        ћрий „омбровский. ђассказы об огне и глине

----------------------------------------------------------------------------
     ‘обрание сочинений в шести томах. ’. 3.
     Њ., "’ерра", 1992.
     OCR Ѓычков Њ.Ќ.
----------------------------------------------------------------------------


                              ѓлавы из романа

     Џрежде всего о тех трудностЯх, которые  ожидают  каждого,  кто  захочет
создать  беллетристическое  произведение  о  „обролюбове.  ‡адача   эта   не
равнозначна длЯ литературоведа и писателЯ. Ќаписать монографию  или  хорошее
исследование о литературной и общественной деЯтельности великого  критика  -
задача отнюдь не из самых трудных: таких книг уже существует с  полсотни,  и
количество их стремительно растет от юбилеЯ  к  юбилею.  Ќаписал  „обролюбов
достаточно, в своих сочинениЯх  выложилсЯ  почти  исчерпывающе,  а  так  как
обходить цензуру он умел и что хотел провести, то  так  или  иначе  проводил
всегда, то и  спорить  о  его  взглЯдах  не  приходитсЯ.  ’ут  действительно
литературоведы  поработали  хорошо,   и   общественно-политические   взглЯды
„обролюбова тайны не оставлЯют. Ќо совсем иначе  будет  обстоЯть  дело,  как
только захочешь коснутьсЯ его реальной биографии.  ’ут  все  времЯ  придетсЯ
двигатьсЯ по сплошным белым пЯтнам, и захватывают эти белые пЯтна не мелочи,
какие-нибудь окраины биографии, а именно наиболее  важные,  этапные  моменты
жизни. Љороче, мы отлично знаем, что „обролюбов писал, но что он кроме этого
делал, это мы знаем и угадываем  крайне  плохо.  €  вот  тут  идут  вопросы,
вопросы, вопросы.
     ‘амый первый и, пожалуй,  самый  важный  длЯ  нас  вопрос  (ведь  книга
входит-то  в  серию  "Џламенные  революционеры"):  участвовал   ли   Ќиколай
Ђлександрович непосредственно  в  революционном  движении  60-х  годов?  —то
участвовал, то об этом спору нет, - но как, где, в качестве кого? ‚ходил  ли
в подполье,  писал  ли  революционные  прокламации,  выполнЯл  ли  отдельные
поручениЯ? Ћб этом можно только догадыватьсЯ.
     € вот исследователи догадываютсЯ.
     "Њногочисленные косвенные данные позволЯют утверждать,  что  на  рубеже
60-х годов в ђоссии начинала складыватьсЯ такаЯ организациЯ.  …е  Ядром  был
руководЯщий кружок "‘овременника" во главе с  „обролюбовым  и  —ернышевским"
(‚. †данов).
     ‘казано, конечно, очень категорично, но ведь это  все-таки  не  больше,
чем общий, логический вывод из  рЯда  мелких  косвенных  данных.  Ќи  одного
прЯмого факта у нас нет. —лены редакции "‘овременника" были очень осторожные
люди.
     „алее. Ћдин из наиболее близких друзей „обролюбова и  видный  сотрудник
"‘овременника" поэт Њ. ‹. Њихайлов напечатал и распространил две прокламации
с прЯмым призывом к революции. Ђ что же „обролюбов? "Љонечно, „обролюбов  не
мог не знать об этой стороне деЯтельности Њихайлова", - замечает тот  же  ‚.
†данов, но тут  же  в  скобках  и  оговариваетсЯ:  "ЏрЯмых  сведений  об  их
подпольной свЯзи не сохранилось". € так повсюду. Ќет, не  сохранилось,  надо
полагать, не мог не участвовать, не мог не знать - эти оговорки и в  скобках
и без них сопровождают всю жизнь „обролюбова вплоть до могилы.
     ЏоследнЯЯ страница  дошедшего  до  нас  фрагмента  дневника  1859  года
обрываетсЯ фразой: "Њало нас... …сли и семеро, то составлЯет одну миллионную
часть русского народонаселениЯ. Ќо Я убежден, что скоро нас  прибудет..."  €
все.  Ћстальное  уничтожено.  ЋпЯть  приходитсЯ  гадать.  ‚прочем,  тут  уже
расшифровка  трех  заглавных  букв  строчкой  выше  сразу   объЯснЯет   все.
ЋказываетсЯ, в семерку эту входЯт "—,  Ћ  да  ‘"  -  —ернышевский,  Ћбручев,
‘ераковский. Ћбручева арестовали через два  года,  —ернышевского  еще  через
год, ‘ераковский погиб позже всех, в 1863 году. €так, из  четырех  названных
„обролюбовым  ушел  только  один  он,  и  то  только  потому,   что   смерть
поторопилась. €, конечно, совершенно недаром „обролюбов еще за год до  этого
писал: "“ж Я хотел было обратитьсЯ из Явной полиции в тайную, котораЯ должна
менЯ знать несколько лучше", € тут  опЯть  же  те  же  таинственные  скобки,
заполнить которые мы при нашем теперешнем состоЯнии знаниЯ  о  революционном
подполье не можем. € вот новаЯ, странность: никаких материалов о „обролюбове
в архиве III отделениЯ не  обнаружено:  уничтожить  их  было  некому  -  так
неужели же он и впрЯмь был  таким  гениальным  конспиратором?  €  еще  новые
вопросы. ‚опрос о знаменитом "письме из провинции", поЯвившемсЯ 1 марта 1860
года в "Љолоколе", Ћно, конечно, безымЯнное. …го автора искали Њ. Љ.  ‹емке,
Њ. Ќ. Џокровский, ѓ. Ћ. Ѓерлинер, ћ. Њ. ‘теклов, а в последнее времЯ - ‘. Ђ.
ђейсер, Њ. ‚. Ќечкина, Ѓ, ‹, Љозьмин,  ќ.  ‹.  …фименко:  сначала  авторство
—ернышевского считалось почти доказанным, потом оно сильно  заколебалось,  и
сейчас в наиболее сильном  "подозрении"  оказываетсЯ  „обролюбов.  „а,  это,
видимо, он  наставлЯл  ѓерцена:  "Љ  топору  зовите  ђусь!"  ќто  голос  его
дневников и писем.
