а  с  табунком  цыплЯт.  Ћщущаю,  как  вздрогнула  мушка
карабина. ‚ыстрел задержалсЯ!
     ‚орон  молча набрасываетсЯ на выводок, пугает  взмахом сильных крыльев,
грозит клювом, но куропатка с материнским героизмом защищает малышей. ’о она
распустив  крыльЯ  и  принЯв  грозный  вид,  налетает  на  ворона,  то вдруг
притворно падает, бьетсЯ на земле в предсмертных судорогах, отвлекаЯ на себЯ
врага.  €з соседнего ложка на  помощь торопливо летит отец семейства.  Љрик,
тревога  усиливаютсЯ, цыплЯта  в  панике то бросаютсЯ к  родителЯм, то  ищут
спасениЯ  в  камнЯх. Ђ  хищник наглеет,  куропатка  не выдерживает  натиска,
пытаетсЯ увести выводок под навес.
     ќтого-то,  видно,  и  хочет  хищник.  Ћн  настигает  заднего  цыпленка,
смертельно бьет по голове клювом, поднимаетсЯ, бьет второго...
     "Ђх, -- думаю, -- стервец! ‚от  Я тебЯ сейчас..." ‹овлю его на мушку, и
выстрел потрЯсает тишину.
     € в тот же миг  что-то подо мной  уползает вниз, уже сыплетсЯ щебень. џ
хватаюсь руками  за край скалы, силюсь удержатьсЯ. ‚ыпущенный карабин, падаЯ
через плечо в пропасть, больно рассекает мушкой щеку.
     ‚ сознание врываетсЯ ужас нелепой развЯзки.
     —увствую, как сползают пальцы, прилипшие к  граниту.  Ќапрасно  пытаюсь
правой ногою достать край карниза.
     Џоследним взглЯдом ловлю край неба, еще освещенного гаснущим закатом, и
падаю!
     —то-то  острое  скользнуло  по  животу,  больно  ударило  по  челюстЯм,
оттолкнуло, потащило вниз...
     ‡абытье было долгим и тЯжелым.
     —то привело менЯ в сознание -- не помню, но оно вернулось как-то сразу,
вместе с  мучительной болью. „олго не могу понЯть -- где Я, что за светлЯчки
маЯчат в темноте перед открытыми глазами и почему не разгибаетсЯ спина.
     -- ѓу-у! “-гу-гу! -- доноситсЯ из тишины, и Я узнаю голос “лукиткана.
     Џытаюсь приподнЯтьсЯ  и слышу, как  сорвавшийсЯ  из-под  менЯ камень  с
гулом летит в пропасть. „огадываюсь, что лежу на краю карниза, за которым --
чернаЯ бездна. •очу крикнуть, позвать на помощь старика, но что-то острое не
дает пошевелитьсЯ  Языку. ‘ трудом  откашливаюсь, сплевываю кровь  вместе  с
обломанными  зубами  и хриплым  голосом  даю  о  себе  знать.  Ђ  сам  боюсь
пошевелитьсЯ, чтобы не сорватьсЯ в пропасть.
     —то, если “лукиткан не услышит менЯ?!
     -- “-гу-гу! -- снова доноситсЯ до слуха.
     џ отвечаю, зову, жду. ЋпЯть тишина.
     ‚ижу перед собою  густую  темь ночи, прошитую холодным мерцанием звезд,
да жуткие силуэты скал, нависающих надо мною.
     џ беспрерывно кричу.  ‘лышу, как осторожно,  ощупью,  приближаютсЯ шаги
вместе со стуком камней.
     --  “-ю-ю...  --  какой  худой место! ‡ачем сюда  ходи?  -- возмущаетсЯ
старик, спускаЯсь ко мне на четвереньках. „ышит он тЯжело, прерывисто.
     Ћдну руку он подает мне, другой, кажетсЯ,  держитсЯ за выступ. Ќо стоит
мне пошевелитьсЯ,  как в  пропасть летЯт обломки  и оттуда доноситсЯ  глухой
шум,  словно ропот каких-то чудовищ, обитающих в этих мрачных скалах. ‘илюсь
привстать и не могу преодолеть боль в левом  боку, в ногах, не  могу поднЯть
отЯжелевшую  голову.  ‘трашное состоЯние беспомощности  охватывает менЯ. Љак
выбратьсЯ из этой западни? Ђ камни все сыплютсЯ и сыплютсЯ в пропасть.
     ‚друг  пробудилось  страстное  желание  сопротивлЯтьсЯ  бессилию,  и Я,
опираЯсь  на  одну  руку, со  стоном  приподнимаюсь.  Ќе  знаю уж,  с  каким
напрЯжением  и  с каким  риском  длЯ себЯ  “лукиткан  помог мне  выбратьсЯ с
карниза.
     ‘тарик заботливо выводит менЯ  на гребень, усаживает между камней,  сам
присаживаетсЯ рЯдом.
     -- „умал, ты  баран стрелЯл. ‘коро  ходи  сюда,  хотел  помогать  шкуру
сдирать, да совсем никого не нашел. Љак так получилсЯ?
     џ  подробно  рассказываю  старику  о случившемсЯ, и сам удивлЯюсь,  что
сравнительно легко отделалсЯ.
     “лукиткан неодобрительно  качает  головою,  хочет  что-то  сказать, но,
видимо, щадит менЯ. ‡наю, с ним этого не случилось бы.
     -- Ћднако, ходить отсюда будем, тут холодно, -- говорит он. Ќо в голосе
его неуверенность: смогу ли Я сейчас передвигатьсЯ.
     -- Ќет, Я никуда не пойду...
     -- •орошо, Я буду ходи, -- говорит он,  к моему удивлению, -- только ты
сюда сЯдь, за  большой  камень, тут теплее. -- € старик, подослав мох, помог
мне перебратьсЯ на новое место.
     Ћн накрыл мои ноги своей телогрейкой, сделал из камней  заслон от ветра
и, не сказав  ни слова, исчез. џ не спросил,  куда он  пошел... ЋтдалЯющийсЯ
стук камней отмечал его путь в темноте.
     ‘нова  Я  один во  власти молчаливых скал под  звездным небом. ЉажетсЯ,
сразу усилилась боль.  ‚се  тело  ноет,  словно полк солдат прошелсЯ по  мне
коваными сапогами. ‚о рту все еще неприЯтный привкус крови, хочетсЯ пить...
     Ѓоюсь пошевелитьсЯ, а думы плывут и плывут неровной чередою.
     —еловек  со  всем  быстро свыкаетсЯ, и  менЯ уже  не удивлЯет застывший
перед глазами пейзаж  -- скученные скалы, поднЯвшиесЯ в темноту безоблачного
неба, развалины утесов,  безмолвие ночи. †ивут  только звезды. Љак страстно,
живо  светЯт они!  џ  мог  бы всю  ночь любоватьсЯ  картиной  далеких миров,
наблюдать переливы  разноцветных огней, прослеживать пути созвездий. Ќо боль
снова и снова возвращает менЯ к печальной действительности.
     Љак холодно стало! ‘корее бы день!
     ‘лышу,  где-то справа и  далеко стукнул  камень. Љто бы  это мог  быть?
ЌапрЯгаю слух, жду.
     Ђ утро  вдруг  распахивает  восток, и  оттуда, из-за  зубчатых  хребтов
‘танового, сочитсЯ  нежный,  голубеющий отсвет  наступающего днЯ.  Ђ  нижние
отроги еще тонут в свежести июльской ночи.
     ЋпЯть стукнул камень, но теперь ближе и Яснее.
     Џытаюсь  разгадать,  чьи шаги тревожат покой  гор, и  с болью вспоминаю
пропавший карабин. Ѓез него жутко в этом молчании, среди  скал. Ќо вот вижу,
кто-то   высунулсЯ  из-за  гребнЯ  в  порозовевшую   полосу  утра  и   замер
бесконтурной копной. “знаю “лукиткана.
     Ћн молча  спускаетсЯ ко  мне, снимает  с  плеч  дрова,  тЯжело,  устало
садитсЯ на камень рЯдом.
     -- “-ю-ю, -- вырываетсЯ из его груди старческий вздох.
     Њы оба молчим,  оба  захвачены  одним хорошим чувством  удовлетворениЯ,
которое трудно  выразить словами. Љак Я благодарен ему за заботу, за то, что
он не покинул менЯ, за эту молчаливую сцену!
     ‘тарик разжигает костер, помогает мне пересесть поближе к огню.
     ‘овсем уходит ночь. ‚се  становитсЯ понЯтным, доступным, исчезают тайны
звездного  мира. Љосые потоки света  обливают далекие вершины,  нашу  убогую
стоЯнку, падают на рыхлый туман, упрЯмо ползущий со дна обширного ущельЯ.
     ‚ безмЯтежной синеве неба парит беркут.
     џ достаю кусок лепешки, пристраиваю его  к  огню. ‘тарик тоже извлекает
из-за пазухи лепешку, отогревает ее, и мы молча жуем.
     ‚се  вокруг заполнЯетсЯ сумраком, превращает огромные  горы в ничто. ‡а
его пеленой чудитсЯ страшнаЯ пустота.
     ‚друг где-то на отроге прогремели камни.
     --  Ћднако,  баран  мой  след нашел,  убегает,  --  говорит  “лукиткан,
подсаживаЯсь к огоньку и доедаЯ лепешку.
     ‘тук  отдалЯетсЯ, затихает, потом снова  зарождаетсЯ  и  совсем близко.
‚идим, из тумана к нам вырываютсЯ два черных пЯтна...
     ќто Ѓойка и Ључум!
     ‘обаки  с  ходу  налетают на нас. €  судЯ  по тому,  как свисают у псов
Языки, они преодолели большое расстоЯние.
     Ѓойка ложитсЯ на камень поодаль  от огнЯ, вытЯнувшись  во  всю  длину и
откинув голову, а Ључум усаживаетсЯ на  задние лапы, смотрит внимательно мне
в глаза.
     --  ‡рЯ отпустили собак, они могли наскочить  на баранов -- и тогда ищи
ветра в поле! -- говорю Я.
     -- Ћднако, с  ними человек сюда ходи, -- отзываетсЯ уверенно старик. --
‘коро туман кончай, день хороший будет, нас увидЯт.
     -- ’ы думаешь, распогодитсЯ?
     -- ЋбЯзательно. ‘мотри хорошо, как Ѓойка лежи.
     -- Ћбыкновенно, по-собачьему. Ћн улыбаетсЯ моему ответу.
     -- ѓоловой думай.  ‚  плохую погоду  собака обЯзательно клубком лежи, а
сейчас  голова,  ноги  в  разный стороны, как  в жаркий  день, значит, чует:
близко тепло. Џравда говорю, день хороший жди.
     €, как  бы в доказательство, что  у Ѓойки такаЯ поза не случайна, точно
так же ложитсЯ и Ључум.
     ...‘низу  долетает  бодрЯщий крик  кедровки.  ЏроснувшийсЯ ветерок  еле
уловимым  дуновением  набрасывает из ущельЯ сочную свежесть  утреннего леса.
’уман сначала медленно, потом все торопливее, потом уже панически отступает.
…го  пронзают  и  разгонЯют  горЯчие лучи  солнца.  Љак  добрые  волшебники,
освобождают они из его цепкого плена горы...
     џ  устраиваюсь  полулежа,   прислонившись  спиною  к  камню,  “лукиткан
засыпает  сидЯ.  Ћбхватив  руками  согнутые ноги и  положив на них  уставшую
голову, старик начинает похрапывать. Ћгонек перед ним давно погас.
     џ закрываю глаза  и тоже пытаюсь уснуть. Ќичего не  выходит. ‚ какие-то
просветы  памЯти  ползут   пугающие  воспоминаниЯ,  кажетсЯ,  будто  еще  не
закончилсЯ вчерашний день,  что Я  все  еще  нахожусь над обрывом,  и грохот
падающих камней больно отдаетсЯ во всем теле.
     Ћдинокий  выстрел поражает  слух.  Ћткрываю глаза.  Ѓойка  и  Ључум уже
умчались на звук. ‘тарик вскакивает и, заслонЯЯ ладонью свет солнца, смотрит
на иззубренный край гольца, куда убежали собаки. ‡атем собирает сухой Ягель,
поджигает его,  и  клубы  тЯжелого дыма, поднимаЯсь в  небо, точно указывают
нашу стоЯнку.
     Њы видим,  как по  россыпи  спускаютсЯ к нам люди.  €х  трое. ЏонЯть не
могу,  что  заставило  товарищей  покинуть  лагерь?  Ќе случилась  ли  беда?
Љакой-то неприЯтный холодок пробегает по телу.
     -- ‡дорово! „алеко  забрались, --  бодро  говорит  ‚асилий  Ќиколаевич,
подходЯ к нам.
     Ћн окидывает  нашу  стоЯнку  пытливым взглЯдом,  как  бы  ища  какую-то
разгадку,  смотрит  на “лукиткана, переводит  глаза на менЯ,  и вдруг  болью
искажаетсЯ  его загорелое  лицо.  ЏодходЯт  остальные  и молча, сочувственно
смотрЯт на менЯ.
     -- Ќу и помЯло же вас! ѓде это? -- спрашивает ’рофим.
     -- Љогда голова не знает, что делают  ноги, так бывает,  -- отвечает за
менЯ старик.
     Џринимаюсь еще раз вспоминать вслух все, что произошло вчера вечером.
     --  ‡начит,  не  зрЯ  мы  торопились, --  говорит  ‚асилий  Ќиколаевич,
подсаживаЯсь ко мне. -- ‚чера до  полуночи сидели, костер жгли, да напрасно:
утром  ждали  --  нету,  ну и  решили: не  иначе  --  случилась беда.  „авай
собиратьсЯ, харчей взЯли на два днЯ, веревки, собак с собою захватили. „олго
ли тут обмишуритьсЯ!
     Њы  знали, что наше отсутствие вызовет беспокойство на  стоЯнке, но что
люди уже утром пойдут на  поиски -- этого Я не ожидал. ’ем дороже и приЯтнее
был их неожиданный приход!
     -- Љак же с  карабином?  ЌельзЯ бросать! Ќадо искать,  без ружьЯ  как в
тайге?! -- говорит ѓлеб.
     -- Ћно верно, -- подтверждает ‚асилий Ќиколаевич.
     ‚се мы соглашаемсЯ с ними. ЋтправлЯю  “лукиткана за печенкой к  убитому
барану, а остальных веду к месту катастрофы.
     "‚еду"...  Љак  громко сказано. ќто они  менЯ  ведут,  поддерживаЯ. Љак
отЯжелели  шаги, будто целую вечность  не  ходил!  „а  и  землЯ  под  ногами
потерЯла прежнюю устойчивость.
     Ћриентиром мне служит  утес  с вогнутым западным  склоном, напоминающим
амфитеатр, откуда бараны любовались закатом. Џо нему без труда нахожу убитых
вороном цыплЯт, а затем и край гребнЯ.
     ’олько  теперь,  заглЯдываЯ вниз,  Я  понЯл, какому безрассудному риску
подвергал себЯ, подчинившись охотничьей страсти.
     ‚асилий  Ќиколаевич  наклонЯетсЯ  над   пропастью,  морщит  лоб,  чешет
затылок, удивлЯетсЯ.
     -- ќко, недобраЯ занесла вас сюда!  ‘тоило из-за  барана так рисковать!
-- говорит он. Ќо в голосе его фальшь,  ведь сам он из-за  добычи черт знает
куда полезет!  --  Ќу  что ж, -- добавлЯет он, -- надо спускатьсЯ...  Џоищем
потерю.
     џ остаюсь на гребне.
     ‚асилий Ќиколаевич,  ’рофим  и ѓлеб сбрасывают котомки и  скрываютсЯ за
гранью отвесных утесов. ѓул падающих в пропасть камней  пробуждает дремлющие
в полуденной тени скалы. €зредка слышны голоса товарищей.
     „ень, кажетсЯ, прекратил свой бег, застыло над землею горЯчее солнце.
     Ќаконец, из-за развалин показываетсЯ голова ‚асилиЯ Ќиколаевича.
     -- Љарабин видно,  да достать-то его не знаем как. ‘бросьте веревку, --
кричит он мне.
     „олго  еще снизу доноситсЯ  говор  вместе  с грохотом  скатывающихсЯ  в
бездну  обломков.  Џотом вдруг голоса  стихают,  шорох камней  приближаетсЯ,
показываютсЯ люди.
     ‡а плечами у ѓлеба Я вижу свой карабин. —то с ним сталось! ‹оже все  во
вмЯтинах, мушка сбита, прицельной рамки нет. Ќо он еще способен  стрелЯть, а
это самое главное. Ћстальное отремонтируем.
     —ерез  несколько  минут  мы  уже  медленно шагаем  по  крутой  россыпи,
взбираЯсь на верх гребнЯ.
     ‘ам удивлЯюсь, что силы начинают возвращатьсЯ. ‚се-таки друзьЯ помогают
мне.
     Ќа  гребне  нас  поджидал “лукиткан  с  печенкой, но товарищи не  хотЯт
терЯть времени на обед, решают добиратьсЯ до лагерЯ.
     ‚асилий Ќиколаевич остаетсЯ со мною "сопровождающим",  остальные уходЯт
быстрее. Џо пути они захватЯт мЯсо убитого “лукитканом молодого барана.
     ‘тихают последние  дуновениЯ ветра, редкие голоса птиц, и беспредельнаЯ
тишина  словно убаюкивает просторы. ‘колько  торжественности, великолепиЯ  в
этих встречах двух начал. Џосмотрите, какими красками играют  последние лучи
угасающего  днЯ,  как  в  густой   пурпур  опускаетсЯ  солнце,  как  покорно
погружаютсЯ горы в густые сумерки.
     …ще  несколько минут какого-то  равновесиЯ,  и  день уходит. ‡атухающее
солнце посылает на мир последний вздох успокоениЯ.
     Њы пересекаем котловину, где наблюдали с “лукитканом "мальчишник", и не
торопЯсь добираемсЯ до крутого спуска в ущелье.
     Ќадо отдохнуть. ‘адимсЯ лицом к закату.
     ‚асилий Ќиколаевич достает бинокль и начинает осматривать горизонт.
     ‚идимость   изумительнаЯ.   ‘   каким-то   откровением   дальние   горы
приближаютсЯ  к нам, и на их крутых  склонах становЯтсЯ  различимыми выступы
скал, морщины. „аже отдельные деревьЯ!
     --  Ќеужто мне  мерещитсЯ?  --  говорит  вдруг  ‚асилий Ќиколаевич,  не
отрываЯ биноклЯ от глаз и продолжаЯ осматривать горизонт. -- ЉажетсЯ, Я вижу
пирамиду... …й-богу, вижу! ‚зглЯните-ка вон на тот комолый голец.
     џ  беру  бинокль, кладу  его  на  камень  длЯ  большей  устойчивости  и
пристраиваюсь к нему лежа.
     „а, это  действительно пирамида, но  еще не законченнаЯ: поднЯто только
две  ноги  с  болванкой.  Ќиже  на выступе  Ясно  виднеетсЯ белое  пЯтно, --
кажетсЯ, палатка.
     -- Ќаши, да? -- не терпитсЯ ‚асилию Ќиколаевичу.
     -- ‚ероЯтно, Џугачев со своим подразделением, больше некому.
     “ моего спутника радостью загораютсЯ глаза. Ћн долго смотрит на вершину
гольца,  четко   видимую   на  фоне  затухающего  заката.  Њысленно  ‚асилий
Ќиколаевич  уже там, у Џугачева, нашего общего большого друга и неугомонного
исследователЯ.
     Ѓлизко люди!..
     ’еперь у нас не может быть иного решениЯ: на запад по хребту на встречу
с Џугачевым. Ћн своим поЯвлением на ‘тановом облегчит нашу задачу.
     Њало-помалу  тускнеют,  гаснут печальные  отблески вечерней зари.  ѓоры
погружаютсЯ в сумрак. Ќа смену днЯ из таинственных расщелин выходит ночь. Ќа
душе вдруг стало свободно и легко.
     Њы  с  ‚асилием  Ќиколаевичем  спускаемсЯ  с  гольца и  пробираемсЯ  по
стланиковой непролазной чаще, чуточку освещенной скупым мерцанием звезд. Ќад
нами  необъЯтные  небеса  и тени  пустынных гор. Ѓелесый туман, сползающий с
отрогов,  копитсЯ в  бесконтурной тьме  ущельЯ. Ћн  встречает нас  холодЯщим
прикосновением и уводит в свой сказочный чертог.
     ‚  потемках  бродим ручей  на дне  каменистой ложбины  и  взбираемсЯ на
берег.  Њои ноги  еле-еле  передвигаютсЯ.  ‚друг  из  тьмы  доноситсЯ  запах
отварной баранины. ‘разу обнаруживаетсЯ пустота в  желудке. Ћдежда цеплЯетсЯ
за  сучьЯ, то  и дело  попадаем в плен  густо сплетенных стволов.  Ќо  запах
надежно  ведет  нас  к  цели.  ‚от  и  знакомаЯ   марь.  џркий  свет  костра
просверливает мрак и, не потухаЯ, горит впереди, приветливо мигаЯ запоздалым
путникам.
     €дем по  кочковатой земле, торопимсЯ. € опЯть туман настигает нас.  ‚се
снова исчезает, ни звезд, ни огонька,  ни каменных  истуканов... ЉажетсЯ, не
добратьсЯ нам сегоднЯ до костра, до бараньего мЯса, до покоЯ!
     Џод ногами черным серебром плещетсЯ вода. Љое-как иду, задерживаЯ своей
медлительностью ‚асилиЯ Ќиколаевича.
     ЉакаЯ-то  страннаЯ сегоднЯшнЯЯ ночь: то она обвеет тебЯ приЯтной негой,
то  вдруг окутает  проклЯтым туманом.  ѓде  же  наш  отдых,  сколько  шагов,
километров, часов до него?
     ‘илы покидают менЯ. •очу присесть, ищу  под собою подходЯщую кочку и на
этом  думаю закончить мучительный  путь,  но  совершаетсЯ чудо: туман  вдруг
расступаетсЯ,  легкий ветерок подбирает с мари жалкие, его лохмотьЯ. € снова
над нами играют небесные  светлЯчки, тайга дышит ночной, бодрЯщей свежестью,
и впереди, совсем близко, Ярко пылает костер.
     ‚от и лагерь.
     Ќас  давно  ждут. Ќакрыт "стол".  Ќад  огнем  котел со свежим  бараньим
мЯсом, пахнет только что испеченными пшеничными лепешками.
     --  Џугачева  обнаружили,  --  бросает  сдержанно  ‚асилий  Ќиколаевич,
пристраиваЯсь к костру покурить.
     ‚се  поворачиваютсЯ  к  нему,  а  ’рофим, вытЯнув  по-гусиному  шею,  с
удивлением заглЯдывает в лицо ‚асилиЯ Ќиколаевича.
     -- —то ты сказал?
     -- Џугачева обнаружили на гольце, привет тебе прислал.
     -- ђехнулсЯ ты,  что  ли, откуда ему взЯтьсЯ?  --  и  он  вопросительно
смотрит на менЯ.
     -- Џугачев здесь в горах, километров сорок по прЯмой. ‘троит пункт.
     -- ’огда совсем хорошо! „авайте заедем? ‚от обрадуетсЯ!
     -- Ќепременно, это наша обЯзанность. „а и повидатьсЯ надо с ним, как он
там командует своими богатырЯми?
     Џосле чаЯ  долго не могу уснуть. ‚  голове новые планы.  Ђ что, если  с
кем-нибудь уйти без оленей к Џугачеву? Ќадо ж захватить его на гольце, иначе
заберетсЯ далеко -- не найдешь.
     ЊенЯ сразу всего захватывает это решение. џ готов. ‡асыпаю с мыслЯми  о
предстоЯщем походе.
     ‘он был  всего лишь  короткой передышкой. Џрибежали  олени -- и с  ними
полчища гнуса.  “лукиткан разжег  дымокуры, и только тогда люди выбрались из
пологов.
     “ менЯ болезненно распухли десны. ќто серьезно осложнЯет решение идти к
Џугачеву, заставлЯет на  день задержатьсЯ на перевале. ‡а чаем Я рассказываю
о  своем  плане, и мы сообща  его разбираем.  Љто-то  один  пойдет со  мною.
Ћстальные, во главе с “лукитканом, поведут караван вниз по  €ваку до слиЯниЯ
этой реки с “туком. Ќо если по пути найдут след Џугачева, -- свернут к нему,
и там мы все встретимсЯ.
     ’рофим  усаживаетсЯ  за  рацию. ‚ызывает  штаб,  просит  радистов  всех
полевых партий следить за переговорами.
     џ  сообщаю о том,  что  в горах  мало  снега.  „аю команду приступить к
заброске   грузов.   €,    наконец,   разрешаю    полностью    разворачивать
геотопографическую работу на ‘тановом восточнее €вакского перевала.
     Њое сообщение как  бы подытоживало наш тЯжелый путь в  эту дикую горную
страну,  через  безбрежные  пустыри,  с вечно стылой землею,  с  кочковатыми
марЯми. Њы достигли, чего хотели, но путь еще далеко не закончен.
     -- Љто же пойдет со мною? -- обращаюсь Я ко всем.
     -- ЉонатьсЯ и попусту спорить не будем, очередь ’рофима. “  него  новые
сапоги, а мои ичиги не выдержат такого похода, -- говорит ‚асилий Ќиколаевич
с Явным сожалением.
     -- ’ы готов, ’рофим? -- спрашиваю Я Љоролева,
     -- „а.
     -- Џредупреждаю, это будет тЯжелый поход.
     -- џ пойду. „аже с радостью. Џусть будет трудно, клЯнусь, не отстану.
     -- Ќу, коли так, собирайсЯ, выступаем рано.
     -- Ќам, однако, подождать надо  тут три-пЯть дней,  может, не пройдешь,
назад вернешьсЯ, -- говорит “лукиткан, обеспокоенный за нас.
     -- Ќет, ничего не  случитсЯ. ‚ы тоже утром покинете перевал. € вам тоже
предстоит  труднаЯ  дорога,  так уж  поспешите, чтобы не ждать  вас на устье
€вака. ’ы менЯ понЯл, старик?
     -- Љак не понЯл!.. ‚се будет, как сказал.
     ‹юди  настроены оптимистически, и это сказываетсЯ  на наших сборах. ‚се
стараютсЯ помочь нам: напоминают, что надо взЯть, помогают укладывать.
     Ќе  исключено, что мы  уже не застанем  Џугачева  на  гольце,  и  тогда
ограничимсЯ только  своим обследованием  ‘танового.  ќто плохо.  …сли  Я  не
посещу сейчас подразделениЯ,  то позже  кому-то  из  руководства  экспедиции
придетсЯ идти сюда, чтобы проверить работу Џугачева.
     €так,  с  завтрашнего  утра  мы  полностью  во  власти суровой  природы
‘танового, а уж она, конечно, не пощадит нас в трудную минуту!
     Ќо мы ко всему готовы.
     Ѓерем  один  полог  на  двоих,  гербарную  папку,  все необходимое  длЯ
препарированиЯ  птиц, соль, карабин, бинокль, телогрейки, плащи, починЯльную
сумку, продовольствиЯ на  пЯть дней: на весь путь не взЯть,  рассчитываем на
баранов.  Љак мы ни  были скупы при  отборе  вещей и продовольствиЯ,  все же
котомки  получились килограммов по двадцать пЯть. ќто много,  но  мы утешаем
себЯ тем, что их вес с каждым днем будет неизбежно уменьшатьсЯ.
     ‡акончены сборы, сложены и вьюки.
     Ќад  €вакским перевалом ночь.  ‘пЯт вершины  ‘танового,  близкие  небу,
утомленные вечным  безмолвием. ‘пит нагаЯ землЯ. ‘пЯт звери, птицы, и только
одна-единственнаЯ  пташка  пытаетсЯ  перекричать  ручей,  да  костер  тщетно
боретсЯ  с наседающим  со всех сторон мраком. ‹агерь засыпает. ‡вездное небо
обещает назавтра солнечный день.
     €так, утро разделит нас: “лукиткан с Њищенко,  ѓлебом и каюром Ќиколаем
‹ихановым поведут караван  на север, а  мы  с ’рофимом уйдем на запад, чтобы
среди морЯ вершин и  бесконечных провалов разыскать отрЯд  Џугачева и  самим
разобратьсЯ  в  сложном  рельефе  ‘танового,  встретитьсЯ с его обитателЯми,
собрать гербарий альпийской зоны.
     Ќе  преодолев  смутного беспокойства,  Я  уже  укладывалсЯ  спать возле
костра, когда ко мне подсел “лукиткан. ‹ицо озабочено.
     --  Џомни,  -- говорит старик,  -- прЯмо на  закат пойдешь, обЯзательно
речку  “тук  увидишь,  она  в  озеро  ’око  бежит,  это  не забывай,  может,
пригодитсЯ.  …сли что случитсЯ и  до  места не доберешьсЯ, назад  ходи своей
тропой. Ќовый след не  делай, мы тут, на  перевале,  вам продукты положим. Ђ
заблудитесь  по туману,  упаси бог,  не бегай туда-сюда,  как  на  „жегорме,
пропасть  можно. Ќадо сразу садитьсЯ  и ждать, пока солнце  не увидишь.  ќто
хорошо знай. „а смотрите, огонь не пустите, тут ему много работы...
     -- ‚се твои  заповеди, “лукиткан, мы будем свЯто  хранить, ты только не
беспокойсЯ за нас, все обойдетсЯ хорошо.
     -- Љак не беспокойсЯ! •удой человек тот, у которого сердце  не болит за
друга.  ‘амому  бы надо  идти  с  тобою,  да ногам  не  осилить  горы.  ‘тар
“лукиткан, ой, как стар!
     -- Ќапрасно ты горюешь, впереди у тебЯ еще длиннаЯ тропа и много удач.
     ‘тарик бросил на менЯ пристальный взглЯд, и лицо его вдруг помрачнело.
     -- Ќе говори так. ‘кала и  та от времени  падает. €з тайги донессЯ шум,
треск, залаЯли собаки. Љ лагерю табуном прибежали олени.
     --  Ћднако,  медведь, а то и волки близко, -- говорит старик, выбираЯсь
из-под полога.
     Ћн достал из своей потки кожаную  сумочку  с солью и, гремЯ пришитыми к
ней когтЯми, ушел в  темноту.  ‡а ним следом кучей ушли  и олени. Ћттуда еще
долго слышалась его однотоннаЯ песнЯ, охранЯющаЯ спокойствие стада.
     ђано  утром двадцать  шестого  июнЯ  мы  только  снЯли  палатки,  как с
перевальной  седловины донессЯ торопливый стук камней -- это,  заметив  нас,
куда-то на запад бежит стадо снежных баранов-самцов.
     -- €дите  их следом,  -- говорит  старик, обрадованно  киваЯ  головою в
сторону удалЯющегосЯ грохота. --  Ћднако, у  рогачей  тут дорога, может, как
раз к самому месту приведет.
     Њы прощаемсЯ. ѓлеб долго держит мою руку. ‚ижу, какие-то мысли тревожат
его.
     --  ѓовори, что  у  тебЯ? Ѓежать  собираешьсЯ? Ћн  отрицательно  качает
головою.
     -- ‚от видишь, как неладно у нас  с тобою получаетсЯ: расстаемсЯ, может
быть, надолго, и сказать нечего друг другу.
     ѓлеб отводит глаза, опускает голову.
     Љараван уходит  вниз и исчезает в провале. Њы с ’рофимом поднимаемсЯ на
седловину. ‘ нами Ључум. €дем следом рогачей, как советовал “лукиткан.

        III. ’ђЋЏЋћ ‘Ќ…†Ќ›• ЃЂђЂЌЋ‚

     I. ‚  глубину неисследованных гор. Љруторогие проводники. ’емное пЯтно
на снежнике. Ћдинокий крик Ягненка.

     …ще свежо, но Яркий  свет солнца распахивает дали.  ‘  чувством смутной
тревоги и неуверенности мы с ’рофимом покидаем €вакский перевал. ’ропа ведет
нас выше, дальше на запад от седловины. €дем тЯжело, спины под котомками уже
мокрые. „алеко  впереди,  за  разлохмаченной грЯдой  отрога,  замечаем стадо
баранов.  Њожет быть,  действительно, их путь совпадает  с нашим,  и  рогачи
помогут нам добратьсЯ до цели?
     Љому, как  не  этим чудесным прыгунам, жителЯм  верхних скал  и цирков,
известны  проходы  по сложному  лабиринту провалов!  Љто, кроме  них,  знает
надежные  обходы опасных мест? ѓлавное  длЯ нас  сейчас не потерЯть стадо из
виду, ведь тропа заметна только в узких местах.
     ЏривЯзанный  своркой  к поЯсу, Ључум  нервничает, неотрывно  обнюхивает
тропу, по которой  недавно прошли  бараны. ‚от и узкий гребень, сложенный из
развалившихсЯ черных скал. ‚друг из-за него раздаетсЯ беспорЯдочный стук. Њы
бросаемсЯ наверх,  но  уже  поздно: в  глубину  провала  вместе  с  грохотом
падающих камней  уходит  то самое  стадо, которое мы боЯлись  спугнуть.  Ћно
скрываетсЯ  за  изломом, и  оттуда еще  долго  доноситсЯ  гул  скатывающихсЯ
камней.
     ЉакаЯ досада!
     ‡адерживаемсЯ на  грЯде. Ќадо  взглЯнуть на  предстоЯщий  путь.  ’рофим
усаживаетсЯ  на  камень, достает  бинокль,  рассматривает местность. џ  стою
очарованный  утренней панорамой.  Џеред  нами обширное  горное пространство,
едва ли известное до нас кому-нибудь в своих деталЯх.
     ‘ гребнЯ,  куда мы выбрались, хорошо видна главнаЯ водораздельнаЯ линиЯ
‘танового.
     „икаЯ картина.  ѓоры  привораживают  взор  непередаваемым  хаосом.  Ћни
толпЯтсЯ  здесь,  на  краю материка,  уже  охлажденные,  навеки уснувшие, со
следами  давнишней  катастрофы.  €х вершины  кажутсЯ  бесконечно  старыми  и
уставшими.  Ќигде не видно ничего молодого, живучего. Ќо  горы еще сохранЯют
свое былое величие и недоступность.
     Џожалуй, только большой поэт, стоЯ здесь, на орлиной  высоте, нашел  бы
нужные слова и  краски, чтобы  изобразить  эти нагие и бесплодные, наводЯщие
уныние, горы.
     ѓребни, острые,  как лезвиЯ  ножей,  выступают из мрачных  ущелий,  еще
забитых утренним туманом.  ‚ эти  темные глубины, через зубчатые грани скал,
текут горЯчие потоки  солнечного света, и потревоженный ими туман колышетсЯ,
бродит ленивыми волнами. Ђ дальше, насколько  хватает глаз, камень и камень,
то в  виде развалин, то в виде столбов, то в виде  больших  нагромождений. €
все  это серое, безмолвное,  давно умершее, прикрытое  стареньким-стареньким
небом.
     Ћбычно  в  горах  утрами  воздух  наиболее прозрачен, и  мы  без  труда
опознали голец, на котором сейчас  работает Џугачев. ‚ бинокль видна  еще не
достроеннаЯ пирамида и белое  пЯтно  примостившейсЯ на карнизе  палатки.  Њы
стараемсЯ запомнить  очертаниЯ гольца, его покатые  плечи,  ржавые пЯтна  на
бедрах и зубцы скал, опоЯсывающих его со всех сторон.
     ѓолец заметно  возвышаетсЯ  над  всеми  северными  отрогами  ‘танового.
ЌапрЯмик по азимуту к нему ни за что не пройти. ђешаем пока что продвигатьсЯ
по главной  водораздельной  линии  хребта  на  запад,  насколько  это  будет
возможно, и там решим, где удобнее свернуть к гольцу.
     -- ‘мотрите, смотрите, бараны! -- кричит ’рофим и подает мне бинокль.
     Џо  дну  широкой седловины, что лежит за  первым  от €вакского перевала
гребнем, бегут все те же рогачи. ‚ыскочив на  полЯну,  они внезапно обрывают
свой бег  и  начинают пастись,  продолжаЯ медленно  перемещатьсЯ  в западном
направлении. Џрисматриваюсь. ‚ стаде  девЯть  голов. Ћдин из баранов,  самый
крупный, с огромными черными рогами, сильно хромает. Ћни проходЯт седловину,
начинают подниматьсЯ  на склон противоположного отрога. Ќе показывают ли они
нам проход на верх этой мрачной стены?!
     џ взбираюсь  на выступ гребнЯ, заглЯдываю в провал и  не  могу поверить
глазам  своим:  на  дне  седловины, где паслись бараны, огромное  озеро! Ћно
будто отдыхает в каменной колыбели, под охраной гранитных стражей.
     ‘пускаемсЯ вниз. ‚от  и озеро. Њы стоим на  его каменистом  берегу. Ћно
действительно  большое, густо-черное в тени и почти бирюзовое под  солнечным
светом. Ќа его  гладкой поверхности ни единой морщинки, ни единого всплеска,
будто  оно  навеки  застыло вместе с отображенными в  нем  скалами,  небом и
одиноким облачком. Ќо прошумел ветерок,  и озеро  всколыхнулось  серебристой
рЯбью,  словно  стаЯ  каких-то  невидимых  птиц,  пролетаЯ  мимо,  коснулась
крыльЯми его поверхности.
     Ћзеро мертвое, в каменном  ошейнике.  Љ нему  не ведут  звериные тропы,
поблизости не живут птицы, отступила далеко  от краЯ  и  зелень. ’олько бури
иногда прорываютсЯ к этому уединенному водоему, чтобы  гулом волн  разбудить
спЯщих на дне его  горных духов. ’ак и хочетсЯ поверить, что именно  духи из
этого водоема воют на хребте в непогоду.
     Џроходим седловину. —уть заметнаЯ зверинаЯ  тропинка, по которой только
что прошли бараны, ведет нас на верх западной скалы. Ћна буквально подавлЯет
нас  своею  неприступностью. Џод ногами ветхие ступеньки, узкие, обманчивые.
’ропинка бежит по ним, огибает нависающие карнизы, рветсЯ, скачет, исчезает.
     ’рофим  задает быстрый темп. Њы  с Ључумом отстаем --  крутизна слишком
велика. € чем выше, тем труднее, опаснее.
     Њой спутник Явно изматывает силы. Ќе слишком ли он понадеЯлсЯ  на себЯ?
ЉажетсЯ,  да.  Ќе добравшись до верху метров тридцать, он пластом падает  на
плиту, не может унЯть разбушевавшеесЯ сердце.
     -- ’ы еще не совсем поправилсЯ, к чему гонка?
     -- •отел испытать себЯ. Ќо вы не беспокойтесь, Я пойду до конца.
     -- ђазве есть другой вариант?
     Ќа  верху  отрога  небольшаЯ  полЯна среди  крупной  россыпи,  усеЯннаЯ
одинокими  цветами.  Љак приЯтно  увидеть  среди  древних  развалин  свежую,
жизнеутверждающую зелень. ’ут  и куропаточьЯ трава, с плотными вечнозелеными
листьЯми, мытник шершистый, соссюреЯ  розоваЯ,  горлец узколистый, одуванчик
монгольский, а там, где повлажнее почва, растет густо-зеленый сибирский лук.
†ители  альпийских  лугов   выбрались  из  ущелий  ближе  к   солнцу,  чтобы
отпраздновать на крошечной площадке запоздалую весну. ЊенЯ всегда удивлЯет и
радует это сожительство на большой высоте вечно  холодных камней с  хрупкими
живыми организмами, случайно попавшими на бесплодные вершины.
     Њы  заполнЯем гербарную папку, набираем за пазуху луку и шагаем дальше.
‚сюду  нас  подкарауливают  пропасти.  ‡а  нами  следЯт  безмолвные  вершины
‘танового.
     ’ропа не всегда доступна, часто терЯетсЯ, и  тогда  на помощь  приходЯт
рогачи  с  хромым вожаком.  Ћни  нет-нет да и  промелькнут где-то впереди, в
складках гор. ‘тадо определенно целитсЯ на запад, ведет за собою и нас.
     Њы  не   торопимсЯ.   Џеред   нами  раскрываетсЯ  картина   грандиозных
разрушений.  Ќекогда возвышавшиесЯ над  хребтом скалы, под действием внешних
условий, развалились и  теперь  лежат под нашими  ногами  в  виде  обломков.
‹едники и  вода  расчленили  горы, углубили  ущельЯ. € еще не окончен спор о
границах   между   представителЯми   растительного   мира:   рододендронами,
крошечными ивками, фиалками, одуванчиками, с одной стороны, и россыпЯми -- с
другой. ‡десь, на вершине  ‘танового, нарЯдно видны созидательнаЯ сила земли
и разрушительный процесс времени; борьба жизни и смерти.
     †изнь здесь, на каменных громадах, не прекращает  своей дерзкой попытки
перейти границу курумов. Ћна терпит  постоЯнные неудачи, сотни лет пропадают
в бесплодных усилиЯх  поднЯтьсЯ всего  лишь  на несколько  метров высоты.  €
все-таки жизнь неустрашимо продолжает свою кропотливую работу  и со временем
прикроет зеленым ковром нагие вершины ‘танового.
     ‡а океаном вершин меркнет солнце, и красный медлительный свет заполнЯет
глубину пространства. Џора подумать и о ночлеге. ‚ двух  километрах мы видим
стадо рогачей с хромым  вожаком, уходЯщее на запад.  Љак благодарны мы им за
тропу! Ѓольше, видимо, не встретимсЯ.
     -- Џрощайте, круторогие проводники! -- кричу Я, и эхо звонко катитсЯ по
вершинам.
     ‘пускаемсЯ  на  седловину  и  на  этом  решаем  закончить  первый  день
путешествиЯ.
     ’рофим отстает.
     -- ’ы почему прихрамываешь, ушиб ногу?
     -- Ќет... Љакому-то черту надо  было пришить гнилые переда, видите, что
осталось! ’рех дней нет, как надел сапоги, а уже босой.
     -- Ѓатеньки мои, как же ты дальше пойдешь? -- ужаснулсЯ Я.
     -- ‚от Я и думаю вернутьсЯ, да не найти  этого мастера. Ђ надо бы! -- €
’рофим сжал перекошенные гневом губы.
     -- ‹адно, не волнуйсЯ, на стоЯнке попробуем починить.
     -- Џочинить... -- он безнадежно махнул рукой.
     Ќа  ночь  нас  приютила крошечнаЯ  полЯнка, окруженнаЯ  толпой  зеленых
стлаников.
     ѓаснет  закат.  Њрак уплотнЯетсЯ... “плывают вершины. ЉакаЯ-то  пташка,
жительница поднебесьЯ,  силитсЯ сложить  из  однообразных  звуков прощальный
гимн ушедшему дню.
     ’рофим,  примостившись  на  краю  камнЯ  и  зажав  между  колен  сапог,
пришивает латку. Ќа лице, освещенном бликами костра, озабоченность: шутка ли
остатьсЯ  босым  на  этих пустынных  горах.  џ достаю из  котомки  пшеничную
лепешку, мЯсо, два  кусочка сахару и в  ожидании  чаЯ подсаживаюсь поближе к
огню. Ѓорюсь с усталостью. —увствую, как  тепло настойчиво  овладевает мною,
как голод отступает перед ним, и Я незаметно длЯ себЯ засыпаю.
     Љогда Я проснулсЯ, была глубокаЯ ночь. ‚ густой  синеве неба  теплились
звезды. ‚дали чернел зубчатый горизонт, придавленный свинцовой тучей.  „авно
погас  костер, и  только несколько бусинок  горЯщих  угольков еще  светилось
из-под  пепла. ‚озле менЯ нетронутые  лепешки, мЯсо, два  кусочка  сахару  и
почти пустой чайник.
     ђЯдом спит ’рофим.
     ЃеднЯга, он сполз с камнЯ, да так и уснул  с зажатым между ног сапогом,
с иголкой в руке. …го будит  треск оживающего  костра.  Ћн подходит  к огню,
отогревает продрогшее тело.  ‘адитсЯ  за починку. џ  пришиваю  латку  к  его
второму сапогу.
     …ще не успело утреннее солнце осветить вершины, как мы уже  тронулись в
путь.
     †изнь пробуждалась на наших глазах. €з скал, где обрываютсЯ кровеносные
жилы земли,  каплЯ за каплей сочитсЯ вода и  начинает  свой  долгий путь  от
холодных гольцов  к океану. “видав солнце, прозЯбшие за ночь цветы доверчиво
раскрывают  ему свои  лепестки.  ’а же крошечнаЯ пташка, что вечером слагала
гимн  ушедшему  дню, теперь поет его солнцу.  €  голодный беркут  в небесной
синеве полощет в лучах восхода упругие крыльЯ.
     Ѓез этих  сочащихсЯ капель  влаги,  без  хрупких цветов, укрывшихсЯ  от
холода за камнЯми,  без крика орлана в небе,  без  алмазных крупинок  росы в
лишайниках было бы невыносимо тЯжело на этих окаменелых вершинах.
     Ќаше  первое желание -- не сбитьсЯ с главной  линии водораздела. •орошо
бы увидеть  рогачей, но их  нет. —то-то  гонит  животных дальше.  Ѓаранов не
соблазнЯют ни дневнаЯ прохлада цирков, ни альпийские лужайки, их не утомлЯют
скалы -- они Явно куда-то торопЯтсЯ. Ќо куда, разве разгадаешь?
     ‘разу обнаруживаетсЯ, что  поблизости нет  тропы. ‘ворачиваем вправо  и
попадаем  на  боковой  отрог.   ЏытаемсЯ  разобратьсЯ  в  рельефе,  но  это,
оказываетсЯ, не  просто даже опытному глазу -- так все здесь однообразно и к
тому  же  затЯнуто  густой  дымкой.  ‘клонЯемсЯ  к  выводу,  что  и тропа  и
водораздел  остались позади.  ђешаемсЯ  идти  напрЯмик,  хотЯ  много раз  на
горьком опыте убеждались, во что обходитсЯ такой путь.
     Ѓоже, какие невероЯтные  мучениЯ мы претерпели в этот день, пока искали
водораздел  и  звериную тропу!  ’о  попадали в  вековые  стланики,  с  густо
переплетенными стволами, и тогда не шли, а ползли,  то путь  нам преграждала
топкаЯ высокогорнаЯ тундра или отвесные скалы, обход  которых отнимал  у нас
много  сил.  Ђ ключи, цирки,  комары!  ‘ловом, в  этот день мы  понЯли,  где
находимсЯ и что такое ‘тановой. ’рофим окончательно разбил сапоги.
     Ќо  в  этих  трудностЯх,  в  этом  непосредственном  контакте  с  дикой
природой, несомненно,  есть прелесть  длЯ исследователЯ.  Ќичего, что тело в
синЯках и  лицо исцарапано. ќто  пройдет,  забудетсЯ, а  что  пережито,  что
увидено, что в мыслЯх зародилось -- останетсЯ надолго в памЯти.
     € как ни странно, ‘тановой все больше  и больше  захватывает  нас своею
грандиозностью:  конусами,  вонзающими   остриЯ  в  небо,   бездоньем  своих
пропастей уводит наши думы далеко в глубь веков, к  началу мирозданиЯ.  € мы
невольно проникаемсЯ к этим уединенным горам  какой-то немой привЯзанностью.
ЋказываетсЯ, можно полюбить и это дикое, неустроенное, уродливое!
     ‘олнце уходит за полдень. Њы вырываемсЯ из плена расщелин, выползаем на
верх отрога и тут же  даем себе  клЯтву не ходить больше напрЯмик. •ватит  и
того, что осталось позади!
     ’рофим  тЯжело валитсЯ на землю и, откинувшись  на котомку, подставлЯет
потное  лицо  горЯчему  солнцу. "Ќе  надо  было  брать  его  в  этот тЯжелый
маршрут", -- с запоздалым раскаЯнием подумал Я.
     --  ’ы, ’рофим, устал, но  мы должны идти, добратьсЯ до Џугачева, ближе
никого  здесь нет. ’ам отдохнешь и сменишь сапоги, -- успокаиваю Я спутника.
Ћн лежит с открытыми глазами, молчит. Ључум все времЯ умолЯюще смотрит мне в
глаза, просит  отпустить его  со сворки. џ сочувствую  ему, но на большее не
решаюсь.
     ѓде спрЯтан  водораздел? Љак  разыскать его в  этом  хаосе однообразных
хребтов и отрогов, в этой дымке?
     џ вспоминаю  золотые слова  “лукиткана: "…сли злой  дух  запутает  твой
след, ты  не  терЯйсЯ, посиди, отдохни, хорошо подумай,  потом  догадаешьсЯ,
куда  идти".  Ќадо  послушатьсЯ  старика, не  поддаватьсЯ  унынию. Љстати...
поднимаетсЯ ветерок и редеет дымка над горами.
     ‚оздух становитсЯ  прозрачным. Ќа фоне  неба  четко  выкраиваютсЯ линии
отрогов.  ’ихо-тихо.  Њы попали в удивительный мир -- царство безмолвиЯ. Њы,
двое чумазых,  оборванных  бродЯг, с лицами, опаленными  ветром  и  солнцем,
гордо смотрим  на эти древние  каменные руины, заполнившие все видимое глазу
пространство.  ‚от она,  первобытность!  Ѓыло  бы невероЯтным  увидеть здесь
дымок паровоза, услышать скрежет машин или взрывы.
     ‘тановой еще спит непробудным сном.
     ’рофим отдыхает. џ  брожу по  вершине с  гербарной папкой. Ћкончательно
проЯснЯютсЯ дали. ‚ижу водораздельную линию хребта!
     —ерез  полчаса  мы  уже идем звериной  тропой.  „авно хочетсЯ  пить, но
здесь, наверху, нет воды. ЏридетсЯ потерпеть до ночевки. Ћдолевают комары.
     ‚переди хорошо видна конусообразнаЯ вершина отрога, заваленнаЯ глыбами.
Ћбрыв, по-над  которым  мы идем, врезаетсЯ в  нее под  прЯмым углом, образуЯ
глубоченный цирк корытообразной формы с отвесными стенами, со снежником и  с
маленьким озерком на плоском дне впадины.
     ЏробираемсЯ по восточной стене цирка. †ажда высушила рот.
     --   ‘мотрите,  не  бараны  ли?   --   кричит   ’рофим,   показываЯ  на
противоположную сторону цирка.
     џ достаю бинокль, смотрю и удивлЯюсь: навстречу нам к скалистой вершине
идет небольшое стадо старых рогачей. ђаз, два, три... их девЯть. Ќеужели это
те бараны, чьим следом мы шли от €вакского перевала? Џрисматриваюсь -- так и
есть: один  из баранов хромает! †ивотные, по-видимому, возвращаютсЯ к родным
вершинам. €нтересно, куда и зачем они ходили?
     Ѓаранов  осаждает  мошка. Ћни  выскакивают  наверх и  располагаютсЯ  на
выступах, сливаЯсь  с  серым фоном скал. ’олько напрЯженно присматриваЯсь, Я
различаю  их  тЯжелые  головы,  обращенные  к  цирку. Ћттуда на  них сочитсЯ
благодатнаЯ прохлада, отпугивающаЯ мошку.
     Њы открыто шагаем по кромке цирка. Ќас  обгонЯет ветерок. ђогачи  вдруг
вскакивают и, Явно  не разобрав, откуда он наносит запах человека, бросаютсЯ
почти в нашу сторону. € в  этот  момент с выступов,  к  которым мы подходим,
срываетсЯ  второе стадо из самок  с ЯгнЯтами. Ћно несетсЯ  по узкому карнизу
навстречу рогачам. ЉажетсЯ, вот-вот оба стада столкнутсЯ на отвесной скале и
все  разом  сверзЯтсЯ  в  пропасть. Њы  невольно останавливаемсЯ в  ожидании
развЯзки.
     Љамни,  срываЯсь,  сбивают  по  пути другие, увлекают  за  собою  массу
щебенки, все это нагромождаетсЯ на дне цирка,  заполнЯЯ его непрекращающимсЯ
гулом. Ђ рогачи и самки вдруг, как по сигналу, одним потоком бросаютсЯ вверх
по шероховатой скале.
     ‘о скалы  срываетсЯ  одна из самок. Ќа лету она как бы разворачиваетсЯ,
вытЯгиваетсЯ  во  всю  свою  длину,  принимаЯ  горизонтальное  положение  и,
раскинув в стороны ноги, как летЯга, падает в пропасть.  Њы  видим, как  она
ударЯетсЯ  о  выступ  и бесформенным комочком прилипает к белому снежнику на
дне цирка.
     ‚ыскочив  на  вершину,  бараны задержались,  будто  поджидаЯ  отставшую
подругу. Ќо вдруг разделились: самки убежали дальше на запад по своему пути,
рогачи же направились к €вакскому перевалу.
     €  вдруг какой-то  жалобный крик острой  болью  пронзает  сердце. ‘нова
падают камни. ‚идим на обрыве движущуюсЯ точку. ќто -- Ягненок.
     Ћн спускаетсЯ вни