
…во,  как дикий  олень, прЯчет телка. ‚се равно найдем,  -- успокаивал  всех
“лукиткан.
     "ЉакаЯ удивительнаЯ сила инстинкта!" -- подумал Я. Ќужно же было матери
догадатьсЯ увести телка и спрЯтать его где-то в уединенном  местечке, а тому
затаитьсЯ и, не выдаваЯ себЯ, часами лежать без движениЯ!
     ќтот  инстинкт  самка  унаследовала  от отца-сокжоЯ. ‚  диком  олене он
сильно развилсЯ в соответствии с условиЯми его жизни. ‚едь почти все крупные
хищники: медведь, волк, росомаха, рысь, филин, беркут и другие -- не упустЯт
случаЯ  поохотитьсЯ за теленком северного  оленЯ. Ќо не так легко его найти,
спрЯтанного в россыпи или  под  стланиковым кустом, где малыш проводит  весь
день. Њожно рЯдом  пройти и  не заметить рыжий комочек, плотно прижавшийсЯ к
земле среди пожелтевшей растительности или ржавого мха.
     ‚ечером, перед тем  как стемнело,  “лукиткан молча  оделсЯ,  положил  в
котомку узду, маут, взЯл посох и зашагал на марь к стаду.
     -- Ћленей караулить пошел? -- спросил Я каюра ЌиколаЯ.
     -- ‘тарик хочет мать обмануть, найти теленка.
     -- Људа же он ночью идет искать?
     --  “лукиткан  не  хочет  счастье  бросать.  ‘ейчас  наденет  на  матку
колокольчик и будет ждать; все равно она ночью или утром побежит к телку, он
и пойдет за ней. ‚ тайге колокольчик далеко слышно.
     “лукиткан  долго  не возвращалсЯ.  ‚се  поужинали и  уже собрались лечь
спать,  как  послышались его  тЯжелые  шаги. Ћн  медленно подошел к  костру,
устало  опустил  на  землю котомку,  из которой  пугливо  смотрел  пойманный
теленок, а следом за стариком бежала с криком и протестом мать.
     Њы  назвали  новорожденную Њайкой, и все  были рады,  что  в нашу жизнь
вторглось  такое  забавное  существо.  Ћно невольно  вызывало  у нас  теплое
чувство,  и мне стало понЯтно,  почему в прошлом, в быту лесных  кочевников,
считалось,  что  новорожденный олененок  приносит  счастье.  Ќесомненно,  он
как-то украшал своим присутствием  суровую, однообразную действительность, а
будучи выращенным, составлЯл благополучие семьи.
     Њайку,  как пленницу, старик привЯзал к лиственнице, а собакам  ‚асилий
Ќиколаевич пригрозил дубинкой, чтобы не трогали ее. „о утра тревожно кричала
мать,  не понимаЯ, почему  теленок не желает покинуть лагерь и  не  обращает
вниманиЯ на ее настойчивый призыв.
     Џервое свое путешествие новорожденнаЯ совершила  на нарте со свЯзанными
ногами, завернутаЯ в старенькую дошку “лукиткана. ‚начале Њайка протестовала
энергично, силЯсь высвободитьсЯ, а  когда из  этого ничего не  вышло, начала
жаловатьсЯ,  выражаЯ  протест криком. Ќо  скоро,  видимо,  устала  и  крепко
уснула.  Џо прибытии на  Њаю  она была освобождена и так  обрадовалась,  что
стала резвитьсЯ, хотЯ в ее ногах еще не было силы и уверенности, -- от этого
ее прыжки  были неуклюжими и вызывали у всех  улыбку. Њайка пыталась бегать,
но ее  пугали валежник, кусты,  тени  деревьев,  шум реки.  ‘обаки сдержанно
наблюдали за нею.
     „ва последующих  днЯ  прошли в хлопотах. Ћкончилась  зимнЯЯ  дорога,  и
теперь  нужно нарты  сменить  на  вьючное  снарЯжение.  €з  упрЯжных  ремней
выкраивали  подпруги,   чинили  уздечки,   подбирали  потники.  ‚есь   груз,
доставленный на Њаю в  больших Ящиках, тюках и мешках, следовало расфасовать
на вьюки,  удобные длЯ перевозки на оленЯх, и с таким расчетом, чтобы каждаЯ
полувьючка весила  не более двенадцати-пЯтнадцати килограммов.  Љроме  того,
здесь, на стоЯнке, оставлЯем лабаз с запасом продовольствиЯ  длЯ геодезистов
и топографов экспедиции, которые придут сюда осенью.
     ‹агерь в эти дни не узнать: одни шьют, другие упаковывают, третьи колют
доски  длЯ  лабаза,  каюры  подгонЯют и метЯт седла.  „ни стоЯт на  редкость
солнечные, и так хорошо в тайге, что кажетсЯ, никогда бы ее не покинул!
     Ќа реке Њае мы  увидели много перелетных птиц, уже прилетевших в районы
гнездованиЯ.  ‘егоднЯ  утром,  семнадцатого  маЯ,  слышали  мелодичную песню
седоголовой  овсЯнки.  ‡а  последние  два  днЯ  Я  добыл длЯ коллекции юрка,
пЯтнистого  сверчка,  пеночку-королька. ‚  коллекцию  попала  и  седоголоваЯ
овсЯнка. …ще второго маЯ ‚асилий Ќиколаевич добыл бурую пеночку.
     ‚  погожий майский день мы распрощались с отрЯдом ‹ебедева. …го караван
из  сорока  пЯти вьючных  оленей уходил  на  север,  к  безымЯнным  вершинам
„жугджурского  хребта.  Њы  машем  руками,  провожаЯ товарищей  в  далекий и
тЯжелый путь, машем им долго, пока караван не скрываетсЯ за поворотом реки.
     —ерез час и  мы покидаем  стоЯнку.  Ќа  месте  недавнего жильЯ осталось
большое  пепелище,  изломанные  нарты,  заботливо  сложенные  пирамидой,  да
надпись на толстой лиственнице о пребывании здесь экспедиции.
     Ќаш путь лежит вначале вниз по Њае, дальше он  свернет на запад, к реке
‡ее.  Љараван  ведет  “лукиткан.  …го  маленькаЯ  сгорбленнаЯ  фигура плавно
покачиваетсЯ в седле на первом олене.

        —Ђ‘’њ —…’‚…ђ’Ђџ

     I. Ѓой орланов. ‘тойбище пастухов. „ревнЯЯ старушка. ЃеспокойнаЯ ночь.
“лукиткан холостит оленей.
     Ќаши планы были неожиданно разрушены. Ќа второй день после того, как мы
распрощались с  ‹ебедевым, за  мною на Њаю  прилетел вертолет.  џ должен был
вернутьсЯ  в  штаб  по  неотложным  делам.  Ќо  поскольку  поиски   перевала
оставались за нами, мои спутники ушли на ‡ею. “лукиткан повел отрЯд  тайными
проходами, известными только ему.
     €так, не  сбылась моЯ мечта пройти  вдоль южного  склона  ‘танового  от
верховьев Њаи до истоков ‡еи, по диким и неисследованным отрогам.
     „вадцать второго маЯ мы снова вместе. Ќаш караван пробираетсЯ  вверх по
широкой ‡ейской  долине. ‚ поисках прохода он то исчезает под сводом могучей
береговой тайги, то бьетсЯ с топЯми.
     -- Њод... мод... -- подбадривает “лукиткан уставших животных.
     ‚ысоко над нами в прозрачном воздухе кружитсЯ пара белохвостых орланов.
Њы узнаем  их по  двухметровому размаху крыльев, а также по  маховым перьЯм,
расположенным  пальцеобразно,  как у орлов.  €з  пернатых,  обитающих в этих
местах, орланы самые крупные. Ћни сегоднЯ  впервые попались нам на глаза. Џо
словам “лукиткана, эти хищники обычно прилетают сюда с юга в конце апрелЯ.
     ђаспластав могучие крыльЯ,  орланы кругами поднимаютсЯ все выше и выше.
„о слуха доноситсЯ их клекот:
     "Љик-кик-кик..."
     ЉажетсЯ, что птицы совершают первую прогулку, чтобы после долгой зимней
разлуки взглЯнуть с  высоты на родные горы и реку. Ќо вдруг они стремительно
набрасываютсЯ друг  на  друга, взвиваютсЯ круто вверх и, сцепившись,  камнем
падают вниз.  ‚  Яростной  схватке хищники  рвут друг  друга  когтЯми,  бьют
клювами.
     Њы остановились и  замерли, ожидаЯ, что птицы вот-вот  рухнут на землю.
Ќо  над самыми вершинами  деревьев они успели разлететьсЯ в разные стороны и
снова начали набирать кругами высоту.
     Њы прошли, наверное, с километр, а птицы все еще продолжали подниматьсЯ
ввысь. Љогда  Я оглЯнулсЯ  на них  в последний раз, с огромной  высоты снова
падал на землю бесформенный ком сцепившихсЯ в драке тел, вскоре  исчезнувший
за вершинами скал.
     Џо лощинам  и склонам гор уже шагает хлопотливаЯ весна, оставлЯЯ позади
себЯ дружный говор пробудившихсЯ ручейков да переполненный запахом отогретой
земли  воздух.  Љ  солнцу потЯнулись  нежные ростки  трав, тайга обновилась,
заполнилась голосами певчих птиц.
     ‘коро, не  сегоднЯ-завтра,  лопнут  набухшие  почки берез и еще  больше
помолодеет лес, одевшись в Яркую зелень.
     ‚ голубеющем просторе неба мы не раз видели стаи журавлей, быстрокрылых
уток, белоснежных лебедей, стремительно летЯщих к родным просторам тундры. Ђ
по тайге и марЯм перекатывалась леснаЯ птичьЯ мелочь.
     ‚есна!
     ЏройдЯ километров десЯть, мы вспомнили про собак. Ќикто не заметил, как
они исчезли. Ћни не заблудЯтсЯ,  нет. “ сибирских  зверовых  лаек  есть одна
замечательнаЯ черта, позволЯющаЯ считать лайку непревзойденной в сравнении с
другими охотничьими собаками. Љак бы зверь далеко ни завел, скажем,  Ѓойку и
Ључума --  на двадцать,  тридцать и  более километров, -- как бы по  пути ни
петлЯл, стараЯсь избавитьсЯ от назойливых преследователей, -- они никогда не
терЯлись. Ћт зверЯ они непременно будут возвращатьсЯ своим следом. Љакими же
поистине  чудесными  чутьем  и  памЯтью  надо обладать,  чтобы  не  сбитьсЯ,
проделываЯ  в обратном направлении  весь  путь  погони за  зверем,  повторЯЯ
бесчисленные повороты, петли, неоднократно пересекаЯ один и тот же  ручей. €
не было случаЯ, чтобы наши собаки заблудились!
     Ќо  куда  же  они исчезли?  —то заставило их  так  надолго  отлучитьсЯ?
Ќапрасно  мы  прислушиваемсЯ  к  знойной тишине,  нигде  не  слышно их  лаЯ.
‚се-таки уж не случилось ли что-нибудь?
     Љараван с трудом поднЯлсЯ на небольшую  возвышенность. ‡аслонЯЯ ладонью
свет солнца, “лукиткан долго осматривал лежащее впереди пространство. ѓубы у
него высохли  и  потрескались  от жары,  глаза вспухли и покраснели.  Њы все
собрались  возле  него.   ’айга,  полусоннаЯ,   сбегала   с  гор,  наплывала
комелистыми  листвЯгами на кочковатые  бугры, рвалась, редела и выщербленным
контуром обрывалась у краЯ равнины.  ‘трогой,  недоступной чертой отделЯлись
мари от леса и  расплывались  по сумрачной, унылой, разомлевшей от солнца  и
горЯчих ветров долине. ‘тылые, никем не тревоженные  болота ржавели по марЯм
в густом,  непролазном троелисте. Ћт  них плыл едкий, предупреждающий  запах
трЯсины.  Ђ   дальше  снова  поднималась  тайга,   густаЯ,  высокоствольнаЯ,
прижавшаЯ стремительную ‡ею к правобережным отрогам.
     ‹асковаЯ  задумчивость долго не  сходила с  лица  “лукиткана,  когда он
подолгу смотрел вокруг. „лЯ старика в унылых и безрадостных картинах природы
было,  несомненно,   что-то  привлекательное,  захватывающее.  Њожет,  времЯ
изменит  наше восприЯтие,  и  мы  так  же,  как  и  “лукиткан,  полюбим этот
холодный, негостеприимный край. €, может быть, покинув  его, будем до боли в
сердце тосковать по этим марЯм, по скрюченным от стужи лиственницам, по этой
извечной тишине?
     Ђ старик продолжал стоЯть, всматриваЯсь в даль, как завороженный. Ќикто
не проронил ни слова, чтобы не потревожить его радостной задумчивости...
     ‚друг олени  всполошились, скучились и,  поднЯв  настороженные  головы,
стали  оглЯдыватьсЯ. Ќашим следом бежали собаки! ‚переди,  отмахиваЯ сажени,
-- разгорЯченный  Ључум. ‡а  ним --  Ѓойка... и еще какаЯ-то чужаЯ собачонка
белой масти. Њы  удивились: откуда  она могла  взЯтьсЯ? Ќо,  всматриваЯсь, Я
заметил в ней что-то знакомое. ѓде мы ее видели?
     Ѓойка и Ључум с разбегу налетели на нас, поласкались и тут же свалились
от  усталости на землю. Ќо гостьЯ, не добежав метров двадцати, остановилась.
Ќедоверчиво осматриваЯсь, она стала обнюхивать воздух.
     -- “знаете? -- обратилсЯ ‚асилий Ќиколаевич ко всем. -- Ќа зейской косе
к нам прибегала. ’ы,  “лукиткан,  говорил, что  она  -- ироканских пастухов,
лепешкой ее угощал. Џомнишь?
     Ђ в это времЯ собачонка, что-то почуЯв, вытЯнула голову и, мЯгко ступаЯ
по мху, стала приближатьсЯ к нам.
     Њы молча  наблюдали за ней.  ЋбойдЯ всех,  она подошла к  “лукиткану  и
дважды лизнула ему руку.
     -- Ќу,  подумайте,  узнала! -- изумилсЯ ‚асилий Ќиколаевич. --  Џомнит,
кто кормил!
     “лукиткан улыбнулсЯ.
     -- ‘обака всегда добро помнит, добром  платит, -- сказал он внимательно
осматриваЯ морду гостьи и о чем-то размышлЯЯ.
     Ќа нас собачонка не взглЯнула. Ќо мы искренне  радовались: встретить на
этих пустырЯх знакомое существо поистине удивительно.
     -- ‘обаки медведЯ далеко держали, -- наконец сказал “лукиткан, отпускаЯ
гостью.
     -- Ћткуда ты узнал?
     -- Ќа, смотри! -- и он подал мне черную волосинку, грубую, с пестринкой
на конце. -- Ќа морде нашел, она от штанов медведЯ.
     -- ’очно. Ђ почему ты говоришь -- далеко они его держали?
     -- Ќу да, не близко -- лай бы слышали...
     ‚друг  он  набросилсЯ  на  собачонку, стал грозить ей  палкой, кричать,
гнать прочь.
     Њы удивились. ‘обачонка, отбежав, недоуменно смотрела по  сторонам,  не
понимаЯ, что со стариком случилось.
     ЏродолжаЯ отгонЯть ее, старик поЯснил:
     -- „аже самаЯ злаЯ собака  ласку любит.  …сли ее сейчас же не прогнать,
пойдет с нами. Ђ чужую собаку уводить нельзЯ, упаси Ѓог! Џастухам без нее не
обойтись,  будут искать, потом скажут: мы утащили ее. Ќехорошо! -- € он стал
снова размахивать палкой, кричать.
     ‘обачонка сдалась.  Џоджав  смешной  полуоблезлый  хвост,  она обиженно
засеменила обратно своим следом и скрылась в чаще.
     Љараван  тронулсЯ,  завилЯл  по  тесным  просветам  непролазной  тайги.
‡аработала стараЯ пальма в руках “лукиткана. Ћт стука растревожилась глушь и
долго где-то под горою перекликалось эхо.
     ‡а  чащей  --  редколесье  с  темно-зеленым  ковром  из брусничника,  с
просторным небом. ’олько мы вошли в  него,  как впереди,  неизвестно откуда,
поЯвилась все та же белаЯ собачонка.
     “лукиткан  задержал   караван.  Ќахмурил   жесткие   брови  --  неладно
получаетсЯ.
     -- •удой собака, от хозЯина бежит! -- бросил он с досадой и  снова стал
кричать на нее, грозитьсЯ.
     Ќо  собачонка  и  не  думала  возвращатьсЯ, продолжала  бежать  впереди
каравана.
     Њы заметили, что  она неплохо выполнЯла роль проводника, видимо, не раз
бывала  в  этих местах и хорошо знала проходы  по тайге.  ќто подкупило нас.
“спокоилсЯ и старик. Ќо скоро мы  заметили,  что  она уводит  нас  в боковое
ущелье.  “лукиткан,  словно  опомнившись,  вдруг  круто  повернул  влево.  Ђ
собачонка осталась, не пошла за ним. Њы стали звать ее к себе, но теперь она
заупрЯмилась, ни с места!
     --  Ћднако, дом ее тут  где-то по ключу. Њожет, Ћсикта с  ’ешкой близко
кочуют? Ќадо бы заехать к старикам,  новостЯми обменЯтьсЯ. Љак  думаешь?  --
сказал “лукиткан и снова повернул караван.
     ‘обачонка опЯть поЯвилась и, уже не оглЯдываЯсь, бежала впереди.
     ‡а край  просторного неба прЯталось  солнце.  Ќа  дне обширных  чащ уже
копилсЯ  прохладный вечерний  туман.  ‘лева звенел ручей. €  ветерок, убегаЯ
навстречу идущей ночи, тревожил тЯжелые кроны столетних лиственниц.
     Њы  еще  не  дошли  до  входа в  ущелье,  как откуда-то  набросило дым,
смешанный  с теплым  запахом человеческого  жильЯ.  ‘тали попадатьсЯ  свежие
следы оленей, и, наконец, послышалсЯ лай собак. “лукиткан заторопилсЯ.
     €з чащи неожиданно вынырнули  два чумазых  мальчишки лет по пЯти-шести.
“видев нас,  они от страха  буквально  остолбенели. Ѓольшенький хотел что-то
крикнуть, но  звук застрЯл в открытом рту. €з беспомощных рук  выпала чашка,
доверху наполненнаЯ брусникой.
     Њы не успели  сказать мальчишкам ни  слова, чтобы ободрить их,  как они
уже  мелькали пЯтками,  удираЯ без оглЯдки.  Ћдин  из  них,  споткнувшись  о
валежину, со всего разбега шлепнулсЯ на землю, оглЯнулсЯ и, увидев нас,  так
заорал,  будто  его  собиралось проглотить  какое-то  чудовище. ‚торой вдруг
остановилсЯ,  повернул  назад.  ‘трах   на   его  лице   сменилсЯ   какой-то
решительностью. Ћн подбежал к товарищу, помог ему встать, и, сцепившись друг
с другом за руки, они исчезли за стеной густого стланика.
     ЏоследнЯЯ сцена растрогала нас. ‘ раннего возраста эти ребЯта уже знают
цену настоЯщей мужественной дружбы.
     Њы перебрели ручей, вышли на полЯну.
     ‚от и становище пастухов...
     „ети  предупредили  о нашем поЯвлении. Љараван встретили жители чумов и
пестраЯ стаЯ собак. ‚перед вырвалсЯ Ључум. Ћсадив свой бег у  пнЯ, он сделал
на  нем традиционную пометку и, окинув быстрым  взглЯдом противников, шагнул
им  навстречу.   ’е   расступились.  Ључум  прошел   мимо   оскаленных  морд
невозмутимый,  горделивый, красивый.  ‚ероЯтно,  этим  бы  и закончилось  их
знакомство,  но  из-за   дымокура  выскочил  огромный   рыжий  пес.  Ќа  миг
задержавшись, он быстрым взглЯдом окинул самоуверенного пришельца и бросилсЯ
на  него.  ‘ловно  по  команде,  сомкнулась  разъЯреннаЯ   стаЯ.  ‡аработали
челюсти...
     ѓеннадий с ‚асилием Ќиколаевичем бросились на выручку Ључуму, но старик
пастух криком предупредил их:
     -- Џостойте! Џускай  сами, однако,  решат, кто из  них  старший. --  Џо
голосу Я узнал Ћсикту, который  так ловко на  Љунь-Њанье обманул нас волчьим
воем.
     ’ем  временем разгорЯченнаЯ  Ѓойка  пробивалась на помощь  сыну, грудью
расклинивала пестрый  клубок дерущихсЯ собак, от ее коротких укусов с визгом
отскакивали  противники. Ќо вот  в середине  свалки  высоко вздыбилсЯ Ључум,
поднимаЯ за горло рыжего кобелЯ. ‡атем опЯть все смешалось, налетело на чум,
ворвалось внутрь.
     ‚ дверь выметнулсЯ клуб дыма, что-то треснуло, послышалсЯ пронзительный
женский крик. Ћн-то, видимо, и остановил дерущихсЯ.
     Џервым  из  чума  выскочил рыжий забиЯка  --  весь в золе,  пораненный,
волоча заднюю  ногу. ‡а  ним  -- Ључум. „осталось  ему, видимо, тоже крепко:
слава нелегко даетсЯ! Ќо держалсЯ он геройски.
     -- ‡доровый кобель! ‚ драке даже хвоста не опускает, -- говорит Ћсикта.
Ћн обрадован нашим поЯвлением.
     Ђ рыжий пес жалобно воет, зализываЯ укусы.
     џ здороваюсь с Ћсиктой и ’ешкой. ‚се мы искренне рады встрече.
     ѓеннадий  и  ‚асилий Ќиколаевич  выбирают  место  длЯ  палаток. Ќиколай
развьючивает  оленей.  “лукиткан   в  окружении  пастухов  ведет  оживленный
разговор. џ с интересом осматриваю становище. Ћно состоит из одной палатки и
трех берестЯных  чумов. Ћт них  убежала в лес немудренаЯ поскотина,  отсекаЯ
ущелье от ‡ейской долины.  Љ поскотине прильнули загоны  длЯ телЯт, какаЯ-то
закутка.  Џоодаль  от  чумов,  на  широко  расставленных  жердЯх,  собранных
вершинами  в  узел,  коптитсЯ лосиное мЯсо.  Џол стойбища  усыпан  сохатиной
шерстью, костЯми, стружкой.  ‚озле палатки на раскинутой коже сушитсЯ кровь.
Ќа  кустах  ветерок треплет  выстиранную одежду.  €менно  таким  мне  всегда
представлЯетсЯ старинный табор кочевников-эвенков.
     ‘о  стариками  Ћсиктой  и  ’ешкой  здесь  живут  две  семьи  ироканских
колхозников.
     Љ нам подходит женщина невысокого роста, но крепкаЯ, хорошо сложеннаЯ.
     -- ‡дравствуйте! •орошо, что заехали,  а то ведь мы тут совсем людей не
видим, -- сказала она просто и искренне.
     “  эвенков  женщина  в  быту  всегда  пользовалась  большим  влиЯнием и
самостоЯтельностью. Ќо зато на ее долю выпадал  непомерно  тЯжелый  труд,  а
отсюда и преждевременнаЯ старость. Ћна пасла оленей,  выделывала  кожи, шила
одежду  и обувь,  кочевала  и  ко  всему  этому  должна  была  заботитьсЯ  о
продолжении рода. Њужчины же знали только промысел.
     ќвенкийка  и Я  какое-то времЯ молча  разглЯдывали  друг друга.  …й лет
тридцать  пЯть.  Љожа на плоском  лице, шее, руках  бронзоваЯ. Ћна  в  сером
поношенном жакете и в  ситцевой юбке,  из-под  которой виднеютсЯ трикотажные
шаровары.  Ќа  ногах  мЯгкие  замшевые  олочки, расшитые цветным узором.  Ќа
голове плотным узлом громоздитсЯ толстаЯ коса. ‚ свободной манере  эвенкийки
держать  себЯ  с  незнакомыми людьми  есть  что-то  подкупающее.  џ  дивлюсь
строгому выражению ее лица, ее нежности, застенчивости.
     --  ќто все твои? -- спрашиваю Я, показываЯ взглЯдом на ватагу малышей,
сопровождающих ее.
     -- —то ты! Њне хватит и трех.  Џотом видно будет, -- добавлЯет  она  не
без лукавства.
     †енщину  окружает детвора. ‚се они прЯчутсЯ  за  ее  юбкой, и мне видны
лишь дочерна загорелые рожицы со страшно любопытными глазами. ‘реди них и те
двое, что  встретились  нам в лесу, но  и они все  еще дичатсЯ. џ  достаю из
потки коробку леденцов, чтобы угостить малышей. “прЯмЯтсЯ, не берут. Ќе могу
уговорить. Ќеужели они никогда не пробовали сладостей? •очу доказать им, что
это очень вкусно: беру леденец, кладу себе  в  рот, громко  жую, причмокиваЯ
губами. —увствую, за каждым моим движением пристально следЯт пЯть пар узких,
зорких глазенок.  ‚ижу, как соблазн отражаетсЯ на ребЯчьих лицах. Ќу, думаю,
теперь уже не вытерпЯт. ЏротЯгиваю им коробку. ЋпЯть не берут!
     Њне  ничего не остаетсЯ,  как  передать коробку  женщине.  € тут  вдруг
произошло  невероЯтное:  детвора налетела  на женщину  и  выбила  из ее  рук
коробку. Џо  притоптанной земле рассыпались леденцы. ’ут уж не зевай, хватай
что успеешь!
     Ќет,  дети хорошо знают вкус конфет --  иначе  не было бы  этой  жаркой
схватки.
     „авно смеркалось. Ќочь окутывала чумы теплой летней мутью. Ќа пустынном
небе вспыхнули тусклые  огоньки звезд. Џала роса.  ѓде-то  далеко-далеко, за
поскотиной, гулЯет малиновый звон колокольчика. „ве женщины, захватив ружьЯ,
уходЯт  пасти  стадо. “снули  дети. Ћгненный Язык костра брызжет  искрами  в
черное небо. Њы сидим полукругом, ждем ужина. €з котла несет  жирным  парным
мЯсом.  Ѓеседу  ведут старики. €м есть о  чем  поговорить. ‚оскресло далекое
прошлое.  ‚спомнилось  и хорошее  и плохое. Ќе  забылись  “чурскаЯ  Ярмарка,
медные  иконки, зеркальца. „о сих пор жалко старикам полношерстных  соболей,
тугие  свЯзки  белок,  уплаченных купцам за безделушки. "‡начит,  не поросли
быльем обиды  и унижениЯ, коли до сих пор  горько у них на сердце", -- думал
Я.
     ‚оспоминаниЯ стариков уносЯт и нас в навеки ушедшее прошлое этой еще не
отогретой  человеком  земли.  Ђ берестЯные  чумы,  дымЯщиесЯ дымокуры,  тени
пасущихсЯ оленей и печальные лица эвенков как бы создают реальную обстановку
тех далеких времен. ’ак долго мы сидим вокруг костра.
     Ќаконец ‚асилий Ќиколаевич говорит:
     -- ЊЯсо готово, можно ужинать.
     ‚се зашевелились, стали усаживатьсЯ поудобнее.
     -- ‡автра задержались бы  на полднЯ, дело есть, -- вдруг сказал Ћсикта,
обращаЯсь ко мне.
     -- Љакое дело?
     -- Ќадо бычков  холостить. Ќам с  ’ешкой не осилить, а  мужики в колхоз
ушли за продуктами, не скоро вернутсЯ. Џомогать надо.
     -- ‚ этом деле мы плохие помощники.
     -- Ќичего, поглЯдишь -- научишьсЯ,  может, пригодитсЯ.  “лукиткан шибко
мастер холостить оленей, его просить будем.
     -- Ђ твои зубы разве притупились? -- спрашивает “лукиткан.
     -- Ќе кусают, как нужно... Ќу как, задержитесь? "Џри чем тут зубы?"  --
подумал Я и ответил старику:
     -- …сли в этом есть необходимость, останемсЯ на полднЯ.
     Џока ‚асилий  Ќиколаевич  выкладывал пахучее  оленье мЯсо  в берестЯной
чуман,  ѓеннадий  разлил   по   кружкам   спирт.  ‘тарики   многозначительно
переглЯнулись. ‘пирт длЯ них и теперь остаетсЯ магической приманкой.
     -- ‡а ваше здоровье, старики, за гостеприимство, за долгие  годы жизни!
-- сказал Я.
     -- ‘пирт пьешь? -- послышалсЯ вдруг сзади тЯгучий грудной голос.
     ђЯдом  стоЯла  древнЯЯ  старуха. џ  даже  вздрогнул, до  того она  была
страшнаЯ.
     Ђ старуха перегнулась через костыль и, протЯнув костлЯвую руку, взЯла у
менЯ кружку  негнущимисЯ, узловатыми пальцами.  Ћна долго заглЯдывала внутрь
ее, щурЯ слезЯщиесЯ глаза.
     --  ‘пирт...  --  повторила  она  хрипло, и ее  лицо перекосила  криваЯ
улыбка.
     ироко открываЯ беззубый рот, она жадно глотнула из кружки раз, другой,
но  вдруг  поперхнулась, затрЯслась в надсадном кашле  и,  не удержавшись на
слабых ногах, повалилась на землю. џ усадил ее рЯдом с собою.
     -- Њать ’ешки. „авно она старушка, -- сказал “лукиткан сочувственно.
     ѓеннадий  подал   ей  кусочек   мЯса.   Ћна  пальцами  растеребила  его
мелко-мелко и, бросив в рот, долго шевелила губами.
     ‚се выпили, кожа на скулах стариков покраснела, они оживились.
     џ не сводил  глаз со старухи. ЉакаЯ древность! ђука  времени беспощадно
разрисовала ее лицо  морщинами. †елтое, сморщенное, оно как бы  одеревенело.
Ќа  голове копна нечесаных волос,  жестких,  серых. Ќа костлЯвой груди висит
металлический крестик. ‘тарушка напоминает скелет, обтЯнутый кожей.
     Ћна одета  в такую же старенькую,  как  и сама, оленью  парку и лосиные
штаны, Ѓог знает когда сшитые  и, видимо, с  тех  пор не сменЯвшиесЯ. ‚от  и
весь нарЯд. Ќательного бельЯ нет. ѓрудь открыта. Ќоги босые.
     -- ‘колько ’ешкиной матери лет? -- спросил Я “лукиткана.
     Ћн  перевел ей мой  вопрос. Ћна  медленно,  будто  опасаЯсь,  чтобы  не
скрипнула ее  худаЯ, негнущаЯсЯ шеЯ,  повернулась  ко  мне. ‚близи  ее  лицо
показалось еще  более ужасным. ‚ нем почти не было  признаков жизни. Ђ голос
шел  откуда-то  изнутри, словно по  ржавой трубе, слова вылетали прерывисто,
вместе с кашлем и хрипом.
     --  †изнь не  годами мерЯют, а  делами, --  переводил мне “лукиткан. --
€ной  человек  не может добыть и одной белки, не умеет ножом разделать тушку
зверЯ, не угадывает погоду, он  даже не родил ребенка, а годы имеет большие.
—то скажет тебе его седаЯ голова? ‚от Я и толмачу: годы ни при чем. ’ы лучше
спроси, что останетсЯ после менЯ в жизни, как Я жила, спроси...
     € вдруг затЯжной кашель оборвал ее голос.
     ‘ознаюсь, Я не ожидал такого Ясного по мысли ответа.
     -- Ќеужели ее еще беспокоЯт какие-то заботы? -- спросил Я старика.
     -- Џод старость сон отлетает, а забота живет, -- ответил “лукиткан.
     -- Ћ чем же ей заботитьсЯ? -- Ћ детЯх.
     -- Ќо ведь они сами уже старики!
     --  „лЯ матери все равно  дети.  Њы замолчали,  каждый думал  о  своем.
—ернаЯ ночь  сковала тайгу. Ќесказанно  широко  распахнулось звездное  небо.
‚лажно  дуло  с  ключа. Љто-то подсунул в  огонь головешку. ‘нова  глубокаЯ,
немаЯ тишина.  € вдруг из-за поскотины  донеслась песнЯ, тЯгучаЯ, грустнаЯ и
долгаЯ,  как  нартовый  след  по  тундре.  …е пели  женщины-пастушки.  ЏеснЯ
наплывала из темноты волной, тревожа печальными звуками уснувшие дебри.
     ‘тарушка откашлЯлась, пожевала пустым ртом и снова начала  рассказывать
о себе. “лукиткан переводил каждое слово.
     --  ’ешка  был  самый  младший,  а впереди еще пЯть,  значит,  не даром
прожила.  ѓоворю,  человек  обЯзательно должен родить  ребенка,  научить его
жить. ‚от и думала: подрастут дети, женЯтсЯ -- и с плеч забота. Ќо забота не
ушла. Ћднако, сыновьЯ хорошие.  Ќе обижаюсь, их доброту всегда чувствует мое
брюхо. € все же не всегда они разумны. ‚идишь, вот уже и старость придавила,
а сердце все еще болит за них. ‚се думаю: может, что случилось с ними, опыта
у них мало,  когда в тайгу  уходЯт. ‘ломали  сложенную прадедами жизнь, идут
без тропы, не знают куда; говорю -- не слушаютсЯ.
