ать Ќину тем, что Њитька  Ѓоков,  скорее  всего,
тоже сидит. ‚едь и он не донес на кого-то. Ќо тут лицо занудливой девчонки
хорошеет и озарЯетсЯ внутренним  светом,  словно  далекий  огонек  сквозит
сквозь пепел, и она начинает страстно доказывать,  что  Њитьку  Ѓокова  не
возьмут, без него в цеху ведь совсем невозможно. ‘паси бог! Џусть уж лучше
он на ‹ельке женитсЯ, только бы цел был. Џусть уж  одна  Ќинка  пропадает.
’ак уж, видно, ей на роду написано.
   Ђ ЂнЯ ЊаленькаЯ, привыкшаЯ работать именно с такими,  как  Ќинка,  пуще
всего боитсЯ, как бы у Ќинки не возникло "нездоровое отношение к партии  в
целом". Џоэтому свои горести после допросов ЂнЯ ЊаленькаЯ поверЯет  только
мне, "как партиец партийцу". …ще больше  ЂнЯ  опасаетсЯ  ушей  „ерковской,
эсерки.
   - Џонимаешь, †енЯ, ведь по сути дела она -  настоЯщий  классовый  враг.
Њеньшевики и эсеры. Џравда, по учебникам Я их иначе представлЯла. ’акаЯ, в
общем, славнаЯ и несчастнаЯ старуха. Ќо жалости  нельзЯ  поддаватьсЯ...  €
материала против партии нашей им нельзЯ давать.
   „а, Я тоже поддаюсь жалости,  особенно  когда  речь  заходит  о  ‚овке,
двадцатилетнем сыне Ќадежды  „ерковской.  ‚ова  родилсЯ  в  1915  году,  в
одиночке царской тюрьмы. ђодители его,  оба  эсеры,  сидели  с  небольшими
перерывами с 1907 года. ”евраль 1917-го освободил семью, и двухлетний ‚ова
увидел родину матери - Џетроград. Ќо уже в 1921-м они снова были в ссылке.
Ћтец ‚овы умер в ‘оловках. ‘транствуЯ с матерью из ссылки в  ссылку,  ‚ова
попал в Љазань. ‡десь он провел последний светлый промежуток своей  жизни,
и здесь его застал 1937 год. Ѓог знает в который раз - уж не меньше чем  в
десЯтый - была арестована Ќадежда, мать ‚овы. Ќо на этот раз вместе с  ней
был арестован и 22-летний ‚овка, только что  ставший,  к  великой  радости
матери, студентом пединститута.
   - ‚овка виноват только в том, что родилсЯ в царской тюрьме, а  вырос  в
ссылке, - говорила „ерковскаЯ, - он ничуть не эсер. Ђполитичен. Џрекрасный
математик. …здил он за мной только потому, что очень менЯ любит. Ќас  ведь
и всего-то двое на свете...
   ‘ необычайной Яркостью  представлЯю  себе  на  месте  ‚овки  подросшего
Ђлешу.  Ќепереносимо.  …ще  можно  как-то   продолжать   жить,   внутренне
сопротивлЯЯсь, когда лично тебЯ подхватила и закрутила  некаЯ  злаЯ  сила,
котораЯ хочет отнЯть у тебЯ здоровье, разум, превратить тебЯ в труп или  в
бессловесную рабочую  скотину.  Ќо  когда  все  это  проделывают  с  твоим
ребенком, с тем, кого ты растила и оберегала...
   € Я жалею „ерковскую едкой щемЯщей  жалостью,  хоть  она  действительно
перваЯ живаЯ эсерка, которую Я увидала, хоть она и резко высказывает мне в
глаза свои мысли.
   -  Ђксенов,  муж  ваш,  мне  понравилсЯ,  как  никто  из   коммунистов,
облеченных властью,  -  рассказывает  она,  прикуриваЯ  одну  папиросу  от
другой. - џ приходила к нему, когда менЯ уволили с работы. Џо-хорошему, не
по-палачески говорил со мной. ‹ично вас мне жалко. Ќо вообще-то, не скрою,
рада, что коммунисты наконец тоже почувствуют на себе многое, о чем мы  им
давно говорили...
   Њне любопытно  дознатьсЯ,  что  же  противопоставлЯют  нашей  программе
современные эсеры. Џосле нескольких бесед  становитсЯ  Ясно,  что  никакой
позитивной программы  нет.  ‚се,  что  говорит  „ерковскаЯ,  носит  только
негативный характер по отношению к нашему строю.  €х  между  собой  больше
всего  свЯзывают  старые  свЯзи,  укрепившиесЯ  в  бесконечных  ссылках  и
тюрьмах. ‚ дальнейшем, уже в лагере, Я имела много случаев убедитьсЯ,  как
сильны эти свЯзи, принЯвшие почти кастовый характер.
   Ћднажды у „ерковской кончились папиросы. ЏривыкшаЯ дымить  беспрерывно,
она жестоко страдала. Љак раз в это времЯ мне снова принесли  передачу,  в
которую мама снова положила две пачки папирос.
   - ‚от и ваше спасение пришло, - весело сказала Я, обнаружив эти пачки.
   Ќо вдруг  Я  заметила,  что  она,  покраснев,  отворачиваетсЯ,  говорит
"спасибо", но папирос не берет.
   - Њинуточку. ‘ейчас.
   ЏодсаживаетсЯ к стене и начинает стучать. ђЯдом сидит Њухина, секретарь
их  подпольного  (настоЯщего!)  областного  комитета.  „ерковскаЯ   стучит
уверенно. Ћна не знает, что Я свободно прочитываю ее стук.
   - Ћдна коммунистка предлагает папиросы. Ѓрать ли?
   ‚ ответном  стуке  Њухина  осведомилась,  была  ли  эта  коммунистка  в
оппозиции. Џосле вопроса „ерковской и моего ответа  -  "нет,  не  была"  -
Њухина категорически выстукивает:
   - Ќе брать!
   Џапиросы остаютсЯ на столе. Ќочью Я слышу тЯжкие вздохи „ерковской. …й,
тонкой как сухое деревцо, легче было бы остатьсЯ без хлеба.  Ђ  Я  лежу  с
открытыми глазами  на  средних  нарах,  и  в  голову  мне  приходЯт  самые
еретические мысли о том, как условна грань между высокой принципиальностью
и узколобой нетерпимостью, и еще о том, как относительны все  человеческие
системы взглЯдов и как, наоборот, абсолютны те страшные муки,  на  которые
люди обрекают друг друга.


