ѓайто ѓазданов. —ерные лебеди

Ћцените этот текст:
ѓайто ѓазданов. —ерные лебеди

----------------------------------------------------------------------------
OCR Ѓычков Њ.Ќ. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------

„вадцать шестого августа прошлого года Я раскрыл утром газету и прочел,
что в Ѓулонском лесу, недалеко от большого озера, был найден труп русского,
Џавлова. ‚ бумажнике его было полтораста франков; там же лежала записка,
адресованнаЯ его брату:
"Њилый ”едЯ, жизнь здесь тЯжела и неинтересна. †елаю тебе всего
хорошего. Њатери Я написал, что уехал в Ђвстралию".
џ очень хорошо знал Џавлова и знал, что именно двадцать пЯтого августа
он застрелитсЯ: этот человек никогда не лгал и не хвасталсЯ.
—исла десЯтого того же месЯца Я пришел к нему за деньгами: мне нужно
было взЯть в долг полтораста франков.
- Љогда вы сможете их вернуть?
- —исла двадцатого, двадцать пЯтого.
- „вадцать четвертого.
- •орошо. Џочему именно двадцать четвертого?
- Џотому, что двадцать пЯтого будет поздно. „вадцать пЯтого августа Я
застрелюсь.
- “ вас неприЯтности? - спросил Я.
џ не был бы так лаконичен, если бы не знал, что Џавлов никогда не
менЯет своих решений и что отговаривать его - значит попусту терЯть времЯ.
- Ќет, особенных неприЯтностей нет. Ќо живу Я, как вы знаете, довольно
скверно, в будущем никаких изменений не предвижу и нахожу, что все это очень
неинтересно. „альнейшего смысла так же продолжать есть и работать, как
сейчас, Я не вижу.
- Ќо у вас есть родные...
- ђодные? - сказал он. - „а, есть. Ћни особенно не огорчатсЯ; то есть
им, конечно, некоторое времЯ будет неприЯтно, но, в сущности, никто из них
во мне не нуждаетсЯ.
- Ќу, хорошо, - сказал Я, - Я все-таки думаю, что вы не правы. Њы еще
поговорим об этом, если вы хотите, конечно, вполне объективно. ‚ы вечерами
дома?
- „а, как всегда. Џриходите. ‚прочем, мне кажетсЯ, Я знаю, что вы мне
скажете.
- ќто мы увидим.
- •орошо, до свиданьЯ, - сказал он, открываЯ мне дверь и улыбаЯсь своей
обыкновенной, обидной и холодной улыбкой.
Џосле этого разговора Я уже твердо знал, что Џавлов застрелитсЯ: Я был
так же в этом уверен, как в том, что, выйдЯ от Џавлова, пошел по тротуару.
Ћднако, если бы о решении Џавлова мне сказал кто-нибудь другой, Я счел бы
это невероЯтным. џ вспомнил тут же, что уже года два тому назад один из
наших общих знакомых говорил мне:
- ‚от увидите, он плохо кончит. “ него не осталось ничего свЯтого. Ћн
броситсЯ под автобус или под поезд. ‚от увидите...
- „руг мой, вы фантазируете, - ответил Я.
€з всех, кого Я знал, Џавлов был самым удивительным человеком во многих
отношениЯх; и, конечно, самым выносливым физически. …го тело не знало
утомлениЯ; после одиннадцати часов работы он шел гулЯть и, казалось, никогда
не чувствовал усталости. Ћн мог питатьсЯ одним хлебом целые месЯцы и не
ощущать от этого ни недомоганий, ни неудобств. ђаботать он умел, как никто
другой, и так же умел экономить деньги. Ћн мог жить несколько суток без сна;
вообще же он спал пЯть часов. Ћднажды Я встретил его на улице в половине
четвертого утра; он шел по бульвару неторопливой походкой, заложив руки в
карманы своего легкого плаща, - а была зима; но он, кажетсЯ, и к холоду был
нечувствителен. џ знал, что он работает на фабрике и что до первого
фабричного гудка остаетсЯ всего четыре часа.
- Џоздно вы гулЯете, - сказал Я, - ведь вам скоро на работу.
- “ менЯ еще четыре часа времени. —то вы думаете о ‘ен-‘имоне? Ћн,
по-моему, был интересный человек.
- Џочему вдруг ‘ен-‘имон?
- Ђ Я сдаю политическую историю ”ранции, - сказал он, - и там, как вам
известно, фигурирует ‘ен-‘имон. џ занималсЯ с вечера до сих пор, теперь
решил пройтись.
- Ђ вы сегоднЯ не работаете?
- Ќет, почему же, работаю. ‘покойной ночи.
- ‘покойной ночи.
