льников  и вдали
смолкли торопливые шаги оленЯ по гальке, Я почувствовал, что  старик заронил
мне в душу что-то теплое, человеческое,  идущее из глубины простого  сердца,
не запЯтнанного мирскою суетою.
     Њы больше никогда с ним не встречались.

     III.  ‚ поисках  прохода.  ЏерваЯ попытка поднЯтьсЯ  на седло.  Њы  на
вершине. Ћткуда ты, зайка? ‚стреча с медведем.
     ‚спомнить! ‚от что сейчас длЯ “лукиткана  главное. ’огда и задача будет
решена.
     Ќаш  лагерь все еще  вблизи слиЯниЯ истоков ‡еи. Ћдин  из  них  течет с
запада  по более  или  менее  доступной  ложбине  с  галечным  дном.  ‚торой
пробиваетсЯ с востока  навстречу первому,  образуЯ глубокое и  дикое ущелье,
над  которым  с  двух сторон нависают  исполинские  скалы  чудовищных  форм.
“лукиткан  предлагает  поднЯтьсЯ  на  скалистую  и  очень   высокую  вершину
левобережного отрога этого ущельЯ, которую мы видели еще издалека.
     Ћн  рассчитывает,  что с высоты увидит  панораму  хребта и, может быть,
вспомнит, где лежит перевал.
     ‚ девЯть часов  утра  мы со  стариком покидаем лагерь.  Џуть сразу идет
круто в  гору.  ‘  нами карабкаетсЯ  на высоту низкорослый ельник, прикрываЯ
волнистой чернотою развалины скал. Џод ногами крупнаЯ россыпь,  шаткаЯ,  еще
не  совсем улежавшаЯсЯ, затЯнутаЯ Ярко-зеленым  мхом,  по которому  небрежно
разбросан  бледно-желтый  Ягель да  кое-где  сиротливо  торчат тощие кустики
папоротников. …ли кажутсЯ одногодками, еще не  повзрослевшими, не способными
оставить потомство.  ‘тланиковые  заросли  перехватывают  крутизну  широкими
поЯсами, наплывают  на щели и  склоны  непролазной  чащей. Џодъем изматывает
силы.
     Љак  Я  рад,  что в  глуши  не  потревоженных  человеком  гор  со  мною
“лукиткан! џ снова  и снова поражаюсь, какаЯ у него “дивительнаЯ способность
находить лазейку  там, где  ее, по  всей  видимости, нет,  угадывать опасные
места там,  где  их,  казалось бы, и подозревать невозможно.  Љак  ловко  он
пропихивает свое маленькое, с виду хлипкое тело между камней, какие цепкие у
него руки. …го движениЯ осторожны,  а шаги спокойны, будто идет он по хорошо
знакомой тропе.
     …льник  постепенно  мельчает,  выклиниваетсЯ, упираЯсь  в стены мрачных
скал.  Ќа  смену   из  боковых  ложбин  поднимаютсЯ  лиственницы   вместе  с
низкорослым ольховником и полЯрной березкой. ’олько стланик не отступает  и,
поднимаЯсь  ввысь,   пенитсЯ  по   крутизне.   ‡десь,  как   нигде,  заметна
титаническаЯ борьба растительного мира с мертвыми громадами  скал.  Ќаиболее
упорна в  этой борьбе  лиственница. Ќо  какой  ценою  она платит за  дерзкую
попытку  поднЯтьсЯ  на  безжизненные вершины гольца  и  расселить  там  свое
потомство!
     ‚от перед нами одна из старейших лиственниц. Ћна выросла под скалою, на
голом камне, будто нарочно подложенном под нее. Џоблизости  нет ни  мха,  ни
кустика, ни травинки,  только она одна среди серых развалин.  Љорни дерева у
основаниЯ толще ствола, они как бы расплылись по холодной  подстилке и цепко
обнЯли со всех сторон камень -- только так и можно удержатьсЯ на губительном
ветру. Љонцы  же корней прЯчутсЯ в глубине щелей, и кажетсЯ невероЯтным, как
они  без почвы спасаютсЯ  зимою,  в пЯтидесЯтиградусный  мороз.  ‹иственница
сгорбилась  в три погибели,  как  от мучительной боли,  ветки ее больше  чем
наполовину засохли,  вершина сломалась, а там, где были сучьЯ, чернеют дыры.
‚ лютую зимнюю погоду из  этих дыр старого дерева вырываетсЯ душераздирающий
вой, одинокий и печальный, как сирена погибающего кораблЯ. Ђ посмотрите, как
гордо  держит  над  россыпью это одинокое дерево  свою единственную  зеленую
ветку,  обращенную  к  макушке гольца, будто  призывает потомство к борьбе с
мертвыми курумами, неумолимо надвигающимисЯ сверху на лес.
     “лукиткан устал. ђот  открыт,  на шее вздулись  синие  прожилки,  грудь
дышит часто, тЯжело, но ноги еще передвигаютсЯ.
     -- “ю-ю... ую-ю... -- все чаще вырываетсЯ из его уст звук изнеможениЯ.
     ‘тановитсЯ просторней.  ђоссыпи широкими полосами расчленЯют и без того
скудный  растительный  покров  склона. ’еперь  перед  нами  тЯнутсЯ  заросли
приземистых  ив,  обглоданных ветром,  и  мелкого ерника,  чередующегосЯ  со
стлаником. “же начинаютсЯ  прилавки, усыпанные  щебнем глинистого сланца,  с
мочежинами и со снегом в чашинах.
     Њы  взбираемсЯ  на один  из  выступов,  присаживаемсЯ  отдохнуть. ‘коро
полдень.  ‚  воздухе сырость.  ‚етер  с диким посвистом  мечетсЯ по  склонам
гольца.  ‘  востока наплывают тучи,  заливаЯ голубизну  неба  мутью.  Ќа дне
ущельЯ  копитсЯ  белесый  туман,  клубЯсь  в  складках  рельефа, и  от  него
поднимаетсЯ аркой радуга чудесной раскраски.
     ‚  строгом  овале радуги виден южный край ‘танового. “лукиткан, сдвинув
седеющие брови и сощурившись, прощупывает глазами складки  гор. ‚етер роетсЯ
в его  жестких  волосах,  губы  шепчут что-то невнЯтное. ‘о  дна ущельЯ, над
которым мы находимсЯ, доноситсЯ приглушенный туманом грохот водопадов.
     Ќа противоположной стороне  ущельЯ выситсЯ гигантскаЯ скала в несколько
сот  метров.  …е стены,  изъеденные  зимними  обвалами и  отполированные  до
черноты, угрожающе нависают над узким провалом. ‹евее этой  скалы, за крутой
каменистой ложбиной, перехваченной тремЯ террасами, столпились другие скалы.