        21. Љђ“ѓ‹›… ‘€ђЋ’›

   ’юрьма, в которой Я сейчас находилась, как уже говорилось,  впервые  за
20 послеоктЯбрьских лет стала местом заключениЯ политических. „о 1937 года
они вполне  умещались  в  подвале  —ерного  озера.  ‡ато  теперь  все  три
казанские тюрьмы были битком набиты  "врагами  народа".  Ћднако  традиции,
сложившиесЯ в бывшей уголовной тюрьме, -  привычка  к  грЯзи,  грубости  и
некотораЯ свобода режима, - еще продолжали существовать по инерции.
   ‘тучать здесь можно было почти беспрепЯтственно, так  как  тонкий  звук
перестукиваниЯ  тонул  в  общем  гуле  этого  перенаселенного,   знойного,
вонючего ада. (Ќа —ерном  озере  гулко  отдавалсЯ  даже  тоненький  звучок
гареевской булавочки.) ‡амечаниЯ по этому поводу делались дежурными как-то
вЯло и не всерьез. ЃлагодарЯ вольности мы скоро установили свЯзь  чуть  ли
не со всей тюрьмой. ‘текла в ветхом окне были  выбиты,  а  деревЯнный  щит
имел несколько иную форму, чем в  подвале.  Ћн  резко  расширЯлсЯ  кверху,
пропускаЯ в камеру больше света и ЯвлЯЯсь в то же  времЯ  звукоуловителем.
…сли подойти вплотную к окну и громко сказать  что-нибудь  прЯмо  в  глубь
щита, то в нижней камере можно было все слышать.
   Ћднако разговаривать так громко все же опасно. € вот был изобретен  так
называемый "оперный" метод  общениЯ.  €нициатором  его  ЯвилсЯ  сидЯщий  в
камере, расположенной под нами,  секретарь  пригородного  райкома  партии.
”амилии не помню, звали его ‘ашей.
   Ћднажды, на исходе знойного мучительного днЯ,  когда  надзиратели  были
отвлечены раздачей "баланды", мы услышали  неплохой  баритон,  исполнЯющий
арию ’ореадора по такому неожиданному либретто:

   ‘колько вас там, женщины-друзьЯ?
   ‘колько вас там, спойте вы нам!
   ‘пойте
   ”амилии свои подрЯд,
   ‡десь все
   ‚ас знать хотЯт,
   „а, знать хотЯ-а-ат,
   „а, знать хотЯт, хотЯт!

   Њы быстро понЯли, что от нас требуетсЯ. Ќа самые различные мотивы  были
пропеты наши, а потом и их фамилии. “становилась теснаЯ  вокальнаЯ  свЯзь,
дававшаЯ возможность своевременно узнавать все новости. Ђ их  было  много.
…жедневно мы слышали имена новых арестованных, узнавали,  какие  обвинениЯ
им предъЯвлены, как усиливаютсЯ "особые методы" при допросах. Ќам  удалось
даже  наладить  обмен  записками  через  уборную.  Џисали  на  развернутых
бумажках от папирос, на самых тоненьких и маленьких клочках,  все  тем  же
огрызком карандаша, который  ‹Яма  украла  у  следователЯ  и  на  прощанье
подарила мне.
   ‘аша, секретарь пригородного райкома, вначале был полон  "титанического
самоуважениЯ". ‚се происходЯщее  казалось  ему  маленьким  кратковременным
недоразумением. ‚ вокальных беседах с Ђней  Њаленькой  он  даже  продолжал
приглашать ее после "выхода отсюда"  идти  на  работу  "в  мой  район".  ‘
вельможными бархатными интонациЯми перечислЯл  преимущества  этого  района
сравнительно с тем, где работала до ареста ЂнЯ  ЊаленькаЯ.  „аже  сидЯ  на
нарах рЯдом с двумЯ беспартийными инженерами и выносЯ по  очереди  с  ними
парашу, он не мог отделатьсЯ от покровительственного тона в отношении этих
людей.
   џ не хочу сказать, что ‘аша был  глуп.  •очу  только  подчеркнуть  силу
инерции и гипнотическую власть представлений, полученных в начале жизни.
   Ћтрезвление, как у  тысЯч  таких  ‘аш,  началось  после  применениЯ  на
допросах "активных методов". Ћднажды один из беспартийных инженеров пропел
нам  на  мотив  арии  кнЯзЯ  €горЯ,  что  ‘ашу  привели  после  допроса  с
рассеченной губой, котораЯ распухла и кровоточит. Ќет ли у нас чего-нибудь
смЯгчающего, вазелина например? Џотом, папирос бы ему...
   …сть папиросы, но как  передать?  —ерез  здешнюю  уборную  нельзЯ.  ќто
настоЯщаЯ клоака, и как возьмешь  в  рот  что-нибудь,  побывавшее  в  ней?
‚озникла мысль опустить папиросы на  ниточке  через  окно.  €з  моего  уже
совсем облысевшего махрового халата были опЯть надерганы  нитки.  Џапиросы
привЯзали, как червЯка на удочку, и  все  сооружение  было  спущено  через
отверстие в нижней части  деревЯнного  щита.  "Ќижние"  удачно  снЯли  при
помощи деревЯнной ложки две папиросы. Ќо третьЯ застрЯла между окнами двух
этажей, и, выйдЯ на прогулку, мы увидели, как она Ярко белеет  на  солнце.
‚ернувшись в камеру, мы спели на мотив популЯрной студенческой песенки:

   ‘аша, ‘аша, над твоим окошком
   Џапироска белаЯ висит.
   ’ы ее достать попробуй ложкой,
   Ђ то всем нам здорово влетит.

   ђаздавшийсЯ в ответ раскатистый баритон звучал отлично:

   „а, да, Я слышал,
   Ђх, все теперь Я понЯл,
   …е достать решилсЯ
   ‘егоднЯ ж вечерком...

   ‚ такие минуты мы чувствовали себЯ расшалившимисЯ школьниками. €менно в
один из таких моментов, когда мы, вопреки всему, весело  смеЯлись,  мне  и
суждено было  принЯть  новый  удар.  Ѓыло  уже  почти  темно,  когда  ‘аша
потребовал менЯ к окну.
   - Ќу, как там, как там наша папироска? - шутливо пропела Я. Ќо в  ответ
услышала не спетые, а сказанные слова:
   - †енЯ, соберись с силами. “ тебЯ новое горе. ’вой муж здесь. Ђрестован
несколько дней тому назад...
   џ опустилась на нары...
   € сейчас не могу спокойно писать об этой минуте.  ‘  момента  ареста  Я
категорически запрещала себе думать о  детЯх.  Њысль  о  них  лишала  менЯ
мужества. Ћсобенно страшными были конкретные мысли о мелочах их жизни.
   ‚аська любил засыпать у менЯ  на  руках  и  всегда  говорил  при  этом:
"ЊамулЯ, ножки закутай красным платочком..." Љак он сейчас смотрит на этот
красный платочек, ненужным комком валЯющийсЯ на диване?
   Ђлеша и ЊайЯ  наперебой  жаловались  мне  на  ‚аську  и  дразнили  его:
"‚асенка-поросенка! ‹юбимчик! џбеда!" €ногда ‚аська звонил мне на работу и
спрашивал:
   - …то университут? Џозовите мамулю...
   Љак точно об этом у ‚еры €нбер:

   ‘мертельно ранЯщаЯ, только тронь,
   ‚оспоминаний иглистаЯ зона...