€ он продолжал так же медленно шагать по бульвару. Ќо физические его
качества казались несущественными и неважными по сравнению с его душевной
силой, пропадавшей совершенно впустую. Ћн сам не мог бы, пожалуй,
определить, как он мог бы использовать свои необыкновенные данные; они
оставались без приложениЯ. Ћн мог бы, Я думаю, быть незаменимым капитаном
кораблЯ, но при непременном условии, чтобы с кораблем постоЯнно происходили
катастрофы; он мог бы быть прекрасным путешественником через город,
подвергающийсЯ землетрЯсению, или через страну, охваченную эпидемией чумы,
или через горЯщий лес. Ќо ничего этого не было - ни чумы, ни леса, ни
кораблЯ; и Џавлов жил в дрЯнной парижской гостинице и работал, как все
другие. џ подумал однажды, что, может быть, его же собственнаЯ сила,
искавшаЯ выхода или приложениЯ, побудила его к самоубийству; он взорвалсЯ
как закупоренный сосуд от страшного внутренней) давлениЯ. Ќо всЯкий раз,
пытаЯсь понЯть причины его добровольной смерти, Я вынужден был отказатьсЯ от
этого, так как к Џавлову не подходил ни один из тех принципов, которые
определЯют поведение человека в самых разнообразных случаЯх; и в результате
Џавлов неизменно оказывалсЯ вне всей системы рассуждений и предположений; он
был в стороне, он ни на кого не походил.
“ него была особеннаЯ улыбка, от которой вначале становилось неприЯтно:
это была улыбка превосходства, причем чувствовалось - это ощущали почти все,
даже самые тупые люди, - что у Џавлова есть какое-то право так улыбатьсЯ.
Ћн никогда не говорил неправды; это было совершенно удивительно. Ћн,
кроме того, никому не льстил и, действительно, говорил каждому, что он о нем
думал; и это всегда бывало тЯжело и неловко, и наиболее находчивые люди
старались обратить это в шутку и смеЯлись; и он смеЯлсЯ вместе с ними -
своим особенным, холодным смехом. € только один раз за все времЯ моего
долгого знакомства с ним Я услышал в его голосе мгновенную мЯгкость, к
которой считал его неспособным. Њы говорили о воровстве.
- Ђ, это любопытнаЯ вещь, - сказал он. - ‚ы знаете, Я раньше был вором;
но потом решил, что не стоит, и перестал воровать и теперь уж больше ничего
не украду.
- ‚ы были вором? - удивилсЯ Я.
- —то же тут странного? Ѓольшинство людей воры. …сли они не крадут, то
из боЯзни или по случайности. Ќо в душе почти каждый человек вор.
- Њне это очень часто приходилось слышать; Я, пожалуй, готов
согласитьсЯ, что это одно из наиболее распространенных заблуждений. џ не
думаю, чтобы каждый человек был вор.
- Ђ Я думаю. “ менЯ на воров особенное чутье. џ вижу сразу, может
человек украсть или нет.
- џ, например?
- Њожете, - сказал он. - ‘то франков вы не украдете. Ќо из-за женщины
можете украсть и если будет соблазн больших денег - тоже.
- Ђ ‹ева? - спросил Я. џ училсЯ с Џавловым уже за границей; у нас было
много общих товарищей - одним из них был ‹ева - веселый, беспечный и в общем
неплохой человек.
- “крадет.
- Ђ ‚асильев?
ќто был один из лучших учеников - угрюмый и болезненно добросовестный
человек, нерЯшливо одетый, очень усердный и скучный.
- ’оже, - не колеблЯсь сказал Џавлов.
- Љак? Ќо он добродетелен, трудолюбив и каждый день молитсЯ Ѓогу.
- Ћн, главное, трус, а все остальное, что вы сказали, - неважно. Ќо он
вор - и мелкий вор при этом.
- Ђ ‘ережа?
‘ережа был наш товарищ, лентЯй, мечтатель и дилетант - но очень
способный; он любил часами лежать на траве, думаЯ о несбыточных вещах,
мечтаЯ о Џариже - мы жили тогда в ’урции, - о море и еще Ѓог знает о чем; и
все настоЯщее, что окружало его, было ему чуждо и безразлично. Ћднажды,
накануне одного из важных экзаменов, Я проснулсЯ ночью и увидел, что ‘ережа
не спит и курит.
- ’ы что, - спросил Я, - волнуешьсЯ?
- „а, немного, - сказал он неуверенно. - ќто пустЯки. - Ќет, не совсем.
- ’ы боишьсЯ провалитьсЯ? - „а ты о чем? - сказал он с удивлением. - Ћб
экзамене, конечно. - Ђх нет, это неинтересно. џ совсем о другом думаю. - Ћ
чем же именно? - џ думаю: пароваЯ Яхта стоит очень дорого, а парусную не
стоит делать. Ђ на паровую у менЯ не будет денег, - сказал он с убеждением;
а ему не на что было купить папирос. Ћн курил - и бросил окурок; было темно,
и мне показалось, что окурок упал на одеЯло. - ‘ережа, - сказал Я через
минуту, - у менЯ такое впечатление, что твой окурок упал на одеЯло. - Ќу что
же? - ответил он, - дай ему разгоретьсЯ, тогда будет видно. Ќо чаще они
потухают: табак сырой. - € он заснул и, наверное, видел во сне Яхту.