Ћни, будто сбегаЯ вниз по  крутому склону хребта, столкнулись друг с другом,
да так и застыли над пропастью.
     € дальше на  запад -- все скалы и  скалы, подступы  к которым заплетены
непролазным стлаником...
     --  ’ы смотри сюда, --  говорит “лукиткан, указываЯ крючковатым пальцем
на скалы. -- ’ам, однако, низкий перевал есть. Љак думаешь?
     „ействительно,  в том месте, куда показывает  старик, заметна  какаЯ-то
брешь  в рельефе, но седловина ли это -- рассмотреть  трудно, надо поднЯтьсЯ
на вершину гольца.
     -- ’ы узнаешь место? -- спрашиваю Я проводника.
     -- Ќет,  памЯть  дырЯвый стал, ничего не держит,  только  глазам  верю.
„умаю, там есть перевал.
     -- …ще немного поднимемсЯ, увидим.
     --  „а,  да,  ходить  надо,  скоро  ходить,  однако,  дождь  будет.  --
беспокойно озираЯсь, говорит старик.
     Џодъем  крутой.  Џо россыпЯм.  “лукиткан  отстает,  все чаще  приседает
отдохнуть  и с  тревогой  прислушиваетсЯ к  ветру.  ѓде-то  за  бесконечными
грЯдами гор бушует  Ћхотское море, рождаЯ непогоду. џ  оглЯдываюсь: туман на
дне  ущельЯ вспучилсЯ,  залил молочной гущей боковые лощины,  поднимаетсЯ на
верх отрогов. Ќадо бы возвращатьсЯ, но вершина манит к себе...
     ‚етер усиливаетсЯ.  Ћблака заслонЯют солнце. •отЯ  еще  нет  „ождЯ,  но
лишайники уже напитались влагой, рвутсЯ под ногами, обнажаЯ скользкие корни,
-- того и глЯди упадешь. “лукиткан по пути перевертывает камни.
     -- „лЯ чего ты это делаешь? -- спрашиваю.
     -- ’ак надо делать, когда идешь по новому месту, по россыпи,-- отвечает
старик.
     -- Џримета, что ли, какаЯ?
     -- Ќет. ’ы тоже так после будешь делать.
     Ќас торопит непогода. ‚етер  несет влажную  пыль и  холод  ‘низу густой
испариной давит туман. Ќебо свинцовое.
     Њы  выходим  на последнюю террасу,  за  которой совсем  близко  пологие
вершины   гольца,   заваленные   обломками  развалившихсЯ  скал.   “лукиткан
опускаетсЯ  на камень,  коленки дрожат,  голова безвольно  падает  на грудь,
дыхание прерываетсЯ сухим кашлем.
     -- ’ы! подожди здесь, -- говорю Я проводнику, -- Я сам выйду наверх...
     -- ЉажетсЯ,  пришла  старость, ходить не  могу. Ћднако, тебе одному  не
надо,  придет туман  --  горЯ наберешьсЯ. Њаленько  отдохнем,  потом  пойдем
вместе. џ похожу еще! -- закончил он уверенно.
     ЉакаЯ волЯ к жизни, к  борьбе живет в этом хилом на вид  старике! ЉакаЯ
непобедимость! Њне  невольно вспоминаетсЯ  лиственница, упрЯмо вцепившаЯсЯ в
скалу  и  горделиво  нацелившаЯсЯ  единственной  зеленой  веткой  на вершину
гольца!..
     Ќа  западном  горизонте дождь  прикрыл  мутной  завесой ‘тановой. Ќо  в
контуре  ближних  отрогов  мы  теперь   хорошо  видим  глубокую   седловину,
замеченную стариком еще с прилавка.
     Њожет быть, это и есть перевал?!
     Ћднако  подступы к  нему и  дно седла прЯчутсЯ под плотным  туманом.  Љ
сожалению, даже с этой высоты нам не удаетсЯ взглЯнуть на вершину восточного
истока  -- ее заслонЯют  гребни  гольца, на  котором мы находимсЯ. Њы должны
поднЯтьсЯ   на  вершину,   чтобы  узнать,  нет   ли   и  тут  прохода  через
водораздельную линию хребта.
     -- €дем, -- тихо произносит “лукиткан. € встает.
     Њы берем последний подъем. ЊокраЯ нижнЯЯ рубашка липнет к спине. Ќоги с
трудом  удерживаютсЯ на шатких  камнЯх. Ќо  у самой  вершины  крутизна вдруг
переламываетсЯ. €дти легче, можно лавировать между каменных глыб, наваленных
друг на друга.
     ЋтЯжелевшие тучи падают на горы, но ветер поднимает их, толкает дальше.
‚се же нам удаетсЯ, хотЯ и ненадолго, опередить разгулЯвшуюсЯ непогоду.
     Љак  оказалось, голец,  на  который  мы  поднЯлись, не  имеет отдельной
вершины, он представлЯет собой изорванный гребень, сложенный все из  тех  же
угловатых  обломков скал и простирающийсЯ вначале на восток,  а  затем круто
поворачивающий почти на север. €  там, где он сливаетсЯ со ‘тановым, заметно
какое-то понижение главной линии хребта; есть ли это  седловина, за  которой
пойдет спуск к Ђлданскому нагорью, угадать нельзЯ все из-за того же тумана.
     ‘тоЯть наверху невозможно,  ветер  осатанел,  рвет и  мечет. Њы находим
минутный  приют под  камнЯми.  Ќамечаем  план  завтрашнего  днЯ.  ђешаем  со
стариком прежде всего обследовать  западную седловину, она как будто вселЯет
надежду.  Ђ ‚асилий Ќиколаевич с ѓеннадием направЯтсЯ на вершину  восточного
истока определить, что это там за понижение рельефа.
     Џока мы отдыхаем, голец захлестываетсЯ туманом.
     Ќе собьемсЯ ли мы с пути, возвращаЯсь в лагерь?  ‚ пЯти шагах ничего не
видно, куда ни обернись. “лукиткан уверенно идет впереди, наклонив голову, а
мне  кажетсЯ, что он уже  сбилсЯ  с нужного  направлениЯ и  увлекает менЯ  в
бездну какого-то таинственного мира.
     -- Ћднако, неладно идем, надо левее, -- советую Я старику.
     Ќо  он будто  не слышит,  не оглЯдываетсЯ, не отвечает. џ  окончательно
убеждаю себЯ, что  мы  спускаемсЯ в  боковое ущелье и  можем попасть в такие
трущобы, откуда не просто выбратьсЯ, и в тревоге кричу:
     -- ‘лышишь, “лукиткан, кажетсЯ, не туда идем! Ћн вдруг останавливаетсЯ,
поворачиваетсЯ ко мне и, тыча пальцем под ноги, говорит с досадой:
     -- ќтот  камень узнаешь? …го Я перевернул,  когда мы наверх шли. ЏонЯл?