   „о этого днЯ, когда эти смертельно ранЯщие воспоминаниЯ  подкрадывались
ко мне, Я отгонЯла их короткой формулой: "Ћтец  с  ними!"  €  вот...  Ђ  Я
наивно думала, что эта чаша минует наш дом. ‚едь по тюремному телеграфу  Я
узнала, что он снЯт с поста предгорисполкома, но не исключен из  партии  и
даже назначен на новую работу - начальником строительства оперного театра.
ќто казалось мне признаком того, что с ним будет все хорошо.  ‚едь  других
вот не понижали в должности, не снимали с работы, а просто брали  сразу  в
тюрьму. ЌелепаЯ была  затеЯ  -  устанавливать  какие-то  закономерности  в
действиЯх безумцев.
   Ќавалилась  ночь,   душнаЯ,   непроглЯднаЯ,   провонЯвшаЯ   парашей   и
испарениЯми сгрудившихсЯ в кучу давно не мытых людей, пронизаннаЯ  стонами
и вскриками спЯщих, полнаЯ до краев отчаЯнием.
   Ќапрасно Я  стараюсь  переключить  мысли  на  "мировой  масштаб".  Ќет,
сегоднЯ мне не до судеб  мира.  Њои  дети!  Љруглые  сироты.  Ѓеспомощные,
маленькие, доверчивые, воспитанные на мысли о доброте людей. Џомню, как-то
раз ‚аська спросил: "ЊамулЯ, а какой самый кичный зверь?"  „ура  Я,  дура,
почему Я ему не ответила, что самый "кичный" -  человек,  что  именно  его
надо особенно опасатьсЯ!
   џ больше не сопротивлЯюсь отчаЯнию, и оно вгрызаетсЯ в  менЯ.  Ћсобенно
терзает воспоминание о пустЯковом эпизоде, происшедшем незадолго до  моего
ареста. Њалыш забралсЯ в мою комнату, стащил  со  столика  флакон  хороших
духов и  разбил  его.  џ  застала  его  собирающим  черепки  и  источающим
нестерпимое парфюмерное благоухание. Ћн смущенно взглЯнул на менЯ и сказал
с наигранным смешком: "џ просто хлопнул дверью, духи сами упали".
   "Ќе ври, противный мальчишка!" - крикнула Я и сильно шлепнула его.
   Ћн заплакал.
   ‘ейчас этот эпизод жег менЯ адской мукой. Љазалось, нет на моей совести
более черного преступлениЯ, чем этот шлепок. Њаленький мой, бедный, совсем
одинокий в этом страшном мире. € чем он вспомнит мать? ’ем,  что  она  так
ударила его за какие-то идиотские духи. Љак Я могла сделать это? € главное
- теперь уже ничем, ничем не искупить...
   Ѓоль той ночи была так остра, что расплескалась на много лет  вперед  и
дошла до сегоднЯшнего днЯ, когда Я, спустЯ больше  чем  20  лет,  пишу  об
этом. Ќо  Я  должна  писать.  Љак  у  €нбер:  "Ѓез  жалости  к  себе,  без
снисхожденьЯ идти по этим минным загражденьЯм".
   Љонечно, мне никогда не сказать так точно и афористично,  как  ‚.€нбер.
Ќо думаю, что нам было страшнее в наши тюремные ночи, чем им  в  блокадной
ленинградской тьме. ‚  их  страданиЯх  был  смысл.  Ћни  чувствовали  себЯ
борцами с фашизмом. Ђ мы, терзаемые под прикрытием  привычных  слов,  были
лишены даже этого утешениЯ. ‡ло с большой буквы, почти мистическое в своей
необъЯснимости, кривило передо мной свою морду. Ќе  то  сон,  не  то  Явь.
Љакие-то чудовища с картин ѓойи наползают на менЯ.
   ‘ажусь на нарах и оглЯдываюсь. ‚се спЯт. ’олько место ‹идии  ѓеоргиевны
пусто. Ћна стоит около менЯ. …е маниакальные глаза  устремлены  сейчас  на
менЯ с  простой  человеческой  теплотой.  Ћна  гладит  менЯ  по  голове  и
несколько раз повторЯет  по-немецки  слова  библейского  многострадального
€ова: "’о, чего Я боЯлсЯ, случилось со мной; то, чего Я  ужасалсЯ,  пришло
ко мне".
   ќто было толчком. ‚сю ночь Я старалась заплакать и не могла. ‘ухое горе
выжигало глаза и сердце. ‘ейчас Я упала на  руки  этой  чужой  женщины  из
неизвестного мне мира  и  разрыдалась.  Ћна  гладила  менЯ  по  волосам  и
повторЯла по-немецки: "Ѓог за сирот. Ѓог за сирот".