- Ђ ‘ережа? - повторил Я.
€ лицо Џавлова в первый раз принЯло непривычное длЯ него, мЯгкое
выражение, и он улыбнулсЯ совсем иначе, чем всегда, - удивительной и
открытой улыбкой.
- Ќет, ‘ережа никогда не украдет, - сказал он. - Ќикогда.
џ был одним из немногих его собеседников; менЯ влекло к нему постоЯнное
любопытство; и, разговариваЯ с ним, Я забывал о необходимости - которую
обычно не переставал чувствовать - каким-нибудь особенным образом проЯвить
себЯ - сказать что-либо, что Я находил удачным, или высказать какое-нибудь
мнение, не похожее на другие; Я забывал об этой отвратительной своей
привычке, и менЯ интересовало только то, что говорил Џавлов. ќто был,
пожалуй, первый случай в моей жизни, в которой мой интерес к человеку не
диктовалсЯ корыстными побуждениЯми - то есть желанием как-то определить себЯ
в еще одной комбинации условий. џ не мог бы сказать, что любил Џавлова, он
был мне слишком чужд - да и он никого не любил и менЯ так же, как остальных.
Њы оба знали это очень хорошо. џ знал, кроме того, что у Џавлова не было бы
сожалениЯ ко мне, если бы мне пришлось плохо; и убедись Я, что возможность
такого сожалениЯ существует, Я тотчас же отказалсЯ бы от нее.
џ помнил, как однажды Џавлов рассказывал мне о знакомом, который
попросил у него денег, дав честное слово, что вернет их завтра, - и не
приходил две недели; затем ЯвилсЯ к нему ночью и со слезами просил прощениЯ
- и еще хотЯ бы пЯть франков, так как ему нечего есть.
- —то же вы сделали? - спросил Я.
- џ дал ему денег. џ другому человеку не дал бы; но ведь он не человек,
Я ему сказал это. Ќо он промолчал и ждал, покуда Я достану деньги из
кармана.
Ћн улыбнулсЯ и прибавил:
- џ дал ему, между прочим, десЯть франков.
“ него не было душевной жалости, была жалость логическаЯ; мне кажетсЯ,
это объЯснЯлось тем, что сам он никогда не нуждалсЯ в чьем бы то ни было
сочувствии. …го не любили товарищи; и только уж очень простодушные люди были
с ним хороши: они его не понимали и считали немного чудаковатым, но,
впрочем, отличным человеком. Њожет быть, это было в известном смысле верно;
но только не в том, в каком они думали. ‚о всЯком случае, Џавлов был
довольно щедр; и деньги, которые он зарабатывал, проводЯ десЯть-одиннадцать
часов на фабрике, он тратил легко и просто. Ћн довольно много денег
раздавал, у него было множество должников; и нередко он помогал незнакомым
людЯм, подходившим к нему на улице. Љак-то, когда мы с ним проходили по
пустынному бульвару Ђраго - было темно и довольно поздно и холодно, во всех
домах были наглухо закрыты ставни, деревьЯ без листьев еще особенно, как мне
казалось, усиливали впечатление пустынности и холода, - к нам подошел
обтрепанный, коренастый мужчина и хрипло сказал, что он только вчера вышел
из госпиталЯ, что он рабочий, что он осталсЯ на улице зимой; не можем ли мы
ему чем-нибудь помочь? - Voila mes papiers {‚от мои документы (фр.).}, -
сказал он, знаЯ, что на них не посмотрЯт. Џавлов взЯл бумаги, подошел к
фонарю и показал мне их; там не было никакого упоминаниЯ о госпитале.
- ‚ы видите, как он лжет, - сказал он по-русски.
€, обратившись к бродЯге, он засмеЯлсЯ и дал ему пЯтифранковый билет.
‚ другой раз мы встретили русского хромого, который тоже просил денег.
џ его уже знал. Љогда Я однажды - это было вскоре после моего приезда в
Џариж - вышел в летний день из библиотеки и проходил по улице, читаЯ, Я
вдруг почувствовал, как кто-то просунул мне над книгой сухую, холодную руку,
- и, поднЯв глаза, Я увидел перед собой человека в приличном сером костюме и
хорошей шлЯпе, хромого. Ќебрежным движением приподнЯв шлЯпу, он сказал с
необыкновенной быстротой:
- ‚ы русский? Ћчень рад познакомитьсЯ, благодарЯ моей инвалидности, на
которую вы можете обратить внимание, и будучи лишен возможности, подобно
другим, зарабатывать деньги тЯжелым эмигрантским трудом в изгнании, Я
вынужден к вам обратитьсЯ в качестве бывшего боевого офицера добровольческой
армии и студента последнего курса историко-филологического факультета
Њосковского императорского университета, как бывший гусар и политический
непримиримый враг коммунистического правительства с просьбой уделить мне
одну минуту вашего вниманиЯ и, войдЯ в мое положение, оказать мне посильную
поддержку.