“лукиткан раньше думал,  как нам  не заблудитьсЯ в  тумане...  ‚перед думать
надо, потом рот открывать, а ты ни один примета не положил на своей тропе, а
говоришь -- не туда идем... Љак можно? -- сердитсЯ старик.
     Ѓезжалостно уничтоженный, Я, чтобы успокоить старика, обнимаю его узкие
плечи.
     Џеревернутый  камень   действительно  заметен  вблизи  --  даже  сквозь
туманную дымку, на светло-сером фоне россыпи, ибо нижнЯЯ его сторона, всегда
спрЯтаннаЯ от солнца, темнее  верхней.  € все-таки нужен удивительный опыт и
наблюдательность “лукиткана,  чтобы безошибочно улавливать  любое  нарушение
гармонии местности.
     ‘пускаемсЯ  ниже.  ’уман  не  выпускает  нас  из  своего  плена.  ‚етер
немилосердно  хлещет  дождем.  ‚се  на  нас  промокло  до  нитки,  липнет  к
закоченевшему телу. Њимо проплывают толпы низкорослых деревьев, но “лукиткан
ведет ниже, в ельник, и только там разжигает костер.
     Љакое блаженство огонь,  да еще в такую мерзкую  погоду, когда  все  на
небе   и   на  земле  пропитано   водою!   Љостер   сразу   ђождает  чувство
соприкосновениЯ   с  чем-то  уютным,  своим,  будто  ты   к  родному  гнезду
приблизилсЯ.
     -- •орошо-о... -- шепчут посиневшие губы старика.
     -- џ достаю из котомки лепешку, отогреваю ее у  костра. Љак  хорошо она
пахнет, кажетсЯ, ничего нет на свете вкуснее этого подрумЯненного пшеничного
куска!
     „аю половину лепешки “лукиткану, и мы молча жуем, наблюдаЯ,  как весело
плЯшет  пламЯ  костра. Ћгонь,  как  и свет, приманивает  к  себе  все живое.
Џоползли к теплу букашки,  откуда-то  вылез жук-усач, чьЯ-то пара любопытных
глаз  смотрит на нас из дупла соседней  ели. “лукиткан откусывает  крошечные
дольки  хлеба, долго  жует, а в думах пестрой чередой  проносЯтсЯ, вероЯтно,
воспоминаниЯ, навеЯнные костром.
     ‚етер затихает. ‘лабеет дождь. Њы покидаем гостеприимную ель.
     ...‚ лагере  нас ждали горЯчий  ужин,  банЯ -- жаркаЯ,  со  стланиковым
веником -- и сон под пологом в спальном мешке...
     ...ђаннее утро. Љак быстро оно наступило!..
     Ќа  темногрудых  горбах  ‘танового  играют  алые блики  холодной  зари.
Ћдинокое  облачко,  легкое,  пушистое,  бежит  навстречу  солнцу по  чистому
голубому простору. ‘вежо, как всегда после ночной непогоды.
     ‚чера  вечером  не  пришли  к  дымокурам  два  оленЯ,  и  это  нарушило
намеченный нами  сегоднЯшний план. ‚асилий Ќиколаевич с проводником Ќиколаем
и собаками отправЯтсЯ на поиски оленей, а ѓеннадий останетсЯ на таборе.
     Њы с “лукитканом покидаем стоЯнку последними. “ менЯ за плечами  рюкзак
с двухдневным запасом продовольствиЯ, папка длЯ гербариЯ и топор с котелком.
‘тарик  идет  налегке,  только с берданой.  ѓолубоватые  туманы, разбуженные
поднЯвшимсЯ  солнцем,  копошатсЯ  на  дне  лощин  и  тают. Ќебо безоблачное,
синее-синее. ‚ чистом звонком воздухе -- утренний птичий гомон.
     Џереходим  вброд  ‡ею. Љак  холодна ее  вода  в  июне!  ЏоднимаемсЯ  по
западному истоку.
     “лукиткан  часто  останавливаетсЯ  и, склонив на посох  грудь,  подолгу
всматриваетсЯ в суровые черты склонов ‘танового. …го маленькие, быстрые, как
у соболЯ,  глаза  ищут  в  складках мертвого великана что-то знакомое, давно
потерЯнное памЯтью.
     ‡абыл старик, где  переходил с матерью и сестрой через  ‘тановой. ‚от и
шарит он глазами по складкам  склона, напрЯгаЯ притупленную временем памЯть,
стараЯсь угадать, где  лежит этот единственный во всем районе проход. Ќо как
его вспомнить среди тысЯчи перевалов, что лежали на пути “лукиткана?
     Ќад нами зреет солнце. ‘ вершины сползает свежий ветер и,  разбиваЯсь о
зубчатые громады откосов, растекаетсЯ неровными волнами по ущелью. ‚ воздухе
комариный гул. Џосле ненастной погоды гнус не дает дохнуть. € сколько же его
здесь в лесу, особенно  в мелких зарослЯх! ЊенЯ спасает волосЯнаЯ сетка,  но
идти в  ней душно,  тем  более  на подъеме.  “лукиткан  не  признает никаких
защитных  мер,  кроме  терпениЯ. ѓолова  его открыта, только  лоб перехвачен
трЯпочкой,  будто  это у  него  единственное уЯзвимое место. ‹ицо  облеплЯют
комары, страшно смотреть, а  он  хоть бы что,  идет и идет. € только изредка
смахивает рукавом впившихсЯ насекомых, а вернее, размазывает их по лицу.
     -- “лукиткан,  да надень  ты, ради Ѓога, накомарник, ведь всего изъели!
-- говорю Я.
     -- Њала-мала ничего, идти можно, --  покорным  детским голосом отвечает
он.
     •ребет вздымаетсЯ  перед нами лесной чащобой, щелистыми грудами камней,
руинами развалившихсЯ  скал.  Ќавстречу с невидимой высоты  падает  бешеными
скачками холодный поток воды. ‘колько шума, сколько необузданной силы в этом
ручье, пропилившем узкую щель в монолитных стенах гранита.
     Њы   поднимаемсЯ   на  небольшой   прилавок,   останавливаемсЯ,   чтобы
осмотретьсЯ.  “лукиткан неодобрительно качает головой,  сомневаетсЯ. ’о, что
мы видим, с трудом может быть преодолено человеком, но совершенно недоступно
длЯ  каравана. —то  делать? ЏытаемсЯ поднЯтьсЯ выше по  ручью, авось  найдем
какую-нибудь лазейку и выберемсЯ на верх седловины!