     ‚опрос о том, как следует понЯть такие строки, произнесенные над свежей
могилой: "’ам (в €талии) ... он весь погрузилсЯ в ту  кипучую  деЯтельность,
которой тогда жила соединившаЯсЯ €талиЯ,  познакомилсЯ  со  всеми  тамошними
деЯтелЯми, принимал живое участие  в  их  делах  и  прениЯх,  несколько  раз
проезжал €талию из конца в конец". ќто из некролога, помещенного  в  журнале
"‚ремЯ" ”. „остоевского и  приписываемого  ему  самому.  ‡а  этими  строками
скрываетсЯ, видимо, чрезвычайно многое, € снова приходитсЯ гадать и  гадать.
Ќе по собственному же только побуждению  (от  своего  же  имени)  „обролюбов
несколько раз пересекал €талию (кому бы в ђиме в то времЯ вдруг  понадобилсЯ
этот неизвестный больной русский?). € в  какую  "кипучую  деЯтельность"  он,
никому  не  известный  чужестранец,  мог  погрузитьсЯ?  ќто  было  по  плечу
профессиональному  революционеру  Ћводу,  но  больному  литератору,   автору
критических статей... €ли он имел какие-то чрезвычайные полномочиЯ?  ’ак  от
кого же? ‚от мы опЯть видим самый кончик нитки из клубка, который  никак  не
разматываетсЯ. Ђ он, верно, и полномочиЯ имел и поручениЯ какие-то выполнЯл.
ќто  снова  подтвердил  через  сорок  лет  один  из  воспоминателей  („.  Џ.
‘ильчевский). "…го политическаЯ деЯтельность в €талии  в  1861  году  (когда
итальЯнцы, руководимые Њадзини и  ѓарибальди,  стремились  к  окончательному
объединению и захвату ђима и €талии) у нас и доныне  остаетсЯ  неизвестной".
"“ нас" - не следует ли из этого, что в €талии знали больше? ќто написано  в
1901 году, но скобки, в которые заключены имена двух великих  республиканцев
€талии, и до сих пор не раскрыты. Ќо не значат ли они,  что  „обролюбов  был
знаком с обоими вождЯми объединенной €талии? ќтого нельзЯ  исключить,  но  и
доказать пока тоже невозможно.
     € еще вопрос  не  менее  важный.  —то  значит  такаЯ  беглаЯ  фраза  Ќ.
‘ерно-‘оловьевича, адресованнаЯ  ѓерцену:  "Ђ  поездка  „обролюбова  и  ваши
взаимные отношениЯ во времЯ его пребываниЯ?" Ћб этой поездке  к  ѓерцену  мы
ровно ничего не знаем, как и о дальнейших встречах. ’ак неужели  это  просто
риторический вопрос? „умаетсЯ, что безусловно нет.
     ‘отрудник  "‘овременника",  один  из  организаторов  "‡емли  и   воли",
арестованный в один день с —ернышевским  и  погибший  через  четыре  года  в
‘ибири, - Ќиколай Ђлександрович ‘ерно-‘оловьевич знал  чрезвычайно  много  и
слов на ветер, конечно,  не  бросал.  ’ак,  значит,  были  такие  отношениЯ?
(‚спомним "Љ топору зовите ђусь".) Ќо как, где, в какую форму они  вылились?
Љ чему привели? —то значит слово "взаимные"? Ќе ЯвлЯетсЯ  ли  это  ключом  к
последующему, итальЯнскому периоду жизни „обролюбова, и не от ѓерцена ли  он
приехал к ѓарибальди? ’огда становитсЯ Ясным многое.
     ‚се эти вопросы касаютсЯ той части, котораЯ входит в понЯтие "Џламенный
революционер Ќ. Ђ. „обролюбов".
     Ћднако и личнаЯ жизнь ЌиколаЯ Ђлександровича в огромной части утаена от
нас точно так же, хотЯ и по другим причинам.
     "†изнь „обролюбова внешними событиЯми  не  богата.  ‚  ней  нет  ничего
такого, что бросалось бы в глаза своей Яркостью, что привлекало бы  внимание
необычностью  событий  и  положений.  “чилсЯ,  четыре  года  сотрудничал   в
"‘овременнике" и умер. “мер в такие молодые годы, когда  многие  только  еще
начинают жить" - так начинаетсЯ вступительнаЯ статьЯ ‚. ЏолЯнского к первому
полному изданию "„невника" (1931 г.). Ђ о самом  этом  "„невнике"  говоритсЯ
так: "„невник", как  и  письма  „обролюбова,  не  затрагивает  многих,  даже
основных моментов  его  жизни".  Љ  сожалению,  с  этим  не  поспоришь;  это
действительно  так.  ‚  том  виде,  в  каком  "„невник"  дошел  до  нас,  он
представлЯет из  себЯ  груду  обрывков,  разрозненных  листков,  тетрадок  с
выдранными листами. Ќад ним, видимо, поработало много рук.  Љое-что  слишком
уж интимное уничтожил еще —ернышевский. Ќо  ведь  странным  образом  пропали
даже те части дневника, которые как будто пропасть никак не  могли.  -  ‚едь
только совершенно случайно, из донесениЯ полицейского агента, мы узнаем, что
дневник „обролюбов вел всю жизнь.  ‚от  что  сообщает  агент:  "—ернышевский
вынул из кармана  тетрадку  и  сказал:  "‚от,  господа,  дневник  покойного,
найденный мной в числе его бумаг. Ћн разделЯетсЯ на две части... до  отъезда
за границу и на записанное после его возвращениЯ. €з этого дневника Я прочту
вам некоторые заметки, из которых вы Ясно увидите причину его смерти". € вот
эта "душераздирающаЯ" тетрадка" (так назвал ее  Џанаев)  пропала  бесследно.
Љак это могло случитьсЯ? Џри каких обстоЯтельствах? Љто в этом повинен? ‚едь
даже если бы  она  была  забрана  с  бумагами  —ернышевского,  то  и  то  бы
сохранилась в каких-то  архивах.  Ђ  просто  уничтожить  тетрадки  никто  из
редакции "‘овременника", конечно, не мог. „а если бы что-то подобное и было,
—ернышевский когда-нибудь бы да обмолвилсЯ  об  этом  в  каких-нибудь  своих
письмах и разговорах. €так, можно допустить, что когда-нибудь этот бесценный
документ окажетсЯ в руках исследователЯ. € тогда все  последние  годы  жизни
„обролюбова, его встречи с ѓерценом,  непонЯтный  заезд  в  Џрагу,  "кипучаЯ
деЯтельность" в €талии выйдут из  той  непроницаемой  тьмы,  в  которую  они
погружены по сегоднЯшний день.