Ћн произнес все это, не остановившись, и Я бы никогда не запомнил его
длинного и бестолкового обращениЯ, тем более что Я половины не понЯл, - если
бы впоследствии мне не пришлось слышать это еще несколько раз - и почти без
изменений; только иногда он оказывалсЯ студентом не Њосковского, а
Љазанского или •арьковского университета и не гусаром, а уланом или
артиллеристом или лейтенантом черноморского флота. ќто был странный человек;
Я видел его случайно, вечером, в садике возле церкви ‘ен-†ермен де Џре - он
сидел рЯдом с пожилой и грустной женщиной, согнувшись и опустив голову, и у
него был такой несчастный вид, что мне стало жаль его. Ќо через три днЯ в
кафе на площади Ћдэон этот же человек курил сигару, пил какую-то лиловую
жидкость в особенно длинном стакане и обнимал правой рукой раскрашенную
проститутку.
‚ тот день, когда он впервые подошел ко мне, у менЯ было всего шесть
франков, и Я сказал ему:
- Љ сожалению, Я не могу вам помочь, у менЯ нет денег. џ могу вам дать
франка два; больше мне было бы трудно.
- ’ри пЯтьдесЯт, пожалуйста, - сказал он. џ удивилсЯ:
- Џочему именно три пЯтьдесЯт?
- Ђ потому, молодой человек, - ответил он почти наставительно, - что
три пЯтьдесЯт - это цена обеда в русской обжорке. - €, принЯв опЯть свой
благородный вид, он прибавил: - Ѓлагодарю вас, коллега. - € ушел,
прихрамываЯ и опираЯсь на свою трость.
€ вот именно он обратилсЯ к Џавлову и ко мне.
- ‚ы русские? Ћчень рад познакомитьсЯ, благодарЯ моей инвалидности...
- џ уже это знаю, - сказал Џавлов. - Њне известно, что вы учились в
Њосковском и Љазанском университете, были гусаром, уланом, артиллеристом и
морЯком. Ќе плавали ли вы на подводной лодке, между прочим, и не были ли в
духовной академии?
- ‚ы его не знаете? - спросил он менЯ. - џ ему давал деньги уже пЯть
раз.
- ‡наю, - сказал Я. - џ думаю, что насчет историко-филологического
факультета это он увлекаетсЯ. Ќо вообще он несчастный человек.
- ‘ледующий раз вы обратитесь к другим, - проговорил Џавлов. - ‚ общей
сложности Я заплатил вам пЯтьдесЯт франков: Я считаю, что таких денег вы не
стоите. Ќе думайте, что Я вам это говорю, пользуЯсь вашим плохим положением:
если бы на вашем месте был какой-нибудь архиерей, Я бы сказал ему то же
самое. ‚от вам деньги.
Џавлов жил в очень маленькой комнате одного из дешевых отелей
Њонпарнаса. Ћн покрасил сам ее стены, прибил полки, поставил книги, купил
себе керосинку; и когда у него набиралась известнаЯ сумма денег, позволЯвшаЯ
ему некоторое времЯ не работать, он проводил в этой комнате целые месЯцы,
один с утра до вечера, выходЯ на улицу, только чтобы купить хлеба, или
колбасы, или чаю.
- —ем вы все времЯ занимаетесь? - спросил Я его в один из таких
периодов.
- џ думаю, - ответил он.
џ не придал тогда значениЯ его словам; но позже Я узнал, что Џавлов,
этот непоколебимый и непогрешимый человек, был в сущности мечтателем. ќто
казалось чрезвычайно странным и менее всего на него похожим - и, однако, это
было так. џ полагаю, что, кроме менЯ, никто об этом не подозревал, потому
что никто не пыталсЯ расспрашивать Џавлова, о чем он думает, никому не
приходило в голову, тем более что сам Џавлов был на редкость нелюбопытен; он
делал опыты только над собой.
Ћн прожил в Џариже четыре года, работаЯ с утра до вечера, почти ничего
не читаЯ и ничем особенно не интересуЯсь. Џотом вдруг он решил получить
высшее образование. ќто произошло потому, что кто-то в разговоре с ним
подчеркнул, что кончил университет.
- —то же, университет это не Ѓог весть что, - сказал Џавлов.
- ‚ы, однако, его не кончили.
- „а, но это случайно. ‚прочем, вы мне подали мысль: Я кончу
университет.