     ЉарабкаемсЯ  между  скользкими глыбами  по  дну щели.  ‡десь  холодно и
мрачно,  как  в  подземелье.  ‚се   пропитано  сыростью.  ‘  отвесных  стен,
полуприкрытых стлаником, вечно  капает вода. Љамни одеты слизью. € над  всей
этой  неприглЯдной  картиной  висит гул  неуемного  потока. ѓде-то  выше  из
теснины наплывает  поток.  ђазбиваЯсь о шероховатую поверхность валунов,  он
вздымаетсЯ над ними  массой голубой воды. ЋблитаЯ светом полуденного солнца,
вода льет на стены, на лес каскады огнЯ, блеска и с ревом падает в пропасть.
…й покорно вторЯт скалы.
     Њы долго бьемсЯ с крутизною, карабкаемсЯ по склонам в обход водопадов и
окончательно  убеждаемсЯ,  что   каравану  здесь  не  пройти,  а  тем  более
геодезистам с тЯжелыми инструментами.
     …ще остаетсЯ последнЯЯ надежда --  найти проход на седловину  по склону
хребта, хотЯ ни Я, ни “лукиткан в это уже не верим.
     ‡а щелью  нас встречает леснаЯ чаща.  —то водопады, валуны по сравнению
со стланиковыми  зарослЯми, перемешанными  с полЯрной березкой? Џо ней  идти
еще  хуже, чем по щели, а местами можно  передвигатьсЯ, только  наступаЯ  на
стелющиесЯ  стволы, не  касаЯсь  земли. Ќо  и  здесь  те же террасы,  те  же
угловатые обломки скал и та же крутизна. Њы с трудом пробираемсЯ вверх.
     „лЯ ‘танового и вообще длЯ горных  районов  Џриохотского  краЯ стланик,
пожалуй,  самое  характерное  дерево.  Ћно редко  достигает  четырехметровой
высоты  и  растет в  виде  кустов, иногда покрываЯ  склоны хребтов сплошными
зарослЯми,  совершенно недоступными  ни  человеку,  ни зверю. ‚ подгольцовой
зоне, где стланику приходитсЯ  выдерживать единоборство с суровым  климатом,
он мельчает, липнет к жесткой подстилке,  недолговечен. „лЯ путешественников
стланик самое неприЯтное препЯтствие: не везде по нему пройдешь, не всюду он
тебЯ пропустит, даже с топором. Ђ уж попал в эти заросли, то знай: поползешь
и на четвереньках, и  на  животе,  и всЯко, да изорвешь одежду и поранишьсЯ.
‹учше обойти его, тем более на крутизне, да еще по крупной россыпи.
     Љ  полудню,  измотав  силы,  заканчиваем  восхождение,  отказавшись  от
попытки найти длЯ  оленей проход к  седловине. €  вот,  спускаЯсь  в ущелье,
неожиданно натыкаемсЯ  на  торную медвежью  тропу, идущую  вверх.  ‡вери  --
хорошие дорожные мастера и не раз  выручали нас из беды. Ћни-то знают, где в
скалах скрыта доступнаЯ щель, как обойти непролазные дебри, гари,  где можно
перейти вброд бурную реку. ‚  самых трудных местах не  надо лучшего прохода,
чем тот, по  которому  идет зверинаЯ  тропа. „оверьсЯ  ей --  и она  поможет
обойти препЯтствиЯ.
     ‘ледует  сказать,  что  медвежьЯ  тропа  вообще  не  похожа на  обычную
звериную  тропу.  “  нее нет  сплошной  борозды, как  у той,  а  есть только
глубокие вмЯтины -- "пЯтна", расположенные на расстоЯнии шага друг от друга.
ќто подтверждает, что медведи на своих тропах  ходЯт строго след в след, как
волки,  когда  они  сбиваютсЯ   в   стаи,   и   прокладывают  эти  тропы   в
труднопроходимых крепЯх, по карнизам скал, если через  них идет единственный
проход.
     “лукиткан  недоверчиво осматривает тропу, бросает молчаливый  взглЯд на
террасу, куда она убежала. ЉажетсЯ, он уже ни во что не верит.
     -- Џойдем по следу, да только перевал  не тут, -- бросает он,  и  в его
тоне -- безнадежность.
     Њы идем по  узкому гребешку, но выше  тропа отклонЯетсЯ влево,  как  бы
обходЯ  нависающую  над нею террасу.  ‚идим  свежие  отпечатки  лап крупного
медведЯ.  €  “лукиткан  длЯ  бодрости вкладывает  в  бердану патрон,  шагает
неторопливо, настороженно.
     ’ропа тЯнетсЯ по узкой лощине террасы и снова  набирает высоту. Ќас это
обнадеживает,  и  мы шагаем смело  вперед.  Ќо дальше все внезапно менЯетсЯ,
будто  медведи решили  показать, какие  они  акробаты. ’ропа  поднимаетсЯ на
прилавок, скачет по крупной  россыпи,  зарываетсЯ в  щели и, наконец, уходит
под стланик. Њы лезем под этот мрачный свод, нависаюший над узкой промоиной,
ползем  на четвереньках,  на животе, и,  наконец, “лукиткан застревает между
толстых корней, плюетсЯ, ругаетсЯ.
     -- ’олько  дурной люди да медведи тут ходи,  -- говорит он  с досадой и
ползет назад.
     џ  с облегчением  следую  за ним.  Њы  молча спускаемсЯ  под террасу  и
разводим костер, закусываем.
     ‘олнце давно  убежало  за полдень. Ќад ‘тановым, над бескрайним океаном
тайги, в чистой лазури  неба  плывут  редкие облака.  ‚ неподвижном воздухе,
насыщенном запахом кедровой хвои, висит комариный гул да издалека  доноситсЯ
несмолкающий  рокот водопадов.  ‚етерок бежит  мимо, шевелЯ дремлющие  кроны
стлаников.  •орошо  на  этой  черной  крошечной  вершине  гребнЯ.  Ќо  времЯ
напоминает: нужно торопитьсЯ...
     -- Људа же мы пойдем? -- спрашиваю Я старика,  будучи далеко не уверен,
что он еще в состоЯнии передвигатьсЯ.
     “лукиткан глЯдит на солнце, на горизонт, как бы прикидываЯ, сколько еще
времени осталось до заката, смотрит на хорошо виднеющийсЯ перешеек в вершине
истока и, показываЯ на него, говорит уверенно:
     -- ’уда пойдем, а  завтра подниматьсЯ будем на  голец, хорошо  смотреть
кругом надо... ‚споминать надо!..