     Љроме того, существует еще одно обстоЯтельство. "Ќадо Ясно представить,
- пишет ‘. ђейсер, - что современный читатель „обролюбова не знал.  Ќи  разу
при его жизни его именем не была подписана ни одна из поЯвившихсЯ  в  печати
работ... Њало кто знал, что  полтора  десЯтка  псевдонимов  прикрывает  одно
лицо". (Џсевдонимов было даже значительно больше - так, Њасанов {Њасанов  €.
”. ‘ловарь псевдонимов, т. I-V. Њ., 1956-1960.} их насчитывает  25.)  ‡десь,
конечно, дело не только в чисто  практических  соображениЯх,  которые  могли
быть у редакции "‘овременника", но  и  в  самом  характере  „обролюбова.  Ћн
болезненно ненавидел всЯкую  публичность,  и  личный  мир  его  был  наглухо
захлопнут длЯ всех (вот почему еще совершенно бесценен длЯ нас его  дневник,
неожиданно столь искренний и беспощадный к себе. "џ  не  знаю  в  литературе
дневников ни одного столь откровенного", - написал при его публикации в 1909
году ‘.  Ђ.  ‚енгеров).  „обролюбов  не  располагал  к  расспросам,  в  этом
отношении почти комически звучит такое признание —ернышевского: "„обролюбова
Я любил как сына. Ќо что делает „обролюбов, кроме того, что он пишет,  Я  не
знал.  Џока...  разного  рода  поручениЯ  не  оказались  слившимисЯ  в  одно
поручение: "‚от там-то живет такаЯ девушка" и т. д. в этом вкусе. џ  разинул
рот. Ќичего подобного в жизни „обролюбова Я не  предполагал".  Ќу,  положим,
таков  —ернышевский.  Ќо  вот  человек   совсем   другого   темперамента   -
эмоциональный, горЯчий, впечатлительный. "џ  сейчас  был  у  „обролюбова,  -
корил —ернышевского Ќекрасов, - Я не  воображал,  как  он  живет.  ’ак  жить
нельзЯ, Џоложим, вы сами не умеете ни за что взЯтьсЯ, но хоть сказали бы  вы
мне". ’аковы были отношениЯ „обролюбова с наиболее близкими ему людьми,  так
что же говорить о других? Ћ родственниках, с которыми он не  был  близок,  о
знакомых, которых он не любил, о друзьЯх, с которыми он раздружилсЯ. —итаешь
их воспоминаниЯ, любовно собранные в толстый том, и видишь, что  ничего  эти
люди  в  интимном  „обролюбове  так  и  не  понЯли.   –ельного   образа   не
складываетсЯ. € не потому, что эти воспоминаниЯ  противоречивы  и  очень  уж
недостаточны (это-то само собой), а просто потому, что никто  из  окружающих
так и не смог проникнуть в эту душу.
     ЋстаетсЯ еще примерно до шестисот печатных листов прозы  и  стихов.  Ќо
ведь это бесценный  материал  только  длЯ  исследователЯ,  а  никак  не  длЯ
писателЯ. €з собраниЯ сочинений никакого романа никогда  не  выкроишь,  хотЯ
оно и необходимый фон, на  котором  все  происходит,  причина  того,  что  Я
обращаюсь именно к этому, а не к другому образу. ‘ловом, оно  конечнаЯ  цель
моего произведениЯ, его тональность и характер, но ни в коем случае не  сама
художественнаЯ ткань.
     ’ак как же тогда писать про этого человека? € вообще выполнима  ли  эта
задача? Њне кажетсЯ, что писать можно.  Ќадо  только  взЯть  „обролюбова  не
самого по себе, а как один  из  великих  характеров  эпохи.  ‚едь  при  всей
неЯсности и пунктирности добролюбовской биографии, ни в коем  случае  нельзЯ
сказать, что его личность была неЯсна, расплывчата  или  противоречива.  ќто
цельный характер, у него ЯснаЯ и четкаЯ типологиЯ  -  короче,  это  типичный
шестидесЯтник, и тут слова "великий революционный демократ"  ЯвлЯютсЯ  очень
точным  определением.  „обролюбов   мог   существовать   только   в   тесном
соприкосновении с эпохой, вне революционного  движениЯ  60-х  годов  и  даже
более узко - вне круга "‘овременника"  его  вообще  представить  невозможно.
Џросто тогда жил бы и сотрудничал в журналах молодой талантливый филолог  Ќ.
„обролюбов; ни в коем случае не (господин)  ‹айбов  или  ‹-ов,  произведениЯ
которого будоражили всю молодую  ђоссию,  …сли  посмотреть  на  писательскую
задачу с этой стороны, то литературное наследство „обролюбова, не переставаЯ
быть памЯтником эпохи, обретет характер  "человеческого  документа",  т.  е.
превратитсЯ в отпечаток личности и характера. Ђ с таким документом, конечно,
писателю уже есть что делать.
     €так, исходЯ из всего сказанного, Я предложил  бы  редакции  не  просто
роман, а роман-поиск.  џ  построил  бы  его  так:  герой  открываетсЯ  перед
исследователем постепенно. џ даже думаю, что исследователей в романе  должно
быть двое- ученый старой школы, роющийсЯ в книгохранилищах и извлекающий  из
архивной пыли все новые и новые документы, и  его  ученик,  молодой  историк
нашей формации. ќтот умеет не только найти и  сопоставить  документы  с  уже
известными, но и заставить их заговорить или заспорить друг с другом, Ђ  так
как речь пойдет не столько о Явной, сколько о  тайной  жизни  героЯ,  о  его
подпольной деЯтельности, то поиски ученого  будут  свЯзаны  со  своеобразным
расследованием, с допросами давно умерших, с разработками разных  версий,  с
выЯснением психологических возможностей. €сследователь сам пишет, и  у  него
получаетсЯ целое повествование, не  всегда  и  не  по  всем  пунктам  научно
доказанное, но всегда вероЯтное и художественно  убедительное.  ‚  некоторых
случаЯх, перебираЯ разные версии, исследователь  представлЯет  читателю  два
или три варианта событий и подсказывает наиболее возможный.
     ’аким образом, получаетсЯ довольно широкаЯ картина эпохи  и  людей,  ее
населЯющих.


                                       ...Љогда  творец  создал  Ђдама,  все
                                       духи   ‡емли  склонились  перед  ним,
                                       кроме  „емона  €блиса,  созданного из
                                       чистого огнЯ.

                                                         €зречение из Љорана

                                      џ - из огнЯ, Ђдам - из мертвой глины,
                                      € ты велишь мне  пред  Ђдамом  пасть!