        22. ’“•Ђ—…‚‘Љ€‰ € „ђ“ѓ€…

   Њы уже давно заметили, что ранним утром, в очень Ясную  погоду,  сквозь
разбитые стекла нашего окна можно  слышать  обрывки  доносЯщихсЯ  с  улицы
звуков радио. ђепродуктор был, видимо, где-то поблизости, да и  деревЯнные
щиты играли роль звукоуловителей.
   ‚ это тихое летнее утро мы Явственно  услышали  повторЯемые  с  большой
экспрессией слова "ЉраснаЯ  ЂрмиЯ",  "‚ооруженные  ‘илы"  в  сочетании  со
словами "враги народа".
   - —то-то опЯть стрЯслось, - буркнула, протираЯ глаза,  ЂнЯ  ЃольшаЯ.  -
Ќет, зрЯ Я раньше не интересовалась политикой.  „овольно  забавнаЯ  штука,
оказываетсЯ. Љаждый день новые фортелЯ!
   - …сли неблагополучно  в  армии  -  это  значит,  что  расшатаны  самые
глубокие основы данного государственного  строЯ,  -  взволнованно  заЯвила
„ерковскаЯ.
   - „умаете, к учредилке, что ли, вернемсЯ, - запальчиво бросила  ей  ЂнЯ
ЊаленькаЯ, а сама потихоньку сжала мне пальцы  и  тоскливо  прошептала:  -
Ќеужели и в армии враги народа?
   ‚се мы замерли у окна. Ќо ветер доносит только жалкие обрывки слов. ‚от
как будто "на страже", а вот похоже, что сказали  "изменников".  €  потом,
точно назло, совсем  Ясно  два  слова:  "мы  передавали".  Џотом  треск  и
маршеваЯ музыка. —то случилось? ‘тучим направо и налево. ‚се  в  смЯтении,
никто ничего не знает. ’олько к вечеру  получили  более  точные  сведениЯ.
Џроизошло это при таких обстоЯтельствах.
   ‚ самый разгар дневной жары, когда все мы, изнемогаЯ от духоты и грЯзи,
в одних трусах и лифчиках валЯлись на  нарах,  открылась  дверь  камеры  и
раздалсЯ добродушный басок дежурного по прозвищу Љрасавчик:
   - Ќу девки, потеснись! Џринимай новенькую!
   Њы зашумели. ќто немыслимо. € так уже нас семеро в трехместной  камере.
Људа же восьмого? „ерковскаЯ стала грозить голодовкой,  но  Љрасавчик,  не
искушенный в истории революционного движениЯ, еще добродушнее хмыкнул:
   - ‚ тесноте, да не в обиде...
   € легонько подтолкнул новенькую в спину,  запер  за  ней  дверь  камеры
наружным замком. Ћна так и осталась, точно вписаннаЯ в рамку двери.
   Џрошло несколько минут, пока Я опознала за гримасой  ужаса,  исказившей
эти  черты,  знакомое  лицо  ‡ины  Ђбрамовой,  ‡инаиды  Њихайловны,   жены
председателЯ ‘овнаркома ’атарии Љаюма Ђбрамова.
   ‡начит, берут уже и таких, как Ђбрамов? —лен –Љ партии, член Џрезидиума
–€Љ ‘‘‘ђ.
   - ‡ина!
   Ќет, совсем невозможно узнать  в  этой  до  нутра  потрЯсенной  женщине
вчерашнюю "совнаркомшу", с ее сановитой осанкой. Ћна больше похожа  сейчас
на ту провинциальную татарскую девчонку, торговавшую папиросами в сельской
лавке, девчонку, на которой лет за двадцать до этого женилсЯ Љаюм Ђбрамов.
‚ыражение ужаса смыло все детали показного грима. Ћбнажились  и  классовые
(простаЯ крестьЯнка), и национальные черты. ’атарский  акцент,  с  которым
‡ина Яростно боролась, проступил с особой силой в первых же  сказанных  ею
словах:
   - Ќет, нет, менЯ сюда только на минуточку!
   ‚ ответ раздалась полнаЯ Яда реплика Ђни Ѓольшой:
   - Ђх, на минуточку? Ќу, тогда Я и двигатьсЯ не буду на нарах.  Џостойте
там пока.
   ‘арказм не дошел.
   - „а-да, Я постою, ничего.
   џ никогда особенно не симпатизировала  вельможной  ‡инаиде  Њихайловне.
Ћна была куда хуже своего мужа, хоть и любившего выпить, хоть и  обросшего
немного бюрократическим жирком, но все же оставшегосЯ добрым человеком, не
забывшим  своего  пролетарского  прошлого.  ‡ина  же,  превратившаЯсЯ   из
Ѓиби-‡Ямал в ‡инаиду Њихайловну, резко порвала все нити, свЯзывавшие ее  с
татарской деревней. ’уалеты,  приемы,  курорты  заполнили  все  ее  времЯ.
“лыбки были дозированы в строгом соответствии с  табелью  о  рангах.  Њне,
правда, перепадало больше любезности, чем полагалось бы по скромному  чину
жены предгорисполкома.  ЋбъЯснЯлось  это  пристрастием  ‡ины  к  печатному
слову. ‚ремЯ от времени она любила выступить со статьей то в газете, то  в
журнале "ђаботница". ’огда-то и требовалась моЯ помощь.
   ‘ейчас, однако, все это было неважно. ЏотрЯсенную, почти потерЯвшую  от
ужаса сознание женщину, стоЯвшую в дверЯх камеры, надо было  приласкать  и
успокоить, насколько это возможно. џ отлично помнила, как поддержала  менЯ
в мои первые тюремные дни ‹Ямина доброта. € Я подошла  к  ‡ине,  обнЯла  и
поцеловала ее.
   - “спокойсЯ, ‡ина. Џойди лЯг пока на мое место. Ђ потом подумаем,  куда
тебЯ положить...
   Љ моему изумлению, ‡ина воспринЯла мой поцелуй как укус Ядовитой  змеи.
„ико закричав, она отпрыгнула от двери, чуть не  свернув  парашу.  “  менЯ
мелькнула было догадка об остром психозе, но последующие  слова  ‡ины  все
разъЯснили:
   - ‚ двери глазок. —асовой увидит... Џодумает  -  старые  друзьЯ.  Ђ  ты
ведь... про тебЯ в газетах писали...
   ќти слова сразу вооружили против ‡ины всю камеру.
   - ‚от моральный уровень членов вашей партии! - патетически  воскликнула
„ерковскаЯ.
   - Ђ вы верите нынешним газетам? - прищурившись, осведомилась €ра. - ’ам
вон и про менЯ писали, что Я "праваЯ", а Я беспартийнаЯ и до  тюрьмы  даже
не знала, что такое правый уклон.
   - „умаю, что длЯ мадам будет отведен лучший диван в  кабинете  ‚еверса,
так  что  мы  уже  на  нарах  теснитьсЯ  не  будем...  -  €  ЂнЯ   ЃольшаЯ
демонстративно повернулась к стене.
   —аса три ‡ина простоЯла, как распЯтаЯ,  в  амбразуре  двери.  Ќикто  не
предлагал ей места на  нарах,  да  она  и  сама,  поднимаЯсь  на  цыпочки,
брезгливо  озиралась  кругом,  боЯсь  прикоснутьсЯ   к   чему-нибудь.   …е
белоснежнаЯ воздушнаЯ  блузка  казалась  на  фоне  камеры  нежной  чайкой,
непонЯтно зачем приземлившейсЯ на помойной Яме.
   Џотом за ‡иной пришли. Џо ее лицу молнией сверкнул восторг. ‚едь ей так
и  говорили:  "Њы  вынуждены  вас  задержать  на  пару  часов".  Ћна  даже
улыбнулась нам на прощанье.
   - ЏолнаЯ  кретинка!  -  резюмировала  ЂнЯ  ЃольшаЯ.  -  ‚едь  и  впрЯмь
вообразила, что ее на волю повели! Људа же  мы  все-таки  ее  положим?  Ќа
нарах даже воробьЯ не сунешь. Ђ тут такаЯ дебелаЯ сорокалетнЯЯ тетЯ...
   Џрошло несколько часов. ‚озвращаЯсь с  вечерней  оправки,  мы  услышали
стоны, доносЯщиесЯ из нашей камеры. ‡ина Ђбрамова лежала на полу, у  самой
параши. ЃелаЯ кофточка, смЯтаЯ и изодраннаЯ, была залита кровью и походила
теперь на раненую чайку. Ќа обнажившемсЯ плече синел огромный кровоподтек.
   Њы застыли в ужасе. Ќачалось! ќто был первый случай (по  крайней  мере,
такой наглЯдный длЯ нас!) избиениЯ женщины на допросе.
   ‡ина была почти без сознаниЯ, на вопросы не отвечала. ЏоднЯть  в  такой
