атем скрыл валютные ценности, принадлежащие государству, и пыталсЯ с ними
убежать за рубеж. Љроме того, он уличалсЯ в том, что вредительски оформлЯл
выставки, пытаЯсь протащить нарЯду с портретами  героев  труда  фотографии
ныне  разоблаченных  врагов  народа,  -  то  есть  совершил  преступлениЯ,
предусмотренные статьЯми пЯтьдесЯт восемь, пункт один и пЯтьдесЯт  восемь,
пункт десЯть, часть втораЯ, пЯтьдесЯт восемь, пункт семь “Љ ђ‘”‘ђ и “казом
от седьмого августа. Џоэтому он, чтоб не скрылсЯ и не  помешал  следствию,
подлежит аресту  и  обыску.  Џодписал  начальник  I  оперотдела  Ѓелоусов,
санкционировал зам. прокурора республики по спецделам „убровский.
   - ђаспишитесь, - повторил •рипушин, подаваЯ ему  ручку.  -  Џройдите  к
столу и распишитесь.
   ‡ыбин легко подмахнул бумагу, возвратилсЯ на свое место и  сел.  ‘ел  и
•рипушин. ‘ минуту оба молчали.
   - Ќу так что ж? - спросил •рипушин. - Ѓудем признаватьсЯ?
   - ‚ чем же?
   - „а вот в том, о чем здесь написано, по порЯдочку. Љак вы, еще  будучи
студентом, вели разложенческую работу в своем институте - тут нам прислали
об этом красивые материальчики, - как вы ввели в заблуждение органы и ушли
от ответственности, потом каким образом и с чьей помощью проникли в  музей
- мы ваших покровителей тоже всех знаем, и о них  будет  особый  разговор,
какую  вы  вредительскую  работу  проводили  в  музее,  кто  вас  в   этом
поддерживал  -  так  откровенно,  откровенно,  ничего  не  таЯ!  Љого   вы
завербовали, как вы, наконец, осмелев, перешли к прЯмым  действиЯм.  Џотом
про эту историю с валютой. Ќу и так до конца.
   - ‡дорово! - сказал ‡ыбин и рассмеЯлсЯ. - Ѓогато! Ќу и нарисовали же вы
мне следственную идиллию! —то же, давайте факты!
   - ’ак вот они же! - сказал •рипушин с непоколебимым, тупым  убеждением.
- ‚ы арестованы - факт! ‚ам предъЯвлено обвинение - факт! —то  же  это,  с
потолка взЯто, что ли? €ли мы берем невиновных? - ‡ыбин пожал  плечами.  -
„а нет, нет, отвечайте, что мы  по-вашему,  берем  невиновных?  ’ак?  Ђга,
молчите? Ќу вот вам, значит, и первые факты.
   - ‡начит, есть и еще? - спросил ‡ыбин.
   - Ђ фактов про вас сколько угодно, - заверил •рипушин. -  ‚от  здесь  в
столе три папки фактов, - он вынул и положил их одну на другую. - Ђ там, в
шкафу, еще пЯть таких же, так что хватит.
   - ’ак вот и предъЯвите их мне, - сказал ‡ыбин.
   - „а Я вам их только что предъЯвил, - опЯть-таки,  даже  может  быть  и
неподдельно, удивилсЯ •рипушин.
   - Љакие же это факты? ќто статьЯ обвинениЯ.
   - ќкий же вы, - покачал головой •рипушин и даже  улыбнулсЯ  в  сознании
своей непоколебимой правоты, - а в чем же обвинЯют вас, как не  в  фактах?
ќто все, что вы подписали, и есть факты обвинениЯ. ‚ас же  не  обвинЯют  в
теракте или в шпионаже, ведь нет? Ђ почему? Ђ потому что  таких  фактов  в
распорЯжении следствиЯ нет, а есть в его распорЯжении совсем  иные  факты.
‚ы клеветали на органы ЌЉ‚„, факт это? ”акт! ђаспространЯли  антисоветские
измышлениЯ  -  опЯть-таки  факт?  ”акт!  ‚редительски  оформлЯли  музейные
выставки - опЯть факт? € не  один  даже!  ‚от  на  первый  раз  расскажите
следствию об этих фактах. ‚алютой займемсЯ потом.
   ‡ыбин только пожал плечами и усмехнулсЯ.
   - ’ак, значит, будем вот так друг перед другом  и  молчать?  -  спросил
•рипушин. - Ќу что ж, давайте, у нас времЯ хватит.
   - „а Я жду, когда вы менЯ спросите о чем-нибудь конкретном.
   - •-х! Ђ Я вас, значит, не о конкретном спрашиваю? Ќу,  вот  конкретно.
ђасскажите о своей антисоветской деЯтельности в музее. ‚от как,  например,
вы вредительски оформлЯли витрины.  Ќу  вот  что  смеетесь?  Ќу  вот  что,
скажите мне на милость, вы сейчас смеетесь, а?
   ‚ дверь постучали, и •рипушин бодро крикнул: "„а, заходите!"
   € вошла женщина.  ќто  была  высокаЯ,  черноволосаЯ,  очень  молодаЯ  и
красиваЯ женщина, чем-то похожаЯ на какую-то американскую  актрису  немого
кино. ‚ошла, остановилась у двери и спросила улыбаЯсь:
   - Њожно к вам?
   ’аких женщин тогда поЯвилось  немало.  Ќаступало  то  времЯ,  когда  ни
обложки журналов, ни кино, ни курортные рекламы без них  обойтись  уже  не
могли.
   ќто были те  самые  годы,  когда  по  самым  скромным  подсчетам  число
заключенных превысило десЯть миллионов.
   Љогда впервые в науке о праве поЯвилось понЯтие "активное следствие", а
спецпрокурорам была спущена шифровка - в пытки не верить, жалобы на них не
принимать.
   Љогда по северным лагерЯм ‚остока и  ‡апада  пронессЯ  ураган  массовых
бессудных расстрелов. Ћбреченных набивали в камеру, но  их  было  столько,
что иные, не дождавшись легкой смерти, умирали стоЯ, и трупы тоже стоЯли.
   ‚ эти самые годы особенно пышно  расцветали  парки  культуры,  особенно
часто  запускались  фейерверки,  особенно   много   строилось   каруселей,
аттракционов и танцплощадок. € никогда в стране столько не танцевали и  не
пели, как в те годы. € никогда витрины не были  так  прекрасны,  цены  так
тверды, а заработки так легки.

   џ другой такой страны не знаю,
   ѓде так вольно дышит человек, -

   пели пионеры, отправлЯЯсь в походы. "Љаждый молод сейчас в  нашей  юной
прекрасной  стране",  -  гремел  оркестр  на  гулЯниЯх.  €  многие   этому
действительно верили. ‹озунг  "†ить  стало  лучше,  товарищи,  жить  стало
веселее"  стал   государственной   истиной,   основой,   аксиомой   нашего
существованиЯ.  €бо  так  именно  осознавал   создаваемую   им   длЯ   нас
действительность "самый гуманный человек на земле".
   Ќаписав эту строчку, ”адеев застрелилсЯ.
   ‚от в это времЯ и поЯвились такие женщины - чудные и  загадочные  цветы
‡апада, у которого мы отнЯли все: его гуманизм, науку, передовое искусство
и литературу, а под конец даже  красоту  его  женщин.  Ќо  это  были  наши
красавицы - социалистические, и поэтому все: глаза, прическа, цвет  волос,
улыбка, походка - обусловливалось неким жестким  каноном  допустимости.  €
костюмы этим женщинам шили соответствующие - неЯркие, легкие, коверкотовые
(только что Японцам продали Љ‚†„), подчеркивающие рост и плечи, с  неЯсным
намеком на грудь. € никаких  там  декольте,  никаких  там  коротких  юбок,
никаких тебе открытых коленок и брюк!  ’акие  же  женщины  сортом  попроще
водились  в  машинописных   бюро,   управлениЯх   делами,   секретариатах,
парикмахерских, но самые элитные и элегантные осели в  крупных  главках  и
наркоматах.  €меть  такого  секретарЯ  стало  делом  чести   какого-нибудь
союзного наркома.
   Ћни восседали на строгих креслах,  обшитых  черным  пухлым  дерматином.
Џеред ними было бюро и столик, заставленный телефонами.
   ‚се у этих красавиц было  необычным.  Ћни  носили  сумочки  невероЯтных
фасонов, в этих сумочках лежали пудреницы величиной с плюшку. Ќа них  были
золотистые, прозрачные насквозь  чулки  со  стрелками,  мужественные  часы
"‡енит" из легированной стали, а самые модные из  них  водили  на  поводке
злющих собачонок с утробным  рычанием,  с  глазами  телескопов  и  жабьими
мордочками. ‚ столовую эти дамы не ходили.  ‡автрак  и  чай  им  приносили
уборщицы. Ћни небрежно поднимали накрахмаленную салфетку, снимали длинными
прохладными пальцами бутерброд или пирожок - мгновенье! -  и  на  случайно
забредшего колхозника изливалсЯ перламутровый свет  их  ногтей  -  острых,
розовых стрел.  Џосетитель  обалдевал  и  уходил  раздавленным  ("Људа  вы
лезете, товарищ? ђазве не видите - перерыв"), а  когда  возвращалсЯ  через
час -  растерЯнный,  извинЯющийсЯ  за  свое  существование,  неуклюжий  от
робости, штаны съезжали, ботинки жали, - то уж принимал  без  споров  все,
что ему преподносили: и  вежливый  отказ,  и  добрый  совет  обратитьсЯ  к
третьему заместителю (а тот пошлет к черту!), и даже приказ забирать  свои
документы и убиратьсЯ - эти дела рассматриваютсЯ не тут! Ќо были и  другие
посетители -  таинственные,  гибко  извивающиесЯ  угри  или  же  развЯзные
веселые медведи. Ћни либо тихо вплывали в кабинет, либо шумно вваливались,
бухались в кресла так, что пружины звенели, расстегивались,  сбрасывались,
клали  на  колени  пузатый  портфель,  и  вот  что-то  вынималось  оттуда,
разворачивалось и торжественно ставилось на стол.  ђаздавалсЯ  восхищенный
вскрик, и затем ЋхранЯющаЯ входы начинала петь, как иволга. "Ќу  зачем  же
вы, ќрнст ѓенрихович?.." - пела  она.  "Ќу  какой  же  вы,  право,  Њихаил
Џотапович, Я же вас уже просила. ‚едь это же, наверно,  стоило  вам  таких
трудов... Ђх, такаЯ красота! € сколько же?.."
   - Ѓерите, берите, дорогаЯ, - отвечали ќрнсты ѓенриховичи или же Њихаилы
Џотаповичи. € отодвигали локтем сумочки. - ќто ведь все опытные образцы. ‚
производство пустим с конца квартала. Ќо это будет уже не то...
   - Ђх, ну конечно же, это будет уж не то, - заливалась ЋхранЯющаЯ входы.
   € тут дверь в кабинет как-то сама собой открывалась. Ќарком ждал.
   ќто были ширпотребовские Њэри Њэй и ѓлории  ‘венсон...  €х  было  много
всЯких разновидностей и рангов - от почти всамделишных голливудских  звезд
с утомленными ртами, от светлых длиннолицых высоких  блондинок  до  просто
хорошеньких кудрЯвых девушек, длЯ которых все еще оставалось  впереди.  Ќо
это, так сказать, были дневные  звезды  -  жены,  любовницы  или  девушки,
ищущие пристанища. ‘уществовали и другие: чисто  ночные  дивы  -  те  вили
гнезда в других местах  -  в  мрачных  зданиЯх  прокуратуры,  в  секретных
частЯх,  в  приемных  каких-нибудь  чрезвычайных  управлений,  в  закрытых
Ящиках, в трибуналах и прокуратурах.
   ‚от такаЯ ночнаЯ валькириЯ - секретарша или  секретарь-машинистка  -  и
залетела сейчас на свет лампы в кабинет следователЯ.
   -  Џроходите,  проходите,  пожалуйста,  -  забеспокоилсЯ  и  завертелсЯ
•рипушин. - ‚от сюда,  сюда,  -  голова  его  так  и  дергалась  в  мелких
поклонах.
   †енщина, сохранЯЯ все ту же улыбку-перманент, прошла к столу и положила
какую-то бумагу.
   - Ђ-а, - сказал •рипушин, - да-да! Ќо...
   Ћн оглЯделсЯ, ища стул, но стула не было. Ѓыли стульЯ, пЯть  или  шесть
(на последнем и сидел ‡ыбин), но все они были намертво приторочены друг  к
другу (на случай  какого-нибудь  крупного  разговора  подследственного  со
следователем).
   - Њинуточку, - крикнул •рипушин, и его словно вымело.
   ’огда секретарша (а ‡ыбин уже точно понЯл, что  это  не  машинистка,  а
именно секретарша, и Ѓог еще знает какого высокого начальника)  обернулась
и посмотрела на него. ’олько на секунду! Ћна тотчас  же  и  отвернулась  и
стала что-то перебирать на столе. Ћн ведь был просто зек  -  так  мало  ли
таких растерЯнных и нелепых субчиков без  шнурков,  поЯсов,  в  сползающих
штанах (в тюрьму ничего металлического не допускалось, поэтому  обрезались
и пуговицы) приходитсЯ ей тут видеть каждую ночь - мало ли! Ќо тут  влетел
•рипушин со стулом и сразу же о чем-то заговорил с ней. Џотом она села,  и
он сел. Ћн читал то, что она ему принесла, и читал долго, нахмурившись,  а
потом вдруг поднЯл голову и удивленно спросил: "Ђ где  же?"  Ќе  докончил,
словно подавилсЯ сливом, схватил  настольный  блокнот,  написал  что-то  и
придвинул к ней.
   Ћн тут, ответила она ему и сказала: - ‚ы идите, а Я посижу, - и так как
он молчал и по-прежнему смотрел на  нее,  что-то  выжидаЯ,  повторила  уже
настойчиво: €дите! ’огда он встал  и  быстро  вышел.  ‘екретарша  посидела
немного, потом поднЯла голову и снова взглЯнула на ‡ыбина. Ќо  теперь  это
был прЯмой, открытый, хозЯйский взглЯд. ’олько ‡ыбин уже не видел его.


   Ћм был далеко, далеко... ЋпЯть у морЯ. Ћно уже давно подступало к нему,
шумело и билось в висках, пробивалось через зеленый лак стен, лики ‘талина
и …жова - а вот сейчас прорвало их мутную пелену, забурлило, вспенилось  и
затопило все. Ћн стоЯл над ним на уступе скалы в жарком и Ясном  небе  без
тени и облачка и что-то кричал вниз.
   € снизу, с полосы морЯ и песка ему отвечали. € вот тут к нему подбежала
‹ина и сказала: "Ќу вот, еле-еле отбилась от своих. Ћбещала через  минутку
возвратитьсЯ. Џойдемте скорей. Ћн все сидит у вас под кроватью?"  "„а",  -
ответил он, и они пошли, покатились вниз по каменной дорожке. Ћна  держала
его за плечо и чему-то все времЯ смеЯлась. "—ему это вы?" - спросил он ее.
"Ќичему. Ђ правда хорошо?"
   Џравда, ответил он, вдыхаЯ полной грудью море.
   Ћни шли по песку, размахиваЯ руками,  и  смеЯлись.  €  сейчас  он  тоже
улыбнулсЯ им -  молодым  и  красивым,  сидЯ  на  краешке  своего  стула  и
всматриваЯсь в них через портреты …жова и ‘талина.
   - ‘лушайте, а чем это повеЯло с морЯ? - спросила она, останавливаЯсь. -
Љакой странный запах! —увствуете?
   - —увствую, -  ответил  он,  вбираЯ  обеими  ноздрЯми  соленый  терпкий
воздух, - это пахнет морем и сохлой рыбой. ‚идите, сколько тут  чаек?  ќто
они ее сюда натащили.
   € как раз большаЯ белаЯ  птица  с  черной  шапочкой  и  свинцово-серыми
крыльЯми пролетела прЯмо над ними.
   - “ них тут на отмели столоваЯ, - сказал он, - смотрите, как  плещутсЯ.
Ђ крика-то, крика-то! ‘ловно белье полощут! ‚от от этого так и пахнет.
   - Њорем и рыбой? - спросила она. - Ќет, ну как же тут хорошо,  крикнула
она, останавливаЯсь. - ‡наете, не нужно  никакого  вашего  краба,  давайте
просто побродим по побережью.
   Ћн хотел  ей  что-то  ответить,  но  тут  откуда-то  извне,  из  страны
‡азеркальЯ, из темной глубины другого бытиЯ, где нет ни морЯ, ни  неба,  а
есть только стол, стульЯ и портреты на  голых  стенах,  раздалсЯ  сухой  и
резкий голос:
   - ‚ы что же? ‘пать сюда пришли? ‡ачем же так? „авайте уж  не  будем.  -
‘екретарша сидела за столом и в упор глЯдела на него.
   ‚ дверь входил •рипушин.


        6

   ‘  этого  днЯ  в  жизнь  ‡ыбина  плотно  вошел  конвейер.   ’от   самый
беспроигрышный метод, который впервые в 1550 году открыл знаменитый  юрист
€пполит Њарсельский, затем в шестидесЯтых годах прошлого века  как-то  раз
ловко применили александровские жандармы. “казание о  применении  таких  и
подобных таким  методов  дал  ‚ождь,  а  идейно  обосновали  их  ‚ерховный
прокурор ‘оюза и секретарь –Љ …жов. ђазрабатывали же их скромные  практики
- народные комиссары внутренних  дел  республики,  следователи  управлениЯ
госбезопасности, профессора философии права, начальники отделов  и  врачи.
’олько в то времЯ этих врачей что-то никто  не  называл  еще  "убийцами  в
белых халатах", но, конечно, это-то от них никуда не ушло.
   –елый день с восьми часов утра (в эти часы в кабинете  было  уже  много
солнца, старые тополЯ под окном  шумели,  как  морскаЯ  пена,  в  соседнем
детском парке вовсю заливались птицы  и  кричала  иволга,  легкий  ветерок
гулЯл по бумагам) с часовым перерывом на обед они -  он  и  следователь  -
сидели друг против друга и молчали. Ќо молчать  все  времЯ  было  тоже  не
положено, и вот, раза  четыре  в  день,  •рипушина  словно  выбрасывали  с
кресла, он вскакивал, краснел, лиловел, бил  кулаком  по  столу  и  громко
материлсЯ - так, чтобы рЯдом слышали, подследственный отвечал ему так  же,
но тихо - чтобы рЯдом не слышали. ’ак они ругались минут двадцать  и  люто
ненавидели в это времЯ  друг  друга.  Џотом,  как  по  сигналу,  утомленно
смолкали и дальше уже сидели  спокойно.  €х  обоих  мутило  от  этого,  но
поделать они ничего не могли: таковы уж  были  жестокие  правила  игры,  в
которую они вступили. ’ак продолжалось до вечера, а когда окна становились
перламутровыми и в парке начинали петь иные, вечерние птицы,  повеселевший
•рипушин зажигал на столе лампу и вызывал будильника.  "Ќу,  на  этот  раз
смотри, чтоб писал! Ђ то мы иначе поговорим!" - говорил он  бодро  ‡ыбину,
потом улыбалсЯ будильнику и уходил. € эти  ночные  бденьЯ  тоже  проходили
мирно (а могло быть и иначе, в соседних кабинетах с перерывами  орали  всю
ночь), и хотЯ ‡ыбину попадались все разные парни, они в общем-то вели себЯ
одинаково. Љроме нескольких вполне безобидных "сознавайтесь, сознавайтесь,
когда же вы будете сознаватьсЯ?", "давайте не валЯть дурака, вот бумага  -
пишите!" - кроме этих совершенно мирных и обЯзательных рефренов, в никакие
иные следственные  разговоры  эти  парни  не  вступали  (зато  другие,  не
следственные вопросы их интересовали очень: правда  ли,  что  наши  ученые
поймали в тайге дикую бабу? правда ли, что в долине реки  ‘ырдарьЯ  зарыта
гробница Њакедонского, а в ней сорок  грузовиков  золота?  как  казнЯт  на
электрическом стуле? существует ли на самом деле  гипноз  или  это  только
выдумка? кто такаЯ Њата •ари? что такое †елезнаЯ Њаска? кто такой  Ђзеф?).
Џравда, некоторые поначалу пытались втолковывать политически  неграмотному
обывателю ‡ыбину, почему такие вот, как он, абсолютно нетерпимы в развитом
социалистическом  обществе,   отчего   это   называетсЯ   социалистической
законностью и что будет лет через пЯть, когда капитализм останетсЯ,  может
быть, только за океаном (вот тогда и его, ‡ыбина, выпустЯт), но уже  через
пЯть минут разговор заходил в такой безнадежный тупик, что будильник  либо
быстро срывалсЯ на самую оголтелую газетную демагогию и  сердито  смолкал,
либо признавалсЯ, что этот материал они еще  не  проходили.  Џравда,  один
неприЯтный эпизод все-таки был.
   ‚ тот вечер, когда •рипушин вызвал будильника, пришел худощавый мужчина
средних лет с острым желтым лицом и быстрыми  рыскучими  глазами.  Ќа  нем
были черный глухой френч и краги. Ћн вошел без книг,  с  большим  печатным
листом телефонов в руках, и, глЯдЯ на него, ‡ыбин  подумал,  что  нет,  на
будильника этот не похож, - вероЯтно, он следователь, а может  быть,  даже
ночной дежурный по следственной части. Љогда  •рипушин  вышел  (он  как-то
очень  быстро  вышел,  не  произнесЯ  даже  своего  обычного  напутствиЯ),
будильник прошел за стол, положил перед собой лист с  номерами  телефонов,
позвонил куда-то и сообщил, что он там-то,  потом  взглЯнул  на  ‡ыбина  и
спросил просто:
   - Ќу, не надоело это вам?
   ‡ыбин сказал, что очень надоело.
   - Ќу и надо кончать! - ворчливо прикрикнул будильник или следователь. -
‚от бумага, вот ручка, садитесь к столу и пишите.
   ‡ыбин сказал, что и рад бы писать, да нечего.
   - ’о есть как это  нечего?  ‡а  что  же  вы  здесь  сидите?  ‡а  подлую
антисоветскую деЯтельность вы здесь  сидите!  ‚от  о  ней  и  пишите!  ‚от
перечислите мне, в каких организациЯх вы состоЯли! Ќу?
   ‡ыбин пожал плечами и перечислил: он состоЯл в пионерской  организации,
потом в профсоюзе работников просвещениЯ, в Ћсоавиахиме.
   - €шь ты умник! - засмеЯлсЯ будильник. Ћн встал, заложил руки в карманы
и подошел к ‡ыбину. - Ќет,  это  все  наши  организации,  а  вы  про  свои
расскажите, контрреволюционные. - ‡ыбин молча пожал плечами. - Ќу  что  вы
жметесь? ’ут жатьсЯ нечего, тут надо говорить! - Ћн пододвинулсЯ  вплотную
и навис над ним лицом к лицу. - Ќу? Ќу, долго, Я вас спрашиваю, мы с  вами
в молчанку будем играть? „а  ты  не  отворачивайсЯ,  не  отворачивайсЯ!  -
зарычал он вдруг. - ’ы  в  лицо  глЯди,  когда  с  тобой  говорЯт,  контра
проклЯтаЯ! —то глаза-то прЯчешь? Љогда  родную  ‘оветскую  власть  Японцам
продавал, тогда небось не прЯтал? ’огда прЯмо смотрел! - Ћн уперсЯ коленом
в  колено  ‡ыбина  и  ощерилсЯ,  как  разозлившийсЯ  пес.  -  Ђ   что   ты
растопырилсЯ, как стараЯ б...? Ђ ну встать! ‚стать, вам говорЯт!
   - ‘лушайте, - мирно, терпеливым штатским голосом начал ‡ыбин,  подбираЯ
ноги. - џ вас прошу все-таки...
   - ‚ста-а-ть! џ попрошу! џ тебе так попрошу, гад!  -  €  вдруг,  закусив
губу, он размахнулсЯ и прЯмо-таки  всадил  сапог  ему  в  колено.  †гучаЯ,
огненнаЯ боль сразу же сожгла ‡ыбина всего. Ћн даже на секунду,  вероЯтно,
потерЯл сознание. “дар пришелсЯ на старый  рубец,  костную  мозоль,  такую
болезненную, что ‡ыбин с детства не мог даже опуститьсЯ на это  колено.  ‘
минуту он сидел неподвижно, весь  заполненный  этой  болью,  потом  собрал
дыхание, снЯл пальцем слезы, наклонилсЯ и засучил брюки. ‘апог сбил  кожу.
ђубец налилсЯ и стал похож на черную гусеницу. ‡ыбин давнул ее, и  потекла
кровь. Ћн вздохнул и покачал головой.
   - „а ты мне еще будешь! - заорал  будильник,  совсем  терЯЯ  голову,  и
снова занес ногу. - ‚ста-ать!
   ‡ыбин Џослушно поднЯлсЯ, посмотрел на будильника  и  вдруг  молниеносно
схватил его за горло, "за Яблочко, за  Яблочко,  за  самое  Яблочко",  как
кричали в одном  историко-революционном  фильме.  Џродержал  так  секунду,
ударил коленом в живот, мотнул, как дохлую соломенную куклу, туда  и  сюда
и, заламываЯ подбородок, швырнул к двери. ‚се это в пЯток секунд - точно и
четко, как на учении ближнего боЯ. Ѓудильник отлетел к двери, стукнулсЯ  о
косЯк, крЯкнул и сел на пол.
   Ђ ‡ыбин тоже сел  и  ладонью  обтер  кровь.  Ќекоторое  времЯ  оба  они
молчали.
   - Ђх ты, - изумилсЯ с пола будильник, хотел что-то крикнуть,  но  вдруг
зашелсЯ и затрЯссЯ в мучительном кашле.
   - ‚ы воды выпейте, - посоветовал ‡ыбин и привстал было за графином.
   - ‘Ядь! - рЯвкнул будильник и, шатаЯсь, встал с пола.
   ‡ыбин обтер ладонь о брюки и снова наклонилсЯ над коленом.
   - ‚от если вы мне повредили коленную  чашечку,  -  сказал  он  и  вдруг
закричал: - Љровь! Љровь течет! ‚идишь, дегенерат, что ты  наделал!  Љровь
течет! Ђх ты, поносник несчастный!
   Ѓудильник испуганно шикнул, вскочил и уперсЯ в дверь спиной, но ее  уже
толкали.
   Ћн отступил.
   - —то там у тебЯ такое, капитан? - спросил чей-то  густой  и  спокойный
голос, и показалсЯ седой красивый старик с белым коком, в  военной  форме.
Ћн был осанист, представителен и походил  на  екатерининского  вельможу  -
начальник отдела майор Џуйкан.
   ‡ыбин вытЯнулсЯ в струнку, коленка у него была голаЯ, в крови.
   - „а вот, в дурачка задумал играть, - в  сердцах  ответил  следователь,
сразу  приходЯ  в  себЯ,  -  припадок  его  забил!  ‚ызову  врача,   сразу
выздоровеет! џ его в рубаху затЯну! Љолено у него, видишь ли!..
   - ќто все тот? - спросил старик, рассматриваЯ ‡ыбина.
   - „а, тот самый! “ченый! Ќичего! “ менЯ не попартизанишь!  “  менЯ  все
подсохнет как на собаке! Ќичего! Љоленка! Ќичего!
   - „а, слышали, слышали  про  его  подвиги,  -  многозначительно  сказал
старик и вышел.
   Љапитан подождал, пока закрылась дверь,  возвратилсЯ  к  столу,  сел  и
спросил:
   - Ђ вы знаете, что вам за это будет? - ‡ыбин молчал. - Ћпустите  штаны.
‚от сейчас отсюда в карцер пойдете. ("Ѓоже мой, - подумал ‡ыбин. - Ќеужели
отправЯт? ‚от бы выспалсЯ!") Ћпустите штаны, вам говорЯт!
   - Ћдним словом, так:  если  вы  менЯ  еще  ударите...  -  сказал  ‡ыбин
ласково.
   - Ќу и ударю, - азартно, подхватил следователь, - и сто  раз  ударю.  €
морду разобью, ну, что ты мне сделаешь? —то? —то? —то? - Ћднако с места не
сдвинулсЯ.
   - Џлохо будет, - пообещал тихо и серьезно ‡ыбин. - Ћчень плохо,  Я  вам
устрою репутацию битого! ‚ас завтра же отсюда палкой погонЯт! Ѓитого-то!
   - ’ы, вражьЯ морда, говори, да не заговаривайсЯ! - крикнул следователь.
   - Ќе ори, козел, не глухой! - крикнул ‡ыбин,  и  следователь  сразу  же
сник.
   - Ќу ладно, - пообещал он зловеще. - ‡автра Я тебе  покажу  что-то.  „а
опусти же, опусти брючину, - сказал вдруг он совсем уже  другим  тоном,  -
ведь тут женщины ходЯт, неудобно! ‡адралсЯ!.. “ченый! Ћпусти!
   € правда, женщина  за  времЯ  этих  ночных  бдений  поЯвлЯлась  в  этом
кабинете уже несколько раз. ќто была все та же секретарша. €  каждый  раз,
когда она заходила, красиваЯ, стройнаЯ, подтЯнутаЯ, сдержанно улыбающаЯсЯ,
и спрашивала что-нибудь у будильника, ‡ыбин всегда ловил  ее  взглЯд.  Ћна
глЯдела на него теперь прЯмо, пристально, не  скрываЯсь.  €  он  смущалсЯ,
ерзал - уж слишком он сейчас был неказист - грЯзен, небрит, растерзан -  и
никак  не  мог  понЯть,  что  же  такое  в   этом   взглЯде:   сочувствие?
невысказанный вопрос? или просто бабье любопытство - что же  ты  за  зверь
такой?
   € потом в бессонные ночи, сидЯ на этом стуле, он думал: а не встречалсЯ
ли Я с ней где-нибудь в городе? Ќо, кажетсЯ, нет, не встречалсЯ.


        7

   Ќо ни карцера, ни рубашки не последовало. „а и вообще ничего больше  не
последовало. “тром, как обычно, пришел •рипушин - свежий,  принЯвший  душ,
отмЯкший за ночь - и капитан ушел, а  •рипушин  что-то  приговаривал,  над
чем-то  мелко  посмеиваЯсь,  снЯл  и  повесил   на   металлический   стоЯк
коверкотовый плащ - кто-то недавно верно написал, что коверкот был тогда у
органов почти формой, - прошел  на  свое  место,  отодвинул  кресло,  сел,
водрузилсЯ и быстро спросил:
   - Ќу, герой, надумал что-нибудь за ночь? Ќет, умнаЯ у  тебЯ  голова,  а
дураку досталась - так, что ли?
   € снова потЯнулсЯ длинный, мучительный, жаркий, бессмысленный день. Ћни
сидели друг против друга, вЯло переругиваЯсь, мельком  переговариваЯсь,  и
иногда на пЯтнадцать-двадцать минут терЯли  друг  друга  из  вида  -  один
засыпал, а другой делал вид, что пишет или читает.
   Ђ вечером поЯвилсЯ новый будильник, и на следующую ночь другой,  и  еще
на следующую еще  другой  -  и  были  они  не  капитаны,  не  дежурные  по
следственной части, а просто парни лет двадцати, двадцати трех  -  злые  и
добродушные, молчаливые и разговорчивые, тупые и вострые.
   € так продолжалось еще три ночи.
   Ѓессонница мЯгко  и  гибко  обволакивала  мозг  зека.  ‚се  становилось
недействительным, дурманным - все мЯгко  распадалось,  расслаивалось,  как
колода карт, бесшумно  рассыпавшаЯсЯ  по  стеклу.  Ћн  жил  и  двигалсЯ  в
каком-то странном пространстве -  слегка  сдвинутом  и  скошенном,  как  в
кристалле. ‚оздух казалсЯ густым и синеватым, словно в угарной  избе.  ‚се
носило привкус сна и  доходило  через  вату.  ќто  и  помогало:  ничто  не
поднимало на дыбы, на  все  было,  в  общем-то,  наплевать.  Џросто  когда
•рипушин с руганью бросалсЯ на него, как бы сами собой включались ответные
силы: верно, это вставал на  дыбы  и  рычал  древний  пещерный  медведь  -
инстинкт. ќтот зверь понимал, что нельзЯ, чтоб его тут били. ђаз ударЯт, и
еще ударЯт, и тысЯчу раз ударЯт, и совсем забьют. Џотому что сейчас это  и
не удар даже, а вопрос: "Ђ скажи, нельзЯ ли с тобой вот так?" - и ревел  в
ответ: "Џопробуй!"
   Ђ колено болело все больше и больше. ‘идеть было трудно, но  на  вопрос
•рипушина, что у него с ногой, ‡ыбин просто ответил: зашибсЯ.
   - € что это вы все зашибаетесь? - покачал головой  •рипушин  и  отослал
‡ыбина с конвойным в санчасть.
   ‚ санчасти - белой прохладной камере - горели  синие  спиртовки,  пахло
валерьЯнкой и было тихо и  спокойно.  Ѓинтовала  ‡ыбина  фельдшерица,  еще
молодаЯ, но уже безнадежно  засохшаЯ  маленькаЯ  женщина,  всЯ  засаженнаЯ
золотыми мухами. Ђ потом из-за ширмы вышел  молодой  красавец  с  длинными
волосами на  обе  стороны.  Џальцы  у  красавца  были  твердые,  холодные,
мелодичные, и вообще он так походил на ‘танкевича или юного •омЯкова,  что
на вопрос, как же это он так зашибсЯ, ‡ыбин чуть  ему  не  лЯпнул  правду.
Љрасавец пощупал у него пах, спросил, не больно ли, и сказал:
   - Ѓольше сидите или лежите. џ освобожу вас от прогулки.
   - џ и так сижу сутками, - ответил ‡ыбин,  но  молодой  •омЯков  ничего,
кажетсЯ, не понЯл, а отошел к умывальнику. ‡атем  ‡ыбина  снова  отвели  в
кабинет •рипушина, и опЯть началась та же детскаЯ игра.
   Ђ игралась она так. (Ћба сидЯт усталые, распаренные, обоим все  это  до
чертиков надоело.)
   - Ќу, когда же мы будем рассказывать? - спрашивал следователь зека.
   ‡ек отвечал:
   - Ћ чем же?
   - Ћ подлой антисоветской деЯтельности, - говорит следователь.
   - ЏодлостЯми не занимаюсь, - отвечает зек.
   - ’ак что ж вы думаете, - скучно и привычно  тЯнет  следователь,  -  мы
так, ни с того ни с сего, забираем советских граждан? ’ак, что ли?  ’ак  у
нас не бывает! (‡евает.)
   - Њожет быть, - отвечает зек, зеваЯ, - может, так у вас и не бывает, но
со мной вышло именно так.
   -  ’ак  что  же  вы  думаете...  -  снова  привычно  и  скучно  заводит
следователь.
   ’ак продолжаетсЯ еще с час. Ђ потом оба окончательно устают и умолкают.
Џотом •рипушин звонит разводЯщему. Ќо бывали,  впрочем,  и  неожиданности.
€ногда следователь не остережетсЯ и пустит в  ход  любимый  аргумент  этих
мест:
   - “ нас отсюда не выходЯт.
   Ќо тут зек быстро спрашивает:
   - ’ак что ж, по-вашему, советский суд уж никого и не оправдывает?
   ‘разу же создаетсЯ острейшаЯ тактическаЯ ситуациЯ: ведь не  скажешь  ни
"да", ни "нет". € следователь начинает орать.
   - Ќе смей оскорблЯть пролетарский суд! - захлебываетсЯ он.  -  Љак  это
никого не выпускают! Љого надо, того выпускают!
   Ђ однажды следователь упомЯнул об огненном мече: "‚ас поразил  огненный
меч!" - и проклЯтый зек тут же его осек:  "ќ,  вы  поосторожнее  про  этот
огненный меч! ‚ы знаете, у  кого  он  был?  ќтот  огненный-то?  “  Њихаила
Ђрхангела! ‘лышали про  союз  Њихаила  Ђрхангела?  Ќу,  союз  жандармов  с
подонками. "Ѓей жидов, спасай ђоссию" ’ак что вы не больно с мечом-то".
   Ќо было и еще неприЯтнее.
   - ‘лушайте, перестаньте же, наконец, орать, - просит зек.
   - ќто на порЯдочных не орут, - упоенно гремит следователь.
   - € говорите, пожалуйста, вежливо.
   -  ќто  с  порЯдочными  говорЯт  вежливо,  -  восторженно  закатываетсЯ
следователь. (ќто на него нашел особый стих - хамский и жизнерадостный.)
   - € предъЯвите же мне,  наконец,  что-то  конкретное  или  дайте  очную
ставку.
   - ќто порЯдочным, дают очную ставку, - грохочет следователь, но тут зек
начинает хохотать, а следователь спохватываетсЯ и замолкает.
   Џочему допрос идет такими кругами и так нелепо, ‡ыбин долго не понимал,
объЯснил ему все  тот  же  Ѓуддо.  ќто  случилось  часа  через  два  после
санчасти. Џозвонил телефон, •рипушин послушал, опустил трубку и сказал:
   - Ќу ладно, иди отдыхай! Ђ потом обЯзательно будешь  рассказывать,  тут
тебе не милициЯ!
   Ќога после санчасти разболелась по-настоЯщему, и  в  камеру  ‡ыбин  шел
хромаЯ. Џришел, сел на кровать, заголил ногу и стал осматривать колено.  €
даже через повЯзку чувствовал его сухой жар. "Ќу, гад, - подумал он, - ну,
шантрапа несчастнаЯ, не дай мне Ѓог тебЯ еще встретить. џ  тебе  при  всех
пущу  кровь,  паразит!  Ђ  может,  правда   заЯвить:   вот,   мол,   избил
следователь". Ќо тут же  отбросил  и  эту  мысль.  …сли  уж  начинать,  то
по-настоЯщему: закатить голодовку, добитьсЯ прокурора, если надо - принЯть
драку (теперь он уже понимал, что во времЯ допросов не убивают, ведь убить
- это значит дать скрытьсЯ). ’ак вот, если начинать, то уж идти до  самого
конца. Ћчевидно, так и придетсЯ. Ќо стоит ли упреждать событиЯ?
   —ерез час вернулсЯ Ѓуддо, увидел его  и  страшно  обрадовалсЯ.  Ћни  не
виделись почти неделю.
   - Ћ, да вы совсем молодец! - крикнул он, тискаЯ ‡ыбина  в  объЯтиЯх.  -
Џосле стольких-то суток... Ќу, так что все-таки, подмахнули им, что  надо?
- ‡ыбин покачал головой. - Љак? Ќеужели так-таки ничего? Ђ как же они  вас
тогда отпустили? Ђ за колено что держитесь?
   - „а вот... - ответил ‡ыбин и заголил колено.
   - ‡дорово! - покачал головой Ѓуддо. - Ќу, с боевым крещением!  ‚от  это
уж точно законный синЯк - носите его смело, никто не придеретсЯ!  —ем  это
он вас? ‘апогом, наверно! ќто они любЯт! ‚ы что же, сказали ему что-нибудь
или это он так, в порЯдке активности?
   - ‚ порЯдке активности, - буркнул ‡ыбин и больше  ничего  объЯснЯть  не
стал. Ѓуддо посмотрел на него и тЯжело вздохнул.
   - ќх, ѓеоргий Ќиколаевич, ѓеоргий Ќиколаевич! - сказал он. -  ‚едь  это
же значит, что они за вас как следует принЯлись! € на конвейер  поставили,
и вот чем награждают. Џлохо ведь дело, батенька, а? ‘овсем плохо!  €  чего
вы их доводите? —то толку?
   - ‡дравствуйте  пожалуйста!  ’ак  это  Я  их,  оказываетсЯ,  довожу?  -
усмехнулсЯ ‡ыбин.
   Ѓуддо неприЯтно сморщилсЯ.
   - ќх, оставили бы вы свой глупый  гонор,  батюшка,  и  поглЯдели  бы  в
глаза, так сказать, простой сермЯжной правде! …й-богу,  это  не  повредило
бы! ѓонор, норов, "не тронь менЯ" - это все хорошо, когда имеет  хождение.
Ђ здесь не тот банк! ’ут допрос! € не просто допрос,  а  активный!  Ђ  это
значит,  что,  когда  вас  спрашивают,  надо  отвечать,  и   отвечать   не
как-нибудь, а как следует.
   - „а что им отвечать? —то? - вскочил ‡ыбин. - Ќу пусть они  спрашивают,
Я  отвечу.  ’ак  ведь  не  спрашивают,  а  душу   мотают:   "‘ознавайтесь,
сознавайтесь, сознавайтесь". ‚ чем? ‚ чем, мать вашу так?! ‚ы скажите,  Я,
может,  и  сознаюсь!  ’ак  не  говорЯт  же,  сволочи,  а  душу  по   капле
выдавливают!
   - •м, - усмехнулсЯ Ѓуддо, - а что же, по-вашему, эти сволочи должны вам
говорить? ќто ваша обЯзанность - им говорить, потому что вы зек. ‚от вы, Я
вижу, батенька, до сих пор не понЯли, что же с вами случилось. Ђ пора  бы!
Ћх, пора  бы!  ‚от  вы  послушайте  менЯ,  Я  вам  расскажу.  Ќаши  органы
отличаютсЯ  тремЯ  главными  особенностЯми...  “годно  вам  не   перебиваЯ
выслушать - какими?
   - Ќу, ну, - сказал ‡ыбин и лег.
   - ’олько; тогда действительно не  перебивайте.  €так,  перваЯ:  никаких
колебаний у них в отношении арестованного нет.  ‘омнениЯ,  брать  вас  или
нет, у них были, но кончились на день раньше вашего  ареста.  ’еперь  все.
’еперь вы не только арестованы, но и  осуждены  -  не  будьте  же  ишаком,
поймите, что происходит, и тогда все обернетсЯ  легко  и  длЯ  вас  и  длЯ
следователЯ! € не фырчите на  него,  что  там  фырчать?  Ќе  он  вас  сюда
затащил, и не он вас отпустит. …го дело собачье - оформил и сдал. Ќо  ведь
и оформить-то тоже  нелегко.  ”орм  много,  и  у  каждой  свой  оттеночек.
Џоложим, что все, кто тут сидит, контрреволюционеры - это так! Ќо  ведь  у
агитатора одни родовые признаки, у шпиона другие, у вредителЯ третьи.  ’ут
все   должно   сходитьсЯ   по   инструкции:   знакомство,    высказываниЯ,
национальность, с кем пьет, с кем живет, все, все!
   - Ћдним словом, - усмехнулсЯ ‡ыбин, -  Я  не  личность,  а  преступник,
определенный заранее,  вот  как  жучок  в  определителе:  такие-то  усики,
такие-то крылышки, надкрылышки, жевальца. Ћпределили на булавку, так?
   - Њожет, по-вашему, по-ученому, и так  -  не  знаю.  Ќу  а  вот  насчет
преступника  вы  опЯть  ошибаетесь.   Ќе   преступник   вы,   а   человек,
и-зо-ли-ру-емый от общества! €бо - вот это и есть  второй  принцип  -  вы,
голубчик, человек вредный, сомнительный, не советский.
   - Ђ чей же?
   - Ђ батюшка вас знает, чей вы, ну, наверно, вот тех господ,  что  сидЯт
за рубежом да на нас  с  вами  зубы  скалЯт:  —емберлена,  лорда  Љерзона,
господина ”орда - акул капитализма.
   - Ђ откуда же вы взЯли, что Я такой?
   - џ-то ниоткуда не взЯл, а они -  из  всего  вашего  облика.  €з  ваших
манер:  ходите   боком,   подсмеиваетесь,   шуточки-прибауточки   какие-то
отпускаете. Ђ над чем смеЯтьсЯ-то?  ‘меЯтьсЯ  сейчас  не  над  чем!  ‚ремЯ
серьезное! ‘меютсЯ вон в парках на гулЯний -  а  вы  небось  у  себЯ  дома
норовите смеЯтьсЯ, за закрытыми дверЯми! ‘ компанией! ќто не полагаетсЯ  -
подозрительно! „а и вообще... ‚от скажите прЯмо: вы  признаете,  что  наши
вожди - это и есть самаЯ доподлиннаЯ народнаЯ власть? € что  никакой  иной
не только не было, но и не должно  быть!  Џризнаете  или  нет?  Ќо  прЯмо,
прЯмо...
   - „авайте устроим голосованье, спросим народ, Я-то что?
   - ‚от демагог! Ќарод спросим! Ђ он, значит, не народ! „а, да, верно, вы
не народ,  народ  верит  своей  власти,  а  вы  маловер,  брюзга,  ходите,
подмигиваете и посмеиваетесь. Ђ раз не верите, то и других -  не  дай  Ѓог
еще война - можете совратить. Ђ ведь еще когда-когда было  сказано:  "ѓоре
тому, кто соблазнит малых сих". ‚от! € ‚ождь эти слова еще с тех самых пор
запомнил. ‡начит, вы человек опасный. ‚ обществе вас оставлЯть  рискованно
- надо изолировать. Ќу и изолируют. —ерез  военную  прокуратуру  в  Ћсобое
совещание. ‘праведливо ли это? Џо классической юриспруденции - нет,  а  по
революционному правосознанию  -  безусловно.  ѓуманно  ли  это?  ‚  высшей
степени! ‚едь цель-то, легко сказать, какаЯ! ‘частье  будущих  поколений!!
‡а нее ничего не жалко!
   - ќто кому же не жалко? ‚ам, что ли?
   - Ќе мне! Ќе мне! џ такой же враг,  как  и  вы!  ‹учшим  умам,  совести
человечества не  жалко!  ђоллану,  ”ейхтвангеру,  Њаксиму  ѓорькому,  оу,
Ђрагону не жалко! Ћни люди мужественные, их кровью не  запугаешь.  —то  вы
усмехнулись?
   - Ќичего! Ћригинально вы говорите!
   - „а нет, дорогой, длЯ нас, длЯ старой  интеллигенции,  это  совсем  не
оригинально. Ќам это было обещано давно, только не больно мы в это верили.
"Љто не с нами, тот наш враг, тот должен пасть". ќту  песенку  нам  еще  в
1905 году пропели!  „а  и  кто  пропел-то?  „руг  Ќадсона!  Џоэт-символист
Њинский! Ђ гениальный писатель пролетариата - ѓорький -  уже  в  наши  дни
добавил: "…сли враг не сдаетсЯ - его уничтожают". Ќу  а  вы  не  сдаетесь!
‘кандалите,  синЯки  вон  зарабатываете!  ’ак  может  себЯ  вести   только
нераскаЯвшийсЯ враг - и, значит...
   - „а нет, Я  согласен,  -  засмеЯлсЯ  и  махнул  рукой  ‡ыбин,  -  если
действительно все может быть сведено к этому, то Я согласен.
   - Ђ вы сомневаетесь, что все уже давно сведено  именно  к  этому?  ‡рЯ!
•отЯ нет, конечно, не зрЯ! ‚ этом и есть ваше вражеское нутро, значит,  вы
должны  быть  уничтожены  -  или,  скажем  мЯгче  -  мы  ведь   гуманисты,
единственные подлинные гуманисты! -  изолированы!  •орошо,  если  вам  это
понЯтно, то идем дальше; какаЯ же тогда, спрашиваете  вы,  цель  допросов?
Ќу, об одной Я уже все сказал: канцелЯриЯ, делопроизводство.  „ело  должно
иметь абсолютно законченный вид -  так,  чтобы  его  можно  было  показать
любой, самой высокой инстанции. ‚ы видели, что  на  обложке-то  наших  дел
написано? "•ранить вечно!" Ћ! ‚ечно! ‘лово-то какое! ‚ечно! ќто  значит  -
Џушкина  забудут,  експира,  Ѓайрона  забудут,  всЯких  там   елли-мелли
забудут, а нас - нет. ‚ нас, врагов, вечно будут тыкать пальцем! ‘мотрите,
дети, вот какие были враги!..
   - „а ведь и те сволочи, что нас делали врагами, тоже сдохнут, - взревел
наконец ‡ыбин, - пожалуй, даже и пораньше нас! ѓады ползучие!
   - Ђх, враг, враг! ‚от о чем он думает, - засмеЯлсЯ Ѓуддо. -  Џотомство!
Џотомство, батенька, - вот кто будет тыкать в нас пальчиком! Ђ  "потомство
- строгий судьЯ"! Љак вы однажды написали о „ержавине. ’о есть  написал-то
это „ержавин, но вы  его  сочувственно  процитировали.  €  дельно,  дельно
процитировали. „а, строгий, строгий судьЯ потомство! € праведный! ’ак  вот
этот строгий праведный судьЯ через эн веков должен взЯть ваше дело в  руки
и сказать: "Џравильно моего предка  закатали!  ђазве  с  такими  обломками
можно было коммунизм построить? Њало им еще давали!  •отели  наше  счастье
украсть, подлецы, мистики, идеалисты!" Ќу и мироваЯ буржуазиЯ тоже  должна
умытьсЯ, если им  ваша  папочка  ненароком  в  руки  попадет.  ‚се  в  ней
доказано,  подписано,  все   законные   гарантии   соблюдены,   презумпциЯ
невиновности - вот она, с самого начала. Џреступник призналсЯ  под  гнетом
подавлЯющих  улик!  Ќа  каждой  странице  видно  высокое  следственное   и
оперативное мастерство. Њы  истинные  гуманисты,  господа  хорошие.  ‘амое
ценное длЯ нас на земле - человек. Њы так просто не хватаем! Њы  людоведы,
как выражаетсЯ великий ѓорький. Ќи одного процента брака! Ђ вот вы  можете
себе представить, - он оглЯнулсЯ и понизил голос до суеверного  шепота,  -
вдруг сам товарищ ‘талин (!) захотел просмотреть ваше дело,  так  сказать,
проверить его лично - так как же оно должно выглЯдеть, а? ‚от ведь  в  чем
дело! - Ћн вздохнул, помолчал немного и сухо сказал: -  ќто  одна  сторона
вопроса, но есть и другаЯ.
   Ѓуддо встал и прошелсЯ по камере, дверь все  времЯ  моргала  очком,  но
Ѓуддо на это вниманиЯ не обращал. Ѓыло видно, что  он  любит  говорить.  ‚
своем кругу на профсоюзном собрании он, наверно, был заводилой. ‘ейчас  он
заливалсЯ, как скрипка.
   - Ђ втораЯ сторона вопроса, мой дражайший, милейший и умнейший  ѓеоргий
Ќиколаевич, такаЯ: ведь  никто  лучше  вас  ваших  дел  не  знает.  ‚от  и
открывайте их все до единого. ‡ачем вашему •рипушину сужать следствие?  Ћн
просто должен вынуть из вас, все, что есть. ‚от он  и  вынимает.  Љто  вас
поддерживал? Љто вам поддакивал? Љто сам что-то говорил? „авайте,  давайте
их сюда!
   - € дают? - спросил ‡ыбин. Ћн сидел на кровати четкий  и  внимательный.
‚сЯ вата ушла, поЯвилась резкаЯ достоверность. € нащупывалось что-то  еще,
склизкое, хитрое, уходЯщее из пальцев, но что это -  он  уловить  пока  не
мог, только чувствовал.
   - Ђ вы думаете, нет? ‘нЯвши голову, по волосам ведь не плачут? Љто себЯ
закатил на десЯтку, тот и другого не пожалеет, вот и сдают - причем  сразу
же, с пылу с жару. Њуж жену сдает, сын - мать (обратно  бывает,  реже),  а
брат брата, друг друга - это уж как общее правило.  ‚от  они  и  топЯт  на
очных ставках друг друга. Ђ когда после им в присутствии следователЯ  дают
свиданиЯ, так знаете, как они тогда обнимаютсЯ, как плачут?! Ћй, Ѓоже мой!
‚едь оба погибли, только что вот погибли! ‚едь и тот уже воли  не  увидит!
‚се! €ногда всЯ семьЯ сидит в одном коридоре -  что  ж?  ‘татьЯ  пЯтьдесЯт
восемь, пункт одиннадцать - антисоветскаЯ организациЯ. „вое говорили, один
слушал и молчал - двое в лагерь, один  к  Ќейману  наверх.  €  вот  именно
отсюда-то исходит третье. ‚от вы спрашиваете, почему  следователь  вам  не
предъЯвлЯет  ничего  конкретного,  а  только  долдонит:  "ѓовори,  говори,
рассказывай!" „а потому, дорогой, что вас  сюда  привел  не  свЯт  дух,  а
человек! € человек вам известный! Ѓольше чем известный: ваш лучший друг  и
брат, так как же его ставить под удар? Ћн как воздух  нужен  стране  -