ось свои глупости из головы. Ђ мне смешно, честное слово,
подполковник, смешно! ѓлупости! ‚от освободите мне ливер от пули, Я ей
такие глупости напомню, обомрет!
   ‚олодЯ слушал, смотрел в черный, шуршащий дождем осенний госпитальный
парк. ‹айонел Ќевилл уже ушел от них в свою страну мертвых. Ћн не знал про
глупости и про то, как припотела челка. € ‚олодЯ вполне мог ничего этого
не знать, и давно мертвый ‹айонел мог бы не помочь полковнику ‘аранцеву,
не вызови живой “стименко из небытиЯ доктора “орда и дЯдюшку ’орпентоу.
ЋказываетсЯ, жизнь помогает жизни, и никому не дано право самовольно
покидать эту вечно живую жизнь...
   ‚ ординаторской он спросил у Њарии Џавловны, что за письмо они
получили. Џисьмо было действительно от ‚еры - короткое и деловое. Ќазвав
здешних врачей "дорогие товарищи", она писала им, что угнетенное состоЯние
подполковника “стименки, о котором ей известно, свЯзано, конечно, с тем,
что он никак не работает, а он принадлежит к тем людЯм, которые, не
работаЯ, не могут жить. Ђ дальше коротко и опЯть-таки очень деловито, без
единого лишнего слова и без всЯкого приукрашательства, перечислЯлось, чем
и в чем как консультант он мог бы помочь госпиталю. Љрасным карандашом
было подчеркнуто: "операции на легких". € ссылка на "самого" •арламова и
на Ђшхен.
   - ќто кто подчеркнул? - спросил “стименко.
   - Ќиколай ”едорович, - вздрогнув от начальнического голоса “стименки,
ответила ЊариЯ Џавловна. - Џосле беседы с полковником ЋганЯн, когда в
тупик зашли, - он и подчеркнул.
   ‚олодЯ едва заметно улыбнулсЯ: эта маленькаЯ докторша любила такие
выражениЯ, как "катастрофа", "его ждет гибель", "мы в тупике". € тоном
выше: "дороги науки", "скальпель победил смерть", "человеческий разум все
может!"
   € вдруг “стименке стало совестно. Ћн ведь тоже когда-то что-то
провозгласил тетке Ђглае насчет разума - ночью за едой. —то-то совершенно
патетическое и сногсшибательное...
   - —то же ‘аранцев? - спросила ЊариЯ Џавловна. Џо выражению ее лица, она
спрашивала второй раз - наверное, он так задумалсЯ, что не слышал ее слов.
- ‚ы говорили с ним, ‚ладимир Ђфанасьевич?
   - „а, говорил, - совершенно спокойно и вежливо ответил ‚олодЯ. - Ћн
будет оперироватьсЯ, ЊариЯ Џавловна. € Я бы на месте ЌиколаЯ ”едоровича
операцию не откладывал...
   “ себЯ в палате он долго и педантично перекладывал таблетки из кармана
халата в конверт, потом отложил две, принЯл их, как положено человеку длЯ
легкого сна, а остальное запрЯтал подальше в Ящик тумбочки. Љогда настанет
час, он разведет их в своей эмалированной кружке и выпьет...
   Ќо, думаЯ так, он уже понимал, что этот час не настанет.


   "Њедведь в очках! - подумал ‚олодЯ, глЯдЯ на размывающегосЯ после
операции ЌиколаЯ ”едоровича. - Љак это мне раньше в голову не пришло.
‚прочем, Я не видел его раньше в очках".
   ђЯдом размывалась голубаЯ от усталости ЊариЯ Џавловна. "€ вовсе она не
стараЯ дева, - укорЯЯ себЯ за свои прошлые мысли, решил “стименко. - Ћна
просто измучена до крайности".
   € сказал об этом погодЯ, наедине, Ќиколаю ”едоровичу.
   ’от посопел, подумал и ответил сердито:
   - “ нее нолеваЯ группа крови. ђазбазаривает ее как может, а мне не
уследить, Я стар, одышка, иногда такаЯ сонливость нападет - хоть караул
кричи. ‘ама себе хозЯйка, вытворЯет, что в голову взбредет...
   Ћни сидели вдвоем в ординаторской, за окном золотом сиЯл осенний
погожий холодный день. ЏозевываЯ от усталости, "медведь в очках" произнес
мечтательно:
   - ‚ такую погоду в лесу благодать!
   “стименко улыбнулсЯ: твое дело, конечно, медвежье! € вдруг представил
себе этого старого доктора в лесу - оборотнем-медведем, идет:
"скирлы-скирлы", на костыль опираетсЯ, радуетсЯ благодати, остро чувствует
бегучие запахи осени, остановилсЯ вдруг на пригорке - смотрит в дальние
дали, лесной хозЯин.
   - —ему это вы? - с интересом вглЯдываЯсь в “стименку, спросил старый
доктор. - —его веселитесь?
   - „а так... ‹ес представилсЯ...
   - •орошее дело...
   Ћн все еще смотрел на ‚олодю, потом неожиданно прЯмо, даже грубо
сказал:
   - џ никогда не видел, как вы улыбаетесь.
   €, словно смутившись, подтЯнул к себе поближе рентгеновские снимки
голени майора •атнюка, повертел один так и сЯк, сердито буркнул:
   - Ќи черта не понимаю! ‚ы понимаете?
   ѓлаза его остро следили за ‚олодей. ‚се понимал этот старый оборотень в
голени майора •атнюка, чего тут было не понимать! € не голень его
интересовала нынче, а этот свет в глазах подполковника медицинской службы
“стименки, этот пропавший и вновь загоревшийсЯ свет, эти совсем еще
недавно пустые и вдруг вновь исполненные жизни глаза под мохнатыми
ресницами...
   - ’ак что же вы думаете?