€ он стал учитьсЯ: поступил на философское отделение
историко-филологического факультета и занималсЯ вечерами после работы - что
было бы всЯкому другому почти не под силу. ‘ам Џавлов хорошо это знал. Ћн
говорил мне:
- ‚от пишут о каких-то русских, которые ночью работают на вокзале, а
днем учатсЯ. ’акие вещи напоминают мне описаниЯ военных корреспондентов; Я
помню, читал в газете о приготовлениЯх к бою, и было сказано, что "пушки
грозно стоЯли хоботами к неприЯтелю". „лЯ всЯкого военного, даже не
артиллериста, Ясно, что этот корреспондент в пушках ничего не понимал и врЯд
ли их видел. ’ак и здесь: скажут какому-нибудь репортеру, а он и сообщает -
дескать, ночью работают, а днем учатсЯ. Ђ пошлите вы такого репортера на
ночную работу, так он даже своей хроники не сможет написать, а не то что
заниматьсЯ серьезными вещами.
Ћн задумалсЯ; потом улыбнулсЯ, как всегда:
- ЏриЯтно все-таки, что на свете много дураков.
- Џочему это вам доставлЯет удовольствие?
- Ќе знаю. …сть утешение в том, что как вы ни плохи и ни ничтожны,
существуют еще люди, стоЯщие гораздо ниже вас.
ќто был единственный случай, в котором он прЯмо выразил свое странное
злорадство; обычно он его не высказывал. ’рудно вообще было судить о нем по
его словам - трудно и сложно; многие, знающие его недостаточно, ему просто
не верили - да это и было понЯтно. Ћн сказал как-то:
- ‘лужа в белой армии, Я был отчаЯнным трусом; Я очень боЯлсЯ за свою
жизнь.
ќто показалось мне невероЯтным, Я спросил о трусости Џавлова у одного
из его сослуживцев, которого случайно знал.
- Џавлов? - сказал он. - ‘амый храбрый человек, вообще, которого Я
когда-либо видел.
џ сказал об этом Џавлову.
- ‚едь Я не говорил вам, - ответил он, - что уклонЯлсЯ от опасности. џ
очень боЯлсЯ - и больше ничего. Ќо это не значит, что Я прЯталсЯ. џ атаковал
вдвоем с товарищем пулеметный взвод и захватил два пулемета, хотЯ подо мной
убили лошадь. џ ходил в разведки - и вообще разве Я мог поступать иначе? Ќо
все это не мешало мне быть очень трусливым. Ћб этом знал только Я, а когда Я
говорил другим, они мне не верили.
- Љстати, как ваши занЯтиЯ?
- —ерез два года Я кончу университет.
€ Я был свидетелем того, как через два года он разговаривал с тем своим
собеседником, с которым он впервые заговорил о высшем учебном заведении. Ћни
говорили о разных вещах, и в конце разговора собеседник Џавлова спросил:
- Ќу, что же, вы продолжаете думать, что университетское образование
это случайность и пустЯк?
- Ѓольше чем когда бы то ни было.
€ он пожал плечами и перевел речь на другую тему. Ћн не сказал, что за
это времЯ он кончил историко-филологический факультет ‘орбонны.
‘транное впечатление производила его речь: никогда во всем, что он
говорил, Я не замечал никакого желаниЯ сделать хотЯ бы небольшое усилие над
собой, чтобы сказать любезность или комплимент или просто умолчать о
неприЯтных вещах; вот почему его многие избегали. Ћдин раз, находЯсь в
обществе нескольких человек, он сказал вскользь, что у него мало денег.
‘реди нас был некий ‘вистунов, молодой человек, всегда хорошо одетый и
несколько хвастливый: денег у него было много, и он постоЯнно говорил,
сопровождаЯ свои слова пренебрежительными жестами:
- џ не понимаю, господа, вы не умеете жить. џ ни у кого не прошу
взаймы, живу лучше вас всех и никогда не испытываю унижений. џ себе
представлЯю, что должен чувствовать человек, просЯщий деньги в долг.
€ вот этот ‘вистунов, знаЯ, что Џавлов исключительно аккуратен и что,
предложив ему свою поддержку, он ничем не рискует, сказал, что он с
удовольствием даст Џавлову столько, сколько тот попросит.
- Ќет, - ответил Џавлов, - Я у вас денег не возьму.
- Џочему?
- ‚ы очень скупы, - сказал Џавлов. - € к тому же мне не нравитсЯ ваша
услужливость. џ ведь к вам не обращалсЯ.
‘вистунов побледнел и смолчал.
Џавлов не знал и не любил женщин. Ќа фабрике, где он работал, его
соседкой была француженка лет тридцати двух, не так давно овдовевшаЯ. Ћн ей
чрезвычайно нравилсЯ: во-первых, он был прекрасным работником, во-вторых, он
был ей физически приЯтен: она иногда подолгу смотрела на быстрые и
равномерные движениЯ его рук, обнаженных выше локтЯ, на его розовый затылок
и широкую спину. Ћна была просто работницей и считала Џавлова тоже рабочим:
он почти не говорил со своими товарищами по мастерской, и она приписывала
это его застенчивости, тому, что он иностранец, и другим обстоЯтельствам,
нисколько не соответствовавшим тем причинам, которые действительно побуждали
Џавлова молчать. Ћна неоднократно пыталась вызвать его на разговор, но он
отвечал односложно.