     Њы спускаемсЯ в ущелье и, свернув вправо,  поднимаемсЯ на второе седло,
куда идет зверинаЯ  тропа. Џредстоит  ночевка где-то  за перешейком. •очетсЯ
сегоднЯ поднЯтьсЯ как можно выше. џ с тревогой слежу за стариком. Ќо он идет
и еще что-то напевает себе под нос.
     -- ’ы что поешь?
     -- ’ак, всЯко-разно, что  голова моЯ не знает, куда ноги идут, что свой
след не могу найти, что старый стал, как гнилой пень...
     -- „авай вместе петь, может быть, легче будет.
     --  „ва человека, даже  если  живут в одном чуме, едЯт из одного котла,
ходЯт по одной тропе, думают все равно  разно; как  можно вместе  петь?!  --
отвечает он. -- Ќет, ты пой свой песнЯ, Я -- свой.
     Џеред  нами крутой склон  гольца, весь  в трещинах, убегающий щербатыми
гребнЯми в неведомую за изломом высоту.
     -- “ю... ю-ю... --  стонет  устало старик, но  идет  и идет. ‚ синеющем
небе черными лоскутами парЯт два хищника. Ћни поднимаютсЯ  все выше и  выше,
как бы  не желаЯ расстатьсЯ с солнцем, и  оттуда бросают на землю  печальный
крик,  оповещаЯ жителей гор о надвигающейсЯ ночи. ‚се стало стихать, куда-то
на ночевку убрались  кедровки, исчезли  бурундуки,  не осталось  гнуса.  …ще
последние усилиЯ, и Я помогаю старику поднЯтьсЯ на верх террасы.
     Ќас приютила крошечнаЯ площадка над обрывом, окруженнаЯ стлаником. Џока
“лукиткан отдыхает, Я таскаю сушник, приношу воду длЯ чаЯ, разжигаю  костер.
‚низу  засыпает тайга. Њузыка природы,  только что наполнЯвшаЯ  пространство
величавых гор, смолкла в  высоком  комарином  аккорде. ѓаснет лиловаЯ  зарЯ,
небо теплитсЯ звездами.  ‘тарик  устал, помрачнел, какое-то раздумье занозой
застрЯло в его голове.
     -- Њожет быть, нам, “лукиткан, вернутьсЯ утром в лагерь? ’ебе плохо?
     Ћн отрицательно качает головою.
     Џосле чаЯ Я делаю ему постель из  стланиковых веток, заслон от ветра, и
старик быстро засыпает, свернувшись в комочек и прикрыв спину телогрейкой.
     џ долго сидел  за дневником. Џоследние  дни моЯ тетрадь собрала богатую
дань. ‚ непрерывных походах у менЯ почти нет свободного времени длЯ записей,
и нужно быть беспощадным к  себе,  чтобы  урывать  длЯ  них  часы  от своего
отдыха,  и  без того слишком короткого. Ќо что все это по  сравнению  с  тем
огромным удовлетворением,  которое  испытываешь  спустЯ  годы, когда в кругу
близких  друзей прочтешь эти  страницы и  перед тобою,  как наЯву, возникнут
тЯжелые взмахи ‘танового, развалины древних скал, стойбище лесных кочевников
со  столетней  старушкой;  Ћсикта  с  кабарожкой  за  плечами,  задумавшийсЯ
“лукиткан...   ‚се  снова  воскреснет  --  и  как  дороги  будут  тогда  эти
карандашные записи, что рождаютсЯ с таким трудом!
     Џолночь. •олодное  безмолвие.  „ремлют каменные сторожа. ‘пЯт в  лесной
чащобе  птицы, звери.  ‚ лунном свете  теплЯтсЯ  бесконтурные  дали. ‘колько
свежести, сколько красок, какие нежные оттенки живут  в  ночном пейзаже! Љто
подбирал эти тончайшие  цвета, кто мешал их и,  наконец, кто с таким  тонким
вкусом прикрыл их дымчато-голубоватой вуалью? Ќужна необыкновеннаЯ кисть или
Язык  длЯ  передачи этой неповторимой  ночной картины, созданной  величайшей
мастерицей -- природой!
     Џеред  сном  Я еще выпил кружку чаЯ. ђЯдом спит “лукиткан, с его головы
сползла шапка, грудь нараспашку, голые ноги заиндевели. ‘тарик улыбаетсЯ, на
лице  детский  покой. ЃеднЯжка, ему, наверное, приснилсЯ жирный  кусок  мЯса
снежного  барана, о котором он давно мечтает. Ќу  спи, друг  мой, спи, пусть
пир твой длитсЯ всю ночь!
     Џеред утром Я пробудилсЯ от холода. ‚етер, пробегаЯ по склонам, теребит
стланиковую чащу. “лукиткан пьет  чай и подкармливает огонь сушником. —то-то
новое  в его посвежевшем лице, в  его теплом  обещающем взглЯде.  Ќеужели он
вспомнил, где скрыт проход через хребет? €наче что могло обрадовать старика?
     -- Ќадо скоро кушать  и ходи... ’ут, может, наша  удача, -- говорит он,
поторапливаЯ менЯ.
     -- „умаешь, найдем перевал?
     -- ЋбЯзательно!.. џ хороший сон видел, он не обманет.
     -- Љакой же именно?
     --  Ќаши старики говорили: давно-давно харги украл у эвенков их счастье
и спрЯтал тут, где-то на ‘тановом, в скалах. ‘ильные  люди  не могли терпеть
обиды, ходили к  скалам, хотели  отнимать свое счастье,  да  никто назад  не
вернулсЯ. Ћдни говорили,  будто его харги положил в  пасть большого зверЯ  и
оттуда  достать  нельзЯ. „ругие  думали,  что он спрЯтал его  в  болоте  под
скалой. Ћднако, точно никто не знал, где оно лежит. € вот снитсЯ мне, Я тоже
хожу по горам,  ищу счастье. ‚ижу: высокий скала, выше неба, под ней  ровное
место  и  цветы  всЯкие  разные, шибко  красивые,  раньше  такой  не  видал.
„огадалсЯ, что это и есть счастье. Ѓеру  один, а он каменный, тЯжелый. Љладу
в котомку. ‘мотрю, откуда-то птица большой поЯвилсЯ,  стала  кружитьсЯ возле
менЯ. Ќадо бы уходить, да, думаю, еще  один цветок положу, людЯм шибко  надо
счастье. Ѓеру его -- и тут же еще одна птица прилетела. Ћба серчают на менЯ,
бросаютсЯ, хотЯт ударить. Ђ  Я не ухожу,  надо, думаю, больше счастьЯ взЯть,
пусть  люди хорошо живут. Љладу  в  котомку третий цветок  и  четвертый  уже
поднЯл, тут налетели на менЯ птицы, свалили на землю, больно били крыльЯми и
расклевали  все цветы  в котомке, а четвертого, что был в руках, не увидели,
так Я и унес его с собой... •ороший сон, наше счастье где-то тут, близко...