   “стименко заговорил. ‘ ходу, после операции, где, как ему казалось, он
командовал, после его, как ему казалось, удачи, после его указаний во
времЯ труднейшего извлечениЯ пули почти из корнЯ легкого - после всей той
победы, которую впоследствии "медведь в очках" именовал "спаренной
операцией", имеЯ в виду спасение одновременно двух жизней - “стименки и
‘аранцева, - ‚олодЯ уже не замечал, что над ним "работают". Њог ли он
знать, что Ќиколай ”едорович не раз оперировал на легких и что указаниЯ
‚олоди просто совпадали с тем, к чему он был готов заранее, но что он как
бы слушалсЯ его, потому что полностью отдавал себе отчет в нынешнем дне
искалеченного войной своего коллеги. € блеск в ‚олодиных глазах, и этот
легкий румЯнец возбуждениЯ, и этот голос хирурга, а не раненого, - это все
были результаты спаренной операции, маленькой хитрости, подготовленной ими
всеми в этом далеком тыловом госпитале. ЋперациЯ прошла успешно, дело было
только за благополучным течением послеоперационного периода. ђабота - вот
что называлось благополучием длЯ “стименки, завал дел, чтобы, как
говоритсЯ, "не продохнуть"...
   - ’ак, так, так! - все кивал и кивал в такт ‚олодиным рассуждениЯм
старый доктор. - ’ак, так, так!
   € зевал лесной оборотень, ведь скучно же ему было слушать, да еще после
операционного нелегкого днЯ, подробные ‚олодины рацеи.
   - ’ак, так. Ћстроумно, пожалуй!
   Ќа секунду “стименко растерЯлсЯ: что тут остроумного? Ќо тотчас же
сообразил - старый хирург устал ужасно, ничего толком не соображает, хочет
спать, и пусть бы себе шел действительно.
   - € верно, пойду! - со вздохом произнес "медведь в очках". - Џойду,
черт дери, щец похлебаю да на боковую. Ђ вы уж тут с Ђнтоновой
разберитесь, •атнюк - ее больной. € еще попрошу, если не слишком вас
затруднЯю, насчет нашего ‘аранцева. Ќочь ему труднаЯ предстоит, доктор.
   „октор!
   € вдруг вспомнилсЯ ему —ерный џр, знаменитый тамошний "аэроплан" и то
утро, когда Ѓогословский сказал ему: "доктор". —то ж, тогда все было куда
легче и куда проще.
   ‚от теперь, если ты доктор, так поди-ка поплЯши!
   „верь за "медведем в очках" захлопнулась, “стименко сел за стол на
место врача, покурил, подумал. Џотом зашла Ђнтонова - посоветоватьсЯ,
потом заглЯнул, подмигнув ей, участник и даже инициатор заговора
"чуткости" - доктор ‡аколдаев. Ќо никакого подмигиваниЯ доктор Ђнтонова не
заметила. Ћна просто-напросто забыла о заговоре и сердито спорила с этим
подполковником по поводу его спокойного и даже чуть иронического отношениЯ
к стрептоциду как избавителю от всех решительно бед. Џомедлив немножко,
‡аколдаев тоже забыл о заговоре и ввЯзалсЯ в спор, принЯв целиком и
полностью сторону “стименки и набросившись на Ђнтонову с упреками по
поводу вечной ее восторженности...
   ’ак незаметно покончен был вопрос о заговоре, он просто всеми забылсЯ,
"рассосалсЯ", как выразилсЯ впоследствии о тех днЯх Ќиколай ”едорович.
   ‚ спорах миновал вечер, потом и ночь наступила.
   “говорив дежурившую нынче Ђнтонову лечь спать основательно, “стименко
отправилсЯ в далекую маленькую палату, к ‘аранцеву, где был нынче пост с
опытной и толковой сестрой. Ћдним пальцем, не без ловкости “стименко нашел
пульс, посчитал и согласилсЯ с сестрой, что все идет хорошо - сердце
‘аранцева работает исправно. ’ак же работало бы оно и у ‹айонела Ќевилла.
   ЋпираЯсь на костыль, медленно миновал военврач “стименко стол, за
которым в своем кресле дремала неправдоподобно краснощекаЯ сестричка ђаЯ.
Љлюч по-прежнему торчал в аптечке, как тогда, когда ‚олодЯ украл люминал.
   - ђаиса, а ђаиса! - потрогал он сестру за плечо.
   - Ђички? - глЯдЯ на него спЯщими, хоть и открытыми глазами, спросила
она.
   - Ђптечку закрывать надо! - строго велел “стименко. - ‘лышишь? Њне
известен случай, когда один идиот... „а ты проснулась или нет?
   - Џроснулась! - облизываЯ губы и трЯсЯ головой, сказала ђаиса. - „аже
странно, как это Я не проснулась?
   - ’ак вот, мне известен случай, когда один идиот украл банку с
люминалом, развел таблетки в воде, выпил и заснул навечно. ‘естру судили.
ЏонЯтно?
   - Љошмар какой! - сказала ђаечка. - ‘ ума сойти можно! Ќадо же такое
человеку на ночь сказать, если Я в первый раз в жизни забыла...
   - Ќет, не в первый! - глЯдЯ прЯмо в глаза ђаисе, жестко произнес
“стименко. - Ќе в первый!
   ‹ожась, он хотел принЯть, как обычно, свои две таблетки, но подумал,
что надо будет сходить к ‘аранцеву, - и поел подаренного шефами изюму.
‚спомнил про голень •атнюка, еще представил себе, как идет по лесу
"медведь в очках", попыталсЯ объЯснить Ђнтоновой, что ее случай
обморожениЯ вовсе не типичный, а исключительный, и что из этого случаЯ
никакие выводы делать нельзЯ, но не успел, потому что уснул и проснулсЯ
только тогда, когда его позвали к ‘аранцеву.
   Џолковник лежал и улыбалсЯ - бледный, самодовольный, веселый.
   - ќто верно, что мне пулю вынули? - шепотом спросил он.
   - ‚ынули! - дотрагиваЯсь пальцем до пульса ‘аранцева, ответил ‚олодЯ. -
‚ынули, и еще как славненько!
   - ‹ивер в целости?
   - ‚ целости ваш ливер. ’олько разговаривать вам - боже сохрани! ’еперь
спокойствие, и быть вам здоровым человеком...
   Џолковник скрипнул зубами, челюсти его крепко сжались, неправдоподобно
голубые и все-таки Ястребиные глаза смотрели вдаль, сквозь стены.
   - Ђ нога-то все едино мешать будет! - сердито сказал он. - ‚се равно
рубль двадцать! ’о-оже, медицина!
   “лыбаЯсь глазами, молча смотрел “стименко на ‘аранцева. ‚от это и есть
жизнь! —то ж, пусть ворчит на беспомощную, неумелую еще, жалкую хирургию,
пусть живет и ворчит полковник ‘аранцев, отдавший все, что мог, в том бою,
когда выволокли его из подорванного, умершего танка. Џусть только живет.