- Il est timide {Ћн робок (фр.).}, - говорила она.
Ќаконец ей это удалось. Ћн говорил по-французски несколько книжным
Языком - он ни разу не употребил ни одного слова "арго". ќто была страннаЯ
беседа: и нельзЯ было себе представить более разных людей, чем эта работница
и Џавлов.
- Џослушайте, - сказала она, - вы человек молодой, и Я думаю, что вы не
женаты.
- „а.
- Љак вы обходитесь без женщины? - спросила она. …сли у них было
что-нибудь общее, то оно заключалось
в том, что оба они называли вещи своими именами. ’олько говорили и
думали они о разных понЯтиЯх; и Я думаю, что расстоЯние, разделЯвшее их,
было, пожалуй, самым большим, какое может разделЯть мужчину и женщину.
- ‚ам необходима жена или любовница, - продолжала она. - Ecoute, mon
vieux {Џослушай, старина (фр.).}, - она перешла на "ты", - мы могли бы
устроитьсЯ вместе. џ бы научила тебЯ многим вещам, Я вижу, что ты неопытен.
€ потом - у тебЯ, нет женщины. —то ты скажешь?
Ћн смотрел на нее и улыбалсЯ. Љак она ни была нечувствительна, она не
могла не увидеть по его улыбке, что сделала грубейшую ошибку, обратившись к
этому человеку. “ нее почти не осталось надежды на благополучный исход
разговора. Ќо все-таки - уже по инерции - она спросила его:
- Ќу, что ты скажешь об этом?
- ‚ы мне не нужны, - ответил он.
‚ нем была сильна еще одна черта, чрезвычайно редкаЯ: особеннаЯ
свежесть его восприЯтиЯ, особеннаЯ независимость мысли - и полнаЯ свобода от
тех предрассудков, которые могла бы вселить в него среда. Ћн был un declasse
{деклассирован (фр.).}, как и другие: он не был ни рабочим, ни студентом, ни
военным, ни крестьЯнином, ни дворЯнином - и он провел свою жизнь вне каких
бы то ни было сословных ограничений: все люди всех классов были ему чужды.
Ќо самым удивительным мне казалось то, что не будучи награжден очень сильным
умом, он сумел сохранить такую же независимость во всем, что касалось тех
областей, где влиЯние авторитетов особенно сильно - в литературе, в науках,
в искусстве. …го суждениЯ об этом бывали всегда не похожи на все или почти
все, что мне приходилось до тех пор слышать или читать.
- —то вы думаете о „остоевском, Џавлов? - спросил его молодой поэт,
увлекавшийсЯ философией, русской трагической литературой и Ќитчше.
- Ћн был мерзавец, по-моему, - сказал Џавлов.
- Љак? —то вы сказали?
- Њерзавец, - повторил он. - €стерический субъект, считавший себЯ
гениальным, мелочный, как женщина, лгун и картежник на чужой счет. …сли бы
он был немного благообразнее, он поступил бы на содержание к старой купчихе.
- Ќо его литература?
- ќто менЯ не интересует, - сказал Џавлов, - Я никогда не дочитал ни
одного его романа до конца. ‚ы менЯ спросили, что Я думаю о „остоевском. ‚
каждом человеке есть одно какое-нибудь качество, самое существенное длЯ
него, а остальное - так, добавочное. “ „остоевского главное то, что он
мерзавец.
- ‚ы говорите чудовищные вещи.
- џ думаю, что чудовищных вещей вообще не существует, - сказал Џавлов.
џ пришел к нему пЯтнадцатого числа, пил с ним чай и потом заговорил о
самоубийстве.
- ‚ам осталось десЯть дней, - начал Я.
- „а, приблизительно. Ќу, какие же вы приведете соображениЯ, чтобы
доказать нецелесообразность такого поступка? ‚ы можете говорить все, что вы
думаете: вы знаете, что это ничего не изменит.
- „а, знаю. Ќо Я хотел бы еще раз услышать ваши доводы.
- Ћни чрезвычайно просты, - сказал он. - ‚от судите сами: Я работаю на
фабрике и живу довольно плохо. Ќичего другого придумать нельзЯ: Я думал об
одной поездке,
но теперь мне кажетсЯ, что, если бы она вдруг не оправдала моих надежд,
это было бы длЯ менЯ самым сильным ударом. „альше: никому решительно моЯ
жизнь не нужна. ЊоЯ мать успела менЯ забыть, Я длЯ нее умер десЯть лет тому
назад. ‘естры мои замужем и со мной не переписываютсЯ. Ѓрат мой, которого вы
знаете, оболтус двадцати пЯти лет, обойдетсЯ без менЯ. ‚ Ѓога Я не верю; ни
одной женщины не люблю. †ить мне скучно: работать и есть? ЊенЯ не интересует
ни политика, ни искусство, ни судьба ђоссии, ни любовь: мне просто скучно.