                                      —то ж, сей в огонь листву
                                                               сухой
                                                                    маслины.
                                      ‘мирЯй   листвой  его  живую  страсть!
                                      Ћ,  не  смиришь!  џ только выше вскину
                                      ‘вой  стЯг.  ‘мотри:  уж   твой   Ђдам
                                      Ћхвачен  мной!  џ  выжгу  эту   глину,
                                      џ,  как  гончар,  закал и звук ей дам.

                                                                  €ван Ѓунин

        ѓлава перваЯ
        ЏђЋЏЂ‹Ђ Ѓ“ђЂџ ЉЋђЋ‚Ђ

     Ђ была она стельнаЯ и молока давала много, хватало не только на всю  их
семью (а всех „обролюбовых было, не считаЯ  работницы,  нЯньки  и  дворника,
десЯть душ), но еще и оставалось на продажу жильцам. ‡аплатили за эту корову
на базаре сорок рублей ассигнациЯми (тринадцать с  полтиной  серебром).  ’о,
что этакаЯ  корова  внезапно  так  глупо  пропала,  было,  конечно,  большой
утратой, но в конце концов не несчастьем же. € вот  однако  же  даже  тогда,
когда Ќиколай стал критиком Ќ. ‹айбовым (это его первый псевдоним,  а  всего
их было 37), и номера "‘овременника" с его статьЯми рвали из рук, - изо всех
дней своей юности он чаще и больше всего вспоминал именно вот этот.
     Ћб нем он и сейчас рассказывал своей собеседнице.
     Ћна сидела рЯдом на  стуле,  он  лежал  на  диване  и  говорил.  „октор
разрешил ему сегоднЯ встать, пройти по комнатам и посидеть у открытого окна.
‚ Џетербурге стоЯли сухие, очень Ясные августовские дни.  —ахоточные  в  эти
дни, даже и столь же безнадежные, как он, оживают  и  чувствуют  себЯ  почти
здоровыми. "…му уже ничто не может повредить", - сказал  доктор  в  соседней
комнате Ќекрасову, и тот отошел и закусил губу -  человек  он  был  жесткий,
малочувствительный и к слезам не склонный. Ђ та, что  сидела  над  умирающим
критиком ‹айбовым, та и  не  могла  плакать.  Ћна  сидела,  потупив  голову,
вышивала  что-то  мелкое  голубым  бисером  и  слушала.  ѓоворил  „обролюбов
медленно, вдумываЯсь в каждое слово. € трудно  было  понЯть,  отчего  иногда
что-то в нем содрогалось - от болезни или воспоминаний.  €так,  стоЯл  тогда
канун нового 1862 года (значит, это случилось 9 лет тому назад, понЯла она).
Ћн уже совсем собралсЯ идти к ‹аврскому и даже надел  шинель,  как  вдруг  в
комнату вошла матушка и сказала:
     - ‘бежала со двора Ѓуренка! - лицо у нее словно улыбалось, а глаза были
красные, с воспаленными подглазьЯми.
     Ћн скинул шинель. Ќадо было что-то сейчас же делать.  Ћн  был  старшим:
через несколько дней ему должно исполнитьсЯ 16 лет. Ќа нем после отца  лежал
ответ за дом. ’аков был неписаный закон семьи, и он его принимал и  выполнЯл
свЯто, - но что же можно сейчас сделать? ‚иновата раззЯва работница  ЂксиньЯ
- позабыла закрыть хлев, а дворник тоже не запер ворота, вот корова и  ушла.
Ђ когда скотина уходит на Ќовый год -  это  всегда  очень,  очень  нехорошаЯ
примета, и отец (несмотрЯ на свой  свЯщеннический  сан,  был  он  суеверен),
конечно, очень будет расстроен. ќто Ќиколай сразу понЯл.
     •одили, искали, кликали. Ћна не отзывалась. ‘оседи и жильцы тоже ничего
не знали. ‡начит, уже и не придет. Ћн сидел и думал об этом, как вдруг вошел
отец. Ћн все еще был в рЯсе, значит, пришел из собора.
     - Џропала корова, дети будут без молока, - объЯвил отец.
     - џ знаю, папаша, - ответил он покорно и виновато.
     Ћтец сел против него, постукал пальцем по  столу  и  печально,  хотЯ  и
безгневно сказал:
     - „а, ты знаешь и ничего не делаешь. ’ы искал ее?
     - ‚есь дом искал, - ответил он.
     - Ђ ты нет. ‚ этом и все дело.  Ћтец  вздохнул  и  как  бы  в  каком-то
тЯжелом раздумье покачал головой.
     - ’ы что, Я вижу, уже собралсЯ куда-то?
     - „а нет, Я просто... - и больше у него ничего не нашлось. Џеред  отцом
он всегда робел. Ђ тот все сидел, все постукивал и  постукивал  пальцами  по
столу и говорил:
     - ...а что это значит? ‘бежала корова - это значит, что семьЯ останетсЯ
без молока, раз; пропадут сорок рублей, два; да еще сорок придетсЯ потратить
на новую, три; итого восемьдесЯт рублей. ‚еликие деньги! ѓде  их  взЯть?  Ћт
жильцов чистого дохода остаетсЯ в год сто тридцать рублей, остальное  уходит
на выплату процентов в строительную контору. „ом-то все еще не наш, но ты  и
об этом не думаешь.
     Ќадо было молчать. ’олько молчать. ‘идеть, опустив голову,  и  молчать.
Ќичем не выдать, сколь мучительны и бесполезны подобные отцовские  поучениЯ.
‚едь отец просто изливал на сыне свое настроение - у него опЯть не сладилось
что-то на службе. “тром он получил замечание  от  преосвЯщенного  €еремии  и
пришел домой сердитый и расстроенный. Ѓыло  бы,  конечно,  что  и  возразить
епископу, но до этого Ђлександр €ванович не  доходил  никогда.  ‚сю  горечь,
весь оцет и желчь он уносил с собой и выплескивал дома на  жену  и  сына.  Ђ
потом гремел с церковного  амвона.  ‚се  знали,  что  Ђлександр  €ванович  -
настоЯтель  ‚ерхоприходской  церкви  -  гневлив  и  запальчив.  Ђ  во  гневе
несдержан и велеречив. Џроповеди в часы гнева  он  читал  громовые.  Ћт  них
обмирал весь приход - так что  благодарность  от  духовного  начальства  "за
особые труды и тщание в сочинении проповедей" он получал не зазрЯ.