Ћн - инженер, хромаЯ нога почти не помеха в деле, которому он служит, -
будет жить, работать и ворчать...
   € припотевшаЯ челка, которой отдали его живым, забудет об этом. Ћн
расскажет ей про "ливер", и они посмеютсЯ, и никогда не придет ей в
голову, что ее ‘аранцев был бы мертв из-за какого-то там "ливера". ‚от
ногу не починили - это срам!
   Џотом полковник вздохнул и поглЯдел на “стименку.
   ’ак они еще немножко попереглЯдывались - оба спасенные одной и той же
операцией, оба живые, оба еще не старые люди...
   Џотом ‚олодЯ подмигнул ‘аранцеву и пошел к себе - досыпать, но до
палаты не дошел, потому что в коридоре его перехватил "медведь в очках",
обнЯл одной рукой за талию и сказал, наклонЯЯсь к уху “стименки,
доверительно и негромко:
   - Ђ не занЯтьсЯ ли нам нынче же, ‚ладимир Ђфанасьевич, вашей ручонкой?
‹апочкой вашей? Ќе откладываЯ, знаете ли, более ни часу. џ лично так
рассуждаю: неврома вас последнее времЯ приотпустила, так зачем же еще
оттЯгивать? Ќа разработку пальцев времени уйдет впоследствии немало, не в
один день научитесь вы по-прежнему владеть руками. Ќу, с одной у вас почти
благополучно, а с другой?
   - ‹адно, - быстро сказал “стименко, - хорошо. џ только к парикмахеру
схожу, приведу себЯ в порЯдок маленько, Ќиколай ”едорович, а то из-за
‘аранцева как-то все вверх дном шло и вчера и позавчера. Ќу, как он вам?
   - „а что, недурно, - посапываЯ, ответил "медведь в очках". - ‘овсем
даже недурно. Ќадо надеЯтьсЯ, что _благодарЯ вашей настойчивости_ мы его
выдернули из нехорошей истории. ‡начит, мы вас во второй операционной
поджидать будем...
   —асом позже выбритый, пахнущий парикмахерской подполковник медицинской
службы “стименко лег на холодный стол под спокойный свет огромной
бестеневой лампы, слегка пошевелилсЯ, устраиваЯсь поудобнее, и сказал,
доверчиво и прЯмо взглЯнув в стекла очков ЌиколаЯ ”едоровича:
   - џ в порЯдке.
   € закрыл глаза.
   "…ще бы не в порЯдке, - спокойно подумал Ќиколай ”едорович. - ‡нал бы
ты, милЯга, сколько тут находитсЯ бестелесных консультантов, начинаЯ с
главного хирурга до твоей старухи ЋганЯн, сколько мы на тебЯ бумаги извели
- на переписку, сколько рентгеновских снимков почта перевезла из нашего
госпиталЯ в Њоскву, в ‹енинград, опЯть к нам! ‡нал бы ты это все,
подполковник!"
   - ‘кальпель! - велел Ќиколай ”едорович.


   <b>Ќ“ ‘‚Ђ„њЃЂ...</b>

   Џервого декабрЯ под вечер в пЯтую палату вошла ‚ера Ќиколаевна
‚ересова. “стименко спал. Ѓольшие руки его спокойно лежали поверх одеЯла,
как будто и впрЯмь отдыхаЯ после труда, как раньше.
   Њалевич и майор •атнюк, здешние старожилы, забыв про шашки, уставились
на незнакомую, очень красивую женщину, котораЯ, тихо заплакав, опустилась
перед ‚олодиной койкой на колени и поцеловала его запЯстье.
   - Љак в кино! - восторженным шепотом произнес сентиментальный Њалевич.
- ‘мотреть, и то приЯтно.
   •атнюк был поспокойнее и поделикатнее, поэтому он только сказал "гм"
или что-то в этом роде и потЯнул мучимого любопытством Њалевича к двери,
за которую тот, хотЯ он несколько притормаживал, все-таки был выдворен.
   ђесницы “стименки дрогнули, потом он открыл глаза. ‚ера смотрела на
него не отрываЯсь.
   - ’ы? - тихо спросил он.
   - џ! - ответила она, прижимаЯсь к его руке теплой щекой. - џ! € совсем!
ЊенЯ сюда перевели. Ћх, ‚олодечка, каких мучений все это стоило!
   Ћн улыбнулсЯ покровительственно и холодно: удивительные слова
существуют в обиходе здоровых людей.
   - € не смейсЯ, - попросила она. - Ќо есть ведь, согласись, разные
мучениЯ. …сть страданиЯ чисто физического порЯдка, а есть самолюбие, есть,
знаешь ли, уЯзвленнаЯ гордость, есть...
   “лыбаЯсь, он смотрел в ее тонкое лицо, искал ее взглЯд. ‚сегда она
чуть-чуть не понимала самого главного, или понимала половину того, что
следовало понимать только целиком или уж лучше совсем ничего не понимать!
“жели все то, что выпало на его долю, представлЯлось ей только суммой
физических страданий и преодолением недуга?
   ‚прочем, какое это имеет сейчас значение?
   Ћна же здесь, она добилась перевода и приехала сюда, в эту несусветную
глушь, к нему, из-за него...
   - ‘Ядь, - попросил он, - тебе неудобно так...
   - Ќет, удобно, прекрасно, - сказала она, опЯть прижимаЯсь горЯчей щекой
к его руке. - “добно удивительно. € разве это имеет значение - удобно или
нет. џ же с тобой!
   „верь в коридор была открыта, в палату заглЯдывали, и то, что ‚ера
стоЯла все еще на коленЯх, было неловко ‚олоде. ‹егкаЯ краска проступила
на его щеках, он велел жестче:
   - Ћтвернись! џ оденусь! €ли выйди на несколько минут...
   Ќаверное немножко обидевшись, она вышла, и он подивилсЯ легкости и
стремительности ее походки. Џотом потЯнул к себе халат, с трудом сунул
непослушные руки в рукава, нащупал ногами шлепанцы и оперсЯ на костыль. ‚
общем, все это было довольно длинной процедурой, но по сравнению с тем, во
что это обходилось ему еще месЯц назад, "дело двигалось недурно", как
говорил Ќиколай ”едорович - "медведь в очках".
   - „а ты совсем молодец! - сказала ему ‚ера в коридоре, когда он наконец
предстал перед ней - почему-то вдруг очень высокий, с мЯгкими
рассыпающимисЯ волосами, с печально-ироническим блеском глаз под мохнатыми
ресницами. - ‘овсем, совсем молодец!
   - Џодполковник тут такие дела делает, закачаешьсЯ, - вмешалсЯ рыжий
Њалевич. - Ћн здесь первый на доске почета.
   - ќто - как? - не понЯла ‚ера. - Љак образцовый выздоравливающий?
   - ‡ачем выздоравливающий? „октор! ‹ечит нас всех. Ћн же...
   - ‹адно, майор, - прервал ‚олодЯ. - Џойдем, ‚ера, посидим там на
лавочке... ќто место у нас называетсЯ "в тени пальм"... Џошли!
   „ве тощенькие, пыльненькие пальмочки тихо доживали свой век на зеленых
тумбочках за углом в коридоре. ‡десь и курить можно было, не всем, а
своим, привычным.
   - ќто правда, что ты лечишь? - спросила ‚ера, когда они сели. ѓлаза ее
блестели гордо и немножко удивленно, как будто она смотрела не на ‚олодю,
а, например, на слона, выученного ею делать маленькие чудеса. - Ќеужели
правда?
   - ‚здор! - с раздражением ответил он. - Џросто бывает, что со мною
советуютсЯ. ќто естественно.
   Ћна все смотрела на него не отрываЯсь - горЯчо, счастливо и даже с
каким-то восторгом. …му хотелось закурить, но он боЯлсЯ при ‚ере затевать
процедуру доставаниЯ папиросы из пачки и схитрил - попросил ее сходить в
палату и прикурить там у кого-нибудь. Ћна вскочила и побежала,
раскатываЯсь по кафельному полу, а он посмотрел ей вслед и подумал, что,
кроме нее, у него никого нет в этом мире, и от этой мысли ему не стало ни
весело, ни счастливо, ни даже просто спокойно. Ћн отметил длЯ себЯ этот
факт, и больше ничего.
   - Џослушай, - сказала она, вернувшись и протЯгиваЯ ему папиросу, - тут
в тебЯ все влюблены. Ћкружили менЯ в палате и только разговору - "ваш муж,
ваш муж, ваш муж..." џ, кстати, ничего не отрицала, тебе не неприЯтно это?
‚едь мы же муж и жена? †ена и муж?
   “молЯющее выражение мелькнуло в ее лице, и ‚олодЯ поспешно ответил, что
разумеетсЯ, иначе и быть не может...
   ‚ера положила свою руку на его плечо и повернулась к нему. …е
накрашенный рот был близок к его губам, он видел ее подбородок, белую шею,
стЯнутую воротником морского кителЯ, слышал ее учащенное дыхание, теплый
запах ее волос. € все то, что только что, несколько минут тому назад,
казалось ему в ней ненастоЯщим, все то, что было ему в ней неприЯтно и
даже раздражало, теперь уступило место другому чувству - чувству тоски по
ней, жадности и желанию...
   ‹ицо его дрогнуло, жесткое лицо мужчины, опаленного смердЯщим вихрем
войны, и в выражении глаз исчезла та холодноватаЯ твердость, к которой
привыкли все, кто знал “стименку не слишком близко. ‡а углом госпитального
коридора, меж двух порыжевших от тоски пальмочек, вновь открылсЯ ‚ере
неуклюжий и стеснительный, так и не научившийсЯ толком целоватьсЯ ее
‚олодЯ “стименко, ее подполковник, каких нет больше на этом свете, ее
самонаиглавнейший доктор, тот, который под гром неслыханных еще доселе
оваций несомненно будет открывать международный конгресс хирургов в
сказочном городе - Џариже...
   - Џерестань же, ‚олодька, - сказала она, - перестань! џ сюда служить
приехала, Я тут начальник отделениЯ буду, а мы в коридоре на виду у всех
целоватьсЯ уселись...
   Ћткуда им было знать, что чувствительный Њалевич, едва сели они между
пальмочками, объЯвил территорию эту длЯ всЯкого движениЯ "перекрытой
впредь до особого приказа", а с особым приказом промедлил до того
мгновениЯ, когда поЯвилсЯ внизу после вечернего обхода строжайший сам
папаша, главврач Ђнатолий Ђкинфиевич. ’олько тогда Њалевич, издали напеваЯ
из "‘ильвы", возник перед "молодыми", как их сразу же стали называть в
госпитале, и предложил им поужинать...
   “жин длЯ новоприбывшей ‚олодиной супруги был сервирован в
ординаторской, а поскольку никто не умеет в такой степени быть счастливым
счастьем товарища, как фронтовики, повидавшие лихо войны, то ужин был
вполне царским. Ћсобенно старалсЯ считавший себЯ почему-то знатоком в еде
полковник ‘аранцев. ЏредполагаЯ, что именно подполковник “стименко, а не
кто другой, очистил ему "ливер" и тем самым возвратил к жизни,
бритоголовый полковник самолично изжарил на госпитальной плите сковороду
картошки по своему способу и торжественно водрузил на столе в
ординаторской. Џокуда новаЯ докторша ‚ересова принимала душ, сестричка
ђаечка стелила на диване постель, стеснЯЯсь того количества подушек,
которое изобличало назначение этого ложа на наступающую ночь.
   Ћфицеры в синих и рыжих госпитальных халатах, спешно побрившиесЯ и
одурЯюще пахнущие кто "ѓвоздикою", кто "‹андышем", кто "„ушистым
горошком", курили возле открытой двери ординаторской привезенный ‚ерой
настоЯщий московский "Љазбек", переговаривались, в меру солоно пошучиваЯ,
посмеивались и держались так, что "мы-де здесь, в глуши, оторванные от
фронта, тоже не лыком шиты и сохранили свое военное братство..."
   Џосле душа ‚ера вернулась в "гражданском", из светлой шерсти, платьице
с блестЯщим кожаным поЯском и таким же лакированным бантиком "кис-кис" у
шеи, что произвело на выздоравливающих ‚олодиных друзей впечатление куда
большее, чем если бы тут, в глубоком тылу, разорвалась бомба замедленного
действиЯ в тонну весом.
   - ќто - дает! - шепотом восхищалсЯ Њалевич. - ’очно, дорогие товарищи,
последний крик моды сорок четвертого года...
   - ‘ кино мода слизана, - заметила сестричка ђаЯ. - џ совершенно такую
королеву видела, но только в частной жизни...
   - ѓде же ты ее, серденько, в частной жизни видела? - поинтересовалсЯ
•атнюк.
   „верь в ординаторскую закрылась, офицеры, вздыхаЯ и крЯхтЯ, кто
опираЯсь на палку, кто на костыль, кто оберегаЯ искалеченную руку, не
торопЯсь пошли по палатам - готовитьсЯ к длинной, бессонной, унылой
госпитальной ночи. Џолковник ‘аранцев, подрагиваЯ плечами, тоже лег на
жесткую койку, натЯнул одеЯло до подбородка и подумал, что “стименко
дождалсЯ своей "челочки". …го пробрала дрожь, он длинно зевнул. ђаЯ, думаЯ
о фасоне платьЯ "королевы", погасила лампочку в вестибюле: "Џатриот,
береги электричество!" - такой плакат висел во всех помещениЯх
госпиталЯ...
   ‚ера в ординаторской, стоЯ у репродуктора, расчесывала черным гребнем
влажные, матовые после душа волосы, “стименко молча на нее смотрел. €
думал, что это она написала то письмо, которое помогло ему выжить, и что
он должен испытывать чувство благодарности к ней, и что очень, пожалуй,
дурно в нем какое-то "очерствение души" - никакой благодарности он не
испытывал, и даже думать об этом письме ему было неприЯтно.
   - ‘алюты в Њоскве, - тихо сказала ‚ера. - ’ебе не слышно?
   - ‘лышно.
   - Ђ у нас свадьба...
   Ћна встрЯхнула головой, темнаЯ волна волос упала на плечо - почти до
лакированного поЯска.
   - ‘вадьба или нет?
   - Ќу свадьба...
   - Ђ Я ведь даже на твое "ну" не обижусь, - с вызывающей усмешкой, очень
идущей ей, блестЯ глазами и зубами, произнесла ‚ера. - ’ы без менЯ не
можешь, так же как Я без тебЯ, но Я это давно знаю, а ты, миленький, еще
не знаешь. ‘о временем поймешь...
   Џока она открывала шампанское, ‚олодЯ смотрел на ее руки и думал о том,
что она его действительно, наверное, любит, если так в него верит. Ќо это
"если" было в то же времЯ чем-то ненадежным, зыбким, опасным. € его ли
любила эта красиваЯ, неглупаЯ, стройнаЯ, хорошо одетаЯ женщина? …го ли,
такого, каким знал он себЯ и каким знала и понимала его ‚арвара?
   Ћ ‚арваре нельзЯ было сейчас думать, в этом было нечто
противоестественное и даже кощунственное, но думал о ней ‚олодЯ помимо
своей воли, а волЯ его нынче была слаба...
   ампанское выстрелило. ‚ера разлила пену в эмалированные госпитальные
кружки, спокойно приказала:
   - Ћ ней не думай! ’ы ей не нужен! ЏонЯл? € согласись, милый, не
очень-то это хорошо - в вечер нашей свадьбы думать о другой женщине. € не
идет это тебе, у тебЯ делаютсЯ глаза, как у коровы...
   Ћткуда она знала, о чем именно он думал?


   <b>„Ћ†€‹ ‹€ џ?</b>

   Џро ђодиона Њефодиевича она рассказала ‚олоде, что у него был
действительно инфаркт миокарда, но что теперь все обошлось, он получил
контр-адмирала, и единственный на флоте командир дивизиона миноносцев -
ѓерой ‘оветского ‘оюза. Ћб Ђглае по-прежнему ни слуху ни духу. “ капитана
Ђмираджиби ‚ера была в гостЯх на судне, когда он последний раз пришел с
караваном. ’еперь у …лисбара абановича новый, огромный пароход, из тех,
которые ђузвельт называет "дешевой упаковкой длЯ дорогих американских
товаров". Љапитан апиро теперь майор, доктор ‹евин совсем плох, наверное
скоро умрет. –веткова ‚ера видела проездом в Њоскве, заходила к нему
поблагодарить, он ей помог получить назначение в ‘тародольск, он и,
разумеетсЯ, •арламов...
   - Џовел менЯ в ресторан - такой смешной! - после паузы добавила
‚ересова.
   - •арламов? - удивилсЯ ‚олодЯ.
   - Џочему •арламов? –ветков.
   - џ тоже в ресторане здесь был, менЯ Ђшхен водила, - вспомнил ‚олодЯ.
   ‚ера быстро взглЯнула на него и отвернулась.
   Љ одиннадцати часам утра ‚еру Ќиколаевну ‚ересову уже оформили в
госпитале, и она представилась "медведю в очках", который с каким-то даже
испугом назвал ее "красавицей" и "фронтовым подарком длЯ нас, лесных
пней", о чем она с радостью рассказала ‚олоде. Љ обеду она нашла
двухкомнатную квартирку очень близко от госпиталЯ - рукой подать, хозЯева
"симпатичнейшие, абсолютно интеллигентные люди, в восторге, что у них
будут жить врачи". Џеред ужином “стименку на машине какого-то большого
начальника перевезли в новое жилище, а через несколько дней, вечером,
когда в старом энциклопедическом словаре Ѓрокгауза и ќфрона он читал
статью о кактусах, к нему пришли две корреспондентки из газеты
"‘тародольскаЯ правда" - обе умненькие, скромненькие, молоденькие,
немножко восторженные и очень некрасивые.
   - „а вы к кому, собственно? - спросил “стименко.
   - Љ вам. ‚едь вы же подполковник “стименко?
   - Ќу, Я. ‘адитесь, пожалуйста.
   Ћбе сели.
   Џервой заговорила та, на которой была мужскаЯ шапка-ушанка.
   - Љонечно, о вас бы должен был написать наш Љраевой, - сказала она. -
€менно он. ќто его тема!
   - „а, Љраевой бы создал, - вздохнула другаЯ. - “ него вообще блестЯщее
перо. Ћн в "Џатриотах родины" - не сталкивались на фронтах?
   - Ќет, не сталкивалсЯ.
   - € не слыхали Љраевого?
   - Ќе слыхал. Ѓориса Џолевого слыхал.
   - Љраевой наш, здешний. Ќу что ж, начнем?
   “стименко недоумевал: что они должны начать? Њожет быть, это розыгрыш?
€ почему Љраевой бы создал? —то? € неловко ему было и неприлично даже,
словно ненароком ввалилсЯ в женские бани...
   - „а, так вот, перейдем, товарищ подполковник, к делу, - сказала та,
что была поговорливее. - Ќе осветите ли вы нам сначала ваше детство и
юность...
   - Љоротенько, - сказала другаЯ. - Љак говорЯт, накоротке.
   - Ђ зачем? - немножко слишком грубовато сказал ‚олодЯ. - џ, товарищи,
вообще не совсем вас понимаю. —то, собственно, случилось? Њатериал
какой-нибудь на менЯ в редакцию поступил? € какое такое дело?
   …му разъЯснили: материал действительно поступил; офицеры из госпиталЯ -
вот их фамилии: •атнюк, Њалевич, ‘аранцев, еще врачи - написали письмо в
редакцию о поведении замечательного товарища, тЯжело раненного хирурга,
который...
   - Ђх ты боже мой, вздор какой! - совсем вспотел и растревожилсЯ
“стименко. - ќто все вздор, пустЯки...
   „евочки-корреспондентки терпеливо подождали, потом та, котораЯ говорила
покороче, быстро и напористо осведомилась:
   - Љакую роль в вашей жизни, товарищ подполковник, сыграла замечательнаЯ
книга ЌиколаЯ Ћстровского "Љак закалЯлась сталь"? € в частности, ваше
поведение здесь...
   - „а какое же поведение! - опЯть раскипЯтилсЯ “стименко. - Ќикакого у
менЯ поведениЯ не было...
   - Ќу как это никакого! - с улыбкой превосходства сказала та, что была
поговорливее. - ‚едь мы же сюда из госпиталЯ пришли, там мы и подробности
очень ценные, товарищ подполковник, узнали. ‘кромность, конечно,
характернаЯ черта советского человека, но страна, поверьте, должна знать
своих героев. Њы и с врачами говорили - и с Ќиколаем ”едоровичем самим, и
с Њарией Џавловной, они очень хорошо о вас отзывались - о вашем мужестве и
о том, как вы сами, еще очень, ужасно тЯжело раненный, включились в работу
госпиталЯ. €менно включились и стали там незаменимым товарищем. ‚ы не
сердитесь, товарищ подполковник, но в этом, и только в этом ключе мы
должны работать над очерком. ’ак что, пожалуйста, убедительно вас просим -
поделитесь с нами воспоминаниЯми вашего детства. Њожно даже со школы -
когда именно вас привлекла гуманнаЯ профессиЯ доктора? ‚от этот момент -
мы должны на нем остановитьсЯ - начало вашего пути...
   Ћни сидели перед ним - худенькие девочки в бедных пальтишках, под
которыми были старые ватники, и ждали, а он все ничего не мог сказать и
только покрЯхтывал, складываЯ в уме те фразы, которые поднесет завтра на
процедурах проклЯтым авторам письма. €м-то он скажет! €м-то он все скажет!
€ черт их надоумил!
   Ќеизвестно, чем бы все это кончилось, не поЯвись вдруг из госпиталЯ
‚ера Ќиколаевна - с судками, с бутылкой молока, розоваЯ, счастливаЯ.
„евочки взЯли у нее судки, она стрЯхнула снег с шинели, девочки с
обожанием оглЯдывали ее - такую стройную, гибкую, с орденами: морской
доктор, капитан медицинской службы, участвовала в морских сражениЯх, жена
такого замечательного человека, а они здесь, в тылу, так ничего и не
повидают, так и состарЯтсЯ. ‚се это было написано на их бледных,
голодноватых лицах, а ‚ера Ќиколаевна тут же их обласкала, тут же
поЯвились на столе консервы "треска в масле" - еще из заполЯрного
доппайка, печенье, чай, масло, хлеб - всего вволю, и здесь же ‚ера
Ќиколаевна, поблескиваЯ на ‚олодю глазами, сказала, что ему никогда не
справитьсЯ с теми вопросами, которые задают журналисты, уж "она-то его
знает", но что все будет отлично, она надеетсЯ, что ‚ладимир Ђфанасьевич
позволит ей "поотвечать" за него. ’олько несколько позже, когда он
прилЯжет, и без него, иначе ничего не получитсЯ.
   - ‚ы не понимаете, какой это мучитель, девочки, - говорила она, ласково
щурЯсь и откусываЯ сахар, - представить не можете, что кроетсЯ за этой
внешностью. “жасный человек! ќто здесь Я его не боюсь, а когда была у него
в подчинении, о! —уть что - на гауптвахту! Џозволила себе, влюбившись,
губы накрасить...
   - ‚ера! - тихо удивилсЯ “стименко.
   - ‹юсЯ, пиши! - приказала та, что поговорливее.
   ‹юсЯ, с полным ртом, что-то стала писать. “стименко поднЯлсЯ, пошел в
другую комнату, в спаленку, включил радио. €з Њосквы играли скрипки,
играли фронтам и тылам, играли ђодиону Њефодиевичу ‘тепанову и ‚олоде,
играли …лисбару Ђмираджиби и ‚арваре, играли катерникам - Њише и ѓрише,
играли танкистам и летчикам, десантникам и подводникам, играли всем, кто
дожил до сегоднЯшнего вечера...
   ‚олодЯ лег, закрыл глаза.
   "Ђ дожил ли Я, - скрипнув зубами, спросил “стименко. - „ожил ли? €ли
сдалсЯ?"
   ‡а дверью весело смеЯлись девочки-журналистки, потом до него донессЯ
голос ‚еры:
   - ‚ общем, это же трогательно, эти мыши в театре. •арактер, ничего не
попишешь!
   "Ћ господи!" - с тоской подумал “стименко и усилил звук в репродукторе,
чтобы не слышать, о чем они там говорЯт.
   Ђ ночью он спросил у ‚еры:
   - —то за дурацкаЯ историЯ с этим очерком, объЯсни мне, пожалуйста!
   - ‘начала поцелуй менЯ! џ не могу целыми днЯми без тебЯ...
   ™елкнул выключатель, загорелсЯ ночник в виде розовой почему-то совы.
‚ера лежала, прижавшись щекой к его плечу. Ћн слышал ее дыхание, слышал
посвист вьюги за окном жарко натопленной комнатки, слышал, как бьетсЯ
сердце женщины, котораЯ стала его женой.
   - Џоцелуй менЯ сейчас же! - ровным голосом велела она. - € не
капризничай, как барышнЯ.
   - ќто ты затеЯла очерк в газете?
   - ѓлупый мальчишка, - с коротким смешком ответила она. - —то же в этом
дурного? Ћни там все о тебе говорЯт как о боге, и говорЯт, между прочим,
не тебе, а мне. џ и сказала: ваши слова, дорогие друзьЯ, моему
подполковнику на шею не повесить. Ќапишите о нем в газету. € снесла им
вырезку из нашей флотской газеты про твой подвиг.
   - Ќо подвига не было!
   - Ѓыл! - с таким же смешком сказала ‚ера. - Ѓыл, дурачок! ’ы не
помнишь, а если бы и помнил - скрыл бы! џ полюбила крупного человека,
личность, Я тебе это давно все-все подробно, моему глупенькому, объЯснила,
и тебЯ в средненькие не отпущу, хоть там и потише и даже поуютнее...
   Ћна приподнЯла голову, взглЯнула в его глаза и стала трЯсти его плечи
своими белыми руками. …е тЯжелаЯ коса, темнаЯ, глЯнцевитаЯ, змеею
скользнула ему на горло, ее губы улыбались в розовом свете идиотского
ночника-совы, а он с тЯжелой тоской вглЯдывалсЯ в ее такое красивое, такое
молодое лицо и думал о том, что, женившись, вдруг стал во внутренней своей
жизни куда более одиноким, чем раньше, даже в самые трудные свои дни.
   - ’ы что? - перестав улыбатьсЯ, тихо и тревожно спросила ‚ера.
   Љоса ее сползла с его шеи, он испытал странное чувство облегчениЯ и с
горечью и завистью вспомнил вдруг "припотевшую" челку, о которой
рассказывал ‘аранцев.
   - ’ы рассердилсЯ? - стараЯсь понЯть его и, как всегда, понимаЯ только
наполовину, спрашивала ‚ера. - ’ебе неприЯтно с газетой, да? ’ы, наверное,
убежден, что они плохо напишут, исказЯт факты, правда? Ќо Я присмотрю,
‚олодечка, они мне покажут готовый очерк, и Я прокорректирую, Я же знаю
тебЯ и твой вкус. ‚се будет очень скромно. Њне бы только хотелось, чтобы
ты понЯл: отказыватьсЯ нельзЯ. ‚о-первых, жалко девочек, они такие
энтузиастки, они так дружат со своей работой. ‚о-вторых, и длЯ тебЯ эта
статьЯ имеет некоторое значение...
   "‘ейчас начнет объЯснЯть, что жизнь есть жизнь", - с неприЯзнью подумал
“стименко и тотчас же устыдилсЯ и своего раздражениЯ, и того, что сам не
хочет понЯть ее добрые чувства к нему, и одиночества с ней, с единственной
женщиной, котораЯ искренне любит его, верит ему и, конечно, хочет длЯ него
счастьЯ.
   - ‡наешь, - неожиданно длЯ себЯ самого, но очень ласково и
примирительно попросил он, - знаешь, ‚ерунЯ, пожалуйста, никогда не надо в
нашей жизни ничего организовывать. Ќе надо этой деловитости, энергии,
напора. ’о, что должно быть, то будет непременно...
   - ‘амо будет? - зацеловываЯ его висок мелкими поцелуЯми, спросила она
весело. - ‘амо по себе, да, ‚олодЯ? ’ы ничего не станешь предпринимать, Я
ничего не буду организовывать, кто же за нас подумает? Љому мы нужны? џ
что-то не разберу, мальчик мой не от мира сего. Ќет, уж ты менЯ не сбивай.
Ќичего не стоит жена, если она не может быть настоЯщей помощницей своему
мужу. ’ы ведь тихонЯ, ‚олодька! ’ы, конечно, талантище и величина, но
немножко, чуть-чуть размазнЯ, миленький мой. ’ебе дрожжи нужны, а Я и есть
такие именно дрожжи. ’ы только доверьсЯ мне, пойми, какую силищу тебе бог
дал в жены, и мы с тобой горы своротим. Ќу? —то глЯдишь? Ќехороша Я тебе?
   ’ак они и уснули в эту ночь - тесно прижавшись друг к другу и совсем
разные, совсем отдельные люди. Ќо то, что издревле называетсЯ странными
словами "таинство брака", произошло давно, а теперь у них был семейный
дом, куда заходили знакомые, он называл ее "жена", она - "муж", и хоть не
венчал их свЯщенник, хоть не держали над ними шафера венцы, хоть не
обменивались они кольцами - таинство свершилось, и надолго, может быть
навечно, должны были они блюсти почему-то какие-то общие семейные
интересы. Ђ какие?
   ‚прочем, и само таинство не заставило себЯ, как говоритсЯ, долго ждать.
   Љак-то в госпитале суровый Ђнатолий Ђкинфиевич со свойственной ему
прЯмотой заметил, словно бы между прочим, но довольно резко:
   - Ђ вам не кажетсЯ, подполковник, что отношениЯ ваши с ‚ерой
Ќиколаевной следовало бы упрочить установленным в государстве порЯдком?
Ћна вам, естественно, по своей деликатности, не разъЯснЯет некоторых
тонкостей, но одно дело - отбыть с действующего флота в глубокий тыл к
инвалиду-мужу, а другое...
   - џсно! - сказал ‚олодЯ.
   ‚ечером того днЯ, когда совершено было таинство записи сочетавшихсЯ
браком в книге актов гражданского состоЯниЯ города ‘тародольска, ‚ера
Ќиколаевна сказала мужу, что беременна. Ћн с силой и нежностью повернул ее
к себе, увидел горЯчий румЯнец на щеках, вдруг заблестевшие глаза и быстро
произнес:
   - Џрости менЯ за все, ‚ера! џ раздражителен, придирчив, не говори,
молчи, Я знаю, что зрЯ мучаю тебЯ. ‚се пройдет! ’ы мне поверь, Я за себЯ
возьмусь! € как еще возьмусь. ’ы не узнаешь менЯ.
   - џ счастлива, - тихо ответила она, - Я счастлива, ‚олодечка! —естное
слово, Я буду тебе хорошей женой.
   € совсем тихо спросила:
   - Ђ как ты думаешь, что у нас родитсЯ? Њальчик или девочка?
   ‚от только когда оно действительно началось - подлинное таинство брака!


   ќто была чудовищнаЯ работа.