Љарьеры Я никакой не сделаю - да и карьера менЯ не соблазнила бы. ‘кажите,
пожалуйста, после всего этого: какой смысл мне так жить? …сли бы Я еще
заблуждалсЯ и считал, что у менЯ есть какой-нибудь талант. Ќо Я знаю, что
талантов у менЯ нет. ‚от и все.
Ћн сидел против менЯ и улыбалсЯ и точно говорил всем своим высокомерным
видом: вы видите, какие это все простые вещи и вместе с тем Я их понЯл, а вы
не понимаете и не поймете. џ бы не мог сказать, что мне было жаль Џавлова,
как жаль было бы товарища, у которого Я, может быть, вырвал бы из рук
револьвер. Џавлов был где-то вне сожалениЯ: он был точно окружен средой,
сквозь которую чувства других людей не могли проникнуть, как не проникают
световые лучи через непрозрачный экран; он был слишком далек и холоден. Ќо Я
жалел о том, что через некоторое времЯ перестанет двигатьсЯ и исчезнет из
жизни такой ценный и дорогой, такой незаменимый человеческий механизм; и все
его качества - неутомимость, храбрость и страшнаЯ душевнаЯ сила - все это
растворитсЯ в воздухе и погибнет, не найдЯ себе никакого применениЯ.
- ’еперь скажите, что вы думаете по этому поводу, - сказал Џавлов.
- џ думаю, - ответил Я, - что вы не правы, когда ищете какое-то
логическое оправдание всему: это, действительно, потерЯ времени. ‚от вы
говорите, что вам скучно и что в вашем существовании нет смысла. Љак такие
абстрактные идеи могут вас заставить совершить какой бы то ни было поступок,
вернее, Я считаю этот вопрос второстепенным. Џредставьте себе, что Я работаю
четырнадцать часов подрЯд, устаю как собака и становлюсь голоден так, точно
не ел три днЯ. ‡атем Я иду в ресторан, плотно обедаю, прихожу домой, ложусь
на диван и закуриваю папиросу. Ќа кой черт мне смысл?
Ћн пожал плечами.
- €ли еще, - продолжал Я. - Џредставьте себе, что вы прожили год без
женщины: Я бы не говорил вам этого, но ведь нам осталось говорить не так
много, - поэтому у менЯ нет времени искать другой пример. ‚ы прожили год без
женщины - и потом вы добились благосклонности девушки, котораЯ становитсЯ
вашей любовницей. Ќеужели и в этом вас будет интересовать смысл?
- Ќу, это все вещи временные, - сказал он.
ЊенЯ удивлЯло то, что физическаЯ любовь к жизни не была сильна у этого
человека. …сли бы он был болезненным юношей, это было бы понЯтно. Ќо он был
исключительно силен и крепок; и такое соображение могло бы, пожалуй,
объЯснить то, что он не особенно устал бы от четырнадцати часов работы, - но
других вещей это не объЯснЯло. Ќичего похожего ни на отчаЯние, ни на
разочарование у Џавлова не было. џ знал этого человека много лет, знал его
ближе, чем другие, и мог только думать в результате, что передо мной
возникло и прошло таинственное Явление, длЯ определениЯ которого у менЯ не
оказалось ни мыслей, ни слов, ни даже интуитивного пониманиЯ. џ мог бы
успокоитьсЯ на этом, сказав себе, что Џавлов с его самоубийством так же
загадочен длЯ менЯ, как те животные, живущие на дне морЯ, которые совершенно
похожи на растениЯ, как ночной шум неизвестного происхождениЯ, как множество
других нечеловеческих Явлений. Ќо Я не мог примиритьсЯ с этим.
- …сть что-нибудь на свете, что вы любите? - спросил Я. џ ожидал
отрицательного ответа. Ќо Џавлов сказал:
- …сть.
- —то же это такое?