тесноте ее оплывшее тело на нары нам не удалось. Џриложив к ее лбу  мокрое
полотенце, мы в абсолютном молчании улеглись спать.
   - †енечка! - донеслось вдруг из ‡ининого угла. (‘ейчас это звучало  уже
совсем по-татарски: "†инишка!")  -  †енечка,  милочка!  Ќе  спи,  страшно!
‘кажи, стрелЯть нас будут, да?
   „о сих пор не могу простить себе той мелочной мстительности, с какой  Я
ответила:
   - Ђ ты не боишьсЯ со мной разговаривать? Ћбо мне  ведь  много  кой-чего
писали в газетах!
   ‘казала - и тут же  почувствовала  стыд  за  сказанное.  ’акой  детской
обидой задрожали ее пухлые губы, разбитые бесстыдной рукой.
   - €ди ложись на мое место, ‡иночка. Ђ  Я  посижу  с  тобой.  “спокойсЯ.
Џродумай все происходЯщее. Ќаша  судьба  будет  зависеть  от  общего  хода
событий. ’ы утром была еще на воле. ‘кажи, о  чем  передавало  радио?  —то
случилось в Љрасной Ђрмии?
   - Ћй, †енечка, милочка, страшно! Ћй,  джаным,  нельзЯ  ведь  это  здесь
говорить-та...  Ќу  скажу,  не  уходи...  ’ебе  только...   ’ухачевский...
ЋказалсЯ...
   - Ђ еще кто?
   Ќо на нее уже снова нашел приступ опустошающего страха. Ќе  отвечаЯ  на
мой вопрос, она судорожно теребит мои пальцы, повторЯЯ:
   - Ѓудут расстреливать? Ѓудут, да?
   ЂнЯ ЃольшаЯ проснулась и  садитсЯ  на  нарах.  Ћна  вытаскивает  из-под
соломенной  подушки  футлЯр  от  очков  ‹идии  ѓеоргиевны,   блестЯщий   и
глЯнцевитый. Ћн заменЯет Ђне отобранное зеркальце.  ќто  свое  первое  при
каждом пробуждении движение ЂнЯ повторЯет и сейчас. Ћна вытаращивает глаза
и протирает их уголки, оскаливает  зубы  и  рассматривает  их,  поправлЯет
безнадежно размочалившийсЯ перманент.
   - •орошо! - говорит она, зеваЯ. - ’еперь смена нашей Ќинке пришла. Ќадо
их срепетировать на дуэт. Ќинка - контральто: "Љогда  же  конец-то?"  -  а
новаЯ дама - сопрано:  "†енечка,  милаЯ,  стрелЯть  нас  будут?"  Ђ  потом
вместе: "Ђх мы, зануды, ах мы, зануды!"
   Њне по-настоЯщему жалко ‡ину. Љроме того, менЯ почти  физически  тошнит
от негодованиЯ при мысли о том, что некий бандит  типа  –аревского-‚еверса
только что бил кулачищем по лицу  эту  сорокалетнюю  женщину,  мать  двоих
детей. Ќо еще сильнее жалости - желание узнать, что  случилось  сегоднЯ  в
стране, в армии, в нашей безумной тюремной жизни. € Я с холодным  расчетом
отвечаю на ‡инины стоны:
   - —тобы ответить на твой вопрос, надо знать обстановку в стране.  ‘кажи
мне, кто еще взЯт вместе с ’ухачевским и за что.  ’огда  Я  пойму  масштаб
событий. ’огда будет Яснее, уцелеем ли мы лично или нас убьют.
   - Ћй, †енечка, милочка! Љак говорить-та? „ежурный слушает...  ‘кажет  -
информацию дает заключенным. •уже нам тогда будет.
   ‡ина встает с моего места и, крЯхтЯ, снова укладываетсЯ на голый пол, у
самой параши.
   - ‘пи, †енЯ! Ћхота тебе с этой тлей возитьсЯ! ‡автра мужики все  узнают
и в окно нам пропоют, - ворчит ЂнЯ ЃольшаЯ.
   Ќо не успеваю Я закрыть глаза, как ‡ина снова приподнимаетсЯ и  садитсЯ
на  полу.  Ћна  страшна.  ђаспухшаЯ,   потерЯвшаЯ   приметы   возраста   и
общественного  положениЯ,  даже  приметы  пола.  Џросто   стонущий   кусок
окровавленной плоти.
   - ‘трашно мне, †енечка,  милаЯ.  ’ы  ведь  ученаЯ,  высшее  образование
имеешь (у нее получаетсЯ "бысшее образовани"). ‘кажи только: стрелЯть  нас
будут?
   - Џослушайте, гражданка, - негодующе вмешиваетсЯ  вдруг  „ерковскаЯ,  -
чего же вы лезли в политическую жизнь, если вами так владеет страх за вашу
драгоценную жизнь? € почему вы обращаетесь за моральной поддержкой к тому,
кому не доверЯете? ‚едь вы оскорбили †еню, своего товарища по  партии,  вы
оттолкнули ее, когда она подошла к вам с лаской. ‚ы не хотели ей  ответить
на вопрос о том, что происходит на воле. Ђ ведь она сидит уже пЯтый месЯц,
и ей так важно знать, что делаетсЯ за тюремной стеной...
   ‡ина отмахиваетсЯ от нее, как от комара.
   - Њолчи, баушка. ’ы за что  сидишь-то?  ‡а  веру,  что  ли?  Ѓогомолка,
видать...
   „ерковскаЯ пренебрежительно улыбаетсЯ.
   - Ќовую внучку дарует  судьба.  ЊоЯ  фамилиЯ  „ерковскаЯ.  —лен  обкома
партии социалистов-революционеров.
   - —лен обкома? ‚решь ты, баушка. џ обком весь по пальцам знаю. „а и  не
похожа ты на старую большевичку. џзык у тебЯ вроде не нашенский.
   „а, с ‡иной надо, конечно, на другом Языке. џ присаживаюсь на  корточки
возле того места, где рЯдом с вонючей ржавой парашей лежит бывшаЯ  "перваЯ
дама ’атарстана",  и,  с  напрЯжением  вспоминаЯ  татарские  слова,  выбор
которых у менЯ крайне ограничен, все же слеплЯю фразу:
   - “спокойсЯ. ‡асни. Ќе бойсЯ менЯ. ќто ведь все неправда, что про  менЯ
там писали. ‘ейчас вот и  про  тебЯ  так  напишут.  ‡автра  Я  тебе  много
расскажу и ты мне все расскажешь.
   џ глажу ее по волосам. Џотом называю имена ее детей. ђемик... Ђлечка...
Ќадо сберечь себЯ ради них.
   „а, это был правильный подход. ‡ина  вытирает  мокрым  полотенцем  свое
распухшее страшное лицо и вдруг быстрым страстным шепотом рассказывает мне
по-татарски обо всем. Ћт Яростного желаниЯ узнать все мои скудные сведениЯ
в татарском Языке как-то волшебно расширЯютсЯ  сами  по  себе.  џ  понимаю
почти все.
   „а, теперь-то ‡ина и сама понЯла, что все это была ложь про менЯ.  ‚едь
вот и про нее выдумали же, что она буржуазнаЯ националистка,  что  Љаюм  -
турецкий шпион. Ђ сегоднЯ с утра по радио... Ќикто ничего понЯть не может.
’ухачевский,  ѓамарник,  “боревич,  џкир  и  еще  многие  с  ними...   ‚се
начальники военных округов. Љак понЯть-та? € у нас в Љазани все  взЯты.  €
председатель ’ат–€Ља, и первый секретарь горкома, и почти все  члены  бюро
обкома.
   Ѓольшего ‡ина рассказать не может. € без того она заметила  немало  длЯ
своего кругозора. Ћна замолкает, оглЯдываетсЯ вокруг себЯ и вдруг со  всей
беспощадностью осознает свое положение, видит крупным планом и  парашу,  и
тараканов на полу, и свою изорванную одежду.
   - ќх, †енечка, милочка! ‡нала бы ты, на каких кроватЯх Я лежала!
   Џеред ней, видимо, проносЯтсЯ видениЯ царственных альковов  из  дорогих
номеров гостиницы "Њосква" и правительственных санаториев.
   ‘пи, беднаЯ ‡ина! ’ы так же мало заслужила те пышные ложа, как  и  этот
грЯзный тюремный пол  с  тараканами  и  парашей.  Ѓыть  бы  тебе  веселой,
круглолицей Ѓиби-‡Ямал из деревни под  Ѓуинском.  ’раву  бы  косить,  печь
хлебы. ’ак нет же, понадобилось кому-то сделать из тебЯ сначала губернскую
помпадуршу, а теперь бросить сюда.
   € всех-то нас историЯ запишет под общей рубрикой "и др.".  Ќу,  скажем,
"Ѓухарин, ђыков и др." или "’ухачевский, ѓамарник и др.".
   ‘мысл? „орого дала бы Я тогда, чтобы понЯть смысл всего происходЯщего.


        23. ‚ ЊЋ‘Љ‚“

   ’юрьма гудела. Љазалось, толстые стены рухнут под  напором  неслыханных
новостей, передаваемых по стенному телеграфу.
   - ‘идит весь состав правительства ’атарии.
   - Џри допросах теперь разрешены физические пытки.
   - ‚ €ркутске тоже сидит все руководство.
   €ркутском казанцы интересовались особенно живо, потому что  наш  бывший
секретарь обкома ђазумов был с 1933  года  секретарем  ‚осточно-сибирского
крайкома партии и увез с собой целый "хвост" казанцев. ‡вал он много раз и
нас с Ђксеновым и был очень обижен нашим отказом. Љогда  Я  встретила  его
как-то в Њоскве, в период моих  предарестных  мытарств,  он  торжествующим
тоном говорил:
   - Ќу что, убедились, каково жить без своего секретарЯ? Ѓыли бы у менЯ -
разве Я допустил бы, чтобы с вами так разделались?
   ‡а все два месЯца пребываниЯ в этой  старой  тюрьме  менЯ  ни  разу  не
вызывали на допрос. ’ем более Я разволновалась, когда на другой день после
прихода к нам ‡ины мне велели приготовитьсЯ ехать на —ерное озеро.
   Љругом только и говорили о кампании избиений и  пыток.  Ќеужели  и  эта
чаша не минует менЯ?
   „ерковскаЯ, точно прочтЯ мои мысли, категорически заЯвила:
   - Ђбсолютно нечего боЯтьсЯ. ‚о-первых, сейчас два  часа  днЯ  и  светит
солнце. Ђ длЯ всех этих дел у них существует ночь.  ‚о-вторых,  ваше  дело
окончено. ‘корей всего, вас и вызывают только  затем,  чтобы  объЯвить  об
окончании следствиЯ.
   Ћна была права. ЊенЯ вызывали, чтобы Я подписала протокол об  окончании
следствиЯ, а также о том, что злодеЯниЯ мои квалифицированы по статье  58,
пункты 8 и 11.  „ело  мое  передаетсЯ  на  рассмотрение  военной  коллегии
‚ерховного суда. ЋбъЯвил мне об этом тот же Ѓикчентаев.
   Ћн был в прекрасном настроении. ‘олнце отражалось в графине с водой и в
эмалированных кукольных глазах "индюшонка". Ћн старательно писал, оформлЯЯ
бумаги, и давал их мне подписывать. ‚ремЯ от времени он взглЯдывал на менЯ
весело  и  вопросительно,  как  бы  требуЯ  одобрениЯ   своей   неутомимой
деЯтельности. Љазалось, Я должна была восхищатьсЯ  тем,  как  здорово  все
спорилось в его ловких руках.
   - €так, - благодушно заЯвил он наконец, -  дело  ваше  будет  слушатьсЯ
военной коллегией ‚ерховного суда ‘‘‘ђ  и,  значит,  в  ближайшие  дни  вы
будете отправлены в Њоскву.
   Ћн снова выжидательно посмотрел на менЯ, точно удивлЯЯсь, почему  Я  не
рада такому известию. € как  бы  желаЯ  все  же  добитьсЯ  моего  отклика,
добавил:
   - Ќа менЯ вам обижатьсЯ нечего. џ вел дело объективно. „аже прошел мимо
вашей свЯзи с Японским шпионом ђазумовым. Ђ ведь  и  об  этом  можно  было
неплохой протокол составить.
   -  ‘  кем?  ‘  Японским   шпионом?   ‚ы   имеете   в   виду   секретарЯ
‚осточно-сибирского крайкома партии? —лена партии с 1912 года и члена –Љ?
   - „а, шпиону ђазумову удалось, обманув бдительность партии,  пробратьсЯ
на руководЯщие посты. „а, до революции он действительно состоЯл в  партии.
Џо заданию царской разведки...
   ‘колько раз –аревский и ‚еверс грозили мне составить  протокол  о  моих
попытках "дискредитировать руководство обкома в лице его бывшего секретарЯ
тов. ђазумова". Ќапрасно Я уверЯла их, что мы с ђазумовым были друзьЯми  и
то,  что  они  именуют  дискредитацией  руководства,  было  всего   только
приЯтельской пикировкой. Ћни продолжали твердить свое, хотЯ протокола  так
и не составили. Ћн им был не особенно нужен. Њатериала длЯ передачи дела в
военную коллегию, с их точки зрениЯ, и так хватало. Ђ теперь...
   €так, секретари обкомов из лиц, охранЯемых и ЯвлЯющихсЯ Якобы объектами
террористических заговоров, на  наших  глазах  превращались  в  субъектов,
руководЯщих такими заговорами. „о сих пор мы знали,  что  в  нашей  тюрьме
сидит 16-летний школьник, обвинЯемый в покушении на секретарЯ обкома ‹епу.
Ђ сейчас уже сидит все бюро обкома и сам ‹епа.
   ‚ камере мое сообщение об отправке в  Њоскву  произвело  сенсацию.  ‚се
переглЯдывались молча. Ќаконец „ерковскаЯ спросила:
   - Ћн объЯснил вам, что значит 8-й пункт?
   - Ќет. „а Я и не спросила. Ќе все ли равно!
   - Ќет. ќто обвинение в терроре. Ђ пункт 11-й - значит группа. ѓрупповой
террор. ‘трашные статьи. € вас предают военному суду.
   ‚последствии Я часто думала о том, что мое  тогдашнее  поведение  могло
показатьсЯ моим сокамерникам очень  мужественным.  Ќа  деле  это  было  не
мужество, а недомыслие. џ никак не могла осознать всей реальности нависшей
надо мной  угрозы  смертного  приговора.  ‘овершенно  непостижимо,  как  Я
пропустила мимо ушей, точнее  -  мимо  сознаниЯ  -  объЯснение  „ерковской
насчет того,  что  по  этим  пунктам  положено  минимум  10  лет  строгого
тюремного заключениЯ. Њинимум. џ знала, что максимум - это расстрел, но ни
на минуту не верила, что менЯ могут расстрелЯть.
   ЌастоЯщий предсмертный ужас пришел ко мне  позднее,  уже  в  Њоскве,  в
‹ефортовской тюрьме. ‡десь же, в  ежеминутном  потоке  безумных  новостей,
наводЯщих  на  мысль  о  совершившемсЯ  государственном  перевороте,   все
воспринималось как какаЯ-то нереальнаЯ сумЯтица и  неразбериха.  Љазалось,
еще немного - и партиЯ, та ее часть, котораЯ оставалась на  воле,  схватит
безумную руку, сожмет ее железным кольцом  и  скажет:  "„овольно!  „авайте
разберемсЯ, кто же тут настоЯщий изменник!"
   ЊенЯ провожала тепло  и  любовно  всЯ  камера  в  полном  составе,  без
партийных различий. Џришивали пуговицы и штопали чулки.  „авали  советы  и
просили запомнить адреса их родных. џ слушала все как во сне. ЊенЯ терзала
одна мысль.
   „ерковскаЯ сказала, что перед отправлением в этап должны дать  свидание
с родными. € Я уже Ясно видела жгучие глаза мамы, растерЯнные,  испуганные
личики детей, которые увидЯт менЯ через решетку. Ќадо ли это? Њожет  быть,
длЯ них это воспоминание будет мучением на всю жизнь?
   ‚се эти сомнениЯ оказались  лишними.  Ћпыт  „ерковской,  вынесенный  из
царской тюрьмы, не пригодилсЯ. ‡десь не было места "гнилому  либерализму",
а также "ложному гуманизму". Ќикакого свиданиЯ с родными мне  не  дали.  џ
никогда не увидела больше Ђлешу и маму.


        24. ќ’ЂЏ

   - ‘ вещами!
   Љакое содержание скрываетсЯ за этой короткой формулой! ’ы  снова  между
перекладинами чертова колеса. Ћно вертитсЯ и волочит  тебЯ  за  собой.  Ћт
всего близкого и дорогого  -  навстречу  безымЯнной  пропасти.  ’ы  лишена
свободы. ’ебЯ волокут, как вещь, куда вздумаетсЯ хозЯевам.
   ‹илиЯ  ѓеоргиевна,  адвентистка  седьмого   днЯ,   использует   наконец
напрЯженность момента длЯ пропаганды своих взглЯдов.
   - € всегда-то мы - песчинки, которые  несутсЯ  с  неведомым  ветром.  Ђ
сейчас вам послано испытание, чтобы вы осознали, в чьих руках судьба ваша.
   - Ќо когда вершителЯми моих  дней  и  судеб  становЯтсЯ  негодЯи  вроде
–аревского - это унизительно. ЏодчинЯтьсЯ им - постыдно. Ћт этого надо  бы
уйти. Ќо на это как-то еще нет сил.
   - Џомилуй вас Ѓог от такого шага! “бьете душу живую.
   „ерковскаЯ,  забыв  об  эсеровской  принципиальной   непримиримости   к
коммунистам, утирает слезы.
   - ‘кучно теперь будет в камере. Ќекому стихи почитать.  Ѓлока  вы  менЯ
полюбить заставили.
   - —то же это вы плачете обо мне, не спросЯсь у Њухиной? - шучу Я. - …ще
разрешит ли она вам плакать о коммунистке, не примыкавшей к оппозиции?
   Ћна сердито отмахиваетсЯ и громко сморкаетсЯ в полотенце. Ђ Я им  читаю
на прощание тоскливые стихи Ћ.Њандельштама:

   Љак кони медленно ступают,
   Љак мало в фонарЯх огнЯ...
   —ужие люди, верно, знают,
   Људа везут они менЯ...

   ќтап в Њоскву на заседание военной коллегии  ‚ерховного  суда  собирали
немаленький.  ќто  мы  безошибочно  различали  своим  обостренным  слухом.
"Ѓрали" из  многих  камер.  €з  нашей  -  двоих:  менЯ  и  €ру.  Џоследнее
обстоЯтельство особенно возмущало всех, в том числе и самое €ру.
   - Ќу вы-то ладно! - говорила она. - ‚ы хоть член партии! Ђ Я  при  чем,
чтобы менЯ на военную коллегию?
   Њысль о том, что  принадлежность  к  коммунистической  партии  ЯвлЯетсЯ
отЯгчающим обстоЯтельством, уже прочно внедрилась в сознание всех.
   —то же это такое? "‚осемнадцатое брюмера €осифа ‘талина"? €ли  как  еще
назвать все это?
   € вот мы готовы. Џожитки свЯзаны в узлы. ‚ыслушаны все последние советы
и пожеланиЯ, принЯты напутствиЯ по  стенному  телеграфу  и  по  вокальному
радио. Њы с €рой сидим еще на тех же нарах, но  нас  уже  здесь  нет.  Љак
сквозь сон слышу причитаниЯ ‡ины Ђбрамовой:
   -  ’ебе  хорошо,  †енечка,  милочка!  “  тебЯ  высшее  образование,  не
пропадешь... Ђ Я вот...
   …сли бы она знала, как мало пригодилось мне в дальнейшем образование  и
как пригодилась физическаЯ устойчивость!
   „верь открываетсЯ. Ќас выводЯт в коридор, сводЯт вниз по лестнице.  —то
это?  Ћшибка  конвоЯ?  ‚низу,  у  самой  двери,  переплетенной   железными
прутьЯми, сидЯт на своих узлах две отлично  знакомые  женщины.  Ћбе  наши,
университетские. ћлЯ Љарепова, биолог, и ђимма ”аридова, историк.
   Ќет, не ошибка. Ќас объединили сознательно. ‚сех нас  везут  в  Њоскву.
†адно набрасываемсЯ друг на друга с расспросами. ‚ыЯснЯетсЯ, что ћлЯ и €ра
по одному "делу" - члены слепковского семинара. ’еперь их встреча  уже  не
опасна длЯ следователей, ведь следствие окончено.
   Њое предположение, что ђимма, как бывшаЯ аспирантка ќльвова,  вероЯтно,
привлекаетсЯ по моему "делу", оказываетсЯ неверным.
   - Ќет, - беззаботно говорит ђимма, - Я татарка, и им удобнее  _пустить_
менЯ  по  группе  буржуазных  националистов.   ‚начале   Я   действительно
_проходила_ у них как троцкистка, но потом ђудь _завернул_  дело,  сказал,
что по троцкистам у  них  план  _перевыполнен_,  а  по  националистам  они
_отстают_, хоть и взЯли многих татарских писателей.
   ‚се эти оригинальные глаголы ђимма употреблЯет без всЯкой иронии, точно
речь идет о выполнении самого обычного хозЯйственного плана.
   ћлЯ  Љарепова  поразила  менЯ  рассказом  о  поведении  ‘лепкова.   Ћн,
оказываетсЯ, тоже был привезен длЯ "переследствиЯ" из уфимской ссылки, где
находилсЯ после трех лет политизолЯтора. Џо рассказу ћли, ‘лепков пошел на
все, чего требовали от него следователи. „ал список "завербованных", свыше
150 человек. „авал любые "очные ставки",  в  том  числе  и  ћле.  ќто  был
какой-то гнусный спектакль, в котором и ‘лепков и следователь были  похожи
на актеров из кружка самодеЯтельности, произносЯщих свои реплики без  тени
правдоподобиЯ.
   ѓлЯдЯ ћле в лицо пустыми глазами, ‘лепков повествовал о том, как  он  в
Њоскве "получил от  Ѓухарина  террористические  установки",  а  приехав  в
Љазань, поделилсЯ ими с некоторыми членами подпольного центра, в том числе
с ћлей. Ћна, мол, полностью согласилась с установкой и выразила готовность
быть исполнителем террористических актов. ћлЯ, задохнувшись от изумлениЯ и
гнева, закричала  на  него:  "‹жете!"  Ћн  патетически  воскликнул:  "Ќадо
разоружатьсЯ. Ќадо стать на колени перед партией".
   ’аким образом, ћлино "дело" выглЯдело куда лучше оформленным, чем  мое.
‚место моих "свидетелей", которые Якобы знали о  существовании  подпольной
группы, но сами в ней  не  участвовали,  здесь  признаниЯ  делал  сам  так
называемый  "руководитель  бухаринского  подпольЯ"  в  Љазани.  €  он   же
разоблачал "члена группы" - бедную круглоглазую  ћльку,  ортодоксальнейшую
из всех партийных ортодоксов.
   „о сих пор  не  понимаю,  что  заставило  ‘лепкова  поступать  подобным
образом. ‚ жизни он казалсЯ обаЯтельным  человеком,  привлекавшим  к  себе
сердца не только блестЯщей эрудицией, но и человеческой добротой.
   Ќеужели это была вульгарнаЯ  попытка  купить  себе  жизнь  ценой  сотен
других жизней? €ли, может быть, это  была  та  самаЯ  тактика,  о  которой
говорил ѓарей: хитроумное решение - подписывать все,  доводЯ  до  абсурда,
стараЯсь вызвать взрыв негодованиЯ в партии? ќто было  так  же  непонЯтно,
как и многое другое в том фантастическом мире, в котором Я  обречена  была
теперь жить, а может быть, и скоро умереть.
   Њы все четверо должны были предстать перед военным судом по обвинению в
политическом терроре. ђимма уверЯла, что, по ее сведениЯм, в этом этапе мы
- четверо - единственные женщины среди многих мужчин.
   Љазалось бы, все это должно было вызывать у  нас  мысли  о  возможности
смертной казни. ќто было  бы  логично.  Ќо  нарушение  логики,  ЯвлЯвшеесЯ
законом этого безумного мира, видимо, коснулось и нас. ’ак или  иначе,  ни
одна из нас не допускала мысли о подобном исходе.
   €ра настойчиво твердила о своей  беспартийности,  дававшей  ей,  по  ее
мнению,   колоссальное   преимущество   сравнительно   с    нами,    тремЯ
коммунистками.
   ђимма верила в обещанную следователЯми "вольную ссылку", а  мы  с  ћлей
успокаивали себЯ разговорами о массовости происходЯщего  действа,  о  том,
что "всех не расстрелЯешь", и еще почему-то - судьбой ‡иновьева,  Љаменева
и ђадека. “ж если им дали по десЯть лет, так неужто нам больше?  Ќаивность
этого рассуждениЯ можно извинить, принимаЯ во внимание, что мы уже полгода
сидели в тюрьме и не наблюдали изо  днЯ  в  день  того  жуткого  процесса,
который теперь,  после  смерти  ‘талина,  получил  академическое  название
"нарушение социалистической законности".
   € вот ворота старой тюрьмы снова захлопнулись за нами.  "—ерный  ворон"
уже заполнен. €з его закрытых кабинок  доносЯтсЯ  покашливаниЯ  и  вздохи.
Џоскольку мы уже соединены вчетвером, нас можно больше не прЯтать друг  от
друга. Џоэтому нас размещают прЯмо на узлах, в узком коридорчике  "черного
ворона".
   ‘квозь трещинку во входной дверце  можно  кое-что  видеть.  Ќе  простым
глазом, конечно, а  наметанным,  тюремным,  скрупулезно  наблюдательным  и
проницательным  до  неправдоподобиЯ.  ЋбонЯние,  слух,  ощущение  оттенков
движениЯ тоже помогают.
   ‚от запахло липой. ќто значит - проезжаем мимо памЯтника  ‹обачевскому.
ЃольшаЯ выбоина  в  асфальте  -  заворот  на  Њалую  Џроломную.  Ћстальное
дополнЯет воображение. Ћно фиксирует картины  дорогого  м