   Џрежде чем начать "заниматьсЯ", он запиралсЯ на все крюки и замки,
потом вытаскивал из-под диванчика все свое нехитрое "хозЯйство", потом
клал перед собой часы.
   ‘уроваЯ морщинка ложилась между его бровей.
   ‚начале слабые, почти беспомощные пальцы его то и дело выпускали мЯчик,
и приходилось, опираЯсь на костыль, на спинку стула, на диванный валик,
постепенно опускатьсЯ на пол, чтобы поднЯть эту игрушку. Џотом, со
временем, он устроилсЯ на кровати так хитро, что мЯчик если и выскакивал,
то недалеко. Џотом мЯчик вообще перестал скакать - теперь не он командовал
“стименкой, а ‚олодЯ им. € ему ‚олодЯ говорил:
   - —то? ‚ыскочил? џ тебе поскачу, собачий сын!
   ‚ госпитале "медведь в очках" - Ќиколай ”едорович - советовал:
   - ‚ы спокойнее. Ќе часами подрЯд, а каждый час, допустим, по десЯть
минут. Ћно - вернее.
   Ќо при ‚ере “стименко не мог заниматьсЯ этой тренировкой. Ќесколько раз
она поднимала ему мЯчик с полу, и это было мучительно. €ногда она давала
ему советы - совершенно грамотные, деловые, но он прошел все сам и не
нуждалсЯ ни в каких советах, потому что знал сам, что он может, а чего
совершенно не может и еще долго не сможет; она же читала книжки и
настаивала на том, что было сказано в них знаменитыми авторами. Љстати,
советы знаменитых авторов помогли мало. Џомогал, как это ни странно,
полковник ‘аранцев, инженер, выдумщик, изобретатель и упрЯмец. „олго
приглЯдываЯсь в госпитале к тамошним упражнениЯм “стименки, он соорудил
особую веревочку с узелками, которую нужно было пропускать специальным
способом между искалеченными пальцами, потом понаделал из алюминиЯ шарики
на проволоке, затем сконструировал в госпитальной столЯрной мастерской
маленький, но очень удобный приборчик, который окрестил по-заграничному:
"тренажер экстра". "Њедведь в очках" все эти изобретениЯ благословил, но
‘аранцев, как говоритсЯ, на "достигнутом не успокоилсЯ" и из бросовых
резиновых грелок, из резинового же баллончика и вЯзальных спиц "сочинил"
длЯ “стименки действительно преполезный аппарат, с которым ‚олодЯ не
расставалсЯ подолгу...
   €ногда, но уже не часто, мучила “стименку неврома, еще нелегко было
ходить, но все это теперь представлЯлось ему почти пустЯками по сравнению,
конечно, с тем, что он испытывал раньше.
   €зводило его теперь только одно обстоЯтельство. Ћно заключалось в том,
что ‚ера решила, будто он истощен и его надобно по-особому питать.
   - ’ебЯ надо питать! - часто и серьезно, с очень глубокомысленным видом
говорила она. - Џитать по-настоЯщему. € ты не имеешь права относитьсЯ к
этой проблеме с твоей вечной иронией. ’ы должен стать здоровым,
полноценным человеком. ’ы должен...
   - ...дружить с пищей?
   - „а, дружить, - не понимаЯ его ненависти к некоторым ее словечкам,
наставительно и даже сердито отвечала она. - ќто твоЯ обЯзанность как
будущего отца нашего ребенка, в конце концов.
   € опЯть с непостижимой четкостью и быстротой сработал некий
таинственный механизм из тех, с которыми так ловко управлЯлась ‚ера
Ќиколаевна: на квартиру “стименке принесли пакет с продуктами, в получении
которых он расписалсЯ, а потом ‚ера стала получать ежемесЯчно талоны -
серые и коричневые. Ќаверное, все это было совершенно законно - в этом он
не сомневалсЯ, но тут не могло обойтись без ненавистного ему элемента
"жалосткости", и это его бесило, как бесило и то, что в него пихали то
клецки, то вареники, то тушенку с картошкой, то кашу с молоком.
   - ’ебе непременно нужно питание! - значительно говорила ‚ера. - € белки
тебе нужны! € углеводы! Ђх, если бы ты бросил курить! Ќеужели у тебЯ не
хватает на это силы воли? Џойми, милый, ты же отравлЯешь себЯ!
   ‚се было совершенно верно, неоспоримо верно - и насчет питаниЯ, и
насчет отравлениЯ. ’ак верно, что он даже удивлЯлсЯ: неужели об этом можно
говорить всерьез?
   Џорою он приходил в госпиталь как врач, но после того, что о нем
написали в газете, это было нелегко: на него показывали глазами, с ним
были подчеркнуто услужливы, его заставлЯли идти перед Ќиколаем ”едоровичем
при обходе, и все это, вместе взЯтое, было тоже мучительно, тем более что
‚ера Ќиколаевна не раз давала ему понЯть со свойственной ей
многозначительной иронией, что очень многое было тут подстроено не без ее
руководства и участиЯ. ‚ыходило так, что даже Ђшхен прилетела не по
собственному желанию, а в результате "некоторых действий" ‚еры Ќиколаевны,
ее писем •арламову, главному хирургу и даже командующему.
   - €деалист мой! - говорила ‚ера. - ‚ечно тебе кажетсЯ нечто возвышенное
и трогательное! Љонечно, твоЯ старуха Ђшхен - милЯга! Ќо она же старуха!
‡а каким лешим ей мчатьсЯ на аэроплане? € •арламов! Њало ли у него дел в
его-то чинах. Ќет, миленький мой, под лежачий камень вода не течет: длЯ
того чтобы потенциальную энергию камнЯ превратить в кинетическую, нужно
камень толкнуть. џ и толкнула, все и завертелось, подпись на бумаге решает
многое. Ђ на наш госпиталь, Я тебе горЯчо советую, времЯ больше не трать.
’ы от них больше ничего не получишь, они же наивно думают, что помогают
тебе окончательно поверить в свои силы. Ѓудто мы с тобой не справимсЯ...
   "Џожалуй, она права, - думал он иногда, шагаЯ со своим костылем из
госпиталЯ. - Ќе пойду больше! Ќу их к черту!"
   Ќо не идти, когда его звали, не решалсЯ, потому что не до конца верил
своей жене. Ќе все же и не все всегда подстраивали! Ќе так устроен мир,
как кажетсЯ ‚ересовой.