€ вдруг он заговорил. џ помню, какими странными показались мне его
признаниЯ в тот вечер. Ћн говорил, не стеснЯЯсь, приводЯ ужасные
подробности, которые в другое времЯ покоробили бы менЯ: но тогда все
казалось мне естественным - и ни на одну минуту Я не мог забыть, что Џавлов
приговорен к смерти и что никакие силы не спасут его: и его голос, который
тогда звучал и колебалсЯ, так и пропадет без отклика, так и заглохнет в этом
теле, которое станет трупом. Ћн начал издалека и рассказал мне историю
детства, долгие годы воровства, удивительную охоту с револьвером на барсука,
в ђоссии, во ‚ладимирской губернии, - речка, лодка, в которой он каталсЯ; и
он казалсЯ Явно взволнованным, когда заговорил о лебедЯх, которых называл
самыми прекрасными птицами в мире. "‡наете ли ‚ы; - сказал он затем, - что в
Ђвстралии водЯтсЯ черные лебеди? ‚ известное времЯ года, над внутренними
озерами этой страны они поЯвлЯютсЯ десЯтками тысЯч". € он говорил о небе,
покрытом могучими черными крыльЯми, - это какаЯ-то другаЯ историЯ мира, это
возможность иного пониманиЯ всего, что существует, - говорил он, - и это Я
никогда не увижу.
- —ерные лебеди! - повторил он. - Љогда наступает период любви, лебеди
начинают кричать. Љрик им труден; и длЯ того, чтобы издать более сильный и
чистый звук, лебедь кладет шею на воду во всю длину и потом поднимает голову
и кричит. Ќа внутренних озерах Ђвстралии! ќти слова длЯ менЯ лучше музыки.
Ћн долго говорил еще об Ђвстралии и черных лебедЯх. Ћн знал множество
подробностей об их жизни; он читал все, что было о них написано, проводЯ
целые дни за переводами английских и немецких текстов, со словарем и с
записной книжкой в руках. ЂвстралиЯ была единственной иллюзией этого
человека. Ћна соединила в себе все желаниЯ, которые когда-либо у него
поЯвлЯлись, все его мечты и надежды. Њне казалось, что если бы он вложил всю
силу своих чувств в один взглЯд и устремил бы глаза на этот остров, то
вокруг него закипела бы вода; и Я увидел в своем воображении эту
фантастическую картину, которую мог бы увидеть во сне: тысЯчи черных
крыльев, закрывающих небо, и холодный и пустой вечер на безлюдном берегу,
возле которого кипит и волнуетсЯ море.
џ просидел с ним почти до утра - и ушел, томимый странными чувствами. -
‚сего хорошего, - сказал мне Џавлов. - ‘покойной ночи. Ђ мне через час на
фабрику.
- ‡ачем это вам теперь? - против воли спросил Я.
- „еньги, деньги. џ их не унесу с собой, конечно, но Я должен заплатить
нескольким людЯм. Ќеудобно пользоватьсЯ преимуществами своего положениЯ.
џ промолчал.
- ‚ сущности, Я уезжаю в Ђвстралию, - сказал он.
џ вышел на улицу, было утро, уже началась обычнаЯ жизнь; Я смотрел на
проезжавших и проходивших мимо менЯ людей и думал с исступлением, что они
никогда не поймут самых важных вещей; мне казалось в то утро, что Я их
только что услышал и понЯл, и если бы эта печальнаЯ тайна стала доступна
всем, мне было бы тЯжело и обидно.
Љак и всегда в первую минуту, Я увидел нечто невыразимое во всем, что
окружало менЯ, - в кинематографической витрине на углу, в остановленном
грузовике со свернутыми колесами, чем-то похожем на человека, застывшего в
неестественной и искривленной позе, в торговке зеленью, катившей свою ручную
тележку, - Я увидел во всем этом непонЯтное движение и скрытый от менЯ
смысл, в который Я не мог сразу вникнуть; но, против обыкновениЯ,
раздражение и немаЯ досада на это продолжались недолго, так как в
зависимости от того, что Я только что слышал, все стало неважным и пустым,
только зрительным впечатлением - как пыль, вдалеке поднЯвшаЯсЯ на дороге.
„вадцать четвертого августа Я принес Џавлову полтораста франков.
- ‘пасибо, - сказал он, подаваЯ мне руку.
џ сидел у него целый вечер, мы говорили о разных предметах, не имевших
отношениЯ к его самоубийству. ’ому, что он был совершенно спокоен, Я не
удивлЯлсЯ: может быть, впервые он попал в такие обстоЯтельства, в которых
ему пригодилось его неистраченное духовное могущество - и в которых ему
следовало бы провести всю свою жизнь. Ћн пошел со мной до площади с каменным
львом, где мы расстались. џ сильно сжал его руку: Я знал, что это наша
последнЯЯ встреча.
- „о свиданьЯ, - по привычке сказал Я. - „о свиданьЯ.
- ‚сего хорошего, - ответил Џавлов.
џ уходил, оборачиваЯсь. Љогда Я дошел уже почти до середины площади, то
поднЯл руку, и до менЯ донессЯ его спокойный, смеющийсЯ голос:
- ‚спомните когда-нибудь о черных лебедЯх!

Џђ€Њ…—ЂЌ€џ

‚первые - ‚олЯ ђоссии. 1930. ќ 9.
ЏечатаетсЯ по этой публикации.

Last-modified: Tue, 25 Feb 2003 15:39:30 GMT
Ћцените этот текст: