро выпустЯт. џ осталсЯ еще потому,  что,  мне
кажетсЯ, мое осуждение раскроет кому-то глаза. џ  осталсЯ  потому,  что  все
происходЯщее в мире и в моей маленькой стране как части этого  мира  толкает
менЯ на серьезнейшие размышлениЯ и вот уже мне некуда от них  скрытьсЯ.  Њое
сегоднЯ так похоже на мое вчера, что, познав его, Я уже не сомневаюсь в том,
каким будет мой завтрашний день. џ уже пережил этот завтрашний день сопливым
мальчишкой и сыт им по горло. Ќо тогда мне было легче, потому  что  Я  ровно
ничего не понимал, Я не понимал, из каких корней выросла война и кто  в  ней
виновен, не понимал, кто такой Я, кто такой ‹анэ, кто ѓарднер, кто Љрыжевич.
Ђ теперь Я это знаю и хочу об этом рассказать всем. џ рассказал вам о  своем
отце, человеке, который любил говорить много и красиво и  погиб,  об  участи
его друзей и сына. „а минует же их участь, добрые люди, вас, ваших  детей  и
ваших жен! “верЯю вас, добрые люди, заполнЯющие зал судебного заседаниЯ, что
все происходЯщее -  это  отнюдь  не  только  одно  осуждение  невинного  или
сведение личных счетов правительства с неугодным ему журналистом,  это  даже
не удушение вашей свободы, нет, это много страшнее: это новое  покушение  на
вас самих, это тот топор,  который  завтра  же  опуститсЯ  на  вашу  голову,
револьвер, который убийцы тайком суют в руки вашего ребенка. Ћ, если бы  вы,
прочитав мою книжку, подумали над тем, что происходит перед вашими  глазами!
Ћ, если бы вы только хорошенько подумали над всем этим!
 
Ђлма-Ђта 
1943-1958 
 
 
        Џђ€Љ‹ћ—…Ќ€џ "ЋЃ…‡њџЌ›" 
                         Њатериалы к истории романа 
 
     ђоман "ЋбезьЯна приходит за своим черепом"  ћрий  Ћсипович  „омбровский
начал писать в Ђлма-Ђте в 1943 г., после того, как по болезни  был  выброшен
из колымского лагерЯ.
     Џоначалу казалось, что роману уготована счастливаЯ участь - телеграммы,
пришедшие из Њосквы, говорили о том:
 
     Џосле длительных боев удалось отстоЯть ваш роман  которому  даны  самые
положительные отзывы авторитетными референтами тчк Ѓерем его  в  ‡везду  тчк
Ќеобходимы коррективы согласно  критическим  замечаниЯм  тчк  ‚  виду  нашей
отдаленности посылка рукописи  вам  может  затЯнуть  печатание  роман  нужно
печатать скорее поэтому испрашиваю вашей санкции на проведение  этой  работы
мною прошу доверитьсЯ моему искреннему желанию со  всей  ответственностью  и
благожелательностью довести вашу талантливую вещь до благополучного выхода к
читателю  вашим  согласии  прошу  немедленно  телеграфировать  Њоскву  Ѓорис
‹авренев
 
     ђукопись встретила положительную оценку вышлите срочно остальные  части
издательство Њосковский рабочий —агин
 
     Љ сожалению, действительность оказалась далекой от радужных ожиданий: в
1949 году ћриЯ Ћсиповича в очередной раз арестовали...
     Њы публикуем несколько документов, иллюстрирующих  судьбу  романа.  Ћни
говорЯт сами за себЯ, никаких комментариев не требуЯ.
 
        ЉЂЉ Џ€‘Ђ‹Ђ‘њ "ЋЃ…‡њџЌЂ" 
 
     "...џ начал писать роман осенью сорок третьего года, лежа на больничной
койке, имеЯ одну-единственную  ученическую  тетрадку,  которую  подарил  мне
врач, да ручку - не ручку даже,  а  лучинку  с  прикрученным  к  ней  пером.
—ернила делал из марганца - они  получались  бурыми  и  напоминали  мне  те,
которыми писали монахи и подьЯчие в каком-нибудь XVI веке. ќкономЯ бумагу, Я
писал таким мелким почерком, так лепил строчку к строчке и  букву  к  букве,
что сейчас свои рукописи могу читать только с помощью сильной лупы.
     “ менЯ были парализованы ноги, и писать приходилось сначала лежа, потом
- сидЯ. € тут мне  на  помощь  приходил  картонный  щит  со  знаками  разной
величины,  которым  в  больнице  врачи  пользовались  длЯ  проверки  остроты
зрениЯ...
     ...‘пасаЯсь от собственного бессилиЯ и тоски, - Я и  по  койке  не  мог
передвигатьсЯ, а только ерзать, Я и писал свой роман".
 
                        ћ. „омбровский - в разговоре с журналистом Ђ. ‹ессом 
 
 
        €‘’Ћђ€џ ЏЋ‘‚џ™…Ќ€џ 
 
     ћрий Ћсипович в то времЯ читал шекспировский курс в театральной  студии
и так завЯз в богатых аналогиЯми перипетиЯх четырехсотлетней  давности,  что
выбратьсЯ из  них  можно  было  лишь  с  помощью  какой-нибудь  невероЯтицы.
’огда-то и осенила его честолюбиваЯ идеЯ написать цикл новелл о великом сыне
Ђльбиона - актере и драматурге, создателе театра  "ѓлобус".  ’аким  образом,
дЯдЯ ћра спасалсЯ от експира, а експир...  спасал  его.  ‘пасал,  так  как
наиболее сложнаЯ - начальнаЯ - стадиЯ  работы  пришлась  на  его  физическую
немощь.
     „ело в том, что временами  на  „омбровского  находила,  как  говорЯт  в
народе, болесь злаЯ, то есть эпилепсиЯ, падучаЯ. Ќе один удар ее принЯла  на
себЯ ‹юбовь €льинична Љрутикова - удивительный,  высочайшей  пробы  человек.
†енщина, о которой надо бы писать особо, потому что  вопреки  всему  и  всЯ,
сознаваЯ в абсолюте подлость сталинско-бериевско-ждановского и  иже  с  ними
режима, она делала людЯм „обро, „обро, „обро. „обро  конкретное,  помогающее
выживать. ќто мог быть кусок хлеба голодному, приют в комнатке, где она жила
с тремЯ детьми,  устройство  судьбы  выброшенного  за  борт  жизни  изгоЯ  и
многое-многое другое. Њилосердие ее было сиюминутным, каждодневным и длилось
всю жизнь.
     Ќа  сей  раз  после  приступа,  отнЯвшего  у   дЯди   ћры   способность
передвигатьсЯ, ‹юбовь €льинична  забрала  к  себе  и  выхаживала  в  течение
нескольких месЯцев болезного. ‚прочем,  "выхаживала"  -  не  то  слово.  Ћна
притаскивала ему свЯзки книг  из  великолепно  укомплектованной  в  те  поры
университетской  "библи_о_теки"  (любимое  слово  дЯди  ћры  с   таким   вот
ударением). Ћна принимала всех  друзей  „омбровского,  писала  под  диктовку
варианты глав, бегала по машинисткам и хлопотала. Љ  ћрию  Ћсиповичу  у  нее
было особое отношение. ‚о вторую посадку он оказалсЯ в лагере с ее  мужем  -
ѓеоргием ’амбовцевым, очень сошелсЯ с ним и, выйдЯ на волю,