     Ђ сейчас он был иным. ‘корбным и тихим. Ћн взглЯнул  на  сына,  который
всегда был перед ним в чем-нибудь да виноват, встал,  прошелсЯ  по  комнате,
заглЯнул в окно - не идет ли жена (пропала  корова,  а  она  ушла  с  детьми
куда-то в гости, но с ней еще будет тоже хороший  разговор),  и,  отходЯ  от
окна, сказал тихо и ровно:
     - Џока Я жив, и дом будет стоЯть, а умру, куда вы все денетесь? ‚ы же с
голоду помрете. ’ут Ќиколай и осмелилсЯ.
     - Ђ Я, батюшка? -  спросил  он  и  сразу  понЯл,  что  лЯпнул  страшную
глупость. Ћн как бы уже принЯл смерть отца, согласилсЯ с ней, обдумал ее  со
всех сторон.
     Ћтца передернуло, но сейчас же он пересилил себЯ. ѓнев у  него  сегоднЯ
был не кипучий, не деЯтельный, а скорбный и тихий,  философский.  Ћн  быстро
перешел к другому стулу и осторожно опустилсЯ на него.
     - Ђ ты негодЯй, - сказал он очень просто. - џ  надрываюсь  длЯ  вас  из
последних сил, а тебе и дела до этого никакого нет. ’ы ж никого не любишь  и
отца первого, так? ‚от пропала корова - значит, давай, отец, выкладывай  еще
восемьдесЯт рублей, бери где хочешь, мне до этого дела нет, так?  -  Ќиколай
молчал. - Ќу, так?
     Ћн не знал, что ответить. ‚озражать отцу было нельзЯ, но и  согласитьсЯ
с этим - не любишь отца, тебе ни до чего дела нет -  тоже  было  невозможно,
поэтому он только ниже опустил покорную и всегда виноватую голову.
     - ‚от видишь, ты молчишь, прЯчешь глаза, потому что тебе просто  нечего
сказать. ’ак?
     Ћн опЯть смолчал.
     - Ќо и это не главное. ѓлавное, что ты дурак. ’ак?
     ‚от с этим нужно было согласитьсЯ.
     - ’ак, - ответил он.
     - ‚от! •орошо, что ты это сознаешь! •отЯ нет, не сознаешь,  конечно,  а
только опЯть хитришь отца. Ќо все равно ты дурак. …сли бы не был  дурак,  то
сейчас бегал бы и искал корову. Џолиции заЯвил бы. Ќо  ты  дурак,  и  ничего
путного из тебЯ не выйдет. ’ы  учен,  не  спорю.  ‘очинениЯ  всЯкие  хорошие
пишешь, но это все вздор. ’ы ленивый  и  нерадивый.  Џропала  корова,  а  ты
собралсЯ куда-то бежать. ‚се вы  на  менЯ  надеетесь.  џ  ведь  уже  недолго
проживу. „а уж скорее бы, скорее! Ќадоело все, ох,  как  надоело!  ‹учше  уж
пЯтаки на глаза и в Яму, чем так-то! Ќу что, не так?
     “ него ничего не было заготовлено, и он сказал:
     - ’ак-с.
     Ћтца снова передернуло.
     - ‚от то и обидно, что все ты знаешь, а притворЯешьсЯ. ‚от поэтому менЯ
ничего не свете не радует, нигде не нахожу себе никакого отдыха. Џодлецы  вы
все. ‚есь мир подлец. џ умру, и никто ни в чем вам не поможет, даже  пальцем
не пошевельнет - зачем вы кому-то? ’ак?
     - ’ак-с, - ответил он почти искренне. ќто он уже научилсЯ понимать.
     -  •ило-гнило,  хило-гнило,  -  сказал  отец  горько  и  насмешливо.  -
‘читаешьсЯ умным, а тут, - он указал ему на голову, - пусто! ‚етер там! Ќет,
надо уметь жить! „еньги надо уметь зарабатывать, а это не  просто,  ох,  как
это не просто! ‚от ты пишешь о том, о сем, о Ярмарке, о погоде, а  Ђлександр
€ванович тебЯ что-то не печатает. —то же он тебЯ не печатает? ‚  нашем  доме
живет, ты у него книги берешь, с дочками и женой на масленице  катаешьсЯ,  а
он тебЯ что-то не печатает. —то же так? €ли это тоже не так?
     Ђлександр €ванович ™епотьев, верно,  жил  в  их  доме,  был  чиновником
особых поручений при губернаторе и  редактировал  "Ќижегородские  губернские
ведомости". Ћн заказывал Ќиколаю статьи в городскую хронику, брал их, читал,
держал, но ничего не печатал. ’ут отец был прав.
     - ‚от в этом-то и дело, хило-гнило,  хило-гнило.  ’ы  думаешь,  сел  за
стол, сочинил какую-то там чепуху или стишок сложил, отнес их  в  газету,  и
все? € пожалуйста, пачка ассигнаций! Ќет, сын, не так! ‘овсем не  так!  Ќадо
поработать, и не перышком, нет! Ђ вот головкой, семь потов с себЯ согнать, а
потом и получишь. Ѓумажечку к бумажечке - вот так, - отец потер пальцами,  -
деньги он любил и счет им знал. - ‚от так, а не этак, как думаешь. ’ак?
     - ’ак-с, - ответил он.
     - € вот тебе пример. Џропала корова, а ты... - отец встал  и  пошел  по
комнате.
     ‚бежала мать, как была в  шубе,  в  снежинках,  только  без  платка,  и
сказала, задыхаЯсь:
     - Џривели корову.
     - Љак? - отец остановилсЯ так внезапно, что даже пошатнулсЯ на месте. “
него было перекошенное лицо человека, налетевшего лбом на забор. Ћн  постоЯл
и  вдруг  покраснел,  рассердилсЯ  по-настоЯщему   деЯтельным,   порывчатым,
привычным гневом, махнул рукой и вышел из комнаты.

     ‚ тот день Ќиколай записал в дневнике:
     "Љогда папаша говорил, Я не смел, не мог произнести ни одного слова.  џ
бы нашелсЯ, что сказать, но у менЯ недоставало духу  говорить!  Ќе  понимаю,
что это такое... не так, не так надо со мной говорить  и  обращатьсЯ,  чтобы
достигнуть того, что он хочет. Ќужно прежде разрушить эту  робость,  смирить
эту недоверчивость. ‚прочем, что винить папашу? џ виноват один.  џ  причиной
этого. „олжно быть, Я горд  и  из  этого  источника  происходит  мой  гадкий
характер... Ћднако чудный денек. ‚се так встречают Ќовый год? Ќе правда  ли?
Њожно повеселитьсЯ".
     „ом отца стоЯл высоко над городом  у  самой  ‚олги  на  откосе  ‹ыковой
дамбы, на „ворЯнской улице. ќто был прекрасный -  один  из  лучших  домов  в
городе, белый, трехэтажный, с флигелЯми и службами. …го ничего не заслонЯло,
и в Ясный солнечный день он блистал  так,  что  на  него  было  даже  больно
смотреть. ‘троил его  в  начале  сороковых  годов  архитектор  Љизеветер,  и
Ќиколай еще помнит, как отец за руку водил его смотреть, как строЯт. ’ам все
ходило, шумело, кипело: что-то  мешали  заступами,  загребаЯ  разом  толстые
сырые бурые пласты; что-то пузырилось, пучилось и  вздувалось  в  деревЯнных
четырехугольных корытах. ‚се люди были в фартуках, измазанных чем-то  белым,
бурым и синим. “же стоЯли леса, и по ним носились вверх и  вниз  подносчики.
’олько на самом верху была  тишина  -  там  работали.  Џосмотреть  на  лихих
тачечников, каменщиков, землекопов и плотников и привел его отец. Ћн  был  в
новой шелковой рЯсе и камилавке, строгий и благостный.  ‘  ним  разговаривал
молодой мордастый подрЯдчик. Ћн стоЯл без картуза и  два  раза  назвал  отца
"‚аше высокопреподобие". Ћтец был доволен.  "‚от  дом  будет,  -  сказал  он
по-доброму, когда они вышли со стройки обратно. -  „очкам-приданое,  тебе  -
приют, нам с материю под старость - теплый угол".
     Ђ еще через какое-то времЯ отец сказал ему:  "Ќу,  идем,  посмотрим  на
наше владение. ‡автра молебен". Ѓыл праздничный день. Ћни прошли в дом,  уже
чистый и прибранный, мимо рабочих  без  фуражек,  застывших  в  почтительном
смирении и молчании, и поднЯлись по всем этажам. Ћн с отцом шел  первым,  за
ним вели и несли сестер. Ђ мать шла  сзади,  открывала  настежь  окна.  Ѓыло
очень сыро, откуда-то  дуло  и  сильно  несло  маслЯной  краской,  землей  и
непросохшей известью. "’ы уж большой, смотри, все принимай", - сказал  отец.
„а, ему уже было (целых) семь лет.
     ’ак он впервые вступил  в  этот  родительский  дом,  и  потом  все  его
воспоминаниЯ - и почти младенческие, и отроческие, и юношеские - были  тесно
свЯзаны с ним. Ћн любил его и гордилсЯ им.  €з  своей  комнаты  (он  жил  во
флигеле на втором этаже) он в тихие часы заката смотрел на ‚олгу, на золотую
гладь ее, вспыхивающую синей искрой, серебром и  чернью,  -  как  будто  шла
косЯком стаЯ золотых рыбок (пасмурные дни  и  серую  ненастную  воду  он  не
любил),  и  дальше  на  почти  черную  таинственную  зелень  их   сада,   на
чересполосные фруктовые сады с темными куполами и светло-зелеными, а  осенью
оранжевыми, багровыми  кустами,  на  мощные  заросли  громадных  морщинистых
лопухов и крапивы  с  змеиным  запахом  и  желтыми  сережками.  ќти  заросли
покрывали все глинистые откосы и кончались  только  у  заборов;  на  колючий
лилово-красный татарник и буро-желтые скелеты пустых дудок - в  осенние  дни
они раскачивались и гудели: здесь  дули  сильные  ветры,  смотрел  вниз,  на
город, лежащий под ним в разноцветных  крышах  и  белых  воротах,  на  узкую
‡еленую улицу, где он родилсЯ, крутой спуск, покрытый мелкой, частой, мЯгкой
муравушкой, и думал: лучше, укромнее и ближе нет уголка на свете.
     - „а, так порой мне тогда казалось, - повторил он задумчиво.
     - ’олько порой? - спросила она.
     Ћн не любил воспоминаний и редко поддавалсЯ им, это,  конечно,  болезнь
его разговорила, подумала или понЯла она.
     Ћн промолчал, думаЯ о чем-то своем, а потом сказал:
     - ‚ городе этот дом не любили. Ќе по чину, мол, берет поп! ѓлаза у попа
завидущие, руки загребущие. €шь, какие хоромы взбодрил.
     - Ћт трудов праведных не возведешь палат каменных,  -  улыбнулась  она.
Ћна знала: он любил пословицы и когда-то собирал их.
     - ‚от-вот! Ђ потом ведь им  часто  приходилось  спускатьсЯ  около  нас.
Џоднимут голову, и над ними парЯт  эти  белые  хоромы,  архитектура  легкаЯ,
светлаЯ, все в них точно, симметрично, просто, ничего тЯжелого,  лишнего.  €
все утопает в зелени. Ђ ведь зеленое и белое - это очень  красиво,  они  так
оттенЯют друг друга.
     - „а, конечно, - сказала  она,  вглЯдываЯсь  в  эти  белые  хоромы  его
детства, и даже положила вышивку к его ногам на диван. - „а, это должно было
быть очень красиво...
     - € солнце, солнце, представлЯете, волжское солнце и  ветер  оттуда,  с
‚олги. - € тоже замолчал, глЯдЯ в ту же сторону, что и она.
     „ом,  настоЯщий,  каменный,  в  котором  он   жил,   и   тот,   другой,
фантастический, который она только что представила,  выплыл  и  встал  перед
ними обоими. ’ак они сидели с минуту и смотрели  на  них.  Џотом  он  слегка
тронул ее за руку.
     - Џомните, у ЊерзлЯкова про дуб. "Ћдин, один, беднЯжечка, как рекрут на
часах". Љогда-то у нас в доме часто пели эту песню. ’ак вот, многие  нас  не
любили за этот дом. ‡авидовали. € первый -  преосвЯщенный  €еремиЯ,  епископ
Ќижегородский и Ђрзамасский. Ћн столько попортил крови моему отцу.
     - Ђ потом и вам.
     - „а, и мне потом. Ќо это уже  по  наследству.  Ћтец  умер,  а  ему  не
хотелось возитьсЯ с нашим семейством.  ’ак  вот,  он  придумал  отдать  моих
сестер в монастырь. ‘пасибо, люди помогли. Ќе дали.
     - ’аких малюток? ’ак он что, был изувером? Ћн подумал.
     - Ќе знаю. Њожет быть. Ђ может быть, и нет. Ќе знаю. Ѓыл властолюбив  и
непреклонен. …го все  боЯлись.  ЉажетсЯ,  страдал  сребролюбием.  Ќо  всегда
производил впечатление чрезвычайное. џ до сих  пор  помню,  как  он  впервые
поЯвилсЯ у нас. Ћ, это была настоЯщаЯ гроза! ѓром из тучи!  џ  даже  написал
тогда об этом специальное сочинение.
     ‚ошел Ќекрасов, не глЯдЯ на них, подошел к окну и закрыл его.
     - •ватит, Ќиколай Ђлександрович, - сказал он мЯгко и твердо.  -  ‘ейчас
вам принесут обед. €демте, ЂвдотьЯ  џковлевна.  {Ђ.  џ.  Џанаева,  на  руках
которой „обролюбов скончалсЯ в ночь с 16  на  17  ноЯбрЯ  1861  г.  -  Џрим.
автора.} Њне сегоднЯ доктор сказал, что дело идет  на  поправку.  ’олько  не
надо мешать.
     - Њне этим не помешаешь, - сказал Ќиколай. - ЂвдотьЯ џковлевна длЯ менЯ
всегда...
     - ‹уч света в темном царстве, - полуулыбнулсЯ Ќекрасов. - ЌельзЯ,  отец
Ќика, нельзЯ. Џопадет мне, а не вам обоим. €демте, ЂвдотьЯ џковлевна.  џ  уж
про епископа Ќижегородского и Ђрзамасского утром послушаю сам.


        ѓлава втораЯ
        ‡€ЊЂ € ‹…’Ћ 1851 г. ЏЋ†Ђђ 1853 г.

     € вот что на утро он рассказал ей и Ќекрасову. ‚ городе  владыку  ждали
давно. ‚ церкви уж провозглашали многие лета - а он все не ехал и  не  ехал.
ѓоворили, наверное, прибудет только летом:  болеет  грудью  и  боитсЯ  сырой
нижегородской осени. Ђ осень и верно в тот год выпала затЯжнаЯ и  дождливаЯ.
Ћтец, возвращаЯсь из собора, отдавал прислуге  залЯпанные  сапоги  и  строго
предупреждал: "Ќе ставь  к  самому  огню".  Џотом  надевал  туфли  и  грозил
пальцем: "Ќу, посмотрим,  как  вы,  господа  хорошие,  в  саночках-то  нынче
покатаетесь". Њой отец говаривал: "…сли до ноЯбрЯ снега нет, то  и  масленой
не будет. ’акие метели закрутит, что носа не  высунешь.  ‚от  так-с,  судари
мои, вот так-с. „еревенские старики все знают, их слушать надо". Ќо  однажды
перед самым праздником ночью вдруг повалил  снег  и  шел  до  утра,  мЯгкий,
пушистый. Ќа первый день масленой Ќиколай взглЯнул в окно и увидел, что зима
легла плотно и широко. ‘веркали высокие, по грудь, сугробы.  €  несмотрЯ  на
ранний час, дворники уже вовсю шаркали белыми лопатами: готовили масленичную
дорогу.
     ‡а завтраком Ќиколай сказал отцу, что  сегоднЯ  он  поедет  кататьсЯ  -
пригласили. Ђлександр €ванович отставил  тарелку,  встал,  перекрестилсЯ  на
свой именинный образ и спросил:
     - ‘о ™епотьевыми? Ќиколай кивнул головой.
     - € сам будет?
     - Ќет, только Ђнна ”едоровна.
     - Ђ-а, с ”енечкой, значит, - усмехнулсЯ отец, полез  в  карман,  достал
бурый кожаный кошелек, щелкнул запором, вынул серебрЯный  рубль  и  протЯнул
сыну.
     - Ќа сласти, - сказал он. ‘ын поцеловал руку.
     - ’олько возвращайсЯ пораньше,  Я  тебЯ  тоже  прокачу.  џ  сегоднЯ  на
Ћрловскую поеду служить. Ќе моЯ, правда, очередь, но Я сговорилсЯ,  не  хочу
на великий пост покидать паству. ’ак что ты с саней сразу домой, слышишь?
     - ‘лушаюсь, папенька, - ответил Ќиколай.
     —тобы не пропустить епископа, члены консистории по очереди дежурили  на
ближайшей к городу Ћрловской станции.
     ђазные слухи ходили о новом  владыке.  ѓоворили,  например:  строг,  но
справедлив и каждому доступен; взбалмошен и неуемен,  предупреждали  другие,
привержен к вину и  сребролюбив,  улыбались  чему-то  третьи.  ђассказывали,
например,  такое:  едет  в  карете  владыка  и  попадаетсЯ   ему   навстречу
семинарист. Ћн сейчас служке: "Ќу-ка, кликни!" ‘еминарист, конечно,  ни  жив
ни мертв, а владыка ему и дверцу настежь. "‘адись, садись,  милый,  подвезу,
да ты не смущайсЯ, что голову-то повесил! €ерей должен голову и глаза только
перед господом Ѓогом да свЯтыми угодниками потуплЯть. Ђ хорошие у тебЯ глаза
- голубые, чистые - такие не лгут. € ты мне  не  лги,  Я  этого  не  терплю,
понЯл? Љак фамилиЯ-то? —ьих ты? ‚от и все".
     Ђ через неделю ревизиЯ: два  учителЯ  полетели  за  пьЯнство,  один  за
распутство и  сам  отец  ректор  зашаталсЯ.  Љто  донес?  Ќеизвестно.  ‘амое
осведомленное лицо из духовенства протоиерей кафедрального собора  профессор
и ректор семинарии отец ‹ебединский - взЯточник и  подхалим  -  был  актером
отменным, и такие сценки он показывал в лицах. ‡а это да еще за Язык  острый
Ђлександр €ванович терпеть его не мог. "Џротоиерей,  -  говорил  он  зло,  -
профессор! Ќе протоиерей, а паЯц масленичный, - вот из тех, что в  балаганах
выламываютсЯ". (Ћтец выговаривал по-старому: не паЯц,  а  паЯс.)  Ќо  сын-то
понимал: дело  не  в  паЯсе.  Ђлександр  €ванович  был  членом  консистории,
настоЯтелем ‚ерхнепосадского собора, имел доходный дом, преподавал греческий
Язык и математику в семинарии, но до протоиереЯ и профессора ему было еще ох
как далеко! Ђ через день ‹ебединский показывал уже  совсем  другое.  "‘обрал
владыка, - говорил он, - на светлое воскресенье гостей и засиделсЯ с ними до
ночи, вино кончилось, лавки закрыты, что делать?
     ‘лужка и говорит владыке: "Ќу что же,  ‚аше  преосвЯщенство,  наверное,
следует гостЯм уже читать "€сход".
     "Ќу зачем же так? - отвечает владыка, - лучше уж "Џослание к евреЯм".
     Џри этом рассказе отец ‹ебединский благостно улыбалсЯ и хитро щурилсЯ.
     - ут гороховый, - качал головой отец. - „а  у  него  и  в  соборе  все
такие. ‚от правду говорЯт - каков поп, таков и приход.
     Ђнекдот этот  был  старый-престарый,  чуть  ли  не  "времен  Ћчакова  и
покореньЯ Љрыма", и его знали все семинаристы. Ћднако утешало то, что  не  к
каждому владыке он приложим, поэтому слушатели  по-доброму  посмеивались.  €
отец тоже смеЯлсЯ, а Ќиколай смотрел на него и думал: "Ќу вот,  к  нам  едет
питуха,  мздоимец,  любитель  наушничества  и  доносчиков,  хуже   ведь   не
придумаешь! Ђ чего же они все радуютсЯ?" € вдруг перед ним блеснуло -  давно
ведь всем им и отцу первому - бессребренника-трезвенника и на дух  не  надо,
им грешника подавай такого, чтоб брал, такого, чтоб врал, такого, чтоб глаза
закрывал. ‚от и сейчас отец бросил дом, семью, гостей и поехал вне  очереди.
Џочему? Ќо говорил тот же ‹ебединский,  что  его  преосвЯщенство  паче  всех
жалует почитающих его.
     Ћтец взглЯнул на сына, и какаЯ-то тень прошла по его лицу:
     - Ќу, ты тогда иди, иди, - махнул он рукой, - иди и скорей возвращайсЯ!
€ слышь... того... џзык-то держи покороче, а то скажешь курице, а  она  всей
улице. ‘кажешь Ђнне ”едоровне, а господин ™епотьев  наутро  тиснет  в  своих
"‚едомостЯх": "‚стречал его преосвЯщенство настоЯтель Ќикольской церкви отец
Ђлександр". Ђ прочим будет обидно. Ћни зло затаЯт в душе. ‡ависть. Ќехорошо!
     Ќичего господин ™епотьев тиснуть в "‚едомостЯх",  конечно,  не  мог,  и
отец это  отлично  понимал,  но  вот  Язычок  почесать  -  это  да,  это  он
обЯзательно почесал бы. € другие бы  тоже  не  отстали.  Џрыток,  мол,  отец
Ђлександр, куда как прыток, от этого у него и дом двухэтажный поЯвилсЯ!
     - ‘лушаюсь, папенька, - сказал Ќиколай и поднЯлсЯ из-за стола.

     ”енечка ™епотьева! „уша моЯ!  ‹юбовь  моЯ!  ’онюсенькаЯ-претонюсенькаЯ,
беленькаЯ-пребеленькаЯ, пожмешь твою всегда холодную ручку и чувствуешь, как
бьетсЯ в ней сердечко!
     €звозчики занимали всю площадь, они  стоЯли  в  рЯд,  не  экипажи,  как
всегда, а черные розвальни. € лошади в них были что  сущие  львы  гривастые,
крутобокие, в Яблоках лоском и желобками на богатырских спинах. ‚се они были
в бубенцах, в голубых и красных бумажных розах, с веерами из белых перьев на
потрЯхивающих  гривах.  ‡а  облучками  восседали  извозчики,  праздничные  и
важные, и ждали. ‚ремЯ от времени они  подергивали  вожжами,  и  тогда  кони
фыркали, прЯдали острыми чуткими ушами, косили горЯчим цыганским глазом...
     —еловеческое  бестолковое   множество,   хмелек   хозЯев,   масленичное
раздолье, пестрота и суета передавались им - и они - чуткие твари! -  только
и ждали! "Ќу, милые! Ќу, мои залетные! ќх, прокатим!" € лЯгали наст так, что
летели снежные брызги.
     ѓоспожа ™епотьева прошла весь рЯд, осмотрела все, сделала какой-то знак
одному, и предстал пред ней лихач: дремучаЯ медвежьЯ  полость  распахнулась,
пахнуло зверьем. "‘адитесь", - пригласила госпожа ™епотьева, - они  сели,  и
их понесло!
     €звозчик был  ладный,  толстомордый,  губастый,  толстозадый,  в  синей
поддевке с красным махрастым кушаком у бедер и с глазастым  павлиньим  пером
на шапке. "Ќу, мертвые! - крикнул он грозно и ласково выстрелил вожжами. - џ
вас, каторжные!" € каторжные стронулись и полетели по воздуху. Ћстрый  ветер
срывал шапку и бил в лицо. ‚се бежало, все гудело, все струилось и рушилось.
     Ђ на повороте все перевернулось. Ќиколай сидел с ”енечкой  тесно-тесно,
и когда ”енечка вскрикнула и закрыла глаза,  он  больно  сжал  ее  пальцы  и
притиснул к себе. € тут смешалось все - и запах  медвежьего  меха  и  острое
чистое дыхание ”енечки, и неразборчивый вскрик Ђнны  ”едоровны,  его  шепот,
небо, сугробы, ели. ‚есь мир вздыбилсЯ, встал белой стеной. Џахнуло снегом.
     Ќо опЯть выстрельнули вожжи, и все оказалось на том  же  месте.  ‹ошади
стоЯли среди дороги, Ямщик, улыбаЯсь,  смотрел  на  господ,  господа  тЯжело
дышали. Ќиколай сжимал руку ”енечки и чувствовал на лице ее дыхание. Ќо  эту
кратчайшую долю секунды, равную блеску молний, он выхватил и оставил у  себЯ
на всю жизнь.
     Ђ затем Ђнна ”едоровна  закудахтала,  коренник  ласково  ржанул  -  он,
очевидно, знал и уважал эти штучки, и тройка плавно и  спокойно  покатила  к
городу. Ќиколай разжал пальцы, рука ”енечки  упала.  Ћн  смотрел  только  на
”енечку, но вместе с тем замечал и санный путь, и красные  стволы  сосен,  и
черную шершавую кору елей. ‚ одном ме