     -- ’ы веришь в сны?..
     -- Љак не верить, если они правду говорЯт!
     Љонечно, менЯ  его  сон не обнадеживает, но  Я  рад  за  старика. Џусть
верит, это придаст ему силы и, возможно, поможет найти перевал.
     Њы  пьем  чай  с  горЯчими  лепешками и  покидаем  стоЯнку.  ‘  востока
наплывает зарЯ, гасит звезды... Ќо еще крепко спит тайга, обласканнаЯ ночной
прохладой, еще не слышно пернатых музыкантов, еще не поднЯлсЯ на крыло комар
-- день начинаетсЯ глубоким молчанием.
     ‚переди крутизна. „ень обещает быть солнечным, тихим. Љак легко дышитсЯ
на   этой   высоте!   ‚оздух  насыщен  необыкновенной  сладостью,  буквально
упиваешьсЯ  им и чувствуешь, как  он проникает в кровь,  разливаетсЯ по телу
бодрЯщей струей. Ќе дышишь им, а глотаешь его, как ключевую воду. Ђ то вдруг
ветерок  дунет  на  тебЯ  такой  свежестью,  что  невольно   остановишьсЯ  и
оглЯнешьсЯ -- не дыхание ли это теплого морЯ?
     ЏоднимаемсЯ  по гребню, заваленному крупными  обломками скал.  Љаменные
столбы,  точно  истуканы,  возвышаютсЯ  над  развалинами.  Љакому  страшному
разрушению  подвергсЯ  хребет,  вернее,   его  южный   склон!  Ќо  создаетсЯ
впечатление, будто эта грандиознаЯ работа не была  доведена до конца, что-то
помешало  намеченному  плану. —асть  скал  осталась  нетронутой. Ћни  теперь
возвышаютсЯ  над обломками,  как  бастионы, преграждаЯ нам  путь к  вершине.
Љакие сложные  обходы приходитсЯ  нам  делать, чтобы отнЯть у  склона лишний
метр высоты!
     ‘ нами поднимаютсЯ  ввысь разрозненные толпы стлаников. “же  недалеко и
их  граница. ‹епЯтсЯ по  склону приземистые  белолистые ивки,  мелкий ерник,
золотистые  рододендроны.  ‘юда,  на  простор,  к вечным  туманам,  выползли
лишайники, осочки, папоротники и даже лук. Ђ вот  елочка, будто  в  страшном
испуге прижавшаЯсЯ к земле. ‚се  они здесь живут только  под защитой камней.
‘воим  существованием  они обЯзаны ветру, птицам и зверЯм.  ќто  они заносЯт
сюда, в гольцовую зону гор, их семена.
     Ќо   посмотрите,  какую   борьбу  за  существование  выдерживают  здесь
представители растительного мира и какаЯ чудовищнаЯ приспособленность у этих
удивительно скромных жителей  россыпей! €вки, рододендроны,  ерники  местами
растут  сообща,  компактно, словно  в  драке,  вцепившись  друг  в  друга  и
прижавшись к  земле.  Ћни  не  смеют высунуть веточки за  границу  каменного
барьера,  под  которым  поселились, -- там  смертоноснаЯ  стужа. ‚от  почему
кустарники эти чаще всего имеют вид подстриженных шпалер.
     ‡десь,  на гольцах  ‘танового,  можно наблюдать  поразительную  картину
борьбы.  ‚от передо  мною елочка.  џ  ее узнаю только  по хвое. Ћна  будто в
страшном  испуге  прижалась  к  земле  и прикрыла уродливый  ствол  жесткими
веточками.  ‚ высоту  она  поднимаетсЯ всего  лишь на  двадцать сантиметров,
ровно  на столько,  на сколько  поднимаетсЯ грань камнЯ, защищающего  ее  от
ветра. ‚ длину эта елка растЯнулась по земле метра на два. ‚ таком положении
ее даже трудно заметить. ‚етер все  вокруг нее  облизал, обточил, но достать
затаившеесЯ  за камнем  деревце  не  может.  €  елка  живет, да еще  силитсЯ
продвинуть свою полузасохшую вершину под соседний камень. ‘мотришь на нее --
и создаетсЯ  впечатление, будто это  разведчик пробираетсЯ тайком в  глубину
мертвых курумов.
     €  все  же эти жалкие,  уродливые  представители  растительного мира не
смЯгчают  своим  присутствием  сурового облика  гор.  Ќа всем  лежит  печать
бесплодиЯ и беспощадной стужи.
     “лукиткан устает.
     -- ЊЯса  нет, сала тоже  нет,  -- жалуетсЯ он. -- Џока под  кресало  не
подбросишь камень -- огнЯ не будет. Ќе могу ходи.
     -- ‚от уж перевал найдем, непременно поохотимсЯ на баранов.
     -- Љонечно, перевал найдем, обЯзательно, -- раздраженно заЯвлЯет он. --
’олько без мЯса брюху худо, ноги ходи не могу, -- добавлЯет он.
     Њне мучительно жаль старика.
     -- ’ы останьсЯ здесь, а Я поднимусь на вершину, осмотрюсь.
     --  —то ты, что ты, обЯзательно  сам ходить буду. —ужой глаз как узнает
место?
     ’рудно старику примиритьсЯ со своей физической немощностью.
     -- „авай бердану, Я понесу ее...
     --  ќ-э-э...  --  тЯнет  он  печально.  -- ‘тарый люди  все  равно  что
маленький, помогать надо, а то упадет. -- € “лукиткан передает мне ружье.
     Ќо и это не помогает,  через каждые  двадцать  шагов  делаем передышку.
Ќичего  не  остаетсЯ, как снЯть поЯс, дать один конец “лукиткану,  а  другой
перекинуть через свое плечо и так тЯнуть старика наверх.
     Ќо тут нас поджидало горькое разочарование:  мы поднЯлись всего лишь на
боковую вершину, а главнаЯ, с выщербленным конусом, возвышаетсЯ еще впереди.
Љ ней ведет узкий  гребень, заваленный обломками и снегом. “лукиткан, собрав
остатки сил.  вдруг  выпрЯмлЯетсЯ,  смотрит  вперед,  и его  лицо  от досады
перекашиваетсЯ. Ќоги старика не выдерживают,  подламываютсЯ, и он  безвольно
опускаетсЯ на россыпь, а выпавший из рук посох  катитсЯ вниз, но, к счастью,
застревает между двумЯ небольшими выступами.
     џ  постилаю свою телогрейку  под камнем, усаживаю  на нее обессилевшего
“лукиткана и сам сажусь рЯдом. Њы молчим.  †аль старика, жаль потому,  что в
нем живет  вечно юнаЯ  душа,  любЯщаЯ жизнь,  способнаЯ  тонко чувствовать и
понимать природу.
     --  ‘тар Я, совсем стар, даже на гору ходи не могу...  -- произносит он
дрогнувшим голосом  и,  откинув  назад голову,  смотрит  влажными  глазами в
пустое  небо;  одна  скорбнаЯ  слезинка  выкатилась  наружу,   пробежала  по
обветренной  щеке  и застрЯла в глубокой морщине. Њне  почему-то показалось,
что эта слеза и есть та самаЯ каплЯ, что переполнила море...
     Њы жуем лепешку. Љ  старику  постепенно возвращаетсЯ  бодрость духа. Ћн
снова говорит о сне, убеждает менЯ, что перевал непременно найдем.
     „о вершины  --  метров четыреста крутого подъема.  Љак Я  ни уговариваю
старика,  он все же  хочет идти  со мною.  ’ут  уж сказалось его  упрЯмство,
желание доказать себе и мне, что еще не все потерЯно.
     €дем не торопЯсь, с частыми передышками. Ќа карнизы старик взбираетсЯ с
моей помощью. “же  остаетсЯ метров  полтораста, как  вдруг справа вырываетсЯ
нестройный  стук  камней  и, не  смолкаЯ,  ползет  вверх. ‚от  что-то  серое
мелькнуло  в просвете на вершине, за ним второе, третье. ќто снежные бараны.
Џоследний,   выскочив  наверх,  задержалсЯ  над  обрывом,   повернув  к  нам
настороженную голову. Ћдин короткий миг -- и пугливое животное исчезает.
     ќта мимолетнаЯ сцена взволновала нас.  ‡начит, мы не  одни здесь, среди
каменистых потоков.
     …ще  усилие  --  и  мы  на  вершине. Ќа  часах без десЯти  одиннадцать.
Ќаконец-то сбылась  давнЯЯ  мечта увидеть  под собою ‘тановой  во  всей  его
суровой  красоте,  во  всей  его первозданной дикости.  Ћт  радости  хочетсЯ
взорвать таким же диким криком тишину этих мест.
     џ сбрасываю котомку,  усаживаюсь на камне, достаю тетрадь,  но внимание
мое по-прежнему привлекает старик.
     “лукиткан  подходит  к краю  обрыва да так  и замирает, тоже пораженный
грандиозной  панорамой. Њолчаливым старческим  взглЯдом он  обнимает лежащее
под ним пространство.  Њожет быть, старик не умеет  вслух разложить на цвета
красочный пейзаж, нарисовать величественные скалы, чудовищные провалы и весь
этот  хаос, но он, кажетсЯ, слышит дыхание самой  природы. „олго-долго стоит
он молча. џ не нарушаю его глубокого раздумьЯ.
     -- ’ам...  вон там -- Ђльгома, моЯ родина,  --  наконец  произносит он,
показываЯ  пальцем на  северо-запад. --  ‘ тех пор, как Я ушел оттуда, много
раз покрывались  льдом  и  таЯли реки,  зеленела  тайга, прилетали и улетали
птицы, линЯли  звери.  Ђ сердцу все  равно  больно,  когда думаю об Ђльгоме.
Џравду старики  говорили:  птица  как  далеко ни  летает, а  свое  гнездо не
забывает, --  и он долго всматриваетсЯ в  синеющие грЯды гольцов, а в думах,
должно быть,  отрывки  безотрадного детства, пустаЯ ЂльгоминскаЯ тайга,  что
прЯчетсЯ за далью, больной отец,  брошенный у последнего костра, где-то  вот
тут, близко, в глубоких складках ‘танового.
     ‚етер  стал  затихать.  “лукиткан  приседает  за  камень  и  продолжает
осматривать горы, пытаЯсь среди нагромождении угадать проход.
     Њы  находимсЯ  на  одной  из  главных   вершин  ‘танового.  Џеред  нами
расстилаетсЯ  необозримаЯ  горнаЯ  страна,  затЯнутаЯ  мглистой  голубоватой
дымкой и усеЯннаЯ то конусообразными, то сплюснутыми вершинами или  грузными
обрубками обнаженных пород. •ребет  тЯнетсЯ с запада на  восток,  отбрасываЯ
далеко к югу волнистые отроги. Ђлданское же нагорье скрыто далью. Џеред нами
-- царство ветров и неумолимой стужи. Ќемой мир гигантских горбов планеты.
     џ  заглЯдываю  с  обрыва  вниз. €сполинские  стены,  спадающие  на  дно
провала, заершились бесчисленными шпилЯми, обращенными остриЯми  к небу. Џод
ними глыбы  развалившихсЯ  скал.  Ђ ниже  потоки россыпей. €  только  далеко
внизу, где в  смертной схватке сцепилсЯ лес с  камнЯми, взор ласкает светлаЯ
полоска ручейка, спадающего по карнизам верхней  террасы куда-то в пропасть.
Ѓольше ничего не видно.
     Ќо какие  неисчерпаемые  склады  драгоценных металлов, какие  сокровища
скрыты  под   этими   каменными  нагромождениЯми!   ‹юди,  длЯ   которых  мы
прокладываем сюда  первую тропу, длЯ  которых составим первую карту, промоют
наносные  речные  пески,  внимательно  осмотрЯт  остатки  в виде  мельчайших
крупинок, принесенных с гор водою,  -- следы драгоценных металлов. ќти люди,
словно  опытные  врачи, выстукают  скалы, обследуют  дно  провалов, проложат
шурфы.  ‡атем  прорубЯт  в  непроходимых местах  тракты, по  которым  пойдут
груженые машины, техника.
     ‘ вершины, на которой  находимсЯ, не видно седловины, куда нам хотелось
попасть: ее заслонЯет боковаЯ грЯда  гольцов. ‡а ней виднеютсЯ далекие горы.
ќто дает основание предполагать,  что между грЯдой и  далекими  горами лежит
глубокаЯ впадина, может быть, самаЯ пониженнаЯ часть  хребта.  Љак жаль, что
на нее нельзЯ взобратьсЯ с караваном.
     Ќа север от нас тЯнутсЯ бесчисленные ущельЯ -- по ним с бешеной  высоты
падают ключи  -- истоки рек, текущих уже  к Ђлданскому нагорью. Ќад ущельЯми
громоздЯтсЯ высоченные гольцы,  образующие далекий горизонт и сохранЯющие на
всем   видимом  пространстве  значительную  высоту.  ‘  первого  же  взглЯда
напрашиваетсЯ  вывод,  что  водораздельнаЯ  линиЯ  ‘танового в  этом  районе
проходит у южного  краЯ  хребта и что реки, берущие свое  начало  с северных
склонов,  глубоко  врезаютсЯ  в  хребет,  расчленЯЯ его своими  притоками на
многочисленные   отроги.  ЋказываетсЯ,  всЯ  дикость   и  недоступность  гор
начинаетсЯ непосредственно от водораздельной  линии. Њожет  быть,  тщательно
обследовав  южные склоны, мы  все же найдем  перевал, поднимемсЯ на  него  с
караваном, но пропустЯт ли нас ущельЯ к нагорью?
     Љо мне подходит “лукиткан.
     -- ’ут близко нет прохода, это место мои глаза никогда не видели.
     -- ЊенЯ смущает и другое:  слишком узкое ущелье идет от хребта на север
к Ђлданскому нагорью, пройдем ли по нему?
     ‘тарик долго молчал, прощупываЯ острым взглЯдом глубокую щель.
     -- Ќас люди много, пройдем, --  ответил он, Явно стараЯсь  рассеЯть мое
сомнение.
     -- Ќу, а если не найдем перевал?
     -- ѓоворю,  сон не  обманет. Њожет, ты скажешь, почему птицы три цветка
расклевали, а четвертый оставили? Љ чему это?
     -- Ќе знаю.
     -- –веток обЯзательно к счастью, -- заключил он уверенно.
     Њы начинаем готовитьсЯ в обратный путь. ‚ душе таитсЯ маленькаЯ надежда
--  авось сон сбудетсЯ. € сам  уже  начинаю быть суеверным! џ подхожу к краю
обрыва,  чтобы последний  раз  взглЯнуть  в  глубину  провала, и  неожиданно
обнаруживаю несколько шариков помета. Ќе верЯ глазам, говорю “лукиткану:
     -- ‘мотри-ка!
     Ћн удивлЯетсЯ не меньше менЯ.
     -- Њуникан (*Myникан -- заЯц), зачем он сюда ходи?
     „ействительно, что привело  сюда зайца, на такую высоту,  так далеко от
родного ущельЯ,  где  он  живет? Ќе хищнаЯ ли птица  занесла его сюда, чтобы
пообедать?  Њы задерживаемсЯ. ‚се  это загадочно, даже длЯ такого следопыта,
как “лукиткан. Љто  мог  думать,  что  встретит  здесь, в  поднебесье, среди
каменных громад, следы зайца?
     џ спускаюсь  ниже и  там  нахожу  на  снегу двойной след,  значит, заЯц
добровольно поднЯлсЯ на голец и ушел восвоЯси по северному  гребню в ущелье.
Ѓольше  нам  ничего  не  удалось  обнаружить.  „лЯ чего же  нужно  было  ему
преодолевать такую крутизну, стланиковые  заросли,  россыпи, если здесь,  на
вершине, нет и щепотки зелени или чего-нибудь съедобного?
     -- Ћднако, он дурной, а может, экспедициЯ работает, сюда ходи мало-мало
чего-нибудь смотри, как и мы, -- шутит старик.
     Ђ  Я  подумал: "Љак все же  мы мало знаем  жизнь зверей, их повадки, их
свЯзь с окружающим миром и не ограничиваемсЯ ли мы зачастую слишком простыми
формулами, дошедшими  до  нас от времени Ѓрема! Њожет быть, в  натуре  этого
четвероногого  трусишки-зайца живет беспокойный бродЯга? Ќе  взобралсЯ ли он
на вершину, чтобы полюбоватьсЯ широкой панорамой, просторным небом?"
     ‚ремЯ перевалило за полдень,  когда мы спустились к границе леса. ‚етер
стих.  ‘  востока  придвинулись  кучевые  облака и  загромоздили  небо, а  у
горизонта нависла сплошнаЯ пелена, имеющаЯ зловеще-темный оттенок. “лукиткан
с тревогой поглЯдывает на взбунтовавшиесЯ тучи и  Явно торопитсЯ. ‘олнце еще
удерживало за собой треть неба.
     Њиновав двугорбую седловину, мы спускаемсЯ к правому истоку ‡еи. •орошо
заметнаЯ  зверинаЯ  тропка ведет  нас по густому ельнику, убранному длинными
космами свисающих с крон лишайников. “лукиткан замечает свежий след кабарги.
     -- ‘ейчас пикать буду, может, самец придет, мЯсо достанем.
     Њы подходим к толстой ели  и под ней  останавливаемсЯ. ‘тарик снимает с
плеча  бердану,  достает  из  кожаной  сумочки  патрон,  зарЯженный  крупной
пулькой,  и не  торопЯсь  вкладывает  его  в ружье.  €з  внутреннего кармана
телогрейки он  вынимает  пикульку  --  несложный  инструмент  длЯ подражаниЯ
голосу телка  кабарги.  Ћна сделана  из  березовой  коры, а по  форме  и  по
размерам  напоминает сплюснутый  наперсток  с  разрезом  по  овалу  и  одной
стороне.  (Ћсикта  тоже  в тот  раз  добыл  кабаргу  таким же  способом,  --
“лукиткан потом разъЯснил мне это.)
     Ћн подает мне  знак  затаитьсЯ,  кладет  пикульку  в рот прЯмым  срезом
наружу и прижимает ее Языком к небу.
     --  Џи-ии...  пи-ии...  --  раздаетсЯ  тЯгучий  звук  высокого  тона  и
расползаетсЯ  внезапной  тревогой  по ельнику.  …го  подхватывает эхо, несет
дальше по склонам,  в глубину  расщелин.  -- Џи-и...  пи-ии...  -- повторЯет
старик  и  замирает,  прижавшись спиной  к  корЯвому стволу,  держа  бердану
наготове.
     ‹ес вдруг переполнЯетсЯ какими-то таинственными шорохами,  а вывернутые
корни упавших  деревьев, обросшие  мхом, кажутсЯ чудовищами, наблюдающими за
нами из сумрака.
     ‘тарик через две-три минуты повторЯет свой жалобный  призыв. €менно так
кричат  оставленные   матерью  телЯта  кабарги,  если   с   ними   стрЯсетсЯ
какаЯ-нибудь беда.  ‚от  мы  и ждем,  надеЯсь,  что на крик  прибежит самец.
ЉажетсЯ, сейчас из-за валежника  выдвинетсЯ его морда  и, выскочив на тропу,
он застынет  на  мгновенье, а старик успеет прицелитьсЯ. ‚ самку  “лукитк