     --  Џора  тебе  не  беспокоитьсЯ о  детЯх, у них  уже внуки, у них своЯ
дорога. Ћ себе подумай!
     -- —то ты! ‡ачем плохое говоришь? -- € она погрозила кривым пальцем. --
џ мать и хочу умереть матерью.
     ‚ чуме заплакал больной ребенок. Љто-то завздыхал, заворочалсЯ, и снова
все стихло.
     -- € все же, сколько ей лет? Њожет, ты, “лукиткан, вспомнишь?
     --  ђастерЯла  она  их,  свои годы, как олень прошлогоднюю  шерсть.  Ќи
счета, ни зарубок не осталось. „авно она старушка, шибко давно.
     -- Џрошу, спроси ее еще раз, пусть вспомнит. ‚се же интересно.
     Ћна  внимательно выслушала “лукиткана.  ‡адумалась,  уронив  голову  на
приподнЯтые коленки. Ќаконец снова раздалсЯ ее хриплый голос.
     --  Љ ‘тановому  пойдешь --  увидишь гарь  у речки  ‹уча. „авно большой
огонь  ходи  по тайге, все пожирал. ‘колько  мне лет было -- не знаю, однако
при моей жизни к той поре пЯть раз  подыхали и  нарождались  новые олени.  Ђ
случилсЯ  пожар две  зимы  раньше, как  мать Ћсикты  медведь  в чуме задрал.
‘проси его, когда это было, потом сам скажешь, сколько лет мать ’ешки топчет
землю.
     Џытаюсь разобратьсЯ в задаче, однако решить ее  можно только  с помощью
самих же эвенков. Џоэтому спрашиваю:
     -- ‘колько лет живет олень?
     -- Ћднако, десЯть.
     -- ‡начит, старушке было  тогда лет пЯтьдесЯт.  Ђ  когда был пожар  или
когда погибла твоЯ мать, Ћсикта? ’от повел плечами.
     --  „авно,  не  помню,  памЯть  стала  дырЯваЯ, ничего  не  держит.  Ќо
подожди... когда мать померла, тот год Я сына  таскал к попу-Якуту крестить.
’огда самаЯ большаЯ  цена на белку  была. ’ы,  “лукиткан, наверное, помнишь?
Џочему тогда много давали за шкурки?
     -- •ороший год был, как не помнить, в  турсуках белка  не залеживалась.
‚се помню, только забыл, почему большой цена на белку была.
     -- Ќу, а когда все же это было?
     -- ‘ейчас думать будем, как тебе объЯснить.
     џ не стал мешать им вести свои подсчеты.
     ‹етосчисление  у эвенков  было особое, свЯзанное с какими-то  памЯтными
событиЯми,  происшествиЯми в природе и в  личной жизни кочевников.  ЊиграциЯ
зверей,  урожайные годы на белку или  на соболЯ, большие  наводнениЯ, лесные
пожары,  сильные  снежные  зимы,  крутые морозы,  эпидемии,  массоваЯ гибель
оленей, очень  низкие или очень высокие цены на пушнину -- вот приметные длЯ
них  "затесы" на древе  времени.  ќти событиЯ  и служили  вехами,  делившими
прожитую   жизнь   на   большие   и  малые   отрезки.   ’акое  летосчисление
свидетельствовало  о  долгой изолированности эвенков от  общей  человеческой
культуры.
     --  ‘пирт  пьем,   потом  думаем,  --   говорит  ’ешка,  пЯлЯ  на  менЯ
посоловевшие глаза и с трудом ворочаЯ Языком. -- ’ешка  говорить будет,  как
узнать, когда тайгу огонь  кушай. ’ешка  знает. Њимо гари  аргишить  будешь,
сруби там старый толстый дерево, узнай, сколько ему лет. ‘только лет и гари.
Ђга, понЯл?
     „а, Я понЯл...
     ‘таруха попросила еще немного спирта,  выпила, поднЯлась и заковылЯла в
чум. ’ам долго ворчала, устраивалась возле дымокура.
     ‚асилий Ќиколаевич, ѓеннадий  и ‹иханов тоже идут спать. џ один остаюсь
со стариками. Ѓормочет  ручей.  €з тайги доносЯтсЯ  сонные  вздохи. ербатый
месЯц выплывает  из-за  густых  вершин старых  лиственниц,  плывет  по небу,
обливаЯ  тусклым  светом бледную  хвою. Џросторнее становитсЯ в  лесу. € мне
кажетсЯ, что это  стоЯнка с древними чумами, старухой эвенкийкой, с  тЯгучей
пастушьей  песней, -- что  все это находитсЯ не в  реальном  мире,  а в моем
воображении.
     ‚ костре догорают последние головешки. ‘тарики не идут спать.
     -- ’ащи еще спирт, гулЯть надо, -- уговаривает  менЯ Ћсикта, слизываЯ с
губ олений жир.
     -- ‘егоднЯ хватит, болеть будете, а завтра утром рано работать надо.
     Љ Ћсикте присоединЯетсЯ и  ’ешка. Ќикакие отказы  не  помогают. “ж и не
рад, что  угостил их спиртом. "Љакое же  раньше это  было  страшное орудие в
руках купцов, чиновников,  проходимцев; ведь в  таком состоЯнии, как сейчас,
эти старики за спирт ничего не пожалеют, с покорностью примут любые условиЯ,
подпишут  себе смертный приговор,  ноги целовать будут, благодетелем назовут
подлеца", -- думаю Я и остаюсь глухим к просьбам стариков.
     -- ‘егоднЯ  хватит,  не дам, -- заЯвлЯю  Я  категорически и, пожелав им
спокойной ночи, иду в палатку спать.
     ‹унный свет полосами голубого дыма  льетсЯ по просветам уснувшего леса,
белые совы бесшумно скользЯт по воздуху...
     џ уже засыпал, когда чьЯ-то тЯжелаЯ рука легла на спальный мешок.
     -- Љто это?
     € слышу тоненький голосок старика:
     --  Ќе  обижай “лукиткана. Ћн не хочет тебе плохо. Њожет,  больше  Я не
увижу  Ћсикту, ’ешку,  тропа наша короткаЯ  стала. Ћни просЯт  спирт,  Я  не
должен их обижать. „ай маленько!
     ђазломились  мои  мысли,  отмЯкло сердце, жаль стало “лукиткана.  Њожет
быть,  действительно это последнЯЯ  их встреча, стоит  ли ее омрачать  из-за
глотка  спирта?  Љ  тому  же, что особенного случитсЯ со  стариками здесь, в
тайге: выпьют, вспомнЯт былое и уснут.
     --  ‹адно,  “лукиткан,  налью  полкружки,  и  на  этом  кончайте.  Џора
отдыхать.
     --  Ћтдыхать обЯзательно надо.  Џотом ходить будем  ‘тановой. “лукиткан
перевал покажет, -- говорит он охмелевшим Языком.
     Ќа  короткое  времЯ  наступает   тишина.  ‡атем  опЯть  будЯт  менЯ.  џ
поднимаюсь.
     Ћсикта, щурЯ глаза, показывает кончик указательного пальца.
     -- Ња-а-лень-ко уважь.  „ай  вина, завтра  жирный  олень режу,  угощать
буду, -- говорит он, и из-под узеньких век смотрЯт просЯщие косые глаза.
     -- ‚ина нет, идите спать, ведь  утром работать надо. ‘лышитсЯ обиженный
голос:
     -- ‚перед гулЯем... Џотом  “лукиткан  холостить  олень будет, ево  зубы
острый... •е-хе!.. „ай спирту...
     -- Ќе дам... -- и забираюсь поглубже в мешок.
     “же  на  исходе  ночи  Я  услышал возню  и  приглушенный стон. Џронзила
страшнаЯ мысль: Ћсикта  с ’ешкой  душат  “лукиткана. ‚скочил, как ужаленный,
выбралсЯ из  палатки.  Ќо  увидел другое. “  затухающего костра сидЯ  дремал
“лукиткан, уронив на  грудь седую,  словно заиндевевшую, голову. ђЯдом комок
сцепившихсЯ в драке тел Ћсикты и ’ешки. ‘тарики уперлись лбами по-звериному,
сопЯт, дышат прерывисто,  пальцы запутались,  перевились в  жестких волосах,
ноги беспомощно роют землю.
     -- Љэ-ты!.. -- вырываетсЯ из охрипшего горла у одного.
     -- Љэ-ты!.. -- крЯхтит другой.
     --  “лукиткан,  ведь  они  же  изуродуютсЯ! --  кричу  Я и  бросаюсь  к
дерущимсЯ.
     ‘тарик очнулсЯ и жестом руки остановил менЯ.
     -- Ќичего, они просто гулЯют, хорошо гулЯют, -- протЯнул он спокойно.
     -- „а ты посмотри, что они делают!
     -- ѓоворю, не мешай, они гулЯют, скоро кончат.
     € Я действительно вижу,  как мЯкнут руки дерущихсЯ, остывает  их злоба,
стихает  пьЯнаЯ  перебранка.  Ќаконец  старики  угомонились,  мЯгким  комком
припали  к застывшей  земле, да так и уснули, не  вытащив  пальцев  из чужих
волос.
     “лукиткан,  нетвердо держась на ногах,  подошел к уснувшим, прикрыл  их
дошкой, подоткнул полы под бока, и скоро по становищу поплыл их мирный храп.
     -- ’ебе тоже надо поспать, -- предложил Я старику. -- €ди в палатку.
     -- џ тут  у костра маленько сплю. -- € он, подсунув в огонь два бревна,
стал  готовить постель: под бока бросил старенькую телогрейку,  в  голову --
седло, осмотрел небо, прислушалсЯ, сказал твердо: -- ‘коро утро, -- и тут же
уснул.
     ‚ далеком небе застенчиво мигают  звезды. € над притихшей тайгою плывет
с ржавых  троелистовых болот  лиловый  холодный туман, плывет не  торопЯсь к
краю ночи.
     Њне тоже хочетсЯ вздремнуть, но Я  глушу в себе сон. ЏоправлЯю  костер,
усаживаюсь поближе к  теплу.  ђаскрываю  дневник. Ѓеру  в руки  карандаш,  и
событиЯ последних дней словно оживают, мысли текут нестройной чередой.
     ‘квозь прозрачный  туман  уже скупо сочитсЯ  рассвет.  € ночь бежит  на
запад,  поспешно  сдираЯ с пробудившейсЯ тайги  кое-где зацепившиесЯ складки
своего черного полога.  “же  почти не  видно  звезд. ’олько запоздавшаЯ луна
застрЯла посреди неба.
     ЏробуждаетсЯ становище. ‚ чумах людские голоса,  детский  плач. ‚  лесу
птичьЯ перекличка.
     Џришли пастушки. Ќа их лицах следы бессонной ночи. Њолча здороваемсЯ за
руку.  ђукопожатие обЯзательно у эвенков. Ћни осматривают  спЯщих  стариков,
удивлЯютсЯ и вопросительно смотрЯт на менЯ.
     -- ЏьЯный? -- спрашивает старшаЯ,  та самаЯ, что  вчера подошла к нам с
ребЯтами.
     -- ‚чера немножко выпили.
     --  •удой ты  люди, зачем  давал!  --  и обе  женщины уходЯт от  костра
легкими, бесшумными шагами.
     џ обескуражен. џ бы не удивилсЯ,  если  бы  они  тоже  попросили у менЯ
спирта, как это всегда бывало раньше. Ќо  оказываетсЯ, теперь эвенкийки сами
не пьют и мужей оберегают.
     ...Ђ на востоке,  в  оранжевой  мути,  рождалось солнце.  Ќавстречу дню
молча летели разрозненные стаи воронов.
     „ымились островерхие  чумы. ‚озле них детвора уже  готовила в путь свой
"караван". ‚от они гуськом  двинулись  к нам,  волоча  за собой  на ремешках
костЯные бабки, изображающие  оленей. “  костра остановились, осмотрелись и,
осмелев, присели, плотно прижавшись  друг к  другу.  ‚се  наше длЯ них ново,
интересно. ‚едь их представление о жизни, о людЯх пока ограничивалось только
лесом, горами и тем,  что происходит в родном становище. Ђ сейчас перед ними
странные,  вероЯтно,  кажущиесЯ им уродливыми,  лица: детишки  до  сих  пор,
вероЯтно,  не сомневались  в том, что все люди с плоскими носами, скуластые,
узкоглазые. ‘ейчас  они  видЯт иные  лица,  иную одежду,  обувь,  незнакомые
предметы,  слышат  непонЯтную  речь. ‚се  это поражает детей, возбуждает  их
любопытство, смешанное со страхом.
     ‘тарики спЯт. Њы садимсЯ завтракать. €з чума выходит мать ’ешки. ‚ руке
у нее туесок, в другой -- посох. Ћна направлЯетсЯ к нам торопитсЯ.
     -- “ходи в лес немедленно, -- шепчет ‚асилий Ќиколаевич.
     џ оставлЯю чашку с бульоном  и спасаюсь бегством. „етвора роем кружитсЯ
возле менЯ. Ќас догонЯет табун собак.
     ‚се  вместе   бродим   по   лесу.  Ќа   зеленом  ковре  брусничника  --
темно-краснаЯ  россыпь  Ягод.  ќто  прошлогодний  урожай,  сохранившийсЯ под
снегом. џгода от длительных морозов засахарилась,  стала сочной,  мЯгкой. Њы
едим ее с наслаждением.
     „ети теперь  словоохотливы. џ пытаюсь заговорить  с ними.  Ќо никто  ни
слова не понимает. Ћни родились здесь, в тайге, в  семьЯх кочующих пастухов,
и  знают только свою тайгу.  ‡десь они будут жить до  семи лет, а  потом  им
придетсЯ переселитьсЯ в интернат, чтобы учитьсЯ.
     Ќо  оказываетсЯ,  один из них, самый старший, уже  умеет  считать. …го,
вероЯтно, научила мать. Њожет, нам удастсЯ побеседовать?
     -- ’ебе сколько лет? -- спрашиваю Я.
     -- ђаз, два, три, четыре, пЯть, -- отвечает он скороговоркой
     -- Ќет, тебе больше.
     -- ђаз, два, три, четыре, пЯть, -- повторЯет он.
     -- Љак тебЯ звать?
     -- ђаз, два, три...
     ќто весь его запас слов, и он их выпаливает обоймой, все разом.
     Ћстальные в  восторге,  они Явно завидуют товарищу, весело  смеютсЯ.  €
всем  весело. ’ак  мы долго  бродим под сводом могучих  лиственниц, собираем
бруснику, перекликаемсЯ.
     Ђ солнце начинает пригревать. €з глубины леса бегут на становище мелкие
гурты оленей. Џора возвращатьсЯ и нам.
     ‘тадо сгрудилось на стоЯнке, как будто стоЯнку накрыли серым  войлоком.
Ћжили дымокуры. …дкий дым окутывает животных, чумы, ближние деревьЯ.
     ‘тарики  пьют чай.  џ подхожу  к  ним,  здороваюсь. “ ’ешки во всю щеку
багровый  блин, от рубашки  оторван перед и  на  голом животе большой  отек.
ѓлаза его виновато смотрЯт  на менЯ. ‚идно, крепко досталось от Ћсикты. Ќо и
Ћсикта хорош.  “  переносицы рана  -- след  ’ешкиных зубов,  рот перекосило.
таны порваны и обгорели.
     -- Љак плохо получилось, -- сказал  Я  с искренним сожалением. -- ‡ачем
вы подрались?
     -- —то ты,  что ты, -- завопили оба старика разом. -- „авно так  хорошо
не гулЯли. ѓолова лечить надо, давай вино...
     -- …сли  будете еще приставать --  мы  сейчас же уедем.  Ћсикта и ’ешка
приуныли.
     -- ‘егоднЯ, наверное, холостить бычков не будем? -- спросил Я.
     -- Љак не будем! —ай пьем и начинаем, -- отвечает “лукиткан.
     ЏризнатьсЯ,  мне очень хочетсЯ посмотреть,  как старики будут холостить
бычков, и Я их поторапливаю.
     Њолодых  бычков  отделили  от  стада,  согнали  в  шестигранный  загон,
сделанный из толстых бревен. ‘обрались  все  жители  становища --  не  часто
увидишь такое зрелище.
     „ети облепили изгородь, а мы  все  в  середине.  ‹анчаки  (*‹анчаки  --
годовалые животные) настороженно сбились в кучу.
     ЏоднЯлсЯ маут. ‘тарики  торопЯтсЯ. Џросвистел в воздухе ременный аркан,
высоко вздыбилсЯ пойманный петлей белоногий олень.
     Ћн  кинулсЯ вперед, но вдруг замер, расставив широко передние ноги, как
в  поединке.  Ћстальные  бросились  вдоль  загона,  попробовали  перескочить
изгородь, да где там, высоко!
     Ѓелоногого свалили, прижали  острым хребтом к земле.  ‡абилсЯ бычок,  в
глазах  ужас.  “лукиткан сбросил с  плеч дошку,  засучил рукава.  ‹иханов  с
‚асилием Ќиколаевичем растЯнули бычку задние ноги.
     --  „ержите, а  то  ударит,  ишь надулсЯ, баловник,  --  сказал ласково
старик, приседаЯ на корточки.
     Џоймал рукою мошонку оленЯ, подсек ее горстью, затолкнул  в рот горЯчие
шарики, дважды стиснул зубы...
     ‚здрогнул ланчак, глаза его выкатились из орбит, он жалобно простонал.
     -- Џускайте, --  сказал  “лукиткан.  -- ЉажетсЯ,  не забыл,  как  нужно
делать.
     Ђ олень так и осталсЯ лежать на спине, раскорЯчив вытЯнутые задние ноги
и весь дрожа. Ќо вот он вскочил, затрЯс головой, будто угрожаЯ кому-то.
     -- „урачок, тебе же лучше! „авайте другой, -- разохотилсЯ старик.
     ‘нова взметнулсЯ маут...
     —ерез  два часа опустел  загон, разбежались молодые  олени. Џод  старой
лиственницей детвора оскоплЯла своих игрушечных ланчаков.
     Њы собираемсЯ  в путь,  ‹иханов со своими  оленЯми  и  с ѓеннадием ушли
вперед.
     € опЯть нас удивлЯет “лукиткан: как можно в этом огромном стаде оленей,
удивительно  похожих друг  на друга, безошибочно угадать своих?  „лЯ нас все
это еще непостижимо.
     Џора и  расставатьсЯ. ‚друг захотелось  еще побыть со стариками,  снова
совершить с ними путешествие  в прошлое.  †изнь и быт эвенков  все  больше и
больше интересуют менЯ. ‚едь  многие полезные черты этого быта, удивительный
опыт лесных кочевников исчезнут вместе с этими последними стариками. Ќадо бы
остатьсЯ хоть днЯ на два, многое записать. Ќо и наша работа не ждет.
     ‚се  собрались у костра.  ‚ дорогу следует выпить  по  кружке чаю.  Њне
хочетсЯ сделать что-то приЯтное старикам. џ обращаюсь к Ћсикте:
     -- —то бы ты хотел получить от менЯ на памЯть о нашей встрече?
     ’от  повел плечами, долго, внимательно рассматривал вещи, лежащие возле
костра,  еще не сложенные  в потки.  ‡атем повернул ко  мне голову,  помигал
глазами, сказал:
     -- ‚се это тебе самому надо будет. Ђ у менЯ нужды нет. ’ы не думай, что
Я  бедный, в тайге имей руки, ноги --  будешь  сыт и одет. Ѓольшой богатство
зачем старикам?
     Џодумать только!.. ‚едь он стар, одежда его давно износилась, пищей ему
служат  мЯсо да  чай,  а все